Рекрут

Никин Сим

  Часть первая 

 

 

День первый 

  - Гришка, ну-ка глянь, пьяный этот али мертвый?

   - Ды живой вроде, ваш бродь. Чудно одет как-то. Нешто немчура какой. Ага, кажись проснулся. Эй, чудный человече, ты кто ж такой будешь?

   Открыв глаза, Денис увидел смотревшее на него рябое лицо с толстым носом и большими рыжими усами. Из-под чудной синей с белым верхом фуражки-безкозырки выбивались непослушные рыжие вихры.

   - Димон, это ты? - спросил он, пытаясь сообразить, видится это ему в реале или снится.

   - Ваш бродь, ентот, кажись, демонов призывает, - с тревогой в голосе проговорил рыжий. - Колдун, никак. И одет, опять же...

   - Колдунов мы плетьми вразумляем, - отозвался молодой голос. - А ну, говори, кто ты таков?

   Над ним нависла большая лошадиная голова. Большие глаза смотрели вопросительно и требовательно, верхняя губа нервно подергивалась, обнажая огромные белые зубы. Из ноздрей вырывалось горячее дыхание.

   - Бред, - прошептал Денис и закрыл глаза. - Говорящих лошадей не бывает. Бывает паленая водка.

   - Ты чего лопочешь, эй? - вновь послышался голос лошади. - А нукась, поднимите его да встряхните как след.

   Сильные руки подхватили парня под подмышки, подняли и, встряхнув, поставили на землю. Затем еще раз ощутимо тряхнули, и Денис решил открыть глаза. Перед ним по-прежнему стояла лошадь.

   - Будешь отвечать, кто таков, али сперва плетей отведать желаешь?

   Голос, оказывается, принадлежал не лошади, а седоку, молодому, вряд ли старше Дениса, мужчине с тонкими, аккуратно подстриженными усиками. На голове у него была такая же фуражка, как у рыжего, только с козырьком. Синий китель сверкал двумя рядами начищенных медных пуговиц. Светло-серые, почти белые штаны заправлены в высокие, до колен, сапоги. На боку узорчатые ножны с саблей, на рукояти которой болтался на веревочке веселенький помпончик.

   - Слышь, клоун, ты чо, казак? - спросил Денис, и тут же рухнул на колени от мощного подзатыльника.

   - Ты как с господином офицером разговариваешь, скотина?! Ваш бродь, разрешите всыпать ему плетей для вразумления?

   - Охолони, Гришка, - спокойно произнес офицер. - Он, чай, не рекрут. Может, это непутевый сынок какого местного помещика. Что скажете, хлопцы, не из ваших помещиков этот?

   - Не-е. Нетути у нас таких. Своих мы всех знаем, - отозвался нестройный хор.

   - Может, беглый?

   - Не. Глянь, какой холеный. И руки как у девицы красной.

   - А одет-то и правда чудно.

  Подождав, пока в голове пройдет шум от подзатыльника, Денис поднялся и осмотрелся. Вокруг простиралось бескрайнее поле, зеленеющее еще не заколосившимися ростками какого-то злака. Позади всадника переминались человек десять странно одетых парней. Рубахи из грубой ткани подпоясаны веревками поверх мешковатых штанов, заправленных в какие-то обмотки. Завершали гардеропчик самые настоящие лапти. И штаны, и рубахи пестрели заплатками. Ну, прямо крестьяне из прошлых веков. Кино тут снимают, что ли?

   - Говори, кто таков? Откуда взялся? - толкнули Дениса в спину.

   Оглянувшись, он увидел уже знакомую рыжую физиономию, обладатель которой был одет, как и офицер, в синий китель, только более грубой ткани и с меньшим количеством пуговиц. На боку так же висела сабля, но в более простых ножнах. Рядом стояли еще двое молодых солдат, одетых так же, но без сабель. Зато на плечах у них висели ружья с пристегнутыми к ним четырехгранными штыками. У обочины грунтовой дороги оседланная лошадь, принадлежавшая, вероятно, рыжему, щипала зеленую поросль, предварительно обнюхивая каждую травинку. К седлу приторочен старинный пистолет, размером с небольшое ружье.

   - Мужики, вы из какой киностудии? И как я тут оказался? - задал сразу два вопроса Денис. Он хотел еще спросить, где Димон и Сэм, но решил сперва дождаться ответа на первые вопросы.

   Мужики переглянулись.

   - Говорит, вроде, по-нашенски, а не понять, - произнес кто-то из толпы ряженных под крестьян.

   Офицер легко ударил коленями по бокам лошади, и та тронулась, неспешным шагом обходя вокруг Дениса, заставив посторониться рыжего Гришку и других двоих солдат.

   Осмотрев парня со всех сторон, он спросил:

   - Как звать-то тебя?

   - Денис.

   - Дионис? - переспросил Офицер. - Из греков, что ли?

   - Из каких греков? - удивился Денис. - Русский я. Где тут попить можно? Киоск какой-нить есть поблизости? А то я, блин, щас помру от жажды.

   - Русский, говоришь? - подозрительно глянул на страдальца офицер. - Так чего ж говоришь непонятно? Али в Европах обучался?

   - Шпиен аглицкий, не иначе, - встрял рыжий.

   - Цыть ты, - цыкнул на него всадник и снова обратился к парню: - Коли говорить не будешь, заберем с собой. В дороге разберемся. А не разберемся, так отправим в рекруты вместе вон с мужиками. Мы ныне с Европами воюем. Вот и послужишь России, коли русский.

   Парень оторопело слушал этого наряженного в офицерское обмундирование давних веков и осматривал окрестности. Что-то явно было не так, не совсем правильно как-то. Но он никак не мог понять - что? Эти ряженные, наверняка, какие-нибудь реконструкторы. Обыгрывают тут какое-то историческое событие. Что там знаменательного в истории случалось в мае?

   И вдруг он понял, что смущает его в окрестностях. Нигде вокруг не было видно ни единого столба. Ни единого. Разве можно в наше время в центральной России найти поле, которое не пересекала бы высоковольтная линия? Но здесь во все стороны до самого горизонта не было видно ни железной опоры, ни бетонного столба, ни сохранившихся еще кое-где деревянных столбов, примотанных к железобетонным основаниям...

   - А где мы вообще находимся? - обратился Денис к окружающим.

   - Может, все-таки плетей? - снова встрял рыжий.

   - Не хочешь говорить, кто таков, пойдешь с нами, - сказал Денису офицер, игнорируя реплику подчиненного. - Вздумаешь бежать, отведаешь плетей.

   - Мягкий вы, ваш бродь, - укоризненно проговорил рыжий и, отойдя ко второй лошади, вспрыгнул на нее.

   Офицер, меж тем, кивнул двум пешим солдатам на Дениса, и те толчками в спину заставили его присоединиться к группе крестьян.

   - К вечеру нужно успеть до Колодезного, иначе придется в поле заночевать, - неизвестно кому сообщил рыжий Гришка и тронул лошадь вслед за офицером.

   Остальные двинулись за ними. Денис, все еще ничего не соображая, шел вместе со всеми. Идущие рядом мужики посматривали на него с интересом, тихо шепчась меж собой, но заговорить не решались.

   Большое облако медленно смещалось к югу, давая скрывавшемуся за ним солнцу взглянуть на землю по-летнему жарким взглядом. Денис снял ветровку, обвязав ее рукавами вокруг пояса. Но все равно белая футболка насквозь промокла от пота.

   - Ить, бельишко у него какое, - приостановил лошадь оглянувшийся Гришка. - Аки у барышни знатной. Тонкое да белоснежное. Не содомит ли ты часом, паря?

   - Русский я, - буркнул тот, еле шевеля пересохшими губами. - Дайте попить, пожалуйста.

   - Неча, - ответил рыжий и, толкнув лошадь коленями, направил ее вперед. - У Мелового ручья остановимся, тогда и попьешь.

   - Далеко до этого ручья, брат? - обратился Денис к шедшему рядом крепкому розовощекому парню.

   - Версты три, если не боле, - отозвался тот. - Ты послушник монастырский либо? Только чой-та стрижен коротко так?

   - С чего ты взял? - удивился он вопросу розовощекого.

   - С того, что ты меня братом окликнул.

   - Ну и что? Как гласит народная мудрость, человек человеку друг, товарищ и брат.

   - Ишь ты, как мудрено сказал, - подивился розовощекий. - Чего ж мы тогда воевать идем других человеков, коли они нам други да братья?

   - А ну, цыть! - рявкнул офицер, смешно выпятив верхнюю губу, будто стараясь заткнуть усиками ноздри. - Не по вашим мозгам рассуждать о государственном промысле.

   Собеседник Дениса тут же втянул голову в плечи и, потупив взгляд, пошел молча.

   - Ты, сдается мне, грамоту разумеешь? - обратился к Денису офицер.

   - Единственное, что я не разумею, - отозвался парень, - это где я и что со мной случилось.

   - Может, и прав Гришка, - задумчиво глядя на Дениса, произнес офицер. - Может, и стоит десяток плетей всыпать для вразумления и более ясного изъяснения. Эй, Гришка!

   Окликнув рыжего, он пришпорил лошадь и пронесся на сотню шагов вперед, после чего снова перешел на шаг.

   - Что думаешь об этом, кхм? - спросил он у догнавшего его Гришки.

   - Чудной, одно слово, - пожал плечами тот. - Одежки такой я никогда не видел. И не нашенская, и на европейскую не похожа. И говорит чудно, вроде по-нашенски, а понятно не все. Думаю я, шпиен енто.

   - Нет, Гришка, - возразил офицер, приподняв фуражку и почесав макушку. - Шпиены не глупы, чтобы так наряжаться. Не княжич ли это непутевый какой? Гляди, какой холеный да пригожий. И разговаривает без почтения, будто с ровней, а то и свысока. Не встрять бы нам с ним в какую историю.

   - Дык, чего ж он тут делал-то, княжич если? - подивился рассуждениям начальника Гришка.

   - А может, дружки подшутили, - предположил тот. - Мы по молодости так делали, коли кто упьется на пирушке, кинем его в телегу, да и вывезем в чисто поле. Вот и этот, может, приехал к кому погостить, потому мужики его и не знают.

   - Это как же, гостя, что ли, по пьянке выкинули? - подивился рыжий.

   - Так, по пьянке же, - хмыкнул офицер.

   - При моей памяти вы такого не вытворяли.

   - При твоей памяти, Гришка, я еще слишком юн был. То уж потом было, когда тебя забрили.

   Рыжий был родом из деревеньки в которой находилось имение Стерлиных. Василий, будучи мальчишкой, с позволения родителей проводил время в играх с деревенской ребятней. Был он дружен с Ванькой, своим одногодкой и младшим братишкой Григория. Потому-то рыжий, волею судьбы служивший теперь под командой молодого офицера, иногда мог по старой памяти сорваться на панибратское отношение к подпоручику, и тот не обращал на это внимание.

   - И что ж нам теперича делать с ним, ваш бродь?

   - Попервой узнать надо, кто он все ж таков. Вот только как узнать, коли сам не говорит.

   - Плетей, дык...

   - А ежели княжич али еще из какой знати, а? Сам потом не хошь плетей отведать?

   - А как же тогда, ваш бродь?

   - А вот и надо его разговорить. Узнать поболее. До ручья дойдем и встанем. Пусть даже и заночуем там. Небо вон чистое, дождя не предвидится. А то гоним его пеше, аки мужика какого.

   - Дык, вдруг он и есть мужик, скоморох какой ряженый? - предположил Гришка.

   - Может, и так. Да слишком ткани на его одежках тонкие, сразу видно, дорогие. Откуда скомороху в такие наряжаться? Нет, Гришка, надо разузнать точно, кто он есть. Ты прислушивайся, о чем он с мужиками говорить будет, но не встревай. Коли что, сообщай сперва мне. Понял?

  - Так точно, ваш бродь, все понял. А ежели не княжич окажется, можно будет плетей всыпать?

   - За что? - задал рыжему резонный вопрос офицер.

   - Дык, это, - замялся Гришка. - Ну, может, тогда кому из мужиков всыпать? Они-то уж точно не княжичи.

   Офицер с минуту задумчиво смотрел на ехавшего рядом рыжего, потом отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, и остановил лошадь, поджидая пеших.

   Тем временем жара вкупе с похмельем окончательно доконали Дениса. Он шагал, думая только о том, чтобы скорее пройти эти чертовы три версты и напиться. Перед глазами стоял стакан пузырящегося пива, который утром поднес Димон. Все отдал бы щас за холодное пивко, в армию пошел бы даже. Кстати, а где этот рыжий черт Димка? И где он сам находится? И что вообще вокруг происходит? Кто эти странные люди? Куда его ведут? О, Боже, как хочется пить! Хоть бы дождь пошел, что ли.

   - Из какой фамилии будешь? - раздалось над его головой.

   Парень поднял взгляд и увидел офицера, ехавшего рядом с ним на лошади.

   - Сомов, - ответил он коротко.

   - Сомов? - офицер задумчиво подвигал верхней губой, будто бы стимулируя таким образом мыслительный процесс. - Не слышал о таких.

   - О каких "таких"? - поинтересовался Денис. - О Сомовых? Ну, мы, конечно, не Ивановы и Петровы, но все же фамилия довольно распространенная. Слышь, военный, неужели у вас с собой нет ничего попить?

   - Где проживаешь? - будто бы и не слышал просьбы Дениса офицер.

   - В Губкине.

   - В Губкине? Это где ж такое селение?

   - Слушай, мужик, - не выдержал Денис. - Ты чо, издеваешься? Вы кто такие, вообще? Реконструкторы-ролевики, что ли? Так я в ваши игры не играю.

   Он остановился и обернулся к остальным.

   - Ну будьте людьми, блин, дайте попить.

   Все остановились и молча глядели на него. Солдаты выжидательно поглядывали на офицера. Тот побледнел лицом и играл желваками, плотно сжав губы. Как смел этот... обозвать его мужиком! Его, потомка хоть и обедневшего, но древнего дворянского рода Стерлиных! И будь этот грубиян хоть княжьего рода, Василий Стерлин непременно вызвал бы его на дуэль, за такое оскорбление. Но что, если этот скоморох из простых людишек? Хорош же он будет, вызвав на дуэль смерда...

   - Вы чо, блин, вылупились? Русских слов не понимаете, что ли? - Денис махнул рукой и поплелся дальше по дороге, сказав при этом разрешающим тоном: - Ладно, пошли, чего стоять.

   Поддавшись его тону, крестьяне и пешие солдаты двинулись за ним. Даже рыжий тронул было свою кобылу, но, взглянув на офицера, остановился.

   - Э-это, как это?

   - А вот так это, - ответил ему Стерлин, задумчиво наблюдавший за удалявшимися людьми. - Власть в голосе смердам не присуща.

   - А-а-а, вода-а! - Денис кинулся к появившемуся из-за кустов ручью. Наткнувшись взглядом на родничок, бивший в метре от ручья и вливавшийся в него тонкой струйкой, парень опустился перед ним на колени, оперся руками по краям ямки, из которой бил ключ, и принялся с жадным наслаждением шумно втягивать в себя чистую студеную воду. Пил до тех пор, пока не заломило от холода зубы.

   - Фу-ух, - откинулся он на траву. - Зашибись! Сразу полегчало.

   Поднялся на четвереньки, да так и подошел к ручью, набрал пригоршню воды и плеснул в лицо.

   - А-а, кайф! - оповестил окрестности о своем блаженстве. Затем, фыркая и постанывая от удовольствия, обмыл холодной водой лицо и шею.

   Умывшись, огляделся. Остановились явно надолго. Пока он умывался, его спутники собрали дровишки для двух костров и уже устанавливали над ними рогатины. Один из крестьян принес от ручья два наполненных водой котелка. Меньший отдал солдатам, больший водрузил над костром, который собрали мужики. Крестьяне достали из своих заплечных мешков узелки и принялись развязывать их. Затем каждый подходил к котелку и сыпал в него какую-то крупу из деревянной ложки, попутно посыпав ее щепоткой соли и помешав той же ложкой.

   Солдаты кашеварили отдельно. Рыжий поил лошадей. Офицер сидел на деревянном ящике, который до этого был приторочен к седлу кобылы рыжего, и задумчиво смотрел на Дениса.

   Тот еще раз попил из родника, снова лег на траву, закинув руки за голову, и вдруг резко сел.

   - Ёперный театр! - воскликнул он. - Мне же завтра с вещами в военкомат! Или сегодня надо было? Какой сегодня день? Мужики, какой сегодня день?

   - Жаркий, - отозвался белобрысый малый, помешивающий варево в котелке.

   - Число какое? - снова спросил Денис.

   - В числах мы не разумеем, - отозвался все тот же белобрысый. Остальные лишь кидали на Дениса короткие взгляды, но в разговор не вступали.

   - Харэ прикалываться, слышь, - сказал белобрысому несчастный призывник.

   - Ась? - не понял тот.

   - Пошел ты, - еле слышно шепнул парень.

   - Куда? - спросил кашевар, у которого оказался отличный слух.

   - Гонять верблюда, - огрызнулся Денис с ударением на последнем слоге, после чего встал и отошел метров на десять вниз по ручью.

   Ноги в кроссовках вспотели и неприятно зудели. Он скинул обувь, снял носки и зашел по щиколотку в воду, вновь ощутив блаженство. Рядом с ногами колыхался пучок каких-то странных серых водорослей. Присмотревшись, Денис понял, что это не водоросли, а вьюны, присосавшиеся к камню. Рыбы, вероятно, собрались в такую тесную компанию для нереста. Понаблюдав за этим живым пучком, парень отошел еще немного вниз и принялся стирать носки.

   - Что за странная обувка у тебя? - раздался за спиной голос неслышно подошедшего офицера.

   - Обычные адидасы, - пожал плечами Денис, развешивая носки на ветке ивового куста, - что в них странного?

   - А это что? - спросил офицер, указывая на носки.

   Сбитый с толку таким вопросом призывник некоторое время молчал, соображая, что ответить.

   - Откуда вы такие взялись? - наконец спросил он. Хотел еще добавить, из какого дурдома, но в последний момент сдержался, а то осерчают да отметелят всей толпой.

   - Мы-то? - офицер уселся на бережок рядом с Денисом. - Мы из Курского пехотного полка. Сопровождаем новобранцев на цареву службу. А вот откуда тебя занесло такого непонятного? Вроде и не простой человек, однако странный очень.

   - На какую еще цареву службу? - перебил его парень.

   - Знамо на какую - на военную. Слыхал поди, Императрица Ольга шибко повздорила с Европами... Не в Европах ли ныне такую странную одежку носят? - вдруг резко сменил тему офицер, оглядывая одежду непонятного собеседника. - И откуда ты, все ж?

   - Из дурдома, - ответил тот и добавил, - судя по тому, что я вижу и слышу.

   - Ранее ты другое селение называл, - прищурился собеседник. - Впрочем, это тоже мне неизвестно.

   - Да ну? - деланно удивился Денис. - А я-то думал, мы с тобой из одной палаты.

   - Откуда?

   - Да ладно, не бери в голову, - отмахнулся парень. - Тебя как звать?

   - Василий Стерлин, - гордо поднял подбородок тот. - Потомственный дворянин, офицер курского пехотного полка в чине подпоручика.

   Денис смотрел на этого подпоручика, и мысли в его голове, окончательно протрезвевшей после холодного умывания, начинали выстраиваться в какое-то подобие логической цепочки. С чего все началось? С повестки в армию. Потом появился Димон со своим соцсоревнованием. Утром Димон потащил его в Сельскохозяйственный НИИ с уверением, что там брат отдной из его девушек отмажет Дениса от армии. Интересно, каким это образом ученый из Сельхозинститута собирался его отмазать? После злополучного соцсоревнования Денис помнил далее происходящее лишь отдельными фрагментами или фразами. Вот какой-то неопрятного вида высокий блондин ведет их куда-то по темному коридору. При этом он недовольно бурчит, выговаривая Димону. Кабинет, обставленный приборами, и странное кресло на круглом подиуме. В трезвом виде Денис ни за что не согласился бы сесть на этот электрический стул. Требование выложить из карманов все электронное. Зря он послушался, щас бы у него был мобильник и он бы позвонил этому гаду Димке... А что за странный Димкин вопрос, мол, точно ли на пять лет Дениса куда-то отправят? Куда это его собирались отправить? Денис огляделся вокруг. И не отправили ли?

   - Так кто ж ты таков? - прервал раздумья голос, пристально разглядывающего его подпоручика.

   - Денис Сомов, - ответил парень, подражая поручику. - Потомственный инженер, призывник Губкинского Районного Военкомата в чине рядового.

   Офицер молча переваривал услышанное, нервно теребя себя за щегольские усики.

   - Слушай, подпоручик, - обратился к нему Денис, - честно говоря, я нихрена не помню, что со мной произошло, и как я сюда попал. Я бы даже сказал, вообще нифига почти не помню свое прошлое. Ты не будешь против, если я задам несколько вопросов, которые, возможно, покажутся тебе странными?

   - Наверное, ты родом не из наших мест, ибо говоришь много странных слов, хоть и понятных по смыслу, - задумчиво проговорил подпоручик Василий и кивнул. - Ну, задавай свои вопросы.

   Денис сделал глубокий вдох, будто собирался опорожнить полный стакан водки, и задал первый вопрос:

   - О какой императрице, поссорившейся с Европой, ты только что говорил?

   - Окстись, Дионис! - отпрянул от него подпоручик. - Это сколько ж надо выпить, чтобы запамятовать ту, кто правит нами волею Божьей?! Нешто ты не помнишь имя Императрицы Российской Ольги?!

   - Мда, - пробормотал Денис. - Ты, Василий, просто не сталкивался с соцсоревнованиями, а то, может, и собственное имя забыл бы.

   - С кем не сталкивался?

   - С соцсоревнованием, - повторил парень. - Только не спрашивай сейчас, что это такое. Я тебе потом как-нить объясню. Скажи лучше, какой сейчас год?

   - Мда, - покачал головой Василий, - видать, лихое это дело, енти соц... соц...

   - Не поминай лихо, - прервал его Денис. - Так какой год-то?

   - Так знамо какой, семь тысяч двести двадцать первый.

   - Фигасе! - присвистнул ошарашенный попаданец.

   - Господин поручик, - обратился подошедший солдат. - Каша готова, извольте отобедать.

   - Пойдем, Дионис, - позвал Василий, поднимаясь. - Не знаю, к какому кушанью ты привык, но у нас еда хоть и простая солдатская, да зато сытная.

  Денис с аппетитом уплел миску пшенной каши, в которой попадались приличные кусочки сала. Правда, запивать пришлось пустым кипятком в прикуску с горбушкой ржаного хлеба. Поблагодарив за еду, он направился к тому месту, где на ветке сохли носки, думая поразмышлять в тени кустов об увиденоом и услышанном, а если удастся, то и вздремнуть.

   Однако, подождав, пока солдаты и мужики ополоснут в ручье посуду, подпоручик поднял всех в путь. Хоть и собирался он задержаться для расспросов странного человека Диониса, но поддался Гришкиным уговорам перенести это дело на вечер.

   - Поспешай, хлопцы, - прикрикивал гарцующий на кобыле рыжий. - Коли до Колодезного не поспеем, будем в чистом поле ночевать.

   - Дык, за вотем леском хутор Кузьмы одноногого, - показал на далекую полоску деревьев белобрысый парень, тот, что кашеварил у мужиков. - Там и заночевать есть где. Двор здоровый.

   - Ить, ты рано чтой-та на ночлег собрался, - съязвил рыжий. - Может, тута прямо и ляжем ночевать, а? Чего ноги бить-то? Чай, служба подождет, а?

  Часа через полтора, миновав редкий лесок, путники действительно увидели несколько обнесенных невысоким частоколом строений. Вокруг частокола расположились прямоугольники огородов, обозначенные жердяными заборчиками. Ручей рядом с хутором был перегорожен земляным валом, благодаря чему образовался небольшой прудик, в котором виднелись белые точки водоплавающих птиц.

   - Чой-та за крики там? - произнес Гришка, когда подошли к хутору ближе. - Как будто дерутся.

   - Может, перепились и лупцуют друг друга? - предположил подпоручик.

   - Не-е, - подал голос белобрысый. - У одноногого с ентим делом строго. Он пьянство на дух не переносит.

   От хутора послышался истошный женский визг и тут же резко захлебнулся.

   - Никак Матрена кричала? Чегой-то там творится? - тревожно сказал белобрысый. - Может, шибче пойдем, а? Может, там чего неладно?

   - Бегом марш! - крикнул подпоручик. - Гришка, за мной!

   Стерлин пустил лошадь в галоп, рыжий поскакал за ним. Пешие солдаты и мужики перешли на бег. Отставший Денис пожал плечами и припустил следом. Бежать в кроссовках было легко, и он быстро обогнал мужиков и поравнялся с солдатами, обгонять не стал и затрусил рядом. Так и вбежал за частокол вместе с ними. Увиденное там заставило остановиться.

   Сразу за воротами частокола в луже крови лежал чернобородый мужик. Его руки и ноги были раскинуты в стороны, будто бы он улегся загорать. Вместо одной ноги ниже колена деревянный протез. Шея перерублена почти пополам. Кровь уже почти вся вытекла, обнажив страшную рану. Рядом валялась переломанная надвое рогатина.

   У Дениса потемнело в глазах, ноги стали будто ватные, захотелось прилечь, и катись оно все куда подальше. Кто-то толкнул в плечо, чуть не сбив с ног.

   - Энто ж Кузьма, - раздался над самым ухом голос белобрысого. - Эт кто ж его так-то? Да что ж это тут такое деется-то?

   - Ты чо, паря? - кто-то снова толкнул Дениса, и он узнал голос того солдата, что звал их обедать. - Либо первый раз мертвяка увидел?

   Снова послышался женский визг. Грохнул выстрел. Денис вдохнул пороховой дым и закашлялся. Пока прокашлялся, вроде и слабость отпустила, и зрение прояснилось. Впереди у сарая белобрысый махал выдернутой откуда-то жердиной перед двумя вооруженными саблями детинами. Те пытались зацепить его клинками, но хорошо высушенная жердина немногим уступала по крепости стали, и мужик с успехом отбивал ею выпады противников.

   Солдат рядом уже не было. Лишь несколько мужиков топтались в нерешительности, то ли труся, то ли не зная, кого бить, кого не надо. У крыльца дома лежали еще два тела, мужское и женское. Крови у них видно не было, возможно, они были просто оглушены.

   Из- за дальнего сарая выстрелили, и в воздух поднялось белое облачко.

   Вдруг дверь избы резко распахнулась, и на крыльцо, толкая перед собой девчушку лет четырнадцати, выскочил низкорослый парень с длинными до плеч грязными, рыжими волосами. Одной рукой он держал девчонку за русую косу, другой приставил к ее горлу огромный нож. Нож, вероятно, был остро заточен, и на нежной девичьей коже уже кровоточило несколько порезов. Девчонка не плакала, не кричала, а лишь смотрела широко раскрытыми, полными ужаса голубыми глазами. Парень на вид был немногим старше своей жертвы, лет шестнадцать, не более. Он затравленно рыскал глазами по сторонам, ища своих подельников.

  В это время от сарая раздался хруст. Это белобрысый переломил таки жердину о голову одного из противников, сшибив его на землю. И неизвестно, что так хрустело, то ли переламывающаяся жердина, то ли проламывающийся череп, а может, и все вместе. Однако оставшийся противник тут же полоснул белобрысого по руке. Тот сразу выронил обломок жердины, рукав его рубахи набух от крови.

   - Хэк, - услышал Денис, и прямо в лицо занесшему саблю для следующего удара бандиту врезался камень, размером с хороший кулак.

   - Я на зайцев и на уток с голышами ходил, - гордо заявил мужик, так ловко метнувший каменюку.

   Меж тем низкорослый уже стащил девчонку с крыльца и, продолжая угрожать ножом, увлек за ближайший угол. Вряд ли полностью осознавая, что делает, бывший офисный работник наклонился к трупу одноногого, поднял остроконечный обломок рогатины и двинулся вслед за ними. Когда заглянул за угол, парень толкал девчонку к следующему углу. Первой мыслью было метнуть дротик ему в спину, но Денис почему-то этого не сделал.

   - Эй, - окликнул он малолетнего ублюдка и еле успел отскочить от просвистевшего у самой груди лезвия.

   Услышав его оклик, бандит не раздумывая полоснул наотмашь ножом и лишь после этого обернулся. Их взгляды встретились. Денис не увидел во взгляде пацана ничего кроме страха, и это придало ему уверенности. Он так же наотмашь махнул своим копьецом. Малолетний бандит успел отпрянуть, но зато выпустил девчоночью косу. Та отбежала на несколько шагов, потом вдруг присела и зарыдала, прикрыв лицо руками. Засмотревшийся на нее освободитель чуть не поплатился жизнью за свое ротозейство. Лишь в самый последний момент он вскинул копьецо, пытаясь отбить лезвие огромного ножа, однако то все ж чиркнуло по груди. Шустрый противник ухитрился схватить обломок рогатины свободной рукой и уже тянул его на себя, занося нож для нового удара. Денис, не сопротивляясь, шагнул навстречу и нанес резкий удар ногой в пах. Бандит на короткое время застыл с отведенной для удара рукой. Затем пальцы разжались и нож выпал на землю. Выпучив глаза, парень медленно присел, ухватившись руками за пах и издав звук спускаемой автомобильной шины. Денис подумал было добавить ему для верности по голове копьецом, но тот, посидев секунду, сам завалился на бок и затих.

   Что-то теплое текло по животу. Герой посмотрел на свою грудь и увидел набухшую от крови футболку. В глазах снова потемнело. Облокотившись спиной о бревенчатую стену, он опустился на завалинок.

   - Дионис, ты чего тут в холодке прохлаждаешься? - крикнул появившийся из-за угла один из солдат. - Глянь, деваха рыдает, утешил бы.

   - Я ранен, - голос прозвучал до того жалобно, что он сам чуть не прослезился из сочувствия к себе.

   - А ну, дай гляну, - подошедший солдат оттянул край распоротой футболки. - Тю, да разе ж это рана? Вот подпоручика нашего рубанули, так рубанули. Поди и не выживет, бедолага. Эй, деваха, хватит рыдать. Поди вон лучше перевяжи героя. Чай тебя спасал.

   Услышав о пустяковости раны, парень приободрился настолько, что его не смущала даже залитая кровью футболка.

   - Что, ты говоришь, с подпоручиком? Кто его рубанул?

   - Знамо кто, людишки лихие. Подпоручик с Григорием Антипычем погнались за теми, кто на конях был. У подлеска уже догнали. Вдвоем супротив пятерых рубились. Когда я подоспел, двоих супостатов уже спровадили на суд божий. Я третьего из ружжа сковырнул. Тут у нашего командира сабелька-то и сломалась. Покедова он за пистолем тянулся, супостат и рубанул его, да не сверху, а снизу, прямо по лицу. Григорий того супостата тут же и зарубил. Эй, деваха, - закончив рассказ, вновь закричал девчонке солдат, - хватит ныть, кому говорю! Пойдем, Дионис, мужики тебя перевяжут. От этой дуры добра не дождешься.

   - А с этим что? - Денис ткнул обломком рогатины в поверженного им разбойника.

   - А что с ним? - солдат толкнул сапогом скорчившееся тело. - Вишь, глазья как закатил? Видать, ангелов разглядывает ужо, али бесов. Чем это ты его так, что он руки меж ног зажал?

   - Ногою. Я его что, убил? - Не веря в действительность, вчерашний офисный работник с ужасом смотрел на труп, чьи широко открытые глаза взирали куда-то сквозь мир, будто видя вдали нечто удивительное. В одном из них уже копошилась какая-то мелкая букашка.

   - Ногою? Силен ты лягаться, Дионис, - хохотнул солдат. - Ну, пошли ужо.

   Парень последовал за солдатом. Они вышли из-за избы не с той стороны, куда перед этим зашел Денис, преследуя парня, тащившего за косу девчонку, а с обратной, ближе к сараю, у которого еще несколько минут назад бился с бандитами белобрысый. Бандиты так и лежали на том же месте. Рядом с головой одного из них топталась курица. Она что-то пристально разглядывала в луже крови, склонив голову на бок. Не удовлетворившись визуальным осмотром, курица несколько раз, деловито кудахча, гребанула кровяное месиво лапами, что-то в нем клюнула и снова склонила голову, изучая результаты своей деятельности. В трех шагах от трупов один из мужиков перевязывал какими-то тряпками руку белобрысого.

   - Ох, да не затягивай так туго, чертяка, - причитал тот. - Это как же я теперь-то? Он же мне жилы до самой кости перерубил. Отсохнет рука-то.

   - А неча было лезть с палкой на сабли, - бурчал перевязывающий. - Фимка, вон, каменюку метнул и упокоил лихоимца.

   - Дык шош он сразу не метал свои каменюки? - продолжал стонать пострадавший.

   - А кто знал, в кого метать-то? Это ты местных знаешь.

   - То дядька мой был двоюродный, - пояснил белобрысый, глядя в сторону лежавшего у ворот одноногого, и вдруг встрепенулся. - Неушто всю его семью порубали?!

   - Деваха там за домом живая, - указал рукой солдат и хлопнул по плечу закончившего перевязку мужика. - Коли лекарить можешь, глянь Диониса. Да только осторожно, бо он лягается смертельно, гы.

   Сзади встревожено зашептали мужики. Денис обернулся и увидел, что к ним приближаются Гришка и второй солдат, придерживающие подпоручика, привалившегося к шее шедшей меж ними кобылы. Голова офицера перемотана окровавленными тряпками так, что оставались лишь щели для рта и одного глаза. Руки безвольно свисали вниз.

   Подведя лошадь к крыльцу, солдаты во главе с рыжим осторожно сняли своего командира и понесли в дом.

   На ночлег остались в хуторе одноногого Кузьмы.

   Из семерых членов семьи, проживавшей здесь, в живых остались только Глашка, которой и впрямь оказалось всего четырнадцать лет, и годовалый Фомка, спрятавшийся во время налета за печью. Жена одноногого и старший сын были также зарублены. А вот младший сын и невестка были убиты бескровно и непонятно как, с виду никаких повреждений заметно не было.

   Кроме жителей хутора, было еще девять мертвяков. Восьмерых бандитов, включая смертельно лягнутого Денисом, упокоила команда подпоручика Стерлина. Девятый, с раздробленным затылком, мог быть как гостем хуторян, забитым налетчиками, так и бандюком, приговоренным обороняющимися.

   Все мужики, кроме лекаря Нифона, кашевара Николая и раненого белобрысого, которого звали Еремой, до вечера копали могилы и хоронили покойников. К трем уже бывшим на хуторском кладбище крестам прибавилось еще пять. Неопознанного похоронили в стороне. Бандитов закопали в общей яме на опушке леса.

   Денис обратил внимание на то, что все бандиты были довольно молодыми парнями. Один из солдат объяснил, что такие шайки в последнее время не редкость. Часто забритые крестьяне сбегают от армейской доли, а так как путь в родные села им заказан, то и сбиваются в шайки, промышляющие на дорогах да грабящие маленькие поселения. Обычно, как только появляются вести о подобной шайке, тут же снаряжается карательный отряд, который быстро расправляется с преступниками. Но, все же, частенько они успевают натворить бед, как в этот раз.

   Нифон - парень лет двадцати, малость соображающий в лекарском деле, заварил в котелке тысячелистник с ромашкой. Обработал этим отваром раны Денису и Ереме, заново их перебинтовал. К подпоручику его не допускал Гришка, ухаживавший за командиром самолично. У Дениса рана и впрямь оказалась пустяковой, всего лишь глубокая царапина. А вот белобрысый, по уверению Нифона, отвоевался.

   - Вот жешь горе-то какое, - сокрушался Ерема. - Это ж теперича заместо меня от нашей деревни другого заберут.

   - Дык и радуйся, - отозвался лекарь. - Рука она еще и зажить может, а вот на войне б убили, ужо не ожил бы.

   - Да как же радоваться-то? - продолжил сокрушаться парень. - Коли заместо меня другова заберут? У нас жеш акромя меня почитай все женатые да с детками малыми.

   - А может, и не забреют ужо никого, - предположил Нифон. - Ты ж вроде как на войне пострадавший. Вот до следующего набора и не тронут вашу деревеньку.

   - Неа, - вмешался в разговор сидевший на порожках крыльца солдат. - В часть не прибыл, в списки не зачислен, на довольствие не поставлен, значит, и не было тебя в армии.

   Ерема в ответ на слова солдата лишь тяжело вздохнул. Нифон промолчал.

   Денис, сидевший на широкой скамейке, врытой в землю под окошком, перебирал в уме события этого дня и никак не мог поверить в происходящее. Неужели этот чахлый монстр из НИИ, поглощающий неразбавленный спирт, изобрел машину времени? Даже если предположить, что это так, то нафига было без предупреждения забрасывать в какие-то древние века? Его же в первый день чуть не убили! Да лучше бы он отслужил этот чертов год в армии. А теперь что? Надолго он сюда попал? Димон с этим Сэмом вроде о каких-то пяти годах говорили? Ну нифига себе! Отмазали от армии, блин...

 

День второй

  Утром поднялись чуть свет. Подпоручика уложили в телегу, позаимствованную в осиротевшем хуторе. Забрали и четырех лошадей, оставшихся от бандитов. Одну запрягли в телегу, по одной досталось каждому солдату, четвертую вместе с лошадью подпоручика привязали к телеге.

   Белобрысому Гришка велел оставаться, мотивировав тем, что калеки в армии не нужны.

   - Дык, может, меня тамошние лекари подлечат, а? - не желал так просто оставаться Ерема.

   - Ага, - кивнул рыжий, - подлечат. У наших лекарей для таких ран одно лекарство - пила. Отчекрыжат по самое плечо, шкуру шнурочком перевяжут и все одно домой отправят.

   - Не-е, - замотал головой парень, - так-то мне не надоть.

   - Вот и оставайся, - назидательно проговорил Гришка. - Девку с мальцом к родне определи. Сам со своей рукой к какой-нить знахарке покажись, пока не отсохла али гангрена какая не одолела. Опять же, попа надобно на могилки позвать. Негоже добрым людям без отпевания лежать. В общем, сам сообразишь. А нам поспешать надоть, господина подпоручика к лекарям скорее доставить.

   Когда отошли от хутора на пару километров, рыжий подъехал к Денису и, спрыгнув с лошади, пошел рядом.

   - Ты, значит, с нами решил пойти? - спросил он.

   - Ну да, - ответил тот и только тут сообразил, что вполне мог остаться с белобрысым на хуторе вместо того, чтобы бить ноги неизвестно куда и неизвестно зачем. Впрочем, куда известно. Солдаты сопровождали новобранцев в армию. Сказано же, от судьбы не убежишь. Вот и Денис, получается, не убежал. Он вдруг, неожиданно для самого себя, добавил. - Вместо Еремы, от его деревни буду.

   Рыжий пристально посмотрел на него.

   - Так ты простого рода?

   - В каком смысле? - не понял парень.

   - Не похож ты на крестьянина, - заявил ему Григорий. - Странный ты человек, непонятный. А я не люблю, когда непонятно.

   - Что тебе непонятно-то? - спросил Денис.

   - Непонятно мне, как с тобой обращаться, то ли как с мужиком, то ли как благородным человеком. Вот и господину подпоручику непонятно было.

   - А ты обращайся со мной, как с благородным мужиком.

   - Вот я и говорю, непонятный ты человек, - повторил Гришка и вскочил в седло.

   Некоторое время двигались молча. Слышно было только шарканье ног, цокот копыт по сухой дорожной земле да скрип тележных колес. Изредка постанывал раненый офицер. Даже крестьяне почему-то не переговаривались меж собой. Наверное, думали о покинутых родных деревнях, о предстоящей нелегкой солдатской доле, о том, когда вернутся, и вернутся ли вообще.

   Гришка остановил лошадь и поднес ладонь ко лбу , заслоняя ею от глаз солнечные лучи.

   - Я, Григорий Антипыч, уже давненько приметил, будто пыльное облако клубится, - в ответ на его действия сказал один из солдат. - Теперь ужо ясно видно, ктой-то скачет навстречу.

   - Чего ж молчал, коли глазастый такой? - недовольно пробурчал рыжий.

   - Дык, мало ли кто энто, - виновато пожал плечами солдат. - Дорога-то езжанная, да и люди кругом живут.

   - Чай видали вчерась людей, - проговорил Григорий, продолжая всматриваться в даль. - Вона теперича господина подпоручика живым довезти бы. А ну-ка, ружьишки наготове держите.

   - То, похоже, служивые люди, - подал голос второй солдат, так же всматривавшийся в приближающихся всадников. - Ага, вроде казаки. Четверо их.

   - Ды теперь и я вижу, что четверо, - Гришка опустил от глаз руку, застегнул верхнюю пуговицу мундира, поправил ножны с шашкой и, приосанившись, выехал вперед колонны.

   - Дионис, - крикнул он, обернувшись, - ты средь мужиков затрись, не свети своей чудной одежкой перед казаками. Че ж ты не догадался на хуторе людскую одежку подобрать? Эх...

   Мужики расступились, принимая Дениса в свое окружение.

   - Кто он такой, этот Гришка? - спросил парень у чернявого мужика, вечно ковыряющегося в носу.

   - Чай не Гришка, а Григорий Антипыч, али господин старшина по воинскому званию, - укоризненно покачал головой тот, не вынимая палец из носа.

   - Ясно, - пробормотал Денис, глядя на приближающихся всадников.

   Перевязанная импровизированными бинтами, нарезанными из какого-то тряпья, найденного на хуторе, грудь нестерпимо чесалась. Парень непроизвольно почесывал повязку и кожу вокруг нее, но это не помогало.

   - То хорошо, что зудит, - заверил Нифон, когда попаданец пожаловался ему, - заживает, значит.

   - Ды чему там заживать-то? Царапина ить, - вставил реплику чернявый, после чего резко дернул что-то пальцами из носа и, выставив их перед собой, принялся с интересом изучать зажатый в них черный волосок.

   - Никак мозг выдернул? - не удержался от подначки Денис.

   Несколько мужиков, видевших ситуацию, заржали было, но сразу же умолкли, ибо подъехали казаки. Сдерживая разгоряченных лошадей, те объехали кругом новобранцев. Одеты они были в нечто среднее между гимнастеркой и короткой черкеской. На головах фуражки с белым верхом, красным околышем и маленьким белым козырьком. У каждого на боку болтались ножны с саблей. У троих к луке седла прицеплены такие же, как и у сопровождавших рекрутов солдат, ружья. Казак с пышными буденовскими усами, что был без ружья и с красными погонами на плечах, заглянул в повозку, потом перевел взгляд на Гришку, вычислив в нем старшего.

   - Какого полка будете, и что с подпоручиком?

   - Курского пехотного полка, господин есаул. Сопровождаем рекрутов на государеву службу, - бодро отрапортовал рыжий старшина, после чего поведал о вчерашнем приключении, в котором пострадал Стерлин.

   - От жешь сучье вымя, - посетовал есаул, - мало вражины со всех сторон прут, так еще эти дезертиры свой же народ режут. Откель такая лютость в человеках взялась. А вы поспешайте, везите господина подпоручика к лекарям. Да и новобранцев скорее ведите. Нам теперь еще и с турком воевать, а их еще обучить надо.

   И казаки помчали дальше, оставив в пыльном облаке оторопело глядящих им в след мужиков.

   - Это как это еще и с турком воевать? - возмущенно, будто решительно не соглашаясь с подобной ситуацией, произнес чернявый.

   Ему никто не ответил.

   - А ну, пошевеливайся! - вывел всех из оцепенения громким окриком старшина. - Чего встали, рты раззявили?! А ну, вперед марш! Шире шаг!

   Снова заскрипели колеса телеги, и нестройно зашаркали по пыльной дороге лапти. Денис шел вместе со всеми, усиленно желая наконец проснуться и загоняя в глубь сознания понимание того, что все это реально и не является сном или бредом.

   За ближайшим пригорком, ощетинившимся редким леском, показалась довольно большая деревня.

   - Колодезное, - прокомментировал один из солдат.

   Деревню прошли не останавливаясь. Денис разглядывал крытые соломой хаты, резные наличники на маленьких окнах, невысокие плетеные заборчики и никак не мог упорядочить роящиеся в голове сумбурные мысли. Гомонящая босоногая детвора облепила отряд со всех сторон. Они наперебой что-то спрашивали, о чем-то рассказывали. Какая-то дородная тетка поднесла мужикам кувшин молока. Те пили на ходу, передавая кувшин друг другу. Тетка шла рядом с телегой, причитая над забинтованным подпоручиком. Кроме нее взрослых видно не было. Вероятно, все были в полях или в огородах. А может, и прятались от греха подальше. Кто знает, что на уме у этих проезжих вояк? Еще заберут кормильца в армию.

   Старшина ехал молча, как будто и не было вокруг деревни с ее жителями, а по-прежнему тянулись поля да подлески. Солдаты ехали так же молча, хоть и подмигивали изредка детворе, и позволяли пацанам идти рядом, держась за стремя.

   Перед околицей к дороге вышел высокий худой старик, опирающийся на кривую палку.

   - Так шось, братцы, правду кажут, шо османы на нас поперли? - спросил он, когда отряд поравнялся с ним.

   Он так и остался стоять, не дождавшись ответа и глядя вслед удаляющимся рекрутам. Да и что они могли ему ответить? Детвора на околице отстала. Когда отошли от деревни на приличное расстояние, Денис оглянулся и увидел все еще стоящего у крайнего плетня высокого старика, окруженного маленькими фигурками детей

   Двигались весь день почти без остановок. Лишь раз напоили коней у ручья да сами перекусили сухарями, запив их водой.

  По дороге Денис обдумывал свое положение. То, что он попал, и попал конкретно, было ясно. Не ясно было, куда он попал. Вернее, в какое время. Эх, жаль, что с подпоручиком беда случилась. Надо было раньше выспросить у него подробнее. Да кто ж знал, что все это на самом деле. Расспрашивать старшину, относящегося к нему с подозрением, парень не решался. Мужики на наводящие вопросы ничего толком не отвечали. Подпоручик говорил, что сейчас семь тысяч двести какой-то год от сотворения мира. Это какой же тогда от рождества Христова? Какая там разница, тыщ в пять, или больше? Вот не был Денис знатоком в этих вопросах. Помнил только, что на христианское летоисчисление перешли при Петре Первом. Значит, еще допетровские времена. Кто такая императрица Ольга? Он даже и не слышал о такой. А война с Европой? Как ни пытался навести на разговор о государстве, с которым воевала Россия, ничего понять не мог. Мужики упорно твердили о Европе, будто бы существовало государство с именно таким названием. А слухи о нападении османов, то бишь турок? Так, стоп! А форма солдат и казаков? Взять хотя бы их фуражки. Разве такие были в допетровские времена? Такая форма более присуща веку девятнадцатому. Но какая тогда императрица Ольга? Денис, конечно, не силен в истории, но не до такой же степени. Опять же, если взять войну с Наполеоном, которая вполне могла сойти за войну с Европой, ибо вся Европа была под этим французским императором, то снова ничего не сходится. Он не помнил, кто тогда сидел на Российском престоле, но абсолютно точно знал, что это был именно император, а не императрица. Так что Ольга опять не вписывалась. И с турками тогда не воевали. И фуражки, опять же, гораздо позже появились. Эх, как хорошо сейчас было бы служить в родной Российской армии двадцать первого века, где все ясно и понятно. Всего лишь один жалкий год...

   Уже в сумерках вышли к реке и двинулись вниз по течению, вдоль пологого берега. На вопрос Дениса о названии реки, один из солдат сказал,, что это Оскол. И пояснил, что им осталось пройти совсем немного. Надо лишь спуститься к броду, переправиться, и, если ничего не приключится, к полуночи должны дойти до расположения полка.

   - Кабы не телега,, да не ранение господина подпоручика, можно было б и раньше переправиться, - продолжал объяснять солдат, но вдруг привстал на стременах и пристально всмотрелся вдаль. - Кажись, ктой-то у брода на ночевку встал. Вона в кустах всполохи от костра отражаются.

  - Кто бы то мог быть? - тоже привстал, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, старшина. - Ну-кась, держите-ка ружьишки наготове.

   Темнело быстро, и теперь уже все ясно видели, что впереди горит не один костер, а как минимум два. У костров поднялись несколько неясных фигур, которые застыли, явно тоже всматриваясь в приближающихся путников.

  - А ну, стой, ребя, - скомандовал старшина и, спешившись, добавил: - Погодьте тут пока.

   Солдаты тоже спешились и взяли ружья наизготовку, напряженно замерев и глядя вслед своему командиру. Тот уже скрылся в совсем сгустившейся тьме, слышны были лишь его шаги. Старшина шагал нарочито громко, хрустя попадающимися под ноги сухими ветками и шаркая по утоптанной земле. Вот его фигура проявилась в свете костров. Послышался окрик. Старшина что-то ответил. Завязался недолгий разговор, но разобрать о чем говорят, с такого расстояния было невозможно. Вот Григорий повысил голос, было ясно, что он ругается. Солдаты напряглись. Напряжение чувствовалось и среди мужиков. После вчерашнего происшествия казалось, будто кругом теперь можно встретить банды дезертиров. Однако старшина, закончив ругаться, повернулся в их сторону, громко свистнул и призывно замахал рукой.

   - Давай сюда, хлопцы! - донесся до них его голос.

   Денис шумно выдохнул, сообразив, что задерживал дыхание все время, пока рыжий общался с неизвестными.

  Как оказалось, у брода расположился на ночевку обоз интендантского хозяйства Курского пехотного полка. Вскоре выяснилась и причина недовольной ругани старшины. Обозники, подтвердив, что с юга на Россию напали османы, рассказали, что Курский пехотный полк срочно снялся со своего летнего лагеря и отправился в Масловский сборный пункт за пополнением. И как оказалось, команда старшины разминулась с полком еще где-то утром. Если бы они не шли напрямую, а свернули к реке, то наверняка увидели бы движущуюся по противоположному берегу колонну. Вот узнав об этом, и сокрушался Григорий, костеря невесть кого за свое невезение. Это ж они целый день двигались в разных с полком направлениях. Теперь не менее двух суток уйдет на то, чтобы догнать. Полк же уже завтра должен прибыть к сборному пункту, и если доформирование пройдет быстро, то на следующий день может отправиться дальше.

   Встреченный обоз отвозил на зимние квартиры ненужное в походе полковое барахло, ибо летний лагерь был разобран полностью. На его месте осталось лишь вытоптанное поле.

   Но были и положительные моменты от встречи с обозом. С ним ехал один из полковых лекарей. Он должен был получить медикаменты и догнать полк. Ему сразу сдали под опеку раненного подпоручика. И теперь лекарь что-то колдовал над ним, в свете натыканных вокруг телеги факелов.

   Другим положительным моментом было то, что здесь присутствовала целая телега с солдатским обмундированием. Правда, обозный старшина долго спорил с Григорием, доказывая, что он не имеет права раздавать полковое добро кому попало, тем более что эти кто попало даже не поставлены на полковое довольствие. При упоминании о довольствии Григорий с невозмутимым видом сказал обознику, что тому еще придется поделиться продовольствием.

   - Побойся Бога, Григорий, - замахал руками тот, - продовольствие с полком ушло.

   - И что ж теперь, нам голодом полк догонять?

   Каким образом старшине рекрутов удалось уговорить обозного старшину, неизвестно, но после ужина он подозвал двух мужиков, и те вернулись с охапкой обмундирования. После недолгой примерки несколько комплектов пришлось поменять на другие размеры.

   - Ну вот, - одобрительно кивнул старшина, окинув взглядом выстроившихся в свете костра новобранцев, - теперича вы на человеков похожи. Особенно ты, Дионис. Вот поутру еще обувку получите.

   - А картузы? - встрял с вопросом чернявый.

   - Нету в обозе фуражек, - развел руками Григорий. - Вот полк догоним, тады и на довольствие оформитесь, и обмундирование полностью получите.

 

День третий

  Вторая ночь в этом странном мире прошла так же, как и первая, быстро и без снов. Казалось бы, только что пристроил голову на свернутых джинсах, как тут же бесцеремонно растолкали, и попаданец поднялся, сонно щурясь от резавших глаза солнечных лучей, пробивавшихся сквозь ивовые ветви.

   Вокруг царила деловая суета. Было такое ощущение, будто все, кроме него, давно уже на ногах. Новобранцы разбирали кучу солдатских сапог. Денис хотел было спуститься к реке умыться, но решил сперва тоже подобрать себе подходящую обувку. Тут-то он и столкнулся с проблемой. Надевать сапоги нужно было на портянки, эти полоски серой ткани также выдали новобранцам. Вот только как их наматывать, парень не имел ни малейшего понятия. Он пытался подсмотреть у других, но бывшие крестьяне проделывали это так лихо и быстро, что Денис ничего не успевал рассмотреть. В конце концов отозвал в сторону Нифона и наплел ему что-то про то, что в тех краях, откуда он родом, портянками отродясь не пользуются. Нифон ничуть не удивился и терпеливо растолковал все премудрости этого дела. С горем пополам освоив немудреную науку, Денис натянул высокие, под самое колено, сапоги, неожиданно пришедшиеся ему впору.

   Подтянув поясные шнурки на штанах и застегнув китель на все пуговицы, вчерашний офисный работник сразу почувствовал себя как-то более значимо. Все-таки военная форма придает человеку какую-то уверенность. Мужики тоже гордо вышагивали друг перед другом, и не узнать было вчерашних деревенских увальней. Попаданцу, глядя на них, казалось, что кто-либо из них сейчас обязательно эдак важно произнесет что-нибудь типа: "господа офицеры".

   Пока завтракали, интендантский обоз отправился своей дорогой. Увезли они с собой и раненого подпоручика. Единственное, что сказал лекарь, закончив вчера возиться с его раной, было, - я не удивлюсь, если господин подпоручик выживет.

   Проводив обоз, старшина принялся поторапливать новобранцев. Их облачение в воинскую форму, наверное, повлияло и на него. Он орал теперь, как настоящий армейский старшина на настоящих несмышленых новобранцев.

   - А ну, пошевеливайтесь! Ить, тележитесь, аки бабы беременные, - орал он, взобравшись в седло и взирая на засуетившихся мужиков сверху. - Вы теперича славные воины Государства Российского, а не татарва неорганизованная.

   Мужики суетливо собирали свои заплечные мешки, запихивая в них снятые гражданские шмотки.

   Денис растерянно смотрел на свою бывшую одежку. Мешка у него не было, а расставаться с частицей потерянного мира не хотелось. В конце концов сложил кроссовки и джинсы в ветровку. Шнурками от тех же кроссовок связал ворот и подол, и получилось подобие сумки с застежкой на молнии. Связанные друг с другом рукава вполне сошли за наплечный ремень. С удовлетворением осмотрев получившуюся сумку, перекинул рукава-ремень через плечо и присоединился к толпе мужиков, пытающихся изобразить некое подобие строя. Оценив свой рост, а был он повыше остальных, прошел на правый фланг.

   - По ранжиру становись! - шутливо крикнул Денис, вспомнив школьные занятия по ОБЖ.

   - Ась? - вопросил в наступившей тишине чернявый.

   Попаданец сперва даже не сообразил, отчего вдруг стало так тихо. Но потом до него дошло, что это всего лишь перестал орать старшина. Рыжий, подняв брови, с удивлением взирал на него. И неизвестно, чего в его взгляде было больше, удивления или подозрительности. Солдаты, которые, навьючив походным скарбом свободную лошадь, подключились было к наведению порядка в строю, тоже смотрели на Дениса с интересом.

   - Вась, - слегка смутившись, ответил он в рифму, на "ась" чернявого. - Тебе, коротышке, место в конце строя, на левом фланге.

   - Чевой-та в конце-то? - возмутился тот.

   - Товой-та, что ростом не вышел, - подтолкнул чернявого один из солдат. - А ну геть куда сказали!

   Старшина так больше и не орал. Солдаты расставили новобранцев и погнали гуськом к броду. Оказавшись на другом берегу, двинулись вверх по течению. К обеду вышли к месту, где в дорогу, тянущуюся вдоль берега, вливалась другая с запада. Здесь отчетливо были видны следы прохождения большой колонны. Поля по обочине были вытоптаны метров на пять. Не останавливаясь, прошли еще несколько километров.

   - Коли на Масловку идем, - подал голос один из рекрутов, тот что метко мог метать каменюки, - то вот по этому своротку ближе будет.

   Старшина с недоверием посмотрел на заросшую бурьяном тропу.

   - Чего ж тогда дорога-то такая не ежжанная? - спросил он советчика.

   - Дык, она по оврагам да по подлескам идет. С телегами только до Новоселовки можно, а далее никак. Но мы-то пройдем запросто. Гдей-то верст за пять до Масловки на тракт выйдем.

   - А в ентой Новоселовке сидят безвылазно, коли дорога вон заросла вся? - не унимался старшина.

   - Ды то хутор был в два двора. У прошлом годе погорели они, да и не стали отстраиваться. Ушли к родне в Масловку, - пояснил мужик.

   - Чего ж не стали отстраиваться-то? Ить, вишь, всех в города тянет. Так и на земле никого не останется, - проворчал Григорий. - Ну, коли говоришь, пройдем, тогда сворачиваем. Нам все ж поспешать надоть.

   Вскоре засеянные поля кончились, и потянулась обычная степь, местами пересеченная оврагами да редколесьем. К полудню дошли до Новоселовки. Вернее, до того, что от этого хутора осталось. А остался лишь колодезный сруб да черные пригорки пепелищ на месте бывших построек, кое-где уже поросших свежей зеленью. Один такой пригорок венчал выбеленный дождями и солнцем лошадиный череп. В одной из глазниц жутковато желтел цветок одуванчика.

   - И примешь ты смерть от коня своего, - глядя на череп, продекламировал попаданец.

   - Ктой-та? - тут же спросил, ехавший рядом солдат. Этот солдат как-то всегда оказывался рядом с ним. И тогда, за избой, когда Денис чудом разделался с юным бандитом. И обмундирование помогал ему выбрать. И чернявого спровадил в конец строя. Звали солдата Михаилом. Был он приземист, но широк в кости. В глазах вечно играла смешливая искорка.

   - Был такой князь в древние века, Олегом его звали, - пояснил Денис. - Ему один вещун и напророчил, что примет он смерть от коня своего.

   - И што? - потребовал дальнейшего разъяснения Михаил.

   Остальные тоже внимательно прислушались.

   - А то, что когда конь Олега отбросил копыта, тот встал ногой на его череп, - рассказчик для наглядности кивнул на лошадиный череп, взирающий на путников желтым одуванчиковым зрачком, - из глазницы вылезла змея и ужалила его в ногу.

   - Вот жешь, накаркал вещун, - покачал головой солдат. - А что это за болезнь такая у евонной лошади приключилась? Видывал я, как от какой-то напасти у скотины шерсть осыпается. А вот чтобы копыта отлетали...

   Денис в ответ только пожал плечами.

   Тут же, прямо у колодца и остановились на обед. Но долго расслабляться старшина не дал. Наспех поглотали горячую кашу, запили колодезной водичкой и двинулись дальше. За хутором путь пересекал большой овраг с довольно крутыми склонами. Северный склон, к которому вышли путники, порос редкой травою и обильно зиял меловыми проплешинами. Противоположный склон наоборот, густо зарос подлеском, будто кто специально засадил его деревьями. Дорога, которая и так была не широкой, теперь и вовсе превратилась в еле заметную тропу. И правду говорил камнеметатель Фимка, на телегах тут не проехать. Какие уж тут телеги, когда даже всадникам пришлось спешиться из-за боязни сверзиться с оскользнувшейся лошади, настолько крутой был спуск. Повезло еще, что погода стояла сухая. В дождь по этому меловому склону спускаться можно было разве что, скользя на заднице или катясь кубарем. Лошади по-любому переломали бы ноги.

   Кое-как спустились вниз и остановились перед сплошной стеной густых зарослей. Молодые дубки и клены росли чуть ли не ствол к стволу. К тому же, все свободное пространство меж деревьями занимали кусты шиповника и лещины. Тропка наверх все же имелась, но как-то сомнительно было, что по этому узкому зеленому коридорчику смогут протиснуться лошади. Григорий многообещающе посмотрел на Фимку.

   - У прошлом годе тропа поширше была, - тут же поспешно оправдался тот.

   - Стороной обойти далеко будет? - спросил старшина.

   - Мы в Масловку завсегда здесь ходили, - пожал плечами Фимка.

   - Григорий Антипыч, давайте я со своей кобылкой попробую протиснуться? - подал голос Михаил. - Тут главное, чтобы у нее родимой бока меж стволов прошли. А то, может какой дубок срубить, дык не велика работа. Все лучшее, нежели обход искать.

   - Давай, Михаил, - одобрил предложение старшина. - Токма, ежели что, топор об дубки тупить не будем. Пусть вона этот зубами перегрызает, чтобы знал впредь, как короткие пути указывать.

   - Дык, я же как быстрее хотел, - обиженным тоном прогудел Фимка.

   Михаил, меж тем, взял лошадь под уздцы и повел ее вверх по узкой тропе. Пройдя несколько метров вверх, они свернули вправо и пропали из вида. Лишь слышен был шорох ветвей, да треск попавших под ноги сучьев.

   Вернулся солдат без лошади, привязал ее наверху.

   - Пройти можно, Григорий Антипыч. Вначале только чуток крутовато, а потом ниче так, - сообщил он старшине. - Разе вьючную кобылку освободить от поклажи, бо есть несколько мест, где узковато.

   Так и сделали. Старшина поначалу бурчал, чтобы кобылкину поклажу взвалили на Фимку, коли завел их в эдакую препону, но, когда мужики разобрали поклажу поровну, возражать не стал.

   Далее подобные преграды больше не попадались. Приходилось несколько раз пересекать овражки и лога, но их склоны были пологими и не поросшими такими густыми зарослями.

 

День четвертый

  Еще до полудня следующего дня, миновав очередной лесок, вышли к широкой укатанной дороге. А, поднявшись по ней на взгорок, увидели довольно большое селение, расположившееся по берегу реки. По окраине селения курились черным дымом несколько труб, отмечая места различного производства. В центре возвышался сверкающий позолотой церковный купол.

   - Масловка, - произнесли сразу несколько голосов.

   - Нешто мы и правда полк опередили? - озадаченно произнес старшина, глядя ниже по течению реки, туда где стояло какое-то длинное деревянное строение.

   - Ну дык, - с гордым видом "дыкнул" Фимка, мол, вот так-то, а ты еще наезжал на меня.

   - Штой-то подозрительно мне это, - не обращая внимания на Фимкин голос, сам с собой разговаривал Григорий. Еще раз окинув взглядом берег, он скомандовал: - А ну, шире шаг!

   Не доходя до окраинных домов отряд свернул на дорогу, ведущую к длинному строению, что ниже по реке. Из него вышел какой-то человек и, закрывшись ладонью от солнца, смотрел на путников. По одежде в нем угадывался военный, и скорее всего офицер, что и подтвердилось при более близком рассмотрении.

   - Подпоручик кажись, - прищурив глаза, всматривался во встречающего их офицера старшина, - Да штой-то молод больно.

  Тот и в самом деле выглядел лет на шестнадцать, и если бы не форма, никоим образом не походил бы на военного человека. Отсутствие головного убора, беспорядочно растрепанные русые вихры и, самое главное, зажатая левой рукой подмышкой толстая книга, делали его похожим на студента-ботаника. Не хватало лишь круглых очков на переносице.

   Не доехав десятка метров до юного офицера, старшина с солдатами спешились. Скомандовав стоять и так уже остановившимся новобранцам, Григорий отдал повод одному из солдат и отправился к офицеру. Шел он хоть и не строевым шагом, но то ли осанка, то ли сама походка придавали его движениям особую воинскую стать. Подойдя и коротко приложив руку к фуражке, старшина доложил о цели прибытия.

   - Но позвольте, старшина, - на лице юноши проявилось крайнее удивление, - как же вы разминулись с полком, ежели двигались ему навстречу?

   От изумления старшина лишь приоткрыл рот и, не найдя что ответить, обернулся к своей команде, словно ища разъяснения. При этом, его взгляд, вычленив Фимку, из растерянного превратился в жесткий и почти материально осязаемый. Фимка непроизвольно отступил за спину Дениса.

   Как оказалось, собранное на скорую руку пополнение в первый же день вместе с обозом срочно отправили навстречу полку. Они должны были встретиться где-то на полпути и развернуться в обратном направлении, навстречу наступающей армии османов. Казачьи полки, расположенные на пограничном рубеже, не ожидали вероломного нападения и, будучи не подготовленными к войне, отступали под натиском турок. Вот теперь торопливо подтягивались резервы, которые изначально готовились для западного фронта.

   По всем прикидкам получалось, что если бы отряд Григория не свернул на эту злополучную короткую дорогу, то через несколько часов они бы встретились со своим полком. Мужики сочувственно поглядывали на несчастного Фимку, влезшего тогда со своим советом. Хоть, по сути, он был не виноват, да и дорога действительно сократила путь не менее, чем на половину дня, но все понимали, что старшина скорее всего при первом удобном случае отыграется на новобранце за это досадное недоразумение.

   Подпоручик Станислав Кольцов вместе со своими товарищами был досрочно выпущен из военного училища с присвоением офицерского звания, и прикомандирован к Курскому пехотному полку. Прибыв в Масловский сборный пункт, Кольцов, по известной уже причине, не дождался прибытия полка. Капитан, командовавший пополнением, прежде чем выдвинуться на соединение с частью, приказал скороспелому подпоручику оставаться в запасном районе еще двое суток, на тот случай, если кто подойдет, после чего догонять полк.

   И вот молодой офицер уже вторые сутки изнывал в ожидании. Отойти в город он не решался. Вечно крутившиеся здесь мальчишки, исчезли сразу же, как только призванные на воинскую службу новобранцы и запасники покинули лагерь. Если днем он откровенно скучал, то ночью находиться одному в огромном темном бараке было довольно жутковато. Деревянное строение, остывая от дневной жары, трещало и скрипело. То из одного угла, то из другого постоянно доносился какой-то шорох. На берегу что-то шлепало, будто кто-то выходил из воды. Уснуть Станиславу удалось только утром, когда в оконных проемах забрезжил рассвет, прогнавший все ночные страхи. Проснулся от девичьего смеха и долго не мог понять, где находится. Выйдя из барака, увидел двух девчушек, которые, взявшись за руки, убегали в сторону городка. Солнце уже близилось к зениту. Посетовав про себя, что проспал почти половину дня, подпоручик задумался, не сходить ли в город на армейский склад, чтобы получить положенную ему провизию. Однако, подумав что кашеварить все одно не будет, не пошел. Решил обойтись запасом сухарей.

   Вернувшись в барак после умывания в реке, взял сухарик, увесистый том по фортификационным сооружениям, к изучению которого все никак не решался приступить, и снова вышел, собираясь пристроиться где-нибудь под стенкой. Тут-то и заметил приближающийся отряд - трех всадников и с десяток пеших солдат.

   Выяснив, кто это такие, подпоручик порадовался в душе тому, что не зря просидел здесь почти двое суток. Пытаясь говорить более низким голосом, казавшимся Станиславу более мужественным и присущим командиру, приказал старшине разместить людей, наказать солдатам провести занятия с новобранцами, а самому отправиться с ним в город на войсковые склады.

   - Чой-та больно молод офицерик то, - глядя вслед удаляющимся подпоручику и старшине, произнес Нифон.

   - Енто какие такие занятия вы с нами проводить будете? - поинтересовался чернявый у солдат, распрягающих лошадей.

   - Ты, Семен, поди лучше за водой сходи, - обернулся к нему Михаил и, кивнув на солнце, сказал: - Вона, обед уже пора готовить. А вот после обеда можно и занятия устроить особо любопытствующим.

   - Ды я чо, я ничо, - чернявый ухватил котелки и заторопился к реке.

   Денис решил воспользоваться свободной минутой и тоже направился к реке, умыться и сполоснуть сопревшие в сапогах ноги. Присев у кромки воды, и стягивая сапоги, он ощутил спиною чей-то взгляд.

   - Ты, энто, - раздался сзади голос чернявого. - Не по душе ты мне. Отстал бы ты где, што ли.

   Обернувшись, попаданец увидел удаляющегося чернявого, несущего в обеих руках по котелку с водой.

   - А то что? - крикнул вслед ему. Но тот никак не среагировал, будто и не услышал вопроса.

   Зато у Дениса теперь появился очередной повод для размышлений. Мало того, что он попал неизвестно куда и неизвестно каким образом, так тут теперь у него начали появляться недоброжелатели. Вот чем он так не угодил этому чернявому Семену? Не по душе он ему, видите ли.

   Надо сказать, что и сам Семен не смог бы объяснить, чем ему так не понравился этот странный человек. Вот не глянулся тот ему, и все. Возможно, Семена раздражало отсутствие в парне раболепия перед властьимущими. Что говорить о старшине и солдатах, которые их конвоировали, когда тот разговаривал на равных даже с подпоручиком Стерлиным. Порою даже казалось, что он разговаривает с подпоручиком не просто на равных, а даже как-то снисходительно. И было заметно, что Стерлин в такие моменты терялся, будто действительно признавал авторитет этого Диониса. Привыкший с малых лет гнуть спину перед каждым, кто был значимее его по положению, начиная с деревенского старосты, Семен вскипал тихим негодованием всякий раз, когда видел, как Дионису сходила с рук его наглость. Когда подпоручик получил страшное ранение и за командира остался старшина, Семен ждал, что тот осуществит свое первоначальное желание - прикажет всыпать строптивому Дионису плетей за первую же оплошность. Но, к удивлению и негодованию Семена, Григорий Антипыч не только не оправдал его надежды, но и старался лишний раз не обременять прибившегося новобранца приказами. Семена же на каждом привале обязательно отправляли либо собирать дрова, либо за водой, либо мыть котлы. Вот и сейчас его отправили за водой, а этот Дионис расселся на берегу, будто барин. Сапоги вон стягивает. Небось белы ноженьки омыть желает.

  Старшина с подпоручиком появились лишь часа через три. Они приехали в повозке с неким розовощеким толстяком. Следом подъехала телега, на которой сидел пожилой солдат.

   Толстяк, важно сойдя с повозки, нацепил на мясистый нос очки с маленькими круглыми стеклами и важно осмотрел выстроенных в шеренгу новобранцев. Офицерский китель на нем сидел как-то не по-военному, и вообще, весь его вид был сугубо гражданский. Денису он чем-то напомнил Пьера Безухова из старого фильма по роману известного классика. Удовлетворившись осмотром, толстяк снова забрался в повозку, достал из деревянного сундука чернильный набор, поставил его на скамейку напротив. Затем извлек откуда-то и раскрыл толстенную книгу. Взяв перо в руки, он глянул в сторону новобранцев взглядом, выражающим ожидание.

   - Старшина, командуйте же! Господин младший интендант ждет, - крикнул Кольцов Григорию, вполголоса что-то говорящему солдатам.

   - Слушаюсь, господин поручик! - встрепенулся тот. - Дионис, подойди к господину младшему интенданту! Остальные следом!

   Денис подошел к повозке и остановился в нерешительности, не зная, что сказать, как представиться. Младший интендант окинул парня равнодушно-усталым взглядом.

  - Имя, фамилия?

   - Сомов... Дионис, - представился попаданец почему-то тем именем, которым его здесь называли.

   Обмакнув перо в чернильницу, младший интендант заскрипел им по бумаге.

   - Год рождения? - спросил он, закончив писать.

   Денис задумался. Что сказать? Назвать свой настоящий год рождения?

   Однако, толстяк по своему оценил его молчание.

   - Э-эх, темнота безграмотная. Ну хоть сколько тебе лет-то знаешь?

   - Знаю, - кивнул парень, радуясь тому, что не придется отвечать на предыдущий вопрос. - Двадцать четыре года.

   - Ой ли? - пристально взглянул на него младший интендант. - Больно молодо ты выглядишь для таких годов.

   - Здоровый образ жизни, - пожал плечами Денис. - Свежий воздух, физкультура, продукты без консервантов и все такое...

   По застывшему на нем взгляду попаданец понял, что набуровил лишнего.

   - Откуда ж родом такой говорливый? - задал очередной вопрос толстяк, продолжая смотреть на парня.

   - Город Губкин, - коротко ответил тот.

   - То-то видно, что не из крестьян, - толстяк протер красной бархатной тряпочкой очки и снова взялся за перо. - Город-то чай не город, а городишко. Я о таком и не слыхивал. Какой губернии-то?

   Денис хотел было ответить, Белгородской, но, спохватившись, решил состроить дурачка.

   - Ды, и не знаю. Просто город, сам по себе.

   - Э-эх, - снова протянул младший интендант, - темнота расейская. Ладно, старшина потом доложит, откель выскреб такого... кхм... непонятного. На вот, коли неграмотен, поставь крестик и иди, получай что положено.

   Новобранец взял протянутое ему перо, аккуратно макнул его в чернильницу и размашисто расписался в графе, на которую указывал пухлый палец.

   - Это... Это кто ж тебя научил такие подписи ставить? - удивленно вопросил младший интендант, снова сняв очки и протирая их тряпочкой. - Чай, не министр какой, чтобы так размахивать-то.

   - Ды, я это, - Денис постарался сделать лицо как можно глупее. - Я завсегда так в ведомостях на зарплату расписывался.

   - Чего? - толстяк задрал брови кверху. Его пальцы, протирая стеклышки очков, задвигались с такой скоростью, что казалось, еще немного, и из под них повалит дым.

   - Чего? - попаданец тоже приподнял брови, показывая, что не понял вопроса.

   - А ну, пшел вон! Будет тут каждый юродивый мое время отнимать! - Встрепенулся младший интендант, следуя протесту своего сознания, которое не могло воспринять неизвестные ему знания и понятия от какого-то лапотного, пусть и городского, мужика. - Подходи следующий!

   Денис отошел от повозки, провожаемый взглядами стоявших за ним сотоварищей. Краем глаза заметил, как старшина что-то тихо говорит подпоручику, с любопитством наблюдавшему за Денисом.

   - А ну, погодь! - не дал ему далеко отойти окрик младшего интенданта. - Коли городской, значит, профессией обладать должен. Какому ремеслу обучен?

   - Программист я, - машинально ответил Денис и, видя начавшие в очередной раз запотевать очки, тут же поправился. - То бишь писарь, специализирующийся на технической документации.

   - Специализирующийся на технической документации... - повторил за ним толстяк, будто бы пробуя эти слова на вкус. Еще раз окинул взглядом новобранца и махнул ругой. - Ладно, иди уже.

   Опрошенные и переписанные младшим интендантом рекруты подходили к повозке, где молчаливый угрюмого вида солдат выдавал причитающийся им скарб. Вместе со всеми попаданец получил солдатский ранец из толстой, двухслойной кожи, солдатскую бескозырку, два комплекта нательного белья, пару портянок. А также котелок, фляжку с деревянной пробкой, кружку, все из меди, и деревянную ложку. Еще им предстояло получить ружья, которые пока занесли в здание.

   Кроме того, в повозке были и продукты: сухари, крупы и соль. Их старшина получил лично, все перепроверив, пересчитав и перещупав.

   Опустевшая повозка отправилась в город. Младший интендант еще какое-то время беседовал с подпоручиком. Время от времени они поглядывали на странного рекрута, пытающегося уложить в ранце полученные вещи. Наконец подпоручик подозвал Дениса, выкрикнув его фамилию. Когда парень подошел, младший интендант с подпоручиком переглянулись, словно решая, кому говорить.

   - Э-э, слушай, Дионис, - начал толстяк. - Утоли наше любопытство, скажи, за какие грехи тебя в армию забрили?

   - Забрили? - удивился Денис. - Вы что-то путаете. Я сам в армию пошел, добровольцем. Вместо пораненного в схватке с бандитами Еремы.

   - Да, да, старшина мне рассказал о вашем... э-э... твоем появлении, - встрял юный подпоручик, - однако не будешь же ты уверять, что просто так отказался от своей должности, покинул свой город, и все ради того, чтобы пойти на войну простым солдатом? Ты пойми, тебе, возможно, служить под моей командой, а я не хочу иметь в подчинении подозрительных людей. Только поэтому и любопытствую.

   Словосочетание "на войну" отозвалось в душе попаданца осознанием жуткой реальности происходящего. На какую нафиг войну?! Вы чо, ребята?! Он же даже в обычную армию двадцать первого века не хотел идти. А вы говорите - "на войну". Да какой из него вояка?! Он же не сможет убивать... не сможет? Память услужливо предложила образ скрючившегося рыжеволосого ублюдка с застывшими выпученными глазами и зажатыми меж колен руками. Он уже убил человека. Пусть случайно. Пусть тот этого заслуживал. Но... Но ведь он даже не вспоминал об этом за прошедшие дни, будто произошло нечто обыденное, а если и не обыденное, то и не из ряда вон выходящее...

   Ну да ладно, война войной, а начальство ждет ответа на поставленный вопрос. Что же им ответить? Правду? Можно и правду. Частично...

   - Понимаешь... те, господин поручик, - начал новобранец, - Как бы это объяснить-то? У нашего босса, ну, типа, барина была дочка... Собственно, дочка-то у него осталась... Только стала женщиной...

   Несвязный рассказ прервал громкий хохот младшего интенданта.

   - Я нечто подобное и предполагал, - проговорил он отсмеявшись и, хлопнув парня по плечу, забрался в повозку. Взяв вожжи, обратился к подпоручику. - Как разберетесь с делами, милости просим в гости. Сегодня вы, надо полагать, в дорогу уже не тронетесь.

   - Как вы могли? - еле слышно произнес подпоручик. Его лицо покраснело, будто обваренное кипятком.

   - Что я мог? - не понял толстяк.

   - Я Дионису, - пояснил подпоручик. - Как вы могли, Дионис? Невинная девушка доверилась вам...

   - Да бросьте, поручик, - вступился младший интендант, - вы же офицер, а рассуждаете, как семинарист. Вечером я жду вас непременно.

   Толстяк подмигнул Денису, снова расхохотался и потянул поводья, разворачивая повозку.

   - Сомневаюсь, что получится, - ответил ему подпоручик, но тот вряд ли услышал, ибо уже успел отъехать прилично.

   - Идите уже, - отпустил офицер солдата, глядя на него полным укора взглядом.

   Послав офицера в душе куда подальше, Денис отправился к своим новым товарищам.

   Оставшееся время новобранцы под руководством бывалых солдат Михаила и Тимофея, а так же, под присмотром подпоручика, изучали устройство ружей, способы огневого и штыкового боя. Вместе с ружьями рекруты получили поясные патронташи на шесть патронов и подсумки для боеприпасов, такие же, как у сопровождающих их солдат. Выдали и по паре учебных патронов. Патрон представлял собой запечатанную картонную гильзу примерно двенадцатого калибра, наподобие обычного охотничьего, только без капсюля, и длиною чуть более десяти сантиметров. Денис крутил патрон в руках, пытаясь сообразить, как эта конструкция действует. Так и не смог догадаться, пока Тимофей не объяснил всем принцип действия и не показал наглядно. Патрон заправлялся и досылался в казенную часть ружья при помощи обычного затвора. Для выстрела необходимо было нажать обычную с виду спусковую скобу. Однако скоба приводила в действие двухступенчатый спусковой механизм. Первый щелчок, при нажатии скобы, означал, что острый боек пробил заднюю часть гильзы, и из нее на затравочную полку высыпалась порция пороха. Второй щелчок сливался с сухим скрежетом кремневого колесика, которое выбрасывало в затравочную полку сноп искр. Пустая гильза извлекалась специальным захватом, крепившимся к прикладу сразу под спусковым механизмом. Отдача при выстреле была такая, что Денис первый раз еле устоял на ногах от неожиданно сильного толчка в плечо. Существенным минусом было и то, что пороховое облако после выстрела закрывало обзор. А при стрельбе залпом и вообще получалась целая дымовая завеса. Похоже, бездымный порох здесь еще не изобрели. Эх, щас бы доступ в Интернет... Мда... Четырехгранный штык пристегивался к стволу как вперед острием, так и по походному варианту острием назад. При походном варианте острие вставлялось в специальный колпачок. Рядом со штыком крепился шомпол, имеющий большую деревянную рукоятку с откидной гардой. Если скрутить щетку, то обнажалось острие, и шомпол превращался в короткую шпагу.

   После того, как новобранцы выстрелили холостыми патронами поодиночке и залпом, Тимофей объяснил, что патроны бывают с картечью и с пулей. Картечь представляла собой шесть свинцовых горошин диаметром примерно пять миллиметров. Пуля - круглое ядрышко на весь диаметр патрона. У пули была большая убойная сила, у картечи большая площадь поражения. Для демонстрации Тимофей заставил насобирать по берегу различных веток, досок и прочий хлам, из которого выстроили нечто типа групповой мишени. Картечный выстрел снес мишень, разметав ее в щепки, впечатлив наблюдающих новобранцев.

   После краткого курса огневой подготовки, проведенного Тимофеем, за обучение взялся Михаил. Рекруты узнали, как пристегивается штык, как шомпол трансформируется в шпагу, как правильно наносить удары и защищаться, как следует ставить ноги при ударе штыком, и даже как нужно дышать в схватке с противником, чтобы не сбивать дыхание.

   Выстроившись в шеренгу вдоль кромки воды, новобранцы неумело выполняли упражнения с ружьем, под команды Михаила.

   - Штыком коли! - кричал тот, вышагивая вдоль шеренги. - Прикладом бей! Лицо от рубящего удара сверху защищай!

   Рекруты выбрасывали ружье вперед, протыкая штыком невидимого противника, и тут же, разворачивали ружье словно весло, нанося удар прикладом, после чего поднимали оружие кверху, прикрывая им голову.

   - Штыком вперед коли! Прикладом назад бей! - продолжал командовать бывалый солдат. - Да резче бить надо! Семен, ты брюхо вражине пропороть собрался, али пощекотать его трохи?

   - Дык это, тяжелое ружьишко-то.

   - Легко душа в рай отлетает. И упор с ноги на ногу переносить не забывай. А ну, вот я сзади к тебе подхожу, бей меня прикладом, да посильнее!

   Чернявый с размаху саданул прикладом назад. Михаил сделал шаг в сторону и дернул за приклад Семенова ружья, придав ему еще большее ускорение. Новобранец не удержался на ногах и плюхнулся в воду, подняв кучу брызг. Рекруты дружно загоготали над незадачливым приятелем.

   - А неча ржать! - прикрикнул на них солдат. - Из вас никто толком на ногах стоять не умеет.

   - Как же ружьишко-то теперь? - жалобно проговорил мокрый Семен, выливая из ствола воду.

   - Не баись, - подал голос, наблюдавший со стороны Тимофей, - в бою ты был бы уже мертвяком, а мертвякам ружья ни к чему. А как его чистить и какие детали смазывать, я вас сейчас научу.

   Ужинали уже по темноте. Вымотанные за полдня занятий больше, чем за все время пешего похода, рекруты наскоро поглотали из новых котелков кашу и, зайдя в строение, попадали на нары в обнимку со своими новыми подругами-ружьями. Не прошло и минуты, как в темноте барака слышались храп, сопение и чье-то постанывание.

   Денис попытался было поразмышлять на тему, где он и что с ним, но усталость взяла свое, и он провалился в царство Морфея. Ему снился молодой подпоручик, который со слезами на глазах укорял бессовестного попаданца в лишении невинности бедной дочери босса. Она находилась тут же, сидела на песке в каком-то грязном и рваном рубище и по идиотски улыбалась, щурясь на солнышко. Сзади к Денису крался чернявый Семен, приноравливаясь ударить его большим котлом по голове. Спящий будто бы видел это со стороны и никак не мог повернуться, продолжая слушать нытье подпоручика. Чуть поодаль, за офисным столом сидел младший интендант, он что-то выстукивал на клавиатуре, временами прерываясь и с хохотом тыча толстым пальцем в монитор. Попаданцу срочно нужен был компьютер младшего интенданта, чтобы найти в инете технологию изготовления бездымного пороха. Ему жалко было товарищей, которые натужно кашляли, находясь в облаке дыма. В перерывах между кашлем звучали выстрелы, прибавлявшие дымовую завесу. Дым заволакивал все вокруг. Из него продолжали доноситься выстрелы, гоготание младшего интенданта и нудное нытье подпоручика. Но вот, сквозь дым начали проступать черты какого-то лица. Лицо становилось все четче, и наконец Денис узнал Сэма. Того самого Сэма, который отправил его в этот мир. Парень хотел уже крикнуть этому чертовому ботанику что-нибудь обидное, но тут лицо Сэма сменилось лицом Димона.

   - Как поживаешь, чувак? - крикнул тот. - Мы уже думали, что потеряли тебя...

   Лицо товарища подернулось рябью, будто отражение в водной поверхности, на которую дунул легкий ветерок. Он еще что-то говорил, но до слуха долетали лишь обрывки фраз.

   - ... Сэм нашел ... крыть канал ... ный ... сь чувак... - это все, что удавалось расслышать.

   Попаданец понимал, что Димон вот-вот исчезнет, и хотел сказать ему что-то важное, но никак не мог сообразить - что. Это важное постоянно ускользало от него. Когда лицо Димона начало растворяться в дыму, Денис крикнул первое, пришедшее в голову.

   - Димон, найди в инете рецептик изготовления бездымного пороха!

   Из снова заволокшего все пространство дыма что-то квакнуло. И в это время его сильно толкнули в плечо. Он вспомнил о подкрадывающемся сзади чернявом и резко подскочил...

 

День пятый

  - Ты чо это орешь, аки кочет на рассвете, а, Дионис? - перед ним стоял улыбающийся Михаил..

   - Какой еще рецепт бездымного пороха? - в светлеющем рассветом дверном проеме показалась фигура подпоручика. - Кто здесь так кричит?

   - То, господин поручик, Дионису кошмар приснился, - пояснил солдат.

   - А бездымный порох? - не унимался офицер

   Михаил пожал плечами, предоставив Денису самому объясняться с подпоручиком. Но парень все еще тупо пялился в пространство перед собой, отходя ото сна, показавшегося ему необычайно реалистичным. По крайней мере, на фоне происходящего с ним последние дни.

   - Солдат, как там вас, Сомов, кажется? Что вы кричали о бездымном порохе? - уже более требовательно спросил подпоручик.

   Денис машинально хотел было послать приставучего офицерика подальше, но, взглянув на подошедшего старшину, опомнился.

   - Встань, солдат, когда с господином офицером разговариваешь! - рявкнул строгий старшина. - И всем встать! Никак до полудня дрыхнуть надумали?!

   - Ды не знаю я, господин поручик, - пожал плечами Денис, видя, что тот все еще не сводит с него любопытного взгляда, - приснилось что-то, я и не помню уже.

   Станислав открыл было рот, чтобы что-то сказать непонятному рекруту, но в последний момент передумал и вышел наружу.

   После скорого завтрака и недолгих сборов выдвинулись в путь. Михаил с Тимофеем теперь снова шли пешком. Из четырех лошадей две шли под подпоручиком и старшиной, на двух были навьючены продовольствие, и прочий походный скарб.

   При первых же шагах новобранцы загремели полученным имуществом, словно обвешанные консервными банками огородные пугала на ветру. Несмотря на то, что такого понятия, как консервная банка, этот мир не знал, подвешенные к солдатским ранцам котелки и фляжки гремели ничуть не хуже.

   - Энто что за скомороший тарарам?! - тут же возмутился старшина. - А ну, приладили все как положено. Тимофей, Михаил, чего ж вы не проследили-то?

   Остановились и начали поправлять, подвязывать, подтягивать. Денис вообще отвязал фляжку от ранца и приладил ее к ремню. Так сподручней было на ходу утолить жажду.

   Идти под грузом солдатского имущества стало заметно тяжелее. Ружье и подсумки под боеприпас, в которые поутру было уложено по две дюжины картечных патронов и по дюжине пулевых, прилично оттягивали плечо. Еще только поднялись на взгорок, с которого открывался вид на городишко, а новобранцы уже взмокли от пота и пыхтели, словно вскипающие чайники.

   - Старшина, а поворачивайте на ту дорогу, по которой вы ехали сюда, - скомандовал подпоручик.

   - Да то не дорога, господин поручик, а так, тропа, - отозвался Григорий. Ему почему-то не понравилась эта идея. Один раз они уже разминулись с полком, следуя этой короткой дорогой.

   - И ничего что тропа. Мы повозками не обременены, а догнать полк желательно скорее, - ответил старшине подпоручик.

   - Как скажете, ваш бродь, - пожал плечами тот.

   К леску, за которым был тот самый крутой лог, скрывающий подход к погорелому хутору, подошли уже в сумерках. Из-за малого припаса воды кашу не варили. Поужинали сухарями. Но не лезть же на ночь глядя через лес да через овраг к хутору, где был колодец. На этих склонах и при дневном свете легко было шею свернуть, а уж в потемках-то... Да и новобранцы от непривычной нагрузки еле ноги передвигали. Они, конечно, все были мужики деревенские, привычные сызмальства к тяжелому крестьянскому труду. Но шагать по пересеченной местности целый день, да еще и с непривычной болтающейся поклажей не менее чем в полтора пуда весом, занятие весьма утомительное для любого. К тому же и солнце жарило немилосердно. Хорошо еще, уже под вечер обнаружили родничок в небольшом овражке. Хоть и слабоват был источник, но все ж удалось наполнить фляжки и утолить жажду. По примеру Дениса остальные новобранцы тоже перевязали фляжки на пояс, и теперь частенько прикладывались к ним на ходу. Потому-то через пару часов, когда остановились на ночевку, почти у всех воды оставалось на донышке.

   - Лишь бы гроза ночью не пришла, - озабоченно глянул на небо старшина, - по мокрому мы тот меловой склон с лошадьми не пройдем. А гдей-то, кажись, грохочет.

   - И мне единожды показалось, будто гром громыхнул далече, - подтвердил сомнения старшины Нифон.

   Так как готовить еду не стали, а ночь была теплая и даже душная, то и костер не разводили. Так и улеглись под деревьями да под кустами, прямо на траву. Не было сил даже наломать веток для постели. Убаюкивающе стрекотали ночные насекомые, меж деревьев мирно фыркали стреноженные лошади, где-то совсем далеко еле слышно кричала какая-то птица.

   - Ваш бродь, может, караул выставить? - подал голос из темноты старшина.

   - А? Что? Караул? - встрепенулся задремавший было офицерик. - А можно бы и выставить. Да пусть его. Измотались нынче все, пусть отдыхают. Вот как ближе к неприятелю будем, тогда...

   Голос подпоручика становился все тише, слова произносились все протяжнее, и, наконец, он затих, окончательно погрузившись в сон. Григорий шумно вздохнул, то ли сетуя на эдакого нерадивого командира, то ли жалея его, еще практически мальчишку.

   Уже проваливаясь в сон, Денис будто бы почуял еле заметный запах дыма...

 

Долгий шестой день

  На заре попаданца растолкал Тимофей.

   - Собирайтесь быстро, но тихо, - говорил он новобранцам, - и смотрите, чтобы на ходу ничего не бряцало.

   Осмотревшись, Денис не заметил ни старшины, ни Михаила. Подпоручик стоял под дубком и напряженно всматривался в сторону оврага.

   - Что-то случилось? - шепотом спросил у находящегося рядом Фимки.

   - Ночью вроде как дымком потянуло, - начал объяснять тот. - Старшина послал Михаила проверить. Тот впотьмах добрался только до склона. Говорит, дым снизу поднимается. И голоса оттуда доносятся. Не наши голоса, не русские. Вот, чуть забрезжило, они со старшиной и пошли разведать, что за тати по ночам в оврагах хоронятся.

   Отхлебнув из фляжки глоток неприятно теплой воды, Денис начал собираться, тщательно подгоняя амуницию. Следуя негромкой команде Тимофея, загнал в поясной патронташ картечные патроны и приладил штык на ствол.

   - Идут, кажись, - подал голос кто-то из новобранцев.

   Меж частыми стволами деревьев мелькала одинокая фигура. То был старшина. Из его объяснений подпоручику следовало, что на дне балки расположились невесть откуда взявшиеся османы числом около дюжины. Впрочем, османов ни Григорий, ни Михаил доселе не видывали, как и не слыхивали их языка, но по красным колпакам на головах и синим шароварам предположили, что это были именно они. Оставив Михаила наблюдать за вражинами, Григорий вернулся доложить подпоручику.

   Подпоручик, выслушав доклад старшины, впал в ступор. Никак не ожидал он такого скорого контакта с врагом. Казалось, что до фронта еще очень далеко, и находились они в глубоком тылу. А оно вона как повернулось-то.

   - Как же такое может быть-то? - удивленно бормотал он. - Как же они сюда прошли?

   - Похоже, то не гром вчера мы слышали, а звуки боя, - предположил Тимофей.

   - Какого боя? О чем ты, солдат? - запротестовал юный офицер. - До границы с Османской империей, почитай, тыща верст. Разве ж могут они так быстро продвигаться? А хоть бы даже и без боев, и то так быстро невозможно.

   - Так что делать-то будем, ваш бродь? - вернул подпоручика к насущным проблемам старшина. Но, видя растерянность на мальчишеском лице, предложил сам: - Думаю, негоже врага отпускать. Это, скорее всего, их разведка. Надоть тут их всех и положить. А коли удастся кого живьем взять, то и допросить.

   - Как же допросить-то? - удивился Тимофей. - Они же турки. Русского языка не разумеют.

   - Коли разведка, то должны разуметь, - уверенно произнес Григорий. - Ну так как, ваш бродь?

   - Я полагаюсь на ваш опыт, старшина. Предлагайте ваш план, - вдруг сказал подпоручик, после чего поджал нижнюю губу, вероятно, пытаясь придать лицу решительный вид.

   - Мой план? - переспросил от неожиданности Григорий. - А, ну дык это...

   Пока новобранцы заканчивали подгонку амуниции, старшина что-то объяснял подпоручику и Тимофею, сопровождая свои объяснения активной жестикуляцией. Денис прислушался, пытаясь разобрать о чем толкует старшина, но тут у него над ухом раздался хруст, показавшийся невероятно громким даже несмотря на то, что вокруг уже вовсю щебетали проснувшиеся птахи. Это Фимка принялся грызть сухарь, перемалывая его крепкими зубами.

   - А чо? - среагировал он на выразительный взгляд Дениса, - Оно хоть так, а то, вовсе-то не позавтракамши негоже.

   Вот Тимофей отстегнул от ружья штык и сноровисто покрутил его. Григорий что-то еще сказал подпоручику и пошел в направлении лога. Тимофей двинулся следом, оставив ружье и ранец под деревом.

   - Та-ак, слушай мою команду! - громким шепотом проговорил подпоручик, и указал на Семена: - Ты, как тебя?

   - Стогов Семен, ваш бродь, - вытянулся тот.

   - Стогов, останешься здесь. Присмотришь за лошадьми и имуществом. Остальные, снимите ранцы и все лишнее. Оставьте только ружье и боеприпас. Быстро!

   Пока снимали только что тщательно подогнанную амуницию, Денис с интересом наблюдал за действиями офицера, вернее, за манипуляциями, которые тот производил со своим пистолетом. Собственно, пистолетом это оружие Денис окрестил лишь потому, что его приклад напоминал рукоятки виденных им старинных дуэльных пистолетов. Ствол же этого пистолета был немногим меньше ружейного. На месте затвора зияла большая дыра, как будто если бы из гигантского револьвера вынули барабан. И надо же, ассоциация оказалась верной. Подпоручик действительно вынул из подсумка огромный барабан и, снарядив его шестью патронами, с металлическим щелчком вставил на место. Далее офицер достал из того же подсумка деревянную рукоятку и вкрутил ее в цевье. В итоге у него в руках оказался некий фантастический автомат, а вернее, гигантский кремневый револьвер.

   Закончив со сборкой чудного оружия, подпоручик приказал всем зарядить ружья и повел солдат за собой, предварительно предупредив о строжайшем соблюдении тишины. Сам он беззвучно шевелил губами, будто считал шаги. У склона их встретил Григорий. Рыжий чуб был всклокочен, словно некто только что таскал за него старшину. Из неглубокой царапины на левой скуле стекала капелька крови.

   - Что случилось? - встревожено прошептал подпоручик.

   - Ды все нормально, - так же шепотом ответил старшина. - Когда караул снимали, хотел одного живьем взять, но уж больно бойкий оказался, ити его...

   Григорий вытер стекающую по щеке красную каплю наружной стороной ладони, продемонстрировав, взятый обратным хватом окровавленный штык.

   - Надо поспешать, - продолжил он, - пока не хватились. Они, похоже, никуда отсель не собираются. То ли ждут кого, то ли еще чего. Окружим басурман да перестреляем.

   - Как бы все же узнать-то, чего они тут ждут? - задумчиво произнес подпоручик. - Ну да ладно. Может, удастся кого подранить. Пойдемте уже.

   Получив очередное предупреждение не шуметь, рекруты двинулись по тропинке вниз по склону. Впереди шел старшина, за ним подпоручик. Как ни старались двигаться бесшумно, а все ж нет-нет да и наступал кто на сухую ветку, тут же с треском переламывающуюся. Юный офицер оборачивался и, делая юмористически-зверское лицо, грозил кулаком и что-то беззвучно говорил, будто эстрадный певец, попавший впросак с вырубившейся фонограммой. Денис, шедший сразу за ним, несмотря на напряженность момента, еле сдерживался от смеха, глядя на эту пантомиму.

   Вот старшина поднял руку, делая знак остановиться. Сзади кто-то чем-то звякнул, кто-то ойкнул. Подпоручик на этот раз не среагировал. Впереди слышались голоса. Говорили негромко, но и не таясь. Речь была незнакомая и не походила ни на один слышанный ранее Денисом язык. Отчетливо пахло дымом и жареным мясом. От этого запаха у попаданца громко заурчало в животе.

   Из кустов бесшумно появился Михаил. В его руках было незнакомое короткое ружье, вероятно, трофейное. Он что-то знаками показал старшине. Тот кивнул, и солдат снова исчез в кустах. Теперь Григорий что-то говорил на ухо подпоручику. Выслушав, тот повернулся к новобранцам.

   - Растягиваемся в цепь, продвигаемся как можно ближе и ждем. Стрелять начинаем после того, как поднимется шум.

   Денис озадаченно посмотрел на окружавшие тропинку заросли. Это как, интересно, здесь можно растянуться в цепь?

   - На караченьки и вперед! - прошептал старшина, словно услышав его мысленный вопрос, и толкнул, пригибая к земле: - Дионис налево, Нифон направо, Степан за Дионисом, Ефимий... Давай, давай, шустрее шевелитесь. Да не расползайтесь далеко, шагов на десять в сторону, не более. И чтобы видели друг друга. И тише вы, черти...

   Рекруты падали на четвереньки и, следуя друг за другом, расползались по обе стороны, шурша раздвигаемыми кустами. Денис полз, волоча за ремень ружье, то и дело цепляясь им за кусты и деревья. Сзади его тихо окликнули. Пробиравшийся за ним Степан показал, что хватит уже ползти в сторону, пора ползти вниз. Двигаться на четвереньках вниз по крутому склону весьма неудобное занятие, поэтому пришлось опуститься на живот и ползти по-пластунски. Так гораздо легче огибать частые стволы деревьев. Правда, был риск изодрать новую форму, но, как говорится, на войне как на войне.

   К запаху костра и жареного мяса прибавился еще один знакомый, но впервые встреченный в этом мире запах. Запах табака. Только сейчас попаданец подумал о том, что за все проведенное здесь время не встретил ни одного курящего и даже не слышал о курении, сигаретах, папиросах, да и вообще о табаке.

   Голоса становились все громче.

   - Э-э, нэ замэан олэур? - требовательно проговорил хриплый голос, напоминающий самурайские голоса из японских фильмов.

   - Нэ? - явно зевая, вопросом на вопрос ответил ему собеседник. - Анльамыерум.

   В ответ хриплый голос разразился такой скороговоркой, что невозможно было разобрать даже отдельные слоги. Ему начали вторить еще несколько голосов.

   Денис осторожно раздвинул ветки растущего перед ним кустарника и увидел группу спорящих людей. Они сидели на лужайке, расположившись вокруг костра. Одеты в одинаковые синие мундиры и серые шаровары, заправленные в короткие остроносые сапоги. На головах красные фески с темно-синими хвостиками. Вооружены турки были короткими ружьями, такими, какое Денис видел у Михаила. Ружья они держали при себе, кто-то в руках, кто-то положил на колени. Также у каждого на перевязи висели сабли в ножнах. Все активно жестикулировали, доказывая что-то стоящему у костра длинному турку. Тот ничего не говорил, лишь снисходительно усмехался, сосредоточив внимание на жарившейся косуле и тыча ее узким ножом.

   - Хьаир, - наконец произнес длинный и начал подгребать палкой угли, регулируя жар.

   В ответ на эту реплику галдеж усилился. Один турок поднялся и направился в сторону зарослей, за которыми притаились русские солдаты. Кто-то из товарищей что-то крикнул ему.

   - Гидьишь денэюшь, - ответил тот, развязывая пояс на шароварах.

   Направлялся он в то место, где со склона спускалась тропинка. Еще несколько шагов, и турок скрылся за кустами.

   - Имдьат! - раздался оттуда его крик, и резко оборвался после глухого удара.

   Сидевшие у костра замолчали и повернули головы в сторону зарослей. В это мгновение грохнул первый выстрел. Лицо длинного будто бы взорвалось кровавыми ошметками. Выстрелы загрохотали один за другим. Не успевшие ничего понять турки вскакивали и тут же падали, сметенные свинцовым вихрем. Лежавший неподалеку Степан уже выковырял пустую гильзу и досылал новый патрон. Денис опомнился и прильнул к своему ружью, ища цель. Однако увидел на лужайке лишь копошащиеся тела, в окровавленных, изодранных картечью лохмотьях. Рекруты продолжали стрелять, и он тоже выстрелил в сторону поляны, ни в кого конкретно не целясь. Пространство перед ним заволокло пороховым дымом.

   Пока перезаряжал, выстрелы стихли. Тела на лужайке лежали неподвижно. Одна рогатина под вертелом, на который была нанизана косуля, завалилась, и румяная тушка, обугливаясь, шипела на углях.

   - Сгорит же, ити его, - крикнул Степан и, проломив кусты, кинулся спасать косулю.

   Этот молчаливый детинушка до сих пор ничем особым не выделялся. Вел себя тихо и незаметно, ни с кем не общаясь, не встревая в споры и разговоры, вечно погруженный в какие-то свои думы. А тут вот вид сгорающего мяса вывел его из равновесия. Перепрыгивая через поваленные тела, подбежал к кострищу, ухватил за упавший край вертела и, обжегшись, снова уронил его. Схватившись обожженными пальцами за мочку уха, Степан обошел вокруг и, взявшись за другой край вертела, выволок зажаренную тушку из углей на траву. Только после этого парень обратил внимание на валявшиеся вокруг измочаленные картечью тела. Ощущение было такое, будто турок расстреляли из пулемета, причем расстреляли основательно, размолотив плоть до неузнаваемости. Судя по всему, эта картина заставила солдата потерять интерес к аппетитной косуле, и он, побледнев лицои и ухватившись одной рукой за живот, а другой прикрыв рот, побежал обратно в кусты.

   К месту побоища уже подошел Григорий. Следом шел Тимофей. Из-за деревьев по одному выходили новобранцы. Денис тоже поднялся и вышел на открытое место. Однако приближаться к расстрелянным туркам не спешил. Он слышал, как за кустами выворачивало Степана, и не желал присоединиться к нему.

   - Ефимий! Фимка, твою медь! - окликнул старшина отцепляющего от трупа саблю рекрута. - Брось ты енту саблю. Поднимись по энтому склону, схоронись да смотри, чтобы со стороны хутора кто не появился. Уразумел задачу?

   - Все понял, господин старшина Григорий Антипыч, - кивнул Фимка, но ножен с сабелькой не бросил. Побежал вверх по противоположному склону, на ходу одной рукой цепляя на себя перевязь, другой волоча прикладом по траве ружье.

   По одному рекруту старшина отправил в дозоры вверх и вниз по дну лога. Нифона с бледным Степаном и с еще одним солдатом Григорий послал за оставленными под присмотром Семена лошадьми и амуницией. Оставшимся троим новобранцам приказал перетаскать тела в заросли и закидать ветками. Тимофей, по собственной ли инициативе, по приказу ли старшины, обыскивал расстрелянных турков, ни чуть не смущаясь их страшным видом. Осмотренные тела солдаты оттаскивали в заросли. попаданец остался ломать ветки, для того чтобы забросать растущую гору трупов.

   - Накась вот, - протянул ему турецкую саблю один из солдат, когда приволокли очередной труп, - сабелькой-то ветки рубить сподручнее.

   Денис машинально ухватил протянутое оружие и почувствовал на руках нечто липкое. Рукоять сабли была так сильно испачкана в крови, будто специально в нее макнули. Глянув на руки товарищей, удаляющихся за очередным трупом, парень увидел, что они были испачканы кровью не меньше, чем рукоять сабли. Его замутило. Сорвав пучок травы, кое-как оттер им ладонь. Новым пучком протер рукоятку сабли. Закончив, принялся с остервенением рубить ветки.

   Тем временем старшина с Михаилом выволокли из кустов оглушенного турка и принялись его трясти, приводя в сознание. Подпоручик вышел было с ними, но, понаблюдав пару секунд за Тимофеем, сдирающим окровавленными руками какую-то сумку с изувеченного трупа, в точности повторил недавние действия Степана.

   - Ничо, обвыкнется, - проводив взглядом скрывшегося за деревьями подпоручика, проговорил Григорий и пнул лежащего перед ним турка. - Очнешься ты, чи не, басурманское отродье?

   - Водичкой бы его окатить холодной, - предложил Михаил.

   - Где ж ее взять-то, водичку, да еще и холодную? - старшина, прищурив левый глаз, что-то прокрутил в мозгу. - Дионис! Хватит ужо саблей махать, не то весь лес выкосишь напрочь. Бери вон котел басурманский да беги на хутор за водой. Быстро чтоб, токма осторожно. Вражин увидишь - тикай. Коли они тебя тоже узреют - пали из ружья, дабы нас предупредить.

   Взяв большой, литров на десять, закопченный котел, парень брезгливо провел пальцем по жирной внутренней стороне.

   - Да не вздумай его мыть, - прикрикнул старшина, заметив действия Дениса, и, когда тот побежал вверх по склону, крикнул закончившим перетаскивать трупы рекрутам: - А ну, ребя, неча рассиживать без дела. Подите сюда. Постерегите энтого басурманина. А мы с Михаилом пошарим окрест, может увидим чего.

   Поднявшись по склону, Денис увидел Фимку, наблюдающего за дорогой из-за куста боярышника. Показав ему котел, мол, я за водой, пробежал дальше. Знакомый лошадиный череп встретил его пустыми глазницами, цветок одуванчика уже отцвел и, превратившись в пушистый шарик, разлетелся по окрестностям сотней белых парашютиков.

   Когда вернулся обратно, старшины не было. Зато, рядом с плененным османом сидел бледный подпоручик. Тимофей, даже не удосужившись отмыть руки от крови, прилаживал над углями тушку косули. Меж деревьями было видно как оставшиеся двое солдат закидывали ветвями результаты свинцовой мясорубки. Если бы не обильно политая кровью лужайка, то будто бы и не было недавней бойни. Ну, если не обращать внимания на кучу окровавленных трофеев - оружия и амуниции, сложенную Тимофеем.

   Денис остановился, не зная что делать с принесенной водой.

   - Лей на харю тому, - кивнул в сторону подпоручика и пленного Тимофей.

   - Кому? - парень не сразу сообразил, кому сейчас нужнее ледяной душ.

   - Ить турку, балда, - пояснил солдат и хохотнул. - Нешто ты господина поручика освежить собрался.

   Подумалось, что юному офицеру холодный душ был бы как нельзя кстати, но вслух ничего не сказал. Подойдя, с размаху плеснул из котла на турка, заодно обдав брызгами подпоручика. Тот от неожиданности подскочил, а пленный, очнувшись, зафыркал отплевываясь от попавшей в рот воды, засучил связанными ногами.

   - Извините, - сконфуженно произнес новобранец, глядя на отряхивающегося подпоручика.

   - Имдэат! - вдруг закричал связанный турок и попытался было вскочить, но тут же рухнул обратно, сморщив лоб и жалобно запричитав: - Вай, баш ым аар ыер. Нэасыл баш ым аар ыер.

   - Чегой-та ты тут каркаешь, сучонок? - легонько пнул его в бок подошедший Тимофей.

   - Погодите, солдат, - вмешался подпоручик, - пленного надо допросить.

   - Дык эта, ваш бродь, - удивленно пожал плечами Тимофей, - рази ж он добром по-русски заговорит?

   - А коли он языка не знает, то от ваших тычков его не выучит, - резонно заметил подпоручик и обратился к турку, смотревшему на них широко открытыми, полными страха глазами. - Вы по-русски говорите?

   - Анл амыерум, вай , анл амыерум, - слезливо запричитал тот, с надеждой глядя на молодого офицера с добрыми глазами и пытаясь отползти дальше от нависшего над ним Тимофея.

   - Дую спик инглишь? - дернул Дениса за язык неизвестный черт.

   Подпоручик с Тимофеем удивленно уставились на него.

   - Ес, ес, - затараторил пленный, - инглиш ем ий и деэиль, э-э... литл спик.

   - Сомов, вы понимаете, о чем он говорит? - спросил подпоручик.

   Денис отрицательно помотал головой. Проблемы была в том, что онг практически не знал английского. Знал лишь, что на фразу "дую спик инглишь" положено отвечать "дую, но слабо". Нет ну, конечно общепринятые технические и компьютерные термины он понимал, ну и еще пару-тройку слов запомнил из школьной программы, но не более.

   - Я спросил, говорит ли он по-английски. Но дело в том, господин поручик, что я сам по-английски знаю только эту фразу.

   - Я немного знаю по-французски, - произнес офицер и обратился к пленному: - Парле франсе?

   - Анл амыерум... - снова залопотал тот.

   Денис хотел было вставить "шпрехин зи дойч?", но вовремя сдержался.

   Вернулись старшина и Михаил. Судя по следам, которые им удалось разглядеть, не более суток назад по дну балки с запада наведывалась большая группа всадников. Доехав до этого места, они развернулись и ушли назад, оставив здесь встреченную отрядом подпоручика группу. Для чего была оставлена эта группа - оставалось вопросом. И пленный турок, что-то скуливший на своем языке, был единственной надеждой на прояснение этого вопроса. Для более быстрого достижения взаимопонимания Григорий приподнял турка за шкирку и грохнул оземь так, что у того что-то квакнуло внутри. Пленный завыл было, но сразу и замолк, получив зуботычину. После предварительной процедуры старшина развязал пленному руки, и они начали общаться с помощью жестов, словно глухонемые.

   Тем временем вернулись посланные за лошадьми и имуществом солдаты. Лошади тревожно зафыркали и затрясли головами, обнаружив под копытами обильно политую кровью траву. Их отвели на полсотни метров к востоку и, стреножив, пустили постись.

   До выяснения обстоятельств подпоручик распорядился располагаться для завтрака. Оставшаяся от турок зажаренная косуля пришлась как нельзя кстати. Но все же решили сварить и кашу.

   Пока разводили новый костер, подальше от окровавленной поляны, Денис с Нифоном отправились за водой. Кроме котлов, они взяли пустые фляжки, собрав их у бойцов и надев гроздью на ремень. Пока поднимались вверх, попаданец, вспомнив про запах табака, как бы между прочим высказал Нифону удивление по поводу того, что за последние дни не встретил ни одного курящего.

   - Курящего чего? - не понял тот.

   - Чего, чего? Табак, естественно.

  - Окстись ты, чего говоришь-то? На виселицу захотел? - испуганно воскликнул Нифон, загремев гроздью фляжек. - Нешто об указе Императрици не слыхивал? Да и где это видано, чтобы русский человек энтим делом занимался.

   - Да пошутил я. Чего ты так всполошился-то? - поспешил заверить товарища Денис, радуясь тому, что в свое время не пристрастился к этой вредной привычке, поработившей почти все население той России, где он родился и вырос.

   Фимка по-прежнему лежал под тем же кустом боярышника. Заслышав звон фляжек, оглянулся. Узнав, куда направляются сослуживцы, отдал им и свою фляжку.

   Зайдя на территорию сгоревшей Новоселовки Денис ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так. Но он никак не мог сообразить, что.

   - Чего встал, как пень? Держи фляжки, - не дал ему сосредоточиться Нифон. Он уже поднял из колодца наполненный студеной водой котел и держал на весу, поджидая, когда товарищ подставит горлышки фляжек.

  Пока Нифон перебирал руками связанные ремни, опуская котел в колодец второй раз, попаданец закупоривал наполненные фляжки и оглядывался вокруг. Его не покидало тревожное ощущение. Наконец он понял причину своего беспокойства. Лошадиный череп валялся перевернутый в шаге от того места, где находился ранее, где Денис видел его менее часа назад.

   - И примешь ты смерть от коня своего, - продекламировал он, отставляя фляжку и снимая с плеча ружье.

   - Ась? - Нифон повернулся к товарищу с наполненным котлом и, увидев, что тот схватился за ружье, спросил: - Чегой-та ты?

   - Тавой-та, - буркнул парень, лихорадочно соображая, что предпринять. Бежать назад? А вдруг, тут давно никого нет. Может, это вообще какое-нибудь животное сбило череп. А если нет? Если действительно здесь враг? Может, кто-то из турок отлучался в разведку, вернулся, а тут ... В любом случае надо предупредить старшину. Косясь по сторонам, попаданец прислонил ружье к колодезному срубу так, чтобы было под рукой.

   - Нифон, - тихо обратился он к товарищу. - Перелей воду в этот котел и неси его обратно. Все быстрее кашу сварят. А я пока фляжки наполню. И это, короче, скажи старшине, что здесь кто-то был в последние полчаса. А может и сейчас где-то рядом прячется. Понял? Давай живее! Да не крути ты головой, чертила! Веди себя естественно... Ну, типа, веди себя спокойно. Иди, давай уже.

   Нифон ушел, не возразив и не произнеся лишнего слова. Денис, зачерпнув котлом воду, пристроил его округлым дном в травяную кочку, чтобы не перевернулся, и принялся прислонять к колодезному венцу фляжки, ибо одному было не сподручно держать одновременно наполняемую фляжку и лить из котла. Это занятие несколько притупило внимание и, не скользни он случайно взглядом по наполненному котлу, покатилась бы его отрубленная голова под уклон, аккурат к конской черепушке. Сперва парень заметил неясное движение, отразившееся в наполненном до краев котле. Глянув внимательнее, увидел отражение быстро приближающейся к нему человеческой фигуры с занесенным над головой клинком. Сознание благоразумно отодвинулось, уступив место инстинктам. Схватив стоящее по левую руку ружье, Денис крутанул его, разворачивая стволом вниз, и из-под правой руки, вставая, ударил штыком за себя, стараясь достать как можно дальше, как день назад учил Михаил. Штык легко вошел во что-то мягкое. Сзади послышался хрип и глухой стук упавшей на землю сабли.

   Не выпуская из рук ружья, он обернулся и увидел незнакомого солдата, одетого в такую же, как и у него самого форму. Выпучив глаза и хрипя, тот схватился обеими руками за ствол. Штык на всю длину был погружен в его живот, вероятно выходя концом наружу со спины. Новобранец потянул винтовку на себя, но солдат продолжал крепко удерживать ствол. Денис дернул сильнее и, совершенно не желая того, нажал на спусковую скобу. Долю секунды они продолжали бороться за обладание ружьем. Грохнул выстрел, вынеся зарядом картечи противнику все внутренности вместе с позвоночником, очистив от них штык. Врага отбросило и он упал, неестественно переломившись пополам. От неожиданности новобранец дернул на себя освободившееся ружье, которое и так кинуло назад отдачей, и оно впечаталось прикладом ему под дых, заставив выпучить глаза и захрипеть от нехватки воздуха точно так же, как несколько секунд назад пучил глаза и хрипел нанизанный на штык противник.

   За высокими зарослями бурьяна, разросшегося за пепелищем на котором давеча лежал лошадиный череп, послышались неясные голоса. Судорожно пытаясь вдохнуть, Денис увидел выходящего оттуда офицера, в руках у которого был точно такой же револьверный монстр, как у их подпоручика. И целил офицер этой машинкой смерти прямо в попаданца. Наконец-то воздух заполнил легкие и рекрут, видя, как офицер нажимает на спуск, кинул тело в сторону. Раздался выстрел и котел разлетелся чугунными осколками. Новый рывок, и солдат скрылся за колодцем. Пока нырял, вторым выстрелом чуть не вырвало ружье из рук. Пуля попала в верхнюю часть приклада, расщепив его. Но все же, ружье осталось годным. Понимая что вряд ли успеет, принялся перезаряжать оружие.

   В это время Ефимий, проводив взглядом бегущего с котлом в руках Нифона, продолжал нести вахту за кустом боярышника. Услышав первый выстрел, он встревожено поднялся, не зная, что делать. Предупредить своих? Так, чай не глухие, наверняка сами слышали. Рассуждая таким образом, солдат двинулся в сторону хутора. Один за другим грохнули еще два выстрела. Обогнув заросли акации, Фимка увидел прячущегося за колодезным срубом товарища и стреляющего в него офицера русской армии. Новый выстрел взметнул фонтан щепы с верхнего венца.

   - Эй, мы же свои! - крикнул Фимка, решив, что произошло недоразумение.

  Спасло Ефимия только то, что револьвер офицера был заряжен пулевыми, а не картечными патронами. Пуля, выпущенная на его крик, лишь выбрила полосу на темечке, сорвав бескозырку. Однако пощадив Фимку и прошив кусты акации, пуля раздробила горло одному из рекрутов, бегущих на выстрелы вслед за старшиной и подпоручиком. Остальные тут же залегли, выискивая глазами противника. Кто-то выстрелил наугад по зарослям. Картечь, миновав кусты, впилась в землю недалеко от ног ошарашенного Фимки, разметав в клочья его и так уже продырявленную бескозырку. Прочувствовав серьезность обстоятельств, новобранец рухнул на землю, избежав тем самым второй выпущенной по нему пули.

   Вся эта кутерьма дала возможность Денису перезарядить ружье. Поняв, что стреляют не по нему, он осторожно выглянул из-за угла сруба, стараясь прижаться как можно ниже. Офицер стоял к нему боком и стрелял в падающего Фимку. Что за чепуха? Почему русский офицер стреляет в русских солдат? Неужели произошла какая-то чудовищная ошибка? Видя, что следующим выстрелом незнакомец прикончит распластавшегося на земле товарища, Денис выстрелил в воздух. Офицер развернулся и выстрелил в него.

   - А, черт! - завопил попаданец, отпрянув за колодец. Крупная щепка, выбитая пулей, вонзилась ему в щеку. Выдернув щепку, он со злостью принялся перезаряжать ружье. - Ну, блин, урод! Снесу башку на хрен! Слышишь, урод! Кранты тебе, понял?!

   Снова кто-то выстрелил.

   - Дионис, ты живой? - послышался крик Фимки, когда прячущийся за срубом солдат уже досылал патрон.

   Выглянув, он увидел лежащего лицом вниз офицера. Китель на его спине изодран картечью. Чуть дальше из облачка порохового дыма вышел Фимка. Ружье в его руках было направленно на поверженного.

   - Я его убил? - неизвестно у кого спросил он. А увидев еще один труп, с практически отсутствующей средней частью туловища, задал еще более наивный вопрос: - А это кто?

   - Это почтальон Печкин, - ответил Денис, опираясь спиной о бревна сруба.

   В зарослях бурьяна послышалась возня. Кто-то мычал, будто ему затыкали рот. Новобранец вскинул ружье, направляя его в сторону звуков. Если бы не сдавленный крик, донесшийся оттуда, он, наверное, выстрелил бы не задумываясь. Злость на офицера еще кипела. Но, поняв, что там происходит какая-то борьба, решил не спешить с выстрелом.

   - Что здесь произошло? Где Сомов? - услышал он голос подпоручика и поднялся из-за колодца.

   Рядом с Фимкой уже стояли старшина и подпоручик. С ружьями наготове подбегали другие солдаты.

   - Там кто-то есть, - указал Денис в сторону слышимых звуков.

   Григорий что-то сказал, и Тимофей с Михаилом побежали в обход зарослей бурьяна, один с одной стороны, другой - с другой. Остальные солдаты залегли, целясь в заросли. Подпоручик и старшина остались стоять, но оружие держали наготове.

   Послышался строгий голос Михаила, потом глухой шлепок, и кто-то жалобно заскулил, что-то быстро лопоча. Верхушки бурьяна зашевелились, выдавая движение. Заросли раздвинулись, и из них кубарем вывалился человек, одетый в солдатскую форму. Следом вышли посланные старшиной солдаты. Тимофей нес на руках связанную по рукам и ногам женщину. На ее голову надет черный мешок, перетянутый веревкой так, что та врезалась в приоткрытый рот, лишая пленницу возможности говорить. Некогда дорогое платье перепачкано и во многих местах порвано.

   - Ах, - воскликнул подпоручив, увидев женщину, - развяжите ее немедленно.

  Старшина же первым делом подошел к поверженному офицеру, перевернул его лицом вверх, внимательно осмотрел. Потом подошел к ноющему незнакомому солдату, взяв его за шкирку, поднял на ноги.

   - Кто таков этот полковник? - кивнул он на труп.

   - Э-э-это его высокоблагородие по-по-полковник Теличко, - заикаясь от страха, ответил солдат.

   - Это кто? - старшина указал на женщину, которую Тимофей уже поставил на землю и освобождал от пут.

   - Негодяи! Вас всех повесят"! Отпустите меня немедленно! - закричала пленница, как только Тимофей развязал веревку, стягивающую мешок.

   Голос показался Денису довольно молодым. И действительно, снятый мешок представил взору довольно милое девичье личико. Волосы пшеничного цвета были несколько взлохмачены. Голубые глаза гневно взирали на окружающих.

   - Извините, сударыня, - подскочил к ней подпоручик.

   - Негодяи! - снова закричала девушка, отпрянув от бросившегося к ней офицера и оттолкнув Тимофея, который только что встал, развязав ей ноги. - Что вы от меня хотите?! Вас всех...

   Она замолкла на полуслове, увидев мертвого полковника. Когда же перевела взгляд на изуродованное картечным выстрелом тело напавшего на Дениса солдата, гнев в ее глазах сменился неким бессмысленным выражением. Девушка, тоненько пискнув, упала на руки подоспевшего Тимофея.

   - Кто она такая? - повторил свой вопрос старшина, звонко шлепнув ладонью по затылку хнычущего незнакомого солдата. - Почему она была связана?

   - Э-это дочка генерала Жукова, - ответил тот, вжав голову в плечи и прикрываясь руками от занесенной для очередного шлепка руки старшины.

   - Что-о?! - в восклицании подпоручика сквозило крайнее удивление. - Дочь генерала Жукова? Так, возвращаемся к месту стоянки. Старшина, смотрите за этим, чтобы не сбежал. Михаил, возьмите пару рекрутов и хорошо обследуйте окрестности.

   - Не сбежит, - заверил старшина, подкрепив слова новой звонкой затрещиной, прозвучавшей, подобно хлопку стартового пистолета, сигналом к действию.

   Михаил и следовавшие за ним солдаты снова вломились в заросли бурьяна. Тимофей понес бесчувственную барышню. Подпоручик шел рядом и зачем-то держал ее за локоть. Трупы новобранцы оттащили в кусты.

   - Чем это ты его так выпотрошил? - спросил Дениса старшина, глядя на убиенного рекрутом солдата.

   Денис молча показал ружье с расщепленным прикладом.

   - Экий ты кровожадный, - то ли пошутил, то ли серьезно посетовал Григорий. - Иди к Нифону. Нехай посмотрит твою рану.

   Только сейчас парень вспомнил о распоротой щепкой щеке. До сего момента он лишь машинально стирал щекочущие шею струйки крови, стекающие за воротник кителя. Закинув ружье за спину и прихватив одну из наполненных фляжек, поспешил найти лекаря, на ходу обмывая холодной водой рану. Зайдя за акации, Денис увидел убитого солдата, которому досталась шальная пуля. С этим рекрутом он даже не успел пообщаться. Знал только, что звали его Ефрем и был он земляком чернявого Семена. Рядом сидел Ефимий, подставив голову Нифону и бормоча что-то о том, что он убил полковника и что теперь его за это ждет. Нифон наложил на выбритую полковничьей пулей вместе с кожей полоску какие-то листики, перематывал их тряпицами. Тряпочные полоски пропускал Фимке под подбородком, и тот к концу перевязки стал похож на комического персонажа с больным зубом. Завязанный на макушке узелок и вовсе заставил Дениса хохотнуть. А все это вместе взятое заставило задуматься над тем, что еще неделю назад он даже в самом кошмарном бреду не смог бы представить себя способным смеяться над чем-то, стоя рядом с трупом, у которого разворочено горло. А если учесть еще и то обстоятельство, что он сам несколько минут назад картечным выстрелом буквально выпотрошил человека...

   - Чего лыбишься, Дионис? - толкнул его Нифон. - Сядь, я гляну, что там у тебя с харей случилось.

   Пока Нифон промывал Денису щеку, Фимка и еще один рекрут подхватили убитого и отнесли под тень акаций. Когда лекарь намылился перевязать раненого, сделав его таким же чучелом, как Фимку, тот запротестовал. Заявив, что так сойдет, он отобрал у Нифона тряпицу и, прижав ее к пораненной щеке, пошел вниз. Еще не хватало, чтобы очнувшаяся девушка увидела его с обмотанной головой и с прикольным бантиком на макушке. Она тогда наверняка снова лишилась бы чувств от смеха.

  Из допроса Николашки, того самого солдата, что был при связанной девушке, удалось выяснить следующее. Василиса, дочь командующего армией генерала Жукова, гостила у отца, когда началась Южная Война. Перед походом генерал снарядил дочь в столицу. Как только карета углубилась в ближайший лес, выстрелами из-за деревьев были перебиты кучер и двое солдат сопровождения. Лица двоих татей, выскочивших из кустов, скрывали черные повязки. Они выдернули из кареты оторопевших от неожиданности женщин. Тот, что в офицерском мундире, тут же накинул на голову Василисы мешок. Второй, взмахнув саблей, снес с плеч голову служанки. Похитителями были штабной полковник Теличко и его денщик Абрашка. Недалеко на поляне их поджидал Николашка, стерегущий лошадей.

   Николашка был рекрутом, служившим в хозяйственном взводе при штабе армии. В обязанности рекрута входило колоть дрова, таскать воду да выполнять другие несложные ломовые поручения. Важный вид холеного Абрашки, достигшего небывалых высот карьерного роста, вызывал в нем жгучую зависть. При каждом удобном случае Николашка подкатывал к полковничьему денщику и всячески просил помочь пристроиться при каком-нибудь важном армейском чине. А уж он-то тогда в долгу не останется. Оплатит сторицей. И вот три дня назад подозвал Абрашка рекрута и сообщил, что тому наконец-то небывало повезло. Теперь он точно станет важной персоной среди штабной прислуги, а то, может, и получит старшинское звание. Надо только помочь полковнику Теличко занять пост командующего армией. Так Николашка оказался втянут в это скверное предприятие. Когда же до него, наконец, дошло, насколько оно скверное, отступать было поздно. Да и не дали бы. Слишком много он теперь знал. Скорее всего, по окончанию его все равно убрали бы как ненужного свидетеля, но Николашка не хотел об этом думать.

   Для каких целей была похищена генеральская дочка, незадачливый карьерист не знал. Рассказал лишь, что везли ее для того, чтобы передать посланцам некоего турецкого паши.

   Пока допрашивали Николашку, пришла в себя Василиса. Услышав рассказ пособника ее похитителей, села, обхватив коленки руками, и тихонечко заплакала. Присевший рядом подпоручик пытался говорить что-то утешительное, нерешительно дотрагивался до ее плеча и сам при этом сильно краснел.

   Вернулся Михаил с рекрутами. Они привели четырех лошадей под седлами. Нашли их привязанными в тополиной роще.

   Перебросившись парой слов со старшиной, Михаил подозвал Степана и Семена и послал их похоронить убитого бойца.

   - Там мы у тела заступ положили. Нашли в кустах. Хоть и ржавый, да лучше нету, - напутствовал он рекрутов. - Так что смотрите, могилку копайте какую положено. Чай не басурманин какой, а русский солдат.

   - Может, поесть чего сперва? С утра нежрамши ж, - начал было канючить Семен, но, встретив взгляд старшины, осекся и побежал вверх по склону вслед за Степаном.

   - Значится, понятно теперь, кого поджидали энти басурмане, - рассуждал сам с собой старшина. - А коли так, то должон явиться за ними тот конный отряд, который их сюда доставил. Ишь, ездют тут, словно у себя дома в своей Туретчине... Энто ж они в любой момент вернуться могут!

   Старшина подскочил как ошпаренный и крикнул Михаилу:

   - Бери с собой бойцов, сколько треба, и иди в дозор в ту сторону, куда следы конницы уходят. Один там караулит, да мало одного. А то и спит ужо стервец. Расставишь рекрутов так, чтобы видели как можно дальше, а сами незаметны были. Чуть шевеление какое заметишь - шли гонца. Да мяса вон отчекрыжь с собой. Перекусите там малость. А то и правда, негоже не жрамши-то.

   - Дионис! - крикнул Михаил. - А, да ты раненый. Ну, оставайся тута с Нифоном.

  Позвав двоих оставшихся новобранцев, он ушел, прихватив изрядный кусок жареной косули.

   Старшина, стоя подле сидевшего со скорбным видом Николашки, что-то обсуждал с Тимофеем. Подпоручик не оставлял попыток успокоить рыдающую генеральскую дочку. Нифон кашеварил. Перебинтованный Фимка остался на своем посту под кустом боярышника. Все были чем-то заняты, выполняли какие-либо распоряжения. Один Денис остался не при делах. То ли случайно, то ли действительно из-за дурацкого ранения в щеку, то ли просто не нашлось для него подходящего занятия. И он сидел и злился на молодого офицерика, что прилип к Василисе, как репей. Денис сам не мог толком объяснить причину своей злости. Ну симпатичная девчонка, ну и что? Мало ли у него таких было... И чего это сопливый подпоручик там ей лопочет? Подойти, что ли? И что? Ну, вот подойдет он сейчас и что скажет? Отойдите, мол, ваш бродь, поутешали барышню, дайте другим поутешать, так, что ли? Блин, о чем он думает! Вон там лежит гора трупов, забросанная ветками, в образовании которой он принимал непосредственное участие. Наверху еще два трупа, одного из которых, что самого неприглядного вида, убил он. Там же сейчас закапывают труп его товарища. Сам он чудом остался жив. И после всего этого и среди всего этого он сидит и мечтает утешить распустившую сопли чумазую девчонку. А если учесть тот факт, что эта девчонка является генеральской дочкой, то можно сделать вывод, что жизненные уроки не идут Денису впрок. Сколько времени прошло с того дня, как он соблазнил дочь владельца фирмы, в которой работал? Сколько времени... А было ли оно, то время?

   Направляемый ненавязчивыми советами старшины подпоручик решил немедленно отправить девушку в Масловку. Сопровождать ее поручили Тимофею. Заодно доставит на суд Николашку и пленного турка и расскажет о возможном появлении крупного конного отряда турок. Новобранцы же во главе с подпоручиком и старшиной останутся и устроят басурманам засаду, ибо негоже позволять ворогу бродить безнаказанно по земле Русской. А потому, предупредив, Тимофей должен был потребовать отряд в помощь.

   Подоспела сдобренная кусочками мяса, нарезанного от тушки косули, каша. Люди первый раз за день поели. Выделили плошку и Николашке. Тот ухватил ее, не поблагодарив, вытащил из-за голенища деревянную ложку и принялся уплетать жадно и быстро, будто спешил куда-то или боялся что отнимут.

   Когда закончили трапезничать, старшина послал Семена сменить Ефимия, а Степана - того бойца, что караулил с восточной стороны. Сам принялся разбирать трофейное оружие и боеприпасы. Денис с Нифоном, по приказу подпоручика, пошли провожать Тимофея. Ведя лошадей в поводу, поднялись по тропинке наверх. Там погрузили на спину одной лошади связанного турка. Три другие достались Тимофею, Василисе и Николашке. Девушка плакать перестала, но от шока все еще не отошла и смотрела на мир отсутствующим взглядом. За все время не произнесла ни слова, равнодушно соглашаясь со всем, что ей говорят. Подпоручик последний раз произнес Тимофею напутствующую речь , предупредив не спускать глаз с Николашки. Того хоть и не стали связывать, приняв во внимание его искреннее раскаяние и рабскую сущность, но все ж доверия к нему было мало. Тимофей сунул ему под нос клинок трофейной сабли, красочно объяснив, как нашинкует его в случае чего. На этом проводы закончились, и всадники на рысях ускакали по лесной дорожке. Денис проводил взглядом последний раз мелькнувшие за листвой золотистые локоны генеральской дочки, вздохнул и побрел вслед за Нифоном, уже спускающимся по склону. Офицер еще какое-то время стоял, погруженный в свои мысли, связанные наверняка с освобожденной девушкой.

  Тем временем старшина закончил сортировку трофеев и послал отобедавших бойцов снять ненужные караулы. Турки появятся наверняка по дну балки с западной стороны, куда указывали следы и куда кивал пленный. Каким числом будет отряд - неизвестно. Окажись их сотня, и шансы у русских, среди которых лишь два бывалых солдата и один недоученный офицер, будут равны нулю. А чтобы эти шансы повысить, требовалось как можно более грамотно устроить засаду. Вот только есть ли на это время? Ни у Николашки, ни, тем более, у турка не удалось выяснить, когда за пленницей должен был явиться конный отряд. Кое-как, с помощью жестов старшине удалось добиться от турка лишь то, что их отряду было приказано принять пленницу у русского полковника и ждать с нею, затаившись на дне балки. Да и то, поручиться, что все понял правильно, старшина не мог. Поэтому действовать следовало без промедлений. Был, конечно, шанс, что турки наткнутся на наши войска и будут уничтожены, но если удался предыдущий рейд по русским тылам, то почему бы не получилось во второй раз.

  Нагрузив бойцов оружием и боеприпасами, подпоручик и старшина повели их на запад по дну балки. Метров через пятьсот устье слегка поворачивало к югу. Здесь их и встретил Михаил. Солдат доложил, где расставил дозоры. Один из рекрутовы сидел на одиноком раскидистом дубе, растущем на северном склоне в километре впереди. Завидев неприятеля, дозорный должен опрометью нестись с докладом к своим. Остальные солдаты, пришедшие с Михаилом, наблюдали за дубом и обязаны были доложить сразу, как только увидели бы слезающего с него товарища.

   Новобранцев коротко ознакомили с трофейными ружьями. Собственно, они были устроены так же, как и отечественные. Разве что калибром немного меньше и не было штыков. Теперь у каждого солдата было по два ружья и по два подсумка с боеприпасом. Главное было не путаться, где к какому ружью патроны. Каждому досталось и по сабле, не пропадать же добру. Сомнительно, конечно, что вчерашние крестьяне смогут эффективно использовать их в рукопашной схватке, но зато вырубить в густых зарослях южного склона засадное гнездо при помощи сабель оказалось куда как сподручней.

   Так как на северном склоне по непонятным причинам растительность практически отсутствовала, если не считать редко разбросанных чахлых кустиков, бойцов расположили только с южной стороны. Гнезда устроили метрах в десяти друг от друга, соединив проходами. После первого выстрела следовало отступить в сторону от отмеченного пороховым дымом места, выстрелить из второго ружья и отползти для перезарядки в сторону. Старшина наказал Михаилу проследить, чтобы снаружи ничего не было заметно, а также, если будет время, приготовить запасные гнезда как в одну, так и другую сторону, на случай, если подойдет подкрепление с Масловки или придется маневрировать. Подпоручик в команды старшины не вмешивался, признавая его боевой опыт, сам старательно рубил саблей заросли и подгонял солдат.

   - Ршить обратиться, ваш бродь? - подошел к офицеру Григорий.

   - Я слушаю вас, старшина, - обернулся запыхавшийся офицер, вытирая рукавом пот с раскрасневшегося лица.

   - Я вот тут подумал, что ежели турки впереди дозор пустят?

   Станислав вопросительно приподнял брови, предлагая старшине продолжать.

   - Думаю, дозор, ежели таковой окажется, надоть будет пропустить. Я уже предупредил всех, чтобы загодя не стреляли, а только по команде, когда подпустим турка так, чтобы в упор. Но и дозор просто так пропускать не следует, бо они с тыла нам могут бед наделать. Надо бы, чтобы их встретил кто.

   - И что вы предлагаете, старшина?

   - Дык это, - старшина заметно смутился. - Может, я тут присмотрю, а вы с барабанным ружьишком дозор-то и встретили бы, а? Вот Сомова и Фомина с собой возьмите. А как положите дозор али услышите, что у нас стрельба началась, так к нам на помощь и подойдете. Заодно, может, и Тимофея с подмогой из Масловки встретите.

   Подпоручик задумался над предложением старшины, соображая, достойно ли ему быть в дальней засаде, поставленной на всякий случай. Оно понятно, что здесь от руководства старшины пользы больше, но все же... С другой стороны, не посылать же в засаду одних новобранцев...

   - Может, с дозором Михаил справится? - все же предложил подпоручик.

   - Михаила я думаю послать вперед, чтобы ударил с тыла, - настойчиво произнес старшина. - Да и встретить дозор лучше с барабанным ружьем, чтобы наверняка.

   - Хорошо, Григорий, положусь на ваш боевой опыт, - согласился Станислав, которому в голову пришла мысль, что, если он будет встречать авангард противника, значит, и сам, вроде как, может считаться на переднем рубеже. И, опять же, прав старшина в том, что кому-то надо встретить Тимофея с подкреплением и грамотно растолковать им ситуацию.

   Вместе с отряженными старшиной солдатами Станислав вернулся к месту бывшей стоянки турок. При их приближении какой-то зверь, то ли лисица, то ли дикая собака, кинулся прочь от забросанных ветками трупов. Жара делала свое дело, и хоть запаха еще не чувствовалось, но гул слетевшихся мух оповещал о том, что через пару часов находиться рядом можно будет только с заткнутым носом. А им предстояло сидеть здесь в засаде невесть сколько.

   - Надо было хоть землей присыпать, - посетовал Денис. - Михаил вроде говорил, что лопату нашли.

   - Вот и займетесь этим после того, как обустроитесь для засады, - ответил подпоручик. - Только сомневаюсь я, что вы сможете наковырять хоть сколько-то землицы в этих зарослях.

   Новобранец промолчал, признав справедливость слов офицера. Рядом с трупами земли не наковырять, там наверняка сплошное переплетение корней. А таскать одной лопатой грунт с открытого места... кхм, мягко выражаясь - замахаешься.

   Приступили к устройству мест, обозначенных подпоручиком. Здесь заросли были не такие густые, поэтому саблей долго махать не пришлось.

   Денис устроил в развилке ветвей дерева ложе для одного ружья, затем отступил на пару шагов в сторону, приладил второе. После чего определил место, куда отступить для перезарядки.

   - Эх, щас бы парочку пулеметов, - произнес вслух мелькнувшую мысль.

   - Пулеметов? - голос подпоручика заставил его вздрогнуть. Обустраивая позицию, он не заметил, как тот подошел со спины. - Каких пулеметов?

   - Да это так, мои фантазии, господин поручик, - смутившись, ответил солдат.

   - И все же, - не отступил офицер. - Что ты имел ввиду?

   - Ну, как бы это объяснить-то? - Денис задумался, представляя в уме конструкцию, которую можно доступно обрисовать этому любопытному юноше. - Вот, к примеру, если взять ваш револьвер...

   - Мой, что? - перебил его подпоручик.

   - Ну, вот как это называется? - ткнул пальцем в оружие офицера попаданец.

   - Барабанное ружье.

   - Ага. Так вот, если взять такое барабанное ружье... И переделать так, чтобы барабан служил для протягивания через казенную часть ружья металлической ленты, состоящей из звеньев, снаряженных патронами.

   - Это для чего же так?

   - Да как же для чего, господин поручик? Вот сколько вы патронов в барабан можете зарядить?

   - Шесть, - офицер отщелкнул барабан и продемонстрировал его.

   - Вот видите, всего шесть. А с помощью снаряженной ленты можно будет стрелять сколь угодно раз, лишь бы лента была достаточной длинны.

   Подпоручик сел на ворох срубленных Денисом веток и задумался. При этом он смешно шевелил бровями, то поднимая их кверху, собирая лоб в морщины, то опуская на глаза.

   - Это ж барабан должен работать как тягловая шестерня для перемещения цепи, - пробормотал он, продолжая стимулировать мыслительный процесс движением бровей. - И его не обязательно делать такого большого диаметра, ведь в нем не надо будет устраивать гнезда для патронов. Вот только устройство самой цепи, в которую будут вставляться патроны, от меня пока ускользает.

   - Ну-у, это такие футляры для патронов, скрепленные подвижными соединениями, - попаданец пытался припомнить устройство пулеметной ленты, но, как говорится, плохо, когда не знаешь, да еще и забудешь. Эти ленты он видел только в старых фильмах, на груди у матросов, да, возможно, в компьютерных стрелялках. Но вряд ли там было видно устройство. В голове всплывали лишь фрагменты гусеничных траков и некогда модные металлические браслеты для часов.

   - Да ладно, - махнул рукой подпоручик, - эти технические мелочи можно решить. Главное - идея. Вы сами до такого додумались?

   - Прочитал где-то, не помню уже где, - после секундного раздумья ответил парень.

   - Ах, ну да. Вы же писарем служили. Не в секретной ли части? - нахмурился вдруг Кольцов. - Не государственные ли вы секреты рассказываете?

   - Да ну нафиг... в смысле, это, да что вы, господин поручик, я работал в обычной частной конторе, имеющей отношение к строительному бизнесу.

   - К строительному чему? - собеседник в очередной раз удивился незнакомому слову.

   - Э-э, к строительному делу то есть. Просто владелец нашей фирмы был большой любитель английского языка, вот некоторые слова и прикипели к сленгу сотрудников...

   - Владелец чего? Прикипели к чему?

   Попаданец помолчал, решив впредь обдумывать каждое слово, и начал осторожно объяснять дальше.

   - Фирма - это значит предприятие. А сленг... Ну, есть такие профессиональные выражения, которые понятны только людям определенной профессии. Вот, например, - он задумался, какую бы профессию, известную в этом мире, можно привести для примера. - Например, у военных есть же такие профессиональные слова, непонятные обычному обывателю?

   - Фортификация, - тут же произнес подпоручик, вспомнив о книге, лежащей в его походном сундучке.

   - Вот! - обрадовался Денис. - Вот такие слова и называются профессиональным сленгом. У военных он свой, у ... кхм, строителей - свой.

   - Вы интересный собеседник, Дионис, - впервые обратился к нему по имени офицер и окрикнул копошащегося невдалеке второго солдата: - Фомин! Ежели устроили позицию, то подите-ка к старшине и будьте там до того момента, как дозорные сообщат о приближении неприятеля.

   Отправив солдата, подпоручик некоторое время молчал. Как оказалось, обдумывал конструкцию пулемета.

   - Все же, лента с патронами не может быть излишне длинной, - озвучил он свои мысли. - Вот, скажем, если стрелять из пулемета с этой позиции, лента обязательно за что-нибудь зацепится.

   - Для этого у пулеметчика есть второй номер, в смысле, помощник, который направляет ленту, - блеснул познаниями попаданец. - Или же лента аккуратно укладывается в деревянный ящик, из которого подается в пулемет.

   - Нда, - произнес Кольцов, поднимаясь с кучи веток. - Надеюсь, у нас еще будет возможность побеседовать с вами, Дионис.

   Отойдя на свою позицию, юноша погрузился в раздумья. Он взял запасной снаряженный барабан от ружья и крутил его в руках, разглядывая и, вероятно, прикидывая, как изменить конструкцию.

  Понаблюдав за офицером, попаданец еще раз проверил устройство своей позиции и, опустившись на то место, где ранее сидел подпоручик, предался собственным мыслям. Основным мучавшим его вопросом было - куда он попал? В прошлое? Денис был плохим знатоком истории и еще более плохим знатоком оружия, но... Все же по различным фильмам и прочитанной художественной литературе тоже кое-что знал. Не мог он ничего не слышать о подобных ружьях, которые встретил здесь. Тем более что используются они достаточно широко, судя по трофеям. А запрет на курение в России под страхом смертной казни? А императрица Ольга? Щас бы еще какие-нибудь эльфы из леса выпрыгнули, и можно было бы взяться с ними за руки и водить хоровод вокруг этого пацана в офицерском мундире, напевая что-нибудь типа, "а я сошел с ума, а я сошел с ума"... Блин... Хочу домой! В армию хочу! В ту армию, где дедовщина, где тупые офицеры и еще более тупые прапорщики, где солдаты строят генеральские дачи... Щас бы на какую-нибудь генеральскую дачу, и строить ее, и строить, и строить... А тут такая генеральская дочка, симпатичная простушка... И он весь такой вот такой, рукава закатаны, в руках тяжелое ружье с револьверным барабаном, одна нога стоит на трупе турецкого солдата. Турок только что убит, потому тело все еще дергается в конвульсиях... Златокудрая красотка смотрит на могучего воина, в смысле, на Дениса, в немом восхищении...

   - Дионис! Вы о чем-то задумались? Я вас зову, зову.

   - А? Я вас слушаю, ваш бродь, - подскочил парень на ноги. Похоже, он не только задумался, а даже и вздремнул малость.

   - Дионис, вы никогда не желали поступить на учение в офицерское училище?

   - Я?

   - Да, вы, - кивнул офицер. - А что вы удивляетесь? Разве вам неизвестно, что по особому указу Императрицы в офицерский корпус могут принимать особо одаренных людей простого сословия?

   - Извините, господин поручик, но я никогда не мечтал о карьере военного. Да и то, что мне довелось прочитать много разных книг, откуда и есть некоторые мои познания, вовсе не делает меня одаренным.

   Подпоручик ничего не ответил, снова о чем-то задумавшись.

   - Господин поручик, можно вас спросить? - попаданец решил воспользоваться неожиданным расположением к нему молодого офицера и попытаться выяснить хоть что-то о мире, в который попал.

   - Вообще-то, вы должны сказать - "разрешите обратиться", - назидательно произнес тот, но, вздохнув, махнул рукой. - Ну, да ладно уже, спрашивайте.

   - Господин поручик, а вы в столице бывали? - задал Денис наводящий вопрос.

   - Конечно же, бывал! Имение отца в окрестностях столицы. Мы с родителями на каждый праздник в Москву наезжали. И по выходным часто. Я бы и поступить учиться мог в столице. Но мы с товарищем решили, что поедем подалее от родительской опеки.

   Вот и выяснился еще один факт, который не прояснил обстановку, а только более запутал. Судя по мундирам и более продвинутому оружию, на дворе стоял примерно восемнадцатый-девятнадцатый век. Однако тогда столицей должен быть Петербург.

   - А в Петербурге вы бывали, господин подпоручик?

   - Где? - удивился тот, - Я даже и не слыхивал о таком граде. Да и не бывал я в Европах. Как же я мог там побывать, когда мы с ними в конфликте уже столько лет?

   Смысл последнего заявления подпоручика не успел дойти до сознания Дениса. С противоположной стороны балки послышался шум, громкие голоса, перестук множества копыт о сухую землю. На вершину склона со стороны сгоревшего хутора один за другим начали выезжать всадники в турецких мундирах и красных фесках на головах.

   Всадники все выезжали и выезжали, останавливая лошадей вдоль склона. Впереди всех остановились трое. Судя по увешанным различными блестящими прибамбасами мундирам, это были офицеры. Попаданец не разбирался в лошадях, но сразу обратил внимание на особую стать скакунов, которые были под этой троицей. Сбруя и попоны на них также отличались от остальных богатством расцветок и обилием висячек в виде бахромы и кисточек. На центральном, сером в белое яблоко скакуне сидел высокомерного вида всадник с непокрытой головой, на которой из всей растительности присутствовали лишь тоненькая полоска усиков да густые черные брови. По обе руки от него на вороных жеребцах восседали, по-видимому, младшие офицеры, чьи головы были покрыты черными фесками, с которых свисали смешные белые колпачки. Один что-то говорил, указывая рукой на место, где еще утром находился лагерь их засланных соотечественников. В голосе чувствовалось явное недоумение. Бурые пятна на сухой траве, остывшее кострище и взрыхленный картечью участок северного склона наверняка вызвали какие-то сомнения.

   - Как же это так? - вымолвил, отошедший от шока, подпоручик. - Они ведь не должны были появиться отсюда.

   - Вероятно, они об этом не знали, - пожал плечами попаданец.

   То, что их засада провалилась, было ясно. Турки пришли, не скрываясь по дну балки, а в открытую, со стороны проезжей дороги. Этот факт наводил на неприятные размышления. Заметили ли неприятеля их товарищи, было непонятно. Скрытно пробраться к ним по этим зарослям - нереально. Ждать каких-либо толковых распоряжений от юного офицера не стоило.

   - Надо что-то делать, - словно в ответ на мысли Дениса, проговорил подпоручик.

   В это время турецкий офицер что-то выкрикнул, и тот его спутник, что указывал рукой на дно балки, во главе с полудюжиной солдат начал осторожно спускаться по крутому склону. Лошади шли боком, недовольно фыркая. Вот из-под копыта одной из них выкатился кусок мела. Кобыла упала, и если бы всадник не соскочил вовремя, то раздавила бы его, перекатившись через спину, раскидав по склону скарб из разорвавшейся седельной сумки. Ни лошадь, ни всадник не пострадали. Однако другие тут же спешились и дальше повели лошадей на поводу.

   Пожалуй, если обстрелять турок, то, пока они спустятся, есть реальный шанс сделать ноги. Преследовать на лошадях им все равно не удастся. А наверху, недалеко от того места, где выходит тропа, привязаны четыре лошадки, на которых можно легко уйти к Масловке. Эту мысль Денис и высказал офицеру, мол, таким образом они предупредят старшину, а тот уже сообразит, как действовать.

  - Если они как следует затаятся, то турки их не найдут в этих зарослях. Да и не будут искать, если пойдут по нашему следу.

   - Неушто вы предлагаете бежать от врага, Дионис? - вдруг с мальчишеской запальчивостью произнес подпоручик.

   - Я, ваш бродь, предлагаю пока не поздно предупредить об опасности наших товарищей, а также предупредить гарнизон, или кто там есть, в Масловке о приближении крупного отряда врага. Или вы, господин подпоручик, предлагаете не суетиться, а пойти вдвоем и перебить их всех нафиг? Боюсь только, что, ежели даже они будут стоять и смиренно ждать, когда мы каждому выстрелим в лоб, у нас не наберется такого количества боеприпасов.

   - Вы правы, Дионис, - согласился юноша. - Только в Масловку поедете один. Я отвлеку их на себя. Идите же..

   - Ага, разбежался, - зло кинул в спину удаляющемуся на свою позицию, подпоручику Денис, забивший на субординацию и уважение к старшим чинам. - Я лошадей до сих пор только по телевизору видел, в фильмах про Чингачгука. Так что, как ими управлять, где там педаль газа, где тормоз, не имею ни малейшего понятия.

   Но подпоручик его не слушал. Он осмотрел свое барабанное ружье, положил его рядом, взял турецкое трофейное и, опустившись на колено и пристроив ствол в развилке ствола, прицелился в приближающихся неприятельских солдат.

   - Ёп-перный Экибастуз! - прорычал попаданец, припадая к прикладу своего оружия.

   Сегодняшний невероятно длинный день достал его своей насыщенностью событиями намного больше, чем вся неделя пребывания в этом мире. Или не неделя? А сколько? Сколько он здесь уже находится? А может, его щас убьют, и он вернется домой? Точно! Как же он раньше не подумал о таком простом выходе?! Первым делом надо будет дать в морду Димону. Потом тому белобрысому гоблину из института, этому эйнштейну недоделанному, мля. Щас вот только надо немного перестрелять этих дятлов красноголовых, чтобы не каркали по-турецки на русской земле...

   Турки уже спустились со склона и, оживленно переговариваясь, разглядывали следы недавнего побоища. Сверху им что-то крикнул командир. Денис направил ствол на него, но, подумав, снова опустил. Расстояние большое, картечь может не достать. Пуля бы достала, но перезаряжать нет времени. Да и сомневался он в прицельной дальности своего ружья. Эх, жаль, револьверчик убитого полковника отдали Тимофею. Щас бы он очень пригодился.

   Один из турецких солдат указал на то место, где были свалены трупы, вероятно, обратил внимание на порубленные Денисом кусты. Спустившийся с ними офицер подошел ближе.

   - Нэ о? - произнес он, заметив забросанные ветками трупы.

   Грохнул выстрел, и любопытного турка смело, будто порывом ветра. Его великолепный конь взвился на дыбы, заслонив своим телом отставших солдат от миновавших офицера картечин. В них выстрелил Денис. Выстрелил и, пригнувшись, перешел на вторую позицию. С небольшим интервалом, заглушая дикое ржание лошадей и крики людей, грохнули еще два выстрела с позиции подпоручика. Особо не целясь, новобранец произвел выстрел из трофейного ружья по улепетывающим вверх по склону туркам и, отбросив его, принялся перезаряжать свое. Подпоручик выстрелил еще дважды. Когда перезарядил и вновь выглянул из зарослей, по склону взбирались только двое. Они с подпоручиком выстрелили разом, один из турок вскинул руки, опрокинулся назад и покатился вниз. Парень вспомнил о позиции Фомина и бросился туда. Свое ружье солдат забрал с собой, когда отправился к старшине, а вот трофейное было вставлено в развилку ствола клена. Припав к нему, Денис увидел лишь дергающиеся туши лошадей да трупы турецких солдат. Всадников наверху не было видно. Лишь у земли краснели фески залегших басурман, рядом с которыми возникали и рассеивались облачка дыма. Часто звучали хлопки выстрелов. Только сейчас обратил внимание на наполнившие заросли частые щелчки, будто крупные градины били по листьям. И действительно, то там, то здесь падали сорванные листья, а то и целые ветки.

   Подтянув свое ружье, солдат устроился заряжать его за тонким дубовым стволом, не закрывавшим туловище и на треть. Ну да хоть такое укрытие, толще деревьев здесь не наблюдалось.

   - Сомов, вы живы? - послышался крик подпоручика. - Немедленно отправляйтесь с предупреждением в Масловку! Слышите?

   - Да пошел ты, - огрызнулся попаданец, закончив с перезарядкой ружья и подтянув трофейное.

   - Что вы сказали? Я не расслышал, - снова крикнул офицер.

   - Я не умею ездить верхом!

   - Пушки?! - послышался в ответ изумленный вопль подпоручика.

   - Какой еще на хрен Пушкин? - не понял новобранец, но, взглянув на вершину противоположного склона, потерял дар речи от увиденного.

   Толкая огромные колеса, турки выкатывали на склон пушки. Одну, вторую... пятую. Пять пушек выстроились в ряд, направив свои жерла прямо на Дениса. Хоть эти стальные сосиски не выглядели особо внушительно, вероятно, из-за пропорции с огромными колесами, на осях которых находились лафеты, но было ясно, что единственным картечным залпом они сметут все живое, прячущееся в зарослях южного склона. И несмотря на густую растительность, через которую невозможно было продраться, здесь не было ни одного стоящего укрытия.

   Как только пушки установили, рядом с каждой встал солдат, держащий в руках нечто похожее на большой молоток, насаженный на длинную, около метра, рукоятку. Орудия, вероятно, уже были заряжены. На позицию вышел офицер в черной феске и что-то резко скомандовал. Солдаты взмахнули молотками.

   Опомнившись, Денис ломанулся вверх по склону. Он продирался сквозь кусты, раздирая колючими ветками одежду и царапая в кровь кожу. Застревал меж близкими стволами деревьев. Мешался громоздкий солдатский ранец, но останавливаться и снимать его не было времени. А ведь натянул его специально на тот случай, если придется резко ретироваться. И не подумал же о том, что убегать сподручнее налегке.

   Грохнул орудийный залп. Некая сила ударила в спину, бросив в густое сплетение веток какого-то кустарника. Проломив заросли, солдат провалился в темноту.

  Григорий, с тревогой думая о предстоящей встрече с басурманами, смотрел в ту сторону, откуда они должны были появиться. Рядом с ним топтался посланный подпоручиком Фомин.

   - Да сядь ты ужо, не мельтеши! - прикрикнул на него старшина и тут заметил движение в ветвях дуба, на котором сидел дозорный.

   - Дозорный слазит, - подбежал Фимка. - Не иначе ворога заметил.

   - И сам вижу, - отмахнулся от него Григорий. - Чей-то он странно слазит, будто не от бусурман, а от нас хоронится.

   Солдат действительно слазил с дерева по ту сторону ствола, с которой должен приближаться враг. И не побежал сразу по вершине склона, а пригнувшись, кинулся вниз, туда, где его было виднее со дна балки.

   - Дык, я это, побег к господину подпоручику? - спросил у старшины Фомин.

   - Погодь ты, успеется, - ответил Григорий, видя, что дозорный ненадолго задержался у позиции Михаила и побежал дальше. За ним, оставив свои позиции, припустили и Михаил с приданным ему новобранцем.

   - Чой-та тут не так, - почесал щетинистый подбородок старшина и, не выдержав, пошел им навстречу.

   Подбежавший солдат долго не мог ничего сказать из-за сбитого быстрым бегом дыхания. Все-таки пробежать не менее тысячи шагов, таща на себе пудовую нагрузку в виде ружья и подсумка с боеприпасом, дело нелегкое. Он только открывал рот, судорожно всасывая воздух, и тыкал рукой в сторону изгиба балки, где должен был сидеть в засаде подпоручик.

   - Там... это... басурмане... там, - наконец смог он вымолвить.

   - Какие басурмане? Откуда? - старшина схватил его за грудки и потряс, будто бы так солдат мог быстрее восстановить дыхание.

   Подбежали и остановились тяжело дыша Михаил с новобранцем. Они хоть и пробежали в два раза меньшее расстояние, но тащили по два ружья. Встретив вопросительный взгляд старшины, бывалый солдат лишь пожал плечами, мол, сам нифига не понимаю.

   - Там турки идут со стороны хутора, - наконец заговорил дозорный. - Их много, цельная колонна. И пушки есть. И большая крытая повозка. Идут открыто, без дозоров, как у себя дома.

   Старшина оторопело продолжал держать солдата за грудки. Опомнившись, отпустил и растерянно посмотрел в ту сторону, где, по словам дозорного, шли басурмане.

   - Что же энто творится-то? А? - спросил он невесть у кого.

   Михаил на всякий случай снова пожал плечами.

   - Может, я, Григорий Антипыч, энтово, метнусь разведаю? - предложил он.

   - Давай, Михаил, метнись, - к старшине наконец вернулось присутствие духа. - Аккуратно токма, вдоль кустиков. Ежели что, хоронись немедля.

   Солдат сунул одно ружье стоявшему столбом Фомину, ему же под ноги скинул подсумок с турецким боеприпасом и побежал, прижимаясь к стене зарослей.

   - А ну, геть все по кустам! - заорал Григорий на новобранцев. - Заняли свои позиции!

   - А я? - озадаченно спросил Фомин.

   Про "оплетку от руля" старшина ничего не знал, потому ответить в рифму не смог, а просто послал бойца занять запасную позицию. Сам тоже скрылся под сенью нависающих веток, напряженно вслушиваясь в доносящиеся звуки. То ли ему казалось, то ли он уже действительно слышал людской гомон и лошадиное ржание. Прошло несколько долгих минут ожидания, и Григорий увидел возвращающегося Михаила. Тот бежал, будто опасаясь преследования, постоянно оглядываясь и прижимаясь к зарослям.

   В это время из-за изгиба балки донесся первый выстрел. Теперь старшина отчетливо услышал конское ржание и крики людей. Раздался еще один выстрел. И еще, и еще. Теперь частые звуки выстрелов доносились вроде как с вершины противоположного склона, но точно старшина определить не мог, понимал только, что звуки были другими.

   Подбежал Михаил. По выражению его лица старшина прочитал основной смысл принесенной тем информации. Оставалось лишь узнать подробности.

   - Много их? - спросил он уже открывшего рот солдата, отсекая ненужное предисловие.

   - Много, - кивнул тот. - Скока в точности не скажу, снизу не видать, но подъезжають и подъезжають. Может, сотня, может, более. Несколько человек начали спускаться вниз. То они, верно, и начали палить.

   Заметив краем глаза движение, Григорий нырнул под ветви, утянув за собой рекрута. По краю балки скакал отряд турецких солдат. Не доезжая до одинокого дуба, они развернулись и поскакали обратно. Вероятно, их послали осмотреть ближайшие окрестности, и, не найдя ничего, заслуживающего внимания, отряд вернулся назад.

   За поворотом балки прогремел орудийный залп.

   - Эко, видать, достал их подпоручик-то, - посмотрел в ту сторону Михаил, почему-то совершенно не принимая во внимание присутствие там еще и Дениса.

   - Дитя ж еще совсем... был, - было видно, что какие либо сомнения в судьбе молодого офицера у старшины отсутствовали. - Да и ентот Дионис тоже... И откуда ети басурмане взялись?

   - Похоже, это уже регулярная армия, - продолжая смотреть в ту сторону, проговорил солдат.

   - Не может того быть, чтобы так быстро османы до этих мест добрались. К ним же наш полк навстречу двигался, - помолчав, старшина продолжил: - И зачем было этакому большому отряду да с артиллерией сюда двигаться? Коли за генеральской дочкой, так зачем артиллерия-то?

   Михаил привычно пожал плечами.

   После орудийного залпа не раздалось ни единого ружейного выстрела. Однако османы, видать, посчитали свои действия недостаточно эффективными и выстрелили из орудий еще раз.

   Старшина решил не дожидаться, пока турки спустятся и расползутся по балке, а выбираться наверх. Собрав новобранцев, строго наказал двигаться молча, стараясь не задевать высоких кустов лещины, чтобы не выдать свое местоположение шевелящимися ветками, и повел отряд, лавируя между частых стволов, проламываясь сквозь невысокие кусты. Трофейные ружья оставили, таскать их с собой было слишком утомительно. Парой метров выше заросли слегка поредели, что существенно облегчило продвижение, но сделало солдат более заметными с противоположного склона. Михаил двигался замыкающим, наблюдая в просветы меж веток, не появились ли в поле зрения османы.

   Выбравшись наверх, несколько минут переводили дыхание. Отдышавшись, старшина отправил бывалого солдата на разведку к тропинке, рядом с которой должны были быть привязаны лошади.

   Выйдя к лошадям, Михаил хотел было уже отвязать их, но услышал приближающихся турок, громко о чем-то разговаривающих. Отпрянув за кусты, увидел выходящих наверх турецких солдат, державших наизготовку ружья. Заметив лошадей, они замолчали, грамотно рассредоточившись полукругом, прикрывая поднимающихся товарищей. Не заметив ничего подозрительного, снова залопотали, что-то обсуждая. Несколько человек подошли к лошадям и начали рыться в седельных сумках и в прочей поклаже. Один из них разбил прикладом деревянный сундучок подпоручика. Поворошив ногой вывалившееся оттуда содержимое, турок пнул толстую книгу. Трепеща распахнувшимися страницами, будто всполошившаяся курица, та отлетела в кусты, за которыми затаился Михаил. Спрятавшийся солдат задержал дыхание, соображая, как подороже продать свою жизнь. На его счастье, книга никак не заинтересовала басурман. Еще несколько минут они оглядывали окрестности, не отходя далеко от тропинки. Затем ушли обратно, уводя с собой лошадей. Солдат с трудом поборол желание выстрелить им в спину.

  Проломив кусты, Денис влетел в какую-то темную яму и растянулся во весь рост, больно ударившись грудью о твердый грунт. Мелькнула мысль, что он погиб, изрешеченный картечью, и находится во мраке небытия. Но почему так жжет спину, и так больно давит в грудь какая-то твердая хрень? Значит, он все же жив. Пошевелил поочередно руками и ногами, проверяя их работоспособность. Удостоверившись в целостности конечностей, попробовал приподняться и тут же, охнув, опустился на землю. Попытка отжаться от земли отозвалась таким толчком боли в груди и спине, что напрочь перекрылось дыхание. Кое-как, стараясь глубоко не дышать, попытался перевернуться на спину. Попытка оказалась не совсем удачной, ибо забыл о ранце. Удалось лишь лечь на бок, что дало возможность осмотреться. Собственно, увидеть в темноте можно было мало что.

   Он провалился то ли в яму, то ли в пещеру, вход в которую находился метрах в полутора над ним и был закрыт густым кустарником и свисающими сверху корнями. Несмотря на то, что новобранец проломил эту завесу, какой-либо видимой бреши в ней не образовалось.

   Глухо донесся звук еще одного пушечного залпа. Сквозь ветви будто бы мелькнул лучик, и нечто просвистело в темноте, чвякнув о невидимую стену в глубине. Судя по звуку, задняя стена подземелья находилась шагах в десяти.

   Морщась от боли, освободился от лямок ранца. Пока возился, зрение адаптировалось к темноте. Удалось кое-что рассмотреть в тусклом свете, попадающем сквозь растительную завесу. От входа спускалась земляная осыпь, присыпанная прошлогодней листвой. Когда-то грунт над этой частью пещеры истончился настолько, что не выдержал и провалился внутрь, открыв доступ с поверхности. Стены и сводчатый потолок были меловыми. Рядом с входом мел смешивался с темным грунтом и проникающими насквозь корнями. Но чем глубже, тем чище и белее становились своды. По мере удаления от входа расстояние от стены до стены увеличивалось. Если входом служила полуметровая щель, высотой чуть больше метра, то там, где сидел Денис, пещера расширилась до полутора метров.

   Сверху послышались голоса. Судя по звукам, рядом с кустами, загораживающими вход в подземелье, проламывались наверх турецкие солдаты. Перекрикиваясь запыхавшимися голосами, они постепенно удалились.

   Денис перевел дыхание, пошарил вокруг себя руками, перед ним лежало его ружье. Это в него он так больно упирался грудью, когда провалился сюда. Наличие оружия придало некую уверенность и даже гордость за себя, что не бросил его, когда ломанулся в панике от наведенных на него пушечных жерл.

   Но что его сюда забросило? В него попали? Он ранен? Подтянул к себе ранец и, неловко повернувшись, снова скорчился от перехватившей дыхание боли в груди. Вероятно, ушиб ребра при падении. Странно, что фейс об пол не расквасил. Надо будет перетянуть чем-нибудь грудь. Опыт подобных травм у него был.

   Как-то, еще во время учебы в институте, Димон притащил приятеля на секцию по рукопашному бою. Денис ходил туда всю зиму, пока не заработал качественный удар пяткой по ребрам. Болело долго. Не менее месяца приходилось перетягивать ребра эластичным бинтом. Вот и сейчас были примерно те же ощущения, что называется - ни дыхнуть, ни пернуть.

   А что это с ранцем?

   - Ё-о-о... Офигеть! - попаданец тихо присвистнул.

   Медный котелок, закрепленный на клапане ранца, будто бы пробит двумя ударами лома. Естественно, пробит и сам ранец, вместе со всем его содержимым, но, к счастью, не насквозь. То, что закинуло Дениса в это подземелье, застряло где-то внутри. Лишь небольшой медный кусочек, вырванный из искалеченного котелка, прорвав грубую кожу, торчал наружу. Вокруг торчащего осколка образовалось какое-то темное пятно, глядя на которое, Денис долго не мог сообразить, что это такое жидкое было в ранце. Когда понял, что это кровь, то дернулся было рукой за спину, дабы дотянуться до раны, но отбитые ребра вновь резко о себе напомнили. Когда дыхание вернулось, он уже более осторожно попробовал ощупать спину, но дотянуться до раны не смог. Поняв, что самостоятельно, да еще и в темноте, ничего сделать не сможет, решил пока отложить решение этой проблемы на более подходящее время. Кровь вроде бы сильно не текла, и ладно. Но вот с ребрами что-то делать надо. Попытался открыть ранец - не тут-то было. Пробитый в двух местах котелок склепал клапан со стенкой, заодно прорвав джинсы. Кое-как, сдавливая ребра локтями, разодрал эту котовасию. Изувеченные джинсы обмотал вокруг груди и, затянув потуже, завязал штанины на узел. Заодно прикрылась и рана на спине. Теперь дышать стало легче, и можно было потихоньку двигаться.

  Денис встал, обнаружив отсутствие каблука на левом сапоге, шагнул к выходу и прислушался. После артиллерийских залпов выстрелов слышно не было. Значит, основная группа либо не была обнаружена, либо второй залп был сделан по ней. В судьбе подпоручика он не сомневался. На спине у того не было ранца с котелком, а спасительные подземелья вряд ли натыканы здесь под каждым кустом. Послышались конское ржание и приближающиеся сверху голоса. Вероятно, турки обнаружили лошадей и теперь возвращались с ними назад. Голоса и цокот копыт по сухой земле миновали его в той стороне, где проходила тропинка. Снаружи снова все стихло. Даже не было слышно птиц, разлетевшихся от пушечного грохота. Лишь стрекотал какой-то кузнечик, забивший на людскую суету.

   Присев на земляную осыпь, парень достал из разодранного ранца кроссовки. Ходить в сапоге с оторванным каблуком не катило. Хорошо, что в свое время не поленился постирать носки и, высушив, засунуть внутрь кроссовок. Переобувшись, поймал себя на мысли, что кроссовки смотрятся непривычно, как-то даже по-клоунски. Кто б увидел, обхохотался бы с этих тапочек. Во, блин, адаптировался к местным понятиям. Уже самая популярная обувь своего мира кажется неприемлемой. Зато ногам легко и удобно. А портянки надо прибрать, пригодятся еще. Постирать только при случае. А из голенища сапога можно сделать заплатку на ранец... О чем он думает?! Какая нафиг заплатка?! Ой, бли-ин... гребаные ребра...

   Привыкшие к темноте глаза разглядели чернеющие в стенах ниши правильной формы, наводящей на мысль об их искусственном происхождении

   Решив обследовать подземелье, Денис задумался над вопросом, зажигать ли огонь? Свет-то вряд ли будет заметен снаружи, а вот дым турки могут почуять. Да и что поджигать? За сухими ветками пришлось бы вылезать наружу. Решил не рисковать, пока не убедится в том, что турки ушли.

   Встал и, держась левой рукой за стену, пошел вглубь. Под ногами шуршал ковер из сухой листвы. Сделав несколько шагов, различил впереди конец пещеры. Сюда свет почти не проникал, и Денис, шагая, шарил перед собой прикладом ружья. Пытаясь рассмотреть противоположную стену, отвлекся от той, вдоль которой двигался, и, когда рука неожиданно провалилась, рухнул вслед за ней. Снова пришлось ждать, пока восстановится дыхание, шипя от боли и досады. Вдохнув, попробовал на ощупь сориентироваться. Он провалился в нишу, расположенную не выше уровня колен, ибо свисающие ноги доставали до пола. Под ним было какое-то тряпье и палки, или кости... Кости?! Точно, блин, и череп вот он... Резко подскочил, забыв об отбитых ребрах, врезался головой в низкий свод ниши, снова рухнул на останки, снова подскочил, теперь пригнув голову. Похоже, что впрыснутый в кровь адреналин имеет такое же действие на ушибы, как и алкоголь. По прошлому опыту Денис знал - после принятых вовнутрь двухсот граммов водочки реберная травма тут же забывалась и дышалось, смеялось, чихалось вполне нормально.

   Отскочив от ниши на шаг, сообразил, что выронил ружье. Присел, нащупал приклад, и когда потянул к себе, ствол звякнул обо что-то металлическое. Протянул было руку, чтобы ощупать обнаруженный предмет, но тут же ее отдернул, вспомнив о том, как только что ощупывал в нише останки, и передернул плечами.

   Решив прервать исследования, вернулся к входу. Прислушался. Слышны были голоса и какая-то возня. Турки уходить не спешили.

   Денис сел, прислонившись спиной к стене и закрыл глаза. До чего же невероятно длинным оказался этот день. Казалось, что прошло не меньше недели с того момента, когда рано утром подпоручик вел их к склону балки, на дне которой турецкие солдаты жарили на завтрак косулю. Потом последовала бойня. Окровавленные руки солдат, перетаскивающих трупы в заросли. Потом нападение у колодца. Он чудом остался жив, классически увидев в воде отражение нападающего. Генеральская дочка... златокудрая милашка...

   Перебирая события никак не хотевшего заканчиваться дня, парень уснул.

 

День седьмой

  Когда проснулся, понял, что уже ночь. Понял даже не потому, что ни единого лучика не проникало сквозь загораживающие вход ветви, а потому, что услышал многоголосую сверчковую какофонию.

   Несмотря на то, что удалось поспать, чувствовалась невероятная усталость. Мышцы болели, стиснутая джинсовой повязкой грудь не позволяла нормально дышать, все тело саднило и чесалось. Хотелось искупаться или хотя бы умыться. Отвязав от пояса фляжку, прикинул на вес, сколько в ней воды. Выходило, что больше половины. Однако тратить на умывание не стал, лишь сделал несколько глотков.

   Взобравшись по осыпи, еле продрался сквозь заслоняющие вход кусты. Даже удивительно, как это он смог проломиться сквозь них, влетая в подземелье?

   На противоположном склоне виднелись сполохи костров. Значит, турки не ушли. Интересно, что их тут держит? Если они пришли за Василисой, то, обнаружив ее отсутствие, могли бы уже и уйти. Хотят скрытно пройти к Масловке? Но протащить пушки через эту балку нереально. А даже если и смогут протащить, то чего же тогда остановились? Чтобы похоронить погибших товарищей? Возможно.

   Простояв, размышляя и всматриваясь в противоположный склон, решил вернуться в пещеру и обследовать ее. Сейчас можно зажечь огонь. Свет снаружи заметен не будет. А если наружу потянет дымом, то его перебьет запах дыма от костров.

   На ощупь нашел поблизости несколько сухих веток, спустился в пещеру и, разодрав одну из портянок, соорудил два факела. Подумав, достал из подсумка жестяную масленку и вылил на факелы половину ее содержимого. И тут Денис сообразил, что ему нечем зажечь огонь. Ранее несколько раз видел, как солдаты, разжигая костер, пользовались неким подобием зажигалки. Разглядеть эту приспособу как следует не пришлось, но механизм напоминал обычную кремневую зажигалку, только колесико было пару сантиметров в диаметре. Вместо горючего использовалась сухая трава. Зажигалку нужно было держать одной рукой, ладонью второй прокручивать колесо, направляя сноп искр на подложенный пучок травы.

   Стоило только вспомнить устройство зажигалки, как в голову пришла идея. Денис взял ружье, открыв затвор, вытащил патрон. Нажав на спусковую скобу, убедился, что до искры не добраться. Пороховая полка, на которую выбрасывалась искра, была скрыта металлическим кожухом. Пришлось вспомнить урок Тимофея по разборке-смазке-сборке ружья. Интересно, довез он генеральскую дочку до Масловки? Верхом-то должны были успеть дотемна...

   Разобрав ружье, извлек ту самую приспособу, что видел у Михаила и Тимофея. Вона где, оказывается, берутся местные зажигалки. От первого снопа искр факел густо зачадил, шипя, как шипит поставленная на огонь мокрая сковородка. Денис прокрутил колесико еще раз, и факел загорелся, освещая подземелье неровным мерцающим светом.

   Поднял факел над головой. Огонь соприкоснулся со свисающими с потолка корешками и, треща, пробежал волной по их ворсинкам. От неожиданности Денис втянул голову в плечи и присел, но огонь, опалив лишь ворсинки, унялся. Парень шагнул дальше от входа, где на меловом своде отсутствовала растительность, и снова шарахнулся с испуга от громадной тени, метнувшейся по противоположной стене. Что-то упало под ноги и зашуршало по сухой листве. То оказался всего лишь ночной мотылек, прилетевший на огонь и опаливший об него крылышки. Это его тень так напугала попаданца.

   - Икар, мля, - буркнул он, перешагивая через бьющееся насекомое.

   Преодолев некий внутренний трепет, прошел дальше и осветил останки. Вероятно, это он своим падением нарушил целостность скелета. Грудная клетка, на которой висели остатки истлевшего тряпья, сдвинута вглубь. Череп, отброшенный Денисом, валяется на полу, рядом с большим перевернутым котлом. Труха, на которой лежал покойник, некогда была либо сеном, либо подстилкой из тряпок, сейчас уже не определить.

   Рядом с костями заметил какую-то крестовину. Сперва подумал, что это распятие, но, поднеся факел ближе, рассмотрел рукоять меча, лезвие которого было покрыто чем-то истлевшим. Возможно, когда-то то были кожаные ножны. Парень взял меч, и труха с лезвия тут же осыпалась, явив взору сильно изъеденный ржавчиной клинок. Длина обоюдоострого лезвия около метра, ширина с ладонь. Подняв оружие, Денис с интересом осмотрел его. Если на нем и была некогда какая-нибудь гравировка, то коррозия тщательно все выела, испещрив клинок собственным хаотичным узором, покрыв отслаивающимися чешуйками ржавчины.

  Осмотревшись, куда бы пристроить факел, обнаружил подходящее отверстие над нишей, чье предназначение выдавал закопченный над этим местом потолок. Вставив в отверстие палку с горящей портянкой, Денис аккуратно, чтобы не потревожить ребра, поднял клинок над головой. Не такое-то легкое дело фехтовать тяжелым оружием. Пожалуй, с непривычки вряд ли удастся помахать им более минуты. Осмотрев еще раз меч на предмет каких-либо надписей или знаков и ничего не обнаружив, вернул его на место рядом с останками и продолжил обследовать пещеру.

   В нескольких квадратных нишах стояли глиняные кувшины. Взяв ближайший, ощутил приличную тяжесть. Заглянул внутрь, и брови поползли вверх от увиденного. Кувшин оказался заполнен золотыми монетами. Попаданец вытащил одну, чтобы рассмотреть. На ней был изображен некто лысый и горбоносый. По окружности стелилась вязь то ли узора, то ли арабской письменности. Обратная сторона оказалась просто расчерчена на ромбы.

   Положив монету, отправил кувшин на место. Проверил остальные. Во втором содержимое было таким же. Третий оказался наполненным драгоценными камнями, обрамленными в металлические оправы. Денис не был специалистом по драгоценностям, но не будут же рядом с наполненными золотом кувшинами стоять сосуды с цветными стекляшками. Вероятно, некогда эти камни представляли единое украшение, скрепленное, возможно, кожаными ремешками, или каким другим способом. Но соединяющий их материал время превратило в труху.

   Сколько же все это может стоить? Вероятно, гораздо больше той суммы, за которую могут легко убить. Вздохнув, парень продолжил исследование. Обнаружилось еще несколько ниш, но в них были лишь горки чего-то истлевшего. Не было сомнений, что он попал в усыпальницу какого-то древнего вождя. Смущало малое количество оружия, один лишь меч, но, может, он был пацифист. Этакий вождь-пацифист... мда... Однако в склеп простого воина вряд ли стали бы приносить столько золота и драгоценных камней.

   На торцевой, слишком ровной стене заметил правильные прямые линии, расчерчивающие ее на квадраты. Обследовав стену, пришел к выводу, что она сложена из меловых блоков. Значит, за ней должен быть ведущий сюда ход.

   Остаток догорающей портянки свалился с деревяшки, воспламенив мусор на полу и прервав размышления Дениса. Затоптав огонь, в свете слабо горевшей деревяшки он прошел за вторым факелом. С освещением нужно было что-то решать. Отложив второй факел, снова выбрался наружу. На этот раз он основательно запасся сухими ветками, натаскав их столько, что хватило бы поддерживать небольшой костер в течение целой ночи. Воткнутая в стену деревяшка все еще горела. Денис поджег от нее второй факел и продолжил исследовать стену.

   Походило на то, что блоки лежали без всякого скрепляющего раствора. Просто глыбы мела обтесали под один размер и тщательно подогнали друг к другу. Попробовал толкнуть один блок. Безрезультатно. За прошедшие, возможно, не одну сотню лет они слежались в монолит. Если бы не отбитые ребра, можно было бы врезать ногой. Вернувшись к разобранному ружью, взял штык. Затем, бросив взгляд на вход, снова отложил его и принялся собирать оружие. Исследования исследованиями, но о врагах забывать не стоит. Собрав и зарядив ружье, вернулся к торцевой стене и, отставив его к ложу мертвеца, принялся ковырять мел штыком. Попробовал было рубить стену мечом, но тот после первого же удара согнулся пополам, брызнув по сторонам чешуйками ржавчины. Пришлось отбросить в сторону. Пожалуй, не у одного современного профессора археологии случился бы инфаркт при виде подобного кощунства. Мел оказался довольно вязким и, пока не выковырялось приличное углубление, поддавался очень плохо. Расширять проделанное углубление было гораздо легче, мел откалывался приличными кусками. Расширив, приходилось снова с трудом углубляться, выковыривая кончиком штыка крошки мела. Наконец, когда уже было проделано углубление по локоть, при очередном ударе штык прошел насквозь. Теперь отколотые куски можно было не выгребать под ноги, а выталкивать на ту сторону. Работать стало легче, но и сил поубавилось. Сейчас бы топор. Разнес бы эту стену в пух и прах... если ребра позволили бы размахнуться, мда.

   Чем больше расширялось отверстие, тем более крупные куски мела откалывались. Наконец проход расширился до такой степени, что в него можно было легко пролезть. Сунув факел в отверстие, он осветил уходящий вдаль круглый ход, напоминающий извилистую трубу. Ход достаточно высок, чтобы двигаться во весь рост. Можно было идти по нему, ведь он наверняка выходит где-то наружу, если этим путем когда-то пришли те, кто замуровал здесь останки древнего воина.

   Денис посмотрел на кувшины. Они простояли здесь невероятно долгое время и могли простоять еще столько же нетронутыми. Но все же он не мог вот так просто оставить сокровища. Вдруг турки не успокоятся и, продолжив поиски, найдут пещеру. Подумав, перелез через перегородку и прошел по ходу около сотни метров, пока обнаружил то, что искал. Приличный кусок мела вывалился из стены, перегородив проход. Но зато в стене образовалась подходящая ниша. В эту нишу попаданец и перетаскал все кувшины. После чего раздробил глыбу на более мелкие куски и тщательно замаскировал ими сокровища.

   Вернувшись в пещеру, поднял с пола череп и положил его на ложе. Он чувствовал некую вину перед покойным за разграбление его усыпальницы и, чтобы как-то сгладить ее, положил туда же то, что осталось от некогда грозного меча, и принялся закладывать кусками выбитого из перегородки мела нишу с останками. Лишь удовлетворившись результатами своей деятельности, вернулся к ранцу и обессилено сел на ворох принесенных ранее сучьев. Снова навалилась невероятная усталость. Глаза сами собой закрылись, и Денис провалился в сон, убаюканный стрекотом сверчков. Над замурованной нишей последний раз лизнул стену огнем и погас догоревший факел.

* * *

   Григорий вертел в руках принесенную Михаилом книгу. Вот и не пригодились науки подпоручику. Старшина надеялся, что молодой офицерик погиб, а не попал живьем в руки бусурман. Очень уж страшные истории рассказывали про то, каким пыткам подвергали турки русских воинов. А после уничтожения засланного ими отряда на какие-либо милости рассчитывать не приходилось.

   О Дионисе он не сожалел. Даже некое облегчение испытывал от того, что нет рядом этого непонятного человека. Вроде и назвался простым мужиком, и сам в солдаты пошел, а все одно непонятный он, не такой какой-то. Каждый раз, когда старшине приходилось что-то приказывать этому парню, он испытывал некий дискомфорт, причину которого вряд ли мог объяснить себе сам. Нечто подобное Григорий испытывал, еще будучи молодым солдатом, когда ему пришлось конвоировать офицера, застрелившего кого-то на дуэли. Указом Императрицы дуэли были строжайше запрещены. По военному времени виновных лишали дворянских привилегий, разжаловали в простые солдаты и отправляли на передовую. Хоть и знал тогда, что перед ним теперь равный ему рекрут, а все же не мог обращаться к нему как к равному. И с этим Дионисом как-то так. А может, и он из разжалованных? Да не. Чего ж он тогда валялся пьяный на обочине, да еще ряженый в странные одежды? Ну, да и пропал, и пусть его.

   Однако тот факт, что здесь присутствовал такой большой отряд турок, да еще при артиллерии, никак не укладывался в голове старшины. Поразмыслив, он решил выдвигаться обратно к Масловке, дабы предупредить тамошний гарнизон. Заодно и продовольствием запастись заново. Подозвав Михаила, Григорий наказал ему оставаться здесь и наблюдать за турками.

   - Мы, ежели встретим Тимофея с подмогой, сразу и возвернемся, - пообещал он солдату. - Ежели придется идти до самой Масловки, то жди двое суток.

   - А коли басурмане куда двинут? - спросил Михаил.

   У старшины возникла было мысль оставить с солдатом кого-нибудь из молодых в качестве посыльного, да, взглянув на этих практически ничего не умеющих увальней, решил, что любой из них будет лишь обузой.

   - Двигай за ними в течение дня, потом возвертайся сюда либо в Масловку, - подумав, сказал он и, повернувшись к притихшим новобранцам, тихо скомандовал: - А ну подъем! Возвращаемся в Масловку. Здесь от вас все одно толку никакого. Двигаемся быстро, но тихо. Тихо, я сказал, черти кривоногие!

   Двигались почти без остановок. Лишь у родника пополнили запасы воды. С наступлением сумерек не остановились. Старшина подгонял новобранцев и те безропотно шли вперед. Уже далеко за полночь дошли до леса, за которым тропа выводила к дороге. Оставалось каких-то пару часов пути, но идти ночью через лес не представлялось возможным. Если зимой лишенные листвы деревья четко выделяются в темноте на фоне белого снега, то летом кроны полностью закрывают свет луны и звезд, погружая лес в кромешную тьму. Пришлось сделать привал. Ну да, до рассвета тоже осталось не более двух-трех часов.

   Как только чуть зарозовел восточный край горизонта, Григорий поднял подопечных и отряд вступил на лесную тропу. Здесь по-прежнему царила тьма. Солдаты то и дело спотыкались и натыкались друг на друга. Но прошло еще четверть часа, и дневной свет проник под кроны, раскрасив лес во все оттенки зеленого цвета. Двигаться сразу стало легче.

   - Чой-та там? - прислушался Ефимий, когда тропинка должна была вскоре вывести к дороге. - Будто стреляют. Чи не?

   - Ага. И вправду, - подтвердил Семен.

   - А ну, цыть! - поднял руку Григорий и остановился, вслушиваясь в доносившиеся звуки.

   Остановившись и затаив дыхание, все ясно расслышали доносившуюся со стороны Масловки частую стрельбу. Вот ахнула пушка. Вот снова пушка.

   - Неушто и там турки? - озвучил возникший у всех вопрос Семен.

   - Ить жешь, твою турка мать! - в сердцах сплюнул старшина. - Зарядили ружья, хлопцы. И тихо чтоб теперь. Все. Двинули.

   Дальше шли медленнее, прислушиваясь к стрельбе. У опушки старшина приказал новобранцам затаиться в кустах, а сам двинулся разведать обстановку. Осторожно выглянув из подлеска, увидел движущийся к Масловке обоз, сопровождаемый турецкими солдатами. Значит, в городке действительно идет бой. Но как такое могло быть? Как турки продвинулись так быстро вглубь России? Куда делся их полк?

   Выйдя из леса, подойти скрытно к городу не получалось. Поэтому Григорий принял решение двигаться лесом к реке, потом берегом к городу. Вернувшись к солдатам, повел их вдоль опушки.

   Обогнув холм, увидели город. Турецкие войска уже вошли в него. Над Масловкой клубился дым от многочисленных пожаров. Стрельба все еще слышна, но уже гораздо реже. Пушечных выстрелов не слышно вовсе. Золоченый купол церкви высился над облаком черного дыма, из которого вырывались языки пламени, все чаще дотягивающиеся до него. На противоположном берегу видны подводы, удаляющиеся по серой полоске дороги. Вероятно, последние успевшие переправиться жители спешно уходили от нашествия османов, надеясь, что оставшиеся в городе защитники продержатся достаточно долго.

   Старшина погнал новобранцев бегом, чтобы успеть присоединиться к своим. Но, выбежав к реке, увидел, что по мосту отступали, отстреливаясь, последние защитники города, а за ними уже выбегали турецкие солдаты. Поняв, что не успеть, Григорий приказал подопечным затаиться в прибрежном ивняке.

   Оглушительно громыхнуло и мост взлетел на воздух, разбрасывая горящие бревна и успевших взбежать турок. Русские солдаты спешно догоняли удаляющиеся за холм подводы.

   Масловка осталась в руках басурман. Однако из городка хоть и изредка, но продолжали доноситься звуки выстрелов. Иногда одиночные, возможно, турки достреливали раненых. А иногда слышались звуки настоящей перестрелки.

   Старшина лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Можно было скрытно двинуться вниз по течению до ближайшего брода или какой другой переправы. Но у злополучной балки остался Михаил. Он, конечно, солдат бывалый и, ежели что, не пропадет. Но все же нехорошо бросать боевого товарища. К тому же, Михаил как опытный солдат был хорошим подспорьем при этом отряде несмышленышей. Тимофей-то либо сгинул в Масловке, либо отступил за реку. Так и решил Григорий двигать обратно по осточертевшей уже тропинке, чтоб этому Фимке, показавшему ее, от икоты плохо стало. Но Ефимия мысль старшины явно не проняла. Он, воспользовавшись остановкой, сосредоточенно перематывал портянки, ставя ступню на свежий край, а стоптанный конец оборачивая вокруг голени.

   Ненадолго отвлекшись на сопящего от усердия Фимки, старшина продолжил размышления. Решение возвращаться уже принял, но все же решил пока не спешить. Следовало некоторое время понаблюдать за городком, выяснить, какими силами пришли сюда османы, много ли артиллерии и какая. Заодно, может, кого из своих солдат, не успевших переправиться, увидят. Неплохо было бы послать кого-нибудь наблюдать к дороге. Хотя нет, к дороге он, пожалуй, сам пойдет. Там место оживленное, маскироваться нужно умеючи.

   - Церква рухнула, - проговорил Фомин. Но все и без него видели, как осел в дым церковный купол, не устояв перед пожравшим стены пламенем. Кто-то вздохнул, кто-то, будучи крещеным, перекрестился. Но для всех, независимо от вероисповедания, произошедшее символизировало некую несправедливую, не должную быть победу зла, пришедшего на родную землю.

   Закончив обдумывать план дальнейших действий, старшина отвел группу к большой оскорине, росшей под обрывом. Вероятно, некогда это дерево обвалилось вниз вместе с подмытым половодьем берегом и теперь росло, прижавшись стволом к меловой круче, будто подпирая ее от дальнейших обрушений. Фимке приказал лезть на дерево и наблюдать за городом и ближайшими окрестностями, все примечая и запоминая. Остальным наказал затаиться в ивняке, назначив Нифона за старшего. Еще раз предупредив всех о соблюдении тишины, направился к дороге.

* * *

  Когда Денис проснулся, сквозь листву, заслоняющую вход в пещеру, уже пробивался утренний свет. С трудом распрямил затекшие ноги. Вместе с восстанавливаемым кровообращением в них будто впились тысячи мелких иголочек. Мышцы правой руки болели и отказывались шевелиться. Сказывалось ночное ковыряние меловой перегородки.

   Достал из ранца завернутые в тряпицу сухари и сгрыз один, запив из фляжки. После чего на четвереньках подполз к выходу и прислушался. С противоположного склона доносились голоса. Значит, турки все еще не ушли. Интересно, который сейчас час? Долго ли он продрых после ночных трудов? И действительно ли были эти кувшины с сокровищами? Вот зайдут сейчас санитары, сделают укол, и все это окажется бредом...

   Но санитары не пришли, и Денис, смирившись с ролью попаданца, кряхтя уложил свои небогатые пожитки в изодранный ранец, закрыв прорехи в нем ветровкой. Перевязал джинсовую повязку на груди. Из оставшейся портянки соорудил два факела. Отобрал еще несколько сухих палок, подумав, оставил только две, засунув их под клапан ранца. Неплохо было бы пробраться к месту их засады. Там могли остаться трофейные ружья, из которых можно извлечь кремневую зажигалку. Но где гарантия, что турки их не обнаружили? Пришлось снова разбирать свое ружье. Подпалив факел, снова собрал оружие, надел на плечи ранец и решительно двинул в путь.

   Проходя мимо места, где закопал сокровища, постоял, оценивая "естественность" меловой осыпи. Подумал было откопать и взять с собой горсть монет, но, сообразив, что факел вечно гореть не будет, двинул дальше.

   Меловые своды, выхватываемые из темноты дрожащим светом факела, напоминали виденные в фантастических фильмах открывающиеся проходы в гиперпространство. Казалось, будто сейчас перед Денисом должна открыться космическая чернота, сверкающая мириадами звезд. Но подземный коридор все надвигался и надвигался, лишь иногда слегка изгибаясь как в стороны, так и по горизонтали, усыпляя и отупляя своей однообразностью. Такое ощущение бывает у водителей, когда едешь и едешь по ровной трассе с идеальным покрытием, вокруг одинаковые поля, разделяемые лесополосами, да еще солнце бликует от гладкой черноты асфальта. Подобная монотонность порою останавливает даже мысли, человек как загипнотизированный продолжает двигаться вперед, ничего не осознавая, автоматически следуя линии дороги.

   Лишь сгустившаяся тьма вывела путника из состояния сомнамбулы. Кусок портянки сгорел полностью, и язычки пламени теперь кормились только сухой древесиной. Поджигать последний факел Денис не стал, пока можно было обойтись и без яркого света. Достал еще одну палку, поджег от первой и соединил их вместе, дабы поддерживали огнем друг друга. Света от них было достаточно, чтобы видеть на десяток шагов.

   Продолжив путь, новоявленный спелеолог посетовал на себя за то, что не догадался с самого начала считать шаги. Теперь бы можно было примерно определить пройденное расстояние, а заодно и прошедшее время.

   Через сотню шагов воздух заметно посвежел и, будто бы, послышались какие-то звуки. Денис прислушался. Похоже было, что где-то журчит ручей, хотя из-за потрескивания горящих палок нельзя было сказать точно. Еще через несколько шагов звуки текущей воды стали отчетливее. Наконец путник вышел в небольшой подземный зал, из-под одной стены которого вытекала небольшая струйка воды, наполняя маленькое озерцо. Помещение было невелико, и света горящих палок вполне хватало, чтобы осмотреть его полностью. Невысокий свод в центре едва ли достигал двух с половиной метров. Зал имел треугольную форму и, скорее всего, возник из-за соединения трех подземных рукавов. Тот, из которого вышел Денис, был выше остальных. Вход во второй, самый широкий, располагался прямо напротив. Вход в третий, в который убегал ручеек, вытекающий из озерца, находился в двух метрах от второго. Эти туннели выходили из пещеры почти параллельным курсом, разве что тот, в который втекал ручей, шел с едва заметным уклоном.

   В помещении также были следы некогда побывавших здесь людей. В стенах вырублены квадратные ниши, на полу битые глиняные черепки. Закопченные пятна на сводчатом потолке выдавали места, где некогда втыкались факелы.

   Денис, глядя на кристально чистую воду, вспомнил о своем желании обмыться, но подземный холод заставил его отказаться от этой идеи. Он даже передернул плечами, представив себя посиневшего и покрытого мелкими пупырышками, словно куриная тушка под стеклом морозильной витрины продуктового магазина, плещущегося в этой луже, наверняка невероятно холодной воды.

   - Да ну ё нафиг! - сказал он сам себе и двинулся дальше.

   Почему выбрал именно тот туннель, в который втекал ручей, впоследствии не мог понять и сам. Просто двинулся влекомый веселым журчанием и все. И двигался неизвестно как долго, вновь загипнотизированный однообразием, пока под ногами не захлюпала вода. Опомнившись, Денис поднял сгоревшие более чем наполовину палки и осветил черную бездну, колышущуюся в двух шагах дальше. Потолок пещеры тоже резко уходил вниз, скрываясь под водой.

   - Приплыли, - присвистнул путник.

   Овладевшее вдруг им жутковатое чувство заставило без долгих раздумий развернуться и отправиться в обратный путь.

   Через некоторое время деревяшки догорели настолько, что стало невозможно их держать. Зная, что до подземного зала нет никаких препятствий, решил двигаться в темноте. Выйдя к источнику, хотел было наощупь двинуться в соседним путем, но, вспомнив о резко уходящем в воду туннеле, из которого только что вышел, принялся вслепую разбирать ружье. С запозданием мелькнула мысль о том, что было бы, если бы под ногами не захлюпала вода, а в руках не было бы горящих деревяшек.

   Двигаясь по второму туннелю, размышлял, что будет делать, когда сгорит последний факел. Самым разумным было бы вернуться знакомой дорогой назад. Теперь уже жалел, что взял с собой кроме двух факелов всего две сухие палки. Можно было бы привязать к ранцу как минимум десяток. Ну да кто ж знал, что этот ход тянется так далеко, да еще и раздваивается.

   Последний кусочек портянки догорел, осыпавшись искрами под ноги. Денис потянулся за спину, доставая оставшуюся палку. Вдруг дунул сквознячок, слабое пламя на оставшемся от факела древке затрепетало и погасло. От тлеющего кончика отделилась тонкая струйка дыма и поплыла вдоль свода туннеля. Только сейчас путник обратил внимание, что тянуло свежестью. Не той холодной, которую он почуял, приближаясь к подземному источнику, а настоящей, насыщенной ароматами трав, порождающей желание дышать полной грудью. Без сомнения, впереди был выход. Осознание этого придало сил смертельно уставшему парню, и он двинул вперед практически вслепую, презрев опасность, возможно, подстерегающую во тьме. Под ногами что-то захрустело. Один раз даже споткнулся обо что-то, с гулким стуком отлетевшее в сторону. Воздух с каждым шагом становился теплее. Только теперь Денис понял, что кроме усталости он еще и невероятно замерз. Хотелось быстрее выбраться под жаркое солнце, подставить ему все тело и позволить пронизывать себя лучами, согревая каждую клеточку. А еще хотелось кипятка. Не чая или там кофе, а просто кипятка. Кипятка и горбушку подсохшего ржаного хлеба. Кстати, о кофе. Интересно, в этом мире в России есть кофе? Курево вон под запретом, так, может, и кофе не принято употреблять? Да ну его, это кофе! Выбраться бы скорее из этого подземелья!

   - Твою медь! - парень в очередной раз споткнулся обо что-то, едва не упав.

   Впереди засияли несколько ярких точек. Это вероятно был выход. И, судя по всему, он был чем-то закрыт, через что и пробивались тонкие солнечные лучики.

   Тьма перестала быть кромешной, а ближе к выходу и вовсе расступилась, превратившись в полумрак. Привыкшие к темноте глаза Дениса заслезились при взгляде на проникающие в подземелье солнечные лучи. Он остановился и присел у стены, давая зрачкам адаптироваться. Лишь после того, как смог спокойно смотреть на свет, прошел дальше и долго не мог сообразить, что же загораживает выход? Такое ощущение, будто прямо в проеме выросло гигантское дерево, плотно закупорив его своим стволом, оставив лишь несколько маленьких дырочек по краям, сквозь которые и проникал дневной свет. Бугрившиеся под ногами корни подтвердили догадку. Это сколько же времени прошло с тех пор, как это подземелье посещал последний человек, что на входе успело вырасти такое дерево?

   Думая о том, что ему снова предстоит ковырять штыком грунт, освобождая себе выход, Денис обессилено прислонился к стволу. И тут до его слуха через ближайшее отверстие донесся голос. Знакомый голос. Где-то даже родной.

   - Двигаемся бесшумно, но быстро. До полной темноты должны миновать лес, - наставлял кого-то старшина Григорий Антипыч. - Уразумели? Тогда, кому надо, по-быстрому оправились, бо по дороге не дам останавливаться, и в путь.

   По ту сторону, рядом со стволом кто-то запыхтел, завозился, послышалось какое-то шуршание, глубокий вздох, и что-то зажурчало.

   Денис приник к отверстию между стволом и меловой стеной и увидел чрезвычайно сосредоточенное лицо Фимки. Тот смотрел куда-то себе под ноги с таким выражением, будто творил нечто шедевральное. Куда только подевалось отчаяние, только что овладевавшее узником подземелья. Ему в голову пришли слова из некогда слышимой старой песни, и он загудел в щель загробным голосом:

   - Послушай, Ефи-ими-ий, я де-ерево, ни ру-ук, ни но-ог! Я беззащитное созда-ание! Кто-о да-ал тебе пра-аво ссать на меня-а?!

   Журчать тут же перестало.

   - Э-э-это, - Фимка ошарашено пучил глаза на ствол. - Э, и-извиняйте, во-вотето вот...

   - Да ла-адно те, - великодушно прогудел Денис. - Мне оно даже на по-ользу. Тока в следующий раз ссы под корень, а не на ствол. Понял?!

   - Э-э-это, ну, а-ага, - кивнул тот, продолжая таращить глаза.

   - Ну, если больше ничего не хочешь, можешь идти. Только позови ко мне старшину. Мне нужно сообщить ему секретные све-едения-а.

   Перепуганный солдат неистово закивал, попятился и скрылся из обзора. Шутник тут же пожалел, что напугал парня. Вот возьмет и не скажет ничего старшине, побоится, что тот не поверит. Уйдут, и останется незадачливый пугатель ссущих солдат ковырять меловой грунт в одиночестве.

   Однако через несколько секунд он услышал ругань старшины и бубнеж Фимки. Вот они оба появились в поле зрения.

   - Я вот тут... А оно... - бессвязно пытался объяснить ситуацию Ефимий, тыча пальцем в сторону дерева.

   - Да кто оно-то, ити его? Кто меня звал? - раздраженно пытал солдата Григорий.

   - Да я это, я! - заорал Денис, боясь, что старшина махнет рукой на Фимкин бред и уйдет. - Григорий Антипыч, господин старшина, это я, Сомов Дионис!

   - Во! - обрадовался Фимка подтверждению своих слов, особо не вникая, кто и что кричит.

   Старшина же как говорил что-то, так и застыл с открытым ртом, выпучив глаза. За его спиной начали собираться остальные новобранцы. Юноша понял, что услышан, и испытал невероятное облегчение. Кончились его одинокие скитания. Он снова присоединится к товарищам, которые к великой его радости оказались живы. Но пока нужно немного отдохнуть, ибо не осталось никаких сил. И попаданец обессилено сполз по стволу на грунт.

 

Вторая неделя

  - Чубук! Чубук! Юсэябилирьим!

   Надсмотрщики хлестали плетками по спинам крестьян, таскающих тяжелые корзины с мелом. За неделю каторжного труда пригнанные турками жители ближайших селений срыли северный склон балки на протяжении ста метров почти до вертикальной стены. Из-за пологости склонов лог не казался глубоким, теперь же более чем двадцатиметровая высота меловой стены впечатляла. Верхний слой более грязного грунта перетаскивали к поросшему склону, засыпая подлесок. Чистую породу поднимали наверх. Меловая пыль, поднимаемая десятками мотыг и заступов, рубящих склон, и сотней шаркающих ног, покрыла окрестности не менее чем на версту вокруг.

   - Ничего мы так не углядим. Надо языка брать, Григорий Антипыч, - прошептал Михаил подползшему к нему старшине.

   Они уже неделю наблюдали за действиями турок, пытаясь догадаться, куда и для каких нужд те вывозят мел. Благодаря обнаруженному Дионисом подземелью их группа свободно перемещалась между берегом Донца близ Масловки и глубоким логом близ погоревшего хутора.

   После того как новобранцы стали свидетелями захвата османами Масловки, старшина принял решение, прежде чем пробираться к своим, вернуться за оставленным у балки Михаилом. Благо появившийся буквально из-под земли Дионис указал подземный путь, сокращающий дорогу втрое. Выбравшись из хода со стороны балки и пробираясь к тому месту, где должен был поджидать Михаила, Григорий чуть не напоролся на турецкий караул. Хорошо, солдаты смотрели в противоположную сторону, не ожидая никаких неожиданностей со стороны балки. Старшина успел бесшумно нырнуть за ближайшие кусты. После чего поблагодарил судьбу за поднявшийся ветер, маскирующий в шуршании листвы все посторонние звуки. Через полчаса уже в подземелье Михаил рассказал о том, что турки, по всей видимости, решили обосноваться здесь надолго. Они расставили вокруг караулы и установили шатры. В сопровождении турецкого офицера по голому склону целый день вышагивал какой-то высокий человек в европейских одеждах. Он что-то объяснял офицеру, энергично размахивая руками. Тот кивал в ответ и иногда подзывал солдата, который забивал колышек в указанном месте. По обрывкам фраз, долетающим до наблюдавшего из зарослей русского солдата, он сделал вывод, что речь этого человека отличается от турецкой.

   А к вечеру пригнали первых крестьян, только взрослых баб и мужиков. Углядел он среди пригнанных и пленных солдат, но их было мало, не более десятка.

   Узнав об этом, Григорий решил остаться и выяснить причину столь подозрительной активности турок в этом местечке. Но тут возникала проблема с пропитанием. Обсудив эту тему с бывалым солдатом, старшина вернулся к реке. Когда вышел к новобранцам, солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом. Отослав уже отдохнувшего Диониса и Фимку сменить Михаила и приказав остальным сидеть тихо, смотреть и слушать в оба и глаза, и уха, измотанный ночными марш-бросками по подземелью Григорий провалился в сон.

   Михаил пришел, когда уже опускались вечерние сумерки. Не теряя времени, они вдвоем выдвинулись к дороге и засели в подлеске, наблюдая за движением по ней. Когда темнота сгустилась, подобрались вплотную и затаились за чахлым кустиком терновника. Наконец улыбнулась удача. Скрипя колесами, катилась одинокая подвода, запряженная хромой кобылкой. Кроме возницы ее сопровождали всего два турецких солдата. Вероятно, отстали из-за кобылкиной хромоты от обоза. Пеших закололи штыками. Возницу Михаил сбил прикладом, махнув ружьем, словно дубиной, когда турок, вместо того, чтобы погонять клячу, принялся доставать из ножен кривую саблю. Старшина добавил выпавшему вознице, не пожалев своего приклада. Быстро оттащили трупы за кустик, за которым только что прятались сами. Подводу завели в лесок, пока та могла двигаться в густой поросли. Убедившись, что с дороги не видно, принялись исследовать трофеи. Повезло. Мешок сухарей и мешок сушеных абрикос, как там они называются у азиатов - курага или урюк? Впрочем, название без разницы, главное, есть чем набить желудки на ближайшее время. Но в основном подвода была гружена тюками с армейским обмундированием.

   - Можно будет под турок маскироваться, - предложил солдат.

   - Все заберем, - проговорил хозяйственный старшина. - Маскироваться - не маскироваться, а ежели придется задержаться в энтом подземелье, то на подстилки сгодится. Ружьишки трофейные тоже забрать надо. Есть теперь где прятать.

   Распрягли и отпустили кобылку. После чего, прихватив оба мешка с провизией, они вернулись к новобранцам. Шли не напрямую, а загнули дальше по реке, дабы сбить следопытов, ежели такие у вражин окажутся. Потом по воде вернулись к оскорине. Михаил взял с собой четверых солдат и отправился за остальным добром.

  И вот прошла неделя в наблюдениях за странными действиями врагов. В бессильной злобе наблюдали солдаты за тем, как их соотечественники гнут спины под турецкими плетками. Окончательно выбившимся из сил тут же отрубали головы, оттаскивали к отвалам у лесистого склона и засыпали вскрышным грунтом. Число погибших уже исчислялось десятками. Но на их место постоянно пригоняли новых крестьян или пленных солдат.

   - Ничего мы так не углядим. Надо языка брать, Григорий Антипыч.

   - Много ты от того языка узнал, что неделю назад заломали? Али, пока тут сидишь, по-турецки разуметь научился?

   Солдат промолчал, но было понятно, что ему до смерти надоело бездействовать, наблюдая за страданиями русских людей.

   - Да и ежели у них кто пропадет, они ж шерстить начнут округу. А ну, наткнутся на нашу пещеру, что тогда? - будто бы оправдывался перед ним старшина. - Если кого и брать, то из тех, что с нашими людьми общается. Они-то по-русски разумеют, вот их и надо примечать.

   - Не видел я таких, - вздохнул Михаил. - Сколько смотрю, общаются с нашим людом только плетьми да карканьем своим бусурманским.

   - А тот павлин европейский? - вспомнил Григорий длинного человека, изредка появляющегося на склоне. - Он вроде что-то объяснял людям, когда только начинали копать.

   - Ды как же его взять-то? - почесал затылок солдат. - Это ж надо к ним в лагерь пробираться. В наш лесок-то щас турки даже по нужде не ходят. Не желают пачкаться, перебираясь через меловые насыпи.

   - Надо будет, и в басурманский лагерь проберемся, чай мундиры ихние не зря раздобыли, - ответил старшина, понимая всю авантюристичность идеи. - Главное, точно знать, зачем пробираться. Ты давай иди пожуй малость да покемарь. А я пока тут присмотрю.

   Отправив солдата, Григорий задумался. Его так же, как и Михаила раздражало их пассивное наблюдение. И ладно бы толк был какой. А то ведь за неделю ничегошеньки не выяснили. Куда этот мел турки вывозят? Зачем? А может, и не мел им нужен, а здесь что-то строить собираются? Ишь как ровно заставляют склон вытесывать. Вот какая стена меловая образовалась. Будто обрыв над рекой, только ласточкиных нор не хватает. И все же, надо будет отправлять кого-то, чтобы отыскал нашу армию да доложил о здешних странных делах. И получается, что кроме Михаила и некого. В конце концов решил старшина отправить вместе с бывалым солдатом и половину новобранцев. Здесь от них толку никакого. Оставить тех, что посообразительнее, а остальных пусть уводит.

* * *

  Наконец-то у попаданца появилось время для того, чтобы осмыслить все произошедшее с ним. После того как, активно откалывая штыками грунт у ствола оскорины, солдаты освободили его из подземного плена, старшина подробно расспросил о меловом туннеле. Обдумав услышанное, Григорий отдал солдатам какие-то распоряжения, а сам двинулся указанным Денисом путем. Но выбившийся из сил первопроходец уже ничего не слышал. Разморенный теплым вечерним воздухом, заснул так крепко, что не чуял даже, как его ворочает Нифон, осматривающий и обрабатывающий раны. Проснулся лишь утром, перед самым возвращением старшины. Неловко повернувшись, тут же ойкнул, вспомнив про ушибленные ребра. Снова понадобилась помощь Нифона. Тот распустил уже изодранные джинсы на полосы и крепко перетянул парню грудь.

   В течение следующих дней Денису приходилось несколько раз перемещаться по подземному туннелю, сменяя наблюдателей за раскопками в логу. Из-за травмы ребер он не мог забираться на оскорину, потому не допускался наблюдать за городом и караулить подступы к входу в пещеру на берегу.

   Во время вахт на лесистом склоне балки попаданец несколько раз мысленно прокрутил все, что удалось узнать об этом мире. Получалось, что он находится не в прошлом того мира, в котором жил, а в совершенно другой реальности. Никогда не любил читать фантастику про всякие параллельные миры, и вот, надо же, угораздило...

   Так как появилось много досужего времени, солдаты начали более подробно знакомиться друг с другом. Естественно, основной интерес вызывал столь непонятный Денис. Понемногу, пытаясь выкручиваться с ответами на вопросы, он придумал более-менее правдоподобную легенду о себе. По крайней мере, никто не высказывал сомнений, выслушивая его ответы, и не обвинял его во лжи. Легенда была такова: родом Денис из русского поселения на далекой реке Амур, протекающей практически на другом конце света. Однажды, решив посмотреть мир, он отправился в путь с проезжающим через их городок обозом. Обоз якобы вез какие-то товары в Москву. О подробностях пути рассказчик старался не распространяться, боясь забыть, о чем говорил, и запутаться. Ссылался на то, что в дороге пристрастился к хмельному зелью и практически ничего не помнит. Это известие вызвало дружное порицание, но списало многие вопросы. Непонимание того, как он оказался в этих краях, тоже списал на зеленого змия. Мол, вероятно, обозники выкинули его по причине полного опустошения кошелька. А зачем обоз завернул в эти края, так кто ж их знает? Спросить-то теперь не у кого. В общем, надолго ли, нет ли, но пока кое-как отделался от расспросов.

   Зато теперь можно было расспрашивать о местных реалиях, оправдывая свое незнание проживанием на другом краю земли. К сожалению, многого от бывших крестьян узнать не удалось. Ну не существовало в этом мире СМИ, а откуда еще деревенский житель мог узнать о том, что творится в мире? Естественно, только из долетавших слухов. Более-менее продвинутым в интересующих Дениса вопросах оказался Михаил. Это объяснялось тем, что он дольше всех служил в армии, даже дольше старшины, и успел много чего повидать и услышать. От него и были получены основные сведения.

   Вот все, что удалось узнать. Никаких Петров Первых с его Петербургами и Екатеринами здесь не было и не планировалось быть. Однако Иван Грозный, похоже, правил и в этом мире, ибо существуют населенные пункты, такие как Старый Оскол и Валуйки, которые, как было известно Денису, основывались по указу именно этого монарха. Существует и Воронеж, построенный, вроде бы, по указу Михаила Федоровича. Парень был слаб в истории, но будучи родом из этих мест, все же кое-что знал. Ныне же правит Российской Империей Императрица Ольга Федоровна. Правит строго, но народом весьма уважаема. Почитает она российские традиции и не принимает многое, шедшее из Европы или других заграниц. В частности, издала указ о смертной казни тех, кто будет замечен в курении непотребного зелья, именуемого табаком. Связанный с этим указом случай и послужил поводом для войны с Европой. Собственно, Европейский Союз давно точил зуб на российские богатства. Нужен был лишь весомый повод. И повод нашелся. Прибывший с дипломатической миссией очень известный европейский вельможа Иоганн фон Лихтенштейн соизволил явиться на прием к императрице в легком подпитии, да еще и закурил в ее присутствии трубку. Взбешенная таким отношением к собственной особе Ольга приказала немедленно казнить наглеца. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно. Как и что европейские лидеры предъявляли Российской Императрице, никому из собеседников Дениса, естественно, неведомо, однако итог известен - война.

   Что удалось выяснить о Европе. Все европейские земли, находящиеся за границей России, долгое время входили в состав Священной Римской Империи. Когда и как долго существовала эта империя - неизвестно, удалось выяснить только, что при рождении рассказчиков уже существовал Европейский Союз Королевств, не имеющий общего императора, но и не пожелавший распадаться на отдельные государства, подобно неким пятнадцати "братским" республикам из Денисовой реальности.Избавившись от имперской зависимости, Союз сохранил ее амбиции и стремления. Многие европейские государства и ранее пытались завоевывать российские земли, а будучи в крепком союзе, многократно умножившем их военную мощь, они просто сгорали от нетерпения скорее осуществить многовековую мечту.

   Что касается Турции. Османская империя, в прошлом неоднократно битая Русской армией, казалось бы, завязала со своими претензиями на южные российские земли и теперь пыталась распространять влияние на Восток. Поэтому нападение с юга стало полной неожиданностью. Особо непонятно было, как за такой короткий срок турки смогли продвинуться так далеко? Даже если предположить, что они постоянно шли маршевым шагом, не встречая по пути никакого сопротивления, все равно такой значительный прорыв кажется нереальным.

   В общем-то, много чего Денису осталось неясно. Слишком уж расплывчатые сведения он получил от товарищей. Да оно и понятно - на кой им эта политика?

   Попутно узнал и о реалиях крестьянского бытия. Земли, естественно, находились в дворянской собственности. Но простой люд мог селиться, где пожелает, лишь бы место свободно было. По договору с управителем в качестве налога крестьянин либо платил десятину, либо отрабатывал обговоренный срок на барщине. Никакого крепостного права в помине не было. Наоборот - нерадивых да криворуких гнали взашей. Отношение народа к землевладельцам и управляющим было такое же, как в Денисовой реальности к владельцам и директорам предприятий. Кого-то хвалили, кого-то ругали, но неизменно каждый крестьянин был уверен, что будь он на их месте, ужо у него-то дела закрутились куда как сноровистее, ужо он-то точно знает, где лучше скот пасти, а где пшеницу сеять.

   Оставалось сожалеть, что среди солдат не было ни одного городского жителя. Создалось впечатление, будто горожан в армию вообще не брали. Даже Михаил не смог вразумительно ответить на этот вопрос. Вроде бы встречал он рекрутов из городских, а вроде бы и нет. Да и какая ему разница? Городские - они вообще людишки непонятные. Вот, типа Диониса... Мда.

   Эти невеликие знания теперь при случае помогут не попасть впросак при общении с более продвинутыми представителями местной цивилизации. Хотя теперь уже вряд ли у какого офицера возникнет желание выспрашивать о его доармейском житье-бытье. Он для всех теперь является безликим представителем серой солдатской массы. Однако подобная мысль не радует. А что делать?

   Обдумывая сложившуюся ситуацию, Денис старательно гнал от себя самый главный вопрос, ответ на который узнать было не у кого. Ну, вот кто здесь сможет объяснить ему, как он сюда попал? До того же белобрысого гения не дотянуться. А дотянулся бы, так и спрашивать не стал бы. Вогнал бы штык в задницу по самый приклад...

* * *

  После долгих раздумий Григорий все ж отправил Михаила за реку на поиски русской армии. Ушла с ним и половина новобранцев. С собой старшина оставил четверых самых, по его мнению, сообразительных. Нифон и смекалист, и в лекарском деле разбирается. Ефимий хоть и бестолков порой, но шустрый и исполнительный. Цыганистый Семен дисциплинирован и исполнителен. Вот зачем оставил при себе Диониса - и сам не мог понять. Не проходил у старшины к этому солдату некий подозрительный интерес. Хоть и объяснил тот, что родом из далеких земель, где хоть и русские люди живут, но многие обычаи совершенно другие, а все ж казалось Григорию, что не простого сословия этот парень, что скрывает он какую-то тайну. Вот потому, наверное, и оставил его при себе, что хотел присмотреться повнимательнее да при случае задать каверзный вопросик-другой. Однако все как-то не получалось подступиться с вопросом к непонятному новобранцу, хоть и держал его постоянно при себе. Нифон и Семен поочередно несли вахту на оскорине, наблюдая за городком. Дионис и Фимка вместе со старшиной следили за странными раскопками в балке.

   Тем временем нещадно погоняемые турецкими надсмотрщиками каторжане сравняли меловую стену до полной отвесности. Снова появился высокий человек в европейской одежде. Он указывал на стену, и в указанные места тут же вбивались в качестве меток деревянные колышки. Одновременно по дну балки на нескольких подводах привезли тесаные бревна и большое деревянное корыто.

   Как только европеец удалился, снова заработали плетками надсмотрщики. Заступы и кирки врезались в мел. Вновь вверх по склону потянулась вереница людей с тяжелыми корзинами. Постепенно в меловой стене вырисовалось арочное углубление размером с большие ворота под грузовой автомобиль.

   - Ангар они тут какой-то строить собрались, что ли? - удивленно произнес Денис, когда подполз сменить на наблюдательном посту Фимку.

   - Чего строить? - спросил лежавший здесь же старшина.

   - Ну, типа, гараж, - ответил попаданец и понял, что опять ляпнул не то.

   - Что еще за гараж? - последовал ожидаемый вопрос.

   - Так у нас сараи называют, куда загоняют телеги на стоянку, - попытался выкрутиться Денис.

   - На какую стоянку? - не унимался Григорий.

   Парень понял, что опять попал пальцем в ... кхм ... в небо. Вряд ли здесь придет кому-либо в голову строить специальный сарай для телеги. Он принялся путано объяснять, что имел в виду не телегу, а крытую пассажирскую повозку, типа кареты. Словосочетание "крытая пассажирская повозка" оказалось очередным крючком, за который зацепился любопытный старшина. А тут еще и Фимка вместо того, чтобы уползти в подземелье, с явным интересом прислушивался к разговору. Денис сделал вид, что что-то привлекло его внимание на той стороне лога, и, якобы пристально всматриваясь, прищурил глаза. Григорий попался на уловку и тоже уставился в том направлении.

   - Дык это, - подал голос Фимка. - Это как избы, что ли, крытые? Соломой али чем?

   - Металлочерепицей, - прошипел Денис, полыхая негодованием на этого вечно не по делу встревающего типа.

   - Чем? - хором спросили его слушатели.

   - М-м-м, - замычал он, прикрыв рукой рот, чтобы сгоряча не ляпнуть еще чего. Пальцы нащупали рану на щеке, что осталась от выбитой полковничьей пулей щепки. Жаль, что эта щепка не проткнула заодно и язык...

   - В зуб стрельнуло? - сочувственно поинтересовался Фимка.

   Попаданец, продолжая зажимать рот, пару раз энергично кивнул, радуясь спасительной подсказке, и даже еще раз притворно простонал.

   - Ты энто, сальца соленого на зуб положи. Я завсегда так делаю.

   - А ну пшел отсюда? - пшикнул на Фимку старшина. - Где он тебе тут сальца соленого возьмет?

   Сконфуженный солдат шустро уполз в пещеру. Григорий, продолжая наблюдать за той стороной, периодически бросал взгляд на Дениса, но спрашивать больше ничего не спрашивал. Вероятно, поверил в больной зуб. Парень же продолжал старательно морщиться и зажимать рукою рот, мысленно давая себе обещание, впредь сорок восемь раз подумать, прежде чем что-то сказать.

  Работы по углублению в меловой массив продолжались до поздней ночи. Рабочим и раньше давали на ночной отдых не более четырех часов. Вот и сегодня подняли, чуть только забрезжил рассвет. Денис, вновь сменивший Фимку, увидел, как двое солдат тащат чей-то труп к отвалам. Вероятно, бедолага умер во сне.

   Проход значительно углубился. Работающие внутри каторжники почти не различались в тени.

   Как только солнечный диск оторвался от горизонта, на площадке перед меловой стеной появились новые персонажи. Наблюдатель напрягся, пожалев о том, что старшина ушел проверить Нифона с Семеном. Теперь нужно все хорошенько рассмотреть, чтобы доложить во всех подробностях.

  Появившиеся не походили на турок, но и явно не были каторжанами. Они о чем-то долго беседовали с европейцем, энергично жестикулируя руками. Речь их тоже отличалась от турецкой. Денису даже показалось что-то знакомое в долетающих обрывках фраз. Но неутихающий уже несколько дней западный ветерок заглушал звуки шелестом листвы. Когда высокий ушел, новички разделились. Двое принялись что-то замешивать в деревянном корыте, трое начали разбирать привезенные давеча бревна. Застучали топоры. Иногда звенела двуручная пила. Плотники порой грубо выдергивали пару человек из цепочки носильщиков мела и заставляли перекладывать бревна с места на место. Надсмотрщики на подобные действия никак не реагировали. Переложенные бревна тут же покрывались каким-то серо-зеленым раствором из корыта и оставлялись на просушку.

   Когда все бревна были обработаны, пятерка после недолгого совещания вооружилась небольшими топориками и направилась к лесистому склону, прямо в направлении наблюдательной позиции. Перейдя через отвалы, плотники скрылись за зарослями. Сразу застучали топоры, судя по звукам срубающие мелкие ветки.

   - Твою медь!

   Денис вздрогнул от неожиданности. Увлекшись наблюдением, он не заметил, как вернулся старшина.

   - Это что они затеяли? - тихо возмущался тот. - Нешто решили и с этой стороны поросль извести?

   - Было бы логично, - машинально согласился новобранец. - Зачем им эти заросли рядом с секретным объектом?

   Старшина, раскрывший было рот насчет слова "логично", тут же захлопнул его, пришибленный словосочетанием "секретный объект". Нет, смысл-то сказанного ему был понятен, но не положено было простому рекруту знать подобные выражения, а тем более походя использовать их в разговоре. Однако стук топоров заставил его задуматься о более насущной проблеме. Если турки действительно решили вырубить заросли, то, естественно, они наткнутся на их пещеру. А значит, нужно быть готовыми уходить в любой момент. Оставалось решить - ждать ли до последнего или постараться прихватить в качестве языка одного из этих дровосеков и уходить сразу.

   Рубщики начали таскать к выработке охапки очищенных от листвы веток и раскладывать их будто для просушки. Предпочтение они отдавали тонкой и ровной лещине, но если попадались ровные побеги других деревьев или кустов, то рубили и их тоже. Стало ясно, что идет заготовка определенного материала, а не полная вырубка. Вероятно, турки довольствовались выставленными наверху лесистого склона караулами и не опасались нападения из зарослей. Но опасность обнаружения рубщиками пещеры все же осталась. Неизвестно, сколько этой лещины им понадобится. Что если не хватит пригодных веток на опушке?

   От раздумий у Григория гудела голова. Сюда бы кого пограмотнее в военных науках, офицера бы хоть какого. А его дело следить за порядком, да чтобы у солдат все справно было и в достатке. С провизией опять же пора решать вопрос. Хорошо вода из подземного ручья пригодна для питья, на вкус только будто мыльная, но желудки не слабит.

 

День пятнадцатый

   Заготовка ровных ветвей и одновременная вырубка кустарника продолжалась. Судя по более отчетливым звукам, рубщики уже приблизились к логову наблюдателей. Теперь приходилось передвигаться осторожнее, разговаривать еле слышным шепотом. Григорий решил действовать. Сообщил новобранцам, что пошел брать в качестве языка одного из плотников, приказал им караулить у входа и быть готовыми в любой момент убегать во все лопатки.

  - Может, завал какой устроить? - предложил Денис.

   - Какой завал?

   - Ну, как-нибудь обвалить за собой ход на случай погони.

   Дельную мысль высказал этот солдат. И как такое очевидное решение не пришло в голову старшине? Пожалуй, есть еще время обмозговать, как это сделать.

   - И как этот завал устроить? - спросил старшина у новобранца.

   Парень лишь пожал плечами. Действительно, сказать легче, чем сделать. Легче всего подрубить грунт у входа. Но это будет шумно, и обвалиться может раньше времени. Нарубить подпорок никто им, естественно, не даст. Если только по ту сторону туннеля. Но на это день уйдет. Эх, сообразить бы раньше да подготовиться неспешно где-нибудь в самой узкой части подземелья.

   - Обвалить бы ход на развилке, чтобы погоня пошла по тому, который в воду уходит, - снова высказал мысль подозрительно умный новобранец. - И вообще, я думаю, что сходу за нами никто не сунется. Пока факелы принесут, если они есть готовые, пока то да се. Это мы, зная дорогу, можем вслепую двигаться.

   Старшина решил довериться этому дюже грамотному рекруту. Но пусть он сам, ежели такой умный, и осуществляет свои идеи.

   - Беги что есть духу на тот конец, - приказал умнику Григорий. - Бери в помощь кого хочешь, и подготавливайте обвал на развилке, как ты и сказал. Только не обвалите раньше времени! И одного помощника бери. Другой чтоб снаружи стерег как следует! Стой! Пару факелов возьми. Неча их беречь теперь.

   Закинув ружье за спину, Денис подпалил один факел и побежал уже привычным путем, на ходу соображая, как половчее устроить обвал. Но сколько ни думал, ни одной путной мысли в голову не пришло. Да и чем рубить-то? Слишком вязкий мел в подземелье. К тому же одно дело просто завалить проход, и совсем другое - обрушить его сразу в нужный момент. На развилке остановился отдышаться. В голове появился намек на новую идею. Может, какую каверзу с водой устроить? Запрудить, например? Ну и что? Ну, замочат ноги преследователи, подумаешь, горе великое. Не растают ведь. А от ледяной воды еще шибче побегут вдогонку.

   Так и прибежал к оскорине, ничего не придумав. Встретил его Нифон. Семен нес вахту на дереве. Узнав о проблеме, встретивший Дениса солдат так же ничего не смог предложить. Времени на раздумье не было, потому прихватили несколько факелов и, предупредив Семена, двинули к подземной развилке, надеясь придумать что-нибудь по дороге.

   - Дионис, - постучал сзади по ранцу Нифон.

   - Говори, - буркнул на ходу тот. Несколько часов пусть не бега, но скорого шага порядком его утомили.

   - Ранец-то твой все едино весь изодран. Что если сделать из него рожу, а?

   - Какую еще рожу?

   Они остановились, переводя дыхание.

   - А как из тыквы. Рожу в ём вырезать, свечку али лучину вставить. Мы так девок по ночам пугали.

   Никак не ожидал Денис услышать от серьезного Нифона такое предложение. Ладно бы от баламута Фимки.

   - Прикалываешься?

   - Чего?

   - Где ты тут девок возьмешь, чтобы пугать?

   - Дионис, понятно же, что мы не сможем завалить проход. А рожа их хоть как-то задержит. Вот ты, когда впервые тут шел, увидел бы рожу с огненными глазами, а? Небось штаны стирать пришлось бы?

   - Мне, когда я тут первый раз шел, пофигу все рожи были. Я бы подумал, что это глюк и прошел бы мимо, - ответил попаданец. Однако про себя решил, что если ничего более путного не придумают, то от нечего делать можно будет и рожу замастрячить. А потому, снова двинувшись в путь, спросил: - Как ты собираешься огонь в ранце разводить? Тыква-то сырая, а ранец кожаный, вмиг загорится.

   - Мы его в воде как следует намочим, - на ходу придумал Нифон.

   Дойдя до места, еще раз обсудили возможность устроить обвал. Даже потыкали штыком меловой свод, отколов несколько маленьких кусочков. Из-за источника мел в пещере был влажным, оттого более вязким. Обдумали и версию с запрудой. Но слишком уж высокие насыпи нужно было бы делать во всех проходах, чтобы вода поднялась на значимую высоту. В конце концов Нифон содрал с товарища ранец и принялся вырезать имеющимся у него ножом рожу. Денис по старой памяти соорудил котомку из ветровки и наблюдал за действиями затейника. Тот уже подставил вконец изувеченный ранец под стекающие со стены струи воды.

   Некоторое время сидели молча. Вспомнилось, как в детстве клеили из туалетной бумаги паутину в подвале дома, чтобы напугать сантехников. Залепить бы такой паутиной туннель - турки точно испачкали бы шаровары.

   Когда ранец намок как следует, Нифон установил его в туннеле, ведущем в сторону лога и положил перед ним горящий факел. Прошли вперед метров двадцать и обернулись. Рожа получилась весьма комичная и в тоже время жутковатая. Трепещущееся пламя создавало впечатление, будто рот и глаза постоянно находились в движении - то открываясь шире, то слегка прикрываясь.

   - Ты убери пока это чудо, - сказал попаданец. - А то вместо турок старшина с Фимкой обгадятся.

   Только Нифон убрал пугало, как из туннеля ведущего к реке донесся далекий звук выстрела. Ребята замерли, не зная что думать. Вернее, у обоих возникла одна и таже мысль, но подсознательно они гнали ее, не желая признавать, что единственный путь отхода отрезан.

* * *

   Семен чувствовал себя неуютно. Сколько еще предстоит ему сидеть здесь в одиночестве? Куда увел Нифона этот Дионис? Что если они все сгинут в этом подземелье? Он даже не мог представить, что будет делать один.

   Внимание дозорного внимание привлекли выстрелы, прозвучавшие со стороны уже почти отстроенного заново моста. Оттуда бежали какие-то люди. Бежали трое. По ним стреляли турецкие солдаты. Вот упал один из беглецов. Вот пуля зацепила второго. Однако он вновь поднялся и побежал. Но бежал уже не так лихо, постоянно хватаясь правой рукой за бок. После очередного выстрела беглец взмахнул руками, замедлил шаг и, запрокинув голову, будто увидел что-то в небе, завалился на спину. Третьему повезло, он достиг кустов прибрежного ивняка и нырнул в них. По перемещающемуся шевелению веток Семен видел, что беглец движется прямо в направлении оскорины. Видел он и десяток турок, кинувшихся в погоню.

   - Ёшкин кочерыжкин, он же басурман прямо сюда выведет, - забеспокоился солдат и принялся лихорадочно соображать - что предпринять? Если останется сидеть в ветвях, то его могут и не заметить. Но вытоптанный участок у старого дерева наверняка привлечет внимание. А зияющий чернотой вход в подземелье и вовсе сразу бросится в глаза.

   Нервы Семена не выдержали, и он поспешно начал слазить на землю. Бегущие турки увидели его. Один даже остановился и выстрелил, но слишком велико было расстояние. Спустившийся с дерева солдат вновь растерялся, соображая куда бежать. Мрачное подземелье его пугало, но зато там находились товарищи и надежный старшина Григорий Антипыч. Ежели убегать по ивняку, то его могут и не заметить, ведь преследуют-то другого. Догонят, да и успокоятся - Семен не знал, что турки заметили его, когда он слазил. А вот туннель не пропустят. Там ловушка.

   Солдат уже сделал первый шаг, собираясь драпануть вдоль берега по ивняку, как его окликнул хриплый голос:

   - Семен!

   Новобранец обернулся и увидел Тимофея. Тот, выбежав из кустов, прислонился к стволу оскорины и тяжело дышал.

   - Ты... как...здесь? - спросил он изумленного солдата, пытаясь отдышаться. - Где... наши?

   Семен машинально указал на вход в подземный туннель. Продолжая хрипло дышать, Тимофей какое-то время смотрел в черноту проема.

   - Что это? - наконец спросил он.

   - Т-там это, там нора. Выходит ашни к тому хутору...

   - Пошли, - прервал его беглец, ибо уже слышался треск кустов и приближающиеся голоса преследователей.

   Они нырнули в проем. После яркого солнечного света в подземелье царила кромешная тьма. Тимофей сразу споткнулся о корень и упал, сбив пирамиду из трех трофейных ружей. Машинально подхватив одно, он ринулся в темноту и снова загремел, наткнувшись на тюк турецкого обмундирования.

   - Твою мать! Семен! Куда идти-то?

   Тот трясущимися руками пытался зажечь факел. Наконец огонь загорелся. В это время в пещеру заглянула физиономия в красной феске. Тимофей сделал попытку выстрелить, но, поняв, что ружье не заряжено, метнул его в турка словно копье. Ствол с хрустом врезался любопытному басурманину в лицо, выбив того из поля зрения.

   - Бежим!

   Они припустили во все лопатки. Благо пол был достаточно ровный и позволял бежать особо не обращая внимания под ноги. Грохнул вдогонку выстрел. Беглецы инстинктивно втянули головы в плечи. Тимофей хотел было крикнуть спутнику, чтобы тот погасил факел, но оглянувшись, увидел, что ход сделал плавный поворот, за которым скрылся проем. Вероятно, этот поворот и спас их от сделанного наугад в темноту выстрела.

* * *

   Отправив Диониса, Григорий решил дать ему побольше времени для реализации задумки. Заодно и получше подгадать момент со взятием языка. Пока же наблюдал, как вновь появился длинный европеец, и, осмотрев проделанные работы, разметил место под еще один проем. Надсмотрщики тут же перегнали людей на новое место. По краям уже готового проема плотники принялись устанавливать столбы, забуриваясь в грунт ручным буром с поперечиной на рукоятке. Заготовкой ветвей лещины теперь занимался один человек. Старшина ждал, когда заготовщик углубится дальше в заросли и, желательно, ближе ко входу в подземелье, чтобы меньшее расстояние его тащить. Однако, оставшись в одиночестве, тот продвигался не так шустро, как тогда, когда они рубили кусты впятером. Хорошо бы было дождаться вечера, но где гарантия, что этот дровосек будет заготавливать лещину допоздна?

  Дав Денису полдня форы, старшина принял решение действовать. Приказав Фимке быть начеку, он осторожно пополз в сторону треска срубаемых веток. Подобрался к месту вырубки как раз в тот момент, когда рубщик увязал очередную охапку веток и понес ее на просушку. У Григория появилась возможность осмотреть место. Позиция ему не нравилась, ибо хорошо просматривалась из-за тщательно вырубленных кустов. Надеяться подгадать момент, когда никто не будет смотреть в эту сторону, не приходилось. Ну да будь что будет. Если что, отправит Фимку тащить пленника, а сам задержит погоню. Да и прав Дионис, вряд ли турки сходу сунутся в подземелье. А если оттуда еще и стрельнуть для острастки... Вернулся рубщик и принялся шумно крошить топором молодую поросль акации, преграждающую подступ к кусту лещины. Старшина напрягся, ожидая удобного момента и из-за треска срубаемых веток не расслышал шаги идущего сверху турецкого солдата. Тот, вероятно, шел от одного из караулов и свернул с тропинки на шум, любопытствуя, что тут такое рубят? Пытаясь смотреть поверх густых кустов, чтобы увидеть источник интересующего его шума, турок до последнего момента не замечал притаившегося Григория, пока в буквальном смысле не наткнулся на него. Приличная крутизна склона не дала османскому воину затормозить, он полетел через сидящего за кустом шиповника русского солдата и, проломив заросли, выкатился под ноги рубщику, вклинившись меж двух тонких стволов акации и застряв там. Рубщик оторопело застыл с занесенным топориком. Старшина, как и все, застигнутый врасплох, подскочил и встретился взглядом с заготовщиком лещины. Оба на миг застыли, затем перевели взгляды на копошащегося турка, затем на катящуюся вниз по склону феску.

   - Имдэат! - сдавленно пропыхтел застрявший, отчаявшись освободиться самостоятельно. - Банэа ярд ым эдэрмисиниз?!

  - Нэ о? - наконец прорезался голос у рубщика. Он снова уставился на Григория. - Ким о?

   - По-русски разумеешь? - старшина понял, что его планы провалились, и взялся за рукоять сабли.

   - Анлэамыерум, - крикнул рубщик и отступил назад, вероятно, готовясь задать стрекача.

   Выхватывая саблю, Григорий прыгнул вслед за турком, который, видя это, вместо того, чтобы попытаться защититься с помощью топора, отвернулся и согнулся, втянув голову в плечи. Ш-шась - рассек клинок подставленные шейные позвонки, тело безвольно кувыркнулось и замерло, раскинув в стороны руки, одна из которых продолжала сжимать топорик.

   - Имдэат! - завопил турецкий солдат, увидевший распростертое тело с наполовину перерубленной шеей. Ужас придал ему силы, и он наконец смог высвободиться и вскочить на ноги. Но вскочить только для того, чтобы упасть обезглавленным на тело рубщика. Голова покатилась вслед за головным убором, минуту назад с нее слетевшим.

   -Все одно они по-русски ни гу-гу. На кой такие языки? - неизвестно перед кем оправдался старшина.

   Плотники уже показывали в его сторону и что-то орали. Рабы остановились и вместе с надсмотрщиками тоже смотрели в его сторону. С противоположного склона бежали солдаты. Один выстрелил на ходу. Звук выстрела вернул Георгия к реальности, и он ломанулся сквозь кусты к пещере.

   Из закрывавших вход в подземелье кустов торчал, словно суслик из норки, встревоженный Фимка. Увидев окровавленную саблю в руках выскочившего из зарослей старшины, он открыл было рот, намереваясь что-то спросить, но не успел.

   - Тикаем! - толкнул его в пещеру Григорий и сам последовал за ним.

   В подземелье горел заранее зажженный факел. Фимка схватил его и, закинув ружье за спину, сгреб оставшиеся три. Еще с утра старшина наказал в случае экстренного бегства забрать все факелы, дабы не достались врагу.

   Оказавшись в подземелье, Григорий остановился в раздумье. Надо полагать, пещеру обнаружат не сразу. Может, и вовсе проскочат, думая, что он убежал вверх по склону. Но потом все равно вернутся и прочешут все кусты. А потому ждать тут нечего. Чем быстрее уйдут, тем больше шансов остаться живыми. Он взял у ожидавшего Фимки горящий факел и двинулся вглубь подземелья.

   Следуя по подземному туннелю, несколько раз останавливались и прислушивались, стараясь уловить звуки погони. Но ничего не было слышно. То ли они слишком далеко оторвались, то ли турки не решались лезть под землю.

   Наконец впереди показались всполохи горевшего у источника факела. Старшина приказал Фимке двигаться бесшумно и держать ружье наготове. Там, скорее всего, их поджидают свои, но мало ли что. Выйдя из туннеля, увидели спины Диониса и Нифона. Солданы напряженно прислушивались к чему-то в противоположном туннеле. Засмотревшийся на них Фимка споткнулся о зачем-то оставленный здесь пустой ранец. На ногах устоял, но зажатые подмышкой два оставшихся факела выронил. Дионис с Нифоном вздрогнули и обернулись. Увидев товарищей, облегченно вздохнули.

   - Что там? - сходу спросил старшина, указывая на туннель, ведущий к реке.

   - Там стреляли, - ответил Нифон. - Сперва еле слышно, потом уже ближе.

   - Тьфу, твою мать! - в сердцах сплюнул Григорий. Надо же было так попасться! Ушли бы вместе с Михаилом, может, уже присоединились к своим войскам, и занимался бы старшина привычными хозяйственными и воспитательными делами. Нет же, возомнил себя дюже умным, захотел погеройствовать, добыть важные сведения. Вот сиди теперь, как Слепух в норе, жди, когда тебя выкурят.

   - Никак бежит кто-то, - проговорил продолжавший вслушиваться Нифон.

   - А ну отошли в сторону, - скомандовал старшина. - Оружие наготове! Да не пальните второпях. То, может, Семен...

   Не успел он договорить. Как из туннеля действительно выскочил Семен. А следом за ним взорам солдат предстал уехавший с генеральской дочкой Тимофей.

   - Тимофей? - удивленно произнес старшина, будто не веря своим глазам.

   - Я это, Григорий Антипыч, я, - подтвердил запыхавшийся солдат.

   - Ты это, как это ты тут? - спросил сбитый с толку Григорий.

   - Так получилось, - виновато пожал плечами Тимофей и указал в туннель. - Там за нами погоня.

   - Там за нами тоже. - указал в противоположный туннель Фимка.

   - Приплыли, - подытожил Денис. - Зэ энд пришел.

   - Чего? - все повернулись к нему.

   Сообразив, что снова привлек внимание неосторожным словом, парень на этот раз почти не смутился. То ли привык уже, то ли смущение в столь роковых обстоятельствах забивали другие эмоции.

   - Это по-китайски означает - "надо что-то делать", - перевел он товарищам свою фразу и, предваряя следующий вопрос, сообщил: - Там где я жил, было много китайцев.

   - Что тут делать, когда с двух сторон турки прут? - пожал плечами Тимофей. Он заряжал ружье, которое забрал у Семена, мотивировав тем, что он с оружием более справно обращается, а вот когда его убьют, тогда, мол, пусть забирает назад.

   - Так пусть они с двух сторон друг в друга и стреляют, - высказал зародившуюся вдруг идею Денис.

   - Это как это? - прищурил глаз старшина.

   - Турки идут с двух сторон, так? Друг о друге они не знают, так?

   - Ну? - нетерпеливо произнес Григорий.

   - Ну так отойдем в сторонку. Они же в темноте друг в друга шмалять начнут, - закончил мысль попаданец и кивнул на тупиковый отнорок. - А мы пока в этом туннеле подождем.

   - Не получится, - возразил Тимофей, вслушиваясь в туннель из которого только что прибежал. - Этих уже слышно, а с той стороны тихо.

   - Так пальни, раз слышно. Пусть притихнут торопыги, - приказал ему старшина. - За нами вообще погони не слышно было. Могли и не послать.

   - Нешто просто так отпустили? - выразил сомнение Фимка.

   Тимофей вскинул ружье и выстрелил. Выстрел прозвучал необычайно громко. Пороховой дым тут же затянуло в туннель. Послышался довольно далекий крик и ответный выстрел. Но либо расстояние было велико, либо туннель делал незаметный поворот, закрывающий прямую видимость между русскими солдатами и преследователями, во всяком случае свист пули или картечи никто не услышал и все остались невредимы. Как, вероятно, и преследователи. Однако в сторону отошли немедля и прислушивались теперь из-за угла.

   - Фимка, Дионис, - позвал Григорий. - Пойдите по этому ходу шагов на двести и слушайте. Как басурман почуете, так бегом сюда. Задачу поняли?

   - Поняли, господин старшина! - гаркнул за двоих Фимка и они отправились в сторону лога.

   - Да факел оставь! Неча светиться раньше времени. Чай не заблудитесь.

   Парни удалились по туннелю. Денис по ходу несколько раз опасливо оборачивался. Выход из противоположного туннеля находится прямо против этого и шальная пуля запросто может пролететь из одного в другой. Его идея столкнуть лбами две группы преследователей, теперь уже не казалась такой гениальной. Во-первых, столкнуть оказалась не так-то просто. Во-вторых, даже если и получится, ну и что? Одна радость - постреляют турки друг друга. Но их-то из подземелья все равно не выпустят.

   Сзади бухнул выстрел. Парни непроизвольно пригнулись.

   - Дионис, ты шаги считаешь?

   - Нет.

   - И я не считаю. Может, хватит уже идти?

   - Может и хватит, - не задумываясь, ответил попаданец, продолжая идти, поглощенный своими мыслями.

   - Дык, чего идешь-то?

   - А? А, ну да, - парень остановился и на него тут же налетел идущий следом Фимка, заставив всплыть в памяти слова из одной песни. - Но-но, кондуктор, натисни на гольма.

   Фимка не стал спрашивать, кто такой кондуктор, вероятно, уже привык к непонятным словам, которыми сыпал странный товарищ. Они присели на корточки, прислонившись спинами к стене. Впереди не было слышно ни звука. А вот сзади периодически постреливали.

   - А ежели пропустят наши басурман? - тревожно спросил Фимка после очередного выстрела.

   Денис лишь пожал плечами, будто собеседник мог увидеть этот жест в кромешной тьме. Некоторое время сидели молча. Потом Фимка рассказал, что с ними произошло после того, как Денис отправился готовить обвал. Попаданец в свою очередь поведал, почему обвал не получился. Прошло еще неизвестно сколько времени. Может, несколько минут, а может, и час. В ожидании время имеет свойство растягиваться, а когда ждешь неизвестно чего, то оно растягивается еще сильнее.

   - Что если за вами нет погони? - предположил Денис. - Может, завалили вход, чтобы больше не вылезли и все.

   - А как узнать?

   - Я тут посижу, А ты сгоняй к старшине, спроси. Если он даст добро, то я пройду проверю. Только тогда факел мне прихвати.

   Фимка согласно агакнул и вскоре его шаги стихли во тьме. На оставшегося в одиночестве парня вдруг навалилась тоска. Вспомнились присыпанные им сокровища, и от этого сделалось еще тоскливее. Разве мог он когда-нибудь предположить, что вдруг станет невероятно богатым, но при этом не сможет воспользоваться своим богатством? Собственно, завладев таким кладом, можно было легко лишиться головы хоть в том, хоть в этом мире. Но сейчас у него даже нет возможности что-то предпринять для реализации содержимого кувшинов. Вот если удастся выбраться отсюда, а он хоть и понимал, что положение безвыходное, но все же не верил, что пришел конец его короткой жизни, так вот, если удастся выбраться отсюда, то он основательно устроится в этом мире, вернется в это подземелье, достанет клад, и будет понемногу его обналичивать. Кстати, а какие здесь деньги? Ладно, еще будет время узнать. Он всего-то тут две недели. Неплохо бы еще встретиться с этой Василисой... А откуда это Тимофей прибежал? Он же должен был отвезти ее в город. Неужели она попала к туркам?

   Погруженный в раздумья парень уже некоторое время наблюдал за далекими отблесками света, появившимися с той стороны, откуда ожидалось прибытие погони за старшиной и Фимкой. Наконец дошло, что это означает и он вскочил на ноги и заспешил к своим. Через пару десятков шагов чуть не столкнулся с Фимкой. Хорошо, что услышал его шаги и пыхтение, и выставил вперед руки, одновременно окликнув:

   - Фимка, ты?

   - Ага, - подтвердил тот, но все же наткнулся на выставленные руки, - Старшина сказал...

   - Давай назад! - перебил его Денис. - Турки идут.

   Когда ребята выскочили из туннеля, Тимофей как раз выстрелил в противоположный ход и отскочил в сторону.

   Денису на глаза попался его изувеченный ранец, валяющийся под ногами, и он нагнулся, чтобы поднять. В это время раздался ответный выстрел, и парень услышал, как над ним просвистела пуля. Уже второй раз ранец спас ему жизнь.

   Узнав, что турки приближаются и со второго направления, старшина распорядился новобранцам отойти в тупиковый отнорок. Сам же с Тимофеем остался следить, чтобы преследователи, шедшие от реки, не вышли к развилке раньше времени. И вот наконец раздался первый выстрел из противоположного туннеля. Григорий стрельнул в ответ и приказал оставшемуся с ним солдату отойти вслед за новобранцами, ибо возникла опасность попасть под шальную пулю. Они отошли, забрав с собой вставленный в стену над источником факел. Пещера погрузилась в темноту, лишь в проемах уходящих из нее туннелей отсвечивал свет факелов. Но вот свет в том, в который вытекал ручеек, померк. Это старшина приказал погасить факел, дабы не привлекать лишнего внимания. Сам он снова осторожно выглянул в пещеру, прислушиваясь к происходящему в соседних туннелях. Там было подозрительно тихо. Неушто не вышла задумка? Ан нет. Вот грохнул выстрел со стороны лога и ему тут же ответили со стороны реки.

   - Ага, повоюйте басурманы друг с другом! - удовлетворенно отметил он

   Однако, несмотря на то, что удалось столкнуть два отряда преследователей, положение русских воинов оставалось безвыходным. Как только турки разберутся, что стреляют друг в друга, они зажмут их в этом тупиковом отнорке. И что тогда? Долго ли они продержатся? Противник может даже не ввязываться в бой, а лишь караулить их на выходе. В конце концов, им останется либо сдаться, либо помереть от голода.

   - Чой-та они нерешительно стреляют как-то, - посетовал Тимофей.

   - Дык не видно же ничего. Палят для острастки, - пояснил старшина и обратился к Денису: - Отсюда точно выхода нет?

   Тот на секунду задумался, потом ответил:

   - Вообще-то я как в бреду шел, но вроде нет. Туннель резко вниз уходит, под воду.

   - Как в бреду, говоришь? - переспросил Григорий. - Тимофей, а иди-ка ты с Дионисом проверь энтот отнорочек. Может что и углядите. А мы тут пока присмотрим за басурманами.

   Турки, будто услышав, что о них говорят, сделали сразу по несколько выстрелов с двух сторон и снова затихли.

   - Пойдем, што ли? - услышал Денис голос Тимофея из темноты.

   - Чуть подале отойдете и зажигайте факел, - напутствовал старшина. - Чай, немного в темноте-то разглядите.

   - Длинный ход-то? - поинтересовался Тимофей после того, как запалил факел.

   - Да не помню я, - пожал плечами попаданец. - Наверное такой же, как и тот, что к реке выходит. Только этот прямо в реку.

   Соображение о том, что этот туннель выходит прямо в реку, начало было развиваться в голове парня в некую логически сформированную мысль, но тут он вдруг вспомнил о генеральской дочке.

   - Ты-то тут как оказался? - спросил спутника, намереваясь узнать, что стало с Василисой.

   Тимофей рассказал о том, как в тот день ближе к вечеру они уже почти выехали из леса к дороге. В последний момент он увидел, что в направлении Масловки движется колонна турецких солдат, как пеших, так и конных. Это зрелище настолько его поразило, что даже не сообразил остановиться, а продолжил движение, выехав из подлеска на открытое место. За ним вышла и привязанная к его седлу кобыла с пленным турком. Следом показался и Николашка. Тут только солдат остановился. С дороги их сразу заметили и удивленно разглядывали. Вот несколько всадников направили коней в сторону путников.

   Сообразив, что здорово влип, Тимофей начал действовать не раздумывая. Крикнув Василисе, чтобы скакала прочь, выхватил саблю и рубанул пленника. В секундном раздумье взглянул на Николашку. Увидев в глазах конвоира свою смерть, тот в ужасе закричал, но острый клинок оборвал крик вместе с жизнью незадачливого карьериста. Нельзя было оставлять его живым, бо попади он в плен к туркам, то и без особых пыток рассказал бы про балку, где сейчас находится их отряд, и чью дочку они сопровождают. Ну что ж, теперь осталось только продать жизнь подороже, давая возможность девчонке ускакать как можно дальше.

   А турки уже неслись во весь опор, оголив сабли. Чтобы не дать им налететь с наскока, Солдат подал лошадь в заросли и приготовился встретить врагов. Первым подлетел здоровенный осман на огромной, под стать ему, пегой кобыле. Осадив лошадь у кустов, он попытался в длинном выпаде достать клинком Тимофея, но тот отвел удар своей саблей и заставил лошадь отступить на шаг, подав ее еще дальше в кусты. Тогда осман рубанул лошадь противника по морде. Та дико заржала и вскинулась на дыбы. От неожиданности Тимофей вылетел из седла и ударился головой о ствол какого-то дерева. Свет в глазах померк и он провалился в небытие.

   Очнулся в каком-то большом сарае среди двух десятков других пленных солдат. Трое суток их держали не выпуская, по одному разу в день принося деревянное ведерко с водой и несколько заплесневелых сухарей. Потом, спутав будто лошадям ноги, начали гонять на работы. Хорошо еще не заковали в цепи, тогда бы у Тимофея не было шансов сбежать. Итак из троих бежавших повезло только ему одному. Надолго ли?

   - Как сбежать-то удалось? - спросил попаданец, когда спутник замолчал.

   - Когда бревна на мост таскали, один хлопец вырвал топор у подвернувшегося плотника и разрубил свои путы. Топор мне передал. Я разрубил и передал далее. Не знаю, сколько успело освободиться, только побежало нас всего трое. Ближнего надсмотрщика в воду толкнули и задали деру.

   Денис посмотрел на ноги солдата. До этого в пещерном полумраке, а то и вовсе в полной темноте, он не обратил внимания на то, что Тимофей был босым. Теперь же сразу слух отметил шлепанье босых ног по холодному подземному грунту.

   Мел под ногами стал скользким от сырости. Вероятно, они уже приближались к подземному озеру. Вскоре действительно захлюпала под ногами вода. Метров через пятьдесят свет факела выхватил из темноты уходящий в темную воду свод. Тимофей прошел еще немного, пока вода не дошла ему до щиколоток, но поскользнулся на резко уходящем вниз грунте и, кое-как устояв на ногах, отпрянул назад.

   Вдруг туннель будто бы содрогнулся, а через секунду до них донесся грохот далекого взрыва.

   - Что за фигня? - оглянулся Денис в ту сторону, откуда они пришли.

   - Не замуровали ли нас басурмане? - предположил Тимофей. - Пойдем-ка назад.

  Когда уже спешили в обратном направлении, туннель снова содрогнулся и до путников вновь донесся звук взрыва. Оба на этот раз промолчали, лишь ускорили шаг. Каждый строил в голове различные предположения, но не решался высказывать их вслух. Факел догорел. Теперь двигались в кромешной тьме, ориентируясь на звуки шагов друг друга, чтобы не столкнуться. Когда далеко впереди сквозь мрак подземелья забрезжил желтый дрожащий свет, остановились и прислушались. Скорее всего это были их товарищи, но мало ли.

   Григорий с удовлетворением отметил, что перестрелка усилилась. Турки активно пытались уничтожить друг друга. Вот же хитер этот Дионис. Нашли бы еще они с Тимофеем выход, и пусть бы тогда басурмане перестреливались тут хоть до скончания веков. Глядишь, так постепенно сами себя и перевели бы. Ан нет. Чего-то перестали стрелять. Орут что-то на своем басурманском. И как это они ухитряются всю жизнь не по-русски разговаривать? Никогда не мог старшина понять этих нерусей, сызмальства коверкающих язык непонятными словами. Оттого они и были такими ненавистниками всего нормального человеческого, что человеческой речи не разумели.

   - А ну цыть! - прикрикнул на обсуждающих что-то солдат.

   Не нравились ему те переговоры, что доносились из пещеры. По всему выходило, что турки переговариваются друг с другом. А значит, если еще не поняли, то скоро поймут, что перестрелку ведут не с беглецами, а палят в своих соотечественников. Старшина прошел к выходу в пещеру, осторожно выглянул и тут же отпрянул назад. Как раз в это время подземный зал осветился светом факелов и из обоих оставленных ими туннелей начали выходить турецкие солдаты. Они внимательно вглядывались друг в друга и о чем-то переговаривались.

   - А ну ходу отсюда! - зашипел Григорий, наткнувшись в темноте на кого-то из своих. - Да ружьишки наготове держите. Щас османы сюда полезут.

   - Может им рожу засветить? - предложил Нифон. Он как раз сидел на изувеченном ранце Дениса.

   - Чего засветить? - не понял старшина. - Ты либо у ентого Дениса набрался непонятностей?

   - Турки! - послышался взволнованный шопот Семена. Но все и так уже обратили внимание на то, что темнота перестала быть кромешной. Это вход в отнорок осветили сразу два факела. Старшина выстрелил на свет. Один факел исчез, второй же упал на пол, продолжая гореть.

   Бегом! - уже в полный голос крикнул Григорий.

   Если турки сейчас начнут стрелять, то им в этой меловой трубе укрыться будет негде. Поэтому необходимо как можно скорее скрыться за каким-нибудь поворотом или убежать подальше.

   Побежали, натыкаясь друг на друга и на стены, соскальзывая в неглубокое русло подземного ручья. Оглянулись лишь тогда, когда сзади раздалась стрельба, и стало понятно, что пули до них не долетают. Свет не был виден, значит, туннель все же сделал поворот.

   - А ну погодь! - остановил беглецов старшина. - Нифон, что ты там говорил? Чего засветить хотел?

   - Дык это, факел надо зажечь, - запыхавшимся голосом проговорил тот.

   - Фимка, ты факелы не побросал?

   - Не-е, господин старшина, оба-двое у меня.

   - Давай один сюда. А сам пройди назад и стрельни пару раз для острастки, чтобы не спешили сюда дюже прытко.

   Когда загорелся факел, Нифон установил на грунт захваченный им Дионисов ранец, предварительно смочив его в ручейке, и подсунул горящий факел, но сразу же убрал его, ибо дико закричал засланный вперед Фимка.

   - Ты чего орешь? - крикнул старшина.

   - Ды это, показалось либо, - послышался явно дрожащий голос.

   Григорий прошел к Фимке и крикнул Нифону, чтобы засветил свое чудище.

  Зрелище действительно было жутковатое. Огненный демон, окутанный паром, ехидно улыбался, будто предрекая нарушителям подземного спокойствия неминуемую и очень ужасную гибель. Непосвященный от такого зрелища вполне мог обделаться. Старшина даже повел носом в сторону дрожащего Фимки, но то ли у того был крепкий желудок, то ли давно не ел, однако ничем подозрительным от него не пахло.

   - Это чего это такое, господин старшина? Жуть-то какая!

   - Ты либо демонов подземных ни разу не видел, темнота деревенская? - снисходительно хлопнул солдата по плечу Григорий и крикнул Нифону: - Неси давай сюда свою рожу.

   Взяв ранец и факел, приказал новобранцам ждать его здесь, двинулся обратно к пещере. Стрельба с той стороны затихла и было неясно, что турки собираются предпринимать.вот показался довольно ярко освещенный выход в пещеру. В нем иногда мелькали неясные тени. Дальше идти было опасно, ибо если вновь начнется стрельба, то шансов убежать будет мало. Еще раз как следует смочив ранец, установил его рожей к туркам и положил сзади факел. После чего отбежал вглубь туннели и, вложив пальцы в рот, пронзительно засвистел. Пробежал в темноте еще немного, прислушался. Со стороны пещеры доносились неясные крики.

   Испугаются ли, нет ли турки демона, а выйти из подземелья русским солдатам вряд ли позволят. Оставалось надеяться на Тимофея с Дионисом.

   Прошло полчаса ожидания, и земля вдруг сотряслась от сильного взрыва. Через несколько секунд солдат обдало волной жаркого воздуха и меловой пыли. Дружно закашлялись, отплевываясь от набившейся в рот взвеси. Потянулись к ручью, чтобы промыть запорошенные глаза. Плеская воду в лицо, обратили внимание на то, что вода в ручье иссякает. Вот уже и совсем перестала течь, оставив лишь маленькие лужицы. Пока думали над причиной исчезновения воды, грохнуло еще раз. Сотрясение чувствовалось не меньшее, а вот взрывной волны на этот раз не было. Зря только зажмурились, задержав дыхание и втянув голову в плечи.

   - Подорвали ход басурмане, - сделал логический вывод старшина. - Потому и вода пропала.

   - Это что ж мы тут, замурованы теперь получается? - прозвучал голос Семена.

   - Получается замурованы, - согласился голос Нифона. - Может, факел запалим, господин старшина?

   - Один остался, неча зря палить, - отозвался тот. - Тимофея с Дионисом дождемся. Если они какой новый ход обнаружили, тогда может факел и пригодится. Пойдем-ка проверим, как нас завалили. Фимка, вы пока тут с Семеном сидите.

* * *

   Когда Денис с Тимофеем вернулись к товарищам, то узнали, что предчувствия их не обманули. Старшина уже обследовал обвал, убедившись в отсутствии хоть какого-нибудь просвета. Идя к месту подрыва они с Нифоном споткнулись об ранец, сыгравший роль подземного демона. Рядом с ним обнаружился присыпанный меловой пылью погасший факел. Подпалив его, убедились в основательности завала.

   - Что будем делать? Копать? - спросил Тимофей.

   - Второй взрыв слышал? - в свою очередь спросил старшина. - Думаю, басурмане и пещеру обвалили, чтобы демона запереть. Да и выходы скорее всего тоже подорвали, али подорвут еще.

   - При таком раскладе проще вверх копать, - подал голос Денис.

   Помолчали. Кто-то захрустел в темноте сухарем. Остальные последовали его примеру. Поделились с Тимофеем и Семеном. Семен, когда неожиданно пришлось драпать, оставил свой ранец в береговой пещере.

   Чуть позже послышался храп. Произведя перекличку, выяснили, что храпит Фимка.

   - Вот жешь чертов сын, - удивился Григорий. - Его похоронили заживо, а ему лишь бы поспать. Сухарик похрумкал и на боковую.

   Фимка в ответ лишь прихрюкнул, повозился, устраиваясь удобнее, и засопел громко, но уже без храпа.

   - Ноги околели босиком лазить по этим подземельям, - пожаловался Тимофей.

   - Дык это, на хоть портянки намотай, - засуетился старшина, шурша чем-то в своем заплечном мешке. - Чего молчал-то.

   - Я там, когда оскользнулся, то вроде как вода мне теплой показалась в том озере. Вначале, где по щиколотку - холодная, а чуть глубже - теплее, - говорил Тимофей. И это было последнее, что услышал Денис, проваливаясь в дрему.

   Эти же слова о теплой воде и всплыли сразу в голове после того, как проснулся. Вокруг, несмотря на подземную сырую прохладу, сопели и храпели уставшие бойцы. Попаданец выпрямил затекшие ноги и задумался о причинах, по которым вода в подземном озере может быть теплой. Из всех возможных причин вырисовывалась только одна, та, о которой уже появлялась мысль в его голове, но была вытолкнута думкой о генеральской дочке. Еще когда старшина послал их с Тимофеем разведать туннель, он думал над тем, что этот отнорок идет почти параллельно тому, что выходит в обрывистый берег реки. Уклон здесь не столь велик, чтобы уйти слишком глубоко. Да и вообще уклон не заметен, и если бы не ручей, перекрытый ныне завалом, то на глаз не определился бы. Значит что получается? А получается, что туннель тоже выходит к реке, а вернее, в реку. Потому и вода теплая! Вот только далеко ли под водой до русла реки? Хватит ли воздуха в легких, чтобы доплыть. Думая об этом, парень вновь заснул.

   Ему приснилось подземное озеро. Только оно стало намного больше и освещалось изумрудным свечением, исходящим от стен и высокого потолка. В озере хохоча резвились Димон и Василиса. Они плавали наперегонки, ныряли, подолгу скрываясь под водой, с веселыми криками хлопали по поверхности озера ладонями, направляя друг в друга фонтаны брызг. И им не было никакого дела до замерзшего Дениса. Стараясь делать вид, будто и его нисколько не интересуют их игры, он разделся и спустился в теплую воду. Однако вода оказалась какой-то неприятной, киселеподобной. Охватило такое ощущение, будто окунулся в слизь. Но нужно было найти выход к реке. Там чистая вода, там спасение. И Денис нырнул и поплыл под водой. Вокруг него была меловая труба. Он плыл внутри нее, и ей не было конца. Воздух в легких кончился и их начало разрывать невыносимым желанием вдохнуть. Пловец повернул назад, но и там оказалась бесконечная, уходящая вдаль труба. В панике сильнее заработал руками, из последних сил сдерживая дыхание.

   - Эй! Дионис! Ты чего руками машешь, как ветряк? Семену чуть по уху не заехал.

   Парень открыл глаза и увидел, что его за плечи трясет Тимофей. Остальные стояли рядом и с интересом смотрели на него. В руках старшины горел факел. И тут Денис со всхлипом вдохнул воздух. Оказывается он все это время задерживал дыхание. Так бы мог и задохнуться, если бы не разбудили.

   - Да что с тобой? - еще раз тряхнул его Тимофей, видя как солдат судорожно втягивает в себя воздух.

   - Там, - попаданец показал в сторону подземного водоема и снова с хрипом глубоко вдохнул. - Там река.

   - Какая река? - спросил старшина. - Чего ты дышишь-то так? Демон что ли приснился? Дык, то ж твой ранец.

   - Там река, - еще раз повторил парень, наконец-то отдышавшись. - Тимофей говорит, что там вода теплая. Значит, это вода из реки. Просто этот туннель выходит прямо в реку. Надо только нырнуть.

  Почти полминуты товарищи молча переваривали услышанное. Потом старшина спросил:

   - Ты уверен?

   - Уверен, - кивнул Денис и привел в доказательство все логические доводы, пришедшие в его голову перед тем, как он уснул.

   - А ведь правда! - повернулся к старшине Тимофей. - И как мы раньше до этого не додумались.

   - Видать, головы у нас не для размышлений предназначены, - ответил тот и скомандовал: - Хватит отдыхать! За мной марш!

   - У меня только одно сомнение имеется, - уже на ходу сообщил попаданец, вспомнив давешний сон.

   - Какое? - отозвался Григорий.

   - Что если до русла под водой плыть долго? Можно ведь и не доплыть?

   - Не должно так быть, - уверенно заявил Тимофей. - Ежели вода теплая, значит русло рядом.

   - Неча гадать. На место придем и все узнаем, - оборвал предположения старшина.

   Пройдя немного, Григорий приказал Нифону погасить факел, дабы не жечь напрасно. Когда, наконец, под ногами захлюпала вода, распорядился зажечь заново.

   - Погодь, не зажигай, - произнес вдруг Тимофей.

   - Чего это? - удивился старшина. - Хочешь сослепу в воду ухнуть?

   - Гляньте-ка, - отозвался тот. - Как будто бликует что-то.

   Все всмотрелись в темноту и действительно заметили, что она не такая уже кромешная. Со дна видимого теперь водоема будто бы отсвечивал слабый свет. Был этот свет настолько слабый, что при зажженном факеле его наверняка никто бы не заметил.

   - Ага, светится чой-та, - подтвердил Семен.

   - Это ж значит река рядом, мужики! Это ж снаружи свет попадает! - обрадовано выкрикнул догадку Денис.

   Солдаты возбужденно загалдели. Эти слабые блики вдохнули в них надежду на спасение.

   - Надо еще разобраться, куда выплывем. А то может прямо басурманам в руки, - остудил общую радость старшина.

   - Этот туннель ближе к Масловке выходит. Так что, вполне может быть. - подтвердил Денис.

   - Дык, я сплаваю проверю, - предложил Тимофей.

   - Давай, только аккуратно.

   Оказалось, туннель вывел их в небольшую заводь, расположенную метрах в двадцати от оскорины, растущей на входе в параллельный ход. Вокруг заводи, так же как и вдоль всего берега реки, густо росли кусты ивняка, в которых легко можно было затаиться. Лишь в одном месте обрыв, отступивший в других местах от реки, опускался прямо в воду. В этом месте и выходил в воду подземный ход. У оскорины Тимофей расслышал турецкую речь. Потому решили ждать темноты и тогда пробовать проскользнуть вдоль берега. Пока же отошли вглубь туннеля, туда, где было посуше.

   - Жаль, боеприпас пропадет от воды, - посетовал Григорий. - Хоть и немного его осталось.

   - У меня ветровка непромокаемая, - сообщил попаданец. - Можно в нее завернуть.

   - Какая еще ветровка?

   - Ну, куртка вот эта, - парень пошуршал в темноте одежкой из своего мира, используемой им в качестве сумки.

   Старшина с сомнением ее ощупал и приказал всем сдать оставшиеся патроны. Оказалось, что все за раз завернуть в куртку не получится. Придется переправлять в три приема. Решили для пущей надежности сперва завернуть их в портянки, а потом уже в Денисову ветровку.

   Так как время в темноте определить не было возможности, то иногда кто-нибудь ходил проверить, не погасли ли блики на дне подземного водоема. В ожидании уничтожили последние сухари, все одно намокли бы в воде. Постепенно возбуждение от предчувствия близкого освобождения улеглось и солдаты притихли, периодически впадая в легкую дрему.

   Вдруг подземелье содрогнулось и со стороны реки донесся всплеск, будто в воду упало нечто огромное. Дремавшие солдаты подскочили на ноги.

   - Что это было? - неизвестно кого спросил Денис.

   - Кажись, басурмане оскорину подорвали вместе с входом в подземелье, - подал голос Тимофей. - Видать, решили основательно нас здесь запечатать.

   - Как бы действительно не запечатали, - отозвался Григорий. - Чтой-то не понравился мне тот всплеск.

   Не досказав о своем подозрении, он пошел в сторону реки. Остальные потянулись следом. Еще издали увидели светло-серую полоску, через которую в подземелье проникал наружный свет.

   Как оказалось, турки действительно подорвали вход в параллельный туннель. Из-за сотрясения от взрыва отвалился значительный пласт над подводным выходом из подземелья, засыпав его, но оставив полуметровую щель выше уровня воды. В нее и проникал вечерний сумеречный свет. Выбраться из подземелья теперь стало гораздо проще. Если бы не одно но... Над щелью образовалась большая трещина, грозящая обвалом еще одного пласта мелового грунта. Обвалиться этот пласт мог в любое мгновение. В том числе и в то, когда кто-нибудь будет проползать под ним...

   - Твою мать! - высказал свое мнение по поводу сложившейся ситуации старшина, и все молча с ним согласились.