Индия
Рано утром мы покинули Румтек и сделали остановку в Сонаде, в монастыре Калу Ринпоче. Мы хотели поклониться его телу, теперь уже высохшему и позолоченному, с благодарностью за все годы, проведенные вместе.
Дарджилинг был теперь запружен людьми. Массы непальцев, которые двадцать лет назад были детьми, теперь сами завели многочисленное потомство, и качество жизни заметно упало.
Мы восхитились последним проектом Калу Ринпоче – 33-метровой ступой в низине. Гьялцен провел нас по строительным лесам из бамбука с одного величественного этажа на другой.
Я постепенно все лучше понимал, почему Кармапа так часто называл нас с Ханной отцом и матерью западного буддизма. Это звучало несколько старомодно, но в действительности означало большую честь и ответственность.
Я постепенно все лучше понимал, почему Кармапа так часто называл нас с Ханной отцом и матерью западного буддизма. Это звучало несколько старомодно, но в действительности означало большую честь и ответственность.
В поезде недалеко от Патны маленьким женщинам из какого-то местного племени удалось невозможное – они выкрали чемодан Ханны из-под спящего на нем Томека. Педро и Томек сошли с поезда в районе Бодхгаи, а мы доехали до Дели. Там в аэропорту мы, к нашей радости, увиделись с Кюнзигом Шамарпой: в самолете он ненадолго заснул, и ему приснилось, что мы его встречаем.
Германия
31 марта мы снова приземлились в высокоэнергетической Европе. Повсюду к востоку от Рейна центры быстро росли, и мы восхищались тем, насколько независимыми становились люди и как слаженно они умели сотрудничать.
В июне на немецком языке появилась первая редакция этой книги под заголовком «Üer alle Grenzen» – «Поверх всех границ». Сис, Пауль, Эрик и Нина подправили в ней немецкий язык, насколько позволил мой упрямый характер. Пауль вместе с Маркусом из Швейцарии подобрал фотографии. Я никогда не делаю этого сам – иначе там почти не было бы моего лица. Мэк из издательства «Логос Букс» напечатал текст на своем компьютере, а фирма «Кун График» из Цюриха выполнила дизайн и свела все вместе. Томас из издательства «Джой» собирался запустить книгу в печать.
Медитация в Европе
Голландия
В конце месяца я также дал несколько интервью, в которых рассказывал о голландской версии «Открытия Алмазного пути». Традиция Карма Кагью в Голландии, начавшись в Гронингене, затем развивалась в Амстердаме и других городах. Ей уже двадцать с лишним лет, и десятки голландских друзей приняли участие в курсах «умирания в сознании».
И все-таки я не был уверен, что книга с таким недвусмысленным содержанием вызовет там большой интерес. Духовной жизнью Голландии правил туманный гуманизм, а либеральное и почти не соблюдающееся миграционное законодательство уже превратило центры крупнейших городов в неуправляемые трущобы Третьего мира. Я наблюдал все эти явления собственными глазами, приезжая в страну каждый год. Как и повсюду на Земле, карма и традиции людей не меняются от переезда в другую страну, и новые гуманные условия не влекут за собой автоматических изменений в поведении. Люди, вырванные из привычной среды обитания или вынужденно ее покинувшие, иногда столетиями не могут интегрироваться в общества, ставшие для них новым домом.
В культурах, где женщин все время оплодотворяют, чтобы держать под контролем, рождается огромное количество детей. Такая демографическая ситуация способствует снижению уровня образования и жизни в целом, и в Голландии, как и везде, где большие группы людей не чувствуют себя естественной частью общества, растет детская преступность. Тех, кто высоко ценит человеческую свободу, больше всего тревожит долговременная перспектива. Как будут функционировать европейские общества при растущем количестве иностранцев, совершенно не разделяющих те идеалы, на которых построена Европа? Открытые и толерантные правила здешней культуры многими мигрантами воспринимаются как признак слабости и отвергаются. В частности, стремительно увеличивается число нетерпимых представителей ислама, и их голос в Западной Европе скоро может стать решающим. Представление этих данных широкой публике не имеет ничего общего с расизмом или дискриминацией. Так можно помочь людям ясно увидеть неизбежные последствия той трусости, с которой наши общества закрывают глаза на причину проблем, и, быть может, ограничить государственную поддержку семей, имеющих более двух детей.
Завтрак с учениками
Работа над рукописью книги с Детлевом, Эриком и Паулем
Глядя на западные общества, видишь, что наша часть проблемы заключается в стремлении к самореализации. Как и в высоких культурах древности, оно позволяет свободным женщинам выбирать, иметь им детей или нет. Вследствие этого кажется неизбежным сущностное противостояние между исламом и гуманизмом, о чем все чаще говорят наши газеты и телеканалы.
Однако множество людей просто не готово слышать такую аргументацию. Угрызения совести «чутких личностей» заставляют их видеть свою вину в проблемах этого мира, и сейчас они старательно смотрят в сторону. Они зашли бы очень далеко в стремлении приспособить свое сладкое и разноцветное мировосприятие к реальным событиям в мире. Не успеют они занять какую-то позицию, как политическая корректность громко напоминает им о войнах и завоеваниях, которые велись другими империями сотни лет назад. Хотя рабы первоначально были пленниками соседних племен, а затем арабы перевозили их и продавали на европейские корабли – виноваты все равно мы.
Алмазный путь подходит только тем, кто чувствует себя ответственным за общечеловеческие ценности и желает знать, как все обстоит на самом деле. Здесь не смотрят сквозь розовые очки и не терпят близорукой политической корректности. Поэтому многие его последователи будут сознательно и решительно защищать свободу в мире. Я очень счастлив иметь учеников, которые поступают именно так.
Алмазный путь подходит только тем, кто чувствует себя ответственным за общечеловеческие ценности и желает знать, как все обстоит на самом деле.
Переваривая приметы будущего милой Европы и формулируя изложенные здесь пожелания, чтобы Алмазный путь быстро рос – а это цель моей жизни, – мы впятером приземлились в Майями.
США
Марк, один из потомков российского царского дома Романовых, ждал нас среди невероятно влажной жары. Спустя несколько лет его энергия помогла нам открыть Японию. После двухдневных поучений в окружении опустевших банков, в которых больше не отмывались кокаиновые деньги, за Прибежищем пришли десятки людей. Несмотря на привычную для Майями поверхностность, мы основали в городе растущую группу. Несколько геше школы Гелуг и ученых Сакьяпы, которые учили в традиционном стиле, вели здесь неравную борьбу за то, чтобы все происходило централизованно и по-тибетски. Я им совсем не завидовал.
После путешествия в Чистые страны
Первый в этом году курс «умирания в сознании» состоялся под Альбукерке. Его организовали Боб и Мелани. Один тибетский политик в Вудстоке пытался запретить выход статьи, авторы которой хвалили нашу работу. Он поддерживал «Дхармадхату» и не одобрял нашу европейскую приверженность здравому смыслу, но это не имело значения.
Гарольд и Ариана предоставили нам свой прекрасный дом, и, хотя группа снова была американского размера – от тридцати до сорока человек, – благословение было велико. Личные беседы я проводил под палящим солнцем – поэтому люди говорили только о самом важном, и у нас высвободилось время для посещения нашей земли в Таосе. Второй участок, купленный Норбертом, мог даже похвастаться несколькими деревьями. Совсем рядом находились владения Йонгду с Гавайев. Мы провели на участке занятие по стрельбе. Психически неуравновешенные пациенты Гарольда иногда дарили ему забавнейшие пистолеты, после того как он отговаривал их от самоубийства.
Мы выехали в Финикс в два часа ночи, чтобы успеть до наступления самого жестокого пустынного зноя, но двигатель гигантского пикапа все равно почти не работал. По пути мы восхищенно осмотрели крупнейший кратер на западе Америки, прикоснулись к металлу метеоров высотой в человеческий рост – и нас будто пронзило током.
В Финиксе одна дама из мормонов брызнула на нас водой из бассейна, чтобы «прогнать наших злых духов». В следующие дни никакие самолеты не взлетали, потому что воздух стал слишком разреженным из-за жары. Потом мы с Майей полетели в Сан-Франциско. Там Томек с Роландом устроили нам очень радостное событие – поездку по петляющему шоссе номер 1 на моем старом, но быстром мотоцикле «БМВ». Вокруг Санта-Барбары горели леса. Мы посмотрели «Вспомнить все» – впечатляющий фильм. На лекции в Сан-Диего к нашей веселой компании присоединился мой брат Бьорн, пришли и некоторые близкие друзья, которых я знал с конца 1970-х. Два вечера в Лос-Анджелесе привлекли больше всего слушателей со времен скандала с Озелом Тензином.
Мы жили у Карин, моей ученицы из Австрии и близкой подруги Роланда. Она опытный художник-гример и работает в киноиндустрии. Там была и Аннетта из Гамбурга, специалистка по местам для киносъемок. Некоторые очень удивились моим довольно откровенным ответам на вопросы о «Дхармадхату», но по-другому я не мог. Только будучи прямыми и ничего не скрывая, мы сможем предотвратить годы мучительных сплетен. Необходимость говорить без обиняков и сантиментов – это, видимо, последняя из особенностей западного мира, которую поймут отдельные тибетцы. Если даже такие давние спонсоры, как мой дружище Лекс, зовут нашу школу «Схвачу-па», а Гелугпу «Клею-па», – значит, ярые приверженцы традиционного буддизма непременно должны еще кое-чему научиться.
Только будучи прямыми и ничего не скрывая, мы сможем предотвратить годы мучительных сплетен.
Гавайи
После курса Основополагающих практик (нёндро) в Пойнт-Боните у нашей морской группы и публичных лекций перед полными залами в Сан-Франциско Томек и милая Аннетта полетели со мной на Гавайи.
На острове уже ждала Адриана из Колумбии; как всегда, она была в отличной форме. Радостно было видеть ее снова. Она сбежала от мужа, который недавно закончил трехгодичный ретрит под руководством Ламы Норлы из Нью-Йорка – и вышел подавленным и глубоко запутанным. Мало кто понимает, что это хорошо только для монахов и монахинь.
На Кауай Ангелина, которая вечно курила трубку и когда-то побывала на испанском курсе пховы, основала центр традиционного массажа «ломи», во время которого массажистки намазывают клиента грязью и солью с этого острова, а потом всячески трут и шлепают. Ко всеобщему изумлению, свирепый ураган «Айники», опустошивший 80 % территории Гавайев, совсем не задел деревянный вагончик Ангелины. В самый разгар стихии наша группа собралась там и просто медитировала вокруг статуи Восьмого Кармапы.
Снова оказавшись на Сикрет-Бич, правда, на этот раз летом, мы испытали то, о чем всю жизнь мечтают некоторые местные, – поплавали с дельфинами. Мы около получаса удалялись от берега, как вдруг примерно сорок дельфинов приблизились к нам со всех сторон, чтобы поиграть. Значительно более крупные, чем я ожидал, они прыгали над нами и вокруг нас, уводя нас все дальше и дальше от берега, пока он не превратился в тоненькую полоску – и тут они исчезли.
На Кауай мы оставили последнюю из привезенных статуй Восьмого Кармапы. Шесть других мы уже раздали центрам и друзьям в США. Я старался следить за тем, чтобы они не оказались на полу или в теплой компании распятия, какого-нибудь Гуру Нуибанана, Утенка Дональда и модного целителя из «Нью-Эйдж», как принято в этой культуре, лишенной духовных корней.
22 июля мы вернулись в Лос-Анджелес и по дороге туда организовали нашу работу на ближайшие дни. Томек решил устроить романтическое приключение в Колорадо, но кончилось оно аварией на отлично застрахованной машине. Никто не удивился, когда он воспользовался обретенной таким образом финансовой свободой для того, чтобы еще больше работать на Кармапу и помогать мне.
Европа
В самолете, летящем в Амстердам, мы ответили на все письма и проработали планы на предстоящую поездку по Европе, но на тот момент я не спал уже почти неделю. В аэропорту ждали друзья из Вупперталя, и мы тут же оказались в Германии. На лекции я все еще функционировал, но по ее окончании толку от меня было мало. На этот раз я действительно зашел слишком далеко.
Пассау на границе с Австрией был переполнен людьми и активностью. Это отличный пример регионального центра; благодаря ему все вокруг растет.
Венгрия
Чудесная Дорис сопровождала меня в Венгрию, где наша группа оказалась в необычной ситуации. В отличие от остальной Центральной и Восточной Европы, здесь буддизм существовал еще до моего первого приезда. Венгры, чей язык имеет монгольские корни, всегда отличались романтическим отношением к Центральной Азии. Они думают, что название «Будапешт» связано с именем Будды. Сто с лишним лет назад знаменитый Александр Чома де Кёрёш побывал в Тибете и составил грамматику тибетского языка, которая применяется по сей день. Здесь также имел влияние лама Анагарика Говинда, немец по происхождению. Мне посчастливилось познакомиться с ним и его женой-художницей Ли Готами за год до его смерти. Одна из его организаций под названием «Арья Майтрейя Мандала» построила отличную ступу на окраине Будапешта, но в остальном к сотрудничеству не стремилась. Лама Нгаванг из Швеции тоже создал здесь буддийскую группу. Были также ученики корейского мастера Де Сон Са Нима и ламы школы Ньингма по имени Сакья Дордже. Собственно, Йожеф, хозяин дома, где мы с Ханной останавливались во время первого визита, принадлежал к школе Сакья.
Столпы нашей работы на Востоке: Татьяна из России и Жужа из Венгрии
Венгры, чей язык имеет монгольские корни, всегда отличались романтическим отношением к Центральной Азии. Они думают, что название «Будапешт» связано с именем Будды.
Центры Кармапы, которые мы нанесли на карту этой местности в течение следующих лет, буйно растут за счет сильных йогических тенденций моих учеников и отличных связей с центром в немецком Хаттингене. Жужи, работающая графическим дизайнером, передает группам свежую информацию, Иштван заботится о связях с общественностью, и десятки сильных молодых людей регулярно приходят медитировать.
Пхова в Граце
С глубоким доверием они следуют тому образцу, который действует во всех странах, когда-то отделенных «железным занавесом»: если сильные кармы из прошлых жизней снова свели вас вместе, следующий шаг после мотоциклов, карате, гашиша и политической активности – это соединиться на уровне духовных корней. Многие из тех, кто в прошлой жизни воровал лошадей и сильнее желал развития, нежели потребления, переродились сегодня в Восточном блоке. Их характеры сформировались под влиянием таких факторов, как легко идентифицируемые враги и некоммерческое образование. Атмосфера зрелости и открытости, которой мы восхищались в Польше, позднее обнаружилась во всей Восточной Европе. Болезненной для Венгрии была ампутация, устроенная Сталиным по окончании Второй мировой войны: за пределами страны живет больше венгров, чем в ней самой. Но такое подавление оказало полезное влияние на наших практикующих; Пауль, Марта и другие, кто выросли среди национальных меньшинств в Румынии и Югославии, отличаются сильнейшей мотивацией. Хотя с точки зрения кармы рождение в бедной стране не самое лучшее, мои восточноевропейские и российские ученики отлично его использовали. Сегодня они выглядят едиными и сосредоточенными на фоне благодушных индивидуалистов с Запада.
Атмосфера зрелости и открытости, которой мы восхищались в Польше, позднее обнаружилась во всей Восточной Европе.
Греция
В Вене ждала моя любимая Ханна. В Европе я учил один, а летние курсы 1990 года мы давали вместе. Греческие друзья подготовили неподалеку от Коринфа курс пховы, который я им давно обещал. Прибыв туда, мы услышали об оккупации Кувейта Саддамом Хусейном.
Этому месту я дал название Берчен Линг, в честь Черного Плаща, нашего Защитника; оно прекрасно дополняет Карма Гён и служит нам второй ногой в Европе. Участок, расположенный на высоте 1200 метров, с видом на два моря, действительно очень красив. Вокруг теперь природоохранная зона, в ней никто не сможет ничего построить. Впоследствии мы установили там ступу против влияния ислама.
Склон горы в окрестностях Коринфа
Появился внешний знак
На курсе было сто семьдесят человек, несмотря на то что туда трудно было добираться по плохим югославским дорогам. Благословение Кармапы снова сработало чудесным образом: полицейские из управления по охране лесов решили, что нам принадлежит вдвое больше земли, чем на самом деле.
Польша
На таком же курсе, сразу же состоявшемся в Польше, пять с половиной сотен участников быстро получили отличные внешние знаки. Страна с каждым приездом становилась все больше похожей на Европу. Медитация явно оттачивала умы, и друзья превращались в передовую силу общества. Мои ученики-альпинисты уже десять лет зарабатывали хорошие деньги. Они целыми командами выезжали из Польши, чтобы ремонтировать фабричные трубы в Норвегии и Финляндии, и переводили 20 % заработка на нужды центров. Кроме того, некоторые из тех, кто остался в стране, тоже поправили свое материальное положение и могли поддерживать работу своих групп. В нашей среде вырастали первые практикующие буддийские яппи.
Россия
Друзья в который раз приварили толстый лист польской стали к ржавому корпусу старого «БМВ» Ханны, чтобы продлить ему жизнь. Затем к нам в поезд подсели Войтек – настоящий герой, моя правая рука в Польше, Марен и наш историк Михаэль из Киля. Мы приехали в Ленинград, нынешний Санкт-Петербург, и застали там порядочный хаос. Позвонить по телефону за пределы страны было почти невозможно, почта не доходила месяцами, а курьеры теряли адреса. Поэтому никто ничего не организовал. Почти все из той сотни друзей, которым мы в прошлый раз дали Прибежище, были актерами, и теперь, не получив от нас никакой информации, они, естественно, подписали гастрольные контракты и рассеялись по просторам своей огромной страны.
Мой переводчик Вагид, мастер своего дела, и другие друзья сняли обветшалую усадьбу в нескольких часах езды от города. Она стояла на холме рядом со старинной церковью, и из окон видна была первая крепость, построенная шведскими викингами по дороге на юг через Россию. Те воины были вдвое сильнее выходцев из южных стран, и их столетиями нанимали, чтобы сдерживать натиск мусульман на восточную часть Римской империи. Они шли здесь на веслах против течения, продвигаясь как можно дальше на юг, а затем перетаскивали свои лодки посуху через водораздел в очередную реку, текущую к южным морям. Поэтому вполне объяснимо название, которое они дали этим бесконечным просторам, – «земля, где гребут», «Рус-ланд», Россия.
Теперь у нас появилось место, но не было людей. Тогда я прочитал в Петербурге две «лекции высокого напряжения» и просто велел слушателям, которых было около семидесяти, отправляться в ту отдаленную усадьбу на курс «умирания в сознании». Никто, конечно, не успел подготовиться, так что это было и преждевременно, и на границе дозволенного. Но мы должны были сделать это именно сейчас. Мы не могли позволить своей будущей работе остаться на обочине жизни или раствориться в кухонных перебранках. Несмотря на долгие годы угнетения и слежки друг за другом, россиянам пора было довериться друг другу и стать группой. Но это удалось не сразу.
Тогда я прочитал в Петербурге две «лекции высокого напряжения» и просто велел слушателям, которых было около семидесяти, отправляться в ту отдаленную усадьбу на курс «умирания в сознании».
Пхова в России
Автобус привез нас в запущенное поместье, в котором, однако чувствовалась сила. Первый этаж здания занимали самые неряшливые на свете солдаты. Европейцы, конечно, благодарны американской армии за помощь в двух мировых войнах, но посмеиваются над ее состоянием. Чаще всего мы шутим, что половину солдат в нее набирают прямиком из гетто, и они либо беременны, либо не умеют ни читать, ни писать. Если же сейчас мы лицезрели противника, то наши дела не так уж плохи: сидящая между сломанными военными грузовиками и вылавливающая вшей из швов своих топорно скроенных гимнастерок, великая Красная Армия смотрелась не очень угрожающе.
Никогда еще мне не приходилось работать столь напряженно. Моя задача заключалась в том, чтобы дать семидесяти хронически разочарованным людям первое введение в буддизм, Прибежище и доверительную связь с Кармапой в форме Будды Безграничного Света, а также дырку в голове – и все за каких-нибудь пять дней. На третий вечер произошли резкие перемены, и Россия стала нашей. Благословение вдруг сработало. Люди, которые раньше просто по привычке скромно отошли бы в сторону, после стольких лет слежки, скученности в ужасных муниципальных квартирках и отвратительной еды, стали учениками Кармапы. Они гордились той силой, которую теперь чувствовали. Это произошло за какие-то полчаса, и видно было, как менялись лица. Повсюду начали появляться первые робкие, но искренние улыбки и готовность разделить с другими обретенные богатства. Программу завершило телеинтервью и еще одна вечерняя лекция. Вагид мастерски переводил мои книги, и благодаря этому все было готово для распространения благословения Кармапы на этой гигантской части суши. То был восьмой курс «умирания в сознании» за 1990 год; он ввел меня в состояние неописуемого блаженства.
Европа
После радостей, которые принесла Россия, мы с Ханной испытали глубокий опыт настоящей дружбы. В Копенгагене приземлился Топга Ринпоче. Он был чрезвычайно образованным потомком восточнотибеткого княжеского рода, и Кармапа вначале назначил его Дордже Лопёном (мастером медитации), а затем доверил должность Генерального секретаря Румтека. Мы приглашали его много лет. Он помогал Цечу Ринпоче провезти нашу группу в Бутан. Со своей обычной скромностью, он сомневался, что может быть сколько-нибудь полезен на Западе. Позднее, когда возникли проблемы вокруг титула Семнадцатого Кармапы и пока не был признан Тхае Дордже, официально против политического кандидата выступили всего три человека: Топга Ринпоче и мы с Ханной.
Топга Ринпоче
«Мандала» из Шварценберга
Ринпоче проверил нашу формулу успеха – всеобщее доверие и дружбу – на скоростных перегонах между европейскими центрами. Так как мы все организовали сами, он видел именно тех людей, которые выполняли всю работу. Это было нововведением: обычно ламам представляют лишь тех, кто занимает в иерархии высокие посты. Двенадцать дней в Копенгагене, Гамбурге, Вуппертале, Хайдельберге, Шварценберге, Мюнхене, Пассау и Вене принесли множество связей и знакомств. Для многих друзей благодаря этому визиту сотрудничество с Румтеком перестало быть абстракцией. Культурные различия уже не казались священной коровой, вечным объектом почитания, и стали просто энергией, которой стоило с уважением пользоваться – или отложить в сторону, если она бесполезна.
Моя дорогая Аннемари
Беата и Манфред
Карола и Герхард
Осенью 1990 года пришло время делегировать нашу работу на востоке западным странам и группам. Самые сильные кармические связи проявлялись все отчетливее, и можно было найти полезные и естественные сочетания. Швейцария, и особенно наш добрый спонсор Аннемари из Цюриха, а также Киль и Дания взяли на себя функцию координации работы в России; позднее с этой задачей стала гениально справляться Габи. Организацию в Польше, в частности ретритного центра в Кухарах, теперь успешно поддерживали Манфред и Беата из Виллингена, а центру в Хаттингене достался ключ к Венгрии. Подтягивалась также Чехословакия. Много лет назад я основал там группу вокруг Саши, который впоследствии стал секретарем президента Гавела. Макси и другие практикующие из Граца помогали балканским странам. Якоб уже тогда спонсировал ретритный центр в Греции и планировал создать буддийское общежитие на ферме, где состоялся первый в нашей истории курс «умирания в сознании».
Действуя через Венгрию, я вскоре создал группы в Трансильвании и Югославии; появились и первые контакты в Болгарии. Сегодня все восточноевропейские центры полностью включены и интегрированы в нашу сеть Алмазного пути в Европе.
Германия
Ханна несколько дней переводила для Шамарпы и между поучениями в Германии, Швейцарии и Дании приезжала на книжную ярмарку во Франкфурте. Далай-лама выступил на презентации важнейшей из его новых книг. Вышло и мое немецкое издание «Верхом на тигре», написанное для того чтобы задавать направление нашей работе.
Как и ожидалось, мой непосредственный датский стиль пришелся по вкусу не всем. Отдельные джентльмены из правительства Гелугпы заранее заказали себе экземпляры книги и нажаловались на меня, что, впрочем, никак меня не беспокоило. Однако мы никогда ничему не научимся, если будем делать вид, что не ошибаемся. Способность по-доброму шутить над нашими различиями и извлекать опыт из прошлых промахов служит явным признаком изначального здоровья Алмазного пути. Единственное настоящее критическое замечание недовольного политика, которое мы встретили с пониманием, – это обилие наших с Ханной фотографий. Но это легко объяснимо: я никогда сам не выбираю иллюстрации к своим книгам.
Способность по-доброму шутить над нашими различиями и извлекать опыт из прошлых промахов служит явным признаком изначального здоровья Алмазного пути.
На пресс-конференции Далай-лама негативно высказался по поводу завоевания Хуссейном Кувейта. Понятно, что, будучи лауреатом Нобелевской премии мира, он не мог одобрить единственное разумное решение, поэтому мне пришлось оборвать слишком назойливого журналиста.
Радостно было снова видеть Далай-ламу после его прошлого визита в наш копенгагенский центр. Он представляет все тибетские школы, а не Гелугпу, как полагают некоторые. Как всегда, он демонстрировал нам свое доверие.
Собственно, государственная церковь могла бы позволить себе и более щедрый настрой. За исключением огромных потерь в Тибете, ей почти не на что жаловаться. Но везде, где только могут, представители школы Гелуг (их также называют желтошапочниками) стараются высказываться от имени всего Тибета. Они быстро заполняют любые религиозные и силовые ниши внутри своей страны и вне ее, а также контролируют информацию в западных СМИ и университетах, особенно в США. Находясь в изгнании, они получают практически всю официальную помощь, выделяемую беженцам. Вот одна из причин, по которым ламы старых, «красношапочных», йогических традиций (Ньингма, Сакья и Кагью) сами рекламируют свои поучения: мы в большой степени вынесены за рамки официальных презентаций, таких как музейные экспозиции и другие публичные показы. Большинство людей не сознают разницы между школами и довольствуются упрощенным пониманием, что «все тибетское одинаково».
Величайший йогин Тибета и Шамарпа Ринпоче
Институт КИБИ в Нью-Дели
Учитывая это, было бы ошибкой не упомянуть о Кармапе, первом сознательно перерождающемся ламе Тибета, на первой грандиозной выставке с Сан-Франциско в 1990 году. Кармапа – величайший йогин Страны Снегов, и у него сотни центров на Западе, больше, чем у всех остальных школ, вместе взятых. Одним из способов восстановить равновесие было создание Института Кармапы в Нью-Дели. Уже зная умозрительный подход к пониманию пустоты, присущий школе Гелуг, мир заслуживает также знакомства со счастливыми йогическими поучениями о том, что пространство по природе является бесстрашием, радостью и деятельным сочувствием, и эти три качества неотделимы друг от друга.
Испания
В октябре мы наслаждались прекрасной испанской осенью. Приятно было видеть, как выросла группа в Сан-Себастьяне, хотя в Мадриде и Барселоне ощущалась не столько динамика, сколько приверженность тибетской культуре. Эти центры превратились в церкви. Как и в нескольких городах Южной Америки и США, в те дни у нас руки были наполовину связаны. Мы посещали центры других лам – на этот раз Калу Ринпоче, – и потому не могли предлагать рецепт необходимого скачка.
На острове Ибица нас посетило дежавю: то были 1960-е годы почти в своей оригинальной упаковке, и там оказались десятки друзей, с которыми мы давным-давно занимались контрабандой. То был наш первый визит с 1967 года, и нам оказали по-настоящему радушный прием. Здесь мы тоже остались притчей во языцех, и люди передавали друг другу подержанные экземпляры моих книг с загнутыми страницами. Здесь обосновалась, купив дом, милая Улли из Гейдельберга. Из Барселоны раз в год приезжали ламы Гелугпы, так что мы начали максимально скромно. Ни при каких обстоятельствах мы не могли вести себя как те учителя, которых я столько раз останавливал, когда они раскалывали группы и переманивали людей. Однако это был особый случай. Ламы, не в силах выносить дикарей, курящих гашиш, ограничивались тем, что читали здесь лекции – и уезжали. Никто не получал ни Прибежища, ни наставлений по медитации. Но широким плечам Кармапы такой груз был привычен. Мы начали с группой в пятьдесят человек, и медитация на Кармапу дала именно тот импульс, в котором они давно нуждались.
Шамарпа Ринпоче
На острове Ибица нас посетило дежавю: то были 1960-е годы почти в своей оригинальной упаковке, и там оказались десятки друзей, с которыми мы давным-давно занимались контрабандой.
Центральная Европа
В Копенгагене мы купили прекрасную виллу по соседству с нашим домом, и теперь в центре жили более двадцати человек. Так мы исполнили пожелание Кармапы, которое он высказал в 1977 году. Берлин тоже разительно изменился. С тех пор как пала стена, все происходило очень быстро. В середине ноября состоялась моя первая лекция в бывшей ГДР. Мне было тяжело все это видеть. Моя «Ауди-200 Турбо» с низкой посадкой страдала на жалких тамошних дорогах, и люди демонстрировали какие-то крайности. Одни сохранили неуклюжий стиль их прошлого правительства, стали буржуазными интеллектуалами, другие подались в группы Бхагавана. Дженни из Сан-Франциско и Эдуардо из Колумбии, которые ехали с нами от Цюриха, смотрели на этот абсолютно нереальный мир широко раскрытыми глазами.
Дженни
После чудесного времени, проведенного со мной, Ханна – как и каждую осень – потребовалась в Институте Кармапы в Дели. Эдуардо также уехал, а Томек, мой секретарь по внешним связям, отвез Джейсона и Дечен в Вупперталь. Рассматривая Европу на скорости 200 км/ч, американцы завели в здешних центрах массу друзей. Дженни тоже была прекрасной спутницей – критической мудростью и свежим ветром вдохновения с калифорнийского побережья.
Майя в этот раз ездила со мной недолго. Она была еще очень молода, но годы путешествий подорвали ее здоровье. Сын тоже требовал заботы и внимания, а милая сестра Майи теперь занималась своими двумя малышами. Мы многое делили друг с другом, но пришло время посвятить себя семье и получить образование в Копенгагене. Майя приобрела богатый опыт, и она будет повсюду хорошо влиять на людей.
Год завершился крупными курсами в наших трех немецких столпах – Шварценберге, Вуппертале и Гамбурге. Везде побывали сотни людей. В Гамбурге лучшим рождественским подарком стала Кати, в том числе и для работы Кармапы. Она настолько приблизилась к защите диплома, что я попросил ее о помощи, и она благосклонно согласилась. Кати – это смесь динамита и мудрости в активной внешней форме, и ей легко удалось завоевать много сердец на новогоднем празднике в Копенгагене.
В Гамбурге лучшим рождественским подарком стала Кати, в том числе и для работы Кармапы.
США
1 января 1991 года мы с Томеком вылетели в Сан-Франциско. Томек организовал кругосветное турне, которое должно было стать еще больше предыдущего. Первые восемь дней мы провели в Сан-Франциско, работая над этой книгой. Всех уже утомила пятилетняя калифорнийская засуха, и я попросил Будду Безграничного Света помочь с дождем; к нашему изумлению, мы проснулись под шум капель, падающих с деревьев.
В Майями приземлилась Ханна, и вместе с Роландом мы вылетели в Мехико на пять дней. К моей огромной радости, в аэропорту нас встречали Цезарь и Йошико в отличной форме. Испорченная «Тойота» и культурные различия испарились в лучах безмерного благословения, и мы, как всегда, были одной семьей. Йенс и Карин, близкие друзья из первой группы в Швабии, подготовили все безукоризненно. Они сами нас возили и по-королевски принимали в своем старом испанском доме.
Мексика
Антонио удивительно много делал в Мехико; он очень быстро стал нашим другом. Хотя за годы обучения в Боулдере он повидал много странностей, его глубокое доверие от этого не пошатнулось. Ему было интересно помогать людям, применяя Учение Будды. Он принял Прибежище у учителя из Кагью, но из-за статуса центра «Тибетский дом» на нем лежала и серьезная политическая ответственность. Тони нравилась внешняя деятельность – распространение информации о культурном богатстве Тибета и глубоких страданиях его народа, – но свои внутренние обязанности он исполнял скрепя сердце. На фоне бесконечных поединков между благочинными монахами из официального правительства наши эпизодические стычки в Кагью выглядели детским утренником. Несмотря на запрет, наложенный Далай-ламой, один политический геше в Гвадалахаре пробудил непросветленного и всеми нелюбимого духа, который теперь причинял им неприятности. В Тибете он досаждал в основном чужим школам.
Группа индейцев сняла зал недалеко от храмов солнца и луны. Они проявили невиданное гостеприимство, и после обилия блюд, которых мы раньше никогда не пробовали, я прочитал лекцию. Тридцать человек приняли Прибежище. В помещении ощущалась сильная энергия, и я на мгновение представил себе, как будут выглядеть наши центры, когда в них появится больше черных и коричневых лиц. Но они явно отсутствуют, даже в таких странах смешанной культуры, как США. Будучи современными людьми, мы с Антонио хотели одного и того же: чтобы люди применяли Учение в жизни. А это совсем не то, что проводить несколько часов в неделю в буддийской «церкви» и надеяться на помощь со стороны, при этом сохраняя привычные мыслительные стандарты. Медитация на Кармапу и отождествление с ним – вот что им было нужно. Перед отъездом мы решили провести там в ноябре курс «умирания в сознании».
Будучи современными людьми, мы с Антонио хотели одного и того же: чтобы люди применяли Учение в жизни.
Новости о войне в Персидском заливе
Мы вернулись в роскошный отель в стиле «ар-деко», расположенный на Южном пляже Майями, – Роланд был, как всегда, щедр – и включили новостной канал Си-Эн-Эн именно в ту минуту, когда на Багдад падали первые бомбы. Зная, что ни Россия, ни Америка не могли позволить себе дальнейшую гонку вооружений, я ощутил огромное облегчение. Когда все остальные страны перестанут воевать, в мире не должны остаться могущественные арабские государства. Меня поразило только одно – что Шварцкопфу потребовалось столько личного состава. Традиционная пропорция – один европеец на десять арабских солдат.
Мы провели там ночь и полетели в Южную Америку. В то время авиакомпания «Аэро Перу» предлагала пакет из семи полетов на своих древних самолетах всего за 700 долларов. В последующие три месяца, когда арабы угрожали в отместку расстреливать западные самолеты, мы с удовольствием облетели мир на сорока трех примечательно пустых лайнерах.
Перу
В Лиме, где убийцы из «Сияющего Пути» контролировали теперь и трущобы вокруг аэропорта, нашей группой занимались Рикардо, Йота и Карлос. Они были хорошими учителями, доверие внутри группы наглядно это показывало. Но в целом в Перу мало на что можно было положиться. Местная валюта рухнула: еще год назад за доллар давали 15 000 инти, а теперь целых 500 000. Я три дня учил в доме Рикардо и в очень красивом зале, а потом мы посетили его галерею. После этого мы съездили в охраняемый поселок, где в прекрасном доме ждала Йота. Она никогда не покидала свое жилище одновременно с мужем – иначе дом тут же ограбили бы. Одним из постоянных впечатлений от этой пустыни были какие-то особенно свирепые комары. Их укусы зажили только пару недель спустя, уже в Бразилии.
Йота рассказала один анекдот, который показался мне настолько забавным, что я решил включить его в это повествование. Мэр Лимы приезжает с визитом к мэру Вашингтона и спрашивает: «Как тебе удалось так разбогатеть?» Указывая на большое здание, мэр Вашингтона отвечает: «Видишь эту больницу? Я взял себе десять процентов». Во время ответного визита он обнаруживает, что мэр Лимы еще богаче, и интересуется, как это случилось. Тот отвечает вопросом на вопрос: «А ты видишь там мост?» – «Нет», – признается мэр Вашингтона. Хлопая себя по карману, мэр Лимы говорит: «Сто процентов!»
Аргентина
Аргентина представляла собой еще одну экономическую катастрофу. За несколько часов до того, как мы поменяли деньги, курс аустраля изменился с 6000 до 9000 за доллар. Тем не менее, группа в Кордове питала много надежд: к ним собирался переехать замечательный Лама Тринле из американского Портленда – приятный, честный и компетентный учитель. Коалиционные летчики, которым я в прошлый раз дал Прибежище, скорее всего, сейчас находились в Ираке, и мне часто снилось, что я их защищаю.
Водопады Игуасу на бразильской границе меня потрясли. Нигде в мире вода не обрушивается с высоты так впечатляюще, как здесь, перед слиянием рек Игуасу и Параны. Стоя у водопада «Горло Дьявола», над бурлящей стеной воды высотой больше 70 метров, я наклонился к Томеку и прошептал, цитируя Тилопу: «Будь у меня хороший ученик…»
Стоя у водопада «Горло Дьявола», над бурлящей стеной воды высотой больше 70 метров, я наклонился к Томеку и прошептал, цитируя Тилопу: «Будь у меня хороший ученик…»
Бразилия
И флора, и фауна здесь невиданно богаты, и это просто чувствуется. В лесах Южной Америки содержится 80 % мировой генетической информации, заложенной в густых листьях и между ними; здесь наверняка можно найти вещества, способные лечить от множества болезней.
Автобус до Рио ехал всю ночь и весь день. Здесь нас встретили Нина с Рамоном и отвезли в свой идиллический колониальный дом в Санта-Терезе. Жизнь их была не скучной. Они писали о том, как разрушается бассейн Амазонки, и чудом выжили после нескольких покушений. Одна из самых душераздирающих историй, рассказанных Ниной, повествует об индейских племенах, которые очень настойчиво пытались обратить в свою веру какие-то протестантские секты. Туземцы просто запутались между двумя культурами, и теперь каждую неделю нескольких из них находили повесившимися.
Власти создавали одни проблемы. Харизматичный молодой президент – впоследствии изгнанный из своего кабинета за финансовые аферы – каждое утро бегал трусцой перед телекамерами, а счета людей в банках часто без причины замораживались. Каждый раз, когда полицейские бастовали, число убийств, обычно составляющее около пятидесяти в день, падало почти до нуля – но взлетало до ста с лишним, когда они требовали повышения зарплаты. Бразилия богата полезными ископаемыми, но здесь беспорядочно перемешаны разные расы и культуры и рождаемость очень высока. Мне показалось, что у них еще меньше шансов догнать остальной мир, чем у Индии.
Буддийская монахиня Марта отвезла нас в небольшой монастырь, который она построила к северу от Рио. Ее родители были необычными людьми; их предки бежали из северной Италии во время инквизиции. Я учил также в центре Гелугпы, а потом нам устроили экскурсию по холмам с фавелами, печально известными бразильскими трущобами. На последней лекции в доме Нины и Рамона одна дама, оказавшаяся председателем профсоюза проституток, пообещала показать нам самых забавных трансвеститов в городе. Но лекция закончилась в три часа ночи, когда все трансвеститы уже разошлись. Если ставишь работу на первое место, приходится чем-то жертвовать.
Колумбия
Еще один самолет позапрошлой эпохи перенес нас на север, в Колумбию. Там ждали в джипах Адриана, Эдуардо, Мириам и остальные. Мы поехали прямиком в одно из поместий, которые Эдуардо еще мог спокойно посещать. Там было очень красиво и теплее, чем в Боготе. Мы провели двухдневный курс для тридцати участников, используя каждое мгновение.
В Колумбии: впереди справа Адриана и Эдуардо
Наши колумбийские друзья относились к сливкам колумбийского общества, причем его честного сегмента. Они не экспортировали кокаин. Они очень просили нас не ехать наземным транспортом в Каракас, следующий пункт на нашем пути. Наша группа хотела, чтобы я сначала сделал гадание, но вместо этого я спросил, сколько стоят билеты. Услышав, что автобус стоит 20 долларов, а самолет 200, я даже не стал вытаскивать четки из кармана. «Мы ездим за счет подношений друзей, – сказал я, – и не можем тратить их деньги на роскошь». Мое уважение к щедрости друзей вскоре добавило серьезной работы нашим Защитникам. Утром между городом Букамаранга и злосчастной Кукутой Ханна увидела девушек с автоматами; дорогу перегораживал грузовик. Через секунду в дверях автобуса показались двое потных солдат с поцарапанными пистолетами и попросили пассажиров выйти. Все повиновались. Солдаты были настолько взвинчены, что никто и не подумал возражать. Они искали оружие, и я спрятал свой штык-нож под сиденье, так как он не сослужил бы мне в этих обстоятельствах хорошую службу. Всем велели подняться по дороге в деревню, занятую партизанами.
Посреди улицы стоял команданте – крепкий человечек с острой бородкой. Он объявил, что пятнадцать фигур, большинство из которых прятали лица под масками, были повстанцами Симона Боливара из Национальной освободительной армии. Сейчас они развернули большую наступательную операцию и взрывали мосты и дороги по всей стране. Так что мы попали в руки левых, а не правых, – это означало, что опасность угрожала нашей жизни, а не кошелькам. Их противники украли бы наш багаж, но могли и не расстрелять.
Блокада дороги
Я решил их игнорировать. Они отнимали у нас драгоценное время, и я всем своим видом показывал, что этот странный местный обычай меня совершенно не забавляет. Команданте выступил перед нами с трехчасовой речью, полной ненависти и повторов: мы, гринго, были причиной всяческого зла. А те колумбийцы, чьи адреса содержались в наших блокнотах, вообще хуже всех на свете. Пока все это продолжалось, наши дела не ждали. Заканчивая писать последние страницы книги «Махамудра» на английском языке, я искоса посматривал на их пулеметы и прикидывал, чье оружие надо хватать, если дело дойдет до заварухи. Хуже всего, что на холмах позади нас тоже прятались партизаны. Полностью в духе Гекльберри Финна я попросил Томека съесть самые компрометирующие странички из записной книжки, но он предпочел быстро бросить их в огонь.
Команданте выступил перед нами с трехчасовой речью, полной ненависти и повторов: мы, гринго, были причиной всяческого зла.
Вся честь прекратить это безобразие принадлежала нашим Защитникам. Они сработали поразительно. Хотя мы находились всего в нескольких метрах от оратора, он нас просто не видел! Каждый раз, когда кто-нибудь из его людей показывал на нас в толпе – а там было всего четыре светловолосые головы среди черноволосых, и все наши, к тому же у нас на красных и оранжевых футболках красовались большие Будды, – глаза команданте косились вверх, вниз, вправо, влево… но не могли сфокусироваться. В какой-то момент на нас указали сразу несколько боевиков, но тут встал седовласый господин с бородой и задал ему вопрос. Команданте снова отвлекся.
В предыдущем городе никто не знал, что происходит: машины и автобусы подъезжали и попадали в ловушку. Вскоре у партизан накопилось уже столько заложников, что они не смогли бы со всеми управиться, и тогда они просто нас отпустили. На прощание они пообещали убить любого, кто еще раз покажется на этой дороге, и это даже меня убедило впредь летать самолетами. Опыт был интересный, но даже самых лучших Защитников нельзя заставлять работать круглые сутки.
Друзья в Боготе понимали, как нам повезло, и были несказанно рады видеть нас вновь. Вечером по телевизору мы посмотрели развязку этих событий: переделка, в которую мы попали, оказалась самой серьезной за последние тридцать лет. Всего за один день погибло четыреста человек, а Богота со всех сторон была отрезана от внешнего мира. В программе также показали осунувшиеся лица нескольких англичан, которых продержали в заложниках три месяца. Остальных убили, а их выпустили за очень большой выкуп. Нам не на что было жаловаться: часы, проведенные в компании боевиков, подарили мне вдохновение для написания последних страниц «Махамудры».
Нам не на что было жаловаться: часы, проведенные в компании боевиков, подарили мне вдохновение для написания последних страниц «Махамудры».
Венесуэла
Каракасу досталось всего два дня, но они были важными. Пришла пора передать ответственность за центр настоящим буддистам, чувствующим связь с Кармапой. Последователи Нью-Эйдж для этой роли не годились. Положение снова спасли европейцы. Их духовная сила и последовательность образуют хребет большинства наших центров по всему миру. Три рослые и яркие сестры Хугенштейн решили, что им надоела культура «маньяна», и взяли на себя руководство группой. Они начали вести медитации и готовились организовать курс «умирания в сознании» совместно с Боготой в апреле 1992 года.
Перу
На одну ночь мы приземлились в Лиме; в окрестностях аэропорта только что взорвалась бомба, заложенная в автомобиль, и вдобавок в столице обнаружили холеру. Впервые за 150 лет загрязненной оказалась половина городской воды. Основным источником инфекции признали популярное блюдо из сырой рыбы. Чтобы успокоить разъяренных рыбаков, президент страны приказал своему министру здравоохранения съесть это блюдо перед телекамерой в прямом эфире. На следующий день министра увезли в больницу с подозрительными симптомами. Нам не хотелось оставлять Рикардо, Йоту и еще тридцать друзей в такой тревожной ситуации, но они знали, что делать. В аэропорту мы наблюдали последний отблеск национального колорита: не получая никакой зарплаты, сотрудники Аэро Перу в последние месяцы периодически бастовали. Нам везло: в тот день мы впервые об этом узнали.
США
В Майями я объяснил публике свое отношение к «Дхармадхату». Моим желанием было поддержать тамошних реформаторов и устроить так, чтобы в будущем никто не пытался играть в абсолютизм. Буддизм не может этого себе позволить. Затем следовал Лос-Анджелес. Первая лекция была назначена в книжном магазине «Мандала». Несколько человек не согласились с моими взглядами «бей Саддама» на войну в Персидском заливе, но им пришлось принять тот факт, что я знаю, о чем говорю. Европа находится рядом с Ближним Востоком, а чем лучше знаешь тамошних гневных людей, тем меньше их любишь. Ночной разговор в прямом эфире альтернативной радиостанции Лос-Анджелеса получился довольно странным. Десяток друзей, сидевших за стенами студии, всерьез усомнились в том, что американцы из гетто ходят в школу. Если звонившие не называли датчан монголами, то как минимум настаивали на том, что Будда был негром и вообще вся цивилизация зародилась в Африке. Классические тексты утверждают, что у Будды были голубые глаза, но я об этом не упомянул. Это блокировало бы их энергию и отвратило от буддизма на много жизней вперед. На самом деле, быть буддистом – настоящее благословение для тех случаев, когда начинаются расовые противостояния. Мы сознаем, что природа Будды есть у всех, и желаем миру самого лучшего будущего. Все огромные страдания, несчастья и различия – не повод мучиться комплексом вины. Кроме того, я заинтересован в том, чтобы постоянно подчеркивать, какую опасность представляет ислам, подавление женщин, гетто, отсутствие образования и перенаселенность. Все хотят избежать страдания, и это можно осуществить, если сознавать его причины.
Господа Нидалы вместе
Мы сознаем, что природа Будды есть у всех, и желаем миру самого лучшего будущего. Все огромные страдания, несчастья и различия – не повод мучиться комплексом вины.
Наш центр под Сан-Диего обещал устойчивый рост. Люди поняли, что «святой» значит «функционирующий». Теперь вся Южная Калифорния могла предложить нечто вневременное ясным умам и приняла практики, которые мы используем повсюду.
В Финиксе начался курс «умирания в сознании». Он проходил в фантастическом поместье, подаренном Кармапе. Приехали Цезарь и Йошико – это согрело мое сердце. Когда знаки у всех были найдены, Будда Безграничного Света откликнулся на очередные пожелания. На этот раз он благословил землю целыми сутками дождя.
Южная Калифорния была коричневой от долгого зноя. На «Вольво» Роланда мы отправились на север, в Сан-Луи Обиспо. Мой двоюродный брат Дадли организовал большую лекцию в «Церкви Единства». Такой многочисленной аудитории не бывало у меня с тех пор, как разразился скандал вокруг «Дхармадхату». Посетив ферму своих родственников, я воочию увидел последствия пятилетней засухи. Я сам удивился, услышав собственный голос: я публично обещал попросить красного Будду вызвать дождь и выразил уверенность в том, что он поможет нам и в третий раз. Ощущение от этого было непривычное. Логическая половина моего ума говорила: «Стой. Нельзя все время так давить на Будд. Ты их представитель, и если дождя не будет, то ты выставишь их не в лучшем свете». Но я все же несколько раз повторил свою просьбу, глядя вверх, в сторону берега. И одно упрямое «личное» дополнение вызывало еще более странные чувства: мои альтруистические молитвы о благе людей и земли часто сопровождались типично датским желанием, чтобы дожди не начинались, пока мы не покинем Калифорнию.
Мои родственники в Сан-Луи Обиспо. Справа Дадли
25 февраля вместе с семью друзьями мы приземлились на Гавайях. Дженни могла остаться на пару недель, но у всех остальных было только три дня. На Мауи, у Деборы, мы посмотрели новости, и у нас глаза вылезли из орбит: над Калифорнией разразились грозы, и, как я позднее узнал из писем с благодарностями, дожди шли много недель.
Новая Зеландия
Затем мы перелетели в другое полушарие и 2 марта сели в Крайстчерче, в Новой Зеландии. Морин и Манфред организовали три лекции, одну из них у теософов. Скудный растительный мир южного острова сохранил свою самобытность. Доисторические деревья невиданных форм, с исключительно твердой древесиной, росли там, где их никто не замечал. В последнее столетие действовал закон, поощряющий овцеводство, и в результате почти на всех полях деревья срубили. Но такие стволы не гниют, и теперь их странные белесые формы придают древним ландшафтам сходство с картинами Гойи.
Австралия
Сидней нас очень порадовал. Люди вняли всем наставлениям, полученным в прошлый раз, и теперь просили еще. И опять нам помог двадцатилетний опыт развития ста успешных центров. В Канберре, столице страны, наш старый друг Ли работал с аборигенами. Он по-настоящему сокрушался из-за того, как они страдали при каждом соприкосновении с западной культурой, но обрисовал нам и несколько трогательных картин: например, многие из них обожают кататься на машинах. Прямо из конторы социального обеспечения они запрыгивают в такси и выходят из него только тогда, когда проездят все недельное пособие.
Я учил во вьетнамском центре Тхеравады, которым руководил Преподобный Тикх – копия Джамгёна Конгтрула Ринпоче. Его работа шла успешно.
21 марта мы начали ретрит в лесу рядом с Сиднеем. Земля принадлежала знаменитой Айе Кхеме, тхеравадинской монахине немецкого происхождения. До лесных пожаров 1994 года считалось, что на этой территории сохранился уникальный для страны, девственный растительный и животный мир. Руководил заповедником английский монах, «бханте». В начале апреля мы покинули чудесное жилище Петера и Ютты. Ночным автобусом доехали до совершенно английского Мельбурна и оттуда полетели дальше. В Куала-Лумпуре, столице Малайзии, нас встретили добрейшие Угуен и Пегги. Перед нами они пригласили еще Маркуса и Касю из Цюриха. Гостеприимство наших хозяев не поддается описанию: это они год назад подарили нам билеты до Бангкока.
Остановки в столице Таиланда мы опять не смогли избежать. СПИД распространялся быстро, и туристы начинали осторожничать.
Сикким
Хотя мы ничего официального не планировали, те времена, когда можно было в одиночку приехать в Румтек, явно миновали. Наши предприимчивые поляки теперь хотели повидать мир. Они разузнали про наше прибытие в Сикким – и теперь нас окружало тридцать друзей.
Последняя встреча с Паво Ринпоче
Дорога на запад, в направлении Катманду, стала еще хуже. Инфраструктура Непала разрушалась; некоторым из наших спутников, заставшим недавние беспорядки, было что порассказать. Аполитичная «Шангри-Ла» стала историей. Мы остановились на холме Сваямбху у Цечу Ринпоче. Каждый день мы планировали какие-нибудь захватывающие события. Например, стоило взглянуть на успех Тенги Ринпоче в области обучения маленьких монахов. На мои лекции в «Ваджра-отеле» приходили англоговорящие ламы из школы Сакья. Им было приятно видеть, что традиционные поучения можно давать в интересной для современных людей форме, и я благодарно принял их похвалу. Великолепным и памятным переживанием стал визит к Паво Ринпоче незадолго до его смерти.
Ханна отправилась в Гонконг переводить для Шамарпы, а мы с Томеком полетели дальше, надеясь, что это наша последняя встреча с авиакомпанией «Индиан Эйр». Мы были сыты по горло их неразберихой, педантичным взвешиванием багажа и полным отсутствием щедрости. Казалось, даже стюардессы считали личной победой, если им удавалось ни в чем никому не помочь.
Приземлившись во Франкфурте с шестичасовым опозданием, мы увидели толпу из восьмидесяти встречающих. Я гордился ими: во всем чувствовалась свежесть и уверенность в своих силах. С тех пор как наши группы стали приглашать учителей-мирян и ограничивать визиты монахов и монахинь, у нас появлялось все больше современных энергичных людей. Благодаря открытому взаимообмену мы не превратились в мерзлую пирамиду власти. Люди стали ответственными производителями, а не только потребителями буддизма.
С тех пор как наши группы стали приглашать учителей-мирян и ограничивать визиты монахов и монахинь, у нас появлялось все больше современных энергичных людей.
После новостей, благословений и короткой медитации наверху режиссер Клеменс Куби настоял на том, чтобы отвезти нас из Вупперталя на север. Его машина была такой же безнадежной, как и он сам. Из нее вытекал бензин, и мы заглохли посреди автострады. Куби болтал без умолку. Он хотел снять фильм о тибетском перерожденце до того, как два миллиона марок, вырученных за другой проект, уйдут на что попало. В результате появился «Живой Будда» – лента, которую трудно назвать документальной. Там эксплуатируются все самые недостоверные тибетские мифы. Показывается очевидно фальшивое письмо-предсказание, на основании которого было найдено новое воплощение Кармапы. Симпатичный ребенок из кочевого рода все время чем-то раздражен. В январе 2000 года, в возрасте четырнадцати лет, он совершил «чудесный побег» из Тибета; в Индии врачи его обследовали и пришли к выводу, что ему не меньше двадцати. Комедия была окончена.
С Кати – в хороших руках
Как бы то ни было, здесь, на автостраде, я вдруг подумал, что попал в Чистую страну. В окне сломанной машины Куби появилось сияющее лицо Кати.
В 11 часов вечера мы наконец-то приехали; на улице перед центром толпились люди. Сначала я подумал, что они просто вышли подышать в перерыве, но ошибся. Каждый квадратный сантиметр дома был занят. Более четырехсот друзей приехали ради одного вечера и прождали пять часов. После кругосветного путешествия, которое длилось три с половиной месяца, я чувствовал, что наконец-то вернулся домой. Кати помогла мне провести 24-часовой марафон вопросов и ответов, и мы выехали на очередную лекцию в Берлин. Город очень изменился. Он был намного менее хаотичным, чем до падения стены. Люди, которые годами ходили с длинными нечесаными волосами, теперь подстриглись. Наши здешние друзья отлично поработали, и теперь нам нужен был более просторный центр. Хотя город все еще выглядел несколько экстравагантно, группа окрепла и выросла.
В поезде, идущем на восток
Только в купе кондуктора было достаточно света
Поезд, который повез нас на восток, был типично русским. В вагоне имелся самовар на дровах. Габи и датчанка Лотта изумленно взирали на вычурную старомодность интерьера, а мы с Томеком объясняли им, почему персонал здесь такой нервный. Проводники просто не привыкли к неожиданностям и не умели отвечать на вопросы.
В Варшаве их обвели вокруг пальца сорок поляков, которые на целый час остались в поезде, чтобы получить благословение. Они принесли хорошие новости: 20000 экземпляров «Открытия Алмазного пути» уже сходили с печатного станка. Перевод Войтека был великолепным, но издатель позволил себе смягчить некоторые из моих взглядов. Здесь к нам присоединился и Михаэль из Киля. Следующие сутки мы взирали из поезда на плодородные, но меланхоличные просторы – в прошлом польские, теперь украинские – и затем прибыли в Киев.
Следующие сутки мы взирали из поезда на плодородные, но меланхоличные просторы – в прошлом польские, теперь украинские – и затем прибыли в Киев.
Украина
Мы сошли с поезда, и нас обдало сильным теплым ветром. Перед нами стояли милая Татьяна, Толик, Саша и другие близкие друзья из питерской группы. В течение следующих недель они показывали нам суть России, и за это время все стали отличной командой.
Вагид, мой переводчик – настоящий гений лингвистики; он всему учится сам. С тех пор как мы познакомились, он очень отдалился от своих азербайджанских корней. Годы, проведенные в Красной Армии, он посвятил не только накоплению звездочек на погонах, но также выучил немецкий, английский и несколько азиатских языков. Его целью было перевести на русский язык все мои книги – и они переведены.
Киев – первая столица России. Здесь мы узнали, что почти все продается за «талоны». Только украинцы могли покупать те немногочисленные и некачественные товары, которые были вообще доступны.
Благословение при встрече
Мой гениальный переводчик Вагид
Удивительно, что сохранилось столько исторических зданий: похоже, во Вторую мировую немецкая тактика «выжженной земли» здесь не применялась.
В низком помещении выставки с яркими картинами поместилось лишь несколько десятков человек. Но, когда я вел медитацию, мне довелось пережить уникальный опыт. Пришли местные боги и другие энергии. Они показали мне святые места, потаенные березовые рощи и заряженные энергией скалы – центры их силовых полей. Не было сомнений, что мы им понравились и они будут поддерживать нашу работу. Глубокое ностальгическое чувство, которое они мне навеяли, усилило впечатления от севера этой страны. Здесь было много чувства во всем, в каждом кусочке огромного целого. Иные знаки тоже указывали на то, что Россия станет значительной частью моей активности. Как и в некоторых других местах, которые я открывал для Учения, здесь у меня началось кровотечение – на этот раз из кишечника. Судя по всему, еда, от которой Томек благоразумно отказался в самолете из Непала, была полна амеб, и горсть русского тетрациклина ничего не смогла с ними поделать.
Здесь было много чувства во всем, в каждом кусочке огромного целого. Иные знаки тоже указывали на то, что Россия станет значительной частью моей активности.
Еще два с половиной дня в поезде – и мы оказались в Запорожье, сердце казацкой страны. Нашу скромную тогда группу из пятнадцати человек ждал автобус. Спустя полгода, в январе 1992-го, в поездке по Сибири нас было уже шестьдесят, а летом мы арендовали целый поезд, чтобы провезти по стране более ста друзей.
Лекция в России
Знакомство Востока и Запада
По пути казаки показывали нам исторические места, еще совсем живые в их коллективном воображении. Было ясно, что они хотят давать, а не только брать. После лекции пятьсот одаренных и очень открытых людей без конца задавали вопросы, а затем мы стали гостями казаков. Мы жили в большой спортивной гостинице, катались на быстрых лошадях и осматривали места силы. Здесь, посреди широкой части Днепра, лежит остров с невероятным видом. Викинги, следовавшие по приглашению римлян на защиту Восточной империи, делали здесь последнюю остановку.
Сотни человек принимали Прибежище
Поскольку за Прибежищем подошли двести человек, можно было давать им только коллективные имена. И я решил использовать имя «Карма Дордже» (Алмаз) для мужчин и «Карма Пема» (Лотос) для женщин. Эти имена выражают сущностные мужские и женские качества, они также призваны для общего блага сблизить мужчин и женщин. Пока люди медленно проходили мимо стола, на котором мы стояли, я успевал благословлять их. Габи отрезала немного волос, Лотта и Татьяна раздавали заряженные благословением шнурки, а Томек и другие заботились о том, чтобы никто не задерживался в очереди. Это стало привычной схемой во всех городах до Петербурга. И снова мы увидели, что совпадений просто не бывает: Будды умеют считать. Как и до этого в Польше и Южной Америке, карточек благословения оказалось ровно столько, сколько требовалось. В Киев мы привезли 1200 карточек, и самые последние из них я раздал перед отъездом из страны.
Харьков – бывшая столица, которую Россия когда-то навязала Украине, чтобы держать ее на коротком поводке, бурлила и излучала такой же интерес. Здесь тоже Прибежище приняли около двухсот человек, но у местного парня, который нам помогал, были рубли в глазах: он слишком много думал о том, как заработать на буддийском Учении. Позже здесь сложилась новая группа идеалистов, с другими лидерами.
Россия
Волгоград, в прошлом Сталинград, стал нашей первой остановкой в России. Но здесь мы были гостями группы коммунистической молодежи, и на лекцию пришло совсем немного слушателей. Они профессионально оттеснили Томека, Татьяну и меня от остальной путешествующей группы, чтобы провести с нами побольше времени. Однако у нас осталось приятное впечатление от их пустой, но привилегированной жизни и от атмосферы города. Он все еще находился в шоке. Парк с военным мемориалом здесь совершенно огромный, а холм с видом на Волгу невозможно описать. Здесь состоялись решающие сражения Второй мировой войны. Сталин отправлял за реку все новые и новые полки и приказал расстреливать тех, кто будет отступать. А немцы съели сначала своих лошадей, потом свои сапоги, и в конце концов сдались под натиском гибельной зимы. Летом 1993 года Волгоград подарил нашему центру гектар земли в пригороде – без братских могил, – но потом вдруг запросил за него немалую сумму. Сегодня мы достраиваем здание шахматного клуба в городском парке и дом на реке за городом.
В Екатеринбурге, на площади 1905 года
Волгоград, в прошлом Сталинград, стал нашей первой остановкой в России.
Следующим пунктом в нашем маршруте стала Самара. Она только что восстановила свое дореволюционное название. Повсюду люди снимали таблички со старым названием, в котором было гордо увековечено имя одного из верховных палачей.
Здесь мы сильнее, чем где-либо, содрогались при виде того, как сносились ряды очень красивых каменных домов, чтобы на их месте выросли скучные бетонные коробки. Мы остановились в милой бурятской семье и с удовольствием общались с кругом их ученых друзей. Глава семьи, Хэб Лама, был ламой не только по фамилии, и я попросил его возглавить нашу группу.
Саша (сегодня он без бороды) – моя правая рука в России
Учитель Хэб с дочерьми
Местный офицер из религиозного отдела КГБ, которое еще существовало при Горбачеве, но оказалось под вопросом при Ельцине, впечатлил меня по-настоящему. Он упомянул о том, сколько денег принесли его региону деятельные протестантские миссионеры, но признался, что ему по-человечески близко мое идеалистическое обещание: не ставить никакую религию выше истины и умственной свободы людей. Я кратко рассказал ему, насколько далеко буддизм выходит за рамки философии, психологии и религий веры, и у нас появился новый друг. Он даже проводил нас вниз по бесконечным коридорам и лестницам к строго охраняемому парадному подъезду. Когда мы стояли под солнцем и ветром на берегу Волги, в моей памяти всплыли бесчисленные полицейские участки моей юности. Насколько же они приятнее, когда посещаешь их по собственной воле!
Еще несколько сотен приняли Прибежище, и мы сели на теплоход, который доставил нас в родной город Ленина. Когда-то Симбирск, теперь он называется Ульяновск: такова первоначальная фамилия вождя коммунизма. Из-за этого родства раньше Ульяновску доставались самые большие куски социалистического пирога. Старый теплоход несколько раз ломался, проходя шлюзы один за другим, и мы на два часа опоздали на встречу с нашей толпой. Люди ждали в очень красивом зале с видом на реку. К моему удивлению, даже какие-то высокие офицеры, сидящие среди публики, были довольны моей речью. Им понравилась даже моя шутка, родившаяся в годы военного положения в Польше, о том, что следует радоваться, когда система не работает. Она помогает обрести духовные ценности, вместо того чтобы ограничиваться простым потреблением.
Следующий день бы историческим. Последний коммунистический Первомай, праздник рабочего класса, мы встретили в городе Ленина. Смущенные полицейские стояли небольшими группками; главные улицы были отгорожены для ликующих демонстрантов, а те упорно не появлялись.
Часть нашего багажа
В российской квартире
Следующий день бы историческим. Последний коммунистический Первомай, праздник рабочего класса, мы встретили в городе Ленина.
Когда мы окольными путями подбирались к залу, где я должен был учить, человек, который шел впереди, случайно стукнул меня в челюсть углом транспаранта. Не успел я схватить его за воротник, как все с удивлением увидели результат буддийско-коммунистического столкновения наших дней. На этот раз мы вышли победителями. У всех на глазах серп, флаг и все украшения отломились от деревянной конструкции и с грохотом попадали на землю.
Приехали Лопён Цечу и Ханна – слева Габи, «мама» российского буддизма
Участники курса
Ульяновск был непаханой целиной. Здесь тоже многие только начинали медитировать. Питерские друзья прекрасно подготовили наш приезд. Всю ночь мы танцевали на дискотеке в молодежном клубе, а утром сели в поезд на запад, в Москву.
В огромной столице мало что осталось от древних времен. Здешняя смесь всего и вся не вынуждала людей показывать себя с лучшей стороны. Встретив нашу группу у Кремля, мы с Татьяной узнали, что ночью полиция выставила их из «общедуховного» центра. Но затем случайные прохожие, с типично славянским гостеприимством, просто пригласили их к себе домой. Подобные вещи происходили на протяжении всей поездки, и мы все сошлись на том, что никогда не встречали такого доброго и заботливого населения, как в этой громадной стране.
На выходе из зала, где я читал последнюю лекцию и где Прибежище приняли мама и бабушка Татьяны, я вдруг осознал все, что произошло за последние недели. То была убедительная победа, еще более впечатляющая, чем все прежние. Тысячи украинцев и русских открылись и получили благословение. Я основал шесть новых центров и дал Прибежище тысяче с лишним человек. Всех их мы просили приехать и привезти друзей на курс с Лопёном Цечу и милой Ханной: они вот-вот должны были прилететь из Непала. Во всех группах главной задачей теперь стала подготовка к курсу пховы. Он начинался под Петербургом через несколько дней.
Во всех группах главной задачей теперь стала подготовка к курсу пховы. Он начинался под Петербургом через несколько дней.
Пока продолжались лекции в этом прекрасном городе, приезжали друзья из всех мест, которые мы объехали в этом году, и я наслаждался близостью Ханны и Ринпоче. Потом триста человек на автобусах отправились в большой пионерский лагерь. Он располагался к северу от Петербурга, среди смешанных хвойно-березовых лесов, которые я так люблю. Здесь, в мощном поле благословения линии преемственности, все участники получили знаки за три дня. Затем Ринпоче благословил Россию серией посвящений. Это были первые посвящения Кагью на этой земле, и люди остались глубоко благодарными.
Цечу Ринпоче дает первые посвящения в России
Я внезапно не знаю, что сказать
С Лопёном Цечу Ринпоче
Хотя я сидел на подиуме рядом с Ринпоче и всегда считал, что лама не должен публично проявлять свои чувства, его последние фразы не оставили мне выбора. Ощущая нечто вроде сухой волны, поднимающейся внутри тела, и не в силах сдержать или скрыть горячие слезы благодарности, я слышал слова, которые многое объясняли:
«Я часто утверждаю, что Оле и Ханна – это активность Кармапы и даже его излучение, – говорил Ринпоче. – И я скажу вам почему. Дело не только в том, что я их очень люблю. Я знаю это от самого Кармапы. Я присутствовал при их первой встрече с ним. После церемонии Короны в Катманду они поднялись в комнату Кармапы над монастырем Сваямбху, чтобы получить долгое благословение. Когда они ушли, он спросил, кто они. Не раздумывая, я произнес: «Мои ученики». Кармапа ответил: «Теперь они мои! Они понесут мою активность в будущее».