Проныра и рта еще раскрыть не успел, как служитель морга замотал головой.

— Сегодня для вас ничего интересного, мистер репортер, — затараторил он, — только жертвы несчастных случаев и скончавшиеся от болезней.

— Не тебе судить, — оборвал его Проныра. — Когда врач делает очередные вскрытия?

— Завтра утром, — ответил служитель. — Целых три, если не ошибаюсь. Две женщины и ребенок.

— Две женщины и ребенок? — переспросил Проныра. — Черные?

— Само собой, черные. Ни желтых, ни белых уже несколько недель не было. А вы кого ищете?

— Европейца, — сказал Проныра.

— Попробуйте в Найробийском госпитале.

— Думаю, что тот, кого я ищу, здесь.

— Нет тут такого. Не верите, идите сами убедитесь.

Проныра видел, что служитель не лжет.

— Ну, это ни к чему, брат. Верю тебе на слово. — Он вытащил бумажник, достал из него стошиллинговую купюру и протянул служителю.

— Не возьму, — сказал служитель.

— Почему?

— Что я такого сделал, чтобы ее заработать?

— Пока ничего, — сказал Проныра. — Но еще, может быть, сделаешь. А не сделаешь, считай, что это подарок одного трудяги другому.

Служитель взял купюру и посмотрел на Проныру:

— Да благословит вас бог, мистер репортер.

Возвращаясь в автомобиле из городского морга, Проныра Нельсон раздумывал о «подарке», который он только что сделал служителю. Была ли это взятка? Ничего незаконного ведь не последовало… пока что. «Подарок» был своего рода страховкой или профессиональным залогом. Служитель может понадобиться впоследствии… не в связи с этим делом, а по какому-нибудь другому. Во всяком случае, под конец месяца Проныра занесет эту сотню на счет редакции в графу «Расходы на производственные нужды».

На крутом изгибе дороги около здания Восточноафриканского сообщества шины «фиата» заскрежетали по асфальту. Итак, в морге трупа европейца нет. Агенты засели в номере Уилларда в «Хилтоне», сторожат в вестибюле. Чернокожего южноафриканского певца ранили в номере. На нем была форма официанта отеля — это уж полная несуразица. Разве только… Мысли Проныры понеслись вскачь, обгоняя одна другую…

Он включил третью скорость и покатил по авеню Кениаты.

Разве что… — пронеслось в голове, как только эта идея не осенила меня раньше! Вот дуралей!

— Ну, как твои дела? — спросил он Лору, вернувшись в редакцию.

— Дежурный в отделе расследования убийств молчит как рыба, — беспомощно ответила Лора. — Утверждает, что ему вообще неизвестно о стрельбе в «Хилтоне». Что-то тут неладно.

— Совершенно верно, Лора. И боюсь, твой дружок совсем не тот, за кого ты его принимаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Думаю, он не просто певец, Лора, тебе будет неприятно это услышать, но я считаю Шэйна секретным агентом.

— Шэйна? — засмеялась Лора. — Шутишь, разумеется?

— Лора, я не шучу. Разгадка именно в этом. Если Шэйн — южноафриканский агент, тогда все встает на свои места.

С лица Лоры исчезло выражение легкого недоумения, теперь оно дышало негодованием.

— Ты обезумел! — воскликнула она.

— Сначала выслушай, потом кричи. Это лишь догадка, но стоит поразмыслить немного — и такой вывод покажется очевидным. Вчера я последовал за европейцем из аэропорта в «Хилтон» и в вестибюле наткнулся на Шэйна. Не спорю, может, это совпадение, но он сказал, что европеец в темных очках напоминает ему кого-то.

— Ну и что?

— Я уехал из «Хилтона», а Шэйн выведал у портье, в каком номере поселился европеец. Сегодня утром он надел куртку официанта и каким-то образом пробрался в номер ученого. Кенийские агенты его ранили. Он пытался убить ученого. Если он не агент, то как иначе ты объяснишь его поведение?

— Не верю ни одному слову, — отрезала Лора.

— И мне бы хотелось не верить. Но как объяснить тогда расспросы насчет европейца, его визит в номер и маскарад с переодеванием?

— Наверняка существует другое объяснение, — сказала Лора. — Узнать бы только, куда его отвезли!

— Не волнуйся. Я постараюсь выяснить. По крайней мере он жив.

— Откуда ты знаешь?

— В городском морге его нет. Я сейчас оттуда.

— Что же теперь делать?

— Я-то знаю, что мне делать. А тебе советую сесть в свою телегу и объехать все городские больницы.

— Зачем? — спросила Лора. — Если в него стреляли и он ранен, полиция доставила его в больницу имени Кениаты.

— Может, да, а может, и нет. Тут все диктуется интересами безопасности. Если Шэйн — южноафриканский агент…

— Он не агент.

— Если он южноафриканский агент…

— Не агент он! — крикнула Лора.

— Агент, не агент, а ты собирайся. Пусти в ход свое обаяние, и регистраторы в приемных покоях выложат тебе все начистоту. — Чтобы она не обиделась, Проныра добавил: — Чисто профессиональный совет, Лора. Ну а теперь — бегом марш, пока тебя не хватился редактор отдела новостей. Я еду обратно в «Хилтон». Встретимся здесь в девять и подведем итоги.

— Почему так поздно?

— Потому что объезд больниц займет у тебя уйму времени. Смотри, чтобы тебя не задержали за превышение скорости. А я в «Хилтоне» попытаюсь сделать кое-что, чего днем не сделаешь. Значит, здесь в девять?

— Договорились.

Когда Проныра вошел в вестибюль «Хилтона», время приближалось к семи.

— Скоро домой? — спросил он у Джозефа.

— Нет, я до восьми, — ответил портье.

— Ясно. Пойду в буфет поем. Если что случится, ты знаешь, где я.

Направляясь в буфет, Проныра заметил джентльмена в коричневом костюме, занятого рассматриванием стенда с открытками. Нет, подумал Проныра, эти агенты в толпе не затеряются. Около лифта стоял еще один агент и делал вид, что ждет, когда освободится телефон-автомат. У них свое дело, у меня свое, подумал Проныра, пожав плечами. Впрочем, и много общего: правду ищем. Однако по сравнению с агентами он куда в менее выгодном положении. Им кое-что известно о стрельбе в «Хилтоне», но они не собираются ни во что его посвящать. И все-таки Проныра не падал духом. В прошлом ему удавались прямо-таки фантастические номера. Случалось, что он затыкал за пояс полицию. Но на сей раз, кажется, не тот случай, уныло думал Проныра, усаживаясь за столик и заказывая еду. Он всегда брал жаркое «угали», когда спешил. Его готовили очень быстро. Однако сегодня ему не пришлось отведать это блюдо. Едва он успел отослать официанта с заказом, как к столику подбежал Джозеф.

— Проныра, у нас пошло-поехало! — выпалил он.

Проныра бросил на столик двадцатишиллинговую бумажку и устремился за портье в вестибюль.

— Что случилось?

— «Скорая».

— Где?

— У тротуара стоит, — сказал портье. — А на одиннадцатый этаж каталку подали.

— Давно?

— Да несколько минут назад, как только ты ушел.

И тут из лифта вывезли каталку. Около нее шествовали Килонзо и Вайгуру из безопасности. Человек восемь окружало каталку плотным кольцом. За их плечами совершенно невозможно было разглядеть, кого увозят.

— А ну-ка дай телефон, — сказал Проныра. Связавшись с телефонисткой, он вызвал номер 1103.

В трубке раздались протяжные гудки.

— Никто не отвечает, — сказала телефонистка.

— Ладно, спасибо, — поблагодарил Проныра.

Он посмотрел на доску с ключами от номеров. Гнездо 1103 пустовало. Проныра перевел взгляд на выход из отеля. Сопровождающая каталку компания растворилась в темноте.

— Ну что? — спросил портье.

— Туман, — ответил Проныра. — Но я разберусь и все тебе расскажу.

Проныра залез в «фиат», когда «скорая помощь» уже катила по Кимати-роуд в направлении авеню Кениаты. За ней следовало два полицейских автомобиля. Но их сирены не оглашали окрестности воем, и фара на крыше «скорой помощи» не горела. Проныра медленно отъехал от тротуара.

Так я и думал, — сказал он про себя, увидев, что все три машины, миновав Бишопс-роуд, взяли курс на городской морг. Он дождался, пока они свернут к моргу, проехал мимо, развернулся и, не торопясь, повел машину обратно. Заезжать в морг не было нужды. Все необходимое для статьи Проныра уже получил. Он прибавил газу и помчался в город.

— Сообщение — сенсационное, но перекраивать первую страницу без разрешения Хамиси не могу, — отбивался от Проныры ночной редактор.

— Тогда позвони Хамиси.

— Его нет дома. Он на приеме в посольстве — не то в норвежском, не то в шведском. Не помню точно.

— Попробуй все-таки разыскать его, — настаивал Проныра. — Такого потрясающего происшествия в городе еще не было. Надо так его расписать, чтобы у всех в глазах рябило.

Ночной редактор поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с резиденцией шведского посла. Проныра подсел к своему столу и вставил лист бумаги в пишущую машинку.

— Сколько строк ты мне отведешь? — спросил он у ночного редактора.

— Подождем до разговора с Хамиси, — осторожно ответил тот. — Сейчас уже восемь. Пока ты напечатаешь статью и ее наберут, будет девять. Если задержим набор, то тираж опоздает на грузовики, которые везут газеты в провинции. А в отделе распространения терпеть не могут упускать провинциальный транспорт.

Проныра вытащил лист из машинки и скомкал его.

— Что у нас здесь за лавочка? — заорал он на ночного редактора. — Чем ты собираешься открывать номер, я спрашиваю?

— Министр финансов…

— К черту министра финансов! — рассвирепел Проныра. — Кому он нужен? Никому! Тебе предлагают мировую вещь с закрученной интригой, а ты хочешь заляпать первую страницу министерской пошлятиной. Иногда я ужасаюсь — с кем меня судьба свела!

Зазвонил телефон. Ночной редактор снял трубку.

— Хорошо, мисс, — сказал он. — Попробуйте резиденцию датского посла. — Кладя трубку на место, он повернулся к Проныре: — У шведов нет приема. Должно быть, он у датчан.

Однако мистера Хамиси не было и в доме посла Дании. Они обзвонили еще с полдюжины посольств, но все безрезультатно.

— Не мог выбрать другого вечера по женщинам шататься, — сетовал Проныра. — И это редактор ежедневной газеты, которую читает вся страна! Он должен говорить жене, где его разыскивать, когда случается что-то непредвиденное.

— Если он пошел к женщине, — заметил с сарказмом ночной редактор, — то вряд ли стал бы извещать об этом супругу.

— Но кому-то он обязан сообщать, где находится! Шар земной может треснуть, и что же мы дадим на первой странице! Статью министра финансов!

Проныра понимал, что разоряется без толку, но не мог сдержаться. В комнату вошла Лора Ванджику. Вид у нее был расстроенный.

— Не трать слов, — не дал ей открыть рот Проныра. — И так вижу — ничего не узнала.

Лора села за свой стол и уронила голову на руки.

— Куда они, черт возьми, его запрятали? — В голосе ее звучало отчаяние. — Я была повсюду.

— Спокойней, Лора, — сказал Проныра. — Дело и без того усложняется с каждым часом. — Он встал и подошел к ней: — Не поужинать ли нам? Заодно и поговорим.

— Я бы сейчас выпила чего-нибудь.

— Ну, пошли! — Проходя мимо ночного редактора, Проныра не смог сдержаться: — Если завтрашний номер не разойдется из-за этой брехни министра финансов, я буду очень рад — так вам с шефом и надо!

Ночной редактор пропустил колкость мимо ушей.

— Вот проклятая газетенка! — сказал Проныра, когда они с Лорой устроились за столиком в ресторане «У нас без шика». — Всем начхать на такое сенсационное дело.

— Ты, Проныра, свихнешься на сенсациях. — В ее голосе он уловил горечь. — И меня ты послал кружить по всему городу в поисках Шэйна тоже ради своей сенсационной статьи. А на людей тебе наплевать.

— Ну знаешь ли, это моя работа. С годами учишься не принимать события близко к сердцу.

— Что значит «не принимать события близко к сердцу»? Шэйна ранили. Я понятия не имею, где он… может, его и в живых уже нет, а ты говоришь «не принимай близко к сердцу»! Что я, по-твоему, бревно бесчувственное?

— Одно пойми. Все, что я делаю, не может повредить ни тебе, ни Шэйну. На это я не способен.

— Но признай, Проныра, будь честным — ведь, кроме будущей статьи, для тебя сейчас ничто значения не имеет.

Прежде чем ответить, Проныра помолчал.

— Лора, я журналист. Это моя профессия. Новости — главнее всего, или люди — главнее всего, но не просто люди, а мои читатели. О них я и пекусь. Ничего не могу поделать с собой, Лора, такая уж работа.

— Подобная точка зрения на журналистику мне претит, — в сердцах сказала Лора.

Проныра и Лора спорили о назначении и роли журналистики и раньше, причем споры обычно сводились к одному: отдавать приоритет материалам или людям? Она всегда предпочитала людей. Однажды она сказала: «Это единственно достойный взгляд». У него сомнений тоже не существовало: главное — события, факты.

— Лора, у нас в руках грандиозный сюжет, — заявил он, когда они заказали ужин. — Шэйна ранили, но есть основания полагать, что сначала он убил ученого-беглеца. Стрелял в Шэйна, вероятно, один из агентов, охранявших ученого.

— Откуда тебе известно, что ученый убит?

— Только что полиция отвезла его тело из «Хилтона» в городской морг.

— Так поздно?

— Да, так поздно. Я проводил их до дверей морга. Невероятная история, Лора. Беглец, спасающийся от белого расистского режима, вверяет свою жизнь кенийским органам безопасности, а на следующий день южноафриканский агент убивает его у них под носом.

— Шэйн не агент! — взвилась Лора.

— Откуда ты знаешь?

— Просто догадка, как бы ты сказал, — отрезала Лора тоном, не терпящим возражений.

— Я-то стараюсь следовать логике. Допустим только, что Шэйн южноафриканский агент. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, не успел беглец связаться с нашими людьми, чтобы получить разрешение на проезд, как южноафриканская разведка узнала об этом. Она узнала, каким рейсом он прилетит в Найроби, вошла в контакт с Шэйном и передала ему инструкции. Значит, вся кенийская разведка нашпигована южноафриканцами. Если наши могли провалить такое простое дело, на что они вообще способны?

— Повторяю тебе: Шэйн не агент, — твердила Лора. — Если южноафриканцы знали рейс, которым летел тот парень, почему они не посадили одного из своих в самолет, чтобы прикончить беглеца? К чему затевать стрельбу в отеле, в центре города, на глазах у толпы кенийских агентов? В этом нет ни капли смысла, и ты это знаешь.

— Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?

— Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.

— В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в «Хилтоне» и полиция не увозила его в «скорой». Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.

— Да, пожалуй, — согласилась она. — О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.

— Поискала бы в клубе «Холлиан», раз мне не веришь, — сказал Проныра. — Может, он заходил туда.

Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.

— Что ты теперь затеваешь, Проныра? — спросила она наконец.

— Я затеваю? Ты о чем?

— Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?

— Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной…

— Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.

— Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.

— Проныра, поверь мне, пожалуйста, — умоляюще произнесла она. — Шэйн не южноафриканский агент.

Он взглянул на нее и улыбнулся:

— Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.