— Так и будем молчать?
Александр был поглощён изучением тех, кто восседал на трибуне, оттого не услышал шагов напарницы. Она приблизилась незаметно, точно кошка, и встала по правую сторону.
— Может, посвятишь меня в свою тайну?
— Ты никогда не уймёшься, да?
Сьюзен с улыбкой покачала головой.
— Ты от меня не отделаешься, Кроули.
— Это я уже понял, — он со вздохом потёр переносицу, размышляя, стоит ли рассказать правду.
— Я… я согласна действовать по твоим правилам. Только не держи в неведении, это убивает.
— Ладно, — придирчивый взгляд детектива прошёлся по её лицу. — Киллера нет в толпе.
— Что? Как это?
— Грэхем привлекал в свою секту политиков. Людей из Парламента, министров. Как думаешь, с какой целью? Зачем спонсору всей этой богодельни заманивать элиту, а не простых граждан вроде нас с тобой? Из-за денег? Организатор и так богат, — Александр кивнул на королеву. — Вот ответ на вопросы.
— Создать секту, чтобы…
— Не только. Её Величество — завершающий этап плана. Кульминация хаоса. Взрывы и теракты, Лиллард, быстро забываются. Дни траура проходят. Но это… Это войдёт в историю.
— А гипнотизёры?
— Грэхем должен был подобрать лучших. Тех, кто может влиять на сознание не одного, а сотен. И он нашёл Меропу Эджворт… вечно путаю — Веронику Вэйн. Девушка с раздвоением личности. Настоящая психопатка. Я по сравнению с ней ангел, — Александр фыркнул. — Эта… Вероника… она заставила невинного человека убить мэра. Внушила ему идею. И дело было сделано. Подозреваю, нынешний киллер также завербован. Он сам не понимает, на что идёт.
— Я никогда с подобным не сталкивалась. Знаю лишь, что подобные эксперименты с гипнозом проводились во время войны. Набор ключевых слов мог даже подтолкнуть к самоубийству.
— Всё так.
Сьюзен перевела на трибуну настороженный взгляд.
— Значит, убийца — тот, кто сидит рядом с королевой?
— Один из политиков. Только не забывай, Лиллард, — мужчина лукаво усмехнулся. — Здесь нет королевы.
— Покушение состоится, но цель не будет достигнута. А ты большой затейник.
Он поморщился от чересчур яркой вспышки фотокамеры. Журналисты всячески старались привлечь внимание, тянули руки как можно выше, а тем, кому посчастливилось задать вопрос, посылали раздражённые взгляды. Лжекоролева говорила чётко и предельно ясно, не забывая добавлять к ответам милую дежурную улыбку — Кроули поразился, насколько хорошо она играла свою роль, учитывая, что её в любую секунду могли пристрелить. И что самое удивительное — она это знала. Однако ничем не выдавала волнения.
Истинный профессионал.
— Так кто из них? — шепнула Сьюзен. — И почему киллер до сих пор ничего не сделал?
— Сигнал. Он должен что-то увидеть или услышать… Мозг среагирует на раздражитель, и вот тогда…
— И ты просто ждёшь?
— Я не знаю, кто из правительства наш убийца, — Александр скрестил на груди руки, будто бы защищаясь. — И я понятия не имею, каким будет этот сигнал.
— Неужели нет предпосылок?
— На Чарльза Уидмора тоже никто бы не подумал. Приличный парень. А взял и расправился с мэром, — детектив прикрыл глаза, вспоминая день, когда на Трафальгаре, прямо во время городских празднований произошёл взрыв. — Уидмор стоял неподалёку от трибуны. Он…
— Что? — Сьюзен выжидающе смотрела на мужчину.
— Меня не было там, — выдавил Александр сквозь зубы. — Дьявол, почему меня там не было? Я же…
В карих глазах мерцал огонь.
— Я тогда впервые столкнулся с Меропой. На парковке. Но она не собиралась идти на площадь, она искала встречи с мэром. Как раз до его выступления.
— Зачем?
— Зачем? Действительно, зачем главному злодею разговаривать с жертвой?
— Чтобы запугать, наверное? — Сьюзен пожала плечами.
— Она… она пыталась предупредить о готовящемся покушении. Так писалось в газетах. Чудо-пророк хотел спасти политика, но тот не послушал. Репутация? Конечно, для Грэхема важно было воссоздать образ святой. доброго экстрасенса на службе Господа Бога. Но затем ли Меропа связалась с мэром? И как раз перед роковым выстрелом…
— Ты говорил, она гипнотизёр.
— Непревзойдённый, — Кроули сделал глубокий вдох. — Что порождает хаос? В тот день Меропа спросила меня… Что порождает хаос?
— Я не знаю. Сами люди?
Детектив вздрогнул. И ошеломлённо взглянул на напарницу.
Сьюзен же просто била наугад. Она не понимала хода его мыслей.
— Мне интересно человечество.
— В людях нет ничего особенного.
— Ошибаетесь. Я докажу вам… очень скоро…
— Люди, — Александр повернулся к переполненному лицами конференц-залу.
От трибуны журналистов отделяла вереница охранников. По разным сторонам находились готовые к бою агенты.
«Что я упускаю?» — детектив почувствовал нарастающую внутри злость.
— Прекрати говорить загадками. Меня от этого в дрожь бросает.
— Это не просто покушение. взять и убить — слишком легко.
— Давай пройдёмся с начала. Зачем Меропа встречалась с мэром?
«Зачем я разговариваю с теми, кого до смерти собираюсь замучить?» — мужчина напрягся, прикусил губу и мысленно представил, что стоит возле преступника, который, как жалкая псина, умоляет о снисхождении. — «Мне нужно внушить ему, что он это заслужил. Боль. К боли человек никогда не готов. Боль — она как открытие. Убийцы больше остальных почему-то боятся смерти. Готовы отсидеть пожизненное, лишь бы не оказаться на электрическом стуле. Уидмор, однако, покончил с собой. Он не ощущал себя преступником, потому и от возмездия не бежал. Маньяки, психи — никто из них на самоубийство не решается. До последнего держатся за свою испорченную шкуру. Приходится самому их устранять. Но прежде я каждому смотрю в глаза. Важно, чтобы они понимали. И не сопротивлялись».
В голове словно бы раздался щелчок.
— Сопротивление…
Интенсивный взгляд Кроули возвратился к женщине за трибуной. Лжекоролева отвечала на схожие между собой вопросы, уже практически не вникая в смысл: все они были представлены заранее, перед интервью, и одобрены, ей оставалось лишь озвучить написанное.
— Снять в сознании барьер, усыпить бдительность, внедрить в мозг программу… Меропа поработала над мэром, прежде чем выпустить к толпе. Чтобы не дёргался, когда увидит у Уидмора пистолет. А он наверняка должен был его заметить, Уидмор стоял неподалёку. На расстоянии точного выстрела.
— Жертву ведут на заклание уже подготовленной, — Сьюзен акуратно взяла его под локоть; мышцы напарника были напряжены, словно он вот-вот рванёт вниз, с балкона к королеве. Александр чуть наклонил голову, прислушиваясь к своему агенту.
— Как гипнозом лечат пациентов? Сначала заставляют расслабиться. Для этого есть приборы, они издают равномерный стук. Приглушённый свет, повторяющиеся действия — всё это убирает преграды, — пальцы Сьюзен смяли шероховатую ткань пальто. — С помощью гипноза добираются даже до Эго человека, общаются с его внутренним «Я». Но это опасная методика.
— Эта методика позволила Грэхему создать клуб самоубийц-террористов. Они подожгли Лондон. А теперь намерены прикончить королеву, — детектив прищурился от очередной сессии фотовспышек.
— Почему ты сказал, что она должна умереть? Это ведь и породит хаос.
— Я думал… — Александр прервался, вспомнив, как Меропа прислонила к виску пистолет и, не усомнившись ни на секунду, застрелилась. Вспомнил, как нервно закурила Виктория. Словно её поймали за хвост. «Бессмертную? За хвост?» — Кроули зажмурился. — «Чего Морреаф испугалась, почему велела мне держаться от этого дела подальше? И почему не хотела отдавать Меропу властям? Она… она намеревалась нас защитить? Да, психопатка ещё долго промывала бы всем мозги. А вообще, с каких пор я вдруг стал верить в благородные порывы Виктории? Защищать полицейских? От преступника? Зачем ей это? Морреаф тогда ведь ясно выразилась: „Это не моя компетенция“. Я ни слова не понял из того, что сказала Меропа после перестрелки, однако для Виктории её признания были как лезвие у горла».
— Хаос был частью эксперимента? С какой целью? Чтобы продвинуть своих людей во власть? Устроить переворот?
Он перебирал мотивы более приземлённые, доступные его пониманию.
— Чтобы узнать пределы возможностей.
— Почему королева должна умереть? — настойчиво переспросила Сьюзен.
«Потому что враг Виктории умён и не будет полагаться на потуги смертных. Он манипулятор. Жизни людей ничего для него не значат. Когда сектанты отыграли свои роли, он избавился от всех до единого… никого при этом не убив. Грэхем сам себя отравил, Меропа застрелилась. Даже Неми Ларсен… ей вырвали сердце по его наводке».
— Кроули?
«Меропа встречалась с ним. Не верю, что она позволила бы незнакомцу себе указывать — не после того, как обрела силы. Идиот, как же я раньше не догадался?! Этот Феникс… Виктория не зря питает к нему страх. Он гипнотизёр. И куда искуснее девчонки, раз она начала действовать в его интересах. Он сумел внушить идею. Вот почему Меропа ничего не чувствовала. Ни боли, ни сомнений… Инстинкт самосохранения попросту отсутствовал. В случае, если нагрянет полиция и всех повяжет, ей было приказано себя прикончить. Затем одержимые получили сигнал и сорвались с цепи. Они шли на верную смерть».
Взгляд Александра метнулся к трибунам.
— Киллеров здесь нет, Лиллард, — наконец, произнёс он. — Королева совершит самоубийство.
— Ты что говоришь?
— Ты хотела услышать правду, — детектив усмехнулся Сьюзен в лицо. — Что теперь будешь делать?
— Предотвращать преступление, — она не подалась назад, не смутилась, как раньше; карие глаза больше не пугали агента. — А ты? Что, будешь стоять и смотреть?
Конечно, оставаться в стороне Александр не собирался. Он испытал даже какую-то степень облегчения от того, что Сьюзен решила следовать за ним до конца. Не отвернулась, не улизнула в спасительную нору, а встала рядом — так, будто это он нуждался в ней, а не наоборот. И вот, столкнувшись с невообразимым злом, агент Лиллард ждала от Кроули реакции. «Ну же, не разочаруй меня», — читалось в её мыслях, взгляде и по нежным приоткрытым губам.
— Самоубийство не преступление.
— А доведение до самоубийства? — Сьюзен подалась ближе. — Я не знаю, что за чудовище стоит за всем этим, зато знаю другое чудовище, которое проигрывать не любит.
— Ты назвала меня чудовищем?
— А ты позволишь умереть невиновному? — она мотнула головой, отрицая. — Только не на поле боя, а бой уже идёт. Иначе это будешь не ты.
Александр знал, что она права, и против её слов, сказанных в столь убедительном тоне, козырей не имелось. Он вновь подумал о Виктории, о том, как в последнюю встречу согревал её холодные руки. Подумал о редких, оттого драгоценных эмоциях, которые гноили женщину изнутри, подобно болезни. И вдруг понял, что больше не может прогибаться под обстоятельства — страх и приятие беспомощности тормозили.
— Многие имели доступ к вопросам.
Кроули в четвёртый раз услышал от журналиста фразу, которая и прежде звучала от других пишущих коллег — «совершение убийства». Речь шла о пострадавших в теракте и гибели мэра, однако проблему национальной безопасности обсуждали не в ключе сохранения жизней, её будто намеренно окрашивали в тёмные тона. Сидевший возле королевы политик со скучающим видом перестукивал пальцами по столу. Снова раздались вспышки камер.
— Королеву уже вводят в транс, — сообщил Александр, выхватывая наушник. — Интервью надо прекратить, немедленно!
— Ты там рехнулся?
От яростного крика начальника у Сьюзен оборвалось дыхание.
— Сэр, это процесс внушения. Наш агент может не выдержать…
— Твоя задача — остановить киллера! Ты сам говорил, он будет в зале.
— И как я это сделаю, если он пользуется гипнозом, а не автоматом?
— Что ты хочешь сказать? Что королева грохнет себя на виду у всего мира?
— Её заставят.
— Не мели чепуху. Она даже не вооружена.
— Что?
Детектив замер.
— Мы предвидели утечку информации, поэтому ничего ей не выдали. Агент полностью чист, Кроули.
— Вы послали её на смерть? Как она будет защищаться?
— А? Ты предлагаешь королеве вытащить из-под юбки пистолет и начать отстреливаться? Конспирация! Знаком с таким словом? Если все поймут, что с народом общаются вовсе не главы государств…
Александр снял наушник, не дотерпев.
— Он прав, — добавила Сьюзен. — Это приведёт к скандалу.
«А Морреаф, похоже, сражается с настоящим гением», — царапнула мысль. — «Как ни изворачивайся, всё против нас».
— Интервью срочно надо прервать.
— Как мы тогда узнаем, кто из политиков верен Грэхему?
— Лиллард, — он бросил на напарницу злой взгляд. — Я это понимаю.
В воздухе застыло невысказанное: «Я просто не знаю, что делать».
* * *
Алхимик отодвинул каменную плиту, но не смог удержать — грохот огласил всё подземелье. Дело оставалось за малым. Он уже выполнял этот трюк, правда, с другим мальчиком. «Но, как говорится, то, что происходит однажды, случается дважды», — подумалось с мрачной иронией. Сен-Жермен заглянул в гробницу, ожидая увидеть измученного, лишившегося разума пленника — Калиостро бывал крайне жестоким, когда не получал своё, — однако зрелище лежавшего в неестественной позе Мелькарта поразило куда сильнее. Он не шевелился, и о признаках жизни можно было судить лишь по биению сердца, которое слух бессмертного уловил почти сразу же.
«Красивый». Безобразная мысль, пришедшая совсем некстати. словно какое-то издевательство. Сен-Жермен беспомощно отмечал правильные черты лица, выверенные мастерски, до мельчайших деталей — аккуратных изломов бровей, линии носа, немного припухших губ, — обратил внимание на чёрные волосы, такие же, как у Виктории, и на предательски выступающий кадык, на который вдруг захотелось надавить. Внешняя красота встречалась у мужчин редко. Фрау Морреаф собирала лучшие экземпляры, и, сколь бы отвратительно это ни звучало, Сен-Жермен её понимал.
Не понимал он того, почему — при всех своих талантах — не смог занять место мальчишки. Как смазливый ублюдок умудрился забраться в постель к этой женщине, тогда как его, бессмертного друга, она едва впускала на порог дома?
«Чувствую себя обманутым мужем».
Сен-Жермен горько усмехнулся. Столько времени ждать ответа, покорно, руководствуясь здравым, казалось бы, смыслом — и узнать, что всё было напрасно. Ощутив чужой пристальный взгляд, мужчина обернулся. В арке, на пересечении тусклого света, с трудом пробивающегося сквозь обвалившуюся часть стены, и тьмы подземного склепа стояла она. Граф сразу же заметил кровь: багровые разводы покрывали скулы и подбородок, давая понять, чем Виктория только что занималась. В ладонь впивалась рукоять кинжала. Сен-Жермен выпрямился и на шаг отошёл от саркофага, стараясь не провоцировать убийцу. Стальные глаза внимали каждому его движению.
— Виктория, — произнёс осторожно и тихо.
Пространство разрезал на удивление спокойный голос; впрочем, этот тон не смог обмануть: она была в ярости.
— Теперь я вижу вас настоящего. Без всего этого нагромождения вежливости и светских манер. Не сдерживайтесь, граф. Играть больше не перед кем.
— Виктория…
— Мне всегда было любопытно, какое чудовище прячется внутри вас. Но детоубийца? Никогда бы не подумала.
— Детоубийца?
— Отойдите от моего ученика. Или я прямо сейчас оторву вам голову.
— Это безрассудно, — рука Сен-Жермена метнулась ввысь, желая остановить бурю. — Всё, что я делал, было ради вашего же блага.
— Мне неинтересно, что сподвигло вас на предательство. Страх, любовь или эта дурацкая мужская гордыня… Вы ещё не поняли? Мне нет дела до ваших чувств. И тем более до вас самого.
— Виктория, — он бросил взгляд в сторону Мелькарта. — Вы совершаете большую ошибку.
Она, наконец, обратила внимание на мальчика. Граф следил за переменами в её лице: вполне узнаваемой показалась боль вперемешку с сожалением.
— Как такое совершенство может быть ошибкой? — спустя мгновение послышался ответ. — Признайте, мой Мелькарт смущает вас.
— От мальчишки надо избавиться, пока Совет не призвал к ответу…
— Скажете это ещё раз, и я не удовлетворюсь головой. Буду резать вас по частям, как кусок мяса.
— Пустые угрозы! — вскричал Сен-Жермен, сознавая, что он на грани. — Вы не убьёте меня, фрау Морреаф.
«Ведь есть законы. Есть правила. Никто в здравом уме не захочет испытать на себе гнев Неизвестных».
Эта мысль тут же потерпела сокрушительное поражение.
Виктория улыбнулась. И в её улыбке мужчина прочёл всё, от чего так долго сбегал.
— Вы не задались вопросом, почему я отправила к Девятерым Фламель, а не пошла сама? Не решились спросить у нашего дорогого Феникса, почему ради этого мальчика он рискнул жизнью?
«Если Мелькарт спасётся, он задавит нас. Зажмёт в тиски. Сожжёт. Мы падём не перед человеком. Перед Драконом. Лучше я умру с клеймом Иуды, чем присягну на верность этому монстру!»
В памяти Сен-Жермена выгорали слова первого и самого преданного бойца. Даже прошедшие войну боевики признали существование Мелькарта Тессера недопустимым.
— А может, вы всегда знали ответ, но боялись поверить? — заключила она с лукавой усмешкой.
«Неизвестные…» — от охватившего его озарения граф содрогнулся. — «Она собирается свергнуть Неизвестных… Уничтожить Совет…».
— Хватит! Самоубийственно не то что мечтать, предполагать подобное! Ладно Бальзамо, он с ума сошёл, но вы…
— Трус.
Виктория выступила ему навстречу.
— Я ждала больше ста лет. Наконец-то судьба вознаградила меня за терпение. Больше никаких оков, mon amie. Никаких преград.
Сен-Жермен отстранился. Не возникало сомнений, что эта женщина вот-вот исполнит свои угрозы.
— Неизвестные уничтожат вас, — прошептал граф, прибегнув к последнему шансу её разубедить. — Этот человек не стоит того, чтобы ради него умирали. Да… да, послушайте, я признаю, что собирался его убить. Я хотел подставить Бальзамо. Если бы действовал быстрее, всё получилось бы: вы нашли бы труп Мелькарта, а мне не пришлось бы оправдываться. И я убил Рейгу… Обставил всё так, будто он покончил с собой. Вы почти поверили в это, ведь так? Я помню.
— Заткнись.
— Я не хотел этого… правда, не хотел. Неизвестные…
— Заткнись! — оборвала его Виктория, подходя всё ближе. — Я вырву твой язык прежде, чем успеешь сбежать к хозяевам. Давай, беги… пади ниц и целуй их костлявые руки. Моли об убежище, оно тебе пригодится.
Сен-Жермен краем глаза отметил, что отступать ему было некуда — позади возвышалась стена.
— Виктория, — неожиданно сухо и жёстко произнёс он. — Ещё шаг, и я вынужден буду защищаться.
Бесполезно. Она находилась в том состоянии, в каком озлобившаяся, затравленная собака вонзает клыки в горло мучителя. Нападение свершилось быстро: за пару секунд алхимик сократил расстояние и выбил у Виктории кинжал. Резким ударом, оставляя на скуле шрам, женщина отбросила противника, но тот сумел устоять и, извернувшись, дал ей сапогом под дых, а затем, воспользовавшись моментом, впился в шею. Оскалившись, Виктория прицелилась в глазное яблоко; чтобы не лишиться зрения, Сен-Жермен с силой отшвырнул её. Пролетев несколько метров, Виктория приземлилась головой о стену. Падение вывело её из реальности: всё погрузилось в туман. Ощутив на языке склизкую жижу, алхимик сплюнул, вытер губы и подобрал с пола дагу. Остро наточенное лезвие жаждало новой плоти. Шаг за шагом Сен-Жермен приближался к неподвижному телу женщины. но стоило ему наклониться, как она распахнула глаза и перехватила его руку с дерзко блестевшим кинжалом. Сен-Жермен снова схватил Викторию за горло. Кончик даги медленно, но верно опускался на её грудь.
Внезапно показавшийся из-за спины Мелькарт осколком плиты рассёк затылок. Сен-Жермен сразу ослабил хватку и повалился; зрачки закатились, веки сомкнулись.
Виктория жадно глотнула воздух, но радость освобождения была недолгой. Мальчик выглядел жутко. И, похоже, он не совсем понимал, что творилось вокруг. Мелькарт покачнулся, обессиленный после собственного же захоронения. Но упасть не успел, Виктория вскочила и обняла его.
Как давно женщине хотелось это сделать, пусть и при других обстоятельствах, почувствовать запах его кожи и тепло, которые свидетельствовали только об одном — он ещё жив. Всё остальное отступило на задний план, исчезло. Мелькарт обхватил фрау Морреаф за талию, вначале неуверенно, словно проверяя, не сном ли обернётся его мечта, затем крепко, не желая терять, упускать, отдавать… пальцы Виктории нежно вплелись в его волосы, а губы дотронулись до прохладной щеки. Погружённый в себя, Мелькарт заметил, что его била дрожь лишь после того, как Виктория сорвала пальто и накинула ему на плечи, пряча своего драгоценного мальчика под плотную ткань. теплее не стало, однако этот жест почему-то даровал уверенность, что он защитится от всех опасностей.
Взгляд Виктории изменился, когда она посмотрела на потерявшего сознание алхимика. Сен-Жермен ничком лежал на мраморных плитах, готовый к любой участи, какую предпишут.
Сотню лет назад Рейга так же не мог подняться, и ему перерезали вены. Одно это зарождало жуткое желание мстить. С непроницаемым выражением лица фрау Морреаф подняла кинжал и огладила лезвие.
— Ч-ч-что вы намерены делать? — сбивчиво спросил Мелькарт. Он решил, будто Виктория всерьёз собирается отрезать бессмертному голову, как и обещала несколько минут назад. Но она вдруг вложила дагу в руку ученика.
— Это твоё.
— В-вы оставите его так? — Мелькарт кивнул в сторону Сен-Жермена.
— Придётся. Жизни многих людей зависят от его слова.
— А-а… к-кто это?
— Иллюминат. Лидер ордена.
Виктория поймала ошеломлённый взгляд и горько вздохнула.
— В этом мире мы одни, Мелькарт. И что бы ни случилось, никогда не верь тому, кто убеждает тебя в преданности: за ложные клятвы ответа не несут.
— Этот человек… он предал вас?
— Он убил моего сына.
Тот промолчал, не зная, стоит ли что-то говорить. Утешения женщина всё равно не ждала. Единственное, в чём она твёрдо была убеждена — в чувствах к своему живому, требующему внимания ученику и в том, что он в ней нуждался.
— Мы уедем, — отозвалась она мгновением спустя. — Уедем очень далеко.
— То есть сбежим?
Как и всегда, Мелькарт умел отличать главное.
— Прости. Какое-то время нам придётся скрываться.
— Если это необходимо.
— Поверь.
Дорога из склепа показалась длиннее, чем вовнутрь. Виктория взяла мальчика за руку. Она боялась, что Мелькарт поскользнётся на ступенях. В темноте трудно было что-либо разобрать, а идти приходилось быстро из опасения, что им помешают. Мелькарт беспомощно кутался в чужое пальто, которое почти не согревало: организм бессмертной меньше поддавался холоду, чем его собственный.
Свет вечернего солнца неприятно резанул глаза. На секунду Мелькарт ослеп, а после увидел распростёртого на полу Азраила. Мужчина лежал подле заплесневелой статуи Мадонны; на его белом лице застыла болезненная мука, а выбившиеся из ленты волосы пропитались кровью.
— Он умер от яда роланга.
Мелькарт поднял взгляд на Викторию, отчаянно желая понять, как она отнесётся к тому, что ему удалось погубить бессмертное существо.
— Того самого духа, что мы призвали тогда в Тибете…
— Ты всё это время носил с собой яд?
— Я… я хотел иметь при себе оружие.
«Оно предназначалось вовсе не вам, нет», — готовилось слететь с языка, однако фрау Морреаф вновь сумела удивить мальчика, когда послала одобрительную улыбку.
— Всё верно. Нужно использовать любой шанс.
— Но Калиостро был вашим личным врагом. Я не имел права…
— Ты знаешь, почему он похитил тебя?
«Плохой вопрос». Ощутив на себе пронизывающий взгляд женщины, Мелькарт стушевался: в воспоминаниях пронеслись обрывки бесед с профессором, то, с какой настойчивостью он уверял в необходимости добыть Жезл, его рассказы о Тоте Гермесе. «Вы считаете себя лучше других… Я редко ошибаюсь. Ваш трактат неполноценен именно потому, что его автор до сих пор не уверен, кем является: животным, достигшим пика эволюции, или богом, пока не взобравшимся на Олимп. Вы чувствуете своё превосходство над родом человеческим, это ощущается в каждой строке! И кто как не вы осознаёт всю ценность наследия Атлантов! Я не зря вас выбрал… Чего вы ждёте от жизни? Славы археолога, прекрасного историка и учёного? Нет, всё это есть и у людей попроще. Вы достойны большего. Вы способны на большее. Жезл — это не артефакт для лабораторных исследований, о нет… Это ключ к преддверию политики. Власти».
— Да, — казалось, прошла вечность, прежде чем Мелькарт дал ответ.
— Когда ты впервые его увидел?
— На той конференции в Лондоне. Я пригласил вас, но вы не пришли.
— Да, меня подстрелили. Теперь понятно, почему это случилось. От одного ренегата Феникс узнал, что я собираюсь посетить университет, вот и пошёл на грубость.
— Убрал вас со сцены…
— Верно. Он не был сумасшедшим, — Виктория крепче сжала ладонь ученика.
Отнять руку Мелькарт не смел, хотя на тот момент предпочёл бы отгородиться от её влияния и остаться наедине с собой.
— Ничего уже не будет, как прежде. Ни для меня, ни для них. Ни тем более для тебя.
— Я боюсь не перемен, — признался он. — Только того, что готов сделать в дальнейшем. Того, что не смогу остановиться.
Из пересохшего горла вырвался хриплый вздох.
— Я чувствую себя кем-то другим.
И, глядя поверх мёртвого тела профессора, добавил:
— Человеком, способным абсолютно на всё.
— Мелькарт…
— Вы не понимаете! И не поймёте. Хотя кое в чём правы, Калиостро не был сумасшедшим. Он был магом. Как я.
— Почему ты его убил?
— Вы хотите это услышать?
К фрау Морреаф обратились глубокие тёмные глаза, и выражение, с каким на неё смотрели, не могло принадлежать ни ребёнку, ни юноше; оно пугало и завораживало, как нечто неестественное, исковерканное, но настолько яркое, что к этому хотелось притронуться.
— Я никому не позволю забрать то, что принадлежит мне. Я выбрал вас, Виктория. С первой же нашей встречи. И с тех пор думал только об одном — заслужить ваше уважение. Мне казалось, я недостоин… слишком слаб…
— Поэтому пролил кровь? Тогда, в Индии?
— Всего лишь способ завоевать ваше внимание.
— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Что бы ни случилось, я не оставлю тебя.
— Нет, Виктория. Когда-нибудь, рано или поздно…
— Только если сам решишь уйти.
— Уйти? — он дёрнулся, раздражённый её спокойствием. — А может, мне недостаточно уважения и признания? Может, я хочу вашей любви? Хочу вас?
Со стороны склепа раздались звуки. Виктория отвлеклась от ученика, замершего в ожидании ответа; её мысли быстро возвратились к Сен-Жермену, который, судя по всему, очнулся. Убийца её сына находился на другом конце коридора, в глубине лестничного пролёта — не настолько далеко, чтобы жалеть время. Но выбор был уже сделан. И ставки приняты.
Удовлетворение от мести не могло стоить дороже жизни Александра Кроули.
— Давай-ка для начала уберёмся отсюда.
* * *
Энн Митчелл надоело повторять фразу «Я просто выполняю свой долг» — за пролетевшие четыре года муж должен был смириться с её выбором. Потому что, во-первых, это делалось на благо общества и государства, во-вторых, приносило огромный доход, который шёл на содержание больной мамы и её частые операции, в-третьих… Энн признавалась, что занимать английский престол, пусть и понарошку, доставляло такое удовольствие, какое не мог даже сексуальный партнёр. Сама судьба избрала её в двойники Её королевского Величества. Та женщина обладала невероятной харизмой и внешностью, которую иначе, чем высокая порода, не назовёшь — грациозная и спокойная. Многие опускались до подражания, в то время как Энн Митчелл не прикладывала ни малейших усилий, чтобы добиться сходства: природа решила всё за неё. Скопировала лицо, цвет волос, фигуру. Несмотря на опостылевшие сравнения, попытки окружающих найти одинаковые с королевой черты, Энн проживала собственную жизнь, весьма достойную. Она не слишком удивилась, когда правительственные агенты предложили аферу, и над предложением долго не думала. Игры показались заманчивыми.
Но не в этот раз.
Нюансы дела оставались для Энн загадкой. Хотел ли кто-то из аудитории её пристрелить или же агентов преследовала паранойя после теракта на Трафальгаре, она не знала. Просто отвечала на вопросы журналистов, прибегая к помощи голоса из потайного наушника. Кровавые темы вскоре утомили, даже сидевший рядом мужчина начал перестукивать пальцами, чтобы хоть как-то себя развлечь. Повторяя одно и то же о сбежавших психах, взрыве, пожарах, Энн чувствовала, что теряет силы; её тщательно обустроенная жизнь, которая прежде вызывала гордость, стала оскорбительной и неуместной — как будто никто больше не имел права радоваться, пока другие страдали.
— Как вы считаете, Чарльз Уидмор понёс наказание?
— Да, — подсказал голос из наушника.
— Да, — Энн не импровизировала.
— Новый мэр предпринял меры безопасности?
— Да.
— Королевская семья тоже?
— Да.
— Гражданам стоит вести себя осторожнее? Проявлять больше бдительности?
— Да.
— На счёт раз вы наклонитесь вперёд, — раздалось из динамика. Энн подалась ближе к столу. Ей приказано было делать всё, к чему обязывали организаторы.
— На счёт два…
Александр достал пистолет.
— Что ты задумал? — прошипела Сьюзен.
— Если мозг можно запрограммировать, как компьютер, то я просто сломаю видеокарту.
Детектив нацелился вверх. Краем уха он уловил, как напарница отклонилась в сторону, как агенты дёрнулись со своих мест, как сбился на вопросе журналист, заметив на балконе человека с оружием — мгновение было и прошло. Зал огласил выстрел, и свет внезапно погас.
Сьюзен почудилось, будто она ослепла. Вокруг стало темно и тихо. Однако очень быстро люди проснулись, начали в недоумении шептаться, вскрикивать… Некоторые воспользовались телефонами как фонариками. Там, где находилась трибуна, зажглась тусклая зеленоватая полоса — это заработал генератор.
— Чёрт…
Лиллард с ужасом поняла, что трюк не возымел эффекта: лжекоролева смотрела в одну точку ничего не выражающим взглядом. Её челюсть была опущена, мышцы лица расслаблены.
— Сэр, наш агент под гипнозом, — пробормотала Сьюзен в наушник.
— Я вызвал специалиста, она в любом случае ничего с собой не сделает, — начальство словно бы себя пыталось успокоить, а не всех вокруг. — Она не вооружена.
— Ошибаетесь, — ответил Кроули.
Бесчувственные пальцы Энн Митчелл нащупали на столе ручку. Что с её помощью можно устроить, рассказывать детектив не стал — не располагал временем. Женщина явно собиралась вогнать острие в артерию. Под судорожный вздох напарницы Александр перемахнул через перила, за секунды пересёк аудиторию и перехватил руку агента Митчелл. Ему было без разницы, как это виделось журналистам: какой-то мужчина в нарушение всех правил притронулся к Её Величеству, — он знал, что смерть невиновной обернётся глобальным хаосом. И принёс репутацию в жертву.
— Это всё сон, — сообщил Кроули в опустошённое лицо лжекоролевы. — Вы сейчас спите. Это сон. Сон.
Энн Митчелл чуть наклонила голову. Карие глаза Александра расширились, когда увидели в ушной раковине маленький бежевый динамик. Он сразу же его вытащил и с отвращением швырнул на пол.
— Как она? — спросила Сьюзен, успев добежать до детектива и прикрыть ему спину.
— Кто из технического отдела помогал с интревью? Найди этого урода!
Женщина всё ещё сжимала ручку, и Кроули пришлось перегнуться через трибуну, чтобы удержать от рокового удара.
— Сейчас вы спите. Это сон, — повторил он с нажимом. — Я буду считать от семи до одного. На счёт семь вы отпустите предмет в вашей руке, он вам не нужен. На счёт шесть начнёте дышать. Дышите. На счёт пять закроете глаза. Всё это сон, обыкновенный сон. На счёт четыре вы успокоитесь — во сне вам ничего не угрожает. Успокойтесь. Вы хороший человек и ни в чём не виноваты. На счёт три отклонитесь назад, на спинку стула. Вам нужно сесть удобнее. На счёт два вы забудете о том, что говорил голос. Во сне у голоса нет силы. Сны ничего не значат. На счёт один вы услышите хлопок и проснётесь. Семь, шесть…
Агент Митчелл обмякла, ручка покатилась по столу. В конце Александр резко ударил в ладони. Энн вздрогнула, заозиралась: действие гипноза прекратилось.
— Энн, вы здесь? — спросил тот напоследок.
— Здесь, — выдохнула она ошеломлённо. — Да, я здесь. Что случилось?
— Всё уже позади.
Телефон завибрировал. Александр кивнул телохранителям, чтобы заняли позиции возле Её Величества, и принял сигнал.
— Зайди к техникам, — это была Сьюзен.
Сотрудники Интерпола заполонили весь компьютерный отдел, так что вовнутрь он пробрался с трудом. Как выяснилось, всеобщее внимание привлекла туша у передатчика.
— Он мёртв? — спросил детектив, однако через пару секунд это предположение отмёл: жилка на шее жертвы тихонько, но всё же пульсировала.
— Ему вкололи снотворное, — Сьюзен указала ему на мусорное ведро, откуда эксперт аккуратно доставал шприц. — Довольно большую дозу.
— Наш гипнотизёр не удосужился даже избавиться от улики, — донеслось из-за спины. — Хотя зачем? Отпечатков наверняка нет, а вынести из зала, где каждую пуговицу проверяют…
— Судя по всему, он усыпил беднягу и сам передавал Митчелл информацию. Ввёл её в транс.
— Этот ублюдок сейчас среди нас! — оборвал начальник. — Камеры видеонаблюдения, что с ними?
— Плёнку заменили, сэр.
— Кто мог посещать отдел? — Александр пробежал взглядом по микрофону и опрокинутым наушникам.
— Кто угодно, Кроули? Или до тебя не дошло? Кто угодно!
— Давайте успокоимся, — Сьюзен примирительно подняла руки. — Убийца не покинул аудиторию, мы ещё можем его вычислить.
Александр больше не хотел терпеть это столпотворение и гомон. Осознав, что имеют дело с настоящим призраком, люди будто специально отключили рациональное мышление — на место логики пришла паника. Детектив выбрался в коридор, ослабил узел галстука и прикрыл глаза. Нужно было абстрагироваться. Заглушить чужие голоса, понизить давление ситуации, в которую их ловко вверг противник, и найти ключевое звено.
Хаос.
«Кто угодно, Кроули!»
«Вот вы, кажется, такой умный, а столь простой вещи не замечаете».
«Люди так привыкли лгать, что разучились отличать правду от вымысла».
«Я понравилась ему больше всех. Как создатель иллюзий… Нет ничего страшнее безумия».
— Хаос. Безумие. Иллюзии, — Александр распахнул глаза. — Это как жертва в красном облачении, разрешившая над собой надругательство. В красном — чтобы заметили. Она не жертва. Она провокатор.
— Вызвали скорую, — оповестили из-за двери. — Пусть отвезут нашего техника в больницу, мало ли, какую дрянь ему вкатили.
— Он отправится только в одно место, — бросил Кроули сотрудникам. — В камеру для допроса.
— Что, прости?
«Ты рассчитывал на скорую, не так ли? Думал первым отсюда убраться. Сейчас это единственный путь к выходу».
— Он может умереть! — воскликнула Сьюзен в негодовании. — Вряд ли кому нужны свидетели.
— Он не свидетель, Лиллард. Он гипнотизёр.
* * *
Мелькарт беспокойно оглядывался, силясь понять, где оказался. Монастырь был воздвигнут посреди заснеженных альпийских гор. Но не пейзажи привлекли внимание: впереди, возле каменных ступеней лежали истерзанные тела наёмников. Багровые разводы с примесью желтизны обезобразили весь снег; пропитавшись соками мертвечины, он внушал вместе с запахом крайнюю степень отвращения.
— Это же ваши агенты, — Мелькарт возвратил Виктории недоверчивый взгляд.
Вальпургиевых адептов он узнал по форменной чёрной одежде. Бойцы погибли не в перестрелке — их жестоко изрубили. Оружие оставили, видимо, за ненадобностью.
— Клод тебя очень любит, — женщина выдавила мрачную усмешку.
Он ещё раз посмотрел фрау Морреаф в лицо. И наконец сложил два и два. Интересоваться, кому принадлежала кровь на её светлой коже, больше не требовалось.
Виктория уводила его по неприметной тропе куда-то ввысь; минутами спустя Мелькарт заметил пустые машины. Женщина выбрала одну и села за руль, тот запрыгнул в салон следом и, лишь ощутив под собой удобное кресло, расслабился. Внедорожник покружил по тропам и выбрался вскоре на трассу.
— Итак, — она поймала настороженный взгляд Мелькарта через зеркальце. — Что произошло у вас с Клодом?
— Ничего.
— Я не в настроении играть в угадайку.
Мальчик обречённо прикрыл глаза. Отпираться было бессмысленно.
— Это из-за того, что я сделал в деревне.
— Клод знает, за что огребал. Он боевик, а не алкоголик. Говори уже, что он там себе вообразил?
— Он не хочет, чтобы вы пострадали.
— Это не причина.
— Я могу решить этот вопрос. Клод ваш человек, я уверен, он…
— Нет.
В облике фрау Морреаф отразилось нечто демоническое. Мелькарт и раньше видел её такой — в недрах Гималаев, на древнем тибетском обряде. Само зло в его чистом воплощении, с начала возникновения мира пустившее корни в человеческой природе, расцветало на женщине; чёрные бутоны опасно набухали, готовясь выпустить лепестки. Этот ад был ни чем иным как оборотной стороной любви. Виктория так сильно привязалась к наёмнику, что его предательство походило на святотатство: именно в таком состоянии жёны травили мужей, узнав об измене, а ослеплённый Азраил задушил Лоренцу.
— Он думает, я опасен, — нехотя признался Мелькарт.
— Не имеет значения, что он думает. Я поручила ему совсем другое.
— Возможно, я и сам нарвался. Мы с ним поспорили, когда вас не было.
— И поэтому вознамерился убить тебя? — взгляд полоснул по недоумевающему ученику. — Клод своего не упустит. Я хорошо его знаю. Он даже с чужаком сговорился, чтобы увидеть тебя мёртвым. А дела он всегда доводит до конца…
Виктория наклонилась к Мелькарту, выхватила из кармана пальто, которым его накрыла, телефон и быстро набрала номер.
— Да? — послышался голос Моргана.
— Быстро же ты забыл о моей милости, друг мой.
— Что?
— Разве не я спасла тебя от китайской мафии? Разве не я вытащила тебя из цемента, полуживого?
— Я не понимаю…
— Ты знал, что Клод собирается убить Мелькарта?
Повисло молчание. Виктория, будучи в тысячах метрах от своего агента, не видела, как он зажмурился, скрывая от удивлённого Рида выражение боли в глазах.
— Расцениваю это как положительный ответ.
— Нет, постойте! — выкрикнул Морган. — Что бы там ни произошло, я не имею к этому отношения! Ни я, ни Рид! Мы ничего не делали!
— Верно. Вы не сделали ничего.
— Клод говорил, что Мелькарт угрожает вашей жизни! Но мы отказали ему в содействии, я клянусь!
— Вы должны были доложить мне.
Виктория отняла телефон от уха, давая себе время на то, чтобы совладать с эмоциями. Пока она разрешала собственные проблемы, безмолвные псы научились думать, а вместе с мыслями о благе и смерти приобрели сомнения. Их сомнения едва не лишили её самого главного…
— Включи громкую связь. Рид тоже должен меня услышать, — совершенно бесстрастным тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказала она.
— Да.
— Я хочу, чтобы вы прикончили Клода. Неважно, какими средствами. Уберите его. И второе… С этого дня Мелькарт Тессера — тот человек, которому вы подчиняетесь. Отныне ваша прямая обязанность — защищать его. Это ясно?
Друзья с ужасом переглянулись. Наёмники всегда воспринимали Клода как неотъемлемую часть компании, незаменимого члена их братства. Приказ фрау Морреаф звучал дико. И стал совершенной неожиданностью.
В заминке раздражённая Виктория углядела неповиновение.
— На кого вы работаете?! — бросила она.
— На вас, — выдохнул Рид.
— Только на вас, — ответил Морган.
— Мой приказ ясен?
— Да. Мы всё сделаем.
Виктория прервала связь.
— А если они заодно с Клодом? — спросил Мелькарт. — Если они откажутся…
— Тогда уничтожишь «Walpurgis adherents» за ненадобностью.
— Уничтожу? Я?
Он смотрел на неё с недоверием, словно боялся, что происходящее окажется коварной игрой, с правилами которой его не ознакомили.
— Ты официально мой наследник. Или эти убийцы присягнут тебе, или их жизни ничего не стоят.
— Мне казалось, они вам дороги.
— Ты приверженец моральной власти? — произнесла женщина с иронией, но мелькнувшая на губах ухмылка не обманула Мелькарта.
— Просто хочу понять, почему вы это делаете.
— Однажды ты уже спросил меня. В аэропорту, перед вылетом в Патну.
— С тех пор всё изменилось. Но я по-прежнему не вижу причин, почему вы рискуете. Калиостро избегал публики чёртовых триста лет, да и вы сами не сильно-то стремились его найти. Он увлёкся моими работами, отслеживал каждый мой шаг… Я был нужен ему. И отнюдь не в качестве наследника. Как похититель египетских реликвий, Жезла Трисмегиста, например.
Заслышав последнюю фразу, Виктория дала по тормозам, и от резкого толчка оба чуть не вылетели вперёд. Мелькарт даже пожалел, что не пристегнулся.
— Он говорил о Жезле?
— И не только.
— Что ещё? — требовательный взгляд фрау Морреаф впился в парня, словно стальные цепи.
— Виктория, он был одержим. Трисмегист — просто легенда. Маг, повелевающий толпой? Типичный культ сверхчеловека, не более. Это не может быть правдой, слишком уж много исторических противоречий.
— А что же тебя убедило в существовании философского камня?
— Это другое. Биология, ускоренная регенерация клеток, физические преобразования. К тому же, я нашёл ваши фотографии: вы участвовали в операциях Анэнэрбе.
— Или тебе хотелось в это верить.
— Из-за своих амбиций? Не отрицаю. Да и поздно, Калиостро уже подверг меня самоанализу.
— Жезл существует.
Настала очередь Виктории прятаться от глаз ученика. Тот весь подобрался, как если бы ему пришлось сейчас нападать.
— Никто, абсолютно никто из ныне живущих не знает, как им пользоваться, — продолжила она, оперевшись локтями на руль. — Это уникальная технология. Очень древняя. Времён возведения Сфинкса, возможно.
— Вы сами видели Жезл?
— Не я. Жертвы его силы.
— Люди… я слышал, они старели…
— Да. И умнейшие становились слабоумными.
— Выходит, Жезл спрятали из страха. Не из жадности.
— А ты подарил бы африканским племенам комплекс ядерных боеголовок? — она шумно вздохнула. — Некоторые активисты из христианской общины записали Трисмегиста в пророки, сделали родоначальником монотеизма. Учения о Боге Отце. Тебя это противоречие смутило?
Мелькарт не ответил, но по выражению лица и так всё было ясно.
— Мне тоже не нравится, что историю переписали. Языческие представления христианам необходимо было как-то исправить. Символику они оставили, трактовку поменяли.
— Так Трисмегист не служил Богу? — уточнил он.
— Богу? Мелькарт, всех богов он поставил позади себя, ему не было нужды поклоняться чему-то высокому и непонятному — в силу того, что Разум мог овладеть любыми явлениями. Страшнейшим злом называлось невежество. Вернее, залогом зла, его источником.
— Как всё это связано со мной? Почему Калиостро решил, что у меня получится достать Жезл?
— Боюсь, его очаровала ещё одна легенда. Довольно малоизвестная и сомнительная, — Виктория испытывающе посмотрела на мальчика. — Она об Избраннике Трисмегиста. О маге, подобном ему.
Салон внедорожника огласил смех. Мелькарт отвернулся и закусил ладонь, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.
— Избранник? — фыркнул он. — В двадцать первом веке?
— Не все мифы следует понимать буквально. Конечно, Трисмегист не заявится сюда и не скажет, кто заслуживает его наследия. Важно другое.
— Что же?
— Вера. Совет Девяти основан более двух тысяч лет назад, и всё это время там ждали прихода Избранника. Новый виток спирали всегда означает возвращение былого, повторение уже пройденного. Только в другой интерпретации.
— Неизвестные…, — потрясённый, Мелькарт прочистил горло, — могут принять меня за Избранника?
— Я постаралась сделать так, чтобы никто из бессмертных о тебе не знал. Кроме Сен-Жермена… Дьявол! — прошипела та, вспомнив произошедшее. — Ещё и Калиостро… он всё равно всех убедил, что эта легенда недалека от вымысла.
— Да и вы тоже не считаете её такой уж сомнительной.
Виктория улыбнулась. Проницательность мальчика приводила в восторг.
— Ты прав, — призналась она. — О кончине Девятерых я начала думать после гибели Рейги. Прежде Жезл казался мне сказкой, точно как тебе сейчас, однако в двадцатом веке археологи раскопали лабиринт. Всех участников операции охватило какое-то помешательство: мало того, что они рассказывали об одном и том же — великом маге и о мирах, которых он якобы открывал, — вдобавок ещё и становились уродами. Стариками, калеками. Кто ослеп, кто слёг, как живой мертвец. Это не было совпадением. Раскопки прекратили, архивы уничтожили, чтобы забыть, не знать… Но я хотела знать. Историю с Жезлом я сохранила как знак надежды.
— Надежды на избавление от Совета Девяти…
— Когда Калиостро сказал, что ты тот самый… тот, кого он ждал триста лет, сидя в норе, я поняла…
Грохот прервал ход её мыслей. Виктория отвлеклась, взглядом выискивая причину странного шума.
— Поняли что? — спросил Мелькарт, невольно поворачиваясь то к переднему окну, то к заднему.
— Почему мне не нужны оправдания Клода, — бросила она, заводя машину.
Отъехать не успели. С горы, прямо в нескольких метрах от начавшего набирать скорость внедорожника скатился огромный валун. Под его весом асфальт треснул. Виктория ударила по тормозам, чтобы избежать рокового столкновения. Следом посыпались камешки, падая и царапая крышу.
— Какого чёрта? — прошептал Мелькарт и тут же притих, вжавшись в кресло.
С нарастающим ужасом женщина посмотрела наверх. Грохот усилился, и через мгновение мимо пронёсся новый валун, куда крупнее предыдущего. Края серпантина грозились отвалиться, земля ошмётками отскакивала в сторону. Воздух заполонили ручьи песка и снега. Вокруг всё дрожало, двигалось. И решение нужно было принять быстро. Пальцы вернулись к ключу зажигания, Виктория собиралась преодолеть этот отрезок пути, пока он не развалился, однако что-то мешало ей. Предчувствие? Она не слышала, чтобы сидящий рядом мальчик дышал; Мелькарт замер, не осознавая, похоже, всей опасности положения.
— Гора может обрушиться, — коротко сообщила она, но реакции не дождалась. — Дальше ехать нельзя.
И сразу же после этих слов асфальт разрезало. Трещины разрастались и углублялись, создавая всё новые и новые провалы. Камешки задевали и сносили подпорки скалообразным выступам. За несколько секунд огромный земляной отрез отделился от основания и с яростью устремился вниз, с белым водопадом.
Валун скатился и позади машины, и Виктории пришлось отбросить идею об отступлении. Камни летели со всех сторон.
— Нужно выходить.
— Что? Нет! — заорал Мелькарт и схватил её за руку.
— Крыша не спасёт нас. Прижмёмся к горе.
— Это безумие! Нас раздавят!
— Выходи сейчас же!
Парень послушался. Вместе они вылезли из машины и прислонились к впалой неровности горной стены. Прямо на глазах дорога начала оседать. Под ногами всё рассыпалось.
— Это случайность? — крикнул Мелькарт, надрывая горло, чтобы перебить шум.
— Не думаю.
«Если бы можно было перебраться на ту сторону», — она жадно взглянула на соседнюю вершину, безучастную к тому, что здесь царило. Серпантин на другой скале остался нетронутым, но от них его отделяла бездна. Виктория подняла голову, выискивая укромное место. Где-то оно должно было быть.
И она увидела.
— Вон там!
Мелькарт проследил, куда указывали, и сквозь пыльную завесу едва сумел различить выступ.
— Высоко, — ответил разочарованно.
— Обними меня за плечи.
— Зачем?
— Схватись за меня! Чем крепче, тем лучше!
«Хорошо, что кто-то из нас не потерял самообрадания», — пронеслась мысль как запоздалый отзвук на холодный, очень знакомый ему взгляд. От Мелькарта требовалось безоговорочное доверие, и он его дал, когда покорно обхватил женщину со спины.
— Крепче, я сказала!
Руки пришлось сжать. Как велели.
— Так?
— Да. Только держись, ладно?
— Обещаю.
Виктория рванула ввысь, цепляясь за малейшую извилину и поднимая человека без особого труда. Мелькарт неожиданно вспомнил, как Азраил обмолвился о том, что кости бессмертного способны проломить каменную плиту, и неопровержимым доказательством служило энергичное тело. Чужой вес не обременял её. Необычные способности вполне могли спасти их обоих.
До желанного выступа Виктория не успела дотянуться. Один из камней задел Мелькарта, и тот ослабил хватку. Плечи содрогнулись от ослепляюще болезненного удара, а следом пришло чувство полёта…
Мелькарт поздновато осознал, что падает.
— Нет!
Всё произошло очень быстро. Виктория оторвалась от выступа и понеслась за ним. Рывок, отчаянный, как её крик… Неимоверных усилий ей стоило поймать парня за кисть, а свободной рукой зацепиться за что-то: на скорости кожу рассекло почти до костей.
— Давай больше не будем так делать, — прошипела она сквозь зубы.
Мелькарт отреагировал не сразу — он был в смятении. Виктория боялась сорваться: скалистая выделка, за которую цеплялись пальцы, казалась ненадёжной.
— Всё нормально, — солгала она широким чёрным глазам. — Слушай… Тебе надо взобраться по мне.
Кровь сжигала холодную израненную ладонь, сползала вниз и, наконец, была замечена. Мелькарт глотнул воздуха и кивнул. Он понял, чего от него хотели. Виктория не могла позволить себе и стона: от её реакции зависело состояние ученика. Взамен стискивала челюсти, терпеливо дожидаясь, когда не будет обременена вторая рука.
Мелькарт уже собирался подтянуться, как вдруг заметил на соседней скале, не затронутой обрушением, знакомую фигуру.
Их нашёл Клод.
Виктория знала, о чём наёмник думает. Предугадывала каждую вращающуюся в его голове шестерёнку. Отсутствие путей для помощи, окровавленная рука, которой она держалась — всё это, определённо, вело мужчину к самому неприятному решению. Он не мог их вытащить. И отчётливо это понимал, как и они сами, висящие меж осыпающихся камней.
— Бросьте его! — услышала она голос своего лучшего человека. — Бросьте мальчишку!
— Он меня убьёт, — вторил Мелькарт где-то на уровне ног.
Виктория крепче сжала кисть парня.
— Вы не заберётесь, вам нужна вторая рука! Отпустите его! Спасайтесь сами!
— Ублюдок, — выдавила она сквозь зубы.
— Да бросьте же его! От этого мальчишки одни беды! Он погубит вас! Отпустите его и выбирайтесь! — продолжал надрываться Клод, раскрасневшийся, вспотевший от одной лишь мысли, что может потерять эту женщину.
В стальных глазах фрау Морреаф блеснула странная решимость. Она опустила взгляд в пропасть, оценивая их положение. Внизу лежал чистейший снег и острые глыбы.
Неудачное состоится приземление.
— Даже не думайте! — от ужаса у Клода перехватило дыхание. — Бросьте Мелькарта, бросьте же, наконец!
Мужчина не помнил, как вынул пистолет и навёл дуло прямо в голову мальчика. Мелькарт был под прицелом. Клод уже нажимал на курок, когда Виктория разжала онемевшие пальцы и повлекла ученика за собою во тьму.