После обеда на дворе зажгли костры. По кишлаку забегали басмачи. «Томаша! Томаша!» - весело кричали они, оповещая людей о предстоящем зрелище.
Гости расселись рядами. Среди рядов расхаживали юноши с большими круглыми блюдами, наполненными сладостями. Всем был предложен зеленый чай. Особенно важным людям бачи раскуривали чилим и подавали с поклоном.
На спектакль сбежался почти весь лагерь. Только караульные не покидали своих постов.
Томаша началась к вечеру, при больших кострах. Старик Ачильбай, вместе с тремя певцами, торжественно вышел на середину двора. Заревел медный карнай, забил барабан, загудели бубны, отороченные погремушками. После певцов появились танцоры. Пляски пользовались у зрителей наибольшим успехом.
По окончании каждого номера старик Ачильбай выпускал младшего ученика. Румяный юноша, проходя по рядам, собирал деньги в шелковую тюбетейку. Когда гости говорили ему нежные слова, он кокетливо улыбался.
Иргаш блаженствовал. Он чувствовал себя богачом и властителем. Деловую часть программы он решил отложить на следующий день. Но Джемс спешил. Не дожидаясь конца спектакля, он шепнул Иргашу:
- Скоро это кончится? Я намерен уехать отсюда рано утром.
- Так нельзя, - сказал Иргаш, нахмурившись. Гость был невежлив, и это ему не понравилось. - Я отпущу тебя, когда можно будет. Я отвечаю за твою жизнь.
- За мою жизнь отвечает советская власть, а не ты, - сказал Джемс.
Иргаш посмотрел на своего гостя с удивлением, он не знал, что Джемс перешел советскую границу совершенно легально, через пограничный пункт, получив разрешение по афганскому паспорту как специалист-охотник. В документах значилось, что цель его поездки - охота на тигров в тугаях на Аму-Дарье. Из конспиративных соображений Джемс скрыл это.
«Он дурачит меня. Он обходится со мной как с дикарем», - подумал Иргаш, вставая.
Джемс понял, что и курбаши чем-то недоволен, как и Зайченко, но ему лень было исправлять свою ошибку. «В конце концов, какая ошибка? - подумал он. - Эти лилипуты-феодалы, эти косматые предатели из среды белых царских офицеров должны прислушиваться ко мне, а не я к ним».
Спектакль еще продолжался, когда Иргаш, Зайченко и Джемс покинули двор.