Солнце неторопливо спускалось к горизонту, и по мере наступления сумерок небо утрачивало нежный лиловый цвет, превращаясь в разношёрстную массу, которая отчаянно силилась соединиться с морем. Холодные воды омывали босые ноги женщины, подобравшей юбку в попытке не намочить. То, что за ней наблюдали, она ощутила давно, но предпринимать ничего не хотела; казалось, её больше волновала ракушка, которую принесли мягкие волны. В конце концов, неизвестному надоест прятаться, и вскоре чужие намерения станут известны.

Так и произошло. Галька зашуршала, выдавая крадущегося хищника.

— Какая напасть привела ко мне Викторию Морреаф? — заговорила женщина, так и не обернувшись.

— Ваша проницательность по-прежнему при вас, госпожа Фламель. Меня и правда привела напасть, — Виктория остановилась у края, откуда волны возвращались обратно в море. — Я прошу аудиенции.

— В нынешнем столетии это наша первая встреча.

Перенелла Фламель посмотрела на нарушителя её одиночества. Задранная юбка опустилась и моментально потемнела в воде.

— Вы всё ещё испытываете страсть к смерти?

— А вы до сих пор её не познали? — губы Виктории тронула слабая улыбка.

— Похоже, мне придётся выполнить вашу просьбу.

Женщина вышла навстречу гостье и быстро надела сандалии, спасаясь от острых камней. Из-за сильного ветра её длинные волосы цвета спелого каштана взлетали и падали на лицо.

— Обычно важные разговоры ведутся за церемонией чаепития. недалеко есть одно милое кафе, предлагаю там обсудить все вопросы.

Её благодушный тон ознаменовал хорошее начало.

Кафе, которое она упомянула, находилось на скале и открывало для посетителей с одной стороны живописный пейзаж Средиземного моря и с другой — распластавшегося между скалистых гор поселения. Официант проводил двух женщин к столику и со всей учтивостью приложил усилия для комфортных условий, не подозревая, что обслуживал легендарных личностей, вышедших из эпохи средневековья.

Даже слепец смог бы увидеть, насколько они не похожи. Будучи в лёгкой льняной тунике и широкой, ещё не обсохшей юбке, кои в Греции носил едва ли не каждый житель, Перенелла Фламель сохраняла внешнее достоинство, заметное только у благородных особ — в неторопливой уверенной походке, плавных жестах, горделивой осанке. Тонкие черты лица выдавали высокое происхождение, из-за улыбок на щеках появлялись милые ямочки, десятки оттенков сменяли друг друга в выразительных зелёных глазах, а белые руки не знали ни тяжёлого труда, ни оружия. Умиротворённая, светлая, будто сошедшая с иконы — такой была верная жена алхимика, открывшего в четырнадцатом веке секрет изготовления философского камня. Рядом с этой женщиной Виктория в своём чёрном, наглухо закрытом платье, смоляными волосами и несколько грубоватым лицом напоминала искажённое отражение, злую тень.

Впрочем, несмотря на располагавшую к себе привлекательность госпожа Фламель была не менее опасна, чем её тёмная спутница. Виктория знала, что с момента, когда ступила на берег, попала под её пристальное наблюдение, и то, что оно казалось ненавязчивым, скрытым, лишь подогревало напряжение.

— Полагаю, причина нашей встречи достаточно веская, — начала Перенелла, между тем добавляя себе в чай одну за другой ложки сахара.

— Вы слышали о том, что случилось в Лондоне?

— Да, сейчас весь мир это обсуждает.

Виктория отвела взгляд.

— Вы взволнованы, — голос Перенеллы стал чрезвычайно мягким. — Вы можете говорить со мной начистоту, фрау Морреаф.

— Да. Но я пока не определилась, чего именно от вас хочу. Помощи… или совета.

— Всё так серьёзно?

— Террористы устраивают массовые взрывы, чтобы посеять в душах людей хаос. А мою душу разрушают столь сильные чувства, что я теряю связь с реальностью. Если так пойдёт и дальше, я не увижу истину. Одни лишь иллюзии…

— И что вы чувствуете?

— Гнев.

Перенелла повела рукой, требуя продолжить.

— Вину, — мрачно добавила Виктория. — Страх.

— Страх? — в зелёных глазах мелькнуло удивление.

— Меня настигло прошлое.

Ладонь, коснувшаяся обнажённого плеча, была необычайно тёплой, и Виктория вздрогнула, почувствовав её. Снег обжигал ступни, камень, на котором она сидела, въедался в тело, сломанные ногти продолжали терзать корку льда, и не было большего искушения, чем прижаться спиной к стоявшей позади Перенелле Фламель.

— Эта боль никогда не утихнет, — нежный голос прорезал горную тишину. — Мне очень жаль.

— Жаль? — губы Виктории искривились. — Почему вам жаль? Вы же не имеете к этому отношения!

— Я женщина, — Перенелла сняла манто и, поймав недоверчивый взгляд, накрыла им фрау Морреаф. — Я знаю.

— Может, вы знаете, как собрать осколки разбитого сердца? Как найти украденную душу?

Внезапно Виктория оказалась в кольце её рук. Перенелла склонилась к бледному изувеченному лицу и прижалась губами к сухой щеке. Что-то в глубине бессмертной сущности надломилось, и серо-голубые глаза окропились чуждыми для них слезами. Грудь вздымалась часто и тяжело, из горла прорывался судорожный хрип, а объятия Перенеллы становились всё крепче.

— Не останавливайтесь, фрау. Кричите. Кричите в пропасть, в высоты альпийских гор, кричите что есть силы. Я не покину вас, пока вы не перестанете истекать кровью.

— Вы единственная, кому я могу это сказать.

Перенелла понимающе кивнула.

— Вы нужны мне, госпожа Фламель.

— И как ваше прошлое связано с терактами в Англии? — женщина вернулась к помешиванию чая. Металлическая ложка тихонько позвякивала о фарфоровые стенки. равнодушные механические движения кисти выдавали задумчивость.

— Джузеппе Бальзамо, — тон, каким Виктория произнесла это имя, был полон ненависти. — Он вернулся.

Перенелла замерла всего на мгновение, пальцы сжали ложку сильнее… Но она почти сразу же овладела собой и вернулась к своему бесполезному занятию. Однако от Виктории не укрылась эта секундная заминка.

— Вы не ожидали такое услышать? Я тоже.

— Джузеппе Бальзамо исчез в восемнадцатом веке. С тех пор мы ничего о нём не знаем.

— Однако он жив. И сдаваться, судя по всему, не собирается.

— Так вы считаете, поджоги в Лондоне — его рук дело?

— Он помог властолюбивому аристократу организовать секту для богатейших людей страны, — Виктории невольно вспомнилось окровавленное тело белокурой девушки. — Я бы не стала лезть в эту грязь, но погиб один из моих людей. Пришлось помогать Скотланд-Ярду. Оказалось, моего человека убили не случайно. Это было своего рода приглашением на предстоящий поединок. Бальзамо сам устранил всех создателей секты, чтобы замести следы, но перед смертью его доверенное лицо передало мне послание. Если раньше я ещё сомневалась, что за всем этим стоит бессмертный, то после такого откровения пришлось поверить в самые худшие опасения.

— И что же он вам сказал?

— Что минувшие столетия не усмирили его гнев. Что он шаг за шагом разрушит мою жизнь. Что я буду умолять Совет прикончить меня, — Виктория склонила голову, чувствуя, как в венах вскипает кровь, и постаралась спрятать глаза за чёрными прядями.

— К счастью, Джузеппе Бальзамо вне закона, — ответила Перенелла. — Совет не отменил своего решения. Хотя прошло триста лет и многое в мире поменялось, в том числе ваше положение… Смерть Бальзамо всё ещё приоритетна. Однако меня интересует другое, фрау. Что послужило причиной вашего страха?

— Но вы ведь уже это поняли, — голос Виктории снизился до шёпота.

На долгие минуты женщин поглотила одна и та же мысль, столь необъятная, что обеих погрузила в безмолвие. Событие столетней давности вновь всколыхнулось в сознании; у Виктории не было сил упоминать о нём, а её спутница обладала тактичностью, чтобы не причинять боль.

— Что бы ни задумал Бальзамо, у него нет шансов вас победить, — Перенелла решила зайти с другой стороны. — Он всегда был мечтателем. Когда-нибудь это его убьёт.

— Госпожа Фламель, — Виктория бросила на неё настороженный взгляд. — Человек, которого убил Бальзамо, мой протеже.

Ногти вонзились в ладонь.

— Я собиралась передать… бессмертие, — выдохнула она.

Виктория не хотела видеть ожесточение в зелёных глазах Перенеллы, но ей пришлось его вытерпеть.

— Вы что… взяли себе ученика?

— Нет. Не совсем.

— Тогда что это значит?

— Просто я познакомилась с тем, кто достоин бессмертия гораздо больше любого из нас. Это девушка, Неми Ларсен. Я привязалась к ней. И поделилась частичкой своего философского камня, чтобы проверить, годиться ли она…

— Какая самонадеянность! — Перенелла даже не дослушала. — Ошибки прошлого ничему вас не научили!

— Ошибки прошлого?

— Когда-то вы пытались сделать подобное. Результат оказался очень плачевным!

— Думаете, я не знаю, кто в этом виноват?

— Только вы сами.

Виктория удивлённо воззрилась на госпожу Фламель.

— Если забыли, — безжалостно продолжила Перенелла, — то я напомню: Совет запретил разглашать кому-либо о философском камне, а также брать учеников без его ведома и передавать бессмертие тем, кто не прошёл испытания. Смертный приговор вынесли вашему заклятому врагу именно по этой причине. Решили по его стопам пойти? Тогда смиритесь с последствиями!

— Совет?! — прошипела Виктория. — Совет не имеет для меня никакого значения!

— Законы пишутся не ради забавы и не ради того, чтобы унизить гордецов. Эти законы обеспечивают нашу безопасность. Теперь люди уделяют больше внимания особенностям человеческого организма, наша неосмотрительность может стать роковой. А вы за семьсот лет не удосужились даже имени сменить. Потакаете своим слабостям! А в итоге о вашей тайне может узнать любой проходимец, которому достаточно включить мозги и сопоставить факты.

В памяти внезапно всплыл образ красивого темноволосого мальчика с улицы Корсо дель Ринашименто. «И правда», — с внезапно охватившим её ужасом подумала Виктория. — «Он же признался, что опознал меня по фотографии из архива. Мелькарт Тессера…»

В другой раз фрау Морреаф признала бы поражение, но её самолюбию Перенелла нанесла жестокий удар, когда обозвала любовь «ошибкой прошлого». Виктория потеряла слишком многое и понимала, что уже не отступит.

— Я не жалею, что отреклась от Совета.

— Я это вижу. Но как бы вы ни относились к Совету, придётся попридержать амбиции. Если вы потребуете казни Бальзамо, тайна убитой подопечной выплывет наружу. Вы же не хотите отправиться в ад вслед за врагом?

— Госпожа Фламель…

— Забудьте о публичном аутодафе. Это ваша война. С Джузеппе Бальзамо придётся сражаться в одиночку.

— А если вести всё же дойдут до Совета? Чью сторону вы займёте?

— О чём вы говорите? Я никогда не стану защищать Бальзамо. А если в это дело всё-таки вовлекут Совет, я заставлю пожалеть каждого, кто помог преступнику.

Виктория благодарно кивнула.

— Я делаю это не ради вас, — резко осадила Перенелла. — Бальзамо великий учёный, гениальный изобретатель, но его заслуги — не причина для жалости. Он представляет угрозу для всех бессмертных.

— Так я права? Он не просто сводит со мной счёты?

— Иначе вы не обратились бы ко мне. Нет, фрау, он доставит хлопоты и другим. Поэтому вы просите помощи, ищете союзников.

— Это не значит, что я буду играть по правилам Совета.

Перенелла вздохнула и потёрла переносицу, собираясь с мыслями.

— Оставьте Совет. Подумайте о том, что у вас есть. Колоссальное состояние, обширная агентура, множество филиалов по всему миру, корпорация… Власть, фрау Морреаф. Вы входите в число самых влиятельных людей.

— К чему вы клоните?

— Мне любопытно… Если бы та девушка, Неми Ларсен, оказалась достойна философского камня, она унаследовала бы ваше состояние?

— Нет, — ответила Виктория. — Неми и власть несовместимы.

— Но вопрос о наследнике всё ещё актуален, — заметила Перенелла. — Поэтому вы пренебрегаете Советом. Законы бессмертных противоречат вашим интересам. А Бальзамо готов даже на убийство, лишь бы не допустить появление преемника.

— Сейчас у меня никого нет.

— Позаботьтесь о том, чтобы так оно и оставалось. Пока проблема не будет решена, конечно.

— А потом что? — фыркнула Виктория. — Совет так или иначе до меня доберётся.

— Если продолжите в том же духе, непременно.

Взгляд Перенеллы метался по её лицу в поисках той неизвестной правды, о которой она предпочитала умалчивать.

— Вы знаете, каким должен быть человек, который унаследует вашу империю?

Виктория улыбнулась.

— Я склонна думать, что это будет самый опасный из всех людей.

— И ради него вы готовы рискнуть жизнью? — жена алхимика покачала головой. — Какое счастье, что он ещё не родился.

— Как знать.

— Вы что-то скрываете? — Перенелла выискивала в металлически холодных глазах хотя бы малейший намёк. — Только не говорите, что у Совета есть повод для беспокойства.

— Не переживайте, госпожа Фламель. Тайна философского камня открывается только достойным. В противном случае бессмертие оборачивается не благословением Божиим, а проклятием. Есть вещи, которые преодолеть не в силах даже величайшие из нас, — Виктория бросила на стол купюры. — Я не настолько порочна, чтобы обрекать кого бы то ни было на вечное проклятие.

Расплатившись за чай, она поднялась из-за стола, но Перенелла быстро перехватила её руку.

— Фрау Морреаф, если Бальзамо преследует вовсе не вас, а Совет… Если вы лишь первая, кому он желает отомстить… На какие силы он рассчитывает?

— Вот и задайте себе вопрос: на что потратил триста лет этот злопамятный, жестокий, хитроумный авантюрист?

Пальцы разжались, позволяя Виктории покинуть тёплое помещение кафе.

* * *

Когда-то давно дама в роскошном манто из норки и шляпке с кокетливо торчавшим пером сидела верхом на лошади и оглядывала зимний лес. Утопая по колено в снегу, мужчина изо всех сил рвался прочь. Каждая секунда была на счету. Тулуп отягощал вспотевшее тело, пришлось на ходу стащить его с плеч. Частое дыхание разрывало грудь, мороз больно колол обнажённые руки.

— Спустить собак! — велела женщина, с подчёркнутым равнодушием наблюдая за отчаянной попыткой Джузеппе Бальзамо спасти свою жизнь. Алчных до крови догов освободили от цепей, и животные понеслись по следам, с лёгкостью преодолевая сугробы.

— Не уйдёт! — торжествующе хохотал слуга и заискивающе посматривал на хозяйку. — Не уйдёт, как пить дать не уйдёт!

Всё её внимание было поглощено беглецом. Бальзамо оставалось жить несколько минут, и разочарование начинало жечь сердце калёным железом: неужели это всё? Но внезапно, словно по волшебству, перед Бальзамо высунулось бурное течение реки. Позади лаяли псы, и он, ни на мгновение не задумываясь, прыгнул с обрыва в ледяную воду, которая сомкнулась над головой и потащила вдоль берега, поглотив без остатка. Доги в замешательстве остановились и зарычали на предательскую реку, отнявшую желанную добычу.

— Ушёл! — вымолвил потрясённый слуга.

Женщина натянула поводья и, не сказав ни слова, поехала назад в город.

Виктория спустилась к морю и уселась на валун. Достала из внутреннего кармана пальто сигарету, чиркнула зажигалкой и заполнила внутренности смогом.

— Я собственными руками создала себе дьявола, — прошептала она в пустоту.