Еще в начале XX века в России, да и в других странах, почтовая переписка являлась основным видом связи, поэтому марки-знаки почтовой оплаты использовались в огромных количествах. Естественно, старых, бывших уже в употреблении, проштемпелеванных марок на руках у частных лиц и в канцеляриях учреждений накопилось очень много. Но трудно даже себе представить, что в этих условиях кому-нибудь могло прийти в голову подчищать старые марки и продавать их в качестве новых. Казалось бы, что на такие «копеечные» комбинации нормальные люди никогда не пойдут, а на них способны разве только что «плюшкины». Но, как это ни удивительно, история нашей страны опровергает это. Оказывается, что при хорошей организации дела по подчистке марок предприимчивые российские «гешефтмахеры» зарабатывали в свое время такие большие деньги, что стали даже влиять на доход почтового ведомства от продажи марок.
По сведениям ряда петербургских, московских, а также варшавских газет, подчищенные марки начали появляться в почтовом обороте начиная с революционных событий 1905 года. В последующие годы количество их стало быстро расти. В 1906 году поддельных марок в почтовом обороте стало так много, что к поиску источника их появления вынуждена была подключиться полицейская служба. Этим делом занялся начальник московского сыска — талантливый детектив Аркадий Францевич Кошко. Он начал раскручивать дело с Москвы, где на Главном почтамте и в городских отделениях стала замечаться в большом количестве корреспонденция, оплаченная бывшими в употреблении марками, причем с талантливо вытравленными штемпелями и очень искусно подкрашенными.
Получив эти сведения от московского почтдиректора, как тогда назывался директор Главпочтамта, детектив решил это дело никому не поручать и сам взял все в свои руки. В первую очередь он распорядился о наблюдении за всеми меняльными лавочками, а также за районом, где находился Главпочтамт. Вскоре была обнаружена первая ниточка — она вела к одной так называемой колониальной лавочке, находящейся на Страстной площади и принадлежавшей некоему Каурову. Здесь производилась продажа подчищенных марок, которых при обыске было обнаружено более 400 штук различных номиналов.
Пойманный с поличным Кауров вынужден был признаться, что марки он получал у хозяина магазина Константина Дмитриева. Были арестованы Дмитриев и его приказчик Куликов, который, по словам хозяина, подбил его на это дело. Оказалось, что приказчик Куликов находился в дружеских отношениях с одним из почтово-телеграфных чиновников, с которым одно время жил в одном доме. Приказчик покупал подчищенные марки у этого чиновника и перепродавал своему хозяину для последующей реализации.
Таким образом, добрались и до чиновника, который, как оказалось, был известным коллекционером-филателистом, собиравшим марки всего света. Этого коллекционера-спекулянта удалось арестовать в подмосковной дачной местности Ново-Кучине. При обыске у него было обнаружено несколько десятков тысяч почтовых марок, уложенных в пакеты по 1000 штук. Чиновник, некто Касаткин, объяснял, что пакеты предназначались для отправки их за границу некоторым покупателям-коллекционерам. При этом он без тени смущения заявил, что такой продажей старых марок занимается давно и об этом имеются в газетах соответствующие объявления. Однажды по одному из таких объявлений к нему из Варшавы приехал некий Лейбус Бергер, представившийся торговцем марок для коллекционеров-филателистов. Он купил, по словам Касаткина, несколько тысяч марок и, между прочим, похвастался, что за две поездки в Петербург и Москву ему удалось купить свыше 1 миллиона 500 тысяч экземпляров бывших в употреблении марок.
После установления такого мощного канала движения заштемпелеванных марок Аркадий Францевич все свое внимание обратил на выяснение местоположения самой «фабрики» очистки марок от штемпелей. Во время допроса, тонко проведенного умным детективом, Касаткин каким-то образом проговорился о подчистке марок, что позволило установить его причастность к преступному процессу реализации подчищенных марок. Оказалось, что варшавянин Бергер предложил коллекционеру, имевшему большие филателистические связи, покупать у него за полцены от номинала подчищенные марки, с тем чтобы впоследствии продавать их по более высокой стоимости. Последний, имевший склонность к спекулятивным махинациям, соблазнился предложением, которое, по его мнению, давало возможность получить большие деньги без труда и риска. Таким образом, сделка состоялась.
Сумел Бергер организовать массовую покупку использованных марок и у эстонца Карлиига, жившего постоянно в Москве, а также продажу подчищенных марок с помощью вышедшего в отставку почтового чиновника Дембовского. Последний продавал марки у старого здания московского почтамта. У него разный люд охотно покупал марки, благо их можно было приобрести без всякой очереди.
Детективу удалось установить и канал поступления подчищенных марок от Бергера в Москву — оказалось, что эти марки отправлялись не по почте, из-за боязни вскрытия посылки, а через Московский учетный банк, так называемым наложенным платежом, то есть с выдачей посылки получателю после оплаты установленной стоимости.
Завершив дела в Москве, Аркадий Францевич срочно выехал в Варшаву, чтобы без промедления, одним махом, накрыть всю варшавскую организацию. Аресты и обыски он начал с Давида Мокржинского, которого считал одним из активных участников шайки. Детектив не ошибся — в его квартире была найдена масса старых и уже подчищенных марок. Мокржинский, видя, что отпираться бесполезно, чистосердечно во всем признался и выдал всю организацию из 20 человек во главе с семейством Бергеров. Эта организация состояла из лиц еврейской национальности, хорошо знавших и доверявших друг другу. У всех них были произведены обыски, в результате которых было обнаружено огромное количество старых использованных марок и миллионы марок подчищенных, уложенных в пакеты по 1000 штук и подготовленных к отправке.
Таким образом, Аркадием Францевичем Кошко была раскрыта вся шайка и найдена сама «фабрика» со всеми приспособлениями и принадлежностями для вытравливания почтовых штемпелей с марок, которые, по мнению экспертов, создавались на основе самых последних достижений науки и техники, а применявшаяся для подделки краска была приобретена в лучших отечественных и иностранных художественных фирмах. Конечно, вся компания «умельцев» была арестована, но, как вскоре выяснилось, многие из «подельников» не были в курсе всех задуманных Бергерами преступных махинаций и были только техническими исполнителями.
Преступники были арестованы в марте 1908 года, но через два года после этого события петербургские газеты писали, что «фальшивых марок у нас не меньше, чем фальшивых монет». Говорилось также о существовании хорошо организованных «фабрик» очистки штемпелеванных марок, сбыт которых принял грандиозные размеры. В Петрограде марки сбывались на колоссальные суммы и продавались в табачных или овощных лавках, вдали от глаз опытных почтовых чиновников.
В связи с этим появлялись требования проведения в столице специальной сыскной операции по розыску мошенников, подобной осуществленной А. Ф. Кошко в Москве и Варшаве. Отмечалось, что мошенничество с марками наносило серьезный ущерб казне, а также вред обывателям, так как письма с подчищенными марками часто не доходили до адресатов.
Для борьбы с подделками марок подключилось и почтовое ведомство, которое с мая 1910 года стало выпускать марки новых образцов, почтовые штемпеля на которых не вытравливались даже с помощью самых сильных реактивов, что было достигнуто благодаря применению для их изготовления высокочувствительной к краске бумаги.
В рассматриваемый период времени наряду с почтовыми марками подчищались и марки гербового сбора. Правда, мошенничество с гербовыми марками было не так широко распространено, что было связано с трудностью приобретения большого количества погашенных экземпляров. Они имелись только в крупных административных учреждениях, таких как суды, да и то только в их архивах. При этом обычно судебные дела направлялись в архивы через 8—10 лет после их открытия. Через такой срок действующие гербовые марки заменялись новыми образцами, поэтому отклеивать и подчищать старые заштемпелеванные марки не было никакого смысла. Несмотря на эти обстоятельства, мошенники, по сообщениям столичных газет, умудрялись все же продавать подчищенные гербовые марки и притом прямо у дверей Гербового казначейства. Весной 1910 года с целью исключения возможности подделок в практику гербового сбора были введены пробивные штемпеля гашения марок.
В заключение вернемся к судьбе арестованных в 1908 году членов многочисленной шайки подделывателей почтовых марок. Суд над ними состоялся в Варшаве только в марте 1911 года, то есть почти через три года после их задержания и разоблачения. За такой большой срок интерес к громкому в свое время делу резко упал. По сообщениям московских и варшавских газет, в зале суда присутствовали в основном только немногочисленные родственники и друзья подсудимых. В качестве истца выступала Государственная казна, интересы которой защищали ее представители в Царстве Польском.
На заседании суда прокурор потребовал для всех обвиняемых высшей меры наказания. Несмотря на это, приговор суда, заседание которого прошли всего за два дня, был невероятно легким. Только муж и жена Бергер были приговорены к 2 годам тюремного заключения, а 6 человек — от 6 до 8 месяцев. И, наконец, 7 человек были оправданы.
На такое решение суда очень сильное влияние оказал приглашенный на заседание специалист по марочному делу некто Пишон. Он доказал, что за границей марки продаются миллиардами штук в год. Следовательно, подделка нескольких миллионов марок не могла нанести заметного ущерба финансовому положению Государственной казны. Поэтому претензии ее не являются достаточно вескими. Кроме того, решением суда для всех подсудимых засчитывался трехлетний срок подследственного заключения, поэтому все преступники оказались на свободе.
Так, фактически ничем закончилось судебное дело, которое в течение трех лет было связано с большими финансовыми и моральными издержками на его ведение.