Есть в мире англичане (не пьяницы), которые не любят виски, а любят водку. И не простую водку, а только водку «Made in Russia».
Одного из них я знаю. Джеффри Темпл (50 лет, уроженец Лондона, женат, трое детей). Инженер-нефтяник, очень любит Россию, Сибирь, хотя он там чуть не спился.
До сих пор он задает вопрос: почему русские все деловые совещания начинают с водки? Всю жизнь он бегал трусцой по утрам, куда бы его ни забрасывала профессиональная жизнь – на Кубу ли, в Эмираты, в Японию или в Австралию.
Будучи в России, стал делать большие перерывы в занятиях бегом. Еще его научили пить стакан одним махом, запивая водку пивом. Как он говорит – «по-русски». После чего, по его словам, деловые разговоры превращались в дружеские и по сей день напоминают ему райские кущи, где щебечут птицы и журчат ручьи.
Короче, всей силой своего любвеобильного английского сердца он прикипел к русской водке.
От широты английской души он даже подарил мне афоризм собственного сочинения: «Когда я думаю о России, я думаю о водке. Когда я думаю о водке, я думаю о России…» Новый вариант фильма «Осенний марафон»?
Именно Джефф подбил меня написать и эту книгу, и другие книги о водке, за что я ему благодарен. Джефф – мой сосед. У меня квартира № 50, а он арендует 51-ю. За годы жизни в России он собрал 200 бутылок настоящей русской водки, создав, сам того не ожидая, истинную коллекцию, чем очень гордился.
Почему «гордился»?
А потому что теперь она как чемодан без ручки – бросить жалко, нести тяжело. Понимая, что ее не вывезти в родную его сердцу Англию (дорого!), не выпить (сопьешься!), он теперь грустит, так как такой хорошей водки, как в России, он не пил нигде в мире.
Он не делает различия между дорогущим «Русским стандартом» и более-менее дешевой «Путинкой». Он поочередно «пробует» (граммов по 30–50) из «Столичной», «Московской», «Шустовъ», «Левши», «К-19. Русская субмарина», «Привет», «Иван Калита», «Байк», «Матрица», «Смир-новь», «Русский размер» и «Русский стандарт», «Исток» и «Салют, Златоглавая!» – а коллекция все равно не убывает! А ему-то надо, чтобы убывала!
От безысходности Джефф напрашивается ко мне на ужины в будние в дни и на обеды в выходные. Мы празднуем вместе Пасху, Рождество (и православное, и католическое), дни рождения королевы, Уинстона Черчилля, Тони Блэра, Путина, отмечаем Хэллоуин, все наши государственные праздники, независимо от их раскраса (1 Мая, 7 ноября, 12 июня, 8 Марта), когда, конечно, он не в командировках, а в Москве; мы пьем за окончание переворота 1993 года, когда под нашими окнами строчили с грохотом пулеметы защитников телецентра и «Калашниковы» повстанцев; мы пьем за Ельцина, пока он любим народом, потом мы пьем за то, чтобы Ельцина сняли, потому что он в одночасье всем надоел, как это всегда бывает в нашей стране, когда от любви до ненависти оказывается один шаг; потом мы пьем за окончание дефолта, который отнял у нас энную сумму денег; пьем за Путина, который пришел к власти; за окончание войны в Чечне и за то, чтобы настал конец Бен Ладену; мы отмечаем годовщину победы английского оружия на Фолклендских островах, дни рождения друг друга и членов наших семей; отмечаем победу «Ливерпуля» в Кубке чемпионов над итальянским «Миланом» и ЦСКА в Кубке УЕФА над «Спортингом»; пьем за победу над фашистской Германией и за победу Маши Шараповой, за успехи Марата Сафина и за группу «Тату», чьи песни крутят по английскому радио с утра и до вечера; за королевский военно-морской флот, который доставлял нам по ленд-лизу оружие и продовольствие в годы войны; за разрешение конфликта в Северной Ирландии; за русского англичанина Питера Устинова, который играл в фильме «Спартак», за Англию и Россию, за дружбу и за успехи в бизнесе, но водка (вот зараза!) никак не кончается, так как упертый Джефф покупает на замену изъятой бутылке новую, словно бы соревнуясь с российскими производителями кто – кого?
При этом Джефф умело и энергично тамадит и, разливая водку в рюмки, строго и зорко следит, чтобы никто не пропускал ни единого тоста.
Сам того не ведая, Джефф перевоплощается в типичного русского помещика далекого прошлого.
«До времени Петра I знатные люди проводили время в попойках, которые не считались пороком, – пишет русский историк М. Забылин (орфография и пунктуация сохранены. – Прим. А.Н.). – Это было не редкостью во всей Европе. Хозяин, не уподчивавший своих гостей считался неласковым и с ним не хотели знаться. Благовидною причиной к опьянению служили в старину тосты за здравие государя, потом государыни, там за каждое царственное лицо, патриарха, знаменитых сановников, за победоносное оружие и наконец, за каждого из присутствующих. Не опорожнить за здоровье каждого кубок вина, значило иметь неуважение к дому, не желать ему добра, а также и тому, за чье здоровье отказывались пить. Хозяин начинал первый и неотступною просьбою заставлял выпивать до капли. В первой половине XVIII века попойки происходили только в дружеских обществах, на именинах, крестинных и свадьбах, и никогда гости не расходились, не упившись, даже первостепенные особы…»
Джефф, не желая считаться «неласковым», интуитивно следует по этому традиционно русскому маршруту.
Водочные марки плодятся, как клоны, и Джефф пребывает в загадке – хватит ему полок для коллекции или придется ставить водку на пол?
Джефф – не пьяница, ему нравится в России очень многое – девушки, рестораны, Подмосковье с его усадьбами в Архангельском и Абрамцеве, но больше всего ему нравится русская водка. Однажды мы сидели за бутылкой «Столичной», проводя одновременно ревизию новых поступлений в его коллекцию.
– Та-ак, Джефф, – говорю я, – выбрасывай свой Nemiroff, освобождай место!
– Зачем «выбрасывай»? – Он прижимает Nemiroff к сердцу. – Почему?
– Потому что – не русская водка. Вот, почему!
– А какая же? – удивляется он. – По-русски ведь написано!
– Мало ли что на заборе написано по-русски? Nemiroff – водка из ныне недружественной нам Украины. Были вместе, а теперь врозь.
– Как это? Вы ж один славянский народ!
– Был один, теперь два. И все – порознь. Тут – хохлы, там – москали. Мухи и котлеты – отдельно. И мы теперь спорим: кто из нас – мухи, а кто – котлеты.
– Твой юмор я не понимаю.
– И не надо.
– Что, и сало теперь есть не будем?
– В смысле «закусывать»? Будем теперь есть только микояновскую, то есть московскую, колбасу! Из глубокого патриотизма!
– Смешно, – говорит он грустно. Украина с ее горилкой и салом ему тоже очень нравится.
Джефф геополитики славян не понимает, но на всякий случай ставит немировскую «Горшку з перцем» на самую нижнюю полку. Туда же советую воткнуть и «Союз-Виктан», еще один хохляцкий бренд.
– Нет, я очень и очень удивлен! – говорит он, сморщив страдальчески лицо. – Почему вы пьете иностранную водку! Это, как если вы везете к нам в Англию виски из Москвы, а мы все только его пьем! Правильно сказал?
– Правильно.
– Но это же неправильно, так жить нельзя. Нет, я в шоке: вы не умеете продать вашу водку Вы, русские, просто крейзи!
На самом деле эти все наши разговоры: умеют – не умеют русские торговать крепким алкоголем – начались с моей статьи «Взгляд на русскую водку из туманного Лондона. В тумане и Россия, и русские, и их национальный напиток – водка», которую я опубликовал в одной из московских газет.
«На берегах реки Темзы лежит, как известно, город Лондон. Возле Темзы стоит старый-старый замок Тауэр, тюрьма в прошлом. Возле Тауэра на мосту в бумажном мешке с объедками нагло торчит порожняя бутылка местной водки. Этикетка заставила нагнуться и прочитать: «IMPERIAL TSAR. VODKA».
Перевожу на русский: «ИМПЕРАТОРСКИЙ ЦАРЬ». Вынимаю из мешка в недоумении, удивляясь феноменальному нахальству местных производителей алкоголя. Компания японцев-папарацци смотрит на меня с уважением и даже восторгом и пытается заснять на камеру. Для них я местный колорит. Англичане шарахаются, как от прокаженного. На иностранца, собирающего пустые бутылки на Крымском мосту, москвич смотрел бы так же. Водка английская, дешевая по местным меркам-2 фунта 50 шиллингов. Новая мода местного рабочего класса – 250 граммов водки и кружка пива – дорогому виски тут нечего делать.
Зато и в башку бьет серьезно.
Все байки про то, что англичане пьют только виски, – только байки. Англичане, как и любой другой народ, ищут что подешевле и чтобы с ног хорошо валило. Еще они охотно пьют водку «Kirov», считая, что названа в честь русского императора.
Или «императорского царя»?
Про сталинского наркома Кирова, якобы Сталиным убитого, кажется, знают только высоколобые, хотя, надо сказать, даже высоколобые (не все!) не знают про то, что настоящая водка производится только в России, а не в Польше и не в Германии.
Впрочем, простые люди не слишком заморачиваются на этот счет, многие тут считают, что Германия и Польша – это одно и то же, поэтому легко соглашаются, когда им говорят, что настоящая водка – только из Польши, которая рядом с Германией. Пресса, кстати, об этом пишет много и убедительно: водку придумали поляки, соседи немцев.
О русских речи нет, русские очень далеко, русские – в Сибири, там морозы, нефть, «ЮКОС» с его скандалами, и водка там, зараза, замерзает, поэтому русские приносят ее с холода в дом и подогревают в специальных самогонных аппаратах, которые изготавливают в Ижевске, на одной линии с автоматом Калашникова, ракетами СС-20 и итальянскими «жигулями» устаревших серий.
Еще водкой спекулируют чеченцы, которые готовят ее из нефти на деньги Бен Ладена, чтобы на эти деньги покупать автоматы Калашникова. Это почти негипертрофированная западная реальность, и не надо по этому поводу рвать на себе волосы, доказывая с пеной у рта, что водку придумали русские, – вас никто не услышит.
Русская водка – это, по мнению местных жителей, – Smirnoff, ну и на закуску – Absolut. Smirnoff рекламируется по местному телевидению – голый мужик съезжает по перилам почему-то передом, не зная, что перила внизу кончаются крутым чугунным набалдашником…
Потребление виски, говорят, упало тут на целых 30 %, и появилась мода на чистую водку – рюмку чистой заглатывают с таким выражением лица, как будто играют в русскую рулетку.
С обложки журнала «ВИСКИ» на меня весело глядит пьянехонький принц Чарльз со стаканом бурбона или молта в руке. Трудно представить такое фото наших лидеров. Не потому, что представители высшей власти в России все поголовно трезвенники, а потому, что пить водку в открытую для них не престижно. Слишком дешевый напиток.
О настоящей водке из России мечтают в Лондоне колонии русских, украинских и литовских эмигрантов, а также туристы-англичане, посещавшие Mo скву…»
Статью Джефф читал долго, не то неделю, не то – год. Кажется, со словарем Webster. Когда читал, то очень смеялся. А когда дочитал до конца, то почему-то обиделся. На меня. Мол, не такие мы, англичане, дремучие.
В газете порезвился художник – дал фото лондонского брандмауэра на мосту через Темзу, наложив на него рекламу водки «Кристалл».
Джефф увидел и обрадовался:
– О-y, водку в Лондоне рекламируют! Надо же! Вандерфул!
Когда я объяснил, что это шутка, огорчился – обман потребителя.
– Какого потребителя, Джеффри?
– Меня – потребителя.
Джефф со статьей категорически не согласен:
– Это все неправильно! Тенденциозный подход! Советская журналистика! «Москоу ньюс»! «Морнинг стар»!
– Еще добавь: происки КГБ!
– Происки, йес! Если мы, англичане, не знаем про вашу водку, то это не наша вина, а ваша беда. Если вы не имеете ресурсов делать ей хороший пиар, как мы можем знать вашу историю? У нас нет информации. А нет информации – нет и бизнеса!
В Москве он ищет книгу про историю водки «Столичная», чтобы подарить ее в Англии. Спросил в книжном магазине, принесли про виски. Это что, спрашивает, одно и то же? Пожимают плечами: а мы вообще не пьем! Не модно пить водку, а модно пить пиво. Джефф, когда раздражается, задает много вопросов. Почему никто не пишет о тяжбе «Смирновъ» против Smirnoff?
Он раньше думал, что Smirnoff делают в России, а прочитать про то, что это не так, совершенно негде. И почему никто не пишет, кто и когда придумал водку? Он думал, что водку придумали поляки. Пока не поселился рядом со мной.
Нет, говорит Джеффри, ай эм сорри, но с вами, русскими, сойдешь с ума. Сидите на золоте и канючите: дайте денег, дайте денег! У вас везде деньги, говорит Джефф, так как водка у вас тоже – везде. Ни дня без водки!
Согласен, Джефф, мы для мира – непонятные. Но мы и сами для себя непонятные.
Непонятные? А может, сказать категорично и просто – ду-ра-ки? Не нахожу иного слова, чтобы поименовать тех, что лезут из кожи, тщась доказать, что русская водка со всей ее многовековой историей – даже не миф, а чистой воды вранье. Что это едва ли не самый гадкий, несовершенный и вредный напиток в море алкоголя. И что премьер-министр России С.Ю. Витте – выскочка и ловчила, а винную монополию он ввел не для того, чтобы наполнить казну деньгами, а выполняя задачу травить русский народ этиловым спиртом.
На общих весах человеческой глупости не бог весть, сколько весят эти локальные глупостишки. Но есть еще весы Герострата, человека подловатого, чрезвычайно расчетливого и услужливого даже не перед власти предержащими, а перед всемогущей чернью. Тот сжег величественный храм, а с нынешних много и не требуется – куснул за разные места великих – и ты запанибрата с небожителями. Вот и рождаются сенсации: Гагарин не погиб, а заперт в сумасшедший дом, Калашников украл свой АК-47 у немцев, Армстронг на Луне не был, а башни-близнецы взорвал Буш. Михаил Горбачев украл деньги партии и продался Тэтчер, Ахматова – просто дура в босоножках, а историк Похлебкин – недоросль-конъюнктурщик.
Куснул – и ты посвящен. Очень глубоко пустил корни сорняк воинствующего тщеславия! В геростратовом мире любой чих весом, но зато подлость обретает силу пули.
Клементина. Все в городе говорят, что ты сжег храм из тщеславия. Я не верю в это. Мне кажется, есть другая причина.
Герострат. Что может быть прекраснее славы, женщина? Слава сильнее силы богов, она может подарить бессмертие.
Клементина. Согласна. Но есть в мире одно чувство, которое ценится не меньше славы.
Герострат. Какое?
Клементина. Любовь.
Герострат. Любовь? Ты заблуждаешься… Любовь может унизить человека, слава – никогда.
Клементина. Даже если это слава злодея?
Герострат. Даже она. Кто построил храм Артемиды? Ну-ка? Не мучайся, ты наверняка забыла имя зодчего. Но ты будешь всегда помнить имя Герострата. Видишь, как слава в одну ночь делает человека бессмертным?
Клементина. И все-таки я надеялась, что не она причина твоего поступка. Я думала, что есть в Эфесе женщина, из-за любви к которой и вспыхнул этот костер.
Герострат (усмехаясь). Какая наивность!
И уже другие наивные и доверчивые звонят мне в ужасе: вот вы – историк водки, а по телевизору сказали, что вся водка из дерьма! Мол, что это вы за историк такой, дерьмовый, и куда смотрят Онищенко (главный санитарный врач) и Путин?
Чтобы Англия полюбила русскую водку, о которой там ничего не знают, размышляет Джеффри Темпл, надо, чтобы русские вложили деньги в ее рекламу на острове. А если денег нет? Тогда – что?
– Привози к нам своих, – говорю, устав от его рассуждений, – буду каждому персонально лекции читать.
В 1998-м, когда разразился дефолт, я сделал для фирмы Брынцалова водку «Кризис» – на фоне кроваво-красного неба высится Дом правительства. Один в один – «Столичная»! Джефф, поставив «Кризис» на полку, заметил:
– Водка «Кризис» – очень мрачно. Никто не будет покупать. Я бы сделал по-другому. Водка «Кризис» и «Антикризисный набор».
– Набор чего?
– Ну-у. Скажем, смешных штучек.
– Ну да, веревка, чтобы повеситься?
– Веревку – да, которая рвется, потому что старая и некачественная, мыло, которое не мылит, тупую бритву – кризис! «Вискас» вместо крупы. О, будет очень весело, это хороший английский стиль – черный юмор! Целая большая коробка английского черного юмора!
Идея Джеффри не прошла. Что за набор из «смешных штучек», так никто у нас и не понял. У русских свой «юмор» – наливай да пей. Ну да ладно, дело прошлое, проехали.
В 2001-м, посетив в Манеже выставку «Русское застолье», которую я проводил совместно с компанией «Ост-Алко», Джефф загорелся:
– Лиссн, Алекс! Хорошая есть идея – книга про водку для англичан! Супер!
– Им-то на кой черт?
– Кой черт?! Не им, а вам! Чтобы нам делать предпочтение при выборе товара, крейзи бой! Вашей водки.
– Да хоть оборись, никто там меня не услышит. И потом, я-то при чем? Я водку не продаю.
– Эксклюзив, йес! Я тебя не понимаю. Если б я знал про водку, как ты, я бы писал книгу!
– Водку интереснее пить, чем про нее читать, – отбивался я.
– Ноу, ноу! – горячился Джефф. – Вери интерестинг! Сенсация будет.
– А кто ее, блин, издаст в твоей Англии?
Джефф надолго задумался. И то дело. Сидит, а кожа на его голом черепе ходит туда-сюда, так напряжена его мысль: как быть с любимой его сердцу водкой, если даже на книгу про нее нет денег?
– Все плохо, плохо… Вери бэд! Оу, шит, придумал! Кредит в банке!
– В каком?
– Пусть Дима с восьмого этажа даст кредит! У него банк!
– Диму с восьмого ищет Интерпол, забудь про Диму! А банк его давно лопнул!
– Тогда Питер из сто какой-то, он же бизнесмен!
– Он работает на «Кока-Кола», те водки боятся как огня.
– Тогда…
– Джефф, – подсказываю я вконец расстроенному англичанину, – нужно сделать так, чтобы как можно больше англичан побывало в России. Тогда Англия полюбит наш национальный напиток и массово станет его закупать. Как и ты! Очень просто.
– Это нереально. – Джефф, как истинный сын развитого капитализма, плоть от плоти его, чересчур серьезно подошел к проблеме продвижения русской водки на Запад.
– Джефф, давай лучше по маленькой!
Джефф, выпив, скучнеет, задумывается о своем, что-то калькулирует в своей английской голове, а через неделю по электронной почте я получаю письмо (через стенку, фактически!) – домашнее задание: на чистейшем английском языке системный Джефф требует от меня ответов по 15 пунктам:
1. Сколько лет русской водке?
2. Дать точную справку: где, когда и кем была впервые произведена водка?
3. Как и из чего в России производят русскую водку? Изменилась ли за годы рецептура?
4. Марки русской водки и их отличия.
5. Русский экспорт в цифрах и по годам.
6. Какая водка была первая – польская или русская?
7. Дать обзор истории водок «Смирновъ» и Smirnoff.
8. Экспортная история марок «Столичная» и «Московская». Какая еще русская водка присутствует на рынке Запада?
9. Мировой рынок крепкого алкоголя и место СССР и России в нем.
10. Главные конкуренты русской водки в мире.
11. Законы РФ об обороте русской водки внутри страны и о поставках водки на экспорт.
12. Тема борьбы с пьянством. Последствия сухого закона Горби.
13. Водка и российское общество.
14. Что такое государственная монополия на водку и как она влияет на рынок водки внутри страны и на экспорт водки.
И наконец, я должен был дать ответ на самый главный, по его мнению, вопрос: как правильно пить водку?
– Джефф, – говорю я ему. – Не сошел ли ты с ума? Назадавал вопросов на целую диссертацию! И что мы будем с этим делать? Кому это надо в Англии? Кстати, веа из мани? Деньги где? Мани, мани – рубли, доллары, фунты? Где они?..
Джефф хлопает дверью, а вечером я получаю новое электронное послание:
«То mr. Nikishin, Russian Vodka House. Dear Sir…».
Письмо шло под грифом «Очень важно» (Юстас – Алексу!) и содержало ряд важных рекомендаций. Первая. Создать курс лекций на тему «Водка в России и в мире». Вторая. Издать их отдельной книгой. Третья. Перевести книгу на английский язык и опубликовать в Англии. Отрывки разместить в Интернете, напечатать в английских газетах интервью с автором.
Всего-навсего!
Но чего стоила приписка!
«О деньгах не волнуйся.
Их дадут те, кто заинтересован в экспорте водки в Англию.
Это мое ноу-хау! Дарю бесплатно!
Привет, Fratemelly yours, Джефф Темпл!»
«Сумасшедший англичанин!» – подумал я, навсегда прощаясь с идеей книги. Так мне казалось. Но вскоре произошли исключительные события, которые заставили меня сесть за написание этого труда.
Какие это были события, я расскажу в следующих книгах «Тайны русской водки», которые с согласия моего английского друга Джеффри Темпла выношу на широкий читательский суд.
Откуда взялись деньги на книги? Не знаю. Но если вы ее читаете, значит, наверное, нашлись.