По проспекту двумя сплошными потоками текли машины, по тротуару — люди. Вокруг собора, вольно стоящего среди домов, бродили туристы. Двое постарались расположиться чуть в сторонке. Тот, что пониже ростом, говорил торопливо и заискивающе, словно мог отгородиться словами от утомительной дневной суеты:

— Трудно поверить, что они просто механические игрушки. Они ведут себя так целеустремлённо. Их гладкие лбы и бока способны разрушить любую иллюзию. Их направление — всегда вперёд! Разве это машины? Это ледяная поступь судьбы!

Высокий мужчина крепкого сложения рассеянно слушал. Изрядную часть его лица скрывали солнцезащитные очки и элегантная шляпа, чуть косо надвинутая на лоб. Кисти рук прятались в карманах дорогого летнего пальто.

За спиной собеседников шипел струями фонтан, две позеленевшие бронзовые фигуры устало украшали кубы постаментов, ещё дальше собор раскинул оперённые колоннами крылья, словно надумал улететь, да так и не собрался в путь.

Юноша прервал странную речь и огляделся, болезненно щурясь. Выглядел он лет на двадцать, а то и меньше. На стройную в целом фигуру уже легли едва уловимые черты будущего округления. Одежда скверного качества и давно не стирана. Выражение лица несчастное, просительное, но щёки румяны и пухлы вопреки отчётливым признакам неблагополучия.

Туристы привыкли к этой негармоничной парочке и прилежно созерцали достопримечательности, а ведь всего-то минут пятнадцать прошло с того момента, когда юноша бросился вдогон за широко шагавшим мужчиной, жалобно крича:

— Марг, постой, погоди, пожалуйста!

Мужчина вполне добродушно отнёсся к посягательствам на свою особу и своё время. Он остановился и попал в разговор, очевидная бессмысленность которого вскоре отпугнула всех любопытных.

— Кто ты и откуда? — спросил мужчина, когда убедился, что окружающие потеряли интерес к происшествию.

Юноша придвинулся, ближе, но сразу отшатнулся. Видимо, он опасался прикоснуться к собеседнику или его дорогой одежде. Взгляд голубых глаз просительно устремился на чёрные стёкла очков, миниатюрный девичий носик грустно шмыгнул.

— Я не знаю! Я потерял память. Как попал сюда и почему — всё забыл. Даже имя. Здесь меня зовут Сеня, но это не настоящее имя! Правда! Я не здешний.

— Семён, значит… — мужчина перекосил нижнюю губу и слегка её покусал. — Меня зовут Май Тангерес. Можно просто — Май.

Юноша быстро заглянул ему в рот и вновь отпрянул. Движение вышло машинальным: тело обошлось без лишних приказов головы. Да и попробовал бы кто-нибудь сохранить хладнокровие при виде таких зубов: клыки как сдвоенные кинжалы, частые как у хищника резцы. Семён застеснялся внезапного порыва и опустил глаза.

— Пожалуйста, марг, то есть Май, забери меня отсюда. Здесь страшно, люди злые: обижают. Я домой хочу!

— И где твой дом?

Семён горестно вздохнул:

— Не знаю… Ты не веришь, что я тут чужой?

— Отчего же — охотно верю: говоришь ты с акцентом и ругаешься не по-здешнему.

— Прости, демон! — быстро вставил Семён. — Я не хотел обидеть.

— О, да! Почему первыми на ум всегда приходят бранные слова?

— Ты поможешь мне?

Май Тангерес задумчивым взглядом окинул вереницу машин, словно ответ прятался где-то на проспекте.

— Эта реальность запретна. Ты знаешь?

Семён повесил голову. Шевелюра на ней росла на удивление густо и обильно. Прямые и закрученные пряди чередовались, создавая забавный хаос.

— Знаю! — вздохнул Семён. — Почувствовал как-то. Мне здесь неуютно.

— Ну, это потому, что ты оказался в незнакомом месте без работы, крыши над головой и еды. Ты голоден?

— Да! — стеснённо подтвердил юноша.

Май Тангерес оглядел его. Ступни паренька были упрятаны в великоватые разбитые кеды. Выше шли мятые штаны. Назвать их брюками не повернулся бы язык. Торс облекала затрёпанная с растянутым воротом футболка, поверх которой болталась сомнительного происхождения кофта. Рыжеватая шевелюра закрывала уши и лоб, бодро завивалась над теменем. Головной убор вряд ли удержался бы на её буйных зарослях.

Май Тангерес вздохнул: трудно представить кафе или ресторан, где они с Семёном будут уместно смотреться вдвоём.

— Пошли! — предложил он.

В ближайшем магазине Май купил булочек, душистых и свежих, вручил пакет спутнику. На набережной оба остановились у чугунной решётки. Продев свободную руку в ушки пакета, Семён принялся доставать булочки, одну за другой, и есть с жадностью, но опрятно. Пухлые щёчки азартно шевелились, тихо посапывал розовый носик. Тангерес интереса к еде не проявил, облокотясь на решётку, благодушно смотрел на воду.

— Давно ты здесь?

— С весны! — поспешно ответил Семён, прожевав откушенный кусочек. — Страшно было. Языка не знал, люди смеялись надо мной, несколько раз колотили. Попадались, правда, и добрые: еды давали. Потом я к стройке прибился, работал. Там кормили…

— Что же ушёл?

Розовые щёки налились малиновым цветом, затем краска смущения сползла на подбородок и шею.

— Один там приставать начал, — стеснённо пробормотал юноша. — Говорил, что я переодетая парнем девушка. Я сбежал. Второй день пытаюсь найти пристанище. А тут тебя увидел, и слово само из головы выскочило. Прости, демон. Я так обрадовался, когда увидел неместного.

— Охотно верю! — вздохнул Май.

До чего только не додумаются люди, если пустить эту странную способность на самотёк.

Запретные миры посещать запрещено, поэтому они так и называются. Благополучные реальности Земли отгородились от сомнительных соседей, объявив что-то вроде карантина: опасались проникновения местной заразы. Здесь её полно: война, ненависть, автомобили… Лицензии на посещение этого мира выдавались редко и с большой осмотрительностью, а самовольные проникновения строго карались. У Мая разрешение имелось, а вот этот сомнительный обломок случившегося где-то крушения явно попал сюда нелегально. Вряд ли по собственному умыслу: известны случаи спонтанных пробоев, но что скажет суд? Понятно ведь, кто у нас будут судьи! Май вздохнул ещё раз.

Семён, видимо, уловил настроение собеседника и перестал жевать. Глаза, засветившиеся, было, надеждой, потускнели от нового приступа отчаяния. Юноша удручённо потупился.

— Ты меня не возьмёшь?..

— Знать бы ещё куда, парень. Я инженер, а не географ, и твои этнические признаки мне ни о чём не говорят.

Май выпрямился, оказавшись на полголовы выше Семёна. Юноша стеснительно переступил с ноги на ногу и крепче прижал к груди пакет — своё единственное на данный момент достояние.

— Идём! — сказал Май.

Он шагал широко и сильно, уверенно находя дорогу в тесно сжатых домами переулках. Семён едва поспевал следом. Иногда он переходил на прихрамывающий бег. Всепоглощающее стремление удержаться в кильватере марга помешало следить за маршрутом, и Семён забеспокоился не сразу. Ведь где-то здесь стройка, а значит — рядом и люди, что хотели его обидеть. Осознав примерное направление движения, Семён попытался забежать вперёд, чтобы заглянуть в лицо Маю, но споткнулся и потерял темп. Когда догнал, вприпрыжку, высокую фигуру в дорогом макинтоше, Тангерес уже остановился возле автомобиля. Внедорожник — типичный представитель своей породы — мяукнул, откликаясь на хозяйскую ласку.

В этот момент из-за обшарпанного угла совершенно некстати вывалилась та самая компания. Один крикнул что-то и показал пальцем на Семёна. Лопоча по-своему, группа целенаправленно двинулась наперерез. Юноша заметался, боясь убежать и потерять демона, но страшась и остаться. Когда двое лихих людей схватили беднягу, Тангерес перестал брезгливо кривить рот и шагнул ближе. Кисти рук, которые он так любил прятать в карманы, оказались крупными и мускулистыми, кулаки из них получились бы отменные, но Май не собирался драться. Пальцы брезгливо зацепили обоих агрессоров, аккуратно отсоединили от жертвы. Когда берут за шиворот так, что ноги перестают доставать до земли, не только котята испуганно поджимают хвост. Май сделал широкий шаг и уронил плохих ребят в объятья их приятелей. Должно быть по чистой случайности все четверо повалились друг на друга.

Май брезгливо отряхнул ладони и вернулся к Семёну.

— В машину! — велел он.

Семён кивнул. Дрожащие пальцы потянули ручку, дверь подалась неожиданно легко, и юноша заскочил внутрь. Май сел с другой стороны. Действовал он без промедления: пока одна рука прихлопывала дверцу, другая уже набрала короткий код на пульте под ветровым стеклом. Автомобиль мягко взял с места, хотя шума мотора Семён так и не услышал. Вслед полетели проклятья на чужом языке и кирпич с ближайшей стройки, но последствий Семён уже не ощутил. Когда реальность пошла красивыми волнами, он потерял сознание.

Тангерес поглядел на спутника искоса, но манипуляции продолжил. Волны обрели размах, затем отключились один за другим цветность и ощущение достоверности происходящего. Мгновение автомобиль с двумя пассажирами висел в скорбной пустоте, а потом мягко ткнулся колёсами в грунт. По инерции, захваченной из другой реальности, он проехал метров десять и остановился.

Тангерес выглянул в боковое окно и пробормотал вполголоса несколько слов. Вокруг машины далеко и привольно простёрлась равнина: степь, густо поросшая травами и цветами. Наверху раскинулось синее небо. Стрекотали насекомые, пели птички, а так царила тишина, особенно сладкая после шумов большого города.

Май выбрался из машины и проворно извлёк наружу обмякшего спутника. Беглый осмотр не выявил чего-либо страшного, поэтому Май усадил паренька возле машины: дышать чистым воздухом и приходить в себя. Сам открыл капот и, разглядывая содержимое, выдавил сквозь зубы ещё одну вереницу коротких слов.

Семён пришёл в себя быстро. Ладонь стёрла бисеринки пота, обосновавшиеся на носу и верхней губе, глаза вяло открылись. Примерно минуту пострадавший заторможено созерцал роскошную растительность, яркое небо и фигуру спутника в нелепом здесь элегантном наряде, затем сказал:

— Меня зовут Селен.

Тангерес подошёл ближе, присел на корточки.

— Вспомнил?

— Да. Наверное, я пытался назваться аборигенам, когда попал в ту реальность, а они услышали то, что им более привычно.

Май кивнул.

— Ещё что-нибудь помнишь?

Селен удручённо покачал головой.

— Нет! Где мы?

— Понятия не имею! — ответил Тангерес, вставая и возвращаясь к открытому капоту. — Милое место, но совершенно незнакомое. Твои приятели из запретной реальности сбили настройку. Не знаю уж кирпичом или добрым словом, но результат налицо.

Селен тоже поднялся и, виновато потупившись, присоединился к спасителю.

— Дело плохо? — спросил он уныло.

— Ничего страшного! — спокойно ответил Тангерес. — От дома далеко занесло, но дорогу я найду, а может быть, и на твою реальность по пути набредём.

Он уверенно улыбнулся, а Селен вздрогнул, вновь созерцая ряд острых как у хищника зубов. Тангерес стряхнул с плеч макинтош и небрежно бросил на заднее сиденье, следом отправились шляпа и очки. Демон остался в чёрных брюках и шелковистом свитере. Из вьющихся волос торчали аккуратные рожки, а глаза… Ясно, почему их приходилось скрывать в запретных мирах: радужки как ртуть или расплавленное серебро. Свет исходит из них, или они отражают чужой — всё равно страшно смотреть, да и выдают своего обладателя сразу. Демон, причём, боевая модификация.

Селен внезапно обнаружил в голове некоторое количество сведений и принялся перебирать их, как нищий содержимое своей торбы, пока его спутник колдовал над механизмом. Оказывается, Земля, их родная планета, состоит из множества параллельных структур, заселённых людьми и другими существами. Пути, избранные народами, различны, да и сами народы тоже. Кто пошёл тропой машинной цивилизации, как запретники, кто сроднился с живым миром, кто выбрал нечто среднее. Более других преуспели демоны и небожители. Они создали миры столь совершенные и продвинутые, что прочие земляне завидовали им и ругательски называли маргами. К себе демоны и небожи пускали неохотно, хотя слухи о царящем там изобилии всё же расползались по реальностям.

Должно быть, именно внешний вид демона пробудил первые воспоминания. Что если посмотреть на себя самого свежим взглядом? Селен с надеждой заглянул в зеркальце, приделанное к машине. Увиденное мало обнадёжило: физиономия зауряднейшая, да ещё давно не мытая. Единственно волос выросло: на три полноценных скальпа хватит, но весь прок от этого, что голова не мёрзнет. То ли дело демон: и сила и стать. Лицо выразительное и дерзкое. Нос нормального размера и губы жёсткие — ими только приказы отдавать, а глаза как фары у монстров-автомобилей. Внезапно Селен вспомнил, что марги умеют читать мысли, и застеснялся опасных ассоциаций. Лучше подумать о чём-то нейтральном.

— Помыться бы…

Тангерес ответил, не отрываясь от своего занятия:

— Попадём в цивилизованный мир — помоешься.

— А в какую реальность мы попадём? — спросил Селен, радуясь любому разговору.

Неуютно здесь и будущее темно.

— Представления не имею. Когда-то дороги были прямыми, но несколько компактных грамотно организованных войн сломало древнюю систему, и теперь для прыжка в каждый последующий мир приходится делать сложный расчёт.

Селен испуганно притих. Всплывёт ли в его памяти наука математика? Интуиция подсказывала, что вряд ли.

— А ты умеешь, Май?

— Конечно. Машины, которые я конструирую, занимаются, в том числе и этим.

Демон выпрямился и отошёл в сторону, знаком велев Селену сделать то же самое. Юноша повиновался и вовремя: машина, так похожая на автомобили запретников, начала преображаться. Контуры задрожали, приобретя элемент размытости, гладкие очертания проросли ломаными линиями. Селен отвернулся: процесс ощутимо гипнотизировал бесшумным совершенством. Машины маргов пугали прочих обитателей планеты почти так же сильно, как сами марги.

Там, где проехали колёса, остались две полосы примятой травы. Раздавленные цветы пахли остро. Девственная степь лениво морщилась под нажимом ветра, погружённая в сладкий тёплый сон. Вдали ломала горизонт зубчатая полоса деревьев. Возможно, там текла неспешная, как и всё здесь река.

— Ты со мной или остаёшься? — спросил насмешливо демон.

Селен испуганно встрепенулся:

— Конечно, с тобой. Здесь я погибну с голоду.

— Вполне возможно.

Трансформация завершилась. Вместо внедорожника на лугу оказался предмет чуть большего размера похожий на многогранный кристалл. Селен восхищённо вздохнул.

— Красиво!

— И удобно. Поехали.

Май Тангерес решительно шагнул к машине и исчез в ней. Юноша поспешил следом. Граница мягко расступилась и сомкнулась за его спиной. Изнутри конструкция оказалась полностью прозрачной. Степь была видна до края. Небо над головой синело проникновенно, даже ветерок проник в кабину, словно решил здесь немного погулять, а то и насовсем поселиться.

— Держи! — сказал Май, извлекая из пространства под пультом медальон на цепочке.

— Что это? — спросил Селен.

— Переводчик. Странствуя по мирам, полезно понимать, что тебе говорят. Больше шансов вовремя увернуться от пули. Оружие редко носят просто для красоты, а перед тем, как стрелять иногда болтают языком.

— Опасная привычка! — охотно согласился Селен.

Он почтительно продел буйну голову сквозь замкнутый контур цепочки и пристроил подвеску на груди. В мозгу щёлкнуло, а перед глазами пронеслась смутная тень, словно платком помахали или наскоро промыли зрение. Селен потряс головой и сфокусировал взгляд на облаках и линии далёкого горизонта.

— Техника маргов, — пробормотал он испуганно.

— Ну, и как она? Действует? — поинтересовался Май.

Словно по волшебству исчезли помехи акцентов и скверных познаний. Ясный голос и внятный смысл.

— Да! — решительно заявил Селен.

— Вот и отлично. Не забудь потом вернуть, а то уже меня встретят дома с оружием. И это будет не почётный караул.

— Спасибо, Май! Обязательно отдам.

— Готов к переходу?

— Да!

Май Тангерес включил технику, и степь предательски поплыла перед глазами. Селен зажмурился, чтобы избежать приступа дурноты, и поднял веки, лишь когда лёгкий толчок возвестил завершение процесса.