Через полчаса Саммерс уже входил в здание полицейского отделения. Настроение было великолепным, в руках папка с рапортом. Он решил сразу же идти в кабинет капитана.

— А, мистер Саммерс, заходи, — капитан Харрисон старался выглядеть спокойным, хотя в душе его все клокотало. — Расскажи, не стесняясь, о своих ночных погонях, взрывах, змеях и тому подобное. Расскажи, какие подвиги еще совершил? И это после того, как мы серьезно поговорили с тобой на эту тему.

— Зачем рассказывать? Я вот тут на бумажке все написал, — с улыбкой сказал Саммерс, протягивая рапорт.

— И что же ты там еще написал?

— Оказывается, не все ты знаешь, — засмеялся Саммерс. — Значит, еще не успели донести. Да и что доносить? Еще никто, ничего не знает. Ты будешь первым. Можно поздравить тебя с этим.

— Ладно, хватит мозги пудрить. Давай посмотрим, что ты там написал.

Харрисон читал рапорт, и его лицо стремительно краснело. Прочитав рапорт, капитан закричал:

— Ты что, с ума сошел? А кто работать будет? Кто будет ловить шушеру всякую?

— Молодые, — спокойно ответил Саммерс.

— Да какие, к черту, молодые. Нет, не отпущу! Даже и не рассчитывай.

— Я недавно был у юристов. Оказывается, я давно уже заслужил пенсию, и в любой момент имею право подать в отставку.

— Отставку, отставку… Да я тебе морду набью. Не отпущу и все! Решил бросить меня одного, видите ли.

— Попробуй, — рассмеялся Саммерс. — В любом месте, в любое время, хоть сейчас. Даже интересно, что из этого может получиться. За долгие годы протирания штанов в кресле, ты, наверное, и драться разучился.

— Ну, ладно, пошумели и хватит. Давай поговорим серьезно.

— А с чего ты взял, что я шучу? — усмехнулся Саммерс.

— Питер, дружище, — сменил тон Харрисон, — подожди еще немного. Ты же видишь, как много грязи приходится разгребать.

— Подождать, пока и ты на пенсию уйдешь? Нет уж, разгребай без меня… Ну, как говорится: рапорт сдал — рапорт принял. Пойду сдавать дела.

Саммерс зашел в свой кабинет как раз в тот момент, когда его напарник, сержант Хаппел, смачно зевал. Саммерс увидел это и засмеялся:

— Не выспался, бедняга. Я, признаться, тоже… А здорово мы сегодня ночью поохотились?

— Да, шеф. Просто класс! Мне работа полицейского даже начинает нравиться.

— Замечательно, — Саммерс сел за свой стол, погладил его и после некоторой паузы спросил. — Как тебе нравится мой стол?

— Стол, как стол, — пожал плечами Хаппел.

— А кресло?

— Шеф, я вас не понимаю. На что вы намекаете?

— Скоро займешь мое место, я только что подал рапорт об отставке.

— Рапорт? — растерянно спросил Хаппел. — А чем же вы будете заниматься на пенсии? Со скуки ведь умрете, я ведь вас знаю.

— Буду писать мемуары. Ты, кстати, обещал научить меня пользоваться компьютером. Не забыл?

— Не забыл. Помогу, конечно.

— Отлично, — констатировал Саммерс. — А как поживает наш лихой автогонщик?

— На десять часов назначен первый допрос, — доложил сержант.

— А змея?

— Изловили, сейчас в городском террариуме. Кстати, мамба. Я не ошибся.

— Хорошо, если что, то буду обращаться к тебе за консультациями по этим вопросам, — засмеялся Саммерс. — А сейчас нужно позвонить Макгрегори.

Он позвонил Джейку и сообщил, что Эрденштейн арестован и операция закончена, все ограничения снимаются. Макгрегори попросил разрешения приехать к ним посмотреть на Эрденштейна, Саммерс согласился.

Как только начался допрос, лейтенант завел Джейка Макгрегори в комнату видеонаблюдения. В соседней комнате проводился допрос Эрденштейна, здесь же на пленку фиксировалось все, что происходило во время допроса. На трех мониторах было видно изображение из следственного помещения: на одном из них лицо следователя, на другом — лицо допрашиваемого, на третьем общий вид комнаты. Войдя в комнату, Джейк сразу же увидел Эрденштейна, и уже не мог оторвать взгляда от монитора. Саммерс находился у него за спиной, но обо всем догадался, видя, как вздрогнул Джейк.

— Узнаете? — спросил лейтенант.

Джейк кивнул головой. Он смотрел на лицо Эрденштейна и с трудом сдерживал свой гнев. Джейк не сомневался, что если бы в его руках сейчас было оружие, он убил бы Эрденштейна без раздумий.

— Пойдемте на свежий воздух, так будет лучше, — предложил Саммерс.

Они вышли из здания полицейского отделения и сели в автомобиль Макгрегори. Некоторое время Джейк сидел молча, потом встрепенулся и спросил:

— Мистер Саммерс, мне показалось, или действительно полицейский называл Эрденштейна каким-то Смитом? Это сон, или действительно так?

— Это действительно так.

— Но, почему?.. И, вообще, что происходит.

— Джейк, я уже говорил вам свое предположение, что Эрденштейн все последнее время жил по чужим документам. Это действительно так, у него обнаружены документы на имя Томаса Смита. Сегодня ночью, этот Смит оказал сопротивление полицейским при задержании, нанес существенный урон федеральному имуществу. Кроме того, в результате его действий четверо полицейских получили повреждения. Еще ему инкриминировано незаконное хранение взрывчатых веществ.

— И что ему грозит за все это? — спросил растерянный Джейк.

— В общем, ничего серьезного, несколько лет федеральной тюрьмы.

— И только? — Джейк был потрясен услышанным.

— И только, — спокойно ответил Саммерс.

— Но он достоин электрического стула или газовой камеры. Неужели трудно доказать, что это Эрденштейн? Кстати, сестру его нашли. Разве трудно провести экспертизу?

— Да, сестру нашли, — подтвердил полицейский. — Более того, вычислили человека, которого Эрденштейн убил во время имитации своей смерти. Им оказался выходец из Дании Нильс Йенсен. Приехал покорять Голливуд, но ничего у него не получилось. Затем спился и окончательно опустился. Такого легко было напоить до потери рассудка и спящего усадить за руль автомобиля. Оставалось только разогнать автомобиль и выскочить из него незадолго до столкновения с препятствием.

— А, вообще, обратите внимание на имена, — продолжил Саммерс после паузы. — Эдуард… Эмма. Интересно все же родители называют своих детей. В этом что-то кроется. Не находите, Джейк?

— Нет, не нахожу, — раздраженно ответил Джейк Макгрегори. — И, вообще, я не понимаю: зачем этот маскарад?

— Этот маскарад необходим для того, чтобы спасти не только вас, но и сотни других людей. По существующим законам вообще не удастся доказать виновность Эрденштейна в суде. Нет никаких вещественных доказательств, способных убедить судью… Кто-то умер от сердечного приступа, кто-то упал из окна, кто-то сошел с ума. Но где отпечатки пальцев, где следы от обуви, где свидетельские показания? В суде его вообще оправдают. Однако это не самое страшное… Если мы попытаемся осудить Эрденштейна за его настоящие преступления, то это сразу же получит широкую огласку. И тогда преступное сообщество узнает о мощи действия его аппарата и заставит Эрденштейна работать на себя. Такой шанс они не упустят. Это будет означать крах для всего нашего общества… Можно, конечно, осудить Эрденштейна за убийство датчанина, но мафия вытащит его из любой тюрьмы, как бы его не охраняли…

— А так, — продолжил Саммерс, — будет осужден некий Томас Смит. Осужден за то, что носится по ночам с огромной скоростью, наносит увечья полицейским, наносит ущерб федеральному имуществу, хранит взрывчатку. Ну, подумайте сами: кому это интересно? С полной ответственностью отвечаю: ни-ко-му! Все пройдет тихо и обыденно.

— А где же его аппарат? — спросил, окончательно растерянный Джейк. — Разве он не может попасть в руки преступников?

— Эрденштейн взорвал микроавтобус с находящимся в нем аппаратом. Полицейские обыскали остатки микроавтобуса, но ничего подозрительного не обнаружили. Да и что они могли искать? Наркотики, оружие, краденые вещи, или что-нибудь подобное. Не более того. В настоящий момент никто толком ничего не знает, и вам следует все забыть.

— Забыть? — изумился Джейк. — Но ведь через несколько лет Эрденштейн, неважно под каким именем, выйдет из тюрьмы. И что тогда?

— Эрденштейн не выйдет из тюрьмы, он погибнет в случайной тюремной драке.

— Как погибнет? Откуда вы знаете?

— Я не знаю, я предполагаю… Так заканчивают свой земной путь многие опасные преступники. Особенно те, истинную вину которых очень трудно доказать в суде.

— Как вы можете так говорить? — изумился Джейк. — Вы же полицейский!

— Вот именно, потому, что я полицейский. Странно прозвучит это от меня, но наши законы создают райские условия для преступников. Именно для преступников. Поэтому должны быть какие-то другие способы достижения справедливости. Даже если они не совсем законные. Скажу вам откровенно: иногда, понимая бесперспективность судебного разбирательства, мы специально загоняем преступников в ловушку, провоцируем перестрелку и открываем огонь из всех видов оружия на поражение.

— Вы меня удивляете.

— Да, Джейк, в нашем суде процессуальные моменты порой важнее веских доказательств. Суд оправдывает воров, пойманных с поличным, из-за того, что багажник автомобиля, где находились краденные вещи, открыл полицейский, а не сам преступник, как того требует закон. Что же является большим злом для общества — нарушение полицейским процедуры ареста преступника, или кража имущества? Трижды я был свидетелем того, как в зале суда освобождали убийц только за то, что не были соблюдены некоторые процессуальные моменты при их задержании. При этом в их виновности никто не сомневался, в том числе и сами судьи. Более того, в зале находились свидетели убийств. В других случаях судьи оправдывали убийц только потому, что свидетели, либо алкоголики, либо подрабатывают девушками по вызову. А разве женщина, вынужденная таким образом зарабатывать на жизнь, понижена в правах? Я не знаю таких законов… А теперь попытайтесь представить, что переживали в эти моменты родные жертв. Где же справедливость?.. Законы говорите? Я же считаю, что люди, каждодневно нарушающие эти самые законы, сами ставят себя вне закона. Другими словами, законы людского общества на них не распространяются.

— То есть, нелюди? — возмутился Макгрегори.

— Ну, вроде того.

Наступила тягостная пауза. Первым ее нарушил Джейк:

— Видал я таких крутых парней… Часто именно они являются главными героями наших боевиков. Убивают налево и направо каких-то плохих парней, а в конце фильма, видимо, чтобы показать, что не являются такими же отморозками, трогательно спасают каких-нибудь птичек или зверьков… А кто дал им право решать: какое сердце должно биться дальше, а какое нет? Неужели сердце зверька важнее сердца человека? Ведь все равно это сердце и не они его запускали, или они хотят сравняться с богом?

Разговор принял для Саммерса неожиданный поворот. Удивительный эмоциональный напор, исходящий от Джейка, полностью обезоружил полицейского. Внезапно лейтенант осознал свою неправоту, но все же, скорее по инерции, решил возразить:

— Но ведь, если не остановить это сердце, то может остановиться много других сердец. Что важнее? Ну, как вам это объяснить?.. Представьте себе реанимацию: умирает человек и его спасают, не взирая даже на мелкие травмы, которые умирающий может получить за это время. Например, чтобы язык не запал и не перекрыл дыхательное горло, его просто пришпиливают булавкой к щеке, не задумываясь, что могут повредить крупный кровеносный сосуд. Это мелочи по сравнению со спасением жизни человека… Мне кажется, что полицейские в чем-то похожи на реаниматоров, только спасают они целое общество.

— Да, тяжелый крест — решать судьбы других людей, — задумчиво произнес Макгрегори. — Но ведь так легко и самому превратиться в монстра. Один раз в обход законов наказали негодяя, второй, третий… Даже предположим, что эти люди заслужили такого наказания. Но дальше это ведь начнет засасывать, и тогда неизбежно появится соблазн решать все остальные вопросы таким же способом, то есть в обход законов… Но, главное: вы не боитесь ошибиться? Ошибиться и наказать невиновного человека? Разве это не страшнее всего?

— Согласен, вопрос, как говорится: «Не в бровь, а в глаз», — тяжело вздохнул Саммерс. — Трудный для меня вопрос… Что ответить? Боюсь, еще как боюсь… А, знаете, Джейк, пожалуй, вы правы. Как ни тяжело, нам полицейским ловить преступников, соблюдая все эти правила и процедуры, но их соблюдение является истинной защитой невиновного человека. Не случайно человечество додумалось за тысячелетия развития до судебного состязания обвинения и защиты… Да, это вам не фунт лапшички.

— А насчет Эрденштейна не беспокойтесь, он окажется в хороших руках. В этом случае я не ошибся, — продолжил после паузы полицейский. — И все же не хочется расставаться на грустной ноте. Расскажите лучше, что вы видели во время действия аппарата Эрденштейна?

— Огромное число змей. Несколько десятков, даже затрудняюсь назвать примерное число. Они ползли прямо на меня, злобно шипели, многие раскрывали свои пасти с острыми зубами. Знаете, вот так… — Джейк, согнув три пальца, попытался изобразить открытую пасть змеи.

— Да, представляю, — засмеялся Саммерс. — Но весь фокус заключался в том, что среди этих виртуальных змей одна была настоящей. Причем, весьма ядовитая. Мне сказал тут один знаток, что это была зеленая мамба. Видимо, Эрденштейн хотел подстраховаться на тот случай, если бы вы смогли выдержать его «кино». В таком случае кроме укусов несуществующих змей вас должна была укусить и настоящая. После укуса такой змеи медицинская помощь должна оказываться немедленно. Уже после десятиминутной задержки спасти человека практически невозможно… А как поживают ваши коллеги, пострадавшие от Эрденштейна.

— Спасибо, им уже значительно лучше.

— Слава богу, при случае передайте им привет… Ну, что же, Джейк, будем прощаться. Постарайтесь быстрее забыть обо всем, что видели и слышали в последнее время. Надеюсь, по такому поводу мы больше никогда не увидимся.

— Надеюсь, — подтвердил Джейк.