Уна и Хью прискакали в ущелье Гринвуда к закату солнца. После долгих дискуссий им все же удалось уговорить Роберта и Эрлдью остаться дожидаться их в пещере. Все трое попросту не могли перемещаться верхом на одном коне. Хью пришлось выслушать от отца целый перечень правил, которые он обязан был неукоснительно соблюдать. Он старался не возражать отцу и молчаливо слушал. Ему были внове подобные разговоры. Отец никогда особенно не вмешивался в его воспитание, и как теперь уже понимал юноша, это было связано как раз с тем, что Роберт Тэйлор понятия не имел, чему может научить сына в неизвестном и непонятном ему мире. Он мог лишь воспитать сильного воина и защитника, а не обычного городского парня. И теперь казалось, он пытался наверстать упущенное. Понимая все это, Хью не возражал, хотя про себя думал о другом. Он думал о том, что давно привык полагаться только на свои силы и чутье, которое до сей поры его не подводило. И еще он начал осознавать, что больше не может воспринимать отца именно как отца, он очень любил его, но при этом относился к нему как к старшему и более опытному товарищу. Он чувствовал, что повзрослел, и уже не был тем беспомощным мальчишкой, который когда-то убежал во время сражения из замка и был чертовски напуган тем, что происходило у него на глазах. К нему пришли уверенность в себе и решимость идти до конца, каков бы ни был этот конец.

Путешествуя бок о бок с Уной, Хью окончательно решил для себя, что эта девушка нужна ему и что он ни за что не оставит все как есть. Он найдет способ заставить ее вспомнить, а если нет — то заново полюбить. Всю дорогу он был чрезвычайно обходителен и внимателен к ней. Он рассказывал ей веселые истории из жизни людей своего мира, заставляя ее смеяться. Ганнибал, слушая его и понимая, как мог, старался помогать своему другу, время от времени вставляя ремарки, показывающие Хью в выгодном свете.

И вот их маленькое путешествие подошло к концу, им предстояли нелегкий разговор и встреча с враждебно настроенным народом.

Спешившись, они направились ко входу в ущелье, но тут же в сантиметре от их ног в землю вонзилась стрела, а затем рядом с ней и вторая.

Он рефлекторно закрыл собой девушку и посмотрел вверх. Хью даже приоткрыл рот от открывшейся ему картины. На выступах скал по всей протяженности ущелья расположилось не менее сотни вооруженных эльфийцев.

Все они были в сверкающих золоченых доспехах, надежно защищающих их тела и головы. На шлемах развевались длинные конские хвосты, придавая воинственность всему их облику. В руках у каждого из них виднелись луки, а за поясом мечи.

Уна среагировала мгновенно. Она вскинула руки вверх и громко выкрикнула:

— Меня зовут Уна Крафт. Я — друг вашего короля, и я прошу вас передать ему, что пришла с важным сообщением для всего эльфийского народа. Мы будем ждать его ответа на этом самом месте и не сойдем с него до тех пор, пока он нас не примет!

Уверенность и жесткость, с которыми девушка произнесла эти слова, произвели нужный эффект. Двое эльфийцев что-то обсудили между собой, и после этого один из них покинул свою позицию.

— Что же, смелое заявление для человека! — громко сказал тот, что остался. — Но хочу вас предупредить, если король по какой-то причине откажется вас принять, мы вынуждены будем изгнать вас отсюда, даже если для этого придется стрелять в безоружную женщину.

Уна смерила его уверенным взглядом и ничего не ответила. Она уселась прямо на землю и скрестила руки на груди, всем видом давая понять, что ее угрозы не были пустыми словами.

Хью посмотрел вперед и увидел, что им навстречу двигается отряд вооруженных эльфийцев. Он быстро схватил Уну и поставил на ноги. Спрятав девушку себе за спину, предостерегающе взглянул на приближающихся мужчин и положил руку на рукоять меча.

— Король сказал, что готов вас принять, — без предисловий произнес эльфиец, всем видом выражая несогласие с подобным решением. — Но учтите, я не спущу с вас глаз. С обоих. — Он выразительно посмотрел на девушку, недвусмысленно намекая на то, что считает ее самой опасной в их дуэте.

— Да пожалуйста, — уверенно ответила Уна и смело зашагала в глубь ущелья.

— А ведь я вас узнал, — сказал эльфиец, который шел рядом с Хью. — Я сказал об этом королю.

— И вероятно, он тут же сообщил вам, что ему и так все было известно, потому что мы лично сказали ему об этом в предыдущий визит?

Эльфиец недовольно поджал губы.

— От людей не жди ничего хорошего, — произнес он упрямо.

— А вот люди считают иначе — что не следует ждать ничего хорошего от эльфийцев, что вы самолюбивые и заносчивые, а также холодные и бессердечные, — глядя ему в глаза, произнес Хью. — Но мы знаем теперь, что это не так, так почему же вы говорите столь убежденно? Или вы не доверяете мнению своего короля и считаете, что он намеренно пустил в свои земли шпионов и предателей?

Его вопрос был скорее вызовом и не предполагал ответа, поэтому эльфиец благоразумно решил промолчать. Так они шли до тех пор, пока наконец не достигли ворот королевского замка.

— Вы должны остаться здесь, — обратился к Хью высокий эльфиец, стоящий у входа.

— Это еще почему? — спросил юноша воинственно.

— Не спорь с ним, пожалуйста, — произнесла Уна успокаивающим тоном и взяла его руку в свою. — Нам и так повезло, что король соизволил нас принять, не нужно испытывать его терпение.

Девушка улыбнулась и одна вошла в ворота, оставив обескураженного юношу стоять снаружи. Ее прикосновение он до сих пор ощущал на своей ладони. Впервые после их недавнего воссоединения она говорила с ним не как с посторонним. Эта мысль его очень воодушевила, умерив возмущение. В конце концов юноша решил, что она и в прошлый раз беседовала с королем один на один, возможно, так будет даже лучше. Он уселся на ступени и приготовился ждать.

Уна вошла в уже знакомую ей комнату и сразу увидела озабоченный взгляд короля Ральфа. Улыбнувшись ей, он указал на кресло, предлагая присесть:

— Я удивлен вашему визиту, Уна. Что заставило вас так открыто действовать? Мои люди могли и не проявить такой осторожности. Вы хоть понимаете, что подвергли и себя, и своего друга серьезной опасности?

Король нахмурился и с укоризной взглянул на девушку.

— Ваше величество, я благодарна вам за вашу заботу, но я решительно не могла поступить иначе! Вам грозит настоящая опасность.

Король слегка улыбнулся и иронически поднял одну бровь:

— Вы, кажется, говорили мне, что вскоре на наши земли нападут, однако, как видите, этого пока не произошло. Более того, мои разведчики сообщили, что никаких слухов на эту тему в стране не ходит. И все спокойно. Наши воины уже даже начали проявлять несогласие с принятым мной решением и не желают далее проводить все свое время на позициях вдоль ущелья.

Уна почувствовала, как раздражение овладевает ее разумом. Очевидно, король разуверился в ее словах и способностях. Сделав над собой невероятное усилие, она саркастически улыбнулась:

— Что ж, если король считает, что я ошиблась, или, хуже того, солгала, то тогда, может быть, он опровергнет тот факт, что около года назад из Гринвуда был изгнан один пожилой эльфиец, который каким-то чудом сумел разузнать о местонахождении столь важной для вас вещи. И то, что по вашему приказу его лишили этих воспоминаний?

С лица короля мгновенно исчезла улыбка.

— Откуда тебе известно об этом? — взволнованно спросил он.

— Ну, разумеется, вы не хотите верить, что я могла проникнуть в разум этого жалкого старика и увидеть все собственными глазами? Вам нужно какое-то рациональное объяснение?

— Нет, конечно нет, — сказал король уверенно. — Я верю тебе, хотя твои предсказания до сих пор не сбылись.

— А вы не думали, что Кронхар мог временно изменить свои планы и заняться решением других вопросов? Но, чтобы вам была более ясна степень угрозы, я хочу сообщить, что через два дня он отправится в поход на Гринвуд, а также то, что ваш изгнанник каким-то образом умудрился восстановить свою память. И это не было бы так опасно, если бы он не рассказал обо всем Солду.

Король устремил на девушку испуганный и удивленный взгляд.

— Неужели это правда? — произнес он взволнованно.

— Абсолютная! — твердо ответила Уна. — И у Кронхара очень большие планы на этот венец! И еще, если позволите, я бы все же хотела спросить.

— Спрашивай.

— Неужели вы действительно используете необычные свойства мираны в своих целях и держите своих подданных в подчинении?

Король слегка улыбнулся ей и, приблизившись, положил руку на плечо:

— Мне очень жаль, что ты, Уна, допускаешь мысль об этом. Но все же я отвечу на твой вопрос, потому что ты совершила настоящий подвиг, придя сюда и принеся такие вести. Так вот, мирана действительно обладает невероятной властью над разумом эльфийцев. Ее создали в те времена, когда эльфийский народ был не столь цивилизован и мудр. Мы были разобщены и вели себя достаточно недоброжелательно по отношению друг к другу. Первый эльфийский король Лунгрон обратился за помощью к магии. Он создал мирану и объединил всех эльфийцев под своим началом. Не стану утомлять деталями нашей истории, но в нынешние времена короли перестали использовать венец по назначению. Его надевают на голову короля лишь после того, как остальные принимают его в качестве своего правителя. И это, конечно, неописуемое состояние. В тот момент я чувствовал, как глаза всех моих подданных устремлены на меня с любовью и почтением. Это, конечно, немалое искушение. Однако отец сумел внушить мне мысль о том, что с этим искушением необходимо бороться. Поэтому я даже не прикасался к венцу после коронации и ни в коем случае не стал бы этого делать. Надеюсь, ты получила ответ на свой вопрос?

— Да, вполне, и очень вам за него благодарна. Если я правильно поняла вас, мирана может действовать на других лишь тогда, когда она находится на вас?

— Все верно, так что ты можешь удостовериться, что я не лгал.

— И что же вы собираетесь теперь делать? — спросила девушка взволнованно.

— Мы найдем иное место, где ее станет возможно укрыть от Кронхара Солда.

— Но этого недостаточно! — выпалила Уна.

— Но почему?

— Потому что от нее надо избавиться! Разрубите ее на куски, расплавьте, сделайте все что угодно, чтобы от нее не осталось и следа.

— Но это совершенно невозможно! — возмутился Ральф, с непониманием глядя на девушку.

— Вы не понимаете. Солд — это не человек, это чудовище. Он найдет тысячу способов вытянуть из вас всю информацию. К тому же ему служит чрезвычайно сильный маг. Он способен развязать вам язык такими способами, о которых вы и не догадываетесь. После этого вы сами все ему выложите! И тогда ваших людей уже ничто не спасет! Они примут его власть, и все эльфийцы, включая вас, будут его вечными рабами.

— Уна, я признателен за такую заботу о нашем государстве, но позволь мне как королю самому принимать решения подобного рода! — произнес Ральф тоном, не терпящим возражений. — Я не стану уничтожать венец — это то, что досталось мне от моих далеких предков. Но я обязательно постараюсь его обезопасить.

Уна упрямо посмотрела на него и отвернулась.

— Тогда нам не о чем больше говорить. Прощайте! — С этими словами она покинула тронный зал, оставив Ральфа наедине со своими мыслями.

— Ну и как все прошло? — спросил Хью, увидев девушку, поспешно вышедшую из ворот.

— Лучше не спрашивай!

— Он что, не стал тебя слушать или не поверил?

— Хуже, он решил просто ее перепрятать.

— Но ведь это же большой риск! — воскликнул Хью, заставив сопровождающего их эльфийца положить руку на меч.

— Так же и я ему сказала! Если эта вещь попадет к нему в руки — считай, все пропало!

— Что ж, ты сделала максимум из того, что могла, — попытался поддержать ее Хью. — Он все же король, и это его земли. Только он может решать, как поступать!

— Он может решать, как поступить со своей жизнью, но кто ему дал право распоряжаться жизнями и свободой всех остальных жителей Гринвуда?

— Они и дали, — спокойно ответил Хью. — Просто ты не можешь понять, что король избирается не для того, чтобы сидеть на троне и ходить на балы, его избирают для того, чтобы он решал судьбы тех, кто ему это доверил. И если он посчитает нужным, он может распорядиться этим правом как угодно.

— Несправедливо! — вытирая набежавшие слезы, произнесла Уна.

— А никто и не говорил, что война — это справедливо! Это самое ужасное, что может случиться с государством, да и с любым правителем.

Хью осторожно обнял девушку, и они покинули эльфийские владения, обеспокоенные и расстроенные.

Когда ущелье наконец исчезло из виду, Хью остановился.

— Почему мы стоим, ведь нас ждет Ганнибал? — спросила провидица, удивленно взглянув на юношу.

— Уна, нам с тобой необходимо поговорить, и лучше, если мы обойдемся без присутствия Ганнибала.

— Что случилось? — озабоченно спросила девушка, не понимая, к чему клонит ее спутник.

— Я должен кое в чем убедиться прежде, чем скажу, — неуверенно произнес Хью, заглядывая ей в глаза. — Ответь, ты правда не помнишь о том, как мы с тобой расстались?

— Помню, конечно, — с беспокойством глядя на него, произнесла Уна. — Мы выслушали историю твоего предка-призрака, а затем он исчез. После чего ты заявил, что дальше хочешь пойти один. Я, разумеется, считала, что это неверный шаг, однако ты имел право поступать так, как считал нужным.

— И все?

— Все. А что еще? Ты ушел, и я не видела тебя до тех пор, пока ты не вызволил меня из лап этого подлеца Ставроса.

Хью обреченно вздохнул. Он только сейчас осознал в полной мере, как надеялся на то, что Уна изящно водила его за нос. Ему очень хотелось верить в то, что ее раненое самолюбие помогло ей разыграть подобное. Но теперь, когда он находился с нею один на один, он видел в ее глазах правду. Девушка была абсолютно уверена в том, что все произошло именно так, а не иначе.

Он чувствовал, что язык отказывается ему подчиняться, однако уже принял решение и теперь просто должен был его осуществить. Сделав глубокий вдох, Хью взял ее руку в свою и тихо произнес:

— Я люблю тебя.

— О боже, Хью, да что с тобой? — засмеялась девушка. — Ты какой-то странный сегодня. Я тоже тебя люблю как близкого и родного человека.

Она произнесла эти слова так, что он сразу понял, о какой любви она говорит.

— Ты не поняла меня, — перебил он ее решительно. — Я хочу сказать, что люблю тебя так, как мужчина способен любить женщину, всем своим сердцем! И ты тоже любила меня! Я не случайно спросил тебя о том дне. Все было иначе! Я ушел, но ты догнала меня. Ты призналась мне в своих чувствах, но я был так растерян, так напуган тем чудовищем, что живет в моей груди, что солгал тебе, сказав, что не могу ответить взаимностью на твои чувства. И ты заплакала и убежала! Прости меня, пожалуйста, я не должен был тебя отпускать, не должен был оставлять одну. Я никогда не смогу себе этого простить, даже если ты скажешь, что простила.

Он притянул ее к себе и неожиданно поцеловал. Пару секунд он чувствовал, что его сердце сейчас выскочит из груди от счастья, но вдруг ощутил резкий толчок в грудь и тут же повалился на землю.

— Ты совсем обезумел, что ли? Или на тебя так эльфийские поля подействовали? — возмущенно выкрикнула Уна, утирая губы тыльной стороной руки. — Что ты вообще такое говоришь? Я пока еще в своем уме и если бы призналась кому-то в любви, то точно это запомнила бы!

— Но я говорю правду! — отчаянно выкрикнул Хью.

Она внимательно посмотрела на него.

— Неужели ты веришь в то, что говоришь? — в недоумении переспросила девушка.

— Да, и я могу тебе это доказать! — произнес Хью решительно. — Тебе лишь стоит заглянуть в мой разум! И ты увидишь все, что между нами было. Ведь ты не помнишь не только наше расставание, но и почти все остальное, что касалось нас двоих!

— Хью, по-моему, ты серьезно не в себе! — произнесла Уна, с опаской глядя на него. — Если ты так веришь в сказанное, это еще не значит, что это не плод твоих сновидений или фантазий. Если я загляну в твою голову, то, возможно, увижу то, о чем ты говоришь, но откуда мне знать, что это правда?

Хью растерянно взглянул на нее.

— Но ведь это и есть правда! — почти простонал он.

— Хью, пойми, ты меня пугаешь, — ответила ему девушка серьезно. — Даже если поверить в то, что я забыла что-то, что произошло в моей жизни, то как я могла забыть свои чувства? Это же не память! Как вообще можно забыть любовь?

Хью вдруг почувствовал себя абсолютно несчастным и опустошенным. Она была права. Раз она так легко сумела забыть свои чувства к нему, то, вероятно, они и не были столь сильными. Возможно, это было лишь ее первое романтическое увлечение, которое при первой же возможности испарилось из ее души. Обвинять девушку было глупо и несправедливо. И с чего он вдруг решил, что оказался в сказке? Где-то в глубине его романтической души жила мысль о том, что если он поцелует ее, то «злые чары» пропадут и она все вспомнит. Сейчас эти мысли казались ему дикими и абсурдными. Он что, вообразил себя сказочным принцем?

— Хорошо, — ответил он, глядя мимо нее. — Давай будем считать, что этого разговора между нами не было. Я прошу прощения за свои опрометчивые действия и слова. Больше этого никогда не повторится! Я ни словом, ни намеком больше не затрону эту тему, и прошу тебя не избегать моего общества, опасаясь странных выходок с моей стороны. Хорошо?

— Хорошо, — ответила девушка, глядя ему в глаза. И хотя она была абсолютно уверена в своей правоте, при этом ее серьезно беспокоило сомнение. Важно было не что, а как он все это говорил. Хью был абсолютно убежден в том, что говорил правду, возможно, с Уной действительно что-то произошло. Но она тут же отбросила эту мысль как совершенно недопустимую.

Вынырнув из раздумий, она побежала вслед за Хью, который, не оборачиваясь, уже шел по направлению к высокой скале, возле которой их дожидался Ганнибал.