– Санек, в кино сгоняем? – предлагает Тахир.

– Что-то не хочется.

Сыро, зябко. Настроение вялое. То ли от погоды, то ли от осознания, что работаем вхолостую.

Кто впервые приезжал служить в Афганистан, видя всю мощь советской военной техники, думал: «С такой силой мы с душманами враз покончим». Уже через месяц: «Однако придется поднатужиться». Еще через месяц: «Похоже, это надолго». И, наконец: «Мама моя! Пора сматываться!»

Прозрение у всех наступало через два – три месяца. Я не был исключением…

– Кончай хандрить. Пойдем, проветримся, – настаивает Тахир.

– Тут не только не разбогатеешь, но и свое потеряешь, – вслух повторяю афганскую пословицу.

– Ты это о чем?

– О чем, о чем… О работе. Никак не могу привыкнуть к национальным особенностям. Что ни делаешь, все впустую. Как вода в песок. На одну только «линию Маннергейма» сколько усилий затрачено. А результат?

– Хватит прибедняться. Последнее время на оперативных совещаниях Гульхан только Гауза и хвалит. Ты ни при чем?

Я пожал плечами. Действительно, за три месяца кое-что удалось сделать.

Привели в порядок оперативные учеты. Выделили наиболее крупные и активные банды в районе Кандагара. Набралось ровно пятьдесят. В каждой от пятнадцати до тридцати моджахедов. Через агентуру собрали информацию на отдельных главарей. Главари… Половина из них имеют родственников: кто в МГБ, кто в Царандое, кто в афганской армии. Все как у нас в Гражданскую войну. Один брат воевал за красных, другой – за белых, третий – сам за себя. Завербовали десять агентов с неплохими оперативными возможностями, провели две засады… В общем, обычная работа.

– С Евдокимовичем поближе познакомишься, – настаивает Тахир. – У меня в декабре замена. Кто ранеными афганцами будет заниматься? Только Женек остается.

– Уговорил, – сдался я.