Шифровку из Нью-Йорка Иосиф Григулевич получил в последний день июня 1941 года. Серо-голубой квадратик бумаги ему вручил Маурисио Фридман, «почтовый ящик № 1» в Буэнос-Айресе. У Иосифа сомнений не было: Москва прерывает его затянувшийся «отпуск».
Полгода назад резидент ИНО НКВД в Нью-Йорке предупредил:
«Имей в виду, Фридман будет задействован только в чрезвычайной ситуации. А текущая переписка с Нью-Йорком — обычной почтой. Информацию будешь вписывать между строк симпатическими чернилами. Надеюсь, обучен этим хитростям?»
«Обучен», — сказал Иосиф, делая вид, что не заметил снисходительной интонации. Если бы знал московский товарищ, кто, в каких условиях и в ходе какой операции НКВД ознакомил его с техникой тайнописи в майские дни 1937 года…
«Вот и отлично, — резидент залпом допил кофе. — Одной заботой меньше. Ликбезом заниматься некогда. Времени катастрофически не хватает. Гитлер возомнил себя новым Наполеоном после легких побед на Западе. Скоро ринется на Восток. Война с ним неизбежна…»
В отделе планируют для тебя работу во Франции. Обзаведись аргентинскими документами и подходящим прикрытием. Немецкие оккупационные власти аргентинцев не трогают»…
* * *
Для советской разведки далекая Латинская Америка была в те годы периферийным полем деятельности. Охота за Троцким временно привлекла к ней внимание Кремля и ИНО НКВД. После ликвидации «Старика» латиноамериканские дела заботили только оперативных кураторов: требовалось без сучка и задоринки провести заключительный ее этап — рассредоточить исполнителей по безопасным «углам» подальше от Мексики. На всю Латинскую Америку только в Мехико действовала постоянная нелегальная точка. Грянула война, и Григулевич, как это не раз случалось в его жизни, оказался, по его словам, «нужным человеком в нужную минуту и в нужном месте». В Южной Америке он был единственным действующим сотрудником ИНО НКВД. Центр, принимая решение о назначении Григулевича резидентом, полагался на отзывы Судоплатова и Эйтингона. Они были единодушными: надежен, инициативен, проверен в деле, политически грамотен. Поэтому недавно назначенный начальник разведки Павел Фитин без колебаний подписал приказ. А среди оперативных дел ИНО появился том с надписью «Резидент “Артур”»…
* * *
В первые дни после нападения Германии на Советский Союз по всем резидентурам — легальным и нелегальным — были разосланы директивы, переводящие их деятельность в режим военного времени. Перед Иосифом Григулевичем, среди прочих, были поставлены такие задачи:
«Примите меры по налаживанию всех видов диверсионной работы, чтобы воспрепятствовать транспортировке стратегических грузов из Аргентины для фашистской Германии.
Используйте любые другие возможности, включая создание рабочих комитетов, для сокращения и приостановления переброски в страны “оси” грузов, которые могут применяться для военных целей: продовольственных товаров, продукции сельского хозяйства и других материалов, которые в больших количествах вывозятся через Буэнос-Айрес.
Приступите к подбору и переброске надежной агентуры во вражеские и оккупированные врагом страны с разведывательными заданиями. Организуйте свою работу, используя возможности “земляков”».
В шифровке имелось примечание: «Вы награждены орденом Красной Звезды за выполнение специальных заданий в 1940 году».
* * *
Задания Центра показались Григулевичу чрезмерными, пугающе неподъемными. Но вскоре его гибкий, комбинационный ум напряженно работал, прикидывая последовательность действий, круг людей, к которым предстояло обратиться за помощью. Разрешение на использование «земляков» могло стать неплохим подспорьем, но он хорошо знал о засоренности аппаратов компартий в странах Латинской Америки полицейской агентурой и идеологически нестойкими элементами.
В указании Центра был пункт, который вызвал у Иосифа противоречивые чувства. Диверсионная работа. Вот где не помешал бы «ликбез». Он ничего не знал о минно-подрывном деле и технике саботажа. Приходится только жалеть, что в Испании, несмотря на все мольбы и просьбы, ему не довелось принять участие в партизанской войне. Иосиф всегда завидовал молчаливым неулыбчивым парням, уходившим в сумерках в тыл франкистов. Однако обращение к резиденту «Шведу», представителю НКВД в Испании, оказалось бесполезным. «А кто будет делать твою работу?» — только и спросил он и был, наверное, прав. Но диверсионной подготовки Иосиф так и не получил…
Григулевич вспомнил, что читал о немецких диверсиях в морских портах Соединенных Штатов в годы Первой мировой войны. Потрепанная книжка о похождениях кайзеровского агента попала ему в руки, когда он сидел в виленской тюрьме Лукишки в ожидании судебного процесса за революционную деятельность. Григулевич попытался отыскать в памяти имя автора: правильно, капитан Ринтелен, Франц фон Ринтелен, немецкий ас саботажа, который провел серию успешных диверсий в американских портах на атлантическом побережье. Надо срочно искать книгу у букинистов, глядишь, что-то пригодится из богатого опыта немецкой разведывательной службы…
Через партийного связника Иосиф запросил срочную встречу с Викторио Кодовильей, руководителем аргентинской компартии, которая в то время находилась на полулегальном положении. Зимой, а июнь в Южном полушарии — первый месяц зимы, в Буэнос-Айресе часто дует холодный юго-восточный ветер, который горожане зовут «памперо». Отправляясь на встречу, Григулевич облачился в темно-серый плащ. Свинцовое небо грозило затяжным дождем.
Кодовилья (партийный псевдоним «Медина») и Григулевич встретились на безлюдной улице в районе Вилья-Девото. Со стороны казалось, что хорошие знакомые неторопливо прогуливаются перед сном. Викторио, грузный, крупноголовый, с характерным жестом правой руки, словно отбивающей каждую фразу, был взволнован новостями из Советского Союза, но, как всегда, был конкретен и деловит. Он рассказал о программе действий, принятой на экстренном заседании руководства партии. Главная задача: создать широкий национальный фронт борьбы против нацизма и фашизма, оказывать помощь и поддержку советскому и другим воюющим с Гитлером народам, потребовать от правителей Аргентины разрыва отношений со странами «оси» и незамедлительного установления дипломатических отношений с СССР…
«Выше голову, камарада Хосе, — сказал Кодовилья. — Напав по-разбойничьи на Россию, Гитлер подписал себе смертный приговор. Очень скоро он обломает себе зубы. Мы в Аргентине сделаем все возможное, чтобы ускорить его путь на виселицу. Для коричневой чумы есть только одно подходящее место — на свалке истории».
Григулевич знал, что возможности КПА не были безграничными. Кастильо, правитель Аргентины de facto, пришедший в Розовый дом после либерального президента Ортиса, резко ужесточил внутри- и внешнеполитический курс. Кастильо воспринимал акции солидарности КПА с Советским Союзом как попытку втянуть Аргентину в войну. Очередная победа Третьего рейха казалась делом трех-четырех недель: танковые колонны вермахта стремительно продвигались в глубь русской территории. По мнению Кастильо, коммунисты саморазоблачились в своем лицемерии. Еще недавно они защищали пакт о ненападении, подписанный Сталиным и Гитлером в 1939 году, называли войну в Европе империалистической, объявили себя «нейтралами». Однако как только возникла угроза существованию Советской России, компартия стала призывать к солидарности с западными союзниками, добиваться альянса с недавними политическими противниками внутри страны: радикалами, социалистами и даже консерваторами. Они же стали «носиться» с идеей создания Демократического фронта или Национального союза для противодействия наци-фашистам в самой Аргентине. Кастильо объявил: Аргентина будет сохранять свой нейтралитет любой ценой, чтобы не дать сражающимся державам повода для упреков в «симпатиях» к сопернику. И никаких публичных проявлений солидарности к Советскому Союзу! Никакой враждебности к Третьему рейху! Англия и Соединенные Штаты должны уважать позицию аргентинского правительства! Стратегия Аргентины определена раз и навсегда: быть над схваткой! В доказательство в Аргентине запретили показ фильма Чарли Чаплина «Великий диктатор»: оскорбительные выпады в адрес вождя победоносной Германии непозволительны!
* * *
Григулевич почти еженедельно встречался с Кодовильей, решая неотложные дела по подбору кадров для резидентуры, обсуждая очередные шаги по развертыванию движения солидарности с СССР. По всей стране создавались комитеты по сбору средств для Красной Армии. Позже они были объединены в Демократическую конфедерацию помощи. Кодовилья был откровенен: «Не будем предаваться иллюзиям, Хосе. Война предстоит долгая и затяжная, кажется, что борьба ведется из последних сил, но Советский Союз выстоит. Нацисты ощущают себя хозяевами мира. В Аргентине последователи Гитлера ведут себя все наглее. Они повсюду—в государственном аппарате, в армии. Особенно зверствуют те, что работают в полиции. Проводят незаконные обыски, аресты, отправляют без всяких причин на крайний юг — в ссылку. Составляют списки коммунистов, подлежащих нейтрализации. Но Комитеты помощи мы продолжаем открывать, несмотря ни на что…»
По указанию Кодовильи для «Артура» изготовили на клочке шелковой материи «удостоверение личности», в котором партийным организациям предписывалось «оказывать помощь товарищу Антонио по линии спецработы». Григулевич установил рабочие контакты с Хуаном Хосе Реалем, франсиско Муньосом Диасом и Армандо Кантони, авторитетными деятелями КПА. Иосиф нуждался в их помощи по подбору людей в разведывательную сеть. Вскоре по распоряжению Кантони в столичных партячейках было проведено срочное анкетирование сотен товарищей. Из всей этой армии кандидатов особое внимание Григулевича привлекали итальянцы, немцы, греки, испанцы и французы. Требовалось наладить агентурную работу в иностранных колониях. Именно там можно было черпать кадры для заброски в Европу.
К Григулевичу стали поступать увесистые конверты с анкетами и автобиографиями. Иногда Кантони сам составлял характеристики на подходящих, с его точки зрения, людей. С некоторыми из них Иосиф беседовал лично, выдавая себя за партийного функционера. Если кандидат нравился, Григулевич собирал на него дополнительную информацию, выяснял уровень «идеологической зрелости», давал пробные поручения для выяснения деловых качеств. Других вариантов быстрого формирования информационной сети у Григулевича просто не было. И если кандидат спрашивал: «Для чего все это?» — Иосиф отвечал коротко: «Рог la causa» или «Brigada perdida». Дополнительных вопросов не возникало. Еще бы: тебя избрали для специальной сверхсекретной партийной работы! Это особая честь, высшее доверие!
Об указании Москвы по созданию диверсионной группы в КПА не знали, в том числе и Кодовилья. Тема была слишком деликатной.
* * *
Поздней ночью 2 июля резидент «Артур» в своей небольшой квартире на улице Суипача подготовил первое почтовое сообщение для отправки в Нью-Йорк. Начиналось оно словами: «Приступил к выполнению задания…»