Многие говорили, что так называемые 'лолиты' (или просто лоли) - городская легенда, наподобие искусственного интеллекта, клонов или страшноужасных бойцов якудза. На то имелись все основания - истории о 'боевых девочках' слишком отдавали балаганом и масскультом. Кроме того, что это за удивительная и уникальная технология, о которой снимают фильмы и слезовыжимательные сериалы (с отрывающей увертюрой от 'Кейона')? Однако Доктор Эл отзывался о 'лолях' сдержанно, без критики и насмешек. Исходя из его обмолвок Алекс уяснил, что в принципе такое вполне возможно.

Классическая интерпретация гласила, что специальные медицинские команды отбирают здоровых девочек-подростков в неблагополучных местах планеты, где родители готовы не то, что продавать детей, но просто отдавать их за обещание подкормить кроху. Это непросто, потому что нищета редко идет рука об руку со здоровьем, но, если предложение велико, всегда можно выбрать годный 'товар' в ассортименте. Мальчики тоже годились, но по чисто медицинским показаниям работать было проще с девчонками.

А затем начинался конвейер... Специальное питание, тщательно разработанные программы тренировок и прочая, и прочая. Венцом подготовки являлось частичное хромирование и массированная бомбардировка организма специальными препаратами. Рост и развитие 'лолей' искусственно останавливались на пике подросткового тонуса, а зачастую еще и дополнялись медикаментозной программой, поддерживавшей гормональный уровень, соответствующий примерно второму-третьему месяцу беременности.

Правильным образом подготовленная лолита становилась уникальным бойцом и могла творить удивительные, страшные вещи. С одним лишь 'но' - срок ее действительной 'годности' ограничивался самое большее шестью годами. Дальше изношенный организм буквально рассыпался, стремительно старея и накручивая букет заболеваний, начиная с доброкачественных опухолей. Тем не менее даже за пару лет службы испытуемые окупали все расходы и приносили существенную прибыль. Тем более, что работали они не за страх, а за совесть - по истечении пяти лет службы, выжившие могли выйти в 'отставку' с небольшой пенсией и более спокойной административной работой. Вполне пристойная перспектива для детей, которым на родине светили изнурительный рабский труд, проституция и та же ранняя смерть. А создатели этого жуткого конвейера были по-своему честны, исполняя все обязательства перед питомцами и получая беззаветно верных убийц в обличье кавайных подростков.

Несмотря на комментарии Доктора сам Постников считал, что 'лоли' не более чем выдумка изощренной фантазии телевизионщиков. Истории о милых девочках, непременно с трагической любовью, всегда хорошо продаются. Теперь же он увидел коммерческий миф воочию. И если хотя бы часть историй о лолитах была правдой, шансы на выживание у самого Алекса и его спутников оказывались даже не нулевыми, а скорее уходящими в область отрицательных чисел.

* * *

Зеленый луч ужалил в глаз, как оса, Постников с криком отшатнулся, и это непроизвольное движение спасло ему жизнь. Уже свалившись со высокого стула Алекс почувствовал резкую боль и жар в виске - пуля скользнула буквально впритирку. Постников не стал изображать героя, собственно эта мысль даже не пришла ему в голову. Он забился за стойку, путаясь в скользких полах пиджака, пытаясь нащупать оружие. Движения, которые на тренировке получались (не сразу, конечно, но все же со временем получались) быстрыми и точными, теперь буквально вязли в воздухе, как в киселе.

Глядя снизу-вверх Алексей видел слегка мятые - сообразно новой моде - штаны лидера и коричневые ботинки с черными шнурками. Ноги дернулись, правый ботинок отбил короткую и яростную дробь, а затем обладатель штанов и обуви свалился рядом с Постниковым - мертвее мертвого, с аккуратным входным отверстием точно по центру лба и полностью отсутствующим затылком. Алексея не стошнило только из-за того, что в голове у него крутилась одна-единственная мысль о выживании, которая отсекла все сторонние соображенния и желания.

'Господи, пронеси!' - взмолился Алексей, и заполз под стойку еще дальше, скрываясь от внешних ужасов под ее нависающим козырьком. Таким образом события следующей минуты прошли мимо него, отражаясь главным образом в звуках.

На фоне какофонии дискача выстрелы казались глухими и безобидными - словно кто-то часто открывал бутылки с шампанским, только хлопки чуть резче, 'суше' чем от газированного вина. Поначалу мало кто из веселящихся понял, что происходит - в стробоскопическом свете брызги крови казались бело-синими, светящимися яркими химическим светом. А то, что кто-то падает... мало ли от чего может свалиться на пол человек в увеселительном клубе?

'Кавайные лоли' с ходу положили обоих охранников у колонн, видимо у 'девочек' был сообщник-оператор в зале, наводивший боевиков на заранее вычисленные цели. А может быть и не один сообщник... Во всяком случае действовали девочки с автоматами так, словно находились под внешним управлением. 'Передаст' с чемоданчиком проявил похвальную скорость мысли и действия, он сразу повалился на четвереньки и пополз в сторону, волоча за собой груз. А понтовый боец в плаще стильно шагнул вперед, стильно распахнул полы и быстрым, но в то же время плавно-текучим движением достал оружие из кобур сзади за поясом. Два пистолета, сверкающие никелем и блеском перламутровых накладок, с голографическими прицелами, ЛЦУ и пламегасителями. Осталось непонятным, как раньше две здоровенные пушки со всевозможными наворотами оставались незаметными (ну, почти незаметными) под плащом.

Он был крут и стилен настолько, что увидь его сейчас Постников, то решил бы, что победа сил добра неизбежна. Скрестив руки у запястий так, что оба ствола целили в одну точку, стрелок развернулся корпусом, ловя в прицел ближайшую девочку. Выстрел жахнул дуплетом, но девчонка, как и ее 'подружки', вообще не обратила внимания на противника. Она лишь сместилась чуть в сторону, передвигаясь на полусогнутых ногах, как кузнечик в полосатых гольфах. Лолиты перестреливались с подоспевшей охраной клуба, а точнее - отстреливали не сориентировавшихся в ситуации вышибал со скоростью профессиональных киберспортсменов ('десять команд в секунду, сможете ли вы побить рекорд?!').

'Передаст' полз на четвереньках к одной из автоматических барных стоек, обслуживаемых роботами. Как раз к той, где прятался Постников. Толпа заволновалась, и тут длинная очередь одной из 'лоль' хлестнула по людям, свалив сразу нескольких. Пули 'Актиния' при попадании в тело раскрывались 'когтями', которые в свою очередь дробились на отдельные сегменты и не оставляли жертвам ни единого шанса. Паника вспыхнула, как бензиновая лужа под выхлопом огнемета. Слитный вопль насмерть перепуганных людей повис густым туманом, казалось, почти физически ощутимым. Толпа обезумела, разом обратившись в многоликое чудовище одержимое страхом и единственным желанием - спастись во что бы то ни стало.

'Девочки' маневрировали в толпе, словно косатки в стае перепуганных рыб, находясь в постоянном движении, но при этом сохраняя боевой порядок - в линию, центральная чуть впереди. Она же первая легко запрыгнула на столик, чтобы подняться над толпой, перекрывающей обстрел.

Понтовый стрелок постарался повторить ее трюк, усложнив его - прыжок на стол, затем на высокий шестигранник звуковой колонки, похожей на обелиск. Первая часть получилась очень эффектной и почти кинематографической, причем лолиты эти действия по-прежнему игнорировали. Они замедленно - из-за разбегавшихся людей - но целеустремленно продвигались к 'передасту', смыкая полукольцо. А вот дальше случилось непонятное. Прыжок на обелиск закончился, едва начавшись. Казалось, что ноги бойца внезапно зажили собственной самостоятельной жизнью, пойдя вразнос. Перекрутившись в пояснице, как игрушка на шарнире, прыгун подскочил самым нелепым образом, загребая в воздухе асинхронно дергающимися ступнями. И свалился на пол, словно цепляясь за невидимые преграды. Понтовый еще пытался как-то справиться с идущими вразнобой конечностями, когда противники наконец переключились на него. Вынырнувшая словно из пустоты девочка в матроске расстреляла беднягу почти в упор и сразу перезарядила оружие со сноровкой опытного бойца - не дожидаясь, когда магазин опустеет.

Всего этого Постников не видел, но слышал, как быстрые хлопки одиночных выстрелов стали чаще и злее, а затем - очень быстро - вообще сменились треском очередей. Слышал, как одиночные крики раненых, почти неслышимые на фоне музыки, вдруг сразу, как по щелчку тумблера, превратились в сплошной вой смертельно испуганной толпы. Затем музыка не стихла, но убавилась одним скачком - рука убитого случайной пулей оператора скользнула по колесику регулятора. Зато Алексей очень хорошо увидел 'передаста' с чемоданчиком, который резво полз в укрытие, прямо к скрючившемуся пришельцу из иного мира. Его пинали бегущие, о него спотыкались, падая, но ползущий двигался очень целеустремленно.

'Твою мать'

- Пошел отсюда! - прошипел Постников, стараясь, чтобы прозвучало не слишком громко, но очень внушительно. Видимо у него не вышло, потому что невзрачный тип с грузом только быстрее задвигал локтями, огибая опрокинутые стулья, как жук - мелкие камешки на пути. Алексей зло ощерился и показал опасному спутнику пистолет. 'Передаст' на мгновение замер, мотая головой, глядя на Постникова с отчаянной надеждой и немой просьбой. Но Алексей очень хотел жить и очень хорошо понимал, за кем пришли милые девочки, косящие совершенно сторонних людей с легкостью демонов-убийц.

- Нахер пошел! - заорал Постников уже в голос, целясь в невзрачного человека с чемоданчиком.

А в следующее мгновение вопрос стал неактуален. Две коротких очереди с разных сторон ударили несчастного посредника в спину и бок. Страшные 'актинии' буквально подбросили тело в воздух, переворачивая. Мертвец тяжело упал, забрызгав все вокруг карминно-красным - не каплями, но обильной россыпью мельчайших точек. Словно все вокруг него полили краской из пульверизатора. Конвульсивно дернувшаяся рука покойника подтолкнула чемоданчик еще ближе к Постникову, и тот вздрогнул.

Девочки пришли за грузом, так что у Алексея были какие-то шансы отсидеться в стороне. Но если он окажется рядом с проклятым чемоданом, то убийцы уже не отпустят Постникова и хлопнут просто так, за компанию со остальными.

Пришло время умирать...

Выстрелы стихли, воплей тоже поубавилось - большая часть публики столпилась у выхода, ломая и топча друг друга в попытках скорее сбежать. Благодаря акустике зала шум оттуда приглушался и слабел, становясь не очень заметным фоном. 'Кейон' наконец-то отыграл свое, и музыкальная композиция автоматически сменилась. Клуб заполнил монотонный перебор, в котором электроника сливалась с барабанной долбежкой - словно металлический лист в жестком быстром ритме одновременно колотили пробойниками и резали громадными ножницами.

А еще на фоне убавленной громкости отчетливо послышался хруст стекла под легкими девичьими ножками - Постникова обходили с двух сторон.

- Господи, господи, господи, спаси... - прошептал Алексей немеющими губами. Больше всего на свете ему хотелось свернуться в клубок, закрыть голову полой пиджака и так замереть, в бездумной надежде. Так ребенок прячется под одеялом от чудовищ. Только три дьявольских отородья вряд ли обманутся таким фокусом...

- Э-э-э-э-а-а-а-а-а...

Страшный звук, похожий на хриплое завывание, монотонный и нечеловеческий, разнесся по залу, перекрывая музыку. Некое создание вышло из-за колонны, пошатываясь и держа руки перед собой, прямо как хирург перед операцией. Постников вздрогнул и машинально направил на создание пистолет. Только благодаря намертво вбитой Глинским привычке держать палец вдоль ствола Алексей не застрелил на месте существо. И правильно сделал, поскольку это оказалась девушка. Высокая, тонкая блондинка - наверное она была очень красивой еще пару минут назад. Теперь же белая блузка стала ярко-алой с мерзкими сероватыми вкраплениями - как и лицо, руки, высокая прическа. Причем, похоже, она не была ранена. Надо полагать, несчастная повредилась в уме или впала в шок, когда по ходу веселого не напряжного времяпровождения ее неожиданно забрызгало чужой кровью и мозгами. Она брела по залу, спотыкаясь о трупы и завывая на одной высокой ноте, как сирена пожарной или полицейской машины.

Выстрел. 'Актиния' вырвала у девушки кусок шеи - буквально разбрызгала фонтаном от ключицы до челюсти. Одна пуля - один труп. Точнее смертельно раненый, потому что бедняга была еще жива, против всех законов анатомии. И пока она умирала - очень быстро по строгому бегу неостановимого времени, очень медленно по субъективному ощущению Алексея - Постников отчетливо понял, что значит 'моя судьба в моих руках'. Понимание, что ему никто не поможет и никто не спасет превратилось в исчерпывающее, безапелляционное знание.

Хруп. Хруп. Хрустит стекло под ботиночками 'лолей'. Они обходят стойку подобно гиенам, окружающим раненую жертву. Еще несколько секунд - и все. Постников закрыл глаза, вспоминая диспозицию клуба. Как ни странно, монотонный ритм клубного музона помог собраться, он словно концентрировал мысли, строя их четкими рядами.

Метраж зала ... черт его знает, просто большой, на много десятков человек. Но недостаточно большой, чтобы его нельзя было с легкостью простреливать на всю глубину. Это плохо. Ландшафт... двойной - прямоугольник в прямоугольнике. По центру расположена главная танцевальная площадка в виде огромного зеркала. Она окаймлена чередующимися стойками с роботами-барменами. Между стойками в форме скобок расстояние метра по три, может чуть больше или меньше. Дальше малые танцевальные уголки человек на пять-десять и столики для малых компаний. Это уже несущественно - там не спрятаться, да и не добежать.

'Я хочу жить!'

Остается лишь одно...

- Бля! - резко выдохнул Алексей, пиная чемодан и сразу бросившись на полусогнутых в противоположную сторону, стреляя на ходу.

Один шаг - выстрел, шаг - выстрел. Постников не был настолько хорош и тренирован, чтобы действовать аритмично. Он полностью вложился в короткий спринт-бросок, перемещаясь от 'своей' стойки к другой, расположенной чуть ближе к выходу. К счастью трупов на его пути не попалось. Алексей упал, буквально свалился за стойку, бесконечно медленно заползая за укрытие. Собственное тело казалось тяжелым и неуклюжим, как у моржа на суше. Прямо-таки туша, вопиющая 'не промахнись в меня!'.

Но они промахнулись. 'Лоли' были профессионалами высшей пробы и это накладывало определенный отпечаток на их образ действий. Сами убийцы никогда не оставили бы ценный груз, поэтому, когда чемоданчик отправился в одну сторону, а последний сопровождающий в другую - это чуть сбило слаженный ритм. Пули ударили в стойку мгновением позже того, как Постников спрятался за ней. Обычные боеприпасы прошили бы ее насквозь, однако 'актинии' рассчитывались в первую очередь на фатальное повреждение тканей и усиление динамического удара по легкой броне. Прочная пластмасса под 'полированный гранит' устояла, растрескавшись, от нее отлетала крошка и куски фурнитуры. По Алексу били в два ствола, поочередно, короткими отсечками по два-три патрона. Значит третья девчонка сейчас подходит к чемодану.

Его позиция чуть улучшилась, но только 'чуть'. Все еще слишком близко к опасному грузу, слишком близко к наемным перехватчикам. Алекс попробовал вспомнить, сколько раз он выстрелил из 'глиняного' пистолета, но не смог. Четыре, может быть пять или даже шесть. Впрочем, неважно. Левой рукой он достал из-за пояса Барышева, который каким-то чудом не вывалился в процессе падений и забегов. Рука судьбы, не иначе. Еще одна перебежка, еще по крайней мере один бросок... Чтобы его перестали рассматривать как непосредственную угрозу и полностью переключились на хренов чемодан.

Пот заливал лицо, футболка под плотным эластиком пиджака промокла насквозь. Страх - совсем как пот - пропитал каждую клеточку Постникова, но в то же время как будто чуть отступил, заливаемый адреналином и жаждой действия. Давным-давно Алексей иронически ухмылялся, читая про солдат, которые даже получив смертельные раны какое-то время сражались, не чувствуя ничего. Теперь - вспомни он ту иронию - поверил бы безоговорочно.

'Глиняный китаец' взлетел над стойкой, словно брошенная в сторону лолей граната. И сразу разлетелся на куски, расстрелянный в воздухе. Постников закусил губу - прокусил насквозь, до крови, но не почувствовал этого, только во рту сразу стало солоно и появился отчетливый медный привкус - и ринулся вторым броском, к следующей стойке, стреляя на ходу из Барышева. Снова неприцельно, 'в ту сторону', только чтобы сбить врага, заставить дрогнуть и выиграть мгновение.

Бам. Бам. Бам. Бам. И еще один. Пять выстрелов, быстро, почти в автоматическом темпе. На Барышеве это легко - у него очень легкий спуск. Глинский говорил, что из Макарова или Барышева можно даже стрелять 'в полном автомате', но открыть секрет соглашался лишь за бутылку хорошего коньяка. Дескать - обычай такой, секрет передается по цепочке, от человека к человеку, и только за коньяк. Надо было все-таки собраться, подкопить на хороший пузырь, и узнать тайну...

Последнюю случайную, непрошенную мысль Алексей додумал уже за стойкой, стукнувшись с разбегу головой о гладкую пластмассу. Темно-красный, с ветвистыми черными прожилками 'гранит' показался ледяным - по контрасту с пылающим лицом. Следом пришла мысль номер два, точнее осознание образа - того, что рефлекторно выхватил глаз при броске-прыжке. Девочка-лолита - размытое пятно, черно-белая тень с тонкой иглой зеленого прицела. И вспышка по центру дьявольской фигуры - выхлоп из короткого ствола Карата. Третья мысль была проста и незамысловата. Точнее то была даже не мысль, а ощущение.

Его все-таки зацепили.

Первая пробежка удалась благодаря неожиданным и непрофессиональным действиям, которые не укладывались в шаблон наемников высшей квалификации, коими без сомнения являлись 'лоли'. Второй раз фокус не удался, несмотря на отвлекающий заброс пистолета и адреналиновую скорость. Пуля скользнула по правому бедру, буквально 'поцеловала' - и это было великой удачей, потому что буквально на пару сантиметров ближе и ... Во всяком случае руки 'актинии' отрывали на раз. Еще одна пуля не попала, но отколола кусок пластмассы от стойки, который больно ударил в живот справа, чуть ниже ребра.

Работая на вивисектора 'Красной дороги' Постников набрался кое-каких знаний по анатомии и примерно представлял себе, что такое ранение и как оно действует на человека. Но ощутить самолично - это было совсем иное дело. Нога враз отяжелела, холодное онемение распространилось до самого таза, а все, что ниже колена Алексей вообще не чувствовал. Как будто вместо ноги ему пришили нечто совершенно чужое, мокрое и с трудом волочащееся. Боль пока не чувствовалась - организм еще пережигал щедро выброшенные в кровь эндорфины, но бедро начало покалывать сквозь холодок, словно горсть углей прожигала штанину - ожога еще нет, но плоть уже чувствует злой жар.

'Господи, неужели это все?..'

Постников точно понимал, что сейчас, в этом месте бога точно нет. И помянул Всевышнего скорее по привычке. Выставив руку из-за стойки, как развернутый горизонтально перископ, Алексей трижды выстрелил наугад, опять вслепую, отгоняя врага. И еще несколько патронов в другую сторону, скорее для 'морального воздействия на противника'. Старая формулировка всплыла в памяти неизвестно откуда и сразу забылась опять. Постников действовал заученно, как в тире - сброс магазина, новый достать. В первом еще оставались патроны, ну и черт с ними, потом можно подобрать. Главное, чтобы здесь и сейчас пистолет был заряжен под завязку. Хотя еще главнее - не думать, что 'потом' для него уже не будет. Совсем не будет, никогда.

Затвор передергивать не надо - патрон и так в стволе. Встать Алексей не мог, нога окончательно потеряла чувствительность, полыхая разрастающейся болью. Он лежал на спине, вплотную к гладкой плите стойки, частично прикрытый со стороны головы и ступней загибающимися бортиками стойки.

- Желаете что-нибудь вы... - механический голос автоматика-бармена оборвался одиночным выстрелом, на пришельца посыпался металлический мусор. Музыка стихла совсем - запрограммированный список композиций подошел к концу, и ничья рука не спешила к 'варежке' контролера, чтобы запустить новый.

Хруп. Хруп.

Уже никто не кричит. Толпа у выхода все-таки проломилась наружу, затоптав тех, кто оказался послабее. Мертвые молчат, раненые либо умерли, либо в шоке от страшной кровопотери. В зале еще оставались живые и невредимые, однако они попрятались по углам, притворившись покойниками. Самая верная стратегия. Когда волкам нужны строго определенные овцы, нет смысла убегать - зарежут просто за компанию, на всякий случай.

Хруп...

Снова хрустит стекло, оно покрыло почти весь пол - мелкие осколки, хрустальная пыль, играющая мириадами отблесков отраженного света. Убийцы могли бы прыгать, передвигаясь по чистым местам, но не делают этого. Не нужно, да и небезопасно - на полу много крови, скача по гладкой поверхности легко поскользнуться.

Шаги все ближе. Из-за хитрой акустики зала определить направление невозможно. Понятно лишь примерное расстояние. В любом случае палить наугад, на звук больше не имело смысла - с его ногой... Сама по себе рана, насколько мог судить Алексей, была не опасна для жизни, но боль и кровопотеря начали сказываться. Уже нет ни скорости, ни подвижности.

Он ухватил пистолет двумя руками, как положено - главная рука держит рукоять плотно, ствол будто прямое продолжение предплечья. Вспомогательная кисть подвывернута, чтобы компенсировать момент отдачи, внимание на правильное положение больших пальцев. Глинский был бы доволен тем, как ученик усвоил стрелковую науку.

Алексей понимал, что вряд ли сможет хотя бы ранить кого-то, тем более захватить с собой на тот свет. Его убийцам достаточно дать очередь из-за угла стойки, вслепую. Слишком мало места для укрытия, хоть пара пуль найдет цель, а больше и не нужно.

И все же Постников намеревался попробовать.

Еще хотя бы один выстрел, только один. Иногда ведь и подброшенная монета упав остается на ребре. Кто знает, какие чудеса может сотворить всего лишь одна пуля...

Указательный палец выбрал свободный ход крючка и словно замер на порожке - еще пара миллиметров и прогремит выстрел. Вдох - и плавный выдох, воздух мягко, ровно выходит из легких Вдох, выдох.

Три светящиеся белые точки - на целике и мушке Барышева - заполнили весь мир. Вот в этом Постников нарушил указания Глинского - смотреть сначала на мишень. Но учитывая обстоятельства, некоторое несовершенство было для Постникова вполне простительно.

Хруст. Шаги. До врага оставалось от силы метр-полтора и плюс несколько сантиметров пластмассы 'под полированный гранит'.

Постников выбрал спуск еще на миллиметр и приготовился совершить чудо единственной пули.