Елагинская проводила взглядом Сивкову, убедилась, что та уехала в маршрутке, и снова отправилась на склад. Нина Васильевна ждала ее не в столовой, а в кабинете логистики. Гостеприимно разложила на столе пирожные, поставила греться чайник. Уточнила:

— Валерия Ильинична, вы какой будете чай?

— Черный, если можно, — улыбнулась сыщица, заметив мусорном ведре в большом количестве пакетики обычного Липтона, — я как-то к зеленый не очень люблю.

— И я тоже, — в ответ улыбнулась Нина Васильевна, — он как будто веник заваренный. Пирожные будете?

— С удовольствием. Я с Сивковой в суши баре была, и так теперь хочется чего-нибудь простого российского.

— Тогда угощайтесь. Пирожные из «Севера». Свеженькие.

— Спасибо, Нина Васильевна.

Зуева разлила чай и села напротив Валерии. Подождала, пока гостья съест одно заварное, и поинтересовалась:

— Ну, как, узнали что-нибудь?

— Ничего, кроме того, что того, что Леночка вас ненавидит лютой ненавистью.

Нина Васильевна пожала плечами:

— Это всем известно. Она и не старается этого скрывать. Ей кажется, что я мешаю ее карьере.

— А вы на самом деле не мешаете?

— Да чему мешать-то? Она ж глупа, как пробка. И жадна. Когда Колю уволили, все скидывались ему на дорогу и прочие расходы. Парень решил домой уехать. Григорий Петрович сгоряча его по статье уволил, так что Кольке здесь в Питере делать было нечего.

— А в Петрозаводске есть чего?

— В Петрозаводске? Нет, он из городка Лахденпохья.

— А где это?

— В Карелии, как и Петрозаводск. Маленький такой деревянный городок.

— Вы там бывали?

— Нет, Колька рассказывал. Ну, вот, все скидывались по пятьсот рублей, а Лена только сотню дала и ту со скрипом. Ворчала, что ее зарплата не позволяет бездельника содержать.

— Да, кстати, Леночка сказала, что Остапенко вам в зятья метил. Это правда?

— Правда. Вскружил голову моей дочери бестолковой. Я не возражала особенно, да, видать, зря. Нужно было сразу все разорвать. Сейчас-то он уехал, а у меня дома море слез и скандалы.

— Тяжело вам приходится, — кивнула Елагинская, откусывая «картошку», — неужели нельзя было помочь парню? Замолвили бы слово кому надо…

— Кому? — пожала плечами Зуева, — некому мне слово замалвливать. Это вам Леночка сказала, что у меня покровители в дирекции есть?

Лера кивнула. Нина Васильевна покачала головой:

— Никого у меня нет. И не сегодня-завтра меня отсюда уволят. Я нужна была из-за связей своих железнодорожных. А теперь у многих тут такие же связи есть. Я же их и научила всему. Ту же Сивкову. Только они молодые, компьютеры, факсы, сканеры для них обычное дело, а я едва разобралась, что к чему. Пока меня начальство терпит, а чуть что… Знаете, я даже радуюсь, что не мне Карпов поручил документы на этот контейнер оформлять. Тогда, конечно, обижалась. Контейнер-то я доставала, а все бумажки Ленке дали делать. А теперь радуюсь. Если б я накладные печатала, точно меня бы уже здесь не было. Уволили бы, как Кольку. И многолетнее знакомство с Гришей не помогло бы.

— И что бы вы тогда делать стали? Или не задумывались над этим?

— Задумывалась, конечно. Надо мной уже давно тучи ходят. С тех пор как зи… — Нина Васильевна запнулась на мгновенье, кинула испуганный взгляд на Леру, но та как раз выбирала еще одно пирожное и заминки как будто не заметила, — зимой Ленка скандал устроила большой. Я ее попросила в базу данные занести, а она к начальнику склада побежала, стала вопить, что ей надоело за мной грязь подбирать… Представляете, так и сказала — грязь подбирать.

— Да, — кивнула сочувственно Валерия, — неприятно. И чем дело закончилось?

— Да ничем. Ленке все равно пришлось все заносить. А после этого ее еще и заставили меня компьютеру учить. Вот уж она злилась!

— И научила она вас чему-нибудь?

— Нет, конечно. Я на курсы ходила. Сама, за свои деньги. А Сивкова больше шипела на меня.

— А вы на чьем компьютере учились: на ее или на вашем?

— На ее, конечно. Стояла у нее за спиной и следила, на какие кнопки она нажимает. И вот скажите, что за толк в таком обучении? Ее ручки наманикюренные по кнопочкам летают, разве ж я за ними уследить могу? Да и вижу я издалека плохо. Да, ладно, что с дуры возьмешь, — махнула рукой Зуева, — еще чаю хотите?

— Нет, спасибо, — покачала головой Лера, черный чай она на самом деле не любила, а выбрала просто из желания расположить себе собеседницу, — а скажите, Нина Васильевна, что вы думаете о Коле Остапенко? Как никак он вам почти зятем был.

— Да ничего я не думаю. Это ж моя дуреха в него влюблена была, а не я. По мне, так ленив он немного был, да сейчас, по-моему, все мужчины такие. А больше особенных недостатков я не заметила.

— А то, что он приезжий разве не недостаток?

— Не для всех. Сейчас во всем мире мужчин значительно меньше, чем женщин, а моя Лизка не красавица, так что ей и приезжий хорош. Жаль, конечно, что он домой уехал, да ничего с этим не поделаешь. Придется Лизке нового ухажера искать.

— А Остапенко совсем уехал? Вернуться не обещал?

— Нет. Моя дура-то из-за этого три дня почти ничего не ела и плакала все время. Даже в институт не ходила.

— Значит, он с ней совсем порвал?

— Ну, писать, конечно, обещал… Но не пишет. И не звонит. В общем, с концами пропал.

— А он точно уехал? Может, только сделал вид?

— Может, и вид сделал. Только мы с Лизкой провожали его. То есть провожала-то Лизка, а я за ней следила. Ну, чтобы нормально домой доехала и все такое…

— Боялись, что в поезд с ним сядет?

— Нет, что под поезд сиганет. Она ведь у меня единственное дитя-то. Хоть и дуреха она, а все равно жалко.

— И Остапенко сел в поезд и уехал?

— Сел, точно сел. Лизке ручкой на прощанье помахал, мне кивнул, когда поезд тронулся. А что дальше он делал — не знаю. Может, сошел на первой станции и обратно вернулся. Он ведь не под конвоем ехал.

— Жаль, — вздохнула Лера.

— Почему? — удивилась Зуева.

— Так если б под конвоем, мы б точно знали, где он сейчас.

— Вы его подозреваете? — осторожно поинтересовалась Нина Васильевна.

Лера кивнула. Потом отрицательно помотала головой. Потом, видя, что Зуева ее не понимает, разъяснила:

— С одной стороны все естественно выглядит. Под суровым оком Карпова Остапенко перенервничал и пробил коробку. Его уволили, да еще по статье, и он уехал домой. Может быть, там у него знакомые есть, которые либо трудовую книжку новую сделают, либо на работу возьмут даже с такой трудовой. А с другой стороны… Может, ему заплатил кто-нибудь за порчу коробки. И он уехал домой, чтобы ему вопросы никто не мог задавать лишние. Тот же Карпов, если б допрос устроил, быстро бы правды от парня добился бы. Как вы думаете?

— Добился бы, — кивнула Нина Васильевна, — Григорий Петрович человек серьезный.

— Да, надо бы в эту Лахду съездить, найти Остапенко.

— Да, верно. Это ведь не далеко. Поезд с Финляндского вокзала ходит. Вот только не помню какой. То ли петрозаводский, то ли костомукшский.

— Я по карте уточню, — кивнула Лера, поблагодарила Нину Васильевну и отправилась домой к кошке Фре. Вопрос, что будет делать Нина Васильевна, если ее уволят, остался открытым, но сыщица решила пока оставить Зуеву в покое. Коля Остапенко казался ей более интересным. И еще был Костя Арефьев — толковый начальник смены. И директор по безопасности Карпов. И Матюша Деревянко. Список подозреваемых рос. Не было в нем только Самвела Мелконянца. Пропавшего экспедитора. Валерия напрочь о нем забыла. Происходящее на складе и вообще в «ТХ» было таким захватывающе интересным, что даже не имея особых талантов в логике можно было сообразить, что ножки у кражи растут именно отсюда.

Через два дня, когда Лера покидала офис «ТХ» после очередной серии бесплодных расспросов, к ней подошёл системный администратор Женя:

— У меня к вам есть вопрос личного свойства. Поэтому мне хотелось бы переговорить с вами после работы. Здесь, напротив, есть чайная — вы чай какой пьёте?

— Зелёный с жасмином.

Лера прикурила от учтиво поднесённой Женей зажигалки:

— Так какие проблемы личного характера имеются у системного администратора, которые возможно обсуждать вне работы?

— Вы мне нравитесь, Валерия. Вот это я и хотел сказать не на работе.

— Даже так! — повела бровью Лера, — Вы же видите меня третий день, и любовь с первого взгляда?

— Понимаете, я неравнодушен к женщинам старше себя вдобавок к женщинам очень умным.

— А красивых женщин вы ненавидите? — ехидно и с долей раздражения перебила его Лера, не ожидавшая такого поворота дела и к тому же уязвленная намеком на ее возраст.

— Так вы же очень красивая, — с наивной откровенностью ответил Женя.

— Хорошо. И что же теперь, после вашего признания? Что будем делать далее?

— Ничего плохого, — смутился Женя, — извините, я не то сказала, извините, — и вскочил, намереваясь уйти.

— Погодите, экий вы порох! — остановила его Лера, мгновенно сообразившая выгоду для своего дела, — я же не гоню вас. Мне, как женщине, очень лестно слышать такие слова. Продолжайте, вы так красиво говорите…

Женя проводил её до метро, Лерина машина в связи с жарой отказалась функционировать и отдыхала в автосервисе. Стемнело, когда сыщица поднялась к себе на пятый этаж. Кошка Фря с обидой на припозднившуюся хозяйку зашипела, однако через минуту стала вымогать ужин…

— Робин-Бобин, а скажи-ка ты мне, где возможно посмотреть, или узнать, кто вообще работал на фирме «ТХ» с момента основания, списки этих работников. Кто кого привёл, или рекомендовал, в том числе. Я связи между работниками хочу проследить. И насчёт Бейлиса настало время по сусекам поскрести, — сообщила Лера любовнику на очередном эротическо-деловом свидании.

— А чего это ты по владельцам фирмы вдруг решилась пройтись? — насторожился Роберт.

— Деревянку забыл, да? — муркнула сыщица, наматывая на палец черный завиток на груди Заманского.

— Понял, — усмехнулся невесело Роберт Львович.

— Понял, да не всё, — кивнула Валерия, — у меня есть данные, что Бейлис имеет своих людей на фирме, с помощью которых он совершает действия, наносящие ущерб «ТХ». Я, правда, пока не знаю, какие именно. Однако с твоей помощью надеюсь узнать, Робин Бобин.

— Ты что, завела личных агентов, да? — ревниво вскинулся Заманский.

— Почему — нет? — игриво улыбнулась Елагинская.

— Кто?

— А вот этого я тебе, дорогой друг, пока не скажу. В интересах твоих же. И нечего дуться.

— Ну смотри.

— Смотрю. Денег давай, надо ехать в Карелию, а потом, возможно, подалее.

— Это куда же?

— Увидишь.

— Надеюсь, за этим экспедитором… как его там…

— Мелконянц, — прервала Лера, — возможно и за ним. А возможно и нет…

— Я подумаю, — закончил разговор и свидание Роберт.

У Леры после этой встречи остался какой-то неприятный осадок, а Заманский затаил обиду на любовницу, однако виду постарался не подать.

На самом деле Лера от своего воздыхателя Жени-сисадмина, получила информацию, что Бейлис очень интересуется двумя вещами, причём, не афишируя среди совладельцев свой интерес — каким образом и кто подтягивает заказчиков, сколько отката получает заказчик за то, что подписывает контракт именно с «ТХ», а самое главное, каким образом и на каких условиях получались государственные заказы «ТХ» по линии комитета по вооружениям, то есть на военные разные штучки.

Дело в том, что Селезнёв, обеспечивающий такие заказы, будучи членом Госдумы России, держал в строжайшей тайне эти дела. И заказы напрямую военному ведомству от «ТХ» не шли. Существовала известная всем совладельцам «ТХ» фирма «Корона», прописанная в Москве, которая стояла вроде прокладки между «ТХ» и военными.

Наличие «Короны» по практике работы с госзаказчиком в России — явление обыденное. Потому что такие «короны» обеспечивали откат чиновникам госведомств, которые «помогали» выиграть казенный заказ именно «коронам», разумеется, со своим личным интересом. На практике откат может превышать сумму поставки в разы. То есть если «ТХ» поставляет продукцию «Короне» за сто рублей, то «Корона» поставляет военному ведомству уже за четыреста. Величина отката ясна. Так вот, по существующему соглашению, сумма поставки от «Короны» далее есть тайна Селезнёва, которую знать другим не надо — многие знания, многие скорби. Но Бейлис почему-то живо интересовался этим вопросом. Через одного из работников «ТХ», который по совместительству вёл закрытую бухгалтерию «Короны», являлся ставленником Селезнёва и язык держать был должен за зубами. Однако не держал.

С месяц назад Бейлис Борис Борухович прислал некоему своему ИНКОГНИТО на фирме «ТХ» электронную почту следующего содержания: «Гриша, дорогой, узнай птичьи замыслы насчёт звёздных войн, объёмы, выходящие из королевских покоев параметры и габариты, выясни быстро, когда пройдёт вывод на орбиту и кто из звездоносцев конкретно в чём заинтересован». Письмо провисело в общедоступном ящике ровно десять минут, было кем-то из персонала прочитано и удалено. Системный администратор Женя с интересом пробежал взглядом такой странный текст тем более от одного из владельцев фирмы, а потом и доложил Лере об этом странном факте. Кто конкретно фигурировал под ником ИНКОГНИТО и кто удалил послание — он не знал. Леру такой факт насторожил, оттого-то она и выступила с заявлением перед Робертом, отчего тот огорчился и затаил обиду. Обида эта впоследствии приведёт к совершенно непредсказуемым последствиям во этой «контейнерной» истории.

В пригороде Тель-Авива Борис Бейлис за два дня до получения этого электронного послания неизвестным человеком в «ТХ», обсуждал некоторые интимные вопросы бизнеса с неким господином, имя которого нам знать ни к чему, ибо в канве нашего повествования это имя никакой роли не играет.

— Борис, вам не кажется, что ваши русские партнёры по фирме «ТХ» нечестны с вами?

— Вы хотите сказать, что они утаивают часть прибыли, чтобы не делиться со мной?

— Боюсь, что это именно так. Дело в том, что никто, кроме некоего Селезнёва, не в курсе, по каким ценам их военные покупают изделия вашей компании «ТХ». А если львиную долю прибыли, образующейся на разнице цен в фирме «Корона» Селезнёв кладёт себе в карман, не делясь ни с кем, а объясняя это коммерческой тайной военных? Возможно ли такое? Вне всякого сомнения. Конечно, Селезнёв даёт взятки военным. Но ведь одно дело отдать десять процентов от стоимости заказа, а другое дело — увеличить входную цену от «ТХ» в три раза, десять процентов от цены «ТХ» отдать военным, а остальное положить в карман. Это две большие разницы, как говорили на нашей бывшей родине. Или я не прав?

— Но ведь это ж недоказуемо и одни догадки. Как узнать правду?

— Вы знаете способы не хуже нас. Давайте так: мы найдём человека, который в курсе финансовых дел «Короны», подберём к нему ключи, а уж остальное дело, как этими ключами воспользоваться к обоюдным интересам нас и вас — это уж ваша проблема, Борис.

— Хорошо. Что хотите вы от меня?

— Характер поставок, назначение, комплектацию, объёмы, схемы и детали узлов.

— То есть военная информация, именуемая государственной тайной?

— Зато вы имеете при этом материал о том, сколько денег крадут у вас ваши же партнёры. Разве это не интересно хотя бы для того, чтобы сделать предъяву и учинить разборку?

— Хорошо. Я согласен. А когда я получу наколку на этого человека?

— Завтра.

— Ого!

— Ага! Мы уже имеем такое лицо, и пришли к вам с конкретикой.

— А почему вы сами не хотите этого человека в России прижать, чтобы со мной не делиться?

— Очень просто: мы государственные люди, а государство Израиль в настоящее время очень в дружеских отношениях с государством Российская Федерация.

— Понял. Жду.

Ровно через сутки Борис Бейлис получил электронное письмо от адресата ИНКОГНИТО с исчерпывающей информацией на шесть страниц текста с цифровыми выкладками, а так же несколько сканированных документов фирмы «Корона». Эти материалы неопровержимо доказывали нечестное ведение дел Селезнёвым. Большая часть денег, декларируемых Селезнёвым перед партнёрами по «ТХ» якобы для дачи взяток военным чиновникам, уходила на деле на личные счета Селезнёва и его доверенных лиц. Возмущению Бейлиса не было предела. Он отправил благодарственное письмо на имя отправителя, однако оно тут же вернулось обратно с пометкой, что такого почтового адреса не существует. ИНКОГНИТО пожелал обрубить все концы. После этого Бейлис создал новый электронный адрес, сбросил туда все данные, присланные ИНКОГНИТО, и уже с нового адреса отправил на почту, указанную господином из компетентных органов, который и сообщил давеча Бейлису о существовании ИНКОГНИТО. После получения сообщения о прочтении своего послания, Бейлис уничтожил этот вновь зарегистрированный электронный адрес. То есть поступил точно так же, как ИНКОГНИТО.

После этого Бейлис набрал номер мобильного телефона в России и, услышав женский голос, сказал:

— Привет! Как погода? У нас около 40. Слушай, я получил точные данные о крысятничаньи Селезнёва. Я не против, чтобы зарабатывать на посторонних. Но зарабатывать на мне никому из партнёров я не позволю. Оттого у меня к тебе, рыба моя, просьба будет. Интимного характера. Подумай, чем можно компенсировать мою упущенную выгоду в размере этак без малого в два миллиона долларов. Да. Именно такая сумма. Мне по барабану, что за операцию мы провернём с твоей помощью. Не я первый начал, не я дал по щеке ближнему. Но и лохом быть не желаю. Не исключено, что Селезнёв делился с русскими партнёрами. А я далеко, я еврей, чего ж жидяру не развести? Только ребята просчитались. Это я им обеспечиваю дешёвые комплектующие, это через меня идут заказы от латинос. Таки меня кидать не надо. Так что, рыбка моя краснопёрая, ты прикинь части тела, сама знаешь куда, и мне сообщи. Моя любовь тебе будет неизменной наградой ну и комиссионные, само собой. Три, нет, пять процентов твои. Что, десять? Ну, ты рыба кит настоящая, из породы акул. Однако что ж я без тебя? Согласен.

И, дав отбой, сказал зло:

— Зараза жадная. Десять процентов за наводку. Не подавишься ли?