Мы снова оставили машину в Берлине. Для моего «Ауди Кватро Турбо 200» с низкой посадкой, обгоняющего «Порше» и «Мерседесы», дороги и бензин Восточной Европы были недостаточно хороши. После волнующего лекционного вечера в Варшаве мы сели на роскошный ночной поезд до Ленинграда. Многие пейзажи на длинных перегонах напоминали послевоенную Западную Европу. Хотя Сталин расширил Азию на 500 км в сторону Европы, здесь осталось много коренного населения. Поскольку отношения в Балтийских государствах долгое время занимали первые полосы западных газет, много говорить мне не обязательно.

Россия

Почти повсюду на нашем пути безлюдные сказочные леса из сосен и берез перемежались с незатейливыми кучами мусора. Пока мы не подъехали достаточно близко к Ленинграду, по-русски не говорил никто, кроме официальных лиц. Как только мы перевалили через границу, мне бросилась в глаза женщина невиданной красоты. На ней была униформа, так что она накапливала сомнительную карму в этой жизни – но в прошлой ей определенно удалось сделать что-то правильное. На ленинградском вокзале нас ждали друзья, и мы обнаружили, что интерес к Дхарме вырос.

Нас привезли в серую однокомнатную квартиру, в каких содержалось большинство населения этой страны. Приходили и уходили интереснейшие люди – в основном артисты с богатой внутренней жизнью. После первых тридцати минут нашего интервью для российского телевидения в студии вырубился звук. Это была программа «Пятое колесо», единственная, в которой не маршировали солдаты и не повышалась производительность труда. Ее пришлось прервать – к сожалению, потому что интервью получалось очень удачным. Сегодня телевидение – один из главных рупоров нашей работы в России.

Приходили и уходили интереснейшие люди – в основном, артисты с богатой внутренней жизнью.

Друзья усваивали сжатые версии моих лекций, и настала пора посетить более традиционные группы. Когда слышишь о прошлом российских буддистов, волосы на голове встают дыбом. Все выжившие перенесли десятилетия жесточайшего гнета.

Ранний буддизм в России находился под влиянием бурят и калмыков. Эти центральноазиатские народы практикуют, главным образом, учение Гелуг, и их первые ученые получали образование в Монголии. При Сталине их почти стерли с лица земли, и в конце ХХ века там все еще находили братские могилы – в одной из них было захоронено 5000 монахов.

Нас пригласила к себе небольшая группа, называвшая себя «Дзогчен» или «Дандароновцы» – их корни также находились в окрестностях озера Байкал. Им жилось ничуть не лучше, а их главный учитель почти обезумел, отбывая срок в лагерях. Главной практикой в этой группе была «гана-пуджа». Во время этой церемонии практикующие едят и одновременно подносят еду Буддам, нараспев повторяя пожелания. Эта практика, сопровождающаяся обильными алкогольными возлияниями, была здесь очень популярна, но не очень хорошо сочеталась с буржуазными манерами, которые привили мне родители.

От рассказов этих людей меня бросало в жар. Например, однажды, в тридцатые годы, НКВД провело облаву в институте Восточной Азии, где впоследствии работал один из наших нынешних знакомых. Офицеры открыли книгу, не смогли прочитать незнакомые буквы и заключили, что сотрудники института – японские шпионы. Половину ученых расстреляли на месте, а остальных на двадцать лет сослали в сибирские лагеря. Из двух тысяч ученых школы Гелуг только двадцать пережили годы массовых убийств, и когда в 1950-е годы их вдруг выпустили на свободу, у них не нашлось сил начинать все заново. Теперь они ожидали энергетической подпитки от динамичной Европы, которая всегда служила для этой страны источником качества. «Оле, от тебя люди это примут, – говорили они. – Пожалуйста, приезжай как можно чаще».

Ленинград, который вскоре стал Санкт-Петербургом, был таким же унылым, как и год назад. Даже солнце не светило, но это высвободило энергию для того, чтобы чему-то научиться и завести новых друзей. За эти дни через нашу маленькую квартирку прошли сотни людей, и мы поняли, что создаем историю буддизма.

Прибежище в России

Чтобы не дать в обиду наших хозяев, а заодно удовлетворить собственное любопытство, мы сходили к каким-то чиновникам за штампами в документах. То был замечательный опыт, достойный нового Кафки. Если так всегда выглядел их рабочий день, то легко понять, почему люди без энтузиазма восприняли горбачевскую «гласность». Явившись в кабинет, расположенный в бывшем кинотеатре, мы обнаружили там трех упитанных муз в полной боевой готовности. Младшая из них сидела вполоборота к стойке, к которой подходили посетители. Вторая демонстрировала всем свою широкую спину из-за полки слева. Третья, самая опасная из особей данного вида, угадывалась за полуоткрытой дверью справа. Их цель не вызывала сомнений – доказать совершенство установленного порядка. Они ни в чем никому не помогали и упивались своей властью, унижая всех без исключения. Вот это у них отлично получалось. Пока мы ждали, они привели в отчаяние десяток человек, по очереди набрасываясь на них. Система безоговорочно подтвердила свою правоту, так ничего и не родив, а вся сцена была шедевром сюрреализма. Мы не сразу поняли, что перед нами жизнь, а не театр абсурда. Люди, пятясь, выходили из комнаты, а я жалел, что не говорю по-русски. Я не отказал бы себе в удовольствии слегка облагородить этих дам.

Ленинградской группе требовалось время на усвоение большого количества поучений, и мы решили на один день съездить в Москву: еще в прошлый визит мы получили приглашение от нескольких москвичей. Пока мы тряслись в ночном поезде, я непрерывно видел сны. После пробуждения они продолжились в виде сильных пожеланий: среднестатистическая российская женщина делала почти шесть абортов. Пора было начать отдавать детей в западные семьи, мечтающие усыновить ребенка. Матерям надо помогать материально (денег здесь всегда не хватало), и дети с европейской внешностью легко интегрировались бы в продуктивные западные общества. Это требовало настоящего переворота в сознании, но казалось выполнимым, и я надеялся, что кто-нибудь способный возьмет это дело в свои руки.

Москва заметно отличалась от Ленинграда – настоящая цветная мешанина. Высокие блондины были армейскими или полицейскими офицерами и часто излучали поразительную силу. Толстые или помятые прохожие оказывались рабочими, а торопливые личности азиатского вида явно занимались нелегальной торговлей. Чтобы нас довезли за приемлемую цену, нам пришлось устроить двум таксистам очную ставку – ни дать ни взять Индия. Затем последовала бесконечная, но впечатляющая езда по широким и пустынным бульварам с ужасными домами по обе стороны.

Москва заметно отличалась от Ленинграда – настоящая цветная мешанина.

Московская группа была не столь независимой, как ленинградская, и, казалось, не сформировала своего отношения к богатым буддийским корням России. Все выглядели по-разному, и каждый тянул одеяло на себя. Бурятская организация под руководством Далай-ламы тщетно пыталась руководить развитием буддизма. При всех наилучших намерениях, чиновники безнадежно отстали от растущего рынка. Традиционные структуры, которые они стремились воссоздать, давно ушли в прошлое. По сравнению с нашими понятными поучениями и медитациями, тесно связанными с жизнью человека, их предложение звучало не столь привлекательно.

В Москве больше, чем где-либо, важно было научить людей быть партнерами в развитии. Я несколько раз просил их доверять своему опыту и применять его на благо другим. Когда у слушателей такое разное происхождение и несхожая карма, они редко образуют единую группу. Однако Прибежище потребовалось всем без исключения. Все тридцать человек получили также благословение Кармапы на дальнейшее развитие. До сих пор они годами потребляли какие-то обрывки буддизма, и никто не объяснил им значение Прибежища.

Подходящей рамкой для встречи послужил кабинет архитектора в одной из старейших московских церквей. Все столы там были разными, а стулья и подавно. Когда присутствующие покончили с российским коньяком, который мы принесли с собой, оказалось, что наши рассказы о мире отвечают их взглядам. Сегодня центр в Москве растет за счет своей собственной силы, но в те времена большинству для того, чтобы начать медитировать, требовались титулы и печать качества от какого-нибудь тибетского ламы. Это было возможно. Всего за 50 долларов (официальный курс рубля в день нашего приезда в Россию рухнул с 60 центов до 17) мы пригласили девять москвичей в Польшу. Открытость таким возможностям все еще была для нас ключом к успеху, и мы до сих пор умудряемся много делать за малые деньги. В Польше русские смогут познакомиться с двумя нашими важнейшими Ринпоче. Ханна должна была переводить посвящения. Нас самих поразили эти подсчеты, и мы с нетерпением ждали возможности позвать еще и ленинградцев.

Обратный поезд опоздал на несколько часов, и мы успели как следует узнать, что такое социалистическая «культура ожидания», столь типичная для Советского Союза и других стран Восточного блока. Еще два дня мы провели в Ленинграде, чтобы углубить результат нашей работы. Когда мы садились на поезд в Европу, одна милая девушка вручила мне большой кусок меди в форме неровного диска. То была пятикопеечная монета 250-летней давности; она до сих пор остается для меня символом вневременной мощи России.

Наша варшавская группа сняла симпатичную квартиру для Гьялцаба Ринпоче. Его Мо подтвердило предчувствие Майи, что в предстоящую поездку по Южной Америке мне нужно взять с собой оружие. «В Тибете даже монахи не отправлялись в путь без ружья», – добавил он. Ханна переводила для Ринпоче сначала в Варшаве, а затем в Греции. Оттуда она вернулась в Польшу, куда приехал Беру Кхьенце, и помогала ему еще неделю.

Германия

Моя связь с Центральной Европой снова поразительно проявила себя. Ничего не зная о предстоящих политических событиях, я въехал в Западный Берлин 10 ноября 1989 года – в тот самый день, когда пала Берлинская стена.

Ничего не зная о предстоящих политических событиях, я въехал в Западный Берлин 10 ноября 1989 года – в тот самый день, когда пала Берлинская стена.

Обычно унылые восточногерманские полицейские были совершенно потрясены. Многие из этих крупных мужчин не стеснялись слез и кричали только: «Паспорта налево, удостоверения – направо!» Толпа шла и шла. Я никогда не забуду лица восточных немцев в тот момент, когда тронулся поезд на Западный Берлин и они вмиг осознали, что власти их больше не достанут. Майя, приехав из Копенгагена, видела людей, сидящих на стене, и мы все пытались представить себе, что теперь произойдет с восточными немцами.

В Пассау, недалеко от австрийской границы, планировалась лекция, но начать ее вовремя не было никакой возможности. Некоторое время мы посвятили растущей группе в Берлине, а на южной границе ГДР стояла шестнадцатикилометровая пробка из коптящих фанерных автомобилей с двухтактными двигателями. Мы прибыли только к полуночи; мудрая Терезия все это время не давала людям в зале разойтись по домам. Последовали многочасовые поучения, посвященные скорее Горбачеву и восточным немцам, чем Просветлению и Кармапе.

Голландия

Остаток месяца мы провели в северной Германии, и в Голландии впервые что-то сдвинулось с места. Йоланда и Марья организовали насыщенный трехдневный курс в Гронингене. Марья также перевела на голландский язык «Открытие Алмазного пути» и уже нашла издателя. Однако то, во что превратились голландские города, повергло нас в настоящий шок. От наплыва иммигрантов из бывших колоний и других стран Африки и Ближнего Востока некогда богатые центры европейской культуры стали похожи на американские гетто – тяжелое бремя для общества. Разница в уровне рождаемости между приезжими и местными жителями с неизбежностью указывала на будущие конфронтации, которые могут обойтись Европе слишком дорого. Мы желали, чтобы остальные страны сообщества избежали такого поворота событий.

Швейцария

В начале декабря состоялся ретрит с нашими швейцарскими друзьями в уютном горном доме возле Берна. После многолетних поисков Аннемари из Цюриха, прогуливаясь в снегах, на высоте облаков, обнаружила свою давнюю связь с Учением Будды. Вместе с Маркусом и другими друзьями она решила переоборудовать свой прекрасный большой дом в Цюрихе под центр Карма Кагью.

Испания

Затем снова настало время отправиться с Майей и другими друзьями в испанский Карма Гён. Там Тенга Ринпоче благословлял строительную площадку для будущей ступы. Позже он передал ответственность за ее возведение Лопёну Цечу и мне, и мы начали старательно собирать деньги. Планировалось, что эта ступа высотой 13 метров будет видна с берега Средиземного моря.

Ретрит в швейцарских Альпах

Лекция

В австрийских центрах мы, как всегда, наслаждались семейным чувством, Рождество праздновали в глубоких снегах Шварценберга, а Новый год встречали в Копенгагене. Ханна тоже была там, и мы танцевали всю ночь напролет. Утром осталось всего несколько часов на сборы перед самым увлекательным на тот момент предприятием – поездке наземным транспортом по Южной Америке. Мы собирались объехать вокруг света по Южному полушарию. Поскольку организатором был Томек, мы ожидали, что каждый час будет использован на сто процентов.

Мы собирались объехать вокруг света по Южному полушарию.

Венесуэла

2 января 1990 года в пять утра мы приземлились в Каракасе. После последних событий в Восточной Европе Томек уже мог ездить со своим паспортом. Офицер на таможне хотел осмотреть только одну вещь – мой чемодан с револьвером. Когда все попытки отвлечь его внимание провалились, его вдруг позвали к телефону; пользуясь этим, мы поспешно ретировались. Я помнил гадание Гьялцаба Ринпоче, и все это казалось мне смешным. Педро тоже удалось незаметно провезти свою видеокамеру. Датское телевидение попросило его снять документальный фильм, «как белый лама едет вокруг света». Я подцепил жестокий грипп, который тогда свирепствовал в Европе, но болеть было некогда. Тридцать пять многообещающих венесуэльцев ожидали нас в красивом университетском городке, чтобы пройти курс «умирания в сознании».

За следующие два дня в Каракасе пятьдесят человек приняли Прибежище и сразу могли приступить к практике, потому что мои предыдущие лекции уже вышли в свет в виде дешевого буклета и были доступны многим. Хотя местные жители в большинстве своем не отличаются великой выносливостью, все же ежегодные визиты, книги и видеозаписи делали свое дело, и рост был стабильным. Сильные сестры Хугенштейн хотели заниматься центром в Каракасе. Работа шла хорошо, и «спасение» центра уже не стояло на повестке дня. Этот факт плюс интуитивная открытость множества людей дали возможность во время коротких визитов изменить многие кармы. Все, у кого нашлось кольцо доверия для крючка сочувствия Будд, получили хорошую возможность. К нам присоединились Улла и Детлев, близкие друзья, которые тогда руководили центром в Мюнхене. Они также отвечают за наш немецкий журнал «Буддизм сегодня».

Колумбия

Колумбийский курс пховы собрал сорок человек и состоялся недалеко от Тунхи, расположенной к северу от Боготы. В представительном поместье, где мы медитировали, родилась Адриана. Благодаря этому месту Колумбию называют страной изумрудов. Войны в этом регионе чаще происходят из-за этих благородный камней, чем из-за кокаина, – правда, они ничуть не менее кровавые.

Однако в карме страны что-то менялось: на это указали мои сны. Год назад я каждую ночь штурмовал здания, чтобы освободить заложников и навести порядок. Теперь же, когда двери слетали с петель, люди внутри мирно сидели и разговаривали. Через несколько дней Пабло Эскобар, крупнейший наркоторговец, начал вести переговоры с правительством и в качестве жеста доброй воли решил отпустить многих заложников. Кроме того, М-19, одна из трех организаций боевиков, превратилась в политическую партию.

Эквадор

После курса Эдуардо поехал с нами автобусом через южную Колумбию до границы с Эквадором. Тенга Ринпоче советовал лететь туда самолетом, из соображений безопасности, но, поскольку ситуация стала спокойнее, а также для экономии денег мы решились на двадцатичасовую автобусную поездку.

На экваторе

Эквадор, расположенный высоко в Андах, совершенно отличается от соседних Колумбии и Перу: там очень мало насилия, а индейцы, потомки инков, невероятно маленькие, сердечные и весьма рассеянные. Мы увидели бетонный глобус, отмечающий линию экватора. Мы накупили изделий из кожи для друзей, а затем столичный город Кито порадовал нас своей архитектурой и ценами. По пути в Гуаякиль, второй по величине город Эквадора, Педро чуть не лишился своей камеры. Гоняясь за национальным колоритом, он снял полицейского, протянувшего руку за взяткой.

Многое здесь выходило за рамки общепринятого. Некоторые привлекательные дамы, которые приглушенным голосом хвалили на улицах мою мужественность, оказывались мужчинами. Однако самый большой сюрприз ожидал нашего хозяина. Я дал ему, как часто даю хозяевам домов, где мы ночуем, мое гау на ночь. Обычно он не помнил своих снов, но в ту ночь ему без конца снились монахи в красных одеждах и огромные горы. Благословение Кармапы явно пробудило в нем глубокие воспоминания, и он тут же начал планировать поездку в Гималаи.

Дорога через банановые плантации привела нас к перуанской границе, которая в шесть вечера попросту закрылась. Весь транспорт здесь опаздывал, и мы не успели проехать. Однако нам вовсе не хотелось оставаться на ночлег в неприятном приграничном городе. Когда мы бежали к пропускному пункту с тяжелыми рюкзаками, нам довелось на своем опыте испытать отношение бедных к богатым. Хлопая в ладоши, компании местных жителей довольно враждебно скандировали: «Беги, гринго, беги! Граница все равно закрыта!» Но они ошибались. Десять долларов офицеру в Эквадоре и пятнадцать его коллеге в Перу – и нас обслужили по высшему разряду.

Перу

Так, благодаря чистой удаче, мы избежали самого неприятного таможенного контроля в Южной Америке. Поскольку до Лимы автобусы не ходили, мы наняли два видавших виды такси. Водители выглядели убого, и езды было пять часов, причем через пустыню, но задерживаться мы не хотели. Я прикорнул на ходу, как часто делаю, когда Защитникам предстоит сложная работа, в которую лучше не вмешиваться, и нам еще раз невероятно повезло. Мы съезжали с Панамериканского шоссе на параллельные дороги именно в тех местах, где чаще всего совершались нападения. К утру мы въехали в город, и на лицах наших водителей отразилось глубокое облегчение. Они решились на эту ночную поездку только из интуитивного доверия ко мне. Они замерли в немом шоке, услышав, что пару часов назад на том самом участке дороги бандиты ограбили несколько автобусов и застрелили испанскую туристку, которая отказалась отдавать им свои деньги.

Дальнейший путь к Лиме нам предстояло преодолеть на самом никудышном автобусе Южной Америки. Каждые сто метров двигатель глох, а сиденья пачкали одежду густым машинным маслом. Мы не пропускали ни одной ямы. Повсюду виднелись признаки того, что пустыня поглощает плодородную землю. Было ясно: с муллой или без муллы, с папой римским или без него, но бедным странам вскоре придется принять меры по ограничению рождаемости.

Двойник

В сухой Лиме у густо-синего Тихого океана нас встретил Рикардо. Он учился в Польше, и там в 1985 году стал моим учеником. Он сохранил нашу связь. Сейчас он преподавал изобразительное искусство и хотел подарить своему городу буддийский центр. В эти три лекционных дня его дом в некогда фешенебельном районе Мирафлорес трещал по швам от наплыва гостей. Десятки людей приняли Прибежище, и появилась небольшая группа практикующих Дхарму.

Перу была самой бедной из всех южноамериканских стран, которые мы на тот момент повидали. Однажды Улла и Детлев сошли с автобуса не на той остановке, и им пришлось повторить манильский опыт Томека. В трущобах Лимы они узнали о ненависти больше, чем им хотелось бы. В автобусе чьи-то очень ловкие пальцы выкрали наши паспорта из кошелька Ханны – на Востоке такой трюк еще никому не удавался.

Перу была самой бедной из всех южноамериканских стран, которые мы на тот момент повидали.

По мнению американских экспертов, Лима в те дни была такой же опасной, как когда-то Бейрут. Главной проблемой были боевики; маоистская группировка «Сияющий путь» контролировала большую часть Перу. Название у них звучало красиво, но методы мало чем отличались от методов Красных кхмеров в Камбодже. Пока не поймали их лидера Мануэля Гузмана, они уничтожили 27 тысяч человек. Всех туристов с Запада, кто попадал к ним в лапы, расстреливали на месте. Они стремились спровоцировать экономический кризис, который должен был привести страну в состояние войны – а войну они уж наверняка выиграют. За две недели до нашего приезда они вытащили из автобуса и тут же убили двух французских туристок – только за то, что у тех была белая кожа. Именно этот регион Тенга Ринпоче советовал нам объехать стороной. Так что мы сели на местный самолет до Куско, столицы древней Империи инков.

В аэропорту нас встретил Герхард из Шварценберга. Он могучий идеалист. Пять лет проработав советником в развивающихся странах, он знал этот регион, как свои пять пальцев. Он показал нам крепости и храмы инков в их священной долине, расположенной на такой же захватывающей высоте, что и Лхаса. Живя у него и его перуанской подруги на горном склоне над Куско, мы несколько раз съездили в горы верхом. В этой местности было все: индейские усадьбы, горные речушки, ламы – и партизаны. Их территория начиналась за горами. Там они убивали служащих и взрывали динамитом скот. Кольцо их отрядов вокруг города сжималось, и это очень плохо сказывалось на туризме. Больше всех страдали местные жители, чьи огромные семьи выживали только благодаря иностранцам. Здесь я в первый и последний раз за всю поездку воспользовался револьвером – для стрельбы по мишеням – и выпил столько сладкого вина, что утром чувствовал себя больным. После этого я решил больше не пить спиртное в таких количествах: жизнь слишком коротка для похмелий.

В гостях у Герхарда

Ехать автобусом до озера Титикака и границы с Боливией нам не советовали, и мы сели на местный поезд. Он был переполнен индейцами и торговцами, и на то чтобы пересечь андское горное плато на высоте четырех тысяч метров, у него ушел целый день. За окном проплывали обширные безводные равнины, часто со снежными вершинами на горизонте, и стада забавных альпака и лам. Как только стемнело, поезд неожиданно остановился. Местные стали торопливо подниматься с мест со словами: «Ну, вот, грабители», – и разбегаться кто куда. Похоже, машинист был в доле с бандитами – он съехал на боковой путь и выключил огни. Затем развернулась целая сцена: по коридорам поезда начали сновать группки маленьких, но мускулистых джентльменов в синих спортивных куртках; они без стеснения мерили взглядом пассажиров и их багаж. По-видимому, это были полицейские, которые после основной работы желали поправить материальное положение. Но оружия у них не было, и, завидев наши голубые глаза и нордические размеры, они решили податься в другую сторону. Мы тоже вели себя не очень гостеприимно. Томек слепил их мощным фонарем, Педро ткнул кого-то меж ребер бундесверовским штыком в ножнах, а мы с Детлевом немного потолкали их между собой брюшными мускулами. Ханна с Уллой сидели под окнами, будучи нашими глазами и ушами. Если не считать тяжелой головной боли после вчерашнего, нас все только веселило – но два других вагона они все-таки обчистили.

За окном проплывали обширные безводные равнины, часто со снежными вершинами на горизонте, и стада забавных альпака и лам.

Боливия

Озеро Титикака, крупнейший в мире водоем на такой высоте, лучилось ярчайшими оттенками синего и вневременным покоем. Столица, Ла Пас, нас приятно удивила. Трущоб почти не было, а такие окрестности вполне могли бы найтись и в Тибете. Местные прямо в центре города открыто торговали амулетами и ритуальными вещами для изгнания духов, и на многих прилавках виднелись те же самые дешевые безделушки, что и в Непале.

Аргентина

Удивительно роскошный поезд помчал нас на юг – на просторы Аргентины, где буддизм Кагью пребывал в невиданном беспорядке. Конечно, состояние центров отражает прежде всего карму людей, которые туда приходят, но здесь в общую запутанность значительный вклад внесли иностранцы. Те немногие друзья, у кого хватало отваги и зрелости видеть пространство как богатство возможностей – а это главная предпосылка для успешной практики Алмазного пути, – остались не у дел. Бутанский лама из французской организации Калу Ринпоче основал центр в Кордове, но из-за нескольких тяжелых аварий перестал приезжать. Более поздние визиты лам той же школы координировать стало некому; при этом все продолжали ждать, но в итоге местных оптимистов никто ни во что не посвящал. Затем сюда, как и в Каракас, приехал тибетский ринпоче из Неаполя. Он купил в этой округе очень красивую усадьбу, и несколько человек из вымирающего центра Кагью ушли практиковать к нему.

Ханна!

Те немногочисленные аргентинцы, которые посещали мои лекции, хотели сохранить свою собственную разновидность буддизма. Они почти не проявляли склонности к тому, чтобы отличать друг от друга разные линии передачи и их специфические языки. Я старался, как мог, а затем просто благословил всех, кто пришел. Пусть у них будет хотя бы связь с буддизмом. Но на человеческом уровне нам было чем заняться. Люди теряли почву под ногами – инфляция совершенно выходила из-под контроля, – и они шли к нам с вопросами днем и ночью.

После трогательного прощания с друзьями из Кордовы – для того чтобы поддерживать две группы, интереса было явно недостаточно – мы поехали на автобусе на запад от Мендосы, что лежит у подножия Анд. В XIX веке герой Сан Мартин провел свою армию через здешние высокие перевалы и застал врасплох испанские войска в Чили. Хотя склон, спускающийся к Тихому океану, был бесплодным, как на Луне, все-таки чувствовалось, что экономика Чили здоровее всех остальных в Южной Америке. Всего за неделю до нашего приезда состоялись выборы, которые низложили режим Пиночета, и люди выражали себя непривычно свободно. В Сантьяго одна студентка медицинского вуза обнаружила, что мое кровяное давление соответствует двадцатилетнему возрасту. Ханне же, согласно этим приборам, было около пятнадцати. Две ночи мы провели в странной гостинице, которая, по-видимому, специализировалась на обслуживании сексуальных меньшинств, а затем, после шести недель в автобусах, поднялись в гостеприимное небо и покинули южноамериканский континент.

Остров Пасхи

В шести часах лета на запад – это одна треть пути до Новой Зеландии – в Тихом океане лежит остров Пасхи. Он относится к территории Чили и представляет собой национальный парк. Остров почти на 4000 километров удален от ближайшей большой земли, и его природа просто сводит с ума.

Огромные каменные истуканы, сделавшие остров знаменитым, сразу вызвали у меня сильную симпатию. Ими усеяно все побережье острова, и я думаю, что это, на самом деле, Будды. Внешне они, конечно, другие, но вибрациями очень близки. Они смотрят не на океан, а на остров – следовательно, благословляя его, а не защищая. Без сомнений, они излучают мощные добрые энергии. Существуют также подробности, которые не могут быть простым совпадением. Пропорции их ушей такие же, как у Будд, и они держат руки в позе, которую применяли Миларепа и другие йогины, когда практиковали медитацию внутреннего тепла (туммо).

Будды?

Огромные каменные истуканы, сделавшие остров знаменитым, сразу вызвали у меня сильную симпатию. Ими усеяно все побережье острова, и я думаю, что это, на самом деле, Будды.

Должно быть, полторы тысячи лет назад полинезийские рыбаки с благоговением рассматривали какую-нибудь статую Будды в Индонезии. Затем они несколько поколений двигались дальше на восток через Тихий океан, передавая по наследству свои воспоминания, а на острове Пасхи нашлась вулканическая порода, в которой их удалось воплотить.

Здесь Педро впервые учился водить машину, а мы с Томеком, выброшенные на скалы огромными волнами, пережили необычайно волнующие мгновения. Пряча реликвии Кармапы под камнями возле великолепного кратера, я мысленно спрашивал себя, какими будут долгосрочные последствия этого благословения для миллиардов рыб.

Таити

Еще в шести часах лета на запад находятся острова Таити – наверное, самое дорогое место на свете. Туда все завозилось из Франции самолетами, и газета стоила десять долларов.

Циклон долго бросал наш самолет во все стороны и отпустил только после посадки. Солнце было черным, а небо – ярко-желтым. Этот остров похож на Гавайи, но более тропический. На пляжах лежит тяжелый черный песок, а низовые подводные течения здесь еще хуже, чем на Сикрет-Бич. К счастью, нас ожидали. Китаянка, подруга французского художника, встретила нас в аэропорту и отвезла в красивейший отель на пляже. Работая в сфере туризма, она разбиралась в таких вещах. Вместе со своим японским мужем она оказала нам королевский прием. Три дня они придумывали для нас всевозможные удовольствия и возили по острову к своим друзьям, которым я читал лекции по-французски.

Новая Зеландия

Новая Зеландия – это северная Англия, которую воссоздали в Южном полушарии до того, как мир сошел с ума и в метрополию потянулось все население бывших колоний. Хотя здесь было больше по-спортивному красных коленок, чем эротических вибраций (даже чиновники ходили в шортах), страна все-таки производила приятное, освежающее впечатление. Все было чистым, а люди – высокими, светловолосыми и сильными. Их захватило повальное строительство небоскребов, в чьем цветном стекле отражались летящие облака. На северном острове, в центре Кагью города Окленда, не происходило ничего. Поэтому, переночевав на молодежной турбазе, мы поехали, сначала на поезде, а затем на пароме, на Южный остров. По пути встречались совершенно уникальные пейзажи; а обитатели Крайстчерч жили среди поразительных географических формаций. Хотя интервью, анонсирующее мою первую лекцию, вышло с опозданием на день, все места в зале были заняты. Эти люди обладали европейской силой концентрации. На следующий день я давал Прибежище в доме Морин, где мы жили. Так около десятка хороших друзей положили начало группе Кармапы в этом городе. Когда они получили опыт нашей передачи и познакомились с линией преемственности, пришло время дать им медитацию на Шестнадцатого Кармапу и освобождающие поучения, которые применяются в повседневной жизни. Некоторые даже пожелали приступить к Основополагающим практикам – своевременный культурный скачок.

Австралия

Нам повезло миновать Нумеа – еще одну безумно дорогую французскую колонию. Так у нас образовалось два дополнительных дня в Австралии, и чувствовалось, что это правильно.

В аэропорту ждал Джон на желтом джипе. Он был ангелом сиднейских трущоб и спасал множество бездомных мальчишек, которые иначе очень быстро опустились бы на дно. В архитектуре города смешаны разные европейские стили, и живет здесь три миллиона человек. Нас снова ждала удача. Ютта и Петер пригласили нас к себе на северное побережье, в роскошное предместье под названием Мона Вале. Это было самое удобное место для работы над рукописями. Наши хозяева торговали деньгами и товарами и были круглосуточно заняты телефонными звонками и факсами со всего мира. До пляжа было пару минут езды на машине, а из дома, стоящего на высоком хребте, открывался потрясающий вид на многокилометровое побережье, простирающееся с юга на север.

С Ламой Триджамом в Сиднее

Нас очень обрадовала встреча с Ламой Триджамом. Мы по– дружились с ним еще в начале семидесятых годов в Дарджилинге, и Кармапа сделал Австралии большой подарок, отправив его туда учить. К сожалению, тибетцам свойственно опаздывать: они приехал на четыре года позже, чем планировали. Это подвергло преданность ожидавшей его группы суровому испытанию. Как и во многих других местах, где селились традиционные учителя, нашей задачей было сократить культурный разрыв между ламой и его учениками. Нам хотелось, чтобы связь с ним принесла пользу большому числу людей.

Как и во многих других местах, где селились традиционные учителя, нашей задачей было сократить культурный разрыв между ламой и его учениками.

Все купалось в ярком свете начала марта – здешней осени, – и я прочитал первые лекции в Сиднейском университете. Несколько десятков человек подошли за Прибежищем. Один профессиональный крикун пытался меня прервать – он был этим знаменит, но в тот вечер сделал это лишь однажды. У меня есть один старый недостаток: когда мне приходится сознательно ставить на место людей, которые слишком лезут на рожон, я делаю это не без удовольствия. Собственно, они даже полезны. Ведь единственное, ради чего Будда учил, – чтобы мы лучше жили, умирали и перерождались. Поэтому очень важно показывать неуязвимость Учения и улаживать разные вопросы, пока мы вместе. Невозможно защитить людей, если отправлять их в трудный мир с порцией сладких слов на ушах. Все становится еще более затруднительным, если «врагами» оказываются люди, которых ты благословлял или вместе с которыми получал посвящения.

Ютта когда-то сама представила местным друзьям Согьяла Ринпоче. Она рассказывала нам, что по дороге на свои лекции он штудировал книги Трунгпы Тулку. Я надеюсь, что влияние Трунгпы Тулку на него невелико, потому что у нас с Согьялом были общие ученики. Люди, которых привлекала его ступенчатая система учебных курсов и мягкая, психологичная манера, часто приходили ко мне за моим дерзким примером и благословением. Добавляя отца к матери, которая у них уже была, они придавали целостность своему духовному миру.

Пхова в Голубых Горах

Вечеринка в саду центра превратилась в длинное интервью. Журналистка, которой удавалось ловить даже Леха Валенсу в дни польской «Солидарности», хотела написать статью для крупнейшего австралийского еженедельника.

Группа подготовила курс «умирания в сознании» недалеко от Голубых Гор, которые находятся в часе езды от города и сравнимы с Большим Каньоном в Америке. Либо все участники курса были прирожденными йогинами, либо моя передача стала сильнее – но знаки успеха практики появились у всех очень быстро. В перерывах Петер и Ютта возили нас на своем «Мазерати» и показывали древние ландшафты. Кроме новых друзей, у нас в Австралии были и старые. Мы познакомились с Кэролин в Индии в начале 1970-х, а с Вивианой – в Копенгагене, еще в контрабандистские 1960-е. В какой-то момент Вивиана и Малколм предоставили монахам Тхеравады удобные и традиционные условия для практики. Однако чрезмерное удобство превратилось в препятствие для их учительской деятельности. Избыток роскоши не всегда способствует стойкости духа.

Либо все участники курса были прирожденными йогинами, либо моя передача стала сильнее – но знаки успеха практики появились у всех очень быстро.

Сингапур

Закончив этот успешный визит в Австралию, прямо в аэропорту мы пообещали всем приезжать ежегодно и вылетели в Сингапур. Туда приехали из Малайзии китайские друзья Ханны. Однако они не получили от Томека номер нашего рейса, и в результате мы ночевали в отеле. Этот город – не что иное, как огромный торговый центр. Педро купил там видеокамеру для Курта. Два президента сингапурской группы Кармапы – прежний и нынешний – отвезли нас в центр. Когда-то он был боулинговой дорожкой нынешнего президента, а теперь они там медитировали. Они уже были наслышаны о моем ужасном йогическом стиле и поначалу держали ухо востро. Но ценность линии преемственности и благословения вскоре взяли верх над моногамией и буржуазным стилем, и внезапно они захотели устроить лекции и провести пхову – курс «умирания в сознании». Правда, организовать это было бы нелегко. Малайские законы не разрешают людям иметь дополнительные отпуска, даже если те находят себе замену, – фактически, у них всего несколько выходных в году.

Малайзия

Рано утром друзья Ханны ждали в очередном «Вольво», совершенно неуничтожаемом на вид. Мост в Малайзию мертво стоял в пробке, а потом несколько часов мы наблюдали только плантации масличных пальм и бананов. Затем появился центр Патубахат, где Ханна часто и подолгу переводила лекции лам. Он был доступен только для китайцев. Малайзия официально является мусульманской страной, и малайскому населению запрещено посещать буддийские храмы. У них также действует закон о правовой защите исторически ущемленных групп, как в США. Закон определяет пропорцию между рабочими из разных рас. Хотя малайцам платили очень мало, трудолюбивые китайцы все равно чувствовали дискриминацию со стороны тех, кто работает спустя рукава.

Я благословил холм за городом для будущего ретритного центра. Оттуда был фантастический далекий вид на пролив с белыми кораблями, но на переднем плане в глаза бросалась трагедия тропиков. Недавно здесь срубили роскошные деревья с незаменимой твердой древесиной; частично их сожгли, а частично бросили без присмотра. Почва здесь была уже настолько загрязненной, что подобные ценные породы на ней вряд ли когда-либо вырастут.

Вечером я рассказывал о буддийской самозащите. Центр был забит до отказа. Делясь опытом, полученным в 1960-е годы в Африке и на Ближнем Востоке, я учил людей таким вещам, которые позволяют комфортно себя чувствовать во враждебной культуре.

В полночь они принесли именинный торт: мне исполнилось 49 лет. Утром мы на автобусе отправились в Куала-Лумпур, столицу Малайзии. Нас встретила Пегги с подругой на настоящих «Мерседесах» – обе поддерживали наших высочайших Ринпоче. Мы отобедали с руководителями центра – по китайской традиции, блюда на столе сменялись бесчисленное количество раз, – и остались в их большом и красивом храме. Пегги и ее муж Угуен даже оплатили наши авиабилеты в Бангкок.

Индия

После скучной ночи – я не поклонник Бангкока – мы вылетели в Калькутту. Здесь индийских таможенников просто «заело»: они без конца спрашивали про видеокамеры. Обнаружив одну у Педро, они поставили его в очередь из пассажиров, удостоившихся особого досмотра, и пообещали конфисковать все, что найдут. Это было нехорошо, потому что в багаже Педро лежала вторая камера, предназначенная Курту. В какой-то момент я заметил легкое движение его благородной брови. Совершив трюк, который не прошел бы нигде, кроме Индии, я просто взял камеру с тележки Педро и переложил к Томеку. За этим наблюдали десять человек в униформе, но явно ни один из них не понял намека. В их памяти не нашлось слота для такого поведения.

Сикким

Путь оттуда в Сикким показал нам, насколько плодотворно прошли последние двадцать лет. Европейский участок силового поля Кармапы проявлял себя повсюду. Сидя в Сиккимском доме в Силигури после переезда на ночном автобусе, мы увидели трех друзей из Копенгагена. На границе с Сиккимом мы поставили свои подписи на строчку ниже знаменитых имен из Шварценберга. Наконец, вечером мы все встретились в Румтеке.

Хотя Джамгён Конгтрул Ринпоче и Гьялцаб Ринпоче находились в отшельничестве, они ежедневно выделяли время для бесед. Все казалось возможным, и все было под вопросом. Эти места сейчас по-настоящему менялись. Ожидалось, что вскоре появится Семнадцатый Кармапа, и Сикким открывался для туризма. Пока планировалось строительство настоящих отелей, возникло новое важное дело: поле силы тех потаенных долин, где мы учились, теперь следовало правильно преподнести остальному миру.