Агата
Домашний арест — это лучшее, что мог придумать для меня Хаим. Прекрасное наказание. Вот уже второй день встаю с постели только для того, чтобы перекусить и поглазеть из окошка в сад. Там, на самом солнцепеке, сушились ягодки малакои, которые я бережно собрала несколько дней назад. Скоро они просохнут совсем, и я смогу пополнить запасы порошка для перехода. Когда-то бабуля дала мне семечку без всяких объяснений и инструкций, и я посадила ее в нашем с сатиром саду. Каково же было мое удивление, когда, к новой луне малакоя дала первые росточки. Ту радость не передать словами. Уже спустя пол-года под моими окнами рос небольшой аккуратный кустик с волшебными свойствами, о которых мне поведал Хаим. Порошок, который получался из ягод этого растения, был очень ценен: с его помощью можно переходить в нужное место без всяких порталов, не расходуя магических сил. Хорошо, что в городе, да и вообще в мире о подобном чуде знают очень немногие. Кустики малакои произрастают в очень труднодоступных местах и плодоносят всего дважды в год в малых количествах. Кроме Хаима растение видели только Рид и Ратик. Но ни один, ни второй не верят в его истинное предназначение.
Отвернувшись от окна, я снова легла на кровать. Два дня подряд сидеть дома, все-таки это немного скучно. Тишина и покой, конечно, радовали, но вволю отоспавшись, я стала скучать по Ратмиру и Риду. Сегодня на душе было особенно не спокойно. Какая-то червоточинка поселилась в голове и не давала спокойно расслабиться. Прикрыв глаза, я постаралась отрешиться от всего и уснуть. Но не тут-то было, сразу вспомнился Рид и наша последняя встреча. Я пришла к ним в новом платье, распустила свои каштановые волосы, нацепила на лицо лучшую из улыбок… А он, увидев меня, закатил глаза и выбежал куда-то по делам. Просто идиот! Мне ведь сегодня ближе к полуночи семнадцать исполнится, в моем возрасте его мама уже родила, а я всё в девках хожу, жду у моря погоды.
Раздражение в душе не давало покоя, я перевернулась на другой бок и почувствовала, тревога внутри нарастает. Глубоко вздохнув, решительно села и уставилась на входную дверь. Очень хотелось выпустить свою магию наружу, она буквально клокотала внутри меня. Но нельзя, иначе всплеск засекут, и придется худо…
Бумс!
От неожиданности я вскрикнула и подпрыгнула на месте. С пальцев руки сорвалось несколько искорок, которые тут же угасли.
Бумс! Бумс!
Ко мне в окно пыталось попасть маленькое маг-письмо, сложенное в виде журавлика, но натыкаясь на защиту, стукалось и отлетало назад. Я махнула рукой и окно открылось. Тут же на моей ладони оказался листок бумаги, трепыхающийся на сквозняке. Кто-то потратил очень много сил, чтобы выслать для меня подобное чудо. Что ж, не стану лукавить, любопытство — мое второе имя, так что в следующие несколько мгновений я расправилась с птичкой окончательно и, разгладив на столе листочек, исписанный аккуратным разборчивым подчерком, прочла следующее:
"Здравствуй, Агата.
Спустя столько лет я всё же решилась написать тебе это письмо. Сегодня ночью ты станешь совершеннолетней по дрианским и по драконьим меркам. Я не знаю, какая кровь, моя или отца, в тебе взяла верх, да это и не важно. Важно только одно, чтобы эти силы не были во вред.
Когда-то давно я была очень молода, амбициозна и полна жизни. Наперекор матери, я отказалась прозябать на болотах и учиться у нее исконно дрианским наукам — травоведению и зельеварению. Меня манил город, хотелось богатства, славы и, конечно, любви! Как только мне исполнилось семнадцать, я собрала сумку, стащила мамины сбережения, кое-какие снадобья и, не прощаясь, отправилась навстречу приключениям. С первой попытки я поступила в Институт магического мастерства и подавала большие надежды на своем потоке. У меня было много поклонников… Некоторым я отвечала взаимностью, но сама особенных чувств ни к кому не испытывала. Если бы всё сложилось иначе, возможно сейчас в мире было бы больше на одного (не стану скромничать — очень талантливого) артефактора, но… я встретила твоего отца и полюбила его.
Знаешь ли ты, что такие как мы можем полюбить по-настоящему лишь однажды? Я не говорю о симпатиях, таковых бывает просто море. Были и у меня увлечения, даже отношения зарождались… Но для супружества дриана выбирает мужчину, который подходит ей идеально как физически, так и духовно. Так и случилось у меня. Когда ты встретишь свою НАСТОЯЩУЮ пару — сразу поймешь это. Так чудесно ощущать, что твое, всегда ровно бьющееся сердце, вдруг начинает сбиваться с привычного ритма только от одной мысли о нем… И этот душевный трепет, волнение во всем теле, когда он вдруг поймал твой взгляд и улыбнулся… Мы с Тиироном утонули друг в друге. Я забыла обо всех прежних увлечениях.
Он сделал мне предложение, и я согласилась. Дело это было решенное, поэтому мы стали проводить ночи вместе. Но за два дня до бракосочетания он пропал. Просто ушел повидаться с каким-то знакомым и не вернулся. Несколько дней я была сама не своя, подняла на уши всех друзей, учителей, обращалась к служителям правопорядка, умоляла помочь. А потом получила от него письмо. В нем сухо сообщалось, что с Лисом Виннэром (твоим дедом) стало плохо, и Тиирону необходимо было уехать в срочном порядке. Но он пообещал мне, что вернется, и всё у нас будет как раньше. Я верила и ждала. Но проходили недели, а известий больше не было. Учеба потеряла для меня всякое значение, потом начались проблемы со здоровьем. Оказалось, что это ты…
Узнав о беременности, я обрадовалась, потому что драконы никогда не бросают своих детей. Тогда я и написала ему о том, что уезжаю к Хеске, так как жду от него ребенка и учебу продолжать не могу. Полная надежды и веры, я отправилась в родительский дом ждать твоего отца. Только все было напрасно: он не приехал, письмо мое также осталось без ответа. Я умирала от тоски в прямом смысле слова, места себе не находила…
Ближе к концу беременности приехал Хаим, мой единственный друг, и привез мне письмо от Тиирона. Твой отец был всем для меня, и я до последнего верила, что это взаимно.
Знаешь, Агата, что было дальше? Я прочла его послание и поразилась: никогда не думала, что он однажды откажется от меня. Кричала, упрямо доказывала, что такого быть не может, не хотела принять подобный конец! Но Хаим подтвердил, что Тиирон женился на особи из своей расы, и они уже ждут совместного ребенка. Жить я больше не желала, но два сердца настойчиво продолжали стучать во мне так же размеренно, как и раньше: моё и твоё… Потом снова случилась истерика, и начались роды. Так в полночь, после суток мучения, на свет появилась ты, Агата.
Хочу, чтобы ты знала, я действительно старалась полюбить тебя, пробудить в себе хоть какие-то материнские чувства, и не переносить на тебя свои боль и разочарование. Но слабости мои победили. Я никогда не была хозяйкой своих настроений, и мать много раз говорила, что это меня погубит. Возможно, так оно и случится…
Мне казалось, я уже начала привыкать к тебе, даже радовалась вместе с Хеской твоим достижениям — первой улыбке, первому зубу, первой попытке сесть… Ты была так похожа на меня, просто одно лицо! Но однажды я вышла за тобой во двор, забрала тебя у матери с коленей и случайно заглянула в твои глаза. Они поменяли цвет, Агата. Ярко-зеленые глаза твоего отца пристально смотрели на меня и лучились наивностью и любовью. Многое способна забыть женщина, но только не глаза, в которых впервые утонула. Это стало последней каплей в океане моего горя, и жить с вами я больше не смогла… Однажды, повзрослев, ты вспомнишь эту мою исповедь и, кто знает, возможно поймешь и простишь.
P.S. Это важно: спустя год в пустых страданиях и самобичевании, я нашла себя в любимом деле, но и здесь злодейка судьба не пощадила ни моего учителя, ни меня… Я дала клятву камню, от которого стоило держаться как можно дальше; берегись желтого кулона, не поддавайся его чарам! Сейчас я очень далеко и по-своему счастлива, но предчувствие беды не оставляет меня.
Не доверяй никому.
Мария.
Я стояла у окна и в третий раз перечитывала письмо. Злилась ли я на эту женщину, так и не решившуюся даже в письме назвать меня дочкой? Нет, но и жалости к ней не испытывала. Она бросила меня и ушла неизвестно куда только потому, что отец не оправдал ее надежд, а я унаследовала от него цвет глаз. Я засмеялась и сама поразилась, насколько злобно у меня это получилось.
Настроение ухудшалось с каждой минутой, сжав письмо в руке, я осознала, чего сейчас хочу больше всего: мне срочно нужно было выговориться Ратику и Риду, и плевать я хотела на домашний арест.
Вбежав в их дом без стука, сразу налетела на Рида. Он, увидев меня, сморщился, будто съел что-то очень кислое и стал собираться на выход. Ну и ладно, значит, не расскажу ему ничего. Оббежав сбоку этого недотрогу, я грустно улыбнулась и обратилась к Ратику:
— Ты мне нужен, идем.
— А твой арест? Уже амнистировали? — друг потянулся за обувью и с интересом ждал ответа.
— Да-да, — от нетерпения я постукивала одной ногой по полу и теребила письмо Марии в руках.
— Что это у тебя? — Рид замер в дверях и посмотрел прямо на измятую бумажку. — Ну-ка, покажи.
— Нет, это тебя не касается! — схватив Ратика за руку, я потащила его на выход, попутно пытаясь обойти его брата — здоровяка.
— Дай сюда! — этот громила одним движением вывернул мою руку и схватил письмо. — Прочитаю и верну. Хватит уже с вас неприятностей!
Я хотела накричать на него, бросить в него парочку пульсаров или хотя бы ударить кулаком прямо по наглой роже, но снова остановилась. Опустив голову, пробежала к окну и уставилась на улицу, встав спиной к обоим братьям. По щекам текли слезы, и это было так непривычно для меня, что я сама растерялась. Причина была очевидна — мне хотелось выть от обиды на Рида, потому что он позволяет себе так со мной обращаться. А я сдерживаю свой нрав, не хочу оттолкнуть его от себя еще сильнее. С другими девчонками он себе не позволял такого, а со мной — вот, пожалуйста! Я бы и сама дала ему это письмо, если бы он был приветливее, если бы просто попросил, потому что всегда бежала делиться с ними всем, что выбивает меня из равновесия. Хаим только смеялся над моими страхами или переживаниями, а в этом доме всегда находится кто-то сочувствующий и понимающий…
— Гатька… — сзади меня раздался тихий голос Ратика. — Ну ты чего? Что в той бумажке такого важного? Ничего, что может стоить хоть одной твоей слезинки, — друг одним движением подтянул меня от окна и крепко прижал к себе. — Тебе очень не идет плакать, а вот когда ты улыбаешься, сразу на душе светлее становится. Ну-ка, где твоя улыбка? О, представляешь, твоя ямочка на правой щеке пропала — похоже кто-то переедает на ночь…
— Да иди ты! — я засмеялась и повернулась к окну задом, к братьям передом. — Дочитал? Теперь отдай письмо мне.
Рид, выглядевший непривычно растерянным и хмурым, протянул мне листок, и я сразу передала его Ратмиру. Тот неуверенно посмотрел на бумагу, затем на меня.
— Да читай уж, — я вытерла остатки слез ладонью и снова отвернулась, — сама не знаю, что на меня такое нашло, я всё равно за этим и пришла. Поделиться хотела…
Рид хмыкнул и пробасил:
— Хорошенький подарочек на совершеннолетие. И это нормально плакать, когда в день рождения тебе такое письмо присылают. Я бы ей за это послание руки-то подкрутил… Еще и хвастается, что дело любимое нашла, а тебе какая польза с того? Лучше бы золотишка прислала или хоть тряпок каких новых, как ты любишь.
Старший брат Ратика одним движением развернул меня к себе и, поддев рукой подбородок, заставил смотреть на него:
— Ты, главное, пойми, Гатька, матери не бросают своих детей от того, что у них цвет глаз похож на отцовский! Я имею в виду настоящих матерей, таких как наша, как Хеска твоя, как тысячи других… В горе и радости они рядом, понимаешь? А эта твоя Мария — просто зацикленная на себе истеричка и сво…
— Рид! — Ратмир ознакомился с содержанием письма:-) и вовремя прервал брата. — Всем и так понятно, кто такая эта неженка, и надо было додуматься исповедаться дочери в такой день! Да еще как выкрутила, вроде как сама ты и виновата, что мамка бросила — долго рожалась, цвет глаз поменяла, еще и смотрела (просто кошмар!!!) с любовью! Просто всё назло ей делала. Хорошо, хоть не притопила тебя перед уходом от избытка чувств…
Я усмехнулась. Как всегда, наши с Ратиком мысли совпадали.
— Идем, смоем с тебя всю печаль! Предлагаю махнуть на речку, в такую жару дома сидеть вообще не охота! — друг схватил все еще горестно вздыхающую меня за руку и потянул за собой, постоянно болтая на ходу: — Вот окунемся пару раз, и всё придет в норму! Вода — она, знаешь, всё-всё лечит, только главное не увлекаться! А то, слышала, Потап вчера снова чуданул? Напился, зараза, браги и ну нырять на спор, то с одного обрыва, то с другого! Так и до отшиба дело дошло, нырнул он оттуда за пятак серебрушек, не рассчитал, как всегда, и об булыжники головой тюк!
Я всплеснула руками и скривилась:
— Помер?
— Кто, Потап? Ты что, забыла, как этот детина выглядит? Булыжники вдребезги разлетелись, а у него легкое сотрясение, да глаз один снова бегать начал сам по себе. Да и это скоро пройдет! Батя у него знатный оборотень был, тоже сил немерено…
— А где его отец сейчас?
— Как где? На железных островах, срок мотает. И было бы за что! В завязке лет десять был, а потом в Мастивир, столицу людей, поехал на ежегодную ярмарку, да там и сорвался. Напился до чертиков и в драку полез с оборотнями чистокровными, силушку им свою хотел доказать. А там, оказывается, король Эриус третий, "великий и ужасный", с делегацией присутствовал, ну и попал под горячую руку: карету, в которой он уехать хотел, в дрянь разбили, охрану всю покалечили, самому королю нос и пару ребер сломали. Хорошо в делегации драконы были, они-то драку и разнимали. Эриус сразу всех, кто дрался и кто просто присутствовал, казнить хотел, но потом брат его младший вмешался, Ангус. Суд провели, суть вопроса выяснили, как положено. В общем, еще лет десять примерно мужикам на островах работать.
— Это еще слабовато, за покушение на короля они хорошо отделались.
— Какое там покушение? Говорю же тебе, междусобойчик устроили парни, а этот идиот просто под руку подвернулся, вечно бегает и на неприятности везде нарывается. Не зря его в народе все высмеивают! Даже слушок ходит, что королева, мать его, родила не от короля, а от шута, чтобы отомстить мужу за постоянные измены. Так сама же и поплатилась! Злобный тип сынишка ее получился. Король-отец как помер, так она при дворе и появляться перестала, всё больше в южной башне отсиживается, грехи замаливает. Хотя, наверное, не только молится, шут-то тот в той же башенке проживает…
Я смеялась всю дорогу, совершенно забыв о плохом предчувствии. На пути к речке нам довелось пробираться через плотные заросли кустов. Ратик вперед отправился, а я шла следом, спотыкаясь и петляя меж колючек. И вдруг ноги словно приросли к земле, ладони моментально вспотели, а тело стал бить крупный озноб. Пришлось остановиться, чтобы не свалиться на месте. Меня впервые одновременно раздирали чувство тревоги и жуткого любопытства, противиться им я не смогла, обернувшись, сделала несколько шагов назад и позвала друга:
— Там кто-то есть, слышишь стон?
— Глупости, я ничего не слышал, идем.
Тревога усилилась, и в то же время меня неотвратимо тянуло вперед, будто что-то необходимое мне находилось так близко, и стоит сделать всего несколько шагов… На этот раз из кустов отчетливо донесся громкий стон.
— Стой, Гатька, не наше это дело! Когда же ты запомнишь, что мы без нужды и хорошей оплаты в неприятности не лезем!
— Я только проверю, гляну одним глазком и всё. Ты понимаешь это что-то очень важное! — стоя возле кустов, я пригнулась и увидела мужчину. Он был весь в крови, одежда порвана, рот приоткрыт и жадно втягивает в себя воздух. — Ой! Дяденька, вы здесь откуда? Сейчас мы кого-нибудь позовём, мы быстро-быстро…
Не успела я сделать и шагу назад, как была схвачена за руку. Что-то острое впилось в ладонь, потекла кровь. Мужик прижал свою окровавленную руку к моей и зашептал, глядя на меня остекленевшими глазами:
— Кровь к крови, клятва к клятве. Передаю свои обязательства, принимаешь ли ты их?
Я словно окаменела, в голове расползался туман, язык стал ватным. Не отдавая отчет своим действиям, я громко сказала:
— Кровь к крови, клятва к клятве. Я принимаю твои обязательства, как свои, и жизнью клянусь, что исполню волю камня.
Мужик моргнул, оцепенение спало, я резко выдернула руку из его захвата и уставилась на маленький желтый кулон в моей окровавленной ладони.
— Гатька! Дура! Что ты наделала? Это же наемник из северных земель, они профессиональные маги-убийцы! Я же тебе кричал, звал тебя, а ты будто и не здесь была! Околдовал, урод! — Ратмир со всей силы ударил ботинком по телу многострадального мужика. — Сдох! Он сдох! Последние силы на тебя, дуррру, потррратил!
Ратик явно был в бешенстве, последние слова вообще словно прорычал, а я всё стояла на месте и рассматривала труп мужчины, не понимая, что же всё-таки произошло.
Шлеп!
В груди у мертвеца нарисовалась арбалетная стрела.
— Бежим! — друг с силой толкнул меня на дорогу и помчался следом. Сзади все чаще слышались шлепки, а мы всё бежали. Нырнув в очередную подворотню, я пробралась через дыру в заборе и помчалась к нашим домам. В ушах у меня свистело, в груди всё горело, сил больше просто не было. Вдруг Ратик, бежавший следом, качнулся в сторону и упал. Оглянувшись, я увидела его распластанное на земле тело, а в плече и спине у него торчали стрелы. Я зажала рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу крик и бросилась к нему:
— Вставай, давай-ка, облокотись на меня, идем, давай же! Давай!
Я тащила друга к дому, а он не подавал признаков жизни, и тогда я закричала:
— Рииииид!!! Рииид!!!
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем калитка с треском отлетела в сторону, и он показался на пороге, остановился всего на мгновение, оценивая обстановку, затем бросился нам навстречу, схватил Ратмира на руки и помчался назад, я поползла за ними.
Добравшись до дома, увидела у кровати Рида, он стоял на коленях и разрывал рубашку на Ратике.
— На нас напали! Мы нашли какого-то мужика, наемника, мага… Он там умер, а потом на нас напали! Всё время стреляли, а мы всё бежали и бежали, а потом Ратик упал! — снова слёзы текли по лицу, ноги подкосились и я обессилено села рядом с другом.
— Раны серьезные, нам нужен маг и очень быстро.
— Я обладаю нужными силами, Рид…
— Тебе нельзя магичить, Хаим не просто так тебе запретил. Хочешь, чтобы завтра здесь толпами бродили желающие воспользоваться твоими талантами? Ото всех мы не отобьемся.
— Тогда моя кровь! Во мне есть кровь дракона, Хеска говорит, она сильна, — я смотрела на лежащего без сознания друга и закатывала рукав.
Рид схватил мой локоть и слегка сдавил в попытке остановить:
— Если отдашь свою кровь — породнишься с ним, вы станните кровными родственниками. И это непоправимо! Другие драконы не примут его, тем более не поймут твоего расточительства. Не вариант. Придется вызвать Валду, у меня есть кое-какие сбережения…
— Нет! Ты знаешь, что с тебя она денег не возьмет, потребует услугу и ты тысячу раз пожалеешь о том, что обратился к ней! — я выдернула свою руку из его цепких объятий и, стиснув зубы, проговорила: — Делай, что нужно, и поскорее, я почти не чувствую в нем жизни.
Ридъяр еще мгновение помедлил, затем глубоко вздохнул, достал нож из-за голенища сапога и сделал аккуратный надрез на моем запястье.
— Приложи окровавленную руку к его ране, прикрой глаза и постарайся думать только о хорошем. Дальше я все сделаю сам. Твое дело расслабиться и ответить на несколько моих вопросов. Начнем. Ты добровольно отдаешь кровь Ратмиру Кардусу?
— Да.
— Ты осознаешь, что он станет… Он останется навсегда твоим братом по крови, и это не изменить?
— Да-да, хорошо, я понимаю, осознаю, скорее!
— Как всегда делаешь, а потом думаешь, но мое дело предупредить, я так и сделал, — Рид снова тяжело вздохнул, и приложил мое окровавленное запястье к ранам на спине брата. — Да будет так, кровь к крови… Асхэ… таариис ни ридос…
Он что-то скороговоркой зашептал, и я перестала слушать, только улавливала дыхание Ратмира. Вдох-выдох… Вдох-выдох, снова и снова. В какой-то момент мы стали дышать в унисон, и мне даже боль в предплечье почудилась.
— Хватит! — Рид оторвал мою руку от Ратика и с беспокойством заглянул мне в глаза. — Ему уже лучше, скоро он очнется, раны затянулись на глазах. Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, конечно, что за вопрос? — прохрипела я и устало на него посмотрела. Он улыбался и слегка покачал головой. Я тоже невольно улыбнулась, но тут же нахмурилась от пришедшей в голову мысли: — Рид, мне нужно рассказать тебе, что произошло, это очень важно. Похоже, я сильно влипла, как тот дурачок из людских сказок! Поклялась своей жизнью, что пойду туда — не знаю, куда и сделаю то — не знаю что, но подсказка к решению этой шарады у меня есть.
С этими словами я вывернула карман брюк, и оттуда вывалился виновник наших последних злоключений.