Вслед за этим на северной окраине города, по обе стороны шоссе, затакали пулеметы, затрещали ружейные выстрелы. Красные отряды двинулись двумя колоннами. Левая пошла к Каракульским воротам, вторая, правая, - на восток. В ней и был Сашка.

Атака началась внезапно и бурно. Сарбазы эмира растерялись и, не выдержав ошеломительного удара, бросая оружие, боеприпасы и обозы, стали отходить к Старой Бухаре. Кое-где по пути, в кишлаках, они попытались задержаться, отстреливались, но в конце концов не выдержали натиска. Это отступление было типично для наемников. Многие из них просто подымали руки и сдавались в плен. Крестьяне из кишлаков присоединялись к революционным отрядам и быстро вооружались; дорога была усеяна оружием. Опрокинутые арбы с патронами и винтовками валялись прямо на дороге.

На аэродроме 43-го отряда в Кагане около старых летных машин возились люди. Все эти «фарсали», «фарманы», «сопвичи», «ньюпоры», «вуазены» и «альбатросы» давно просились на свалку, но летчики храбро грузили их бомбами. Техники и мотористы доливали бензин, промывали свечи, зачищали потрепанные от песка и бурьяна пропеллеры. Командир отряда спрашивал мотористов:

- Моторы проверены?

- Каждый миллиметр ощупан, товарищ командир.

- Смотри! - Командир кулаком грозил мотористам. - Чей сдаст, в пекло спроважу.

Еще раз он собрал летный состав и повторил задание.

Аэродром имел в длину всего четыреста шагов. Это был обыкновенный кавалерийский плац для обучения верховой езде, с четырех сторон обсаженный пирамидальными тополями. Приспособленный для лошадей, он, конечно, не годился для самолетов. Летчикам предстоял опасный трюк. На «гробах», отяжеленных бомбами, они должны были взлететь с этого блюдечка, окруженного частоколом.

Еще не рассвело. В сумерках расходились летчики к своим машинам, с тревогой поглядывая на проклятые тополи.

Сразу после выстрела первая машина, дряхлый «фарман», побежала по полю, подпрыгивая на буграх. Она отделилась от земли, неохотно набирая высоту, и тяжело пронеслась, чуть не задев за верхушки тополей.

- Шик! Лихо развернул, - сказали летчики, увидав, что «фарман» уже сделал круг над площадкой. Вслед за первой машиной взлетели и закружились другие.

…Пехота, с боем, только к полудню добралась до предместий Старой Бухары. Стены города, прилегавшие к нему кладбища, дома, улицы - все было приспособлено эмиром для обороны. Наступающие красные войска обстреливались артиллерией эмира. В предместьях города уже завязался горячий бой. Упорен он был до крайности. Кладбища несколько раз переходили из рук в руки. Несколько раз красные бойцы добирались до городских ворот, но, осыпаемые пулями и камнями, вынуждены были с большими потерями отходить назад. Авиация, отбомбив, уже вернулась на аэродром.

Русские белогвардейцы, вельможи и чиновники эмира, уездное дворянство - беки и баи, бухарские купцы собрали внутри города свои отряды. Они комплектовали их из рыночных торговцев, слуг, ремесленников, приказчиков, из того мелкого люда, что живет возле богачей, их милостью, их волей. Запуганные начальниками и хозяевами, сбитые с толку яростными проповедниками и крикунами, отравленные анашой, которой они накуривались до одурения, эти сотни напоминали стадо, заболевшее бешенством. Муллы, разрывая одежды на себе, с Кораном в руках, вопили из-за стен:

- Смерть большевикам!

- Да здравствует революция! В яму эмира! - кричали красные бухарские отряды, бросаясь на штурм. Навстречу красным неоднократно раскрывались ворота, и яростные толпы, возбужденные муллами, выскакивали из ворот с возгласами: «Алла, алла!» Они шли, размахивая ножами и винтовками.

- Во имя бога! - орали они.

- Да здравствует народ! - отвечали им партизаны.

Белобухарцы, закрыв глаза, доходили до пулеметов и бросались врукопашную.

Командование эмира внезапными конными ударами, направленными на фланги революционных войск, пыталось привести их в беспорядок.

Несмотря на это, два раза левая колонна красных проникала через Каракульские ворота в Старый город, но, встреченная с крыш ожесточенным огнем, забросанная гранатами, уходила обратно, оставляя на узких уличках убитых бойцов.

Даже ночь не остановила боя. Он продолжался на следующий день. Он не стихал ни на минуту. Гул артиллерийской канонады и зарево пожаров сопровождали его…