Веди ж, Буденный, нас смелее… (Уголовное дело 1-й Конной)

Только сегодня рассекречены чудом уцелевшие документы, раскрывающие далеко не славные страницы истории армии, сделавшей славу Ворошилову и Буденному. «Дело

1-й Конной» рассказывает о небольшом эпизоде Гражданской войны – убийстве красноармейцами своего военкома Шепелева.

Еще до убийства Шепелева военкомы и особисты заваливали штабы рапортами о том, что красная крестьянская армия «пошаливает» и что сами военные начальники справиться с бандитскими настроениями уже не в силах.

Но именно смерть Шепелева стала последней каплей, переполнившей терпение Реввоенсовета.

1.

СЕКРЕТАРЬ Военкома 6-й Кавдивизии

1-й Конармии В РЕВ. ВОЕН. СОВ.

1-й КОН. АРМ.

29 сентября 1920 г.

РАПОРТ

28-го сентября сего года, утром, по выступлении Полештадива 6 из м. Полонного по направлении на Юровку, я, Секретарь Военкомдива и Военкомдив 6 тов. ШЕПЕЛЕВ остались в Полонном с тем, чтобы выгнать из местечка отставших красноармейцев и прекратить грабежи над мирным населением. В версте от Полонного расположено новое местечко, центр которого населен исключительно евреями, когда мы подъехали туда, то из каждого дома почти доносились крики.

Зайдя в один из домов, перед которыми стояли две оседланные лошади, мы нашли на полу старика, лет 60-ти, старуху и сына, страшно изуродованными ударами палашей, а напротив на кровати лежал израненный мужчина. Тут же в доме, в следующей комнате какой-то красноармеец в сопровождении женщины, назвавшей себя сестрою милосердия 4-го эскадрона 33-го полка, продолжали нагружать в сумки награбленное имущество. При виде нас они выскочили из дома. Мы кричали выскочившим остановиться, но когда это не было исполнено, военкомдив тов. ШЕПЕЛЕВ тремя выстрелами из нагана убил бандита на месте преступления. Сестру же арестовали и вместе с лошадью расстрелянного повели за собой.

Семен Михайлович Буденный – легендарный командир Первой конной

Проезжая дальше по местечку, нам то и дело попадались по улице отдельные лица, продолжавшие грабить. Тов. ШЕПЕЛЕВ убедительно просил их разъехаться по частям, у многих на руках были бутылки с самогонкой, под угрозой расстрела на месте таковая у них отбиралась и тут же выливалась…

Нас останавливают и криком «Вот военком, который нас хотел застрелить в местечке». Подбегает человек 10 красноармейцев этих же эскадронов, к ним постепенно стали присоединяться и остальные, выходя все из рядов и требуя немедленной расправы над ШЕПЕЛЕВЫМ…

В это время подъезжает тов. КНИГА, вместе с арестованной сестрой, которая успела передать по полку, что тов. ШЕПЕЛЕВ убил бойца. Тут только поднялся шум всего полка, с криком во что бы то ни стало расстрелять военкома, который убивает честных бойцов… Не успели мы отъехать и 100 сажен, как из 31 полка отделилось человек 100 красноармейцев, догоняет нас, подскакивает к военкому и срывает у него оружие…

Раздался выстрел из нагана, который ранил тов. ШЕПЕЛЕВА в левое плечо навылет… Нас снова окружает толпа красноармейцев, отталкивает меня и КНИГУ от тов. ШЕПЕЛЕВА, и вторым выстрелом смертельно ранили его в голову. Труп убитого тов. ШЕПЕЛЕВА долго осаждала толпа красноармейцев, и при последнем вздохе его кричала «гад, еще дышит, дорубай его шашками». Некоторые пытались стащить сапоги, но военком 31 полка остановил их, но бумажник, вместе с документами, в числе которых был шифр, был вытащен у тов. ШЕПЕЛЕВА из кармана… Спустя лишь полчаса после его убийства нам удалось положить его труп на повозку и отвезти в Полештадив 6.

Секретарь Военкомдива Хаган (подпись).

2.

В связи с грабежами и погромами был составлен приказ Реввоенсовета № 89 и бандитские полки были расформированы, 40 зачинщиков 6-й кавалерийской дивизии расстреляны.

После убийства Шепелева Ленин и Троцкий направили в 1-ю Конную «десант» первых лиц партии. На заседании Реввоенсовета 14 октбр 1920 г. Ворошилов больше не мог закрывать глаза на «шалости» своих красноармейцев и «признал ошибки»…

Член Реввоенсовета Минин: отметил, что перелом уже наметился, имеется 270 человек, выданных бойцами, и должна начаться очистительная работа.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ОСОБОГО ОТДЕЛА ПЕРВОЙ КОННОЙ АРМИИ НОВИЦКИЙ сообщал 15 октября 1920 г., что после разоружения 6-й кавдивизии, темный элемент в дивизии все-таки остался и ведет агитацию за то, чтобы были освобождены выданные дивизией бандиты. Если оставшиеся бандиты захотят, то они смогут отбить арестованных, поэтому надо дать возможность особым отделам расправляться с бандитами на месте.

Новицкий доводит до сведения председателя ВЦИК тов. Калинина, что в Екатеринославской губ. были разгружены 2 тюрьмы 1-й конной. Бандиты, зная, что их сотоварищи сидят в тюрьмах, забегали вперед и шептали в армии, что вот в такой-то тюрьме сидят буденновцы. Буденновцы приходили и открывали тюрьмы…

28-го была разгружена Бердичевская тюрьма. Делалось так, как и раньше – под лозунгом, что жиды и коммунисты сажают буденновцев…

Заседание Реввоенсовета было секретным, поэтому наивные особисты продолжали писать – теперь уже о том, что и после расстрела более двухсот бандитов и зачинщиков беспорядков в 1-й Конной ничего не изменилось, потому что главный покровитель полубандитских традиций 1-й Конной – это член Реввоенсовета товарищ Ворошилов.

Начособотдела Зведерис писал в ПРЕЗИДИУМ ВСЕРОССИЙСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ, что в Реввоенсовете и членами и секретарями распивалось вино, привезенное из Крыма и с Кавказа. Дела доходили до такой циничности, что публика, напившись, отправлялась по разным благотворительным вечерам, прокучивая там сотни тысяч, и требовала обязательства присутствия для подачи на столик молоденькой коммунистки…

Установлено, что среди пьянствующей братии, из приближенных рыцарей есть и довольно темные в политическом отношении лица, как секретарь ВОРОШИЛОВА – ХМЕЛЬНИЦКИЙ, бывший офицер, бывший коммунист, из Красной Армии перешедший к Деникину, бывшему там на командной должности… В Красной Армии сделался фаворитом ВОРОШИЛОВА.

Судьба особиста Зведериса, который в своем рапорте попытался открыть глаза на легендарного полководца, показательна: рапорт приобщили к делу, а самого Зведериса устранили. Действительно, не героя же Гражданской Ворошилова устранять?!

 

Посланец космоса… в подвалах Лубянки

Уже в начале XX в. скромного учителя женского епархиального училища из Калуги К.Э. Циолковского знала вся просвещенная Россия. Его статьи публиковались в самых популярных журналах. Книгами зачитывались гимназистки, студенты и седобородые ученые. Идеи повергали в шок и побуждали к действиям инженеров, авиаторов, конструкторов летательных аппаратов.

Но вскоре грянула революция и о Циолковском забыли. Забыли… Но не все.

«Белый след» в тылу у красных

Рассказывает писатель Б. Сопельняк:

– В ноябре 1919 г. с Константином Эдуардовичем случилось огромное несчастье – он оказался на Лубянке.

Начато дело 20 ноября 1919 г. и открывается весьма странным и, я бы сказал, загадочным документом. Называется он: «Точные пополнения к докладу сотрудников Особого отдела 12-й армии т. Кошелева и т. Кучеренко». Эти чекисты не рядовые армейские «особисты», они разведчики, засланные в стан врага. Им удалось глу

боко внедриться в ряды противника и стать сотрудниками деникинской разведки. Рассказав о том, что они видели и с кем общались, Кучеренко далее пишет:

«В г. Киеве мне и Петрову было сказано начальником разведки князем Галицыным-Рарюковым, чтобы не ходить и не собирать сведения по фронтам и не подвергать себя опасности, а обратиться по адресу: г. Калуга, ул. Коровинская, 61, спросить Циолковского. Пароль “Федоров – Киев”».

К.Э. Циолковский

Что должны делать в этой ситуации сотрудники ЧК? Прежде всего они навели справки о Циолковском. Ученый с мировым именем. Авторитет, особенно среди интеллигенции, высок. К его словам прислушиваются. Не раз выступал против Гражданской войны, категорический противник смертной казни. Вожди учат, что без крови революции не бывает, а он призывает прекратить кровопролитие. Но раз он против крови, значит, против революции – это факт!

Ловушка для «резидента»

К проверке методом подставки были подключены разведчик Молоков и комиссар Поль: Молоков должен изображать деникинского офицера, а Поль в нужный момент арестовать Циолковского.

16 ноября провокатор явился к Циолковскому, назвался Образцовым и сказал, что он приехал из Киева по рекомендации его давнего знакомого Федорова. Константин Эдуардович обрадовался, полагая, что Образцов интересуется проблемами воздухоплавания, но тот перебил старика, заявив, что он деникинский разведчик и послан князем Галицыным-Рарюковым с целью сбора информации о Красной Армии и получения явок в Москве.

Бедный Циолковский ничего не понимал, одну за другой вставлял в ухо свои знаменитые слуховые трубки, уверял, что сношения у него с Москвой сугубо научного характера, что в Киеве произошла какая-то путаница… На следующий день в соответствии с предварительным планом Циолковского арестовали и отправили в Москву. 19 ноября Константин Эдуардович уже на Лубянке. Первый допрос состоялся через 10 дней, и проводил его следователь Ачкасов.

– Почему? Я не знаю, почему. Видимо, потому что я состоял в переписке с Федоровым, а они были знакомы… Я усомнился, что молодой человек, назвавшийся Образцовым, деникинский офицер – он всего лишь играл роль деникинца. А когда он явился и на следующий день и продолжал настаивать на том, чтобы я указал лиц, которые бы дали сведения о Восточном фронте, убедился в этом окончательно… После всех произнесенных мною показаний больше показать ничего не имею и виновным себя в чем-либо по отношению каких-либо антисоветских действий не признаю, в чем и расписываюсь.

Кстати, свою фамилию Константин Эдуардович писал через «а», то есть Циалковский.

«Контра в душе»

И вот главный документ, написанный каллиграфическим почерком. Приведем его почти без купюр.

Заключение Следователя Ачкасова по делу № 1096…

Несмотря на все доводы Кучеренко и Евсеева-Петрова, что через некоего Федорова они узнали в Киеве в стане неприятеля, что Циолковский знает все пункты организации Союза возрождения России, я делаю вывод, что белые не знали Циолковского.

Когда Циолковский стал догадываться, что Образцов является подставкой и только играет роль деникинца, он ему ни в чем не противоречил… В невыяснении о принадлежности Циолковского и неполучении сведений сделал оплошность т. Образцов, он же Кучеренко, который погорячился, открывая себя деникинским агентом, узнавая сразу же справки у Циолковского, который, переживший многое и как практик в жизни, сразу же догадался о посещении его Образцовым и тем самым скрыл свою принадлежность к организации СВР и место нахождения таковых. А поэтому, ввиду полной недоказанности виновности Циолковского, но твердо в душе скрывающего организацию СВР и подобные организации, предлагаю выслать г-на Циолковского К.Э. в концентрационный лагерь сроком на 1 год без привлечения к принудительным работам ввиду его старости и слабого здоровья.

Декабря 1 дня 1919 г. Следователь Ачкасов.

Вот так. С одной стороны, Циолковский ни в чем не виноват, но с другой – что-то там скрывает в своей душе. В принципе судьба Константина Эдуардовича была предрешена – в концлагере он должен был погибнуть. Но… служили в ЧК и другие люди. Одним из них был начальник Особого отдела МЧК Ефим Георгиевич Евдокимов. Не знаю, как он поступил с Ачкасовым, но всю его подлую работу Ефим Георгиевич перечеркнул собственной резолюцией, к тому же написанной красными чернилами:

«Освободить и дело прекратить. Е. Евдокимов. 1.12.19».

Судьбы счастливая осечка

В тот же день Циолковский оказался на свободе. А вечером с ним произошел любопытный казус: Константин Эдуардович не смог сесть на поезд, растерялся и не знал, где переночевать. Ничего лучшего, как вернуться в тюрьму и попросить ночлега там, он не придумал. И что вы думаете, в нарушение всех правил его пустили в камеру, а утром отправили в Калугу.

Судьба Ефима Георгиевича, ставшего спасителем Циолковского, сложилась трагически: будучи кавалером ордена Ленина и пяти орденов Красного Знамени, в 1940 г. он был репрессирован и лишь в 1956-м посмертно реабилитирован.

Впереди был самый плодотворный и самый счастливый период жизни Циолковского: работа над новыми моделями дирижаблей и аэропланов, статьи о полете в космос, книги на философские темы, награждение орденом Трудового Красного Знамени, прогремевшее на всю страну празднование 75-летнего юбилея, признание его заслуг учеными всего мира… Страшно подумать, что всего этого могло бы не быть, что все могло оборваться холодным декабрьским утром 1919-го, что один из величайших людей России мог сгинуть в подвалах Лубянки.

 

Русская Жанна д’Арк

Только точку в ее судьбе поставил не костер, а чекистская пуля…

В архиве Управления ФСБ по Омской области сохранилось следственное дело Марии Леонтьевны Бочкаревой. 36 потрепанных листочков – последняя точка в жизни «русской Жанны д’Арк» – были найдены московским историком С. В. Дроновым. Между тем при жизни слава этой удивительной женщины была столь велика, что ей могли бы позавидовать многие звезды современной политики и шоу-бизнеса.

Авантюрный этап

Реальная судьба Марии Бочкаревой сродни авантюрному роману: жена пьяницы-рабочего, подруга бандита, «прислуга» в публичном доме. И вдруг – храбрый солдат-фронтовик, унтер-офицер и офицер русской армии, одна из героинь Первой мировой войны. Простой крестьянке, лишь к концу жизни научившейся азам грамотности, довелось на своем веку встречаться с главой Временного правительства А.Ф. Керенским, двумя верховными главнокомандующими русской армией – А.А. Брусиловым и Л.Г. Корниловым. «Русскую Жанну д’Арк» официально принимали президент США Вудро Вильсон и английский король Георг V.

Мария Леонтьевна Бочкарева – русская Жанна д’Арк

Родилась Мария в июле 1889 г. в семье крестьянина. В 1905 г. она вышла замуж за 23-летнего Афанасия Бочкарева. Супружеская жизнь почти сразу не заладилась, и Бочкарева без сожаления рассталась с пьяницей-мужем. Вскоре Мария встретила свою «роковую любовь» в лице некоего Янкеля (Якова) Бука, который по документам числился крестьянином, но на деле промышлял разбоем в банде хунхузов. Когда Якова наконец арестовали, Бочкарева решила разделить судьбу любимого и отправилась за ним по этапу в Якутск. Но и на поселении Яков продолжал заниматься прежними делами – скупал краденое и даже участвовал в нападении на почту. Чтобы Бука не выслали еще дальше (в Колымск), Мария согласилась уступить домогательствам якутского губернатора. Не в силах пережить измену, она пыталась отравиться, а затем все рассказала Буку. Якова с трудом скрутили в губернаторском кабинете: убить соблазнителя он не успел. В результате Якова вновь осудили и выслали в глухое якутское селение Амга. Мария оказалась здесь единственной русской женщиной. Но прежние отношения с возлюбленным уже не восстановились…

Бесстрашный Яшка

1 августа 1914 г. Россия вступила в мировую войну. Страну охватил патриотический подъем. Мария решила порвать с Янкелем и отправиться солдатом в действующую армию. В ноябре 1914 г. в Томске она обращается к командиру 25-го резервного батальона. Тот предлагает ей отправиться на фронт в качестве сестры милосердия, но Мария настаивает на своем. Назойливой просительнице дают иронический совет – обратиться непосредственно к императору. На последние 8 руб. Бочкарева отправляет телеграмму на высочайшее имя и вскоре, к большому удивлению, получает разрешение Николая II. Ее зачислили в вольнонаемные солдаты. По неписаному правилу, солдаты давали друг другу клички. Вспомнив о Буке, Мария просит называть себя Яшка.

Яшка бесстрашно ходила в штыковые атаки, вытаскивала раненых с поля боя, была несколько раз ранена. «За выдающуюся доблесть» она получила Георгиевский крест и три медали. Ей присваивается звание младшего, а затем и старшего унтер-офицера.

Благодаря неожиданному знакомству с председателем Временного комитета Государственной думы М.В. Родзянко, который приехал на фронт для выступлений, Бочкарева в начале мая 1917 г. оказалась в Петрограде. Здесь она пытается реализовать неожиданную и смелую идею – создать специальные воинские части из женщин-добровольцев и вместе с ними продолжать защищать Отечество. Инициатива Бочкаревой получила одобрение военного министра Александра Керенского и Верховного Главнокомандующего Алексея Брусилова.

По их мнению, «женский фактор» мог оказать положительное моральное воздействие на разлагающуюся армию. На призыв Бочкаревой откликнулось свыше двух тысяч женщин.

Разочарование в суррогате

23 июня необычная воинская часть отправилась на фронт. Жизнь сразу развеяла романтику. Первоначально у казарм батальона пришлось даже поставить часовых: разнузданная солдатня приставала к «бабам» с недвусмысленными предложениями. Боевое крещение батальон получил в ожесточенных боях с немцами в начале июля 17-го года. В одном из донесений командования говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски», подавал пример «храбрости, мужества и спокойствия». И даже генерал Антон Деникин, весьма скептически относившийся к подобным «суррогатам армии», признавал, что женский батальон «доблестно пошел в атаку», не поддержанный другими частями. В одном из боев Бочкарева была контужена и отправлена в петроградский госпиталь.

После Октябрьского переворота Бочкарева по указанию советской власти была вынуждена распустить по домам свой батальон, а сама вновь направилась в Петроград. В Смольном кто-то из представителей нового режима (по одной из версий – Ленин или Троцкий) долго убеждал Марию, что она, как представитель крестьянства, должна встать на защиту власти трудящихся. Но она лишь упорно твердила, что слишком измучена и не хочет принимать участия в Гражданской войне.

Закат звезды

Бочкаревой все же пришлось участвовать в политических играх. По поручению генерала Корнилова она с поддельными документами в одежде сестры милосердия пробиралась через охваченную Гражданской войной Россию в ставку генерала, чтобы совершить в 1918 г. агитационную поездку в США и Англию. Позже – встреча с еще одним «верховным» – адмиралом Колчаком. Пришла просить об отставке, но он уговорил Бочкареву сформировать добровольческий санитарный отряд. Мария произнесла страстные речи в двух омских театрах и за два дня завербовала 200 добровольцев. Но дни самого «Верховного правителя России» и его армии уже были сочтены. Отряд Бочкаревой оказался никому не нужен.

Когда Красная Армия заняла Томск, Бочкарева сама явилась к коменданту города, сдала ему револьвер и предложила советской власти свое сотрудничество. Комендант от предложения отказался, взял с нее подписку о невыезде и отпустил домой. В Рождественскую ночь 1920 г. она была арестована и затем отправлена в Красноярск. На все вопросы следователя Бочкарева давала откровенные и бесхитростные ответы, чем поставила чекистов в сложное положение. Никаких явных доказательств ее «контрреволюционной деятельности» обнаружить не удалось, в боевых действиях против красных Бочкарева также не участвовала.

Но, к несчастью, тут в Сибирь прибыл заместитель Особого отдела ВЧК И.П. Павлуновский, наделенный Ф.Э. Дзержинским чрезвычайными полномочиями. «Представитель Москвы» не понял, что же смутило местных чекистов. Он написал краткую резолюцию: «Бочкареву Марию Леонтьевну – расстрелять».

16 мая 1920 г. приговор был приведен в исполнение. «Русской Жанне д’Арк» шел 31-й год….

 

«И умру я не на постели…»

Жил поэт, влюбленный в мир, в вещность мира. Никогда не скрывал своих убеждений: «Ямонархист и молюсь на церкви», – говорил он всем подряд. Его много читали, он учил читателей, «как не бояться, не бояться и делать, что надо». Поэта звали Николай Гумилев.

В 1921 г. его расстреляли в Петроградской чрезвычайке.

Немалое количество документов, отобранных у Гумилева, так или иначе связано с его предсмертным путешествием в Крым. Уехал он в конце июня в поезде командующего военно-морскими силами адмирала А. Немитца, вернулся в июле. Вот «Служебная записка Старшего Секретаря всеми Морскими Силами Республики. 25 июня 1921 г. Многоуважаемый товарищ! С нами в поезде едет член Коллегии Всемирной литературы и Председатель Питерского Профсоюза поэтов тов. Н.С. Гумилев, который работает вместе с тов. Горьким. Очень прошу Вас оказать всяческое содействие тов. Гумилеву и выдать ему просимое как подарок с юга Республики питерским голодающим писателям. Заранее благодарю. Очень обяжете. Жму Вашу руку. С товарищеским приветом, Вл. Павлов». С этой запиской Гумилев разъезжал по Крыму, доставал продукты. Дело обычное, в те годы все делалось именно так – по личному знакомству, по рекомендательным письмам, по «товариществу», правда, очень ненадежному.

Н.С. Гумилев в 1914 г.

Вл. Павлов, выдавший ему процитированный документ, не только морской офицер, но и поэт (кто тогда поэтом не был?), автор поэтического сборника «Снежный путь». Кое-кто поговаривал, что в Крыму Гумилев вместе с работниками военно-морского наркомата сеял контрреволюцию, заводил связи, раздавал оружие бывшим офицерам, а рядом с ним все время находился провокатор, человек близкий, поэт, который и «сдал» его впоследствии. И кивали на Павлова. Но все это очень мало напоминает правду. Представить Гумилева в роли активного контрреволюционера, какого-то вдохновенного заговорщика практически невозможно.

И конфискованные у него бумаги – еще одно тому свидетельство. Гумилев постоянно считает чай, горошек, шпик, икру, муку, крупу, сахар, орехи, свежие фрукты, сухофрукты – до заговора ли тут, когда такая кропотливая бухгалтерия. Кому сколько продать, кому сколько подарить – фамилии, фунты, цифры, помарки, исправления, все вперемешку, но добросовестность во всем этом сквозит потрясающая.

Но социальная действительность начала 20-х вынесла приговор: Гумилев – «бывший человек», жизни не достоин.

В августе 1921 г. умер, задохнувшись в большевистской духоте, Блок, в августе же убили Гумилева. Двумя годами раньше умер от голода в Сергиевом Посаде Розанов. А впереди был 22-й год, разбросавший по всему миру цвет русской науки, русской литературы, русского искусства… Казалось, все, пора тушить свечи, ничего уже здесь никогда не будет, не на чем.

Но какая прекрасная нерушимая цепочка открывается – далее обыкновенно называемая традицией. И Гумилев – необходимое звено ее.

По материалам А. Панфилова

 

Роковой диагноз

В декабре 1923 г. академик Бехтерев собирался в Москву на съезд психиатров и невропатологов. Неожиданно пришла правительственная телеграмма с просьбой сразу же по приезде позвонить в Кремль. Впрочем, не так уж и неожиданно. Слава великого клинициста разнеслась далеко за границы России еще до октябрьского переворота.

Рассказывает писатель Еремей Парнов:

– Революцию свободомыслящий академик встретил восторженно, но ни поведения своего, ни привычек не изменил. Пожалуй, даже стал бескомпромисснее, резче в суждениях, ибо новая власть оказалась куда хуже прежней. «На всякий случай» в ЧК на него завели дело. Однако не он в этой власти нуждался, она – в нем, включая обитателей Смольного, Кремля и самих высокопоставленных чекистов.

Сталина сильно беспокоила усыхающая рука, да к тому же именно в тот период начала развиваться у него стойкая ночная бессонница. Основания показаться специалисту, таким образом, были, но вот поставленный Бехтеревым диагноз – паранойя!..

Мог ли академик во всеуслышание назвать вещи своими именами? А если не мог, то почему вдруг погиб? Что ж, за неимением прямых доказательств, кроме устойчивой молвы, познакомимся с косвенными свидетельствами.

Академик Бехтерев, поставивший «вождю народов» роковой диагноз

В «Вестнике знания», в частности, говорилось: «В.М. Бехтерев приехал в Москву из Ленинграда для участия в работе съезда психиатров и невропатологов, на котором он был избран почетным председателем. В.М. Бехтерев почувствовал недомогание утром, 24 декабря, к Владимиру Михайловичу был вызван проф. Бурмин, который констатировал желудочное заболевание».

Между тем «Известия» писали, что Бехтерев почувствовал себя плохо 23 декабря 1927 г., сразу же по возвращении из театра. Запомним эту дату, ибо за ней скрывается многое. В конце того дня академик вместе с делегатами съезда поехал в Большой театр. Газеты, правда, слегка переврали, написав, что делегаты поехали в Малый театр, но это пустяк и к делу не относится.

Посвященные ведали: еще со времен ЧК в ОГПУ работала лаборатория по изготовлению ядов, с каждым годом совершенствуя выпускаемую продукцию. Вот и позаботились о том, чтобы появился хоть какой-то интервал времени: дескать, не в одночасье помер, а сначала слегка занемог. Да и сам диагноз звучит несколько странно – «желудочное заболевание». Что это: язва, колит, гастрит, простое расстройство?

Опять же – профессор Бурмин, поставивший столь загадочный диагноз. Имя это к тому времени уже было на слуху. Упоминался профессор вместе с доктором ЦК ВКП(б) Погосьянцем. Тем самым, который сыграл роковую роль в принудительной (по решению Политбюро) операции язвы М.В. Фрунзе, закончившейся смертью полководца. Не пройдет и года, как Бурмин оставит без помощи умирающего наркома Цюрупу, доверенного его «попечениям», а много лет спустя, уже в 1938 г., выступит свидетелем обвинения на процессе «правотроцкистского блока», оклеветав своих коллег – профессора Плетнева и доктора Левина. Якобы это они отравили Горького и Куйбышева и вообще – шпионы. Так что фигурой одиозной Бурмин считался еще в те времена и роль пособника палачей мог сыграть отнюдь не случайно, хотя и достаточно топорно. Или диагноз «желудочное заболевание» был ему указан заранее? На Лубянке? В Кремле?

Делегаты съезда рассказывали, что на пленарное заседание Бехтерев приехал только под самый конец. На вопрос, почему припозднился, ответил якобы так: «Смотрел одного сухорукого параноика…»

Бехтерев был наделен могучим даром. Проникнуть в сознание больного и поставить диагноз без «наводящих вопросов» для него не составляло труда. Умел исцелять и словом и взглядом, в том числе от паралича и нарушений сна. Не исключено, что тот первый и последний сеанс принес Сталину облегчение. Целый год генсек не жаловался на омертвение руки: готовился свернуть шею крестьянству и как следует припугнуть интеллигенцию на первом «открытом» процессе.

До отъезда в Большой театр оставалось каких-нибудь два часа. В фойе, опять же по свидетельству очевидцев, Бехтерева встретили какие-то «прекрасно одетые молодые люди». Кто именно? Остается догадываться. Во всяком случае, к съезду никакого отношения не имеющие. Они и увели академика в буфет. Многие видели его сидящим за столом, уставленным вазами с пирожными и бутербродами. Заметили также, что после антракта место Бехтерева в ложе бенуара осталось незанятым.

В том же «Вестнике знания» (№ 24, 1927) читаем о «совещании видных представителей медицины с участием профессоров Россолимо, Минора, Крамера, Гиляровского, Ширвинского, Бурмина, Абрикосова, представителей Наркомздрава и др.». Может, «диагноз» решили подправить? Ничуть не бывало. Вердикт консилиума больше подходит для трибунала святой инквизиции: «предать сожжению в крематории». Поскорее сжечь, чтобы никаких вскрытий, никаких патологоанатомов. А чтоб больше не возникало вопросов, специально для «Известий» спустили окончательный «диагноз» – «паралич сердца».

Семья требовала выдать тело и протестовала против кремации. Но кто считался с такими пустяками? Жена Бехтерева вскоре исчезла в ГУЛАГе, сыну дали «десять лет без права переписки», то есть пулю в затылок…

 

«Я убил Воровского и горжусь этим!»

Долгие годы российская общественность ничего не знала о человеке, которого советская печать именовала не иначе как «фашист Конради»…

9 мая 1923 г. в ресторан отеля «Сесиль» в Лозанне вошел молодой человек с офицерской выправкой и, подойдя к столу, за которым сидел советский дипломат Вацлав Боровский с помощниками Иваном Аренсом и Максимом Дивилковским, открыл по ним огонь из пистолета. Расстреляв патроны, он бросил пистолет на ковер и, велев оркестру играть траурный марш, стал спокойно дожидаться прибытия полиции. Арестованным на месте преступления террористом оказался 27-летний швейцарский подданный Морис Конради. Вскоре задержали и его сообщника, русского офицера-эмигранта Аркадия

Полунина, который лично не участвовал в покушении, но был его инициатором.

Общественный обвинитель из Москвы юрист Семен Членов на судебном процессе в Лозанне утверждал, будто убийцы Воровского просто мстили за свои утраченные в результате Октябрьской революции богатства. Но это была неправда.

Вот краткая биография Мориса Конради. Он родился 16 июня 1896 г. в Санкт-Петербурге в семье осевших в России швейцарцев. После окончания гимназии поступил в Петербургский политехнический институт. В 1914 г. со второго курса ушел добровольцем на фронт, для чего понадобилось высочайшее разрешение императора Николая II: Морис имел швейцарское подданство. В январе 1916 г. он окончил офицерскую школу первым по успехам и попал на Румынский фронт. Отсюда в составе отряда полковника Михаила Дроздовского отправился в известный поход Яссы – Дон. До самого ухода войск Врангеля из Крыма воевал с большевиками.

Отца Конради и дядю – владельцев кондитерских фабрик («далеких от всякой политики», как он скажет на суде) арестовали. Дядю расстреляли как заложника в период «красного террора», а отца после избиений в ЧК отправили умирать домой. Жену Аркадия Полунина пьяные дезертиры истязали на глазах мужа и малолетней дочери, привязанных к кровати.

Полунин, работавший в Фонде императрицы Марии Федоровны при Международном Красном Кресте в Женеве, много знал о голоде в Советской России. В Пугачевском уезде жарили тела умерших. На родине Ленина – в Симбирской губернии – крестьяне собирали речные водоросли и ели их, смешивая с навозом. Многие родители убивали своих детей, а потом и себя.

А в это самое время эмиссары советского правительства разъезжали по Европе, соря деньгами на ускорение мировой революции. И одним из самых видных таких эмиссаров был Вацлав Боровский.

С 1920 г. Боровский находился в Скандинавии в роли полномочного представителя советского правительства. Заключает и там, и в Италии (как полпред РСФСР, а затем СССР) сомнительные соглашения о поставках российских музейных ценностей. Пятьдесят процентов денежных поступлений от реализации этих сделок остаются в тайном фонде, созданном для финансирования коммунистической пропаганды, создания легальных и нелегальных организаций Коминтерна и компартий.

После отъезда Воровского из Швеции на счетах советского представительства в местных банках находилось около 10 млн крон, а на личном счете Воровского – почти 1,8 млн крон. Имел он и другие личные счета в европейских банках, но под вымышленными именами.

Как раз в то время в Риме арестовали багаж советского эмиссара, одного из сподвижников Воровского. В его чемодане обнаружили большое количество драгоценных и золотых вещей с разными инициалами: перстни, кольца, часы, портсигары. Все это предназначалось для организации подрывных акций против отдельных европейских стран.

У Полунина, уроженца Кубани, была личная ненависть к Воровскому. Тот, будучи полпредом в Риме, подписал сомнительный договор об аренде итальянской фирмой большого участка кубанской земли для грабительского вывоза сырья. Решению убить Воровского способствовало и то, что, как партийный публицист, он писал кощунственные статьи против Русской православной церкви и патриарха Тихона.

Все эти страшные показания обвиняемых поставили швейцарскую Фемиду в непростое положение.

Возникла мысль, что убийство могло произойти под влиянием сильной провокации со стороны потерпевшего. Поднаторелые юристы привели эту статью из уголовного права. И подсудимые были оправданы!

Решение лозаннского суда вызвало негодование в Советском Союзе. Присяжные в советской печати были названы «тупыми мещанами, которые пытались изображать суд истории», а Полунин и Конради – фашистами. «Мы доберемся до негодяев!» – сказал Феликс Дзержинский на митинге протеста. И эта угроза не была пустым звуком. Аркадий Полунин внезапно скончался 23 февраля 1933 г. во французском городе Дрэ, где обосновался после Лозаннского процесса и старался вести незаметный образ жизни. Но перед смертью бывший ротмистр начал посещать в Париже своих боевых друзей из Русского общевоинского союза (РОВС). Ему было всего 40 лет.

У Альфреда Сенни в его известной книге «Боровский» (1981) о Конради сказано следующее: «Сильно пил и умер затворником в 1947 г.». Однако, судя по всему, ближе к истине слух, что он умер в октябре 1946 г. в Швейцарии.

Конради всю жизнь жил затворником, опасаясь мести чекистов. Место его захоронения неизвестно.

Материал С. Тюлякова

 

Спецназ Рагиб-бея

Когда в декабре 1979 г. политическим руководством СССР обсуждался вопрос о вводе советских войск в Афганистан, одним из принципиальных противников этого шага был начальник Генерального штаба Н. Огарков. Огарков напомнил о плачевных итогах первого «афганского рейда», предпринятого Сталиным в 1929 г., – настолько засекреченного, что многое из сказанного оказалось в новинку и для руководителей страны.

Рассказывает А. Пронин, полковник:

– Отрядом командовал человек, называвшийся «турецким офицером Рагиб-беем». На самом деле это был герой Гражданской войны, атаман Червонного казачества Украины Виталий Примаков, с 1927 г. занимавший пост советского военного атташе в Афганистане.

И Рагиб-бей, и все остальные формально подчинялись генералу Гулам-Наби-хану Чархи – послу Афганистана в СССР. В марте 1929 г. этот дипломат вместе с министром иностранных дел своей страны Гулам-Сидик-ханом имел сугубо конфиденциальную встречу с Иосифом Сталиным.

Красный командир Виталий Примаков, он же Витмар и Рагиб-бей

Очевидно, существовал согласованный между Москвой и представителями Амануллы план его возвращения к власти путем захвата столицы ударом с двух сторон. Во всяком случае рейд отряда Рагиб-бея совпал с начатым в марте 1929 г. продвижением оставшихся верными прежнему эмиру войск от Кандагара на Кабул.

Бросок на Мазари-Шариф

Глава туркменских эмигрантов-басмачей спешно сформировал отряд из 2 тыс. человек. Собрал своих людей и другой лидер басмачей – Ибрагим-бек.

22 апреля разгорелся бой за Мазари-Шариф. Примаковские подразделения ворвались на окраину города, но встретили упорное сопротивление. Сражение продолжалось весь день. Примаковцы убедились, что идеи «мировой революции» чужды жителям афганской провинции. Население относилось к пришельцам большей частью откровенно враждебно.

…Через день гарнизон соседней крепости Дейдади предпринял первую попытку выбить пришельцев из Мазари-Шарифа. С религиозными песнопениями солдаты и ополченцы шли плотными цепями на орудийно-пулеметный огонь. Несмотря на огромные потери, такие атаки повторялись несколько раз. Примаков направил шифрограмму в Ташкент с просьбой о помощи. 26 апреля аэропланами в Мазар были доставлены 10 пулеметов и 200 снарядов.

Чтобы заставить Рагиб-бея сдаться, прибегли к допотопному, но всегда эффективному способу – оставили Мазари-Шариф без воды, перегородив арыки, по которым поступала живительная влага.

На этот раз Примакову была оказана более действенная помощь.

Без фанфар

В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан решил прекратить вооруженную борьбу и вместе с родственниками, захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад (он умер в Швейцарии в 1960 г.). В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток прямой агрессии против суверенной страны. Сталин приказал отозвать отряд.

Так бесславно закончился тот первый рейд. Но что интересно – в 1930 г. афганское правительство разрешило советскому отряду перейти границу. Местное население оказывало нашим бойцам помощь. А все дело в том, что в данном случае у советской стороны была праведная цель: помощь соседу в разгроме басмачей, которые терроризировали афганское население.

20 июня 1930 г. сводная кавалерийская бригада Среднеазиатского военного округа (САВО) под командованием Якова Мелькумова форсировала Амударью и после стремительного марша с ходу обрушилась на Алиабад – главную базу Ибрагим-бека. Предупрежденный разведкой, тот скрылся в горах.

В январе 1931 г., оправившись от удара, Ибрагим-бек возглавил мятеж на севере страны. Афганское правительство направило туда войска. Ибрагим-бек вынужден был прорываться в Таджикистан. Сформированная Таджикская группа войск под командованием заместителя командующего САВО Ивана Грязнова провела антитеррористическую операцию, в результате которой к концу июня было уничтожено 1550 басмачей, 1750 сдались в плен. Ибрагим-бек был пленен.

30 июня факт его захвата рассматривался на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), созванном Сталиным. Суд приговорил бывшего «главнокомандующего армией ислама» к расстрелу. Приговор привели в исполнение в том же 1931 г.

 

Он первым открыл Америку с воздуха

Весной 1943 г. в районе Сухиничей на Брянском фронте завязался воздушный бой. Одинокий краснозвездный истребитель оказался в кольце гитлеровских «мессершмиттов», был подбит, пилоту пришлось выброситься с парашютом. И немцы начали расстреливать его с воздуха.

Изъяв находившиеся при смертельно раненном летчике документы, немцы были поражены, какой «подарок» упал к ним с неба: это был командир экипажа, совершившего полтора десятка лет назад один из первых сверхдальних трансокеанских перелетов! Германские газеты сообщили с гордостью: в плен взят русский ас с мировым именем.

Кто же это был?

В августе – октябре 1929 г. из Москвы на восток, с посадками в Омске, Красноярске, Хабаровске, на Камчатке, Алеутских островах, над всей Америкой – от Сиэтла до Нью-Йорка, – пролетел новейший по тем временам цельнометаллический моноплан Ант-4 со звучным именем «Страна Советов». Пилотировали его Семен Шестаков и специально приглашенный для океанской части маршрута морской летчик Филипп Болотов, в состав экипажа входили аэронавигатор (штурман) Борис Стерлигов, механик Дмитрий Фуфаев.

Первая попытка была предпринята 8 августа, но закончилась неудачей. В Красноярске забарахлил один из двух двигателей знаменитой фирмы «БМВ». Через несколько дней летчики выбрались из тайги, дали о себе знать в Москву, получили команду срочно возвращаться. Была выделена другая машина, и 23 августа маршрут продолжился. В Иркутске опять три дня ушло на замену забарахлившего и на новой машине двигателя – хорошо, что по трассе загодя развезли запасные моторы, а два даже в Сиэтл морем отправили. В Хабаровске поменяли колесное шасси на гидропоплавки – 10 дней вытягивали трактором по бездорожью тяжеленный Ант к Амуру. Еще неделю пережидали шторм в Николаевске…

Избежать конфликтов со стихией не удалось. 18 сентября над Охотским морем попали в снежный заряд и пришлось пробиваться вслепую на бреющем полете над штормовыми волнами. И здесь, и дальше на трассе не было радиоориентиров, а на самолете – радиокомпаса, не говоря о локаторе, автопилоте. Тут-то и пригодился опыт Филиппа Болотова – большую часть из восьми тысяч морских километров он управлял машиной с левого командирского сиденья.

Сокращался световой день. До первого же острова Атту в Беринговом море надо было преодолеть от Петропавловска-Камчатского 1100 км и точно сесть в маленькой бухте этого потухшего вулкана. На следующем острове – Уналашке – пришлось-таки садиться в штормовое море. Здесь на помощь пришел американский сторожевой корабль «Чилен» и отбуксировал самолет в бухту. А дальше, когда до столицы Русской Аляски Ситки оставалось 400 км, вышел из строя левый двигатель и почти 5 ч. «Страна Советов» висела на одном моторе над огромными океанскими валами.

Лишь после того, как приводнились в Сиэтле, начались триумфальные этапы. Американские газеты начали на первых полосах давать подробные сообщения о встречах посланцев с другого полушария.

Для заокеанских специалистов цельнометаллический моноплан такой мощи стал откровением. Уже в Сиэтле, когда самолет отогнали в ангар и механик Дмитрий Фуфаев вместе с американским коллегой занялся необходимым осмотром и ремонтом, появилось несколько инженеров из фирмы Боинга и начали обмеривать машину, срисовывать детали… После перелета «Страны Советов» американское, да и мировое авиастроение перешло на цельнометаллические монопланы.

В самой Стране Советов перелет был расценен как свидетельство «безграничных возможностей» социалистического строя. Московские газеты тех дней были заполнены восторженными комментариями. Знаменитый публицист Михаил Кольцов писал: «Четыре летчика взяли Нью-Йорк из Москвы, взяли, что называется, горбом, взяли с кровью, но взяли, черт подери»…

Об этом триумфальном покорении «Страной Советов» Соединенных Штатов Сталин в своей эпохальной статье «Год великого перелома», опубликованной 7 ноября 1929 г., не сказал, само собой, ни слова.

Как выяснилось, Сталин, который еще с весны того же 1929 г. держал под своим присмотром вопросы подготовки того перелета, противился назначению Шестакова командиром экипажа. Дело в том, что в конце 1927 г. этот пилот, только что триумфально слетавший на разведывательном Ант-3 в Токио и обратно, вдруг демонстративно покинул партийное собрание управления военно-воздушных сил, положив на стол президиума партбилет – в знак протеста против политики партии в области экономики. Петр Баранов пригрозил своему шеф-пилоту, что без партии тому «неба не видать», и тем самым заставил его попроситься обратно в ряды… Как удалось убедить злопамятного «вождя народов» в необходимости направить в полет за океан «раскаявшегося оппозиционера», свидетельств не сохранилось.

Как сложилась дальнейшая судьба участников перелета?

Филипп Болотов вернулся в морскую авиацию летчиком-испытателем, после войны его сразил паралич. Дмитрий Фуфаев командовал авиаотрядом в магаданском «Дальстрое», не раз попадал в нередкие в полярных краях авиакатастрофы, после войны был списан, вернулся в Москву и… тут же разбился – уже пассажиром, полетев в санаторий в Прибалтику.

Более благополучно (относительно, конечно) сложилась судьба Бориса Стерлигова. После перелета он полтора десятка лет был флаг-штурманом ВВС, дослужился до генерал-лейтенанта. И после смерти в начале 70-х гг. оставил рукопись воспоминаний, которая, к сожалению, по сей день не опубликована.

Материал Ю. Попова

 

Как ГПУ искало клады Унгерна

С именем «императора пустыни» – Романа Федоровича Унгерн-Штернберга – уже при его жизни было связано немало легенд. После гибели барона бывшие унгерновцы распускали слухи о несметных богатствах, награбленных бароном в годы Гражданской войны и якобы зарытых им незадолго до гибели в разных местах. В сентябре 1924 г. в поиск кладов включилась и резидентура ОШУ в Урге (ныне Улан-Батор). В местности Тологой-Дахту гэпэушникам удалось отыскать один из кладов: несколько деревянных ящиков с царскими кредитками и ценными бумагами, которые от времени превратились в липкую червивую массу. Бриллиантов там не оказалось.

Через пару лет бывший скотопромышленник Бер Хонович Закстельский, работавший когда-то в Монголии, рассказал своему приятелю, агенту Красноярского отделения Госбанка СССР Моисею Прокопьевичу Прейсу, о кладе в семь пудов золота, зарытом в Монголии в окрестностях Урги. Прейс в свою очередь проинформировал об этом сотрудников ОГПУ и предложил организовать экспедицию.

Москва дала добро, обратив, однако, внимание на те препятствия, которые могли возникнуть из-за вмешательства монгольских властей. Операцию предлагалось начать незамедлительно.

13 июня договор (из 14 пунктов) был подписан, а 14 июня в 3 ч. утра приступили к раскопкам. Их вели во дворе текстильной мастерской Министерства народного хозяйства. Вначале выкопали большую канаву вдоль здания, затем такую же – от ворот вдоль соседнего здания. Вгрызались в землю с большим трудом – нетронутая целина не поддавалась лопате. Только неподалеку от ворот, на участке в 3–4 аршина, наткнулись на рыхлый грунт. Клада не было!

Р.Ф. Унгерн

Но Бер Закстельский, находившийся в это время в Иркутске, настаивал на переносе операции на конец апреля, мол, лучше, когда сойдет снег. Этим он дает повод Иркутскому окружному отделу ОГПУ, который также задействован в операции, заподозрить его в мошенничестве.

Тогда же (в конце января 1927 г.) из областного отдела ОГПУ БМАССР в Новосибирск и Иркутск поступило сообщение, что клад в Монголии, о котором знал вестовой Унгерна, был отрыт еще в 1924 г. По мнению ОГПУ республики, Закстельский тоже знал о существовании клада, так как зарывал его вместе с Супарыкиным и другими участниками, которые вскоре были убиты, но к изъятию ценностей отношения не имел. Об изъятии клада Закстельский не донес потому, что, по мнению чекистов, боялся потерять свою долю. В связи с этим ОГПУ БМАССР командировало в экспедицию с Закстельским и Прейсом сотрудника экономического отдела Якова Ивановича Косиненко.

Начальник областного отдела ОГПУ БМАССР Ермилов отправляет в Иркутское ОГПУ секретную записку, в которой сообщает, что Супарыкин живет где-то в Новосибирском округе под чужой фамилией. Закстельский собирается выехать к нему, чтобы выяснить обстоятельства изъятия клада.

В июне к чекистам присоединился председатель правления Монголбанка Дейчман. Заверив, что Монголия не даст вывезти золото, так как проводит серию мероприятий по укреплению собственной валюты, банкир предложил свой план: подать заявление в Монголбанк с просьбой разрешить проведение раскопок, а затем продать Монголии золото за твердую валюту.

Министерство Монголии запросило 25 % стоимости клада в свою пользу. Остальную часть клада монголы соглашались купить, но только за тугрики. Для советской стороны это еще 10 % потерь. Переговоры продолжались несколько дней.

По возвращении из Монголии Я.И. Косиненко подал руководству докладную записку, в которой высказал предположение, что они занимались поисками клада, который был отрыт еще в 1924 г.

Больше всех неудачей был удручен Закстельский. Несколько раз его видели плачущим. По сведениям Косиненко, он собирался разыскивать Супарыкина…

По материалам Леонида Кураса, доктора исторических наук. Материал подготовлен на основе документов архива Управления ФСБ Российской Федерации по Республике Бурятия

 

Кто и за что убил Павлика Морозова?

– В самом конце 1932 или начале 1933 г. в пионерской комнате нашей подмосковной средней школы появился в рамке под стеклом блеклый портрет мальчика в пионерском галстуке, – рассказывает А. Лискин, полковник юстиции в отставке. – Висевший ниже самодельный плакат извещал о том, что это Павлик Морозов, убитый кулаками в далекой уральской деревне Герасимовка. Приводилась и цитата из высказывания И.В. Сталина, назвавшего Павлика «недюжинным большевиком».

На пионерских сборах и школьных вечерах голосистые девочки стали исполнять о Павлике поминально-жалостливую песню, по словам которой Павлик «перед всей деревней выступая, своего отца разоблачил… был убит Морозов кулаками, был в тайге зарезан пионер».

25 октября 1932 г. газеты и радио извещали, что в деревне Каменково Курганского района Челябинской области (позже это район Курганской области) кулаки, расхищавшие колхозное зерно, убили пионера Колю Мякотина, сообщившего об этом воровстве в сельсовет.

Позже, уже в старших классах, нам приходилось читать брошюрку ежовского заместителя наркома Заковского (он же Штубис) о методах разоблачения «врагов народа». В ней сочинитель писал о важности доносов и в качестве одного из «ярких» примеров приводил якобы имевший место факт доноса некой девчонки 8—10 лет.

Забегая вперед, утверждаю, что за свою многолетнюю службу в органах военной прокуратуры мне довелось изучить не одну сотню уголовных дел и подготовить материалы о реабилитации невинно пострадавших, но ни по одному из них ни мне, ни множеству моих коллег не встретилось даже намека на то, что кто-либо из них пострадал на основании устного или письменного доноса своих сына или дочери.

Пионер Павлик Морозов

В далекие годы после убийства в тайге Павла и брата Федора (9 лет) писатели В.Г. Губарев, поэты Л. Гусев, А. Сурков и другие взахлеб воспевали геройство Павлика за донос на отца. Например, у Губарева подвиг погибшего возрастал по нарастающей. Одна выдумка сменяла другую. Вероятно, вместе с гонорарами рос и авторитет «социалистического реализма».

Даже М. Горький – «великий пролетарский писатель» – не удержался от заклинаний. В статье «Вперед и выше, комсомолия» он писал: «Память о нем (П. Морозове. – А. Л.) не должна исчезнуть. Этот маленький герой заслужил монумента, и я уверен, что монумент будет поставлен». (Сб. «Год за годом. Из пионерской летописи» Изд. Молодая гвардия, М., 1961, с. 54.) Памятник такой действительно был открыт 19 декабря 1948 г. в Москве в детском парке бывшего Краснопресненского района, где когда-то был создан первый пионерский отряд.

Редактор отдела журнала «Человек и закон» В. Кононенко на основании материалов уголовного дела об убийстве Морозова в 1989 г. пришел к верному и объективному выводу о том, что, когда в дер. Герасимовка судили Трофима Морозова (отца), Павлик был вызван в суд, где «открыто выступил… в присутствии матери и учительницы»…сказав «именно о том, о чем знала вся деревня. О присвоении Трофимом чужого, конфискованного у кулаков имущества. И не больше». Всем было известно, что Предсельсовета Трофим Морозов, бросив жену с четырьмя детьми, перешел жить к разбитной местной соблазнительнице и, присваивая имущество местных раскулаченных жителей, имел большую возможность изрядно выпить и прочно закусить. Этот загул кончился для Трофима скверно, его судили, приговорив к 10 годам ссылки.

В начале сентября 1932 г. в клюквенниках вокруг деревни созрела ягода, и жители приступили к заготовке. Татьяна Морозова, как на беду, по каким-то делам отправилась в Тавду, а Павел с братом Федей, взяв мешки, пошли в лес. Вернувшаяся из Тавды мать, обнаружив исчезновение двух сыновей, подняла крик, завыла на всю деревню, и ее жители нашли в тайге Федю и Павлика, на труп которого был одет клюквенный мешок.

Участковый инспектор Титов действовал решительно. Не возбуждая уголовного дела, не обращаясь к прокурору за санкцией на арест, он с ходу запихал за решетку восемь жителей деревни. Вскоре троих пришлось освободить. Обвиняемыми были А.И. Кулуканов, Морозов С.С., Морозова К.И., Морозов Д., Силин Н.

Главным аргументом вины Кулуканова, да и Морозова Сергея, было «классовое чутье» Титова и ОГПУшная методика следствия без «белых перчаток».

Кулуканов, мужик твердый, никаким этим приемам не покорился и все нахрапистые обвинения напрочь отрицал (даже на суде). Но молодой Данила сломался. Он начал врать, оговаривать себя и других.

По делу значились вещественные доказательства: штаны Данилы, рубашка деда Сергея и их домашние ножи. На этих предметах якобы должна быть кровь убитых. Однако, увы, ее не оказалось.

Толковые следователи нашли выход из такого «недоразумения», – 80-летняя бабка Ксения тут же призналась, что штаны и рубашку она успела застирать в щелоке.

Без процессуального оформления в уголовное дело был вшит клочок бумаги с напечатанным на пишущей машинке безграмотным текстом якобы поданного Павликом в милицию заявления на своего отца, помогавшего кулакам.

Уральский выездной суд не утруждался в оценке явных противоречий в доказательствах. Вероятнее всего, он исходил из «классовых» взглядов.

28 октября 1932 г. суд вынес жестокий приговор о расстреле Кулуканова, а также Морозовых Сергея, Ксении и Данила, признав их виновными в теракте против Павла и Феди Морозовых.

В отношении Силина, жившего неподалеку от места убийства, суд был вынужден вынести оправдательный приговор, так как доказательств его вины не оказалось.

В 1967 г. мне посчастливилось нести военную службу в должности помощника Главного военного прокурора Советской армии и ВМФ. По указанию зам. ГВП генерал-майора юстиции Б.А. Викторова мною из архива КГБ СССР было истребовано уголовное дело № Н-7825—66 г. об убийстве братьев Морозовых, откуда и стали известны многие подробности.

Тогдашнее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривало участия в судебных заседаниях представителей общественности, но в данном случае здесь присутствовала широкая гласность. Кроме гособвинения и адвоката, на процессе выражали «доказанность преступлений» и «гнев народа» два общественных обвинителя, кажется, от пионеров и комсомола.

Вопреки такой показухе в суде все же вскрылись мордобой и фальсификация со стороны Титова, и суд вынес частное определение о привлечении его к уголовной ответственности. Имелись ли в деле данные об исполнении этого определения, не помню.

Все осужденные к расстрелу подали кассационные жалобы, но Судебная коллегия Верховного суда РСФСР под председательством Сольца в феврале 1933 г. приговор оставила в силе.

Приговор был приведен в исполнение только в отношении Кулуканова и Морозова Данилы, а дед и бабушка убитых внуков такой «чести» не удостоились. Они отбыли на тот свет, умерев в тюрьме от неизвестных причин.

В 1995 г., работая над мемуарами (они уже частично опубликованы), я вернулся к проблеме об убийстве братьев Морозовых.

Оказалось, что в информационных центрах МВД РФ и ГУВД Свердловской области данных об аресте и судимости Морозова Трофима Сергеевича, 1880 г. рождения, никаких сведений не имеется. Только из свердловского объединенного историко-архивного краеведческого института мне сообщили, что: «со слов односельчан, он отбыл заключение и жил в Тюменской области», а «переселению семьи Татьяны Морозовой в г. Алупку в 1938 г. содействовала Н.К. Крупская».

Из УВД Тюменской области мне быстро ответили, что в отношении Морозова Т.С. у них никаких сведений нет. Дальнейший поиск мною был прекращен.

Полагаю, что теперь установить убийц братьев Морозовых уже невозможно.

 

Так кто же держал «стремя» «Тихого Дона»?

Вот уже четверть века нет с нами Михаила Шолохова, а никак не оставляют в покое его литературное наследство.

Давно, еще в самом начале его творческого пути, после выхода в свет первых книг романа «Тихий Дон», в завистливой столичной писательской среде возникли подозрения: как мог такой молодой человек (а Шолохов начал писать роман, когда ему шел 22-й год) создать такое яркое, необычайно талантливое произведение. Поползли слухи: он, мол, списал у кого-то другого.

В письме Серафимовичу от 01.04.30 г. Шолохов жаловался: «…вновь ходят слухи, что я украл “Тихий Дон” у критика Голоушева».

Вдобавок к этим слухам и наветам РАПП обвинил Шолохова в «идеализации кулачества и белогвардейщины».

Молодой автор «Тихого Дона» отбивался от наветов как мог. В Москве была создана специальная комиссия для проверки слухов о плагиате в составе: А. Серафимович, А. Фадеев, Вл. Ставский, Л. Авербах, Вл. Киршон. Председателем комиссии была назначена М.И. Ульянова.

Михаил Шолохов повез на комиссию рукописи двух первых книг романа, черновики, варианты, переделки. Комиссия, изучив все материалы, пришла к единому выводу: роман написан Михаилом Шолоховым, слухи о плагиате – «злостная клевета». Текст этого заявления был опубликован в «Правде» 29 марта 1929 г.

Прошли годы. В 1965 г. Шолохову была присуждена Нобелевская премия по литературе за «Тихий Дон».

А в 1974 г. новый всплеск слухов и разговоров о плагиате. На это раз слухи пришли из Парижа, где А. Солженицын издал со своим предисловием книжку «Стремя Тихого Дона», автор которой был законспирирован под литерой Д*. Позже стало известно, что под литерой Д* скрывалась И. Медведева-Томашевская, занимавшаяся русской литературой XVIII–XIX вв., автор краеведческой книги о Крыме.

В своем предисловии А. Солженицын безоговорочно поддержал гипотезу И. Медведевой о том, что автором «Тихого Дона» является не Шолохов, а Крюков.

В ЦК КПСС решили: поскольку «Стремя» было издано на Западе, то лучше всего было бы К. Симонову дать интервью западному журналу или газете, в котором и выразить все, что он думает о версии «Стремени».

Интервью К. Симонова было опубликовано в «Шпигеле» (№ 49, 1974 г.). Он убежденно заявил: «Федор Крюков не мог быть автором “Тихого Дона”. Не тот язык, не тот стиль, не тот масштаб. Чтобы пресечь измышления и домыслы на этот счет, хорошо бы издать у нас сочинения Ф. Крюкова. У всех, кто прочитает Ф. Крюкова, отпадут всяческие сомнения в том, что “Тихий Дон” написать мог только Шолохов, никак не Крюков».

В 1995 г. в Москве были изданы две примечательные книги. Книга Валентина Осипова «Тайная жизнь Михаила Шолохова. Документальная хроника без легенд» и книга Льва Колодного «Кто написал “Тихий Дон”. Хроника одного поиска». Книга В. Осипова построена на ранее закрытых материалах из архивов КГБ, ЦК КПСС, Политбюро ЦК КПСС, многих других неизвестных документах, связанных с жизнью и творчеством М. Шолохова. В книге В. Осипова документально показано, почему М. Шолохов после третьей книги «Тихого Дона» и «Поднятой целины» (1932 г.) замолчал на долгие семь лет. Вместо романов он писал в 30-е гг. страшные своей правдой письма Сталину о произволе властей на Дону по отношению к крестьянству, об ограблении крестьян, о насильственных изъятиях всего урожая у них, о наступившем вследствие этого страшном голоде на Дону. В них, этих письмах писателя, – крик ужаса: что же вы делаете с народом? Разве можно так? В них, этих письмах, прямая критика режима без оглядки на свою судьбу

Писатель Михаил Шолохов

Никто, ни один писатель, не посмел говорить Сталину такую правду

Книга Льва Колодного «Кто написал “Тихий Дон”. Хроника одного поиска» рассказывает о поиске автором рукописей «Тихого Дона». Известно, что в годы войны в 1942 г. архив и рукописи Шолохова, которые он передал райотделу НКВД для отправки в тыл, попали под бомбежку в станице Вешенской и пропали. Несколько десятков страниц рукописей «Тихого Дона» были подобраны на улицах станицы и позже, по желанию Шолохова, переданы на вечное хранение в Институт русской литературы. Но среди них не было ни одной страницы, относящейся к первым двум книгам «Тихого Дона».

По мнению А. Солженицына, особо убедительно свидетельствует против авторства Михаила Шолохова тот факт, что «не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены черновики и рукописи романа». И вот Л. Колодный публикует в своей книге именно рукописи первых двух книг «Тихого Дона»! Они сохранились. Они есть. Рукописи, черновики, варианты… И на каждой странице – дата написания, такая уж была привычка у Шолохова.

Что могут теперь противопоставить этому главному – около 700 страниц – свидетельству авторства Шолохова сторонники гипотезы плагиата? Нет у них, убежден Л. Колодный, «…рукописей и черновиков, писем и мемуаров, никаких документов, указывающих, что некто другой является автором “Тихого Дона”».

По материалу А. Беляева

 

Ночь в кремлевском морге

Художник Александр Герасимов по приказу Сталина написал посмертный портрет Надежды Аллилуевой, но диктатор вспомнил об этом только через 20 лет.

В личном фонде Маршала Советского Союза Климента Ефремовича Ворошилова есть папка, содержащая его переписку с известным художником Александром Михайловичем Герасимовым. Судя по документам эпистолярного жанра, «железный» нарком познакомился с будущим портретистом большевистской верхушки еще в конце 20-х гг., когда начинающий провинциальный художник создал в Подмосковье «коммуну красных живописцев». Герасимов сообщил об этом в письме в ЦК партии большевиков. «Секретариат расписал это послание Ворошилову, который к тому времени приобрел славу покровителя искусств. Товарищ Клим горячо поддержал “красного живописца”, и тот вскоре был пристроен в Москве».

Ворошилов даже представил Герасимова Сталину, что впоследствии и подтолкнуло «вождя» прибегнуть к помощи пролетарского художника (в ноябре 1932 г.).

Роковой выстрел

Как известно, утром 9 ноября 1932 г. экономка Сталина Каролина Тиль обнаружила в «женской половине» кремлевской квартиры труп Надежды Аллилуевой в луже крови. В руке у нее был пистолет «вальтер», подаренный несколько месяцев назад братом Павлом.

Многие считают, что причиной того, что Надежда застрелилась в ночь с 8 на 9 ноября 1932 г. на кремлевской квартире, была ревность. Случилось это после застольной стычки с супругом, который на вечеринке якобы демонстративно оказывал знаки внимания другой женщине.

Хотя есть и другие версии. Бывший личный охранник Сталина майор КГБ в отставке Алексей Трофимович Рыбин так квалифицировал в беседе причину самоубийства Аллилуевой:

– Дело в том, что она воспитывалась в Ленинграде в кругу зиновьевской оппозиции. Вникала в политику государственных деятелей. Кроме этого, в качестве друзей дома в Зубалове у нее бывали Енукидзе, Бухарин, которые оказывали на Аллилуеву довольно сильное влияние, противопоставляя ее Сталину. В результате у нее с супругом происходили дискуссии на политические темы и даже ссоры.

Светлана Аллилуева вспоминала, что «искры» во взаимоотношениях между отцом и матерью вспыхивали давно. Причина – грубость, нетерпимость Сталина. В 1926 г. Надежда даже бросала мужа и уезжала с детьми жить к своему отцу в Ленинград. Сталин якобы потом звонил, просил прощения, и Аллилуева вернулась..

…Сталин очень тяжело переживал случившееся. Ему, видимо, захотелось навсегда запечатлеть образ любимой женщины, поэтому и вызвал он художника Герасимова, который к тому времени стал в Кремле уже своим.

В морге больницы, обслуживающей членов политбюро и их семьи, Александр Герасимов всю ночь перед похоронами писал портрет Аллилуевой. Но Сталин не захотел даже посмотреть на это полотно. Дело в том, что, разбирая бумаги погибшей, он обнаружил (по свидетельству дочери Светланы) письмо, прочитав которое, понял, «что мама только для видимости была с ним, а на самом деле она была где-то рядом с оппозицией тех лет. Он был потрясен этим, разгневан и, когда пришел прощаться, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и ушел прочь.

И на похороны не пошел… Он ни разу не посетил ее могилу на Новодевичьем».

Где же картина?

Герасимов в те годы, конечно, не мог знать о сталинских терзаниях. Почти два года художник хранил картину в мастерской, но в стране начались репрессии, и он стал побаиваться, как бы гнев хозяина в отношении покойной жены не распространился и на него. Однако уничтожить портрет было страшно. А вдруг Сталин вспомнит о нем (кстати, так и случилось впоследствии). Герасимов решил сплавить опасный «шедевр» товарищу Ворошилову. Тот наложил такую резолюцию: «Картину передать в один из наших музеев. Договориться с кем следует и Герасимову заплатить».

В какой музей был передан портрет, неизвестно. После смерти «вождя» всю обстановку дачи увезли куда-то люди Берии.

Вместе с сотрудниками московских художественных музеев мы просмотрели все запасники – портрет не обнаружили.

По материалам С. Турченко

 

Великий храм Ленина

Это громадное здание было призвано символизировать собой «грядущее торжество коммунизма». Размах замыслов архитекторов поражал – колосс должен был превысить своими размерами египетские пирамиды, Эйфелеву башню, статую Свободы и сравняться с небоскребами США. Огромный Дворец Советов должен поразить воображение всего мира!

К 30-м гг. идеи по постройке этого здания, наконец, обрели реальные черты, и даже было найдено место для грандиозной стройки – территория, на которой расположился храм Христа Спасителя. Пропаганда преподносила его как символ царской России, гнета и насилия самодержавного режима…

В 1931 г. храм разрушили.

Конкурс на проект Дворца Советов объявили в том же 1931 г., проходил он в несколько этапов. Всего было представлено 160 проектов, включая 12 заказных и 24 внеконкурсных, а также 112 проектных предложений. 24 предложения поступило от иностранных участников, среди которых были всемирно известные архитекторы: Пе Корбюзье, Э. Мендельсон. Высшие премии были присуждены архитекторам: И. Жолтовскому, Б. Иофану, Г. Гамильтону (США). В дальнейшем Совет Строителей Дворца Советов (в который входил и сам Сталин) принял за основу проект Б. Иофана. На помощь Иофану были привлечены архитекторы В. Гельфрейх и В. Щуко. Сталин довел до сведения зодчих, инженеров и планировщиков, что все сооружение должно служить циклопическим постаментом для гигантской статуи В.И. Ленина. Статую должен был спроектировать скульптор Меркулов.

Статую Ленина собирались сделать вертящейся – вытянутая вперед рука Ленина должна показывать поочередно на все стороны света, ведь коммунизм скоро наступит повсюду!

И вообще протянутая рука Ленина была очень длинной и тяжелой. Для того чтобы придать всей фигуре устойчивость, пришлось разместить внутри статуи специальную многотонную систему противовесов, без которой фигура, имеющая слишком мало точек опоры, могла опрокинуться.

Высота всего сооружения должна была составить 420 м (вместе со статуей), а предполагаемый объем равнялся 7,5 млн м3. Внутри планировался огромный зал, высотой 100 и диаметром 160 м, который был рассчитан на 21 тыс. человек!

Кроме того, надо было учесть то, что под землей, под многотонным зданием, собирались прокладывать метро.

Это заставило немало поломать головы инженеров – как избежать катастроф при такой нагрузке. Но инженеры разрешили все головоломки, и грандиозное строительство началось. Интересно, что ветка метро и станция метро «Дворец Советов» появились почти моментально. Вопрос об постройке станции был окончательно решен в июне 1934 г. А уже первого января 1935 г. станция была отстроена!

К концу 1939 г. фундамент будущего Дворца Советов был готов, и началось возведение металлического каркаса. Но тут грянула война. Все материалы, приготовленные для строительства – сталь, бетон, лес и т. д., – были переброшены на фронт. Сам каркас срезали, а его конструкции пошли на изготовление противотанковых ежей.

После войны стройка века продолжала гнить под открытым небом. В центре фундамента от талого снега и дождей образовалось озеро. Вода в нем была теплой и чистой, бетон фундамента прогревался и долго хранил тепло. Через дыры в заборе на озеро ходили купаться ребята из соседних дворов, хотя делать это было небезопасно – вокруг торчал лес прутьев стальной арматуры.

Никаких работ здесь не велось, и фундамент выглядел памятником на могиле великой стройки.

В 60-е гг. на остатках фундамента соорудили открытый подогреваемый бассейн «Москва», который своими испарениями нанес немалый вред окружающим домам и выглядел лучшей иллюстрацией советской бесхозяйственности.

В 90-е гг. было решено восстановить на этом месте храм Христа Спасителя. Что и было сделано.

Материал Н. Трубиновой

 

Самолет-невидимка

Еще в 30-е гг. в советской России пытались воплотить в жизнь самые фантастические проекты. Увы, а может быть, к счастью, множество объективных факторов препятствовали их воплощению в жизнь. А если бы эти проекты удалось завершить, то, может статься, современная карта мира выглядела бы иначе…

В то далекое время в России жил загадочный человек по фамилии Бартини.

Сын итальянского барона Ороса де Бартини, Роберт-Людвиг рано стал членом итальянской Компартии, но в 1923 г. под угрозой расправы со стороны пришедших к власти правых вынужден был эмигрировать в СССР, а в 1927-м вступил в ВКП(б).

Вскоре Бартини приступил к проектированию экспериментальных самолетов, среди которых выделялся арктический разведчик дальнего радиуса действия и загадочный «Сталь-6». И еще он стал автором двух книг по аэродинамике и теоретической физике.

Он же создал теорию «Многомерное пространство-время», что было логическим продолжением теории Эйнштейна.

Авиаконструктор Р.-Л. Бартини

Четверть века назад журналист И. Вишняков опубликовал в журнале «Изобретатель и рационализатор» статью-воспоминание об испытании самолета-невидимки Р.-Л. Бартини: «Необычность той машины проявлялась уже в тот момент, когда запускался двигатель… Раздавались привычные команды и ответы: “От винта”, “Есть от винта”, которые были слышны наблюдавшим. Потом все увидели густой голубоватый выхлоп от бортовых отверстий. Одновременно с этим резко ускорилось вращение пропеллеров, и самолет стал исчезать из виду. Казалось, что он растворяется в воздухе. Те, кто находился близко к старту, уверяли, что видели, как машина отрывается от взлетной полосы и уносится в небо, остальные теряли ее из виду еще на земле».

Когда и где происходило такое фантастическое действо? Вишняков утверждает, что во второй половине 30-х гг. на одном из секретных северных аэродромов.

Существует письменное подтверждение того, что полеты самолета-невидимки имели место. Профессор В. Шавров упоминает о таком полете в первом томе своей книги «История конструкции самолетов СССР». Основной особенностью машины-невидимки была ее обшивка, изготовленная из прозрачного материала родоида – специального органического французского стекла. Плюс к этому при взлете использовалась специальная дымовая завеса – газ голубоватого оттенка, который и делал самолет невидимым на фоне неба.

Испытательные полеты записывались на пленку, на на ней не удалось определить даже приблизительные очертания самолета. Однако дальнейшие тесты показали, что со временем родоид терял свои свойства – то есть первоначальную прозрачность. И по завершении испытаний самолет разобрали, а проект приостановили.

Сталин прекрасно знал о секретных разработках советских конструкторов и понимал потенциальную силу невидимого воздушного флота. Но нет свидетельств, что он возлагал на него какие-то надежды. При высокой цене таких машин русские не могли создать большой флот таких невидимок, который нужно было постоянно пополнять. Только этим можно объяснить, что проект приостановили.

Современные технологии легко могут восстановить самолет-невидимку, а это значит, что весьма скоро рассказ о нем будет продолжен. Может, тогда мы узнаем о Бартини побольше, чем о нем написано в энциклопедиях…

Материал В. Жарова

 

Трагедия «Челюскина»

Моряки в приметы верят. И все, кто связан с морем, тоже. Поэтому все, так или иначе связанные с историей Челюскиных, имею в виду и человека и пароход, поражаются мистике, связанной с его (парохода) коротенькой историей.

Пароходу «Челюскин», заказанному в Дании, предстояло пройти за одну навигацию от Ленинграда до порта приписки Владивостока.

Экспедицию на «Челюскине» возглавил О.Ю. Шмидт, а капитаном он уговорил пойти В.И. Воронина. На «Челюскине» плыло много людей: команда корабля, научные работники, журналисты, смена зимовщиков и строителей для острова Врангеля – всего более 100 человек.

На рассвете 16 июля 1933 г. «Челюскин» вышел из Ленинграда во Владивосток. Путь от Ленинграда до восточного района Чукотского моря в сложной ледовой обстановке «Челюскин» прошел за четыре месяца. Однако преодолеть льды Чукотского моря он не смог. Далее четыре месяца пароход дрейфовал во льдах в непосредственной близости от Берингова пролива.

13 февраля 1934 г. напором льда у «Челюскина» был разорван корпус. Корабль затонул. Благодаря прекрасной организации спасательных работ на лед успели перенести много необходимых грузов. Спаслись 104 человека. Был создан большой лагерь, который назвали «Лагерем Шмидта».

Сразу же развернулись широкомасштабные работы по спасению челюскинцев. Предполагалось использовать разные технические средства: ледоколы, дирижабли, аэросани. Сохранилось даже предложение воспользоваться шарами-прыгунами. Но основная ставка была сделана на авиацию. И она оправдалась. Это осуществляли летчики М.В. Водопьянов, И.В. Доронин, Н.П. Каманин, С.А. Леваневский, А.В. Ляпидевский, В.С. Молоков, М.Т. Слепнев.

Вся эта героическая, но с виду простая история стала обрастать загадками и легендами с самого начала.

Семен Иванович Челюскин, чьим именем назван пароход, – личность загадочная. По мнению одних (их большинство) – образцовый русский флотский офицер, в тяжелейших условиях не просто возглавивший после смерти Василия Прончищева полярную экспедицию, но и сумевший при этом первым открыть северную точку Евразии, мыс, впоследствии названный его именем.

Но есть исследователи, подозревающие Семена Ивановича в убийстве Прончищева и его молодой жены, поехавшей с мужем в далекую Сибирь (при вскрытии могилы Прончищева обнаружилось, что у последнего были переломаны ноги). Возможно, это очередная «сенсация» любителей «горяченького», но факт есть факт: интрига и загадка налицо. И, наконец, в челюскинской хронологии изобилует цифра 13. Вмерз 13 ноября, раздавлен 13 февраля, вывезены последние челюскинцы 13 апреля.

Полна противоречий и история поисков «Челюскина», начавшаяся еще в 1935 г. Во многих публикациях в СМИ и Интернете даются самые разные варианты этой истории и ее фрагментов.

По материалам И. Рабиновича

 

Поднятый на-гора

Его детство прошло в бедной деревеньке Орловской губернии. Как и многие его земляки, каждый раз он вставал с зарей и, отработав свой паек, поздно ночью ложился спать, для того чтобы утром все началось снова…

Когда отец ушел солдатом на войну, мать отдала Лешку в батраки кулаку. Он целый день пас скот, а вечером работал на скотном дворе. Зимой он убирал конюшню.

Проработав год у богатого крестьянина Чумнова, ни Алексей, ни его мать ничего не получили – все деньги пришлось отдать за пользование лошадьми. Поэтому, чтобы как-то заработать, Алексей пошел подпаском к сельскому пастуху Егору, у которого он три сезона работал почти только на еду себе и своей матери. Но и этого не хватало. Стахановы питались по очереди у разных хозяев. Одни старались за хорошую работу накормить их досыта, другие же – их было значительно больше – отделывались лишь хлебом и квасом.

Но ему не пришлось закончить школу. Бедность заставила мать отправить его снова в пастухи. Во время голода 1927 г. умерли его мать и отец.

Таким был Алексей Стаханов

Единственным выходом из ситуации было идти на шахту, располагавшуюся неподалеку от родной деревеньки. Тогда, познакомившись с шахтерами-коммунистами, Алексей обрел веру в светлое будущее. Он добрался до Донбасса, где в 35-м начал работать простым забойщиком.

Тогда за смену, которая длилась 6 ч., обычный забойщик нарубал в среднем от 7 до 14 т. Но некоторые из передовиков вырубали от 40 до 60 т.

Приблизительно в это время Сталин выпустил директиву о повышении производительности труда. И перед руководителем участка шахты «Никанор-Восток» Н. Машуровым была поставлена задача – увеличить объемы добычи угля. Но не так-то просто было это сделать с недоедавшими и больными шахтерами. Решили создать движение за подъем производительности труда на угольных шахтах Донбасса. Возглавить его должен был выходец из простого народа, смену за сменой устанавливавший рекорды. Выбор пал на Стаханова как на лучшего забойщика. В ночь с 30 на 31 августа 1935 г. Алексей Григорьевич Стаханов вместе с двумя лучшими крепежниками – Щиголевым и Борисенковым должен был спуститься под землю и достичь невероятного результата.

Потом ему сообщили, что его результат составил 102 т. Стаханов стал героем страны строящегося социализма. Через месяц комсомолец-забойщик Концедалов достиг нового рекорда – 125 т.

Прожил Алексей Стаханов долгую жизнь – умер в 72 года, летом «застойного» 1977-го. Говорят, что последние лет 20, уйдя на заслуженный отдых, сильно пил и ругался с местными властями, грозя им всяческими карами, если ему что-то не давали. Над ним не смеялись – его жалели. Он стал заложником собственного рекорда, добиться которого ему помогли товарищи-шахтеры.

 

Подземный аэродром Тухачевского

В 1960 г., будучи в гостях в Москве у известного военачальника «старой закалки» генерал-майора авиации Александра Александровича Туржанского, я затеял разговор о расстрелянном в годы репрессий маршале Михаиле Николаевиче Тухачевском, которого он хорошо знал по совместной работе в РККА, и услышал от заслуженного генерала слова, которые мне запомнились: «Если бы Тухачевский остался в живых, мы закончили бы войну с Титлером много раньше!»

– Предвидя кровопролитнейшую войну с гитлеровской Германией, Тухачевский благодаря своей эрудиции и образованию вывел из разряда «научной фантастики» многие важные технические изобретения, которые в огромной степени способствовали техническому перевооружению Красной Армии, а его труды оказали значительное влияние на развитие военной науки и последующую реорганизацию и практику военного строительства. Этот человек умел масштабно мыслить.

Изобретателю Непкову он помогал в работах по созданию «механического телевидения» (их потом продолжили в США, но уже с использованием электроники). Изобретателю-инженеру Петропавловскому помогал в разработках реактивной артиллерии будущих катюш. Как заместитель наркома, поддерживал в трудное время авиаконструкторов Туполева, Бартини, Калинина, Ильюшина в реализации их смелых проектов.

Изобретателю Левкову он здорово помог в постройке целой эскадры судов на воздушной подушке (чего не было ни в одной армии мира!). Инженеру-энтузиасту Гроховскому содействовал в реализации оригинальных и смелых изобретений (его КБ было закрыто после того, как там побывал Ворошилов).

Тухачевский первый применил на учениях массированные воздушные десанты. Он продвинул разработку и испытания безоткатного орудия «динамореактивной пушки» Курчевского, противотанкового ружья… Наконец, изобретателю Ощепкову содействовал в создании радиолокационных станций для системы ПВО («радаров»), которые обнаруживали авиацию противника за 200 км от Ленинграда…

Михаил Николаевич еще в 1928 г. поддержал и меня в деле создания штурмовой авиации (это был совершенно новый род авиации, предназначавшийся для взаимодействия с пехотой непосредственно на поле боя).

Александр Александрович сделал небольшую паузу и вдруг тихо рассмеялся:

– Несмотря на противодействия Ворошилова, который авиацию не жаловал, а точнее, плохо в ней разбирался и поэтому недолюбливал, так как считал ее конкурентом кавалерии. С согласия Тухачевского я стал набирать авиаэскадрилью из летчиков, умевших летать очень низко над землей. Такие полеты назывались «бреющими» и… были запрещены. Пример тому – Валерий Павлович Чкалов. Как известно, он частенько сиживал на гауптвахте за любовь к таким полетам.

…Факт постройки по распоряжению Тухачевского подземного аэродрома в Люберцах в 1936 г. почти неизвестен военным историкам. Неизвестными остались и те инженеры, которые приняли непосредственное участие в его постройке…

И вдруг в Военное научное общество, в секцию авиации, в коей я был председателем, пришел скромный майор запаса 75-летний Самуил Аркадьевич Крылов, который поведал нам, что не только видел «секретный» подземный аэродром в Люберцах, но и фотографировал его по заданию командования…

Крылов сказал, что среди собравшихся около аэродрома военных не сразу узнал первого заместителя наркома обороны маршала Советского Союза М.С. Тухачевского. На портретах он привык видеть его моложавое лицо, короткую прическу и маршальскую форму. Особенно запомнился ему его образ по фотографии, где он снят у Мавзолея (тогда еще деревянного) во время Первомайского парада. Здесь он выглядел гораздо старше. Стриженый, без головного убора, в белой гимнастерке, подпоясанной широким командирским ремнем, беседуя с офицерами, он не обращал внимания на направленный в его сторону объектив. С.А. Крылов, осмелев, подошел поближе, навел на резкость и нажал спуск затвора. Невольно успел заметить его усталое лицо с «мешками» под большими, выпуклыми, очень выразительными искрящимися глазами. Запомнилась Крылову его добрая снисходительная улыбка, приятный «бархатный» тембр голоса и удивительно благородная и одновременно естественная манера держаться в этой «капелле» высокопоставленных военных…

Между тем время шло, и наступил момент, когда всех пригласили к подземному ангару, где курсанты нашей школы распахнули маскировочные сети.

Внутри – круглый, похожий на арену цирка котлован, стены и купол которого выложены, очевидно, из железобетонных блоков, подобно тем, что уложены в туннелях недавно построенной первой очереди Московского метрополитена. На зацементированном полу было уложено два кольца рельсов, по которым могли перемещаться тележки на колесах. К каждой из трех тележек были укреплены треугольные площадки, на которых стояли по одному самолету И-15 и И-16. Летчики сидели в кабинах, поглядывая на всех сверху. Один из истребителей стоял напротив входа, готовый в любую минуту запустить мотор и вырулить.

Военачальники ангар осматривали недолго. Все вышли, и сразу раздался шум заработавшего авиационного мотора. Самолет, вырулив из ангара по аппарели, развернулся влево к рулежной дорожке и после короткого разбега взмыл вверх.

Крылов сделал паузу в рассказе и извлек из папки сохранившиеся фотографии той поры.

Некоторое время все с интересом наблюдали выполнение летчиком (кажется, Супруном) фигур высшего пилотажа на только что взлетевшем истребителе. После посадки самолета все двинулись к краю летного поля, заросшего кустарником и молодыми березками.

Там, у самого края молодого леса, оказался вход в другой подземный ангар, отличный от предыдущего. Сам ангар, или «авиабункер», имел вид широкой, длинной траншеи, углубленной всего на 1–1,5 м. Стены, пол и потолок были укреплены бревнами, а пол, кроме того, досками. Спустившись по аппарели вниз, увидели стоящий там новый скоростной бомбардировщик типа ДБ-3.

Снаружи ангар был совершенно невидим, обложен проросшим дерном, а над верхним перекрытием рос густой кустарник.

Метрах в двухстах по этому краю молодого леса мы обнаружили еще один подземный ангар. Гораздо более широкие открытые ворота и сама траншея вместили 4-моторный тяжелый бомбардировщик ТБ-3!

Все три подземных ангара были тщательно укрыты от наблюдений с воздуха и не имели никаких демаскирующих признаков. Они обнаруживались только с близкого расстояния и только после снятия маскировочной сети входных ворот ангара.

По материалам Л. Вяткина

 

Дело полотеров

Факт, о котором мало кто до сих пор знал: в середине 30-х гг. советские компетентные органы предотвратили покушение на самого Сталина и двух его верных соратников – Кагановича и Ворошилова.

Рассказывает писатель Борис Сопельняк.

Антиворошиловский стрелок

Первым по данному делу арестовали Тимофея Жунина. Судя по тому, какие самоубийственные признания он сделал, до допроса с ним основательно поработали.

– Были случаи, когда я работал в квартире Сталина, а он проходил мимо. Но начать я решил с Кагановича и Ворошилова, – сказал Жунин. – Убить я их хотел из браунинга, который намеревался украсть из квартиры Бухарина. Этот револьвер я видел в позапрошлую пятницу, когда натирал там полы: он лежал на тумбочке, возле кровати…

– И почему вы его не взяли? Не могли бы вы рассказать о причинах такого враждебного отношения к советской власти как таковой и ее руководителям в частности? – спросил следователь.

– Причина очень простая – колхозы. Я ведь человек деревенский, работаю то на паркете, то на земле. До 1928 г. все шло более или менее нормально. А когда крестьян стали загонять в колхозы, жизнь стала просто невозможной. Голод, холод, домишко обветшал, а у меня на иждивении жена и трое детей. Что делать, подался в Москву и устроился полотером. Если бы работал в какой-нибудь маленькой конторе, никакого враждебного отношения, наверное бы, не было, но я попал в Кремль. А когда стал натирать полы в квартирах главков, обозлился окончательно: мне было с чем сравнивать нашу убогую жизнь.

Разговоры против политики советской власти я вел с Артамоновым, Воропаевым, Леоновым, Макаровым, Панфиловым и Матвеевым. Они тоже полотеры, и все, кроме Леонова, работают в Кремле.

«Союз натирки и стакана»

Все названные лица тут же были арестованы, пропущены через привыкшие к тяжелой работе мускулистые руки и только после этого, должным образом подготовленные, доставлены в кабинет следователя.

Чтобы не выпустить из рук других «заговорщиков», следователи организовали серию очных ставок, на которых одни полотеры очень неумело оправдывались, а другие, не моргнув глазом, сдавали друг друга. На одном из допросов всплыла фамилия Василия Виноградова, тоже полотера, но работавшего не в Кремле, а в Большом театре. Профилактики ради решили проверить, что за человек этот самый Виноградов. Копнули поглубже – и дело вышло на новый виток! У следствия появились все основания утверждать, что в Москве существует разветвленная контрреволюционная организация полотеров.

Виноградова немедленно арестовали и доставили на Лубянку. После соответствующей обработки Виноградов таиться не стал и на вопрос следователя, проявляли ли работающие в Большом театре полотеры враждебное отношение к советской власти, рубанул с плеча.

– Да, вся наша группа, а это кроме меня Керенский, Дудкин, Кононов и Соколов, постоянно высказывала недовольство…

Виноградов признался, что предлагал товарищам совершить покушение на какого-нибудь известного иностранного представителя. Тогда обязательно будет война, и советской власти с ее колхозами придет конец.

– Кого конкретно вы имели в виду?

Плевок неблагодарных масс

В начале августа 1935 г. коллективный труд чекистов управления НКВД по Московской области, в котором было собрано все, что удалось вытянуть или выбить из несчастных полотеров, лег на стол самого высокого начальства.

Однако усердие сотрудников управления во главе с их начальником по фамилии Бак в Кремле явно не оценили. Нет, нет и нет! У народа даже мысли не должно возникнуть, что руку на Сталина хочет поднять не какой-то паршивый интеллигент, а коренной пролетарий, кровно связанный с трудовым крестьянством! Тут попахивало глубинным недовольством трудящихся масс, доведенных до нищеты и разорения.

К тому же вожди, судя по всему, хорошо знали истинную цену «следственным продуктам», изготовленным на конвейере НКВД.

Что и подтвердилось 4 сентября 1935 г. на первом же закрытом заседании Военного трибунала Московского военного округа, где рассматривалось дело мятежных полотеров. Нетрудно представить, как велико было разочарование председательствующего Стельмаховича, когда на его вопрос, признают ли подсудимые себя виновными, практически все ответили, что виновными себя не признают: помимо всего прочего это говорило о скверной работе следователей. Но ведь отпустить-то полотеров нельзя, вот и пришлось Стельмаховичу прямо в зале суда уличать их во лжи, ловить на противоречивых показаниях, подводя к тому, что теракт они замышляли и убить руководителей партии и правительства хотели.

Московский «Павлик Морозов»

Но самая отталкивающая и – увы – самая характерная для тех времен история произошла с Василием Орловым.

Орлов когда-то был довольно-таки крепким крестьянином. Но обрушившаяся на деревню коллективизация в мгновение ока превратила его в полунищего. Пришлось податься в Москву и умолять земляков пристроить хоть куда-нибудь. Земляки вняли мольбам и поспособствовали, чтобы того взяли в бригаду полотеров.

И вот на заработанные потом деньги Андрей Орлов ставит на ноги сына. Василий оканчивает школу, потом институт, сам становится преподавателем, а потом и директором филиала Учетно-экономического комбината.

И вот Василий оказался в одной «нехорошей компании» с отцом и прочими «полотерами-террористами». Ему вменялось в вину недоносительство на отца. Если во время следствия Василий держался более или менее достойно, то на суде он с лихвой наверстал упущенное.

Между тем судебное заседание близилось к окончанию… После небольшого перерыва подсудимым зачитали приговор. «Чистосердечного» Василия Орлова приговорили к 5 месяцам исправительно-трудовых работ. Но с учетом предварительного заключения из расчета трех дней за один из-под стражи освободили прямо в зале суда. Зато разоблаченный сыном Орлов-старший получил 10 лет. Тимофея Жунина, Прокофия Воропаева и Василия Виноградова приговорили к высшей мере наказания. В ту же ночь они были расстреляны.

 

Был ли Тухачевский врагом народа?

По официальным данным, 11 июня 1937 г. специальное судебное присутствие из шести военачальников высших рангов приговорило Маршала Советского Союза М. Тухачевского и «группу предателей» к высшей мере наказания. 12 июня приговор был приведен в исполнение.

Сегодня рассекречены документы и свидетельства, заставляющие усомниться: а был ли вообще судебный процесс над Тухачевским и его соратниками?

Факты и «утки»

Рассказ С. Турченко.

Начнем со свидетельства единственной прямой наследницы «красного маршала», его внучки Нины Степановны Тухачевской.

– У меня нет однозначного суждения о том, что произошло с дедом в 1937 г. и в предшествующий период, – сказала она.

Первое письменное заявление маршала после ареста датировано 26 мая 1937 г. Он писал народному комиссару внутренних дел Ежову: «…заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа. Основание заговора относится к 1932 г. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузов, Примаков, Путна и др., о чем подробно покажу дополнительно».

В его свидетельствах нет и намека на антисталинский характер заговора, мнимого или действительно имевшего место.

По другой версии утверждается, что Сталин явился жертвой провокации спецслужб фашистской Германии, подбросивших сфабрикованные документы о «заговоре в Красной Армии». В частности, письмо Тухачевского немецким единомышленникам, где речь шла о стремлении избавиться от опеки партийного аппарата и захватить в свои руки государственную власть.

Другая версия в какой-то степени объединяет предыдущие. В соответствии с ней досье на Тухачевского родилось в стенах НКВД, было подброшено немецким спецслужбам в надежде на то, что они, заинтересованные в «обезглавливании» Красной Армии, подыграют Сталину и помогут ему развязать антиармейский террор.

У нас все возможно…

Интересно, что «наблюдательное производство» по Тухачевскому чекисты начали вести еще с 1922 г. К этому времени относятся содержащиеся в нем показания двух офицеров, служивших в прошлом в царской армии. Вдохновителем своей антисоветской деятельности они назвали… Тухачевского. Копии протоколов допросов были доложены Сталину, который направил их Орджоникидзе с такой многозначительной запиской: «Прошу ознакомиться. Поскольку это не исключено, то это возможно». Реакция Орджоникидзе неизвестна – он, видимо, не поверил клевете.

Полную лояльность Тухачевского советским властям подчеркивали даже германские должностные лица, имевшие с ним дело в 30-х гг., в частности немецкий дипломат Густав Хильгер в книге «Кремль и мы». Нельзя забывать, что Тухачевский одним из первых предупредил о немецкой опасности. Например, об «антисоветских и реваншистских планах Гитлера» Тухачевский на весь мир заявил в статье в «Правде» от 31 марта 1935 г. «Военные планы нынешней Германии».

Если кто и страдал своеобразным «германофильством», то это сам Сталин. Интересный вывод делает Шелленберг в своих «Мемуарах»: «Дело Тухачевского явилось первым нелегальным прологом будущего альянса Сталина с Гитлером, который после подписания договора о ненападении 23 августа 1939 года стал событием мирового масштаба».

А был ли сам «процесс»?

Сегодня документально засвидетельствовано, что эмигрантские круги и «внутренняя» оппозиция «присматривались» к Тухачевскому как к возможному Бонапарту, способному свернуть шею «вождю народов».

Можно предположить, что Сталин не стал дожидаться развития ситуации по этому гипотетическому руслу. А поскольку на широкий и гласный процесс следственных материалов явно не хватало, обошлись спецприсутствием. Да и оно, как подозревают некоторые специалисты, оказалось ложным. На самом деле перед военным трибуналом не предстал ни один человек из «группы Тухачевского». Не было даже подобия обвинения. Всех заключенных расстреляли почему-то по отдельности, в разные дни.

Цена расправы с Тухачевским оказалась для армии воистину жуткой. Началась повсеместная охота на «участников заговора». Через полтора года маршал К. Ворошилов докладывал военному совету при наркоме СССР о таких «успехах»: «За весь 1937 и 1938 годы (!) мы… вычистили больше 4 десятков тысяч человек».

 

Злополучный рекордный перелет

В 1968 г. в Хабаровском крае таежные охотники в 12 км от поселка Дуки наткнулись на место давней авиакатастрофы: искореженный большой самолет с гофрированной алюминиевой обшивкой 1930-х гг. То был самолет ТБ-3. В деформированном от сильного удара фюзеляже охотники обнаружили разбросанные в беспорядке полуистлевшие останки людей…

Было установлено, что охотники нашли тяжелый бомбардировщик ТБ-3. Он участвовал в поиске пропавшего экипажа и самолета «Родина», выполнявшего рекордный перелет по маршруту Москва – Дальний Восток на самолете АНТ-37.

Валентина Гризодубова, прекрасная летчица, энергичная, Герой Советского Союза (1938) и Герой Социалистического Труда (1986) о рекордном, но злополучном перелете вспоминала следующее:

– При подготовке к этому полету было столько препятствий и волнений, что уже и не верилось, полетим ли мы вообще, тем более что погода к осени стала портиться, трасса надолго могла «закрыться». А тут еще возникли сложности с моторной группой: долго не могли отрегулировать. Наконец 24 сентября 1938 г. долгожданный вылет.

Долго буду помнить этот полет… Перед самым вылетом Марина обнаружила, что бортовая связь не в порядке. Предлагала отложить вылет до выяснения причины, а Полина говорит: «Это, наверное, вредительство!»

Тогда всю страну лихорадило от «разоблачений». На заводах, фабриках – всюду засели троцкисты, бухаринцы. Даже Туполев, гениальный Туполев, с октября 1937 г. во «врагах народа» оказался! Я говорю девочкам: «Все равно летим, назло врагам. Второго такого случая не представится…»

Ну и полетели. Карту выдуло, связи нет, места своего перед посадкой и то определить не могли. Марина чудом осталась живой. Вероятно, слышали от старых пилотов, что при поиске над тайгой столкнулись два самолета? В городах по дороге в Москву митинги: «Летайте, славные подруги, еще дальше!» А нам и радость не в радость.

Как их спасали

Рассказывает командир гидросамолета, первым обнаруживший «Родину»:

– Уже девять суток шли поиски пропавшего самолета «Родина». Прочесывали район возможной посадки и с воздуха, и пешими партиями. Наконец пришли скупые вести от жителей таежных приисков.

После двухчасового поиска я заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Этим оно привлекло внимание. Снизился к нему с 700 до 50 м.

Им оказался двухмоторный серебристого цвета самолет с крылом большого размаха. Рядом находилось два человека. Они встряхивали расправленными куполами парашюта, подавая сигналы, благодаря чему и удалось различить их на фоне разводий.

Обломки самолета ТБ-3, найденные в тайге в 1968 г.

Комдив Яков Сорокин, герой Гражданской и Хасана, грудь в трех орденах Красного Знамени, недоверчиво выслушал меня и говорит: «Сам полечу, осмотрю, доложу правительству и лично товарищу Сталину».

Флаг-штурман ВВС А. Бряндинский и комдив Сорокин – один на ТБ-3, другой на «Дугласе» командующего армией И. Конева, не спросив его разрешения, взлетели на поиск «Родины».

Вслед за ними вылетел и я на своем МП-6.

Я видел из своей кабины в воздухе, как «Дуглас», явно поглощенный поиском, крылом ударил по хвосту ТБ-3, перешел в глубокую неуправляемую спираль и, упав, взорвался.

ТБ-3 Сорокина с разрушившимся хвостом пошел вверх, стал вертикально, перевернулся на спину и перешел в отрицательное пикирование.

За несколько секунд до удара о землю воздушные стрелки и оба летчика, висевшие вниз головой на привязных ремнях, успели выброситься из открытых кабин. Приземлившись, все четверо бросились к горящему «Дугласу», стали сбивать пламя – чтобы огонь не поджег тайгу и в надежде, что кто-нибудь спасся. Но на «Дугласе» погибли все…

На ТБ-3 погиб комбриг, корреспондент и все остальные. Самое трагическое в этой эпопее то, что этот полет ТБ-3 и «Дугласа» не был вызван необходимостью. Более того, особой телеграммой из Москвы Сорокину категорически запрещалось вылетать к месту посадки «Родины», он должен был руководить полетами из штаба, а Бряндинскому надлежало встречать летчиц в Хабаровске.

Подошедший к месту посадки «Родины» второй ТБ-3 направился туда, куда указывали полотнища, потом вернулся и сбросил двух парашютистов – летчика Еремина и командира парашютной бригады Полежая – спорткомиссаров, которым поручили снять барографы для регистрации рекорда и еще трех, которые должны были помочь девчатам пройти болото и тайгу…

Возвратившись на своем гидросамолете в Комсомольск, я доложил обо всем начальнику ДВТУ ГВФ, а недремлющий начальник НКВД заставил написать подробный рапорт о всем случившемся и о том, что я видел с воздуха…

Злополучный рекордный перелет прославленных летчиц имел еще одну труднообъяснимую странность: согласно сообщениям ТАСС, летчицы регулярно докладывали обо всем с маршрута (?!), что не вяжется с показаниями В.С. Гризодубовой и М. Расковой. В чем же дело?

Только в 1988 г. стали известны выдержки из протоколов госкомиссии, которые хранятся в деле № 91 Хабаровского краевого партархива, из них видно, что по указанию свыше ТАСС явно «блефовало».

Но как сделать перелет «блестящим» при таком количестве трупов? Член Военного совета И. Литвиненко с согласия В. Пегова приказал летчику заводского гидросамолета П. Генаеву произвести посадку на реку Амгури вблизи катастрофы «Дугласа» и ТБ-3 и забрать тела только комбрига Сорокина и Бряндинского, а об остальных «забыть».

Найденные останки остальных погибших захоронили лишь в 1969 г. и поставили обелиск.

Шипы и розы

Наконец спасенных летчиц 12 октября вместе со страшно исхудавшей после блужданий по тайге, но счастливой Расковой доставили в Комсомольск. Особых торжеств не было, слишком свежа была память катастрофы. Оттуда на мониторе Амурской военной флотилии отправились в Хабаровск, где их встречал командующий армией И. Конев. Здесь встреча летчиц была устроена по первому разряду. На многолюдном митинге огласили правительственную телеграмму: «Горячо поздравляем героический экипаж самолета “Родина” с успешным и замечательным завершением беспосадочного перелета Москва – Дальний Восток… Ваша отвага, хладнокровие и высокое летное мастерство, проявленные в труднейших условиях пути и посадки, вызывают восхищение всего советского народа…»

Потом было триумфальное возвращение в Москву.

Дальневосточного летчика Сахарова перевели в Москву пилотом в управление Международных воздушных линий (Аэрофлот), которым стала руководить Валентина Гризодубова.

С началом войны он летал на Ли-2 за линию фронта со спецзаданиями, доставляя окруженному мотомехкорпусу горючее и боеприпасы. Гризодубова летала наравне с другими, поражая и бывалых летчиков удивительной смелостью.

 

Он верил Сталину до конца

Карков верил, что его доступность приносит добро, и верил в силу доброжелательного вмешательства: «Знаете, в СССР мне пишут на адрес “Правды ”даже из какого-нибудь азербайджанского городка, если там совершаются несправедливости. Люди говорят: Карков нам поможет».

Эрнест Хемингуэй. «По ком звонит колокол»

Росчерк красного карандаша

Рассказ Бориса Сопельняка:

– Все знают, как раскрывается псевдоним в романе Хемингуэя: Карков – это Михаил Кольцов, один из популярнейших людей в СССР того времени. Весной 1937 г. Кольцов ненадолго приехал в Москву из Испании, где шла война. В Кремле его ждал Сталин с четверкой приближенных. Вот как, со слов Кольцова, рассказывает об этой встрече его брат, художник-карикатурист Борис Ефимов.

Фотография М. Кольцова из следственного дела

Вопросы к Кольцову и его подробные ответы заняли больше трех часов. Наконец, беседа подошла к концу. И тут, рассказывал мне Миша, Сталин начал чудить. Он встал из-за стола, прижал руку к сердцу и поклонился. «Как вас надо величать по-испански? Мигуэль, что ли?» «Мигель, товарищ Сталин», – ответил я. «Ну так вот, дон Мигель. Мы, благородные испанцы, сердечно благодарим вас за ваш интересный доклад. Всего хорошего, дон Мигель! До свидания». – «Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!» Я направился к двери, но тут он снова меня окликнул и как-то странно спросил: «У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?» «Есть, товарищ Сталин», – удивленно ответил я. «Но вы не собираетесь из него застрелиться?» «Конечно, нет, – еще более удивляясь, ответил я. – И в мыслях не имею».

Вот еще из рассказов брату:

– Недавно Мехлис показал мне резолюцию Сталина на деле недавно арестованного редактора «Известий» Таля: несколько слов, адресованных Ежову и Мехлису, предписывали арестовать всех упомянутых в показаниях лиц. Понимаешь? Люди еще на свободе, строят какие-то планы на будущее и не подозревают, что уже осуждены, что, по сути дела, уничтожены одним росчерком красного карандаша.

Он сам будет обречен на уничтожение одним росчерком красного карандаша. Агентурная разработка Кольцова началась еще в 1937 г. Кольцов мотается по фронтам, пишет свой знаменитый «Испанский дневник», а на него уже собирают компромат. И лишь теперь, более 60 лет спустя, удалось установить, кто дал сигнал к началу охоты: этим человеком был генеральный секретарь интербригад Андре Марти. Донос Марти совсем недавно был обнаружен в личном архиве Сталина.

Когда Сталин так весело шутил при встрече в Кремле, донос уже лежал в его сейфе и НКВД уже собирал компромат на Кольцова: подбирались его старые репортажи 1918–1919 гг., в которых он высказывался отнюдь не просоветски, выбивались нужные показания из арестованных людей.

Тюремные очерки

Первый допрос состоялся 6 января 1939 г. Вел его следователь следственной части НКВД сержант Кузьминов. Кольцов виновным себя не признал. Но уже допрос 21 февраля показал, что с узником «поработали».

Здесь начинается самое печальное в нашей истории, то, что делает таким тягостным чтение почти всех следственных дел костоломного ведомства той эпохи: сломленный узник начал называть имена. Поразительное дело, в этом списке множество людей, которые никогда не подвергались репрессиям: Лиля и Осип Брик, сестра Лили Эльза Триоле, Всеволод Вишневский, Владимир Ставский, Роман Кармен, Валентин Катаев, Евгений Петров, Семен Кирсанов, Илья Эренбург и еще, еще. Есть в нем и ряд видных сотрудников НКВД. Что следует из этого? Очень многое. Прежде всего: тюремщики прекрасно знали цену выбитым показаниям и отнюдь не искали нити реального заговора. Второе: на крючке был любой мало-мальски заметный человек, на всех запасались чьи-нибудь показания. Третье: мы не знаем и никогда не узнаем, чьи именно показания (или вовсе не показания) были причиной ареста и тех весьма многих, кто был репрессирован из числа названных Кольцовым.

Кольцов начинает рассказывать уже не об «антисоветских разговорах», как прежде, а о «шпионской деятельности», в том числе своей собственной. Сочиняется нечто немыслимое. Якобы Кольцова завербовал французский писатель Андре Мальро, будто бы заявивший, что «каждый писатель должен быть разведчиком», и сообщивший, что «наш добрый друг Эренбург давно работает на нас», что Алексей Толстой в период своей эмиграции был завербован французами и англичанами, что «Толстой поддерживает прежние связи с русскими белогвардейцами, в частности, с Буниным».

Повествование добирается и до советских военных советников в Испании, начиная с главного военного советника Штерна. Кольцов пишет о «пораженческой работе Павлова», руководившего танковыми частями, советников ряда испанских фронтов и, наконец, своей собственной!

Как известно, Павлова после возвращения из Испании осыпали чинами и наградами. Он был расстрелян по личному указанию Сталина гораздо позже, когда потребовалось сделать его главным виновником поражений Красной Армии в первые дни Великой Отечественной.

Его показания родились из-под палки

«Ни в одном из предъявленных ему пунктов обвинения виновным себя не признает и просит суд разобраться в его деле и во всех фактах предъявленных ему обвинений».

Можно себе представить, как слушали все это председатель суда, известный палач Ульрих, и члены суда Кандыбин и Буканов.

Итак, все, что наговорил, напридумывал и написал Кольцов, вся напраслина, которую он возвел на себя и на друзей, – все это было ради того, чтобы вырваться из рук костолома Кузьминова, дожить до суда и там, в присутствии серьезных и солидных людей, объяснить, насколько бездоказательны предъявленные ему обвинения, насколько нелепы детали его самооговора. Такая тактика могла объясняться только одним: даже находясь внутри мясорубки, он не понимал, кто и как завел эту машину. Он верил Сталину, а значит, и судьям, которых назначил вождь лично.

Судьи вернулись с совещания и огласили приговор: «Кольцова-Фридлянд Михаила Ефимовича подвергнуть высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

 

Мертвая петля для Сталина

Тот весенний солнечный день 18 мая 1935 г. должен был стать праздником молодого советского авиастроения, и ничто, казалось, не предвещало беды. Созданный по проекту А.Н. Туполева 8-моторный цельнометаллический самолет-гигант АНТ-20 «Максим Горький», на борту которого наряду с 11 членами экипажа находилось несколько десятков инженеров и рабочих-ударников, принимавших участие в строительстве моноплана, а также члены их семей, поднялся с подмосковного аэродрома в показательный праздничный полет.

Одновременно в воздух был поднят и пилотируемый Н. Благиным легкий истребитель И-15, который, находясь вблизи «Максима Горького», должен был как бы оттенять, подчеркивать величину и мощь новой машины. Тысячи людей наблюдали за тем, как уверенно разрезает голубое небо «Максим Горький». Но что это? На высоте 700 м И-15 неожиданно сблизился с самолетом-гигантом и, пытаясь сделать нечто вроде «мертвой петли», ударил его в правое крыло. Удар был такой силы, что от обеих машин стали отваливаться какие-то части. Потеряв часть крыла и фюзеляжа, «Максим Горький» вошел в стремительное отвесное пике и, ломая сосны, рухнул на землю близ подмосковного поселка Сокол…

Разумеется, одновременно с АНТ-20 разбился и И-15.

Самолет «Максим Горький»

Версия, имевшая (и имеющая до сих пор) хождение в среде самих авиаторов, исходит из того, что опытнейший пилот Н. Благин, начавший летать еще в 1920 г. и прошедший путь от курсанта теоретических курсов авиации при дивизионе воздушных кораблей «Илья Муромец» до ведущего летчика-испытателя новых туполевских машин, не мог не отдавать себе отчета в том, сколь опасны воздушные трюки небольшого И-15 в непосредственной близости от гиганта АНТ-20. И если он все же предпринял попытку сделать «мертвую петлю» вокруг крыла «Максима Горького», то сделал это не из страсти к лихачеству, а потому, что заранее получил прямое указание.

Ничего необычного в этой версии нет: на определенный риск не раз шли организаторы советских военных парадов ради внешнего пропагандистского эффекта.

Французская газета «Сервис-Мондьяль» сообщала, что по слухам, циркулировавшим в 1935 г. в Москве, в праздничном показательном полете АНТ-20 намеревались принять участие Сталин в компании Молотова, Кагановича, Орджоникидзе и других высокопоставленных лиц Советов.

Но вполне очевидно, что Благин знал, не мог не знать – на борту «Максима Горького» находятся не Сталин и Кº, а лишь летчики и авиастроители, т. е. его, Елагина, коллеги и товарищи. Тем не менее и эта версия нуждалась в проверке, хотя бы для того, чтобы снять с погибшего пилота подозрения в терроризме…

…Через несколько десятилетий после гибели «Максима Горького» снятый со всех постов Н.С. Хрущев, стоявший в 1935 г. во главе столичной партийной организации, диктовал на магнитофон свои широко известные ныне мемуары. Он вспоминал: «…Сталин, как бы в наказание за то, что мы допустили катастрофу, зло произнес: “Пусть Хрущев с Булганиным и несут урны всю дорогу”. Как следует понимать слова Н.С. Хрущева – «мы допустили катастрофу»? Что (или кто) стоит за этим «мы»: пилот-одиночка, «воздушный хулиган» Николай Благин или же МК ВКП(б) и столичные чекисты, которые должны были, могли, но не сумели предотвратить трагедию?

По материалам Ю. Корнилова

 

Одиссея полковника Кордашевского

В начале октября 1927 г. на стол политического резидента Британии в Сиккиме полковника Бейли легла шифровка. Ее только что получили по каналам Лхасского телеграфа. Человек, который ее послал, давно был «списан со счетов», так как среди действующих секретных агентов считался пропавшим.

Этим источником являлся начальник охраны азиатской экспедиции русского художника Николая Константиновича Рериха полковник Н.В. Кордашевский. Считалось, что его завербовали, когда он служил в английской миссии генерала Нокса, состоявшего при штабе Колчака. Источник проходил по многим бумагам как «Н.В.».

В поисках просветления

В Первую мировую войну полковник Кордашевский был на фронтах, воевал за Отечество. Сражался с большевиками в Сибири. Служил в качестве переводчика в английской миссии генерала Нокса, состоявшей при штабе Колчака. Много русских офицеров сражалось за «белую идею». Не был исключением и Николай Викторович.

По роду своей деятельности Кордашевский был в курсе практически всего того, что творилось в Британской миссии. Все понимали: крах неизбежен. И он скоро наступил.

Полковник Кордашевский задолго до всего этого, взвесив все «за» и «против», принял решение об эмиграции на Дальний Восток. В том же 1919 г. на просторах Монголии и Китая появился еще один скиталец.

Открывается новая страница биографии Кордашевского. Несмотря на то что полковник много раз видел смерть, он все-таки ищет гармонию и равновесие. «У меня очень много энергии, и я готов на большие подвиги. Двигающая сила – это красота. Красота подвига, красота работы, красота достижений», – отмечает он в своем дневнике.

В Монголии Николай Викторович знакомится с третьим в ламаистской иерархии (после Далай-ламы и Панчен-ламы) лицом – Хутухтой. Буддийский священник выдает ему охранную грамоту и танку с изображением Зеленой Тары.

Затем Кордашевский оказывается во Франции. Он активно посещает летом – осенью 1923 г. лекции в институте Гурджиева в парижском пригороде Фонтенбло.

Через некоторое время в имение под Ковно возвращается хозяин.

Начинается изучение египетской философии и магии. Николай Викторович принимает участие в древних обрядах, проявляя все больший интерес к такого рода занятиям. Он создает «Религиозно-философский кружок», в котором занимается теорией сравнительного изучения религий и читает лекции.

Бизнес по-литовски

Мистический туман, однако, не затмил рассудок новоявленного эзотерика. И в очередной раз происходит поворот на 180°. Кордашевский увлекся идеей создания коммерческой организации. Определены и основные направления: чайное дело, производство табака. Предполагалось и создание технического кооператива. И вскоре на рынках Литвы, в коммерческих конторах и торговых домах заговорили о новом бизнесмене. Организация со звучным названием «Мировая служба» у всех на устах. Дело начинает расти и шириться. В 1924 г. в Ковно учреждается технический кооператив «Инженериус». Талант его руководителя и организатора инженера Кордашевского был оценен по достоинству. Удивительный факт: все ведущие технические специалисты и инженеры Литвы вошли в состав «Инженериуса». Была создана своего рода монополия, так как ни одна техническая работа не могла быть выполнена в стране без ведома этой организации.

Не обошел своим вниманием Кордашевский и издательское дело. Объяснялось это тем, что в то время в Прибалтике было очень много эмигрантов из России, и книжный рынок не мог удовлетворить запросы русскоязычной части населения. Лучшие издательства в Петербурге, Москве и Калуге были разгромлены. Требовались новые издания, которые перепечатывались бы со старых, а заодно наладился бы выпуск новой литературы. И этому делу сопутствовал успех. Кордашевский проявляется и как незаурядный литератор. Из-под его пера в русской эмигрантской прессе выходят статьи и заметки под псевдонимом Декроа. Идет работа над романом о египетском жреце, как раз пригодился опыт «Религиознофилософского кружка». Первые главы сданы в печать. Предполагается его публикация в одном из русских журналов в Берлине.

В библиотеке родового замка – редкие письма Врубеля, Прянишникова, Крамского, Верещагина. Николай Викторович садится за составление биографий русских художников.

Перелом. Тибет

Переломный момент бывает у каждого хотя бы один раз в жизни. Для Кордашевского таким моментом стало известие от 17 октября 1926 г., когда его пригласили в экспедицию по Азии.

И все завертелось, словно в калейдоскопе: Берлин, Париж, Генуя, Египет, Порт-Саид, Суэц, Цейлон, Суматра, Пенанг, Гонконг, Чжилийский залив, Тангу, Тяньцзинь, Пекин.

И наконец встреча с тем, кто его вызвал из деревенской глуши, с человеком, имя которого гремело по всем континентам, со знаменитым русским художником и путешественником Николаем Константиновичем Рерихом. Он предложил Кордашевскому роль начальника вооруженной охраны экспедиции, которая направлялась в Тибет. Каравану предстоял путь через малоизученные районы, в которых проживали воинственные племена голоков и панагов.

Непроходимые хребты Кукушили, отроги МаркоПоло, сложнейшие перевалы через Тангла. Опасные, граничащие с риском для жизни переправы через бурные горные реки. Страшные грозы и ливни, грязевые потоки, срывающие все и вся со своих мест. И, конечно, постоянная опасность нападения горных племен.

А знаменитое стояние каравана из-за противодействия властей в течение более 4-х месяцев в нескольких днях пути от конечной цели – Лхасы в долине, расположенной на высоте 15 500 футов, продуваемой со всех сторон холодными ветрами, при температуре, доходившей до -45 °C, стала настоящим испытанием на волю, выдержку и хладнокровие. Из 100 животных каравана 92 погибли – замерзли и умерли от голода. Но люди выстояли на пределе физических и психических возможностей. За время экспедиции был собран и систематизирован уникальный научный материал, составлен целый ряд коллекций, собрана обширная картография. Археологическим находкам мог позавидовать любой музей мира. Тут были и стилизованные фигурки на железе и бронзе, и многочисленные металлические и костяные пряжки. Обмерены и зарисованы древние захоронения и менгиры. А филологические заметки – их обширность и глубина проработки вызывают среди тибетологов и по сей день удивление и восхищение…

Выбитый из колеи

После того как в Дарджилинге экспедиция была официально распущена, Николая Викторовича видят в

Ватикане. В конце 1928 г. он встречается с кардиналом де Урбиньи. Римская католическая церковь хочет использовать опыт полковника в деле единения Востока и Запада. Но Николай Викторович ненадолго возвращается в Ригу. Там он встречается опять с Евгенией Георгиевной Вебес. Решение о принятии сана откладывается. Начинаются сборы в Бельгию, где должна состояться свадьба…

Скорее всего полковник все-таки стал католическим священником. Имеются сведения, что его в качестве миссионера и проповедника Рим посылал в Тунис и Египет.

В 1934 г. Великий Муфтий Иерусалима дает рекомендации Николаю Викторовичу для правительства Ирана, которое видело в нем ценного работника. Но из этой затеи ничего не выходит. Полковнику почти 60. Конечно, годы берут свое, жизнь начинает тяготить его, и он получает отдохновение от мирской суеты в сане православного архиепископа Монастырского скита у Мамврийского дуба.

Материал Владимира Филюрина

 

Ликвидатор генерала Кутепова

Имя Якова Серебрянского мало о чем говорит современному читателю. А между тем именно он был организатором ликвидации в Париже в 1930 г. главы РОВС генерала Александра Кутепова и похищений во Франции архива Льва Троцкого. В чекистских кругах о нем ходили легенды.

Эсер в ЧК

Яков Исаакович Серебрянский (Бергман) родился 26 ноября 1892 г. в Минске в семье бедного еврея, работавшего сначала подмастерьем у часовщика, а затем – помощником приказчика. В 1908 г. Яков окончил городское 4-классное училище. Во время учебы (в 1907 г.) вступил в ученическую организацию эсеров, а через год в партию эсеров-максималистов. В качестве боевика он принимал участие в нападениях на сотрудников охранки, организаторов городских еврейских погромов. В мае 1909 г. за хранение «переписки преступного содержания» и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы был арестован и брошен в тюрьму. После Первой мировой войны работал в Баку.

А.П. Кутепов

После освобождения Баку от мусаватистов он вступил в Красную армию. В этот период Серебрянский познакомился с небезызвестным Яковым Блюмкиным, который во время Гилянской экспедиции взял его с собой в Иран и устроил в Особый отдел Персидской Красной армии. С июля 1919 г. Яков занимал должность начальника Общего отдела Персидской Красной армии в городе Решт.

В мае 1920 г. поступил на службу в центральный аппарат ВЧК. С августа 1920 г. он сотрудник Управления Особых отделов, а с сентября секретарь Административно-организационного отдела ВЧК. Однако в августе 1921 г. Яков по демобилизации был уволен из ВЧК и устроился на работу в газету «Известия».

Все это время Серебрянский продолжал поддерживать связи со своими друзьями-эсерами, несмотря на то что выбыл из партии в июле 1918 г. Это обстоятельство сыграло с ним злую шутку – 2 декабря 1921 г. он был арестован как правый эсер.

Резидент-террорист

После освобождения Серебрянский устроился на работу заведующим канцелярией нефтетранспортного отдела треста «Москвотоп». В октябре 1923 г. он был принят кандидатом в члены ВКП(б). А уже в ноябре 1923 г. по протекции Блюмкина стал особоуполномоченным Закордонной части Иностранного отдела ОГПУ.

В декабре 1923 г. Серебрянский вместе с Блюмкиным выезжает в Палестину, где в течение двух лет действует как разведчик-нелегал – сначала в качестве помощника Блюмкина, а потом самостоятельно. В 1924 г. к Якову присоединилась его жена, Полина Натановна, которая хотя и не работала в ИНО ОГПУ, но постоянно сопровождала мужа в его зарубежных поездках.

В 1925–1928 гг. Серебрянский – нелегальный резидент ИНО ОГПУ в Бельгии и во Франции. В 1929 г. его назначили начальником только что созданной Особой группы при председателе ОГПУ. Это было независимое от ИНО разведывательное подразделение, задачей которого являлось глубокое внедрение агентуры на объекты военно-стратегического характера в США, Западной Европе и Японии на случай войны, а также проведение диверсионных и террористических операций.

«Группа Яши», как неофициально называли Особую группу, не только имела отдельную от ИНО агентурную сеть за границей, но и специальную лабораторию в Москве, где разрабатывались химические препараты и сильнодействующие яды.

В 1929 г. именно Серебрянскому было поручено организовать похищение в Париже председателя РОВС генерала Кутепова.

В воскресенье, 26 января 1930 г., Кутепов в 10 ч. 30 мин. вышел из своей квартиры в доме № 26 по улице Русселе, сказав жене, что направляется на панихиду по генералу Каульбарсу в церковь Союза галлиполийцев. Но на панихиду генерал так и не пришел, и больше его никто не видел, так как в 11 ч. на углу улиц Удино и Руссиле двое неизвестных втолкнули Кутепова в стоявший рядом серо-зеленый автомобиль, сделали инъекцию морфия и доставили в Марсель к борту находящегося там советского парохода. На корабль его провели под видом сильно пьяного члена экипажа. Но слабое сердце генерала не выдержало наркоза, и он умер от сердечного приступа на борту в сотне миль от Новороссийска. Правда, это обстоятельство не отразилось на судьбе главного организатора похищения. 30 марта 1930 г. за удачно проведенную операцию руководитель группы был награжден орденом Красного Знамени.

После операции по похищению Кутепова Серебрянский 30 июля 1930 г. был зачислен на особый учет ОГПУ и по указанию Ягоды и Артузова начал создавать самостоятельную агентурную сеть в различных странах для организации террора и диверсий на случай войны. Будучи асом разведки, лично завербовал 200 человек.

После образования НКВД Серебрянский 13 июля 1934 г. был утвержден начальником Специальной группы особого назначения (СГОН) при НКВД СССР и по поручению Ягоды принимал участие в создании токсикологической лаборатории НКВД. В 1935–1936 гг. он находился в спецкомандировке в Китае и Японии.

В 1936 г. он стал начальником Спецгруппы Секретариата НКВД СССР.

Когда в июле 1936 г. в Испании началась гражданская война, руководство СССР поддержало республиканцев и приняло решение о поставках в Мадрид оружия. Причем часть оружия нелегально закупалась в Европе. Занимались этим практически все резидентуры ИНО НКВД и ГРУ, в том числе и «Группа Яши». 31 декабря 1936 г. Серебрянский был награжден орденом Ленина.

Другим объектом внимания «группы Яши» в этот период были троцкисты и, в частности, сын Льва Троцкого Лев Седов, проходивший в оперативной переписке под псевдонимом «Сынок». В Москве начали разработку операции по похищению Седова, проведение которой было поручено Серебрянскому.

Однако похищение Седова так и не состоялось – в феврале 1938 г. он умер после операции по удалению аппендицита. Правда, сама смерть Седова до сих пор вызывает немало вопросов.

Нельзя полностью отрицать возможность отравления Седова сотрудниками или агентами «группы Яши».

Смертный приговор

В 1938 г. над головой Серебрянского стали собираться тучи. 13 июля 1938 г. из Парижа исчез резидент ИНО в Испании Орлов. Неожиданно вызванный в СССР, он посчитал, что в Москве его ожидает расстрел, и вместе с семьей бежал в США. Бегство Орлова бросило подозрение на руководящие кадры разведки, в том числе и на Серебрянского. Осенью 1938 г. он был отозван из Франции и 10 ноября вместе с женой арестован в Москве прямо y трапа самолета. Ордер на их арест подписал новый начальник ГУ ГБ НКВД Л. Берия.

На допросе 16 ноября 1938 г., в котором участвовали Берия, Кобулов и Абакумов, как заявил позднее Серебрянский, он был избит и вынужден дать не соответствующие действительности показания о своей преступной деятельности.

7 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда приговорила Серебрянского Я.И. к расстрелу с конфискацией имущества, а его жену – к 10 годам лагерей за недоносительство о враждебной деятельности мужа.

Но приговор, вынесенный Серебрянскому, не был приведен в исполнение. Шла Великая Отечественная война, и разведке катастрофически не хватало опытных сотрудников. Поэтому 9 августа 1941 г. по ходатайству начальника 2-го отдела НКГБ Судоплатова и благодаря вмешательству Берии Серебрянский решением ПВС СССР был амнистирован.

В рядах 4-го управления НКВД/НКГБ Серебрянский прошел всю войну, лично участвуя во многих разведывательных операциях. Как пример можно назвать вербовку взятого в плен немецкого адмирала Редера. 19 июня 1945 г. Серебрянскому было присвоено звание полковник.

После войны, в 1946 г. министром Госбезопасности был назначен Абакумов, который в свое время вел дело Серебрянского. Почти сразу же после своего назначения он обвинил Судоплатова в том, что тот «вызволил своих дружков из тюрьмы в 1941 году и помог им избежать заслуженного наказания». В результате Судоплатову ничего не оставалось делать, как предложить Серебрянскому и еще некоторым своим сотрудникам, подвергшимся арестам в конце 30-х гг., подать в отставку.

После смерти Сталина Серебрянский по просьбе Судоплатова в мае 1953 г. снова вернулся в разведку, а 8 октября его вместе с женой вновь арестовали. На этот раз по обвинению в участии в так называемом бериевском заговоре с целью государственного переворота. Однако никаких доказательств вины Серебрянского у следствия не было. В 1955 г. жену Серебрянского освободили, но сам он оставался в тюрьме, хотя и перенес несколько инфарктов. 30 марта 1956 г. на допросе у следователя военной прокуратуры генерал-майора Цареградского Серебрянский неожиданно умер от сердечного приступа.

31 ноября 1989 г. решением президиума КРК МГК КПСС его посмертно восстановили в партии, а 22 апреля 1996 г. указом Президента РФ – в правах на изъятые при аресте награды.

По материалам Д. Прохорова

 

Был ли генерал Власов советником Чан Кайши?

О сталинском генерале Андрее Власове, который во время Великой Отечественной войны перешел на сторону немцев и основал воинские формирования, именовавшиеся «Русской освободительной армией», у нас написано немало. Однако до сих пор фактически остается белым пятном китайский отрезок его жизненного пути.

Советские военные советники оказали неоценимые услуги Китаю. В 1938 г., во время японо-китайской войны, Власов был направлен в Китай. А незадолго до отъезда в его части произошел такой эпизод. В кабинете Власова висел на стене портрет маршала Блюхера с его автографом. Дивизионный комиссар посмотрел на портрет и заметил: «На вашем месте я бы снял его». «Уже?» – спросил Власов. «Уже!» – ответил комиссар. Это означало, что маршала арестовали и о контакте с ним лучше не напоминать.

Казалось, распоряжение о выезде в Китай выводило перспективного офицера, которому только что было присвоено звание полковника, из опасной зоны.

Первым местом службы стал Чунцин, где тогда располагалось правительство Чан Кайши. Полковника назначили начальником штаба при главном военном советнике комдиве А. Черепанове. Советские офицеры там носили китайскую военную форму без знаков различия, каждый имел псевдоним. Власов взял фамилию Волков. В обязанности его входило чтение лекций китайскому командному составу по тактике. Если судить по публикациям, вышедшим после войны на Западе, слушатели высоко оценивали качество этих лекций. Во всяком случае, в феврале 1939 г. Власова отправляют на фронт с ответственной самостоятельной миссией.

Существует свидетельство, что Власов в роли советника разрабатывал для Чан Кайши рапорты на его соперников (явный намек на участие в дворцовых интригах). И будто бы товарищи по группе советников исключили его из партии.

К. Покровский, встретивший Власова осенью 1939 г. в ресторане города Гуйлинь, оценивает его как человека, «потерявшего человеческое обличье», и видит в стиле поведения Власова в Китае «начало морального падения, приведшего затем к предательству».

Правитель Тайваня Чан Кайши

У Власова был личный переводчик Сун Куэйчи, ставший впоследствии видной политической фигурой на Тайване, где обосновался со своими приверженцами Чан Кайши. В своих воспоминаниях он рисует совершенно иную картину событий. Русский, утверждает он, обладал исключительной способностью концентрироваться на задаче дня и не допускал, чтобы что-то отвлекало от ее решения. О выпивке и речи не было. Когда выезжали на боевые позиции, Власов давал указание Суну: пристрелите меня, если попадем в засаду к японцам.

Он был отозван домой в конце 1939 г. А накануне Чан Кайши выразил признательность тем, что наградил советника высшим орденом и золотыми часами.

Попытку приоткрыть завесу над «китайской тайной» генерала Власова сделал Александр Колесник, сотрудник Института военной истории. В обнаруженном им документе «Аттестация на полковника А.А. Власова за период пребывания в Китае с октября 1938-го по ноябрь 1939 года» значится, что Власов «достоин назначения на должность начальника штаба армии и присвоения внеочередного звания комбриг». Многое в китайском эпизоде мог бы прояснить генерал К. Качанов, который был руководителем группы советников, когда Власов уехал оттуда. Но его свидетельства не сохранились, а осенью 1941 г. он был расстрелян вместе с руководством Западного фронта. На послевоенном процессе Власова его китайская сага не рассматривалась.

 

Убийство сына Есенина

В мае 1937 г. ночью в общую камеру Бутырской тюрьмы втолкнули парня с громоздким узлом в руках. Когда свет упал на его лицо, заключенные от неожиданности попятились назад. Перед ними стоял… поэт Сергей Есенин. Оказалось, что это его сын Георгий. Родные звали его Юрием. Недавно его призвали в армию, отправили служить на Дальний Восток. Там его без объяснений арестовали и целый месяц товарными вагонами под усиленной охраной везли обратно в Москву…

Какое же преступление совершил Георгий Есенин, чтобы его привезли с Дальнего Востока в Москву? Много времени и сил затратил автор этих строк, чтобы получить для изучения уголовное дело № 12175 из совершенно секретных архивов бывшего КГБ СССР. И вот оно передо мной.

Открываем первые страницы.

«СПРАВКА

Есенин Георгий Сергеевич, 1914 г. рождения, беспартийный, сын поэта Сергея Есенина, работает зав. отдела Найма завода № 45, проживает Сивцев Вражек, дом 44, кв. 14.

4 отделом ГУГБ НКВД СССР разрабатывается контрреволюционная фашистско-террористическая

группа. Одним из активных ее участников является Есенин Ю.С., резко враждебно настроенный к Соввласти. Есенин высказывает террористические намерения против руководителей Партии и Сов-Правительства, заявляя: “Сталин на трибуне прячется за людей, но его можно взять бомбой”».

Предположим, сексот (секретный сотрудник-осведомитель ОГПУ) действительно слышал от Георгия слова, указанные в справке. Есть ли в этом состав преступления? Любые разговоры, если за ними не следуют действия, не являются преступлением. Другими словами, составитель справки Журбенко умышленно фальсифицирует против Есенина дело по обвинению его в самом опасном преступлении.

22 мая 1937 г. сына Есенина впервые вызвали на допрос.

Но сколько ни старался следователь Павловский, никакой группы не получалось.

31 мая Павловский вновь допросил арестованного. Опять никаких конкретных действий по организации «террористической группы» не установил. Были чисто теоретические рассуждения, где можно убить Сталина – в театре или на Мавзолее. В протоколе записаны такие строки: «В среде своих товарищей я высказывал контрреволюционные взгляды: “Русский народ зажат, Советская власть представляет собой организованную систему насилия над массами. Кучка захвативших власть эксплуатирует огромное многомиллионное население, доведя его до состояния животной жизни. Народ обманут, запуган, массы все более и более разочаровываются в Советском строе, и для того, чтобы их подхлестнуть, ВКП(б) придумывает в качестве возбуждающего средства поочередно то ударничество, то стахановское движение…”».

Есенин подписал этот протокол и тем самым подписал себе смертный приговор. Павловский за успехи в службе был повышен в звании младшего лейтенанта госбезопасности.

13 августа состоялось закрытое судебное заседание. Председательствовал военюрист Л.Я. Плавнек, члены суда – военные юристы 1-го ранга Кандыбин и Климин, секретарь Костюшко, и больше никого. Четыре раздраженных здоровенных мужика и молодой человек, которому его великий отец передал ум, непокорность, свободолюбие, совесть и талант. За руки подсудимого держат надзиратели. Секретарь ставит в журнале отметку. «10.00».

В протоколе записано: «…подсудимый ответил, что виновным себя признает в том, что был настроен антисоветски и допускал террористические высказывания».

Приговор написан на типографском бланке нетвердой рукой секретаря: «Есенина Георгия Сергеевича к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный и на основании постановления СНК СССР от 7 декабря 1934 г. в исполнение приводится немедленно».

На весь «суд» понадобилось 20 мин. Еще через минуту за соседней дверью расстрельщик выстрелил ему в затылок. Это было обыкновенное политическое убийство, обставленное видимостью судопроизводства.

Георгия Есенина бросили в общий ров на Донском кладбище… Его мать Анна Романовна Газряднова, бывшая родная жена Сергея Есенина, умерла в 1946 г., так и не узнав правды…

По материалам Э. Хлысталова

 

Тайный агент Сталина

В недрах бывшего архива ЦК КПСС автору публикации удалось ознакомиться с некоторыми материалами многочисленных комиссий, вознамерившихся – правда, не очень настойчиво – докопаться до истоков убийства Сергея Мироновича Кирова, одного из популярных большевистских лидеров.

Рассказывает историк-архивист Анатолий Прокопенко:

– Как известно, 1 декабря 1934 г. в коридорах Смольного был убит «любимец партии и народа» Киров. Утром следующего дня на берега Невы для выяснения причин гибели ближайшего соратника прибыл лично Сталин. Его сопровождали Молотов, Ворошилов, Ягода, Ежов и другие.

Существуют две основные версии случившегося в Смольном. Согласно одной из них, некто Леонид Николаев приревновал свою жену к ленинградскому лидеру и совершил террористический акт. По другой версии, к которой склонялся, в частности, Никита Хрущев, Сергей Миронович Киров на XVII съезде ВКП(б) имел шансы стать первым лицом в партии и в стране, а потому был искусно удален Сталиным. К тому же красный тиран использовал гибель Кирова как повод для бешеной атаки на «троцкистско-зиновьевский блок» и сокрушительной расправы над ним.

Известно также, что Кирова именно в то время опасались два важных функционера: руководитель НКВД Ягода и всесоюзный прокурор Вышинский.

Не исключено, что именно Ягода, играя на чувствах вождя, деликатно и осторожно внушает Сталину идею устранения Кирова, после чего поручает руководителям ленинградского УНКВД Медведю и Запорожцу подготовить строго засекреченную акцию. Ее должен был исполнить штатный киллер чекистов. После завершения операции ленинградские организаторы и исполнители ликвидируются. По замыслу, особая роль в ней отводилась законспирированному агенту. Он должен был втайне от ленинградского УНКВД «обнаруживать» факты готовящегося убийства и информировать о них именно УНКВД. Выбор пал на Марию Николаевну Волкову – в ту пору штатную осведомительницу.

Сергей Миронович Киров

Столичные заговорщики исходили из того, что невские чекисты, выполняющие задание Ягоды, будут тщательно ограждать себя от неожиданного и нежелательного помощника, а также попытаются нейтрализовать его. После же убийства Кирова Волкова с «фактами» на руках станет свидетелем сокрытия от Сталина местными органами именно волковской информации о готовящейся расправе над Кировым, что даст возможность обвинить их в попустительстве.

Свою роль Волкова исполнила добросовестно. Те, кто «скрыл» от Сталина ее информацию о готовящемся покушении, были сурово наказаны. В частности, руководители ленинградского УНКВД Медведь и Запорожец были отправлены на работу на Дальний Восток, а в 1937 г. расстреляны.

Власти обласкали Марию. Ее направили на лечение в обкомовскую больницу, затем в элитный санаторий. Дали квартиру.

В 1956 г. Хрущев вознамерился разобраться в обстоятельствах гибели Кирова. Волкова передала в ЦК КПСС письмо с выражением готовности помочь партии. Летом 1956 г. с ней подолгу беседуют в КГБ. Итог этих «посиделок» изложил в записке в ЦК председатель КГБ И. Серов.

«Установлено, – говорится в записке, – что показания, которые она давала в 1934 году, никакого отношения к убийству Кирова не имеют… Уличенная во лжи, гр. Волкова призналась, что настоящего убийцу С.М. Кирова – Николаева, а также Котолынова она ранее никогда не знала, а эти фамилии и их фотографии ей были показаны Ежовым и другими работниками НКВД СССР».

КГБ, пока был жив Сталин, пальцем не смел дотронуться до Марии – не то чтобы назвать лгуньей.

Вы спросите, что стало с Марией Волковой? Она умерла где-то в 60-е гг.

 

Тайна арктической катастрофы

13 августа 1937 г. в безмолвии Арктики исчез самолет «СССРН-209» под командованием Героя Советского Союза Сигизмунда Леваневского вместе с пятью членами экипажа.

После благополучных перелетов в США В. Чкалова и М. Громова Сигизмунд Леваневский – незаурядный и честолюбивый летчик, прославившийся в челюскинской эпопее и однажды, после неудачного полета на «АНТ-25», на встрече в Политбюро в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова и Туполева объявивший последнего «вредителем и врагом народа», – решил направиться в США по иному маршруту, но уже не только для установления рекорда, а и с коммерческой целью – с товарным грузом на борту.

Летчик Сигизмунд Леваневский

Непоправимой ошибкой был старт самолета именно в те дни, когда над просторами Арктики бушевал мощный циклон. Следствием этого была многокилометровая облачность и сильнейший встречный ветер. При средней скорости самолета порядка двухсот с небольшим километров в час воздушный поток мог уменьшить ее почти вдвое. И все же, несмотря на крайне сложные условия, через 19 ч. 25 мин. полета (в 13 ч. 40 мин. 13 августа) самолет «СССР Н-209» достиг Северного полюса планеты, о чем штаб перелета был извещен радиограммой № 18. А следующая радиограмма – № 19, полученная в 14 ч. 32 мин., – несла крайне тревожную весть: «Отказал крайний правый мотор из-за неисправности масло-системы. Идем на трех моторах в сплошной облачности. Высота 4600 м. Очень тяжело».

Все радиостанции Советского Союза, а также американского и канадского корпусов связи, многочисленные станции радиолюбителей вели непрерывное прослушивание эфира на волнах радиостанции «Н-209». Но вскоре связь с экипажем прервалась.

16 августа радиостанции в Иркутске и Архангельске прослушивали неразборчивые обрывки работы радиопередатчика на аварийной частоте РЛ.

Многомесячные поиски в Северном Ледовитом океане, на побережьях Таймыра, Чукотки и Аляски не дали никаких результатов, хотя не подтвердившихся сведений об обнаружении остатков самолета, его груза или следов передвижения экипажа было немало. В мае 1938 г. вышло постановление советского правительства о прекращении поисков.

Об этой трагедии написаны десятки статей с самыми разнообразными версиями происшедшего, вплоть до совершенно абсурдных типа «тайного бегства экипажа на Запад в поисках защиты от репрессивного советского монстра» или «захвата экипажа гигантским инопланетным кораблем». Между прочим, когда в Великую Отечественную войну был сбит фашистский ас, внешне напоминавший Леваневского, это привело в замешательство военных летчиков, пока не разобрались, что это не он… Тайна арктической катастрофы не разгадана до сих пор.

 

Секретная жизнь после смерти

«Когда ранним мартовским утром 1968 г. с взволнованно бьющимся сердцем я следил за стартом ракеты, уносившей корабль “Аполлон-9” к Луне, я думал в этот момент о русском – Юрии Кондратюке, разработавшем трассу, по которой предстояло лететь трем нашим астронавтам». Это признание одного из ведущих американских специалистов по космонавтике Джона Хуболта.

Действительно, самая выгодная трасса полета на Луну была рассчитана в России. Она помогла американцам скорее начать их лунные экспедиции и сэкономить за счет этого миллиарды долларов. Но Хуболт, конечно, не мог знать подлинного имени человека, открывшего американцам дорогу к Луне. А оно было не Юрий Кондратюк, а Александр Шаргей! И даже в нашей стране до недавнего времени этого никто не знал!

Александр Игнатьевич Шаргей родился в Полтаве в 1897 г. Один из учителей гимназии, в которой учился Шаргей, утверждал, что этот ученик обладал удивительными способностями в математике и в других точных науках.

В жизни Александра произошел решительный поворот после того, как в 1914 г. он прочел роман немецкого писателя Б. Келлермана «Туннель». В романе шла речь о строительстве туннеля, соединившего берега Америки и Европы! Дерзкий замысел поразил Александра Шаргея. Ему захотелось самому разработать какой-нибудь грандиозный проект, например, пробурить шахту до самого центра Земли и затем использовать тепло земных недр! Или осуществить полет к иным планетам.

Мысль о сверхглубокой шахте Шаргей вскоре оставил, но идея межпланетных путешествий все больше и больше увлекала его. Он не знал ученых, которые тоже думали бы об этом. Не знал о Циолковском, уже наметившем и рассчитавшем планы покорения космического пространства.

Окончив гимназию, Александр Шаргей поступил в Петроградский политехнический институт, но проучился там недолго. Шла Первая мировая война, и Шаргея после краткосрочной школы прапорщиков отправили на Закавказский фронт.

К весне 1918 г. старая русская армия распалась. Прапорщик Шаргей возвращался домой и где-то на Кубани нарвался на белогвардейский патруль. Его задержали и опять отправили в армию, на этот раз в белую.

При первом же удобном случае Шаргей бежал. Ему удалось добраться до Киева, где хозяйничали деникинские войска. По объявленной мобилизации Александр снова попал в белую армию, правда, вскоре ему опять удалось бежать.

Шаргей поселился в украинском городке Смела В 1920 г. перебрался в местечко Малая Виска, но жил в постоянной тревоге. В любой момент его могли арестовать как бывшего белогвардейца.

Книга Ю. Кондратюка, изданная в Новосибирске в 1929 г.

Родственники советовали Александру Игнатьевичу изменить имя и фамилию. В это время в Киеве умер от туберкулеза совершенно незнакомый ему человек – Георгий Васильевич Кондратюк. Друзья сумели достать метрическое свидетельство покойного и переслали его в Малую Виску. Шаргей исправил имя Георгий на Юрий и весной 1920 г. превратился в Юрия Васильевича Кондратюка, родившегося в городе Луцке в 1900 г. Под этим новым именем Шаргей и вошел в историю мировой космонавтики.

У новоявленного Кондратюка уже лежал на столе труд с замечательным названием «Тем, кто будет читать, чтобы строить». Это был труд о космонавтике. Работа пестрела математическими формулами и расчетами. Надо было обладать удивительным талантом, чтобы самоучкой овладеть сложным математическим аппаратом и тонкостями механики. В этом труде Юрий Кондратюк за десятилетия предугадал развитие мировой космонавтики. Он дал схему «челнока» – крылатого космического корабля, предсказал, что при первом полете на Луну экипаж будет состоять из трех человек, двое из них опустятся на лунную поверхность, а третий останется ждать в корабле на орбите Луны. Так и случилось!

А жить он продолжал в тревоге. И однажды, измучившись этим, решил покинуть Россию и нелегально перебраться через кордон в Германию. Его задержали на подходе к польской границе и этапом отправили назад.

О своих космических трудах Кондратюк никому не говорил, но теперь решил показать их ученым и отослал в Москву. Они попали к известному ученому-аэродинамику В.П. Ветчинкину, который рекомендовал опубликовать их.

Между тем техническая мысль Кондратюка не знала покоя. В Сибири и на Алтае по его проектам были построены огромные зернохранилища. Одно из них, получившее название «Мастодонт», было самым большим в мире деревянным сооружением. В Новосибирске зимой 1929 г. вышла в свет его книга «Завоевание межпланетных пространств». Книга была издана на средства автора тиражом 2 тыс. экземпляров. Именно из нее американцы и узнали, как надо лететь к Луне!

Но вскоре Юрий Васильевич был арестован как вредитель. Его приговорили к трем годам лагерей. Но решение «суда» было пересмотрено, лагерь заменили ссылкой и работой в проектно-конструкторском бюро ОГПУ.

Находясь в заключении, Кондратюк узнал, что в Москве объявлен конкурс на лучший проект мощной ветроэлектрической станции. Инициатором конкурса был нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Юрий Васильевич за два месяца разработал проект. Он был одобрен, а Кондратюк при содействии Орджоникидзе обрел свободу. Его башню высотой 165 м с двумя огромными пропеллерами планировалось построить в Крыму на горе Ай-Петри.

В один из приездов Кондратюка в Москву, в 1933 г., произошло важное событие: он встретился с С.П. Королевым – будущим главным конструктором космических кораблей.

Гигантская ветроэлектрическая станция фактически осталась на бумаге. Помешала ее сооружению смерть Орджоникидзе в феврале 1937 г. Но Кондратюк еще несколько лет продолжал заниматься ветроэнергетикой. Война застала его в Москве, где он вступил в народное ополчение.

3 октября 1941 г. считается днем гибели Кондратюка в бою. Но после войны, при изучении фашистских архивов, обнаружились документы, якобы свидетельствующие о работе Ю.В. Кондратюка у немецкого ракетчика Вернера фон Брауна на ракетной базе в Пенемюнде. Значит, Кондратюк не погиб, а попал в плен? Ответ на этот вопрос затрудняется тем, что будто бы у Кондратюка объявился двойник, правда, оказавшийся профаном в космонавтике. Как бы то ни было, этот факт биографии гениального самоучки, если даже он действительно имел место, не должен затуманить облик человека, прославившего вместе с другими нашими учеными русскую космическую мысль.

 

Заключенный под номером 110

22 сентября 1937 г. в Париже средь бела дня исчез председатель Русского общевоинского союза (РОВС) генерал-лейтенант Евгений Миллер.

С апреля 1928 г. пост председателя РОВС занял Кутепов, а после его похищения в 1930 г. – генерал Миллер.

Дело Миллера несколько недель не сходило с газетных страниц Франции и всего мира. Особая роль его заместителя Николая Скоблина ни у кого не вызывала сомнений. Отправляясь на свидание, Миллер передал начальнику канцелярии РОВС генералу Павлу Кусонскому запечатанный конверт, попросив вскрыть его, если он через 1,5–2 ч. не вернется. Миллер не появился ни через 2 ч., ни к вечеру. Конверт вскрыли. Записка Миллера гласила: «У меня сегодня в 12 часов 30 минут свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвести меня на свидание с германским офицером…»

Расследование показало, что Скоблин и его супруга, известная певица Надежда Плевицкая, тщательно готовились к «операции», создавали алиби на этот день и т. п. Многие обстоятельства дела убеждали, что и Миллер, и Скоблин находятся в Советском Союзе. Однако Москва отвергала все обвинения, стараясь убедить общественность, что в этом деле просматривается «немецкий след».

22 сентября , после полудня

Что стало с генералом Миллером? Его встреча со Скоблиным состоялась, тот отвез его в условленное место, где генерала встретили не германские офицеры, а агенты НКВД. Они дали ему снотворного, в большом деревянном ящике погрузили на грузовик и через несколько часов доставили на борт теплохода «Мария Ульянова», стоявшего в порту Гавра. Не дожидаясь полной разгрузки (в трюмах находились бараньи шкуры), теплоход немедленно отплыл из Гавра в направлении Ленинграда.

Спустя неделю, 29 сентября 1937 г., Миллер был доставлен во внутреннюю тюрьму НКВД и стал строго секретным узником Лубянки под номером 110. Он был лишен прогулок, его не выводили из камеры, возле которой круглосуточно дежурил часовой.

Какие цели ставила советская разведка, организуя похищение генерала Миллера? К концу 30-х гг. РОВС уже не представлял серьезной опасности для Советского Союза. Через четыре года Германия напала на СССР, и во всей Европе гитлеровцы смогли собрать для Русского добровольческого корпуса лишь около 17 тыс. человек. Можно предположить, что главная задача всей операции – освободить место председателя для Скоблина, вручить РОВС в «надежные» руки своего резидента. Однако в ходе операции произошла накладка, личность генерала Скоблина раскрылась, и он вынужден был бежать в Советский Союз. Здесь Скоблин томился на конспиративной квартире или загородной базе НКВД, был изолирован от внешнего мира, как и преданный им генерал Миллер. Интерес к нему как к агенту резко упал.

«Привести в исполнение»

В июле 1938 г. Берия был назначен первым заместителем наркома НКВД и начальником Главного управления госбезопасности, в декабре – наркомом. У нового начальства не доходили руки до Миллера, а тех сотрудников, которые задумывали и осуществляли «операцию», подвергли чистке, некоторые из них оказались по соседству с похищенным ими генералом, некоторые были казнены. В том же 1938 г. при невыясненных обстоятельствах погиб и генерал Скоблин.

Только весной 1939 г., после того как Миллер просидел в строгой изоляции год и восемь месяцев, Берия покончил с этим делом. 11 мая 1939 г. Военная коллегия Верховного суда СССР заочно вынесла генералу Миллеру смертный приговор.

И, наконец, последняя бумага, из которой следует, что приговор был приведен в исполнение в 23 ч. 5 мин. и в 23 ч. 30 мин. труп сожжен в крематории.

По материалам Владимира Наумова, Анатолия Краюшкина

 

Тайна гибели парохода «Металлист»

Утром 28 сентября 1939 г. газета «Известия» опубликовала сенсационное сообщение: «21 сентября около 6 часов вечера неизвестной подводной лодкой в районе Нарвского залива был торпедирован и потоплен советский пароход Металлист ”…» Там же сообщалось, что спустя несколько часов после описанного инцидента неопознанная подлодка пыталась атаковать у эстонского побережья советский транспорт «Пионер», который во избежание гибели, был вынужден выброситься на камни. Что и говорить, такая публикация в военное время кого угодно могла повергнуть в панику, особенно правительство Эстонии, в территориальных водах которой произошел трагический инцидент.

Рассказывает С. Чернявский:

– Летом 1939 г. стало ясно, что СССР не удается заключить с Англией и Францией договор, направленный на обуздание фашистской Германии и ее союзников. Правительство СССР, посчитав, что теперь оно вправе действовать без оглядки на Запад, поспешило заключить пакт о ненападении с фашистской Германией. В «секретных протоколах» было зафиксировано, что отныне «зонами советских интересов» становятся восточные районы Польши, Эстония, Латвия и Литва.

В сентябре 1939 г. в Москве проходили советско-эстонские переговоры, на которых решались сугубо экономические вопросы. Вдруг министр иностранных дел СССР В. Молотов предложил коллеге помимо подписания торгового договора обсудить возможность заключения соглашения «о взаимной безопасности».

Чтобы Эстония почувствовала серьезность намерений советского правительства, флот тем временем активизировал свою деятельность у южного побережья Балтики. Предлог был нешуточный – шла война. Незадолго до этого советская сторона заявила о своей обеспокоенности присутствием в эстонских базах иностранных подводных лодок. Поводом было появление в Таллине польской подлодки «Ожел» («Орёл»), охотившейся в Данцигской бухте на германские транспорты. Эстонские власти интернировали (разоружили) подлодку, но в ночь на 18 сентября экипажу удалось вывести ее в море. И советская сторона получила возможность использовать исчезновение польской подлодки в своих политических целях.

В Таллин полетело обвинение в предоставлении эстонских портов для базирования кораблей враждебных СССР государств. Хотя зачем, спрашивается, эстонцам было это делать?

К поискам «Ожела» подключился и эстонский флот. Что интересно, в ходе проведения этих мероприятий эстонцы действительно обнаруживали время от времени неопознанные подлодки. Возможно, советские…

Но самое главное заключалось в том, что СССР начал всерьез готовиться к войне… с Эстонией! Тому имеются документальные подтверждения, в частности, существует приказ штаба Балтийского флота, где регламентируются различные флотские мероприятия на случай начала войны с прибалтийским соседом.

Сообщение о трагедии в Нарвском заливе стало для Таллина сигналом: отступать больше некуда. В тот же день, 28 сентября 1939 г., между Эстонией и СССР был заключен договор о взаимопомощи.

В указанное время в Нарвском заливе действительно стоял на якоре пароход «Металлист», но достоверных данных о его потоплении нет. Сведения о проведении спасательных работ судна тоже отсутствуют. Все это наводит на мысль, что инцидент с «Металлистом» – чистой воды провокация, направленная на то, чтобы заставить эстонские власти принять предложение советского правительства.

Оказалось не так просто установить, о каком вообще судне шла речь в сообщении от 28 сентября 1939 г. Больше всего на эту роль подходит военный транспорт «Металлист», потопленный, как это теперь достоверно известно, у полуострова Ханко 26 июня 1941 г. Возникает вопрос: разве можно судно, потопленное осенью 1939 г., успешно поднять и ввести в строй за такой короткий срок? А если можно, то где хранятся сведения об этом трудовом подвиге? Нет ответа…

По материалам С. Чернявского

 

Загадочный перелет Гесса

Вечером 10 мая 1941 г. над северо-восточным побережьем Англии был обнаружен неизвестный самолет. На его перехват вылетели два английских истребителя, но встретиться с нарушителем им не удалось: вторгшийся в воздушное пространство Британии самолет летел слишком быстро. Однако уже через час стало известно, что на территории Шотландии упал немецкий «Мессершмитт-110», а сельскохозяйственному рабочему Дэвиду Маклину удалось задержать его пилота, выпрыгнувшего из самолета с парашютом. Захваченный немецкий пилот, назвавшийся Альфредом Хорном, оказался на самом деле Рудольфом Гессом, заместителем Гитлера…

Почему же Рудольф Гесс совершил такой невероятный перелет? Считается, что «наци номер два» самостоятельно пришел к мысли о необходимости мирных переговоров с Англией, а подходящую дату ему подсказали звезды в лице его личного астролога, доктора Людвига Шмидта, который предрек на конец мая – начало июня 1941 г. критическое расположение созвездий, грозящее опасностью для Гитлера.

В Германии перелет новоявленного «миротворца» объяснили приступом сумасшествия на почве увлечения астрологией. По словам генерала Кейтеля, Гитлер суматошно бегал взад-вперед по своему кабинету и бормотал себе под нос, что Гесс сошел с ума.

Обломки самолета Гесса в Англии

В деле Гесса есть некоторые обстоятельства, которые позволяют предположить, что в акции с перелетом в Британию принимали участие и другие действующие лица. Известно, что друг Гесса, Альбрехт Хаусхофер, который посоветовал ему обратиться в Англии к герцогу Гамильтону, поддерживал тесную связь с руководителем абвера адмиралом Канарисом. Возможно, часть германской верхушки считала политику Гитлера гибельной для страны и хотела внести в нее определенные коррективы.

Сын Рудольфа Гесса уверен, что Гитлер был в курсе намерений Гесса и перелет осуществлялся с его санкции. Всего за пять дней до перелета Гитлер и Гесс беседовали наедине около 4 ч, а именно за сутки до вылета состоялась секретная встреча с Альфредом Розенбергом, о результатах которой сразу доложено фюреру. В.Р Гесс полагает, что на переговорах в Англии речь могла идти даже об общеевропейской мирной конференции. Возможно, власти Великобритании до сих пор скрывают все документы по делу Гесса из-за компрометирующих английские власти обстоятельств. Не исключено, что кто-то в Англии был готов пойти на сговор с фашистами, и Гесс имел все основания надеяться на успешное окончание своего необыкновенного вояжа. Похоже, именно желание сохранить в тайне эти факты и привело к убийству 93-летнего узника в 1987 г. в тюрьме Шпандау…

В тюрьме Гесс оказался по приговору Нюрнбергского трибунала. Практически каждый шаг заключенного № 7, как называли Гесса, контролировался многочисленной охраной тюрьмы, поэтому известие о самоубийстве Гесса на 93-м году жизни вызвало определенные сомнения не только у Вольфа Рюдигера Гесса, сына знаменитого заключенного, но и у ряда журналистов и политиков. Правда, никто, кроме сына Гесса, выпустившего книгу «Убийство Рудольфа Гесса?», не стал поднимать шум по поводу странной смерти старого нациста.

Как вспоминает сын Гесса, во время свиданий его отец абсолютно не был похож на человека, собирающегося свести счеты с жизнью. Против версии о самоубийстве говорит и то обстоятельство, что Гесс в последние годы особенно заботился о своем здоровье: он надеялся на помилование и собирался окончить свою жизнь в кругу семьи. Маловероятным кажется сам факт сооружения Гессом петли из электрошнура для самоубийства, ведь из-за сильного артрита он был просто не в состоянии ее сделать. Кроме того, в день своей смерти Гесс надиктовал своему санитару А. Мелауи большой список покупок.

В своей книге В.Р. Гесс пишет, что один южноафриканский юрист по его просьбе вошел в контакт с представителем израильских спецслужб, который сообщил ему об обстоятельствах убийства Рудольфа Гесса по заданию Министерства внутренних дел Великобритании. Оказалось, что убийство Гесса было вызвано слухами о его возможном помиловании. Кого-то очень сильно испугала предполагаемая возможность бесконтрольного общения Гесса с представителями прессы.

Не исключено, что сын Гесса в определенной степени старается реабилитировать своего отца. Тем не менее в обстоятельствах перелета в Великобританию «наци номер два» явно кроется какая-то тайна, ведь английские власти не стремятся рассекретить документы по делу Гесса: согласно «Правилу ста лет», оберегающему репутацию ныне живущих людей, они не будут обнародованы до 2041 г.

По материалам А. Сидоренко