Тайна алтайской принцессы

Замечено, что большим археологическим находкам сопутствуют большие легенды. Именно так случилось с мумией 25-летней девушки, так называемой Золотой принцессой, найденной российскими учеными в 1993 г. на Алтае. Погребена была она в выдолбленном из ствола лиственницы просмоленном гробу, украшенном снаружи и изнутри причудливым золотым, бронзовым, железным, бамбуковым орнаментом.

Рядом лежали скелеты шести лошадей, богатая упряжь, серебряная, оловянная посуда и загадочного происхождения свинцовая туба, заполненная густой с кедровым запахом маслянистой жидкостью. На предплечьях мумии прекрасно сохранились татуировки – кресты, заключенные в окружности и овалы. Сибирские шаманы предупреждали, что вольное обращение с прахом правящих особ, в число которых, несомненно, входила принцесса, обязательно повлечет череду бед и чудесных, как правило, устрашающих явлений. Разумеется, материалисты от науки только посмеялись над, как им казалось, беспочвенными выдумками.

Западногерманский эксперт, разработчик высокочастотных генераторов, имеющий патент на компактную, эффективную модификацию прибора Кирлиан, доктор Герман Гибель поэкспериментировал с фотографиями алтайской мумии, а о результатах опубликовал очерк в британском журнале «Анналы психологии». Очерк рассчитан не только на специалистов.

«Всякий, даже поверхностно знакомый с учением русской четы Кирлиан, несомненно, обращал внимание на то, что они наделяли фотографическое изображение, сделанное с помощью коллоидного серебра, некими не слишком отдаленными от мистики свойствами, – пишет немецкий специалист. – Я неоднократно проверял этот отнюдь не бесспорный тезис. Все выходило по их “рецептуре”. Когда я получил пакет портретных фотографий Золотой принцессы, сразу подумал, а не прогнать ли мне снимки через аппарат Кирлиан? Процедура, занявшая вечер, превзошла ожидания. На проявленных фотопластинках я увидел совершенно очаровательное лицо девушки монголоидного типа. Экспонируя фотографии, по существу, голого иссохшего черепа мумии, я получил изображения красивого, живого, будто спящего человека. Странность заключалась в том, что портретные фотографии мумии, которые были у меня, – статичны, в одном жестко зафиксированном ракурсе. А на фотопластинках голова повернута и так, и этак. Удалось выяснить причину смерти девушки. Фотопластинки показали зияющие раны в области шеи и груди. Золотую принцессу определенно убили, вероятнее всего, ножом».

Ученый с честью доказал свою правоту, в присутствии скептиков повторив манипуляции с прибором Кирлиан, фотографиями и получением изображений портретов принцессы на фотопластинках. Обвинения «в погоне за сомнительной славой» были бы сняты, если бы не одно трагическое «но». После демонстрационного сеанса большинство участников, мягко говоря, впали в частичное беспамятство. Люди забыли собственные имена, фамилии, домашние адреса, не узнавали близких, утратили наработанные годами профессиональные навыки. Опять месть мумии? Профессор Буль из Бернского медицинского колледжа категорически отметает такую возможность, делая вывод, что на фотографиях принцессы, к которым прикасались пострадавшие, «процветают колонии могильных бактерий, которых следует изучать с обязательным выездом на Алтай, чтобы посрамить беспочвенные суеверия».

Так-то оно так. Но почему бактерии действуют избирательно?

У Гомера есть замечательный афоризм:

«Когда мертвые спокойно спят, спокойно живется живым». Вот уж – ни убавить ни прибавить.

Материал А. Пудомягина

 

Была ли сожжена Жанна д’Арк?

Спустя пять лет после того, как Жанна д’Арк была сожжена на рыночной площади в Руане, в Гранж-о-Зорме, что неподалеку от Сен-Привей, в Лотарингии, появилась девушка по имени Клод. Она разыскивала двух братьев Орлеанской девы, «один из которых, как сообщает летописец, был рыцарем и звался мессиром Пьером, а другой – оруженосцем по прозвищу Жан Маленький». Поиски увенчались успехом. И, когда братья увидели ее, они очень удивились. Неизвестная как две капли воды походила на Жанну, их покойную сестру. Они принялись ее подробно расспрашивать. Неизвестная сказала, что она и вправду Жанна. Орлеанская дева. И братья признали ее.

Так начинается одна из самых удивительных страниц в истории Франции, где нет никакого вымысла, а, наоборот, есть почти бесспорные факты. В летописи, составленной настоятелем церкви Сен-Тибо в Меце, об этом есть удивительное сообщение.

Народ собрался отовсюду. Чудесная весть облетела всю Лотарингию. И бывшие сподвижники Жанны отправились в Мец, чтобы изобличить самозванку. Но, оказавшись лицом к лицу с той, которая называла себя Девой, они падали пред нею ниц и, обливаясь слезами, целовали ей руки.

Лотарингские сеньоры решили облачить ее в ратные доспехи, поскольку им казалось, что без них она не мыслит свою жизнь. Ей дали коня, которого она «довольно лихо» оседлала, меч и мужское платье.

Из Меца она отправилась в Арлон – ко двору великой и всемогущей герцогини Люксембургской. Здесь Жанну ожидало самое главное испытание. Ей предстояло иметь дело уже не с простыми провинциальными сеньорами, а с первой дамой Люксембурга, наделенной правом повелевать не только имуществом, но и жизнью своих подданных… Однако девицу это нисколько не устрашило. И она смело предстала перед великой герцогиней. Та приняла ее, расспросила и объявила, что отныне будет ей подругой. Герцогиня пригласила Жанну в свой замок и стала всячески обхаживать ее. «Будучи в Арлоне, она ни на шаг не отходила от герцогини Люксембургской».

Начиная с этого времени можно без труда проследить пути ее странствований.

Жанна могла сколько угодно рассказывать о своих подвигах, но о том, как ей посчастливилось спастись от костра, она хранила молчание. Когда заходил разговор о ее чудесном избавлении, она предпочитала говорить загадками.

По возвращении в Люксембург Жанна завоевала сердце лотарингского сеньора сира Робера Армуазского. Он попросил ее руки. Жанна согласилась. И они сыграли пышную свадьбу.

Слухи о честолюбивых устремлениях Жанны не могли не дойти до Карла VII. Об этом свидетельствуют многочисленные послания, которые она то и дело отправляла с гонцами к королю. Но король и не думал удостоить ее ответом. Так прошли годы. В конце концов Жанне Армуазской, успевшей за это время родить своему мужу двух сыновей, наскучило праздное существование у семейного очага, так не похожее на ее былую жизнь. В 1439 г. она решила отправиться в Орлеан – город, связанный с ее победами и славой…

Судя по письмам, предварившим ее визит в Орлеан, графиня Армуазская не должна была встретить на своем пути каких-либо препятствий. В самом деле, до Орлеана она добралась совершенно спокойно. Ее принимали так, как она и мечтала.

Неужто теперь, после такого триумфа, король вновь откажет ей во встрече? Его приезда ждали с нетерпением, именно в Орлеане должно было проходить заседание Генеральных штатов. Однако Жанна пренебрегла этим событием и накануне покинула город. Тем не менее она написала Карлу VII, что по-прежнему желает с ним встретиться; в другом письме она поблагодарила муниципалитет Орлеана за прием, какой был ей оказан. Засим она прямиком отправилась на юго-восток – в Пуату. Там перед нею предстал маршал Франции Жиль де Рэ, преданный друг и верный спутник той, другой, Жанны, которого впоследствии повесят, а потом сожгут по обвинению в колдовстве, извращениях и убийствах детей. Никто не мог знать Деву лучше, нежели ее бывшие сподвижники. Поговорив с Жанной Армуазской, маршал тоже признал ее.

Памятник Жанне д’Арк

Сторонники Жанны Армуазской решительно отрицают любое предложение, даже намек на то, что она была самозванка. Как бы мы к этому скептически ни относились, необходимо признать, что собранные вместе документы, касающиеся их героини, производят действительно неизгладимое впечатление. Но что это за документы?

Заручившись «всеобщим признанием», самозванка – если она действительно была таковой, – наверное, могла бы попытаться продолжить ратный путь Жанны. Ведь подобная мистификация, хотя и чреватая опасностью разоблачения, сулила ей великую славу.

Было бы вполне понятно, если бы авантюристка стала разъезжать по городам и весям королевства и объявлять: «Это я, Жанна, Французская Дева». По логике это должно было принести ей не только честь, но и всевозможные выгоды.

А неизвестная попросту выходит замуж. И не нужно ей никаких странствий, побед, почета, даров в знак особого признания от городов и деревень.

Но главным доводом защитников графини Армуазской является отношение к ней ее супруга и его родственников.

Чем объяснить тот факт, что Робер Армуазский никогда не пытался изобличить лже-Жанну, если та и вправду думала его провести? Как объяснить, что ни сам он, ни кто-либо из его родственников не убрал со стены родового замка герб, прославляющий самозванку?

Допустим – пока, – что графиня Армуазская и Жанна д’Арк – одно лицо. Отсюда вытекает важный вывод, а именно: значит, Жанна не была казнена.

Каковы же доводы тех, кто считает, что казнь Орлеанской Девы – всего-навсего хорошо разыгранный спектакль?

Самое достоверное во всей этой истории – то, что многие французы не поверили в «Руанский костер». В 1503 г. летописец Симфориен Шампье отмечал: «Наперекор французам Жанну передали англичанам и те сожгли ее в Руане; однако французы сие опровергают». Так же осторожно сообщает об этом и бретонская летопись 1540 г.: «В канун праздника Причащения Деву сожгли в Руане – или приговорили к сожжению». Достопочтенный священник, настоятель церкви Сен-Тибо в Меце, тоже осторожен в суждениях: «Как утверждают иные, она была сожжена на костре в городе Руане, в Нормандии, однако ныне установлено обратное». Конечно же, этот священнослужитель нисколько не верит в то, что Жанна д’Арк была сожжена.

Казнь была назначена на 8 ч. утра. Но осужденную, идущую на костер, народ увидел только в 9. На ней был огромный колпак, спущенный до середины носа и скрывавший ее лицо почти целиком: а нижняя часть лица, утверждает летописец, «была сокрыта под покрывалом».

Что означал этот странный маскарад? Зачем понадобилось скрывать лицо жертвы, если ею действительно была Жанна? В тот день в Руане сожгли женщину. Однако нет никаких доказательств того, что этой женщиной была Жанна. Стало быть, ее могли и подменить.

Историк Марсель Эрвье утверждал, что в ее темнице был подземный ход, через который она, вероятно, и сбежала. Далее он уточняет, что его «утверждение основано на документах следственной комиссии, где подробно описана обстановка места происшествия». Ж. Гримо, автор книги «Была ли сожжена Жанна д’Арк», говорит, что этот подземный ход был «тайным местом», где герцог Бэдфорд встречался с Жанной. Конечно, можно допустить, что Жанна бежала или что ее подменили. Равно как и то, что она вдруг объявилась пять лет спустя. Таким образом, не остается ни одного довода против того, что Жанна осталась жива и что она и графиня Армуазская – одно и то же лицо.

Но увы! Против гипотезы Ж. Гримо и его последователей в газетах и журналах, как грибы после дождя, стали появляться статьи Мориса Гарсона, РП. Донкера, Филиппа Эрланже, Шарля Самарана и Регины Перну.

Что же осталось от графини Армуазской после серии этих сокрушительных ударов? От нее не осталось почти ничего… Конечно, летопись настоятеля церкви Сен-Тибо является, пожалуй, главным свидетельством в ее защиту, однако существует и другой вариант этой же летописи. Впоследствии настоятелю, поначалу, как и все, сбитому с толку, пришлось внести в рукопись кое-какие поправки, и вместо фразы: «В оном году, мая XX дня явилась Дева Жанна, которая была во Франции…» – он написал так: «В оном году явилась некая девица, которая назвалась Французской Девой; она так вошла в свой образ, что многих сбила с толку, и главным образом – людей, весьма знатных».

Что же касается признаний, то можно вспомнить, что во всех подобных историях самозванцев, как правило, всегда встречали с распростертыми объятиями.

Но как же быть с тем, что неизвестную признали родные братья Жанны? «Они верили в это, – писал Анатоль Франс, – потому что им очень хотелось, чтобы это было именно так». Это был своего рода самообман. Любой брат сумеет узнать родную сестру, даже если она исчезла пять лет назад.

Остается необъяснимым всеобщее ослепление жителей Орлеана. И все же объяснить это явление можно – на примере такого же массового психоза, имевшего место примерно в то же самое время. В 1423 г. в Гейте объявилась какая-то женщина в сопровождении «целой армии поклонников», и никто так никогда и не узнал, кто же она была на самом деле: то ли расстриженная монахиня из Кельна, то ли знатная дама при австрийском дворе. Во всяком случае, она называла себя Маргаритой Бургундской, сестрой Филиппа Доброго, вдовой Людовика, герцога Гийеннского, сына Карла VI. Самозванку не только никто не попытался изобличить, но в течение нескольких недель «ей вместе с ее свитой оказывались высочайшие почести, как настоящей принцессе, и при этом ее личность ни у кого не вызывала ни тени сомнения».

Теперь давайте попытаемся разрешить самую главную загадку этой истории – казнь Жанны.

В некоторых свидетельствах очевидцев казни есть весьма точные наблюдения. Жан Рикье, кюре из Эдикура, служивший при Руанском соборе, писал: «И когда она умерла, англичане, опасаясь, что пойдет молва, будто она сбежала, заставили палача немного разгрести костер, дабы присутствующие могли воочию убедиться, что она мертва, и дабы потом никто не смел сказать, будто она исчезла».

А вот еще одно свидетельство, не менее впечатляющее, – отрывок из газеты «Парижский обыватель» 1431 г.: «Вскоре пламя добралось до нее и спалило ее платье, потом огонь стал лизать ее сзади, и все присутствующие увидели ее совершенно нагую, так что никаких сомнений у толпы не было. Когда же люди вдосталь насмотрелись на то, как она умирает, привязанная к столбу, палач прибавил огня; пламя, точно неистовый зверь, набросилось на ее бренную плоть и поглотило целиком, не оставив от нее ничего, кроме кучки пепла».

Но как же пресловутый подземный ход, так волнующий воображение? В действительности… никакого подземного хода не было. В протоколе реабилитационного процесса о тайном подземном ходе, которым якобы пользовался Бэдфорд, навещая Жанну, не упоминается ни слова. Вот как выглядит интересующая нас часть этого протокола в толковании Мориса Гарсона: «У герцога Бэдфорда было некое потаенное место, откуда он мог хорошо видеть Жанну и тех, кто к ней наведывался». А Шарль Самаран объясняет содержание этого текста несколько по-иному. По его словам, герцог Бэдфорд прятался в закутке, откуда он наблюдал, как к Жанне приходили какие-то уже немолодые женщины, дабы проверить, дева она или нет. В самом деле, Бэдфорд вполне мог бывать в темнице, где держали Орлеанскую деву, и предаваться «созерцанию ее», однако место, откуда он наблюдал за нею, было просто убежищем, а вовсе не тайным подземным ходом.

Тех же из читателей, кто продолжает верить в новоявленную Жанну д’Арк, или графиню Армуазскую, потому что ее-де признали столько людей, мы, видимо, премного разочаруем, и сделать это помогут признания самой самозванки.

Из сообщений уже упомянутого нами «Парижского обывателя» известно, что в августе 1440 г. народ мог лицезреть во Дворце, при королевском дворе, женщину, которая в присутствии судебных властей громким и четким голосом призналась, что выдавала себя за Жанну д’Арк, что она не Дева, что она обманным путем вышла замуж за благородного рыцаря, родила ему двух сыновей и что теперь она глубоко раскаивается в содеянном и молит о прощении. Так на глазах у изумленных парижан разрушилась великая легенда. Дальше женщина рассказала, как она убила свою мать, подняла руку на родного отца, а потом отправилась в Рим вымаливать прощение у папы; для удобства она переоделась мужчиной, а по прибытии в Италию участвовала, как заправский воин, в ратных делах. Она сообщила, что «на войне убила двух неприятелей». Вернувшись в Париж, она, однако, не пожелала расстаться с доспехами и, поступив в какой-то гарнизон, вновь занялась ратными делами. Быть может, все это и побудило ее выдать себя за Жанну д’Арк? Что ж, вполне возможно! Во всяком случае ясно, что женщина эта и была графиней Армуазской.

Конец этой истории мы знаем более или менее точно – благодаря историку Леруа де Ламаршу, который обнаружил в Национальном архиве один бесценный документ. В 1457 г. король Рене вручил письменное помилование некоей авантюристке, задержанной в Сомюре за мошенничество. Речь идет о какой-то «женщине из Сермеза», и в упомянутом документе сказано, что «она долгое время выдавала себя за Деву Жанну, вводя в заблуждение многих из тех, кто некогда видел Деву, освободившую Орлеан от известных врагов королевства».

Описание самозванки довольно точно совпадает с обликом нашей герцогини, так что никаких сомнений на этот счет быть не может. Упомянутая авантюристка оказалась вдовой Робера Армуазского, тогда она была замужем за безвестным жителем Анжевена по имени Жан Дуйс. При короле Рене она провела многие месяцы в заточении в разных темницах…

Наследство безумной девы

Практически всю биографию знаменитой француженки подверг недавно сомнению член Французской исторической ассоциации ученый и исследователь Робер Амбелен. В своей книге «Драмы и секреты истории» он утверждает, что Жанна появилась на свет вовсе не в семье простых крестьян, а была незаконнорожденной дочерью королевы Франции Изабеллы Баварской. В качестве доказательства исследователь приводит многочисленные рассуждения и факты. Вот лишь некоторые из них.

Жанна была осыпана почестями еще до того, как совершила свои подвиги. Во-первых, она имела свой боевой стяг, что по тем временам было немалой привилегией. Во-первых, у нее были золотые шпоры, что дозволялось только рыцарям. В-третьих, у нее была своя свита и свой штаб из знатных дворян, которые (учитывая условности того времени) ни за что не пошли бы в подчинение к простолюдинке – другое дело служить хоть и незаконнорожденной, но принцессе королевских кровей! Кстати, в качестве оружия Жанна пользовалась боевым топором, на лезвии которого была выгравирована буква «J» с маленькой короной наверху…

Историческая справка

Как свидетельствуют летописцы, странности с крестьянской девочкой Жанной начались после того, как она попала в гости к феям. Возле деревни, где она жила, раскинулся лес Шеню, где на берегу Смородинового ручья, согласно местным преданиям, росло дерево фей. Жанна любила гулять в этих местах. И однажды, вернувшись домой, она рассказала родителям, что возле старого бука перед ней открылась дверь в волшебную страну. Маленькую девочку принимала сама королева фей и предсказала ей великое будущее. С той поры Жанну регулярно стали посещать странные видения и голоса…

Жанна была контактером. Загадочные голоса предупреждали ее буквально обо всем. Даже о том, что ей предстоит попасть в руки врагов, она узнала заранее.

Суд святой инквизиции в свое время объявил Жанну ведьмой и послал на костер. Живи она сегодня, могла бы, оказывается, попасть в сумасшедший дом. Так кто же она – ясновидящая или душевнобольная? Или и то и другое? Ведь, как показали исследования, проведенные в одной из московских клиник, именно душевнобольные демонстрируют чаще всего любопытные результаты в тестах на ясновидение.

Психотропные препараты, улучшая состояние больного, одновременно снижают результативность тестов. Значит ли это, что существует прямая связь между психическим здоровьем и сверхвозможностями?

Но вернемся к разговору с психологом-исследователем Дмитрием Азаровым. «Не думайте, что моя цель – реабилитировать контактеров, – сказал он нам на прощание. – Я хочу показать, что проблема эта много сложнее, чем кажется с первого взгляда. Сами решайте, случайно ли слова “маниа” в греческом языке, “мешуган” в еврейском, “ниграта” на санскрите означают одновременно и сумасшествие и пророчество. Вспомните, как Мухаммед стал пророком – ему было явление божественного духа (тоже синдром Кандинского-Кле-рамбо?), после чего неграмотный пастух стал вещать так, что подчинил себе все помыслы соплеменников. У великого Сократа был невидимый «демоний», который давал ему советы в трудную минуту? Призрачные голоса давали советы Конфуцию… Конечно, не все сумасшедшие – гении. Но как не вспомнить и знаменитого итальянского психиатра Чезаре Ломброзо, который в одном из своих научных трудов отмечал: мол, многие известные гениальные люди обладали ярко выраженными странностями; их озарения нередко сопровождались “голосами”, диктующими стихи, музыку или формулы. Ломброзо упоминает Платона, Гёте, Шиллера, Ньютона, Моцарта, Гофмана, еще немало имен тех, кого мы считаем столпами истории…»

 

Пифия с улицы Турнон

Она была очень противоречивой личностью…

Вся жизнь Анны-Марии Ленорман остается для нас недостаточно понятной, окутанной как бы мистическим флером, хотя факты биографии достаточно конкретны.

Ее называли «королевой прорицательниц» и «ясновидящей для королей», но также «Сивиллой лжецов» и «Пифией обманщиков».

Даже теперь, полтора века спустя после ее кончины, туристские справочники, начиная с прославленного Бедекера, упоминают – наряду с Нотр-Дам и королевским дворцом – ее дом на улице Турнон, как одну из достопримечательностей, которые нужно обязательно посетить.

Ее родиной был Алансон, город на севере Франции, знаменитый своими кружевами уже много веков и не только в Европе.

Отец-ткач безумно ревновал мать – Аделаиду Жюбер, заслуженно считавшуюся самой красивой женщиной в городе. Сплетничали, что до замужества с подмастерьем ткача Аделаида могла стать любовницей самого Людовика XV. Но она избежала этой участи. После свадьбы с Ленорманом она поочередно родила ему трех девочек. Старшая и младшая были очаровательны, унаследовав красоту матери; средняя – Анна-Мария-Аделаида – оказалась попросту непривлекательной: низкого роста, с покатыми плечами и слишком продолговатым лицом; его, правда, украшали глаза – большие, темные, очень проницательные.

Были у нее и другие положительные качества – в школе Алексонского монастыря девочка отличалась интеллигентностью и быстротой восприятия. «Ее способности граничат с ясновидением», – записал в аттестате ее учитель, аббат Прольи. Согласитесь, что подобное мнение служителя церкви что-то да значит. И для этого были основания.

Во время очередной эпидемии, опустошившей Францию, скончались и ткач, и его прекрасная жена, а три дочки стали бедными сиротами. Будущее для младшей и старшей могло рисоваться в розовых красках – они были прелестны, и удачное замужество решило бы все проблемы. Анне-Марии можно было полагаться только на свою проницательность и ментальный дар.

В начале французской революции, в разгар террора, она очутилась в Париже…

Ее близкий человек, помощник пекаря Фламмермон, познакомил Анну-Марию с известной гадальщицей мадам Жильбер. Более опытная гадалка с удовольствием использовала дар молодой компаньонки, знакомя ее с «правилами» ремесла, вырабатывавшимися в течение веков.

«Дитя Нового Света предсказывает будущее» – такие рекламные объявления расклеивал в Париже верный Фламмермон, когда его приятельница, оставив свою старую патронессу, открыла собственный салон для гадания.

«Молодая американка» – так представлялась публике Анна-Мария – предостерегала, утешала, а временами говорила вещи просто удивительные. Именно тогда ее посетила молодая женщина в трауре. Она сказала, что ее муж, виконт, был гильотинирован на Гревской площади. А теперь ее благосклонности добивается некий военный родом с Корсики. Увы, более молодой и вдобавок – бедный.

«Выходите за него замуж. Вас ждет корона императрицы», – сказала Анна-Мария изумленной Жозефине Богарне. Благодаря этому будущая супруга – вначале генерала, позже – первого консула, а затем – императора Наполеона – стала верной клиенткой пророчицы. И обеспечила приток в ее салон публики из самых высоких сфер.

О том, что многие не жалели золотых монет, чтобы приподнять завесу будущего, говорят тайные рапорты агентов парижской полиции, хранящиеся до сих пор в архиве.

За зеленым столом символические карты решали государственные дела, судьбы народов, династические браки, мирные переговоры и объявление войны. Она предостерегала Александра I о возможном покушении, указав время и место, старалась отговорить императора Наполеона (якобы часто советовавшегося с ней) от войны с Россией и очень опечалила императрицу Жозефину, предсказывая ей скорый развод и повторный брак бывшего мужа. Советовался ли с Ленорман император? Известны несколько случаев, когда ее привозили в закрытой карете во дворец, но к нему или к Жозефине?

Многие современники отмечают, однако, заметное различие в характере предсказаний для «дешевых» и «богатых» клиентов. Для первых Анна-Мария не желала тратить свою жизненную энергию, не вникала в суть проблем, а лишь приближалась к ним и варьировала набор фраз, дающих скорее намек на прорицание.

Существует несколько версий предсказания судьбы Наполеона. Первая изложена самой Ленорман, описывающей краткий визит к ней первого консула в начале 1800 г. Многословное, изложенное выспренным слогом, оно характерно для «дорогостоящих» предсказаний, но дает лишь общий абрис судьбы.

Весьма вероятно, что Жозефина, не сообщая деталей, дала понять мужу о каком-то важном прорицании и уговорила Наполеона посетить салон Пифии (в те времена Бонапарт вынужден был сам отправляться к Ленорман).

Предсказание гласило (в изложении Наполеона): «Придет время, когда он будет на вершине славы, но его гений повелит идти дальше. Упорство воли приведет его к неограниченному самовластию. Препятствия не смогут остановить его. Все преграды, стоящие на пути, будут преодолены. Благодаря гениальности он овладеет троном. Но затем его участь будет ужасной, непоправимой».

За последним словом, будто рука писавшего дрогнула, до края листка протянулась чернильная полоска.

Теперь – предсказание в изложении мадам Ленорман: «Придет то время, когда вы будете на недосягаемой высоте славы, но ваш гений будет пылать высочайшим, повелительным и безмерным честолюбием. В вас глубоко таится источник великого, неколебимого самовластия, безмерно-упорной силы воли, постоянно мятущейся к непринужденному неограниченному господству. Провидение неоднократно наносило вам смертельные удары, но не могло сломить вашей закаленной, как сталь, воли. Вы – гений, вы преодолеете все в жизни, покорите и разрушите все преграды, стоящие на пути вашей жизни. Благодаря этому и гениальному уму вы овладеете троном, и потом вас постигнет ужасная, печальная участь, ничем и никогда не поправимая».

Многие молодые офицеры русской армии, победоносно вошедшей в Париж во время освободительного похода в Европу, слышали о мадам Ленорман и направились в ее салон, чтобы узнать свою судьбу

Многие писавшие о судьбе одной из наиболее необыкновенных женщин Европы первой половины XIX в. приводили веские доказательства, что Анна-Мария была важным звеном шпионской сети. Что была эта организация создана ранее и Пифия попросту была включена в ее деятельность. Чьи интересы она преследовала? Возможно, к ней имели отношение Талейран и Фуше, а также сменивший последнего в 1810 г. генерал Савари, расширивший и укрепивший систему полицейского стека.

Занималась ли Анна-Мария шпионажем в пользу родной Франции? Возможно, ее клиентами были Австрия, Пруссия или Россия. Кто знает… Некоторые считали, что важные политические сведения она попросту продавала тем, кто больше платил. Само собой разумеется, при гарантиях собственной безопасности.

Кроме гадательной практики, Ленорман последнюю треть жизни серьезно занялась писательством. Она оставила после себя несколько десятков томов, в которых – ссылаясь на каббалистику, астрологию и собственный ментальный дар, – сообщала различные пророчества, обычно весьма туманные. Очень высокопарным слогом вещала о будущем Европы и мира. Правда, внимательные читатели «Пророческих воспоминаний Сивиллы» могли заметить, что большая часть из них относилась к событиям, уже происшедшим.

Материал С. Первушина

 

Миф и правда о Прасковье Жемчуговой

Испокон веков на Руси между помещиками и крепостными порой возникали любовные отношения. Но редко речь шла о чем-то более серьезном, чем обычная связь, более или менее продолжительная. Тем более удивительна история любви – невероятной, всепоглощающей, вселенского масштаба, – которая заставила самого богатого жениха России конца XVIII в. графа Николая Петровича Шереметева пренебречь светскими предрассудками и жениться на своей крепостной актрисе…

Они познакомились в родовом дворце графа Шереметева, когда ей было 10 лет, а ему – 26. Она – смешная дворовая девчонка, в сарафане, с тонкими косичками; он – щеголь, красавец, богатейший наследник, недавно вернувшийся из-за границы после учебы в Лейденском университете, путешествий по Италии, Франции, Германии. Чем она смогла привлечь избалованного графа, внимания которого добивались красивейшие женщины России? Скорее всего одним: огромным талантом. У девочки был чудесный голос, необыкновенные способности к музыке и языкам. Потрясенный граф велел сделать для нее свободным доступ в свою картинную галерею, библиотеку, нанял учителей, которые занимались с ней пением, танцами, языками, музыкой. Он привлек ее к участию в спектаклях крепостного театра в Кусково, известного всей России. В этом театре – сонм замечательных актрис, большинство из которых царили не только на сцене, но и в графской спальне (так называемые барские барыни)…

П.И. Ковалева-Жемчугова. Художник Н.И. Аргунов

Впервые на сцене шереметевского театра крепостная девочка Параша выступила в 11 лет под фамилией Горбунова. В действительности ее фамилия была Ковалева; сценический псевдоним она получила по прозвищу отца – горбатого кузнеца. Ее привлекали ко всем постановкам, ей приходилось исполнять всякие роли – от служанок-наперсниц до юношей-оруженосцев. Пьесы шли на французском и итальянском языках, которые Параша знала в совершенстве. После удачного исполнения главной роли в опере Сакини «Колония, или Новое поселение» ей подарили звучную фамилию Жемчугова.

Однажды граф вызвал ее в спальню, но не сумел подчинить своей воле: Параша дала понять, что выполнит его прихоть, но после такого принуждения убьет себя.

На одном из спектаклей «Самнитских браков» побывали императрица Екатерина II и граф Потемкин. Потемкин же стал уговаривать Шереметева дать вольную Параше и разрешить ей поступить к нему в театр, чтобы фаворит мог вывезти ее за границу, показать ей мир и миру ее – одну из лучших русских певиц своего времени. Но Параша сама не захотела расстаться с любимым и отказалась от вольной.

Вскоре граф жестоко проигрался в карты князю Дашкову, и тот предложил поставить на Парашу. Тогда Николай Петрович вызвал Дашкова на дуэль. Параша поняла, что граф сходит с ума из-за нее, что жизнь ему не в радость и он может погибнуть, пренебрегая опасностью. Она дала себе клятву: если пощадит Пресвятая Богородица Шереметева, то станет она, Параша, его возлюбленной. Дуэль закончилась благополучно, и Параша исполнила свою клятву. С этого дня они уже не расставались.

Вскоре они переехали в Фонтанный дом в Петербурге. На концерты Параши в столице собиралось все больше гостей. Ее искусством был очарован даже последний фаворит стареющей императрицы красавчик Платон Зубов. Он и намекнул графу, что не прочь поближе познакомиться с его актеркой. Но граф смерил его столь яростным взглядом, что фаворит счел за лучшее воздержаться от подобных высказываний.

Когда пришло известие, что мать Параши умерла, в ней что-то надломилось, она часами стояла на коленях в своей опочивальне перед образами, каждый свободный вечер уходила в домовую церковь.

Вскоре проявила себя болезнь, которая скрытно гнездилась в ее теле, – скоротечная чахотка. Граф испугался, что никогда не увидит ее больше. И наконец решился на то, что собирался сделать много раз, – подписал Жемчуговой вольную.

Параша предложила графу построить в Москве странноприимный дом – «каменную гошпиталь». Он согласился.

В ноябре 1801 г. граф Шереметев женился на своей бывшей крепостной Прасковье Ивановне Ковалевой-Жемчуговой, ставшей, «как оказалось», урожденной Ковалевской.

3 февраля 1803 г. Прасковья Ивановна разрешилась наследником – Дмитрием Николаевичем Шереметевым. А 23 февраля умерла от обострения чахотки на фоне родильной горячки. Было ей всего 34 года.

Граф Шереметев в завещании сыну писал: «Милый образ ее никогда не выходил из памяти моей. И душа моя всегда желала соединиться опять с ее душой…»

По материалам Р. Романовой

 

Кавалерист-девица Надежда Дурова

В отличие от романтической героини кинофильма «Гусарская баллада» настоящая кавалерист-девица Надежда Дурова прожила жизнь не столь радужную, и участь ее была абсолютно не женской. Но она сама выбрала себе такую долю.

Когда в светских салонах раздавался голос камердинера: «Штабс-ротмистр Александр Александров», в зале начинали саркастически шушукаться: «Та самая, гусарша Дурова».

Стройного офицера с Георгиевским крестом на груди окружали со всех сторон. Вопросы сыпались один за другим. Свет можно было понять – он впервые видел женщину-офицера, участницу многих сражений, в том числе и Бородинского.

Мать Дуровой – Надежда Ивановна – тайно обвенчалась с гусаром Андреем Васильевичем Дуровым, за что родители прокляли свое дитя. В 1783 г. у Дуровых родилась дочь, которую мать сразу невзлюбила.

Надя совершенно не хотела заниматься рукоделием и домашним хозяйством. Девочка много маршировала, научилась лазить по деревьям и крышам, стрелять из пистолета, обращаться с саблей, скакать на лошади. В отроческом возрасте у нее созрело решение, о котором она потом написала в своих мемуарах: «Я решилась, хотя бы это стоило мне жизни, отделиться от пола, находящегося, как я думала, под проклятием Божиим».

Н.А. Дурова. С акварельного портрета А. Брюллова

Однако родители по-прежнему видели в ней девицу и решили выдать замуж. Выдали за сарапульского чиновника Чернова. Через два года у супружеской четы родился сын Иван. Но семейная жизнь не клеилась. Чернов много пил, скандалил. Надежда ушла от него, оставив сына мужу. Любопытно, что об этой странице своей биографии Надежда Андреевна ни разу не обмолвилась в своих воспоминаниях.

Вернувшись домой, Надежда увидела все то же самое: скуку и злобу матери. Дурова решается бежать из дома. В день собственных именин 17 сентября 1806 г. она, дождавшись ночи, обрезает длинную косу, оставляет на берегу реки свое женское одеяние, облачается в казачий мундир, вскакивает на резвого коня Алкида и догоняет казачий полк, который недавно пребывал в городе. Назвалась она тезкой Суворова: Александром Васильевичем по фамилии Соколов.

В первый бой 23-летний Александр Соколов вступил в Восточной Пруссии под городом Гутштадтом. Кавалерист-девица носилась по полю сражения как будто у ее Алкида были крылья. Она не боялась ни пуль, ни сабель, ни ядер. При этом спасла раненого поручика Панина, отдав ему своего коня, а сама осталась пешей. После боя командир Коннопольского полка майор Каховский сделал улану Соколову внушение: дескать, нельзя так безрассудно рисковать жизнью. Однако представил Александра к Георгию.

Слух, что в его армии служит женщина, дошел до государя. Александр I приказал разыскать Соколова и отправить в Петербург.

Встреча императора с храбрым уланом состоялась. Какие доводы приводила в свою защиту Дурова – неизвестно, но наверняка не слезы (как в фильме «Гусарская баллада»): такое поведение было не в ее характере. Короче говоря, Александр оставил на службе в армии кавалерист-девицу. Лично вручил ей Георгиевский крест и сказал: «Впредь ты будешь называться в честь меня – Александровым». Так Надежда Дурова обрела свое третье имя: Александр Андреевич Александров. Ей было присвоено звание поручика.

1812 г. поручик Александров встретил в Литовском уланском полку

Вместе с Литовским полком протеже Александра I испытал всю горечь и тяжесть отступления в Отечественной войне 1812 г. Самыми страшными физическими испытаниями были бессонница и жажда. Уланы зачастую засыпали в седлах и сваливались с коней. Потом многие стали брать пример с поручика Александрова, который, чтобы не уснуть, шел рядом с лошадью. Колодцы по дороге стояли пересохшие. Пили теплую зеленоватую водицу со дна канав. Так добрели до Смоленска, где французы впервые узнали настоящую русскую силу. И все-таки, понеся большие потери, Наполеон пошел на Москву.

Участвовала Дурова и в легендарном Бородинском сражении. Литовский полк стоял на самом жарком участке, а Александров, как всегда, находился в центре битвы. Был контужен, опять отказался идти в лазарет. И только после сражения сам фельдмаршал Кутузов приказал отправляться домой на лечение. Затем Александров ушел в отставку. Со скуки Надежда Дурова стала писать мемуары. О «Записках» с восторгом отозвался Пушкин и опубликовал их в журнале «Современник». До конца жизни она подписывалась мужским именем. Никогда не надевала женское платье, все время ходила в военном мундире. В нем ее и похоронили по военному обряду в 1866 г.

Материал М. Ершова

 

Грядущего прозрев черты…

Хотя имя и книги Веры Крыжановской десятки лет были в забвении, сегодня о ней говорят как о первом писателе-фантасте в России и вновь выходят тиражи ее оригинальных произведений.

Почти 120 лет назад они появлялись один за другим – о Средневековье, императорском Риме и Древнем Египте. Романы понравились и издателям, и читающей публике. В них было все, что требовалось для успеха: занимательные повороты сюжетов, бойкий язык, мистические тайны, чудеса. Но главное – убедительное знание реалий жизни тех далеких времен, до этого доступное лишь историкам и археологам. Происходила Вера Ивановна из старинного дворянского рода Тамбовской губернии, однако родилась в Варшаве 14 июля 1861 г., где отец ее – генерал-майор артиллерии Иван Антонович Крыжановский – командовал артиллерийской бригадой. Хорошее образование она получила еще дома. Книги в семье Крыжановских были в почете. А еще с раннего детства Вера Ивановна увлеклась древней историей и оккультизмом. Она была очень болезненной девочкой и, по ее собственному признанию, искренне верила, что таинственные космические силы уберегут ее от зла и болезней.

В 1871 г. умирает ее отец и семья оказалась в сложном материальном положении. С большим трудом удалось пристроить Веру в Петербургское воспитательное общество благородных девиц.

Она вышла замуж за богача и красавца С.В. Семенова, камергера при собственной его императорского величества канцелярии и известного в свое время спирита, председателя санкт-петербургского «Кружка для исследования в области психизма». Молодая женщина к моменту знакомства с Семеновым была уже весьма авторитетным медиумом, ее спиритические сеансы посещал сам Николай II.

С 18 лет Вера Ивановна стала пробовать свои силы в литературе. В 1880 г. она уезжает во Францию, где небезуспешно выступает на сеансах в качестве медиума и… пишет, пишет, пишет. Следует отметить, что Крыжановская, в совершенстве владея французским, все свои произведения писала исключительно на этом языке, и только потом они переводились на русский. За роман «Железный канцлер Древнего Египта» (1899) Французская академия наук удостоила Веру Ивановну титула «Офицер Французской академии» и наградила орденом «Пальма академии», а в 1907 г. Российская академия не менее высоко оценила роман «Светочи Чехии» (1903).

Впрочем, в большинстве случаев российская критика предпочитала игнорировать творчество писательницы. По-своему обратил внимание на нее А.М. Горький. В своей известной работе «Ванькина литература» (1899) он в пух и прах разнес прозу Крыжановской, отмечая, что писательница ориентируется на малокультурного обывателя, предпочитающего бульварные развлекал очки высокой литературе.

Параллельно с историческим циклом Крыжановская начала серию романов с чисто фантастическими сюжетами – «оккультно-космологический цикл» (определение самой Крыжановской).

Уже на титульных листах ранних книг Веры Ивановны часто значился таинственный автор «Рочестер», очень часто через дефис идущий после настоящей фамилии автора. «К этому периоду жизни (1890-е гг.) относится событие огромной для нее важности, – вспоминает один из биографов писательницы Блажей Влодарж, – а именно: первая встреча с ее Учителем и невидимым покровителем Рочестером. После вступления в контакт с Учителем Вера Ивановна излечилась от тяжелой (и в то время не поддающейся лечению) болезни – хронического туберкулеза.

«Голова ее слегка откидывалась назад, полузакрытые глаза были направлены на одну определенную точку И вдруг начинает писать, не глядя на бумагу. Это было настоящее автоматическое письмо… Состояние транса продолжалось 20–30 минут, после чего Вера Ивановна обычно впадала в обморочное состояние… Каждый раз письменные передачи заканчивались одной и той же подписью “РОЧЕСТЕР”», – свидетельствовал литератор В.В. Скрябин.

Однажды ее запись показали известному египтологу И.Г. Франк-Каменецкому. Изучив текст, ученый легко опознал элементы обряда, известного по папирусам, хранящимся в Британском музее. Однако полученный от Рочестера текст был более полным и связным, сказал ученый и добавил, что «сообщение с того света» выглядит очень достоверным, ибо придумать такие детали обрядов наш современник просто не в состоянии. Мнение непререкаемого авторитета прекратило на время нападки на писательницу.

Ее предсказания, сделанные в конце XIX в., отличались необычайной точностью. Она предрекла императору Николаю II Ходынку и гибель от руки палача, увидела «красную чуму» в наступающем XX в., писала, что будет стремительно меняться температура планеты и в 3-м тыс. воды затопят землю. О чем же писали в творческом союзе женщина и дух?

Основная тема романов В.И. Крыжановской-Роче-стер – вселенская борьба божественных и сатанинских сил, взаимозависимость скрытых сил в человеке и космосе, тайны первородной материи… Тайны реинкарнации сознания и душ раскрыты писательницей уже в исторической серии («Царица Хатасу», например). В ее романах едва ли не впервые в мировой фантастике описан метод телепортации – как способ путешествия в космосе.

Скончалась писательница в полной нищете 29 декабря 1924 г. в Таллине и похоронена на здешнем Александре-Невском кладбище. Только двое присутствовали при последних ее минутах: дочь Тамара и верный друг их дома.

Материал В. Потапова

 

Русская отшельница из Вюрцбурга

В середине августа 1885 г. в маленький глухой баварский городок Вюрцбург приехала скромно одетая, беспрерывно курящая и чрезвычайно полная дама. Сопровождал ее только слуга-индус. Можно было заметить, что любое движение доставляло ей мучительную боль. Дама страдала хронической болезнью почек, у нее сильно отекали ноги, колени были поражены артритом, и каждый шаг был для нее пыткой.

Вскоре в город Эльберфельд была послана телеграмма на имя графини Констанс Вахтмейстер: «Приезжайте в Вюрцбург сразу же, вы нужны немедленно». Графиня отказалась от намечавшегося отдыха в Италии и срочно прибыла в Вюрцбург. Звали эту женщину Еленой Петровной Блаватской.

Елена Петровна Блаватская родилась в ночь на 12 августа 1831 г. в Екатеринославле. Ее генеалогия просто уникальна: среди предков были французы, немцы, русские. Достаточно сказать, что ее отец, артиллерийский офицер, принадлежал к роду наследных макленбургских принцев Ган фон Роттернштерн Ган. Со стороны матери прабабушка была урожденной Бандредю-Плесси, внучка эмигранта-гугенота, вынужденного покинуть Францию вследствие религиозных гонений. Выдающейся, высококультурной женщиной, знающей пять иностранных языков, была и ее бабушка, княгиня Елена Павловна Долгорукая, по мужу Фадеева.

Е.П. Блаватская

Сама же Елена была не по годам развитым ребенком и с детских лет обращала на себя внимание тем, что не признавала никаких авторитетов и не терпела дисциплину. Уже в раннем возрасте у нее проявились, как бы сейчас сказали, паранормальные способности, а тогда ее считали ребенком-медиумом.

7 июля 1848 г. Елена фон Ган выходит замуж за генерала Блаватского, старше ее в три раза, вице-губернатора Ереванской губернии. С помощью этого брака молодая девушка решила побыстрее избавиться от родительской опеки. В октябре 1848 г. она пытается избавиться и от опеки генерала, совершив побег за границу. Исчезновение ее продолжалось 10 лет. Ее сестра, Вера Желиховская, писала: «Никто не знал, где она, и мы считали ее умершей». И лишь в 1859 г. Блаватская возвращается к своей сестре и отцу в имение Ругодево в Псковской губернии, а летом 1860 г. приезжает на Кавказ, где живет пять лет. Пережив за это время жесточайший духовный и физический кризис, она смогла полностью научиться управлять своими аномальными способностями.

В это время с ней произошел случай, который цензура прошлых лет изъяла из всех ее биографий, да и в наше время этот факт старательно замалчивался. А дело в том, что Блаватская встретилась с митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским, бывшим экзархом Грузии, преосвященным Исидором. Зная, что Блаватская «обладает столь странной силой», он очень долго с ней общался, сказав ей на прощание следующее: «…Мало ли неизведанных сил в природе? Но узнавать их не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими… Бог да благословит вас на все хорошее и доброе».

После 1865 г. Блаватская уезжает из России, ненадолго приехав домой лишь в 1868 г. В третий раз ее видят здесь в мае 1872 г., а в марте 1873 г. она отплывает на пароходе из Одессы в Париж. Больше Елена Петровна никогда родину не увидит.

В общей сложности Елена Петровна путешествовала более 20 лет. Легче сказать, где она не была, чем перечислить все ее маршруты. За это время она изучила всевозможные оккультные общества, прошла немало посвящений в самых закрытых орденах и школах. Египетские копты, мексиканские нагвали, североамериканские шаманы, бакинские гебры – все принимали ее как своего человека и передавали ей опыт бесчисленных поколений. Мексика, Южная Америка, Цейлон – это с 1852 по 1854 г. Индия, Япония, Тибет – это с 1865 по 1871-й.

Елена Петровна сражается добровольцем в армии Гарибальди против французских войск. В этом историческом сражении она получила два перелома на левой руке от удара сабли, а в правом плече, как и в ноге, у нее застряли мушкетные пули, когда она выносила убитых и раненых с поля боя.

Когда Россия вступила в войну с Турцией, в конце 1876-го и в течение всего 1877 г. она пишет разгромные статьи в американские газеты, выступая против антиславянских выпадов. Пока шла война, Елена Петровна все время высылала деньги на нужды русских раненых, даже ее гонорары за литературные труды шли туда же – на Красный Крест и на бараки кавказских раненых. «…Как же это я перестану любить Россию?..» – говорила она.

В октябре 1874 г. Блаватская знакомится с полковником Генри Стилом Олькоттом, человеком необыкновенных качеств, воевавшим в армии северян и участвовавшим в кампаниях под началом генерала Бернсайда. Познакомилась Блаватская и с Уильямом Куаном Джаджем, молодым ирландским юристом, благодаря которому новое движение быстро завоевало Америку. А назвали его – теософия (Божественная мудрость).

7 сентября 1875 г. эти три ведущие фигуры вместе с еще несколькими людьми основали так называемое Теософское общество, задачей которого было распространение древних учений, причем основным направлением считалось исследование неизвестных законов природы и скрытых в человеке сил. В сентябре 1877 г. в Нью-Йорке была опубликована крупная работа Блаватской «Разоблаченная Исида». Это был успех: тираж в тысячу экземпляров разошелся за 10 дней.

Теософские общества стали образовываться не только в Америке, но и в Европе. А в декабре 1878 г. Блаватская и Олькотт отправились в Бомбей и там также основали Теософское общество.

В феврале 1885 г. Блаватская тяжело заболевает, 31 марта ее увозят в Неаполь, и она навсегда покидает Индию. «Я не хочу жить ни в одном из крупных европейских центров… Вюрцбург мне нравится…» Здесь ее никто не знал, и она могла спокойно продолжить работу над «Тайной доктриной», то дело, ради которого она, может быть, и выжила в последних передрягах. Этот уникальный труд вышел в 1888 г. в Лондоне.

Под влияние философии «Тайной доктрины» попали Андрей Белый и Петр Успенский, Леонид Андреев и Николай Рерих… Да и вообще неизвестно, как сложилась бы история современной науки, не появись в конце XIX в. эта уникальная книга.

На всех своих трудах Елена Петровна Блаватская всегда ставила древний девиз: «Нет религии выше истины». Вся ее жизнь была чистой и бескомпромиссной борьбой за Истину.

8 мая 1891 г. она скончалась в Лондоне. Ее тело кремировали в Уокингском крематории графства Суррей.

Незадолго перед смертью, в июле 1890 г., когда она переехала жить в штаб-квартиру Теософского общества на Авеню-Роуд, 19, она сказала: «Не проживу я долго в этом доме – нет на нем моего числа – цифры 7. Отсюда меня вывезут на сожжение!»

Материал В. Филюрина

 

Роковая любовь Соньки Золотой Ручки

Пожилая женщина шла медленно, тяжело дыша и часто останавливаясь. Она не чувствовала под собой ног, а каждый шаг отзывался пронизывающей болью в спине. Женщина опустилась на подмороженную землю, стянула с головы шерстяной платок и попробовала подсунуть его под себя, но онемевшие руки не слушались. Платок остался лежать на земле, из-под полуприкрытых век покатились беззвучные старушечьи слезы… Так умирала урожденная Шейндля-Сура Соломониак – больше известная как Сонька Золотая Ручка, королева блатного Петербурга и еще недавно – одна из самых красивых женщин Европы.

Сура родилась в небольшом еврейском местечке под Варшавой, по некоторым данным – в 1848-м, по другим – в 1849 г. Ее отец держал лудильную мастерскую, но основным его заработком был гешефт от перепродажи краденого и мелкой контрабанды. Старшая сестра Суры – Фейга – занялась воровством, когда ей не было и 10, однако будущих «профессиональных высот» младшей сестренки так и не достигла.

В детстве будущая королева бандитов заставила родителей поволноваться. До пяти лет все было нормально: девочка росла бойким и сообразительным ребенком – в два года уже вовсю лопотала, а в четыре читала на трех языках – польском, русском и идише. Но на шестом году жизни (родители так и не поняли, что стало тому причиной) девочка онемела. И это было бы полбеды, но Сура еще почти ничего не слышала.

Однажды Фейга приволокла добытый неправедно чемодан, в котором кроме тут же «определенного» барахла оказалось и несколько потрепанных книг. Фейга сунула их младшей сестре – пусть дурочка потешится. Старшая сестра представить себе не могла, сколь важную роль сыграет этот «подарок» в жизни будущей Соньки Золотой Ручки. В одной из книг рассказывалось о девочке: глухонемая с детства, она не только умела читать по губам, но со временем научилась говорить, прекрасно выговаривая звуки, которые никогда в жизни не слышала.

Золотую Ручку поразили не только уникальные способности девочки, но и то, как она их использовала. Например, якобы побираясь на площади, та следила через витрину дорогого ресторана за разговорами за столиками, а затем наводила грабителей на посетителей, имевших при себе большие деньги. Возможно, именно тогда Соня поняла, какой замечательный шанс предоставила ей глухота.

Чудо случилось, когда Соньке исполнилось 12 и на красивую девочку уже стали заглядываться местечковые женихи: девочка заговорила. А в 1864-м 16-летнюю Соньку выдали-таки замуж за зажиточного варшавского еврея – некоего Розенбада…

Родив от Розенбада дочь, названную Сурой-Ривкой, молодая мамаша, даже не докормив ребенка, мужа бросила, на прощание обокрав: деньги и золото нужны были Соньке для начала новой жизни. Впрочем, сделала она это довольно галантно: оставила пространное письмо, в котором обещала ценности со временем вернуть.

С неким рекрутом Рубинштейном (к слову, надеявшимся на супружеские отношения) Сонька бежала в Россию – навстречу головокружительным похождениям. И хотя юный рекрут Золотой Ручке нравился, она оставила его, стоило только поезду прибыть в Санкт-Петербург.

Первый протокол, в котором упоминается Золотая Ручка, датирован январем 1866 г. Ее арестовали в гостинице города Клин по обвинению в краже чемодана у юнкера Горожанского – с ним Сонька познакомилась в поезде.

По большому счету красотка не собиралась красть этот треклятый чемодан. В провинциальный Клин она ехала по совершенно другой наводке. Но уже когда сидела в купе и через окно следила за подходящими к поезду пассажирами, обратила внимание на хорошенького юнкера, которого провожали другие военные. Из их разговора, прочитав по губам, Сонька и поняла, что Горожанскому поручено доставить ценные банковские бумаги. Тут уж она не могла удержаться.

Золотая Ручка создала собственную банду, которая специализировалась исключительно на кражах в дорогих столичных гостиницах. Способ похищения вещей, изобретенный Сонькой, в дальнейшем получил название «С добрым утром!».

Элегантная дама (конечно же, это была Золотая Ручка собственной персоной) останавливалась в отеле, изучала расположение номеров, присматривалась к постояльцам, а главное – находясь в холле или гостиничном ресторане, следила по губам за их разговорами. После того как жертва была выбрана, Сонька в дорожном халате и мягких тапочках ранним утром проникала в номер и изымала имевшиеся там ценности. Если же постоялец просыпался, Сонька делала вид, что ошиблась комнатой. В своем смущении она была очаровательна, и все сходило ей с рук. Украденные драгоценности переправлялись доверенному ювелиру, который переделывал их и сбывал.

Золотая Ручка побывала чуть ли не во всех крупных городах Европы, за короткое время в совершенстве овладела шестью языками. Особенно развернулась Сонька в Баден-Бадене. В признанной столице игорного бизнеса уже тогда существовали так называемые индивидуальные кассы для выигравших клиентов. Они представляли собой не что иное, как обычные ячейки камеры хранения. Подвыпивший игрок оставлял выигрыш в ящике, от которого ему выдавался ключ – чтобы наутро спокойно забрать деньги. Сонька по губам прочитывала имя или условное слово, названное игроком в качестве пароля служителю кассы. Затем у пьяного умыкался ключ, а после того, как обслуга сменялась, Золотая Ручка смело шла к нужной ячейке.

Войдя однажды ранним утром в гостиничный номер, чтобы обобрать постояльца, она увидела спящего юношу, рядом с которым лежал револьвер и письмо к матери, в котором он сообщал, что решил уйти из жизни, поскольку вскрылось похищение им 300 казенных рублей. Стараясь не разбудить юного самоубийцу, Сонька оставила 500-рублевый банковский билет и ушла. В другой раз она вернула 5 тыс. обокраденной ею же вдове чиновника, когда узнала, что у той на руках остались малолетние дети.

Сонька начинала стареть – ей стали нравиться юноши. Сердце не желало больше оставаться холодным. Беда пришла, как и предсказывала ей старуха цыганка, с первой настоящей любовью. Его звали Володя Кочубчик (урожденный Вольф Бромберг). Юноше было 18 лет, воровскую карьеру он начал еще ребенком, а известен был тем, что не гнушался красть даже у коллег.

К моменту знакомства с Золотой Ручкой Кочубчик уже ленился «ходить на дело», а потому с удовольствием принял опеку Соньки. Только в тюрьме на Сахалине Сонька узнала, что Кочубчик уже давно нашел себе другую женщину.

Она никогда не забывала о своих дочерях, помогала им – но те, сделав неплохую по тем временам артистическую карьеру, после суда от матери отреклись и на письма ее не отвечали.

После освобождения Соньке было некуда податься, и она осталась на поселении в Александровске. По привычке приторговывала краденым и содержала что-то вроде притона. Но однажды… однажды она решилась на свой последний побег.

Материал В. Креславского

 

Товарищ Феномен

Эта женщина прожила долгую жизнь, насыщенную встречами с самыми интересными людьми – актерами, писателями, художниками, политиками. Но эту жизнь трудно назвать легкой и счастливой – слишком много в ней было горя и страданий…

В 1868 г. в семье Юрковских родилась необыкновенно хорошенькая девочка. Многие красивые дети, вырастая, часто оказываются не столь привлекательными, как в младенчестве, но с Машенькой этого не произошло – девушка становилась все более прекрасной и вполне могла соперничать с известными красавицами. Естественно, что девушка, обладающая такими внешними данными, мечтала прославиться на театральной сцене. Тем более что ее семья имела самое непосредственное отношение к служению Мельпомене – отец девочки Федор Федоров-Юрковский был режиссером Александрийского театра, и здесь же служили актрисами ее мать и сестра.

Мария росла в атмосфере театра, с раннего детства училась непростому актерскому искусству и, едва окончив гимназию, в 1886 г. отправилась в Казань – играть в театре известного антрепренера Петра Медведева.

Здесь девушка быстро стала примой, обзавелась множеством поклонников, но один из них настолько поразил воображение юной красавицы (правда, скорее всего своим положением в обществе и деньгами), что она согласилась выйти за него замуж и оставить карьеру театральной актрисы. Став женой действительного статского советника Андрея Алексеевича Желябужского, Мария перестала появляться на профессиональной сцене, но тяга к лицедейству, заложенная в крови, давала о себе знать. Молодая женщина много играла на любительской сцене – в те времена подобное развлечение было очень популярным. В качестве псевдонима она часто пользовалась именем мужа и выступала на сцене как Андреева…

Налаженная жизнь Марии однажды рухнула – супруг встретил другую женщину и полюбил ее. Мария Андреева решила вернуться на профессиональную сцену, работала вместе со Станиславским. В 1898 г. Станиславский и Немирович-Данченко создали знаменитый МХТ – Московский Художественный театр. На сцене нового театра царила несравненная Андреева. Но мало кто знал, что, помимо актрисы нового театра, Мария была и его соучредителем. Именно на нее легла основная нагрузка по поиску меценатов.

Театр процветал, актриса блистала.

И вот однажды, во время гастролей театра в Крыму, Андреева познакомилась с человеком, с которым пережила главную любовь своей жизни – Максимом Горьким. Пара много путешествовала, Андреева помогала Горькому в его работе, отдавала все силы для того, чтобы создать ему удобные условия для творчества… Но в ее письмах проскакивают грустные нотки, говорящие о сложных взаимоотношениях с писателем.

Помимо бешеной любви к Горькому, у Андреевой была еще одна пламенная страсть – революция. Она оставила работу в театре и всю свою кипучую энергию отдавала революционной борьбе. Товарищи по партии признавали за ней недюжинные способности, а сам Ленин дал Андреевой кличку – товарищ Феномен. Она собирала деньги для революционного подполья и газеты «Правда», укрывала в своей квартире Баумана, по поручению Ленина привозила в Россию газету «Пролетарий», а в 1905 г. была издателем большевистской газеты «Новая жизнь»…

Много шума наделала история взаимоотношений Андреевой с Саввой Морозовым. Согласно некоторым версиям, товарищ Феномен по заданию большевиков должна была очаровывать миллионера, чтобы он расстегивал кошелек и финансировал партию. Возможно, так оно и было, кто знает.

Андреевой новое время счастья не принесло. В 1919 г. Горький увлекся Марией Игнатьевной Закревской-Бенкендорф, и актриса осталась одна. Мария Федоровна много работала на должности комиссара театров и зрелищ Петрограда, но в сердце осталась незаживающая рана – главная любовь жизни позади, а ей уже 52 года… Можно только представить, о чем она думала в те непростые годы, как относилась к тому, что весь мир, в котором она жила раньше, рухнул… Но внешне она выглядела уверенной в себе и энергичной. Андреева продолжала работать в Доме ученых и трудилась там до 80 лет – пока ей это позволяло здоровье.

Умерла свидетельница безвозвратно ушедшей эпохи в 1953 г., в возрасте 85 лет.

Материал Н. Трубиновой

 

Сорок лет ссылки за любовь

Об этой женщине написано до обидного мало. Имя Анны Тимиревой, вошедшей в историю как гражданская жена Колчака, упоминается все больше в связи с ее знаменитым возлюбленным. А ведь и сама она была личностью незаурядной.

Вся вина молодой женщины заключалась в ее любви к одному из заклятых врагов советской власти – Александру Колчаку. Анна Тимирева приняла любимого человека всего без остатка: его взгляды, характер, политические пристрастия, его физические недуги.

У Анны Васильевны своя роль, свое место в истории. Ее судьба сравнима с судьбой княгини Ярославны, жены князя Игоря из «Слова о полку Игореве», чувствующей на расстоянии боль и страдания любимого человека и как бы умирающей вместе с ним.

Однажды, через 10 лет после реабилитации, встречи с ней долго добивался известный журналист. Наконец она согласилась встретиться. Когда он пришел, она открыла ему дверь и вместо «здравствуйте» предупредила: «Имейте в виду – я советскую власть не люблю».

Озадаченный, несколько растерявшийся журналист рассматривал фотографии на стенах и остановил свой взгляд на фото бородатого мужчины. В ответ на его вопросительный взгляд она пояснила: «Это – Солженицын». В ее голосе звучали нотки вызова и гордости.

А Солженицына только что выдворили из страны.

В 1952 г. из эмиграции вернулся в Россию Борис Георгиевич Старк, священнослужитель, сын адмирала, служившего с Колчаком с начала Первой мировой и почти до последних его дней, зять адмирала Развозова.

А.В. Тимирева

Первый раз он увидел Анну Васильевну в Гельсингфорсе, будущем Хельсинки, который она позже называла «красивым, очень удобным, легким каким-то городом». Именно здесь Анна Васильевна впервые познакомилась с Колчаком, именно здесь жена Колчака Софья Федоровна, увидев вместе Колчака и Тимиреву, только что представленных друг другу, мирно беседующих, сказала своей подруге, матери Старка Марии Александровне Развозовой:

– Вот увидите, что Александр Васильевич разойдется со мной и женится на Анне Васильевне.

В памяти Бориса Георгиевича остался яркий, незабываемый образ этой великолепной женщины в черном шелковом платье, необычайно стройной, с красными розами, вплетенными в волосы. Не раз при нем ее называли одной из красивейших женщин Москвы.

Борис Старк позже вспоминал в беседе с ярославской журналисткой И. Вагановой:

– Когда я прочитал роман Толстого «Анна Каренина», мне казалось, что героиня должна быть непременно похожа на Анну Васильевну Тимиреву. Во всяком случае, когда я произносил или слышал «Анна Каренина», я всегда представлял Анну Васильевну Тимиреву.

И вот вам причуда судьбы. С 1946 по 1949 г., во время своего первого пребывания в Рыбинске, «в минусе» (за пределами зоны в 100 км от столицы, определенных властями) Анна Васильевна не только работала бутафором в театре, но и исполняла эпизодические роли в спектаклях Рыбинского драматического театра. А незадолго до своего ареста участвовала в постановке «Анны Карениной» в инсценировке Ильи Рубинштейна. Сохранилась программка спектакля. Анна Васильевна указана там дважды – как бутафор и как исполнитель роли княгини Мягкой.

В одном из писем перед своим последним арестом она пишет родственникам в Москву: «…Я очень замотана со спектаклями – две пьесы готовить, в третьей играть. В общем, я влипла в клейкую бумагу и не знаю, насколько такой работы без выходных меня хватит… Надеюсь, что теперь (временно, конечно) не будут задерживать зарплату, пока “Анна Каренина” делает аншлаги, дивная картина, у кассы надпись – “все билеты проданы на сегодня и завтра” и небольшой хвостик.

…Я чувствую себя бутафором, а не актрисой ни в какой мере, хотя, кажется, не очень выпадаю из стиля (не комплимент стилю)».

Два отрезка времени провела она в Рыбинске. Жила по двум адресам. Последний адрес – квартира на углу улицы Гоголя и Волжской набережной. А напротив – дом, в котором когда-то родился Генрих Ягода. Зловещее соседство!

Она писала стихи. Чем дальше в мирную жизнь, тем сильнее ее чувства и память, обращенные в прошлое.

После 1954 г. в Рыбинске у Анны Васильевны появились близкие друзья. Например, Нина Владимировна Иванова, у которой она одно время жила, сотрудница городского музея и бутафор в театре. Новый директор музея Эмилия Павловна Стужина, востоковед. Дружба с ней растянулась на всю жизнь. Среди молодых – прежде всего Илья Лифшиц, будущий главный художник театра и член Союза художников.

Недоброжелателей и врагов тоже хватало. Один из второсортных актеров того времени уже и по прошествии многих лет не мог простить Анну Тимиреву за ее связь с белогвардейцем Колчаком: «Она считала себя белой костью, к актерам относилась пренебрежительно… Она, по-моему, согласилась играть эту роль (Мягкой. – Авт.), исходя из своих представлений и нравственных устоев, потому что этот спектакль о прошлом, о дворянстве».

Вместе с тем он признался, что в Тимиревой, несомненно, что-то было, что наперекор всему делало ее пребывание на сцене оправданным и убедительным. Не зря же уже позднее Анну Васильевну приглашали на роли благородных дам, аристократок в кино. К примеру, в фильм Бондарчука «Война и мир» и Гайдая «Бриллиантовая рука».

После выхода в свет в 1996 г. книги «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна» в журнале «Новый мир» появилась рецензия Ю. Кублайовского. Там есть один примечательный фрагмент:

«Недавно я спросил одну очень пожилую даму из Рыбинска о Тимиревой. “Высокомерная, замкнутая была”, – вспомнила дама. “Да ведь с вами только разговорись, сразу бы донесли”, – полушутя сболтнул я. Дама не возмутилась и согласно кивнула: “Это правда”».

В одном из последних своих писем из Рыбинска Тимирева пишет, обращаясь к Маленкову: «Я – дочь известного музыканта В.И. Сафонова, который упоминается в “Советской музыке” в связи со 100-летием со дня его рождениия… Не буду перечислять всех своих арестов, лагерей, ссылок – я сама потеряла им счет… 15-го января 1920 г. в Иркутске я была арестована в поезде адмирала Колчака и вместе с ним. Мне было тогда 26 лет, я любила его, я была с ним близка и не могла оставить этого человека в последние дни его жизни. Вот, в сущности, и все.

Мне 61 год, теперь я в ссылке. Все, что было 35 лет назад, теперь уже только история. Я не знаю, кому и зачем нужно, чтобы последние годы моей жизни проходили в таких уже невыносимых для меня условиях… Я прошу Вас покончить со всем этим и дать мне возможность дышать и жить то недолгое время, что мне осталось».

…В начале марта 1960 г. советская власть сделала подарок Анне Тимиревой, прекратив в отношении ее судебное преследование, продолжавшееся ни много ни мало 40 лет.

Материал В. Рябого

 

Звезда эпохи

Когда называют имя Валентины Серовой, мы вспоминаем фильмы, где она играла, и сразу же в памяти возникают стихи, посвященные ей Константином Симоновым.

Состояние полета, внутренней озаренности, которое было так присуще Серовой, хорошо передает одна фотография, сделанная во время съемок фильма «Сердца четырех». Она, в сиянии солнца (или юпитеров), снята в белом прозрачном платье, которое слегка придерживает за края руками, словно танцуя под волшебную музыку. Этот поэтичный снимок Симонов проносил в кармане гимнастерки всю войну Может, он не раз спасал поэта от вражеских пуль как заговор, как любовь Серовой.

…Хотя детство Вали прошло в украинском селе у бабушки, после переезда в Москву ее настоящей колыбелью, детским садом, школой и вторым домом был театр, так как в театре проходила вся жизнь ее матери – известной московской актрисы Клавдии Михайловны Половиковой.

Нина Архипова:

– Уже в 14 лет Валю Половикову приняли в театральную школу. Она еще подростком успела вместе с матерью сыграть в пьесе Р. Роллана «Настанет день» – уже тогда талант был виден. Свидетельством ее одаренности было и то, что уже после первого курса школы она участвует в спектаклях Театра рабочей молодежи как классических, так и современных. Всеобщее внимание привлекла ее непосредственность, обаяние, жизнерадостность.

И хотя уже в начале пути Валю нельзя было ни с кем спутать на театральных подмостках, она все же в 20 лет меняет свою фамилию на Серову, оставив ее на всю жизнь. Ее красавец-муж, летчик-испытатель Анатолий Серов, известный всей стране, соратник Чкалова, участник гражданской войны в Испании, вскоре погибает в авиакатастрофе, так что семейное счастье Валентины длилось недолго.

Стихотворение «Жди меня» было опубликовано вначале в газетах со скромным посвящением «В.С.», но вскоре вся страна узнала, кто это, так как сборник того же молодого поэта Константина Симонова «С тобой и без тебя» раскрыл инициалы: «Валентине Васильевне Серовой».

Говорят, что, прочитав его, И. Сталин, начертал на титуле: «Эта книга для двоих: для него и для нее». Сборник «С тобой и без тебя» – история отношений и чувств Симонова к Серовой, которая началась еще до войны, когда на всех спектаклях с участием Серовой стал появляться в первом ряду молодой человек с усиками, пряча лицо за большими букетами цветов. С огромной искренностью и прямотой поэт раскрывает в этом цикле свои переживания, ожидание встреч с любимой, тоску по ней, ревность, надежду на скорое счастье, желание видеть ее женой, «хозяйкой дома», быть с ней навсегда, несмотря на все преграды.

На всю страну звучало признание в любви, которое повторяли солдаты в окопах, как заклятие от смерти.

Нина Архипова:

– Почему телезрители до сих пор с удовольствием смотрят такие вроде бы простенькие комедии, как «Девушка с характером», «Сердца четырех»? Конечно, потому, что в них снималась Валентина Серова, обаятельная и привлекательная. Когда на экранах появились эти фильмы, в кинотеатры выстраивались очереди, всюду звучала ее песенка «У меня такой характер, ты со мною не шути…». Валя не только проникновенно, тонко выводила рисунок роли, но и замечательно пела. Ее нельзя было не любить.

Валентина Серова много играла и в театре. Когда «Ленком» вернулся из эвакуации в Москву, она сыграла главные роли, написанные специально для нее, во всех пьесах К. Симонова: «Русский вопрос», «Под каштанами Праги», «Русские люди», «Так будет».

Сын у Валентины Серовой родился спустя три месяца после гибели первого мужа летчика Анатолия Серова, в честь которого она назвала малыша. Мать не могла нарадоваться на него: добрый, послушный, сообразительный.

Нина Архипова:

– Когда вырос, работал на Севере, затем начал выпивать, и Симонов помог ему устроиться в городе Серове, носящем имя его отца. Думали, там исправится, обстановка как-то повлияет положительно. Не помогло, характера, что ли, не хватило…

А Маша родилась уже поздно и была еще маленькой, когда отношения ее отца, Симонова, с Серовой стали резко ухудшаться. Потому Маша жила у бабушки, а иногда и вместе с Валей прогуливалась по деревне, и Маша, сердечная, доброжелательная девочка, приветствовала всех прохожих: «Здравствуйте! Как поживаете?» И дергала меня за рукав, чтобы я здоровалась тоже.

Привлекательной чертой Валентины Серовой были доброта, отзывчивость. Что же подкосило ее, лишило прежней энергии и напористости? Говорили разное. Даже вспоминали ее громкий роман с К. Рокоссовским, с которым она встретилась во время выступлений на фронте. Но любовь, сверкнувшая, как молния, была скоротечной. Оба были несвободны, но, конечно, как считают близкие друзья, его неуступчивость задела самолюбие Серовой. Несомненно, тяжело переживала Валентина Серова, что ничем не может помочь сыну Анатолию, спивавшемуся на глазах. Но самым большим потрясением в ее жизни был уход Симонова – она лишилась последней опоры.

Умерла Валентина Серова одна в пустой, обворованной разными проходимцами квартире, а архив уцелел.

Мария Симонова:

– Архив уцелел, спрятанный в месте, известном мне одной. Хотя мама уничтожила многое. Кое-что уничтожил перед своей смертью отец.

…И пусть их уже нет, но легенда об этой любви жива, так же, как живы фильмы с Валентиной Серовой и посвященные ей стихотворения.

 

Эдит Пиаф: «Я ни о чем не жалею»

Голос Франции, одно из лиц нации – именно она. И совершенно неважно, как и зачем она жила в периоды между выступлениями. Для нее самой эти периоды не имели значения. Всего лишь сон. Необходимый промежуток между двумя мгновениями настоящей жизни. Потому что жила Эдит Пиаф только в музыке.

Мать, певичка, родила ее на тротуаре, пока отец искал извозчика. И первой пеленкой будущей звезды Эдит Джованны Гасьон – таково настоящее имя Эдит Пиаф – стала шинель полицейского, который прибежал на крики и принял роды.

Эдит Пиаф

Шла Первая мировая, и Луи Гасьон, отец Эдит, отправился на фронт сразу после рождения дочери. Мать, недолго думая, ушла к любовнику, подбросив дочку своей родительнице, алкоголичке с многолетним стажем. Больше Эдит свою мать никогда не видела. Бабушка, чтобы ребенок не пищал, подмешивала в молоко вино, а то и без молока обходилась. Поскольку она твердо верила, что микробы не выносят грязи, ребенка она никогда не мыла.

Эдит было два года, когда с фронта в отпуск ненадолго пришел отец. Отобрав дочь, он отвез девочку в Нормандию, где его собственная мать работала кухаркой в публичном доме, и отправился воевать дальше. А потом Эдит ослепла: катаракта обоих глаз, развившаяся еще в первые месяцы жизни. Два года девочку водили по врачам, но те лишь пожимали плечами. И тогда бабушка обратилась к старым, проверенным временем рецептам. В воскресный день все отправились поклониться святой Терезе. И через 10 дней случилось чудо – девочка прозрела. Да, современные врачи говорят, что такое бывает – с возрастом детская катаракта иногда рассасывается без лечения… А Эдит твердо знала: зрение ей вернула святая Тереза.

С восьми лет она помогала отцу. Он исполнял акробатические трюки, она пела и собирала деньги. Поначалу отец пытался приспособить ее к гимнастике, но девочка оказалась неблагодарным материалом: маленькая и слишком слабая. Пусть поет, решил отец, глотка-то у нее луженая.

В 16 Эдит увлеклась огромным белокурым разносчиком продуктов из маленького магазина. Она всю жизнь любила больших мужчин. В 17 родила дочь. У любовников не было денег на жилье, потому им частенько приходилось выбираться из ночлежек через окно, чтобы не платить за постой. Потом Эдит встретила другого и ушла, забрав дочь. Новая любовь вскоре тоже кончилась, и Эдит осталась одна с маленькой дочерью на руках. Она пела на улице, в любую погоду, ей аккомпанировала подружка-аккордеонистка. Эдит жила одним днем. Как-то к подругам приблизился хорошо одетый мужчина, постоял, послушал. Спросил у Эдит – зачем она поет в такую ужасную погоду? Так ведь можно без голоса остаться.

Господина звали Луи Лепле. Он создаст Эдит Пиаф.

Эдит Пиаф будет звать его «папой». Ее дочь умерла, детей у нее больше не будет.

Она всегда говорила, как важно уйти от мужчины до того, как он задумается, не уйти ли ему. Гордый парижский воробышек – «пиаф» на парижском арго значит «воробей» – не желал быть брошенным. С Эдит хватило и детства, когда ее, словно ненужную игрушку, кидали из семьи в семью. У нее не было ни вкуса, ни умения жить шикарно. Она умела только быстро разбрасывать деньги. Она тратила состояния на подарки любимым мужчинам.

Смерть Лепле стала для нее не просто ударом. Эдит словно бы умерла сама. Его убили – и она погрузилась в хаос ужаса. Ее имя трепали в газетах, подозревая в связях с убийцами. После такого удара не поднимаются. Но хуже всего, что она потеряла человека, к которому была искренне привязана.

Она уехала из Парижа и, если бы не случайность, навсегда затерялась бы в провинции. Однажды, сунув руку в карман пальто, она нащупала клочок бумаги, провалившийся в дыру. На клочке было имя – Раймон Ассо и номер телефона. Через пять минут после звонка по этому номеру Эдит Пиаф уже ехала по адресу, который ей назвал Раймон.

Он стал ей любовником и строгим наставником одновременно. Поэт-песенник, он заполучил алмаз и занялся его огранкой.

Перед самой войной они разошлись. Но главное было сделано: Эдит стала звездой, и ничто не могло изменить этого простого факта.

Эдит Пиаф никогда не ссорилась с гитлеровцами, оккупировавшими Францию.

Ей позволили петь в концлагере, где содержались французские военнопленные. Эдит выступила, затем охотно сфотографировалась с немецкими офицерами и выпросила у них возможность сфотографироваться с пленными.

В Париже участники Сопротивления аккуратно увеличили лица пленных на тех снимках. И изготовили паспорта. А затем «легкомысленная» певица еще раз наведалась в тот же лагерь. Снова кокетничала с офицерами. В ее чемодане со сценическим платьем было двойное дно, и в этом тайнике Эдит Пиаф провезла 120 паспортов.

Вскоре из лагеря бежало столько пленных, сколько было паспортов. Разумеется, беглецов не нашли.

А после войны Эдит Пиаф, оставившая позади годы юного куража, – ей перевалило за 30 – встретила свою настоящую любовь. Любовь носила имя Марсель Сердан и прозвище «марокканский бомбардир». Французский боксер арабского происхождения, вскоре завоевавший титул чемпиона мира, был едва ли не вчетверо больше Эдит. Она не доставала ему до плеча и могла бы уместиться за пазухой. Но Сердан погиб в авиационной катастрофе.

Как это ни удивительно, вскоре Эдит вышла замуж. Она никогда не верила в брак, но почему бы не попробовать? Ее супругом стал певец Жак Пильс.

Она не могла обойтись без любви. Любить для нее означало жить. Потом Эдит узнала, что Пильс перед концертом снимает обручальное кольцо.

Браку пришел конец.

Она превратилась в тень самой себя, когда в ее жизни появился настойчивый грек Теофанис Ламбукас. Красивый молодой человек – на 22 года моложе Эдит – парикмахер и талантливый певец стал последней любовью Эдит Пиаф.

Тео так и не сказал ей того, о чем его едва ли не перед свадьбой предупредил врач Эдит: она обречена. Несколько часов после ее смерти Тео сжимал в объятиях хрупкое, высохшее тело жены.

В день похорон в Париже пришлось перекрыть движение транспорта: на улицы вышли десятки тысяч людей. Перед смертью Эдит Пиаф взяла с мужа обещание: никогда не летать самолетом. Семь лет спустя он погиб в автомобильной катастрофе.

Его похоронили на кладбище Пер-Лашез, в одной могиле с женой.

Материал С. Прокопчик

 

Мэрилин Монро – жертва клана Кеннеди?

Обстоятельства трагической гибели актрисы Мэрилин Монро уже на протяжении 36 лет дают пищу всевозможным легендам и домыслам. Все они сводятся к одному – версия о самоубийстве Мэрилин звучит более чем неубедительно.

Вышедшая в США в октябре 1998 г. сенсационная книга под названием «Расследование одного убийства» произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ее автор Дон Вольф на протяжении семи лет вел частное расследование. Согласно приведенным им доказательствам Мэрилин Монро была умерщвлена, а одним из организаторов и исполнителем этого жестокого преступления оказался… Роберт Кеннеди!

Идея написания книги пришла Вольфу после того, как он встретил некоего Нормана Джеффриза, человека, близко знавшего Мэрилин и находившегося рядом с ней в день ее смерти. Долгое время он не хотел касаться этой темы. Вольф застал его на смертном одре – Джеффриз умирал от рака и, по всей видимости, пожелал избавиться от тяготившего его душу груза. Джеффриз признался в том, что он вместе с гувернанткой, личным врачом и психиатром Мэрилин принимал участие в позорной инсценировке ее самоубийства.

Кроме того, в руки Вольфа попал отчет токсикологов. Согласно отчету, в крови Мэрилин было обнаружено 4,5 мг тиопентала и 8 мг хлоралгидрата. Такого количества достаточно, чтобы убить 26 человек! Невозможно, чтобы человек мог проглотить такое количество препарата. Остается предположить лишь внутривенную инъекцию. Мэрилин никогда не стала бы сама делать себе этот укол. Это должен был сделать кто-то посторонний. Еще более странный факт: обследование ее желудка не выявило никаких следов барбитала, в то время как он в невероятном количестве присутствовал в крови.

Мэрилин Монро

Позже Вольф подружился с полицейским Джеком Клеммонсом, первым прибывшим на место трагедии. В тот далекий день Клеммонс искал в комнате Монро стакан, из которого она могла выпить лекарство, но его не было ни в комнате, ни в ванной. Однако на фотографии, впоследствии появившейся в прессе, отчетливо виден стакан в изголовье кровати. Не полиция ли подставила его по чьему-то приказу? Кроме того, исчезла красная записная книжка – личный дневник Мэрилин, которому она доверяла все свои секреты.

Удивителен тот факт, что множество людей, близких к Мэрилин, столь долго хранят молчание. Как утверждает автор, каждый из участников заговора имел свои мотивы. Актер Питер Луофорд, адвокат Милтон Радин и пресс-атташе Пэт Ньюкомб откровенно покрывали Кеннеди, доктор Гринсон и гувернантка миссис Мюрей были заинтересованы в сокрытии того факта, что шпионили за Мэрилин. Они, как оказалось, были коммунистическими агентами, следившими за Джоном и Робертом Кеннеди через кинозвезду. Вполне вероятно, что агенты ФБР предупреждали президента о контактах Мэрилин с коммунистами, а также могли подтолкнуть братьев Кеннеди, пусть даже косвенно, к «радикальному решению» проблемы с Мэрилин.

…Мэрилин Монро и Джон Кеннеди познакомились еще в 1946 г., на одной из голливудских вечеринок, которые Джон любил посещать. По слухам, в 1947 г. у них родился ребенок. Так считают люди, близко знавшие Мэрилин. В 80-е гг. женщина, называвшая себя Нэнси Грин, утверждала, что она дочь Мэрилин и Кеннеди.

Джон Фитцджеральд Кеннеди

Последней встречей Мэрилин с Джоном стала знаменитая вечеринка, на которой актриса спела песенку «С днем рождения, мистер президент».

Уже в то время братья Кеннеди стали проявлять беспокойство по поводу излишней осведомленности кинозвезды.

Роман Мэрилин с братом президента Робертом Кеннеди начался осенью 1961 г. По утверждению гувернантки актрисы, Роберт Кеннеди в день смерти Мэрилин был в Лос-Анджелесе (хотя он это всегда отрицал) и между ними произошла сильная ссора. Гувернантка будто бы слышала крики Роберта: «Где она?! Куда ты ее положила?!» Он имел в виду, очевидно, красную записную книжку Монро.

«Ключевые свидетели еще живы, – пишет в заключение автор сенсационной книги о кинозвезде, – но они боятся или просто не хотят ворошить прошлое. Я думаю, что в конце концов правда о гибели Мэрилин будет восстановлена. В 2003 г. должны быть рассекречены документы доктора Гринсона, и они наверняка многое нам расскажут об этом».

Но пришло это время, и люди снова не дождались правды…

 

Екатерина III, или Феномен Фурцевой

Личность Екатерины Фурцевой, первого и единственного в советской стране министра культуры – женщины до сих пор вызывает массу сплетен и противоречивых толков.

Екатерина Алексеевна Фурцева родилась 7 декабря 1910 г. в городе Вышний Волочок Тверской губернии. Отец погиб в годы Первой мировой войны. После окончания школы-ФЗУ Катя, как и мать, пошла работать на ткацкую фабрику. Как комсомольскую активистку (и активную спортсменку) ее быстро выдвинули на руководящие комсомольские должности – сначала в Курской области, потом – в Крыму, Саратове.

Во время работы в Саратовском авиатехникуме Екатерина вышла замуж за летчика и начальника политотдела техникума П. Виткова. В 1936 г. вместе с мужем она переехала в Москву. В столице и начался ее стремительный взлет. Спустя несколько лет она уже могла сказать, что добилась немало в жизни, став первым секретарем Фрунзенского райкома ВКП(б). На этом посту у Фурцевой сложились довольно близкие деловые отношения с первым секретарем Московского горкома Никитой Хрущевым, которые во многом способствовали ее дальнейшему продвижению. Екатерина Алексеевна в свою очередь активно поддержала преобразования своего покровителя, ставшего в сентябре 1953 г. первым секретарем ЦК КПСС. В частности, она сыграла не последнюю роль в разгроме в 1957 г. так называемой антипартийной группы Молотова, Кагановича и Маленкова. После этого она достигла пика своей партийно-государственной карьеры. Три звездных года. С 1957 по 1960 г. Е.А. Фурцева – секретарь ЦК КПСС и член Президиума ЦК КПСС, реально высшего органа власти в стране. Настоящий «светлый путь», который был омрачен лишь одним – не сложившейся личной жизнью.

Любимый муж оставил, на руках была маленькая Светлана и мать-пенсионерка.

На своих высших постах – секретаря ЦК и члена Президиума ЦК – Екатерина Алексеевна вела борьбу за чистоту принципа идейности в развитии советской культуры. Так, был закрыт как «антисоветский» альманах «Литературная Москва»; пресечена первая попытка прямого выхода в эфир на телецентре. Программа «Вечер веселых вопросов», проведенная в МГУ, привела в ужас идеологов страны. А Екатерина Алексеевна добилась снятия с работы директора и нескольких работников Центрального телевидения. Она организовывала знаменитые встречи руководства страны с представителями литературы и искусства, на которых, по словам А. Твардовского, «рассеивались последние иллюзии творческой интеллигенции».

В начале 50-х гг. Екатерина Алексеевна вновь вышла замуж. За секретаря Московского горкома, красавца Н. Фирюбина, оставившего ради нее семью. Но брак опять не принес ожидаемого счастья. Мужа отправили послом – сначала в Чехословакию, потом в Югославию. Впереди были долгие годы разлуки.

…Так долго, как Фурцева, пост министра культуры не занимал никто. Четырнадцать лет. Деятельность ее в этом качестве также неоднозначна и оценивается по-разному. Именно в 60—70-е гг. советская культура переживала свой расцвет. Конечно, в первую очередь это следствие «оттепели». Но только ли?

Одним из самых демократичных считалось театральное искусство. Еще в 50-е гг. возник «Современник» Олега Ефремова и Галины Волчек. Фурцева благоволила новому театру.

Екатерина Алексеевна устраивала гастроли и выставки. Мир знакомился с отечественным классическим искусством, которое представляли такие корифеи советских исполнительских школ, как Рихтер, Коган, Гилельс, Мравинский, Ростропович и Вишневская… Екатерина Алексеевна возродила Международные кинофестивали в Москве (первый – в 1960 г.), организовала Конкурс им. Чайковского, с нее начались стажировки наших вокалистов в Италии… Конечно, этому можно противопоставить и другие факты.

Видимо, в эти 60-е гг. она чувствовала себя одиноко. Взрослая дочь жила отдельно. Муж, ставший к этому времени заместителем министра иностранных дел, имел роман на стороне. Отдушину по-прежнему находила в работе. Говорили, что и в вине…

Несмотря на огромную работоспособность в течение всей жизни, на личные переживания, она умела держаться и оставаться женщиной. Могла вспылить, но быстро отходила и старалась быть объективной. Все отмечали ее привлекательность, а некоторые – и красоту.

Она умела находить определенный баланс – между требованиями времени и здравым смыслом. Природа наделила ее не только красотой, но и умом, и характером. А в характере причудливо сочетались противоречивые, подчас противоположные свойства.

…Екатерина Алексеевна умерла в октябре 1974 г. от сердечного приступа – так записано в свидетельстве о смерти. Жалела ли она о том, что выбрала столь тяжелый и неблагодарный для женщины путь – мытарства на дорогах власти. Кто знает… Ведь неизвестно, что лучше – достигнуть высот карьеры или просто быть любимой. Это каждый в конечном счете решает сам.