Глава - 1. Батальон специальных операций "Игла"

       - Взвод, по машинам! Через час выходим на орбиту!- зарычал коммуникатор голосом майора Линдгрена. - Еще раз тщательно проверить работу всех систем и доложить о готовности!

       Запрыгнув в рубку своего "разведчика" в течение нескольких минут тестирую уже не единожды проверенныые системы вооружения и жизнеобеспечения, и в томительном ожидании зависаю в гравитационной раме.

       Вот зачем загонять нас в машины за час до выхода на орбиту? Да и на орбите можно проболтаться невесть сколько времени, прежде чем определится удобное для десантирования место.

       Нет, я, конечно, понимаю, что подобные действия предписаны правилами, которые написаны солдатской кровью, но все же... Кому же захочется в течение нескольких часов томиться в ожидании...

       Попав в спецбатальон звездной разведки мы, четыре месяца кряду, овладевали различными видами техники и вооружения, ежедневно отрабатывали бесчисленные приемы рукопашного боя, учились премудростям ориентирования и скрытного передвижения. Каждый день наш багаж знаний пополнялся новым весомым вкладом, после которого порой буквально подкашивались ноги, и сил едва хватало, чтобы доползти до своей койки.

       В роли инструкторов выступали наши же сослуживцы, поочередно вбивая в нас новые знания. Одному из них - сухопарому блондину Бобу Скаю, преподававшему нам навыки владения "малым разведчиком" (МРР - малый разведывательный робот) - Геркулес высказал общее возмущение по поводу того, что мы, трое новичков, несправедливо сверх меры загружены обучением, в то время, как остальные живут по вполне обычному армейскому распорядку. Случилось это в первую неделю нашего здесь пребывания .

       - Никаких проблем, дружище, - искренне улыбаясь, развел руками Боб. - В любой момент каждый из вас может обратиться к взводу с просьбой об экзамене, пройдя который вы станете полноправными членами нашего подразделения.

       Мы озадаченно переглянулись.

       - С просьбой об экзамене? - переспросил Геркулес. - О каком еще экзамене?

       - Вы должны будете доказать каждому бойцу нашего взвода, что достойны стоять с ним плечом к плечу, что он может без оглядки доверить вам прикрывать свою спину. Вы должны доказать, что достойны носить звания бойцов разведывательно-диверсионного взвода элитного батальона специальных операций "Игла".

       - Вообще-то, мы уже сдали один экзамен, выжив там, где должны были погибнуть, - вполголоса сказал Сол. - Из всего взвода остались только мы трое.

       - Должны были погибнуть? Кому это вы так задолжали? - прищурил правый глаз Боб. - И каким образом гибель целого взвода говорит о вашем профессионализме? Тут, скорее, наоборот.

       - В чем будет заключаться экзамен? - я поспешил задать следующий вопрос, чтобы увести разговор от скользкой темы.

       - Для начала каждый желающий в спарринге проверит вашу рукопашку, - начал объяснять солдат. - Тот из вас, кто после этого не отправится в регенератор, ответит на один вопрос от каждого бойца взвода. Далее, проверка навыков владения различными видами боевой техники на симуляторах, и, в завершение, стрельба из основных видов вооружения звездного пехотинца.

       Геркулес тихо присвистнул, после чего последовало продолжительное молчание, в течение которого Боб выжидательно смотрел на нас с легкой усмешкой.

       - И сколько времени обычно уходит, чтобы новичок в должной мере овладел всеми этими знаниями? - наконец спросил Уиллис.

       - Всяко бывает, - пожал плечами Скай. - Я, например, решился через три с половиной месяца. А вот Вонгу хватило недели.

       - За одну неделю освоил все это? - не поверил я.

       - Нет, конечно. Вонг пришел уже готовым к экзамену. Ему лишь нужно было время, чтобы присмотреться к коллективу. До того он служил в дальней разведке, а там парни тоже не промах. Или тот же новичек Янис Боев. Он попал к нам из десанта после одного щекотливого дела, после которого парень оказался на заметке у правозащитников. Но в наше подразделение этим гражданам доступа нет. Боев прошел экзамен на прошлой неделе.

       - Если я не пройду экзамен, что со мной будет? - спросил Геркулес. - Отправят в другую, не элитную часть, или совсем попрут из армии?

       - Скажу честно, - Боб положил руку на плечо Сегуры. - Я служу здесь шестой год, и за это время не было ни одного случая, чтобы кто-то не прошел экзамен. Но, как минимум половина претендентов самостоятельно сходят с рельс еще в процессе подготовки и пишут рапорт о переводе в другую часть. И это учитывая тот факт, что кого попало к нам не направляют. Каждый претендент, так же, как и вы, обязательно прошел какую-нибудь кровавую мясорубку, проявив чудеса выживания.

       Наверняка, попади мы в этот элитный батальон сразу с "гражданки", ни один из нас не выдержал бы и недели таких нагрузок. Но полгода учебки и последующий кошмарный рейд в дебрях запретной планеты научили нас в особо тяжкие моменты отключать сознание и действовать на автомате, словно бездушный механический организм. Вероятно, если бы не специальное питание и еженедельная четвертьчасовая гелевая ванна в регенерационном блоке, человеческий организм попросту надорвался бы от таких нагрузок.

       Но, как бы то ни было, по прошествии четырех месяцев я обратил внимание на тот факт, что перестал смертельно уставать к концу очередного тренировочного дня. Добравшись до коек, мы уже не проваливались в сон, едва голова прикасалась к подушке, а находили силы для общения друг с другом и новыми товарищами. И, в конце концов, приняв освежающий ионный душ, мы могли уже позволить себе посидеть часок в солдатском кафе, листая на голопроекторе музыкальные клипы с грудастыми красотками всех мастей. Когда-то я с пренебрежением относился к любителям подобной эстрадной лабуды. В принципе, я и сейчас не воспринимал это дискотечное бесконечное "бум-бум-бум", перемежающееся с незамысловатым набором фраз. Но вот созерцание идеальных девичьих фигур... Сказался год армейской службы в удаленных от цивилизованных мест частях. Украдкой глядя на лица друзей, замечал в их горящих взглядах такое же влечение, какое испытывал сам. Впрочем, солдаты за другими столиками тоже нередко раскрывали голопроекции, на которых в такт музыки извивались популярные певички.

       - Если мы стали думать о женщинах, то не пора ли пройти этот чертов экзамен? - усмехнулся Уиллис, когда я поделился своими наблюдениями.

       - Не знаю, какую связь ты видишь между женщинами и экзаменом, но мне кажется, что я готов, - - заявил Геркулес и, переведя взгляд на панель проектора, начал водить по ней пальцем, выбирая очередной клип.

       Никакого серьезного разговора на эту тему не последовало, и потому для нас с Солом оказалось совершенной неожиданностью то, что на следующий день перед завтраком Сегура, спросив позволения у взводного сержанта Ричарда Стоккера, вышел перед взводом и заявил о своей готовности стать полноправным бойцом подразделения.

       Солдаты одобрительно загудели. Кое-кто начал демонстративно потирать руки, растянув губы в плотоядной ухмылке.

       Переговорив с капралами, Стоккер отправился в канцелярию, оповестить командира взвода о заявлении Геркулеса.

       Как мы уже знали, по традиции в такой день отменялись все плановые занятия, ибо все внимание взвода было сосредоточено исключительно на кандидате. Офицеры, все по той же, невесть откуда появившейся традиции, в этот процесс не вмешивались. Потому, дав устное позволение взводному сержанту на экзаменационную экзекуцию молодого бойца, майор Линдгрен покинул канцелярию и удалился по своим делам.

       - А вы куда? - удивленно воззрился на меня и Сола капрал Томми Вонг, когда после завтрака мы вместе со взводом направились к залу с татами и силовыми тренажерами. Подозвав одного из бойцов своего отделения, он распорядился: - Альберт, погоняй пока салаг по управлению "Саламандрой".

       - Окей, Томми, - кивнул тот и подтолкнул нас в направлении помещения с нужными симуляторами, недовольно пробурчав: - Из-за вас я пропущу самое интересное.

       В общем, для нас этот день прошел как обычно, за исключением двух моментов - с нами не было Геркулеса, и лица сменяющихся инструкторов выражали недовольство по поводу отвлечения их от увлекательного действа.

       Своего товарища мы так и не увидели. Вечером нас не пустили в кафе, приказав отправляться в кубрик.

       Лежа в постелях и глядя на пустые койки, мы строили предположения по поводу судьбы Геркулеса и причины столь долгого отсутствия всего взвода. Пожалуй впервые не только за время пребывания здесь, но и за всю службу, никак не удавалось уснуть. В конце концов, измученные ожиданием, мы дали друг другу слово, что завтра непременно сообщим о своем желании пройти экзамен.

       Уже засыпая, я услышал, как в кубрик, тихо переговариваясь, вошли остальные бойцы отделения. А может, мне это просто приснилось. Но, как бы то ни было, утром по сигналу "подъем!" абсолютно все солдаты взвода, включая и Геркулеса, вскочили со своих коек и, построившись, побежали на обязательную пробежку.

       Вопреки нашим предположениям, и меня, и Уиллиса экзаменовали в один день, то есть назавтра после Геркулеса, когда, после утренней физической разминки мы обратились с заявлением к взводу.

       На этот раз сержант дольше задержался в канцелярии. Вышедший вслед за ним майор окинул нас оценивающим взглядом, бросил непонятное: - Ну-ну, - и удалился.

       - Это просто праздник какой-то! - радостно воскликнул невысокий, крепко сбитый капрал Лека Муринчик, как только спина командира взвода скрылась за дверью. Тут же начав крутить кучерявой головой, разминая короткую шею, обратился к товарищам: - Братцы, можно я первый займусь малышами?

       Следом за капралом загомонили остальные солдаты. Обступив нас и подталкивая к месту экзекуции, они ласковыми голосами наперебой обещали, что будут обращаться с нами достаточно нежно, так, чтобы хватило недели в регенераторе для полного восстановления. У меня даже промелькнула мысль, что Геркулеса вчера напутствовали гораздо менее садистскими пожеланиями.

       Так нас и вытолкали на татами обоих одновременно. Затравленно проводя взглядом по окружающим ухмыляющимся рожам, я нерешительно переминался с ноги на ногу. Сол топтался рядом.

       Наконец на податливый пластиковый покров вышли первые два соперника - невысокий Муринчик и массивный Вонг. Широко улыбаясь и ничем не выказывая готовности к схватке, Лека направился ко мне самым простецким шагом. Я приготовился протянуть руки для приветствия, с которого обычно начинались спарринги, и в этот момент капрал резко перевел взгляд влево, словно его там что-то неожиданно заинтересовало. Невольно глянув в ту сторону, я тут же почувствовал, как от резкого удара по ногам подлетаю и переворачиваюсь в воздухе вверх тормашками. Все же ежедневные тренировки не прошли даром, и упал я уже грамотно сгруппировавшись, и тут же откатился в сторону, ловя взглядом положение противника.

       Краем глаза увидел, что Сол тоже сбит с ног, а Вонг, стоя спиной ко мне, еще не опустил правую ногу после удара. Не знаю, почему решил переключиться на соперника Уиллиса, скорее по той причине, что слишком удобно по отношению ко мне он располагался, но, откатываясь от надвигающегося Муринчика, я сходу врезал сметающей подсечкой по единственной опорной ноге Вонга. Вновь опрокинувшись на спину, поймал падающего на меня спиной капрала руками за плечи, а ногами под поясницу. Резко выбросив ноги вверх, перебросил массивное тело Вонга через себя в сторону Леки, который, как потом выяснилось, на мгновение замешкался, опешив от того, что я, будто бы игнорируя его, переключился на другого, предназначавшегося вовсе не мне противника. Однако отскочить от падающей на него туши он успел, после чего обрушил на меня град ударов, завершившийся мощнейшим тычком по ребрам, от которого у меня вмиг перехватило дыхание и потемнело в глазах.

       Скорчившись на татами, я не обратил внимание на то, что кто-то перелетел через меня, словно споткнувшись. Это был отправленный в нокдаун Лека. Увлекшись моим избиением, он не ожидал, что Сол последует моему примеру - бить того, кто удобней подставился - и потому пропустил удар, нанесенный Уиллисом в прыжке двумя ногами.

       Больше таких легких побед не было. Побед больше не было вообще. Следующие четыре пары бойцов, приняв нашу тактику, не зацикливались на одном противнике, при этом либо грамотно разделяли нас, либо заставляли жаться друг к другу.

       В конце концов, я уже ничего не соображал и ничего не видел, лишь пытался наносить удары в сторону прилетающих оплеух, если они не сбивали меня с ног. Заплывшие глаза нестерпимо щипало от попадающего в них пота, из носа текла кровь вперемешку с соплями, во рту скрипели обломки зубов, и при этом в голове крутилась лишь одна мысль - хоть как-то достать ненавистного противника.

       И вдруг все кончилось. Я еще некоторое время продолжал колотить воздух руками, хрипя и отплевываясь кровавыми слюнями, пока не понял, что меня уже никто не бьет. Не слышно было и подзадоривающего улюлюканья, собравшихся вокруг зрителей. Лишь кто-то негромко переговаривался, но из-за пульсирующего шума в ушах и собственного надсадного дыхания, я не мог ничего разобрать.

       Сквозь щелки заплывших, залитых слезами и потом глаз я различал только расплывчатые тени. Кое-как проморгавшись, увидел, что окружавшие татами солдаты выходят из помещения. Одновременно с осознанием окончания первого этапа так называемых вступительных экзаменов, ноги подкосились, и я рухнул на четвереньки. Стоял так довольно долго, борясь с желанием лечь на прохладный пластик, свернуться калачиком и провалиться в сладостное забытье, отрешившись от всего мира. И я уже готов был это сделать, когда вдруг вспомнил, что где-то рядом должен находиться Сол.

       С трудом поднял голову и осмотрелся. Товарищ сидел в трех шагах от меня, обняв колени и опустив на них голову.

       - Сол, - позвал я.

       Уиллис повернул ко мне окровавленное лицо, хотел что-то сказать, но тяжело, с надрывом закашлялся. Доковыляв до него на четвереньках, я сел рядом. Дождавшись, когда Сол закончит кашлять, спросил:

       - Как себя чувствуешь? Сильно хреново?

       - Нормально, - ответил он, поперхнувшись на последнем слоге, и снова закашлялся. - А здорово ты Вонга уделал! - вдруг произнес он, изобразив на заплывшем лице гримасу, вероятно должную быть улыбкой.

       Я тоже в ответ попытался растянуть губы, отчего лопнула уже начавшая подсыхать ранка, и по подбородку потекла капля крови.

       - Мы им еще покажем, братишка, - я положил руку на плечи товарища, и, поддерживая друг друга, мы начали подниматься.

       Весь взвод уже покинул тренажерный зал и поджидал нас в теоретическом классе. Только долговязая фигура Геркулеса маячила перед дверным проемом. Он смотрел на нас виноватым взглядом и, казалось, пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов.

       - Не парься, друг, - хлопнул его по плечу Уиллис, когда мы подошли, - Все нормально.

       А я подумал, что нам вдвоем сегодня наверное было легче, чем вчера одному Геркулесу.

 

Глава - 2.  Эрлика

       - Внимание! Выходим на орбиту! Взвод, первая степень готовности! - голос майора отвлек меня от воспоминаний и заставил напрячься.

       Если не считать учебные высадки, это была моя первая реальная боевая операция в составе подразделения "Игла". Мандраж пробирал еще и от того, что опыта подобных операций не было даже у ветеранов команды. Так же слегка напрягали мысли по поводу состоявшегося накануне разговора.

       Вчера перед отбоем Сол отозвал меня и Геркулеса. После того неофициального экзамена нашу троицу раскидали по разным отделениям, и мы теперь жили в разных кубриках, лишившись возможности поговорить перед сном лежа в койках.

       - Возможно это паранойя, - проговорил Сол в ответ на наши вопросительные взгляды, когда, пройдя в холл, мы уселись под кадками с пальмами, - но я бы дал пятьдесят процентов за то, что предстоящая нашему взводу разведка спланирована тем самым комбинатором с целью нашего уничтожения.

       - Ты о чем? - непонимающе нахмурил брови Сегура.

       Зато до меня сразу дошло, о ком говорит наш товарищ.

       - Обоснуй, - коротко попросил я.

       - Конечно, все это лишь мои догадки, но... - после нескольких секунд молчания начал Сол, - Что мы имеем? Первое, заброска разведывательной группы на территорию, оккупированную галантами. Пусть целью является планета, которую, по непроверенным данным, захватчики покинули и даже обходят стороной, но все же. Нет, я конечно понимаю, что узнать причину, заставляющую пришельцев из другой галактики сторониться этой планеты, крайне важно. Но почему из девяти взводов батальона выбор пал именно на наш, на десять процентов состоящий из новичков? Я понимаю, что у начальства по этому поводу могут быть какие-то веские аргументы, о которых нам знать попросту не положено, но... Но, если вспомнить о комбинаторе, и о его невыполненных заказах, то почему бы не сложить одно с другим. В сущности, попав в одно подразделение, мы значительно упростили его задачу. Другое дело, мы теперь не те зеленые новобранцы, прошедшие легкие курсы общевойсковой учебки и возомнившие себя крутыми воинами. А наши сослуживцы и вовсе ветераны, прошедшие не одну боевую операцию в различных, так называемых, локальных галактических конфликтах. Так нас и суют в гораздо более глубокую задницу.

       Уиллис замолчал в ожидании наших ответов.

       Честно признаться, за последнее время я совершенно забыл о некоем комбинаторе, по заказу отправляющем на смерть молодых парней. Более того, мне все меньше верилось в подобное. Даже подслушанный мною разговор между Раттом и майором, и то, что Хатсон после этого стрелял в нас, казалось теперь каким-то чудовищным недоразумением. Скорее всего майор хотел скрыть какой-то свой просчет, в результате которого был практически уничтожен взвод и, возможно, сорвана секретная операция. А Ратт попросту наплел нам небылиц, преследуя известную только ему цель. А с другой стороны, никаким объяснениям не поддавался тот факт, что на секретную операцию отправили наскоро сформированный взвод из не имеющих абсолютно никакого опыта выпускников разных учебок, по профилю профессий не подходящих для подобных задач, да к тому же большинство из которых вовсе не собиралось продолжать службу в армии, а имело твердые намерения вернуться на родные планеты.

       - Ну что скажете? - не выдержал Сол.

       - А что тут сказать? - я развел руками. - Мы в армии, а значит обязаны выполнять приказы.

       - Знаете, парни, - поднялся Геркулес, - а я вот уверен, что мы выживем. Мы обязательно выживем! Дослужим до первого отпуска, и тогда разберемся с этой проблемой. Пусть я еще год не увижу родную планету, но если есть виновные в гибели наших товарищей, то они должны быть наказаны.

       - Представляешь, сколько виновных может оказаться, если все, что нам наплел Ратт, правда? - я вопросительно посмотрел на товарища.

       - Сколько?

       - Не считая самого комбинатора, еще тридцать один заказчик. И это самый минимум. Наверняка у этого типа есть пособники вроде Хатсона.

       - Значит доберемся до него, и вызнаем все про остальных, - заявил Геркулес.

       - Я как-то уже говорил об этом, - напомнил Сол. - У нас нет никаких наводок на комбинатора, а значит вычислить его пока не представляется возможным. Зато нам известны те, кто нас заказал.

       - Мне не известно, - отрицательно покрутил головой Сегура.

       - Через них, - продолжил Уиллис, - можно выйти на самого комбинатора. Уж я-то своего братца расколю без особых усилий. Хоть и нет желания мараться, но ради погибших товарищей...

       - Взвод, готовность тридцать секунд! - вновь вернул меня к реальности голос командира.

       Впереди уже мерцал далекими звездами раскрытый зев палубы. Истекли последние секунды, и десантные рамы одна за другой вывалились в пространство. Повисев несколько мгновений, они гуськом потянулись вслед за командирским ботом.

       Под нами простиралась ночная сторона планеты, все больше заслоняющая непроглядной тьмой звездные просторы Космоса. Как встретит нас этот мир? С чем предстоит столкнуться? И, самое главное, как возвратиться назад?

       Наверняка последний вопрос вызывал нехорошие сомнения у каждого бойца нашей группы. До ближайшего генератора почти месяц пути по занятому галантами пространству. Благо, что он автоматический и отправляет в прокол по запросу любой корабль, имеющий определенный код допуска. Но кто знает, не контролируют ли его захватчики? Вроде бы - нас в это не посвящали, но невесть откуда появился слушок - кому-то удалось вырваться с Эрлики, так именуют планету, на которую мы направляемся, и уйти именно через этот генератор прокола. Наверняка майор Линдгрен владел полной информацией, возможно что-то знал взводный сержант Стоккер, но до нас лишь была доведена задача по проникновению на планету и выяснению причин отсутствия на ней галантов. В любом случае, должен быть предусмотрен способ доставки разведданных, а без прохождения прокола это нереально.

       - Подлетное время - двадцать семь минут, - механическим голосом сообщил бортовой коммуникатор, начав отсчет времени после того, как рамы вошли в атмосферу.

       Опустив забрало, я привычно ощутил себя стальным гигантом. Пусть не таким огромным, как БПР, ведь по сути трехметровый малый разведчик (МРР) являлся модификацией тяжелого бронескафандра. Гидравлика и сервоприводы настолько чутко реагировали на любое самое малейшее мое движение, что я поневоле начинал ощущать боевую машину, как собственное тело. Тем более, что обхватившие меня силовые поля, через которые осуществляется сенсорное управления, передают адекватные человеческому восприятию все прикосновения, удары и прочие нагрузки робота, что в свою очередь позволяет не подвергать машину чрезмерным нагрузкам. Например, если во время бега из-за повышенной силы тяжести или какой-либо другой причины механизмы начинали работать на износ, силовые поля увеличивали нагрузку на двигающееся в них тело оператора, заставляя его снижать темп до приемлемых технических условий. Разумеется, в МРР существовал экстренный режим, предусматривавший отключение всех ограничений, рассчитанный на последний отчаянный рывок, если не остается другого выбора.

       На передаваемом забралом виртуальном изображении поверхности планеты замигала красная точка, указывающая место десантирования. Бортовой коммуникатор начал отсчет последних секунд. Вот втянулись в раму захваты. Толчок - и я кувыркаюсь в свободном падении. Расставляю в стороны руки и ноги, чтобы прекратить вращение. Стальное тело робота не дает ощутить бешеного сопротивления воздуха, и если бы не стремительно приближающаяся поверхность, падение могло показаться легким парением.

       Осматриваюсь - вокруг так же парят мои товарищи. Бросаю взгляд вниз и замечаю две точки, отделившиеся от раскинувшегося во все стороны зеленого массива. Они явно движутся в нашем направлении.

       Первая мысль - мы атакованы выпущенными неизвестным противником ракетами. Однако почему нет никакой реакции бортового компьютера? Неужели он их не замечает? Что за чепуха - как он может их не замечать, если передает изображение мне на забрало? И почему не реагируют товарищи?

       Наконец-то догадываюсь приблизить изображение и успокаиваюсь - это всего лишь взлетевшая с верхушек деревьев пара крупных птиц.

       На определенном расстоянии до земли автоматически выпускается крыло параплана, и падение прекращается. Зато теперь ощущается довольно сильный ветер, сносящий нас в сторону от нужного места. Пытаюсь исправить положение ранцевым двигателем, но бесполезно - при таком ветре он не поможет. О чем мне тут же, употребляя крепкие выражения, сообщает капрал Вонг, напомнив, что в подобных случаях инструкция предписывает стремиться не бороться с ветром, а стараться держаться вместе с подразделением. Меня же, благодаря моим неуклюжим потугам, отнесло довольно далеко в сторону, и в обычную оптику я наверняка не смог бы увидеть товарищей в ночном небе Эрлики.

       Вновь начинаю корректировать полет наполовину опустошенным ранцевым двигателем. В этот момент перед глазами начинает мигать предупреждение о приближении неких крупных биологических объектов. Одновременно снова вызывает Вонг:

       - Новиков, похоже, эти птички заинтересовались тобой. Если будут нападать, стреляй не стесняясь.

       Это действительно были те самые птички, которых я заметил при свободном падении. Их размеры впечатляли - метровое тело, вытянутая на длинной шее голова с огромным загнутым крючком клювом, предназначенным рвать жертву. Размах крыльев не менее пяти метров. Когда эти монстры поднялись передо мной, я хотел выпустить несколько кассет инертных игл, однако вовремя сообразил, что на линии огня находятся товарищи. Разумеется, с их бронированными телами ничего страшного не произошло бы, но была вероятность того, что иглы порвут пластиковое крыло чьего-нибудь параплана.

       Пока я раздумывал, стоит ли шарахнуть по птахам напалмом, они поднялись выше. Решив, что пернатые летят по своим делам, и наши пути пересеклись случайно, вновь продолжил попытки приблизиться к своему отделению. Топливо в ранце подходило к концу, но мне показалось, что товарищи еще более отдалились, и потому было не до экономии.

       - Новиков, сверху! - неожиданно заорал Вонг.

       Я ничего не успел сообразить, как робота резко бросило в сторону. Подняв взор, увидел чешуйчатые когтистые птичьи лапы впечатляющих размеров, пробившие пластик крыла и запутавшиеся в тонких стропах. На миг передо мной мелькнула голова другого монстра, затем обзор полностью заслонило серое пернатое тело с вытянутыми вперед лапами. Последовал сильный удар, чуть не перевернувший "разведчика" вниз головой. Вероятно эта тварь так же запуталась в стропах, ибо меня начало бросать из стороны в сторону, при этом обзор по прежнему заслоняло птичье тело.

       Я уже не обращал внимания на мелькающие перед глазами тревожно мигающие строчки, да и вряд ли смог бы на них сосредоточиться из-за чудовищной тряски - падающий робот крутило, словно попавшую в водоворот щепку, которую при этом еще и постоянно бьет о камни.

       Что-то кричал Вонг, проскакивал голос мастер-сержанта, один раз высказался майор, но так как в их репликах кроме крепких выражений не было никаких дельных советов, то я к ним и не прислушивался. Да и что они могли мне посоветовать? Видеть меня, скорее всего, мог только капрал. А видел он, как я подозреваю, беснующийся в ночном небе ком из запутавшихся в стропах гигантских птиц, вздумавших напасть на отбившегося от стаи непрошенных гостей чужака. Вряд ли такая ситуация предусматривалась инструкцией.

       Догадался развернуть изображение на забрале на сто восемьдесят градусов, но увидел только бьющееся крыло, перья на котором топорщились от обвившего его стропа.

       Мелькнула мысль, не включить ли наружный звук, чтобы услышать высказываемое хозяевами местного воздушного пространства негодование, но ее тут же выбило из головы сильнейшим ударом, который не смогли сгладить даже окутывающие мое тело силовые поля. В глазах потемнело, и я на какое-то время потерял сознание. Однако тут же пришел в себя от того, что меня било об оболочку робота, словно зародыш о крепкую скорлупу яйца, которое тряс великан.

       Каким бы крепким и надежным не был "малый разведчик", но на падение с невесть какой высоты он не рассчитан, и, судя по кромешной темноте и отсутствующим силовым полям, оно закончилось для него фатально.

       Ничего не видя, я мог лишь догадываться, что упал на крутой склон горы и теперь катился вниз, подпрыгивая на камнях и срываясь с уступов. Оставалось только последовать инструкции, предписывающей в подобных случаях принять позу эмбриона, прикрыть голову руками и напрячь все мышцы.

       На несколько мгновений удары прекратились, и появилось ощущение свободного падения. Возрастающая перегрузка сжала внутренности. Понимая, что падение обязательно закончится ударом, попытался напрячься еще сильней.

       Последовавший удар вышиб из меня сознание.

       Не знаю, сколько времени я находился в небытие, но, в конце концов, все же очнулся от нестабильного покачивания, вызывающего легкую тошноту.

       Попытался осмыслить происходящее. Я повис на каком-то уступе, или гигантском дереве, зацепившись стропами? Не похоже. Ощущение такое, будто нахожусь в воде, и меня несет течением. Я упал в реку? Пожалуй этот вариант более вероятен.

       Вдруг ноги "разведчика" обо что-то ударились, и корпус резко развернуло. По моим ощущениям скорость течения начала возрастать. Робота все чаще било о какие-то препятствия, вероятно, торчащие из воды камни. Несколько раз "разведчик срывался вниз, крутясь вокруг своей оси, и меня чувствительно било о корпус. Внутренности МРРа хоть и отделаны мягким пластиком, и исключают какие-либо выступающие детали, но много ли радости бойцу на ринге от удара, смягченного боксерской перчаткой?

       Очередной полет оказался более продолжительным. Пару раз приложило о камни. Причем, когда ударило второй раз, то послышался подозрительный треск. Вновь чувствительный шлепок о воду - теперь я уже не сомневался, что попал в реку. После головокружительного вращения в водовороте срывающегося сверху потока корпус робота вновь закачался на волнах, влекомый течением в дальнейшую неизвестность.

       Боясь расслабиться, я пытался унять тошноту и одновременно привести мысли в порядок. В следующую секунду тошнота вмиг прошла, а комок мыслей еще больше запутался - я ощутил, что внутрь "разведчика" начала проникать вода.

       Содрав обшивку с люка, начал судорожно откручивать аварийные винты. Пока откручивал, вода все прибывала, и робот из горизонтального положения опустился вниз ногами. После того, как ослабил последний четвертый винт, вода хлынула через щели люка, и я еле успел набрать полную грудь воздуха.

       Тело мертвого робота быстро пошло ко дну и снова опрокинулось навзничь. Его еще несколько метров тащило течением, пока на пути не попалась какая-то преграда. А я продолжал крутить злополучный последний винт. В легких уже не оставалось кислорода, когда крышка люка отъехала, провернувшись на ослабленном винте. Не в состоянии больше сдерживать дыхания из последних сил рванулся наружу и буквально выпрыгнул из воды, настолько мелко здесь оказалось. С хрипом втянул в себя воздух и тут же вновь погрузился в воду, сбитый сильным течением.

       Если река тащила тело трехметрового стального гиганта, то меня она и вовсе поволокла, словно упавший с дерева листок. Я с трудом держался наплаву, безрезультатно пытаясь разглядеть что-нибудь в ночной мгле и моля удачу, чтобы на моем пути не попалось крупных камней, удар о которые я вряд ли переживу при такой силе течения. О возможных подводных хищниках даже не думал.

       Казалось, прошло бесконечно много времени, когда течение замедлилось настолько, что я смог позволить себе попытаться плыть в сторону предполагаемого берега, надеясь на то, что он окажется достаточно пологим. Окончательно обессилев, несколько раз хлебнул воды, но, как не задирал голову, одеревеневшие руки отказывались грести, и тело начало неумолимо погружаться в черную мглу неизвестной реки. Сделав последний судорожный вдох, я задержал дыхание, и тут ноги ударились о грунт. Опустив вниз сперва одну, потом другую руки и ощутив под ладонями песчаное дно, встал на четвереньки и некоторое время так и стоял, не веря в спасение.

       Немного успокоившись, не поднимаясь на ноги, побрел дальше. Теперь впереди на фоне усыпанного звездами неба явственно чернели прибрежные заросли, перед которыми выделялась более светлая полоса песка.

       Рука соскользнула с чего-то скользкого, вырвавшегося из-под нее, и я плюхнулся лицом в воду. С содроганием подумал о неизвестном речном существе и, все же поднявшись на ноги, в несколько быстрых шагов оказался на берегу. Обо что-то запнувшись, растянулся на песке. Не в силах подняться, отполз от воды еще пару метров, и лишь после этого перевернулся на спину и, раскинув руки в стороны, позволил себе расслабиться.

       Не было абсолютно никакого желания обдумывать положение, в котором оказался. Хотелось просто лежать вот так, ощущая на лице легкий теплый ветерок и глядя на затейливые узоры звезд над головой.

 

Глава - 3. Мэтью Ривс

       Мэтью Ривс был молодым, подающим большие надежды ученым. По крайней мере, так считали его наставники. Однако, думая, что парень жаждет провести жизнь, корпя в исследовательских лабораториях, они жестоко ошибались. Целью Ривса была... нет, даже не карьера, и даже не богатство, а карьера, как инструмент для создания богатства, которое приведет Мэтью к власти.

       Только глупцы думают, будто большие деньги дают какую-то мифическую свободу. Отнюдь. Большие деньги - это, как правило, большие обязательства. А большие обязательства - это, мягко говоря, не свобода. А если говорить прямо, то это самое настоящее рабство. Просто удивительно, почему такой элементарно очевидности не замечает подавляющее большинство людей, стремящихся стать богатыми лишь ради того, чтобы быть богатыми.

       Истинную цену капиталов Мэтью рассмотрел еще в студенческие годы, когда, решив взять от жизни максимум возможного, принялся изучать биографии самых богатых людей галактики. В их биографиях он не увидел даже намека на ту свободу, которая рисовалась в его воображении. Наоборот, с ростом состояния росли и ограничивающие личную свободу обязательства перед деловыми партнерами, перед обществом, перед собственным бизнесом... Обязательства, обязательства, обязательства... День расписан по минутам, и даже для сна отведено строго ограниченное время. Ну, и какой смысл в таком богатстве? Да любой работяга на предприятиях толстосумов гораздо свободнее своих нанимателей. Но, вот же замкнутый круг, его свобода ограничена финансово.

       Так существует ли путь к настоящей свободе? Существует! Карьера чиновника, иначе, путь к власти. Чиновник, достигший определенного уровня, практически не связан никакими обязательствами. Нет, обязательств у него, естественно, как говорят русские, вагон и маленькая тележка, но все эти обязательства в основной массе условны, ибо бесконтрольны. Здесь главное не прыгать выше головы, угождать тем немногим, кто находится на верхних ступенях и позволять занимать нижние ступени преданным людям, не способным подняться выше того уровня, на котором они находятся. Другими словами, необходимо быть хорошим администратором.

       Свободнее крупных чиновников могут быть только князьки с диких сырьевых планет на окраинах галактики, но этот путь не для Мэтью. Слишком часто этих князьков убивают во время постоянных государственных переворотов.

       Итак, с чего должен начать карьерный рост студент? Естественно, с отличной учебы!

       И вот Мэтью Ривс уже самый молодой руководитель отдела фармацевтических изысканий в Океанологическом НИИ Конфедерации, а его наставники пророчат ему лавровый венок именитого ученого. Он, конечно, станет именитым ученым и наденет лавровый венок, но это будет не вершина его карьеры, а всего лишь ступень к будущей свободе. И потому эту ступень необходимо преодолеть как можно быстрее. А значит он не будет корпеть в лабораториях, провожая безвозвратно уходящие годы. Эту участь Мэтью предоставит своим подчиненным, всячески поощряя изыскания и продвигая их работы в научном мире. То есть возьмет на себя заботы администратора, чем собственно и должен заниматься истинный руководитель. Есть только один маленький нюанс, заключающийся в том, что продвигаться будут труды тех сотрудников, которые смогут оценить по достоинству его заботу. В итоге, вместо того, чтобы корпеть над собственным трудом, он станет соавтором сразу нескольких научных работ, а может, и колоссальных открытий. Десяток подобных соавторств в молодые годы наверняка предпочтительнее одного авторского открытия, совершенного в престарелом возрасте. А от карьеры ученого и до министерского портфеля недалеко.

       Но, пока еще Ривс всего лишь молодой подающий надежды ученый.

       Предложение возглавить группу ученых Конфедерации, отправляемую в международный исследовательский центр, расположенный на дне океана на уникальной планете Эрлика, по какому-то недоразумению принадлежащей варварской Российской Империи, заставило Мэтью крепко задуматься. С одной стороны здесь он уже являлся руководителем отдела и имел кое-какие наработки на будущее. С другой стороны, предлагаемая ему новая должность соответствовала должности начальника научной экспедиции, а это приличный шаг по карьерной лестнице. Однако неизвестно, как там все сложится.

       И все же Ривс решился и дал согласие. И понял, что сделал правильный выбор. Такая уверенность появилась после встреч с представителем всемогущего Центрального Бюро Внешней Пропаганды. Став тайным резидентом ЦБВП, молодой ученый обеспечил себя гарантированной поддержкой всесильного бюро в продвижении по карьерной лестнице. Тем более, что ему это практически ничего не стоило. От Мэтью не требовалось вести какие бы то ни было шпионские игры. Нужно было всего лишь отсылать дубликаты отчетов об исследованиях, проводимых на МОНИКе (международном океанологическом научно исследовательском комплексе). Разве что эти отчеты должны быть более полными, чем отсылаемые в свой НИИ, ибо Бюро интересуют любые мелочи, вплоть до штатного расписания, технического оснащения и даже межличностных отношений на МОНИКе. Ну, разместить в отчете сжатый файлик со снятой с системы внутреннего и внешнего контроля информацией дело не сложное.

       Ривс знал, что Моник - это не просто большая океанская станция, вроде той, на которой находится отдел их НИИ, а целый подводный комплекс, что собственно следовало из самого названия, но все равно то, что он увидел сквозь прозрачные стены лифта, опускающего прибывшую группу на пятидесятиметровую глубину, поразило его грандиозностью масштаба. Кристально чистая вода океана Эрлики почти не задерживает солнечный свет, и пассажирам лифта достаточно хорошо было видно раскинувшиеся на ровном дне плоские похожие на исполинских черепах строения, соединенный друг с другом рукавами галерей по принципу пчелиных сот. Гигантские соты уходят вдаль, скрываемые глубинным полумраком, и кажется, будто нет им конца. Очерченные галереями пятиугольники не пустуют. В некоторых стоит всевозможная робототехника. Другие засажены различными видами океанских водорослей и растений. Отдельные пятиугольники забраны металлической решеткой, за которой мечутся неведомые океанские твари. Над всем этим носятся, плавают и парят стаями и поодиночке различные виды рыб и прочих морских животных самых причудливых форм и окрасок. Вероятно, их количество объясняется тем, что персонал прикармливает океанских обитателей, дабы всегда иметь под рукой образцы для наблюдения и опытов.

       Ни один из прибывших ученых не проронил ни слова до тех пор, пока лифт не достиг дна, настолько все оказались впечатлены увиденным. Разумеется, в открытом Космосе полно сооружений не в пример более масштабных. Чего стоят одни только генераторы прокола размером со среднюю планету. Но то Космос, давно изученный человечеством вдоль и поперек. Естественно и в нем есть еще масса загадок, но на каждой не обойденной биологической жизнью планете неизведанного встречается не в пример больше, чем во всех бескрайних просторах холодного Космоса. А уж океаны всегда скрывали в своих глубинах самое большое число загадок, решение которых не поддается человеческому разуму. Говорят, жизнь вышла из Океана. Почему же тогда человечество стремится к звездам, оставляя неизученной собственную колыбель? Но, оставим подобные вопросы философам, и проследуем дальше за группой Метью Ривса.

       Из лифта перешли в пассажирский аквакар, который повез прибывших через сад ветвистых кораллов. На вопрос одного из ученых: - Почему шахта лифта расположена так далеко от комплекса? - сопровождающий пояснил, что плавучая платформа, с которой спускаются лифтовые шахты, занимает в поперечнике более двух километров и, находись она непосредственно над комплексом, то заслоняла бы его от солнечного света. В принципе, можно было бы сразу на платформе сесть в скоростной аквакар и за пару минут оказаться в одном из шлюзов комплекса, но администрация МОНИКа решила предоставить прибывшим коллегам возможность как следует рассмотреть место их будущей работы. Заодно сопровождающий пояснил, зачем понадобилась такая большая плавучая платформа. Как оказалось, основное ее предназначение - обязательный комфортный отдых персонала комплекса на свежем воздухе. Здесь были бассейны, спортивные и развлекательные площадки и даже небольшой парк с уютными скамейками в тени натуральных деревьев.

       - Не представляла, что МОНИК окажется столь огромным, - озвучила общие мысли Лейла Сопель - имеющая докторскую степень по ихтиологии рыжая неопрятная толстуха, раздражающая Мэтью одним сворим видом. Впрочем, он тоже не вызывал у нее симпатии, ибо Лейла до последнего момента не просто метила на его место, а была уверена, что именно ей поручат возглавить группу, и уж никак не этому сопливому выскочке.

       - Это только первое впечатление, - ответил на реплику Лейлы сопровождающий. - на самом деле комплекс не крупнее многих наземных НИИ. Просто на поверхности мы привыкли к высотным зданиям, а здесь достаточно места для того, чтобы каждая лаборатория расположилась непосредственно возле своего полигона, плантации или зверинца. Вот и растянулся комплекс по дну. Но, согласитесь, так гораздо удобнее, чем всякий раз отправляться из расположенной в мегаполисе лаборатории в невесть какую даль, чтобы проверить образцы культур на плантациях или провести испытания на полигоне.

       Коротко ознакомившись с административным корпусом, группа проследовала по прозрачной галерее к жилому комплексу. Галерея делилась на пешеходную и транспортную полосы. Примерно на полпути их обогнала вереница гравикаров, груженых оборудованием и личными вещами прибывших.

       Под куполом жилого комплекса по окружности в два этажа располагались довольно просторные кубрики. В центре, кроме нескольких бильярдных столов и столов для пинг-понга, находилось еще и кафе для тех, кто предпочитает пункты общественного питания персональным синтезаторам пищи. Кроме того, в кафе можно было отведать натуральной, не синтезированной пищи, что на промышленных планетах и в крупных мегаполисах Конфедерации являлось привилегией лишь весьма состоятельных людей. Скудность выбора способов проведения досуга объяснялась стремлением администрации заставить сотрудников чаще подниматься на поверхность, где на платформе выбор развлечений был предостаточным.

       Не успел Мэтью как следует осмотреть свой кубрик, как от дверей раздался мелодичный звонок, а на экране видеофона проявилось лицо худощавой коротко стриженной блондинки с резкими чертами лица.

       - Да? - произнес в сторону дверей Ривс, раздумывая, надо ли пригласить неожиданную гостью пройти, или выйти к ней самому?

       - Добрый день, - таким же бесцветным, как и ее глаза, голосом ответила блондинка. - Я Маргарет Коул - руководитель британского сектора. Мой кубрик под номером шестьдесят четыре. Заходите, как обустроитесь. Думаю, нам есть что обсудить.

       И вот, с того первого дня прошло почти двадцать лет. Полтора года прошли словно в Раю, слегка омраченном осознанием того, что этот рай принадлежит русским варварам, и без того захапавшим самый богатый всевозможными ресурсами сектор галактики. И восемнадцать лет прошло с тех пор, как рухнул привычный мир, вдребезги разбив мечты Метью Ривса.

       В тот день он потерпел очередное фиаско, пытаясь подкатить к Марии, и чтобы сгладить разочарование, собирался отправиться развлечься на платформу в компании с личной лаборанткой , по совместительству еще и секретарем-делопроизводителем, темнокожей хохотушкой Бонитой. Мария руководила русским сектором фармакологических исследований и являлась ведущим специалистом по фармакологическому и косметологическому производствам, развернутым здесь же на МОНИКе. Мэтью пытался подбить к ней клинья не только для того, чтобы добросовестно исполнять обязанности агента ЦБВП. Молодая женщина ему действительно нравилась. И то, что она, несмотря на свое варварское происхождение, в столь молодые годы занимала высокую должность и даже имела ряд довольно серьезных работ, известных в ученом мире галактики, внушало реальное уважение. Так почему же двум молодым, энергичным и талантливым людям не развлечься в перерывах между работой? А то, что Мария замужем за каким-то там спелеологом, Мэтью нисколько не мешает. Он отнимать ее у мужа не собирается. Ну, да ладно. Он своего добьется. Теперь это для него, можно сказать, дело чести. Ну, пусть не чести, ибо такое понятие, как честь существует лишь для идиотов, а дело личного тщеславия.

       Вскрик Бониты отвлек Ривса от мыслей о русской варварке, когда их аквакар только покинул шлюз. В следующее мгновение у него самого отпала челюсть от увиденного впереди. Там, где исполинской медузой плавала на поверхности океана платформа, опускающая ко дну щупальца лифтовых шахт и стабилизирующих якорных тросов, вода бурлила так, словно в нее опустили раскаленную добела сковороду. Бурлящая масса, стреляя кипящими пучками во все стороны, опускалась все ниже. В следующее мгновение внимание Мэтью привлек запузырившийся кабель , ведущий на поверхность к одному из зондов.

       - Мой Бог, Это что за срань? - вопросила Бонита, испуганно таращась на накрывающий коралловый лес занавес кипящей воды.

       - Не знаю, - машинально ответил Ривс, будто соседка обратилась к нему, и, руководимый инстинктом самосохранения, подал кар назад в шлюз. Уже через прозрачную мембрану шлюза они увидели, как кипящая стена достигла дна, и от нее в стороны ринулась сметающая все на своем пути волна из поднятого морского грунта, переломанных кораллов, обломков лифтовых шахт и прочего мусора. Когда ужасающий вал докатился до комплекса и от его удара прогнулась мембрана, Бонита завизжала так пронзительно, что ее боссу пришлось зажать уши ладонями. Возможно, этот крик помог ему пережить ужас момента. К счастью мембрана выдержала напор и вскоре подалась назад, выровнявшись. однако снаружи продолжал бушевать кошмар. Пусть не было первоначального напора, но вода, превратившаяся в мутную массу, бурлила, закручивалась воронками вихрей, бросала в стены шлюза какие-то обломки.

       Бонита снова завизжала, тыча рукой в сторону мембраны, и Мэтью увидел, как вместе с массой донного грунта и всевозможного мусора сильное течение тащит по прозрачной стенке человеческий скелет, на костях которого еще цеплялись остатки плоти.

       В тот же день МОНИК покинул весь российский персонал. На сутки задержались несколько техников, не имеющих родственников на планете. Но и они отправились помогать соотечественникам после того, как спешно восстановили внешнее оборудование комплекса, изломанное чудовищной волной, возникшей от мгновенно вскипятившей воду опустившейся на дно многотонной расплавленной металлической массы, в которую превратилась плавучая платформа.

       Из русских в комплексе остался лишь дайвер Вадим Маракевич. Его, казалось, не тронуло горе соотечественников, почти все из которых потеряли своих родных и друзей. Он и прежде больше времени проводил в общении с иностранными коллегами, коим признавался в разговорах, что прилетел на Эрлику для того, чтобы заработать на переезд в один из миров Звездной Конфедерации.

       Зато среди конфедератов и даже среди британцев нашлись такие, которые сразу отправились на берег вместе с аборигенами, имея искреннее намерение помочь русским в беде.

       Мэтью почти все время проводил в совещаниях с британкой Маргарет. Надо сказать, оба руководителя поначалу были растеряны и не знали, что предпринять. Именно потому и искали поддержку друг в друге. Очень сильно напрягало отсутствие какой бы то ни было информации. Связь с внешним миром не появилась даже после того, как техники восстановили внешние антенны. После полученных сведений о катастрофе, постигшей расположенный на берегу Океаноград, И Мэтью, и Маргарет решительно отказались покидать подводный комплекс. Однако не запрещали это делать своим сотрудникам - должен же кто-то поставлять информацию.

       Постепенно из кусочков сведений складывалась общая картина. Вернее, пока только версия произошедшего. В последнее время в новостях проскакивали сведения о якобы рое неопознаных объектов, приближающемся со стороны галактики Галанта к границам Российской Империи. Мало кто обращал внимание на подобные сведения. Ну, летит себе какой-то рой и пусть летит. Ну и что, что астрономы что-то там пророчат? Они ради привлечения финансовых вливаний ежегодно пугают разными метеоритными роями, обязательно должными пронзить Млечный Путь стремительной иглой, круша планеты и взрывая звезды. На этих вестников апокалипсиса давно никто не обращает внимание. Вот и на этот раз никто не отнесся всерьез к сообщениям о рое так называемых галантов. Как оказалось зря. Последние сообщения уже заставляли обращать на себя внимание, ибо почти кричали о том, что галанты начали поглощать миры Российской Империи.

       И Мэтью, и Маргарет оставалось лишь сетовать на собственное игнорирование новостных лент, когда они просматривали их записи. А складывая информацию, полученную с поверхности Эрлики, ученые комплекса поняли, в чем заключается чудовищная суть оружия галантов, и почему с оккупированными ими мирами мгновенно прекращается любая связь. Так же они поняли, что остались живы только благодаря накрывающей МОНИК толще океанской воды, защитившей комплекс от излучения, заставляющего любые металлы мгновенно превращаться в жидкую огнедышащую лаву. При этом, как показали дальнейшие исследования, на руды излучение не действовало. Предназначение у такого оружия могло быть только одно - тотальное уничтожение цивилизации. И противопоставить ему, как понимали ученые, человечество ничего не могло. А значит, они могли остаться последним островком человеческой цивилизации.

       Осознав масштабы катастрофы, Ривс понял, что вместе с цивилизацией рухнули все его мечты, и от этого осознания впал в прострацию. Несколько часов к ряду молодой научный руководитель сидел неподвижно, вперив взор в огромное окно-иллюминатор, за которым мирно плавали равнодушные к его проблемам обитатели океана. Вот обзор заслонил взволнованный микробиолог Брюно Мартин и начал что-то торопливо говорить. Его оттеснила заплаканная Бонита. Они явно что-то хотели от своего шефа. Мэтью не осознавая собственных действий встал и пошел за ними. У распахнутых дверей кубрика Лейлы Сопель почему-то собралась толпа, которая расступилась при его приближении. Первое, что он увидел, войдя в кубрик, это толстые ноги Лейлы, всего несколько дюймов не достающие до стеклянной поверхности журнального столика.

       Сопель повесилась, не оставив предсмертной записки. Впрочем, объяснения и не были нужны. Многие в те дни находились на грани суицида. Возможно, и Мэтью пришел бы к такому логическому завершению своей хоть и весьма стремительной, но не долгой карьеры, если бы не Маргарет Коул, навестившая его тем вечером. Рука у жилистой британки оказалась довольно тяжелой, и от пощечины, которую та влепила, устав пытаться что-то втолковать отрешившемуся от реальности коллеге, Ривс улетел в противоположный угол кубрика, врезавшись в персональный синтезатор пищи. Аппарат загудел и выплюнул на пол порцию яичницы с беконом, на которой Мэтью поскользнулся, поднимаясь, на этот раз упав на колени перед Маргарет.

       - Слизняк! - презрительно бросила британка и, резко развернувшись на каблуке, покинула его кубрик.

       - Пошла вон! - после полуминутной паузы заорал на присутствующую при его позоре Бониту, после чего врезал кулаком по синтезатору, сильно отбив кисть и получив на пол еще одну порцию яичницы с беконом.

       - Дерьмо, - дуя на отбитый кулак, оценил плюхнувшееся под ноги блюдо Мэтью и, повернувшись к открытой двери, следующую фразу адресовал ушедшей в неизвестном направлении Маргарет: - С-сука белобрысая!

       Мэтью очнулся. Мэтью вернулся. Мэтью стал прежним.

       Он жаждал власти? Так вот же она, данная ему самим провидением. Ему дана такая власть, о которой он не мог даже мечтать. Кем Ривс является на данный момент? Если не принимать во внимание эту напыщенную дуру Коул, то он является главой МОНИК - возможно последним островком человеческой цивилизации во Вселенной. Бывшее руководство комплекса погибло на берегу, ведущий специалист занимается спасением соотечественников. МОНИК во власти Ривса. Да! Он не руководитель, не глава, он властелин! Ему дано возродить... Нет, не возродить. Породить новую цивилизацию!

       Разумеется, для окружающих его идиотов Мэтью пока останется научным руководителем. Даже самых верных его подчиненных не стоит сразу посвящать в посетившее их шефа озарение. Пусть дойдут до этого сами. Однако действовать надо начинать незамедлительно. И Ривс вызвал по коммуникатору здоровяка Сезаро Веласкеса, затем набрал код Брюно Мартина.

 

Глава - 4. Берег неведомой реки

       Лучи поднявшегося над деревьями светила чувствительно припекли незащищенную кожу лица. Не проснувшись окончательно, я перевернулся на другой бок и накрыл рукой голову.

       Громкий шлепок о воду заставил меня подскочить и окинуть окрестности сонным взглядом. Постепенно пришло понимание ситуации, подкрепленное ноющими мышцами и саднящими ушибами и ссадинами.

       Я сидел на песке у излучины широкой реки, до противоположного берега которой было не менее пары сотни метров. Вдоль обоих берегов тянулся бесконечный густой лес. Пейзаж напомнил то место, где я когда-то в составе учебной роты форсировал на БПРе такую же реку. Вот только погодка здесь стояла не в пример жарче. Учитывая то, что сейчас только раннее утро, - хотя, судя по поднявшемуся над деревьями местному светилу, не такое уж и раннее - что же будет днем? Система поддержки внутреннего температурного режима в моем легком комбинезоне рассчитана в среднем на неделю, а вот голову следует чем-то прикрыть...

       Новый всплеск, поднявший целый фонтан брызг недалеко от берега, привлек мое внимание. Немаленькие твари водятся в этой речке! Как они не слопали меня ночью? Или они ночью спят? А может, это какие-нибудь безобидные травоядные речные гиганты, которых запросто можно потрепать за хвост?

       О чем я думаю? В первую очередь надо решить, что предпринять, чтобы выбраться... А куда выбраться? Далеко ли меня унесла река?

       По идее, в "разведчике" должен был активироваться аварийный маяк. Но будут ли меня искать? Вряд ли взводный отсрочит выполнение задания ради поисков одного пропавшего бойца. А даже если и будут искать, то обнаружат лишь пустую машину на дне реки, и, скорее всего, решат, что меня сожрали какие-нибудь хищные твари.

       Так, чего это я сам на себя тоску нагоняю? Зря что ли выжил после падения с невесть какой высоты и не был сожран представителями местной фауны?

       Резко вскочив на ноги, охнул от боли во всем избитом теле и еще раз осмотрелся.

       - Слизь крысомаки! - непроизвольно воскликнул я, увидев огромные трехпалые следы прямо рядом с собой. Судя по всему, оставивший их гигант пришел из леса, и некоторое время топтался вокруг спящего меня. А вот совсем рядом с вмятиной, оставшейся на песке от моего тела, отпечатались следы тоже трехпалые, но гораздо меньшие - немногим больше человеческой ладони. Это либо детеныш, которого до сих пор нес родитель, либо зверь наклонился, опершись на передние, более мелкие лапы. Что-то мне это напоминает... Такое ощущение, что подобные следы мне уже однажды встречались...

       Изрядно истоптанный песок говорил о том, что зверь топтался вокруг меня довольно долго. Потом цепочка следов потянулась вдоль берега вверх по течению и метров через полсотни свернула обратно в лес.

       М-да... Не знаю, почему этот монстр меня не тронул - возможно решил подождать, пока я малость подвялюсь на солнышке - но соваться в манящую прохладную тень леса мне расхотелось. И вообще следует поскорее отсюда убраться, пока это чудище не вернулось. Возможно оно такое же безобидное, как отказавшиеся меня сожрать травоядные речные гиганты, но проверять почему-то нет никакого желания.

       Решив, что на ходу размышлять ничуть не хуже, я зашагал вдоль кромки воды вверх по течению. Где-то там лежал на дне мой МРР с работающим аварийным маяком. А значит только там были шансы на спасение.

       Пройдя пару километров, вышел к небольшой заводи, на спокойной водной глади которой плавали огромные - почти метрового диаметра - чаши листьев какого-то подводного растения. К этому времени солнце пекло уже действительно нещадно, и я подумал, что из такого листа можно свернуть вполне приемлемый колпак, а то и просто так прикрыть им голову от нещадных лучей.

       Потянувшись к ближайшему листу, не смог до него достать. Заходить в воду не хотелось - какая-то слизистая гадость шевелилась в прибрежном иле, отбивая желание в него соваться. Поискав взглядом, увидел невдалеке сухую ветку, выброшенную на берег рекой. Подобрав, ткнул ею в лист, чтобы подвинуть его ближе к берегу. В следующее мгновение зеленый диск с противным чавканьем обхватил протянутую к нему ветку и, с силой выдернув ее из моей руки, скрылся под водой. Вместе с ним ушли на глубину еще два находящихся рядом листа.

       Не меньше минуты я ошарашенно смотрел на воду, и лишь когда на поверхность всплыла непонравившаяся зеленому хищнику палка, непроизвольно передернул плечами, представив, что было бы, если бы я дотянулся до кажущегося безобидным листика рукой...

       Никогда еще я не чувствовал себя таким беззащитным. Даже на той злополучной планете, где погиб почти весь наш взвод, у меня в руках было оружие, а рядом до конца оставались верные товарищи. А сейчас у меня нет даже простого ножа.

       С ненавистью взглянув на вновь всплывшие и застывшие в ожидании жертвы хищные листья, я озадачился поиском хоть какого-нибудь подобия оружия.

       Обойдя заводь и пройдя еще немного вдоль берега реки, подобрал два увесистых булыжника. А еще через несколько шагов вытащил из воды крепкую сухую палку, на толстом конце которой торчал крючком обломок ветки. Покрутив в руках своеобразный багор, и злорадно усмехнувшись, я решительно направился обратно к заводи.

       Отобравший мою предыдущую палку листок мирно покоился на воде. По нему ползало крупное крылатое насекомое, не вызывая у хищника никакой реакции. Видимо, монстр насекомыми не питался, предпочитая каких-нибудь мелких животных или птиц. Хотя, судя по той силе, с которой это существо выдернуло из моих рук палку, оно могло не гнушаться и крупной дичью. Кто знает, каких размеров тело скрывается под водой.

       Опустив багор в воду, я резко подвел его под лист, подцепив, как и предполагал, тонкий стебель. Лист тут же обхватил мое орудие и рывком потянул в глубину. Однако на этот раз я крепко держал палку. Несколько секунд я просто сопротивлялся усилиям хищника, потом начал медленно пятиться.

       То ли это действительно было крепко укоренившееся растение, то ли туша зверя была чрезвычайно массивной, но с места подводное нечто не сдвинулось. Лишь соседние два листа вновь свернулись и ушли ко дну. И вот, вероятно решив, что жертва ему не по зубам, лист отпустил палку и развернулся, пытаясь ускользнуть. Однако я вовремя ухитрился прокрутить палку, оборачивая стебель вокруг, и, на мгновение дав слабину, тут же изо всех сил дернул его на себя, продолжая пятиться. Послышался хлопок, и не выдержавший напряжения лист оторвался. А может, неведомый монстр отбросил его, как ящерица отбрасывает попавший в зубы к хищнику хвост. От неожиданности я свалился на спину, но тут же подскочил и принялся разглядывать свой трофей. Вблизи отчетливо виделась, если так можно выразиться, нерастительная кожистость поверхности замаскированной под лист хватательной конечности. Будучи оторванной, она продолжала дергаться, то напрягаясь и распрямляясь зеленым диском, то опадая безвольной тряпкой.

       Подождав, пока трофей затихнет, я осторожно потрогал его пальцем, ощутив прохладную гладкую поверхность. Захотелось немедленно прикрыть им голову от палящих лучей. Но при падении, я уронил его на землю, отчего на мокрую кожу налипло много всякого мусора. Ополаскивать лист во взбаламученной заводи не захотел, потому направился к реке. За счет обрывка стебля трофей все еще держался на конце палки, и я так и сунул его в проточную воду. Из глубины метнулась неясная тень, на миг мелькнула полная острых зубов пасть, и вырванная из моих рук палка скрылась под водой...

       - Слизь крысомаки! - в отчаянии закричал я, чуть было не бросившись вслед за скрывшимся в глубине грабителем.

       Было обидно до слез. Второй раз за несколько минут меня оставляют в дураках представители местной фауны. Эх, где мой старый добрый БПР с полным вооружением...

       Я тоскливо посмотрел на прибрежные заросли, из которых раздавалось стрекотание, посвистывание, шипение и прочие голоса скрывающейся там живности. Возможно каждая, населяющая леса Эрлики, зверюшка смертельно опасна для человека. Но и оставаться под все нестерпимей и нестерпимей палящими лучами больше нельзя.

       А между тем, вдобавок ко всему, меня начинала мучить жажда. Машинально хлопнув по нагрудному карману, убедился, что оба пенала - с дезинфицирующими воду таблетками, и с капсулами супер энергетика - на месте. Вот только где взять посуду, в которую можно набрать речную воду. Не проводить же дезинфекцию в ладонях? Ладно, когда станет невмоготу, попью и так. Во время ночного плавания не раз пришлось хлебнуть местной водицы - и пока ничего.

       Направляясь к прибрежным зарослям, раздумывал, почему те, кто позаботился снабдить легкие комбинезоны дезинфицирующими таблетками, а значит предполагавшие ситуацию подобную той, в которой оказался я, не предусмотрели кармашек для какого-нибудь оружия, пусть даже самого маленького ножика?

       Что-то зашуршало в сухой траве, выскочив буквально из-под моих ног и метнувшись прочь, в сторону густого куста с мелкими листьями, через которые торчали внушительные шипы.

       При моем приближении шум в ближайших зарослях смолк. Понадеявшись, что притихшая живность разбежалась или попряталась, а не затаилась, чтобы напасть на меня, я зашел в тень большого раскидистого дерева и принялся всматриваться в заросли. Судя по тому, что подлесок рос плотной стеной, и поблизости не было видно ведущих через него тропинок, крупные звери здесь не бродили. Вероятно, причиной тому служил шипастый кустарник. Однако там, где нет крупного зверя, в изобилии могут водиться мелкие твари, от укуса которых наступает не менее скоротечный конец, чем от клыков хищника. А значит, в первую очередь мне следовало озаботиться приобретением хоть какого-нибудь оружия.

       Подобранные ранее булыжники остались у заводи, но лучше раздобыть крепкую палку, чем надеяться на одноразовые снаряды. Вот только ничего подходящего вокруг не было видно. Под ногами валялись только мелкие сухие ветки, а весь подлесок состоял из шипастых кустов. Свободно подойти можно было только к дереву, в тени которого я находился. Но до его веток не добраться, а ствол был слишком широк, чтобы я смог залезть по нему наверх. К тому же, снизу было видно, что, несмотря на толстый ствол, ветки у этого дерева слишком тонкие и корявые.

       Мне ничего не оставалось, как направиться вдоль опушки, предварительно вернувшись к заводи и прихватив булыжники.

       Выше по течению берег становился все более крутым, и заросли подступали ближе и ближе к реке. В конце концов, я остановился перед подступающим вплотную к крутому обрыву колючим кустарником. Острые, величиной с палец шипы не вызывали ни малейшего желания продираться сквозь эту преграду. Обессиленно сев на край обрыва, я некоторое время смотрел на воду, стараясь ни о чем не думать. Однако лучи приближающегося к зениту светила, отогнав тень, вновь принялись припекать мою голову. С трудом поборов желание прыгнуть в прохладную воду, я поднялся и побрел в обратном направлении. А что еще оставалось делать?

       Я оказался заперт между непролазными колючими зарослями и широкой рекой. И единственный открытый мне путь вел вниз по течению, прочь от той стороны, где была вероятность встречи с товарищами.

       И все-таки, надо взять себя в руки и прекратить раскисать! Я жив-здоров, и это главное! И надо приложить все усилия, чтобы и впредь оставаться в таком состоянии. А для этого необходимо позаботиться о пропитании и средствах защиты от вероятных агрессивных животных. Начать следует со второго.

       И словно на заказ, как только берег понизился до пологого, я увидел приставшее к нему вырванное с корнями довольно крупное дерево. Вероятно, оно сорвалось в реку с подмытого водой склона. Бросившись к нему, попытался вытащить дальше на берег. Усилия не увенчались успехом, но дерево и так плотно село на мель и уплывать не собиралось. Тогда я принялся выбирать ветку, которая могла послужить оружием. Выбрав, попытался отломать. Не тут-то было. Ветка хоть с трудом, но сгибалась практически в кольцо, однако ломаться не собиралась. Попробовал другие - результат тот же.

       Взмокнув от усилий, я присел и, внимательно вглядываясь в воду, обмыл лицо и намочил волосы. Прямо у берега заметил нечто зеленоватое, торчащее под водой из песка. Помня ужасные челюсти, которые утром вырвали мой трофей, отломил от дерева тонкую веточку и осторожно подцепил ей найденный предмет. Это оказалась половинка раковины, некогда принадлежавшая двустворчатому моллюску, или подобного ему местному животному.

       Раковина была достаточно удобной, чтобы набрать воды и продезинфицировать половинкой таблетки. Вдоволь я не напился, но сильной жажды теперь не испытывал. А таблетки следовало экономить, ибо неизвестно, что ждет впереди.

       Еще раз осмотрев раковину, с сожалением отметил, что края слишком тупые, чтобы пытаться резать ими дерево. Отколол край камнем - получилось немного острее, так, что легко прорезало сырую кору, но скользкую твердую древесину не удалось даже поцарапать. Зато удалось отделить от ствола большой кусок коры и водрузить его на голову - хоть и весьма неудобная, но надежная защита от солнца.

       Однако как же отломать палку?

       Неожиданно с середины ствола донесся какой-то писк, и в дупле, на которое я прежде не обратил внимания, зашевелился серый комок. Непроизвольно схватив булыжник, занес руку для броска, но решил не спешить, а сперва разглядеть существо - уж больно жалобно оно пищало.

       Из дупла вышел маленький пушистый зверек. Именно вышел на двух коротких цепких ножках, снабженных острыми коготками. Верхние покрытые серым пухом конечности напоминали неоперившиеся крылышки желторотого птенца. Круглую головку, размерами всего в два раза меньше пухлого тельца, венчали так же несоразмерно большие круглые уши. Крупные, по-детски наивные глаза смотрели на меня с какой-то непонятной укоризной, будто обвиняя в чем-то.

       - Ты кто? - спросил я, опуская руку с булыжником.

       Зверек в ответ пару раз пискнул, прошествовал к толстой ветке, торчащей почти параллельно земле, и пошел по ней словно муха вниз головой, продолжая смотреть на меня немигающим взором.

       - Ты съедобный? - сам не знаю зачем, задал я очередной вопрос.

       Малыш остановился и замер, продолжая оставаться вниз головой.

       - Я пошутил, - моя попытка оправдаться не вызвала никакой реакции.

       Поиграв с пушистиком в гляделки, я возобновил попытки отломать подходящую ветку. На этот раз, нагнув ее, принялся с силой бить под основание булыжником. Дерево затряслось, и зверек, недовольно пропищав, быстро перебрался обратно на ствол. Наконец-то ветка переломилась, но мне пришлось еще долго провозиться, перепиливая раковиной размочаленные волокна и обламывая все лишнее. Наконец в моих руках оказался увесистый и почти идеально ровный двухметровый шест. Мысль - попытаться расколоть раковину так, чтобы получилось острие, которое можно приладить на конец шеста - посчитал несостоятельной, ибо примотать наконечник все равно нечем, а раковина еще пригодится для дезинфекции речной воды.

       Покрутив палку и изобразив несколько ударов по воображаемому противнику, я остался вполне довольным проделанной работой.

       - Теперь можно и в путь, - я подмигнул зверьку, который продолжал все также неотрывно гипнотизировать меня. - Счастливо оставаться, смешное дитя дикой природы.

       Не успел пройти пары десятков шагов, как сзади раздался пронзительный писк, с явно слышными нотками паники. Оглянувшись, увидел, что пушистик слез с дерева и со всех коротеньких ножек спешил за мной, смешно буксуя в песке. Его верхние конечности были расставлены в стороны, а под ними оказались тонкие кожистые перепонки. Будь они хотя бы раз в десять больше, их можно было принять за крылья. Но для чего нужны такие несоразмерно маленькие крылышки, мне было невдомек.

       Пока я разглядывал зверька, он наконец-то достиг меня, что-то обиженно пропищал и, ловко цепляясь когтистыми ножками - не называть же задними лапками конечности прямоходящего двуногого существа - взбежал по уткнутому в песок шесту, прошествовал по руке и замер на плече, предварительно что-то обиженно пискнув мне в ухо.

       - Офигеть! - проговорил я, косясь на оседлавшего меня наглого найденыша. - Я ведь даже не знаю, чем тебя кормить.

       Зверек пошевелил ушами - назвать ушками эти непропорционально большие круглые локаторы, парусной площадью превышающие его подобие крыльев, язык не поворачивается - переступил с ноги на ногу и снова замер, уставившись куда-то вдаль.

       - Эй, - я слегка тряхнул плечом, - как тебя называть-то?

       - Пик, - недовольно пискнул пушистик, взмахнув крылышками и переступив ближе к шее.

       - Пик? А я Олег, - я продолжил путь, рассказывая молчаливому слушателю о своих злоключениях на его родной планете.

       Общение с Пиком помогло развеять начавшую овладевать мной беспросветную тоскливую безнадегу, но не мешало сосредоточиться на насущных проблемах. Кроме поиска пути вверх по течению, мне необходимо было позаботиться о пропитании. Я конечно смогу протянуть на энергетических таблетках не менее недели, но если все это время мой организм не будет получать реальной пищи, то для его восстановления понадобится провести не менее суток в регенераторе, который я вряд ли найду в местных зарослях.

       Вот что сбивало меня с мысли, так это необходимость постоянно держать над головой кусок коры. Рука затекала, а кисть ощутимо пекло лучами и, несмотря на то, что я периодически менял руку, кожа на пальцах и наружной стороне ладони уже покраснела. Никаких гибких веток или достаточно длинной и прочной травы, из которых можно было связать что-нибудь вроде ремешка для импровизированной шляпы, мне не попадалось. Вспомнилась "учебка", где каждый курсант обязан был иметь с собой моток крепких ниток. И почему подобное не практикуется в нашем подразделении? Впрочем, порвать особо прочный материал легкого комбинезона оператора МРР в обычных условиях, позволяющих сохранить жизнеспособность самому оператору, практически невозможно.

       Так я вновь вернулся к заводи, продолжая держаться у стены зарослей, несмотря на то, что тень давно уже скрылась в них. Хищные листья, как и прежде, покоились на водной глади, ничуть не боясь нестерпимого полуденного зноя. Более того, их поверхность оставалась влажной. Охотиться на них мне теперь не было нужды. Я поскреб палкой по дну возле берега, надеясь подцепить пучок каких-нибудь достаточно крепких водорослей, но лишь взбаламутил воду поднятым илом.

       Вдруг с одного из листьев взлетела большая ярко-оранжевая муха и, низко жужжа, устремилась ко мне. Не успела она приземлиться на груди, как от моего правого уха молнией метнулось нечто длинное и тонкое, и, обхватив насекомое, вдернуло его в, оказавшийся неожиданно большим, рот Пика. Его челюсти активно задвигались, послышался хруст перемалываемой мухи. Проглотив добычу, зверек довольно буркнул и снова затих, притворившись пушистой статуэткой.

       - Так вот ты какой, загадочный представитель местных пушистиков, - я удивленно скосился на зверька.

       Тот пропустил мою реплику мимо больших ушей, оставаясь неподвижным.

       Увидев еще одну муху, я согнал ее шестом, еле успев отдернуть его от попытавшегося атаковать хищного листа. Однако муха ко мне не полетела, а, недовольно жужжа, принялась кружить у кромки воды. Пришлось сбить ее своей деревянной шляпой, которая, изрядно подсохнув на солнце, переломилась пополам от резкого взмаха. Решив начать сожалеть о содеянном позже, поднял муху за крыло и поднес к Пику. Тот вмиг выдернул ее цепким язычком и умял, восприняв как должное и даже ни разу благодарно не пискнув.

       Укоризненно хмыкнув, я наклонился, чтобы поднять остатки своей шляпы.

       - Эй, парень, ты не из владимирцев? - раздалось за моей спиной, и я не сразу сообразил, что вопрос прозвучал на русском языке.

 

Глава - 5. МОНИК. Маргарет Коул

       - Слизняк! - презрительно бросила Маргарет и, зло вздернув подбородок, покинула кубрик Ривса.

       Как же разочаровал ее этот сосунок, оказавшийся обычным тепличным овощем, способным существовать только в идеальных условиях! А ведь казался прирожденным руководителем, легко решающим любые проблемы. Помнится, в первые полгода совместной работы Маргарет даже пожалела о своем зрелом возрасте. Будь она лет на двадцать моложе, можно было бы закрутить интрижку с преуспевающим юношей из Конфедерации. Ее супруг лорд Коул не сегодня-завтра отправится к праотцам. Старый хрыч и так уже зажился - коптит белый свет тринадцатый десяток. И кто знает, дождется ли он возвращения с Эрлики своей юной сорокалетней женушки? По крайней мере, она не собирается покидать исследовательский комплекс, пока не закончится пятилетний контракт. М-да, юная-то она юная, но юная для своего лорда. А вот Мэтью она старше более, чем на десять лет. Разница конечно далеко не критическая, но этот засранец за все время не сказал ей ни единого комплимента! Относится к Маргарет просто как к коллеге и не более. А сам наверняка охаживает черномазую Бониту. Да и что взять с этих дикарей конфедератов? Они ни чем не лучше русских.

       Кстати, о русских. Маргарет не раз обращала внимание, с каким вожделением Ривс смотрит на заведующую фармацевтическим сектором МОНИКа Вересову Марию. Та еще большая выскочка, чем сопляк Мэтью. Ей нет и тридцати, а ее имя уже известно в научном мире.

       Вызвав своего заместителя, занимающего должность завлаба, Кеннета Хаббарда, Коул отдала несколько распоряжений связанных с дисциплинарным режимом и, наказав не беспокоить ее до утра без крайней необходимости, разделась, пристально осмотрела в зеркале свою подтянутую, умеренно мускулистую фигуру. Удовлетворенно кивнув отражению, Маргарет шагнула в кабину ионного душа.

       Хаббард разбудил ее чуть свет и огорошил сообщением, что ночью Мэтью Ривс развил какую-то непонятную деятельность, а на восемь часов утра объявил общее собрание.

       Попытка связаться с Ривсом не удалась. На вызов ответила черномазая секретарша и подчеркнуто деловым тоном заявила, что у шефа срочное совещание, и освободится он только к восьми утра, после чего сразу сделает важное заявление на общем собрании персонала комплекса.

       Махнув рукой на причуды конфедерата, Коул спокойно позавтракала и снова вызвала Хаббарда. Необходимо было осуществить задуманное дело, ради которого она вчера приходила к Мэтью, на которого, как оказалось, лучше не надеяться.

       По галактическим правилам любой значимый международный объект снапбжался средствами экстренного оповещения каждого государства, группа граждан которого участвует в проекте. В частности МОНИК имел две аварийные автоматические информационные капсулы, которые в случае катастрофы должны были самостоятельно отправиться одна в Британскую Империю, другая в Звездную Конфедерацию. При необходимости капсулы можно было запустить вручную, что и собиралась сделать Маргарет. Вчера она хотела посоветоваться с Ривсом, какую капсулу отправить, а какую оставить в резерве. Понятно, что у главы британской группы доступ был только к одной капсуле. Именно ее сейчас собиралась запустить Маргарет, отправив всю имеющуюся на сегодняшний день информацию. Пусть не известно, существует ли еще Британская Империя, но если она уничтожена галантами, то все равно нет смысла держать в ангаре капсулу, запрограммированную на полет к Британским созвездиям.

       Через вынесенные на поверхность океана мониторы Коул и Хаббард наблюдали, как поднялась из воды и ушла ввысь гравиплатформа, несущая на себе автоматический челнок с капсулой. Еле заметная при дневном свете вспышка оповестила о запуске двигателей челнока, и вскоре гравиплатформа вернулась уже порожней.

       Когда возвращались из ангара, обратили внимание на то, что и без того последнее время не страдавший многолюдием комплекс и вовсе словно вымер.

       - Вероятно, все в жилом комплексе на объявленном Ривсом собрании, - предположил Кеннет.

       При упоминании о Ривсе, Коул поморщилась. Однако ее помощник оказался прав. Под куполом жилого комплекса собрался весь имеющийся в наличие персонал МОНИКа. На площадке для любителей караоке стоял Ривс и, активно жестикулируя, произносил пламенную речь. Система объемного звучания доносила его слова до каждого слушателя, при этом, не увеличивая громкость, а, казалось бы, даже приглушая ее, что в свою очередь позволяло внимать без напряжения, будто бы даже расслабляясь и получая некое удовольствие.

       Если вначале Маргарет слушала коллегу с раздражением, то постепенно прониклась его речью и даже простила ему вчерашнее проявление слабости. Кто знает, может, то была не слабость, а некий кризисный порог преодоления нового уровня самосознания. Ведь вот он перед ней - прирожденный лидер, способный повести за собой.

       Если вкратце, то супер убедительная речь Мэтью Ривса сводилась к тому, что нашествие галантов для человечества является такой же очищающей от скверны божьей карой, какой некогда явился всемирный потоп. И надо ли пояснять и так очевидную аналогию МОНИКа с Ноевым ковчегом? А вернее будет сказать, даже не МОНИКа, а всей Эрлики. Ведь не зря на эту планету свозились всевозможные представители флоры и фауны со всей Галактики. И не зря ныне в комплексе остались лучшие представители двух самых прогрессивных держав, способные возродить... Нет, не возродить, а породить новую непорочную цивилизацию. А русские? Ну, так не зря же волна нашествия в первую очередь потопила созвездия именно этих варваров? Разумеется, в новом мире найдется место и для русских. Еще древние земные мыслители-философы заявляли, что в идеальном обществе каждый человек должен быть свободным и иметь не менее трех рабов. Цивилизация рухнула, и человеческий мир вновь обратился к древним канонам. На МОНИК пока еще достаточный ресурс автоматики и робототехники, но пройдет не сколько десятков лет, может быть сотня, пусть даже две, и все блага былой цивилизации, не имея промышленной базы, закончатся. К тому времени необходимо будет указать оставшимся на поверхности русским определенное им место и вырастить из последующих их поколений послушных слуг. Ведь именно для этого им сохранена жизнь наряду с остальными представителями животного мира, присутствующего в лесах и водах уникальной планеты.

       Многие обитатели комплекса в связи с крушением привычного мироустройства потеряли всякий интерес к собственной работе, ибо не видели в ней смысла. Если некому оценить результат, то все ведущие к нему усилия бессмысленны. Именно в этой безысходности ученым виделась причина самоубийства ранее всегда энергичной и неунывающей Лейлы Сопель. И как знать, возможно, они готовились решить собственные душевные проблемы таким же способом.

       Но вот появился человек, подаривший новый смысл существования. Он призвал трудиться не во благо канувших в небытие империй, а ради создания нового мира. Он одарил собравшихся вокруг него людей венцами творцов. А разве не в этом смысл жизни любого ученого?

       И у людей засветились лица блаженными улыбками, засияли глаза жаждой созидания. Их ждали кабинеты и лаборатории, и финал затянувшейся речи Мэтью Ривса коллеги слушали уже без должного внимания. Он вернул их к жизни, чего же еще? Их ждет любимая работа, озаренная светом новых идей, а подробности предлагаемого мироустройства уже мало волнуют. Их можно обсудить и на досуге, буде такой представится.

       Сообщив, что для пресечения возвращения на МОНИК русских, посланные им люди вернули все плавсредства в ангары комплекса, за исключением амфибий, находящихся где-то в глубине континента, Ривс завершил речь. Персоналу было предложено вернуться к прежней работе, покуда план новых целей не скорректирован. Желающие, могли задать вопросы.

       Вопреки ожиданию Маргарет, желающих почти не оказалось. Похоже, большая часть группы конфедератов уже была в курсе планов Мэтью. А имеющие вопросы британцы предпочли задать их своему руководителю. Коул пообещала, что все прояснит к концу дня, и сотрудники разошлись.

       Далее последовала долгая и обстоятельная беседа с Мэтью. Несмотря на то, что его левая щека все еще была красной и слегка опухшей после оплеухи, отвешенной Маргарет, Ривс о вчерашнем инциденте не вспомнил и общался вполне доброжелательно. Для начала коллега подтвердил уверенность Коул в том, что он не тронулся умом и не превратился в одержимого фанатика, а вся его речь исключительно театральна. Идея использовать для внушения барную караоке-систему не нова - он использовал этот прием еще в студенческие годы для убеждения сокурсников. Вот и сегодня Ривс правильно увидел то, в чем нуждаются сотрудники МОНИК, и дал им это, попутно определив себя на роль лидера.

       Маргарет не была против лидерства молодого коллеги. Наоборот, была рада тому, что есть на кого переложить основной груз ответственности. Если вопреки неутешительным прогнозам окажется, что внешний мир выстоял перед агрессией галантов, и звездные империи людей уцелели, всегда можно прикинуться слабой женщиной и свалить всю вину за пиратский захват комплекса на выскочку конфедерата. Разумеется, полностью отступать от роли руководителя она не собиралась и надеялась, что группу британцев удастся и далее держать в собственном подчинении.

       - Что с теми нашими сотрудниками, которые на берегу помогают русским? - спросила Маргарет у Ривса.

       - Они сами определили свой выбор, -пожал тот плечами. - Если вернутся на тех амфибиях, которые остались на берегу, то их можно будет принять, определив степень полезности каждого для нового общества.

       Я правильно поняла, что ты собираешься провозгласить себя диктатором и пресекать любые попытки демократического правления?

       - Да брось ты, Маргарет, - поморщился Мэтью. - Любая диктатура есть результат демократического выбора. Ни один вожак не сможет править без согласия на то сильного большинства стаи. Та же монархия всегда держалась на демократической поддержке ее дворянством. А о каком демократическом выборе можно говорить с нашими подопечными? Они же все сугубо либеральные личности, не видящие друг друга за своими пробирками. А я у них отнимать эти пробирки не собираюсь.

       - Но как ты видишь наше будущее? Ведь для того, чтобы оно было, нам необходимо демографическое развитие. Даже для того, чтобы социум численно не уменьшался, каждая жизнеспособная семейная пара должна иметь трех детей. Допустим, жизненное пространство МОНИК пока способно принять некое увеличение населения. Но как заставить наших сотрудников, тех самых, которые не видят друг друга за пробирками, заняться продолжением рода? А как будут развиваться дети, живя под куполами комплекса? Плавучая платформа уничтожена. Необходимо будет создавать поселение на берегу?

       - Маргарет, я прекрасно осознаю, что впереди нас ждет масса вопросов и проблем. Но, давай для начала обеспечим надежное настоящее, а потом будем думать о будущем.

       Они в то время еще не знали, что через полгода планета подвергнется новому далеко не последнему облучению, и многие планы, созревающие в их головах, провалятся, так и не будучи осуществленными. Они не знали, что им долгие годы предстоит прятаться под водой, выходя на поверхность лишь полностью освободившись от металлических предметов.

 

Глава - 6. Игорь

       Оглянувшись, я невольно вздрогнул и отступил назад, краем сознания отметив, что наступил на валяющуюся под ногами кору, приведя ее в окончательную негодность. А вздрогнуть было от чего. Передо мной, весело скалясь, стояла лошадь. До сих пор этих животных я видел только в исторических голофильмах или симуляторных играх. Правда, там они выглядели несколько иначе - тело было покрыто короткой шерстью, а не серебристой чешуей, как у находившегося передо мной экземпляра. Кроме того, все те лошади при ходьбе издавали характерное цоканье, так как имели жесткие копыта, а не мягкие двупалые лапы, оканчивающиеся короткими толстыми когтями. В остальном, если не считать отсутствие гривы, я сейчас видел самую настоящую лошадь. А точнее, коня, о чем сообщил голос сверху:

       - Ты чего уставился на моего коня, как на предмет тайного вожделения?

       Испытав некоторое облегчение от осознания, что говорит не лошадь, я перевел взгляд, но увидел только одетые в серые штаны и обутые в мягкие кожаные сапоги коричневого цвета ноги, вставленные в веревочные стремена. Сам всадник был скрыт за занавесом из длинных листьев, опускающимся с навеса над его головой. Треугольный навес, связанный из тонких жердин и заплетенный все теми же длинными листьями, держался на двух шестах, прикрепленных к седлу перед всадником. Из-за отсутствия опыта наездника, мне подумалось, что логичнее и удобнее было бы сделать крепление навеса за спиной. Однако чуть позже я убедился, что в таком случае оказалось бы весьма проблематично забираться в седло.

       - Ты чего молчишь, парень? Немой, что ли? - человек нетерпеливо отодвинул одной рукой заслоняющий его занавес, вероятно, чтобы лучше меня рассмотреть, и я увидел его лицо - небольшая рыжая бородка, крупные черты светлого, покрытого частыми веснушками лица, широко открытые голубые глаза.

       - Вы русский? - задал я первый пришедший в голову вопрос.

       - Нет, блин, я галант! - возмущенно воскликнул рыжебородый. - Да кто ты такой? Ты не от Владимира, что ли?

       Я конечно понимал, что представляю собой жалкое зрелище, но чтобы ассоциироваться с блином, которым сейчас обозвал меня этот русский... Русский? Русский! Ну естественно русский. Ведь Эрлика находится на территории Российской Империи. А я с самого начала, когда еще только стало известно о предстоящем взводу задании, знал об этом. Однако не придавал значения, будучи уверенным, что все мои соотечественники, не успевшие или не пожелавшие покинуть оккупируемые галантами планеты, уничтожены. Но оказывается, на этой планете еще живут люди. И как знать, не они ли являются тем загадочным фактором, заставившим захватчиков убраться отсюда?

       - Рядовой Новиков! Спецподразделение "Игла", Армия Звездной Конфедерации, - наконец-то представился я. Смутился, поняв, что автоматически произнес это на общегалактическом, и повторил по-русски.

       Всадник на какое-то время застыл, выпучив глаза и открыв рот. Когда оцепенение спало, он переспросил:

       - Конфедераты?

       Я кивнул и пояснил, решив, пока особо не вдаваться в подробности:

       - Вообще-то я здесь один. Ночью мой аппарат потерпел аварию, и свалился в реку.

       - И где же твой аппарат? - рыжебородый обвел взглядом берег реки.

       - Затонул значительно выше по течению. Как далеко меня унесла река - сказать не могу, ибо совершенно не ориентировался в темноте, - я развел руками.

       - Ну, ты, блин, даешь! - непонятно чему удивился всадник.

       То, что он второй раз обозвал меня блином, несколько оскорбило, однако чувство обиды тут же было заглушено бурчанием желудка, вызванным всплывшими в памяти картинками из далекого детства, когда по выходным в приютской столовой синтезаторы выдавали золотистые блинчики с клубничным джемом.

       - Хочешь сказать, что ты всю ночь барахтался в Агидели, а потом до полудня шлялся под нашим солнышком вот в таком виде? - спросил рыжебородый, так и не соизволив представиться.

       - Извините, я не знаю, чем вас не устраивает мой вид, но мне действительно не очень комфортно торчать на этом пекле. Может, мы проследуем для беседы в какую-нибудь тень?

       - Да-да, конечно, - спохватился тот, - Только еще один вопрос. Что ты сделал с родителями чебурашки?

       В ответ на мой недоуменный взгляд, он кивнул на притихшего на моем плече пушистика.

       Узнав историю нашего знакомства с найденышем, пару раз хлопнул свою животину ладошкой по загривку, и та, подогнув ноги, опустилась брюхом на раскаленный песок.

       - Садись сзади. Меня Игорем зовут. И прекращай выкать, а то мне все время хочется оглянуться, чтобы узнать, к кому еще ты обращаешься.

       В седле оказалось два посадочных места. Усаживаясь, я понял, почему шесты крепления навеса располагались спереди - иначе они мешали бы перекидывать ногу через спину животного.

       Когда я оказался под зеленым навесом, Игорь протянул мне кожаный мешочек с какой-то неприятной на вид желтоватой слизью и сказал, что ее необходимо втереть в открытые части тела, которые поджарились на солнце. Только сейчас я почувствовал, как жжет кожу на кистях рук. Так же досталось ушам, носу и верхней губе. Мазь при втирании приятно охлаждала и снимала боль с обожженных участков. Однако новый знакомый сообщил, что это лишь временный обезболивающий эффект, и посетовал на то, что у него нет с собой какого-то бальзама, а в поселок мы приедем только к завтрашнему полудню.

       Меж тем чешуйчатый жеребец легко поднял нас двоих и, направляемый всадником, споро потрусил вдоль берега в сторону излучины. Не доезжая примерно полпути до нее, мы свернули в лес и поехали дальше по довольно широкой тропе. Оказавшись в тени деревьев, Игорь закинул передние листья на крышу навеса, отсоединил от одной из стоек не замеченный мною ранее тонкий полутораметровый шест, с обоих концов которого были примотаны, как мне показалось, каменные наконечники, и положил его поперек седла. Видя, что он внимательно всматривается в окружающие заросли, я тоже удвоил внимание и крепче сжал свой шест, который уже подумывал выбросить за ненадобностью.

       Удивляло отсутствие у местного жителя более серьезного оружия, однако спросить об этом, как и прояснить множество других, крайне волнующих меня моментов, я пока не мог, ибо самому приходилось отвечать на бесконечную лавину вопросов.

       Как оказалось, узнав кто я, Игорь решил, что армия Конфедерации не только остановила галантов, но и успешно наступает, продвинувшись уже на русскую территорию. При этом, как мне показалось, в нем боролись два противоположных чувства - с одной стороны, удовлетворение тем, что захватчикам наконец-то дали достойный отпор, с другой, настороженность от того, что вместо одних оккупантов на родные планеты приходят другие. Ведь Звездная Конфедерация была извечным соперником и, так называемым, потенциальным противником Российской Империи. Пришлось разрушить его как надежды, так и опасения, рассказав о действительных реалиях.

       Узнав о задаче, с которой был заброшен сюда наш взвод , Игорь крайне удивился - он даже не подозревал, что галанты покинули окрестности планеты. Тут уже я не выдержал и начал задавать вопросы. Рыжебородый отвечал охотно, а вскоре и вовсе, не дожидаясь следующих вопросов, коротко рассказал о событиях на Эрлике, начиная с появления на ее орбите кораблей галантов.

       Но сначала о самой планете. Еще до Звездной Войны Эрлика принадлежала Хуннской Империи, народ которой называл себя монголами. Однако в результате общей внутригалактической мясорубки Империя исчезла практически бесследно, а остатки народа монголов оказались слишком незначительными, чтобы претендовать на какое-либо территориальное наследие, и подобно китайцам попросту растворились среди населения государств, во владения которых отошли их бывшие планеты.

       Эрлика оказалась на территории России, однако долгое время оставалась непригодной для жизни из-за большой концентрации в воздухе веществ, являющихся смертельными для человека. Но прошло время, и Российская Империя оправилась от тяжелой войны. Появились достаточные технические и людские ресурсы для освоения по праву принадлежащих русским миров. Дошел черед до Эрлики. Атмосфера к тому времени значительно очистилась, но все же пришлось распылить в ней некоторое количество реагентов, в результате чего через пару лет она стала полностью пригодной для дыхания.

       Ввиду того, что значительная часть планеты оказалась покрытой джунглями, в которых обитали многочисленные уникальные животные, Эрлику отдали во владение Академии Галактической Зоологии. В результате фауна планеты пополнилась представителями животного мира многих других миров со сходными условиями обитания. Что в свою очередь привело к неожиданному появлению новых подвидов от биологически совместимых представителей разных планет.

       Слушая Игоря, я подумал о звере, оставившем огромные трехпалые следы рядом с местом моей ночевки. Но спрашивать ничего не стал, так как в первую очередь желал дождаться, когда повествование наконец-то дойдет до оккупации планеты галантами, и главное, о причине их ухода.

       Однако мои ожидания в полной мере не оправдались. Ни новый знакомый, ни кто либо из известных ему людей не видел самих галантов, и не мог даже предположить, что это за существа.

       Игорь был десятилетним мальчишкой, когда на орбите планеты появились серые сигарообразные монстры. Разумеется, на Эрлике знали о вторжении, но до сего дня флот пришельцев находился настолько далеко, что причин для паники никто не видел. К тому же, надо учесть, что население галактического заповедника составляли в основном, не простые люди, а ученые, как правило, отрешенные от всего, кроме своих интересов, то вероятно, результат был бы тот же, даже если флот галантов находился в непосредственной близости. То есть, вряд ли кто-то мог оторваться от исследований и задуматься об эвакуации. А имперский флот к тому времени уже был уничтожен в попытках противостоять захватчикам.

       В общем, никто галантов на Эрлике не ждал.

       Ребята играли в догонялки на озере, когда в небе появились небольшие серые диски около метра в диаметре. Точное их количество никто не запомнил, ибо сразу же стало не до этого. Игорек гнался вплавь за своим другом Артуром. Они находились почти на середине водоема, когда Артур дико закричал, закрутился, поднимая тучу брызг, и вдруг затих и скрылся под водой.

       За долю секунды в голове Игорька пронеслась мысль, что в результате какой-то невероятной неполадки отключился защитный периметр, и в озеро проникли хищные твари из заповедного леса. Однако отец не раз уверял, что система продублирована несколько раз и имеет наивысшую степень надежности.

       В следующее мгновение он нырнул вслед за другом, достиг безвольно опускающееся тело, от которого расходилось красное облачко крови, и, схватив за волосы, потащил к поверхности. Вынырнув, перехватил Артура левой рукой подмышки и изо всех сил поспешил к берегу, где как полоумные орали остальные товарищи. Загребая одной рукой, Игорь злился на мальчишек, которые вместо того, чтобы поспешить ему на помощь, в панике орут что-то нечленораздельное. Он тогда подумал, что они испугались вида крови, которая стекала откуда-то то ли с груди, то ли с шеи Артура. Спасателю самому было не по себе, но он действовал, что называется, на адреналине. На проплывающие в небе серые диски не обратил внимания - не до них было, да и мало ли какие новые аппараты патрулируют границы ареалов обитания многочисленных видов животных, не позволяя им бесконтрольно уничтожать друг друга.

       Когда под ногами оказалось плотное песчаное дно, Игорь хотел крикнуть, чтобы кто-нибудь помог вытащить Артура, но, взглянув на берег, невольно остановился. Сперва он обратил внимание на стоявшего на четвереньках Витальку, которого нещадно рвало. Потом перевел взгляд на Леху. Тот хрипло выл сорванным голосом, уставившись выпученными глазами на то, что осталось от его левой кисти - кроваво-опаленное месиво с частично сохранившимися пальцами и белеющими косточками. Макс лежал, уставившись мертвым взглядом в небо, а на его груди и животе чернели страшные раны. По всему пляжу дымились кучи каких-то лохмотьев. В воздухе стоял тошнотворный смрад.

       Опомнившись, Игорь дотащил тело друга до берега и только тут осмотрел его. Кожа на шее Артура была глубоко рассечена. Края чудовищной раны вздулись и покрылись кровавыми пузырями. Опустив мертвого друга на песок, мальчишка сам сел рядом. Несмотря на то, что только что вышел из воды, почувствовал, как покрывается противным холодным потом. В глазах потемнело, и захотелось лечь и забыться в небытие, отрешившись от кошмарной реальности. Однако Лехины подвывания, перемежающиеся со всхлипываниями Витальки, не позволяли этому случиться, цепко удерживая сознание на поверхности.

       - Что произошло? - спросил он товарищей, когда сознание окончательно прояснилось, и темнота отступила.

       Но ни ответа, ни какой-либо другой реакции на его вопрос не последовало. Сообразив, что необходимо срочно сообщить обо всем взрослым, Игорек поднялся и поискал взглядом свои вещи, дабы воспользоваться коммуникатором, и ошарашенно увидел кучку дымящегося тряпья на том месте, где разделся. То же было и с вещами товарищей. А кар, на котором приехали к озеру, попросту исчез. На его месте чернела большая смердящая черная клякса, от которой ощутимо веяло жаром.

       - Виталь, слышь, Виталь, - он потряс за плечо хнычущего друга. - Я побегу в поселок за взрослыми. А ты Лехе руку перевяжи чем-нибудь. Хорошо?

       Намеренно не дожидаясь ответа, Игорек развернулся и побежал. Он сомневался, что Виталька сможет помочь Лехе и не упадет в обморок от вида того месива, которое осталось от кисти друга. Однако и его самого все еще сильно мутило, и он бежал не столько за помощью, сколько убегал от окружающего кошмара.

       Шок прошел, и из глаз брызнули слезы. Всхлипывая Игорек взбежал на пригорок и остановился, не в силах поверить в увиденное. Поселка не было. На его месте чадили оплавленные развалины, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы понять - кому-либо выжить в этом аду вряд ли удалось. Лес вокруг выгорел, но из-за высокой сезонной влажности пожар не распространялся.

       - Какое же оружие использовали галанты для уничтожения поселка? - не сдержавшись, я перебил рассказчика. - Любое известное мне оружие, способное оставить от современного поселения оплавленные руины, должно было вызвать мощную взрывную волну, которую вы просто не могли не заметить. Пусть озеро находится в низине или скрыто пригорком, но на сотрясение почвы вы точно обратили бы внимание. А судя по тому, что ты ничего не сказал о воронке, взрыв скорее всего был надземный...

       - Не было никакого взрыва, - теперь уже Игорь прервал мои рассуждения.

       - Но тогда как... - я терялся в догадках, каким образом несколько метровых дисков могли сотворить подобное.

       - Как - не знаю, - пожал он в ответ плечами. - Но каким-то образом им удается на расстоянии мгновенно накалять металлы до нескольких тысяч градусов, заставляя те буквально вскипать. При этом все остальное, включая даже руду тех же металлов, этому воздействию не поддается, если не считать возгорания от непосредственного соприкосновения с плавящимися металлами. Ты понимаешь, что это значит?

       Я искренне помотал головой, потом, сообразив, что затылком Игорь увидеть мой жест не может, сказал:

       - Честно говоря, совершенно ничего не понимаю.

       Глянув на меня через плечо, он продолжил:

       - Эти дисколеты являются особо извращенным оружием, созданным специально для уничтожения цивилизаций. Понятно?

       - К-хм... Поясни.

       - Ты можешь представить себе цивилизованного человека, не контактирующего с металлами? Сомневаюсь. Вот я могу, ибо почти два десятка лет являюсь таковым. Хотя, вряд ли можно назвать наш нынешний быт цивилизованным. Но до нашествия галантов металл в нашей повседневной жизни присутствовал везде и практически во всем - начиная от одежды и до арматурных каркасов зданий. А различные протезы и импланты? А наручные коммуникаторы и женские украшения? И, представь, все это вдруг в одно мгновение накаляется до нескольких тысяч градусов...

       Я попытался представить, и мне сразу стало неуютно в комбезе из металлизированной ткани. А магнитные застежки на ботинках и вовсе будто бы начали жечь ноги.

       - Но неужели за все время не придумали никакого способа защиты? - спросил я, чтобы отвлечься.

       - Кто и каким образом? - усмехнулся собеседник. - Ты, блин, что, не представляешь масштабов ущерба от этого оружия? Да, блин, все достижения цивилизации тесно связаны с различными металлами. Понимаешь? И вот все это раскаляется и вскипает, сжигая все, что находится вблизи. Мой друг Артур погиб от того, что у него на шее была цепочка, которую подарила моя сестренка. У Лехи расплавившийся коммуникатор сжег кисть руки. А Макс не играл с нами в догонялки. Он лежал и разглядывал фигурки от новых трехмерных шахмат, которые высыпал себе на грудь и живот. Мне и Витальке повезло лишь потому, что на нас были только плавки.

       Игорь замолчал, вероятно заново переживая события того страшного дня.

       Я не спешил задавать новые вопросы, стараясь осмыслить услышанное.

       Теперь становилось понятно, почему до сих пор с оккупированных территорий не было никакой информации. На этих территориях попросту не осталось оборудования, с помощью которого можно было что-то передать. Да и от населения, скорее всего, остались жалкие крохи. Я даже не могу представить, какой процент населения любой из планет земного типа может оказаться вне контакта с различными металлами. Да еще и на достаточном удалении от них, чтобы не сгореть и не погибнуть под обрушившимися строениями? М-да... Уверен, на Кинге погибли бы абсолютно все.

       Но кому-то ведь удалось отсюда вырваться! Иначе, откуда командованию удалось узнать о том, что галанты покинули окрестности планеты? Если это так, то командование знает об оружии галантов, но держит сведения в секрете. В принципе это логично. Что даст обнародование? Ничего, кроме всеобщей паники.

       Прервав молчание, я поделился с Игорем сведениями о вероятности того, что кому-то удалось покинуть Эрлику. Рассказывая об этом, надеялся, что новый знакомый прояснит вопрос. Однако он искренне удивился, и лишь после недолгого раздумья заговорил:

       - Вот, блин. Похоже, парни Владимира говорили правду, что уцелела какая-то глубоководная океанская база. Они еще говорили, что на ней находится какой-то внутрисистемник, на котором можно покинуть планету.

       - Вообще-то, корабли внутрисистемного класса не приспособлены опускаться на планеты с плотной атмосферой, - усомнился я. - Во всяком случае, известные мне корабли. Для этих целей предназначены орбитальные челноки. А во вторых, они так же не предназначены для дальних перелетов, и до ближайшего генератора прокола могут добираться годами, при условии, что хватит энергозапаса.

       - Я, блин, в этом не разбираюсь, - признался Игорь. - Думаю, что парни Владимира тоже.

       Я уже понял, что "блин" является не обращением ко мне, а неким сорным элементом в речи рыжебородого. И теперь единственной реакцией на него являлось голодное бурчание в желудке. А тут еще снова захотелось пить. Но пока я боролся между желаниями - спросить, кто такой Владимир, и поинтересоваться, нет ли чего-нибудь поесть и попить, мне прямо в ухо громко запищал забытый мною пушистик.

 

Глава - 7. Мария

       Дверь поползла, закрывая выход. Мария осталась одна в лаборатории. Однако вездесущие глазки видеорегистраторов продолжали наблюдать за ней.

       Это был первый случай, когда ее настоятельно попросили не покидать комплекс на выходные дни. Проводимый с ее участием эксперимент вошел в завершающую фазу, и Венскус попросил Марию, чтобы она лично завершила работу. Казалось бы в этом нет ничего необычного, если бы не одно но. На коммы всех троих коллег, работающих с ней, одновременно поступили какие-то сообщения, заставившие их срочно покинуть лабораторию. Через несколько минут вернулся один Венскус и, явно волнуясь, несколько бессвязно выложил просьбу, якобы исходящую от администрации комплекса, после чего, не дав Марии высказаться по поводу неожиданной просьбы, поспешно удалился. Закрывшаяся за ним дверь явно говорила, что отказа в просьбе не предусматривалось.

       До последнего момента захватившие МОНИК иностранные коллеги выполняли свою часть договора по поставке медикаментов в общину, расширив ассортимент в уплату за привлечение Марии к исследованиям. Но каждый раз, отправляясь на неделю в подводный комплекс, она переживала за дочь. Славка выросла излишне самостоятельной девушкой, и кроме родителей на нее имел влияние лишь старый друг и наставник Матвеич. Но Матвеич может застрять в своей пещере, увлекшись очередным изобретением и забыв обо всем на свете. Владимир - муж Марии и по совместительству глава общины - как раз возглавил дальнюю экспедицию и вернется лишь через несколько дней. И кто знает, что предпримет Славка, не дождавшись мать в назначенный день?

       Следя за показаниями мониторов, женщина задумалась о родных людях.

       Странная штука жизнь, когда твоею судьбой становится человек, принявший тебя при первой встрече чуть ли не в штыки. Да-да, Вересов Владимир был категорически против назначения на должность штатного медика в его геолого-разведывательную партию юной студентки с биофака!

       Легкая тень улыбки тронула губы Марии, когда в воспоминаниях всплыла история знакомства с будущим мужем.

       Еще в школе ее любимыми предметами были химия и биология. Тогда же ее захватили идеи по использованию природных механизмов в медицине, и некоторые из них впоследствии удалось успешно реализовать, внеся немалую лепту в мировую науку. Частенько в мечтах юная школьница отправлялась в экспедиции на неизведанные планеты, где, естественно, открывала новые организмы, способные подарить людям продление жизни, граничащее с бессмертием. Именно эти мечты заставили девочку записаться в туристическую секцию и во время каникул учиться сплавляться по рекам, подниматься в горы и спускаться в пещеры. Итогом стал первый юношеский разряд по туризму, полученный на туристической олимпиаде уже во время учебы в университете.

       Однако не только разряд по туризму стал достижением Марии. Ее студенческие работы на стыке медицины, микробиологии и фармакологии обратили на себя внимание крупных авторитетов в этих областях, что немедленно отразилось в приглашениях работать в самых престижных исследовательских центрах галактики. Но девушка поступила в аспирантуру на кафедру общей клинической фармакологии с курсом микробиологии при Академии Наук Российской Империи.

       Оставалось осуществить мечту об экспедициях в неизведанные миры. Однако в АН РИ в подобные экспедиции отправляли лишь тех сотрудников, которые имели немалый опыт, да и коллективы в экстремальных предприятиях были исключительно мужские.

       А где взять опыт, не участвуя в экспедициях?

       И все же случай представился.

       Это была экспедиция на планету Ани в мало изученной Курильской системе.

       Ани - небольшая планета, малопригодная для жизни людей, большая часть суши которой занимают горные кряжи, богатые редкими рудами. Атмосфера планеты перенасыщена электричеством, что является причиной частых сильных сухих гроз. Однако и грозовые ливни совсем не редкость, как и возникающие в следствие сходы селей. Нередко грозы сопровождаются подземными толчками, приводящими к горным обвалам. Есть ли взаимосвязь между этими явлениями, ученые пока не выяснили, как не могли и предсказать сейсмологические причуды Ани. Поэтому на планету зачастили сейсмологи и гидрометеорологи. А вот до изучения живой природы уникального мира дело пока не дошло.

       И вот, когда очередная геолого-разведывательная партия прибыла на Ани и уже приступила к работе, штатный медик был вынужден срочно вернуться домой по семейным обстоятельствам. Заместитель начальника партии, отвечающий за кадровый вопрос, обратился с запросом к своему старому другу профессору Жемчугову, возглавляющему медико-фармакологическую кафедру, с просьбой срочно найти замену отбывшему специалисту. Помятуя о не раз высказываемом горячем желании молодой аспирантки, профессор предложил кандидатуру Марии, способной, помимо основных обязанностей медика, присмотреться с научной точки зрения к особенностям местной микрофлоры и фауны. В качестве весомого аргумента, он пообещал другу выбить под это дело дополнительные фонды для экспедиции. В итоге, на той стороне дали согласие на женскую кандидатуру, и Мария отправилась на Ани.

       На планете девушку встретил тот самый друг профессора Жемчугова, представившийся Степаном Матвеевичем Матюшиным. Коренастый улыбчивый мужчина средних лет сразу отнесся к Марии по-отечески тепло, вызвав тем самым ее доброе расположение.

       А вот знакомство с начальником партии ее крайне разочаровало. Владимир Вересов - молодой, всего-то на пять лет старше ее, высокий кареглазый мужчина - принял девушку сухо, если не сказать холодно, откровенно дав понять, что он согласился на ее кандидатуру лишь вынужденный отступить перед обстоятельствами, а вернее, перед строгими правилами, запрещающими геолого-разведывательные работы без наличия штатного медика. Подчеркнуто сухие отношения с Вересовым сохранялись и в дальнейшем. И это при том, что остальные члены экспедиции относились к ней с добрым вниманием, а Матвеич и вовсе окружил отеческой опекой.

       Однажды, после обвала, возникшего в результате очередной серии подземных толчков, Владимир с группой геологов оказался заперт в узкой расселине, над которой нависала скала с отрицательным уклоном, не дающая возможность эвакуации с воздуха. Пока инженерно-спасательная техника пробивалась сквозь завал, произошел еще один толчок, и с той стороны сообщили, что Владимир получил серьезную травму позвоночника и находится без сознания. Пробиваться через завал предстояло еще несколько часов, а встроенный в комбинезон Владимира кибер-доктор сигнализировал о необходимости срочной медицинской помощи.

       Консультируя находившихся рядом с пострадавшим товарищей, Мария, пользуясь тем, что общее внимание сосредоточилось на разборе завала, подняла медицинский гравикар на вершину нависающей над расселиной скалы, надела на плечи ранец с портативным реаниматором и с помощью имеющегося в каре капронового шнура, рискуя быть погребенной под очередным обвалом, спустилась в расселину.

       Благодаря отчаянному поступку девушки, Владимир продержался несколько часов, пока его не поместили в регенерационную капсулу и не отправили в ближайший медицинский центр.

       А через несколько дней вернулся штатный медик, и Мария покинула суровую планету.

       Прошло три месяца и с вахты сообщили на кафедру, что Марию ждут в вестибюле академии.

       Еще с лестницы девушка заметила знакомую фигуру сурового геолога - высокий, темноволосый, с уверенным разворотом плеч и с выражением полной невозмутимости на загорелом лице.

       Только тут она призналась себе, что скучала все эти месяцы и в тайне надеялась на встречу с Вересовым. Сердце предательски забилось. Стараясь всеми силами сдерживать волнение, девушка пересекла холл.

       Они поздоровались. После обмена парой вежливых фраз, Владимир сразу перешел к делу:

       - Принято решение об организации крупной сводной экспедиции. Требуются биологи с медицинской специализацией.

       Мария внутренне собралась, готовясь выслушать деловое предложение. Но что-то произошло. Суровый геолог вдруг запнулся, на его лице отразилось явное смущение.

       - Я за тобой, - сказал он негромко и после небольшой паузы добавил: - Выходи за меня замуж.

       Тянуть после принятого решения было не в характере обоих, и вскоре они расписались.

       Вересов оказался внимательным, заботливым и нежным мужем. Вот только нежность проявлялась лишь в домашней обстановке. В экспедициях, в которые они теперь нередко отправлялись вместе, это был по-прежнему строгий и требовательный начальник, никому не делающий исключений. Марии порой приходилось использовать все свое терпение, чтобы не подрывая авторитета мужа, мягко, но настойчиво отстаивать свою точку зрения по тому или иному экспедиционному вопросу.

       - Опять все по-твоему, - недовольно бурчал в таких случаях Владимир, делая вид, что не замечает старательно скрываемых улыбок присутствующих коллег.

       Больше всех их союзу обрадовался Матюшин, приписавший себе главную заслугу в этом. Нередко он шутя напоминал Владимиру, что если бы не его, Матвеича, забота о подопечном начальнике, то бегать Вересову по горам и пещерам одиноким неандертальцем до конца дней своих. А то бывало в качестве последнего аргумента во время производственных споров мог выдать такое:

       - Вот расскажу Машке, как ты с первого взгляда влюбился, и потому хотел избавиться от нее, чтобы любовь не мешала работе, будешь знать!

       На Эрлику Мария и Владимир попали в рамках имперского проекта по изучению уникальных заповедных планет земного типа. К тому времени у Вересовых уже было несколько крупных совместных экспедиций, но этот проект обещал растянуться на несколько лет, а то и вовсе стать делом всей жизни. По крайней мере, для Марии, уже имеющей несколько известных научных работ по использованию морских биоресурсов в фармакологии, в прикладном плане позволивших приступить к созданию новых видов эффективных регенерирующих кремов и гелей, а так же новой линейки косметических средств.

       На Эрлике Вересовой Марии предложили возглавить сектор фармакологических исследований в Международном Океанологическом Научно-Исследовательском Комплексе, располагающемся непосредственно в океане. Масштабы и возможности впечатляли. Это уже были не полевые исследования в сжатые экспедиционные сроки, а возможность солидных научных изысканий в условиях стационара на мощной материальной базе при неисчерпаемых ресурсах местных глубин. Эрликанская океаническая флора и фауна оказалась интересна не только по своей микробиологической составляющей, но и по набору микроэлементов. Первые же опыты показали хороший результат по восстановлению и омолаживанию клеток человеческого организма.

       Владимиру на Эрлике так же предстояла большая работа по своему профилю. Он назначался главой координационного геолого-разведывательного центра планеты, с перспективой преобразования его в будущем в Горный НИИ. А на первых порах необходимо было наладить системное многостороннее исследование прибрежных территорий в плане геодезии и сейсмологии. В организации всех этих дел Владимиру помогал все тот же заместитель и по совместительству наставник Матюшин Степан Матвеевич.

       Геолого-разведывательный центр находился вблизи Океанограда, и его сотрудники, как и персонал МОН?ИК, имели возможность комфортного проживания. Но главное, для четы Вересовых была возможность иметь собственное жилье и видеться ежедневно после трудового дня. Впрочем, не так уж и ежедневно, ибо Марии нередко приходилось проводить по несколько суток в удаленном от берега исследовательском комплексе, проводя особо ответственные эксперименты, требующие постоянного внимания. Владимир ворчал по этому поводу, но понимал жену. Ведь он и сам был фанатом собственного дела и при необходимости так же точно мог дневать и ночевать на работе.

       Впрочем, у Марии, как и у каждого научного сотрудника МОНИК, имелись собственные апартаменты в жилом комплексе, а так же на плавучей платформе имелись комфортабельные гостинничные номера. При желании Владимир мог бы и сам наведываться к супруге. Однако в этом не было смысла, коль все равно она была занята работой.

       Говоря по совести, был и еще один фактор нежелания Марии приглашать мужа в МОНИК - глава сектора Звездной Конфедерации Мэтью Ривс, проявляющий к ней нездоровое внимание и утомляющий назойливым ухаживанием, граничащим с банальным приставанием. Кое-кто из коллег Марии даже предлагал посодействовать в урезонивании наглеца-конфедерата, но девушка старалась до последнего избежать конфликта, тем более с иностранными гражданами. Понятно, что узнай о назойливом прилипале Владимир, громкий скандал с членовредительством был бы обеспечен.

       Зато когда выдавались два-три свободных дня, Мария с удовольствием отправлялась с мужем в горы, вспоминая былые совместные экспедиции. Особенно ей нравилось бродить по местным пещерам, ближайшие из которых уже были оборудованы под центр подготовки спелеологов. А самым удивительным созданием природы была огромная пещера-грот с озером, частично открытая сверху. В центре озера высился каменный цветок, созданный невесть какими силами природы. Когда проникающие сверху солнечные лучи попадали на цветок, тот словно искрился в их свете, а после захода солнца сам озарял пещеру мягким теплым свечением.

       В планах Марии было организовать экскурсию для семей своих сотрудников в удивительный грот, и она уже не раз обсуждала это с Владимиром. В конце концов, для всех желающих было сделано объявление и назначена дата.

 

Глава - 8. Мраморный кот

       - Проголодался? - глянул через плечо Игорь.

       - Есть немного, - признался я, думая, что он спрашивает у меня.

       - Вон зоркий глаз ползет, - парень указал на толстый ствол. - Чебурашки их любят.

       Пока до меня доходило, о чем речь, чешуйчатый жеребец лег на землю, давая нам возможность покинуть седло. Сообразив наконец-то, что Игорь имел в виду моего пушистого питомца, я увидел ползущего по коре большого жука, окраска которого действительно напоминала прищуренный глаз - красная головка, голубое тело с коричневым, напоминающим зрачок, пятном посередине.

       Не решившись взять жука рукой, я повернулся к нему плечом, на котором сидел пушистик. Практически молниеносно мелькнул длинный язычок, и жук исчез со ствола. У моего уха раздались хруст и довольное урчание.

       -Игорь, у тебя какая-нибудь еда с собой есть? - я все-таки решился позаботиться о собственном желудке. - А то я со вчерашнего дня ничего не ел. И пить хочется.

       - Конечно есть, - с готовностью отозвался тот. - Только есть будешь в седле. Надо до сумерек убраться подальше от реки. А то и твой чебурашка не поможет.

       Почему он так спешил, я выяснил, уже покачиваясь на спине жеребца и жуя натуральное вяленое мясо, хрустя сухарями и каким-то сочным продолговатым зеленым плодом, который рыжебородый назвал огурцом. Оказывается, в спокойных заводях Агидели плодятся ядовитые мухи анахи. Серые самки стремятся напиться крови крупных животных, при этом впрыскивая парализующий яд. Напившись крови, анахи спариваются с самцами, отличающимися ярко-оранжевой окраской. После спаривания самцы пожирают самок, оставляя лишь брюшко с оплодотворенными яйцами, которое сбрасывают в воду. Не оплодотворенные в течение ночи самки погибают под жаркими лучами местного солнца. Самцы спокойно переносят дневной зной и живут несколько недель. Для человека укус анахи смертелен.

       - Потому в этих местах можно спокойно находиться днем, ибо опасных самок уже нет, а никто из крупных зверей сюда заходить не рискует, - пояснил Игорь. - И потому, честно признаться, мне с трудом верится, что ты провел ночь на берегу. Вероятно, ты выбрался на берег уже на рассвете. Да и то удивительно, что тебя не сожрал ни один речной хищник. Агидель кишит разными опасными тварями.

       М-да... Ну что я мог ему ответить? Оставалось лишь пожать плечами.

       Как же все-таки мне повезло повстречаться с этим рыжебородым парнем. Вряд ли мое везение бесконечно, и, скорее всего, уже следующей ночью из моего поджаренного солнечными лучами трупа высасывали бы кровь крылатые подружки тех оранжевых анахов, которыми закусил у заводи пушистик. Хотя, как знать. Комбез наверняка им не по зубам. А воздушное пространство вокруг головы надежно охраняет Пик. Или надежность его охраны зависит от нужного ему для насыщения количества насекомых? Кисти рук вот тоже незащищенные остаются...

       - Кстати, по поводу крупных животных. Одно точно бродило по берегу этой ночью, - и я рассказал про огромные трехпалые следы на песке.

       - Что-о?! - Игорь остановил чешуйчатого жеребца и повернулся ко мне так резко, что даже напугал пушистика, который тревожно пискнул и прижался к моему уху мягким теплым тельцем. - Почему ты сразу не сказал, что видел следы рохты?

       - Чьи следы? - я удивленно воззрился на рыжебородого. - Рохты?

       Рохта... Я определенно слышал когда-то это слово... И не просто так мне показались знакомыми следы... Рохта... Только раньше отпечатки огромных трехпалых лап я видел не на песке, а на снегу. И отпечатки маленьких лап там тоже были на краю невысокого обрыва...

       Я вспомнил!

       Учебный рейд по заснеженным сопкам на безымянной планете, где проходили мои первые полгода армейской службы. Нелепый случай, когда ночью пошел облегчить мочевой пузырь и, словно в дурацкой присказке, провалился, благодаря обрушившемуся снежному карнизу, нависшему над высоким обрывом. Пришлось долго брести вдоль него, пока тот не снизился настолько, что я смог забраться наверх и вернуться к месту стоянки подразделения.

       Утром отряд двинулся как раз в ту сторону, откуда я возвращался. Подойдя к обрыву, мы увидели цепочку огромных трехпалых следов, двигающихся параллельно моим. Неведомый зверь следовал за мной по пятам до того места, где я забрался наверх. Здесь он некоторое время топтался, после чего почему-то развернулся и отправился восвояси. Но наверху обрыва остались еще два маленьких трехпалых следа.

       Когда по возвращению из рейда об этих следах узнал капрал, его реакция была такой же, как сейчас у Игоря. Он тогда тоже воскликнул, что эти следы принадлежат какому-то загадочному рохте, после чего поволок меня к командиру роты.

       Впоследствии я узнал, что таинственное существо рохту, оставляющего трехпалые следы, никто до сих пор не видел. Но главная загадка была не в этом. Дело в том, что оставляемые рохтой следы можно было увидеть только невооруженным взглядом. Никакими сканерами или объективами они не фиксировались. Я сам видел через планшет ротного то место в сопках - на изображении были только мои следы. Подобный феномен крайне интересовал военное ведомство Конфедерации, и тому, кто смог бы хоть немного его прояснить наверняка перепадет неплохое вознаграждение.

       И вот теперь оказалось, что загадочный рохта присутствует и на Эрлике. И мне вновь невольно посчастливилось с ним пересечься.

       - Эх, что же ты сразу не сказал про следы? - разочарованно повторил Игорь. - Теперь на берег можно будет вернуться только утром.

       - Зачем тебе этот рохта? - спросил я, искренне недоумевая.

       Стремление парня было бы понятно, происходи это на неоторванной от цивилизации планете. Но здесь осталась жалкая горстка чудом выживших людей, - кстати, надо узнать сколько? - пользующихся каменным оружием. Или Игорь знает о таинственном звере что-то такое, что может быть полезным даже в его ситуации?

       - Мой отец всю жизнь посвятил поискам рохты, - после некоторого молчания заговорил рыжебородый. - Из-за этого мы и переехали на Эрлику.

       Он снова замолчал, а я решил рассказать свою историю знакомства со следами интересующего его существа.

       Тем временем начало смеркаться. Лучи опускающегося к горизонту светила уже не могли пробиться сквозь густые заросли, и если бы не проблески все еще светлого неба над широкой тропой, то вокруг уже мог царить сплошной мрак.

       Игорь заметно обеспокоился и, крепче сжав свое оружие, внимательно всматривался в заросли. Я последовал его примеру, однако ощущение незащищенной спины не давало покоя. В конце концов, решил уточнить, какая опасность нам угрожает, и предложить пересесть спиной к спине, чтобы я смог отразить нападение сзади. Но тут мы выехали на большую поляну, посреди которой росло могучее раскидистое дерево, и Игорь произнес:

       - Здесь заночуем.

       Он разнуздал коня, отсоединил от седла навес, после чего снял само седло и крепким шлепком по чешуйчатому крупу отправил скакуна пастись в сумеречную чащу. Жеребец резво вломился в кусты и вскоре хруст ломающихся под мощными совсем не похожими на лошадиные ноги лапами сухих веток затих вдали.

       Куда это он так резво ускакал? - удивился я.

       - К воде. Вулкан ее чует за несколько километров, - пояснил парень, обходя поляну по кругу и брызгая на кусты какой-то резко пахнущей жидкостью из пластиковой фляжки. Заметив мой вопросительный взгляд, усмехнулся: - Неприятно пахнет? Ну, уж лучше нюхать эту гадость, чем быть сожранным ночью одной из местных тварей.

       - Местные твари боятся этого запаха?

       - Они боятся мраморного кота, который таким запахом метит свою территорию.

       - А как же Вулкан? Его хищники не сожрут?

       - Палийского мустанга? - высоко вздернул рыжие брови Игорь. - Да его чешуйчатую шкуру ни одна тварь не прокусит. Даже мраморный кот. И даже анахи. У этих представителей палийских пустынь на Эрлике просто нет врагов.

       Закончив с опрыскиванием кустов, парень принялся собирать сухие ветки. Мне было неловко стоять просто так, и я принялся помогать ему, по ходу поинтересовавшись, для чего мы это делаем.

       - Разведем костер, - коротко ответил Игорь.

       - Зачем? - снова спросил я, предполагая, что костер нужен для приготовления пищи.

       - Кроме анах, здесь хватает и более безобидных, но ужасно неприятных летучих вампиров. Если начнут досаждать, бросим в огонь вот эту травку. Кстати, если пропитать одежду ее дымом, то, пока не выветрится, даже анахи будут облетать стороной. Только засада в том, что необходима свежая трава. Достаточно ей немного подвянуть, и на большинство тварей уже не подействует.

       Припоминая различные способы, которыми нас учили добывать огонь капралы в учебке, я с интересом ждал, как с этой задачей справится мой новый знакомый. Ведь, судя по всему, металлической зажигалки у него быть не должно. Но у парня для этой цели оказалось нечто, доселе мне неизвестное. Из кожаного мешочка он достал палочку с серой головкой на конце и брусочек, покрытый таким же серым веществом. Игорь чиркнул палочкой по бруску, и та с шипением загорелась.

       Через четверть часа мы уже сидели, привалившись к стволу гигантского дерева, жевали вяленое мясо и смотрели на веселые языки пламени, с треском пожирающие собранный сушняк.

       Неисчислимый рой вопросов буквально разрывал меня изнутри. Мысли путались и мешались друг другу, не давая выбрать приоритетную. Встретившись с этим рыжим парнем, я воспринял его, как спасителя, и безоговорочно следовал за ним. Впрочем, а что еще мне оставалось делать? Но ведь рано или поздно необходимо будет попытаться вернуться к своей группе. А сделать это, как я теперь понял, без своего робота - у меня одного нет никаких шансов. Согласится ли Игорь помочь? Не зная, как заговорить на эту тему, я задал совершенно другой, также интересовавший меня вопрос:

       - Сколько всего людей осталось на планете?

       - Не знаю, - парень с хрустом ополовинил сочный огурец и, жуя, продолжил: - У нас шестьдесят восемь человек вместе с детьми. А вот у Владимира под две сотни. Они в пещерах от излучения спасаются. У них под землей даже кое-какое до сих пор работающее оборудование сохранилось. Наши к ним раз в год в зимнее время по реке наведываются за медикаментами.

       - Откуда у них медикаменты?

       - С подводной базы. Владимир контактирует с людьми из глубоководной океанской базы.

       - Что это за база-то такая? - спрашиваю чуть отстранено, наблюдая, как тают в воздухе оторвавшиеся от огня искорки.

       - Научно-исследовательская. Ее не коснулось излучение дисколетов галантов. Вероятно, вода служит экраном от него.

       Мне подумалось, что только ради этой информации стоило посылать на Эрлику разведку. Вот только, если с этой базы кто-то добрался до территории Конфедерации, то командованию наверняка уже известно об экранирующих свойствах воды.

       - Говорят, по ту сторону гор километрах в двухстах на западе есть еще люди, - Игорь отхлебнул теплой воды из бурдюка и передал его мне. - Еще ходят слухи, что где-то есть племя амазонок. Мол, иногда они наведываются на территорию Владимира, ну... сам понимаешь для чего.

       - М-да... Не густо вас здесь осталось.

       - Поначалу гораздо больше было. Даже удивительно, как много народу находилось вдали от поселений, да еще и не имели на теле никаких металлов. И все же у многих, особенно у женщин, были страшные ожоги от колец, браслетов, сережек и прочих украшений. Хуже то, что не сообразили, в чем дело, и сразу же начали делать различные изделия из валяющихся повсеместно металлических блямб. А когда из-за исчезнувших заградительных периметров полезли всякие хищные твари и начали пожирать людей, то и вовсе каждый принялся мастерить хоть какое-то оружие для защиты. Рядом с руинами, оставшимися от нашего поселка, построили кузницу. Кроме оружия начали выпускать посуду, гвозди и много других необходимых вещей.

       Первое время все ждали, когда наконец Империя вспомнит о нас и пошлет на планету бригаду МЧС. Но время шло, а к нам на помощь никто не прилетал. Люди все больше верили в то, что в случившемся виноваты вторгшиеся на имперскую территорию галанты, А зимой в небе вновь появились серые дисколеты...

       Могучий рык, прозвучавший совсем рядом с освещенной костром поляной, прервал повествование на полуслове, и одновременно стряхнул все более овладевавшую мной дрему.

       - Твою мать! - Игорь подскочил, сжимая в ругах свое допотопное оружие, и испуганно уставился в непроглядную тьму. - Только этого нам не хватало!

       Поняв, что появился серьезный хищник, которого не пугает запах какого-то там кота, я тоже встал, сетуя на себя за то, что забыл науку капралов - не смотреть в темное время суток на источник света, взял прислоненный к стволу шест и, кивнув в сторону зарослей, поинтересовался:

       - Запах твоего кота на эту зверюшку не подействует?

       - Уже подействовал, - нервно хохотнул рыжебородый. - Это и есть мраморный кот. Он пришел на запах, почуяв соперника.

       Рык повторился. Но теперь он звучал правее - вероятно зверь обходит поляну, не решаясь выйти на освещенное место. Может, так и уйдет?

       Я прижался к стволу дерева и, глянув на жалкую палку в собственных руках, предположил:

       - А вдруг это кошка? - и пояснил обернувшемуся бородачу: - Пришла на запах кота.

       - Они гермафродиты, - Игорь пристально всматривался в заросли, откуда вновь не раздавалось ни звука. - У них перекрестное оплодотворение. Но если ты хочешь притвориться партнером того, кто бродит вокруг поляны, то ничего не получится - брачный период бывает весной, и за любовными утехами коты уходят в горы.

       - Фу, какая мерзость! - я передернул плечами, слабо представляя, что такое есть перекрестное оплодотворение, но почему-то само словосочетание вызывало во мне отвращение.

       Новое чувство прогнало страх и заставило увереннее взяться за шест.

       Однако появившаяся уверенность вмиг улетучилась после очередного рыка, раздавшегося за спиной. И как только эта тварь, судя по всему весьма немалых размеров, так бесшумно передвигается в казалось бы сплошных зарослях?

       Я прикинул, как быстро смогу забраться на дерево.

       - Бесполезно, - сообщил Игорь, вероятно заметивший, как я окинул взглядом ствол. - Коты хоть и слишком тяжелые, но если надо, заберутся на дерево с ловкостью домашней кошки. Лишь бы то выдержало их тушу.

       - Что делать-то? - я в отчаянии обратился к товарищу, понимая, что весь мой армейский опыт оказался бесполезен перед какой-то хищной тварью, которой пока даже в глаза не видел.

       В ответ тот лишь пожал плечами. Похоже, с подобной ситуацией он так же сталкивался впервые, и о том, что следует предпринять, не знал даже теоретически.

       И тут кот вышел на свет. Поначалу я решил, что это всего лишь тень животного и поднял глаза, чтобы увидеть самого хищника. Но когда монстр переместился ближе, стало понятно, что тень и есть припавший к земле кот. Движения трехметрового тела были настолько плавными, что казалось, будто зверь парит над травой. Непонятно почему его назвали мраморным, но шерсть оказалась абсолютно черной. Оранжевые отблески костра в больших немигающих глазах завораживали и заставляли цепенеть.

       Придушенный писк у правого уха и последующие царапающиеся звуки все же вывели меня из ступора. Скосив взгляд, увидел, как покинувший мое плечо Пик шустро шагает по вертикальному стволу, стремясь быстрее скрыться в густой кроне.

       - Хрыар-р-р-р, - показав огромные клыки, снова оповестил о своем присутствии зверь, словно высказывая недовольство, что я отвлекся на какое-то мелкое недоразумение, не представляющее никакого гастрономического интереса из-за своих ничтожных размеров.

       Как-то странно вел себя этот хищник. С одной стороны, осторожно крался, будто стараясь как можно дольше остаться незамеченным. С другой - постоянно громогласно рычал.

       Ожидая нападения, я выставил вперед шест, уперев один конец в ствол и жалея, что не вооружился более длинной жердиной.

       Меж тем костер прогорал, быстро пожирая тонкие ветки, и поляна начала погружаться во тьму.

       Заметив, что кот приподнял зад, я понял - еще мгновение, и он прыгнет. Во мне сработал рефлекс, вбитый бесконечными тренировками - нырок, перекат, и вот между мной и зверем догорающий костер. Тут же толкаю ногой в огонь ворох заготовленного на ночь сушняка, и он занимается с веселым треском. Взметнувшееся пламя заслоняет лесную тварь и одновременно ослепляет меня самого. Если сейчас кот обойдет костер стороной, то вряд ли смогу разглядеть его в темноте. Впрочем, а что я смогу сделать, даже если увижу?

       И все же, выхватываю из костра несколько наиболее толстых веток в качестве факела и стараюсь осветить ими пространство вокруг.

       Рык, и огромная тень стремительно бросается к дереву, где с занесенной над головой каменной булавой застыл Игорь. Черная туша накрывает его, успев все же получить по морде, отчего прежде чем вонзить клыки в поверженную жертву, вскидывает окровавленный нос кверху и издает злобный рев, напоминающий не прежний рык, а басовитое мяуканье.

       Бросаю шест в кота, понимая, что с таким же успехом мог запустить в него соломинкой. И все же зверь отвлекается на ударившую его по ребрам палку, а мне этого мгновения хватает, чтобы выхватить из костра еще один пучок горящих веток и с двумя факелами броситься в безрассудную атаку.

       - Му-а-а! - снова басом орет отпрыгнувшая тварь после того, как в ее разбитый нос втыкается горящий факел, с треском опаляя усы и короткую шерсть. - Му-а-а!

       Уткнув морду в землю, кот яростно трет ее передними лапами, будто пытается содрать кого-то невидимого, вцепившегося в нос. Развивая успех подбегаю к нему и, поймав момент, когда вертящийся зверь поворачивается ко мне задом, втыкаю второй факел ему прямо под короткий хвост. Могучий рев потрясает барабанные перепонки, а в следующий миг страшный удар в грудь выбивает из меня сознание.

 

Глава - 9. Владимир

       Чешуйчатый круп палийского мустанга плавно покачивался при ходьбе. Лапы животного мягко пружинили на спуске по каменистой тропе. Солнце уже поднялось достаточно высоко, но изнуряющий зной низину сюда не добирался, поэтому солнцезащитные навесы над седлами не устанавливали, ограничиваясь широкополыми шляпами и максимально закрывающей тело одеждой. В нескольких часах пути усталых путников ждал домашний уют и долгожданный отдых под сенью родной пещеры. А пока мысли о скорой встрече с домом мешались с впечатлениями об экспедиции.

       Планы об экспедиции на другую сторону горного хребта вынашивались давно. Община росла, необходимо было подумать о будущем. По некоторым сведениям, за кряжем простирались богатые черноземом степи. Но для начало предполагалось выяснить личности наездниц, коих несколько раз видели на перевале охотники, и по возможности установить с ними контакт.

       Экспедицию возглавил лично Владимир. Обернуться рассчитывали за неделю, но поездка затянулась. Сработали профессиональные привычки геологов, и несколько дней ушло на разведку подошвы гор, где обнаружились залежи угля, графита и некоторых бесполезных в нынешних условиях руд. Оправдались надежды и на наличие пахотных земель, орошаемых сбегающими с гор речушками.

       Удалось встретить пятерых представительниц таинственных наездниц. Весьма экстравагантные особы в одеждах из звериных шкур, вооруженные пращами и дротиками с костяными наконечниками, толком о себе ничего не поведали, но и враждебности не проявили. Владимиру даже показалось, что женщины с каким-то подозрительно оценивающим интересом осматривали его отряд. Единственное, что удалось выяснить, дамы являются приверженцами древнего учения о равенстве полов и не признают главенства мужчины над женщиной. К сообщению о том, что пришельцы строят планы на возделывание окрестных земель, женщины отнеслись равнодушно. Вся встреча продлилась несколько минут. Амазонки заявили, что расскажут о пришельцах некоей Маре и ускакали, подгоняя звонким улюлюканьем низкорослых лошадок, кажущихся и вовсе мелкими рядом с могучими палийскими мустангами.

       Вспоминая о встрече, Владимир испытывал смутное беспокойство от перспектив будущего соседства со столь одичавшими особами. Подумалось о Марии - вот кто умеет без скандала и ссор настоять на своем. М-да... Если бы в их первую встречу на Ани он отбросил предубеждения и повел себя иначе, то в следующие шесть месяцев ему не пришлось бы чувствовать себя неотесанным ослом рядом с юной докторшей, которую геологи между собой сразу прозвали Марьей Маревной. Конечно, любители ботексной красоты ее бы не оценили, но вместе с ней в лагерь геологов будто пришло ощущение домашнего тепла и подзабытое очарование русской сказки. Нежный овал лица, глубокие зеленые глаза под сенью густых ресниц, волнистые русые волосы, заплетенные в длинную косу. Ни агрессии, ни страха, ни смущения в ответ на ледяное обращение к ней Владимира. Только немного удивления в глазах и в остальном спокойствие и доброжелательность - так, наверное, должен вести себя настоящий врач.

       Ему словно поставили диагноз и прописали лечение. Никто не конфликтовал, не подрывал авторитет, не оспаривал решения, просто загоняли в угол его же собственным оружием - профессионализмом и компетентностью. Все аргументированно, мягко, терпеливо, как с ребенком. Какое бы негодование в душе не вызывал подобный отпор, придраться было не к чему. Поэтому и оставалось, сохраняя лицо, без попыток к сближению продолжать строить из себя суровое начальство, чем дальше, тем больше теряясь в присутствии Марии.

       После того, как девушка его спасла, Владимир долго подбирал слова благодарности и строил планы сближения, но когда вернулся из госпиталя, оказалось, что прилетел их штатный медик, и Мария отбыла в свою Академию.

       Казалось, все должно было вернуться на свои места. Но возвращаясь вечерами с разведки на базу, он ощущал ее отсутствие и постоянно думал о ней.

       Через несколько месяцев, вернувшись с Ани и составляя штат новой сводной экспедиции на очередную мало разведанную планету, Владимир поймал себя на мысли, что обдумывает кандидатуру биолога в разрезе специализации Маши. В результате все-таки отправился в Академию, окончательно убедив себя в правильности сделанного выбора. Встретившись, он так по-деловому и начал разговор, но, взглянув в бездонные глаза девушки, понял бессмысленность попыток обмануть себя и ее. Она была нужна ему безраздельно, каждый день, на всю жизнь.

       И тогда, подобно броску головой в прорубь, он сделал предложение, и получил ответ, достойный жены геолога.

       С тех пор на их счету была не одна совместная экспедиция, в которых коллеги-геологи, будучи народом суеверным, после нескольких случаев утвердились во мнении, что у Машеньки простых просьб не бывает. Так случилось и с экскурсией в грот. Лично Владимир всегда считал горы не подходящим местом для увеселительных прогулок, но Мария настаивала, ребята поддерживали, а технические вопросы выразил желание взять на себя Матвеич.

       Целый день в пещере с озером пролетел незаметно. В особенном восторге были дети - лазание по ближайшим залам и переходам, купание в теплой светящейся воде, пикник на террасе. Высказывались даже предложения остаться на ночь, чтобы полюбоваться на свечение каменного цветка. Но тут неожиданно пропала связь с внешним миром. Удивленные и слегка встревоженные люди засобирались домой.

       На выходе из пещер вместо солоноватого морского бриза их встретил запах гари. Смрадные потрескивающие лужи расплавленного металла на месте доставивших их сюда транспортных средств вызвали нешуточную тревогу и заставили поспешить в Океаноград, со стороны которого поднимались клубящиеся столбы черного дыма. Мост через рукав Агидели так же исчез, превратившись в пышущие жаром груды рассыпавшегося железобетона. Пришлось налаживать веревочную переправу через брод выше по течению. Благо для геологов это дело привычное, и на все про все ушло чуть более получаса.

       Зрелище, представшее на месте Океанограда, было поистине апокалиптическим, бросившим в дрожь не только детей и женщин, а и повидавших всякого мужчин. Дымящаяся мешанина из разрушенных до основания построек, смрад сгоревших человеческих тел, крики и стоны полуобгоревших людей, которым не повезло умереть в разверзшейся геенне сразу...

       Из находившихся в городе не выжил никто. Среди находившихся в окрестностях людей все получили ожоги той или иной степени тяжести.

       Выжившие рассказали о появлении в небе серых дисколетов и о том, как все металлические изделия вдруг вскипели и расплавились, сжигая все, к чему прикасались.

       Последующие дни геологи, вместе с прибывшим с МОНИК русским персоналом, проводили поисково-спасательные работы, организовывали временные госпитали для пострадавших, хоронили обугленные останки в братских могилах. Подобных ужасов человечество не знало со времен Звездных Войн. Но сейчас все единодушно приняли версию о нападении галантов - пришельцев из другой галактики, о которых уже продолжительное время появлялись сообщения в СМИ. А если это новая космическая война, то на скорую помощь извне лучше не надеяться и надо пытаться выжить собственными силами.

       - Галанты выжигают металл, как основу любой техногенной цивилизации, - заключил Матвеич. - Но, похоже, только на поверхности. Сквозь толщу воды и скальной породы облучение не проходит.

       Решение напрашивалось само - обустраивать временное жилье в гроте и в подводном комплексе. Семьи геологов были готовы поселиться в спасшей их пещере. Персонал МОНИК склонялся перевезти родных на океанское дно.

       Однако вдруг исчезли все транспортные средства с МОНИК, тем самым прервалась связь с оставшимся там иностранным контингентом. Те немногие их представители, которые находились на берегу, помогая в беде русским коллегам, лишь недоуменно пожимали плечами в ответ на вопросительные взгляды. Все прояснилось, когда вернулась амфибия, отправленная на поиск выживших к Горячим Ключам. Прибыв на ней к МОНИК, Мария с группой коллег обнаружили заблокированные шлюзы. По действующей в районе комплекса связи им сообщили, что МОНИК перешел под управление новой администрации, а присутствие русских здесь не желательно.

       Что либо предпринимать, имея всего одну амфибию, было бесполезно. Потому вопрос с пиратским захватом подводного комплекса решили временно отложить.

       Вересову не раз приходилось брать на себя руководство и ответственность за других. Но все ли он сделал в той обстановке, чтобы спасти людей? Спустя годы, он так и не нашел ответа на данный вопрос. Бессилен оказался и авторитет Марии. Большинство спасенных не пожелали покидать берег, рассчитывая на скорое разрешение недоразумения с подводным комплексом.

       Ничто не мешало галантам в любой момент совершить новый налет, и тогда Владимир увел в горы для поселения в гроте чуть более пятидесяти человек, почти все из которых были геологами и членами их семей.

       Никто не ведал, сколь долгое время придется провести в горах, потому в первую очередь приступили к обустройству жилья. А на первое время поставили в гроте угле пластиковые палатки, имеющиеся в арсенале центра подготовки спелеологов, оборудованного в местных пещерах. Пригодилось и многое из другого оборудования, имеющегося здесь. Острая нехватка ощущалась лишь в медикаментах, все имеющиеся запасы которых были израсходованы во время поисково-спасательных операций. Также ранее на берег был переправлен и единственный синтезатор пищи со всеми запасами концентратов. Поэтому вопрос с провизией стоял не менее остро, чем вопрос с жильем и медикаментами. Кроме всего прочего, Матвеич предсказал скорое появление диких животных, которые наверняка разбежались из заповедников после выхода из строя отпугивающих их охранных периметров.

       Первыми появились гигантские пещерные крысы - стайные ненасытные твари, размерами не уступающие диким свиньям. Они не только уничтожили скудные запасы вяленого мяса, начинающих осваивать охотничью профессию людей, но и невесть зачем погрызли большую часть сохранившегося оборудования, со складированного в отдельной, имеющей естественную вентиляцию пещере, обглодав пластиковые корпуса и покорежив все внутренности. На людей крысы пока не нападали, хотя каждая тварь вполне могла совладать с невооруженным взрослым мужчиной. Ясно, что стоит им хоть раз попробовать человеческого мяса, и поселенцам придется спасаться бегством.

       На экстренном собрании мнения разделились на две стороны. Одни предлагали срочно переселяться в общину на берегу, другие предлагали забаррикадировать камнем проходы к гроту и постепенно отвоевывать у крыс пространство, перенося баррикады. Сторонники войны с подземными тварями даже высказывали позитивное мнение, что пока крысы рядом, людям не грозит голод. Правда, до сих пор никто ни одной твари не затрофеил, ибо, пока не были перегорожены проходы, боялись вызвать агрессию зубастой стаи.

       Однако строительство баррикад оказалось слишком тяжелым физическим трудом для людей и без того изможденных последними месяцами экстремального существования в практически первобытных условиях. Вновь встал вопрос о переселении к океану. Сдерживало лишь прохладное время года и отсутствие там подготовленного жилья.

       Возможно, случись первое серьезное столкновение с крысами до повторного облучения галантов, геологи успели бы переселиться в бухту. Но в тот день судьба вновь отвела беду от их общины. Сильный грозовой ливень загнал людей под своды пещеры раньше времени. Ненастье бушевало до поздней ночи. А утром, выйдя наружу, вместо насыщенного озоном свежего воздуха они почувствовали уже знакомый смрад пожарища.

       Организовывая поселение в бухте, люди поступили вопреки предупреждениям геологов и вернулись к использованию металлов. В результате жалкая кучка повторно выживших была готова на все, лишь бы скорее покинуть проклятое место.

       Теперь население пещеры увеличилось почти до ста человек.

       После второго налета галантов полностью подтвердилась гипотеза Матюшина об уникальных свойствах грота, защищающего от излучения дисколетов, несмотря на открытый участок в своде. Но без тщательных исследований ученый не мог решить, является ли это следствием гигантского кристалла, экранирующих свойств поверхности озера или их совокупности. По крайней мере, ранее все существующие виды связи работали в гроте без помех.

       Руководство в увеличившейся общине автоматически и без лишних возражений сохранилось за Владимиром. Но в помощь ему на общем собрании было утверждено правление. В условиях экстремального существования от поселенцев требовалось строгое соблюдение дисциплины и выполнение всех решений правления во главе с Вересовым. Для несогласных выход из грота всегда был открыт. Однако таких не оказалось. Последние либеральные настроения сгорели вместе с поселком на берегу океана.

       Было строго запрещено ношение и использование металлических изделий за пределами грота и примыкающих к нему пещер. Жестко постановлялось беречь озеро от загрязнения, а кристалл от повреждений.

       Общинников предварительно разделили на профессиональные группы. Основной упор делался на профессию охотников, так как общине требовалось регулярное и полноценное питание. Планировалось развивать огородничество, а по возможности и животноводство. Не менее важной была и бытовая сфера. Также составляющие треть общины дети требовали присмотра и надлежащего воспитания.

       Никуда не ушла проблема с пещерными крысами, которые хоть и стали вести себя менее нагло после увеличения численности людей, но продолжали бродить по окрестным пещерам, пугая поселенцев визгливым похрюкиванием.

       В общем, расслабляться и горевать об утратах времени не было. Представленный правлением ясный план действий и его четкое выполнение помогли людям прийти в себя и найти силы жить дальше. А принятые меры помогли без потерь пережить новое облучение, случившееся уже летом, и более-менее благополучно пережить следующий холодный период. В случившемся все же столкновении с гигантскими крысами погибли трое мужчин и еще девять человек получили ранения. Но и тварей побили несколько десятков, заставив тех навсегда покинуть ближайшие окрестности и в дальнейшем относиться к людям с гораздо большим уважением. А распробовав крысиное мясо, поселенцы взглянули на подземных гигантов уже с гастрономическим интересом, узнай о котором, те наверняка и вовсе поспешили бы убраться подальше.

       Неоценимо пригодились познания Марии, как фито-фармацевта. Конечно, полноценной заменой лекарствам местные растения служить не могли, но изготавливаемые под ее руководством отвары, настойки и мази помогали справиться со многими проблемами медицинского характера, от простуд и до солнечных ожогов.

       Странно, но отчасти благодаря именно галантам у Вересовых наконец-то появился ребенок. До этого решение заиметь детей все время откладывалось. Слишком много было интересных идей и заманчивых проектов. А тут, по выражению Матвеича, им просто стало некуда друг от друга деться. Получив на руки крохотную дочурку, запелёнатую в кусок домотканого холста, Владимир первый раз в жизни понял, что у него теперь есть за кого по-настоящему бояться.

 

Глава - 10. Вслед за палийским мустангом

       - Пик-пик, пик-пик, - маленькие лапки переступают по моей груди в такт требовательного: - Пик-пик, пик-пик.

       С трудом разлепляю веки. Мохнатая фигурка заслоняет мое лицо от ярких солнечных лучей, пробивающихся сквозь вершины деревьев. Большие уши чебурашки, просвечиваясь, словно светятся изнутри.

       Заметив, что я открыл глаза, зверек разразился пронзительной трелью писков, будто бы что-то рассказывая, или жалуясь. Под этот писк вспоминаю о ночном происшествии и прислушиваюсь к собственным ощущениям - на первый взгляд все в норме. Шевелю руками и ногами - слушаются. Опершись на локти, пытаюсь подняться, и это-то движение отдается резкой болью в груди - не хило приложил меня местный котик.

       Перевалившись на бок, все же кое-как приподнялся и некоторое время сидел, пережидая, когда успокоится всколыхнувшаяся боль в груди.

       Перед собой увидел две рытвины, похожие на те, что оставляют буксующие гусеницы боевых машин, упершихся в непреодолимую преграду. Только вдоль этих рытвин проходят глубокие борозды, оставленные чудовищными когтями. М-да, неслабо котик стартанул! Похоже, знатно я его прижег. Интересно, он теперь сможет размножаться? Или у этих гермафродитов органы размножения находятся в другом месте?

       Послышавшийся стон заставил забыть о собственной боли и поспешить к лежащему под деревом Игорю. Его правая часть груди представляет жуткую рану. От вида мелких насекомых, копошащихся в луже натекшей крови и ползающих по окровавленной одежде, к горлу подступает тошнота, и слабеют ноги. Превозмогая себя, стараясь действовать как можно аккуратней, сдираю с парня куртку. Нахожу емкость с водой и растворив в ней дезинфицирующую таблетку, промываю располосованную плоть.

       Единственное, что могу еще сделать, нанести на рану имеющийся у меня регенерирующий гель. Однако имеющийся в комбезе пакетик рассчитан на куда менее значительные ранения. И все же старательно размазываю, а разорванный пакет приклеиваю на то место, где плоть истерзана особенно сильно.

       Теперь необходимо чем-то перевязать пострадавшего. Имеющийся в комплекте с гелем пакет жидкой повязки здесь не поможет, она рассчитана максимум на обхват бедра. И все же можно наложить ее в качестве стерильной прокладки, а перевязать хотя бы теми длинными листьями, что свешиваются с закрепленного на седле навеса.

       Подхожу к лежащему с другой стороны дерева седлу и пытаюсь оторвать один из листьев - не тут-то было. Интересно, у какого это растения такие крепкие листья? И растительного ли они происхождения?

       В этот момент ощущаю затылком чье-то горячее дыхание. Мысли обрываются, сердце чуть не выпрыгивает из груди. Вернулся обиженный котик, и сейчас его клыки сомкнутся на моей шее?

       Стремительным прыжком ухожу в сторону. В кувырке подхватываю булаву Игоря и поворачиваюсь к зверю с намерением подороже продать собственную жизнь.

       - Фу-ух, - шумно выдыхаю, обнаружив перед собой не гигантского кота, а вернувшегося чешуйчатого жеребца, с интересом наблюдающего большими коричневыми глазами за моими кульбитами. Переведя дух, обращаюсь к нему: - Вулкан, я надеюсь, ты сможешь самостоятельно найти дорогу домой?

       Жеребец молча смотрит на меня кажущимся заинтересованным зглядом. Хоть бы кивнул, что ли. Мне никогда не приходилось иметь дело с домашними животными, и я не знал, понимают ли они человеческую речь. По логике, должны понимать. Иначе как же ими управлять? Да и Игорь обращался к Вулкану, как к разумному. Потому, подхватив оказавшееся неожиданно легким седло, продолжаю разговаривать с чешуйчатым транспортным средством:

       - Нам необходимо как можно быстрее доставить твоего хозяина туда, где ему смогут оказать квалифицированную медицинскую помощь. Поэтому, попрошу тебя двигаться как можно быстрее самым кратчайшим путем. Вот только не пойму, как это сиденье к тебе привязывается? - водрузив седло жеребцу на спину, с недоумением перебираю лишенные каких бы то ни было застежек, ремешки.

       Под любопытным взглядом повернувшего голову животного в течение четверти часа привязываю к нему седло. Периодически, что-то советуя, пикает Пик, который стоит на стволе дерева параллельно земле.

       Но вот седло кое-как привязано, вставлены жерди с навесом и даже прикреплены несколько толстых полутораметровых веток, на которые я намереваюсь положить Игоря.

       С тревогой смотрю на пострадавшего. Он продолжает периодически постанывать, но в сознание не приходит. Может, это и к лучшему. Кое как размазанный по ране гель особой пользы не принес, но хоть, надеюсь, оказал какое-никакое антисептическое действие.

       Пытаюсь поднять парня, но при первом же движении запекшаяся корка на ране трескается, и начинает сочиться кровью. Нет, все же надо наложить хоть какую-то повязку. Выкладываю на траву содержимое сумки Игоря. Кроме завернутых в широкие листья какого-то растения продуктов, нахожу моток тонкой, но крепкой веревки и острый напоминающий по форме нож осколок камня, похожего на черное стекло. С его помощью отрезаю пару длинных стеблей с навеса. Вспомнив науку капралов из учебки, обследую ближайшие заросли. Лес достаточно влажный, потому сразу нахожу мох, растущий внизу стволов деревьев. Соскоблив его, накладываю на рану аборигену, предварительно посыпав ее тремя растолченными таблетками для дезинфекции воды, и плотно забинтовываю срезанными с навеса стеблями. Надеюсь, от моего знахарства не будет вреда.

       Итак, теперь надо положить раненного в связанное мною ложе. Снова обращаюсь к Вулкану:

       - Опустись пожалуйста на землю. Мне необходимо положить в седло твоего хозяина.

       Конь не ведет ухом. Он разглядывает продолжающего попискивать Пика.

       Может, он не понимает человеческую речь, и общаться с ним надо какими-нибудь условными похлопываниями? Вроде бы Игорь хлопал его по шее, когда отправлял на ночную прогулку.

       Хлопаю жеребца по загривку, и тот обращает-таки на меня внимание. Снова объясняю, что надо делать, сопровождая слова жестами и давя ладонями на загривок, пытаясь принудить Вулкана лечь. С таким же успехом можно уговаривать лечь каменную статую. Ту хоть завалить на бок можно.

       Однако время не терпит. Поднимаю Игоря на руки и понимаю, что не дотянусь, чтобы аккуратно положить его на сооруженный на седле настил. Но тут Вулкан, шумно обнюхав стонущего хозяина, сам опускается на землю. Облегченно выдохнув, устраиваю раненного на настиле, для надежности привязав его найденной в сумке веревкой.

       Словно сообразив, что для меня места в седле не осталось, жеребец поднимается без лишних понуканий. А я озадаченно соображаю, где находятся те веревки, называемые поводом, с помощью которых Игорь управлял конем. Вспоминаю, что повод крепился к накинутым на морду ремням. Похоже, я все это снаряжение использовал для крепления седла. Надеюсь, оно не свалится по дороге.

       - Да-а, друг, вот такой вот я профан, - винюсь перед жеребцом и в сердцах лопаю его ладошкой по чешуйчатому крупу. Тот фыркает и трогается с места. - Эй, ты куда?! А впрочем, иди-иди. Я сейчас догоню.

       Подхватываю сумку и оружие Игоря, и спешу за животным. Однако отчаянный писк заставляет вернуться к дереву. Чебурашка уже сбежал со ствола и теперь споро забирается на мое плечо, где обиженно затихает.

       - Извини, - бросаю ему на всякий случай и уже на ходу добавляю: - С меня пара упитанных жуков. Ты только пикни, когда их заметишь.

       Густые кроны лесных великанов закрывают тропу от жарких лучей поднявшегося светила. Новые солнечные ожоги мне не грозят. Но зато здесь царит удушливая влажность, и чем сильнее нагревается воздух, тем труднее становится дышать. К тому же болит отбитая кошачьими лапками грудь. Удивительно, что после такого удара целы все ребра. Нет, а здорово все-таки я этому коту горящей веткой под хвост!

       Уф-ф, чо-то вчера я не обращал внимания на такую духоту. Может, потому, что ехал в седле под навесом, а сейчас приходится споро переставлять ноги, поспешая за Вулканом?

       Термоткань комбинезона едва успевает отводить пот, глаза щиплет от стекающих по лицу крупных капель соленой влаги. Чтобы не отстать, держусь одной рукой за седло. Вся наука по выживанию на планетах различного типа, которую казалось бы надежно вбили в голову инструктора, исчезла на задворках сознания, угнетенная усталостью, залитая потом и задавленная всплесками боли в отбитой груди. Позже я спишу это состояние на отсутствие реального опыта одиночного выживания. А пока старательно гоню мысль о привале. Во-первых, необходимо доставить раненого Игоря... Куда доставить? Надеюсь, Вулкан знает, куда идет. А во-вторых, я просто не знаю, как заставить остановиться этого чешуйчатого монстра.

       Страдая от жажды, съел оба огурца из запасов Игоря. Воду не трогал. Ее мало, следует поберечь на тот случай, если раненый очнется и захочет пить.

       Лес редеет, мы выходим к неширокой реке, за которой простирается холмистая степь. Вода в реке мутно-желтая. Такую чревато пить даже после обработки бактерицидными таблетками. Некоторое время Вулкан двигается вдоль опушки. Солнце в зените, и его лучи напоминают мне о вчерашних ожогах. Мажусь слизистой дрянью из кожаного мешочка. После чего срываю три больших, размером с хорошую сковороду, мясистых листа неизвестного растения, связываю обрезком веревки черенки и получаю широкополую шляпу, надежно защищающую голову от солнца. Еще двумя листами, подсунув их под рукава комбинезона, оборачиваю кисти рук.

       Заодно и Пик утоляет голод, похватав прячущихся под этими листьями жучков. Жучки хоть и маленькие, но зато их много, и моему большеухому другу приходится стрелять языком как из автоматического игломета.

       Лес все дальше отступает от реи, а Вулкан продолжает двигаться вверх по течению. Берега становятся пологими, и жеребец подходит к воде и начинает шумно пить. Пьет долго, а когда поднимает морду, под правой ноздрей болтается какая-то присосавшаяся зеленая гадость, размером с локоть. Гадость, попав из воды под жаркие солнечные лучи, протестующе дергается всем телом, однако от чешуйчатой морды не отлепляется. Интересно, она действительно способна что-то высосать сквозь чешуйчатую защиту жеребца?

       Вулкан вытягивает губы трубочкой и всасывает гадость, словно гигантскую вермишелину. Та отрывается с чпоканьем вылетевшей пробки, исчезает в лошадином рту, и тот ее смачно пережевывает, с надеждой смотря на медленно текущую воду, словно ожидая, что оттуда выпрыгнет еще одна вкусная пиявка.

       Невольно передергиваю плечами, вспомнив, сколько времени провел в местной реке в первую ночь.

       - Эй, похлопываю Вулкана по крупу, - потом будешь травиться этой гадостью. Не забывай про раненого хозяина.

       Презрительно фыркнув, жеребец все же отходит от воды и продолжает путь столь резво, что мне снова приходится схватиться за седло, дабы не отстать. По мере того, как мы поднимаемся на очередной холм, берега становятся крутыми. Над ними порхают стайки щебечущих пичуг , периодически ныряющих в норки, коими усыпаны обрывистые склоны. Непроизвольно наблюдая за пернатыми обитательницами речных берегов, не замечаю, как открывается вид на следующий холм. И потому невольно останавливаюсь, увидев впереди деревянную крепость, словно сошедшую с проекций галофильмов о древних землянах.

       Частокол из толстых бревен огораживает довольно обширную территорию на плоской вершине холма. Судя по видимым отсюда человеческим фигуркам, высота стены не менее четырех метров. Вершина не ровная, вероятно строители не тратили время на заботу о внешнем виде сооружения, а делали упор исключительно на прочность. Местами прямо из стены высятся деревья с пышными раскидистыми кронами. Как я узнал позже, некогда растущая на холме роща этих самых деревьев и послужила материалом для строительства крепостной стены. Стеклянный дуб имеет довольно прочную древесину. Тонкие доски из него, высыхая, становятся полупрозрачными и хорошо рассеивают электрический свет, придавая ему теплый желтоватый оттенок. В былые времена считалось шиком иметь светильники из стеклянного дуба. Ныне же распускать бревна на доски и обрабатывать их было нечем, и ценное дерево использовалось в качестве преграды от нападения многочисленных монстров, населяющих заповедную планету.

       Кроме деревьев по периметру стены располагается шесть вышек с открытыми площадками наверху. Однако наблюдателей на них я не заметил.

       Внутри ограды вдоль ее периметра вижу строения, разглядеть в подробностях которые с такого расстояния и под таким углом было невозможно. В центре пустая площадь.

       За стеной склоны и подножие холма расчерчены на ровные прямоугольники. Это, как я догадался, и есть те самые огороды, на которых выращиваются натуральные не синтезированные продукты, доступные на промышленных планетах только очень состоятельным людям.

       Пока я смотрел на поселение, Вулкан удалился от меня на приличное расстояние. Пришлось догонять его бегом. При этом отбитая грудь отзывалась такими протестующими вспышками боли, что перехватывало дыхание, и хотелось лечь на землю, заползти в тень растущих поблизости кустов и отдохнуть часок-другой. Еще и чебурашка возмущенно запищал, недовольный сотрясением от бега.

       А может, и действительно плюнуть на все, завалиться в кусты и дождаться вечерней прохлады? Тем более, что жеребец теперь и без моего участия доставит Игоря в поселение. Если бы не жажда, то так бы и сделал.

       Все же догоняю Вулкана и хватаюсь за седло.

       Кажется, нас заметили. Навстречу на таких же чешуйчатых жеребцах несутся два всадника. На их головах широкополые плетеные из тонких веток шляпы, вполне надежно скрывающие от солнца. Когда встречающие подъезжают ближе, вижу, что это мальчишки лет тринадцати. Одеты ребята в просторные рубахи и штаны, пошитые из грубой серой ткани. Бросаются в глаза продетые в веревочные стремена голые ступни.

       Мальчишки в свою очередь разглядывают меня с таким интересом, будто впервые видят постороннего человека.

       - Ух-ты, чебурашка! - тычет пальцем в Пика один из них. Пушистый ушастик игнорирует обращенное на него внимание.

       - Его необходимо срочно доставить к доктору, - киваю на Игоря.

       Мальчишки заглядывают под навес над седлом Вулкана и встревоженно вскрикивают.

       - Что с ним? - спрашивает тот, который удивился Пику.

       - Не поделил территорию с мраморным котом, - хриплю устало и, видя, как от услышанного расширяются глаза у ребят, прикрикиваю на них: - Срочно везите его к доктору!

       Те делают попытку ухватить Вулкана за повод, но, обнаружив отсутствие такового, хватают притороченные к седлам короткие палки и начинают неистово колошматить жеребца по заднице. Тот срывается с места в галоп. Пацаны погоняют своих скакунов следом.

       - Эй! - встревоженно кричу им вслед, опасаясь, что либо Игорь вывалится из седла, либо свалится само седло. Но они уже унеслись достаточно далеко, и моего хриплого оклика не слышат. А между прочим, один из них мог бы подвезти меня. Ну, да ладно, доковыляю сам.

       Все же меня подвезли. Когда я подошел к чисто символическому жердяному заграждению вокруг поля с низкими широколистными растениями, вновь увидел выехавшего навстречу всадника. На этот раз в седле взрослый мужчина. Короткая темно-русая борода, длинные с проседью волосы стянуты в хвост. Цепкий взгляд карих глаз внимательно ощупал меня, задержавшись на притихшем Пике и уделив особое внимание моему одеянию. Сам абориген одет в такую же одежду, как и Игорь. Соскочив с коня, он протягивает мне ладонь, на которой не хватает безымянного пальца.

       - Михаил.

       - Олег, - отвечаю на крепкое рукопожатие, решив так же ограничиться одним именем.

       Ничего больше не сказав, лишь еще раз окинув меня взглядом, мужчина ловко вскакивает обратно в седло и, кивая себе за спину, коротко приглашает меня:

       - Садись.

          

 

Глава - 11. Вадим Маракевич

       Когда-то, закончив ПТУ по специальности оператор промышленных роботов, Вадим Маракевич попал по распределению работать на горно-добывающую станцию, ведущую разработку породы в прибрежных скалах необитаемой планеты, суша на которой составляла лишь десятую часть. Там он познакомился с командой дайверов-кладоискателей из Британии. Они путешествовали по галактике, зарабатывая на жизнь тем, что разыскивали в морских глубинах рухнувшие туда еще в эпоху Звездных Войн космические корабли и станции, в недрах которых сохранилось много ценного. Так-как занять досуг на этой забытой богами планете было абсолютно нечем, Вадим проводил его с дайверами, которые не возражали против бесплатного помощника. Взамен они обучили парня премудростям подводного дела, попутно заразив азартом кладоискателя. А когда они обнаружили полуразвалившийся боевой автоматический модуль, в котором сохранилась какая-то супер дорогая линза, и получили на свои счета полагающийся процент от стоимости находки, равный сумме двухгодового заработка молодого оператора роботов, Маракевич попросту заболел идеей столь романтического и, казалось бы, легкого обогащения.

       С трудом дождавшись первого отпуска и добравшись до первой цивилизованной планеты Российской Империи, парень потратил весь годовой заработок на дайверское снаряжение, которое оказалось настолько дорогим, что его средств хватило лишь на самые дешевые образцы. А взять кредит не позволял его небольшой рабочий стаж и низкий профессиональный разряд.

       Так как все деньги были потрачены, а единственный бесплатный проезд горно-добывающая компания обеспечивала к месту работы, ему пришлось вернуться из отпуска, не отгуляв и трети положенного срока.

       Приобретенное снаряжение не шло ни в какое сравнение с тем, которым пользовались британцы, к тому же в его арсенале отсутствовала ультразвуковая глушилка, отпугивающая хищников, потому Вадим не рисковал уплывать далеко от станции и занимался в основном обследованием ближайших подводных гротов. Однажды, когда отпуск уже подходил к концу, он решил спуститься в расположенную рядом с отвалами пустой породы расселину, которую до сих пор игнорировал, считая, что в такой близости не может быть ничего ценного, или сколь либо интересного. Какого же было его удивление, когда на дне расщелины обнаружился вполне современный ремонтный робот, вся неисправность которого состояла в разбитом модуле управления. Когда Маракевич сообщил о находке начальнику станции, выяснилось, что этот робот попал под обвал несколько лет назад и считался погребенным под тоннами породы. Виновные были наказаны, робот списан и забыт. Теперь найденного робота подняли, Вадиму выплатили солидную премию и повысили профессиональный разряд.

       В течение последующего года молодой дайвер исследовал буквально каждый камешек в ближайших окрестностях. Пару раз удалялся за пределы действия охранного периметра станции, но в итоге едва не стал добычей коралловой амебы, охватившей ложноножкой правую ласту. Резанув ножом по упругой плоти и откромсав кусок ласты, он в ужасе устремился на мелководье, и больше от станции не удалялся.

       Следующий отпуск Маракевич провел на планете Таврида, вступив в клуб акванавтов, членство в котором позволило приобрести профессиональное снаряжение со значительной скидкой. Кроме того, после успешной сдачи различных нормативов ему было выдано удостоверение дайвера, позволяющее официально зарабатывать на жизнь подобного рода деятельностью.

       Еще через год закончился обязательный трехгодичный контракт с оплатившей обучение в ПТУ горно-добывающей компанией, и Вадим без раздумий и сожалений написал заявление на увольнение. Снова прилетев на Тавриду, он завербовался в экспедицию на одну из систем, где в прошлом велись ожесточенные бои. Однако вопреки ожиданиям, экспедиция оказалась бедна на находки, процент от которых едва покрывал расходы. Кроме того, Маракевич отчего-то не сошелся с группой, в течение пары месяцев перессорился со всеми членами команды, и начальник экспедиции вынужден был отчислить его с крайне нелестной характеристикой.

       В итоге другие команды отказывались принимать Вадима к себе, и он, истратив последние деньги, уже намеревался вернуться к своей прежней профессии. Однако в клуб акванавтов поступил запрос на одиночный контракт. Такое случалось крайне редко, да и мало кто из дайверов соглашается работать в одиночку. Все-таки дайвинг занятие рискованное, и помощь товарища может понадобиться в любой момент. Но этот контракт был на работу в каком-то крупном научно-исследовательском центре, расположенном прямо в океане на планете-заповеднике Эрлика. Дайвер предусматривался штатным расписанием в помощь научным сотрудникам и техникам для выполнения различных подводных работ. Оклад предлагался вполне приличный, и Вадим согласился без лишних раздумий.

       Работа на МОНИК оказалась не просто не тяжелой, а, что называется, не бей лежачего. На до предела роботизированной станции почти не осталось места ручному труду, и потому, несмотря на подчинение начальнику смены техников, дайвер по большей части выполнял распоряжение научных сотрудников, то помогая им устанавливать какие-нибудь приборы или ловушки на океанском дне, то принося образцы водорослей с плантаций, то еще что-нибудь. Но и эти задания были достаточно редки. Единственным неудобством было то, что необходимо было в течение рабочего времени находиться на станции на тот случай, если возникнет надобность в его помощи.

       Выходные дни для дайвера изначально не предусматривались, так как планировалась работа вахтовым методом по одному месяцу. Но второй дайвер-одиночка долго не мог отыскаться. Во-первых, как уже говорилось, дайверы редко работают в одиночку в силу опасности профессии. А во-вторых, в дайвиннг идут люди исключительно авантюрного склада характера, и нудная работа по обслуживанию какой-то там подводной станции не могла привлечь таких людей даже большим окладом. В итоге, когда закончилась первая вахта Маракевича и администрация МОНИК обратилась к нему с просьбой задержаться еще на некоторое время, пока они подыщут сменщика, он сделал им встречное предложение - работать постоянно за полтора оклада, но с двумя выходными. Более тщательно изучив его обязанности и определив загруженность, администрация приняла предложение, сделав поправку в штатном расписании. Было даже предложение полностью сократить это рабочее место, однако после заявления главного инженера, что дайвер подобен оператору системы пожаротушения, который годами спит у своего пульта, но если не окажется на месте в нужный момент, может случиться много бед, решили оставить. Так Вадим получил возможность для дальних исследований оккеанского дна. Когда-то Эрлика находилась в гуще боевых действий, потому он надеялся найти богатые трофеи.

       К радости Маракевича вскоре на МОНИК начали прибывать ученые из других держав галактики. Две самые большие группы прибыли из Британии и Звездной Конфедерации. К удивлению Вадима, конфедераты оказались даже более близки ему по своим либеральным убеждениям, чем несколько консервативные британцы. Познакомившись ближе с этими людьми, молодой человек проникся уверенностью, что только в мирах Конфедерации можно рассчитывать на истинную свободу личности, и теперь его идея-фикс стала заработать необходимую сумму для покупки гражданства в одном из этих миров.

       После пришествия апокалипсиса Вадим старался держаться рядом с конфедератами, всячески показывая им свою верность и желание услужить. Когда его соотечественникам был закрыт доступ в комплекс, он отнесся к этому равнодушно, лишь порадовался тому, что его самого конфедераты приняли в свой круг.

       Проникшись идеей Мэтью Ривса об основании новой цивилизации, дайвер решил доказать свою полезность. Единственное, что пришло ему в голову в качестве доказательства, это поиск все тех же захороненных в океанских глубинах останков военной техники времен Звездных Войн. В условиях глобального уничтожения всего содержащего металлы на поверхности планеты, ценость таких находок должна несоизмеримо возрасти. Однако дайверская удача не шла навстречу Маракевичу, и ему никак не удавалось обнаружить ничего сколь-нибудь стоящего. Правда полезным он все же стал, ибо все техники на МОНИК были из местного населения, не имевшего доступ в подводный комплекс. Соответственно все заботы по уходу за внешним оборудованием легли на плечи научного персонала. А ученые, понятно, грузили подобными заботами Вадима. Благодаря полученной в ПТУ профессии, Вадим разобрался в местной обслуживающей робототехнике и поначалу справлялся с возложенными на него обязанностями. Но со временем проблем добавлялось. На пультах систем жизнеобеспечения появлялись сообщение о различных неисправностях и скорой необходимости смены воздушных, водяных и масляных фильтров. Даже будь Вадим знаком со всеми этими системами, то все равно обслужить в одиночку огромный комплекс было попросту невозможно. А у основной массы научных сотрудников склад ума не предназначался для решения технических проблем. Они разбирались лишь в пользовательской настройке собственного научного оборудования и не больше. Кое-какой прок был от химиков-лаборантов. С их помощью дайвер кое-как разобрался со сменой картриджей в револьверах фильтрационных аппаратов. Однако, несмотря на замену фильтров, воздух в комплексе с каждым месяцем становился все более тяжелым из-за повышенной влажности. У питьевой воды появился неприятный привкус, и ее невозможно стало пить без добавления различных ароматизаторов. К середине второго года подводного заточения вышла из строя канализационная система в одном из исследовательских блоков. Из-за этих и многих других более мелких проблем персонал МОНИК стал раздражителен. Нередко вспыхивали ничем не мотивированные ссоры. Порою доходило до рукоприкладства. Естественно в такой обстановке все мысли о рождении новой великой цивилизации ученых отступили на задний план и вовсе затерялись за массой бытовых и профессиональных проблем. Если бытовые проблемы, являющиеся в основной массе аскетами, ученые еще могли терпеть, то сбои систем, обеспечивающих функционирование лабораторий, приводили их в крайнюю степень раздражения. Не желая ничего слушать и понимать, они требовали от своих руководителей немедленно обеспечить приемлемые условия для работы.

       Выход виделся только один - привлечь к обслуживанию МОНИК оставшихся в живых техников и операторов систем жизнеобеспечения. Собственно, это планировалось изначально. Нужно было только, чтобы те, лишенные всех благ цивилизации, слегка хлебнули лиха и поняли свою зависимость от новых хозяев жизни. Но, когда последовало второе облучение планеты галантами, а потом и третье, возник вопрос с посещением суши. Понятно, что вплавь никто из персонала не сможет подняться с пятидесятиметровой глубины и проплыть несколько миль до берега. Соответственно, никто не сможет попасть на МОНИК и с суши. А любые подводные аппараты, как и индивидуальное оборудование, содержат металлы, расплавляющиеся при облучении.

       Ориентировочно от излучения защищала пятиметровая толща воды. По крайней мере, во время последнего облучения именно на такой глубине остались невредимы ловушки для планктона. Возглавляющие новую администрацию подводного комплекса Ривс и Коул привлекли дайвера для решения вопроса, как при данных обстоятельствах выйти на контакт с русскими, и в дальнейшем обеспечить прибытие на МОНИК обслуживающих работников. В том, что русские согласятся на любые условия, никто не сомневался. Вынужденные существовать в первобытных условиях, они наверняка испытывают острую необходимость в медицинских препаратах и витаминных пищевых добавках, и только за это будут с радостью работать на хозяев комплекса.

       Кроме Маракевича на совещании присутствовали еще несколько личностей, кои являлись посредственными учеными, но в силу природных данных, ставшие силовой поддержкой Ривса и Маргарет Коул. Один из этих здоровяков, горбоносый брюнет Сезаро Веласкес с вечно поднятыми, словно в изумлении, густыми бровями, даже предложил попросту похитить кого-нибудь из обитателей суши. И его предложение было бы принято, не будь в нем одного слабого места - похитить нужно не кого попало, а именно техников. А как определить, кто есть кто? Если с научным персоналом русского контингента нынешние хозяева комплекса общались достаточно тесно и большинство из них знали лично, то обслуживающий персонал, наряженный в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны, выглядел совершенно безликим. Однако, за отсутствием других предложений, решили пока работать в этом направлении.

       Не откладывая, Вадим и Сезаро взяли аквакар и отправились к берегу. Заякорив аппарат на пятиметровой глубине, они полностью разделись, ибо не были уверены, что в костюмах для подводного плавания не использовались металлизированные материалы, и, включив ультразвуковую глушилку для хищников и прихватив лишь пластиковые маски с дыхательными трубками, отправились дальше вплавь.

       Ранее Маракевич уже посещал этот пляж по заданию Мэтью Ривса. Он устанавливал на ближайших скалах видеокамеры, Благодаря которым на МОНИК знали, что русские частенько приходят сюда собирать устриц, ловить крабов и удить рыбу. Правда после того, как несколько месяцев назад камеры были уничтожены последним облучением, наблюдение не возобновлялось из-за увеличившихся проблем в подводном комплексе. Теперь было решено вновь установить видеонаблюдение и заодно присмотреть место, с которого, при подходящем случае, будет удобно совершить нападение. Удобные места для засады Сезаро выбрал, но за весь день пляж не посетил ни один человек.

       Наблюдение за берегом с помощью видеокамер в течение следующей недели разочаровало охотников за техниками. Нет, русские продолжали приходить сюда за устрицами и крабами почти ежедневно. В первый день Вадим с Веласкесом никого не встретили потому, что обитатели суши посещали пляж только ранним утром. Вероятно, днем улов был меньше. Проблема оказалась в том, что приходили на берег исключительно подростки, которые, в силу юного возраста, не могли быть компетентны в том деле, для которого требовались специалисты в подводный комплекс.

       На очередном совещании Кеннет Хаббард - британский завлаб и по совместительству подручный Маргарет Коул - предложил захватить в качестве заложников подростков и обменять их на квалифицированных техников. А в качестве уступки дикарям, в дальнейшем можно обменивать одних техников на других, например, через каждую неделю, что будет соответствовать посменной работе. Ну, и как предлагалось ранее, оплачивать их труд необходимым минимумом производимых в МОНИК лекарственных препаратов. Для того, чтобы исключить попытку захвата аквакара, необходимо сперва доставлять в комплекс новую смену, а потом вывозить старую. Так кто-то из русских будет постоянно находиться в качестве заложников.

       Оставалось решить два вопроса. Во-первых, как доставить похищенных подростков в аквакар на пятиметровую глубину? И во-вторых, как впоследствии туда же доставлять смены техников, если окажется, что те не умеют плавать?

       И тут Вадим вспомнил об одном большом подземном гроте, который обнаружил еще в первые месяцы своего пребывания на Эрлике. Вход в него скрывали густые заросли бурых ленточных водорослей, вздымающиеся до самой поверхности океана, в которых дайвер нашел в тот раз какие-то ржавые обломки. Найденные железяки заставили его исследовать заросли, за которыми и обнаружился довольно большой вход в подводную пещеру. Не опасаясь подводных монстров, ибо пещера находилась в пределах защитного периметра МОНИК, Вадим поплыл внутрь. Ход постепенно повышался и вскоре дайвер достиг поверхности воды. Мощный дайверский фонарь осветил огромный грот, к которому выходило несколько отнорков. Выйдя на каменный берег, Маракевич заглянул в каждый из них. Все они, как и сам грот, были природного происхождения, и следов пребывания людей не имели. Потеряв интерес к находке, он покинул ее и до сих пор не вспоминал.

       Вспомнив о гроте, в который легко мог проплыть не только аквакар, но и пассажирская амфибия, Вадим подумал, что если какой-нибудь из отнорков выходит на поверхность, то это может быть решением проблемы с доставкой в комплекс заложников. Однако озвучивать свои мысли он решил погодить. Для начала нужно самому попытаться найти выход из грота на поверхность и тем самым еще более доказать Мэтью Ривсу и Маргарет Коул свою полезность.

       Снедаемый нетерпением, Маракевич отправился в поиск на ночь глядя сразу после ужина.

       Первое, что он увидел в гроте, это выброшенную им здесь более двух лет назад найденную среди водорослей железяку. И это был хороший знак. Не превратившаяся в оплавленную лепешку железка говорила о том, что каменная толща защищает от излучения галантов не менее надежно, чем вода. Снова осмотрев все отнорки, Вадим выбрал тот, который сразу шел вверх под углом градусов тридцать, и решительно направился вперед.

 

Глава - 12. Община

       - Значит, галанты остановились, и Конфедерация осталась не тронутой, - резюмирует услышанное от меня седой жилистый старик, почесывая заскорузлыми пальцами голую пятку.

       Молча киваю.

       - Если вы сюда прилетели, значит галанты ушли от Эрлики? - спрашивает женщина лет сорока, держащая на руках грызущего сочный желтовато-зеленый плод младенца.

       На этот раз пожимаю плечами.

       Сытый и помывшийся под примитивным душем, устройство которого известно мне еще из уроков капрала Юрайя, Сижу в плетеном из натуральной лозы кресле, которое на Кинге стоило бы целое состояние. Передо мной в таких же креслах расселись девятнадцать местных жителей. Точное число присутствующих посчитал автоматически, по вбитой в подразделении "Игла" привычке. Уже больше часа отвечаю на вопросы общинников и пытаюсь выведать у них хоть какую-то информацию о месте или объекте, к которому направлялся наш взвод. Моя грудь туго стянута широкими кожаными ремнями, и теперь глубокий вдох или неосторожное движение не вызывают боль в отбитых ребрах. Обожжённые местным светилом участки кожи на лице и кистях смазаны приятно холодящей пастой и заклеены желтыми листиками неведомого мне растения.

       Узнав, что в моем комбинезоне присутствуют металлические сплавы, встретившие меня люди потребовали, чтобы я немедленно разоблачился. Понимая их обеспокоенность и не видя причин для спора, удовлетворил требование и получил взамен просторные полотняные штаны с веревкой вместо пояса и полотняную рубаху. Позже узнаю, что это полотно не ручного производства, а, имеющий такую же полупроводниковую структуру, как и ткань моего комбинезона, некий покрывной материал для полей существовавшего до нашествия агропредприятия. Этот материал сохранился в огромном количестве, будучи складированным в пустующей пластиковой теплице. Из металла в теплице присутствовала лишь тончайшая нить обогрева, проходящая в керамическом каркасе строения. Нить была настолько тонкой, что моментально испарилась, при первом облучении планеты дисколетами галантов. При этом каркас разрушился буквально в порошок, обрушив теплицу, но рулоны с покрывным материалом, который сам по себе достаточно жаропрочный, остались невредимыми.

       Игоря после прибытия в поселение не видел. Когда на встречу со мной собрались представители местной общины, я поинтересовался у присутствующего среди них Михаила состоянием раненого. Тот поведал, что опасных для жизни травм нет, лишь сильно разодрана грудная мышца и большая кровопотеря. Но местный доктор Захарыч пообещал, что парень выживет. И, кстати, очень интересовался, чем таким я продезинфицировал рану Игоря?

       Не знаю, какие средства имеются в наличие у местной медицины, но весь быт поселенцев поразил меня своей аскетичностью. Да и как могло быть иначе, если все усилия аборигенов уходили на добычу пропитания и защиту поселения от представителей местной фауны.

       Как оказалось, вернее, как предположили знатоки из поселения, своим беззаботным путешествием по лесу я обязан тому самому коту, которому подпалил задницу. Именно его появление в этих местах распугало остальное зверье. То-то жители поселка удивлялись, что последние несколько ночей к стенам не приходит стая бесчинствующих последние месяцы носорогих гиен, упорно пытающихся подрыться под частокол. А днем не приходится отгонять от огородов полосатых тапиров.

       Для того, чтобы пресекать попытки проникнуть за стену, как гиен, так и других хищников, людям приходится нести постоянное ночное дежурство. Патрулирование и оборона осуществляется с крыши строения, примыкающего прямо к стене по всему внутреннему периметру. Здесь же навалены груды камней и стоят прислоненные к бревнам частокола копья с каменными наконечниками.

       Внутренняя стена расположенного по периметру строения построена из того материала, который попадался строителям под руку. Часть стены выложена из плоского серого камня, часть из толстых бревен, и большая часть сделана из переплетенных тонкими ветками жердей. Есть участок, где жердяной каркас забросан глиняным раствором, но видно, что эта работа еще в процессе. В помещениях, отведенных под жилье и мастерские, окна закрыты прозрачным пластиком, оставшимся от развалившихся теплиц, того самого агропредприятия. Отопление построек в холодное время года осуществляется несколькими печами, сложенными из плоских камней на глиняном растворе.

       Здесь же устроены загоны для домашних животных и птицы. Не сведущий в подобных вопросах, среди мычащего, хрюкающего и блеющего поголовья, которое к концу дня загоняли под защиту крепостной стены юные пастухи, я мог опознать только палийских мустангов. Все взрослые особи этих чешуйчатых монстров находились под седлами, зато детеныши резвились среди прочей живности, внося сумятицу и вызывая раздражительное мычание и блеяние, и веселый смех погоняющей их детворы.

       За этой суетой я наблюдал из-под навеса, где проходила моя беседа с аборигенами.

       Когда вопросы ко мне наконец-то иссякают, начинаю более конкретно интересоваться той подводной базой, о которой упоминал Игорь. Однако почти ничего нового не узнаю. Есть некое поселение некоего Владимира, которое находится в горах на берегу Океана недалеко от места впадения в него Агидели. Двенадцать лет назад Михаил и ныне почивший некий Федор отправились в экспедицию по Агидели и, чудом миновав кишащие монстрами Горячие Болота, впервые встретились с представителями живущей у Океана общины. С тех пор раз в году в зимнее время, когда большинство речных хищников уходит либо в подогреваемые горячими источниками болота, либо в океан, или ведут пассивный образ жизни, двое мужчин отправляются вниз по Агидели для обмена производимых общиной продукты на лекарства. По заверениям Владимира и членов его общины, медикаменты они получают от живущих под водой ученых, чья научная база оказалась недоступна для лучей дисколетов галантов. Несмотря на то, что подводные жители снабжают живущую на побережье общину необходимыми медикаментами, отношения между ними далеко не дружественные. Об истинной причине разногласий мои собеседники точно не знают. Предполагают, что жители побережья претендуют на более ощутимую помощь подводников, у которых остались блага цивилизации, но те по каким-то причинам ограничивают людям Владимира доступ к этим самым благам.

       - Возможно, океанологам и самим не сладко живется на глубине, - вздохнула пожилая женщина, сидящая подле периодически почесывающего пятку старика. - Благо, что они лекарствами делятся. Уж как народными способами не лечись, а без антибиотиков в первые годы народу ужас сколько погибло.

       Женщина приглаживает левой рукой седые волосы, и я замечаю отсутствие среднего и безымянного пальца. Перевожу взгляд на ее правую руку - на ней тоже отсутствует средний палец. Вспоминаю отсутствие безымянного пальца у Михаила. Весьма странные травмы. Не могу себе представить, как можно лишиться среднего или безымянного пальцев, сохранив указательный и мизинец? И еще, когда пожилая женщина приглаживала волосы, оголилась рваная мочка левого уха. Такие же обезображенные уши вижу у женщины с младенцем на руках.

       На Кинге не были редкостью мелкие травмы на производстве, но современная медицина позволяет не только без следа избавиться от шрамов, но и вырастить, или имплантировать потерянную конечность. Разумеется, качество новой конечности будет зависить от финансовых возможностей пострадавшего, или условий его контракта с предприятием, на котором он получил травму. Но уж такие-то пустяковые шрамы, какими изобилуют тела аборигенов, не остаются после применения обычного регенерирующего геля.

       В течение последующего дня, наблюдая за бытом поселенцев, не раз удивлялся тому, как на мой взгляд гармонично вписывались эти люди в практически первобытные условия существования. И ладно бы выросшие в этих условиях дети. Или тот же Игорь, который выпал из цивилизации еще мальчишкой. Но вот взрослые люди - ученые, работники социальной сферы, операторы коммунальных систем - как им удалось выжить в дикой природе? Ведь подавляющее большинство из них не проходило ту школу выживаемости, которую в свое время прошел я, благодаря науке капрала Юрайя. Смог бы без той науки выжить на этой планете? Да я и с той наукой чувствую себя довольно неуютно. Не встреть меня Игорь, как минимум незащищенные участки моего тела облезли бы до костей, сгорев под лучами местного светила. А местные жители ходят по самому солнцепеку, иной раз даже без головного убора и обуви. Детвора, та и вовсе, будто бы не знает, о существовании таких предметов одежды. Говорят, у живущих в горах владимирцев такая же чувствительная к солнечным лучам кожа, как у меня.

       Вспоминая рассказы всезнайки Отто фон Гергерта о российской армии и о русских десантниках, забурившихся на планеты противника, а так же о перенятой Конфедерацией нелогичной с точки зрения здравого смысла системе обучения звездных пехотинцев, начинаю верить в уникальность русского характера. А ведь и я тоже русский... Русский ли? Достаточно ли быть русским только по рождению? Или русский - это, все же, система воспитания? Но тогда, опять же, кто и как воспитал этих людей, многие поколения предков которых жили, пользуясь всеми благами цивилизации, кто воспитал их так, что выпав из цивилизации, они за несколько лет освоили ручное земледелие и животноводство? Я даже такие слова, как "земледелие" и "животноводство" знаю только потому, что еще в детском приюте наткнулся на кристалл для симулятора с игрой об освоении древними людьми новых планет.

       Ранее мне не приходилось сталкиваться с учеными, и в моем понятии это были лысые бледнокожие зануды, отрешенные от реальной жизни и никогда не покидающие стен своих лабораторий и кабинетов. Но вот тот самый жилистый старик - Кононов Иван Степанович, для всех просто Степаныч - руша мои стереотипы, оказался профессором, до нашествия возглавлявшим какую-то фито-лабораторию. А его супруга Варвара Семеновна - доктор наук. В день первого налета галантов они отдыхали на том же озере, где резвился с друзьями маленький Игорь. Жизнь им спасло отсутствие в тот момент на них одежды. Правда Варвара едва не умерла от болевого шока, когда расплавившиеся кольца упали на песок огненными каплями, а вместе с ними отвалились пережженные пальцы. Одновременно по плечам, прожигая кожу, прокатились расплавленные капли сережек, навечно обезобразившие мочки ушей. И эти казалось бы сугубо цивилизованные люди, лишившись абсолютно всех привычных благ и оказавшись в дикой природе, кишащей вырвавшимися из-под контроля монстрами, не только выжили сами, но и стали одними из основателей общины, организуя и дисциплинируя других выживших.

       От Игоря я уже знал вкратце историю поселения. Более подробно обо всем рассказал сам Степаныч на следующее утро. Накануне, утомленный приключениями двух минувших дней, я еле выдержал расспросы поселенцев и, едва мне показали приготовленное ложе, упал и провалился в глубокий сон. Утром проснулся затемно и некоторое время лежал, размышляя, в каком направлении искать товарищей. По всему выходило, что надо возвращаться к Агидели и двигаться вниз по течению до Океана, где искать встречи с некими владимирцами, контактирующими с подводной базой. Если эта подводная база является единственным оставшимся островком цивилизации на Эрлике, то наверняка наше подразделение было послано к ней. Теоретически, на планете могут сохраниться и другие недоступные оружию галантов объекты. Но если наш взвод десантировался здесь, значит цель и есть эти подводники.

       Осталось узнать, какие монстры скрываются в водах Агидели, и как избежать смертельных укусов тех мух, которых так любит ушастый пушистик.

       Вчера с удивлением узнал, что чебурашка - это птица семейства неведомых мне маалийских древесных пингвинов. Местная детвора, завидев Пика, тут же заграбастала его, и он при этом не только не сопротивлялся, но даже не выказал хоть какого-то недовольства ни единым пиком, и вскоре довольно урча смачно хрумтел скармливаемыми ему жучками и личинками, наглаживаемый маленькими загорелыми ручками. Испытывая некоторую грусть, подумал, что пушистику здесь будет лучше, а я все равно не смог бы его взять с собой. Иметь личных питомцев в армии Конфедерации позволительно лишь Адмиралам.

       За открытым оконным проемом слегка посветлело. Невольно вздрагиваю от звонкого сигнала петуха. Лишь через несколько секунд соображаю, что это не сигнал будильника бытового коммуникатора, а крик настоящего животного. Надо будет посмотреть, что это за зверь такой - петух, крик которого много лет будил меня в детском приюте?

       Разбуженные криком первого петуха, тут же на разные голоса начинают кричать еще несколько таких же животных. И поселение оживает. Кудахтанье, хрюканье, мычание, топот, голоса переговаривающихся людей - все сливается в одну непривычную моему слуху какофонию.

       Кто-то заворочался в противоположном углу, неразличимый во мраке, прошлепал босыми ногами к дверям и, откинув полог, скрылся за ним.

       Поднимаюсь и я. Шарю ногами возле ложа в поисках обуви. Вспомнив, что моя металлизированная одежда конфискована, подбираю выданные взамен кожаные мокасины и натягиваю на ноги.

       Проснулся? - Встречает меня на выходе профессор.

       Странный вопрос. Неужели я мог выйти не проснувшись? Решив, что Степаныч так шутит, улыбаюсь и на всякий случай киваю, как бы сразу и отвечая на вопрос и приветствуя.

       - Как умоешься, приходи пить чай, - он показывает в сторону навеса, под которым проходила вчерашняя встреча с местными жителями. Там и сейчас довольно оживленно, а утренний полумрак разгоняют несколько мерцающих живым огнем светильников.

       Вскоре я уже сижу рядом со стариком, жую свежие пышные лепешки и прихлебываю из грубой керамической кружки горячий ароматный напиток. Становится все светлее. Замечаю направленные со всех сторон любопытные взгляды. Но народ, закончив с завтраком, расходится по своим делам. Вскоре кроме нас со Степанычем под навесом никого не остается. Судя по тому, как смотрит на меня профессор, ему не терпится начать беседу. Спешно дожевываю лепешку, допиваю напиток и смотрю на старика, показывая, что готов к новым расспросам.

       Если вчера народ интересовался в основном состоянием дел в галактике на фоне экспансии галантов, то сегодня Степаныч почему-то расспрашивает о положение российских беженцев в мирах Звездной Конфедерации. Собственно, а что я мог ему рассказать? Только о собственной жизни на Кинге, о детском приюте, о русском квартале, именуемом унизительным словом - резервация. Находятся ли беженцы на положении людей второго сорта? Да. Но на Кинге ко второму сорту относят и тех, кто прибыл в поисках лучшей доли из окраинных миров самой Конфедерации. Так что сказать, что в таком положении находятся исключительно беженцы из Российской Империи, не могу. Рассказал о русском татарине Халиле Фаттахове и обо всем, что запомнил из его рассказов о планете, куда переселился его род. Профессор внимательно слушал, периодически задавая уточняющие вопросы.

      

 

Глава - 13. Договор

           Под мерное покачивание в седле воспоминания Владимира перескочили на первый контакт с захватившими подводный комплекс иностранцами. Как ни странно, но состоялся он благодаря примкнувшему к ним подданному Российской Империи.

       Когда люди из обосновавшейся в гроте общины окончательно осознали, что помощь не придет и им придется выживать самостоятельно, то наряду с чередой возникших вопросов, встал вопрос пополнения запасов соли. В прежние времена соль для нужд Океанограда добывалась в небольшом искусственном заливчике автоматическим комбайном, который ныне покоился на дне в виде застывшей металлической массы. В первые годы при каждом новом облучении вода в заливчике вскипала из-за плавящегося металла, но потом останки комбайна вероятно погрузились глубже, и накрывающая их толща воды и донных осадков уже перестала пропускать направляемые с дисколетов лучи.

       На старом месте Матюшин и организовал соледобычу. При необходимости пополнения запасов соляной грунт доставался со дна, промывался и выпаривался в огромных глиняных чанах.

       Вместе с солеварами к берегу океана как правило отправлялась и компания детворы. Ребята собирали на прибрежном мелководье съедобных моллюсков и крабов. Искали так же крупные плоские раковины, которые в отсутствии железа использовались как совки и даже как лопаты.

       Однажды, когда солнце добралось до зенита и взрослые, скрываясь от палящего зноя, расселись на обед в тени навеса, в прибрежный лагерь ворвалась ватага галдящей наперебой детворы.

       - Там... Там... Лемур... Силайский лемур... Говорящий... И какой-то белый...

       Мужчины недоуменно переглянулись, но, встав с лавок, на всякий случай взяли в руки рогатины.

       - Какой еще белый лемур? Где? - нахмурив брови, строго обратился к ребятам бригадир - бывший техник с подводного комплекса Андрей Красноселов.

       - Там... В скалах. Он в норе застрял. Рычит и ругается...

       - Ругается? Может, он еще свистит и камни ест? - усмехнулся один из рабочих, вспомнив старую детскую загадку.

       - Не, камни не ест. И не свистит. Ругается только.

       - Та-ак, - подступил к ребятам бригадир, а кто вам разрешил к скалам ходить? А?

       - Так мы это... Мы в скалы не лазили. Мы рядом. А оно как закричит... А из норы вылезти не может.

       - С каких это пор силайские лемуры по норам лазают? - скептически спросил рабочий.

       Пошли посмотрим на этого белого лемура, - вышел из-под навеса бригадир и кивнул детворе: - Ведите, показывайте.

       Идти куда-то под жгучими лучами полуденного солнца не очень-то хотелось, но, судя по взволнованному виду мальчишек, они действительно увидели что-то или кого-то необычного. Прихватив все имеющиеся вналичие оружие, включая лопаты из раковин гигантских мидий, бригада отправилась к уходящей далеко в океан скалистой гряде.

       - Вон там у тех кустов видите? - указал рукой рыжий мальченка, когда команда приблизилась к скалам.

       Там в тени действительно шевелилось что-то светлое, издающее непонятные хриплые звуки.

       Один из рабочих удивленно присвистнул.

       - Ребята, да это, похоже, человек, - сообщил он.

       И действительно, теперь все видели, что в узком лазе, заплетенном крепкими корнями растущего на склоне лимонника, застрял человек. Выбившийся из сил бедолага еле шевелился. Вероятно, он пытался освободиться уже довольно долго.

       В глаза бросалась неестественная бледность кожи. Сразу понятно, что человек давно не был под солнечными лучами.

       Мужчины перерезали корни и попытались вытянуть пленника наружу. Не тут-то было. Парень засел в узкой норе плотно. Усилия привели лишь к тому, что ему сильнее сдавило грудь, и он захрипел, не в силах вымолвить что-либо членораздельное.

       - Да у него похоже рюкзак на спине, - склонился над застрявшим Красноселов и, с трудом оттянув с его правого плеча широкую лямку, перерезал ее. Тоже проделал и со второй. После чего обратился к товарищам: - А ну, ребята, потяните еще раз эту репку.

       Мужчины схватили репку за руки, потянули. Сперва показалось, будто опять безрезультатно. Отчаявшиеся спасатели удвоили усилие. Казалось, сейчас они выдернут руки бедолаги из суставов. Но вдруг он подался наружу, и в следующий миг тянувшие мужчины опрокинулись на спины, выдернув-таки пленника из узкой норы.

       Освобожденный человек судорожно хрипя и кашляя, встал на четвереньки и так и стоял некоторое время, не поднимая головы. Одет он был в обтягивающий костюм ярко-желтой с зелеными полосами окраски. Тонкая ткань судя по всему обладала достаточной прочностью, ибо после экстремального продирания сквозь узкую нору не было видно ни одного порыва.

       - Ё-моё, Маракевич, ты ли это? - склонился над спасенным Андрей.

       - Я, - сквозь кашель прохрипел тот. - Здрасьте.

       - Это Вадим - дайвер с подводного комплекса. Он к нашей службе был приписан, - пояснил товарищам бывший техник и опять обратился к пришельцу: - Я не понял, Маракевич, ты где был последние два года? Неужели по подземельям шлялся.

       - Нет, - замотал тот кучерявой головой. - Я с МОНИК к вам, можно сказать, с официальным визитом.

       Кто-то из артельщиков присвистнул. Бригадир задумчиво окинул взглядом бледнокожего гостя.

       - С МОНИК, говоришь? Ну-ну... И что, эта нора прямо в подводный комплекс ведет?

       - Нет. Там подземный грот с выходом в океан. Туда излучение не достает.

       - Ну, да ладно, пошли в лагерь, пока твоя белоснежная шкурка не подгорела на солнышке.

       Как и все обитатели подводного комплекса Вадим Маракевич раз в неделю обязательно посещал солярий и потому всегда считал, что его кожа имеет приличный золотистый загар. Однако сейчас, глядя на жителей побережья, он чувствовал себя бледной поганкой. А снующая вокруг детвора и вовсе была загоревшей дочерна.

       Через четверть часа артельщики угощали гостя обедом, а тот вкратце рассказывал о своей миссии.

       - Ага, значит, вы под водой новую цивилизацию основали? И, типа, нас к ее благам приобщить готовы? - Андрей с усмешкой наблюдал, с какой активностью гость работает челюстями, поглощая нехитрую снедь. - И чего вдруг раздобрились?

       - Понимать надо, - важно вещал Маракевич, запихивая в рот приличный кусок козьего сыра, - строительство нового мира - дело не простое, требует тщательно продуманного подхода. У каждого члена нового общества должна быть своя строго определенная роль. Во главе будут стоять ученые. На их плечах лежит основная задача по устройству идеальной цивилизации. Понятно, что им нельзя отвлекаться на различные житейские проблемы, ну, фильтры там всякие менять и прочие картриджи. Вы же все сбежали. А я один с системами жизнеобеспечения комплекса не справляюсь. Да и не мой это профиль. Так что пора, Андрей, твоей службе о прежних обязанностях вспомнить.

       - Эко завернул-то а! - возмутился один из солеваров. - Это мы-то сбежали значит?

       - Погоди, Кирилыч, пусть с этими нюансами начальство разбирается, - остановил мужика бригадир и снова обратился к посланнику: - Значит, приперла вас система жизнеобеспечения, говоришь? Небось в собственном дермеце тонуть начали, а? И с чего вдруг мы должны возжелать работать на твоих хозяев? Надо полагать, наш интерес ученые мужи продумали?

       - Угу, продумали, - ответил набитым ртом Маракевич и, прожевав, пояснил: - оплата будет в разумных поставках медикаментов и витаминных добавок.

       - Да-а, витаминные добавки - это дело, - хохотнул Кирилыч, глядя, с каким аппетитом гость уплетает очередной пучок сочной огородной зелени, - без них ну никак. А что, вас на моньке-то хорошо кормят?

       - Где? - не сразу понял дайвер. - А-а, на МОНИК, что ли? Кормежка стандартная, не жалуемся. Сырья для синтезаторов хватает. Оранжереи, фермы и плантации работают исправно. Да и сам океан надежно обеспечивает морепродуктами.

       - Так может, тебе рыбки свежей поджарить? - с хитрым прищуром глянул на посланца Андрей.

       - Не-не, не надо, - поспешно замотал головой дайвер, вгрызаясь в кусок вяленой козлятины, - я уже наелся.

       Хозяева переглянулись, понимающе ухмыляясь.

       Наконец посланец отвалился от стола, поглаживая раздувшийся живот.

       - Так что передать руководству комплекса? - обратился он к Красноселову.

       - А что передать? - бригадир пожал плечами. - Мы люди маленькие, сами ничего не решаем. Доложим своему руководству. Как оно решит, так и будет. Мы здесь еще дней десять соль добывать будем. Так что приплывай за ответом. А лучше, пусть прибудут полномочные представители, способные вести переговоры с нашим руководством.

       - О-кей, - кивнул Маракевич и приложился к кувшину с молоком. - Молочко классное! Только запах непривычный.

       - Дык, козье. Смотри, чтобы не пронесло с непривычки.

       После этих слов Вадим поспешно отставил кувшин и, сдвинув брови, словно бы прислушался к происходящим внутри него процессам.

       - Ну, мне, пожалуй, пора, - поднялся он из-за стола. - Завтра-послезавтра навещу вас снова. Надеюсь, вы к тому моменту порешаете со своим начальством все вопросы.

       - Пойдем, мужики, проводим гостя, - поднялся и Красноселов, и, глядя на выпирающий живот дайвера, добавил: - А то как бы он снова не застрял.

       В сопровождении почетного эскорта Маракевич благополучно добрался до лаза в скале.

       - Ты в темноте не заплутаешь, - заботливо поинтересовался Кирилыч.

       - Не, у меня там фонарик. Я как свет увидел, так оставил его в проходе, чтобы с металлом наружу не выходить.

       - Разумно, - одобрил солевар.

       - Да и этот лаз без всяких отнорков, - пояснил дайвер, - выходит прямо в грот.

       - Ты нам посигналь фонариком, чтобы мы знали, что не застрял, - напутствовал Вадима бригадир, глядя как тот осторожно протискивается в очищенный от корней и веток лаз.

       - О-кей, - донеслось уже изнутри.

       - Ну, что скажешь, Андрюха? - повернулся к бригадиру Кирилыч, когда парламентер отсимафорил из темноты.

       - Надо бы самим этот грот осмотреть, - задумчиво произнес Красноселов.

       - На это у нас специально обученные спелеологи есть. Я тебя про моньку спрашиваю, что думаешь?

       - А что тут думать? И так все ясно. За два года система жизнеобеспечения без должного присмотра не малую часть резервов израсходовала. Еще немного, и наша пещера с бамбуковым водопроводом покажется санаторием в сравнении с этим океанариумом.

       - Вот отчего так? - удивленно произнес другой солевар Василий Лавник. - Вот, к примеру, наши ученые, взять хотя бы Вересовых, или Зинаиду, я уже не говорю о Матюшине. Они и сами нигде не пропадут, и других вытянут. А эти импортные при всех благах без прислуги в собственном дерьме утонуть могут. Чем они там в своих конфедерациях от нас отличаются?

       - Системой воспитания и образования, - коротко пояснил Красноселов. - И вообще, Василь, не забивай голову ненужной философией. Ладно, мужики, вы еще полчасика отдохните и за работу. А я, пожалуй, сразу отправлюсь к Владимиру с докладом о неожиданном госте.

          

 

Глава - 14. История общины Стеклянного Холма

        Когда я замолчал, Степаныч несколько минут провел в задумчивости, машинально, вероятно по привычке, почесывая голую пятку, и, наконец, начал рассказывать историю поселения. О том, как от восьмидесяти тысячного поселка, в один миг превратившегося в геенну огненную, осталось несколько сотен выживших, большинство из которых страдало от страшных ожогов. Многие умерли от ран в первые дни.

       Потом пришли хищники. Сначала звери лишь наблюдали со стороны за лагерем людей. Возможно, по привычке ждали, что те дадут им пищу. Но бывшие хозяева планеты, лишившись благ цивилизации, не могли прокормить даже себя. Пока они как-то перебивались плодами с полей агрокомплекса, но вопрос пропитания уже затмевал даже такие важные вопросы, как "что произошло?" и "что делать?".

       Первыми человечину попробовали носорогие гиены. Их стая тогда насчитывала не более десятка особей. Нападать на большое количество людей твари не решались, зато подрылись под заваленное камнями захоронение. Насытившись, они растащили куски гниющих трупов по всем окрестностям, привлекая тем самым еще больше всевозможных хищников. Когда люди обнаружили разоренные захоронения, что-либо предпринимать было поздно.

       Однажды не вернулись отправившиеся на плантацию многоярусной капусты двое мужчин и женщина. Посланный на их поиски отряд обнаружил клочья одежды на залитом кровью месте нападения на людей носорогих гиен, которых опознали по следам на рыхлой почве. В тот же день на глазах у всех силайский лемур похитил трехлетнюю девочку, схватив и утащив ее в густые кроны гигантских гледичий. Уже в сумерках на обезумевшую мать, продолжающую бродить меж могучих стволов и звать дочь, свалилась трехметровая туша ушастого хамелеона. Не обращая внимание на обрушившийся на него град камней и палок, бронированный ящер неспешно заглотил жертву и, лениво перебирая чешуйчатыми лапами, снабженными пятью полуметровыми когтистыми пальцами, втащил свою тушу по стволу в густое переплетение колючих ветвей.

       Люди, до сих пор надеявшиеся на скорое появление спасателей, поняли, что могут попросту не дожить до пришествия оных. Чтобы выжить, необходимо было вооружиться и построить более надежное жилье, чем наскоро собранные шалаши. Взявшись за работу, они на некоторое время отрешились от пережитого горя. Самопроизвольно община разделилась на профессиональные группы, лидеры которых составили совет лагеря выживших. Основных групп было четыре: аграрии, охотники, строители и металлурги. Понятно, что первые две занимались вопросами пропитания. Строители возводили каменно-деревянную ограду вокруг лагеря, ибо на общем совете решили, что оградить весь лагерь будет надежнее и быстрее, чем строить отдельные укрепленные бараки. В спасателей все же верили, потому в качестве временного жилья всех устраивали шалаши.

       Металлурги на месте бывшего города промышляли металлические лепешки и болванки подходящих для определенных целей размеров, и изготавливали из них ножи, пилы, наконечники для копий и прочие нужные вещи. Поначалу приходилось ломать тонкие лепешки металла руками, а отбивать и придавать нужную форму булыжниками. Но когда построили печь для нагрева, изготовили несколько молотов разного размера и слегка поднаторели в кузнечном деле, то ручная металлургия пошла полным ходом. У народа наконец-то появились более менее нормальные чашки-кружки и столовые приборы. Дальше больше, охотники и караульная стража получили латы, защищающие от зубов, когтей и шипов населяющих окрестности тварей.

       А нападения продолжались. Пока не возвели двухметровую стену по всему периметру и не организовали круглосуточную караульную стражу, почти каждый день кого-нибудь уносили или загрызали неожиданно нападавшие хищники. Даже после возведения стены для половины из них она не являлась преградой, но таким давала отпор вооруженная острыми копьями и горящими факелами стража.

       Факелы стали держать в постоянной готовности после того, как через стену переполз танайский удав. Пятнадцатиметровый червяк походя заглотил стража, пытающегося ткнуть в его чешуйчатую броню копьем, еще двоих смел вниз не заметив, обозрел разбегающихся в панике людей, вероятно оценивая, сколько может проглотить за раз, и ринулся в погоню с невероятной для такой массы скоростью. Но дорогу монстру преградил кузнец, держащий клещи с раскаленной металлической болванкой. Заполучив огненным железом в нос, удав взвился ввысь, подняв вертикально почти половину гигантского тела, рухнул оземь, раздавив отважного кузнеца, разбив навес, под которым находилось кузнечное производство, разворотив печь и смертельно изувечив еще одного человека. При этом ползучий гад вновь получил ожоги, как от раскаленной болванки, которую придавил вместе с кузнецом, так и от разрушенной печи. Теперь от боли он свернулся клубком, после чего, развернувшись словно пружина, быстрее молнии метнулся вон из опасного места. На счастье больше никто не попался ему на пути.

       С тех пор у стражи всегда был запас просмоленных факелов и глиняный горшок с тлеющими углями. Гигантский питон больше не совался в поселение, хоть и несколько человек стали его жертвами за пределами лагеря. Зато хамелеон, чью броню так же не брало имеющееся у людей оружие, оказался очень недоволен, когда двуногая пища сунула ему в ноздрю горящую палку. Сделав еще несколько неудачных попыток полакомиться человечинкой, ушастый ящер покинул окрестности лагеря, отправившись на поиски мест с более доступной пищей.

       Не боялись огня лишь силайские лемуры. Эти лысые собакомордые обезьяны казалось вообще ничего не боялись. Благо, они не в силах были утащить взрослого человека, потому нападали только на маленьких детей. Приходилось держать детвору всегда под присмотром, организовав детскую площадку в центре поселка, соорудив над ней просторный навес из жердей.

       Несмотря на то, что изделия из металла значительно облегчили жизнь выброшенных из цивилизации людей, среди них нашлись и такие, которые призывали отказаться от их использования. Одним из активных антиметаллистов был профессор Кононов. Его в шутку окрестили главным пессимистом. Сам же он себя называл прагматичным реалистом.

       На основании логических выводов профессор предполагал с наибольшей долей вероятности, что металлы расплавились под воздействием некоего облучения теми самыми галантами, о нашествии которых приходили какие-то смутные малоправдоподобные сообщения, которые никто не воспринимал всерьез. А если это так, то облучение наверняка повторится, и потому от металлов надо держаться подальше. Возможно, сказывалось и то, что он никак не мог забыть кошмара, когда на его глазах у любимой женщины отвалились отожженные расплавленными кольцами пальцы. Теперь Варвара, будто стесняясь увечья, когда не выполняла какую-либо работу, обязательно прятала руки в карманах фартука. А чтобы скрыть изуродованные мочки ушей, носила волосы распущенными. Впрочем, подобные увечья были практически у всех взрослых женщин, и у половины мужчин. У многих и вовсе отсутствовала или была изувечена одна из кистей из-за расплавившегося на ней браслета-коммуникатора.

       Именно среди пострадавших физически у Кононова сначала оказалось много единомышленников. Однако видя, что выживать общине удается во многом благодаря использованию оружия и инструментов из металла, а повторного облучения галанты не проводят - если это вообще их рук дело - сторонники профессора постепенно его покидали. Да он и сам признавал, что совсем отказаться от металлических изделий очень сложно, по крайней мере, пока им не нашлось достойной замены. Но понимая это, Кононов настаивал на ограничении использования металлов и категорически возражал против ношения металлических изделий на теле.

       Время шло, надежды на появление имперской спасательной экспедиции таяли. Наступил холодный сезон с продолжительными моросящими дождями, иной раз, в особо холодные дни, превращающимися в мокрый, чавкающий под ногами, снег. Для людей, привыкших к комфортному климату, который в районах поселения создавали метеозонды, подобные обстоятельства оказались катастрофической неожиданностью. Если летнюю жару можно было хоть как-то переносить, спрятавшись в тени шалашей, то от промозглой сырости и холода столь ненадежные жилища не спасали. Да и одежда у большинства вовсе не была рассчитана на такую погоду.

       С наступлением холодов стало более скудным питание, которое и до того, оставляло желать лучшего. Из рациона исчезли фрукты и овощи, добываемые на оставшихся плантациях агропредприятия. Ко всему еще и дичи, которую способны были добыть охотники, стало гораздо меньше. Вероятно зверье ушло в более безопасные места.

       Одно хорошо, практически исчезли крупные хищники. Все они на своих родных планетах были обитателями зон с тропическим климатом. На Эрлике в отведенных им парках нужный климат создавался все теми же метеозондами. Холод либо прогнал их в теплые края, либо убил, как гигантского ящера, на разлагающуюся тушу которого однажды наткнулись охотники. Теперь для людей представляли опасность только носорогие гиены, численность которых увеличилась за счет родившегося и уже подросшего молодняка. Так же приходилось следить за снующими в колючих кронах лемурами. Эти твари хоть и были уроженцами тропических лесов, но холод переносили на удивление легко.

       Несмотря на резко сократившееся число хищников, люди продолжали гибнуть теперь от голода и холода, а против этих напастей не помогали ни крепкие латы, ни острые копья.

       В тот день профессор с Михаилом, которому на тот момент было всего пятнадцать лет, и с тринадцатилетним Димкой отправились за дровами. В ближайших окрестностях весь сушняк давно был собран, все, что под силу было срубить, срублено. Твердые стволы гигантских гледичий имеющемуся в наличие инструменту не поддавались. Потому для заготовки дров приходилось уходить все дальше, в те места, где в цивилизованные времена подлесок не уничтожался кибер-лесниками.

       Оба сопровождающих Кононова парня имели увечья после ужасного дня гибели цивилизации. Михаил остался без безымянного пальца на правой руке, который отжег расплавившийся перстень, подаренный подружкой. Димка пострадал сильнее, у него не было левой кисти, на которой он когда-то носил коммуникатор. Пережитые ужас и боль заставили парней поверить в заверения профессора и отказаться от ношения металлических предметов. В качестве оружия они использовали копья с наконечниками из остро отколотых трубчатых костей крупных животных и каменные топоры. Броню, способную хоть как-то защитить от зубов хищников, сплели из березовой лианы.

       Они уже возвращались, когда со стороны лагеря послышались неясные крики. Решив, что на поселок напали какие-либо хищники, заготовщики дров ускорили шаг. Ребята тащили волокуши с сушняком, а профессор шел позади, внимательно всматриваясь в лесной полумрак и держа наготове копье. Вдруг его правую ступню пронзила нестерпимая боль, будто невероятно острый шип, проткнув кожаный мокасин, вошел сквозь пятку прямо в кость. Закричав от неожиданности, Кононов упал. Схватившись за раненую ногу он ощутил запах паленого мяса. Не в силах ничего сообразить от боли, профессор катался по земле, а испуганные ребята безуспешно пытались выяснить, что с ним случилось.

       Внимание Михаила привлекла шипящая, пузырящаяся и исходящая паром грязная лужа. Сопоставив сей факт с исходящим от беснующегося профессора запахом паленого мяса, парень пошурудил в грязи копьем и вытолкал на сушу бесформенный кусочек еще горячего металла. Побледнев, он посмотрел в сторону лагеря. Тянущей болью заныл отсутствующий палец.

       На этот раз облучение расплавляющим металл оружием пережили всего полторы сотни человек, часть из которых в течение последующего дня умерли от сильных ожогов. Совсем не пострадали физически только малые дети, на которых не было ничего металлического, и единомышленники Кононова, которых в шутку прозвали металлофобами. Теперь металлофобией страдали абсолютно все выжившие.

       Так как под слоем пепла от сгоревших построек скрывалось множество застывших металлических лепешек, которые могли в любой момент вновь расплавиться под ногами, народ единодушно решил покинуть лагерь. Захоронив обгоревшие останки и вооружившись деревянным и каменным оружием, ранним утром двинулись вдоль ручья, решив поселиться на берегу реки, в которую тот впадает. Предложения о переселении к реке, где можно добывать для пропитания рыбу, звучали и прежде, но народ не решался покинуть стихийно образованный, однако уже обжитый лагерь.

       На протяжении всего пути переселенцев сопровождала стая гиен, однако, нападать на большую группу людей хищники не решались. Летом, когда леса кишели разбежавшимися из заповедников монстрами, путешествие вряд ли прошло бы столь спокойно. На опушку леса вышли уже в сумерках, но решили не останавливаться, пока не отойдут дальше от зарослей, в которых сновали хищники. Ближе к полуночи дошли до места впадения ручья в реку и уже здесь остановились на ночлег, буквально попадав с ног от изнеможения, сумев лишь разжечь несколько костров из принесенного с собой хвороста. О карауле даже не подумали. Возможно, отсутствие окружающего леса притупило чувство опасности. Да и не было ни у кого сил нести стражу.

       Утром проснулись от истошного крика. Кричала одна из женщин. А у ее ног, испуганно прижав уши, лежало покрытое крупной серой чешуей существо размером с большую собаку. Оказалось, женщина проснулась от чьего-то теплого дыхания, а когда открыла глаза, то встретилась взглядом с лежащим рядом чешуйчатым монстром, будто бы раздумывающим, с какой части ее тела начать трапезу.

       Знатоки тут же опознали в существе жеребенка палийского мустанга - много веков назад прирученного выносливого животного. Так у людей появился первый четвероногий друг - всеобщий любимец палийский мустанг Кеша. Через три года, став взрослым жеребцом, Кеша вдруг пропал и появился через месяц, приведя пятерку чешуйчатых кобылиц.

       К тому времени у общины уже были и другие домашние животные, прибившиеся к ним в течении первого года из числа чудом избежавших зубов хищников обитателей разрушенных птицеводческих и животноводческих ферм. Благо в реке оказалось действительно много рыбы, что позволило оставлять животных на развод, а не пускать сразу в пищу.

       Обосновавшись в роще стеклянного дуба на вершине большого плоского холма переселенцы дожили до тепла более-менее благополучно. Но с теплом вернулись хищники. Первыми опять пришли носорогие гиены, напав ночью, они загрызли почти половину имеющихся на тот момент домашних животных и сильно покалечили вступившего в схватку с ними пастуха. Отогнать их удалось только горящими факелами. Пострадавший мужчина умер через день. А гиены теперь приходили каждую ночь с наступлением сумерек и бродили вокруг, иногда злобно лая на горящие костры и с воем бросаясь прочь, когда в них летели подожженные палки.

       Таким образом, вновь возникла надобность в надежном ограждении и постоянном карауле. А когда из реки выбрался пятиметровый крокодил с шипастым гребнем на спине и, не обращая внимания на костры, утащил в зубах единственную козочку, то на постройку стены были брошены все силы.

       Далее было пришествие мраморного кота, который появлялся раз в несколько дней и каждыфй раз уносил одну жертву. Кот исчез так же неожиданно, как и появился. Но люди еще месяц ждали его, подготовив яму-ловушку, утыканную острыми кольями. Яма все же дождалась жертву. Только жертвой оказался не кот, а вновь появившийся крокодил.

       Была недельная осада недостроенного укрепления многочисленной стаей тигриных ревунов. И надо же было такому случиться, когда люди уже совсем отчаялись, на ревунов напали носорогие гиены и после кровавого побоища погнали конкурентов со своих охотничьих угодий.

       Случилось и многое другое, о чем нельзя рассказать не то чтобы за одну беседу, а даже за неделю непрерывного общения.

 

Глава - 15.  Договор

       Обнаруженный Маракевичем грот оказался знаком местным геологам. К тому же, им был известен другой, более комфортный проход к нему, расположенный в полутора сотни метров дальше и скрываемый густо свисающими со скалы плетьми лимонника.

       На следующий день Владимир с двумя спелеологами спустились к гроту, дабы лучше разведать маршрут, и как раз столкнулись там с явившимися с МОНИК полномочными представителями. Выслушав предложение о сотрудничестве, Владимир назначил встречу через сутки, в течение которых будет подготовлен ответ на предложение. Представители погрузились в аквакар и удалились восвояси.

       В обсуждении предложения захвативших подводный комплекс иностранцев приняло все взрослое население общины. Собрание проходило вечером. Теплый свет кристалла освещал лица людей, рассевшихся на ступенях террасы, откуда всем хорошо было слышно и видно членов правления во главе с Владимиром. Народ близко к сердцу принял сантехнические проблемы захватчиков, и некоторое время активно шутил по этому поводу.

       - Кто-нибудь желает высказаться? - спросил Вересов, когда шутки стихли.

       - Я скажу, - поднявшись, в круг вышел один из охотников всегда бреющийся наголо мускулистый крепыш Кудрявцев Виталий. Проведя рукой по голове, будто приглаживая несуществующие волосы, парень обвел взглядом собравшихся и кивнул в сторону океана. - Этим жабам верить нельзя. Они два года назад не просто бросили нас в беде, а еще и захватили МОНИК! Сколько наших товарищей осталось бы в живых, имей мы доступ к медицинскому оборудованию комплекса? Но нет, конфедераты с британцами обрекли нас на вымирание, а сами тем временем вели беззаботную жизнь, пользуясь всеми благами цивилизации, и не испытывали ни в чем нужды. И будь у них свой технический персонал, они о нас не вспомнили бы. Но эти жабы и сейчас не хотят пускать нас на МОНИК. Они, видите ли, предлагают услугу за услугу. Хотят, чтобы наши техники обслуживали станцию, а взамен дадут подачку в виде медикаментов. А вот клешню илатийского сверчка им в зад, а не техническую обслугу! Еще месяц-два, максимум полгода, и яйцеголовые жабы сами приползут к нам, моля о помощи и предлагая все, что угодно.

       - Но антибиотики уже сегодня необходимы нам, как воздух, - со вздохом произнесла Мария.

       - Как-то же мы жили без них два года, пожал плечами охотник.

       - Жили, говоришь? - с прищуром взглянула на него Мария и, слегка повысив голос, продолжила: - А не ты ли, Виталик, только что вспомнил умерших товарищей, которые могли жить, будь у нас медицинские возможности подводного комплекса?

       - Так они нам эти возможности и не предлагают. Только медикаменты. И где гарантия, что жабы нас снова не обманут? Что помешает им насильно оставить у себя техников, чтобы не давать нам лекарства?

       - Смысл? - вопросительно подняла брови Мария. - Фармакологические линии комплекса в автоматическом режиме могут выдавать медикаменты в промышленных масштабах. А так как до пришествия галантов линии работали в стандартном режиме, то на МОНИК должно быть столько готовой продукции, сколько хватит на много-много жизней и жабам, и нам. Не вижу смысла экономить. Более того, коль уж земноводные сами не способны обслуживать комплекс, то благополучное существование нашей общины им выгодно, а то и жизненно необходимо. Они конечно могут, как ты предположил, насильно оставить у себя техников и оператора, но зачем? Насильно удерживаемые люди в свою очередь могут либо отказаться работать, либо даже навредить. Я хорошо знаю и Маргарет Коул, и Мэтью Ривса, да и основную массу их подопечных. Они конечно высокомерные зазнайки, считающие нас людьми второго сорта, но они не идиоты, и прекрасно понимают, что в другой раз договориться с нами уже не получится.

       - все равно, - Кудрявцев упрямо насупил брови, - считаю, прежде чем отправлять под воду техников и оператора, нужно затребовать какие-то стопроцентные гарантии. Лично я пока никаких гарантий не вижу.

       - Гарантий нет, и вряд ли будут, - негромко произнес Владимир, и все повернулись к нему. Не вставая с места, он повторил: - Гарантий нет. Но есть маленькая Настя, которая умирает от пневмонии. Есть твой, Виталик, друг Пашка Скоров, которому вероятно придется отрезать руку, потому что наши медики не могут справиться с воспалением от укуса пещерной крысы. Но и это не будет гарантией того, что Пашка выживет. А еще есть трое новорожденных младенца, которым не сделана ни одна прививка, и трудно сказать, сколь долго проживет каждый из них в наших условиях? Гарантий нет и, возможно, не будет. Но есть жизни наших сограждан, которые мы гарантированно потеряем, если не получим необходимые медикаменты. Ты предлагаешь подождать полгода, чтобы жабы сами приползли к нам с мольбою о помощи? Возможно, ты прав, и они действительно приползут. Но посмотри вокруг. Здесь сидят твои товарищи. Жизнь кого из них станет ценой этих полгода?

       Повисло тягостное молчание. Виталий смотрел на товарищей и видел, как те один за другим опускают взгляды. Понурив голову, он произнес голосом, в котором не осталось и следа от былой уверенности:

       - - Я всего лишь высказал свое мнение, - и уже направляясь к своему месту, добавил: - Наверное, я был не прав.

       - А если начнут подсовывать не то, или опыты над нами ставить? - кто-то выкрикнул с места.

       С разных сторон послышались смешки.

       - Не говорите ерунды, - с усмешкой отмахнулась Мария. - Какие опыты? У нас достаточно компетентных специалистов, что бы проконтролировать качество медикаментов. Да и нужное для анализа медицинское оборудование сохранилось. Спасибо нашему благодетелю Матвеичу, который в свое время укомплектовал им центр подготовки спелеологов.

       Матюшин скромно потупился, буркнув:

       - И особое спасибо пещерным крысам, которые почему-то не тронули медблок.

       _ Ладно, - снова поднялся Владимир, - ты, Маша, составишь с коллегами список медикаментов. А сейчас хотелось бы услышать мнение тех, кому предстоит отправляться налаживать быт земноводных.

       С места поднялся Андрей Красноселов.

       - Мы с ребятами эту тему уже обговорили. В принципе, если организовать работу по сменам, или небольшими вахтами, скажем, по неделе, то никто не против. Вот только маловато нас осталось. Но Лавник и Иванцов готовы пойти в ученики. Они ребята сообразительные, да и склад ума у обоих технический. Ну и, - техник хитро прищурился, - заодно разведаем возможные пути возвращения государственной собственности.

       - Где оно, государство-то? - горько донеслось с террасы.

       - А мы чем не государство? - вмешался Матвеич. - Или нас кто гражданства лишил? Мы на своей земле или чужой? Чьи средства и силы в комплекс вложены? Может, конфедератов с британцами?

       Повисшее молчание прервал Красноселов:

       - Может, и хорошо, что эти земноводные сами себя на дне океана изолировали, а не расползлись по суше. Видели мы Маракевича, - и техник передразнил парламентера: - Плантации, синтезаторы, витаминный комплекс... А сам бледный, как нога глубоководной ампулярии, и на нашу снедь накинулся так, словно неделю ничего не ел. А если системы жизнеобеспечения окажутся в наших руках, то можно сделать так, что жабы и вовсе кверху пузами повсплывают.

       - Только без самодеятельности! - строго окрикнул Вересов.

       - Не считайте себя умнее других, - поддержала мужа Мария. - На МОНИК глупых людей нет. Они наверняка все продумали и учли любые нюансы, прежде чем сделать нам предложение сотрудничества. Уверена, основной контроль систем жизнеобеспечения и аварийное оповещение будет в их руках. И трудно сказать, на что они пойдут при малейшем подозрении.

       - Да мы только слегка попартизаним, - попробовал отшутиться Андрей.

       - Я вам попартизаню! - не выдержал и Матюшин. - Слушайте, что вам Мария говорит!

       - МОНИК очень важен для нас, для нашего будущего, - продолжила Вересова. - Прошу не забывать, что в нынешних условиях любая неполадка может оказаться непоправимой. Да вам ли это объяснять? Техники вы, или детвора шаловливая?

       - Ага, а им мужикам хоть в партизаны, хоть на дно морское, лишь бы от дома подальше, - заявила Зинаида, мать напросившегося в ученики к техникам пятнадцатилетнего Прохора Иванцова. Погрозив сыну пальцем, она строго добавила: - Чтоб завтра же загон для козлят починил!

       Публика оживилась.

       - Вас баб только загоны для козлят волнуют, - с ёрничал Кириллыч. - А кое-кто там на дне, между прочим, новую высоко-интеллектуальную цивилизацию строят.

       - Да? - Поднялась пышнотелая шатенка Тамара и, подбоченившись, спросила: - А бабы им для новой жизни не требуются?

       - Том, поимей совесть, - возмущенно поднял густые седые брови Кириллыч, - тебе же сказали, цивилизация высоко интеллектуальная. При чем тут ты?

       Аудитория взорвалась хохотом, а Тамара возмущенно открыла рот, чтобы достойно ответить ехидному старику, но никак не могла найти подходящих слов.

       - Друзья! - привлекая внимание развеселившихся общинников, поднял руку Владимир, - время позднее, а у нас еще остались нерешенные вопросы. А кое-кому к утру необходимо составить список обоснованных требований к земноводным. Так что давайте оставим шутки на завтра.

       Собрание притихло, лишь слышались отдельные перешептывания. Вересов отыскал взглядом Кудрявцева.

       - Виталий, есть заказ по профилю твоей команды.

       Охотник поднялся, изображая на лице глубокое внимание.

       - В МОНИК продолжается научная деятельность, - продолжил Владимир. - За два года подопытный материал в подводном зверинце закончился. Нужны в основном пещерные крысы и приматы. Оплату за животных обсудим отдельно. Ты, Виталик, обсуди перспективы со своими парнями. Как все обмозгуете, тогда и доложишь.

       - Хорошо, кивнул охотник. - Тогда сразу обращусь к Зинаиде по поводу снотворного, ибо взрослых лемуров, не говоря уже о винторогах, поймать живьем вряд ли получится.

       - И клеток железных у нас нет, чтобы содержать этот зверинец, - подал голос с места один из охотников.- Если договариваться, то так, чтобы сразу сонными переправлять их в МОНИК.

       - Ну, со снотворным - это больше к Марии, - перевела стрелки Зинаида - зоолог с докторской степенью. - А я подскажу, для кого какую приманку готовить.

       - Эх, где эти заказчики были, когда крысоиды сами к нам лезли? - посетовал кто-то и, шумно зевнув, добавил: - Гоняйся теперь за ними по пещерам.

       - Зин, - подала голос Тамара, - а чего мы этих крыс сами на мясо не разводим, а? Чего-то давненько охотнички нас крысятинкой не баловали.

       - Том, ты просто не представляешь, сколько эти крысы едят, - отмахнулась зоолог. Чтобы на каждого по одной вырастить, нам придется всем поселком день и ночь только об их пропитании заботиться.

       - На этом все, - заявил Владимир. - Желающие заняться разведением крыс могут обсудить это отдельно. Члены правления и Красноселов остаются, остальные свободны. Кудрявцев, ты с решением не спеши. Дело опасное, поэтому обдумайте с ребятами все до мелочей.

       На встречу явилась Маргарет Коул в сопровождении Кеннета Хаббарда и Сезаро Веласкеса. Подниматься на поверхность представители подводного комплекса вновь категорически отказались. Как оказалось позже, они не знали о существовании нормального прохода в грот и думали, что придется продираться по той норе, о которой им поведал Маракевич.

       Маргарет сразу попыталась поставить себя хозяйкой положения, начав менторским тоном предъявлять требования и раздавать ценные указания. Взамен обещая от лица новой администрации МОНИК рассмотреть возможность поставки некоего количества медикаментов.

       В конце концов, Вересов не выдержал и дал зарвавшейся британке ледяную отповедь, разъяснив, на чьей территории они находятся и кем являются с точки зрения галактического права. Он заявил, что не имеет никаких оснований доверять пиратам и террористам, захватившим подводный комплекс и обрекшим на смерть его сограждан. В связи, с чем любые переговоры могут вестись только с категорическим учетом требований русской стороны.

       В итоге в руки, опешившей Коул лег список нужных общинникам медикаментов, к которому Владимир добавил требование обязательных сеансов в регенерирующих капсулах для тяжело больных или получивших ранения во время охоты.

       Процедив сквозь зубы, что ответ будет завтра, Маргарет резко развернулась и, кивнув сопровождающим, направилась к аквакару.

       Сутки прошли в томительном ожидании. Ночью Владимир не сомкнул глаз. Сквозь дрему Мария слышала, как он ворочался, несколько раз вставал и укладывался обратно. Лишь чуть забрезжил рассвет, встал, оделся и вышел.

       Правильно ли он поступил? Не перегнул ли палку? Да, чертова британка привела его в бешенство. Она вела себя будто хозяйка, отдающая распоряжения прислуге. Такой дай волю, и она младенцев на органы потребует. Нет, ей просто необходимо было указать свое место.

       С другой стороны, проходя мимо хижин, он слышал, как плачет один из младенцев. А ведь его Маша находится на последнем месяце беременности. Что ждет их ребенка? Одно дело не иметь доступа к нужным медицинским препаратам и смириться с этим, и другое дело, получить возможность и осознавать, что она может быть утеряна из-за его несдержанности...

       Утром с МОНИК никто не появился.

       В обед Владимир собрал всех медиков на плановое обсуждение общего состояния здоровья общины. Кроме Марии и еще двух девушек здесь присутствовал Милош Новак - единственный выживший из тех иностранцев, которые когда-то явились на помощь русским коллегам, и оказались преданными своими соотечественниками.

       Только приступили к обсуждению, как в грот влетел запыхавшийся, но улыбающийся Василий Лавник.

       - Вот, - парень протянул Владимиру свернутый в трубочку лист бумаги.

       Непонимающе нахмурив брови, Вересов развернул послание и пробежал глазами по отпечатанному тексту. Лицо главы общины разгладилось, и на нем проявилась легкая удовлетворительная улыбка.

       - Что там? - нетерпеливо вопросила Мария.

       - Земноводные приняли наши условия, - он бросил лист на стол. Только козлятину и молоко добавили.

       - Дожарились, - хмыкнул подошедший Матюшин, после того, как тоже прочитал послание. - Обеспечение козлятиной потянем?

       - Кое-какой лимит выделить сможем, - кивнул Вересов.

       Утряска деталей много времени не заняла. Обитатели подводного комплекса еще старались сохранять лицо, Но тон умерили до делового официального.

       Возможно, общинникам показалось, но в последствие они уверяли, будто от новых хозяев жизни слегка попахивало канализацией.

       Ново цивилизаторы согласились на вахтовый метод работы техников и операторов, и даже выразили неожиданное одобрение присутствию учеников.

       Пересменок вместе с товарообменом договорились проводить в обнаруженном Маракевичем гроте. Земноводные взяли на себя обеспечение грота средством экстренной связи с комплексом, а от русских потребовали найти более удобный проход, либо расширить имеющийся, на что представители общины согласились, не скрывая улыбок.

        

 

Глава - 16. Подготовка к дороге

       Перед тем, как профессор закончил повествование, к нам присоединился еще один пожилой мужчина - лысый крепыш невысокого роста с аккуратной бородкой, подстриженной клинышком. До сих пор я с ним не встречался. Дождавшись, когда Степаныч замолчит, он протянул мне руку и представился:

       - Захарыч. Можно просто Валентин Захарович. Местный доктор Айболит.

       Из последующего разговора между Степанычем и Захарычем понимаю, что Айболитами здесь называют докторов. По случаю интересуюсь состоянием Игоря. Айболит заверяет, что состояние парня удовлетворительное, и как он проснется, я могу его навестить. После мне приходится рассказать, каким образом я продезинфицировал раны пострадавшего. Узнав, что прежде чем приложить мох, я намазал регенерирующий гель и обильно посыпал порошком из дезинфицирующих таблеток для воды, доктор разочарованно цокнул языком.

       - Эх, а я-то, старый дурень, решил, будто это такой уникальный мох произрастает в наших лесах. Хотел снаряжать экспедицию на его заготовку.

       Виновато пожимаю плечами и перевожу разговор на другую тему, интересуясь способом передвижения по Агидели к Океану, и каких тварей стоит опасаться в дороге?

       Переглянувшись, старики как-то подозрительно уставились на меня. Первым начал профессор:

       - Ты хочешь отправиться вниз по Агидели летом?

       - Если позволите задержаться на сутки, то завтра утром, -заявляю я. - Мне необходимо найти свое подразделение.

       - Нет, не позволим! - бьет себя по коленке ладошкой Айболит. - Мы не позволим тебе, молодой человек, сгинуть от собственного безрассудства! Ты спрашиваешь, какие твари водятся в реке? Нам самим это неведомо, ибо мало кто выжил после знакомства с ними. Эрлика - это планета-заповедник. Сюда свозились представители фауны с планет земного типа со всей галактики. К сожалению, среди нас не выжил ни один из ученых, занимавшихся инопланетными тварями. Есть техник, обслуживавший системы климат-контроля заповедника, от него нам известны названия некоторых животных и крайне мало об их повадках. Но даже если бы мы знали о разбежавшихся по планете монстрах все, как бы это нам помогло?

       - Даже эта стена, - подхватывает эстафету профессор, указывая на крепостную стену, - не может защитить нас от некоторых тварей, порою выползающих летом из притока Агидели. А что водится в ней самой, страшно даже представить.

       - Предлагаете держаться дальше от реки? - хмуро спрашиваю стариков. - Сколько же времени займет дорога по суше?

       - Нет, Степаныч, - качает головой Айболит, - этот мальчишка явно не дружит с собственной головой.

       - Он просто не представляет всей глубины задницы, в которую стремится забраться, - поддерживает товарища профессор и вновь начинает объяснять мне ситуацию: - По суше добраться до Океана нет шансов ни зимой, ни летом. Тем более, в одиночку. Только по воде и только в холодное время года. Менее чем через четыре месяца теплолюбивые твари покинут Агидель, и мы отправим двух человек к общине Владимира за необходимыми нам медикаментами. С ними ты доберешься до Океана. Больше никак.

       - Не-ет! - я даже поднялся с кресла от возмущения. - Я не могу ждать так долго! Через четыре месяца мне попросту не будет смысла куда-то идти. В конце концов, я целую ночь барахтался в этой вашей Агидели, а потом двое суток провел в лесу и не встретил ни одной твари кроме пискучего ушастика и мраморного кота.

       - Тебе уже объясняли, солдат, что зверье разбежалось из-за появления кота, - ткнул меня в грудь пальцем тоже поднявшийся Степаныч. - И тебе сказочно повезло сунуть коту под хвост горящую палку. Если ты думаешь, что при следующей встрече он снова подставит тебе задницу, предварительно подождав, пока ты запалишь костер, то...

       - А река? Почему никто не напал на меня в реке?

       - Не знаю, - профессор развел руками. - Возможно, тварей отпугнул какой-либо запах, исходивший от тебя, когда ты выбрался из чрева робота, возможно просто счастливая случайность, возможно еще что-то. Не знаю.

       - Его и анахи не тронули, - вспоминает об оранжевых мухах доктор. - А для них сейчас самый сезон. Особенно рядом с зарослями елового терновника, где этого фрукта встретил Игорь.

       - Может, их отпугнул мой комбез? - предполагаю я, но тут же вспоминаю, как одна из мух, прежде чем ее заарканил стремительным языком Пик, села мне на грудь. - Во всяком случае, прокусить они его точно не смогли бы.

       - В твоем комбезе присутствуют металлы, - напоминает профессор. - При появлении аппаратов галантов ты попросту сгоришь в нем заживо.

       - Если я правильно понял, эти серые дисколеты появляются с интервалом в полгода. Когда они появлялись последний раз?

       - На мой вопрос мужчины переглядываются, словно не решаясь сообщить нечто важное.

       - Надо признаться, - начинает Айболит, - никто не видел дисколеты уже около двух лет.

       - Но это не значит, что галанты перестали облучать планету, - нахмурив брови и яростно почесывая некогда обожженную пятку, возразил Кононов. - Возможно, теперь облеты совершаются по ночам.

       - Возможно, - явно идя на уступку, согласился доктор, но тут же многозначительно поднял вверх указательный палец. - Но ты, Степаныч, должен признать, что в сухую погоду каждое облучение сопровождалось обязательными лесными и степными пожарами. И даже в сырую погоду отовсюду наблюдались поднимающиеся клубы дыма. Да и река всегда выбрасывала на берег вареные тушки рыб и животных. Так вот, ни пожаров, ни вареной дохлятины лично я не наблюдаю как минимум два года.

       Слушая, судя по всему, не первый раз возникшую перепалку, я прикидывал, что мне понадобится для сплава по реке. Умение вязать плоты входило в программу подготовки бойцов подразделения "Игла". С этим проблем не предвиделось. Даже если местные откажутся мне помочь, строительство плота задержит меня максимум на сутки. Остается выяснить, сколько дней пути до океана, обзавестись наиболее эффективным оружием для защиты от неведомых монстров и запастись провизией. Изготовлению оружия из подручного материала меня тоже учили. Растерянность первых дней, объясняемая малым практическим опытом, прошла, и вбитые в голову знания наконец-то всплыли, так что позаботиться о собственной безопасности смогу. Провизией, надеюсь, снабдят поселенцы. Должны же они проявить благодарность за спасения товарища.

       Двое мужчин, в одном из которых узнаю Михаила, ведут под уздцы палийских мустангов. Оставляю увлеченно спорящих стариков и спешу вслед. Оказалось те направлялись на объезд окрестностей - посмотреть, не появились ли следы опасных хищников, и не потравило ли общинные поля дикое зверье. Михаил предложил мне присоединиться, и я согласился, намереваясь расспросить мужчин об интересующих меня вопросах. Алексей - так звали второго мужчину, жилистого высокого блондина с аккуратно стриженой бородкой - сходил за еще одним седлом, имеющим в комплекте разобранный жердяной навес. Третьего мустанга взяли на пастбище у подножия холма. И вот мы неспешно едем вдоль берега мутной речушки.

       Вспоминаю вчерашнюю пиявку, присосавшуюся к чешуйчатой морде Вулкана.

       - То вьюн-вампир, - поясняет Алексей и, сглотнув, с вожделением сообщает: - Жареные вампирчики да со сметанкой, м-м-м, объеденье?

       Не могу представить ту слизистую тварь жареной и даже передергиваю плечами от отвращения, хотя с тех пор, как служу в армии, какую только дрянь не приходилось есть.

       Достигнув подлеска, сворачиваем и едем вдоль опушки. Всматриваясь в окрестные заросли, поселенцы отвечают на мои вопросы о местных реалиях. Постепенно перевожу разговор на путь к океану и на тварей, которых по дороге можно встретить. Почти ничего нового не узнаю. В теплое время Агидель кишит неведомыми хищниками, малая часть которых заплывает в приток, наводя ужас на жителей холма. Михаил с Алексеем перечислили лишь нескольких тварей, к названию каждой из которых обязательно добавлялось прилагательное "гигантский" - гигантский крокодил, гигантская анаконда, гигантская каракатица. Оно и понятно. Не зря Эрлика являлась планетой-заповедником. На нее свозились лишь самые отборные и жизнеспособные экземпляры фауны со всей галактики. Часть из них наверняка погибла после крушения системы климат-контроля. Но, как минимум половина приспособилась, отвоевав, или продолжая отвоевывать, собственную нишу в пищевой цепочке. И понятно, что пресмыкающиеся и моллюски, способные подолгу, порой месяцами, обходиться без пищи, встроились в эту цепочку наиболее легко.

       Решив не ходить вокруг да около, посвящаю спутников свои планы как можно скорее отправиться к океану и прошу совета по поводу материала для изготовления плота и кое-какого оружия.

       Мужчины молча смотрят на меня, потом Михаил говорит:

       - Как я понимаю, ты с головой конкретно не в ладах, и переубеждать тебя бесполезно?

       Я не уверен, что правильно уловил суть фразы, потому отвечаю просто:

       - Я должен.

       - Понятно, - кивает Михаил и начинает перечислять виды оружия, которым они могут снабдить меня в дорогу, попутно отметив, что все оно бесполезно против большинства монстров. Почти все речные гиганты обладают надежной броней в виде панцирей или чешуи, и отпугнуть их можно лишь огнем или кипящим маслом.

       - А если усилить бронебойность тех же стрел за счет металлических наконечников? - спрашиваю я, и в голове всплывают уроки капрала Леки Муринчика по изготовлению наконечников из чего угодно, начиная от жестяных цинков для кассет с иглами и заканчивая различными запчастями пришедшего в негодность стрелкового оружия.

       И снова на меня смотрят с сочувствием, словно на умалишенного. Их можно понять. Когда много лет живешь в страхе, что земля под твоими ногами вдруг раскалится, и ты провалишься в лужу расплавленного металла, невольно каждое упоминание о нем будет вызывать содрогание.

       - - Если плыть на плоту, то металлическое оружие можно хранить так, чтобы в случае чего расплавленный металл упал в воду, - начинаю высказывать свои соображения. - К тому же, как сказали ваши старейшины, облучений не наблюдается уже несколько лет. Да и случались они раз в полгода. И вообще, я не понимаю, что мешало вам пользоваться металлом в промежутках между облучениями, если известна их периодичность? Когда, кстати, должно произойти следующее?

       - Ты, парень, не видел тысячи заживо сгоревших людей, - положив копье с костяным наконечником поперек седла, Михаил почесал ладонь в районе отсутствующего пальца. - Ты не видел, как умирали сотни тех, кому не повезло сгореть сразу. Если бы не Степаныч, то вряд ли кто вообще выжил после второго облучения. Металл под запретом. Это закон. Кто не желает ему подчиняться, тот уходит из общины. И поверь, не было ни одного желающего уйти.

       - Но я-то ухожу. И судя по вашим заверениям, быть разодранным речным монстром у меня шансов гораздо больше, чем сгореть от расплавленного металла.

       - Облучение никогда не происходило в один и тот же день, - вступает в разговор Алексей. - Поначалу пробовали вычислить интервал - бесполезно. Он может смещаться на месяц в ту или иную сторону. В принципе, если цель галантов уничтожение цивилизации, то в такой бессистемности есть логика - к ней нельзя приспособиться. Но ты прав, Олег, шансов провести неделю посреди Агидели и остаться живым у тебя нет.

       - Ну, нет, так нет, - пожимаю плечами. - С ситуацией, когда нет шансов остаться в живых, я уже знаком. Просто покажите пне место, где можно разжиться металлом.

       Покажем, - кивает Алексей, переглянувшись с напарником.

       Объехав холм вокруг, мы проследовали еще пару километров вверх по течению мутной реки и остановились у каменистых перекатов. Крупный лес по обоим берегам отступил почти до горизонта. Пространство от берегов и до опушки поросло редким невысоким подлеском и такой же редкой травой. Из пояснений сопровождающих я узнал, что в былые времена здесь находилась ферма по разведению особо ценных пород промысловых рыб, мальки которых поставлялись на многие планеты галактики. Реку в то время перегораживала плотина, за которой находились многочисленные инкубаторы для икры и ясли для мальков.

       Поселившись на холме, люди после каждого облучения наблюдали дымы от лесных пожаров вокруг бывшей фермы, возникавших из-за вспыхивающей травы и подлеска, успевающих вырасти на выжженных участках, залитых расплавленным металлом от ячеек и оборудования. Постепенно металл частично выгорел, частично погрузился в почву, которая превратилась в сплошной остекленевший растрескавшийся покров. Трещины каждый раз забивались наносимой ветрами и животными почвой, в ней вновь росла трава, вспыхивающая при очередном облучении. Однако выросшие в человеческий рост деревца подтверждали тот факт, что здесь уже давно ничего не плавилось и не горело.

       Но, как же добраться до запеченного в этой стеклянной массе металла? Я в задумчивости почесал затылок. Алексей усмехнулся, вероятно, прочитав мысли на моем лице, и указал на бурлящую среди камней воду.

       - В воде металл мгновенно остывает - поясняет он. - Дети в тайне от взрослых бегают сюда, чтобы доказать друг другу собственную храбрость. Для этого они отыскивают в воде среди гальки куски металла и, подержав над головой, бросают обратно в воду.

       - Храбрые у вас дети, - говорю, слезая с мустанга и надевая широкополую конусообразную шляпу.

       Древком выданного мне копья начинаю шурудить в прибрежной гальке.

       - Ищи глубже, -советует Алексей.

       - Ты-то откуда знаешь, - с удивлением смотрит на него Михаил.

       - Скажу по секрету, - парень, вздохнув, виновато улыбается, - когда-то именно мы с Игорем зародили эту традицию, борясь за сердце юной Светки.

       - То-то она предпочла двум идиотам Артема.

       Слушая откровения Алексея, захожу по колено в реку и шарю руками в камнях. Сквозь мутноватую воду проглядывается пучки мясистых водорослей, листья которых извиваются по течению словно живые. Продолговатый камень, величиной с два кулака, кажется особенно тяжелым. С помощью мелкого камешка счищаю налет и вижу серебристый блеск металла. Выбрасываю первый трофей на берег и продолжаю поиски.

       Спустя полчаса перебираю горку металлических лепешек различных форм и размеров. Судя по отсутствию ржавчины, все они из нержавеющих металлов, что вполне объяснимо их былым предназначением. Самая первая находка оказалась наиболее удачной. В металлическую болванку вплавлен черный камешек, который раскрошился и высыпался при первых ударах по нему другой металлической болванкой. Я пояснил Алексею, что мне надо, и вскоре он, съездив к лесной опушке, предоставил на выбор несколько крепких жердин. Обскоблив одну предоставленным мне тем же Алексеем обсидиановым ножом, я насадил на нее болванку и оценивающе покрутил в руках получившийся довольно неуклюжий молоток. По черепу им конечно можно заехать не слабо, я бы даже сказал, смертельно. Однако мне он нужен для другого дела.

       Выбирая самые тонкие пластины, старательно плющу их молотком на плоском камне. Пару наиболее подходящих оборачиваю вокруг концов жердин, старательно проковываю и получаю приличные с виду копья. В дерево втыкать я бы их не стал, но живую плоть пронзят лучше костяных.

       Выбираю и отбиваю несколько лезвий для будущих ножей, а так же метательные пики илезвия всевозможных размеров, какие только могут получиться из имеющегося материала. Не все куски металла поддаются холодной ковке. Довольно большую часть приходится отбрасывать в сторону.

       Делюсь с наблюдающими за мной мужчинами планами изготовить лук. Они предлагают не спешить и пускаются вскачь к холму. Возвращается один Алексей. Соскочив с мустанга, он подает мне готовый лук, волосяную тетиву и кожаный колчан со стрелами. Сгибаю лук, накидывая тетиву. Метровое оружие на первый взгляд не внушает доверия. Однако пущенная в куст на том берегу стрела летит точно и, пронзив куст и врезавшись в грунт, словно взрывается щепой и мелким щебнем. Результат удовлетворительный, только тетива сильно отбила большой палец на левой руке. В течение следующего часа заготавливаю наконечники для стрел. Качество сомнительное, но однозначно лучше просто заостренных деревяшек.

       Алексей тем временем развел костерок, после чего зашел в воду и выдрал пучок тех самых мясистых водорослей. Взглянув на то, что парень нес в руках, невольно вздрагиваю, узнав гигантских пиявок, одна из которых давеча впилась в нос Вулкану.

       - Вампирчики сейчас как раз нерестятся, - поясняет он и, бросив добычу перед костром, отправляется за новым пучком.

       Разглядев внимательно извивающихся тварей, понимаю по наличию хвоста и плавников, что это обычные рыбы. Только вместо рта у них присоски. Вообще-то не такие они и мерзкие.

       Один из мустангов подходит, опустив голову, буквально всасывает вампирчика и принимается с наслаждением пережевывать.

       - Эй! - Алексей бьет новым пучком вьюнов по наглой чешуйчатой морде. Рыбешки выскальзывают из его рук и разлетаются по земле. Второй мустанг пользуется моментом и подхватывает губами извивающееся лакомство. Парень хватает обоих жеребцов под уздцы и отводит к воде, чтобы те самостоятельно добывали нерестящихся вьюнов. Глядя, как те выхватывают из реки скользких рыб, говорит: - Хорошо, что никто из наших этого не видит.

       - Мустангам нельзя есть вьюнов? - удивляюсь я.

       - Им нельзя находиться там, где под ногами может быть металл. Случись сейчас облучение, и мы получим две запечоные в чешуе туши, - он смотрит на металлические болванки в моих руках, переводит взгляд на отбракованные куски, валяющиеся у него под ногами, и, покачав головой, повторяет: - хорошо, что этого никто из наших не видит.

       Снабдив стрелы наконечниками, я решаю запасти больше метательного оружия и отправляюсь к мустангам на поиски подходящего материала. Теперь уже не выбрасываю на берег что попало, а выбираю в меру увесистые куски подходящей формы.

       Костер тем временем прогорает, превратившись в алеющую на легком ветерке горку углей, и Алексей поджаривает нанизанных на веточки вампирчиков. Глядя на него, вспоминаю капрала Юрайя, учившего курсантов вот так же готовить нарезанных на кусочки змей. В итоге, уплетая ароматные и аппетитно хрустящие куски, я совершенно не вспоминаю о том омерзении, которое еще совсем недавно вызывали у меня эти милые речные создания.

       Местное светило поднялось в зенит, когда я, с сомнением оценив груду железяк самых причудливых форм, решил удовлетвориться полученным результатом. Тем более, что весило все это богатство не менее двух пудов. Аккуратно, чтобы по возможности не проткнуть и не порезать, укладываю трофеи в предоставленные Алексеем две кожаные сумки. Теперь можно подумать о плавсредстве. Высказываю эту мысль вслух.

       - Поехали домой, - говорит новый товарищ, - возможно, Михаил уже решил этот вопрос. Только сумки пока оставь здесь.

       По пути назад пытаюсь выведать, на какое решение транспортного вопроса намекнул Алексей, но тот либо отмалчивался, ухмыляясь, либо бросал коротко:

       - Сам все увидишь.

       

 

Глава - 17. МОНИК   

              Допив последний глоток синтезированного виски, Кеннет с ненавистью запустил стакан в стену. Сделанный из тонкого и казалось бы хрупкого стекла, тот отскочил на стол, скатился на пол и невредимым подкатился под ноги. В сердцах Кеннет подфутболил его. Подлетев, стакан врезался в коммуникационную панель и, словно издеваясь, снова подкатился к ногам. Хаббард некоторое время мрачно смотрел на прочный сосуд, затем упал в кресло, обхватил голову руками и принялся монотонно раскачиваться.

       Полчаса назад он отключил систему искусственного жизнеобеспечения восьмого родившегося от него на этом чертовом подводном комплексе ребенка. Вильям, Ричард и Диана были первыми. Их родила зоолог Бэтти Чепмен. Все трое рождались абсолютно здоровыми младенцами и в течение месяца благополучно умирали. Ни собравшиеся на МОНИК светила мировой науки, ни современное медицинское оборудование не помогли не только сохранить жизни детям Кеннета Хаббарда, ни даже диагностировать причины смертей.

       Следующие трое были рождены Джолин Мосли. Им Кеннет уже не давал имена. Младенцы так же умерли, не прожив и месяца.

       Аналогично обстояли дела с попытками продолжить род и у остальных членов сообщества подводного комплекса.

       Потом были годы исследований. Пытались вынимать плод из чрева матери в первые месяцы беременности и выращивать искусственно. Рожденная таким способом девочка Долли прожила почти год. После смерти Долли ее мать Урсула Кранц покончила с жизнью, выпив убойную дозу снотворного.

       При всем при этом практически не имеющие цивилизованного медицинского обслуживания русские дикари на суше размножались, не испытывая никаких особых проблем. По получаемым от техников сведениям, количество рожденных после апокалипсиса детей через десять лет уже равнялось количеству взрослых и детей рожденных до.

       Ученые МОНИК терялись, пытаясь выяснить причины такой несправедливости. Чего такого недополучает персонал комплекса в отличие от русских дикарей? Синтезаторы продуктов выдают все необходимое для человеческого организма. Но после установления контакта с русскими, на МОНИК регулярно доставлялись натуральные продукты, и беременные женщины питались исключительно ими. Необходим натуральный солнечный свет? На поверхность Океана подняли пластиковый понтон, и желающие завести детей проводили на нем сколь угодно долгое время. Одна пара даже жила наверху весь период зачатия и беременности, опускаясь вниз лишь во время штормов. Все было бесполезно.

       Как-то к Кеннету подошел один из подручных Ривса похожий на гориллу сутуловатый здоровяк Брюно Мартин. За его спиной маячила, не приближаясь, биолог Солли Кюре, которую за глаза все звали Толстая Солли.

       - Мне нужно пригодное для жизни помещение, - без лишних предисловий заявил здоровяк. - Такое, в которое никто не сунется, и о котором никто не будет знать. Даже наши боссы.

       - Что ты задумал, Брю? - нахмурил брови Кеннет. Он всегда был предан Маргарет Коул, и мысль о том, что придется что-то от нее скрывать, ему не понравилась.

       Брюно замялся, словно ища нужные слова, и, наконец, ткнул длинной жилистой рукой в сторону Толстой Солли.

       - Пусть она расскажет.

       Видя, что на нее обратили внимание, женщина подошла и на вопросительный взгляд Кеннета предложила найти для разговора более укромное место.

       Вкратце суть ее идеи заключалась в эксперименте по оплодотворению мужчиной с подводного комплекса русской дикарки с суши. В качестве оплодотворителя, понятно, намеревался выступить Брюно, а дикарку предстояло похитить. В похищении дал согласие помочь второй подручный Ривса - Сезаро Веласкес. Шефа в свои планы заговорщики не посвятили, решив не грузить его лишними проблемами. К Кеннету им пришлось обратиться лишь потому, что бывший завлаб британцев ныне занимал должность, совмещающую обязанности администратора и завхоза, а потому ведал различными мало используемыми, а то и не используемыми вовсе секторами МОНИК.

       Выслушав заговорщиков, Хаббард пообещал связаться с ними в ближайшее время, как только определится с подходящим под выдвинутые Солли требования помещением. А когда здоровяк с толстухой удалились, он сразу отправился к Маргарет и продемонстрировал ей сделанную тайком запись разговора. После четвертьчасового размышления Коул распорядилась предоставить для эксперимента необходимое помещение, держать ее в курсе происходящего и никого больше в эту тайну не посвящать.

       Вскоре Брюно с Веласкесом похитили четырнадцатилетнюю Наташу, скрыв похищение под нападением Эрликанского Дракона. С давних пор несколько пар этих пятиметровых живородящих земноводных ящеров содержались в зверинце комплекса, довольствуясь выдаваемой синтезатором пищей, случайно заплывшими в зверинец рыбами и мелкими морскими животными, и собственными новорожденными детенышами. Одну из таких тварей, усыпив на короткое время, похитители отбуксировали к берегу, где ранним утром Наташа в сопровождении мальчишки лет восьми собирала устриц. Пока Брюно утаскивал в заякоренный под водой аквакар девочку, Веласкес освободил от пут ящера и оставил того на берегу пожирать трупик мальчишки.

       О том, что инсценировка удалась, стало известно на следующий день, когда Владимир - глава племени русских дикарей - обратился к представителям МОНИК, прибывшим за сменой техников, с просьбой активировать вблизи пляжа ультразвуковые глушилки, отпугивающие хищников.

       На следующий день произошло событие, заставившее И Хаббарда, и Коул надолго забыть о русской пленнице.

       Дежурный оператор включил сигнал оповещения о подлете дисколетов галантов, одновременно запустив лебедки, опускающие вглубь все надводное оборудование. Когда-то, после очередного уничтожившего оборудование налета, привлеченные для работ на МОНИК техники подняли в небо заякоренный сверхпрочным углепластиковым тросом зонд видеонаблюдения, сигнал с которого поступал на монитор поста управления системами жизнеобеспечения. Опускали зонд лишь в штормовую погоду. Все остальное время он неподвижно висел на километровой высоте, что ориентировочно в два раза превышало высоту полета дисколетов галантов. Прошло примерно полгода, и, обратив внимание на экран, оператор увидел приближающиеся с востока точки, летящие на равном расстоянии друг от друга и растянувшись цепью от горизонта до горизонта. Он тут же сообщил об этом по общей коммуникационной сети комплекса. Однако в тот раз своевременное обнаружение аппаратов агрессоров не помогло, ибо уже через несколько минут все плавающее на поверхности приборы были поражены излучением.Зато к следующему налету техники подготовились более основательно, выведя управление всеми лебедками надводного оборудования в операторскую и установив программу распознавания целей, основываясь на отснятом изображении и выделив в качестве целей цепь аппаратов галантов. Оператор физически не мог постоянно смотреть на монитор, и то, что он первый раз заметил дисколеты вовремя, было чистой случайностью. Зато теперь программа тревожным сигналом сообщала ему о появлении объектов, обозначенных как цели.

       Еще одним важным открытием благодаря русским техникам стало то, что зонд видеонаблюдения, парящий выше пролетающих дисколетов, оставался нетронутым. А это значит, что, во-первых, излучение направленно только вниз, и во-вторых, если дисколеты не обращают внимание на зонд, значит, они являются запрограммированными только на определенное действие автоматами. После этого открытия русских техников еще несколько приборов были подняты на безопасную высоту и теперь оставались невредимы во время налетов галантов. Остальное оборудование, то что плавало на поверхности или в верхних слоях воды, практически всегда вовремя опускалось оператором на безопасную глубину.

       Вот и в этот раз появление на горизонте аппаратов галантов не застало персонал подводного комплекса врасплох. Все протекало в обычном режиме, цепь дисколетов благополучно прошла над МОНИК, и вдруг оператор взволнованно сообщил по общей системе оповещения, что один из аппаратов наткнулся на трос метеозонда и тянет его, продолжая двигаться. По мере продвижения дисколета и увеличения наклона троса, зонд подтягивало к аппарату. Наконец, произошло соприкосновение. Зонд заискрился. Возможно, имеющиеся в нем металлы, попав в зону излучения, расплавились и пролились на дисколет огненными каплями. Во всяком случае тот конвульсивно задергался, будто живой организм, и начал снижаться, вихляя из стороны в сторону, подобно опавшему с дерева листу. Остатки зонда рухнули в воду. Вскоре вслед за ними погрузился выведенный из строя дисколет. Остальные аппараты равнодушно продолжили полет.

       Ривсу и Коул с трудом удалось справиться с возникшим ажиотажем. Половина сотрудников считала своим долгом немедленно отправиться на поиски рухнувшего аппарата. Бросив лаборатории, они собрались в ангаре с аквакарами, и, не появись вовремя Маргарет, кое-кто уже прошел бы через шлюз. Однако, выскочившая из влетевшего в ангар электромобиля Коул успела заблокировать шлюзовые мембраны, вызвав тем самым волну возмущения. Но подоспевшие вместе с Ривсом Сезаро и Брюно быстро окоротили самых рьяных охотников за падающими с неба артефактами.

       Получив строгий наказ не общаться на данную тему с русскими техниками, отвечая, если те спросят, мол, о поисках никто и не помышлял, сотрудники разошлись восвояси. А дабы подобного не повторялось, Маргарет наказала Кеннету Хаббарду отключить операторскую от общей сети и переадресовывать все вызовы или сообщения оттуда кроме комов ее и Ривса еще на комы Хаббарда, Веласкеса и Брюно Мартина.

       Пока Маргарет отдавала распоряжение Кеннету, Мэтью определил состав экспедиции по поиску дисколета. Веласкес и Мартин отправлялись на грузовом аквакаре. Им предстояло отбуксировать к месту падения аппарата галантов РПММ (робот промышленный многофункциональный модифицированный), в рубке которого будет находиться единственный имеющийся на МОНИК профессионал по управлению подобной техникой - Вадим Маракевич. Русские техники по понятным причинам в расчет не брались. Задача - найти и доставить дисколет или то, что от него осталось. Действовать по обстоятельствам.

       Поиски оказались непродолжительными. К счастью дисколет упал в скопление ленточных водорослей, тянущихся со дна до поверхности, и потому был обнаружен именно в точке падения.

       Издали заметив объект, поисковики благоразумно остановились и Сезаро распорядился дальше отправляться одному Маракевичу.

       Ох, как тряслись поджилки у находящегося в рубке РПММ дайвера, когда он приближался к объекту! Что будет, если дисколет вдруг начнет испускать смертоносные лучи, плавящие металл? Вадиму постоянно казалось, будто воздух в рубке начинает накаляться. Несмотря на исправно действующую систему микроклимата, по его лицу крупными каплями стекал пот.

       Однако вот преодолен пятиметровый рубеж, считающийся безопасным, ибо лучи галантов никогда не пробивали такую толщу воды. Дайвер понемногу успокоился и теперь с любопытством рассматривал чем-то напоминающее перевернутый купол медузы почти прозрачное тело дисколета. Именно тело, а не корпус, ибо у Вадима сразу возникло стойкое ощущение, что перед ним не механический аппарат, а живое существо. И существо не было мертво, ибо внутри прозрачной плоти что-то пульсировало, текло и двигалось.

       Сам диск не менее метра в диаметре. Идеально круглый, утолщающийся к центру, он имел форму вогнутой линзы. Выпуклая его сторона густо усеяна прозрачными наростами, имеющими так же форму линз и размеры с чайное блюдце. В центре вогнутой стороны полуметровое опять же линзовидное утолщение, обрамленное едва заметными в воде густыми тонкими ресничками, длиной сантиметров пять.

       - Эй, русский, чего застыл, как самка винторога перед стадом самцов? - вернул дайвера к реальности голос Веласкеса. - Тащи эту медузу сюда. Только осторожно!

       Подрезав со всех сторон водоросли, в которые опустился дисколет, Маракевич осторожно подхватил его манипуляторами и направился к аквакару. Видя, что упавший аппарат безопасен, Сезаро сам подъехал навстречу роботу и отодвинул заслонку клетки, предназначавшейся для перевозки крупных морских животных.

       Исходя из предположения, что вода нейтрализует излучатели дисколета, его поместили в шестикубовом аквариуме. Весь персонал МОНИК в течение первых суток не отходил от мониторов, разглядывая несомненно живой иноземный организм. Тот лежал неподвижно, лишь в прозрачном нутре что-то продолжало функционировать, и слегка шевелились реснички вокруг верхней линзы. Разумеется наблюдение не было пассивным. В аквариум запускались различные микрозонды для снятия всевозможных параметров. В конце концов, определили группу специалистов, должных вести исследование иномирного организма. В том, что это именно организм, теперь никто не сомневался. Даже линзы состояли из живой эластичной ткани и могли меняться в размерах. По крайней мере, когда один из зондов прикоснулся к дисколету, подав на него низкое напряжение, то все линзы конвульсивно сократились. Контакт тут же прервали и эксперименты с электричеством до поры решили не проводить.

       Более полугода продолжалось активное изучение живого артефакта. Много удивительных, способных двинуть науку вперед, открытий сделали ученые. Вот только не было у них той цивилизации, которая могла оценить и использовать эти открытия. Остро ощущалась нехватка ученых-физиков, ибо биологи не могли в полной мере разобраться со сложной оптикой и, тем более, с преобразованием оптическим организмом солнечных лучей в смертоносное излучение. Даже высказывались мысли - поискать нужных специалистов среди выживших русских. Однако как Мэтью, так и Маргарет категорически настояли на строгой секретности полученных открытий, и предупредили, что любая утечка информации к местным варварам будет расцениваться как преступление против цивилизации и жестоко караться.

       За всеми этими событиями Кеннет не то чтобы забыл о подопытной русской девушке, но вспоминал о ней крайне редко и тут же отвлекался на какие-нибудь другие дела. Однако однажды о ней спросила Маргарет, и Хаббарду пришлось вызвать Солли Кюре, ибо ей он доверял больше, нежели подручным Ривса.

       - Как протекает беременность дикарки? - поинтересовался Кеннет, когда Толстая Солли явилась в его кубрик.

       Та удивленно взметнула рыжие брови и с ухмылкой произнесла:

       - Не было никакой беременности.

       - Что значит, не было? - не понял администратор.

       - А то и значит, что не было. Как Брюно не старался, девчонка не беременела, и все.

       - А она...

       - С ней все в норме. Было, - Солли снова ухмыльнулась. - Молодой здоровый организм. Должна была забеременеть со стопроцентной гарантией... Но, не беременела.

       - А Брюно...

       - С Брюно тоже все в порядке. Проверила лично, - Солли провела ладошкой по округлому животу, на который Кеннет не обратил внимание из-за полноты женщины.

       - А...

       - Сезаро тоже как следует постарался, - предугадала вопрос Солли. - До него я использовала сперму еще нескольких сотрудников. Разумеется, не посвящая их в эксперимент. Такое ощущение, будто организм дикарки подчиняется не законам биологии, а ее желаниям.

       - Как это?

       - А вот так - не хотела девчонка беременеть и не беременела. И все.

       После долгой паузы Хаббард снова спросил:

       - Где девчонка сейчас?

       - Ее давно переварили желудки пещерных крыс, живущих в нашем зверинце, - поморщилась Кюри. - Она как-то ухитрилась врезать ногой Веласкесу меж ног. Ну и, тот свернул ей шею. В конце концов, ее все равно пришлось бы убрать...

       - Можешь идти, - Кеннет кивнул в сторону двери и добавил вслед выходящей женщины: - И держи язык за зубами.

       - Печально, - только и сказала Коул, когда Кеннет поведал ей о судьбе юной дикарки.

       В тот же вечер Маргарет созвала для очередного обсуждения демографической проблемы всех ведущих специалистов подводного комплекса. Отвлеченные свалившимся аппаратом галантов, они давно не обсуждали столь значимую проблему. Однако от этого она никуда не пропала и не стала менее острой.

       В ходе совещания не выявилось никаких оптимистических подвижек. Как и прежде главной проблемой являлось то, что никаких проблем не обнаруживалось. Все сотрудники были абсолютно здоровы. Никаких экологических или иных противопоказаний не было. Но новорожденные в течение нескольких недель умирали. Не будь персонал МОНИК сборищем ученых-фанатиков, положивших свои жизни на алтарь науки и видевших в научных изысканиях единственный смысл существования, многие из них давно могли бы лишиться на этой почве рассудка. Однако и непреодолимое препятствие там, где никаких препятствий видно не было, постепенно сбивало азарт, раздражало и, в конце концов, приводило к унынию.

       - Может, для решения нашей проблемы необходим взгляд со стороны? - предположил генетик Гюнтер Вайс.

       Откуда? - удивленно подняла брови Маргарет.

       Остальные присутствующие так же непонимающе уставились на генетика.

       - Ну-у... - смущенно потупился Гюнтер. - Я подумал о Вересовой. В свое время у нее было несколько известных на всю галактику работ по биологии. Как специалист, Мария одна из самых признанных не только в Российской Империи, но и во всем научном мире. Возможно она сумеет взглянуть на проблему с нужной стороны...

       - Чушь! - Иоланда Леруа сдула упавшую на глаза прядь черных волос и со стуком поставила на столик стакан с томатным соком. - Если эта выскочка еще жива, то у нее уже более десяти лет не было никакой практики.

       - Она жива, - вставил Мэтью Ривс.

       Не обратив на его реплику внимания, Иоланда продолжила:

       - Наверное, ты, Гюнтер, считаешь нас всех глупее одной этой русской дикарки? Чего же тогда она такая умная не смогла за десять лет наладить должное медицинское обслуживание для своего племени, и они вынуждены просить у нас медикаменты?

       - Эй, Иоланда, ты о чем? - воскликнул Гюнтер, покрасневший от возмущения. - Я никого глупцами не называл. Известно, что взгляд со стороны может заметить нюансы, не приметные изнутри. Ведь ясно же, что наша проблема возникла из-за какой-то кажущейся незначительной мелочи, мимо которой все мы ходим вот уже десяток лет. А между тем, эту мелочь вполне может рассмотреть свежим взглядом абсолютно посторонний человек, имеющий мало-мальские биологические знания. А по поводу организации медицинского обслуживания там наверху ты, мадам, и вовсе загнула. И заодно напомню, это мы обратились к русским за помощью в обслуживании систем жизнеобеспечения комплекса, а не они пришли к нам за медикаментами.

       - Естественно, - Иоланда отбросила кивком упрямую прядь, - как бы дикари смогли прийти к нам на пятидесятиметровую глубину за несколько миль от берега? Они бы просто передохли без нашей помощи...

       - Хватит! - Ривс хлопнул ладонью по стеклянной столешнице, прерывая разгорающуюся перепалку. - Мы здесь не перспективы выживания русского племени собрались обсуждать! Тем более, что у них с этим делом гораздо лучше, чем у нас.

       - Дикие народы во все времена размножались подобно мышам, - не преминула вставить реплику Иоланда.

       - Хватит! - снова хлопнул ладонью Ривс и, кивнув в сторону брюнетки, сказал Веласкесу: - сезаро, если она еще раз откроет рот не по делу, вышвырни ее за дверь.

       - Кто-то еще хочет сказать? - прервала затянувшуюся паузу Коул.

       В ответ собравшиеся опустили взгляды. Вновь последовала напряженная пауза, которую на этот раз прервал Мэтью.

       - Итак, господа, единственную здравую мысль на сегодня высказал Гюнтер Вайс. Нам действительно необходим свежий взгляд со стороны. И Вересова действительно может помочь. Мы же не считаем зазорным использовать труд русских техников? Более того, мы собираемся поддерживать популяцию дикарей, дабы обеспечить себя рабами на будущее. Так почему бы нам не использовать мозги Вересовой с таким же подходом?

       - Погоди, Мэтью, - подняла руку Маргарет, - но тогда русские узнают о нашей проблеме. А на месте Марии я, обнаружив разгадку проблемы, не стала бы сообщать о ней. Ведь это так просто, подождать, пока мы станем дряхлыми стариками, и забрать комплекс себе.

       - Во-первых, до дряхлых стариков нам еще более полувека. Никто из наших современников там наверху без должного медицинского обслуживания не протянет и половины этого срока. Во-вторых, ты права в том, что посвящать русских в проблему не надо. Поэтому вы все, - Ривс обвел собравшихся пальцем, - будете думать, как использовать Вересову втемную. Но и спешить с ее привлечением не будем. Возраст наших граждан от тридцати пяти до пятидесяти лет. Соответственно наиболее эффективных репродуктивных лет нам отведено от тридцати до десяти. Возьмем самый пессимистический срок - десять лет. Исходя из этого у вас, господа, есть еще год-два, может три, на то, чтобы самим взглянуть на проблему, так сказать, со стороны, и найти ее решение.

       После совещания Мэтью вызвал в свой кубрик Вадима Маракевича, поручил ему наладить более тесный контакт с соплеменниками и разузнать как можно больше информации о Вересовой Марии.

 

Глава - 18. Напутствие

       В поселке мы прошли к навесу, под которым завтракали утром. Сейчас здесь было более людно. Кто-то обедал, кто-то просто сидел, словно чего-то ожидая. Создалось впечатление, будто все собрались снова посмотреть на меня. По крайней мере, я явно ощущал направленное в мою сторону внимание. Здесь же присутствовали и профессор с Айболитом.

       Однако никто не спешил удовлетворить мое любопытство, и нас с Алексеем усадили обедать. Впрочем, ароматный супчик с натуральной лапшичкой и булдыжкой неведомой птицы доставил истинное наслаждение, заставившее на несколько минут отвлечься от всего мирского. Да и последовавшая за супчиком каша с мелко-нарезанными кусочками нежного мяса была совершенно в тему. В конце концов, наполненный сверх меры желудок заставил меня отвалиться на спинку плетеного кресла.

       Пока я потягивал из глиняной кружки прохладный напиток, сваренный из местных фруктов, Алексей подхватил пустую посуду и освободил кресло, на которое тут же плюхнулся Айболит. Рядом уселся профессор Кононов. Подвинув еще одно кресло, к нам присоединился Михаил. Он положил на стол небольшой рулон того самого материала, из которого была пошита одежда поселенцев. Ширина рулона около полуметра.

       - Значит, все равно уйдешь? - прищурив глаз, спросил профессор и потянулся было к пятке, но сдержался и, положив обе руки на стол, сцепил кисти в замок.

       - Я должен, - повторяю в очередной раз ставшую привычной фразу.

       - Кому? - не сдерживается Айболит.

       Хочу что-то сказать про долг Звездной Конфедерации, но перед глазами вдруг всплывают образы Адиля Орчинского, его матери, того скользкого типа, который оформлял мое соглашение с Мартой Орчинской, Ратта и майора Хатсона... И лица моих товарищей, погибших по чьей-то прихоти на фиолетовой планете...

       - Должен своим товарищам, - отвечаю доктору, непроизвольно хмуря брови.

       - Ладно, - хлопает ладонью по столу Кононов и разворачивает принесенный Михаилом рулон, - если твоя гибель чем-то поможет твоим товарищам, то смотри и запоминай.

       Кусок ткани оказывается длиною больше метра и частично свешивается со стола. На нем в цвете нарисована карта. Судя по всему, это карта реки, ибо за пределами широкой голубой извилистой линии почти все пространство девственно белое. Лишь кое-где отмечены притоки. Но зато берега густо изрисованы и исписаны пояснениями.

       - Учти, все, что мы можем рассказать, верно только для зимы, - профессор многозначительно поднимает указательный палец. - Зимой твари сидят в теплых болотах и не поднимаются по реке. В самом начале две наши экспедиции пытались пройти по реке летом. Первая пропала без вести. На плот второй вот у этой излучины напала гигантская каракатица. Вернулся только один человек. Благо отсюда до поселка половина дня пешего ходу и ему не встретился ни один хищник. Но, вот Михаил не раз преодолевал этот путь. Он и поведает обо всех подробностях.

       - Ну, собственно, как сказал Степаныч, рассказать я могу только о зимних особенностях пути, когда река наиболее безопасна, - подвинулся ближе к столу Михаил. - Зимой, если не приставать к берегам, то до самых горячих болот можно плыть довольно спокойно. В паре мы в безоблачные ночи не останавливаемся. Ночевки устраиваем только на обратном пути, когда гребем вверх по течению. А ты, как я понимаю, возвращаться не планируешь? Но одному тебе в любом случае придется останавливаться для ночлега. Для этого в холодное время подходят островки, которых встречается довольно много на протяжение всего пути. Практически все они необитаемы, так как в сезон дождей и во время сильных ливней, когда уровень воды в реке повышается, почти скрываются под водой. Однако, неизвестно, что за твари могут выползать на них в теплое время. А вот у этой цепи островов, ты ее достигнешь примерно на третьи сутки, лучше не останавливаться. Здесь обитают речные собаки. Эти ластоногие млекопитающие ревниво охраняют свою территорию. Пугают в основном лаем, но могут и напасть. Нам один раз пришлось отбиваться от них. На суше легко отогнали с помощью зажженных факелов, а вот когда в воде лодку стали таранить самцы, вес которых не менее центнера, вот тут пришлось тяжеловато. Если бы течение не отнесло за пределы охраняемой стаей территории, то даже и не знаю, что бы с нами было. Хотя, считается, что эти животные к людям относятся дружелюбно, и вроде как ранее были известны случаи, когда собаки спасали утопающих. В общем, держись от этих островов подальше, так будет надежнее.

       А вот у этой излучины смотри не усни. Здесь течение обязательно прибьет плот к берегу, а в свисающих до самой воды ветвях прячутся силайские лемуры. Эти твари охотятся на речных животных и рыб, выхватывая их из воды, когда те подплывают близко к берегу. Случаи нападения обезьян на взрослых людей пока не известны, но кто его знает, может, одинокий путник покажется им доступной добычей.

       Михаил продвинул полотно карты, вытягивая на стол свисающую половину. Здесь голубая лента реки впадала в нечто серо-зеленое, расчерченное более тонкими извилистыми голубыми линиями, кое-где соединяющими между собой синие пятна. Через все это пространство проходила надпись красными буквами на русском языке: "Горячие болота".

       - Не знаю, какие кошмары творятся здесь сейчас, - Михаил обвел ладонью с отсутствующим пальцем серо-зеленое поле, но Горячие Болота опасны даже зимой. Опасны смертельно. Ранее здесь находилась санаторно-курортная зона "Горячий Ключ". После катастрофы долина заболотилась. Болота поглотили не только озера, но и русло Агидели. До того Агидель разделялась на несколько рукавов у самых предгорий, образуя дельту. Теперь она практически растворяется в этих болотах.

       - И как их миновать? - спрашиваю нетерпеливо.

       - Держись южнее. Главное не прозевать вот эту протоку. По ней попадешь к предгорьям. Здесь в нее вливаются горные речушки и отпугивают монстров ледяной водицей. Если проскочишь этот участок, - Михаил провел пальцем по синей полосе с красной надписью "опасно!", - то вот тут впадает первая речушка, и далее вода значительно холоднее, и ни одного случая нападения из воды не было. Впрочем, летом горные речки могут пересыхать или не так сильно охлаждать протоку. Так что расслабляться тебе не стоит.

       - Понятно, - киваю, рассматривая поясняющие надписи и прикидывая расстояние опасной протоки согласно обозначенному масштабу. - А почему ты сказал, что не было нападений из воды? Кто-то может напасть с воздуха или с берега?

       - А вот, видишь, нарисована птичка? Это место гнездовий рух - тех милых птах, которые встретили тебя при высадке. На нас они ни разу не нападали. Но кто знает, как поведут себя птахи в период вскармливания птенцов? То, что рух охотятся на лемуров, достоверно известно. Значит и человек для них может представлять вполне приемлемую добычу. Но рух не единственная опасность, которую нужно ждать не из воды. Здесь русло расширяется, и держаться следует левого берега, ибо после этих перекатов течение резко усиливается, а вот эта скала разделяет поток на двечасти. Правый, как видишь, более широкий, но мелкий и каменистый, отчего непроходимый. Левый стиснут скалами так, что порой приходится отталкиваться от стен. Но зато он достаточно глубокий и не имеет никаких препятствий. Разумеется, если не считать за препятствие винторогов, живущих в расселинах. Вот их-то тебе и следует опасаться. В холодное время они являются последней опасностью перед впадением русла в океан.

       - Что еще за винтороги?

       - Винторогий павиан - плотоядный примат, у которого пищеварительный тракт устроен как у хищников, - вместо Михаила поясняет доктор. - Кроме гораздо более короткого, чем у обычных обезьян, кишечника, винторог отличается еще и уникальным строением скелета. Череп павиана не венчает позвоночник, а крепится затылочной костью к последнему позвонку. Сам позвонок вытянут в виде витого рога. У самок рог едва заметен, а у самцов достигает полуметра.

       - Впечатляет, - кивнул я.

       - Рог-то как раз не опасен, - снова вступил в разговор Михаил, - его павианы используют только при ритуальных боданиях во время выяснения очередности совокупления с самкой. В их прайдах с одной самкой живут до двух десятков взрослых самцов.

       - Ого!

       - Но эти твари и без рога способны разорвать крупного зверя голыми руками. Владимирцы говорят, что с их пути спешит уйти даже мраморный кот. Рост крупного винторога редко превышает полутора метров. Но при этом он имеет метровую ширину плеч и могучие полутораметровые передние конечности. Весом эта груда мышц и крепких костей может быть до двухсот килограмм.

       Я уважительно присвистнул.

       - Вот-вот, - кивнул в ответ на мой свист Михаил. - И эти два центнера легко прыгают на расстояние шести метров, перемахивая с одного берега на другой.

       - И как же быть? - я представил, как такой монстр падает на меня сверху, и мне стало не по себе.

       - Очень просто - винтороги панически боятся огня и даже дыма. Горшок с чадящим мхом и пара зажженых факелов заставят их с воплями улепетывать во все лопатки. Но, в твоем случае проблема будет в том, чтобы управлять плотом, не давая ему цепляться за скалы, и одновременно сохранять огонь.

       - Ясно. Постараюсь учесть и продумать. А вот здесь что, потоки опять сливаются? - указываю на соединение голубых линий.

       - Да. Далее не больше часа хода по спокойной воде и вот здесь, на выходе из ущелья, начинаются непроходимые перекаты. Далее только пешком. Эта территория более-менее контролируется владимирцами, местные хищники либо истреблены, либо ушли подальше от людей. Часа три ходу, и ты на берегу океана. Слева увидишь уходящую в океан скальную гряду. Примерно на полпути к ней находится солеварня владимирцев. Соль они добывают только по необходимости, но на мелководье обычно всегда есть кто-нибудь из ребятни, собирающей крабов и устриц. Если никого не окажется, то увидишь довольно приметную тропу, ведущую к их поселению. Собственно, вот и все, - Михаил развел руками. - Зелеными крестиками отмечены острова, на которых мы благополучно ночевали. Красными точками отмечены опасные перекаты. Вообще все опасное помечено красным.

       - Понятно, - киваю в ответ и невесело усмехаюсь. - Судя по вашим предостережениям о жарком времени года, красным можно заштриховать весь маршрут. Кстати, Алексей что-то намекал о плавсредстве.

       В ответ на мой вопросительный взгляд мужчины поднимаются.

       - Ну, ежели Алексей намекал, то пусть он с Михаилом и покажет это самое плавсредство, - говорит Кононов.

       И снова мы втроем едем на палийских мустангах вниз по течению мутного притока Агидели. В том месте, где к носу Вулкана присосался аппетитный вампирчик, Михаил направляет мустанга прямо сквозь густой кустарник. Следуем за ним и оказываемся на небольшом песчаном пляжике. При нашем появлении несколько длиннотелых похожих на ящериц существ стремительно юркнули в воду. Не обращая на них внимания, мои спутники проехали к противоположному краю пляжа и спешились.

       Только теперь, ранее отвлеченный зверушками, я заметил находящийся на берегу плот.

       Плавсредство полностью вытащено из воды, поднято на четыре поперечных бревна, под крайнее из которых подложен здоровенный булыжник, чтобы не покатилось, и привязано к основанию куста. Вероятно, река периодически разливается, затопляя пляж. Судя по отсутствию следов волочения на местами поросшем травой песке, плот давно не эксплуатировали. Размеры примерно два метра в поперечнике и четыре в длину.

       Длинные бревна, диаметром до четверти метра, плотно застелены тонкими жердинами. По краям небольшие, в пару жердин, бортики, предохраняющие вещи от скатывания в воду. Торцы бревен стесаны под углом вниз для лучшего скольжения при перетаскивании по суше и мелководью. Со всех четырех сторон стоят рогатины уключин - по бортам для гребных весел, использовать которые при плавании в одиночку вряд ли возможно, и по торцам, оба из которых могут быть как носом, так и кормой, для рулевых весел. У одного из торцов вижу нечто вроде плетеной из лозы невысокой, но почти метрового диаметра, корзины. Ее края обложены плоскими светло-серыми камнями, а внутри она наполнена утрамбованной желтой глиняно-песчаной смесью. Судя по торчащим по краям рогатинам, это корабельный очаг. Однако отсутствие следов костра говорят о том, что очаг никогда не эксплуатировался, либо глину меняли после каждой эксплуатации. Верным оказалось первое предположение.

       При первом посещении общинниками берега океана, владимирцы подарили им легкую, прочную и вместительную пластиковую лодку, на которой путешественники вернулись домой и в последствие совершали ежегодные речные походы. Плот же был собран как резервное плавсредство и, несмотря на то, что никогда не использовался, ежегодно проходил профилактический осмотр и замену подгнивших частей.

       - Вот, закончил объяснения Михаил, - если тебя такой корабль устроит, то община дарит его тебе.

       - Конечно, устроит, - говорю поспешно. - Сам я собрал бы гораздо более простенький и менее надежный плот. Даже и не знаю, как вас отблагодарить.

       - Ты спас Игоря. И это наша благодарность тебе, - отвечает Алексей.

       - А весла есть? - продолжаю нетерпеливо осматривать неожиданно щедрый подарок.

       - Все есть, - кивает в сторону поселка Алексей, - и весла, и навес.

       - Завтра с утра установим навес, и я пройду с тобой до Агидели, - говорит Михаил и хлопает по крупу мустанга. - Лешка приведет туда моего жеребца, и мы с тобой распрощаемся. До того момента у тебя еще есть время одуматься.

       Втроем мы приподняли край плота, оказавшегося на удивление легким, подставили под него пару крепких жердин и осмотрели днище. Визуальный осмотр не выявил никаких недочетов - гниль на бревнах отсутствует, стягивающие их пластиковые веревки не расслаблены и нигде не перетерты.

       После осмотра Михаил отправился в селение, а мы с Алексеем остались заготовить запас сухих дров. Во время путешествия мне предстояло собирать их во время остановок на островках. Приставать к берегам настоятельно не рекомендовалось.

       Собрав и увязав имеющимся у Алексея шнуром приличную вязанку, мы решили перевезти сюда мой запас металлического оружия. Проезжая мимо большого раскидистого дерева со стволом в три обхвата, я решил проверить наработанные за время службы в "Игле" навыки метать в цель все, что попадается под руку. Вытряхнув на землю отобранные для этой цели железяки самых разных форм и размеров, сделал несколько разогревающих суставы упражнений, затем стабилизирующую дыхание гимнастику и, присев, начал с обеих рук метать железяки в ствол.

       - Ё-о-о! - изумленно отвесил челюсть Алексей, когда последний бесформенный кусок металла с глухим стуком вонзился в ствол, завершив топорщащуюся причудливыми метательными снарядами окружность.

       Дротики метать я не стал. Наконечники на них держались не особо надежно и, возможно, способны были нанести только один серьезный удар. Зато появилась мысль, как использовать прихваченную металлическую плюху, заостренную с одной стороны и напоминающую большую рыбину с широким хвостом. Попросив у Алексея кусок шнура, я крепко, крест на крест, примотал железяку к прочной полутораметровой палке. В итоге в моем арсенале появилось нечто наподобие двухстороннего боевого топора, с коротким широким лезвием с одной стороны и длинным, напоминающим широкий клинок, с другой стороны.

       Делаю несколько рубящих движений по воздуху, затем срубаю толстую ветку. М-да, надо бы отбить лезвия поострее, прорезать плотную выемку под топор в топорище и крепче затянуть шнур.

       Алексей тем временем, находясь под впечатлением от моего выступления с метательными предметами, с трудом повыдергивал их из ствола и теперь сам пытался проделать нечто подобное. Однако железки бились в ствол как угодно, только не заостренными краями. После того, как последняя, ударившись о ствол плашмя, со звоном рухнула в общую кучу, он вопросительно взглянул на меня.

       - Долгие годы упорных тренировок, - развел я руками, скромно умалчивая о том, что служу в спец подразделении всего полгода. Ну, не пускаться же в объяснения, что чувство балансировки предметов нарабатывается целым комплексом специальных упражнений, в котором метание в цель стоит на последнем месте. Да и не смогу я это толком объяснить, ибо сам не только далеко не инструктор, но и не особый профессионал на фоне основного состава нашего подразделения. Был бы профессионал, не отбился бы от своих, и не блуждал бы сейчас не пойми где. М-да...

       - Скажи, - обращаюсь к спутнику во время обратного пути, - если, судя по рассказам о владимирцах, облучение не проникает сквозь толщу грунта, почему вы не вырыли подземелья, в которых можете спокойно использовать металлический инструмент? Ведь это значительно облегчит жизнь.

       Алексей смотрит на меня высоко, подняв светлые брови, словно такая элементарная мысль ранее никому из них не приходила в голову.

       - Наверное, в нашем сознании слишком глубоко засел страх перед металлами, - наконец говорит он и, подумав, добавляет: - И слишком высок авторитет Степаныча.

          

 

Глава - 19. МОНИК

                  Рутинно пролетели еще два с половиной года. Сделанные за это время открытия могли претендовать на мировую известность в цивилизованном мире. Но в замкнутом пространстве подводного комплекса они воспринимались не более, чем обыденно. Закончивший очередную работу ученый взамен всеобщего признания получал лишь некое душевное опустошение, которое бывает при достижении цели, которой жил все последнее время. И не оставалось ничего другого, как закапываться с головой в очередную работу.

       Но все сделанные открытия ни на сколько не продвинули персонал МОНИК к решению демографической проблемы. После того, как самый юный член подводного сообщества, лаборантка Фрида Карлсон, находившаяся на восьмом месяце беременности, покончила с жизнью в предназначенной для усыпления крупных подопытных животных газовой камере, Мэтью Ривс созвал очередное совещание, на котором напомнил о Вересовой Марии.

       И вновь с предложением выступил Гюнтер Вайс.

       - Как известно, аналогичные проблемы с потомством выявлены у винторогих павианов и силайских лемуров, от которых мы пытались получить потомство в зверинце комплекса. Уверен, решение проблемы с детенышами приматов будет и решением проблемы с нашими младенцами. Предлагаю привлечь Вересову именно для работы с обезьянами, не посвящая ни во что иное.

       После обсуждения и уточнения некоторых моментов, предложение Вайса было принято. На этот раз не возражала даже Иоланда Леруа, пышные волосы которой стягивала траурная ленточка по случаю недавней смерти ее пятого младенца.

       Переговоры с Марией поручили провести Гюнтеру в присутствии Сезаро Веласкеса.

       Одновременно с привлечением Вересовой к работе с приматами произошло еще одно гораздо более значимое событие. А именно, прошел год со дня последнего облучения планеты дисколетами галантов. Если ранее дисколеты появлялись с регулярностью примерно в полгода, то теперь они пропустили уже, если можно так выразиться, два сеанса. По этому поводу Маргарет посетила кубрик Мэтью Ривса.

       - И что ты предлагаешь? - посмотрел на нее Мэтью после того, как выслушал предположение о том, что галанты возможно оставили Эрлику в покое. - Начать переселение на сушу? Уверен, это будет преждевременным шагом. Возможно они просто прекратили интенсивный режим облучения и перешли к профилактическому. Будут теперь делать облеты, скажем, один раз года в три, или в пять...

       - Мэтью, - прервала его Коул, - я еще не выжила из ума, чтобы предлагать такое. Я пришла поговорить об аварийной почтовой капсуле, челнок с которой все еще находится в ангаре комплекса. Не пора ли ее отправить по назначению?

       - Думаешь, Конфедерация уцелела?

       - Об этом можно только гадать. Но если предположить, что в мирах Конфедерации или Британии остались островки цивилизации, а галанты по каким-либо причинам покинули галактику, то когда нам ждать помощи извне? Лет через пятьдесят или сто? Даже после Звездной Войны до некоторых далеких миров цивилизация добиралась полтора века, встретив там полудикие племена, существующие на грани выживания. А на этот раз разоренных миров может оказаться тысячи. Поэтому автоматическая капсула может оказаться нашим единственным шансом вернуться в цивилизованный мир. Надо выслать данные о нашых научных наработках и информацию об упавшем дисколете. Если капсула долетит до места назначения, и информация покажется получателю ценной, к нам прибудет помощь. В противном случае мы обречены прозябать здесь до конца своих дней, теша себя мечтами о создании новой великой цивилизации. Давай будем говорить честно, если у кого и есть шанс на новую цивилизацию, так это у русских дикарей, которые уже приспособились к новым условиям жизни, а их дети и вовсе других условий не знают и неплохо себя чувствуют.

       - Я тебя услышал, Маргарет, - прервал затянувшийся монолог собеседницы Ривс. - Тут есть над чем подумать. Я сообщу о своем решении завтра.

       - О кей, - Коул поднялась с кушетки. - На всякий случай я сказала Кеннету, чтобы он подготовил бокс с информационными кристаллами.

       На следующий день автоматический челнок с почтовой капсулой стартовал с гравиплатформы и покинул атмосферу Эрлики. Канет ли он в неизвестность, подобно отправленному более десяти лет назад челноку британцев, или оправдает возложенные на него надежды - осталось только гадать.

       Худо-бедно прошло еще полтора года. Моник жил привычной жизнью без позитивных изменений в демографической проблеме. Привлечение Вересовой мало чем помогло. Она с увлечением отдалась любимой работе, по которой тосковала многие годы. Первые ее идеи казалось подвигли к отгадке. По крайней мере детеныш винторогого орангутанга выжил и нормально развивался. Однако применение методики к человеческим новорожденным не помогло. Разумеется Марию в сей факт не посвящали. Впрочем, она наверняка догадывалась об истинной причине. Несмотря на то, что для работы Вересовой отвели изолированный корпус, и посещать другие сектора комплекса не позволяли, она обратила внимание, что в обычных разговорах никто из сотрудников никогда не упоминает детей, будто тех в комплексе и не существует вовсе. Несколько наводящих вопросов показали, что люди старательно уходят от этой темы, сразу становясь замкнутыми и необщительными. Сложить два и два не трудно. Но если Вересова о чем-то и догадалась, то держала догадки при себе и лишних вопросов больше не задавала.

       Одним обычным утром на комме Кеннета Хаббарда прозвенел вызов от Толстой Солли. Она попросила администратора зайти в известную ему лабораторию. Поняв, что речь идет о дальнем секторе, где некогда содержалась русская Наташа, Кеннет без лишних вопросов отправился туда. Пока петлял по лабиринтам комплекса на электрокаре, терзался тревожными мыслями, что Кюре опять затеяла какие-нибудь опыты над людьми, и ему не хотелось быть к этому причастным.

       Подозрительно загадочно улыбающаяся Солли, встретив, проводила его в помещение, еще подходя к которому, Хаббард услышал возбужденные голоса Сезаро Веласкеса и Брюно Мартина. Похоже эта парочка подручных главного конфедерата спелась с толстой британкой. Что же они задумали на этот раз.

       Увиденное зрелище заставило администратора на некоторое время застыть на месте от удивления. В центре большого зала боксировали две здоровенные крысы. Каждая тварь в длину достигала полутора метра. Обе крысы старательно пытались удержаться в вертикальном положении, смешно переступая задними лапками и азартно мутузя друг друга передними, на которые каким-то образом были надеты боксерские перчатки. Еще более комично смотрелись надетые на них майки - на одной крысе ярко-синяя, на другой красная. Звери словно забыли о своем главном оружии - многочисленных острых зубах, и старательно пытались поразить противника ударом перчатки. Однако мышечное устройство их передних конечностей не было расчитано на такое действие, потому удары получались слабыми, не приносящими абсолютно никакого ущерба.

       Хаббард подумал, что для победы в такой схватке единственно правильной тактикой будет как можно меньше двигаться, дабы противник первым выдохся и упал от бессилия. Насмотревшись на схватку, он перевел взгляд на болельщиков. Брюно и Сезаро в азарте не заметили его и продолжали криками подбадривать бойцов, давая им различные советы, словно крысы могли их понять. Ккеннету даже показалось, будто тварь в синей майке послушалась выкрика Веласкеса и нанесла удар левой по корпусу противника в то место, где у человека расположена печень.

       - Объясни, - коротко бросил он, обернувшись к Кюре, с пухлого лица которой не сходила довольная ухмылка.

       Та пригласила администратора пройти к одному из столов и молча ткнула рукой в монитор, на котором шла запись знаменитого боксерского поединка за пояс чемпиона Британии между Робом Старком и Рид Догом. Видя непонимание Хаббарда, она развернула монитор так, чтобы его экрн и боксирующие крысы находились в поле зрения. И вот теперь Кеннет увидел, что твари хоть неуклюже и комично, но практически синхронно повторяли движения боксеров.

       Через час Маргарет Коул смотрела на объемную галлопроекцию крысиного боя, который Хаббард записал на кристалл, и слушала запись его разговора с Солли Кюре.

       Опуская ненужные подробности, суть повествования вкратце такова. Несколько лет назад, ставя эксперименты над поставляемыми с суши пещерными крысами, Солли обнаружила на коре головного мозга некоторых зубастых гигантов инородное образование - полип, размером до дюйма, редко до двух. Особи с пораженным мозгом жили на первый взгляд вполне полноценной жизнью. Однако при более тщательном наблюдении стало заметно, что их поведение не соответствует поведению крысы. Другими словами, у них исчезли крысиные инстинкты и стали совершенно другие повадки. К примеру, как если бы волк стал вести себя по-медвежьи. Подробные объяснения сложны, да и не нужны. Главный факт - полип менял, если так можно выразиться, личность крысы. Или, если принять фантастическую версию, подменял личность крысы на свою.

       Естественно Толстая Солли заинтересовалась подобным фактом и, не афишируя открытия, приступила к исследованиям феномена. Изучив полип, она определила его, как неизвестный ранее вид паразитов-симбиотов. Каким образом симбиоты размножаются и попадают в организм животных, исследовательница пока выяснить не смогла. Но научилась успешно пересаживать паразита на мозг других крыс. Пробовала подсадить на один мозг двух паразитов - крыса сошла с ума и сдохла от инсульта, а оба ценных полипа погибли.

       В процессе исследования выяснилось, что паразит очень чувствителен к малейшему воздействию слабыми электрическими импульсами. Солли внятно не объяснила, зачем ей понадобилось вживлять паразиту один из применяемых в нейрохирургии микрочипов, но Кеннет предположил, что на это ее подвигла природные садистские наклонности. По крайней мере, трудно объяснить чем-то другим то, что на предоставленной Хаббарду записи Солли вытворяла с крысой, в мозгу которой сидел первый управляемый с внешнего комма паразит.

       После удачного эксперимента с вживлением чипа у исследовательницы родилась идея по созданию программируемых человеческих рабов. Идея вполне укладывалась в провозглашенный Ривсом путь к созданию великой высококультурной нации, обслуживаемой русскими рабами. Теперь ее открытие сделает из русских дикарей просто супер идеальных программируемых рабов, и имя Солли Кюре прославится в веках. Однако трубить победу рано. Необходимо продолжить опыты, дабы в итоге предоставить отцу-основателю великой нации готовый образец программируемого раба.

       А вот дальнейшие опыты вылились в череду разочарований. Сперва сдох силайский лемур, к которому Солли подсадила паразита. Потом та же участь постигла еще двух его сородичей. Потом сдох винторогий павиан. Отчаявшаяся профессорша пыталась подсаживать полип и другим животным, вплоть до морских млекопитающих - результат тот же. В конце концов, отчаянье сменилось апатией, и Солли отложила эксперименты с полипом, занявшись новыми идеями. Но парочка крыс с чипированными паразитами сохранилась. Твари жили в отдельной клетке, закрепленной за Кюре. Вряд ли их можно было называть животными, ведь они теперь являлись биологическими автоматами, живущими по заложенной в чип программе.

       Иногда ради развлечения Солли отвозила клетку в свою лабораторию, где безбоязненно выпускала послушных созданий и задавала им различные временные программы. Больше всего ей нравилась имитация бальных танцев. Она запускала видеозапись какой-нибудь румбы или ламбады, компьютер передавал движения человеческих пар на чипы паразитов, управляющих мозгом крыс, и те отплясывали столь комично, что профессорша буквально каталась по полу от смеха. Получив таким образом заряд позитива, Солли переводила тварей в пассивный режим и отправляла клетку в зверинец, где автоматика исправно выдавала им корм и удаляла отходы жизнедеятельности.

       - Чему радуешься, Солли? - как-то поинтересовался Брюно Мартин, встретивший ее, когда она везла крыс в лабораторию для очередной зарядки позитивом.

       Подумав, что с этим парнем ее связывает дельце с русской Наташей, она решила посвятить его в секрет и кивком указала на место рядом с собой в электрокаре.

       Понятно, что вскоре к ним присоединился и Сезаро Веласкес. Теперь репертуар крысиного театра кроме танцев включал поединки из различных видов боевых искусств и эротические постельные сцены.

       Естественно, подручные Ривса были посвящены в изначальные планы Толстой Солли по созданию идеальных рабов. Выслушав про неудачи с приматами и прочими животными, Сезаро с некоторым удивлением заметил, что не стоило тратить время на животных, которых, кстати, особенно приматов, и так не хватает для других экспериментов. Надо было сразу приобщить к делу его и Брюно. А уж они-то по старой памяти позаботились бы о непосредственно человеческом материале. Предложение Веласкеса вновь зародило у Солли угасший интерес к опытам с управляемым симбиотом. С месяц она терзалась сомнениями и наконец, закончив очередную плановую работу, позвала Сезаро для обсуждения условий предоставления ей человеческого материала. Условия конфедерата оказались предсказуемы - его имя в качестве соавтора открытия. С Бруно он обещал договориться сам. Таким образом опять возникла надобность в удаленной лаборатории, используемой некогда для заточения Наташи. Коды доступа к ней у троицы сохранились. Как выяснилось, администратор не удосужился их сменить. Однако подельники не решились использовать лабораторию без его ведома. Тем более, что и он был замазан дельцем с русской пленницей.

       Выслушав Хаббарда Маргарет задумалась. Время было за полночь, и она намеревалась отослать заместителя, отложив решение вопроса до утра. Впрочем, было очевидно, что Коул как и прошлый раз позволит спевшейся троице провести эксперимент, оставаясь при этом в стороне.

       Вдруг личные Коммы Маргарет и Кеннета одновременно завибрировали. Вызов шел от дежурного оператора.

       - Какого дьявола? - раздраженно взглянула на экран кома Коул.

       - С запада по воздуху приближается группа объектов, - коротко сообщил оператор.

       - Галанты? - раздался из кома голос Ривса. - Но почему с запада?

       - Это не дисколеты, - оператор передал на комы изображение ночного неба с подсвеченными летящими объектами, которые пока выглядели роем неясных пятен. - Объекты гораздо крупнее, вытянутой формы и движутся не цепью, а беспорядочной группой. Высота более километра, но объекты снижаются. Я убираю все зонды на глубину. Оставил только наблюдение.

       Прошла долгая минута напряженного ожидания, и взволнованный голос оператора сообщил:

       - Объекты опознаны как боевые машины марки МР, состоящие на вооружении спец подразделений космофлота Звездной Конфедерации! Они продолжают снижаться. Приводнение произойдет ориентировочно в трех километрах от комплекса.

       От услышанного у Маргарет перехватило дыхание. Прижав ладони к щекам, она широко открытыми глазами следила за изображением, которое теперь передавалось на монитор кома кубрика.

       Колокольчиком мелодично звякнул дверной звонок, и в кубрик ворвался Мэтью.

       - Хаббард, ты мне и нужен, - увидел он администратора. - Срочно заблокируй все помещения с русскими.

       Кеннет поспешно отключил связь с оператором и удивленно посмотрел на Ривса.

       - У русских никогда и не было личного доступа на территории комплекса.

       - Я знаю. Но до выяснения ситуации заблокируй и их связь с оператором. И за Вересовой завтра Брюно не посылай.

       Но она здесь. У нее с Венскусом какой-то ответственный эксперимент, который нельзя прерывать. Ей пришлось остаться на ночь.

       - Что? Тогда до особого распоряжения не отпускать ее на берег.

       - Мэтью, перебила конфедерата Маргарет, - это то, о чем я думаю?

       - Я тоже надеюсь, что это прибывшие в ответ на наше послание солдаты Конфедерации, Маргарет. Давай наберемся терпения и подождем их прибытие в комплекс.

       А вдруг это русские?

       - Ты же слышала, что сказал оператор. Комп определил их, как боевые машины армии Конфедерации.

       Дай Бог, чтобы это было спасение, - прошептала Коул, и Хаббард впервые увидел свою начальницу не железной леди, а обычной женщиной, которой требуется надежная защита.

       В свете разворачивающихся событий о Толстой Солли все забыли. Да и она сама в данный момент не думала об эксперименте. Проводя ночь с Брюно Мартином, чей ком был в числе подключенных к связи с оператором, Кюре узнала о появлении объектов, опознанных, как роботы космофлота Конфедерации. После того, как любовник спешно покинул ее кубрик, она упорно, но безнадежно пыталась взломать сеть интеркома, дабы подключиться к внешнему обзору. Еще сразу после падения дисколета галантов ранее свободный доступ к интеркому МОНИК был ограничен администрацией. Теперь персонал довольствовался лишь научной базой, развлекательным сектором и, естественно, внутренней связью. Вся информация с внешних приборов и зондов обязательно контролировалась администрацией и лишь после этого могла быть открыта для общего доступа. Так же любые заявки к техникам и оператору передавались не по личной связи, а через членов администрации. Даже лаборатория, в которой работала Вересова Мария, была отключена от общей сети. Солли не понимала подобной паранойи и не раз говорила об этом Веласкесу и Брюно, которые являлись членами администрации. Но те лишь пожимали плечами, то кивая на вышестоящее начальство, то неся какую-то ахинею о необходимости соблюдения строгой секретности.

       Но секретность секретностью, а скрыть от персонала прибытие подразделения боевых машин общей численностью в три десятка все равно было не реально. Потому Солли получила таки на ком общее оповещение срочно явиться в парк отдыха, где было принято проводить общие собрания. Глядя на заспанные лица ничего не понимающих коллег, она еле сдерживалась от желания, поведать им о том, что знала сама.

       Вот на сцену бодро вскочил Мэтью Ривс, включил систему объемного звучания и, пригладив ладонью аккуратно уложенные, подернутые благородной сединой волосы, вдохновенно заявил, что наконец-то приближается тот час, ради которого они долгие годы терпели всевозможные лишения. После четвертьчасовой речи о героическом подвиге оторванного от цивилизации персонала исследовательского комплекса, продолжающего несмотря ни на что самоотверженно работать на благо человеческой цивилизации, публика готова была взорваться от распирающего всех нетерпения, что же все-таки произошло? И уже на самом пике накала общественного нетерпения, Ривс коротко, но торжественно поведал о запуске аварийной почтовой капсулы к мирам Звездной конфедерации и сообщил о вероятном прибытии помощи извне.

       Перед затаившей дыхание от невероятнейшего известия публикой развернулась галопроекция с изображением бредущих по океанскому дну металлических монстров.

       - Ий-ес! - прорезал тишину крик лаборантки Петры Валенски и тут же утонул в оглушительной какофонии эмоциональных воплей.

          

 

Глава - 20. В путь

       Вторая половина дня прошла в сборах, беседах и бесконечных напутствиях. Михаил еще раз рассказал об особенностях маршрута. На этот раз его рассказ дополнял еще один мужчина, прибывший в поселение с какой-то дальней пасеки смешливый толстячок Семен. Вопреки моим ожиданиям, Семен меня ни о чем не расспрашивал. Вероятно, его уже посвятили во все подробности того, что я смог поведать поселенцам. Как оказалось, пасека - это предприятие по производству меда. Уплетая этот удивительный продукт, макая по местному обычаю в него кусок свежей лепешки, я вспоминал блинчики с медом из синтезаторов в детском приюте. К сожалению, расспросить о натуральном производстве меда у меня не нашлось времени. Возможно, это сгущенный сок какого-то растения, выращиваемого на пасеке. В дорогу мне дали завернутый в широкий лист и, напоминающий солдатское мыло из далекой учебки, брусочек выпаренного до твердого состояния этого продукта.

       Ближе к вечеру Айболит сообщил, что меня настойчиво хочет видеть Игорь. Он несколько раз даже порывался встать и отправиться на поиски, но доктор пригрозил, что привяжет его к постели и пообещал, что сам приведет меня.

       А я-то за всеми хлопотами и не вспомнил о едва не погибшем от когтей свирепого хищника первом встреченном мною на Эрлике человеке. Спешу навестить его. По пути доктор спрашивает о моей отбитой груди, о которой я тоже давно забыл думать, сняв еще утром стягивающую повязку. Демонстративно несколько раз вдыхаю полной грудью и стучу себя по ребрам. Айболит говорит что-то о напичканном регенераторами организме.

       - Привет, - разглядываю в прохладном полумраке рыжебородого Игоря, - как ты себя чувствуешь?

       - Привет, - улыбается тот и пытается машинально привстать, однако тут же откидывается на подушку, непроизвольно морщась от боли.

       - Нет, я тебя точно привяжу! - возмущенно восклицает Айболит. - Вот только пошевелись еще раз!

       - Все-все, Захарыч, больше не буду, - продолжая морщится, парень пытается растянуть губы в улыбке и изображает нечто похожее на оскал.

       Поворчав еще немного, доктор вышел, и мы остались вдвоем.

       - Извини, - говорю Игорю, присев рядом, - не было времени проведать тебя. Завтра утром я отправляюсь дальше.

       - Я знаю. Лешка рассказывал. Эх, если бы не это, - парень указал взглядом на забинтованную грудь, - я отправился бы с тобой.

       - Спасибо. Но вряд ли тебя отпустили бы. Говорят, путь безнадежно опасен.

       - Безнадежно опасно встречаться с мраморным котом. Однако ты прижег ему задницу, остался жив сам и спас меня. Я теперь обязан тебе жизнью.

       - Ну, тут неизвестно кто кому обязан. Думаю, благодарить надо твоего Вулкана. Меня котик тоже приласкал прилично. Сам бы я тебя тащить не смог, да и не знал куда. Тем более, что от удара накрылась система микроклимата в комбезе, и я едва не сварился.

       Еще с четверть часа мы говорили о всяком разном, почему-то не касаясь предстоящего мне путешествия. Создалось впечатление, будто больной здесь не Игорь, а я, при чем, безнадежно. И мы старательно обходим в разговоре мою болезнь, ибо оба понимаем, что ни словами, ни чем другим уже не поможешь.

       В конце концов, забежала растрепанная девчушка и сообщила, что я зачем-то понадобился профессору.

       - Олег, - произнес Игорь, когда я, попрощавшись, уже направился к выходу, - мы с Лешкой решили сделать подземную мастерскую с металлическими инструментами. Как только мои раны заживут, сразу начнем копать. Леха пока подыщет подходящее место.

       - Удачи, друг! - я поднял сжатую в кулак правую руку.

       Утром снова проснулся засветло от крика петуха. Вчера так и не удосужился узнать, как выглядит это крикливое животное, имитацией голоса которого интернатовский коммуникатор заставлял вскакивать русских сирот в резервации на Кинге. Странно, что в детстве мне не приходило в голову узнать о нем в сети.

       Завтрак. Последнии напутствия от профессора и Айболита. Крепкие рукопожатия местных мужчин и пожелания удачного пути от женщин. И вот мы уже едем к плоту. Меня сопровождают Михаил, Семен и Алексей. Мустанги навьючены объемными сумками с провизией, бурдюками с водой и связками жердин, среди которых вижу два весла с широкими лопостями.

       Прибыв на место, скатываем плот в оду. Мужчины крепят в специальных отверстиях жердины, сооружая из них навес. Верх застилают такими же длинными мясистыми листьями, которыми прикрыты навесы, крепящиеся над седлами мустангов. Листья предварительно вымочили в воде. Семен объяснил, что на самом деле это сухопутная водоросль с труднопроизносимым названием, место обитание которой жаркие пустыни одной из планет с окраин галактики. На родной планете водянка - так называют водоросль поселенцы - большую часть года представляет из себя тонкую полупрозрачную пленку, носимую ветром по пустыне. И лишь во время короткого сезона дождей водоросль оживает, набираясь влаги и, благодаря уникальной возможности эффективно отражать тепло, растет и размножается долгое время после наступления засухи. На родной планете водянка редко превышает полуметра в длину. На Эрлике ее листья могут вытягиваться до трех метров. Внутри прикрытого такими листьями навеса всегда сохраняется комфортная прохлада.

       Эх, знал бы про эту водоросль раньше, намотал бы ее на голову во время путешествия по местным зарослям вслед за везущим раненого Игоря Вулканом.

       И вот, все готово к отплытию. Навес установлен. На его крыше закреплены запасные шесты и весло, а так же разделенные на отдельные вязанки дрова. Под навесом закреплен остальной груз. Особое место, так, чтобы всегда было под рукой, занимает оружие и вязанка факелов из обмотанных просмоленной веревкой толстых палок. Кормовое весло закреплено в рогатине с помощью синтетического шнура. В очаге дымит специальными дырочками накрытый крышкой широкий глиняный сосуд с тлеющими углями.

       Столкнув плот с мелководья, мы забрались на него.

       - Ну, с Богом, - произнес странную фразу Михаил и, уперев шест в дно, налег на него, отталкивая плот дальше от берега. Я так же налег на свой шест.

       Как только оказались на стремнине, Михаил заработал кормовым веслом, выравнивая плавсредство носом по течению.

       Оставшиеся на берегу мужчины забрались в седла услужливо опустившихся перед ними мустангов и вскоре скрылись в подлеске.

       Закрепив весло в центральном положении, и взяв факел, Михаил вышел вперед. Проследив, как он столкнул крышку с горшка с углями, я спросил:

       - Ты собираешься зажечь факел?

       - Возможно, придется. Сейчас будет заводь. В нее каждый год приходят для кладки яиц панцирные игуаны. Пока молодняк не вылупится, самки охраняют кладку. Если посчитают, что мы представляем угрозу, набросятся.

       Беру топор и, положив длинное топорище на плечо, встаю рядом с Михаилом. Левый берег поднялся невысоким обрывом, стремнина сместилась почти вплотную к нему, а слева приближалась большая, но мелкая заводь, заросшая буро-зелеными водорослями. Песчаный берег порос редкими кустами, между которыми валяются валуны странной расцветки - в серо-зеленая поверхность вкраплены крупные ярко-желтые пятна.

       Я невольно вздрогнул, когда один из валунов пошевелился. Раздался визгливо-клокочущий звук, и в следующее мгновение все валуны, числом не менее дюжины, пришли в движение, вытянули массивные шеи с тупомордыми головами, покрытыми костяными наростами, похожими на бесформенные каски. Вздыбились мощные хвосты, потрясая костяной колотушкой на конце. Покрытые пятнистым панцирем полутораметровые тела приподнялись на по-крокодильи широко расставленных лапах с длинными суставчатыми пальцами, на кончиках которых под крючками когтей находились дискообразные подушки, являющиеся, как я узнал позже, ядовитыми присосками.

       Свирепо клекоча, с виду неуклюже переваливаясь, но на самом деле стремительно, монстры ринулись к воде. При этом, болтающиеся из стороны в сторону хвосты, порой били колотушками по панцирям соседей, и, судя по звуку, силы удара хватило бы, чтобы раздробить в мелкие кусочки человеческий череп.

       Я с сомнением посмотрел на свой неуклюжий топор, затем попытался найти у монстров уязвимое место. Вряд ли я смогу пробить костяные пластины, покрывающие шею. Получается, что у игуаны практически нет уязвимых мест. Разве что в глаз попасть дротиком. Но над выпуклыми глазами торчат костяные козырьки. Значит дротик должен лететь либо снизу, либо строго горизонтально. А головы на вытянутых шеях не поднимаются выше полуметра над землей.

       А игуаны уже шлепают по заросшему водорослями мелководью. Судя по скорости их передвижения, они вполне успеют перехватить наш плот. В открывающихся во время клекота пастях вижу множество мелких, но по-рыбьи острых зубов. Такими зубами кость не перекусить, но мясо можно обглодать начисто.

       Михаил уже поджог факел и выставил его в сторону приближающихся монстров. При этом он боязливо поглядывает на мой топор, будто опасаясь, что тот вдруг расплавится и стечет огненной массой к его ногам.

       - Убери железку, Олег. Игуаны нас только попугают. А если решат напасть, то твое оружие не поможет.

       Я смущенно опускаю топор, косясь на чадящий факел, который зачем-то зажег спутник, несмотря на свою уверенность, что игуаны не нападут.

       А те и действительно остановились, дойдя до глубины. Теперь над водой торчали только головы в костяных касках и кончики толстых хвостов с костяными же колотушками. Когда плот поравнялся с ними, они начали делать рывки вперед, имитируя желание напасть. Михаил в свою очередь принялся энергично махать факелом перед собой, отчего плами раздувалось сильнее и трещало. Бронированным ящерам это явно не нравилось. Клекот стал громче, а хвосты замолотили по воде, поднимая тучи брызг.

       - Да брось ты железяку! - крикнул мне Михаил. - Возьми шест и следи, чтобы нас не прибило к берегу. Если застрянем, они точно нападут!

       - Чего ж сразу не сказал? - возмутился я, поспешно выполняя указания.

       Течение действительно несло нас почти вплотную к обрывистому правому берегу. Зацепись плот краем за обрыв или за неожиданную мель, и его резко развернуло бы течением, а мы от рывка запросто свалились бы с ног, а то могли и рухнуть в воду к милым острозубым созданиям.

       Предупреждение спутника прозвучало вовремя - мне несколько раз пришлось отталкиваться шестом, чтобы плот не въехал углом в обрыв.

       Наконец глубокое русло расширилось, и течение понесло нас дальше от берега. Возмущающиеся игуаны остались позади. Вдруг одна из них сорвалась с места и легко поплыла вслед за нами. Ее примеру последовали еще трое. Судя по обеспокоенному виду перешедшего к кормовому веслу Михаила, он такого маневра не ожидал.

       Так-как опасность врезаться в берег миновала, я иду к Михаилу, на этот раз вооружась метательными снарядами, выбрав парочку увесистых железяк.

       Однако преследователи, почти догнав плот, отвернули к мелководью и вскоре уже шлепали по водорослям назад, вероятно, испытывая чувство глубокого удовлетворения от осознания выполненного долга по защите потомства.

       С шипением погас опущенный в воду факел.

       - Больше опасностей не предвидится? - поинтересовался я, бросая железяки в общую кучу.

       - Привыкни к мысли, что опасность надо ждать каждую минуту, - усмехается в ответ мужчина и в уже не первый раз повторил: - Не забывай следить за углями и всегда держи под рукой факел. Огонь и дым - единственный способ отпугнуть многих хищников.

       Дальнейшее плавание по Желтой прошло спокойно. Только один раз меня заставили напрячься крики силайских лемуров. В том месте обрывистые берега сблизились, зажав русло так, что ветви растущих по обеим сторонам огромных деревьев едва не дотягивались друг до друга. Мы плыли словно в туннеле. При этом, не смотря на утреннюю тень, прохлады не ощущалось. Наоборот, зависший над водой теплый воздух казался густым и вязким. Обильно потея, я вспомнил свое позавчерашнее путешествие по местным дебрям. Захотелось скорее оказаться на свободном пространстве, где над головой не нависает зеленая масса густых ветвей. Даже под жаркими лучами местного светила дышится легче, чем под сенью зеленых гигантов.

       Краем глаза заметил движение в ветвях впереди. Поднял голову и встретился взглядами с торчащей из листвы крупной собачьей головой. Неправильным в этой голове было не только то, что она торчала из ветвей на трехметровой высоте, но и человеческая форма и расположение ушей. Чудище смотрела на меня темно-карими глазами, периодически помигивая. Когда плот почти поравнялся с головой, та заорала диким криком и скрылась в листве. Ветви затряслись, и я увидел в просветах крупное тело с почти человеческими пропорциями и блестящей коричневой кожей, ловко передвигающееся в кроне дерева. На крик твари ответили сородичи. То там, то здесь затряслись ветви, полетела сорванная листва. Что-то плюхнулось в воду позади нас.

       В руках у меня был шест, и я перехватил его посередине, готовясь отбивать нападение. Однако Михаил остался спокоен.

       - Это лемуры, - пояснил он. - Они никогда не нападают на взрослого человека. Но украсть оставленную без присмотра вещь или провизию могут.

       Вот берега расступились и стали пологими. Лес отступил, обнажив песчаные пляжи. Из-за обилия отмелей пришлось поднять кормовое весло и активно работать шестами. Не будь рядом хорошо знающего русло спутника, я здесь надежно застрял бы. Вскоре впереди показалось обширное водное пространство.

       - Агидель, - коротко сообщил немногословный спутник.

       Здесь глубина увеличилась. Опустив весло, Михаил направил плот к правому берегу. Когда тот уткнулся в песок, мы привязали его к прибрежным кустам. Теперь предстояло подождать Алексея и Семена.

       Какое-то время мы молча сидели на песке в тени кустов.

       - Неужели военные Конфедерации за все эти годы ничего не выяснили о галантах? - спросил вдруг Михаил.

       Растерявшись от неожиданного вопроса, я только пожал плечами. Немного подумав, ответил:

       - Если командование что-то и знает, то до рядового состава не доводит. Да и при таком эффективном оружии пришельцев нет ничего удивительного в отсутствии информации. Думаю, вы первые люди с захваченной галантами территории, с которыми удалось выйти на контакт. Потому полученную на Эрлике информацию крайне важно доставить командованию армии Конфедерации.

       - Для этого вашему подразделению еще надо как-то покинуть планету.

       Снова молча пожимаю плечами. За два прошедших дня я не раз объяснял поселенцам, что являюсь всего лишь рядовым солдатом, не отягощенным секретной и около секретной информацией. В мои обязанности входит беспрекословное и качественное выполнение приказов. А вся необходимая для выполнения приказов информация доводится вместе с ними. Но, похоже, не очень-то мои соотечественники доверяют солдату армии Звездной Конфедерации. И они имеют на это право. Владей я действительно секретными сведениями, точно не стал бы делиться ими с посторонними людьми, будь они хоть трижды моими соотечественниками. Я в первую очередь солдат...

       Поднявшиеся на холм фигуры всадников прервали мои размышления. На фоне еще не поднявшегося высоко слепящего глаза солнечного диска, невозможно было разглядеть приближающихся людей. Но кем еще могли быть два всадника, за которыми шагали два мустанга без седоков, как не нашими товарищами?

       - Ну что ж, - поднялся на ноги Михаил, - если у тебя не появились вопросы по маршруту, то пора прощаться.

       - Весь маршрут - один большой вопрос, - ухмыльнулся я. - Но, спасибо за всю информацию, за плот, за оказанную помощь. Галактика большая, но если когда-нибудь представится возможность, я обязательно отблагодарю за все.

       - Может, пожарим лягушатинки перед дорогой? - предложил спешившийся Алексей. - Семен у нас спец по этому делу.

       - Олегу лучше поспешить, чтобы засветло дойти до острова первой ночевки.

       - Это да, - согласился Семен и добавил: - Надеюсь, каракатица у ближайшей излучины давно издохла и не встретит тебя ласковыми объятиями. А кистенек для охоты на лягух я тебе подарю. Они в Агидели крупные. Только бей серых и зеленых. Оранжевые ядовитые. Да они и маленькие.

       Он снял с руки петлю и протянул мне метровый шнур с небольшим, умещающемся в кулаке, мешочком с тяжелым грузиком.

       - Пользоваться умеешь?

       Я кивнул, в который раз вспоминая науку капрала Юрайя.

       Итак, все напутствия и пожелания сказаны, тянуть время смысла нет, пора отплывать. Крепкие мужские рукопожатия. Зайдя по колено в воду, мужчины с силой толкают плот к центру русла и, выйдя на берег, машут мне руками.

       Опустив кормовое весло, выравниваю плот по течению и машу оставшимся на берегу товарищам. Через несколько минут меня выносит на простор большой реки. Мутная вода Желтой смешивается с зеленоватой водой Агидели, закручиваясь в водоворотах. Плот начинает крутить, игнорируя мои потуги в управлении. Но вот водовороты остаются позади, и мне удается выровнять плавсредство, направив носом по течению.

          

 

Глава - 21.Васька

       Горная тропа вышла к ущелью. Более десяти лет назад общинники наладили здесь переправу, соорудив навесной мост вместо некогда обрушившегося металлического. Настил на прочных углепластиковых канатах легко удерживал навьюченных палийских мустангов.

       Глядя на пенящийся бурный поток, перекатывающий камни на дне ущелья, Владимир подумал, что вся его жизнь последние годы подобна этому потоку, несет, не давая опомниться и отдышаться. И словно речная галька в стремительном потоке рядом с ним перекатывались судьбы людей из возглавляемой им общины, судьбы его родных - жены и уже почти взрослой дочери.

       Супруга последнее время редко бывала с семьей. Славке не хватало материнского внимания, и она всякий раз с нетерпением ждала вечера, когда Марию привозили с подводного комплекса. Нередко случалось, что какой-нибудь эксперимент задерживал Марию в МОНИК на два-три дня.

       Владимир изначально был против возвращения супруги к исследовательской работе в контролируемом захватчиками подводном комплексе. Однако он видел, как загорелись глаза истосковавшейся по любимому делу Марии, после того, как поступило предложение с МОНИК. Да и обещание вдвое увеличить поставки медикаментов было кстати для разросшейся общины. Благодаря увеличившимся поставкам больше медикаментов отгрузили прибывшим зимой посланцам общины профессора Кононова. Тем жилось гораздо тяжелее, но из-за абсолютной непроходимости маршрута, разделяющего общины, подопечные профессора не могли переселиться к океану.

       Раздавшийся вдалеке рык мраморного кота отвлек Владимира от созерцания бурлящего потока, напомнив в свою очередь давнюю историю, произошедшую на этом самом месте во время такого же возвращения из экспедиции.

       В тот раз возглавляемая Владимиром группа геологов встретилась на обратном пути с охотниками, выполняющими заказ с подводного комплекса на поимку барсучьего дикобраза. Геологи решили помочь соплеменникам. Зверь оказался не только крайне несговорчивой бестией, поднимавшей торчком ядовитые иглы при каждой попытке приблизиться к нему, но и весьма подвижной тварью. Мероприятие затянулось. Но в конце концов, дикобраза удалось загнать в узкую щель и накрыть ловчей сетью. С крайней предосторожностью поместив возмущенно хрюкающего зверя в клетку, ловцы двинулись домой.

       Отряд растянулся по узкой тропе, вьющейся вдоль края пропасти. Завернув за скалу авангард уже вступил на подвесной мост через ущелье, на другой стороне которого людей ждала желанная прохлада в тени поросшего лесом склона.

       Вдруг позади посыпались камни, раздалось истеричное мяуканье, вслед за которым по окрестностям разнесся рык мраморного кота.

       Остановив жестом остальных, Владимир бегом вернулся к скале. Заглянув за нее, он увидел угольно-черного зверя. Свесив морду за край обрыва, кот нетерпеливо переступал задними лапами, словно готовился к прыжку в пропасть. В десятке метров за ним пятились отставшие носильщики с клеткой. Но кот и не обращал на них внимания, всецело поглощенный чем-то происходящим внизу.

       Стараясь не делать резких движений, чтобы не раздражать зверя, Владимир осторожно заглянул за каменный край. Там, у самого потока, запутавшись в густом переплетении лиан, бился котенок, размером со среднюю собаку. Водяные брызги заставляли его смешно поджимать лапы и короткий хвост и истошно требовать у родителя избавления из этой ловушки. В свою очередь взрослый кот нервным порыкиванием давал понять, что он думает о неуклюжем отпрыске, лезущем туда, куда лезть не следует.

       Судя по напряженно вздрагивающему хвосту, родитель прибывал в замешательстве. С одной стороны, инстинкт не позволял ему бросить котенка. И в то же время, прыжок с отвесной скалы на выглядывающие из водяных брызг острые камни наверняка окажется смертельным для него самого. Как поведет себя в итоге главный хищник Эрлики? Что если решит сорвать раздражение на людях? Шансов противостоять сильному зверю на узкой тропе не было.

       Необходимо было срочно что-то предпринимать.

       Махнув выглядывающим из-за скалы членам экспедиции, чтобы те не отсвечивали перед мраморным котом, Владимир вернулся к ним и устроил короткое совещание, по итогам которого принял единственное пришедшее в голову решение.

       Надо достать малыша, - заявил он. - Молоко у кого-нибудь осталось?

       Через минуту товарищи уже опускали главу общины на прочной веревке к пенящемуся потоку. Ступив на каменистую кромку, тот осторожно двинулся к барахтающемуся в лианах зверенышу.

       Заметив приближающегося к детенышу человека, кот заволновался и яростно зарычал.

       - Спокойно, дорогой, спокойно, - то ли обращаясь к хищнику, то ли к самому себе, приговаривал Владимир, пробираясь вдоль бурного потока.

       Когда спасатель достиг котенка, тот забился сильнее, затравленно захрипел и, в конце концов затих, сжавшись в комок и жалобно попискивая. Сверху слетело несколько камней - родитель готовился к решительному броску.

       Достав флягу с молоком, в горлышко которой заранее был всунут носовой платок, Вересов улучил момент и всунул импровизированную соску в пасть котенку. Хотелось надеяться, что благодаря плоду хлебного дерева, пошедшего на изготовление тары, козье молоко еще не скисло и придется по вкусу зверенышу. Тот от неожиданности кашлянул, попытался вытолкать платок языком, но почуял вкус молока и на несколько мгновений застыл в задумчивости. Словно почуяв эмоции детеныша, наверху так же застыл родитель.

       И вот малыш упоенно зачмокал и потянулся лапой к фляжке, пытаясь зацепить ее когтями на тот случай, если та вдруг захочет убежать. Сунув тару котенку, который немедленно обхватил ее всеми четырьмя конечностями, Владимир принялся выпутывать его из переплетения тонких, но прочных плетей горного лимонника, время от времени косясь на застывшего вверху зверя, из приоткрытой пасти которого срывались тягучие капли слюны.

       Прикрытый от водяных брызг и занятый козьим молоком котенок вовсе не сопротивлялся, когда Владимир поместил его в специально прихваченный рюкзак, оставив снаружи лишь голову с пропитанным молоком кляпом во рту.

       Итак, первый этап спасательной операции завершен. Теперь предстояло поднять малыша, весившего не менее десяти килограмм, наверх.

       Если возвращаться тем же путем, то усатый родитель наверняка двинется вдоль обрыва следом. А там, за скалой, в напряженном молчании Владимира ждут товарищи, и трехметровый кот вряд ли отнесется к ним дружелюбно.

       Повесив чмокающую ношу за спину, Вересов попробовал на прочность лианы и, захватывая сразу по несколько плетей, начал взбираться по каменной стене с того места, где стоял. На высоте трех метров он достиг узкого выступа, который под довольно крутым уклоном тянулся вверх на высоту еще пары метров. Далее лианы не росли, но зато скала была испещрена трещинами, за которые удобно цепляться, и кроме того на пути спасателя выпирало еще несколько уступов.

       Тщательно прощупывая каждую опору, Владимир двинулся дальше. Во время очередного перехода с уступа на уступ котенок вдруг зашевелился, довольно чувствительно толкнув задними лапами в спину спасателя. От неожиданного толчка тот оступился и едва не сорвался вниз, в последний момент успев зацепиться за подвернувшуюся трещину. Переведя дух, Владимир продолжил подъем.

       Все это время кот продолжал молча следить за человеком, выдавая волнение лишь подрагиванием короткого хвоста.

       Наконец последний уступ. Крайнее напряжение сожгло все силы. Глаза щипит от заливающего их пота. Копошащийся за спиной звереныш потяжелел раз в пять. Необходимо снять рюкзак, а карниз слишком узок, чтобы на нем проделывать подобные движения. Зверь вверху, потеряв терпение, пытается дотянуться до детеныша мощной лапой, и десятисантиметровые когти скребут по скале, чуть не доставая головы спасателя.

       Прильнув к горячему от солнечного жара камню и опустив правую руку, Владимир скинул с плеча одну лямку. Повисший на одном плече рюкзак, рванул спасателя назад, и вновь лишь чудом удалось устоять на карнизе. Однако подобный крен не понравился котенку, который принялся энергично дергаться, недовольно мурча сквозь соску. Одновременно над головой раздался рык могучего родителя, запаниковавшего при виде качнувшегося вниз рюкзака с детенышем. Паника зверя выразилась в посыпавшихся сверху камнях, больно обрушившихся на голову и плечи прильнувшего к скале Вересова. Судя по всему, один из камней чувствительно ударил котенка. Тот выпустил соску и истошно заорал. Сверху громогласно ответил родитель.

       Поняв, что если не освободится от тяжелой ноши, то рухнет вместе с ней в пропасть, Владимир скинул с плеча оставшуюся лямку, перехватив ее рукой, слегка отстранился от скалы, рывком вскинул рюкзак с орущим зверенышем над головой и снова прильнул к камню. В следующее мгновение рюкзак рвануло из рук.

       Закрыв от изнеможения глаза и думая о том, что не сможет самостоятельно ни выбраться на верх, ни, тем более, спуститься вниз, Владимир не видел, как могучий зверь, держащий в пасти мешок с котенком, гигантским прыжком взмыл на карниз, находящийся в пяти метрах над тропой, и, совершив еще один такой же прыжок, скрылся в расщелине.

       А с обеих сторон тропы на помощь к Вересову уже спешили товарищи.

       Но если кто-то ожидал, что на этом история с котенком закончилась, то он крупно просчитался.

       Вечером того же дня, но уже в гроте, выслушав красочный рассказ охотников и геологов о вызволении котенка, зоолог Зинаида Иванцова как-то слишком спокойно уточнила:

       - Значит, подкормили молочком котеночка? Ну-ну...

       Утро следующего дня началось для общины с требовательного мяуканья у порога пещеры. Первые проснувшиеся поселенцы с удивлением увидели в утренних сумерках черное существо, в котором Владимир сразу узнал вчерашнего котенка.

       При появлении людей звереныш отошел к кустам и оттуда громогласно продолжил чем-то возмущаться, время от времени царапая внушительными коготками землю и катаясь по траве.

       - Ну, вот и ваш спасенный явился, - прикрывая зевок ладонью, констатировала Иванцова. - Пришел по запаху.

       - Поясни, - потребовал Владимир, видя, что женщина ни мало не удивлена явлением нежданного гостя.

       - Мраморные коты приучают котят к самостоятельной охоте сразу, как только те более-менее крепко встают на лапы. А чтобы не ленились, молоком подкармливают только за принесенную добычу. Вчера ему молочко досталось на халявку. Вот он и явился к благодетелям.

       - Вона чо, - удивился кто-то из общинников. - И не боится же.

       - А чего ему бояться? - хмыкнула Зинаида и, в очередной раз зевнув, пояснила: - В отличие от обычных млекопитающих, уникальность этих милых зверюшек в перекрестном оплодотворении. Думаю, природу этой особенности пояснять никому не надо, ибо о мраморных котах тут все и всё давно знают. Так вот, коты-партнеры время от времени обмениваются котятами, через кормление и запах воспитывая генетическую память. В будущем, став половозрелым, котенок никогда не выберет в партнеры близкого сородича, вскормленного одним с ним родителем.

       - Хочешь сказать, что он принял нас за родню? - удивленно поднял брови Вересов, продолжая наблюдать за выкрутасами звереныша.

       - Ага, и в партнеры теперь не выберет, - вставил кто-то, и дружный взрыв хохота заставил гостя отпрыгнуть за куст и, настороженно прижав уши, недовольно взирать оттуда на не спешащих его накормить двуногих созданий.

       - Ну, не знаю как всех, протянула вредная зоолог, а того, кто его кормил, точно.

       Снова послышались смешки, и Владимир ощутил на себе косые взгляды. Но Зинаида решила смягчить обстановку:

       - Хотя, по идее, от нас всех пахнет одним логовом, а значит мы один прайд. Вместе, кстати, с козами. Молоко-то их.

       - Ну ты успокоила, Зин, - картинно провел ладонью по лбу, будто бы вытирая пот, пожилой солевар Кирилыч. - Ладно козы, но мне стать партнером мраморного кота никак не хотелось.

       И его реплика не осталась без внимания развеселившихся слушателей. Котенок тоже отреагировал недовольным шипением.

       - Ты, Зин, лучше скажи, что нам делать? - озадаченно хмурясь, спросил глава общины.

       - Даже и не знаю. Накормить - так и будет приходить за халявой. Не кормить - продолжит орать, и, в конце концов, на крик может заявиться родитель. Может, научить самостоятельно охотиться?

       - Как это?

       - Ну, как кошка котят учит. Поймает мышь, слегка придушит и подсовывает им, следя, чтобы та далеко не убежала.

       Вересов в упор уставился на зоолога, но та на этот раз была совершенно серьезна.

       - Санька, - обратился он к крутящемуся поблизости пацаненку, - беги проверь ловушки. Если мелкие крысеныши попались, тащи одного сюда.

       Взрослые гигантские крысы давно не приближались к человеческому жилью, зато молодняк постоянно норовил пробраться к продуктовым запасам. И практически каждый день несколько крысенышей попадалось в расставленные ловушки. Их общинники поставляли в подводный комплекс для опытов, а иногда использовали в качестве наживки при ловле полосатых акул, чье нежное розовое мясо считалось особым деликатесом.

       На шоу с кормлением гостя собралась вся община.

       Принесенного крысеныша привязали на веревку и сунули ему под нос рыбину из вчерашнего улова. Тот сразу вцепился в нее острыми зубами и шустро побежал прочь. Котенок перестал мяукать и недоуменно смотрел на пробегающее мимо существо с аппетитно пахнущей рыбкой. Когда зверек скрылся в кустах, его за веревку выволокли назад. Только почувствовав послабление, он снова настойчиво ринулся убегать, продолжая крепко держать добычу. На этот раз привлеченный запахом рыбы котенок встал на пути крысеныша и прижал лапой скользкий рыбий хвост. Но грызун не собирался уступать добычу и выдернув ее из-под кошачьей лапы, шустро потащил дальше. Возмущенный такой бесцеремонностью, котенок придавил уже самого хвостатого наглеца. Тот в свою очередь возмущенно запищал, выпустил-таки добычу и, извернувшись, вонзился острыми зубами в придавившую его лапу.

       - Муау-у-у! - вопль укушенного заставил вздрогнуть зрителей.

       В следующее мгновение крысиный хребет хрустнул, перекушенный мощными челюстями.

       Освободившись от зубастого капкана и жалобно мяукая, котенок принялся зализывать укушенную лапу. Потом вдруг переключил внимание на мертвого зверька, обнюхал его и как-то задумчиво вновь сжал челюстями серую тушку. Еще пару секунд раздумий, и уже вполне по-взрослому урча, победитель принялся поглощать жертву. Рыба пошла вторым блюдом.

       - Вот теперь ребенку можно и молочка дать для улучшения пищеварения, - нарушила молчание Зинаида, когда котенок с раздувшимся животом устало опустился на землю и, облизывая окровавленную мордочку, смотрел на людей затуманенным сытостью взглядом.

       Дождавшись-таки молока и вылакав довольно приличную миску, гость выказал удовлетворение хриплым мявком и, тяжело ступая, скрылся в кустах.

       Так и стал Васька, как прозвали мраморного пройдоху общинники, наведываться к гроту раз в несколько дней. Люди к нему привыкли, но детей близко не подпускали. Хоть Васька и всего лишь котенок, но его клыкам и когтям мог позавидовать иной взрослый хищник. Да и сам он при первоначальных попытках потрепать его по шерстке, щетинился и, нервно виляя коротким хвостом, негромко рычал. А вот семье Вересовых, включая маленькую Славку, котенок не только позволял прикасаться к себе, но и сам, бывало, терся о них при встрече.

       Время шло, котенок рос. Теперь, прокусив хребет очередного крысеныша, он съедал рыбу и выпивал молоко, а грызуна относил к входу в грот и оставлял людям. Вероятно, теперь он и сам добывал достаточно дичи. Что вскоре и подтвердилось. Когда решили больше не подсовывать ему крысят, а выдали только рыбу и молоко, кот расценил это по-своему и в следующий раз принес людям довольно крупного дикого поросенка. Так-как дикие свиньи в ближайших окрестностях не водились, можно было сделать вывод, что ареал охоты усатого хищника весьма обширен. Теперь Васька вменил себе в обязанности подкармливать двуногих сородичей и больше никогда не приходил без гостинца. В основном это были гигантские пещерные крысы или горные вараны, но иногда присутствовала дичь, обитающая на равнинах.

       Осенью Васька вдруг исчез и появился только к концу холодного сезона.

       Зима в тот год выдалась нетипично суровой для этих мест. Один раз даже выпал снег. Вероятно, в предгорьях крупным хищникам стало трудно находить добычу, и некоторые из них двинулись разведывать новые места. Так в районе поселения появилась большая стая носорогих гиен. Хищники несколько дней рыскали по округе и, в конце концов, решили напасть на общину.

       На приступ пещеры гиены пошли ночью. К счастью скальная поверхность не позволяла им делать подкоп. Однако весившие более полусотни килограмм звери раз за разом живыми таранами бросались на ворота, врезаясь в них крепкими черепами и роговыми отростками на морде.

       В пещере никто не спал. Встревоженно переговаривались люди, на разные голоса возмущалась ночным шумом домашняя скотина и птица. Не помогали и бросаемые за ворота факелы. Взвизгнув, гиены отскакивали от них, но затем хватали зубами за палку и оттаскивали в сторону.

       Общинники начали сооружать помост, чтобы обстреливать непрошенных гостей из пращей и луков поверх ворот. Но в это время снаружи послышался рык мраморного кота. Визг и тявканье носорогих тварей многократно уселись. Удары в ворота прекратились. Теперь люди прислушивались к ужасной какофонии из шлепков, хруста, скулежа и свирепого рычания.

       - Котик-то явно не один, - сообщил Матюшин. - Рычат как минимум двое.

       Вскоре звуки битвы стихли, но до утра общинники не решались выглянуть за ворота. Если к ним явились гонимые голодом мраморные коты, то это гораздо хуже самой большой стаи носорогих гиен. Обнадеживало лишь заверение Зинаиды, что коты по натуре исключительно одиночки, и только во время гона могут объединяться в пары.

       Утром, осторожно выглянув за ворота, общинники увидели залитые кровью окрестности. Однако тел поверженных гиен нигде не было. А у кустов на своем обычном месте терпеливо ждал двуногих сородичей Васька, превратившийся почти в полноценного взрослого кота. Перед ним лежала туша огромной, размером с хорошего кабана, крысы.

       - Вот шельмец, - покачала головой Зинаида, - как с псами драться, так товарища привел, а как за молоком, так один явился.

       - И правильно, - похвалил кота Вересов, - не надо нам тут никаких лишних товарищей.

       С той ночи Васька взял окрестности пещеры под свою защиту. Ни один хищник больше не напал на принадлежащих людям животных. Правда и охотникам пришлось ходить за дичью в более дальние края, ибо местную истреблял усатый охранник.

       Другие коты, кстати тоже, при редких встречах, игнорировали общинников, словно не замечая их, и никогда не нападали. Вероятно, Василий каким-то образом смог донести до всех сородичей информацию о своих друзьях. Хотя все та же Зинаида уверяла, что на своей территории кот не пожалеет и нарушившего ее границы сородича. Но, как бы то ни было, коты на людей больше ни разу не напали.

          

 

Глава - 22. К океану

                Жаркое светило опустилось к верхушкам деревьев, слепя глаза горизонтальными лучами. Вопреки обещаниям русских поселенцев, первый день путешествия по Агидели прошел спокойно. Первые часы, накрученный рассказами о невероятных чудовищах, я не выпускал из рук топор и следил, чтобы угли в горшке постоянно горели. Но угли и не думали тухнуть, чудовища из воды не вылезали, а монотонное движение плота по спокойной водной глади внушало такое умиротворение, что мысли о какой-то опасности казались попросту нелепыми. Лишь редкие всплески рыб или иных речных животных нарушали тишину. На проплывающих мимо поросших лесом берегах так же не наблюдалось оживления.

       Я вообще не могу вспомнить, был ли когда-либо в моей взрослой жизни столь спокойный день? Миновав излучину, рядом с которой когда-то на первых пустившихся в путешествие по реке общинников напала некая гигантская каракатица, я и вовсе успокоился. Даже ухитрился немного вздремнуть.

       Когда впереди показался островок, на котором мне предстояло заночевать, сумерки только начали опускаться на окрестности. Я опустил кормовое весло и начал править левее, чтобы не проплыть мимо. Уже подыскивая место на песчаном берегу где будет сподручнее привязать на ночь плот, услышал знакомый клекот и машинально повернул руль от берега. Оставляя в лучах заходящего светила длинные извивающиеся тени, по песку неслись шесть панцирных игуан. Настроены бронированные монстры оказались решительно и, увидев, что плот отвернул от берега, тут же плюхнулись в воду и поплыли наперерез почти встречным курсом.

       Я взял круче к правому берегу и хотел поджечь факел. Однако, как только я оставил весло, плот тут же понесло течением прямо на тварей. Пришлось снова хвататься за руль и лихорадочно соображать, как его закрепить. Но времени на раздумья уже не было. Плот поравнялся с игуанами, и, ожидая, что они полезут через борт, я схватил топор и бросился к очагу, где лежал приготовленный факел. Не выпуская из виду нависших над бортом бородавчатых морд в смешных костяных касках, поджог факел и приготовился ткнуть им в харю первого, кто полезет на мое плавсредство. В этот момент плот дернулся, и я, едва не упав, ощутил явное ускорение. Две игуаны, расположившись по обе стороны рулевого весла и вцепившись в борт когтисто-присосчатыми лапами, толкали плот вперед. А может, они придавали ему ускорение невольно, на самом деле пытаясь перебраться через бортик? Но нет, никаких попыток забраться не наблюдалось. Четверо остальных просто плыли рядом, даже не цепляясь за борта.

       Когда я поднял зажженный факел, игуаны заклекотали громче, широко открывая усеянные острыми зубами пасти. Последовал новый толчок, и твари стали заметно отставать. Вот они развернулись и поплыли к оставшемуся позади острову.

       Я облегченно выдохнул.

       Но где теперь я буду ночевать? По плану цепочка маленьких островков и отмелей должна встретиться на пути завтра к полудню. В принципе, можно легко не поспать одну ночь. Главное, чтобы небо было ясное, и свет звезд позволял ориентироваться на реке. А к утру как раз доплыву до тех островков, и можно будет позволить себе часа четыре сна. Интересно, когда местные монстры наиболее активны - днем или ночью? А то, может, лучше будет ночью плыть, а отдыхать днем? Если вообще получится отдыхать.

       Не зря, рассказывая о маршруте, Михаил предупреждал, что сведения верны только для холодного сезона. Вот и остров первой ночевки оказался занят недружелюбными тварями. Что если эти игуаны оккупировали все острова в Агидели? А если не они, то какие-нибудь другие твари.

       Над ухом что-то зажужжало, и я, машинально отмахнувшись, сбил за борт большую оранжевую муху.

       Анахи! Ё-моё! Из-за встречи с игуанами совсем забыл об этих ядовитых созданиях. Вероятно, здесь по берегам растет еловый терновник. Не помню почему, но поселенцы уверяли, что анахи водятся только вблизи этого кустарника. И кстати, крупные животные избегают таких мест.

       Кладу в горшок с углями брикетик какой-то спрессованной травы. Это средство, должное отпугивать анах, мне дал Айболит.

       Подумав, решаю надеть комбез. Дым дымом, но металлизированную ткань не сможет прокусить не только какая-то анаха, но и хищник покрупнее. С радостным удовлетворением обнаруживаю, что система микроклимата комбеза, вышедшая из строя после встречи с мраморным котом, вновь работает.

       Я раскладывал в очаге дрова для небольшого костра, чтобы вскипятить воду на чай из ароматных драв. Айболит заверил, что этот напиток хорошо тонизирует. Вдруг снизу в плот что-то врезалось с такой силой, что его подбросило. Вся конструкция затрещала. Отставленный в сторону горшок с углями подскочил, опрокинулся и покатился, разбрасывая по жердяному настилу алеющие угли.

       Поняв, что могу остаться без огня, я отбросил мысль о причине происшествия и ринулся за горшком. Поймав, вставил его в специальное плотное углубление в очаге, растолкав ногой так и не подожженные дрова. Обожженные ладони хотелось немедленно сунуть в воду. Но от выпавших из горшка углей уже начинал дымиться сухой настил. Кроме того, из-за ослабленной веревки сверху свалились вязанки с дровами, и часть из них оказались за бортом. Мои метательные железяки тоже разбросало по всему плоту. Однако первым делом надо предотвратить пожар на плавсредстве.

       Хватаю привязанное длинной веревкой к борту деревянное ведерко, зачерпываю воду и... И бросив ведро, отступаю к противоположному краю плота, не сводя глаз с пилообразного гребня на огромной спине, показавшейся из воды. Вот невидимое в темной воде животное , изогнувшись, резко развернулось и скрылось из виду. Поднятая этим движением волна чувствительно качнула плот, стряхнув с него еще одну вязанку дров. Я долгое время смотрел на воду, ожидая нового появления монстра. Запах дыма напомнил о рассыпанных углях. Схватившись за веревку, я потянул плывущее за плотом ведро. Вдруг вода за ним вспенилась, и в следующий миг гигантские челюсти с треском захлопнулись на несчастном ведерке. И вот теперь я увидел все тело гигантского крокодила. Он был раза в два больше моего плота. Тот шестилапый обитатель тропической реки, которого мне довелось не только увидеть, но даже и отведать на фиолетовой планете, выглядел бы просто детенышем рядом с этим гигантом.

       С минуту огромные глаза-блюдца равнодушно отражали последние кроваво-красные лучи опускающегося за вершины деревьев светила, затем монстр ушел под воду, потянув за собой веревку, которая была привязана к ведру. От резкого рывка плот развернуло, и я полетел за борт. Но в полете извернулся и в последний момент ухватился рукой за выполняющую роль борта жердину. Одним движением снова оказался на плоту, попутно погасив стекающей с меня водой часть тлеющих на настиле углей.

       Новый рывок, плот кренится так, что сквозь жердины правого борта проступает вода. Что-то трещит так, что мне кажется, что мое плавсредство вот-вот развалится. Но это трещит жердина, к которой привязана крепкая веревка. Кусок деревяшки выламывается и со шлепком скрывается вслед за веревкой в непроглядной толще воды. Плот снова дергается, выровнявшись. Обалдело сижу на пятой точке и смотрю на реку. Поверит ли мне кто-нибудь, что я ловил восьмиметровых крокодилов на деревянные ведра? Я бы не поверил. Нервно хихикаю над несвоевременно пришедшей в голову шутке. И ее несвоевременность подтверждает новое появление монстра.

       Теперь крокодил всплыл впереди и, приподняв полутораметровую морду, уронил ее на подплывший плот, немного правее очага. Плот накренился, и меня чуть было снова не выбросило за борт. Монстр открыл ужасную пасть и издал низкий рев. С громким стуком пасть захлопнулась, и зверь начал совершать какие-то движения, будто старался заползти на настил. От этих движений плот мотало так, что было очевидно, еще немного, и он начнет разваливаться.

       Пытаясь удержаться на беснующемся плоту, я встал на четвереньки. Под руку попалась увесистая железная пика. Не задумываясь метнул ее в ненавистный глаз и со злым удовлетворением увидел, как тот лопнул от ударившего точно в зрачок металлического снаряда. Плот крутануло так, что он развернулся почти на триста шестьдесят градусов и поплыл боком. Вновь забурлила вода, со стороны кормы вывернулся гигантский хвост и обрушился в нескольких сантиметрах от заднего бортика, разнося в щепки рулевое весло и заливая плот поднявшейся водой.

       Все, о пожаре на борту я мог не беспокоиться. Как и за часть припасов, сумки с которыми слетели в воду. За горшок с углями тоже можно не переживать - он благополучно отправился на речное дно.

       Стоя на четвереньках, я продолжал наблюдать за беснующейся тварью. Уже окончательно стемнело, но света ярких эрликанских звезд было вполне достаточно, чтобы видеть крутящегося от боли в потерянном глазу гиганта. Когда ящер вывернулся вверх бледно-желтым брюхом, я краем сознания отметил, что у него вместо лап короткие ласты.

       Вдруг по обе стороны плота воду разрезали два огромных плавника. Тело монстра содрогнулось от удара, и из его пасти вырвался трубный рев. Ящер в очередной раз крутанулся, вывернув из воды вцепившуюся ужасными челюстями в его живот тупомордую рыбину, размерами не менее трех метров. Еще одна такая же рыбешка вцепилась в нижнюю челюсть гиганта, когда тот, изогнувшись, пытался схватить первую. Крокодильи челюсти захлопнулись, раздробив голову вцепившейся хищницы.

       Схватка монстров переместилась под воду, да и влекомый течением плот удалился настолько, что место побоища затерялось во тьме. Не могу сказать, как долго я продолжал стоять на четвереньках, остолбенело таращась на речную гладь, не в силах понять, что опасность миновала. Миновала? Надолго ли? Какие сюрпризы готова преподнести наглому человечишке Агидель? Впервые в жизни я осознал, насколько ничтожен на самом деле человек, возомнивший себя венцом природы. Чего я стою со всей своей специальной подготовкой, но без боевых роботов и прочих технических штучек, не имеющих к природе никакого отношения, перед встреченными за последние сутки созданиями?

       Но, прочь самоуничижительные мысли! Я жив. У меня есть цель, к которой необходимо стремиться.

       Ту первую ночь я так и не сомкнул глаз, напряженно ожидая нападения новых монстров. Несколько раз в темноте раздавался всплеск каких-то огромных тварей. С берегов тоже периодически доносились то свирепый рык, то дикие вопли, то глухое уханье. Уже перед рассветом по левому борту проплыли несколько вытянутых темных силуэтов. Вероятно это были те островки, которые я должен был миновать только к полудню.

       Утром провел ревизию оставшихся вещей. Продукты в основном сохранились. Утерянными оказались почти все дрова, так-как в момент нападения ластоногого крокодила стягивающая их веревка была ослаблена. Исчезли копья и половина факелов. Ну и горшок с углями. Пришлось вспоминать уроки Юрайя по добыче огня с помощью трения. Выпрошенные на плот во время ночной вакханалии водоросли быстро высохли под испепеляющими лучами местного светила, и из них получился отличный воспламеняющийся состав.

       Резервное рулевое весло я решил поберечь и не стал его устанавливать в качестве киля. Мне по большому счету было все равно, как плывет плот - передом ли, задом ли, или боком. Гораздо хуже будет лишиться возможности корректировать направления в нужный момент.

       Слегка перекусив вяленым мясом и вареными яичками, и утолив жажду кисловатым напитком, пару бурдюков с которым были привязаны за задним бортом и чудом уцелели, я ухитрился задремать. Чай, ради которого добывал огонь, решил не готовить - тяжелый от речных испарений воздух отбил охоту.

       Проснувшись, долго не мог понять, что это такое лежит возле потухшего очага. Поняв, что это греется на солнышке огромная змея, я невольно передернул плечами. Длину свернувшейся кольцом гадины определить было трудно, но толщина ее серо-зеленого тела не уступала моему предплечью. Словно почуяв направленное на нее внимание, та подняла треугольную голову и медленно повернулась в мою сторону. Желтые с узкими щелочками зеленых зрачков глаза смотрели по-рыбьи холодно и без эмоционально. Стремительный черный язык то и дело выстреливал из пасти, будто пробуя на вкус воздух.

       Не знаю, как закончилась бы наша встреча, но тут вдруг плот накрыла тень, и змея, словно распрямившаяся пружина, молнией метнулась в реку. Шелест воздуха над головой заставил пригнуться. В следующее мгновение нечто большое врезалось в речную поверхность в том месте, куда нырнула змея. Взмах огромных крыльев, от которого начисто выдуло потухшие угли из очага, и вот не самых маленьких размеров птичка уносит в когтях извивающуюся гадину. Подробно пернатого охотника я не рассмотрел - почему-то не решился выглянуть из-под навеса, предполагая наличие в воздухе сородичей милой птички.

       Просто до невероятного удивительно, как же безмятежно прошел первый день путешествия по Агидели. Вот и на этот раз спокойное плавание продлилось недолго. Уже через четверть часа я услышал птичьи крики. Впереди творилось что-то непонятное. Стая длинноклювых крикливых птиц, с светло-серым оперением и размахом крыльев около полутора метров, кружили то ли над крохотным островком, то ли над чем-то еще, торчащим из воды. По мере приближения к месту птичьей суматохи до меня стал доноситься смрад разлагающейся плоти. Теперь стало видно, что птицы кружат над застрявшей на отмели тушей мертвого животного. Она лежала вверх брюхом, задрав короткие столбообразные ноги. Головы монстра мне не было видно. Птицы периодически садились на тушу, вырывая куски из уже развороченного разлагающегося чрева. Рвали мертвое животное и из воды. Вода буквально кипела от собравшейся на пир живности. Кое кто разнообразил трапезу свежатинкой. Вот двухметровый ластоногий крокодил выпрыгнул из воды, и его челюсти захлопнулись смертельным капканом на сунувшей голову внутрь трупа птице. Вот с другого конца туши вода словно вскипела и сразу окрасилась в кровавый цвет.

       От нестерпимого смрада и омерзительного зрелища тошнота подступила к горлу. Я взял весло, желая скорее миновать это место. Вдруг одна из птиц приземлилась на плот. В остром клюве она держала приличный кусок слизистой плоти. Бросив добычу на настил, птица вытянула в мою сторону длинную шею и злобно зашипела. Я замахнулся веслом. Птица зашипела сильнее, угрожающе распахнула крылья и шагнула вперед. Похоже, она решила прогнать меня, отвоевав плот для личного пользования. Рисковать сломать весло я не стал, но одна из моих железяк срезала наглой захватчице шею и улетела безвозвратно в воду. Спихивая веслом обезглавленную тушку и ее тухлую добычу, я вспомнил о подаренном мне кистене. Отвязав его от стойки навеса, надел петлю на руку, а грузик засунул в рукав. Мало ли что. Вдруг еще кто из товарок птахи позарится на мое плавсредство.

       Кистень тут же пригодился. Опуская весло в воду увидел, что один бурдюк, а вернее то, что от него осталось, рвет небольшой, чуть более полуметра, крокодильчик. Ему я отомстил не только за изодранный бурдюк, но и за ночной страх, который нагнал на меня ночью его гигантский сородич.

       Тем временем разлагающаяся туша неведомого монстра отдалилась. Еще одна птица попыталась сесть на плот, но в последний момент передумала и, мощно взмахнув крыльями, поднялась и полетела к берегу. Продолжая морщиться от доносящейся вони, я смотрел на удаляющееся пиршество речных обитателей и в полной мере осознавал недоверчивое удивление поселенцев моим рассказом о том, будто я всю ночь плавал в Агидели...

       Последующие дни слились в одно непрерывное действо. Когда-то на фиолетовой планете я так же стремился к берегу океана. Но там со мной до последнего момента были товарищи. Там в наших руках было хоть и примитивное, но достаточно смертоносное оружие. Да и главным хищником, преследовавшим нас, были люди. Пусть и с неестественно-фиолетовым цветом кожи и кошачьими глазами, но все же люди. Здесь же я, волею судьбы или своей не профессиональности, один и без оружия. Не считать же оружием горку железяк.

       Далее были неоднократные нападения ластоногих крокодилов, на мое счастье значительно уступающих размерами тому первому монстру.

       Было пробуждение от того, что обхватившее ноги гигантское щупальце стягивает меня в реку. Благо, топор оказался под рукой. Но даже отрубленное щупальце не ослабило хватку, а наоборот, еще сильнее стянуло мои ноги, в то время как ко мне тянулись новые извивающиеся конечности. Какая-то речная тварь прилепилась к плоту снизу, обхватив его со всех сторон мощными щупальцами стального цвета с круглыми бледно-серыми присосками. Часть из этих конечностей теперь шарили по настилу, пытаясь нащупать освободившуюся жертву. А я крутился со связанными ногами из стороны в сторону и рубил топором конечности неведомой твари. Позже узнал, что это была та самая речная каракатица. Правда, раза в два уступавшая в размерах той, которая некогда нападала на поселенцев.

       Была встреча с речными собаками, которые отнеслись ко мне довольно дружелюбно. Возможно потому, что я не высаживался на их острова, а плыл мимо. Ластоногие существа с короткой блестящей от воды коричневой шерстью, весело резвясь и звонко потявкивая, около часа сопровождали плот, а на прощание забросили на настил несколько приличных рыбешек.

       Была рукопашная схватка со свирепо рычащим мохнатым зверем на острове, к которому одной из ночей прибило плот, пока я дремал.

       Были и другие смертельно опасные приключения, рассказывать о которых можно очень долго. Но все же я достиг тех самых Горячих Болот хоть и изрядно помятым и измотанным, но живым и почти невредимым.

       Тяжелый смрадный воздух, тучи мошкары, большие стрекозы с изумрудными крыльями, и прыгающие, ползающие и плавающие лягушки, порою взрывающиеся квакающим ором - вот что ждало меня в болотах вместо обещанных орд чудовищ. И это логично. В холодное время монстры спускаются сюда из Агидели и ее притоков, а с наступлением тепла все они снова уходят в чистые речные воды.

       Зато протока, по которой пролегал мой путь, обмелела на столько, что пару раз я думал, что застрял на отмелях окончательно, но какими-то невероятными изматывающими усилиями удавалось протолкать плот, работая шестом. В итоге до предгорий я добирался целый день, вместо запланированных нескольких часов. Здесь протока стала глубже, а после впадения горной речушки и течение значительно ускорилось.

       На Эрлику опускалась ночь, а передо мной встал выбор - остановиться на ночлег или продолжить плавание. Уставшее тело требовало отдыха, но и желание преодолеть последние километры гнало вперед. В конце концов решил доплыть доразделяющей поток скалы, и около нее переночевать. Плыть в темноте по ущелью не хотелось - кто знает, что меня там ждет, кроме прыгающих с берега на берег винторогих обезьян? А может, наоборот? Может, как раз ночью, когда винтороги спят, путь будет безопаснее?

       Пока размышлял, в протоку впала еще одна горная речка, и она стала гораздо шире, но каменистее. Помня наставления Михаила, я держался у самых скал. Правее вода бурлила меж часто выступающих глыб. Только благодаря ясному небу и яркому свету звезд мне удавалось вовремя отталкиваться шестом от неожиданно возникающих на пути каменных препятствий. Несколько раз плот проскрежетал о камни днищем. Один раз показалось, что он засел основательно, но течение все же сорвало его и, развернув боком, поволокло дальше. Силы мои были на исходе, и я отчаянно жалел, что не пристал к берегу, пока была такая возможность.

       Вдруг плот заскрежетал боком об огромный камень, который я, вероятно из-за крайней усталости, не заметил. Упираюсь в камень шестом, отталкиваясь от него. То ли у меня уже все плывет в глазах, то ли глыба шевелится. Какая-то странная шипастая поверхность у нее.

       Плот освободился и поплыл было дальше, но вдруг дернулся, накренился на Правй борт и страшно затрещал. Рухнул навес, перекрыв мне доступ к корме. Однако я и сам туда не стремился, ибо схватившая плот исполинская клешня не вызывала желания к ней приближаться. За клешней из тьмы выступило еще нечто более кошмарное - фантастическая морда с телескопическими полуметровыми отростками с глазами и длинными нависающими над плотом плетьми гигантских усов. Один из усов хлестанул по настилу, разнося жердины в щепки. Придись такой удар по мне, и от меня останется бесформенная кучка плоти с раздробленными костями.

       Хватаю торчащий из-под обрушенного навеса топор и бью по начавшему подниматься усу. Тот на удивление легко отрубается. Обрубок, брызгая сочащейся прозрачной жижей, вздымается вверх и снова бьет по плоту. Делаю шаг вперед и укорачиваю его еще почти на метр. Однако не успеваю увернуться от второго уса, который несеться на меня сбоку, и тот сносит меня с плота словно пушинку. От удара бревноподобным отростком в живот надолго перехватывает дыхание, и будь глубина потока достаточной, я пошел бы на дно камнем без шансов на спасение. Но мне повезло дважды. Во-первых, совершив приличный полет, я упал не на камни, а в воду, благодаря чему не разбился. Во-вторых, глубина в месте моего приземления оказалась всего по пояс, стремительный поток сразу прижал меня к выступающим из воды камням, и я получил возможность отдышаться и немного прийти в себя. После чего выбрался на самую высокую глыбу и попытался что-либо разглядеть во тьме. Сквозь шум бурлящей воды будто-бы доносился какой-то скрежет и треск, но не определить направление звуков, ни хоть что-то рассмотреть было невозможно.

       Несмотря на перипетии последних дней, система микроклимата в комбинезоне работала исправно. Долетавшие водяные брызги приятно охлаждали разгорячонное лицо. В конце концов, глаза непроизвольно закрылись, и я, устав ждать появления из темноты усатого монстра, растянулся на каменной поверхности и провалился в глубокое забытье.