"Ты хоть плачь, хоть не плачь - быть по-моему!

Я сказал тебе: не послушаю!

Молода еще, рано умничать!

"Мой жених-де вот и буян и мот,

Он в могилу свел жену первую…"

Ты скажи прямей: мне, мол, батюшка,

Полюбился сын Кузьмы-мельника.

Так сули ты мне горы золота -

Не владеть тобой сыну знахаря.

Он добро скопил, - пусть им хвалится,

Наживи же он имя честное!

Я с сумой пойду, умру с голода,

Не отдам себя на посмешище, -

Не хочу я быть родней знахаря!

Колдунов у нас в роду не было.

А ты этим-то мне, бесстыдница,

За мою хлеб-соль платить вздумала,

Женихов своих пересуживать!

Да ты внаешь ли власть отцовскую?

С пастухом, велю, под венец пойдешь!

Не учи, скажу: так мне хочется!"

Захватило дух в груди дочери.

Полотна белей лицо сделалось,

И, дрожа как лист, с мольбой горькою

К старику она в ноги бросилась:

"Пожалей меня, милый батюшка!

Не сведи меня во гроб заживо!

Аль в избе твоей я уж лишняя,

У тебя в дому не работница?..

Ты, кормилец мой, сам говаривал!

Что не выдашь дочь за немилого.

Не губи же ты мою молодость;

Лучше в девках я буду стариться,

День и ночь сидеть за работою!

Откажи, родной, свахе засланной".

- "Хороша твоя речь, разумница;

Только где ты ей научилася?

Понимаю я, что ты думаешь:

Мой отец, мол, стар, - ему белый гроб.

Красной девице своя волюшка…

Али, может быть, тебе не любо,

Что отец в почет по селу пойдет,

Что богатый зять тестю бедному

При нужде порой будет помочью?

Так ступай же ты с моего двора,

Чтоб ноги твоей в доме не было!"

- "Не гони меня, сжалься, батюшквз

Ради горьких слез моей матушки!

Ведь она тебя богом, при смерти,

Умоляла быть мне защитою…

Не гони, родной: я ведь кровь твоя!"

- "Знаю я твои бабьи присказки!

Что, по мертвому, что ль, расплакалась?

Да хоть встань твоя мать-покойнш,

Я и ей скажу: "Быть по-моему!"

Прокляну, коли не послушаешь!.."

Протекло семь дней: дело сладилось.

Отец празднует свадьбу дочери.

За столом шумят гости званые;

Под хмельком старик пляшет с радости.

Зятем, дочерью выхваляется.

Зять сидит в углу, гладит бороду,

На плечах его кафтан новенький,

Сапоги с гвоздьми, с медной прошвою*,

Подпоясан он красным поясом.

Молодая с ним сидит об руку;

Сарафан на ней с рядом пуговок,

Кичка с бисерным подзатыльником, -

Но лицо белей снега чистого:

Верно, много слез красной девицей

До венца в семь дней было пролито.

Вот окончился деревенский пир.

Проводил старик с двора детище.

Только пыль пошла вдоль по улице,

Когда зять, надев шляпу на ухо,

Во весь дух пустил тройку дружную,

И без умолку под дугой большой

Залилися два колокольчика.

Замолчало все в селе к полночи,

Не спалось только сыну мельника;

Он сидел и пел на завалине:

То души тоска в песне слышалась,

То разгул, будто воля гордая

На борьбу звала судьбу горькую.

Стал один старик жить хозяином,

Молодую взял в дом работницу…

Выпал первый снег. Зиму-матушку

Деревенский люд встретил весело;

Мужички в извоз отправляются,

На гумнах везде молотьба идет,

А старик почти с утра до ночи

В кабаке сидит пригорюнившись.

"Что, старинушка, чай, богатый зять

Хорошо живет с твоей дочерью?.." -

Под хмельком ему иной вымолвит;

Вмиг сожмет Пахом брови с проседью

И, потупив взор, скажет нехотя:

"У себя в дому за женой смотри,

А в чужую клеть не заглядывай!" -

"За женой-то мне глядеть нечего;

Лучше ты своим зятем радуйся:

Вон теперь в грязи он на улице".

Минул свадьбе год. Настал праздничек,

Разбудил село колокольный звон.

Мужички идут в церковь весело;

На крещеный люд смотрит солнышко.

В церкви божией белый гроб стоит,

По бокам его два подсвечника;

В головах один, в зипуне худом,

Сирота-Пахом думу думает

И не сводит глаз с мертвой дочери…

Вот окончилась служба долгая,

Мужички снесли гроб на кладбище;

Привяла земля дочь покорную.

Обернулся аять к тестю бледному

И сказал, заткнув руки за пояс;

"Не пришлось пожить с твоей дочерью!

И хлеб-соль была, кажись., вольная,

А все как-то ей нездоровилось…"

А старик стоял над могилою,

Опустив в тоске на грудь голову…

И когда на гроб аемля черная

С шумом глыбами вдруг посыпалась -

Пробежал мороз по костям его

И ручьем из глав слеаы брызнули…

И не раз с тех пор в ночь бессонную

Этот шум ему дома слышался.

18 марта - апрель 185,

1 В некоторых селах Воронежской губернии задники крестьянских сапог прошиваются для щегольства медною проволокою,