В мае 1922 года в США приехали с гастролями Сергей Есенин и его жена Айседора Дункан.

Америку Есенин невзлюбил. Окрестил «отколовшейся половиной Земли», а в письме другу приписал: «Что сказать мне вам об этом ужаснейшем царстве мещанства, которое граничит с идиотизмом? Кроме фокстрота здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют – и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал, и не знаю, где им пахнет… В страшной моде господин Доллар, а на искусство начихать – самое высшее – мюзик-холл…» После США он твердо решил стать «певцом и гражданином в великих Штатах СССР». Выходит, зря нервничал Троцкий, отпуская поэта за океан? «Пусть мы нищие, пусть у нас холод, голод, зато у нас есть Душа, которую здесь сдали в аренду…», – его же, Есенина, постамериканские откровения.

В чем причина такой нелюбви Есенина к США? В провале его гастролей? Злой и раздраженный возвращался он в Европу, и «на пароходе Сергей не был трезвым ни минуты…» Или в том, что американцы просто не заметили пришествия «второго после Пушкина русского поэта»? Пресса писала: «Несравненная Айседора привезла с собой голубоглазого русского медведя. Ходят слухи, что он ее муж…»

Наверное, все сразу. Увидев статую Свободы, он спросил: «Что это за баба с факелом?» – «Свобода», – ответили ему. «А чего с факелом? – засмеялся он. – Раз свобода, то надо с рюмкой!»

А с «рюмкой» в Америке было непросто. «В гримерной, достав початую бутылку виски, он стал жадно, большими глотками пить. Он уже допивал, когда в гримерную с охапкой цветов вошла Дункан. Увидев бутылку в руках мужа, она ахнула:

– Oh, my god! Что это? Виски! Где взял?

Бросив на пол цветы, она кинулась к нему, выхватила бутылку и разбила ее об стену:

– Ти! Don’t drink! Дал слово! Ты знайт: Америка – сухой закон!

– Плевал я на ваш сухой закон! Тьфу! – плюнул он в сторону окна. – Плевал я на твою Америку! Я – русский, я – Есенин! Забыла? Я – рашен поэт! – кричал Есенин.

– Ти! Russian hog! Russian хрю-хрю! – и Дункан с размаху ударила Есенина по щеке…» (В. Безруков. Есенин).

Сухой закон преследует поэта по пятам. Из той же книги:

«– Выпить хочу! Плеснуть в душу! Найди водки! – остановился Есенин, оглядываясь по сторонам.

– Откуда? Здесь сухой закон! – пытался урезонить его Ветлугин.

– Тогда пошел на хер! Сам найду! Были бы деньги! – Есенин похлопал себя по карману. – А свинья грязи сыщет!..»

И – «сыскивал», если верить его биографам. Книга Безрукова – хороший путеводитель по запрещенной в США теме. «В ресторане водки не оказалось, но, пошептавшись с официантом, Ветлугин повел Есенина в небольшое уютное кафе…» Там дали виски. Есенин огорошил официанта: «Еще четыре порции. Че-ты-ре!..» «Ну, давай за Россию! – предложил Есенин, когда подали еще четыре бокала. Он выпил одним махом и, выплюнув лед обратно в бокал, прохрипел: – Ух! Черт! Сивуха! С нашей самогонкой не сравнить!»

«Все собрались поглядеть на знаменитую танцовщицу Дункан и ее молодого мужа – поэта из советской России. Как только они вошли, вечер начался. Сразу же пошли по рукам стаканы с вином…»

Британский литературовед Гордон Маквей в своей книге «Изадора и Есенин» писал: «На встрече у Мани Лейба в Бронксе как Есенин, так и Изадора выпили приличное количество запрещенного спиртного…»

В стихотворении «Москва кабацкая» у Есенина есть такие строки:

«Пьяному угару» поэта не помеха даже американский сухой закон. Даже в самые строгие времена достать спиртное в городах «отколотой половины Земли» не составляло труда, что и доказывают «гастроли» Сергея Есенина. «Спасибо» американской мафии, которая «к 1925 году… в Соединенных Штатах достигла невиданной силы и влияния, о которых ранее нельзя было и мечтать. Это был результат сухого закона и организационного гения Аль Капоне в Чикаго и Счастливчика Чарли Лучано в Нью-Йорке» (Р.Ф. Иванов. Мафия в США).

Оставим Есенина и попытаемся разобраться в «гениальности» этих ребят. Сначала сделаем отступление немного в сторону.

В начале 20-х годов в США некто по имени Томпсон стал автором изобретения весом почти пять килограммов, длиной 800 миллиметров. Среди усовершенствований – передняя рукоятка «для удержания» и «легко отделяющийся деревянный плечевой упор».

Изобретение было дорогостоящим, но шло нарасхват из-за высокой надежности, а главное, кучности стрельбы, которая могла вестись «как одиночными выстрелами, так и непрерывным огнем».

Речь идет о самом «модном» оружии эпохи сухого закона – пистолете-пулемете «Томпсон» с пулей 45-го калибра. Обрел свою популярность благодаря американским бандитам. Если в 1920 году начинающий журналист Эрнест Хемингуэй сообщал в «Торонто стар уикли», что «в городе Чикаго с января по ноябрь… было убито… сто пятьдесят человек… то есть по одному убийству каждые сорок восемь часов…», то с появлением в гангстерском арсенале «Томпсонов» подобные цифры уже никого не удивляли, – тот выдавал 800 очередей в минуту, разряжая магазин в 100 патронов всего за 8 секунд.

Изобретение бригадного генерала Джона Т. Томпсона называлось «Сабмэшин ган Томпсон», или коротко – «Томми», и предназначалось первоначально для траншейной стрельбы в ходе Первой мировой войны.

Однако пока «траншейная метла» проходила согласование в высоких военных инстанциях, война закончилась, и 15 000 новеньких автоматов оказались бросовым товаром, который не брали ни армия, ни полиция.

Стабильный спрос на «Томми» появится к середине 20-х годов, когда преступные группировки, занятые подпольной торговлей спиртным, примутся делить сферы влияния практически по всей территории США.

Для здешних гангстеров он станет палочкой-выручалочкой, так как любой скромный паренек из банды «мог в одиночку расстрелять с десяток конкурентов из окна ворованного «Форда» и скрыться в одночасье непойманным».

Испытание нового автомата состоялось 25 сентября 1925 года на многолюдной улице Вест Инглвуда в Чикаго. Опробовать «Томми» было решено на Спайке О’Доннелли. Будущая жертва, ничего не подозревая, прохаживалась возле аптеки, когда кто-то выкрикнул его имя из проезжавшей мимо машины.

«Видимо, Спайк что-то предчувствовал, так как он тотчас рухнул на тротуар, а пулеметную очередь приняло на себя огромное стекло аптеки, превращенное в одночасье в мелкое крошево. В нее он и зашел – с просьбой о стакане воды – «смочить пересохшее горло…»

Историки сухого закона сообщают, что подобных осечек чикагские гангстеры больше не допускали. Начались изнурительные тренировки, целью которых было научиться метко стрелять из «Томми». Для этих занятий арендовались тиры и подвалы. Но главные навыки прививались прямо на улицах США.

Освоение нового вида оружия шло под руководством самого Аль Капоне, легендарного мафиози всех времен. Именно его парни в 1929 году на День святого Валентина устроили знаменитую бойню в Чикаго, укокошив семерых наемников бутлегерской банды Багса Морэна.

Из «Томпсона» палили все годы сухого закона. Палили в темных закоулках, палили днем на улице, в магазинах, на свадьбах и в храмах. Палили в штате Техас, в Джорджии, в Нью-Мексико, в Калифорнии, Флориде и Сан-Франциско.

Палили даже на похоронах, и подобное безразличие к условностям цивилизованного общества, могло шокировать кого угодно, но только не самих гангстеров. Хотя, надо сказать, роскошные похороны, длительная церемония прощания с очередной жертвой разборок, сопровождавшиеся морем слез, стали непременным атрибутом Америки тех лет.

Писатель Эптон Синклер описал кинотеатр в Каннах, где демонстрировались американские фильмы, изобиловавшие новомодными словечками, имевшими хождение «на Бродвее и на 42-й улице».

Бутлегерство формировало свою моду. Не только на «Томпсон» с его пулями 45-го калибра, на кольт или смит-вессон. Эти типично американские, «остроумные», по выражению Э. Хемингуэя, «механизмы», дополняли широкополые мягкие шляпы, надвинутые на глаза, и дорогие костюмы, из нагрудных карманов которых торчали концы обязательных шелковых платков.

Блестя глянцем дорогих ботинок, дымя стодолларовыми сигарами, усаживая в свои роскошные машины сногсшибательных красоток ценою 200 долларов, новые хозяева Америки вряд ли думали о том, что их отцы за десять долларов в неделю горбатятся на конвейерах Генри Форда.

Кстати, сам Форд имел почти четырехтысячную собственную «полицию», в которой большую часть «бойцов», особенно ближе к концу сухого закона, составляли молодые бутлегеры – по словам мэра Детройта Фрэнка Мэрфи, «наихудшие из бандитов Детройта».

Полиция и ФБР, реквизируя тонны контрабандного спиртного, не покладая рук били бутылку за бутылкой. Архивы сохранили километры пленки с этим воистину великолепным зрелищем! На глазах у изумленной публики бутылка за бутылкой вынимается из ящика и с размаху разбивается об стену под нехороший свист и улюлюканье толпы.

Похоже на средневековые казни еретиков или сожжения ведьм на площадях. Надо ли говорить о том, что подобные великолепные аттракционы давали небольшой эффект – Америку буквально захлестнул девятый вал алкогольной контрабанды.

Еще вчера эти «новые американцы» не имели ломаного гроша в карманах своих замызганных пиджаков. А сегодня, как писал Синклер, они «богатели, приобретали связи и влияние и развивали собственную культуру и язык…»

Их жаргон с необыкновенной быстротой распространялся по всему цивилизованному миру благодаря Голливуду

Почему мощное американское государство не сумело побороть бутлегерство? Не потому, что бутлегеры были неуловимы или шеф ФБР Гувер не имел сил и средств покончить с ними.

Бутлегерство было непобедимо по той простой причине, что оно стало выгодно не только гангстерам, но и крупным политикам, дельцам, делавшим на нем состояния.

Молодой конгрессмен Фьорелло Лагуардиа, ставший впоследствии мэром Нью-Йорка, в 1926 году сделал пророческое заявление: «Сказать, хорош или плох сухой закон, невозможно – в этой стране он никогда не исполнялся…»

Для подобного рода обобщений он имел основания. По его расчетам, криминальные группировки, промышлявшие незаконной продажей спиртного, ежедневно тратили несколько миллионов долларов на подкуп должностных лиц разного уровня по всей территории США.

Контрабанда спиртным объединила, например, сенатора Джозефа П. Кеннеди (отца будущего президента США Дж. Кеннеди), легендарных гангстеров Фрэнка Костелло, Чарли Лучано (Счастливчика Чарли) и Аль Капоне, носившего титул главного бутлегера Америки.

(Кстати, знаменитые шрамы на левой стороне лица Аль Капоне – вовсе не следы шрапнели Первой мировой войны; его участие в легендарном Потерянном батальоне 77-й дивизии, который пять дней отбивался в кольце окружения от превосходящих сил немцев в 1918 году, – только красивая легенда.

Шрамы он получил в 1917 году, работая вышибалой в гостинице «Гарвард», где гангстер Фрэнки Йель содержал танцзал. Следы на лице Аль Капоне оставил нож сицилийского бандита Фрэнка Галуччо, отомстившего ему за оскорбление сестры Лены.

Когда Галуччо потребовал от Аль Капоне извинений, тот кинулся на него с кулаками. Выхватив нож, Фрэнк Галуччо попытался всадить его в горло верзиле Капоне, но промахнулся. Однако этот промах стоил будущей криминальной легенде Америки тридцати швов и вечной метки на лице.

«..Я был слегка пьян, поэтому он и отделался так легко», – хвастал потом Галуччо, не подозревая, с кем связался. Аль Капоне поднял всех своих людей, чтобы расправиться с обидчиком, но у того оказались серьезные покровители в лице Лаки – авторитетного бандита Чарли Лучано и Джузеппе Массерья. «Забив стрелу» с Аль Капоне, они смогли убедить будущего «крестного отца» мафии, что он сам виноват в инциденте.

Все в тот раз окончилось благополучно, то есть без похорон, поскольку Галуччо принес свои извинения Капоне, и дело «по-джентльменски» закрыли.)

Аль Капоне взял под свой контроль Чикаго, жестоко расправившись с конкурентами. В Нью-Йорке алкобизнес контролировала группировка Чарли Лучано, партнером которого был Фрэнк Костелло, имевший кличку Премьер-Министр за редкое умение договариваться с чиновниками всех рангов и полицией.

В 1949 году Костелло впал в депрессию и, послушавшись совета психоаналитика, занялся благотворительной деятельностью. В 1973 году, разменяв девятый десяток, Костелло решил надиктовать мемуары. Его даже не испугала история Чарли Лучано, неожиданно скончавшегося во время написания книги об истории своей жизни.

На десятый день работы над воспоминаниями Костелло скончался. Однако журналист Питер Маас, помогавший ему в этом деле, успел услышать факты, сильно возбудившие Америку, – о старых связях Костелло с Джозефом Кеннеди в годы сухого закона. Тогда-то были получены и другие интересные свидетельства, про то, например, что партии канадского виски доставлялись контрабандой на виллу Кеннеди в Кейп-Коде, откуда оно растекалось по всему восточному побережью США.

Именно за это главари преступного мира помогли его сыну на президентских выборах 1960 года.

С алкомафией водил дружбу и Фрэнк Синатра, звезда шоу-бизнеса. В 1981 году на слушаниях в Комиссии по контролю над азартными играми штата Невада ему задали вопрос: правда ли, что в 1946 году он привез Чарли Лучано чемодан с двумя миллионами долларов?

Певец все перевел в шутку, попросив показать портфель, в который влезут два миллиона долларов, и, если такой портфель найдется, он подарит его хозяину именно эту сумму.

Синатра отрицал даже факт знакомства с Лучано, хотя у того при обыске был обнаружен золотой портсигар с дарственной гравировкой от Синатры.

У тех, кто делал деньги на сухом законе, разные судьбы. Аль Капоне угодил в самую страшную тюрьму Америки Алькатрас (кстати, не за бутлегерство и не за убийства, а по обвинению в неуплате налогов). Счастливчик Чарли загремел на 50 лет – за сутенерство. В 1946-м его, правда, освободили – якобы за вклад в борьбу с нацизмом в годы Второй мировой войны. По его просьбе, сицилийская братва обеспечила американским десантным армиям радушный прием со стороны местного населения.

Фрэнк Костелло получил 5 лет тюрьмы и 30 тысяч долларов штрафа лишь за то, что не задекларировал доход на ничтожную сумму.

А вот Кеннеди-старший, вовсю торговавший спиртным в начале 20-х годов и ставший в возрасте 35 лет мультимиллионером, до самой смерти пользовался влиянием в высших политических сферах.

Именно с контрабанды виски и началось процветание многочисленного клана Кеннеди, выходцев из Ирландии. Дед Джозефа Кеннеди изготовлял бочки для виски, а папаша держал собственное питейное заведение, приносившее хороший доход.

(Кстати, американские журналисты, исследуя феномен высокой смертности среди членов семьи Кеннеди, утверждают, что причиной тому павшее на семью проклятие, истоки которого – спекуляция основателей клана «левым» виски, «грязные» криминальные доходы.)

В 1920 году человек из приличного общества был бы шокирован, предложи ему выпить коктейль перед обедом. Спустя девять лет, пишет Скотт Фицджеральд, «спиртное нашлось бы в каждой второй конторе делового района, а в каждом втором из его высоких домов отыскался бы свой подпольный кабак».

Даже всемогущий глава ФБР Эдгар Гувер, 48 лет занимавший этот пост, не мог похвастаться успехами в борьбе с алкомафией. Во-первых, в 30-е годы он имел в своем распоряжении только 400 агентов. Во-вторых, в США тогда не существовало законов, дававших основание бороться с организованной преступностью и «отмыванием денег» (кстати, это выражение вошло в обиход именно в 30-е годы, когда в тысячах прачечных, открытых бандитами по всей Америке, «отмывались» незаконные доходы с продажи спиртного).

Было лишь три вида преступлений, подпадавших под федеральные законы: государственная измена, пиратство и фальшивомонетничество. Все остальное подпадало под юрисдикцию штатов, где у мафии были свои люди.

Но есть и еще одна версия бездействия Эдгара Гувера, утверждавшего, что в США нет мафии, – его личное знакомство с Фрэнком Костелло. Этот бандит, имея связи на ипподроме, якобы снабжал азартного шефа ФБР секретной информацией о фаворитах на скачках.

Prohibition, ставший причиной многих американских трагедий, продолжался 14 лет, и неизвестно, что было бы дальше, не приди в США к власти политик милостью Божией – Франклин Делано Рузвельт.

Точнее, он въехал в Капитолий на инвалидной коляске, поскольку страдал от последствий полиомиелита. Впрочем, не менее его была больна страна. Все было развалено, а в топке Великой депрессии дотлевали американский энтузиазм и предприимчивость.

В широких массах зрела ненависть к нормальному, честному труду, не приносившему никаких доходов. Одновременно создавался и культивировался романтический образ бандита-гангстера, человека «без страха и упрека», разрешающего все свои проблемы с помощью кулаков или знаменитого «Томпсона». Об этих людях писали газеты, их имена были на слуху у целой нации.

Вероятно, так выражался стихийный протест против власти, которая была не в силах разорвать круг тяжелых экономических проблем.

Чем еще объяснить тот факт, что имена двух заурядных бандитов, Бонни и Клайда, сеявших смерть на территории одиннадцати штатов, паливших в людей при самом малом намеке на сопротивление, в течение длительного времени не сходили с уст восхищенной Америки? Даже после доблестной операции техасских рейнджеров, всадивших в них аж 80 пуль, воры и убийцы Бонни и Клайд продолжали восхищать американцев, затмевая имена реальных героев!

Образ мужественного бандита всегда привлекает безрассудную молодежь, о чем говорит история жизни бывшего офицера кавалерии США Чарли Бергера.

Этот человек с детства мечтал о лаврах Робин Гуда, защитника обездоленных. Он действительно помогал беднякам, ссужая им деньги на оплату счетов за лечение и пропитание, перераспределял доходы зарвавшихся нуворишей. Естественно, с помощью «Томпсонов». Его лихая банда, контролировавшая алкогольный бизнес в южном Иллинойсе в 20-е годы, снискала себе славу одной из самых жестоких, а война клана Бергера с конкурентным кланом Шелтона вошла в историю гангстерских войн США XX века.

Банда Бергера оккупировала трактир «Тенистый отдых», превратив его в настоящую крепость. На случай длительной осады дом был забит под завязку бомбами, автоматами и… мясными консервами. Грузовик, забранный стальными щитами, выполнявший роль броневика, дежурил во дворе в свете прожектора. Подойти к трактиру без условного сигнала было равносильно смерти, так как все подходы простреливались стрелками Бергера.

Банда Шелтона, не решившись атаковать по суше, осуществила неожиданную атаку с воздуха. Над штаб-квартирой Бергера появился аэроплан, с которого полетели три бомбы, не причинившие, правда, никакого вреда его крепости.

Война Бергера и Шелтона закончилась неожиданно. Бывший кавалерист был арестован властями по подозрению в убийстве мэра Вест Сити Адамса. Тот покровительствовал Шелтону и был застрелен людьми Бергера у порога собственного дома. Бергер был казнен, а спустя 20 лет были застрелены и братья Шелтоны – Карл и Берни.

Что характерно, уже в мирное время.

Если в чести у Америки были даже мелкие бандиты, то что говорить о крупных акулах криминального мира 30-х годов, таких как Джо Эпштейн, Фрэнк Нити, Тони Аркадо, Джо Эдонис, Лаки Лучано, Фрэнк Костелло, Аль Капоне. Эти представители новой преступной элиты, разбогатевшие на контрабанде спиртного, цинично и даже весело попирали закон.

Как, впрочем, и их подельники.

Парочка успешных бутлегеров Терри Драггэн и Фрэнки Лейк работала под «крышей» Аль Капоне. По приговору суда оба получили по году тюрьмы. И что? Будучи заключенными, разъезжали по Чикаго в лимузине с личным шофером, навещая многочисленные гольф-клубы, притоны, театры, рестораны и маркеты.

А в тюрьме у них был отдельный комфортабельный двухкомнатный люкс, в котором один бандит жил с женой, второй – с любовницей.

Какие-то 20 тысяч долларов в карман шерифа округа Питера Хоффмана – и все вопросы решены. В мире «грязных» денег это не сумма, ведь, по словам Драггэна и Лейка, «даже самый последний из членов их банды щеголяет в шелковых рубашках и разъезжает на «роллс-ройсах»…»

Из специальной камеры-офиса, обставленной дорогой мебелью с телефоном, Драггэн и Лейк вели дела, командуя своими головорезами.

Конец беспределу положил журналист «Чикаго Америкэн», описавший эту историю. Пришел за интервью с гангстерами и не застал в камере ни того, ни другого. «У джентльменов дела в бизнес-сити», – пояснили тюремщики.

Так и вскрылась история с купленным шерифом. Будучи арестованным, он оправдывался: «Я просто хотел скрасить мальчикам жизнь…»

Эмигрант из России Рудольф Кунетт, причастный к появлению марки Smirnoff на территории США, так описывает то время: «В 1934 году, когда Рузвельт и его правительство стали выводить страну из депрессии, без работы было 25 процентов населения. Такую уйму народа нужно было куда-то пристроить, нужны были новые рабочие места, новая промышленность, в том числе и винокуренная…»

Одним из первых шагов нового правительства стала отмена в 1933 году сухого закона. Согласно новой, 21-й поправке к Конституции, снимались все ограничения на производство, продажу и потребление алкогольных напитков. Свободная продажа алкоголя, обложенная большим федеральным налогом, обеспечила поступление в казну значительных дополнительных средств.

Так начинался «новый курс» президента Рузвельта, результатом которого стал выход США из депрессии. Отмену сухого закона 5 декабря 1933 года президент США Рузвельт рассматривал в одной цепи ликвидации последствий экономического кризиса, поразившего США в 30-е годы.

Сухой закон привел к невиданному взлету бутлегерства на территории практически всех штатов, к созданию подпольного винокурения и теневому обороту алкогольных напитков. После отмены сухого закона нужно было только быстро легализовать подпольное производство, что и сделали оборотистые ребята, уже имевшие опыт такого рода работы. С этого момента в США начался винокуренный ренессанс, резко взлетели вверх цифры выработки спирта, рома, виски, джина и бренди.

Нужны были и новые алкогольные марки, желательно с хорошей «кредитной историей». И вот лишенные предрассудков бизнесмены выводят на довоенный рынок крепкого алкоголя США (страны просто-таки махрового парламентаризма) сразу две «царские» водочные марки – «Вольф-шмидтъ» и «Смирновъ» в американском обличье.

Американца чем можно завлечь? Красивой упаковкой, не без этого. «Упаковка» русских водок была достаточно рискованная – эти водки до революции поставлялись ко двору его императорского величества Николая Александровича Романова, которого в 1918 году (за год до объявления сухого закона в США) расстреляли большевики, не пожалев ни его жену Александру Федоровну, ни его детей – Алексея, Ольгу, Марию, Анастасию и Татьяну. Сработать, по мнению хозяев этих марок, должна была антибольшевистская тема.