Глава - 1. Мечты сбываются

        Тысяча кредитов - что можно купить на такие огромные деньги? Да много чего. Но я не буду тратить бездумно. На тысячу оранжевых можно купить четыре однокомнатных квартирки в рабочих кварталах. В одной буду жить сам, а три сдавать. Надо только подыскать все четыре "однушки" в одном доме. Ну да, у меня еще минимум полгода на размышления и построение планов, как правильно распорядиться деньгами, о наличии которых свидетельствовала синяя банковская карточка на мое имя. Я уже целый час крутил ее в руках, так до конца и не поверив в неожиданно свалившуюся удачу. Мало того, что практически сбылась моя мечта - я буду служить в армии - так мне за это еще и заплатили авансом целую тысячу кредитов. А это вам не какие-то там баксы, фунты или дублоны, которые постоянно обесцениваются, деноминируются и снова обесцениваются. Оранжевые креды - самая стабильная и обеспеченная валюта конфедерации.

       Сомнения оставались лишь по поводу гражданства. Но мамаша Адика обещала помочь с этой проблемой. А ей верить можно - не зря же она является женой сенатора.

       На Кинг, одну из центральных планет Конфедерации, я попал грудным ребенком. Мои родители сгинули на планетах Российской Империи, захваченных неожиданно нагрянувшими из глубин космоса галантами. Не знаю какой добрый человек из беженцев не оставил меня на погибель, а привез на эту планету и определил в приют, созданный специально для прибывающих русских детишек, чьи родители погибли или пропали без вести. Возможно, то был какой-нибудь мой родственник, посчитавший, что грудной ребенок будет для него непомерной обузой. В любом случае, я этому человеку благодарен.

       Когда мне исполнилось тринадцать лет, пришлось покинуть приют и, получив продовольственную карточку, стать самостоятельным членом русской резервации.

       Надо сказать, что официально никаких ограничений по месту жительства для беженцев с русских планет не существовало. Однако граждане Конфедерации относились к нам, как к людям второго сорта, а потому мало кто решался переселяться за пределы изначально отведенного для беженцев района. Были конечно и исключения. Кто-то женился или вышел замуж за гражданина, сам став таким образом полноправным гражданином. Кто-то, являясь ценным специалистом в каком-нибудь деле, переехал жить в престижный район, жители которого по определению считались элитой общества независимо от гражданства. Так же можно было жить в рабочих кварталах, расположенных вблизи крупных предприятий. В них в основном обитала так называемая лимита - бесправные работяги, понаехавшие с самых захудалых планет в поисках лучшей доли. По своему социальному статусу лимитчики были на одном уровне с беженцами и потому не имели причин возносить себя над нами. Но они все же являлись гражданами, а потому могли проходить службу в армии, что в свою очередь давало бесплатное приобретение какой либо профессии и последующие присвоение статуса "полноправного гражданина", который давал различные льготы в дальнейшем. А если повезет, то можно было заключить хорошо оплачиваемый долгосрочный контракт на военную службу.

       Устроившись упаковщиком на завод по производству промышленных роботов, я сдружился с тремя парнями-лимитчиками, мечтающими попасть в армию, и тоже увлекся этой идеей. Хоть и понимал, что шансов у меня никаких, но все же проводил досуг в их компании, изучая журналы по армейской технике и вооружению. Особенно меня привлекал боевой пехотный робот (БПР) и его модификации.

       Однако теория теорией, а о практике оставалось только мечтать. Даже самый дешевый игровой симулятор стоил столько, что мне и моим друзьям пришлось бы не менее года полностью откладывать свои мизерные зарплаты.

       И все же удача улыбнулась нам. Улыбнулась она дебильной улыбкой вечно пережевывающего жвачку Адиля Орчинского, сына популярного в Конфедерации политика, сенатора Питера Орчинского.

       В тот день меня и Найка отправили в городской офис компании вынести и погрузить старую мебель. Эту работу нельзя было доверить роботам из-за полированных ступеней внутренней лестницы, выполненных из какого-то ценного камня, вот и послали нас. Когда закончили с погрузкой, закончился и рабочий день, и мы, ударив друг друга по ладоням, собрались разойтись по домам. Однако послышался звонкий сигнал и рядом с нами резко затормозил ярко-красный спортивный кар. Дверь с легким шелестом отъехала, и на тротуар вышел один из тех богатеньких хлыщей, к которым парни из рабочих кварталов и резерваций испытывали стойкое отвращение.

       - Подзаработать хотите? - без всяких предисловий спросил нас рыжий детинушка. При этом он с усердием двигал челюстями, пережевывая жевательную резинку, отчего его речь периодически искажали протяжные гласные звуки.

       Задав вопрос, богатей тут же надул большой пузырь из жвачки, который, лопнув, повис розовой соплей на конопатом носе. Содрав с носа жевачку и отправив ее обратно в рот, парень выжидательно уставился на нас.

       - Не нуждаемся, - холодно ответил я и повернулся, чтобы идти своей дорогой.

       Однако меня остановил вопрос Найка:

       - Заработка на игровой симулятор хватит?

       - Чо-о? - удивленно переспросил в свою очередь рыжий, - Тебе нужен симулятор? Да не вопрос. Окажете мне услугу, и я отдам вам свой симулятор вместе с куклой?

       - С какой куклой? - теперь озадачился Найк.

       - Ну не последняя модель конечно, - развел руками хлыщ, - Я-то уже года два как использую для этого настоящих девчонок. Или ты что имеешь в виду? Если тебе нужна мужская кукла, или какое-нибудь животное, то покупай сам. Я свою репутацию портить не буду. Но адрес приличного секс-шопа, в котором полно кукол на любой вкус знаю, если что.

       Глядя на растерявшегося в своем святом непонимании товарища, я не выдержал и расхохотался. Отсмеявшись и поймав на себе два настороженных взгляда, обратился к хлыщу:

       - А просто руки в том секс-шопе продаются?

       - Какие руки? - два голоса слились в одном вопросе.

       - Да все равно - хоть правые, хоть левые. А то, бывает, после работы так устаю, что ни рукой, ни ногой не пошевелить.

       И рыжий, и Найк посмотрели на свои руки. Найк продолжил недоумевать, а рыжий перевел взгляд на собственный пах, хлопнул очередным жевательным пузырем и заявил:

       - А чо, прикольно, - после чего проделал пантомиму, имитирующую совокупление сразу с двумя руками.

       - Тьфу! - понял наконец о чем идет речь Найк, - Не нужна нам кукла. А кроме нее что еще к симулятору есть?

       - Только шлем.

       - И то дело, - одобрил товарищ, - Делать что надо?

       - Надо объяснить кое-кому, что его девчонка не его, а моя.

       Мы с приятелем переглянулись. Оказывать какую бы то ни было услугу этому жвачному животному не хотелось. Зато очень хотелось заиметь игровой симулятор.

       - Кто будет нашим клиентом? - спросил я, размыслив о том, что если этот кое-кто окажется таким же богатеньким хлыщом, то можно и поразвлечься.

       Рыжий назвал имя, которое, естественно, ничего нам не сказало. Когда мы потребовали гарантии того, что получим симулятор, он изобразил на жующем лице искреннее возмущение и гордо заявил:

       - Я Орчинский!

       - Да хоть Торчинский, - будучи не сведущ в политике и не зная имен даже самых известных политиков, кроме, разумеется, президента, я пожал плечами и собрался добавить еще какую-то колкость, но Найк положил руку мне на плечо и подступил ближе к рыжему.

       - То-то я смотрю, ты мне кого-то напоминаешь. Ты сенатору кем приходишься?

       - Я Адиль Орчинский - сын Питера Орчинского. Мое слово надежней банковской ячейки!

       Не знаю, насколько надежно слово Адиля, но нас он не обманул. Более того, кроме симулятора нам еще досталось по новомодному костюмчику, которые сынок сенатора приобрел специально, чтобы привести нас на вечеринку в качестве своих приятелей. Эх, лучше бы он отдал нам деньгами. Надеть подобные костюмы в наших районах - все равно, что объявить себя законченным извращенцем. При этом стоили они не менее полугодового заработка каждого из нас.

       На вечеринке, проходившей в одном из частных парков, мы чувствовали себя крайне неловко. Какие-то слащавые юнцы лобызались при встрече с Адилем и, узнав, что мы его приятели, норовили обслюнявить и нас, и удивленно выкатывали глаза, когда мы отстранялись. Наш наниматель при этом хохотал и рассказывал, что мы прибыли из диких окраинных миров, где за поцелуй с мужчиной приговаривают к смертной казни. Надо было ему что-то придумать и про женщин, потому что поцелуи местных девиц - жертв косметики, ботекса и пластической хирургии - вызывали не меньшее отвращение, чем прикосновение к лицу паука-кровососа.

       Единственным положительным моментом было то, что я прищемил бы нос любому из местной компании даже бесплатно, при этом, абсолютно не задумываясь о моральных аспектах.

       Наконец появился наш клиент. На первый взгляд он выглядел внушительно - эдакий бугрящийся мышцами здоровяк. Однако неестественная правильность и симметричность мускулатуры говорила о том, что это всего лишь новомодные импланты, а не результат пролитого на тренажерах пота. О том же говорила и скованность движений парня, не привыкшего к новым объемам собственного тела.

       Внимательно разглядев искусственного здоровяка, я понял, что казалось неестественным в других, подобных ему, "качках", и проникся к местной публике еще большим презрением.

       Бить клиента не пришлось. После того, как Адиль заманил его в дальний угол парка, мы с Найком взяли здоровяка за уши и просто держали в течение всего процесса так называемой экзекуции. Рыжий ходил перед нами павлином и, активно жестикулируя, рассказывал о том, какой Гекки плохой, невоспитанный и недостойный. Две девицы, приглашенные в качестве зрителей и свидетелей триумфа нашего нанимателя, восхищенно ахали и охали от неподдельного восторга. А удерживаемая за уши гора мышц плакала навзрыд, словно поставленный в угол истеричный пятилетний ребенок.

       У меня уже затекла рука и онемели сжимающие ухо Гекки пальцы, и я испытывал возрастающее желание отметелить и Гекки, и Адика. Судя по сопению и плотно сжатым губам Найка, он испытывал схожее желание

       Наконец рыжий завел себя настолько, что осмелился влепить Гекки пощечину. Силы пощечины вряд ли хватило бы даже на то, чтобы прихлопнуть кровососа. Однако оба хлыща разразились дикими криками, а девицы чуть не упали в обморок. Гекки орал из-за осознания факта, что его ударили по лицу. Адиль орал оттого, что отбил ладошку, и теперь в перерывах между криками, дул на нее, выплюнув при этом жвачку. Девицы ахали и не могли решить, падать ли в обморок от ужаса, ибо на их глазах жестоко избивают человека, или падать от восхищения непомерной крутостью Адика, или от жалости к бедняжке Гекки?

       Несмотря на то, что над парком грохотала громкая музыка, крики могли привлечь ненужное внимание, потому Найк заткнул рот Гекки, я заткнул Адиля, а девицы, увидев это, потеряли-таки сознания,

       В общем, на следующий день мы стали обладателями довольно приличного симулятора, а я решил переехать из русской резервации в рабочий квартал.

       До сих пор ребята жили втроем в однокомнатной квартире, но теперь мы сняли "двушку". В одной комнате поставили четыре кровати, вторую решили оборудовать самодельными тренажерами, и в ней же расположили симулятор. Сократив до минимума траты, за пару месяцев накопили на простенькую раму управления БПР. Теперь ощущения были максимально реальными, и каждый из нас с нетерпением ждал своей очереди влезть в подвешенный в раме костюм и надеть шлем.

       Раму помог приобрести Адиль Орчинский. Найк, сохранивший код его кома, позвонил, не особо надеясь на содействие хлыща. Однако тот неожиданно легко согласился помочь.

       После обеда, взвалив на товарищей выполнение моей нормы, я ушел с работы на встречу с сынком сенатора. Подходя к назначенному месту, в первый момент решил, что вижу Гекки. Однако над грудой неестественных мускулов сияло дебильной улыбкой привычно жующее лицо Адиля.

       - Ну, как? - вопросил он, сгибая поднятые руки в локтях и демонстрируя рвущие кожу чудовищные бицепсы, - Объем в полтора раза больше, чем у Гекки.

       Появилось дикое желание проверить, не взорвется ли этот лошарик, если ткнуть в него чем-нибудь острым. Но, помня, зачем пришел, я сдержал рвущуюся с языка колкость и попытался изобразить восхищение. Адиль поверил и проникся ко мне теплыми чувствами, которые выразились в предложении поступить к нему на службу, когда он станет знаменитым политиком или мегабогатым промышленником. Пообещав подумать, я напомнил о цели своего визита, и мы отправились в салон, торгующий игровыми симуляторами, находящийся в вип-районе, где обычные работяги могли появляться лишь для выполнения какой-либо работы. В принципе, официального запрета на нахождение в таких районах праздно шатающихся представителей рабочего класса не было, однако обслуживать подобных мне парней не станут ни в магазинах, ни в кафе. И каждый страж обязательно задержит и будет долго и нудно парить мозги, выясняя личность и цель пребывания в этом месте. Потому-то нам и понадобился Адиль. И хорошо, совпало так, что тому не терпелось продемонстрировать кому-либо свою новую мышечную бутафорию, а до вечера, когда отоспится и подтянется в клубы молодежь его круга, было далеко.

       Разумеется, в доступных нам районах тоже существовали нужные салоны, но выбор в них был невелик, а цены, как и на все товары в бедных кварталах, выше.

       До сих пор не могу понять, что в тот раз заставило меня разоткровенничаться с этим хлыщем, но, когда он поинтересовался, чего прикольного мы находим в военных игрушках, я рассказал о нашей общей мечте попасть на службу в армию, и со вздохом посетовал на то, что для меня эта мечта останется несбыточной.

       - Почему? - поинтересовался Адиль.

       - Я не гражданин, - понуро развожу руками, - Хоть и прожил в Конфедерации всю свою жизнь, но родился в Русской Империи практически в тот момент, когда на нее набросились галанты.

       - Так ты русский, - констатировал факт Адик. - А я вот не хочу в армию. А придется.

       - Придется? Кто тебя заставит? - искренне удивляюсь, ибо уверен, что богатей вряд ли нуждается в льготах, которые получают прошедшие военную службу. Однако я ошибся.

       - Кто-кто, - передразнивает рыжий, - Папик и наши дурацкие законы.

       Он начинает мне что-то объяснять, но в это время подходит менеджер, передает нам кристаллы с программами, сообщает, что рама отправлена по указанному адресу и, слегка замявшись, интересуется, правильно ли ему сообщили адрес. Похоже, его смущает то, что покупка из элитного салона отправилась в рабочий квартал.

       ***

       Взбегаю на склон оврага и сразу получаю мощный разряд в корпус. Активная броня поглощает излучение, но сила удара такова, что я заваливаюсь назад. Это меня и спасает от очереди кумулятивных снарядов, вздыбивших землю на противоположном склоне.

       В последний момент перед падением успел разглядеть противника - три танка на антигравах в сопровождении взвода пехоты. Трезво оцениваю шансы уйти - никаких. Вокруг голая равнина, пересеченная неглубокими оврагами. Редкие заросли низкорослого кустарника не скроют даже человека, не только боевого робота.

       Однако долго размышлять нет времени. Через пару минут противник достигнет края склона и расстреляет меня сверху.

       Для начала опустошаю ленты обоих заплечных гранатометов, причесывая навесным огнем пространство перед склоном. Не вижу, нанес ли противнику урон, но надеюсь, что хотя бы заставил залечь пехоту.

       Опускаю БПР на колени и вытягиваю руки в качестве помоста, по которому, отстыковавшись, съезжаю на потрескавшееся дно оврага. Взметая гусеницами ошметки грунта, на всей возможной скорости гоню вдоль склона, постепенно забираясь вверх. Наверняка враги обратят внимание на взметающиеся клубы пыли, но надеюсь, не успеют среагировать. Перед тем, как вырваться наверх, в качестве отвлекающего маневра выпускаю пару НУРСов по вершине склона из оставленной базы (тела робота).

       Взлетев наверх, машина на долю секунды отрывается от земли. Приводы облегченно взвизгивают и тут же, вновь почувствовав сцепление траков с грунтом, переходят на привычный натужный бас.

       Разворачиваюсь на месте и вдавливаю указательными пальцами гашетки обоих джойстиков. Поливая противника огнем одновременно из скорострельной пушки и спаренного пулемета, с удовлетворением отмечаю перевернутый танк с разорванной антигравитационной подушкой. Похоже, один из НУРСов угодил в днище машины, когда та подъехала к краю оврага.

       Ловлю в перекрестье прицела ближайший танк, который, зависнув над склоном, из всего имеющегося вооружения активно обрабатывает оставленную мною базу. Понимаю, что шансов подбить эту плоскую черепаху мало - снаряд скорее всего скользнет рикошетом по гладкому боку. Перевожу прицел ниже, и большой палец левой руки вдавливает верхнюю гашетку на джойстике. Снаряд врезается в землю под вражеской машиной, которую подбрасывает взрывной волной и заваливает на бок. Тут же правым джойстиком выпускаю второй НУРС в днище танка. Враг повержен.

       Не могу понять, куда делась третья машина. Не дает сосредоточиться сильная жара - вражеские пехотинцы обстреливают меня из энергетических пушек, и слабая броня оторванной от базы машины не справляется. Приходится отвлечься от поиска пропавшего танка и начать расстреливать пехотинцев.

       Вынырнувшую из-за склона оврага вражескую машину замечаю за долю секунды до того, как меня разрывает от попадания сразу нескольких кумулятивных снарядов.

       - Гейм овер, - сообщает равнодушный женский голос, и я облегченно вздыхаю, осознав, что это всего лишь финал игры.

       - Ты их почти уделал, Олег! - слышу восхищенный возглас Тома.

       Ребята наблюдали за действием на экране монитора. Мы только вчера приобрели кристалл с новой игрой, и пока никому не удавалось уничтожить больше одной машины противника.

       - А орал так, будто с тебя живого сдирают кожу, - сообщает Эрик, принимая у меня шлем и забираясь в раму.

       Найк тоже хотел что-то сказать, но тут просигналил его ком. Взглянув на него, парень удивленно поднял брови.

       - Привет, Найк. Как поживаешь? - донесся из кома голос, который я немедленно узнал - трудно не узнать жующий говор Адиля Орчинского.

       Интересно, что ему понадобилось? Опять необходимо подержать кого-нибудь за уши?

       - Привет, Адиль, - настороженно ответил Найк. - Чего это ты о нас вспомнил? Только не говори, что скучаешь.

       - Не, не скучаю, - простодушно ответил тот, - Хочу помочь кое-кому из вас.

       - Помочь? Кому? - еще выше задрал брови Найк.

       - Олегу.

       - Мне? - подойдя к другу, недоуменно смотрю через ком на жующую физиономию Адиля.

       - Привет, Олег, - расплывается тот в улыбке, - Ты все еще хочешь в армию?

 

Глава - 2. В начале пути

       Пассажирский шаттл пристыковался к орбитальной станции, и нас вывели в огромный куполообразный зал ожидания. Невероятное количество народа сновало взад-вперед. В основном преобладали гражданские пассажиры, от яркого разноцветия одежды которых рябило в глазах. Выделялись строгие мундиры представителей космофлота, как гражданские синие, так и военные черные.

       Длинные ряды кресел хоть и были заполнены всего наполовину, однако протиснуться к свободным местам не представлялось возможным. Сопровождающий офицер строго-настрого наказал не расходиться и ушел оформлять документы.

       Мое внимание привлекла группа парней в серой форме звездной пехоты. С восхищением глядя на новенькую форму и залихватски заломленные на затылок береты, думал о том, что настанет тот час, когда, пройдя огонь и воду, повоевав на десятке разных планет, я тоже буду взирать на окружающий мир с такой же гордой уверенностью.

       Эх, жаль, что не получилось отправиться на службу вместе с друзьями. Оглядывая новобранцев, с которыми предстояло лететь к месту службы, думал о том, какие отношения с ними сложатся и надежными ли они окажутся товарищами, если и дальше придется служить вместе? Как было бы замечательно, будь сейчас рядом Найк.

       Когда Адиль сделал мне предложение пройти вместо него службу, да еще и посулил в оплату целую тысячу кредитов, я сперва воспринял это как шутку и так же шутя попросил его определить в армию и моих друзей. Тот легко согласился, лишь предупредил, что им за это платить не станет.

       Далее была встреча с Мартой Орчинской и каким-то высокопоставленным армейским чином. Я подписал соглашение, из которого следовало, что мне выплачивается сумма в тысячу кредитов за некую услугу, которую я должен оказать Адилю Орчинскому. В месте обозначения услуги была оставлена пара пустых строчек. Я понимал щекотливость сделки и потому нисколько не смутился подобным составлением документа. Ко всему прочему мне вменялась обязанность сохранять в строжайшей тайне суть и условия договора.

       Тут-то и выяснилось, что именно из-за условий договора товарищи не могут служить вместе со мной. Офицер вообще отказался было что-либо предпринимать по поводу моих друзей. Но Адиль сперва просто разнылся, а потом закатил настоящую истерику, крича, что он дал слово, а его слово нерушимо и все такое. Супруга сенатора что-то пошептала на ухо военному и тот, поинтересовавшись количеством персон, желающих отправиться на службу, заверил, что они непременно на нее попадут, если подойдут по возрасту и состоянию здоровья.

       Отдельно офицер объяснил, что под именем Адиля я буду проходить лишь на местном мобилизационном пункте, далее, во избежание ненужных эксцессов, документы должны подмениться, и на место службы прибуду уже под своим собственным именем. Что будет делать весь положенный срок службы сенаторский отпрыск, не объяснили, да оно мне и не надо было.

       Друзья отнеслись к новости с недоверием, но когда через пару дней им на комы пришли предписания явиться на мобилизационный пункт, были вне себя от радости. Найк даже связался с Адилем и искренне его поблагодарил, поинтересовавшись, нет ли у того каких-нибудь обидчиков, коих стоит наказать?

       Единственное недоумение у моих друзей вызвал тот факт, что я не могу служить вместе с ними. Истины открыть я им не мог и наплел что-то про специальный легион для тех, кто не является гражданином Конфедерации.

       Наконец настал день, когда товарищи проводили меня к воротам мобилизационного пункта. Им предстояло отправиться на службу через несколько дней, и сейчас они напутствовали меня, желая удачи и давая различные советы, основанные на услышанных историях о военной службе.

       В течение всей моей сознательной жизни ни разу не приходилось расставаться с дорогими мне людьми. Потому сейчас чувствую себя крайне неуютно. Напомнив, чтобы не забыли отдать игровой симулятор в детский приют русской резервации, обнимаю каждого и, скрывая навернувшиеся на глаза слезы, поспешно удаляюсь за ворота.

       - Эй! Новобранец, очнись! - кричит мне в ухо широкоплечий сержант, появившийся вместе с сопровождавшим нас офицером, - Я понимаю, что в мыслях ты все еще находишься в постели какой-нибудь Сьюзи, но, осмелюсь напомнить, согласно подписанному тобой контракту, твое тело на ближайшие полгода является собственностью Вооруженных Сил Звездной Конфедерации, а потому должно привыкнуть действовать не по прихоти нервной системы, управляемой дебильными мыслями, приходящими в твой недоразвитый мозг, а по командам. Уяснил, новобранец?

       От растерянности я долго не мог сообразить, как правильно ответить. Но тут вперед выступил высокий парень в строгом черном костюме. Стягивающая ворот белоснежной рубашки ярко-красная бабочка, тонкие усики на холеном лице, массивный перстень с большим красным камнем - все это с самого начала выделяло его из общей толпы.Рядом с ним держались два новобранца, и, судя по их подхалимскому поведению, лидером в их троице был высокий. Надменно усмехнувшись, холеный заявил:

       - Он из лимиты, господин сержант. Так что с дебильными мыслями вы погорячились. У лимиты мысли, как и сам мозг, отсутствуют по определению.

       - Ваше имя, новобранец? - повернулся к остряку сержант.

       - Сол Уиллис, - гордо задрал подбородок тот.

       - Отвечать следует: "Новобранец Уиллис, сэр". Запомните это все! - рявкнул сержант, обводя взглядом подопечных.

       - Извините, господин сержант, - вновь встрял высокий, - Я Уиллис, а не Уиллисер.

       Сержант непонимающе поднял брови, соображая, о чем говорит новобранец. Смысл до него дошел только после того, как послышались подхалимские смешки, товарищей остряка. Судя по наливающемуся красным цветом лицу вояки, внутри него закипает нечто весьма взрывоопасное, и это понимает даже надменный Уиллис, ибо его лицо, напротив, становится мертвенно бледным. Подхалимы отступают назад, делая вид, что заняты собственными мыслями и совершенно не в курсе рядом происходящего.

       - Ладно, сержант, - вмешивается офицер, - Кристаллы с личными делами я тебе передал. Погрузка в транспорт уже началась, так что веди новобранцев на борт и уже там занимайся их воспитанием. А меня ждут более важные дела. У этих парней остались на планете подруги, желающие, чтобы кто-то их утешил. И кто это будет, если не я?

       Хохотнув, офицер, наконец-таки представив нам сержанта Коффа, как нового сопровождающего, развернулся и бодро зашагал прочь.

       Сержант зло прищурился ему вслед и прошипел сквозь зубы:

       - Слизь крысомаки...

       - Господин сержант, - возмущенно заявил Уиллис, осматривая помещение, в котором нам предстояло провести двое суток полета, - В таких условиях можно перевозить только скотину или лимиту, но не людей.

       - Вы ошибаетесь, новобранец, - зловеще улыбнулся Кофф. Вероятно, он принял по поводу наглеца какое-то решение и теперь предвкушал будущее удовольствие от претворения этого решения в жизнь. - Скотину перевозят в более комфортных условиях.

       - Я не собираюсь двое суток мучаться на этих скамейках, - продолжил возмущаться новобранец, однако в его голосе уже не слышалось прежней уверенности.

       - Да? - изобразил удивление сержант, - Ну что ж, персонально для вас, новобранец Уиллис, у меня есть отдельное комфортное место. Кстати, если вы пожелаете разделить его с вашими друзьями, я не буду возражать.

       После этих слов друзья Уиллиса поспешили отступить в сторону.

       - Я не понимаю вас, господин сержант, - совсем растерянно произнес тот.

       - Следуйте за мной, новобранец.

       Они прошли в дальний конец помещения и скрылись за переборкой. Сколько будущие солдаты не прислушивались, но из-за плотно прикрытой двери не донеслось ни звука. Вернулся сержант один, и на его лице читалось явное удовлетворение.

       - Что столпились, как стая безмозглых ягуантов? - рявкнул он на нас, - Сели на скамьи... Эй, куда? У стены. У стены, говорю, сели, чтобы все были на виду.

       Пока мы, толкаясь, занимали места на расположенной вдоль стены узкой скамье, которая, скорее всего, предназначалась для крепления каких-то грузов, чем для человеческих задниц, сержант прохаживался взад-вперед, заложив руки за спину, а когда последний призывник уселся, примостив на коленях пухлый пакет, он остановился и еще раз окинул нас оценивающим взглядом.

       - Вот в таких позах вы проведете следующие двое суток. Двое суток отделяет вас от той задницы, в которую вы стремились сунуть головы, подписывая контракт. За это время вы должны сожрать домашние булочки, которые заботливые мамки напекли вам на полгода вперед. Если среди вас есть обделенные мамкиным вниманием, то эти картонные коробки под лавкой, вызвавшие ваше любопытство, есть не что иное, как армейский паек, - переждав, пока каждый из нас, раздвинув ноги и склонив голову, взглянул на находящийся под лавкой сухпай, сержант продолжил: - Так же за эти двое суток вы должны выспаться на полгода вперед, ибо в следующий раз спокойно поспать сможете только по окончании учебного периода, когда будете возвращаться домой, или, если за это время ваш мозг окончательно атрофируется, и вы заключите дальнейший контракт, во время следования к новому месту службы.

       Сержант минуту помолчал, собираясь с мыслями, и когда продолжил, его губы расплылись в злорадной улыбке:

       - Ложиться, вставать и ходить - запрещено. А потому, уже через час ваши задницы онемеют, а спустя часа три-четыре будут болеть так, что в вас не будут лезть ни мамкины булочки, ни сон. Вы будете переваливаться с одной ягодицы на другую, но это не поможет и лишь усугубит положение. Вы будете напрягать ноги, чтобы облегчить нагрузку на пятую точку, но от этого только устанут ноги. Самым непреодолимым желанием будет встать и пройтись. Но встать можно будет лишь для того, чтобы посетить гальюн, - сержант кивнул в сторону переборки, куда отвел зарвавшегося Уиллиса, - А так как стоять запрещено, вы будете стараться запомнить, кто за кем занял очередь, и дико ненавидеть каждого, кто, по вашему мнению, излишне долго задерживается в сортире.

       Да, кстати, разочарую тех, кто захочет уединиться там с голограммой своей милашки. При этом вам волей-неволей придется терпеть присутствие рядового Уиллиса, пожелавшего на время перелета занять отдельные апартаменты. Отдельных апартаментов для каждого новобранца на грузовом военном транспорте не предусмотрено, потому помните - при каждом посещении гальюна придется тревожить вашего товарища, который расположился на единственном стульчаке.

       Так вот, продолжу о ваших задницах. В конце концов, онемеют не только задницы, но и ноги. И каждый раз, когда, дождавшись своей очереди, вы начнете вставать, то встать сможете только на четвереньки. После чего кровь начнет проникать в онемевшие части тела, и вы почувствуете, как вас пронзает миллионами острых зудящих заноз. И единственной мыслью в ваших головах будет мысль о том, как бы скорее добраться до места службы и покинуть этот чертов транспорт.

       - Но мы и так стремимся на службу, - не выдерживаю я непонятных угроз сержанта.

       - Да-а? - изображает тот удивление, - Вы стремитесь служить в армии?

       - Зачем же тогда мы заключили контракты? - не понимаю его сарказма.

       - Имя, новобранец?

       - Новиков Олег, - отвечаю и тут же, встав, поправляюсь: - Новобранец Новиков, сэр.

       - Я расскажу тебе, новобранец Новикофф, зачем все вы, - переиначил окончание моей фамилии Кофф и обвел указательным пальцем притихших новобранцев, - подписали контракты с Вооруженными Силами Конфедерации. Всего лишь для того, чтобы через полгода получить статус "полного гражданина", дающий право на многие льготы. И ни один из вас не подпишет следующий контракт после окончания полугодового учебного периода. Или я не прав?

       Он в очередной раз обвел взглядом новобранцев, и я увидел, как каждый из них опустил глаза, молча соглашаясь с сержантом.

       - Вы неправы, сэр! - почти выкрикиваю я, и отвечаю на изумленный взгляд сержанта: - Я, так же, как и мои друзья, подписал контракт потому, что хочу служить в армии. И после окончания учебного периода, если мне позволят, собираюсь подписать следующий.

       Кофф некоторое время молча взирал на меня и, наконец, произнес:

       - Значит, и ты, и твои друзья полные отморозки, - он перевел взгляд на сидящих, - Кого из этих ягуантов ты называешь друзьями, новобранец?

       - Моих друзей здесь нет, сэр. Им предписано явиться на мобилизационный пункт через неделю.

       - Да? Похоже ты, новобранец, не просто отморозок, а уникальный отморозок. Те, кого ты называешь друзьями, попросту развели тебя, и теперь полгода будут развлекаться с твоей милашкой.

       Поняв, что доказывать что-либо этому армейскому дуболому бесполезно, я промолчал.

       - Извините, сэр, - поднялся со своего места тот розовощекий пухлячок с большой сумкой, что уселся последним, - Новобранец Фолк, сэр. Разрешите задать вопрос, сэр?

       - Спрашивайте, новобранец, - позволил Кофф, после некоторого раздумья.

       - Извините, сэр, - повторился пухлячок, - А с какой целью вы пошли служить в армию?

       Вопроса личного характера от новобранца сержант не ожидал, и было видно, что он борется между желанием наказать наглеца, или ответить. Однако единственный используемый в качестве карцера гальюн был занят, и возможно поэтому Кофф решил ответить.

       - В отличие от вас, новобранец Фолк, я родился и вырос не в центре Конфедерации на одной из самых продвинутых планет, а в такой заднице, которая не имеет даже названия, а лишь регистрационный номер. Армия для меня была единственным шансом вырваться оттуда и посмотреть мир. И я благодарен Вооруженным Силам и Космофлоту за предоставление мне такой возможности. И каждый из вас, - снова Кофф обвел всех пальцем, - отнимает шанс у таких парней, как я...

       Я хотел было возразить, что задница бывает и на центральных планетах, ибо как еще можно назвать русскую резервацию, в которой я вырос, но снова сдержался, продолжая молча стоять и слушать обиженного судьбой сержанта.

       Двое суток полета прошли вовсе не так страшно, как предвещал сопровождающий. Ноги конечно же затекали, и ягодицы немели, но так как сержант почти все время спал, забравшись на расположенные у противоположного края штабеля зеленых ящиков, то мы имели возможность не только вставать, но и прохаживаться, разминая затекшие конечности.

       Судя по сумкам с домашней снедью, остальные новобранцы были из благополучных семей. Да и какие еще семьи могут проживать в престижных районах?

       Со мной никто не общался и, естественно, не делился припасами. Но я вполне был доволен армейским пайком из коробок под сиденьями. Особенно порадовали кубики горького шоколада.

       Некое неудобство доставляло посещение гальюна. Мало того, что само помещение было узким, чуть более полуметра шириной, так там еще находился прикованный невесть откуда взявшимися у сержанта пластиковыми наручниками к как специально выступающем из переборки колену дюймовой трубы, Сол Уильямс. Если в самом начале своего заключения он продолжал держаться надменно, презрительно отворачиваясь от посетителей, и даже что-то опять высказал мне про лимиту, то к концу первых суток вошедшие в гальюн все чаще заставали его устало сидящем на стульчаке.

       Отношение к Уиллису у новобранцев тоже кардинально изменилось. Теперь они говорили о нем с таким же презрением, с каким он высказывался обо мне.

       Когда я посетил гальюн во второй раз, парень дремал на стульчаке, низко склонив голову. После моего толчка, он, не поднимая головы, встал и отвернулся к стене. Однако я успел заметить внушительный лиловый фингал под его левым глазом.

       М-да... Не хотел бы я служить с этой стаей шакалов. Еще несколько часов назад они признавали в этом парне лидера, а стоило только ему попасть в трудное положение, как бывшие товарищи не только не поддержали морально, но и вычеркнули из своей стаи.

       Нельзя даже помыслить о том, чтобы так поступили со своим товарищем ребята из резервации или рабочего квартала.

       - Сол, - обращаюсь к потерявшему былую надменность парню.

       Тот бросает на меня быстрый взгляд и тут же отворачивается, пряча синяк.

       - Чего тебе?

       - С чего ты взял, что я из лимиты? - задаю вопрос не просто из любопытства. Ведь на мобилизационном пункте я проходил под именем Адиля Орчинского. Да и откуда вообще этот длинный мог знать о моем настоящем социальном статусе?

       - А кто же ты еще, если работаешь в упаковочном цехе на комбинате моего отца? Я видел там тебя несколько раз, - проясняет вопрос парень, и я вспоминаю, что фамилия владельца комбината действительно Уиллис.

       - Тебе пожрать чего-нибудь принести?

       - Пошел ты!

       - Как хочешь, пожимаю плечами и, открывая дверь, сообщаю: - Ты ошибся. Я не из лимиты, я из русской резервации.

       Отоспавшись за двое суток, сержант пришел в благодушное настроение и больше не изображал из себя ни строгого командира, ни обиженного на весь белый свет выходца из забытых богами окраинных миров. Он даже не обращал внимания на то, что новобранцы спокойно прохаживались и пересаживались с места на место, а за пару часов до прибытия в порт выпустил из гальюна Уиллиса. Тот, зло зыркнув на бывших своих приятелей, старательно отводящих глаза в сторону, сел с краю, рядом со мной. Его одежда пропиталась запахами общественного туалета, и в другой раз я бы презрительно отодвинулся от человека, источающего подобное амбре, но, несмотря на его недавнее ко мне презрение, в душе все же сочувствовал парню.

       Потребовав общего внимания, сержант встал перед нами и с отеческими нотками в голосе начал объяснять про то, что нам и дальше предстоит служить под его началом. Однако в начале мы пройдем через комплекс обязательных процедур, во время которых будут изъяты все наши личные вещи и выдано казенное обмундирование и стандартные средства личной гигиены.

       - Поэтому сейчас ты, новобранец, - Кофф ткнул пальцем в розовощекого пухлячка.

       - Новобранец Фолк, - подскочил тот.

       - Сейчас ты, новобранец Фолк, соберешь под опись у своих товарищей все более-менее ценное имущество и сдашь мне вместе со списком. Впоследствии вы можете получить свои вещи обратно, а можете оставить у меня на хранение до окончания учебного периода. Всем все понятно?

       - Извините, сэр, - обратился к сержанту Фолк, а что относится к ценным вещам?

       - Повторяю еще раз, новобранец, - у вас безвозвратно изымут абсолютно все вещи, ибо не положено. Абсолютно все, уяснил? Поэтому, если у тебя, новобранец Фолк есть какие-то вещи, которые ты считаешь ценными лично для себя и не желаешь с ними расставаться, то я, помня доброту того сержанта, которого встретил будучи таким же зеленым новобранцем, готов пойти на незначительное нарушение устава и помочь тебе, новобранец, сохранить дорогие твоему сердцу предметы, которые во время армейских лишений смогут согреть твою солдатскую душу воспоминаниями о родной планете и родных людях. Надеюсь, я понятно объяснил?

       - Понятнее некуда, сэр!

       - Ну а если всем понятно, то сдавайте цепочки, браслеты, кольца, карманные галопроекторы и симуляторы, и прочее барахло. И, дабы избежать ненужной путаницы, следите за тем, чтобы новобранец Фолк все правильно записывал. Так, куда подскочили? Сидеть на месте! Новобранец Фолк сам подойдет к каждому. Приступайте, Фолк.

       Практически каждый новобранец что-то сдал Фолку. Ценных вещей набралось две коробки из-под сухпая.

       Когда очередь дошла до меня, я лишь развел руками. Цепочек и колец у меня отродясь не было, а на модели карманных комов и галопроекторов, которые я мог себе позволить, вряд ли бы кто польстился. Да и все мое более менее ценное имущество друзья должны отправить в приют вместе с игровым симулятором.

       Хмыкнув, Фолк передвинулся к Уиллису. Тот снял с пальца массивный перстень, задумчиво покрутил его, после чего достал из кармана еще что-то, встал и направился с этим добром в сторону гальюна.

       - Не понял, - произнес сержант, когда оттуда послышалось урчание утилизатора, а Уиллис вышел обратно с удовлетворенным выражением на лице.

 

Глава - 3. Знакомство с реалиями солдатского быта

       По прибытии на пересыльную базу сержант Кофф сдал кристаллы с данными на нашу команду грузному седому офицеру и отбыл в неизвестном направлении. Возможно, отправился за следующей партией новобранцев. Во всяком случае, я больше с ним никогда не встречался. Подозреваю, что и остальные тоже больше никогда не встречались ни с сержантом Коффом, ни со сданными ему на хранение ценными вещами.

       Пересыльная база представляла собой исполинскую станцию, находящуюся на орбите газового гиганта - седьмой планеты желтого карлика с длинным незапоминающимся номером в качестве названия. Сюда свозили для распределения по частям, как новобранцев, так и солдат, прошедших учебные центры.

       Офицер сопроводил нас в помещение, где уже находилось более сотни таких же новобранцев. Смешавшись с остальными, мы заняли свободные пластиковые сиденья, закрепленные рядами на протянутых от стены к стене металлических трубах. Перед нами за несколькими столами сидели офицеры, изучающие что-то с обычных мониторов, вероятно данные на собравшихся новобранцев.

       Я принялся изучать надписи, выцарапанные на спинке пластикового сиденья передо мной. Здесь были чьи-то имена, названия неизвестных мне миров и призывы послать всех куда угодно. Возникло желание нацарапать что-нибудь самому - вдруг через неделю на этом месте будет сидеть кто-нибудь из моих друзей? Вот был бы для него сюрприз. Однако ничего подходяще острого с собой не оказалось, а обращаться к дремлющим соседям не хотелось.

       Под негромкий монотонный гул голосов собравшихся я и сам начал клевать носом.

       - Новобранец Миока! - раздался вдруг громкий голос, усиленный объемным микрофоном.

       Недалеко от меня поднялся невысокий чернявый парень и, сбитый с толку объемным звучанием, начал озираться по сторонам.

       - Чего крутишь головой? Выходи за предписанием! - снова прозвучало отовсюду, и один из сидевших за столами офицеров поднял руку, привлекая внимание новобранца.

       Следом начали вызывать и других. Ребят собирали группами по двадцать-тридцать человек и уводили в сопровождении вызывавшего их офицера.

       - Новобранец Новиков! - раздалось, когда помещение опустело более чем наполовину.

       Я присоединился к группе, собравшейся у стола, за которым сидел крепыш лет сорока, одетый в серый камуфляж без знаков различия.

       - Новобранец Уиллис! - прокричал офицер в микрофон после того, как окинул меня оценивающим взглядом.

       Сол прошел к столу со своим обычным высокомерным выражением на лице, будто и не было двух суток заключения в гальюне. Собственно кроме меня в новой команде не было свидетелей его позора. А ко мне он изначально относился с высокомерным презрением. Ну да, если нам и дальше предстоит служить вместе, то жизнь, как говорится, рассудит, кто какого отношения достоин.

       - Судя по этим данным, - кивнул на монитор крепыш, когда вызвал последнего новобранца, - все вы имеете отношение к робототехнике. Это верно?

       - Да. Верно, - ответил нестройный хор голосов.

       - Почему молчишь, новобранец? - уставился на меня пронизывающим взглядом глубоко посаженных глаз офицер.

       - Я работал на заводе промышленных роботов...

       - Это и требуется, - перебивает он, не дав уточнить, что работал я всего лишь упаковщиком.

       С новым сопровождающим наша команда грузится на внутрисистемный транспорт. Сутки полета к нужной планете проходят в относительно комфортных условиях. Кресла в салоне хоть и из жесткого пластика, но все же в них можно расслабиться, откинувшись на спинку. В туалете три отдельных кабинки, и три УФ стерилизатора для рук.

       Прибыв в местный космопорт, мы сразу же пересели в шаттл. В этом корабле, в отличие от того, в котором нас везли из мобилизационного пункта, иллюминаторы не были задраены, и я впервые в жизни увидел открытый космос. Однако полюбоваться бездонной чернотой, усеянной мириадами звезд, не получилось, ибо шаттл, отстыковавшись, развернулся так, что доступный мне иллюминатор заслонила планета, к которой мы направлялись.

       После выгрузки на планете, нас, не дав осмотреться, погнали к огромному геликоптеру. До сих пор машины, летающие не с помощью антигравитационных двигателей, я видел только на экранах мониторов или на галопроекциях. Другие новобранцы, похоже, тоже видели такого монстра впервые, ибо, так же как и я, втянули головы в плечи, когда огромные лопасти с оглушительным грохотом начали рассекать воздух над нашими головами.

       В чреве геликоптера не было иллюминаторов, и создавалось такое впечатление, будто какой-то великан небрежно тащит нас в грохочущей металлической коробке.

       Наконец прибыли на место. Оглушенные мы вышли из ужасной машины на бетонный плац, и монстр, сразу поднявшись в небо, скрылся за высокими, поросшими лесом холмами, называемыми, как я узнал позже, сопками.

       Я стоял и во все глаза смотрел на раскинувшееся передо мной море леса. Проведя всю жизнь в промышленном центре, видел деревья только во время редких посещений элитных кварталов. Здесь же, куда не брось взгляд, простирались бескрайние заросли, покрывающие склоны и вершины сопок.

       От созерцания зеленых просторов оторвал властный окрик сержанта. Нас построили в колонну по три и повели мимо двух трехэтажных зданий, стоящих вдоль плаца. Это были казармы, в которых нам предстояло провести ближайшие полгода. За ними располагалось несколько одноэтажных построек. У крыльца одного из них мы и остановились.

       - По трое подходим и садимся! - сопровождающий указал на три табуретки у поребрика.

       Возле табуреток стояло по солдату. Лица у этих солдат были скучающе-равнодушные, в руках они держали жужжащие предметы, оказавшиеся примитивными машинками для стрижки.

       Не прошло и получаса, как мы лишились своих шевелюр и, находясь в некой прострации, трогали и приглаживали ладошками головы, непривычно ощущая короткий щетинистый ежик волос.

       - Снимаем все свое блохастое тряпье, сбрасываем в одну кучу и бегом в баню! - скомандовал сержант, указывая на двери помещения. Видя нашу нерешительность, он отцепил от пояса гибкую резиновую дубинку и, крутанув ее в руке так, что послышался свист рассекаемого воздуха, - Двигайтесь быстрее, сонные ягуанты, пока не отведали сержантского стимула!

       Внушение подействовало, и мы быстро разделись и, ежась от прохладного ветерка, один за одним просочились в двери бани. Пройдя через первое помещение с вешалками и деревянными скамейками, оказались в помывочной. Здесь стояли ряды лавок из белого камня. На лавках лежали перевернутые вверх дном металлические тазики, а из стен торчали бронзовые краны.

       В дальнем конце помывочной распахнулась дверь, и из нее в клубах пара выскочили два голых человека. Кожа у обоих была красной, будто обваренной кипятком, однако лица просто лучились блаженством.

       - Ух, хорошо попарились, -произнес один, держащий в руках пучок веток с зеленой листвой, и, увидев столпившихся в нерешительности новобранцев, обрадовано крикнул: - О! Свежее мясо прибыло! А ну, расступись, ягуанты сопливые!

       Хлесткими ударами гибких веток он заставил нас освободить дорогу.

       Как только эти двое вышли, вошел сержант, сопровождавший нас от плаца. Без одежды он выглядел менее внушительно, и лично я узнал его лишь по рыжему ежику волос на голове.

       Подойдя к каменной лавке, сержант взял коричневый брусок, лежавший на тазике и, продемонстрировав его нам, произнес:

       - Это солдатское мыло. Солдату оно заменяет ионный душ и УФ стерилизатор, - далее он взял пористую тряпку, - Это мочалка. Теперь смотрите и запоминайте, как все это работает. Берем тазик, наполняем из этого крана горячую воду, разбавляем холодной из этого...

       Когда мы чистые, но ошарашенные таким варварским способом помывки, вышли в первое помещение, то увидели разложенную на лавках форму, поверх которой лежали пластиковые таблички с именем и размерами одежды каждого призывника. Тут же стояли и высокие ботинки.

       Облачаясь в новую форму, мы продолжали обсуждать мытье в бане.

       - Не переживайте, новобранцы, - неожиданно раздался голос сержанта. Оказывается, он тоже одевался среди нас, - В ближайшие полгода в эту баню вы больше не попадете.

       - В эту? - переспросил Уиллис, с подозрением прищурив глаза, - В какую же попадем? Или будем мыться из луж?

       - Ты практически угадал, новобранец, - сержант щелкнул застежками на ботинках и притопнул сперва одной, потом второй ногой, проверяя, ладно ли сидит обувь, - Вы попали служить в звездную пехоту. А это значит, что в отличие от матросов Космофлота, ваша служба будет проходить в джунглях, горах, пустынях и болотах. Потому, наряду с освоением военной техники, вас будут учить оставаться людьми при отсутствии благ цивилизации.

       - А кушать нам сегодня дадут? - поинтересовался выделяющийся среди всех самым высоким ростом призывник.

       - А вот это будет зависеть от вашей расторопности. Если вас успеют распределить по ротам до обеда, то, соответственно, пообедаете. Если нет, то придется терпеть до ужина, пояснил сержант и, направляясь к дверям, добавил: - Так что быстрей осваивайте застежки на ботинках и выходите на улицу строиться.

       - После такой помывки на обед нам должны подать сырое мясо, - зловеще предрек Уиллис.

       Далее нас отвели к зданию, над которым развевался флаг Конфедерации. Синяя табличка у высоких двухстворчатых дверей гласила, что здесь находится штаб части.

       Вскоре на крыльцо вышел офицер и, глядя в планшет, начал выкрикивать фамилии. Назвав несколько человек, он передавал документы одному из ожидающих здесь же сержантов, и тот уводил новобранцев.

       Дошла очередь и до меня. Вместе со мной были вызваны Сол Уиллис и тот длинный парень, которому не терпелось покушать.

       - Подождешь меня у казармы, - бросил сержанту, которому офицер отдал наши документы здоровенный светловолосый парень, ожидающий своей очереди за пополнением.

       Ждать пришлось недолго. Через несколько минут он подошел и, приказав своим новобранцам ждать его в расположении на первом этаже, неожиданно обратился ко мне на русском языке:

       - Ты, судя по имени, русский?

       - Русский, - киваю в ответ.

       - Скажешь Тору, чтобы вечером прислал этого новобранца ко мне, - бросил здоровяк сопровождающему нас сержанту и, не дожидаясь ответа, скрылся в дверях казармы.

       Мы проследовали ко второму подъезду и поднялись в расположение на втором этаже.

       Тор - медведеподобный брюнет, мастер-сержант пятой роты - скептически осмотрел нас и, выглянув из каптерки, крикнул:

       - Юрай!

       Через некоторое время в помещение неспешно вошел капрал, среднего роста, со скуластым лицом и слегка раскосыми глазами. Окинув нас не менее скептическим взглядом, поинтересовался у мастер-сержанта:

       - Мои, что ли?

       Тот лишь кивнул и махнул рукой, мол, можете все проваливать.

       - Бужа сказал, чтобы ты вот этого вечером прислал к нему, - вспомнил вдруг приведший нас сержант и указал на меня.

       - Не понял? - оторвал взгляд от планшета Тор и вопросительно уставился на меня.

       Я в ответ только пожал плечами.

       Громила перевел взгляд на сержанта. Тот сперва тоже пожал плечами, но потом предположил:

       - Вроде, этот новобранец тоже русский.

       - Русский? - и опять громила уставился на меня.

       - Так точно, сэр, русский.

       - Два русских в одном полку - это к суровой зиме, - сообщил мастер-сержант и, переведя взгляд на Юрайя, поинтересовался: - Или к дождливому лету?

       - Не знаю, - пожал плечами тот, - Я в русских не разбираюсь.

       - Да? Ну теперь в твоем отделении будет экземпляр для изучения. Только сильно с изучением не переусердствуй, а то Бужа ноги за соотечественника повыдергивает, и ты без своих кроссов помрешь со скуки. И, кстати, веди взвод на обед.

       Через пять минут мы, присоединившись к прибывшим ранее новобранцам, под командой капрала Юрайя отправились в столовую.

       Вопреки предположению Сола, сырого мяса на столах не было. Но, лучше бы было сырое мясо...

       - Команды садиться не было! - гаркнул Юрай, когда новобранцы начали рассаживаться на длинных лавках.

       Поднявшись, мы с подозрением присматривались и принюхивались к солдатской пище.

       Каждый стол был сервирован пластиковой посудой на десять человек - глубокие миски, ложки и кружки. Посередине стояли две большие пластиковые кастрюли, в одной из которых плавали какие-то непонятные кусочки, в другой находилось нечто белое. Рядом стояла миска, наполненная жирной жижей, из которой торчали неаппетитные клочки волос. Особый интерес вызвала закрытая кастрюля с носиком, которая, как выяснилось впоследствие, называлась чайником. В тот первый раз этот чайник, презрительно задравший свой изогнутый нос, выглядел как-то зловеще. Тогда же впервые я увидел солдатский сахар - десять белых кубиков в маленькой чашке. Привычно здесь выглядели только ломтики хлеба, разложенные по два кусочка.

       - Ты, - капрал ткнул пальцем в длинного.

       - Новобранец Логрэй, сэр! - вытянулся тот.

       - Приступить к раздаче пищи! Чего вылупился? Бери разводягу - вот этот ковшик - и раскладывай первое блюдо по мискам, - Юрай кивнул на кастрюлю с непонятной коричневой бурдой, после чего ткнул пальцем в волосатую миску, - Мясо каждый берет сам по одному куску.

       - Ого, - пробормотал Логрэй, - разливая варево, - это же натуральные продукты.

       - С чего ты взял? - недоверчиво смотрю на исходящие паром полупрозрачные кусочки зеленых и желтовато-серых оттенков, плавающие в мутной жиже, которую тот налил в стоящую передо мной миску.

       - Я с Литы, - слышу в ответ.

       - Сесть! Приступить к приему пищи! - командует капрал, продолжая неспешно прохаживаться вдоль трех занятых нами столов.

       Сев, с прежним подозрением помешиваю ложкой горячее варево. Решившись, набираю одной жижи и, подув, втягиваю в рот. Вкус соленовато-кислый. Подцепляю желтоватый комочек - по вкусу напоминает картофельное пюре.

       В это время длинный новобранец тянется к миске с так называемым мясом и, ухватив двумя пальцами за пучок волос, достает один кусочек. На волосах, словно отрубленная голова, висит нечто слизистое и полупрозрачное.

       - О, да это ж вареное сало, - сообщает парень с некоторым даже восторгом в голосе и, смачно обсосав, сгрызает это самое сало. Прилипшие к пальцам волосы обтирает о край миски и, прожевав, добавляет: - Просто свинью почему-то не опалили.

       Я непроизвольно передергиваю плечами и понимаю, что больше не смогу засунуть в глотку ни единого кусочка. Сидящий рядом с Логрэйем парень зеленеет лицом. Рядом со мной сдерживает рвотный позыв побледневший Уиллис.

       Однако половина новобранцев уплетали ужасные блюда с таким же невозмутимым видом, как и Логрэй. Справившись с первым, потянулись за вторым. Опустив ковшик в белое варево, длинный заявил:

       - А это гречка.

       - Что-то непохоже на гречку, - вытянув шею, заглянул в кастрюлю розовощекий крепыш.

       - Да то просто сверху червячки белые плавают. А гречка самая обычная.

       - Ого, сколько червей! Эй, чего ты мне одних червей навалил? Ты их хоть половником разгоняй.

       За соседним столом кого-то громко вырвало.

       - Закончить прием пищи! Встать! Выйти из столовой!

       Мы, кто с облегчением, а кто и с явным сожалением, потянулись к выходу.

       - Разрешите обратиться, господин капрал? - подошел Сол к Юрайю, когда тот вышел вслед за нами.

       - Обращайтесь, новобранец.

       - Неужели в армии нет нормальных синтезаторов пищи, что мы должны питаться таким дерьмом, сэр?

       - Вы с какой планеты, новобранец?

       - С Кинга, сэр.

       - Тогда все ясно. Дерьмо, новобранец, это то, чем вас кормят на ваших промышленных планетах. А здесь, - капрал указал на двери столовой, - как правильно отметил новобранец... э...

       - Новобранец Логрэй, сэр, - ответил на взгляд Юрайя длинный.

       - Здесь, как правильно отметил новобранец Логрэй, только натуральные продукты. Ну а если попадается что-то не первой свежести, так вашим же желудкам меньше работы. Но дело даже не в этом...

       Капрал прошелся перед нами, вероятно подбирая слова, и продолжил:

       - Вам предстоит служить в звездной пехоте. Пусть для большинства служба закончится уже через полгода, и вы вернетесь на свои планеты, так и не увидев ничего, кроме этих сопок, но все же... Но все же из вас здесь постараются сделать настоящих пехотинцев, способных выжить в любых условиях. И если кто-то из вас думает, что при десантировании в джунгли какой-нибудь богом забытой планеты вместе с вами будут сбрасывать синтезаторы пищи, то заранее посмейтесь над этой глупостью. С собой у пехотинца будет лишь паек на семь суток. И то, при условии, что первую неделю он проведет в своем БПРе. В дальнейшем может случиться так, что пехотинец должен будет сам обеспечить себя пропитанием, ловя, срывая и выкапывая все мало-мальски пригодное для пищи. И тогда небритое сало свиньи покажется изысканнейшим деликатесом.

       Капрал замолчал, и снова задал вопрос Уиллис:

       - Извините, сэр, стоит ли из сказанного сделать вывод, что нас все полгода будут кормить подобным? - Сол указал взглядом на дверь в столовую.

       Конечно же не стоит, новобранец, - скуластое лицо Юрайя расплылось в улыбке, и он кивнул на поросшие лесом сопки, - В лесу достаточно съедобных растений, много мышиных кладовых, да и зверья всякого хватает. А змеи тут и вообще на каждом шагу встречаются. Вы когда-нибудь ели мясо змеи, новобранец?

       - Я ел, - ответил за Уиллиса розовощекий крепыш и, сглотнув, добавил: - Вкусное.

       После столовой взвод вернулся в казарму, и вторая половина дня пролетела в непривычной суете.

       Многое из того, что в привычной жизни выполняется автоматами, здесь предстояло делать собственными руками.

       - Это для чего? - с удивлением достал из личной ячейки катушку серых ниток мой сосед по койкам, тот розовощекий крепыш Борк, который ел змей.

       - Объясняю, - подошел к нему командир второго отделения капрал Шевел и, взяв катушку, поднял ее над головой, - Новобранцы! Каждый из вас уже обнаружил в личной ячейке вот такой моток ниток и воткнутую в него металлическую иглу. Может, у кого-нибудь возникли предположения, каким образом используются эти предметы?

       Ответом было дружное молчание. Лично я честно пытался представить, что можно сделать с этими вещами, но в голове не возникло ни единой версии.

       - Объясняю, - снова повторил капрал и потряс в воздухе катушкой, - Нитки и иголка являются универсальным средством для сшивания чего угодно, начиная от порванного комбинезона, и заканчивая вашей нежной кожицей, распоротой клинком врага или клыком зверя.

       - Какого зверя? - недоуменно воззрился на капрала Логрэй.

       - Без разницы, новобранец, - ответил тот, - На способ накладывания швов этот момент не влияет. Различаться будет лишь способ предварительной обработки раны. Но этому вас будет обучать санинструктор. Я же в дальнейшем научу, как зашивать порванное обмундирование.

       - А не проще получить новое? - на этот раз поинтересовался Сол.

       - Проще, - согласился Шевел, - Но где вы его возьмете, оказавшись посреди дремучих джунглей на вражеской планете?

       - А если просто склеить? - последовал вопрос от Борка, продолжающего крутить в пальцах катушку с нитками.

       - Можно и склеить, - в очередной раз согласился капрал, - Тюбики с универсальным клеем так же лежат в ваших ячейках. Однако склеенный шов получается жестким, что не всегда удобно. К тому же, единожды вскрытый тюбик долго не хранится - клей быстро высыхает. Потому пользоваться им следует лишь в крайних случаях, когда нет времени на шитье.

       Следующим шокировавшим предметом оказалась механическая бритва на пружинном заводе, используемая вместо геля для удаления волос. Примерно такими же, только несколько более крупными, жужжащими штуками нас стригли перед баней.

       Единственным более-менее привычным предметом из личной ячейки оказалась зубная щетка. Ими еще пользовались и в цивилизованном мире. Хотя чаще предпочитали наносить силиконовую пасту или полоскать рот различными ароматизирующими жидкостями.

       После того, как капрал показал, как правильно заправлять койку, пояснив, что в дальнейшем мы займемся этим моментом более обстоятельно, нас отвели в комнату досуга, где заставили зубрить текст Присяги, которую предстояло принимать через сутки.

       На ужин было нечто, что представитель аграрной планеты новобранец Логрэй назвал прошлогодней картошкой и подгнившей тушеной капустой. Принюхавшись к подозрительному месиву, я решил не рисковать. Однако желудок требовательно проурчал, заставляя меня съесть хотя бы хлеб и выпить некий напиток, называемый киселем, которого каждому досталось по пол кружки.

       Сол последовал моему примеру - все-таки он не ел уже почти трое суток.

       - Дежурный, где сержант Бужин? - гаркнул Тор, зайдя вечером в расположение первой роты.

       - В канцелярии, сэр, - вытянулся капрал с повязкой дежурного на рукаве.

       Бужин сидел в компании других сержантов, что-то со смехом обсуждающих. Увидев вошедшего, поднялся и прошел на встречу. Они с Тором гулко ударили друг друга кулаками в грудь, после чего обменялись крепким рукопожатием.

       - Просил привести русского? - спросил мастер-сержант.

       - Просил. Где он? Какие-то проблемы?

       - Никаких проблем. Просто хочу сразу прояснить один момент, - неожиданно набычился Тор.

       - Ну, давай, проясняй, - с интересом воззрился на гостя Сергей Бужин.

       - То, что этот новобранец русский - ничего не значит, понял?

       - Не понял. Что значит - ничего не значит?

       - Значит то, что ему не будет никаких поблажек. Твой авторитет не должен распространяться на него. И я не позволю тебе прессовать моих сержантов.

       Сергей некоторое время смотрел на товарища, вместе с которым два года назад прибыл в эту учебную часть на должности наставников, затем положил руку ему на плечо и, наконец, ответил:

       - Тор, братишка, передай своим сержантам, чтобы гоняли моего земляка по боевой и физической подготовке как никого другого.

       Мастер-сержант удивленно поднял брови, а Бужин продолжил:

       - Но если я узнаю, что кто-то позволит себе левые наезды и, тем более, притеснения из-за того, что он русский, то пусть заранее готовится к комиссованию после долгого пребывания в госпитале.

       Утром я подскочил от пронзительного свиста и, столкнувшись с кем-то, снова рухнул на койку. Кое-как разлепил глаза, увидел суетящихся новобранцев, усердно дующего в свисток капрала Юрайя и вспомнил, где нахожусь. Заодно вспомнил и вечерний инструктаж о форме одежды, в которой надлежало присутствовать на утренней зарядке, натянул штаны, сунул ноги в ботинки и побежал вслед за всеми из казармы. На лестнице влился в общий поток новобранцев из других расположений. Одинаково лысые и с голыми торсами все казались сошедшими с одного конвейера роботами.

       После довольно продолжительной суеты на улице капралы разбили нас повзводно. Самым нерасторопным досталось при этом резиновым стимулом.

       На спортивной площадке естественно сразу выделились те, кто ранее активно занимался спортом, наращивая с помощью стимуляторов мышечную массу. Все только ахали, как они лихо крутились на турнике, бегали на руках по брусьям, кидали тяжести. Но спортсмен он и есть спортсмен, выложился по-полной на тренировке, дальше в душ и отдыхать. Но это было в прежней жизни, а здесь, новобранец, армия. Здесь, как пообещал капрал Юрай, отдых будет только сниться, когда мы будем засыпать на бегу.

       После завтрака бегом на склад, получать лопаты, потом на стрельбище, косить лопатами траву... Да-да, именно косить траву, и именно лопатами. Сперва лопата отбивается молотком на металлической болванке, потом рубишь ею траву под корень - хык-хык-хык...

       Покосили травку, бегом на другой склад, хватаем ящики с боеприпасами и тащим на пункт боепитания для завтрашних показательных стрельб. Перетаскали.

       Время до обеда еще есть, и капрал решает познакомить нас с "сопкой любви".

       Крутая каменистая сопка, густо поросшая тонкими корявыми деревцами. Взводу ставится задача быть на вершине через пять минут в полном составе. Минут через пятнадцать доползают последние. Теперь через пять минут нужно собраться внизу. Если кто-то думает, что бежать вниз, лавируя между деревьев по крутому каменистому склону, легче чем подниматься, то он жестоко ошибается. Остается только удивляться, как никто не свернул себе шею.

       Наконец-то бежим в казарму. Значительная часть утренних героев-спортсменов тащатся позади. Впереди бегут розовощекие парни с аграрных планет, мирно беседуя о каких-то яровых, скотине, рыбалке и охоте.

       Юрай, усекший "разговорчики в строю", отдает приказ остановиться и "упор лежа принять!", и "р-ра-а-аз - дэва-а, р-ра-а-аз - дэва-а"...

       Кое-кому отжимания напоминают о сексе, и он начинает потихоньку рассказывать, как ублажал одну богатенькую тетушку, и как еле унес ноги, когда в неурочное время вернулся ее муж. Ближайшие слушатели настолько увлеклись рассказом, что пропустили команду "встать"... Обалдевший капрал некоторое время раскрыв рот наблюдал, как три придурка продолжают неистово отжиматься, при этом двое внимательно слушают третьего...

       Только выйдя из столовой, осознал, что съел все, не разбираясь, и, мягко выражаясь, не наелся.

       И снова вторая половина дня пролетела в непрерывной суете. Сразу после обеда взвод направился в санчасть, где капрал, со скучающим выражением на конопатом лице, сделал нам какие-то прививки, тыкая каждому в предплечье неким подобием степлера для сшивания упаковок.

       Почесывая зудящие от уколов предплечья, вернулись в казарму. Там капралы выдали новое парадное обмундирование, сразу пояснив, что после сегодняшней примерки, мы оденем его только на принятие Присяги, после чего оно будет спокойно пылиться в ячейках в течение полугода, до окончания учебного периода.

       Как только примерили и подогнали "парадку", сержанты построили всю роту на центральном проходе. Прозвучала команда "смирно", и из канцелярии вышли офицеры.

       После прибытия в часть нас опекали исключительно сержанты и капралы, и у меня даже из головы вылетело, что в армии присутствуют и более высокие чины. Теперь я впервые увидел капитана Отса - командира роты, и трех лейтенантов - командиров взводов.

       Капитан как-то лениво прошелся вдоль строя, а лейтенанты критически осмотрели каждый свой взвод. Нашим взводным оказался самый молодой на вид, щеголеватый блондин. Даже и не знаю, почему он показался мне щеголеватым - вроде бы на нем не было надето ничего лишнего. Однако все обмундирование взводного отличалось неестественной опрятностью, нигде не было ни единой лишней складочки, каждый замочек и каждая застежка блестели, как только что отчеканенные монеты... В общем, выглядел так, как и должен выглядеть новоявленный лейтенант, впервые готовившийся к встрече с подразделением, которым ему предстоит командовать. Он останавливался напротив каждого из нас и, высоко подняв подбородок, смотрел свысока, пытаясь показать, что способен видеть солдата насквозь, вместе со всеми его потаенными мыслями. А мы, не зная, что наш командир всего лишь вчерашний выпускник военного училища, не имеющий ни малейшего военного опыта, верили его суровому взгляду и тянулись, пытаясь показать свое усердие.

       Наконец, предварительный смотр закончился, и офицеры, перебросившись несколькими словами с сержантами, удалились в канцелярию в сопровождении мастер-сержанта.

       Мы сняли парадную форму, сложили ее до завтрашнего дня и отправились на плац, заниматься строевой подготовкой. А конкретнее, тренировать выход из строя для принятия Присяги.

       С плаца хорошо был виден спортивный городок, и мое внимание привлек крутящийся на турнике и брусьях атлет. Лица с такого расстояния было не разобрать, но все же, что-то в его фигуре показалось знакомым. Когда, закончив упражнения, он возвращался через плац в казарму, я узнал того здоровяка, который обратил на меня внимание вчера, когда нас распределяли по ротам. Только теперь вспомнил - он тоже русский, и хотел встретиться со мной.

       Вероятно, ощутив направленный на него взгляд, атлет обернулся и несколько мгновений пристально всматривался в меня. Вот в его глазах отразилось узнавание, он подмигнул мне и, сменив направление, подошел к нашим капралам.

       - Новобранец Новиков, выйти из строя! - гаркнул Юрай, после того, как перекинулся несколькими словами со здоровяком.

       - Есть, - чеканю два шага.

       Навстречу подходит атлет и кладет на мое плечо тяжелую руку.

       - Отойдем на минутку, братишка.

       Мы отходим, и он протягивает крепкую ладонь.

       - Сергей. Бужин.

       - Олег. Новиков, - отвечаю на рукопожатие.

       - Приветствую земляка в армии Конфедерации, - улыбается Сергей, - Не часто нашему брату удается стать гражданином.

       - А я пока не гражданин, - отвечаю машинально и тут же понимаю, что сморозил глупость - не гражданин не может попасть в армию. Поспешно пытаюсь исправить ситуацию: - То есть, я только перед мобилизацией стал гражданином.

       Однако, судя по удивленно поднятым бровям, Бужина крайне заинтересовала моя промашка, и последующая отговорка принята не была.

       - Ладно, братишка, - продолжая внимательно смотреть мне в глаза, произнес он, - Завтра после обеда у вас будет пару часов личного времени. Зайдешь ко мне в первую роту, тогда и пообщаемся плотнее. До завтра.

       Здоровяк хлопнул меня по плечу и направился к казарме.

       День закончился зубрежкой текста Присяги.

       Уже лежа в кровати подумал о том, что за два дня не было свободной минуты, чтобы познакомиться с товарищами. А ведь служба по сути еще и не начиналась. Неужели капрал Юрай не преувеличивал, и все предстоящие полгода пройдут в таком бешеном темпе? Так и контракт закончится, а я не пообщаюсь ни с кем из сослуживцев. Хотя, Бужин говорил, что завтра должно быть какое-то личное время... С этими мыслями и уснул.

 

Глава - 4. Присяга

       Второй раз в жизни слышу этот пронзительный свист, но уже ненавижу его от всей души. Ненавижу и Юрайя, с упоением дующего в свисток. Вливаюсь в поток все и вся ненавидящих и проклинающих, стекаю на улицу и занимаю свое место в строю.

       С удивлением обращаю внимание на то, что в отличие от других взводов, мы пробегаем мимо спортгородка. По этому поводу в строю раздается негромкий ропот.

       - Прекратить разговоры! Шире шаг! - кричит бегущий рядом со строем Юрай.

       Подгоняемые неугомонным капралом взлетаем на пригорок. Теперь начинается довольно продолжительный пологий спуск. Бежать становится легче, и, начавшие было сдавать, новобранцы вновь восстанавливают дыхание.

       Монотонное буханье солдатских ботинок по грунтовой дороге и качающиеся спины впереди бегущих словно гипнотизируют. Все мысли в голове останавливаются, остается лишь ощущение причастности к единому единому механизму - будто бы я некая деталька, вращающаяся за счет и вместе с остальными.

       Однако на втором километре механизм начинает давать сбои. Все чаще слышится надсадное, с хрипотцой дыхание, все тяжелее поднимаются ноги, все сильнее растягивается колонна. А тут еще и показавшееся из-за сопки солнце начинает немилосердно жарить изрядно вспотевшие тела.

       Один только Юрай бодренько бегает вокруг взвода, то подгоняя отставших, то забегая вперед.

       - На месте! - слышится его команда.

       Бух-бух-бух - продолжаем бег на месте, поджидая, когда подтянутся отставшие. Бух-бух-бух - продолжаем бег на месте, предвкушая, что сейчас наконец прозвучит команда остановиться, и можно будет дать отдохнуть ногам. И никто не думает о том, что предстоит еще обратная дорога - пусть и пологий, но продолжительный подъем.

       Хрипя и чуть не падая, подбегает последний новобранец. Юрай забегает вперед колонны и командует:

       - Взвод! Правое плечо вперед, марш! (?)

       Бух-бух-бух...

       Снова кто-то отстал.

       - Взвод! На месте! - командует ненавистный капрал, продолжая легко бегать вокруг нас, - Нехорошо бросать отставших товарищей! На месте стой! Упор лежа принять! Ра-аз, два-а. Ра-аз, два-а...

       Фу-ух, хоть ноги отдохнут. Отжиматься я люблю... Но, странно, почему во время бега так устали руки?

       - Встать! Бего-ом марш!

       Бух-бух-бух...

       И снова кто-то отстал.

       - Взвод! На месте! Стой! Присесть! Присесть, говорю! Руки за голову! Спины держим прямо! Шаго-ом марш!

       Да чтоб ты провалился, бешеный капрал Юрай! Или хотя бы не бегал вокруг, а то голова уже кружится...

       Когда возвращаемся к спортгородку, видим занимающихся новобранцев из других взводов. Странно, они что, тоже целый день тут провели? А как же Присяга? А сколько вообще времени прошло?

       - Шагом! - командует Юрай, когда мы забегаем на пластиковую дорожку, окружающую спортгородок, - Восстанавливаем дыхание...

       В казарме сразу надеваем парадную форму и отправляемся на завтрак. По пути в столовую встречается непривычно много офицеров. Сопровождающий нас взводный сержант устает вскидывать руку в воинском приветствии. Офицеры тоже одеты в "парадку" и отсвечивают белоснежными воротничками.

       Завтрак оказался почти праздничным - рисовая каша с маленьким, но вполне качественным кусочком мяса неизвестного животного. К чаю по куску белого хлеба. И самое главное, сержант заранее предупредил, чтобы ели не спеша. И он действительно спокойно ждал, пока все не закончили с трапезой, и лишь после этого отдал команду о прекращении приема пищи.

       И вот полк начинает выстраиваться на отблескивающем темно-серым пластиком плацу. Суетятся, проверяя внешний вид новобранцев, капралы и сержанты. Офицеры прохаживаются вдоль своих подразделений, беседуя друг с другом.

       Еще низкое утреннее солнце светит прямо в глаза, заставляя щуриться. Сказывается усталость после изуверской зарядки с капралом Юрайем и спокойный, относительно сытный завтрак - начинает клонить в дрему. То один, то другой новобранец опускает голову и, завалившись на товарища, резко выпрямляется, делая вид, что и не думал засыпать. Когда кто-то, вызвав сдержанные смешки, вываливается на плац, командир роты отдает приказ, и сержанты начинают вызывать нас по одному, в очередной раз отрабатывая выход из строя.

       Проходит не менее часа. Продолжаем чего-то, или кого-то ждать.

       Солнце греет все нещаднее. Новенькая парадная форма пропитывается потом.

       Вспоминаю своих друзей. Интересно, они еще дома, или уже тоже по пути в армию? Пытаюсь посчитать, сколько дней прошло, как я явился в мобилизационный пункт. Неужели еще не прошло и недели?! А кажется, будто бы та жизнь была так давно, что уже и не верится - была ли она вообще.

       Сквозь мысли доносится сигнал горна, но не реагирую на него. Возвращаюсь к реальности лишь от толчка в бок.

       - Не спи, - шипит крепыш Борк.

       Окончательно придя в себя, замечаю, стоящую перед строем полка, группу высоких армейских чинов. Один из них, полковник в сияющей золотом высокой фуражке, произносит торжественную речь, смысл которой ускользает от меня, несмотря на то, что понятно каждое отдельное слово.

       Снова звучит горн. Бьют барабаны. Вдоль выстроившегося полка, звонко чеканя шаг, торжественным маршем проходит группа воинов, возглавляемая знаменосцем. Все офицеры замирают, подняв руку в воинском приветствии.

       Пройдя вдоль строя, группа со знаменем части выходит в центр плаца.

       Звучит команда доложить о готовности приступить к принятию Присяги. Офицеры докладывают о готовности подразделений, и процедура начинается.

       - Новобранец Новикоф!

       - Я!

       - Для принятия присяги выйти из строя!

       Отбубнив зазубренный текст, подставляю предплечье взводному командиру, и тот приклеивает на мой рукав голубой шеврон с изображением пехотного робота.

       - Курсант Новикоф, встать в строй!

       Поскучав, высокие чины удаляются не дождавшись, пока все новобранцы присягнут армии Конфедерации. Вскоре их камуфлированные гравикары, поднимая за собой пылевые завихрения, вереницей проносятся над грунтовой дорогой в сторону полигона.

       Через полчаса туда же выдвигается весь полк. На лицах измученных долгим стоянием на жаре новобранцев, а вернее, теперь уже курсантов, абсолютно не отражается никакой торжественности. Максимум, что можно на них прочитать, это желание забраться куда-нибудь в прохладную тень, упасть и лежать неподвижно. Даже не спать, а просто лежать.

       Останавливаемся перед довольно просторным ровным полем, расположенным у подножия лысой - без единого деревца - сопки. По всему полю раскиданы полуразрушенные здания и остовы старой бронетехники, то там, то сям поодиночке и группами торчат какие-то столбы. Вдоль дороги высятся три наблюдательные башни, под которыми раскинут большой красно-белый шатер, рядом с которым стоят гравикары начальства.

       Вот офицеры выходят из шатра и направляются в одну из башен. Вскоре их фигуры появляются наверху, за огромными во всю стену стеклами.

       Вдруг по строю проносится ропот. Кто-то указывает рукой в небо над сопкой, и все взгляды устремляются в ту сторону. Там растет, приближаясь, какое-то вытянутое тело. Не успеваю рассмотреть, что это за летательный аппарат, а он уже разделился на множество отдельных точек. Через несколько секунд над нами проносится пустая десантная рама, напоминающая рыбий скелет.

       Отделившиеся от нее объекты продолжают приближаться, и вот уже можно разглядеть маневрирующих ранцевыми двигателями БПРов и два полусферических тела тяжелых танков. Выпустив парашюты, роботы приземляются на склоны сопки. Едва коснувшись грунта, каждый из них выпускает НУРС по внушительной, не менее десятка метров в высоту, и два в ширину, стене, отделяющей склон от поля. Разрушения впечатляют. Однако десантники не спешат форсировать преграду и чего-то ждут.

       Тем временем, включив антигравитационные подушки, на вершину опускаются танки. Их действия тут же приковывают всеобщее внимание и вызывают удивленные пересуды.

       Одна из стальных черепах наплыла на другую, и в это время у нее отключились антигравы. Машина осела одним краем на грунт, другим на второй танк. Нижний танк принялся толкать верхний, стараясь перевернуть его. Ему на помощь подоспели два БПРа, и общими усилиями они достигли желаемого результата.

       Второй танк въехал на днище перевернутого, провернулся на нем, и они будто бы срослись, образовав практически идеальный шар - ни стволы орудий и пулеметов, ни выступающие глаза триплексов, ни что иное не искажало кажущуюся гладкой серо-зеленую поверхность.

       БПРы уперлись манипуляторами в гигантский шар, раскачав, столкнули его с места, и вот он уже несется вниз по склону, дробя в песок попадающиеся валуны и с каждым оборотом набирая все большую скорость.

       Когда участок стены, в который врезается всесокрушающая махина, разносит, словно кучку легкого мусора, строй взрывается хором несдержанных восклицаний.

       Позже от опытных вояк узнаю, что подобные фокусы придуманы именно только для "показухи". В реальных боевых действиях все преграды сносятся с лица планеты перед десантированием ракетным ударом с орбиты. Однако увиденное действительно впечатляет, вызывает бурю эмоций и заставляет забыть о жаре и усталости. Теперь мы во все глаза, затаив дыхание, смотрим за продолжением действа.

       А БПРы, стреляя на ходу из всех видов вооружения, уже стремятся к пролому. Робот плохо приспособлен для того, чтобы шагать вниз по крутому склону, потому на особо опасных участках то один, то другой опускается на пятую точку, где расположены дополнительные гусеничные катки, и елозят вниз, словно дети со снежной горки.

       Прорвавшись через пролом, БПРы и расцепившиеся танки некоторое время маневрируют, поражая всевозможные цели. Рушатся построенные в качестве мишеней здания, подлетают от прямых попаданий остовы старой бронетехники.

       Вот грохот разрывов стихает, роботы выстраиваются перед рядом столбов, увенчанных каменными глыбами и замирают.

       Долгая минута ожидания. Приходит мысль о том, что представление окончено. Ан нет.

       Шеренга железных воинов делает синхронный шаг вперед, и так же синхронно машины наносят стремительный удар клешнями правых манипуляторов по глыбам. Камни разлетаются на отдельные куски, а роботы как один отступают назад, вскинув левые манипуляторы в защите от воображаемого удара. Разворот вокруг оси с одновременным шагом вперед. Выставленные правые клешни проносятся по кругу и с чудовищной силой обрушиваются на столбы, размочалив вершины. Далее следует одновременный удар бронированными коленными щитками. Столбы с треском выламываются из каменистого грунта и падают под ноги БПРам.

       Некоторое время боевые махины продолжают кружиться в чудовищном танце, сотрясая землю одновременными шагами и выполняя каждое движение с такой слаженностью, что создается впечатление, будто это один робот отражается в ряде зеркал.

       Общий боевой танец закончился, и один БПР отправляется в хаотичное скопление столбов, подобных тем, ряд которых они сокрушили сообща. Клешни подняты в боевом положении. Отделившись от локтей, веером раскладываются лопасти, подобные вертолетным. И вот уже на каждом запястье, слившись в один сплошной круг, вращаются смертельные пропеллеры.

       Робот начинает движение, изображая рукопашный бой с группой противников, шинкуя окружающие его столбы на отдельные бревнышки, добивая остающиеся пеньки ногами.

       Когда последний столб повержен, к железному воину приближается собрат, на запястьях которого крутятся такие же чудовищные вентиляторы. Две махины начинают демонстрировать выпады, отклонения, блокирование ударов. Случайно ли, или нарочно, боевые лопасти спарринг-партнеров несколько раз сталкиваются, высекая снопы искр и разбрызгивая металлические обломки.

       Выступление заканчивается, и двенадцать монстров покорно опускаются на колени. По вытянутым манипуляторам на землю съезжают отстыковавшиеся от баз боевые машины. Взметнув траками щебень, они несутся к наблюдательным башням, перед которыми резко останавливаются, замерев, словно вкопанные.

       Из машин выпрыгивают операторы и выстраиваются в шеренгу. Один подходит к спустившемуся с башни начальству и, вероятно, докладывает о завершении показательных выступлений.

       Далее продолжается демонстрация прочей боевой техники, вооружения, различных типов пехотных бронескафандров и чего-то еще, чего мой мозг уже не воспринимает.

       Обед так же был праздничным, из неиспорченных качественных продуктов. А еще на столе присутствовала миска с пшеничным печеньем. Правда, мне обедать пришлось только глазами...

       Когда взвод прибыл в столовую, там по залу прохаживалась группа тех высокопоставленных чинов, что присутствовали на принятии Присяги и на показательной демонстрации боевой техники. И надо же было им остановиться именно у нашего стола.

       - А что, сынки, разрешите старому вояке отведать солдатских харчей? - громогласно вопросил дородный генерал.

       И что мы должны были ему ответить?

       После непродолжительного молчания капрал Юрай показал глазами сидевшему с краю Борку, чтобы тот уступил место генералу. Однако освободившегося на лавке места хватало старому вояке только на одну ягодицу, поэтому следом за Борком из-за стола вышел я.

       - Командуйте, сержант, - распорядился генерал, заняв место за столом.

       - Курсант Логрэй, встать! - скомандовал Юрай, предварительно бросив взгляд на свой капральский погон, - Приступить к раздаче пищи!

       Так мы с Борком и простояли, смешавшись с группой сопровождающих генерала офицеров, и наблюдая, как тот с явным аппетитом уплетает рассыпчатую гречневую кашу и поглощает наши печенья, то и дело самостоятельно подливая себе компот.

       После обеда, когда переодевались в повседневную форму, взводный сержант объявил, что у нас есть два-три часа личного времени.

       - Находиться можете в комнате досуга, в беседках возле казарм, или в спортивном городке. На кроватях не валяться, и вообще, по расположению не шляться, - подытожил он.

       Я сперва направился к беседкам, но они уже были забиты курсантами из других подразделений. Увидев, что несколько ребят из моего взвода направляются к спортгородку, последовал за ними. Миновав спортивные снаряды, подошли к опушке леса и расположились в прохладной тени. Здесь уже находились несколько групп курсантов.

       Растягиваюсь на траве и блаженно прикрываю глаза. Легкий ветерок приятно обдувает разгоряченное лицо. Даже урчание голодного желудка не в силах испортить получаемого наслаждения от, казалось бы, обычного бездействия. Эх, сейчас бы искупаться.

       Прислушиваюсь к разговору товарищей. Они обсуждают показательные стрельбы. Логрэй и Борк удивляются, что не было демонстрации лучевого оружия. Мысленно присоединяюсь к их недоумению.

       - Вы, ребята, либо фантастических боевиков пересмотрели, либо в игрушки на симуляторах переиграли, - слышится чей-то голос, - Какое может быть лучевое оружие в атмосфере?

       - А бластеры? - удивленно спрашивает Логрэй.

       - Вот я и говорю - фантастики пересмотрели. Лучевое оружие эффективно только в безвоздушном пространстве. В атмосфере чтобы пробить обычный пехотный доспех на расстоянии в сто метров понадобится установка размерами с легкий танк.

       - А энергетическое оружие тоже фантастика? - раздается новый голос.

       - Почему же фантастика? На вооружении есть вполне компактные энергетические ружья. Широко используется "Гроза" - внешний вид и техника стрельбы такие же, как у ручного гранатомета. Однако при его использовании нарушается радиосвязь практически на всех частотах, а находящиеся вблизи чувствительные приборы попросту перегорают.

       Хочется открыть глаза и посмотреть, кто же это такой умный. Хочется, но не могу себя заставить - попросту нет сил.

       А разговор тем временем перешел на другую тему. Теперь курсанты удивляются выявленному факту, что практически все, независимо от того в какой дали находятся их родные планеты, находились в межзвездном перелете примерно двое суток. И снова ясность внес тот же умник.

       - Все правильно, - заявил он, - Для межзвездного прокола расстояния не имеют значения - он проходит мгновенно. Все время уходит на то, чтобы добраться до генератора прокола, который, как правило, находится вдали от обитаемых планет, дабы не воздействовать на их магнитные поля.

       - Это из-за этих воздействий генераторы не ставят непосредственно на кораблях? - задал кто-то вопрос.

       - Проблема несколько иная, - усмехнулся умник, - Самый маленький генератор прокола имеет в диаметре около пяти тысяч километров, что соответствует размеру небольшой планеты. Для того же, чтобы перебрасывать крупные транспорты или военные корабли, требуются генераторы несколько больших размеров...

       Просыпаюсь оттого, что какая-то букашка бегает по лицу. Стряхнув ее сажусь и вижу двух ребят подтягивающихся на перекладине. Тут же вспоминаю о здоровяке Бужине и о том, что он приглашал меня зайти. Встаю и, заметив расположившихся невдалеке Шевела и Юрайя, направляюсь к ним.

       - Разрешите обратиться, сэр? - спрашиваю Юрайя, так-как он является командиром моего отделения.

       - Обращайся, курсант.

       - Могу ли я сходить в расположение первой роты, чтобы навестить земляка.

       - К Буже собрался? - догадывается Шевел.

       - Вообще-то с земляками положено встречаться в беседке, - потянулся Юрай, - Но к Буже, так и быть, можно. Но хочу тебя предупредить, курсант, чтобы впредь ты старался не злоупотреблять своим знакомством. Бужа, конечно, авторитет, но устав воинской службы неизмеримо авторитетней. Ты меня понял, курсант.

       - Я вас понял, сэр. Но сержант Бужин сам пригласил меня зайти к нему сегодня, когда будет свободное время.

       - Иди. Но не засиживайся. Теоретически свободное время должно быть до ужина, но там, - капрал ткнул пальцем в небо, - не любят, когда весь полк бьет баклуши. Потому всякое может быть...

       - Я не задержусь, сэр.

       Быстрым шагом направляюсь к казармам. Когда прохожу мимо группы ребят, расположившихся на скамейках для качания пресса, один из них как бы случайно вытягивает ногу, и я, споткнувшись, налетаю грудью на, опять же случайно, выставленный локоть другого курсанта, которому именно в этот момент приспичило подняться. Хорошо что, споткнувшись, я напрягся и автоматически выдохнул. Потому удар, хоть и оказался довольно чувствительным, но не сбил мне дыхание.

       - Эй, русский, ты чего несешься, как дикий лун ? Чуть не убил меня! - возмутился тот, на чей локоть я напоролся.

       - Извини, - произношу, потирая грудь, и оглядываю компанию, оживленно затараторившую на каком-то быстром и непонятном языке. Судя по взглядам, говорят явно обо мне. Да и слово "русский" звучит довольно часто. Чаще произносится только "курва".

       А эти двое - тот, что вытянул ногу, и тот, на которого я налетел - из нашего взвода. Первый, кажется, Ян Яцкель, а имени второго, я не знаю. Эти двое и во взводе держатся обособленно и общаются лишь на своей тарабарщине, игнорируя интерлинк. Порой в их речи мелькают вроде бы похожие на русские слова, но разобрать что-нибудь при таком быстром темпе разговора я ни разу не смог.

       Сейчас Ян с товарищем наверняка встретились с земляками.

       - Чего стоишь, русский? Иди куда шел, - произнес на интерлинке здоровый парень с угольно-черными, почти сросшимися над переносицей бровями.

       Действительно, чего это я тормознулся?

       Только отошел от непонятной группы, как увидел приближающегося Бужина.

       - Я как раз к тебе направлялся, - сообщаю, отвечая на рукопожатие.

       - А я думал, что ты либо забыл о встрече, либо тебя припахали на какую-нибудь работу. Даже зашел в вашу роту, - говорит Сергей и тут же, кивнув на активно что-то обсуждающую компанию, спрашивает: - Со стефанами помочь разобраться?

       - Со Стефанами? - не совсем понимаю я, - Зачем?

       - Я же видел, как они на тебя наехали. У них ненависть к русским в крови. А в эту мобилизацию их видишь сколько? И где только повылавливали? Стефания ведь тоже под галантами осталась. Так что ты, Олег, если что, не стесняйся.

       - Я, честно говоря, не понимаю, о чем ты, Сергей. Там двое парней вообще из нашего взвода. А что за Стефания такая.

       - Не знаешь про Стефанию? Да есть... Или была такая вредная планета в составе Российской империи. Стефаны постоянно требовали независимости. Однако такой, при которой империя обязана была снабжать их финансами, продовольствием и всем прочим необходимым, вплоть до оружия и боеприпасов для устройства терактов на имперских планетах.

       - Ну и что им на это отвечали? - удивленно поднимаю брови.

       - Мне всего пять лет было, когда мать вышла замуж за гражданина Конфедерации и увезла меня из империи. А через полгода не стало и самой империи. Но по тем сведениям, которые до меня дошли, практически все требования стефанов удовлетворялись.

       - И оружие с боеприпасами? - не поверил я.

       - Самое удивительное, похоже, что так. Ибо, несмотря на полное отсутствие какого-либо производства, оружие и боеприпасы у них не переводились, - Бужин снова посмотрел на галдящих стефанов, - Значит, говоришь, двое из твоего взвода? Я скажу Тору, чтобы присматривал, но ты и сам будь начеку. Жди от них пакостей в любой момент.

       Беседуя, мы прошли к каменной стене на полосе препятствий и уселись в ее тени на не вытоптанную травку.

       - Ну, давай, Олег, рассказывай, гражданин ты или не гражданин, и как попал в армию Конфедерации? - вопросительно глядя на меня, Сергей откинулся на стену и приготовился слушать.

       И я рассказал. Рассказал о своей мечте служить в звездной пехоте. О том, как занимался вместе с друзьями на силовых тренажерах и игровом симуляторе, стараясь не думать о бесперспективности мечты. Рассказал об Адиле Орчинском и о том, как отправился в армию вместо него.

       - Мутная история, - покачал головой Бужин, когда я закончил рассказ, - Там тебя мобилизовали под его именем, здесь служишь под своим. Это ж какой мудреж с документами должен быть?

       В ответ лишь пожимаю плечами.

       - Мне главное, что я в армию попал. А возвращаться я не собираюсь. Через полгода подпишу новый контракт.

       - Да? А если выявится, что ты не гражданин?

       - Об этом я как-то не подумал, - признаюсь честно, - Но мать Адиля обещала, что поможет мне с гражданством сразу, как только я отслужу за ее сыночка. Может, мне стоит вернуться, получить гражданство и только потом пойти на новый контракт?

       - Вот я и говорю, мутная история, - повторил Бужин, - По документам на твоем мобилизационном пункте вернешься не ты, а этот самый Адиль. Получается, что после получения гражданства новый контракт тебе не светит. Ты можешь лишь заново пойти на первый полугодовой. И представь, если ты снова попадешь в эту учебку? А здесь-то ты сейчас служишь под своим именем.

       - Что-то я совсем запутался.

       - А я наоборот, кажется все понял, - сообщил здоровяк, - Дело в том, братишка, что в планы тех, кто заварил эту кашу, твоя дальнейшая служба не предусмотрена, а значит, и гражданство ты вряд ли получишь. Радуйся, что штуку оранжевых заранее получил.

       На этот раз надолго задумываюсь над словами сержанта.

       - Сергей, а что если я все же не возвращаясь на Кинг, подпишу дальнейший контракт?

       - Фиг его знает. Если бы ты как мобилизовался, так и служил под именем сенаторского отпрыска, тогда тебе по любому пришлось бы возвращаться. Ведь считалось бы, что это не ты, а он продлевает контракт. Но вот эта непонятная подмена имен, все путает. Ну да, видать не по нашим мозгам эти делишки. Полгода ты точно можешь не думать об этой проблеме. А там время покажет.

       Далее сержант долго инструктировал меня, как и с кем следует себя вести, в каких случаях следует усмирить гонор, а в каких упираться рогом. Вроде бы за что-то хвалил Юрайя. Я слушал, согласно кивал, машинально отвечал на вопросы, но мысли мои были по прежнему заняты обрисованной Бужиным проблемой с гражданством и подписанием дальнейшего армейского контракта. Неужели Марта Орчинская способна так просто меня обмануть? Или это Серега нагородил страстей, делая из мухи слона? А может, и правда, ну их эти мысли на ближайшие полгода?

       - Ладно, - хлопнул меня по плечу Бужин, - Не буду забивать тебе голову, а то ты, смотрю, дремлешь уже.

       - Извини, Серег, - тру ладонями лицо, - что-то я действительно заснул.

       - Да ничего. Я ж понимаю. Сам первые недели выматывался так, что засыпал буквально на ходу. Отдыхай, короче, пока есть возможность, а я пойду.

       Я поднялся вслед за земляком, собираясь отправиться обратно к ребятам из своего взвода и там, если получится, вздремнуть.

       - Ты, Олег, главное надежных товарищей найди, на которых можно положиться, тогда служба намного легче будет, - посоветовал напоследок Бужин, пожал мне руку и зашагал в сторону казармы.

 

Глава - 5. Экскурс в историю

       Назад возвращался вдоль опушки, обойдя стороной компанию стефанов.

       Юрай куда-то ушел, а Шевел, оставшись без собеседника, уснул и теперь легонько похрапывал, лежа на спине. И в этом занятии он был не одинок. Почти все расположившиеся вдоль опушки солдаты воспользовались неожиданным досугом именно для сна. Лишь Борк, Логрэй и умник, в котором я наконец опознал курсанта из нашего взвода Отто Гергерта, продолжали что-то вполголоса обсуждать. Первоначально он, кстати сказать, представлялся, как фон Гергерт. Но взводный сержант объяснил ему, предварительно заставив долго отжиматься, что в армии, а тем более среди новобранцев, никаких баронов, графьев и прочих извращенцев быть не может. А если новобранец Гергерт еще раз прибавит к своему имени приставку фон, то долго и упорно будет отжиматься весь взвод. Бросив на нас затравленный взгляд, Отто смирился.

       Сейчас он снова тоном учителя что-то пояснял сослуживцам.

       Я улегся на прежнее место и закрыл глаза с намерением уснуть. Однако невольно прислушался к беседе товарищей.

       - Все равно не пойму я такой методики, - говорил Логрэй, - Как можно воспитывать воина путем создания для него скотских условий?

       - Ха, он, видите ли, не поймет, - усмехнулся Гергерт, - Да этого не поймут целые институты психологов и социологов.

       - Да кто же тогда придумал на нашу голову эту методику? - подал голос Борк.

       - Русские.

       Я удивленно открываю глаза, поднимаю голову и встречаюсь с направленными на меня взглядами.

       - О чем это вы говорите? - спрашиваю сослуживцев и на всякий случай добавляю: - Лично я ничего не придумывал.

       Проигнорировав мои реплики, взгляды возвращаются к Гергерту, и тот продолжает:

       - Эту методику ввели после Первой Звездной Войны, сразу, как только создалась Конфедерация. Дело в том, что по всем правилам, и исходящим из них прогнозам аналитиков, ту войну должен был выиграть Евро-Английский Союз (?), обладающий самым крупным космическим флотом и великолепно оснащенными и отлично обученными сухопутными войсками и авиацией. Мизерные шансы были у Китайской Коммунистической Республики за счет бесчисленных людских резервов. Российскую Империю, как серьезного противника никто не воспринимал. Просто не могло быть сильной армии в государстве, погрязшем в чиновничьем беспределе и коррупции. Но по невероятному стечению обстоятельств, во время первой хаотичной экспансии ближайших звездных систем, русские захватили планеты, наиболее богатые ценными полезными ископаемыми.

       - А как так получилось? - удивился Логрэй.

       - Очень просто. Первые генераторы прокола контролировались Евро-Английским Союзом, и, соответственно, приоритет в выборе новых миров был за входящими в Союз государствами. И они выбирали. Выбирали миры наиболее пригодные для жизни - комфортный климат, неагрессивная флора и фауна и все такое. Кроме Союза доступ к генераторам имели только русские и китайцы. Эти державы были причастны к исследованиям в этой области. Но процент их вклада был не столь значителен, потому право первого выбора оставалось за Союзом. Китайцы - самая многочисленная на то время человеческая нация - хватали все более-менее пригодные для жизни планеты, лишь бы было куда переселять свои непрестанно множащиеся миллиарды. Разумеется, немало оставалось и на долю русских. Правда, доставались им по большей части планеты с суровым климатом, агрессивным животным миром или отдаленные от генераторов прокола.

       - А сами они строить генераторы не могли? - снова встревает с вопросом Логрэй.

       - В то время еще никто не мог их строить.

       - Откуда же они тогда взялись.

       - Ох и дремучие вы люди, - покачал головой Гергерт, - И на каких только планетах вас повылавливали? Да я, честно говоря, и сам точных подробностей не знаю. Была некая совместная экспедиция к крайней планете солнечной системы, где обитало человечество. Одним из спутников той планеты и оказался генератор прокола. Несколько десятилетий продолжались исследования, пока случайно ли, или в результате кропотливого труда не было разгадано его предназначение. Тогда и была обнаружена целая сеть подобных генераторов, покрывающая значительную часть галактики и позволившая человечеству стать полноправным хозяином звездных просторов.

       - А кто создал эту сеть? - не удерживаюсь от вопроса и я.

       - Это не выяснили до сих пор. Какая-то древняя цивилизация. Странно только, что кроме сети генераторов прокола больше не нашлось ни единого следа той цивилизации.

       - Ты про Первую Звездную рассказывай, - направил в нужное русло отвлекшегося рассказчика Борк.

       - А что про нее рассказывать? В результате полувековой хаотичной звездной экспансии миры трех держав оказались сильно перемешаны, что затрудняло определение государственных границ, со всеми вытекающими из этой проблемы сложностями. Некоторые планеты начали объявлять о суверенитете. Десятилетие переговоров с целью обмена мирами для большей компактности государств ни к чему не привело - никто не хотел ни покидать обжитые планеты, ни переходить под руку другой державы. Война была неизбежна, и она началась. И продлилась три с половиной десятилетия, уничтожив восемьдесят процентов человечества.

       - Восемьдесят процентов? - не поверил Борк.

       - Да, восемьдесят. Правда пятьдесят из них пришлось на долю китайцев, которые до начала войны составляли почти семьдесят процентов от общего числа людей.

       - А кто победил-то? - вопросил нетерпеливый Борк.

       - А никто, - Отто лег на спину, закинул руки за голову и закрыл глаза, будто собрался спать. Однако продолжил: - Разве что китайцев можно назвать вчистую проигравшими, ибо их республика перестала существовать, а планеты вместе с оставшимся населением впоследствии вошли в состав других государств.

       Русские почти полностью потеряли флот. Но зато их десант захватил и контролировал большинство генераторов прокола. Так же они выиграли почти все наземные сражения, не только не потеряв своих планет, но и захватив еще изрядное количество.

       Союз остался с могучим флотом и мог бы считать себя хозяином галактики... Но что толку от флота без сети генераторов? Возникла патовая ситуация.

       В этот момент рассказ был прерван всхрапом Логрэя. Все посмотрели на него, но курсант уже и сам проснулся от собственного всхрапа, и как ни в чем не бывало задал вопрос:

       - Ну и кто победил?

       - А кто побеждает в патовой ситуации? - ответил вопросом на вопрос Отто, - Снова начались переговоры. Благо, на этот раз практически все ранее обжитые планеты находились в разрухе, да и населения на них значительно поубавилось. Потому измотанные длительной войной люди охотно переселялись в другие районы галактики в надежде, что там наконец-то наступит мирная жизнь.

       Тогда же, кстати, произошел раскол Союза на Британскую Империю и пару десятков других государств. Большинство из них впоследствии объединились в Конфедерацию.

       Таким образом из Первой Звездной Войны в прежнем виде вышла лишь Российская Империя, которую никто не считал серьезным противником.

       Тогда в только создаваемой армии Конфедерации в пехотных частях и была принята, так называемая, русская методика. Методика, против которой буквально кричали все законы психологии, социологии и обычной логики. Методика, подтвержденная многовековой историей побед русской армии над более опытными и технически оснащенными противниками, покорившими половину мира и, невзирая на печальный опыт предшественников, решивших походя свернуть шею русскому медведю.

       - Только против галантов эта методика русским не помогла, - сонным голосом заметил Логрэй, поворачиваясь на бок и подкладывая ладошки под голову.

       На этот раз Гергерт лишь молча развел руками.

       А я вдруг задумался о том, что почти ничего не знаю об империи, в которой родился. А ведь в резервации было много взрослых людей, которые не только родились, но и прожили основную часть жизни на русских планетах. И почему у меня ни разу не возникло мысли расспросить этих людей о своей родине? Почему они сами не стремились передать историю империи молодежи? Почему гражданин Конфедерации Отто фон Гергерт знает о моей родине больше, чем я?

       От таких мыслей появилось чувство утраты, смешанное с чувством вины. Спать расхотелось.

       - Неужели за все время ничего не смогли узнать о галантах? - обращаюсь к Отто, - Кто они такие? Почему напали на Русскую Империю? Почему не двинулись дальше?

       - Единственное, что известно достоверно, они пришли из галактики, открытой Галантом Верном. Потому, кстати, их галантами и назвали. Британцы отправили к ней экспедицию во главе с самим Верном, но о ней до сих пор нет никаких известий.

       - Не понял, - поднялся на локоть Борк, - Как британцы могли отправить экспедицию в такую даль? Вернее, как они собирались вернуться? Сколько миллионов лет оттуда пилить своим ходом?

       - Экспедиция была отправлена на крупном армейском транспорте, загруженном всем необходимым для постройки малого генератора прокола. Сырье для строительства должны были добыть на месте. Риск, естественно, не малый, но таков удел всех первопроходцев.

       - Так может, еще вернутся? - предположил я.

       - Вряд ли. Уже почти четверть века прошло. Да и есть предположение, что именно по их следам нагрянули галанты. Первый раз рой пришельцев заметили из обсерватории, расположенной близ звезды-одиночки за западным пределом нашей галактики. Оттуда сообщили, что в одном из ранее пустынных секторов неожиданно появилось медленно дрейфующее скопление малых космических тел. Что это были за тела, из-за большого расстояния не определили. Однако наблюдение продолжили. Через полтора месяца рой исчез и появился гораздо севернее. Тогда и предположили, что это армада гигантских космических кораблей, способная к самостоятельным проколам пространства. А когда, спустя несколько месяцев, рой совершил очередной прыжок, проявившись теперь южнее, в этом предположении убедились окончательно.

       В течение года рой совершил еще несколько прыжков, продолжая двигаться зигзагом, будто прочесывая пространство.

       Понимая, что путь его лежит к нашей галактике, и контакт в конце концов неизбежен, Совет Конфедерации решил отправить к Галантам - их тогда уже так назвали - разведывательный зонд. Зонд отправили с той же обсерватории после того, как галанты прыгнули в южном направлении. Последовало несколько прыжков роя в сторону обсерватории, и связь с ней прекратилась. Теперь уже ближние обсерватории заметили рой у той звезды-одиночки, где находилась замолчавшая станция.

       Несомненно, армада прыгнула по следу отправленного зонда. Потому отправлять еще один остереглись.

       Армию Конфедерации привели в боевую готовность и объявили срочную мобилизацию. Британия и Русская Империя тоже спешно выводили космические флотилии на рубежи.

       Теперь, вероятно следуя направлению, откуда был отправлен зонд, галанты двинулись к северному сектору галактики. Прыжки по прежнему совершались на одно и тоже расстояние, а промежутки между ними составляли от одного до трех месяцев. С чем это связано, неизвестно. Возможно с необходимостью накопления энергии для очередного прыжка.

       В конце концов, галанты оказались у русских рубежей, и те выдвинули навстречу свой флот, который бесследно исчез в одночасье. Император обратился к человечеству с просьбой объединиться в борьбе с агрессором. Однако, видя участь русского флота, Конфедерация и Британия предпочли бросить все силы на укрепление своей обороноспособности. О прочих мелких государствах, владеющих одной-двумя планетами и говорить нечего. Кстати, многие из них поспешили примкнуть к Конфедерации.

       Тем временем рой совершал прыжки от одной русской звезды к другой, и по мере его продвижения всякая связь с населением поглощаемых им планет прекращалась. Началось массовое паническое бегство. Конфедерация все же выделила транспортные корабли для эвакуации русского населения и организовала на своей территории пункты приема беженцев.

       Теперь к Галантам постоянно отправлялись автоматические корабли с предложением контакта. Был послан и пилотируемый челнок с добровольцами. Результат один - никакого результата. Пришельцы продолжали захватывать человеческие миры, игнорируя любые попытки контакта.

       По мере продвижения захватчиков появилась и начала усиливаться паника в Конфедерации. Теперь уже Совет обратился к парламенту Британской Империи с предложением объединить силы. Но британцы не спешили с ответом. Ведь если интервенция будет продолжаться с такой же скоростью, то пройдет более десяти лет, прежде чем рой приблизится к их границам. А за это время может всякое случиться.

       И вот, когда от Русской Империи осталось всего лишь несколько не захваченных и практически покинутых населением планетных систем, галанты остановились. И остаются на достигнутых рубежах уже почти полтора десятка лет.

       С тех пор Конфедерация продолжает наращивать военную мощь, одновременно продолжая попытки наладить хоть какой-нибудь контакт с галантами. Однако по прежнему никаких успехов. Единственное, что стало известно - их корабли имеют форму идеально гладкой капсулы, не имеющей абсолютно никаких надстроек... Эй, а кому я все это рассказываю?

       Гергерт окинул взглядом спящих товарищей. Заметив, что слушаю только я, сказал:

       - Ты-то, русский, все это и без меня знаешь.

       Я промолчал. Было стыдно признаться, что ничего не знаю об истории оккупации галантами моей родины.

       - Пятая рота, строиться на плацу!

       Сквозь навалившуюся дрему соображаю, что пятая рота - это наша. Тут же чувствительный толчок в бок и голос капрала Шевела окончательно стряхивают с меня сонливость.

       - Первый взвод, строиться на плацу! - кричит капрал, положив одну ладонь на рукоятку пристегнутой к поясу дубинки и протирая второй заспанные глаза.

 

Глава - 6. Первые дни учебного периода

       - Кроме нейро-сенсорного управления тепловым сканером так же имеется возможность... Курсант. Курсант, вы сейчас пробьете носом экран планшета. Встать!

       Крик офицера-преподавателя подбрасывает меня, словно хороший пинок.

       - Курсант Новиков - представляюсь, вытянувшись в струнку и старательно задирая брови кверху, чтобы не дать сомкнуться тяжелым векам.

       Ну не могу я с собой ничего поделать - после обеда засыпаю буквально на ходу. Причина, вероятно, в том, что сутки на этой планете на два часа длиннее суток на Кинге. Вот и сказывается разница во времени. И лишние два часа нагрузок дают знать. Да еще каких нагрузок, будь он неладен, этот Юрай...

       - Вероятно, мой голос навевает на вас сон, курсант? - осведомляется офицер.

       - Никак нет, господин капитан!

       Борьба с веками продолжается. Понимаю, что со стороны это выглядит смешно, но если ослаблю сопротивление, то они непременно закроются.

       - Упор лежа принять! - командует офицер, понаблюдав некоторое время за движением моих бровей, - Отжаться пятьдесят раз!

       Сзади слышится ехидный смешок.

       - Курсант, встать!

       Продолжаю отжиматься, понимая, что команда отдана не мне.

       - Курсант Яцкель!

       - Упор лежа принять и двадцать пять раз отжаться - устало отдает команду преподаватель.

       - За что? - в голосе стефана явное возмущение.

       - Двадцать пять за насмешку над товарищем, и пятьдесят за пререкание с офицером. Упор лежа принять! Приступить к выполнению!

       - Курсант Новиков отжимания закончил! - докладываю, под возмущенное пыхтение Яна.

       - Далее слушайте стоя, курсант, - говорит преподаватель и продолжает рассказывать о характеристиках легкой пехотной брони "Кираса". Закончив, командует: - Взвод встать! Теперь мастер-сержант выдаст каждому из вас бронекостюм, и дальнейшее занятие мы продолжим в спортгородке.

       В первую неделю учебного периода нас и близко не подпустили к боевым машинам. Зато капралы, а иногда и взводный сержант, часами гоняли взвод по строевой подготовке. Пару раз стреляли из полученного личного оружия, и ежедневно тренировались в его разборке и сборке. Значительное время уделялось физической подготовке. Каждый день начинался с многокилометровой пробежки под руководством капрала Юрайя, прозванного между нами Утренним Кошмаром. За час до ужина кто-нибудь из капралов, в основном Шевел, сгонял с нас остатки невыжатого за день пота в спортгородке. Иногда занятия посещал взводный сержант. Тогда мы всем взводом ложились на спины, закладывали руки за голову, ноги поднимали под тридцать градусов от земли, представляли перед ногами клавиатуру планшета и, под диктовку взводного сержанта, печатали на ней послание девушке. Вероятно со стороны забавно было наблюдать, как курсанты, краснея и кряхтя от натуги, тыкают в воздух вытянутыми вперед носками ботинок...

       До мобилизации, регулярно занимаясь на тренажерах, я считал себя достаточно физически развитым, и был уверен, что в армии в этом плане проблем у меня не будет. Как бы не так...

       Во-первых, питание. Первое время я мало что мог есть из местного солдатского рациона - и внешний вид, и запах вызывали отвращение. А если на столе оказывалось что-то приемлемое, то попросту не успевал съесть свою порцию за отведенное на прием пищи время. При таком питании и при изматывающих нагрузках за первую же неделю сгорели все мои подкожные запасы, и значительно уменьшились в объеме мышцы.

       Во-вторых, дома я занимался спортом в легких тапочках. Здесь же приходилось прыгать на турник с тяжелыми армейскими ботинками на ногах.

       Страдай так же все курсанты - было бы не так обидно. А то те же Логрэй с Борком при посещении столовой сметали из своих мисок все подчистую, словно утилизаторы. Да и стефаны от них не отставали. Зато Уиллис исхудал так, что было удивительно, как только он еще на ногах держится.

       Не менее тяжким испытанием являлись теоретические занятия, которые с нами проводили офицеры. Когда физически измученный взвод рассаживался за столы и начинал слушать нудное повествование о предназначении Армии Конфедерации, или перечисление пунктов Устава, большая половина курсантов непременно начинала клевать носом. Потому постоянно кто-то отжимался, кто-то приседал. К концу занятия половина личного состава слушала стоя. При этом те, кто ухитрялся засыпать даже в таком положении, стояли на одной ноге, держа, вернее, пытаясь держать вторую ногу параллельно полу.

       Еще в первую неделю выяснилось, что нас угораздило попасть служить в караульный взвод. Это значило, что каждые девятые сутки - в полку девять рот - наш взвод будет нести караульную службу по охране особо значимых объектов.

       - Разрешите вопрос, господин лейтенант? - обратился к взводному Уиллис, когда тот сообщил нам эту новость.

       - Я вас слушаю, курсант.

       - Извините, сэр, но для чего нужен этот бессмысленный караул, если самая захудалая электронная охранная система справится с подобной задачей куда надежнее самых опытных солдат?

       - Своим вопросом, курсант, вы выражаете мнение о некомпетентности как ваших командиров, так и верховного командования. А потому, Взвод! Встать! Упор лежа принять. Под счет курсанта Уиллиса приступить к отжиманиям! Громче считайте, Уиллис! Запомните раз и навсегда - любое выражение недоверия к армейскому порядку, воинскому уставу и приказам и распоряжениям командиров приравнивается к саботажу, и является воинским преступлением, наказываемым в мирное время на усмотрение непосредственного командира, в военное - расстрелом. От себя добавлю: даже в самых, на ваш взгляд, бессмысленных порядках и приказах есть смысл хотя бы в том, чтобы приучить солдата беспрекословно следовать этим порядкам и, не задумываясь, выполнять приказы командира. Представьте такую ситуацию - наш взвод находится в джунглях на вражеской планете. Неожиданно среди ночи выходит из строя охранный комплекс. Я отдаю приказ бойцам заступить в охранение, а курсант Уиллис начинает выяснять, чем вызвано такое нелепое, по его мнению, распоряжение? Разумеется, я сразу пристрелю Уиллиса. Но если охранку вывел из строя враг, то этих потерянных нами мгновений ему может вполне хватить, чтобы приступить к уничтожению нашего подразделения. Взвод, встать! Курсант Уиллис, у вас еще есть вопросы по целесообразности караульной службы?

       - Никак нет, сэр!

       - В таком случае приступим к изучению Устава Караульной Службы. Взвод, садитесь.

       - Рота, подъем! Тревога!

       На ходу одеваясь и сталкиваясь друг с другом, спешим к оружейному боксу. Облачившись в легкие бронекостюмы, получив карабины и подсумки с магазинами, спешим к выходу.

       На освещенном прожекторами плацу поспешно строится весь полк. Слышатся отрывистые команды. Где-то в темноте рычит, урчит и лязгает боевая техника.

       О выходе по тревоге мы знали заранее. Информация пришла от капралов, которые накануне вечером замучали не только наш взвод, но и всю роту, тренировкой "подъема по тревоге". Однако о том, что тревога будет сегодняшней ночью, они промолчали. Потому, когда нас подняли, я решил, что это очередная репетиция. И лишь когда увидел строящийся на плацу полк, понял, что дело серьезное.

       Вот на дорогу выползает и останавливается колонна амфибий разведроты.. Следом еле слышно шелестя антигравами подходят танки, громыхая траками едут сложенные по походному БПРы, подтягивается прочая бронетехника.

       Поротно полк выходит на дорогу. Как только первая рота подходит к амфибиям, те, лязгнув сочленениями, трогаются. Курсанты следуют за металлическими монстрами пешком.

       - Ну ладно мы ноги бьем, - шепотом возмущается Борк, когда и наша рота пристраивается в разрыв между колонной БПРов и марширует, морщась от поднятой дорожной пыли, - Но почему разведку на их каракатицы не погрузят?

       - Заткнись, - советует Яцкель, - Забыл, как из-за Уиллиса весь взвод отжимался?

       До самого рассвета колонна движется меж угрюмых сопок, не сбавляя и не прибавляя темпа. Останавливаемся лишь перед прохождением периметра с вышками, на которых установлены ультразвуковые излучатели, отпугивающие крупное зверье. Офицеры проводят короткий инструктаж, что следует предпринять, в случае нападения хищников, сказав в завершении, что на такое скопление людей и работающей бронетехники не нападет даже самый отмороженный зверюга, и колонна снова начинает двигаться.

       Некоторое время курсанты до рези в глазах всматриваются в сумрачные заросли, тянущиеся вдоль обочины, вероятно, пытаясь разглядеть притаившегося хищника. Но монотонный ход колонны успокаивает, и вскоре все вновь погружаются в собственные мысли, остановив взор на спине впереди идущего товарища, и автоматически переставляя ноги.

       Обращаю внимание на тот факт, что ротные офицеры шагают рядом со своими подразделениями, и проникаюсь к ним некоторым уважением.

       Сразу после рассвета небо заволокло облаками, и заморосил мелкий дождик, быстро, однако, закончившийся, не прибив как следует пыль и не освежив воздух. Поднявшееся солнце припекало даже сквозь неплотную облачную завесу.

       Я шел, истекая потом, и думал о несовершенстве пехотной брони. Оснащенная всевозможными сканерами и навигаторами, "Кираса" так же имела устройство внутреннего кондиционирования и микроклимата. Но работало это устройство лишь при задраенном гермошлеме, что предусматривалось лишь в агрессивных средах и многократно увеличивало нагрузку на элементы питания "Кирасы". Как объяснял офицер-преподаватель, их заряда хватает на двадцать пять лет при пассивном использовании "Кирасы", на сорок часов при активации системы внутреннего жизнеобеспечения, и, при полной зарядке, на десять минут после включения режима "активной брони".

       Вообще-то операторам БПРов хоть и полагалась броня, но ее использование, как и использование личного карабина, предполагалось лишь при выходе из строя боевого робота. Из откровений капралов мы знали, что после тревожного выхода, оденем личные "Кирасы" еще только один раз. Правда, по какому случаю это будет, капралы говорить отказывались, заставляя особо любопытных приседать, отжиматься, а иногда и "строиться на перекладине".

       Наконец, когда солнце уже перевалило на вторую половину небосвода, полк свернул с дороги и вышел на зажатое со всех сторон сопками небольшое поле.

       Выведя на свободное пространство, офицеры построили личный состав. Техника рассредоточилась по периметру. Несколько БПРов встали с колен и, закрыв бронещитами траки, отправились в боевое охранение.

       И вот, когда командир полка объявил с торжественными интонациями в голосе, что часть прибыла в запасной район вовремя, не потеряв ни единого человека, и приведя всю, до последней единицы, боевую технику, и поблагодарил от своего имени весь личный состав, ротный приказал командирам взводов, вести подразделения на обед.

       При упоминании об обеде послышались вздохи облегчения. Мало того, что с завтраком мы сегодня пролетели, так еще и не было никаких сил находиться на ногах. Не будут же нас кормить стоя? А еще нестерпимо хотелось пить. Встроенная в "Кирасу" емкость была опустошена еще на полпути - интересно, как при таком мизерном запасе воды можно продержаться сорок часов в автономном режиме?

       И еще интересно, где и чем нас будут кормить? Этот вопрос прояснился, как только взвод, миновав замершие БПРы, углубился в лес и тут же вышел на большую поляну, посреди которой источала умопомрачающие ароматы полевая армейская кухня на базе амфибии.

       Заполучив из рук повара миску с кукурузной кашей, сдобренной кусочками свиного гуляша, и кружку компота, сажусь за сколоченный из не струганных досок длинный стол. Залпом выпив компот, с наслаждением поглощаю кашу. М-м-... Если после обеда нам не дадут хоть немножко отдохнуть, то я... то я... то я очень расстроюсь. Нет, нам просто обязаны дать отдохнуть. Хотя, от людей, так по варварски использующих натуральную древесину для грубого сколачивания обеденных столов посреди леса, можно всего ожидать. М-да, в том-то и дело, что посреди леса. Никак не могу привыкнуть, что деревьев может быть так бесконечно много.

       Странно, я уже выскреб из миски последнее зернышко, а команды "закончить прием пищи" все еще нет. С сожалением смотрю в пустую кружку.

       Замечаю, что, разделавшись со своими порциями, курсанты встают и направляются к кухне. Вероятно я, задумавшись, пропустил какую-то команду. Поднимаюсь и иду следом. Оказывается, там наполняют емкости в "Кирасах". Наполнив свою и вдоволь напившись прохладной воды, следуя примеру товарищей, располагаюсь под сенью одного из деревьев и с блаженством вытягиваю ноги.

       Откуда-то доносится бубнеж Отто Гергерта - опять рассказывает что-нибудь интересное. Но встать и перебраться поближе, нет сил. Прикрываю глаза, и в этот момент что-то шлепается на нагрудный щиток бронекостюма и скатывается мне на колени. Еле сдерживаюсь от крика, когда вижу поднимающую треугольную голову змею. Впервые вижу подобную тварь живьем, и сердце наполняется ужасом. Длинной не менее метра, бурая, с ярко-оранжевым зигзагообразным узором вдоль спины, змеюка, злобно шипя, продолжает медленно подниматься. Вот уже почти половина длинного чешуйчатого туловища вздымается столбом. Теперь ее голова находится на уровне моих глаз, и я вижу в узких желтых зрачках холодную злобу.

       Внутри меня словно срывается какая-то пружина - хватаю гадину за хвост и, резко рванув, отбрасываю в сторону. Вскакиваю на ноги и хватаюсь за пристегнутый к бедру нож. Однако змея, недовольно шикнув, проворно скрывается в густом кустарнике.

       - Эй, русский, ты зачем змею выкинул? - раздается ехидный голос Адама Вуцика, дружка Яна Яцкеля, - Капрал нам говорил, что змей есть надо.

       Яцкель стоит рядом и, нагло ухмыляясь, вертит в руках суковатую палку.

       Я готов броситься на них с ножом, но натыкаюсь на еще один насмешливый взгляд. Это капрал Линк. До сих пор он практически не участвовал в жизни взвода, так как постоянно находился в нарядах. Сразу после сегодняшней "тревоги", в караул, в наряды и на прочие дежурства начнут заступать курсанты, и находящиеся там почти месяц бессменно капралы и сержанты освободятся. Даже не берусь предположить, почему из трех взводных капралов в нарядах пропадал только командир третьего отделения, но, вероятно, из-за тревоги его наряд был отменен, и капрал впервые за мою службу находился вместе со взводом.

       Встретившись со мной взглядом, Линк скривил губы в ухмылке, отвернулся и, будто ничего не произошло, принялся что-то разглядывать в кроне над головой. Ни других капралов, ни взводного сержанта видно не было. Из курсантов произошедшее видел только Уиллис. По крайней мере, он, прищурив глаза, переводил взгляд то на меня, то на веселящихся стефанов.

       Странно, почему капрал никак не отреагировал на происшествие? Может, эта змея была не ядовитая и сама упала на меня с дерева? Но тогда она упала бы на голову, или на колени. А то шмякнулась в грудь, словно прилетела откуда-то. Скорее всего, была брошена той палкой, которую держит Яцкель. Знать бы наверняка. Только у этого надменного Уиллиса спрашивать не хочется, а больше не у кого. Не обращаться же с подобным вопросом к капралу.

       Остыв, вкладываю нож в ножны, отворачиваюсь от застывших в ожидании стефанов и с нарочито невозмутимым видом снова сажусь под дерево. Однако не очень приятно чувствовать за спиной способных на пакости гаденышей. Потому слегка разворачиваюсь, чтобы видеть их краем глаза. Понимаю, что вопрос с ними надо как-то решать, и все мои мысли направлены в сторону этого решения. Если тот случай на спортплощадке мог оказаться случайностью, то сегодняшняя выходка подтвердила слова Бужина. И еще вспоминаю его совет о том, что мне необходимо обзавестись надежным товарищем. М-да, хоть со всеми курсантами, кроме Сола и стефанов, у меня вполне нормальные отношения, но какого-то дружеского сближения пока не намечается. Да и о каком дружеском сближении можно говорить, если абсолютно нет времени просто пообщаться и даже познакомиться? Уже более двух недель я бок о бок с товарищами постигаю солдатскую науку, а до сих пор даже не запомнил имена всех курсантов из нашего взвода.

       Снова ловлю на себе взгляд капрала Линка, и опять в его взгляде кажется что-то нехорошее, чуть ли не злость. Этот-то чего на меня взъелся? Или он тоже со Стефании и ненавидит всех русских? Или я просто себя накручиваю, раздувая из мухи слона?

       - Взвод, строиться! - прерывает мои мысли команда взводного сержанта.

 

Глава - 7. В караул

       Сегодня взвод заступил в свой первый караул.

       Подготовка к нему оказалась неожиданно приятной. С утра Юрай погнал нас вдоль подножия одной из ближайших сопок, и вскоре мы оказались возле небольшого озерца, в которое впадал довольно широкий ручеек.

       Выложив на траву несколько кусков мыла, капрал разделся и бросил свою форму в воду.

       - Делайте как я, сказал он опешившим курсантам, после чего достал намокшее обмундирование и принялся натирать его мылом.

       Подобрав отвисшие челюсти, мы начали стягивать с себя насквозь пропитанные потом вещи. Вскоре, еще пару минут назад кристально чистая, вода оказалась изрядно взбаламучена. Полоскать намыленную форму приходилось выше по ручью, стоя в очередь у мест, где было поглубже.

       Удивительно, но никто даже слова не сказал о таком варварском способе очистки одежды. Наоборот, слышались веселые шуточки-прибауточки.

       Когда выстиранные вещи были развешаны на просушку по веткам ближайшего кустарника, кое-кто из ребят решил искупаться. Однако, несмотря на жару, вода и в ручье, и в озерце была настолько холодной, что далее, чем ополоснуть лицо и шею, дело не пошло.

       - Новиков, Гергерт, ко мне! - крикнул Юрай, в руках у которого оказалась невесть откуда взявшаяся саперная лопатка.

       Когда мы подбежали, капрал уже втыкал лопату в траву, вырубая в земле аккуратный прямоугольник. Поддев его, кивнул Гергерту:

       - Бери и относи под тот куст, - после чего протянул лопатку мне, коротко бросив: - Продолжай.

       Примерившись для удара, я разглядел, что дерн тут уже снимали и укладывали обратно, и теперь, если специально присматриваться, можно различить прежние прямоугольники. По старым следам рубить оказалось легко, и вскоре мы с Отто освободили приличную площадку. Под дерном обнаружились следы давнишнего костра.

       Судя по тому, что, пока мы снимали дерн, половина взвода собирала сухие ветки, именно для нового костра мы и подготовили площадку.

       Вот только непонятно, для чего вторая половина взвода таскает из воды камни, которые ссыпают в опять же невесть откуда взявшийся большой металлический чан?

       Когда пламя принялось с треском пожирать кучу дров, и та просела, обнажив установленные под ней три больших валуна, четверо курсантов, продев в дужку котла ствол срубленного деревца и отворачивая лица от нестерпимого жара, водрузили собранные взводом камни на огонь.

       - У меня такое ощущение, будто сегодня на обед будет каменная каша, - произносит Отто, задумчиво глядя на исходящий паром чан.

       - Не накаркай, - отзываюсь вполне серьезно, тоже не сводя взгляд с подозрительного варева.

       Не менее часа мы поддерживали огонь, таская и подкидывая сухие ветки. Вся влага из чана испарилась, и камни, накаляясь, сухо потрескивали.

       Капрал снова привлек меня к лопате, и я вкопал вокруг костра четыре двухметровых столбика, разграничив квадрат со стороной, примерно, три метра. Каждый столбик имел раздвоенную в виде рогатки вершину. В эти рогатки были брошены перекладины, соединившие углы квадрата. Каждый угол Юрай самолично связал особо гибкой лианой.

       Наконец капрал приказал больше не подкидывать дров. Так как бросаемые в огонь ветки были не особо толстые, они быстро прогорели, не оставив крупных углей.

       Повинуясь команде, двое курсантов залили кострище водой, испуганно отскакивая всякий раз, когда та, попадая на стенки чана, с яростным шипением превращалась в пар. Залитую площадку тут же закидали мелкими зелеными ветками, скрыв под густой листвой мокрую золу.

       Юрай достал из ранца небольшой зеленый сверток и жестом фокусника раскатал его по лужайке. Это оказалась шатровое полотно камуфлированной расцветки - суперпрочная, тончайшая, негорючая ткань, на основе углеродных соединений (?). Продолжая удивлять нас, он с помощью самых высоких курсантов - Уиллиса и Логрэя - натянул полотно на каркас, скрыв чан с раскаленными камнями. После чего скрылся внутри и через несколько секунд вышел с удовлетворенным видом.

       - Взвод, в колонну по одному становись! Заходим за мной и рассредоточиваемся вдоль стен. Не толкаться, к котлу близко не подходить!

       Внутри царил ад. Жар от раскаленных камней заполнил шатер, и без того подогреваемый снаружи палящими лучами солнца. Курсанты непроизвольно прижимались к матерчатым стенам, и капралу пришлось крикнуть, чтобы мы не завалили сооружение.

       - Можно присесть, - разрешил Юрай, и я, вслед за остальными, с облегчением опустился на корточки.

       - На первый раз хватит. Выходим за мной, не спеша и не толкаясь.

       Плохо вижу из-за залившего глаза пота, потому бреду к выходу, скользя рукой по полотняной стенке. Теперь наружный воздух кажется даже прохладным, и я с наслаждением вдыхаю его.

       Поднятая при стирке муть уже осела. Часть ребят вслед за капралом забрели по колено в озерцо и, загребая воду ладонями, смывают с себя пот. Присоединяюсь к ним и с наслаждением омываю лицо ледяной водой.

       - У-ух, хорошо! - слышится чей-то восхищенный возглас.

       Однако его никто не поддерживает.

       Оба стефана не полезли охладиться в озеро и так и стоят, истекая потом, что-то тихо лопоча на своей тарабарщине и бросая неприветливые взгляды в сторону Юрайя. Глядя на них, ловлю себя на мысли, что не прочь вновь забраться в адский шатер ради того, чтобы увидеть, как мучается эта парочка. И мое желание сбывается.

       Проходит несколько минут, и капрал вновь выстраивает взвод в колонну по одному. Теперь в его руках емкость с водой и веник из свеженаломанных веток. Увидев веник, вспоминаю розовокожих парней, встреченных в солдатской помывочной в первый день пребывания в части. В голове рождаются некие ассоциации, которые, словно прочитав мои мысли, подтверждает Гергерт:

       - Все ясно, - говорит он, - Капрал подвергает нас бане - старинному способу стерилизации организма с помощью воздействия на него высокими температурами.

       Хочу спросить у Отто, зачем для этого проводить такую сложную процедуру с костром и камнями, но в этот момент захожу в шатер, и становится не до вопросов.

       - Если кому-то сейчас станет невмоготу, можете выйти, - громко говорит Юрай и тут же кричит, останавливая рванувшихся к выходу стефанов: - Стоять! Я еще не все сказал. Выходить не через вход, а выползать по-пластунски под пологом там, где стоите. Куда? Встать!

       Как только втянувшие головы в плечи стефаны покорно поднялись, капрал плеснул воду из емкости в чан с камнями, и та, злобно шипя, изверглась клубами раскаленного пара. Когда меня накрыло этой волной, я закрывшись руками от нестерпимого жара, отвернулся и опустился на колени. Рядом кто-то юркнул под полог, позволив проникнуть внутрь порции свежего воздуха. Хотел было последовать за беглецом, но внимание привлекли мокрые шлепки и довольное кряхтение. Любопытство взяло верх, и я оглянулся.

       Юрай, буквально лучась удовольствием, охаживал себя зеленым веником по всему телу.

       - Обработай-ка мне спину, - протянул он веник стоящему рядом Логрэю, и тот принялся нахлестывать капрала.

       Возле Логрэя вижу Сола. Он, оказывается, тоже не сбежал и стойко терпит адское пекло, сгоняя ладошками пот со своего худого, жилистого тела.

       Замечаю, что жар уже не кажется таким нестерпимым. Осматриваюсь. В шатре осталось не более половины взвода. Кто стоит, сгоняя с себя руками пот, подобно Уиллису. Кто, присев на корточки, беседует с соседом.

       - Добровольцы, за мной! - кричит капрал и устремляется к выходу.

       Вереницей следуем за командиром. А тот, высоко поднимая ноги и взметая тучи брызг, несется к середине водоема, и вдруг с диким воплем подпрыгивает, и, подогнув колени, падает в воду. Рядом с ним плюхается Логрэй. Кто-то еще. И еще.

       - А-а-а! - ору, не в силах стерпеть обжигающий холод попадающих на разгоряченное тело капель, и прыгаю вслед за остальными...

       Стоя на коленях, оказываюсь по горло в воде. Некоторое время прислушиваюсь к своим ощущениям. Между разгоряченным телом и холодной водой будто бы создалась нейтральная прослойка. Наблюдаю ее даже визуально. Она обволокла кожу мягким, на глазах истончающимся колышущимся покровом. При этом ощущаю приятное пощипывание.

       - Фу-ух! - вздымается в туче брызг капрал и несется обратно к адскому шатру.

       Мы следуем за ним и заскакиваем под полог с явным желанием - после ледяной воды хочется согреться.

       В следующий заход кое-кто, по примеру Юрайя, наломал себе веники. Гергерт просит похлестать его, после чего подвергает экзекуции меня.

       - Господин капрал, - обращается к Юрайю Борк, - А можно еще плеснуть на камни?

       В часть возвращались с ощущением непривычной за последнее время бодрости и чистоты. Лишь так и не помывшиеся стефаны продолжали что-то недовольно бурчать в те моменты, когда капрала не было рядом.

       Лужайку после себя оставили почти в первозданном виде, если не считать примятой травы. Камни высыпали в озеро, чан спрятали в кустах, кострище замаскировали, вернув на место снятый дерн.

       Аппетит после бани тоже был отменный. За обедом я впервые осмелился попробовать вареное свиное сало, взяв, как это делали некоторые, кусочек за пучок волос, откусив полупрозрачную мякоть и тут же закусив это дело изрядным куском хлеба.

       После обеда изучали Устав Караульной Службы, а перед самым заступлением в караул, взводный сержант провел короткое занятие по рукопашному бою с карабином, показав несколько выпадов на подвешенных на перекладине мешках с песком.

       Лично мне караульная служба понравилась с первого раза. Даже несмотря на эксцесс, произошедший в первое же мое заступление на пост.

       Подготовка, да и сам наряд, воспринимались курсантами как отдых. Отныне перед каждыми девятыми сутками взвод отправлялся в сопки к какому-нибудь ручью, где мы приводили в порядок свое изрядно пропотевшее за активную учебную неделю обмундирование и мылись сами. Правда, парилку устраивали только тогда, когда нас сопровождал Юрай. Зато капрал Шевел показывал съедобные растения и плоды, учил ловить и запекать в костре всякую живность. После довольно однообразного рациона солдатской столовой запеченные раки, или сдобренное душистыми листьями мясо змеи казались изысканнейшими деликатесами. Единственное, что я никак не мог заставить себя попробовать, это жареных личинок бородатого жука. Самого жука встречать не доводилось, но капрал заверял, что он не менее вкусен и питателен. Его личинки жили под прелой опавшей листвой и представляли из себя жирных, гладких, белых гусениц, длинной около пятнадцати сантиметров. Как только их извлекали на свет, они сразу сворачивались в клубок и начинали щелкать жвалами. Зажаренные до золотистой хрустящей корочки, личинки пахли весьма аппетитно, но все же, помня их изначальный вид, я не мог себя пересилить.

       Капрал Линк сопровождал взвод на предкараульные постирушки всего пару раз. При этом он предпочитал дремать в тени деревьев, не принимая участия в нашем воспитании.

       Сама караульная служба так же являлась сущим отдыхом - либо прохлаждайся на посту, либо развлекайся зубрением устава и настольными играми во время бодрствующей смены, либо дрыхни перед заступлением на пост.

       В свой первый караул я попал в третью смену на пост по охране войскового стрельбища.

       Не могу объяснить, чем было вызвано мое легкомыслие, возможно уверенностью в чистой формальности этого наряда, но, побродив с полчаса по территории поста, решил вздремнуть в пункте боепитания.

       И вот, сопровождаемый стрекотом ночных насекомых, иду к каменной постройке, дощатые двери которой приглашающе распахнуты. В очередной раз отмечаю расточительное использование натуральной древесины там, где практичней был бы дешевый пластик, и заношу ногу, чтобы ступить в темноту помещения. В этот момент дунул легкий ветерок, и распахнутая дверь приоткрылась сильнее, зловеще проскрипев заржавевшими петлями. Темное пятно, которое до этого момента воспринималось, как сучок, вдруг превратилось в огромного паука, перебирающего всеми восемью лапами. Снова дунул ветерок, и паук, многократно увеличиваясь в размерах, полетел на меня.

       В ужасе пригибаюсь и прыгаю в сторону. Сорвав с плеча карабин, оборачиваюсь к скрипящим на ветру дверям, приготовившись отбиваться от монстра прикладом, но нигде его не нахожу. Лишь взглянув на дверь, понимаю, что меня напугала всего лишь тень не такого уж и большого паука, болтающегося на нити под крышей. Паук, размером всего-то с детский кулачок, качался на ветру, а его тень в ярком свете прожектора падала на дверь пункта боепитания, и по мере раскачиваний, то уменьшалась, то увеличивалась до невероятных размеров.

       Все еще дрожа от пережитого стресса, я молча попенял на себя за пугливость и понял, что заходить в темноту помещения не имею ни малейшего желания. Да и спать, честно говоря, совсем расхотелось.

       Вернувшись на дорогу, некоторое время прохаживался взад-вперед, успокаивая сердцебиение, как вдруг заметил мелькнувший в кустах огонек. Пристально всматриваюсь в том направлении и вновь замечаю сверкание уже несколько ближе. Через секунду огонек мелькает еще ближе. Кто-то явно приближается. Как назло в этом направлении не светит ни один прожектор. Зато я стою на хорошо освещенной дороге, отлично просматриваемый со всех сторон.

       - Стой, кто идет! - вскидываю карабин и направляю ствол в сторону огонька.

       В ответ никакой реакции. Только огонек мелькает еще ближе и слегка в стороне от того места, куда я целился. Понимаю, что он направляется не прямо на меня, а, если не изменит направления, пройдет в двух-трех метрах левее. Вот-вот он выйдет на освещенную дорогу. Уже слышится какое-то непонятное то ли шуршание, то ли жужжание. По идее, я уже должен его видеть. Я его вижу...

       Жук-светляк, низко гудя, пролетает над дорогой и скрывается в темноте, продолжая отмечать свой путь миганиями зеленоватого огонька, а я вновь пытаюсь утихомирить бешено бьющееся сердце. Во время выхода по тревоге нам встречалось много таких жуков. Один даже влетел в строй, был сбит и с хрустом растоптан чьим-то ботинком. Почему же сейчас я принял светляка за нарушителя? Вероятно, сказался испуг, полученный от тени паука.

       Следующие полчаса уже специально выглядываю светляков. Одного даже пытаюсь поймать, но спотыкаюсь о скрытую в траве кочку и падаю, угодив левой рукой в какую-то колючку. Приближающиеся шаги слышу как раз, когда выдергиваю занозы из ладошки. Неужели моя смена уже кончилась? Все-таки хорошо, что я не забрался спать в пункт боепитания. Даже не могу представить, какому наказанию был бы подвергнут, застигни меня разводящий спящим на посту. А разводящим как раз отчего-то невзлюбивший меня капрал Линк.

       Прислушиваюсь и понимаю, что вряд ли это идет смена, ибо слышны шаги только одного человека. Да что же это за первый караул такой беспокойный?! Может, это какая-нибудь проверка. В очередной раз сдергиваю карабин с плеча.

       - Стой, кто идет!

       - Эй, выкидыш ягуанта, а ну пошел прочь! - слышу в ответ гнусавый голос, обладатель которого и не думает останавливаться.

       - Стой, стрелять буду! - кричу, лихорадочно пытаясь распутать клубок появившихся мыслей, а пальцы уже передергивают затвор, отправляя в приемник первую обойму с кумулятивными (?) иглами.

       На освещенный участок выходит высокий широкоплечий парень. На его плече в свете прожектора отблескивает погон мастер-сержанта.

       - Я тебе сейчас стрельну... - угрожающе начинает он, но услышав клацанье затвора и видя направленное в него оружие осекается и продолжает, значительно сбавив тон: - Эй, ты чего! Я мастер-сержант операторов.

       Ни о каких операторах в уставе караульной службы не сказано, потому продолжаю держать его на мушке.

       - Эй, ты из какой роты? - спрашивает нарушитель и добавляет: - Сменишься из караула, я тебе твою пукалку в задницу забью так, чтобы ствол изо рта показался!

       Вот это он зря сказал. Не знаю, собирался ли я взять мастер-сержанта на испуг, или действительно выстрелил бы, но после его угрозы крепче прижимаю приклад к плечу, кладу палец на спусковую скобу и, прищурив один глаз, прикасаюсь щекой к прикладу.

       - Э-э-э! Ты чего?! - парень даже приседает в испуге, поверив в серьезность моих намерений, - Ладно, курсант, я обойду кругом. Все, я ухожу.

       И он разворачивается на все еще полусогнутых коленях, чтобы ретироваться.

       Вот уж, нет уж. Куда это он собрался обойти кругом? Вдруг это действительно проверка? И как назло, из головы вылетели все уставные инструкции.

       - Стоять! Лечь на землю! - кричу, как можно более грозным голосом и решительно направляюсь к пытающемуся удрать нарушителю. Толкаю его ногой ниже спины, и он, споткнувшись, растягивается в пыли. Далее выдаю фразу из боевика, виденного некогда по головизору: - Морду в грязь, руки за голову! Руки за голову, я сказал!

       Вконец сломленный вояка покорно подчиняется. Он пытается еще что-то лепетать, но я прерываю его грозным окриком:

       - Молчать!

       Обдумываю ситуацию. По каким-то соображениям часовые не снабжены портативными устройствами связи. Допотопный аппарат прикреплен к стене смотровой вышки, до которой от меня шагов двести. Заставляю арестованного ползти в том направлении. Уже у самой вышки он злобно шипит:

       - Ну, выкидыш ягуанта, завтра же заставлю тебя жрать дохлую крысомаку...

       Пинком по ребрам заставляю его заткнуться и, подумав, обрываю проводки от аппарата связи.

       Когда наконец-то является смена, я уже сбиваюсь со счета, сколько раз сопроводил ползающего нарушителя от одного конца стрельбища до другого. Его некогда чистенькая форма теперь основательно измята и покрыта внушительным слоем пыли.

       - Кто это? - удивленно поднимает брови подошедший капрал Линк, а увидев лицо мастер-сержанта, стремительно бледнеет и, еле шевеля губами, бормочет: - Извините, сэр.

       - Меняй часовых, капрал, - оставаясь лежать, командует нарушитель, и в его голосе теперь слышится лишь усталость.

       Когда ритуал смены проведен, мастер-сержант наконец-то с трудом поднимается и поворачивается ко мне. Я берусь обеими руками за ремень карабина, показывая готовность вновь скинуть его с плеча. Тогда он переводит взгляд на Линка и наносит стремительный удар ему в челюсть. Капрала сносит в темноту. А вскоре в темноте скрывается и освобожденный нарушитель.

       Понимаю, что если нелюбовь Линка ко мне была надуманной, то теперь станет явной.

       Позже, уже в казарме, узнаю, что задержал действительно мастер-сержанта операторов, обслуживающих мишени на полигоне. Их казарма находилась недалеко от стрельбища, и, возвращающийся задержавшийся в части мастер-сержант, решил срезать путь через охраняемый объект. Возможно, раньше он всегда так и делал. Обещанной им экзекуции я избежал. Когда он на следующий вечер явился в нашу роту, Тор отправил его к Бужину, одновременно намекнув на то, что для некоего незадачливого оператора лучше будет избегать встреч с русским сержантом.

       После отбоя меня вызвали в канцелярию, где собрались все взводные сержанты во главе с Тором, и потребовали подробно рассказать о происшествии.

       Я уже засыпал в своей постели, а смех сержантов все еще периодически разносился по расположению.

 

Глава - 8. Курсантские будни.

       И, как говорится, потекли армейские будни стремительной чередой. Хотя, слово "будни" больше ассоциируется со спокойным, соразмеренным течением времени. А потому оно вряд ли подходит для обозначения практически ураганного темпа, в котором проносилась служба курсантов общевойсковой учебки на далекой покрытой лесами планете.

       Сказать, что служба не совсем соответствовала моим доармейским представлениям? Да она им совсем не соответствовала!

       Собственно, из чего эти представления складывались? Из виденных по головидению боевиков, из пропагандистских роликов и авторитетных рассказов и заверений тех, кто знал об армии из тех же боевиков и роликов. В итоге воображение рисовало образ подтянутого красавца в чистой, идеально отглаженной форме, небрежно облокотившегося на стойку бара и беседующего с длинноногой красавицей. Разумеется, периодически, в промежутках между посещениями баров и бесед с красавицами, герой надевал сверкающую, не имеющую ни единой царапины броню, наносил на лицо боевую раскраску, после чего опускал непроницаемо-черное забрало гермошлема и распугивал очередную орду инопланетных монстров.

       В реальности же мы, как выразился Отто Гергерт, будто бы в каменный век попали. Гораздо позже, пройдя джунгли другой, более суровой планеты, я осознал, что выжил во многом благодаря полученным в этой учебке навыкам. Но сейчас не переставал вместе со всеми сетовать на отсутствие нормальных элементарных цивилизованных условий быта и на невообразимо отвратительное питание. Мы были уверенны в махинациях высокого начальства, которое снабжает солдатскую кухню просроченными и пришедшими в негодность продуктами. Ну и что, что, несмотря на чрезмерные нагрузки, мы не только перестали худеть, но и обрастали крепкими мышцами, соответственно набирая положенный вес? Ну и что, что уже давно никого не выворачивало при виде сваренных вместе с гречневой крупой белых червячков и слизистых кусочков волосатого вареного свиного сала? Факт оставался фактом - солдат кормили чем попало. А иногда и вовсе не кормили.

       Теперь, перед заступлением в караул, мы уходили в сопки еще до завтрака и весь день обеспечивали себя пищей сами. Приходилось только сожалеть, что ультразвуковые пугалки не подпускают близко к расположению полка крупную дичь. А может, следовало радоваться, что вместе с дичью отпугивались и хищники. Кто знает, какие монстры водятся в этих бесконечных лесах. Но змей в сопках было предостаточно, в ручьях хватало мелких рыбешек и таких же мелких раков.

       Особую радость доставляли обнаруженные запасы кладовщика - мелкого полосатого зверька, устраивающего схроны под корнями деревьев. Трудно было проследить за юрким зверьком, чтобы обнаружить его норку. Но еще трудней было добраться до собранных им запасов отборных орехов, которых порой хватало, чтобы плотно наесться всему взводу. Дело в том, что кладовщик устраивал свои запасники практически под самим стволом крупного дерева в густом переплетении крепких корней. Вдобавок ко всему еще и норка, в которую легко можно было бы просунуть руку, не была прямой, а кружила вокруг тех же корней. Вот и приходилось нам, обнаружив схрон, пытаться пробиться к нему сразу с нескольких направлений, стараясь найти место, где можно прокопать прямой доступ к желанному лакомству. Нередко нам просто не хватало времени, а возвращаться к этому месту через неделю не имело смысла - зверек переносил запасы в новые кладовые.

       А чего стоил самостоятельный ремонт одежды? Разве рабочий самой захудалой фабрики на Кинге, или на другой цивилизованной планете, может представить, что порванную спецодежду вдруг придется зашивать примитивным способом, вместо того, чтобы выбросить в утилизатор и получить новую? Между тем, на нашей форме с каждым месяцем появлялось все больше швов и заплаток. Когда они достигли определенного количества, то стали казаться вполне естественным элементом камуфляжа. А мы теперь делились друг с другом умением накладывать стежки крестиком, вперехлест и зигзагом, и соревновались в количестве продетых в игольное ушко ниток.

       Так же вызывали недоумение используемые здесь примитивные аппараты связи. И это в то время, когда с помощью мини генераторов прокола мгновенно передаются сообщения с одного края галактики на другой. Разумеется, в БПРах и даже в "Кирасах" присутствовали устройства, способные связываться с находящимися на орбите кораблями. Однако нас настойчиво заставляли тренироваться в сборке раций, дальность действия которых не превышала нескольких километров. Правда, офицер-преподаватель, обучая взвод сборке и настройке этих допотопных устройств, объяснял, что их преимущество как раз и заключается в крайней простоте и возможности ремонта в полевых условиях самыми корявыми руками, обладателями коих мы являемся.

       Можно было бы еще посетовать на отсутствие условий и средств для проведения досуга, но так как досуга практически не было, то и сетовать не имеет смысла. Единственным исключением были настольные игры в караульном помещении, типа русских шашек и двухмерных шахмат. Что касается игрушек, вроде карманных симуляторов, то их я не видел, даже у сержантов.

       Зато боевые симуляторы превзошли все мои ожидания. Силовые поля, в которых была подвешена рубка, воспроизводили все движения БПРа, вплоть до сотрясения от прямых попаданий, падения и опрокидывания отстыкованной от базы боевой машины. Несмотря на амортизирующие подвески, удары порой были такой силы, что находившийся в рубке курсант терял сознание.

       Теперь занятия на симуляторах проводились ежедневно. А за день до заступления в очередной караул, взвод выводили на реальные стрельбы. Директриса для БПРов представляло собой пересеченную местность, испещренную овражками, полосами подлесков и разбросанными в хаотическом порядке огромными каменными глыбами. Проводя боевой робот через все эти препятствия, оператор обязан был успевать расстреливать появляющиеся то там, то сям изображающие живую силу противника мишени, а так же двигающиеся на дальнем конце поля проекции крупной бронетехники.

       На первые стрельбы взвод вывели после недели тренировок на симуляторах, которые, как оказалось, проводились в игровом режиме, позволяющем не отвлекаться на рельеф местности. Разницу я почувствовал сразу, как только тронул с места боевую машину, и ее ощутимо качнуло на небольшом взгорке. Когда же пристыковал машину к базе и, перепрыгнув из кресла в раму управления, поднял робота, то через несколько шагов оступился и припал на колено, попав в довольно глубокий овражек. Ранее, на игровых симуляторах на подобные препятствия мы просто не обращали внимания. По каким-то причинам и здесь на боевых симуляторах нам сначала включили игровой режим. Возможно, в этом были определенные воспитательные цели. По крайней мере, на тех первых стрельбах я несколько раз спотыкался, из-за чего не заметил вовремя, когда начали появляться проекции мишеней. Целясь, останавливался и не всегда успевал выстрелить. В итоге, когда поступил приказ закончить стрельбы, я вернулся к вышке, не израсходовав и половины боезапаса.

       Как оказалось все первое отделение отстрелялось примерно с таким же результатом.

       - Сержант, - обратился командир взвода к присутствующему на стрельбах механику после того, как каждый из нас доложил об окончании стрельб, - Вы в гидравлику БПРов спирт не заливали?

       - Никак нет, господин лейтенант, - еле сдерживая улыбку, ответил тот.

       - Почему же тогда они вели себя, словно пьяные? Как можно объяснить тот танец беременных ягуантов, который сейчас продемонстрировало нам первое отделение? - продолжил допытываться у него офицер, почему-то игнорируя наших капралов и взводного сержанта.

       - Может, в столовой спирт подмешали в компот? - предположил механик.

       - Не-ет, - протянул взводный, переводя взгляд на нас, - просто мне во взвод попались исключительно жертвы пьяного зачатия! Отделение, нале-во! По-пластунски вокруг вышки - вперед! Капрал, следите, чтобы никто не отлынивал.

       Вскоре к нам в полном составе присоединилось второе отделение.

       Больше всех повезло отстрелявшемуся последним третьему отделению. Ему досталось ползти вместе со всеми лишь от стрельбища и до казармы.

       В тот первый раз весь боезапас расстрелял один Уиллис. Увидев какой экзекуции подверглось первое отделение, он сделал соответствующие выводы и стрелял особо не целясь, поливая длинными очередями пространство перед своим БПРом. Так же навскидку лупил крупным калибром и пускал НУРСы по проекциям бронетехники. Как оказалось, Сол выбрал совершенно правильную тактику - именно высокой плотностью огня должно было компенсироваться отсутствие опыта.

       Командир взвода отметил правильные действия Уиллиса, вынес ему личную благодарность и приказал ползать вокруг вышки против часовой стрелки, навстречу остальным курсантам.

       Через два месяца жара резко спала и заморосил непрерывный мелкий дождик - таким образом о себе заявила местная осень. Ползучие гады попрятались от холода, и наш рацион несколько оскудел. Правда, появилось множество грибов, но капрал Шевел настрого запретил их собирать без пищевого индикатора, которым были снабжены "Кирасы". Пару раз он брал подобный прибор для того, чтобы мы научились им пользоваться. В гриб, в ягоду, или в другой неизвестный плод вводилась игла-пробник, и индикатор окрашивался зеленым цветом, если продукт был пригоден в пищу, синим, когда требовалась термическая обработка, и красным, запрещающим употребление в любом виде.

       - В девяноста процентах можете ориентироваться на грызунов, - пояснял капрал, - Как правило, они питаются вполне приемлемыми для человеческого желудка плодами. И никогда не берите пример с травоядных. Они могут запросто пожирать грибы, или объедать ягоды, употребив которые вы скончаетесь в течение часа.

       Несмотря на слякоть, утренние многокилометровые пробежки с Юрайем не прекратились. Однако, вероятно из-за того, что капралу самому не доставляло удовольствия месить грязь на раскисшей дороге, взвод теперь носился по скользким от дождя травянисто-каменистым склонам сопок. Надо ли говорить о том, что количество синяков и ссадин на телах курсантов, а так же швов и заплат на обмундировании резко увеличилось?

       В одно такое хмурое дождливое утро мы выбежали из казармы и с удивлением обнаружили, что вместе с нами строится вся пятая рота. На построении присутствовали все ротные капралы, сержанты и офицеры.

       Построившись, рота миновала плац и вышла на дорогу. В это время со стороны парка показались сложенные по походному БПРы. Одиннадцать роботов в сопровождении одной санитарной амфибии и машины технической помощи на базе тяжелого танка проехали мимо нас в сторону обратную полигону, основательно перемешав дорожную грязь. Мы двинулись следом, с трудом выдергивая ноги из засасывающей жижи и кляня судьбу, бронетехнику, командиров и всех, до кого могли мысленно дотянуться.

       Через пару километров колонна свернула на давно неезженую дорогу, основательно заросшую травой и мелким подлеском. Хоть траки БПРов и сдирали местами дерн до камня, но все же на целине не образовывалось много грязи. Идти стало легче. Кое кто начал перешептываться, выясняя цель похода. Однако среди курсантов сведущих не оказалось, а капрал Юрай, когда Логрэй осмелился спросить у него, приказным тоном посоветовал заткнуться.

       Перейдя вброд небольшую речушку, двинулись вдоль берега вниз по течению, то удаляясь, то вновь приближаясь к извилистому руслу. Вскоре, после слияния с несколькими ручьями, речка стала более полноводной. Затем гранитная скала разделила русло пополам, и далее два рукава так и текли отдельно, пока через пару километров не влились в по настоящему полноводную реку, до противоположного берега которой было не менее пятисот метров.

       Рота прошла еще немного по следам бронетехники вниз по течению и, обогнув подступающую вплотную к обрывистому берегу рощу крупных деревьев, спустилась на обширный песчаный пляж, на котором уже застыли в ожидании БПРы.

       - Интересно, какая здесь рыбка водится? - мечтательным голосом тихо вопросил Борк, глядя на мрачную речную воду, исходящую рябью от мелкого дождика, и, переведя взгляд на низкое серое небо, добавил: - В такую погоду клев должен быть отменный.

       - Вот и червячок для наживки прополз, - криво ухмыльнулся Яцкель, кивая на песок у воды.

       Там в реку уходил извилистый след шириной в полметра, будто бы кто-то протащил волоком тяжелый мешок. По краям след был окаймлен пунктиром ромбовидных вмятин от трехпалых когтистых перепончатых лап.

       - Впечатляющий червячок, - согласился Борк и передернул плечами, - Пожалуй здесь мирно с удочкой не посидишь.

       - Тебе действительно доставила бы удовольствие рыбалка в такую мерзкую погоду? - спросил Отто.

       - Тебе этого не понять, - с искренним сожалением посмотрел на Гергерта рыбак. Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент перед строем вышел командир роты и наконец-то объяснил цель нашего похода - отработка форсирования водной преграды отделением БПРов.

       Взводные провели инструктаж и разбили подразделения по отделениям, каждое второе из которых переправилось на амфибии на противоположный берег.

       Моему отделению как обычно предстояло первым пройти испытание. Залезая в рубку боевой машины, вспомнил первые стрельбы и подумал о том, что если в этот раз в качестве наказания за неудачное форсирование заставят ползать по пластунски, то пока отстреляется вся рота, можно будет превратиться в то чудище, чьи следы уходят в воду.

       - Отделение, доложить о готовности! - слышится команда капрала из наушников шлемофона, когда боевые машины въезжают на базы, и курсанты, заняв места в рамах, поднимают роботов.

       - Первый к выполнению боевой задачи готов! - докладывает Логрэй.

       - Шестой к выполнению боевой задачи готов! - кричу, дождавшись своей очереди.

       - Отделение, в направлении реки, цепью - марш!

       Держа строй, синхронно делаем первый шаг. Система звукоизоляции настроена на пятидесятипроцентное шумоподавление, и происходящее снаружи кажется нереально тихим. Так как стрельб и грохота разрывов не предвидится, провожу по сенсору, прибавляя звук. Рубку заполняет скрежет мокрого песка под подошвами многотонных титанов.

       Когда первый БПР, ступает в воду, в десяти метрах от берега вздымается фонтан брызг, и нечто большое, на краткий миг показавшись из воды, стремительной тенью уходит в глубину.

       - Четвертый, не рвись вперед! Держи строй! - окорачивает вырвавшегося вперед, наблюдающий с берега командир взвода.

       Вода скрывает коленные щитки, и теперь уже начинает чувствоваться ее сопротивление. К тому же, чем дальше от берега, тем сильнее становится течение.

       Вдруг, хоть и замедливший шаг, но так и оставшийся впереди четвертый, резко заваливается по течению и, подняв тучу брызг, уходит под воду.

       - Отделение, стой! - командует капрал.

       - Смотрите на экраны сонаров, идиоты! - выдает рифму командир роты.

       - Четвертый, помощь требуется? - кричит Шевел, шагая с правого фланга к месту падения БПРа.

       - Никак нет, сэр, - отзывается Борк, и предупреждает: - осторожно, здесь дно резко вниз уходит.

       Его БПР поднимается на пару метров дальше того места, где упал, но вода там доходит роботу уже почти до пояса.

       В первый момент мне показалось, что Борк поймал какое-то подводное чудище. Возможно он так думал и сам. Однако в его левой клешне оказался всего лишь почерневший от воды ствол дерева, увенчанный раскидистыми корнями, словно гигантская гидра щупальцами. . - Брось бяку, четвертый! - раздается в наушниках голос ротного, и Борк, энергично махнув манипулятором, отшвыривает дерево, словно гигантский дротик, к середине реки.

       Отделение продолжает переправу. В шаге впереди дно действительно резко опускается на полтора метра - не такой уж высокий порог для голенастой пятнадцатиметровой громады, будь это на поверхности. Здесь же, учитывая течение, надолго отрывать одну из ног от грунта чревато вполне предсказуемыми последствиями. Потому спускаемся боком, повернувшись лицом навстречу течению, медленно приседая на левой ноге и скользя правой по отвесному склону.

       Далее дно понижается более полого, однако из-за все усиливающегося течения идти становится труднее. Мешают и разбросанные по всему дну огромные валуны. Несколько раз на экране эхолота вижу, как из-за очередного валуна выскальзывает нечто огромное, примерно в полтора-два человеческих роста, и уносится в глубину. Разглядеть что-либо через камеры совершенно невозможно из-за поднимаемой нами мути.

       Взвод миновал середину реки, а уровень дна продолжает понижаться. Чтобы уменьшить парусность тел роботов, поднимаем манипуляторы над рубками, а корпус разворачиваем навстречу течению и слегка наклоняем вперед. Двигаться приходится приставным шагом, практически не отрывая подошвы от грунта. Небольшие волны уже захлестывают площадку с боевой машиной, а брызги попадают на обзорную панель.

       Восьмой БПР вдруг заваливается - как впоследствии оказалось, робот споткнулся о незамеченный валун - и, подхваченный течением, сбивает седьмого. Понимаю, что теперь их несет на меня, наклоняюсь навстречу и вытягиваю вперед манипуляторы, готовясь принять толчок на них. За ту секунду, в которую это все происходило, я не успел подумать об отрицательной плавучести боевых роботов, а потому не рассчитывал, что удар придется по ногам у самого дна, и, получив его, ухнул на незадачливых товарищей в непроницаемо мутную воду.

       Повинуясь рефлексам, выработанным еще в доармейских играх на симуляторе, как только стало невозможно что-либо рассмотреть через обзорную панель, машинально опустил забрало виртуального обзора, изображение на которое проецируется благодаря суммарным данным всевозможных камер, сканеров и датчиков. Похоже, оператор восьмого БПРа по каким-то причинам не сделал тоже самое, и я вижу, как он слепо барахтается, придавленный седьмым. Седьмой пытается сползти с товарища, упираясь манипуляторами в грунт, но тот подбивает их своими. Я, благодаря встречному течению, продолжаю медленно падать на них. Проклятия, ругань и одновременные противоречивые команды всех командиров, от капрала, до капитана, мешают принять какое бы то ни было решение. На ум приходит прием опять же из доармейских игр. Врубаю ранцевый прыжковый ускоритель в надежде перелететь через барахтающихся товарищей. Но второпях выбираю неверное направление - нужно было отскочить вбок, по ходу движения цепи, а я ринулся напрямик против течения, чья сила лишь немногим уступала силе реактивной тяги прыжкового ранца. В итоге мой БПР завис, буквально по сантиметру продвигаясь вперед и одновременно поднимаясь вверх.

       Гомон в наушниках резко усилился. Даже не представляю, что подумали командиры, увидев вдруг вскипевшую воду над тем местом, где скрылись три БПРа. Искренне удивляюсь как витиеватости отпускаемых ротным фраз, так и замысловатости их конструкций.

       Запас топлива в ранце рассчитан на несколько коротких маневров и вот-вот должен кончиться. Тогда я либо все же упаду на товарищей, либо, если поднимусь выше, буду отброшен течением дальше, и собью с ног следующий БПР

       И тут восьмому удается сесть, но при этом он опять мешает отползти в сторону седьмому, свалив того себе на колени. Течение поддевает их, и они кубарем откатываются в сторону.

       На последнем выхлопе ранца опускаюсь на освободившееся место и вцепляюсь в дно всеми четырьмя конечностями. После секундного размышления открываю бронещитки траков, складываю робота в походное положение и, отключив силовые поля рамы, выпрыгиваю из нее в кресло. Траки надежно вгрызаются в грунт, и теперь никакое течение не сможет перевернуть или сбить с пути мою машину.

       Разворачиваюсь и, подцепив клешней одного из барахтающихся роботов, сдергиваю его в сторону. Он тут же следует моему примеру и складывает свою машину.

       Вероятно, я в суматохе пропустил какую-то команду, ибо, осмотревшись, замечаю, что все отделение тоже опустилось на траки.

       БПР капрала проехал вдоль цепи, вернулся на правый фланг, и мы вновь двинулись вперед. Только когда отделение прошло не менее четырех сотен метров, дно перестало понижаться и, наконец, пошло вверх. Однако течение оставалось сильным, и взвод оставался на гусеничном ходу.

       - Логрэй, отпусти его! - слышится команда капрала.

       - Это он сам в меня вцепился, сэр, - отвечает курсант.

       - Кого вы там поймали? - Интересуется ротный.

       - Второй футболоида зацепил, - докладывает командир отделения.

       - Он сам на меня из-за камня прыгнул, - снова оправдывается Логрэй.

       Я пытаюсь рассмотреть, кого там поймал правофланговый, но ничего не вижу через корпуса разделяющих нас БПРов.

       - Эту гадость отпустите, - приказывает ротный, - Если двухвоста поймаете, того тащите.

       - Двухвоста вряд ли поймают, господин капитан, - вставляет один из взводных, - Это футболоид, когда кладку охраняет, может даже на атомоход кинуться.

       Так на гусеничном ходу и выезжаем из воды, и поднимаем БПРы на ноги лишь для того, чтобы взобраться на двухметровый обрыв.

       Передаем роботов второму отделению и, когда те начинают форсировать реку в обратном направлении, привлекая этим процессом внимание командиров, обступаем Логрэя с расспросами о футболоиде.

       - Да он под камнем лежал, - сбивчиво рассказывает тот, - А я еще думаю, что за тряпка такая на дне валяется? Чуть не наступил на него. А он как взлетит и хвать меня за коленный щиток. А я нет чтобы из пушки засандалить ему очередь в пасть, цапнул его правой клешней и тяну. А он вдруг ка-ак раздулся в такой шар - метра три в диаметре, не меньше. У меня клешня сразу с него соскользнула. Ну, короче, его течением сразу и унесло.

       - Подробнее можешь обрисовать, какой он из себя был-то, этот монстр? - заинтересованно спрашиваю товарища.

       - Да я же и не видел толком. Говорю же, на проекции будто тряпка какая-то была. А потом как пасть откроет... А я его клешней. А он как раздуется...

 

Глава - 9. Зимний экзамен

       Белое покрывало зимы опустилось на землю как-то неожиданно. Еще вечером моросил противный дождик, а уже утром вместо зарядки курсанты очищали от снега территорию части.

       Снег сыпал несколько дней, и вот, когда прекратился, наконец-то впервые более, чем за два месяца выглянуло солнце, озарив мир ослепительно-ярким сиянием, отражающимся в каждом хрусталике снежного покрова и заставляющим слезиться глаза. Только в отличие от летнего, зимнее светило вместо нестерпимой жары посылало со своим светом на землю довольно чувствительный мороз.

       К счастью, выдвинутое Уиллисом предположение, что теперь нас будут учить, как потеть голышом на морозе, не оправдалось - нам выдали термокомбинезоны из особо прочной ткани, что в свою очередь избавило курсантов от вечной штопки вконец изношенного летнего обмундирования.

       Для многих курсантов, как снег, так и морозы оказались в новинку, и, несмотря на инструктажи капралов и сержантов, в первые дни случилась прямо-таки эпидемия обморожения носов и ушей, что в свою очередь вызвало недовольное бурчание привыкшего к безделью персонала полковой санчасти. Не знаю, случайность ли это, или особенности каждого отдельного организма, только обмороженными ходили те же курсанты, которые сильно обгорали летом на солнце. В частности, у стефанов вновь были опухшими уши, и шелушились носы и щеки.

       С прекращением снегопадов возобновились утренние кроссы. Только теперь Юрай гонял взвод по местам, где толщина снежного покрова достигала не менее полуметра. Правда, назвать бегом то, как мы, пыхтя и высоко задирая ноги, скакали по сугробам, можно было лишь с большой натяжкой.

       Когда после пары дней относительно теплой погоды снежный покров оделся в жесткий сантиметровый наст, продвигаться по нему стало еще труднее. Только благодаря прочным комбезам мы не раздирали в кровь ноги. Но ссадин и синяков хватало.

       Однажды Логрэй в сердцах высказался, что ползти по такому насту было бы гораздо проще и, скорее всего, быстрее.

       - Да? - Юрай прищурил и без того узкие глаза, - А если тебе, курсант, вдруг понадобится быстро встать, чтобы встретить атакующего противника?

       - Встану, пожал плечами курсант, не понимая, в чем подвох.

       - Ползи! - отдал команду капрал, и Логрэй, плюхнувшись на живот, шустро пополз, извиваясь всем телом, словно большая ящерица.

       - Встать! - вдруг проорал Юрай так, что с ближайших веток осыплся снег, а наблюдающие за представлением курсанты вздрогнули.

       Логрэй с перепугу попытался резко вскочить и оттолкнулся руками от наста, который тут же с хрустом проломился. Незадачливый пластун рухнул с высоты своих длинных рук лицом в шершавую словно наждак ледяную корку.

       - Ё-о-о, - протянул я вместе с другими впечатлительными курсантами, живо представив ощущения пострадавшего товарища.

       А он снова и снова пытался подняться, каждый раз непременно проваливаясь и орошая снег каплями крови из разбитого носа.

       - Курсант Логрэй, замри! - решил наконец прекратить страдания подчиненного Юрай, и тот затих, лежа ободранной щекой на снегу и загнанно дыша.

       - Повернись на спину и раскинь руки в стороны, - продолжил отдавать команды капрал, - Теперь встань так, как ты встаешь с кровати.

       Логрэй повернулся вправо, и легко встал, проломив наст ногами.

       - Быстро встать, когда лежишь на глубоком снегу не так-то просто, - назидательно заявил Юрай, - Даже если знаешь, как это правильно сделать. Поэтому у находящегося на ногах противника всегда будет преимущество.

       Как оказалось, не зря мы так упорно носились по заснеженным сопкам. Вскоре, после очередного караула, нам второй раз за службу приказали надеть "Кирасы". Недоумевая, облачились в броню. Неужели в ней пойдем на ужин? А почему не сдали карабины? Нехорошее предчувствие зашевелилось в душе.

       Но высказал догадку как обычно Уиллис:

       - Похоже, ужина сегодня не будет, друзья.

       - Да ну, - отмахнулся Логрэй, - Не может быть, чтобы после караула нас положили спать голодными.

       - Ты надеешься на отбой? - поднял брови Сол, - Думаешь, нас отправят в кровати в броне и с карабинами?

       - Первый взвод, в одну шеренгу становись! - прервал дискуссию взводный сержант.

       Мы выстроились на центральном проходе, провожая глазами курсантов из других взводов, которые в это время выбегали из расположения для построения на ужин.

       - На первый-второй расчитайсь! - последовала очередная команда.

       - Первый! - крикнул Логрэй.

       - Второй! - продолжил Уиллис.

       - Первый.

       - Второй...

       - Первые номера, шаг вперед! - крикнул сержант, когда расчет был закончен, - Напра-во! К выходу из расположения бегом - марш!

       Как только половина наших товарищей в сопровождении Юрайя унеслась, сержант снова скомандовал:

       - Вторые номера, напра-во! К выходу из расположения бегом - марш!

       На площадке за плацем с грохотом молотили воздух винтами два больших серых геликоптера. Когда мы выбежали из казармы, один из них оторвался от земли и, задрав хвост, полетел набирая скорость в сторну слившихся с ночным небом сопок.

       Не останавливаясь, пробежали вслед за капралом Шевелом ко второму винтокрылому монстру и загрузились в его сумрачное чрево.

       Снова куда-то меня везли в этой грохочущей летающей бочке. Даже не верится, что прошло всего-то не более пяти месяцев с того дня, когда я впервые забрался в такой же геликоптер и прилетел в нем к месту предстоящей службы. Неужели так мало времени прошло? Не верится и в то, что еще совсем недавно мы изнывали от нестерпимой жары. Да что там жара, если кажется, будто бесконечный моросящий дождь, превращающий в непролазное месиво грунтовые дороги, закончился пару месяцев назад, хотя всего-то прошло три недели, как выпал первый снег. Или две? Странная штука - время...

       - Итак, курсанты, перед последним этапом обучения, вам предстоит доказать, что вы достойны носить гордое звание звездного пехотинца! - перекрикивая шум приземлившегося в центре большой поляны геликоптера, начал говорить штабной майор, когда капрал Шевел построил нашу половину взвода, - Слушайте вводную! Вы - это все, что осталось от подразделения. Погибли все командиры. Вся техника уничтожена. Задача - используя полученные знания, определить свое местоположение, и выйти к расположению части. Навигаторы "Кирас" отключены, так как планета условно неизвестная. Из провизии - стандартный маршевый паек на двое суток. Через двадцать четыре часа на соседней поляне будет высажено подразделение разведчиков с заданием обнаружения и преследования вашей группы. Физический контакт означает ваш провал.

       Кроме того, не забывайте, что в здешних лесах довольно много крупного зверя, недружелюбно настроенного к человеку и интересующегося им лишь с гастрономической точки зрения.

       В случае крайней угрозы для жизни, разрешается активировать аварийный радиобуй "Кирасы". Но не забывайте, что спасательному наряду понадобиться некоторое время для того, чтобы прибыть к вам на помощь.

       - Может, я уснул на посту, и этот кошмар мне снится? - вопросил из кромешной тьмы голос Борка, когда огни геликоптера, на котором улетели майор из штаба и капрал Шевел, скрылись за склоном сопки.

       И сразу загалдели все. Кто-то ругался, кто-то пытался шутить. Осознание того, что мы остались без вечного присмотра капралов, с одной стороны побуждало высказать наконец-то во весь голос, не оглядываясь по сторонам, все, что накопилось на душе за последние месяцы. С другой - это же осознание заставляло чувствовать себя брошенным котенком, а вернее целым выводком котят, вроде бы имеющих достаточно крепкие зубы и когти, но привыкших всегда чувствовать родительскую опеку.

       Неожиданно темноту прорезал яркий луч света, заставивший прикрыть расслабившиеся глаза. Это Уиллис догадался включить фонарь на шлеме "Кирасы". Тут же его примеру последовали остальные, и вот уже во все стороны заметались пляшущие лучи.

       - Думаю, нет нужды в таком освещении, - произнес Сол, - достаточно будет света половины фонарей. И пора подумать о ночлеге. Ночью мы все равно никуда идти не сможем.

       Но на его слова никто не обратил внимания.

       - А где сухпай, про который говорил майор? - встревожено спросил Борк, и луч его фонарика зашарил под ногами, будто в надежде отыскать заветную провизию.

          Ранцы с пайком оказались на месте приземления геликоптера. Там же нашлось полотнище шатровой ткани и ящик с сигнальными ракетами. Обнаружил все это Уиллис. Пока остальные продолжали гомонить, он, позвав с собой Гергерта, прошел к месту посадки и вернулся с доброй вестью о том, что ужин все-таки будет.

       Как-то само собой получилось, что именно Сол взял на себя обязанности командира, и никто ему в этом не возражал. Разве что стефаны попробовали воспротивиться, когда он приказал им наломать мелких веток, чтобы застелить пол под натянутым пологом, но сразу несколько курсантов решительно посоветовали им заткнуться и делать, что велено. Вместе с организованной Уиллисом упорядоченной суетой прошла растерянность и ощущение брошенности - мы снова стали слаженным подразделением. Не прошло и получаса, как на срубленные жерди была натянута шатровая ткань, а мы, устроившись на застилавших снег ветках, подкреплялись консервированной кашей.

       Не забыл новоявленный командир и о карауле, распределив попарное дежурство. Мне досталась вторая смена. Отстояв свой час в паре с Отто Гергертом, наконец-то завалился спать. Однако, казалось бы только сомкнул глаза, как меня вновь разбудили, грубо тряся за плечо.

         - Эй, русский, давай вставай, - шипел мне в ухо голос Яцкеля, - Твоя смена в карауле стоять.

       - Почему моя смена? - ничего не понимая спросил я, поднимаясь, - Я же уже отдежурил.

       - Ночь длинная, снова твоя очередь пришла. Иди давай, - подтолкнул меня к выходу Ян и принялся устраиваться на освободившемся месте.

       Зевая, вышел наружу и, повесив карабин на плечо, осмотрелся. Рядом сонно тер глаза  Том Сальдер - молчаливый парнишка, самый низкорослый из нашего взвода. Судя по всему, он тоже только что проснулся.

       - Эй, - удивился я, - Ты чего тут делаешь? Где Гергерт?

       - Сам ничего не понимаю, - пожал плечами Том, глядя на полоску хронометра на рукаве "Кирасы", - Моя смена должна быть перед самым рассветом.

       - Кто тебя поднял? - спрашиваю, заранее зная ответ.

       - Вуцик.

       Вскипевшая злость вмиг прогоняет сонливость. После того случая со змеей стефаны хоть и не упускали возможности сказать мне какую-нибудь гадость, но больше никаких действий не предпринимали. А пропускать мимо ушей словесную желчь я привык еще с детства, когда на Кинге всякий коренной житель норовил указать беженцу или переселенцу на его неполноценный статус. Но спустить нынешнюю выходку просто не могу.

       Прислоняю карабин к полотняной стенке шатра и захожу внутрь. Подхожу к Яцкелю и ласково треплю его за щеку. Когда он открывает глаза, хватаю его за верхнюю губу, запустив указательный палец под нее и вдавив в мягкую плоть ноготь большого пальца, волоку паршивца на улицу. Тот лишь сипит от боли, и, обливаясь хлынувшими слезами, семенит за мной на четвереньках. Всякий раз, когда Ян пытается схватить меня за руку, сильнее дергаю его за губу, угрожая оторвать вместе с носом.

       Том встречает нас удивленным взглядом.

       Отойдя на несколько шагов от шатра и, продолжая тянуть за губу, заставляю Яцкеля встать и подняться на цыпочки. Разжимаю мокрые от слюней, соплей и слез пальцы и наношу удар локтем в челюсть. Стефан, провернувшись на сто восемьдесят градусов, падает на снег. Я успеваю добавить ему ногой по ребрам - пусть из-за брони толку от этого удара немного, но не могу сдержаться.

       В этот момент из шатра выскакивает еще одна фигура и, выхватив нож, бросается на меня. Однако успевает сделать только пару шагов, когда дорогу заступает низкорослый Сальдер и в высоком прыжке с разворота бьет нападающего ногой в грудь. Ноги у того делают еще один шаг прежде чем оторваться от земли, в то время, когда тело резко опрокидывается назад.

       Злость отступает. С уважением смотрю на Тома. "Кираса" конечно именуется легкой броней, но все же весит довольно прилично, чтобы вот так в ней прыгать. Бросив взгляд на издавшего стон Яцкеля, подхожу к товарищу с желанием пожать руку. Но сбитый им стефан оказывается более живучим, нежели его соплеменник. Вскочив на ноги и подобрав выроненный нож, бросается на нас, размахивая клинком из стороны в сторону.

       - А-а, курвы, убью...

       Адам Вуцик не успевает закончить угрозу, ибо Том, припав к земле и крутанувшись волчком, сбивает его с ног сметающей подсечкой. Нож снова летит на утоптанный снег, и на него наступает чья-то нога. Нас окружают выбежавшие на шум товарищи. Кто-то хватает за руки вновь подскочившего Адама. Кто-то склоняется над стонущим Яцкелем.

       - Прекратить! - раздается запоздалый окрик Уиллиса, - Что здесь произошло?

       После выяснения обстоятельств Сол объявляет, что не может доверить нам четверым несение караульной службы, а потому в наказание провинившимся поручаются все хозяйственные и прочие заботы, предстоящие в пути. Не знаю, какие такие хозяйственные заботы нам предстоят, ибо вряд ли, к примеру, при разбивке лагеря, остальные будут пассивно ждать, когда мы управимся, оттягивая тем самым свой отдых. В любом случае, если подумать, это скорее поощрение, чем наказание - а как еще можно назвать избавление от ночных дежурств?

       - Сол, я не пойму, в чем виноваты мы с Олегом? - возмущается Сальдер.

       - В том, что пока вы выясняли отношения, лагерь оставался без охраны. Нужно было разбудить меня и объяснить ситуацию.

       Вспоминаю того заносчивого Уиллиса, каким он был в первый день нашего знакомства, и непроизвольно усмехаюсь.

       Утром Уиллис поднял нас перед рассветом. Пока позавтракали и свернули лагерь, небо начало светлеть, и отряд двинулся в путь.

       Вчера наш геликоптер после взлета направился на восток, потому мы двинулись на запад, решив определиться с точным направлением позже. Сейчас нужно было как можно дальше отойти от места ночевки до того, как высадится подразделение разведчиков. Пройти по снегу группе в пятнадцать человек не оставляя следов было невозможно, потому следовало положиться только на скорость передвижения.

       Трех курсантов Уиллис отрядил для расстановки растяжек с сигнальными ракетами вокруг места ночевки, чтобы узнать, когда преследователи выйдут на след. Далее растяжки устанавливали на оставляемой нами тропе и по сторонам на разном удалении от нее. В свое время капралы Шевел и Юрай дали нам несколько уроков, как с помощью жердей, уложенных в виде перекладин в разветвление стволов подходящих деревьев, переместиться в сторону от тропы, не оставляя следов на земле. Благо склоны сопок густо поросли корявыми, но довольно крепкими деревьями, что позволяло ребятам, ловко перебираясь со ствола на ствол, оставлять незаметные "сюрпризы". Разумеется, разведчиков обучали подобным фокусам не хуже нас, а в силу профессии, скорее всего, и гораздо лучше. Но все же они такие же неопытные курсанты, как и мы, и наверняка попадутся хотя бы в первые ловушки. А каждая активированная ракета не только сообщит нам о месте нахождения преследователей, но и выведет из игры попавших под радиус поражения условной противопехотной мины.

       - Новиков! - окрикнул меня Уиллис, как только подразделение прошло сотню шагов, - Пойдешь первым.

       Недоуменно пожав плечами, вышел вперед цепочки, но, сделав несколько шагов по глубокому снегу, под которым скрывались коряги и крупные валуны, понял свою задачу - в наказание за ночной инцидент со стефанами придется торить дорогу. Хорошо хоть Сол не давал сильно выматываться впереди идущему, чтобы не замедлять движение всей группы. Он следовал вторым, и как только заметил, что я двигаюсь все медленнее, послал вперед Вуцика. Далее тропу прокладывали Яцкель и Сальдер. Так мы вчетвером и меняли друг друга.

       Стефаны каждый раз, проходя мимо нас с Томом, бросали злобные взгляды и лопотали что-то угрожающее. Осознавая, что в случае дальнейшего разгорания конфликта, мы можем подвести всю группу, я дал себе слово не поддаваться на провокации, по крайней мере, до возвращения в часть. Да и там можно потерпеть, ведь нашей совместной службе через месяц с небольшим придет конец. При случае нужно поговорить об этом с Томом, коль уж этот тихоня оказался таким горячим парнем.

       Но надо отдать должное обоим стефанам, они торили дорогу с усердием, ничуть не филоня. Уиллису порой приходилось несколько раз повторять приказ, чтобы кто-либо из них уступил место сменщику.

       Первую остановку сделали далеко за полдень, когда забрались на вершину самой высокой сопки. Не знаю, как мои коллеги первопроходцы, но я сразу повалился на снег, с ужасом думая о том, что сейчас Уиллис нагрузит нас еще и обещанными хозяйственными заботами. Однако ничего такого не последовало. Наскоро проглотив кубик энергетического шоколада, командир подозвал взводных интеллектуалов - Отто Гергерта и Пола Финкильштейна. Судя по всему, они занялись определением точного местоположения подразделения. Но у меня не было сил даже прислушиваться к их разговору. Съев свой кусочек шоколада, я сидел на снегу, привалившись к стволу дерева, и сквозь полудрему наблюдал, как Борк карабкается на дерево и что-то кричит с вершины, задравшему голову Солу.

       Вдруг послышался хлопок, следом засвистела сигнальная ракета и до наших ушей долетел душераздирающий визг. Подскочив, мы с недоумением смотрели в ту сторону, откуда пришли - там кто-то наткнулся на растяжку.

       - Борк, ты видишь, кто это орет? - крикнул сидящему на дереве товарищу Уиллис.

       - Не вижу, - отозвался тот из ветвей, - Там подлесок слишком густой. Но судя по шевелению веток, тварей не мало.

       Сол велел Борку спускаться, и отряд двинулся дальше. Теперь двигались, всматриваясь в окружающий лес и держа карабины наготове. Но больше никто не попадался в расставленные для преследователей ловушки и не оповещал о своем присутствии дикими криками. Время от времени мы видели следы неведомых зверей, иногда достаточно крупные, чтобы авансом уважать оставившего их обитателя местных лесов. Но на глаза попадались лишь мелкие грызуны, снующие по стволам деревьев и по снегу, да порхающие с ветки на ветку беспокойные пичуги.

 

Глава - 10. Ягуанты

       На ночлег остановились, когда совсем стемнело - Уиллис гнал нас на склон очередной сопки, чтобы видеть ту вершину, с которой мы нынешним утром начали свой путь. Но местное светило село гораздо раньше, позволив тьме поглотить все окружающее пространство.

       Найдя более-менее ровную площадку для установки шатра, мы принялись устраивать лагерь.

       В этот момент в окружающих поляну деревьях послышалась какая-то возня, кто-то заухал, заверещал, затрещали ветки. Что-то шлепнуло по наполовину натянутому шатровому полотну. Шлепнуло еще раз. И еще. Шлепки стали раздаваться чаще. Вот что-то ударило меня в грудь и сразу в локоть. Я с удивлением уставился на прилипшую к грудным пластинам вязкую массу. Поднес к глазам испачканную руку и впервые с начала обстрела вдохнул...

       Легкие еще не успели вобрать в себя полную порцию воздуха, как их парализовал судорожный спазм. Из глаз ручьем брызнули слезы, а пустой желудок вывернуло наизнанку. После очередного шлепка в спину, я упал на колени и, отплевываясь исторгнутой изнутри себя горечью, пополз не видя куда, лишь бы скрыться от этого вонючего обстрела.

       Рядом застрекотал чей-то карабин. Визг в окружающих деревьях сразу усилился, в точности напомнив тот, который мы слышали днем.

       - Надеть шлемы! - проорал Уиллис.

       Как же я сам об этом не догадался-то? Накидываю капюшон (?), опускаю забрало и активирую режим внутреннего жизнеобеспечения.

       Оглядываюсь и содрогаюсь при виде курсанта, которому вонючая гадость попала в лицо. Хрипя, крича и отплевываясь, он неистово пытается оттереться снегом, слепо зачерпывая его вместе с разбрызганными по нему шлепками.

       Направляю луч своего фонаря в деревья и успеваю заметить юркнувшую от света волосатую, чем-то напоминающую человеческую, фигуру. Только длинные руки и ноги выглядели слишком непропорционально для маленького тела, размеры которого не превышали размеры тела пятилетнего ребенка.

       Вскидываю карабин, ставлю планку на максимальный разброс и, выхватив лучом света еще одного монстра, выпускаю обойму игл. Тварь успевает сделать прыжок на соседнее дерево, но, не долетев, издает дикий визг и камнем падает вниз.

       Вижу следующую цель - человекоподобная образина висит, держась одной рукой за ветку и суча в воздухе ногами. Второй рукой тварь замахивается и бросает в сторону поляны очередную порцию вонючей гадости.

       Посланная мной обойма игл срывает монстра с ветки, превращая в разлохмаченную тряпку. Но и его бросок достигает цели, чувствительно впечатавшись в эластичный пластик забрала. Несмотря на синтезируемый внутри "Кирасы" чистый воздух, мой желудок не выворачивает только по причине его абсолютной пустоты. Как назло снег вокруг утоптан так плотно, что я не могу схватить хотя бы горсть, чтобы убрать ослепившее меня дерьмо. Слепо пошарив вокруг руками, в конце концов оттираю забрало пустой перчаткой, что позволяет хоть как-то ориентироваться в окружающей обстановке, глядя на нее через желто-коричневую муть.

       Товарищи продолжают стрелять по темным зарослям, и я тоже выпускаю несколько обойм наугад.

       Раздается команда Уиллиса прекратить стрельбу. Вопли нападавших тварей теперь слышатся где-то далеко и явно удаляются.

       Спешу к краю поляны в поисках нетронутого снега и начинаю тщательно оттираться. М-да, задача предстоит нелегкая - даже не представляю, как вычистить вонючую дрянь из всех сочленений и складок. Самым идеальным вариантом сейчас было бы залезть в достаточно глубокий ручей и как следует продраить броню песочком. Но, за неимением поблизости хоть какого водоема, придется обходиться снегом.

       В первую очередь тщательно очистил забрало и сразу увидел валяющееся в двух шагах передо мной тело мохнатой твари. Рассмотреть ее подробно не представлялось возможным, ибо то, во что превращают тело сотни стальных игл, не поддается никакой идентификации. Отошел в сторону от неприглядного месива, но наткнулся на другой труп. Этот вообще буквально разодран на части, и отдельные куски соединялись друг с другом лишь лоскутками кожи и сухожилиями.

       Прошло не менее часа, прежде чем я оттер "Кирасу" до удовлетворительного, на мой замыленный взгляд, состояния. Решив откинуть забрало, отключил систему внутреннего жизнеобеспечения и тут же включил обратно, спасаясь от нахлынувшего снаружи смрада.

       - Новиков, ты почистился? - спросил подошедший Уиллис и указал в сторону так и не натянутого шатра, - Помоги Гергерту и Борку.

       Ребята соскабливали с ткани грязные шлепки и затирали пятна снегом. Прежде чем присоединиться к ним, я вырубил саперной лопаткой небольшой куб снега в слежавшемся сугробе и аккуратно поддев его отнес к шатру.

       - Сол, - окликнул командира Гергерт, - Наверное, надо сворачиваться? Не будем же мы ночевать среди этого дерьма?

       - Да, Отто, - кивнул в ответ Уиллис, - Сворачивайте полотно и, как только Гольего ототрется, поднимемся выше по склону.

       - А что с ним? - поинтересовался Борк.

       - Не успел надеть шлем и схлопотал кусок дерьма прямо в лицо.

       - Ё-о-о, - сочувственно поморщились товарищи, а я вспомнил, что видел Эктора Гольего в самом начале нападения, но не узнал его тогда по понятной причине.

       К Уиллису подбежал Том Сальдер и что-то сказал, указывая рукой в ночное небо. Я посмотрел в том направлении и увидел перемещающиеся над темными вершинами сопок огни.

       - Всем погасить свет! - прокричал Уиллис, - Немедленно! Похоже наших преследователей везут.

       Огни геликоптера скрылись за склоном сопки, на вершине которой наш отряд устраивал дневной привал.

       Вчера разведчики сменили нас в карауле, а сегодня, похоже, их так же без предупреждения отправили на наше преследование. Ну что ж, посмотрим, сумеют ли они, найдя след, двигаться по заснеженным склонам быстрее нас?

       - Можно включить свет, но на самый минимум, - распорядился Сол, - И заканчивайте оттираться. Через пять минут выдвигаемся. Гольего, ты меня слышал? Перейдем на новое место, тогда снимешь "Кирасу" и вытряхнешь все, что попало тебе за пазуху.

       Я снова мысленно пожалел беднягу Эктора. Этот черноглазый смуглокожий курсант всегда отличался особой чистоплотностью. Теперь, небось, при любом случайном шуме будет сразу накидывать шлем и задраивать забрало.

       - Олег, не спи, - толкнул меня Борк, - Берись за этот край.

       Стараясь не елозить полотном по перепачканному снегу, мы свернули шатер.

       Когда отошли от неудавшейся стоянки на достаточное расстояние, послышались разочарованные возгласы и злые проклятия тех, кто первым решился откинуть забрало. Казалось, вонь вокруг нас ничуть не уменьшилась. Да и не удивительно - наверняка немало гадости, которой обкидали ночные налетчики, осталось в складках и сочленениях бронекостюмов. Зловонное амбре впитал пластик ранцев. Но выкинуть их нельзя, ибо не в чем нести упаковки с сухпаем. Так же мы не могли позволить себе бросить шатровое полотно, катушки с супер крепким шнуром и прочее и так невеликое имущество, от которого мог зависеть успех нашего подразделения.

       Поддавшись общему давлению, Сол разрешил сделать небольшую промежуточную остановку, чтобы еще раз обтереться снегом. На этот раз мы, по примеру Борка, попадали в сугробы и ворочались в них, будто охваченные массовым припадком. Потом наскоро протерли друг другу спины и двинулись дальше.

       Наконец вышли к более-менее ровному месту, которое Уиллис счел пригодным для ночлега.

       Ни меня, ни других провинившихся прошлой ночью, Сол, как и обещал, в караульные смены не поставил. А потому я, отказавшись от ужина - для этого пришлось бы снимать шлем, а принимать пищу, одновременно вдыхая продолжавший сопровождать нас аромат, мой желудок попросту не смог бы - завалился на свеженарезанные ветки, с намерением отрешиться от происходящего кошмара до утра.

       Рядом лег, погасив свой фонарь, Гергерт.

       - Отто, - обращаюсь к всезнающему товарищу, - Это что за твари напали на нас?

       - А ты разве не понял? - удивленно спрашивает он.

       - Ягуанты, - отвечает за Герргерта чей-то голос из темноты.

       - Ягуанты? - опередив меня, удивленно восклицает кто-то.

       Так вот оказывается каковы эти загадочные ягуанты, к семейству которых нередко пытались причислить нас капралы и сержанты.

       - Значит, ягуанты являются представителями местной фауны? - задаю риторический вопрос в темноту.

       - Не только местной, - произносит Гергерт и не удерживается от пояснения: - Эти приматы являются одной из загадок нашей галактики. Ученые никак не могут объяснить, каким образом этим обезьянам удалось расселиться по разным, удаленным друг от друга на огромнее расстояния, планетам.

       - А чего они на нас напали? - спросил Яцкель.

       - Вероятно, приняли за стаю сородичей, вторгшихся на их территорию. Весь день следовали за нами, набивая желудки корой и мелкими ветками, только им известных деревьев. А когда их желудочно-кишечный тракт подготовил сырье для снарядов, напали.

       Кто-то подскочил и бросился к выходу, спотыкаясь в темноте о лежащих товарищей и издавая звуки рвотных позывов.

       - Да-а, - сопроводил выбежавшего голос Финкильштейна, - Гольего больше всех не повезло. Полон рот дерьма... Брр, не дай бог такое испытать.

       - Ракета! - донесся крик караульного, - Еще одна! Разведка-то не спит. Уже место нашей высадки обнаружили. Еще ракета! Они нас окружить хотели, что ли?

       Поднялся гомон, разбудивший тех, кто уже успел уснуть. Все вышли из шатра и принялись всматриваться в темноту. Однако Уиллис приказал немедленно ложиться отдыхать, ибо завтра предстоит нелегкий путь, и неизвестно какие еще сюрпризы, кроме стай ягуантов, ждут нас в этих сопках. Часовым он наказал докладывать немедленно, если разведчики вновь наткнутся на растяжку. И тут же добавил, что после первых ловушек, которые вывели из игры минимум трех человек, преследователи вряд ли решатся идти дальше ночью.

       - Сол, - позвал командира Гергерт, - тут может еще одна проблемка нарисоваться.

       - Какая?

       - Ты же знаешь, что заряд батарей наших "Кирас" был всего лишь пятидесятипроцентным?

       - Ну? - нетерпеливо переспросил Сол, взглянул на индикатор зарядки собственного бронекостюма и тут же выругался: - Дьявол этих мартышек побери. Как же я сам не подумал об этом.

       Слышавшие разговор курсанты тоже обратили внимание на свои индикаторы - показания уровня упали почти до четверти, и изначально зеленый столбик наливался красным цветом, предупреждая о необходимости экономного расхода энергии.

       - Всем отключить системы внутреннего жизнеобеспечения "Кирас"! - распорядился Уиллис, - И фонари не включать без надобности. Неизвестно, сколько дней нам еще идти, а батареи уже почти разряжены.

       - Да ты что, Сол! - запротестовали сразу несколько человек, - Пусть эта дрянь хотя бы немного выветрится. Дышать же совсем невозможно. Вот днем получше очистимся, тогда можно и отключить.

       - Гольего как-то дышит, значит, и мы сможем, - решительно произнес Уиллис, откинул забрало и тут же сморщил нос. Было видно, что он непроизвольно задержал дыхание.

       - У Гольего просто нет выбора, - заметил Адам Вуцик.

       - И у тебя не будет, когда окончательно посадишь батареи. Без подогрева околеешь в первую же ночь.

       - Можно будет костер развести, - возразил тот, но забрало все же откинул.

       Примеру Сола и Вуцика последовали и другие, сразу разразившись односложными возгласами типа: "фу" и "бе".

       Чтобы хоть как-то унять рвотные позывы, я набрал в ладони снега и растер лицо. Вроде полегчало. Даже смог проглотить кубик шоколада, а то из-за этой вони с вечера ни у кого не возникло желание ужинать. Через некоторое время подумал о том, что неплохо было бы распечатать банку с кашей, но наваливающийся сон оказался сильнее голода, и мысль о еде угасла вместе с сознанием.

       Во сне я увидел преследователей. Возглавлял разведчиков Адиль Орчинский. Его ярко-красный бронекостюм был отделан узорами из стразов, сияющих в свете звезд. Отпрыск сенатора шел напролом, круша оказавшмеся на пути деревца, и время от времени надувая огромные розовые пузыри из жевательной резинки. Пузыри отрывались и уносились в нашем направлении, указывая Адилю дорогу. Мы старались прятаться от них в густых зарослях. Они взрывались, раскидывая во все стороны ошметки вонючего дерьма, и нам, чтобы не задохнуться, приходилось покидать убежище и из последних сил пробираться дальше. Вот Адиль уже почти настиг нас. Он остановился и громогласно захохотал, колотя себя по грудным бронепластинам. Его подразделение, прыгая по ветвям деревьев, окружило поляну, на которой стоял наш шатер. Мы каким-то образом оказались внутри, и сидели, понурившись от безысходности и осознания проигрыша.

       Орчинский приблизился ко мне и, активно двигая челюстями, закричал голосом Уиллиса:

       - Подразделение, подъем! Десять минут на то, чтобы оправиться и позавтракать!

       Стряхнув приснившийся кошмар, выскакиваю наружу, с наслаждением втягиваю в легкие свежий воздух и спешу к не затоптанному снегу, чтобы обтереть лицо.

       И вновь повторился вчерашний день - подразделение практически без остановок уходило от преследователей. Те в первой половине дня еще два раза попались на растяжки и далее каким-то образом научились их избегать, то ли обнаруживая, то ли двигаясь на предельном удалении от проторенной нами тропы.

       Когда полувзвод подошел к высокому каменистому обрыву, дорогу прокладывал Том Сальдер. Пока мы стояли, уже привычно ожидая решения Уиллиса, Том подошел к заснеженному краю и, зачем-то сняв шлем, заглянул вниз.

       - Ого, - только и успел сказать он, прежде чем нависший над каменной стеной снежный карниз обвалился, увлекая неосторожного курсанта вниз.

       - Стоять! - непонятно кому крикнул Уиллис.

       После секундного замешательства я первый двинулся к оголившемуся краю. Несмотря на то, что под ногами теперь был надежный камень, не дойдя один шаг, опустился на четвереньки и только после этого посмотрел вниз. До густых зарослей внизу не менее двадцати метров. Сальдера сквозь ветви не разглядеть.

       - Том!

       Ответа не последовало. Ветви кустарника остались неподвижными, не выдавая ни малейшего движения.

       Рядом опустились на колени Сол и Гергерт. Кто-то еще топтался сзади, но Уиллис приказал больше никому не подходить. Однако один человек все же подошел и без боязни встал у самого края. Подняв голову, я увидел, что это Эктор Гольего.

       - Уклон отрицательный, но высота детская, - тоном знатока заявил он, - Мы здесь легко спустимся.

       - Ты понимаешь в этом? - повернулся к нему Сол.

       - Я вырос в горах.

       - Тогда нужно поспешить. Сальдеру требуется помощь.

       Эктор без лишних слов привязал конец веревки к стволу ближайшего дерева и скинул ее вниз. Затем окинул нас оценивающим взглядом и закрепил вторую веревку за соседнее дерево.

       - Высота небольшая, - произнес он, сев на край обрыва, - Можно просто взяться за веревку и съехать вниз. Но если кто боится, то обматывайтесь вокруг талии, беритесь руками за оба конца и понемногу стравливайте. При этом, скорее всего, начнет раскачивать, потому старайтесь спускаться лицом к стене и отталкиваться от нее ногами. Показываю.

       Гольего обвил веревку вокруг панциря "Кирасы" и соскользнул с обрыва.

       Я посмотрел, как он легко в несколько скачков, буквально слетел вниз, скрывшись в кустах, и решительно взялся за вторую веревку. Накинув ее на себя и непроизвольно задержав дыхание, опрокинулся за край.

       Несколько мгновений практически падаю с нарастающей скоростью, слушая шуршание веревки по панцирю. Наконец судорожно сжимаю руки. От резкого торможения меня бросает на стену, несильно, благодаря бронекостюму, припечатав боком о камни. Цепляюсь ногами за небольшой выступ, чтобы перестать раскачиваться, и, понемногу ослабляя кисти рук, продолжаю спуск более размеренно.

       Внизу Гольего, припав на одно колено, склонился над Сальдером. Тот сидел на снегу, глядя перед собой затуманенным взором и растянув губы в дебильной улыбке. От осознания того, что товарищ жив и, вроде бы, не имеет серьезных травм, чувствую большое облегчение на душе.

       - Что с ним? - отодвинув меня, вперед выходит успевший спуститься Сол.

       Оказывается ветви густого подлеска так удачно самортизировали под упавшим на них Томом, что тот даже не ушибся. Вот только, уже проваливаясь сквозь заросли, он ударился незащищенным затылком о небольшую, но крепкую ветку, отчего потерял сознание. Очнулся только после того, как его растормошил Эктор.

       Вскоре упавшему показалось, что он окончательно пришел в себя, но при попытке встать на ноги, вновь сильно закружилась голова.

       - У тебя, брат, сотрясение мозга, - заключил Финкильштейн, - В лучшем случае, ты на несколько суток отвоевался.

       Чтобы обдумать ситуацию, Уиллис распорядился сделать десятиминутный привал. Заодно курсанты отыскали улетевший далеко в сторону шлем Сальдера, в котором находится аварийный радиобуй "Кирасы". Решено было, что Том активирует его, как только мы тронемся в дальнейший путь.

       - Сол, - произнес вдруг он, - Что если мне сделать так, как делали русские?

       - Как? - не понял Уиллис.

       - Ну, помнишь, Отто рассказывал про высадку русского десанта на их планету во время Звездной войны?

       Гергерт действительно как-то рассказывал прочитанную им историю о том, как высадившийся на Баварию отряд десантников Российской Империи до самого окончания войны партизанил в северных лесах планеты. За полтора года их весьма активной деятельности ни одного солдата не удалось взять в плен. Более того, во время предпринимаемых правительством карательных экспедиций, безнадежно раненные диверсанты шли на добровольную смерть, оставаясь прикрывать отход товарищей. А когда у них кончался боезапас, давали себя окружить и с улыбкой активировали припасенную для этого случая противопехотную мину, забирая жизни и тяжело калеча до десятка оказавшихся рядом правительственных солдат, и деморализуя дух остальных преследователей.

       - Что ты предлагаешь конкретно? - заинтересовался Сол.

       - Дождусь разведчиков. Когда они подойдут вплотную, активирую сразу несколько сигнальных ракет. Короче, исполню роль живой растяжки.

       Уиллис на минуту задумался, после чего спросил:

       - Ты понимаешь, что ждать возможно придется целые сутки?

       - Понимаю. Если станет плохо, сразу активирую радиобуй. Для местного зверья есть этот аргумент, - Том погладил лежащий на коленях карабин, - Да и вряд ли им по зубам "Кираса". Лишь бы не эти ягуанты с их дерьмом.

       Обсуждение предложения Сальдера заставило нас задержаться еще на некоторое время.

       - Попадется ли разведка на эту уловку? - засомневался Финкильштейн.

       - Скорее всего попадется, - кивнул Гергерт, - Во-первых, солдатам Конфедерации традиционно внушается, что их жизнь является самой большой ценностью, которой нельзя жертвовать ни в коем случае. Потому вряд ли у кого-то может возникнуть мысль о самопожертвовании солдат противника. И потому-то мои предки в той истории с русскими десантниками постоянно попадались на эти живые мины, несмотря на предыдущий опыт. Во-вторых, по условиям, физический контакт является нашим проигрышем. А значит разведка пойдет на него не задумываясь. Остальное зависит от решения командования. Надеюсь, они не сочтут контакт с раненым бойцом за контакт со всей группой. В любом случае, нам нужно будет уйти как можно дальше.

       Приняв разумные доводы Отто, Уиллис начал отдавать команды.

       Мы наломали веток и устроили Сальдеру удобное ложе, чтобы он провел предстоящие сутки в относительном комфорте. Гольего поменялся с Сальдером батареями "Кирас", так как его, в результате броска меткого ягуанта, оставалась наиболее заряженной.

       Последние четыре сигнальные ракеты закрепили на стволах деревьев, протянув прозрачные нити к лежанке.

       Прощаясь, все, кроме стефанов, пожали Тому руку. Те демонстративно ушли вперед, торя дальнейшую дорогу.

       Я шел, думая о поступке товарища. Оно понятно, что все это вроде как игра. Но почему-то есть уверенность, что в реальных боевых действиях Том поступил бы точно так же. А как бы поступил я? М-да... Жутко даже просто остаться одному в лесу, полном дикого зверья. Пусть они до сих пор и не встречались нам, если не считать лохматых приматов, предпочитая держаться на расстоянии от группы людей, но будут ли звери так же обходить стороной одинокого человека?

       - Новиков, смени Яцкеля! - командует Уиллис, и я, достав нож, чтобы срубать заслоняющие дорогу ветви, пробираюсь вперед.

 

Глава - 11. Следы неведомого зверя

       Следующей ночью я чуть было не повторил судьбу Сальдера.

       На ночлег мы остановились в небольшой расселине в склоне сопки, обращенном в противоположную от преследователей сторону. После того, как натянули над ней шатровое полотно, получилась весьма уютная пещерка. Кто-то, шутя, предложил замутить в ней парилку. На парилку естественно времени не было, а вот костерок, в целях экономии заряда батарей бронекостюмов, по приказу Уиллиса развели.

       Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть, глядя на потрескивающий огонь и думая о том, как проводит ночь Том. Когда сон все же начал меня одолевать, ему помешал своими позывами мочевой пузырь. Некоторое время пытался не обращать на него внимания, но потом представил, как глубокой ночью все ж придется подниматься, а перед этим еще с полчаса или час ворочаться в нерешительности, мучаясь вопросом, мол, встать или не встать? Решил, что все ж лучше сходить сейчас.

       Впоследствии, когда рассказывал об этом случае, мне нередко задавали вопрос - зачем было отходить далеко, разве нельзя было полить ближайшее дерево? Не хотел бы я оказаться в лесу с людьми, задающими такие вопросы. Представьте, что будет, если полтора десятка человек начнут справлять нужду, не отходя от поляны. Тут никакой свежий воздух, и никакие запахи джунглей не помогут. Мы все же не ягуанты, а потому, повинуясь законам, вбитым в наши головы капралами, я двинулся подальше от стоянки. А так как перед этим, все же нарушая одно из внушаемых капралами правил, неразумно пялился на огонь, то, выйдя из-под полога, практически ничего не видел и двигался наощупь, перебирая стволы деревьев руками. Включать фонарь посчитал ненужным. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я с удивлением увидел перед собой пустоту. Но прежде чем осознал увиденное, сделал очередной шаг и рухнул вниз.

       Летел недолго, упал на спину, и даже не ушибся. Поднялся, пошарил в темноте руками - передо мной каменная стена. Попробовал дотянуться до верха, не получилось. Догадался включить фонарь, оценил высоту не менее чем в пять метров и порадовался, что не свернул себе шею. Еще мелькнула мысль о том, что упади я с такой высоты днем, то запросто мог бы стать заикой.

       Пришлось идти вдоль метров двести, пока стена не снизилась настолько, что смог взобраться наверх и вернуться к месту стоянки. Один из караульных что-то нервно пошутил по поводу моего долгого отсутствия. Но я, не вникая и не реагируя, скрылся под пологом и завалился спать.

       Утром я первым торил тропу. Наш путь пересекал обрыв, с которого мне довелось упасть ночью. Потому, заметив свои следы, свернул к ним. Сол как раз отстал, что-то обсуждая с Гергертом, и не сразу среагировал на изменение направления. Толщина снежного покрова здесь была небольшой, и деревья росли редко, что позволяло идти, практически не петляя меж стволов. Скорость движения значительно возросла, и когда Уиллис догнал меня, я уже видел край обрыва.

       - Новиков, ты почему свернул в сторону?

       - Там высокий обрыв, - киваю в сторону прежнего направления, - А здесь не более полутора метров.

       - Откуда ты знаешь? - удивленно спрашивает Сол.

       Не успеваю задуматься о том, как рассказать о ночной прогулке, как он сбивает с мысли следующим вопросом:

       - Чьи это следы?

       Хочу ответить, что мои, но, сделав еще шаг, останавливаюсь в немом изумлении. Мы как раз подошли к тому месту, где я забрался на каменный порог. Отсюда хорошо видна цепочка моих следов, тянущихся под стеной. Вдоль них гигантским пунктиром тянулись следы трехпалых лап какого-то чудовища, каждый палец которого оставлял вмятину раза в полтора больше следа моего ботинка. Без сомнения, зверь передвигался на двух ногах. В том месте, где я забрался наверх, на снегу осталось еще четыре отпечатка, на этот раз гораздо меньших, не более человеческой ладони. Судя по одному из правых отпечатков, на оставившей его лапе отсутствовал средний палец. Этот факт говорил еще и о том, что у зверя четыре передних конечности. Если конечно это следы того же монстра, который оставил гигантские отпечатки внизу. Видно, что зверь некоторое время топтался на месте, и даже опускался на колени, которые у него, опять же судя по отпечаткам, выгибаются назад. От того места, где он садился, словно лучи отходят длинные вмятины, будто монстр хлестал по снегу огромным хвостом, толщиной у основания с человеческий торс. Потоптавшись, зверь развернулся и ушел вниз по склону, как раз в том направлении, куда нужно идти нашему отряду.

       Интересно, он следовал ночью за мной по пятам, или прошел по следам позже? И почему зверь не пошел дальше, а предпочел удалиться? Все-таки хорошо, что я не увидел его ночью - вот страху бы натерпелся! А звери, говорят, страх чуют...

       Тем временем отряд сгрудился вокруг, и после нескольких мгновений немого изумления, послышались выразительные возгласы.

       - Отто, - обратился к всезнайке Финкильштейн, - это что за зверь?

       Но Гергерт на этот раз лишь молча развел руками.

       - Новиков, может, ты нам прояснишь этот вопрос? - подозрительно уставился на меня Сол, - Почему ты свернул именно к этому месту?

       - Я же уже сказал - там высокий обрыв, не менее пяти метров.

       - Откуда ты об этом знаешь?

       - И с кем ты здесь встречался? - хохотнув, добавляет вопрос Финкильштейн.

       Не знаю, что на меня подействовало, то ли нервная шутка Роберта, то ли потребовался своеобразный выплеск собственных эмоций, но, обведя взглядом застывших в ожидании товарищей, я начал рассказ... Рассказ о том, как выйдя по нужде, свалился с десятиметрового обрыва прямо на голову прикорнувшего под каменной стеной монстра. Как тот, смертельно перепугавшись, бросился наутек, а я, приняв его за вражеского лазутчика, кинулся следом. Как нагнал и, повалив на снег, принялся заламывать руки. И только когда сообразил, что рук у поверженного врага почему-то четыре, обратил внимание на то, что и сам он раз в пять крупнее меня.

       - Вот тут я его завалил, - показываю на то место, где снег был основательно вытоптан огромными лапищами.

       - Как же ты не видел, что он такой здоровый, когда бежал за ним? - недоверчиво спросил Борк.

       - Темно же было. А тут под обрывом и вовсе ничего не видно. Я бежал, ориентируясь чисто на звук его шагов. Фонарь специально не включал - думал, вдруг он не один.

       - И куда он потом делся?

       - Убежал. Я как понял, что подо мной не разведчик, а огромный зверюга, так сразу хотел деру дать, да запнулся, когда на уступ запрыгивал. Думал, все, сейчас он меня разорвет, и "Кираса" не поможет. Даже глаза закрыл от страха. Лежу, слышу, шаги удаляются. Глянул, а его пятки уже меж деревьев мелькают.

       - Как же ты пятки увидел в темноте-то?

       - А я когда упал, нечаянно фонарь включил.

       - Какой он хоть из себя-то, зверь этот? - последовал очередной вопрос от товарищей.

       - Так это, я ж его видел только со спины, и то в темноте, - отвечаю, внимательно всматриваясь в окружающие лица и пытаясь понять, неужели они и правда поверили в мои россказни? Однако, видя, что сейчас последуют дальнейшие расспросы, спрыгиваю с полутораметрового обрыва, киваю на следы и предлагаю: - Нам все равно в ту сторону идти. Может, догоним - посмотрим, что это за зверь?

       Ответить мне никто не успевает, так как в этот миг раздается далекий свист сигнальной ракеты. Следом свистят вторая, третья и четвертая. Самих ракет из-за сопки не видно, но понятно, что это выполнил свою задачу Том Сальдер.

       - А разведка-то нас догоняет, - произнес Финкильштейн, глядя в ту сторону, - Я думал, они наткнутся на Тома не раньше обеда.

       - Новиков, вперед! - командует Уиллис, и я бросаюсь по следам монстра, который, после выдуманной самим же истории, уже не кажется столь страшным. Надо только придумать, как выкрутиться из собственных фантазий перед товарищами, принявшими их за чистую монету.

       На этот раз Сол менял впереди идущих гораздо чаще, выставляя торить тропу не только меня и стефанов, но и других курсантов. Не знаю, как разведчикам, прибывшим на сутки позже нас, удалось так быстро сократить расстояние вдвое, но мы уже через пару часов начали выбиваться из сил, от заданного Уиллисом темпа. Надо отдать ему должное, он в этом плане переплюнул капрала Юрайя, которому уже давно не удавалась вымотать взвод до изнеможения. Правда и сам Сол выглядел не лучше любого из нас - надсадно хрипел при дыхании и несколько раз падал на совершенно ровном месте. Глядя на то, как он упал в очередной раз, я подивился его упертости - какой смысл так загоняться, когда до финиша еще идти и идти? Я конечно понимаю, что цель рывка как можно дальше оторваться от преследователей, но если сейчас выбиться из сил, то весь выигрыш во времени может оказаться весьма сомнительным.

       И все же нам повезло. Когда уже совсем не осталось сил, и мы с ужасом бросали взгляды на довольно крутой склон, по которому предстояло подниматься, послышался далекий свист, переросший по мере приближения в грохот лопастей геликоптера. Вскоре винтокрылая громада зависла над нами, заставив заметаться поземку по снежному насту, и из ее чрева выбросили веревочный трап, недвусмысленно предлагая подняться на борт.

       Внутри подразделение встречал капрал Шевел. Он жестами показал каждому поднимающемуся, чтобы тот садился, и когда последний курсант влез в чрево летающего монстра, задвинул дверь и уселся сам.

       На протяжении всего полета я пытался определить по лицу капрала, что ждет нас по возвращении - благодарность или раздрай от командиров. Однако Шевел, откинувшись спиной на борт и сложив на груди руки, сидел с прикрытыми глазами, не выражая абсолютно никаких эмоций.

       В любом случае, независимо от результата, я рад, что эта утомительная игра в догонялки наконец-то закончилась.

       - Фу, что за вонь? - сморщив нос, встречает нас в родной казарме дежурный по роте капрал Линк, - Чего вы там такого ужасного увидели, что все разом обгадились?

       С недоумением смотрим на него, не понимая, о чем речь, и направляемся к уже находящимся здесь товарищам из второй половины взвода. Они тоже здесь, значит и их игра закончена. Удачно ли? Что-то слишком хмурые у них лица. Даже вечно довольный жизнью Логрэй чистит свой карабин, насупившись.

       Увидев нас, товарищи с интересом вскидывают брови и сразу, подобно Линку, начинают морщить носы.

       - Чем это от вас так воняет? - озвучивает общий вопрос Логрэй, и до нас, наконец, доходит, что "Кирасы", оружие и прочее снаряжение до сих пор благоухают ароматами от ягуантов. Просто мы уже привыкли к ним настолько, что не замечаем.

       Зато замечают все остальные, находящиеся в этот момент в расположении роты.

       - Юрай! - раздается вопль мастер-сержанта, - Забирай этих ягуантов и не возвращайся, пока не сделаешь из них человеков!

       - Тор, - возмущается вышедший из расположения капрал Юрай, - При чем здесь я? Вторые номера курирует Шевел.

       В итоге с нами отправляются и Юрай, и Шевел. Мы уходим к одному из ближайших озер, где разводим сразу несколько костров, грея одновременно и булыжники для парилки, и воду для стирки и помывки доспехов. Попутно рассказываем капралам о своих злоключениях и расспрашиваем их об интересующих нас вопросах.

       Первое, что мы узнали, то, что Том Сальдер отправлен в армейский госпиталь. При этом его состояние не вызывало особых опасений.

       Следующая новость была более печальной и состояла из двух частей - двое курсантов из первой половины нашего взвода получили тяжелые травмы, в результате чего боевой дух подразделения оказался сломлен, и как итог, преследователи быстро догнали и окружили их, досрочно выведя из игры.

       Изначально нашим товарищам не повезло в том, что никто не решился сразу взять на себя роль лидера. Половина ночи прошла в бестолковой суете и спорах, пока кто-то не высказался за выборы командира. Приступили к выборам. Удивительно, но те, кто только что пытался навязать остальным свое мнение по поводу правильности дальнейших действий, теперь всячески открещивались от ответственности. В итоге роль командира досталась ответственному, но не блещущему инициативой, курсанту из третьего отделения Жаку Кортесу. В дальнейшем он отдавал команды, руководствуясь советами тех, кто якобы лучше знает, как надо делать.

       Рассвет застал курсантов не выспавшимися. Учитывая то, что предыдущая ночь прошла в карауле, физическое состояние подразделения оставляло желать лучшего, что, естественно, худшим образом отразилось на дневном марш-броске. Но, несмотря на крайнюю усталость, после того, как вечером увидели огни геликоптера, который доставил группу преследования, было принято решение продолжать продвижение ночью. Однако, промучившись пару часов в попытке добраться до вершины очередной сопки, все же остановились на ночлег. Ребята повалились на снег прямо там, где остановились и, наскоро проглотив по консерве, уснули. При этом ни у кого не возникло мысли о карауле. В эту ночь беспечность сошла с рук - никто не потревожил сон утомленных курсантов

       В отличие от нашей группы, они начали ставить растяжки с сигнальными ракетами только на второй день. Уже в полдень одна из растяжек сработала, сообщив, что преследователи настигают. Наши товарищи как раз взобрались на длинный гребень, где, устроив скоротечный привал, решили хотя бы немного поесть, прежде чем начать спуск по довольно крутому склону. Подстегнутые свистом ракеты, они наскоро закончили обедать и ринулись вниз.

       Этот-то спуск и стал роковым для Акселя Рольдана и Никоса Хауслера.

       Первым споткнулся Аксель. Падая, потянул за собой ящик с сигнальными ракетами, который нес в паре с Никосом. Хауслер пытался удержать ящик, но в следующую секунду сам запнулся об подвернувшийся под ногу скрытый снегом булыжник, и рухнул вместе с грузом на Акселя. При этом угол ящика угодил в лицо Рольдану, раздробив нос и верхнюю челюсть.

       Никосу повезло немногим больше. Когда к ним подбежали товарищи, Аксель был без сознания, а Хауслер лежал с неестественно вывернутой, застрявшей меж двух тонких стволов ногой и, не в силах терпеть боль, шипел, как змей. Из глаз курсанта катились крупные слезы.

       Естественно, сразу же были активированы аварийные буи, после чего, сделав инъекции обезболивающего - благо аптечка "Кирасы" давала эту возможность - они перебинтовали Акселя и наложили шину на сломанную ногу Хауслера

       Только услышав шум лопастей спасательного геликоптера, группа оставила товарищей и двинулась дальше.

       Посадку спасателей заметили и преследователи. Неизвестно, подстегнуло их это или нет, но только уже в полночь, разведчики окружили стоянку наших товарищей...

       Если проигрыш первой половины взвода не вызывал сомнения, то решение командования по поводу нашего подразделения до сих пор оставалось загадкой, и это несколько угнетало.

       По ходу помывки и чистки снаряжения капралы расспрашивали нас о подробностях учебного рейда. Они искренне удивлялись принятому Солом решению, оставить раненого бойца в качестве живой мины. Однако ни одобрения, ни порицания не высказывали, так же как и мы с тревогой ожидая результата. Но когда услышали о неведомом звере, оставившем огромные трехпалые следы, неожиданно взволновались.

       - Чего ж вы сразу-то не сказали? Это же рохта! - подскочил Шевел.

       - Рохта? - поднял на него глаза Гергерт, и я понял, что всезнайка наверняка что-то слышал о местном монстре.

       - Новиков, шустро собирайся! - окликнул меня Юрай и повернулся к Шевелу: - Эд, мы к ротному, если не вернемся, проследи, чтобы прихватили его "Кирасу".

       - Это точно был рохта? - немедленно всполошившийся, как и капралы, капитан Отс выскочил из-за стола и подошел к нам.

       - Вот, курсант Новиков столкнулся с ним прошедшей ночью, - указал на меня Юрай.

       Знай я на тот момент подробнее об этом загадочном звере, то, возможно, и решился бы насочинять что-нибудь про темноту, в которой толком ничего не увидел. Но, глядя на возбужденное лицо командира роты, решил, что он отлично знает, о чем идет речь, а значит, запросто поймает меня на лжи, уловив какую-нибудь неточность. Потому рассказал всю правду о ночном происшествии, добавив лишь, что слышал какие-то шаги позади себя, когда шел под каменным обрывом.

       - Разве ты не на него свалился? - удивленно спросил капрал, наслушавшийся россказней моих товарищей.

       - Честно говоря, не знаю, сэр, - развожу руками, чувствуя, как предательски краснеет лицо, и выступает пот, - Я упал на что-то мягкое, но что это было, в темноте не рассмотрел.

       - Но следы-то ты видел? - нетерпеливо надвинулся на меня капитан.

       - Так точно, господин капитан! - киваю в ответ и поспешно добавляю, - Следы видели все курсанты из нашего подразделения. И мы шли буквально по этим следам до тех пор, пока нас не забрал геликоптер.

       Ротный ткнул мне под нос планшет с картой, на которой были отмечены красная и синяя пунктирные линии.

       - Вот ваш маршрут, - ткнул он в синюю линию, - Показывай, где ты его встретил.

       Проглотив слова о том, что я никого не встречал, начинаю водить пальцем по экрану, увеличивая изображение в нужном квадрате. Вот тот самый обрыв. Вот мои следы... Что за чертовщина?!

       - Извините, господин капитан, но я ничего не пойму! - восклицаю искренне удивленно, продолжая прокручивать изображение, - Вот мои следы, вот наша тропа. Но тех следов сейчас не видно... Я действительно ничего не понимаю, господин капитан.

       - Значит точно рохта, - удовлетворенно кивает Отс и начинает набирать код вызова на ручном коммуникаторе. После чего вновь обращается к нам: - Вы можете быть свободны.

       - Извините, сэр, - обращаюсь к капралу, когда выходим из казармы, - А вы видели этого рохту?

       - Я? - Юрай удивленно поворачивается ко мне.

       Судя по выражению лица капрала, он недоволен тем, что ротный отослал нас восвояси. А он-то, вероятно, собирался приобщиться к некой тайне.

       - Рохту никто не видел, - после короткой паузы капрал отвечает на мой вопрос, - Видели только его следы.

       Упоминание о следах побудило меня задать следующий вопрос:

       - Но, сэр, почему-то следов этого зверя не было видно на планшете господина капитана? Наши следы есть, а его нет. Будто бы и не было их.

       - Потому, курсант, что следы рохты можно видеть лишь невооруженным взглядом. Для любого прибора во всех диапазонах они незаметны.

       - Но как такое возможно, сэр? Я еще могу понять, как становится невидимым физическое тело. Но след... Как может выглядеть нетронутым снежный наст с валяющейся на нем сухой веткой, если на самом деле там глубокий отпечаток гигантской лапы, с вмятой в него переломанной в трех местах той же самой веткой?

       - Если сумеешь ответить на этот вопрос, то смело рассчитывай на щедрую премию от военного ведомства. Думаешь, просто так высоколобые гоняются за рохтой, пытаясь хоть что-то узнать об этом феноменальном существе? У тебя, курсант, нынешней ночью был шанс кардинально изменить свою судьбу, но ты прошел мимо него...

       - Судьба пищи для желудка загадочного невидимки меня не очень прельщает, - неосторожно прерываю капрала, но, спохватившись, умолкаю.

       - Могло быть и так, - соглашается он, не обратив внимания на наглость подчиненного.

       К нашему возвращению остальные курсанты уже знали о таинственном звере столько же, сколько и я - что-то рассказал капрал Шевел, что-то добавил всезнающий Отто. Ко мне с расспросами не приставали, так как более адекватные товарищи разъяснили остальным, что мои фантазии о ночной схватке с монстром были всего лишь шуткой.

       Перед ужином рота построилась в расположении на центральном проходе. В сопровождении командиров взводов перед строем вышел капитан Отс и объявил благодарность нашему подразделению, которое, благодаря нестандартному решению, условно уничтожило группу преследователей. Тем самым заработанные нами положительные баллы перекрыли отрицательные баллы за провал первых номеров. Особо ротный отметил инициативного курсанта Уиллиса, и даже пообещал посодействовать, если тот пожелает подписать новый контракт и остаться на капральской должности в роте.

 

Глава - 12. Капрал Линк

       Рейд по сопкам ознаменовал завершение обучения по общевойсковой программе. Оставшиеся четыре недели до окончания полугодового контракта значительно отличались от всего предыдущего периода. Неизменными остались только утренние кроссы с Юрайем и караулы каждые девятые сутки.

       В обучении теперь упор делался исключительно на профессиональное овладение боевыми роботами. Мы не вылезали из симуляторов и почти каждый день практиковались в управлении реальными машинами. На полигоне параллельно с нами тренировались и механики. Каждый раз, когда одно из отделений возвращалось с директрисы или полосы препятствий, курсанты из третьего батальона налетали на машины, отрабатывая устранение условных, а иногда и реальных повреждений.

       Кроме того, нам больше не приходилось самостоятельно стирать обмундирование у какого-нибудь источника в сопках, одновременно устраивая себе экстремальные парилки. Теперь по субботам взводный сержант отводил нас в солдатскую баню. В ту самую, которая в первый день нашего здесь пребывания, показалась верхом дикости. Зато какое блаженство мы испытывали в первую субботу после сумасшедшего забега по сопкам, лежа на просторных полках парилки и степенно беседуя на разные отвлеченные темы!

       Порадовало и то, что значительно улучшилось качество продуктов в столовой. Не было червивых круп, гнилого картофеля и волосатого сала. Чая или компота в чайниках было достаточно, чтобы налить каждому по полной кружке.

       И вовсе неожиданным сюрпризом было то, что каждому курсанту выдали банковскую карточку, на которую, как оказалось, уже пять месяцев поступала солдатская зарплата. Но сами карты не могли бы порадовать нас в полной мере, не покажи нам капралы дорогу к армейской кафешке, в которой мог разместиться приличный спортзал. Интересно, кто посещал сие заведение в течение всего предыдущего учебного периода? Даже если здесь собрать всех сержантов и капралов, то все равно кафе выглядело бы пустым. Теперь же, в свободный час перед отбоем, оно гудело, словно гнездо диких пчел. Не хватало только романтической музыки и особей женского пола. Впрочем, одна женщина здесь была. Помимо автоматов, выдающих пирожное, мороженое и различные напитки, в кафе имелась самая настоящая барная стойка, из-за которой на солдат взирала пышногрудая шатенка лет сорока. Звали ее Альба. Всех посетителей, будь то курсант, мастер-сержант, или заскочивший утолить жажду лейтенант, она называла птенчиками, что заставляло некоторых из них смущаться и даже краснеть. Несмотря на то, что стряпня Альбы стоила гораздо дороже, чем тоже самое, выдаваемое синтезаторами, у стойки всегда стояла очередь.

       - Эй, русский, - услышал я в один из вечеров, когда в отведенный на личное время час, направлялся в кафе, желая отведать корпинторианских эклеров, приготовленных Альбой, - Там с тобой хотят поговорить. Иди скорей!

       - Кто? - задал я односложный вопрос невысокому курсанту, стоящему в тени у угла здания.

       - Как кто? Друзья конечно! Давно не видели тебя. Соскучились. Иди скорей, - парень махнул рукой за угол.

       Не знаю, почему меня в тот раз не насторожил акцент, присущий выходцам со Стефании, но при упоминании о друзьях, почему-то подумал о товарищах с Кинга и поспешил вслед за незнакомым курсантом.

       За зданием находились заметенные снегом беседки, в которых в летнее время неплохо было бы отдохнуть вечерком, после напряженного учебного дня, попивая прохладную газировку. Даже не хочется размышлять о том, почему мы были лишены подобного блаженства.

       Около одной из беседок замечаю группу курсантов, к которой быстрым шагом подходит мой сопровождающий. Лишь услышав говор и заметив среди компании Яцкеля и Вуцика, сообразил, о каких "друзьях" шла речь. Появившееся разочарование сменилось злостью. Потому, вместо того, чтобы благоразумно ретироваться от значительно превосходящих сил противника, подошел к ним вплотную, позволив обступить меня полукругом, отрезав обратный путь. Семеро против одного - расклад явно не в мою пользу.

       - И о чем же друзья желают со мной поговорить? - спрашиваю, стараясь сохранять хладнокровие и внутренне, и внешне.

       - Ты неправильно себя ведешь, русский, - выходит вперед высокий стефан, постукивая по ладони невесть где раздобытой сержантской дубинкой, называемой "стимулом".

       - Не ты ли здесь определяешь правила поведения? - Неожиданно для всех раздается голос Уиллиса.

       С удивлением замечаю Сола за спинами стефанов. Он стоит, заложив руки за спину, и на его лице застыла та надменная ухмылка, которую я запомнил с первого дня нашего знакомства.

       - Эй, Сол, иди своей дорогой! - восклицает Яцкель, - Зайди в кафе, покушай булочек, посмотри на Альбу. Зачем тебе чужие проблемы, Сол?

       - Ты ошибаешься, Ян, - Уиллис прошел в круг и, встав рядом, хлопнул меня по плечу, - Я и Олег с одной планеты. Потому его проблемы мне не чужие.

       Я еще не до конца осознал слова товарища, как, растолкав стефанов, к нам присоединились еще двое - Борк и Логрэй.

       - Эй, вы тоже с одной планеты? - удивился высокий, перестав постукивать "стимулом" по ладони. Впрочем, на фоне Логрэя и Уиллиса, он уже особо не выделялся ростом.

       - Нет, я не с Кинга, - добродушно улыбаясь, развел руками Борк, - Просто я тоже не люблю стефанов.

       - А я люблю картошечку фри со свининкой, - с мечтательными интонациями в голосе заявил Логрэй и улыбнулся не менее добродушно, чем Борк.

       Я почувствовал, как только что наполнявшая душу злая безысходность сменяется бесшабашным задором и уверенностью в дружескую поддержку.

       - Я не понял, русский, ты что, с собой целую толпу привел? - с неподдельным возмущением вопросил обладатель дубинки, - Один боишься, да?

       - Боюсь чего? - прошу уточнить вопрос.

       - Один на один.

       - Один на один с вами семерыми?

       Высокий задумался над ответом.

       Тем временем остальные стефаны оглядывались на кафе, вероятно ожидая, не подойдет ли еще кто-нибудь из моих товарищей. В конце концов, один из них не выдержал напряжения и быстро затараторил на своей непонятной тарабарщине, брызжа слюной и через слово поминая некую курву. Пара человек ответили ему. После чего взоры семерых устремились на нас, явно выбирая цели. Выставив перед собой кулаки, они шагнули вперед, прижимая нас к стенке беседки.

       Низкорослый стефан, который заманил меня сюда, что-то крикнул и неожиданно бросился в ноги Алексу Логрэю. Одновременно обладатель дубинки нанес удар сверху. Алекс успел перехватить руку со "стимулом" и, сбитый первым нападающим, упал, увлекая за собой второго. Все это произошло за одну секунду, и за дальнейшим ходом сражения я наблюдать не смог, так как стал его непосредственным участником.

       Высоко подпрыгнув, Вуцик попытался ударить ногой мне в грудь. Успеваю отбить его ботинок, но из-за тесноты пропускаю чувствительный пинок в бедро от Яцкеля. Поняв, что необходимо вырваться на простор, отталкиваюсь от стены беседки, щучкой ныряю между не ожидающими такого маневра стефанами и, сделав кувырок, оказываюсь за их спинами.

       Не поднимаясь, крутанулся, врезав каблуком Яцкелю по лодыжке. Конечно же, жесткая кожа ботинка защитила ногу противника от травмы, но подлетел и грохнулся оземь стефан качественно.

       В следующее мгновение кувырком назад едва ухожу от летящей в лоб ноги Вуцика. На этот раз поднимаюсь, успев отбить еще один удар резвого противника. Далее работаю на опережение и встречаю рвущегося ко мне стефана выставленной вперед левой ногой. Удар по ребрам удачно приходится на вдохе, и парень мгновенно останавливается, бледнеет и прижимает локти к бокам. Не дожидаясь, когда он восстановит дыхание, я наношу прямой правый в подбородок, тем самым гарантированно выведя его из игры.

       Краем глаза замечаю, что кто-то бросился в мою сторону, и резво отскакиваю, готовясь встретить нового противника. Но тот, не задерживаясь, проносится мимо и скрывается в темноте. Следом убегает еще один.

       Оглянувшись, убеждаюсь, что драка практически закончилась. Разве что Логрэй, размахивая оказавшейся в его руке дубинкой, все еще бегает вокруг соседней беседки за высоким стефаном. Уиллис держит за ворот Яцкеля и что-то ему втолковывает наставническим тоном, тыча того для большей убедительности пальцем в грудь. Борк стоит, поправ ногой поверженного противника, и, поглядывая на свой кулак, периодически облизывает разбитые костяшки.

       Итого в наличии осталось только четверо стефанов. Значит трое позорно бежали и могли вернуться с подкреплением. Эту мысль высказываю товарищам и предлагаю уйти восвояси. Тут как раз и Алекс догоняет и сбивает с ног свою жертву.

       - Погоди, Олег, - отзывается Сол, продолжая удерживать Яцкеля, - Тут интересный факт выяснился. Знаешь, кто этих крысомаков на тебя натравливает?

       - Кто?

       - Линк.

       - Капрал Линк? - на всякий случай переспрашиваю, не особо сильно удивившись.

       Уиллис кивает и добавляет:

       - Он даже "стимул" им вручил. Интересно, свой? - Вопрос предназначался Стефану, но тот лишь пожимает плечами и всхлипывает. Сол вновь обращается ко мне: - Не расскажешь, Олег, отчего это Линк так невзлюбил тебя?

       - Думаю, все из-за того случая в самом первом карауле, - высказываю единственное пришедшее в голову предположение.

       - Ага, я помню, - подходит Борк, - Классно тогда мастер-сержант операторов засветил Линку. У того аж ноги от земли оторвались.

       - Не-е, - дрожащим голосом блеет Яцкель, - Он к нам еще до присяги подкатил. Сказал, если русского гнобить будем, то гарантирует нам ненапряжную службу.

       На этот раз действительно удивляюсь. Я уверен на все сто, что у капрала ко мне не могло быть никаких счетов до того случая в карауле. При активной помощи товарищей пытаюсь выяснить этот вопрос у стефана, но тот лишь хнычет, заверяя, что ничего не знает.

       - Ну и как он вам устраивал "ненапряжную службу"? - спрашиваю, поняв, что больше от Яна ничего не добиться.

       - А никак. Мы ж тебя почти не гнобили.

       - Чего ж так?

       - А когда? - искренне удивляется тот, - Тут же ни минуты свободной не было. А к вечеру мы сами еле живые были.

       - Это да, - соглашаюсь с объяснением и обращаюсь к товарищам: - Все же надо уходить отсюда. А то, если к стефанам подмога не придет, так Линк какую-нибудь гадость придумает.

       Подхватив под руки начавшего приходить в себя Вуцика, мы, держась темных мест, направились к казарме. Оставшиеся двое стефанов из другого батальона уже тоже пришли в себя и, поддерживая друг друга, пошли своей дорогой.

       - Спасибо, ребята, - говорю товарищам по пути и добавляю: - Вы всегда можете на меня рассчитывать.

       - Да ладно, - хлопает меня по спине Сол, - Ты лучше думай, что делать дальше. Линк тебя явно ненавидит. И если он перешел к активным действиям, значит просто так ты от него не отделаешься.

       - Может, подойти к взводному сержанту, или даже к мастер-сержанту? - предлагает Борк и встряхивает за шкирку Вуцика, - И пусть это чудо все расскажет.

       Его предложение кажется мне разумным. Только пойду я, пожалуй, к Сергею Бужину. Помнится, он обещал поддержку, ежели что. После того разговора в день принятия Присяги мы больше толком не общались. Несколько раз встречались мимоходом, но более чем на банальное "как дела? - нормально" времени не хватало - как правило, я бежал на очередное построение, да и он не прохаживался без дела. А вот сейчас и время есть, и повод обратиться за дружеским советом.

       - Спрошу я для начала совета у одного человека, - говорю, остановившись у крыльца первого подъезда, в котором располагается первый батальон. И взяв Яцкеля за локоть, добавляю: - А ты пойдешь со мной в качестве иллюстрации.

       - Чего? - не понимает тот, но покорно следует за мной.

       - Тебя подождать? - спрашивает Уиллис, поняв, к кому я направляюсь.

       - Думаю, не стоит.

       Сергей встречает меня с улыбкой, но его взгляд тут же становится вопросительным, как только он замечает понурого Яцкеля.

       - Я к тебе за советом, - сообщаю старшему товарищу, отвечая на крепкое рукопожатие, и оглядываю многолюдное расположение, намекая, что желательно уединиться в более укромном уголке.

       Проходим в бытовку. Бужин выпроваживает парочку курсантов, приводящих в порядок свое обмундирование, указывает нам на стулья и садится сам.

       - Я тебя слушаю, Олег.

       - Послушай сперва этого стефана, - сталкиваю со стула присевшего рядом со мной Яцкеля и, ткнув того кулаком в бок, приказываю: - Рассказывай все про Линка.

       - Про Линка? - удивленно поднимает брови Сергей, - А ну-ка, курсант, давай выкладывай, что интересного знаешь про этого паразита?

       После последней фразы сержанта у меня появляется предчувствие, что сейчас узнаю причину ненависти ко мне командира третьего отделения. Но задавать вопросы не спешу, лишь понукаю постоянно заикающегося и тормозящего рассказ стефана. Про сегодняшнюю драку рассказываю сам.

       - Вот гаденыш! - восклицает Сергей по завершению рассказа, - Это ж он, Олег, тебе, вроде как, за меня мстит.

       - За тебя? - удивляюсь в очередной раз.

       - Ты, вероятно, знаешь, что в нашем батальоне служат только те капралы и сержанты, которые имеют боевой опыт? Оно и понятно - как сможет обучать разведчиков и диверсантов тот, кто сам ни разу не был в рейдах? И вот, по протекции какого-то влиятельного родственника, полтора года назад присылают к нам этого самого Линка, всего лишь прошедшего полугодовое обучение в одной из находящихся в глубоком центре показательных учебок, про которые обычно крутят рекламные ролики. И назначают его командиром отделения ко мне во взвод. Ну, ребята естественно сразу заволновались, мол, что это за фокус такой наше командование выкинуло? Думали, может, он ас по всем дисциплинам? Ан нет. И в теории полный ноль, и в физической подготовке большинство новобранцев ему фору дадут. Зато гонору - хоть отбавляй. И над курсантами любил измываться, как оказалось, по примеру отношений в той учебке, где проходил его полугодовой учебный контракт. Как-то во время проведения утренней зарядки он на глазах у коллег из других подразделений заставил курсантов таскать его по очереди на загривке. Спустить подобное было нельзя, и я вызвал Линка в канцелярию на серьезный разговор. И представляешь, Олег, это дерьмо ягуанта начало меня учить, как нужно правильно воспитывать бойцов? Нет, ну ты представляешь?

       - Не очень, - отрицательно кручу головой, думая о том, что замкнутый капрал Линк как-то не вяжется с тем образом, который обрисовал Бужин.

       - В общем, потряс я его малость за шкирку. Думал, достаточно будет. Оказалось недостаточно. Это дерьмо обозвало меня русским дикарем и убежало жаловаться мастер-сержанту. Ха... Камиль принес его ко мне как щенка, держа сзади за пояс. Линк при этом орал на все расположение, что достаточно одного его слова, и всю нашу учебку расформируют, а нас разгонят по самым дальним гарнизонам. Пришлось его слегка отшлепать. И это не помогло. Поганец заявил, что теперь целью его жизни будет гнобить каждого встречного русского.... Представляешь? - Сергей ухмыльнулся и после небольшой паузы продолжил: - Отволок я его в гальюн, согнал с очка курсанта, сунул мордой в дерьмо и держал, пока сам мог терпеть вонь. Думал, меня после этого точно выпрут из учебки, а то и вовсе погонят из армии. Но все обошлось на удивление тихо. Линк неделю отсутствовал - находился на лечении в госпитале - после чего его сразу перевели во второй батальон, в вашу роту. Не знаю, почему он не воспользовался связями и не перевелся вообще в другую часть. Даже первое время ждал в свой адрес какой-нибудь гадости. Но ничего такого не случилось. Тор после моего предупреждения сразу провел с новым капралом воспитательную беседу, и тот, вроде бы со всем покорно согласился. Я еще некоторое время интересовался им у Тора и вашего взводного сержанта. Они благоразумно решили отстранить Линка от воспитания курсантов, и использовали его для различных нарядов. Он вроде как с таким положением смирился и притих. В конце концов, я и думать о нем забыл. Оказывается зря.

       Сергей некоторое время, о чем-то размышляя, барабанил пальцами по столу, после чего встал и кивнул на притихшего Яцкеля.

       - Забирай это чудо, и пойдем, навестим вашу роту.

       Толкаю стефана к выходу и направляюсь за ним. По пути возникает чувство некой неловкости, будто лично виновен в возникших проблемах, и мало того, что втянул в них Бужина, так еще и несу в собственную роту.

       Однако оказывается, что дальнейшее мое участие в развитии сюжета не предусмотрено.

       - Олег, ты занимайся своими делами, - говорит Сергей, как только мы входим в расположение пятой роты, - Я тут сам разберусь.

       Кивнув, отправляюсь вглубь помещения, испытывая чувство облегчения. Яцкеля Бужин не отпускает, придержав за шкирку, и направляется вместе с ним к вышедшему навстречу мастер-сержанту Тору.

       Завернув в комнату отдыха, вижу, что здесь собрался почти весь наш взвод. Судя по тому, что ребята тут же обступают меня, они уже посвящены в суть проблемы.

       Пересказал им историю о Линке.

       После эмоциональных обсуждений личности капрала, поинтересовался состоянием Вуцика. Оказывается, я серьезно зашиб ему ребра - парню с трудом дается каждый вдох. Пришлось обратиться к Шевелу, рассказав, что стефан поскользнулся и упал боком на порожки крыльца. Тот повел пострадавшего в санчасть.

       Прозвучала команда "отбой", и мы отправились к своим кроватям.

       Вопреки обыкновению я долго не мог заснуть. Большинство курсантов уже сладко посапывали, видя первые сны, когда на свое место, осторожно ступая, прошел Яцкель. Его земляк так и не появился. Тому предстояло провести трое суток в регенерационном блоке госпиталя, сращивая треснутое ребро.

       - А я уже решил, что ты какой-то особенный русский, и вокруг тебя не возникают неприятности, - остановил меня утром мастер-сержант, когда я выбегал вместе со всеми на утреннюю пробежку, и легким шлепком по спине отправил дальше.

       Интересное мнение у Тора о русских. Что-то мне подсказывает, что связано оно с Сергеем Бужиным.

       - Яцкель, бегом назад! Оденься по полной форме и зайди к мастер-сержанту, - крикнул Юрай, выбежав вслед за нами из казармы. После чего, встав во главе строя, скомандовал: - Взвод, за мной бегом марш!

       Ян вернулся в подразделение только перед самым обедом. До вечера не было возможности о чем либо его расспросить. И лишь в свободный час перед отбоем мы зажали стефана в углу комнаты отдыха, потребовав рассказать о причинах его столь долгого отсутствия.

       Как оказалось, Яцкель написал заявление на имя ротного о том, что капрал Линк в течении всего учебного периода жестоко издевался над ним и над Адамом Вуциком, всячески унижая и оскорбляя, выбирая для этого места и моменты, когда никого нет поблизости. И вчера Линк совсем озверел, встретил курсантов возле кафе, завел за угол к беседкам и избил Вуцика так, что тот попал в госпиталь. А Яцкелю садист пообещал, что на днях изобьет и его, да так, что он позавидует приятелю. И он, Ян Яцкель, настоятельно просит командование оградить его от посягательств капрала Линка.

       Ротный долго материл стефана, после собрался и повел его в штаб части. Там-то Яцкеля и таскали до полудня по кабинетам, заставляя пересказывать кляузу и подписывать различные бумажки. Особо в его словах никто не сомневался, так как история полуторагодовалой давности, когда Линк был уличен в издевательстве над курсантами, в штабе была известна, хоть и старательно замалчивалась. Теперь же, имея в наличии заявление от одного пострадавшего курсанта и находящегося в госпитале второго, спустить проступок не представлялось возможным. А, скорее всего, командование ухватилось за возможность избавиться от ненужного и непредсказуемого родственника какой-то там шишки.

       Надо полагать, что и находящийся в госпитале Адам подтвердил слова соотечественника.

       В общем, Линка больше никто не видел как в расположении роты, так и вообще в части. Стефаны в оставшиеся недели мне тоже не докучали.

 

Глава - 13. Проверка

       Вот и пролетели шесть месяцев службы. Пролетели, словно один миг. Миг, вместивший в себя целую вечность. Ну, пусть не вечность, но эти полгода по насыщенности событиями кажутся равными шести годам.

       Основная часть курсантов вернется в свои звездные системы, на родные планеты и окунется в гражданскую жизнь уже в новом статусе полного гражданина Конфедерации. И лишь единицы останутся в армии, подписав следующий, гораздо более продолжительный контракт. Но для этого еще необходимо сдать итоговый экзамен, называемый русским словом "Проверка".

       Примечательно, что к проверке допускаются не только те, кто решил продолжить службу, но и все желающие. И, надо сказать, практически все курсанты изъявили желание пройти последнее испытание. Оно и понятно - прослужить шесть месяцев и вернуться домой обычным солдатом, не имея удостоверения специалиста в той или иной военной профессии...

       Но выходцам из обеспеченных семей, например, Солу, нужен был в основном лишь престиж. Многие другие курсанты полагали гораздо более важным, что полученные в армии профессии востребованы и в гражданской жизни. Среди операторов БПР популярна мечта, попасть после службы в дальнюю разведывательную экспедицию. Тот факт, что заключить подобный контракт гораздо сложнее, чем пройти отбор на службу в армию в мирное время, мало кого смущал. Но, несмотря на то, что благодаря экспансии галантов, Конфедерация в последние годы постоянно увеличивала численность армии, по этой же причине экспедиции к новым мирам резко сократились.

       В любом случае мирные модификации пехотного робота широко использовались практически во всех промышленных отраслях, начиная с горнодобывающей.

       Проверка началась уже на следующий день после окончания полугодового контракта. Когда кто-то из курсантов, узнав об этом утром, заявил о необходимости времени на подготовку, то услышавший восклицание капитан Отс спросил:

       - А чем же ты занимался последние шесть месяцев, курсант?

       Первый день проверялись теоретические знания и физическая подготовка.

       В расположение роты явились двенадцать специально прибывших из войск офицеров. Они устроились за столами в учебной комнате и без лишних промедлений приказали, чтобы к ним подходили экзаменуемые. Сержанты построили роту и начали отправлять в класс по четыре человека с каждого взвода.

       Мои знания проверял коренастый майор с постоянно потеющей лысиной. Периодически протирая ее голубой салфеткой, он долго задавал мне вопросы, придираясь к самым незначительным мелочам и часто неожиданно меняя направление вопросов - только что он расспрашивал о способах подзарядки батарей, и вдруг без всякого перехода интересуется взаимодействием отделения БПР в условиях боя среди кварталов мегаполиса. Я начинаю развивать тему, а экзаменатор уже задает силу тяжести и плотность атмосферы и, исходя из этих параметров, требует рассчитать дальность поражения НУРСом танка типа "Шершень".

       - И последний вопрос, - наконец-то объявил майор, в очередной раз протирая лысину, - После орбитальной бомбы "Панацея" остается кратер диаметром около трех километров. На сколько увеличится радиус воронки, если вместо "Панацеи" сбросить "Ангела"?

       Задав вопрос, он подвинул ко мне планшет, на экран которого были выведены характеристики обоих "подарков". Несмотря на то, что мозг буквально кипел от череды предыдущих вопросов, я попытался справиться с задачей как можно быстрей и, сделав нехитрые подсчеты, выдал:

       - Диаметр увеличится примерно на четверть километра, соответственно радиус на одну восьмую.

       - Да? - делано удивленно вскинул брови майор, и я понял, что ответил неправильно. А он ткнул пухлым пальцем в экран и спросил: - А вас не смущает тот факт, что детонация заряда "Ангела" происходит в двухстах (?) метрах над поверхностью?

       Мне осталось только густо покраснеть. Что я мог ему ответить? Посетовать на то, что он намеренно меня запутывал, чтобы в конце концов притупить бдительность и поймать на каверзный вопрос? Так может, это есть один из пунктов проверки?

       С экзаменационной картой в руках и распухшей головой на плечах вышел из казармы и, повинуясь указаниям какого-то капрала направился на плац, где, попав в руки лейтенанта медицинской службы, автоматически ответил на несколько вопросов по пользованию различными инъекторами (?), и по оказанию первой помощи при различных травмах и ранениях.

       Далее сдаю норматив по облачению в легкую пехотную броню "Кираса" и отвечаю на несколько вопросов по ее характеристикам.

       Отправляюсь в спортгородок, где сдача нормативов на гимнастических снарядах и прохождение полосы препятствий окончательно выматывают меня, и я, получив разрешение удалиться, ухожу, забыв на столе проверяющего экзаменационную карту. Возвращаюсь за ней лишь после второго окрика и рассеянно извиняюсь.

       М-да, оказывается психологические нагрузки выматывают гораздо основательнее физических. Размышляю об этом, уже придя в себя за столиком в кафе. Рядом уплетают пирожные Борк, Логрэй и Сол. Если Уиллис выглядит бледноватым и заметно нервничает, то приятели с аграрных планет словно бы и не проходили через экзаменационную процедуру - мирно беседуют на какие-то отвлеченные темы. Кажется, их не трогает даже тот факт, что через пару дней мы покинем эту планету, разлетимся в разные стороны и, скорее всего, никогда больше не увидим друг друга.

       Но впереди еще ждет основной экзамен. Теперь уже кажется, что лучше бы нас бросили на него без перерыва, сразу после сдачи нормативов физической подготовки. Однако предстоит ждать завтрашнего дня, пребывая в постоянном нервном напряжении.

       На утреннем построении командир части произнес длинную речь, основной мыслью которой являлось то, что лучшей проверкой полученных навыков может быть только выполнение боевой задачи во взаимодействии со всеми подразделениями пехотного полка. После чего полк побатальонно с небольшими интервалами двинулся к парку боевой техники.

       По пути с удивлением обращаю внимание на тот факт, что на территории части совершенно отсутствует снег. Даже газоны радуют глаз ровно подстриженной зеленой травкой. Если бы не легкий морозец и отсутствие листвы на деревьях, то можно было бы запутаться с определением времени года. Обращаю взор к окружающим сопкам - они, как и положено, покрыты снегом. До меня вдруг доходит, что в расположении полка снег отсутствовал и вчера. Вообще-то в этом не было ничего удивительного. На Кинге улицы городов сухие и чистые в любую погоду. Просто сказались полгода пребывания в этом, забытом цивилизацией месте. Интересно, то, что до сих пор курсанты боролись со снегом вручную, является одним из пунктов воспитания, или способом экономии энергии?

       В парке не задерживаемся и выходим через расположенный с противоположной стороны КПП. В этой стороне я, как, скорее всего, и остальные курсанты, ни разу не был и всегда думал, что за парком территория части заканчивается, и далее простираются лишь бесконечные, поросшие лесом сопки. И действительно за воротами КПП открылся путь в ложбину между двумя каменистыми склонами. Вот только основания обоих склонов были будто бы обрублены и тянулись на сотни метров вперед ровными каменными стенами, возвышающимися не менее чем на два десятка метров. Обе стены словно скалились друг на друга рядами огромных арочных проемов.

       Впереди из недр сопок уже выползают приземистые черепахообразные танки, гибкие амфибии и еще какие-то невиданные ранее стальные монстры. Вокруг них суетятся курсанты первого батальона.

       Замечаю Сергея Бужина. Он стоит перед амфибией, выдвигающей, похожие на паучьи лапы, манипуляторы, и что-то втолковывает двум курсантам, активно при этом жестикулируя.

       Не доходя до подразделения разведчиков останавливаемся. Разбившись поротно и повзводно, входим под каменные своды.

       Грандиозность того, что я вижу внутри, в буквальном смысле подавляет. Подземный зал, чей край теряется вдали, разделен ровными рядами исполинских каменных колонн, подпирающих невидимый из-за льющегося сверху света свод. Из-за этого высота помещения кажется невероятной. Но, судя по видимой высоте колонн, она и так немаленькая. Даже не верится, что над нами находится поросшая густым лесом сопка. Появляется желание выбежать и убедиться в этом.

       Замершие вдоль колоннад БПРы кажутся игрушечными. Создается впечатление, что эти подземные ангары вырубались для какой-то другой, более грандиозной техники. Однако арки ворот вряд ли пропустят что-то более крупное. Через них и БПРы-то проедут только в походном состоянии, хоть и с пристыкованными к базам боевыми машинами.

       Получив указания от офицеров, сержанты и капралы распределяют курсантов по машинам.

       Получив позывной "сто двенадцатый", занимаю место в рубке и, следуя дальнейшим распоряжениям, веду машину на стыковку с базой. Докладываю о боевой готовности, дожидаюсь своей очереди и вывожу робота из подземелья.

       Выстроившись в колонну, выдвигаемся следом за первым батальоном. Сзади из ангаров выползают похожие на невероятных чудовищ машины технического обслуживания третьего батальона.

       Двигаться в колонне - довольно нудное дело. До сих пор я испытывал подобное "удовольствие" лишь раз, при прохождении стокилометрового марша, предусмотренного программой обучения. Очень сложно не уснуть, сидя в кресле и пялясь в спину ползущего впереди БПРа. Каждый раз, когда колонна останавливалась, обязательно случались столкновения, к счастью не имеющие серьезных последствий. Теперь же задремавшего вполне могут отстранить от дальнейшего прохождения проверки и отправить восвояси.

       Мои опасения насчет продолжительного нудного марша не оправдались. Колонна прошла ровно двадцать километров, когда покрытая серым пластификатором дорога закончилась, словно обрубленная, упершись в крутой склон очередной сопки.

       В следующую минуту буквально посыпались команды. Полк разворачивался во фронт (?), растягиваясь вдоль склона, словно готовясь к штурму. Каждому отделению БПРов был придан черепахообразный "Скат", каждому взводу - система залпового огня "Рой" на базе того же "Ската".

       Мимо промчались три амфибии разведывательно-диверсионной роты. Почему-то только сейчас, глядя на них, задумался, как можно управлять сразу столькими конечностями? Наверняка оператор задает только направление и скорость движения, а конечностями управляет бортовой комп. Ведь известно, что полноценное виртуальное управление возможно лишь человекоподобными машинами. Что интересно, исключение составляют летательные аппараты. Если верить ученым, то новорожденный ребенок при виртуальном подключении способен подсознательно управлять флаером, и эта способность теряется тогда, когда он начинает ходить.

       Снова звучат команды. Мы поднимаем роботов и начинаем продвижение вперед.

       Сразу опускаю забрало и погружаюсь в виртуальное изображение простирающейся передо мной реальности. Только теперь каждое более-менее значимое препятствие, будь то огромный валун, обрыв или яма, обведено оранжевым пульсирующим контуром. Мерцающими зелеными контурами система распознавания отмечает движущиеся рядом машины товарищей. Они шагают, возвышаясь над деревьями. Чуть впереди парит приданный отделению "Скат".

       Этот рейд ничем не отличался от тех, что в процессе обучения проходили в составе взвода. На моем мониторе и сейчас отображались извилистым пунктиром машины только нашего подразделения. Мы так же преодолевали густые заросли и крутые склоны, поражая появляющиеся периодически красные метки условного противника, не способного ответить, в отличии от боев на симуляторах. Иногда приходилось объединять усилия с товарищами, чтобы забраться на слишком высокие обрывы. Раз нескольким БПРам при спуске пришлось воспользоваться в качестве лифта "Скатом". Идея пришла в голову Солу. Танкисты согласились, и командир взвода одобрил. В принципе можно было спуститься и самим, но так получилось гораздо быстрее и безопаснее.

       В конце концов, после многочасового прочесывания сопок мы вышли к огромному по местным меркам ровному полю, на котором застыли серые туши десантных транспортов.

       Как оказалось, в результате рейда полк окружил зажатую сопками равнину. Все подразделения вышли на открытое пространство почти одновременно. Лишь шустрые амфибии уже собрали манипуляторы и въезжали по трапу в открытый зев одного из транспортов.

       Прозвучал приказ, перейти в походное положение, и мы опустили роботов на колени, открыв бронещиты, скрывающие траки.

       Началась погрузка. Каждый борт вмещал в себя взвод БПР - тридцать пять машин, три "Ската, "Рой" и МТО (машину технического обслуживания). В отдельные корабли грузились РДР (разведывательно-диверсионная рота) и подразделения управления и обеспечения.

       Пока продвигался в очереди на погрузку, подумал о том, что вместе с курсантами каждые полгода проходит проверку и большинство постоянного состава учебной части.

       Заняв свою ячейку в напоминающем рыбий скелет десантном модуле, откидываюсь в кресле и только сейчас понимаю, как вымотался за почти восьмичасовой рейд. Урчание в животе сообщает, что давно пора что-нибудь съесть. Забрасываю в рот пару кубиков энергетического шоколада. Однако желудок не обманешь - он настойчиво требует что-нибудь существенного. Ничего, кроме минеральной воды, предложить не могу. Во-первых, в любую минуту может последовать очередная команда. Во-вторых, набивать желудок перед десантированием не рекомендуется. Вообще-то у меня тренированный вестибулярный аппарат, но мало ли...

       В подтверждение того, что мысль материальна, перегрузка вдавливает в кресло как раз в тот момент, когда я делаю очередной глоток минералки. Громко кашляю, забрызгивая обзорный экран, при этом непроизвольно прижимаю плечом ларингофон.

       - Сто двенадцатый, подавился что ли? - раздается голос взводного.

       - Так точно, господин лейтенант, - отвечаю, откашлявшись, и поясняю: - Я как раз пил воду, когда транспорт взлетел.

       - Я тоже чуть не подавился, - простодушно сообщает жующим голосом Логрэй.

       - Девяноста восьмой, заткнись, - одергивает его офицер и, повысив голос, объявляет: - до подлета к месту пятнадцать минут.

       Убираю шоколад - не хватало еще подавиться во время выброски.

       На короткое время возникает ощущение невесомости, после чего вновь постепенно нарастает перегрузка. Темноту палубы перечеркивает яркая горизонтальная полоска, которая продолжает расширяться, пропуская внутрь все больше солнечного света. Через открывшиеся створки видно несколько следующих за нами транспортов.

       Звучит команда: "Приступить к десантированию!", дублируемая световыми и звуковыми сигналами, и выброска начинается. Один за другим модули подкатывают к распахнувшемуся борту и, скользнув по нижней створке, вываливаются наружу. Несколько мгновений свободного падения, наполняющие душу животным ужасом, сменяются резким рывком, от которого темнеет в глазах. Наконец полет модуля выравнивается, и я начинаю глубоко дышать, чтобы успокоить взбаламученные внутренности.

       Бросаю взгляд вокруг и на некоторое время выпадаю из реальности, пораженный открывшейся картиной.

       Если не считать бесконечных занятий на симуляторах, то до сего дня мы всего два раза отрабатывали десантирование - в дневное и ночное время. Но оба раза с гораздо меньшей высоты и в составе одного отделения. Теперь наш модуль находился среди большой группы таких же аппаратов. Словно стая неведомых летучих чудовищ мы несемся к приближающимся вершинам сопок. Подсвеченные яркими цветами заката облака придают картине особую мистическую фантастичность.

       - Сброс! - разносится по общей связи.

       БПРы и прочая техника отстыковывается от ребер модулей и осыпается вниз, словно созревшие плоды.

       Несмотря на то, что в этот раз мысленно я был готов к падению, дыхание перехватывает, и сердце тревожно замирает. Прежде чем робота рвануло кверху автоматически раскрывшимся крылом параплана, успеваю заметить удаляющуюся в сторону алеющего закатом горизонта стаю рыбьих скелетов. Интересно, у меня одного такие ассоциации, связанные с десантными модулями?

       - Не расползаться! - звучит приказ командира взвода, - При обнаружении условного противника открывать огонь на поражение!

       И тут же экран расцвечивается красными пятнами целей с указанием их характеристик.

       Маневрируя с помощью ранцевого ускорителя, успеваю сделать несколько выстрелов перед посадкой.

       Рельеф местности не позволяет использовать гусеничную тягу, потому покидаю кресло и, переместившись в раму управления, сливаюсь сознанием с боевым роботом, видя окружающий мир его камерами, словно собственными глазами.

       И вновь продолжительный рейд в составе полка по ставшим ненавистными сопкам...

 

Глава - 14. Сергей Бужин

       Сегодня в кафе необычайно мало посетителей. Даже у барной стойки, за которой хозяйничает Альба, есть свободные места.

       Мы сидим за одним из столиков и молча пьем томатный сок. За полгода нам так и не удалось толком пообщаться с Сергеем Бужиным - русским сержантом из первой роты.

       - А правда, что этот сок отжат из натуральных томатов? - задаю совершенно дурацкий вопрос, глядя на густой красный напиток.

       До погруженного в собственные мысли Сергея не сразу доходит смысл вопроса. Он несколько удивленно смотрит на меня, затем отвечает:

       - Вполне возможно. На периферии встречаются миры, где вообще большинство продуктов имеет натуральное происхождение.

       - Но это же невероятно дорого! - мне действительно не верится в подобное.

       В ответ Бужин лишь пожимает плечами и переводит разговор в другое русло:

       - Значит, ты все же подал заявление на заключение следующего контракта?

       - Подал, - киваю и, допив сок, отставляю стакан, - По результатам проверки у меня восемь с половиной баллов. Говорят, с такой оценкой есть неплохой шанс остаться в армии.

       - Ну что ж, возможно тебе повезет, и ситуация с твоим полулегальным положением разрулится сама собой.

       - Я часто думал об этом и пришел к такому выводу, что ничего неопределенного в этой ситуации быть не может. Вот смотри, Сергей, я служу под своим именем - так? Значит где-то там, - указываю пальцем в потолок, - какие-то мудрецы что-то нахимичили с документами так, что в какой-то момент новобранец Адиль Орчинский растворился, и появился новобранец Олег Новиков. А если уж Олег Новиков попал в армию, значит, он является гражданином Конфедерации - иначе просто и быть не может. Наверняка в этих документах указано даже то, на каких основаниях я имею право считаться гражданином. Вот бы мне самому об этом узнать. А теперь, пройдя полугодовой контракт, я стал полным гражданином. И так как возвращаться на Кинг и его ближайшие окрестности не собираюсь, то вряд ли мой нынешний статус сможет кому-нибудь навредить.

       Что касается Адиля, думаю, его папаша заплатил достаточно, чтобы у сыночка при любом раскладе не возникло ненужных проблем.

       - Хорошо, если так, - согласился сержант и, сделав внушительный глоток сока, спросил: - Заплаченные тебе тысяча кредитов в каком банке лежат? Я имею в виду, сможешь ли ты воспользоваться ими на любой планете Конфедерации, или только на Кинге?

       - В КББ, - отвечаю и, поняв, куда клонит собеседник, добавляю: - Думаю, это только внутрипланетный банк. Ну да черт с ними, с этими деньгами. Я, честно говоря, даже и не вспоминал про них. Сейчас для меня главное - остаться в армии.

       - Понравилось служить? - прищурив правый глаз, усмехается Сергей.

       - Понравилось, - киваю в ответ, - Если бы еще не здешний бардак... Но, надеюсь, в войсках порядок не в пример лучше.

       Бужин некоторое время смотрит, удивленно вскинув брови. После чего допивает сок одним гигантским глотком и, обратившись к стойке бара, громко зовет:

       - Пирс!

       На зов оборачивается смуглый паренек и вопросительно смотрит в нашу сторону. Сергей сперва показывает на стакан, затем поднимает вверх два пальца и комментирует просьбу:

       - Не в службу, а в дружбу, окажи последнюю услугу своему взводному сержанту.

       - Бывшему своему, - с улыбкой уточняет паренек, но через минуту приносит два стакана томатного сока.

       - Спасибо, - благодарит парня Сергей, - вот только бывшим я стану после того, как ты покинешь пределы части. А это случится не ранее завтрашнего утра.

       - Виноват, сэр! - продолжая улыбаться, вытягивается по стойке "смирно" Пирс и, отпущенный небрежным махом руки сержанта, возвращается на свое место.

       Бужин пододвигает ко мне один стакан и спрашивает:

       - Ты считаешь, что в нашей части обучение происходит не на должном уровне?

       - С чего ты взял? - удивляюсь совершенно искренне.

       - Но ты же только что высказался про якобы царящий здесь бардак.

       - Это не относилось к обучению! Учили нас, признаю, на совесть. Если бы не отвратительное питание. Уверен, значительная часть парней, рвущихся в армию, охладила бы свой пыл, узнав, что здесь им придется есть гнилые продукты и каши из сожравших крупу червей, а то и вовсе переходить на подножный корм, ловя по склонам сопок ползучих гадов и запекая их в углях. А бесконечная штопка изодранного в лохмотья обмундирования? А отсутствие элементарных душевых кабин в казармах? И, в конце концов, ручная уборка снега с территории части? Какое определение можно дать всему этому?

       Слушая, Сергей смотрит на меня с такой улыбкой, с какой обычно взрослый человек смотрит на несмышленого ребенка, пытающегося по малолетству усомниться в очевидных вещах.

       - Вероятно, ты мне не поверишь, но все это и есть основной цикл обучения.

       - Что ты имеешь в виду? - не понимаю я.

       - Все, что ты только что перечислил, - отвечает сержант, продолжая снисходительно улыбаться, - Неужели непонятно, что без навыков выживания звездный пехотинец является фигурой одноразового использования, будь он трижды лучшим спецом в управлении боевой техникой? Впрочем, чтобы это понять... - Сергей задумался, вероятно, подбирая слова, и вновь заговорил после короткой паузы: - Я ведь, Олег, проходил обучение как раз в такой части, где все делалось по представляемому тобой порядку. В сравнении с этой учебкой, то был практически санаторий. Даже было время ежедневно наведываться в ближайший городок к местным девушкам. Так бы всю жизнь там обучался и обучался. Однако, заключив следующий контракт, попал в такую далекую задницу, куда от ближайшего генератора прокола было больше месяца лету. Планета ранее считалась бесперспективной из-за своего удаления, а тут вдруг зачем-то понадобилась то ли командованию, то ли правительству Конфедерации, то ли еще кому-то не менее влиятельному. Вот и отправили туда роту пехотинцев, чтобы разведали обстановку и подготовили плацдарм для последующего освоения.

       Не буду рассказывать о всех "радостях", обрушившихся на головы изнеженных благами цивилизации крутых вояк, скажу лишь, что безмерно благодарен судьбе за то, что командиром моего отделения оказался капрал Пак, некогда прошедший обучение вот в этой самой учебке, - Бужин ткнул указательным пальцем в столешницу, -

       Благодаря ему мне удалось ускользнуть из лап арахнозавров, напавших в первый же день на наш лагерь, и выжить в последующие три месяца скитаний по дремучим лесам той забытой богом планеты.

       - Окажись ты сейчас в аналогичной ситуации, - продолжил он после еще одной паузы, - то прошел бы через все испытания гораздо легче, чем это делал я. И все потому, что тебя готовили в первую очередь именно выживать. Понимаешь?

       - Не знаю, - я честно пожал плечами, - Но почему тогда курсантам не объясняют все это сразу?

       На этот раз плечами пожал собеседник.

       - Возможно из-за того, что тогда процесс не будет восприниматься всерьез, - предположил он, - Возможно по какой-то другой причине. Ведь далеко не факт, что большинство курсантов в дальнейшей жизни оценят полученные здесь навыки. Более того, почти после каждого выпуска какая-нибудь правозащитная организация поднимает шум о нарушениях моральных устоев и издевательстве над личностью, основываясь на россказнях попавшегося им под руку бывшего курсанта. Как правила таковым бывает один из самых бесперспективных, ни на что не способных выпускников. Никто и слушать не хочет, что благодаря подобной методике обучения получаются лучшие в галактике воины. И тогда командование вынуждено направлять к нам всевозможные проверки, а иногда, в угоду членам комиссий, инсценировать показательные наказания офицеров, компенсируя им впоследствии моральный ущерб отпусками и внушительными премиями.

 

Глава - 15. Шаг в новую жизнь

       По сигналу "Подъем!" подскакиваю и, натянув комбез, бегу к выходу. Однако добраться до дверей не могу, ибо застреваю в плотной толпе сгрудившихся сослуживцев - впереди по какой-то причине возник затор.

       - Рота, строиться в расположении! - раздается громкая команда дежурного.

       Тут же приходит осознание того, что с сегодняшнего дня наша служба в этой учебной части закончилась, и теперь не надо сломя голову нестись на зарядку. Вместе с этим осознанием в душе рождается некая тревога, вызванная дальнейшей неопределенностью. Вскоре всех нас отправят на пересыльную станцию, на которой наши пути разойдутся, скорее всего, навсегда. Раскинувшаяся почти на треть галактики территория Конфедерации достаточно велика, чтобы рассчитывать дважды случайно встретиться с одним и тем же человеком, не проживающим с тобой на одной планете.

       Там же на пересыльной станции я узнаю судьбу своего заявления по подписанию следующего контракта. О том, что получу отказ, не хочу даже думать. Просто уверен в положительном результате. Однако червячок сомнений, как говорится, потихоньку точит...

       Окидываю взглядом лица товарищей. Не верится, что через сутки расстанусь с этими ребятами, ставшими за прошедшие месяцы для меня практически семьей. Даже капрал Юрай, поглядывающий на нас раскосыми глазами, вызывает некие родственные чувства. И, невероятно, но угрюмые Стефаны не вызывают особого негатива. Хоть и расстанусь с ними без какого-либо сожаления.

       - Боюсь вас огорчить, - отрывает меня от раздумий зычный голос мастер-сержанта, - Но ваше приятное времяпрепровождение в нашем санатории закончилось. Постарайтесь быть мужественными и достойно пережить эту суровую неизбежность. Сейчас вы оденетесь по полной форме, получите у своих взводных сержантов кристаллы с документами, предписания и сухой паек. После чего построитесь на плацу и выслушаете напутственные речи от командования части. От себя лично хочу поздравить вас с получением нового статуса "полного гражданина", со всеми вытекающими отовсюду последствиями, и пожелать, чтобы благодаря полученным здесь навыкам вы легко преодолевали любые жизненные преграды. Это, собственно все, что я хотел сказать, - Тор повернулся к стоящим рядом взводным сержантам: - Провожайте своих птенцов.

       Через час мы стояли на плацу. Что-то говорил капитан Отс, прохаживаясь в сопровождении командиров взводов. Пару слов сказал комбат. Утомительно долго вещал командир части.

       Вопреки ожиданию на космодром нас доставили не привычные уже грохочущие геликоптеры, а вполне современные военные транспортные флаеры.

       Только пересев из челнока в межсистемник и расположившись в удобных креслах, мы окончательно осознали, что армейский полугодовой контракт закончился, и все бывшие курсанты вновь стали свободными гражданскими людьми. Какая-то часть из нас вскоре подпишет новый контракт и продолжит службу, но это будет позже. А сейчас...

       А сейчас все возбужденно разговаривали, смеялись, обещали не забывать друг друга и договаривались о будущих встречах.

       Уиллис что-то весело рассказывает Гергерту и хохоча толкает меня локтем в бок:

       - Помнишь, Олег?

       - Чего помню?

       - Опять ты витаешь в облаках, мечтатель, - снова толкается Сол. - Я тут Отто рассказываю, как провел двое суток прикованный наручниками к унитазу.

       - Ну, не к унитазу, а к какой-то фигне, торчащей из переборки рядом с унитазом, - поправляю товарища, - А помнишь, как тот сержант собрал все ценные вещи, навешав нам лапши на уши, мол, мы будем служить под его началом, и в любой момент сможем забрать свое имущество? Ты еще тогда свой перстень в унитаз спустил.

       - Должен же я был оставить что-нибудь на память единственному собеседнику, с которым общался двое суток полета, - снова расхохотался Уиллис.

       М-да, кто бы мог подумать, что тот надменный сноб, которого я встретил полгода назад, превратится в отличного парня и надежного друга. Интересно, как быстро он станет прежним, вернувшись к обеспеченной жизни в элитном обществе?

       - На Кинге примешь участие в отцовском бизнесе? Или есть собственные планы? - спрашиваю с искренним интересом.

       - Не знаю, - пожимает плечами Сол, - Отец хочет подготовить меня себе на смену, но старший братец спит и видит себя на этом месте, и считает его по праву своим. Однако отец сомневается в его способностях. Из-за этого наши с братом отношения в последний год стали весьма натянутыми. Он может вспылить по любому поводу, обидеться на любое, сказанное мной слово. Честно говоря, предстоящая встреча с ним является единственным отрицательным моментом возвращения на родную планету.

       - За полгода некоторые люди кардинально меняются. Может, и твой брат пересмотрел свое отношение к тебе, - пытаюсь приободрить товарища.

       - Я был бы этому рад. Тем более, что у отца отменное здоровье и, надеюсь, он еще не один десяток лет будет занимать свое кресло. Да ладно, Олег, чего тебе-то грузиться моими проблемами? В любом случае, если у тебя не получится с дальнейшей службой, я обещаю тебе престижное место на нашем предприятии.

       - У меня непременно получится со службой, - говорю твердо, - Иначе и быть не может. Но все равно, спасибо, друг!

       - Ну и хорошо. Тогда, может, что-нибудь передать твоим родным или знакомым на Кинге?

       - Я сирота. А друзья тоже в армии, и, скорее всего, так же не думают возвращаться. А впрочем, попрошу тебя перевести деньги с одного счета на счет детского приюта в русской резервации. Поможешь?

       - Конечно, помогу!

       Диктую Солу код управления и номер счета, на котором лежит тысяча кредитов, перечисленная мне мамашей Адиля.

       Постепенно громкие голоса стихают. У большинства бывших курсантов вызванное нервным напряжением возбуждение сменилось полусонным состоянием, и они теперь находятся либо в глубокой задумчивости, либо в легкой дреме. Лишь отдельные группы продолжают переговариваться, но и те снизили голоса почти до полушепота. Откуда-то доносится басок Логрэя. Парень при пересадке примкнул к группе земляков и теперь не перестает вести с ними оживленную беседу. Он, так же, как и я, надеется на подписание следующего контракта. Но на родной Лите у него осталась любимая девушка, и в случае удачи они не увидятся еще год до первого отпуска.

       Все-таки хорошо, что я не завел себе постоянную подружку на Кинге. Теперь меня ничего не связывает с этой планетой, ставшей мачехой для многих беженцев с территории бывшей Российской Империи.

       Огромный зал расположенной близ генератора прокола пересыльной станции постепенно пустел. Бывших курсантов разбивали на группы и отправляли на отходящих в разных направлениях транспортах.

       Вот Логрэй простился с земляками и подошел к нам, радостно улыбаясь.

       - Чего это ты светишься, как самамут в брачный период? - спрашивает товарища Сол.

       - Неужели непонятно? - поднимает брови тот и поясняет: - Этот транспорт идет в направлении моей планеты. А если я на нем не лечу, значит, меня ждет другой путь. Сами догадаетесь, какой?

       - Надеюсь составить тебе компанию, - понимаю радость Алекса.

       - А ты следи за своими земляками, - подсказывает он, - Если их отправят, а ты останешься, значит нам по пути.

       - Да вот он, - шутливо толкаю Уиллиса, - Никак уезжать не хочет.

       - Боюсь, вы без меня пропадете, - отшучивается тот, всматриваясь в оставшихся курсантов. - А, между прочим, кое-кто, кому со мной в одну сторону, уже уехал.

       - Думаешь, тебя забыли? - подначивает Финкильштейн, но не успевает дождаться ответа, так как в этот момент его самого вызывают, и он, быстро обменявшись с бывшими сослуживцами рукопожатиями, уходит вместе с очередной группой.

       - Смотрите, смотрите, кого привезли! - возбужденно восклицает Вуцик, указывая на открывшиеся створки одного из посадочных порталов, через которые в зал вваливается разношерстно одетая толпа новобранцев.

       - Прикольно, - оценивает прибывших Логрэй. - Неужели и мы полгода назад выглядели такими же зашуганными хомячками?

       - Кто такие хомячки? - интересуется Яцкель и тоже не дожидается ответа, ибо убывает вместе с другими стефанами.

       Ловлю направленные в нашу сторону взгляды новобранцев и непроизвольно расправляю плечи, вспоминая, как когда-то сам пялился на группу звездных пехотинцев. Тогда они казались мне прошедшими огонь и воду бравыми вояками, но, скорее всего, так же как и мы сейчас, всего лишь прошли полугодовое обучение одной из армейских профессий. Но новички-то этого не знают, а потому можно лихо заломить берет и окинуть их снисходительным взглядом.

       - Сол Уиллис! - звучит из репродуктора (?).

       - Наконец-то! - с явным облегчением восклицает Сол, обнимается со мной и с Логрэем, приветствует остальных поднятой правой ладонью и спешит к регистрационной стойке (?).

       - Алекс Логрэй! - звучит следом.

       - Не понял? - недоуменно вопрошает Алекс и смотрит на меня широко открытыми глазами, будто я могу знать, почему его вызвали вместе с Солом.

       Пожимаю плечами, выражая искреннее непонимание, и Логрэй, забыв даже попрощаться с товарищами, уходит вслед за Уиллисом.

       - Олег Новикофф!

       Приходит моя очередь вскинуть брови в непонимании и проследовать за товарищами.