Сегодня с нашим батраком Федулом, на трех телегах, я ездил в луг за сеном. Воза так были накручены, что лошади едва тащили их по песку. Федул шел со мною рядом, покуривая коротенькую трубку. Я никогда не видал таких крепкосложенных людей, как наш батрак. Росту он небольшого, но в плечах необыкновенно широк. Черные, курчавые волосы, черная, курчавая борода и густые, нахмуренные над серыми глазами, брови придают лицу его угрюмое выражение. Говорит он вообще мало и никогда не смотрит на того, с кем говорит.
- А что, Василий Иванович, - неожиданно спросил он меняг - скажи ты мне на милость, чему вас в городе учат?
Вопрос этот меня удивил.
- Как же я тебе растолкую, чему нас учат? Ведь ты не поймешь.
- Отчего ж не понять? Пойму.
- Ну, слушай. У нас изучают риторику, философию, богословие,- физику, геометрию, разные языки…
- И будто вы знаете все это?
- Кто знает, а кто и не знает.
- Так. Ну, а прибыль-то какая же от вашего ученья?
- Та прибыль, что ученый умнее неученого.
- Вот что! Однако отец Иван косит и пашет не лучше моего. Опять ты вот говоришь, что у вас разным языкам учат. Отец Иван, как и ты, им учился. Отчего ж он не говорит на разных языках? Я у вас десять лет живу, пора бы услышать.
- Да с кем же он станет тут говорить?
- Вестимо, не с кем… Прибыли-то, значит, от вашего ученья немного. Вот если бы ваш брат ученый приехал к нам да рассказал толком: это вот так надо сделать, это вот как, и стало бы нашему брату мужику от этого полегче, тогда вышло бы хорошо, а то… Ну, карий! чего ж ты стал?
Лошади подымались на гору. Карий решительно отказывался идти. Федул забежал ему вперед. "Ты коли везти, так вези, не то я дам тебе такого тумака по лбу, что искры из глаз посыплются". Тумака ему, однако ж, он не дал, а, упершись своим широким плечом в зад телеги, крикнул: "Ну!..", и карий свободно потянул свой тяжелый воз.
Попадавшиеся мне навстречу молодые бабы и девки смотрели на меня с какою-то странною улыбкой, и мне не раз приходилось слышать такого рода привет: "Гляди, молодка, гляди! Попович идет… Экой верзила!.." Правду сказать, наши лихачи-парни тоже отзываются обо мне не слишком вежливо и без особенной застенчивости находят во мне кровное родство с известною породою молодых домашних животных, которые обыкновенно бывают и красивы и бойки, покуда еще незнакомы с упряжью. Мне кажется, я никому и ничем не подавал здесь повода к этим насмешкам и никому не сделал зла; откуда же взялось это обидное пренебрежение к моей личности? Вероятно, оно является благодаря существованию какого-нибудь Кондратьича и ему подобных. Жаль, что нашему брату от этого не легче. Нет, скверно тут жить!..