"Срочно. Секретно.

Первая часть операции выполнена успешно. Прошу разрешения задействовать внутренние резервы, предусмотренные пунктом 5 плана "Hotel California"

Мангуст.

(Резолюция красным карандашом в левом верхнем углу "Утверждаю. Ген. л-т И.Раевский")

"Срочно. Особой важности.

Замечена подозрительная активность преступных группировок вокруг объекта "Страшный танкист".

Обнаружен неизвестный десант численностью до одной дивизии, предположительно баварский, высадившийся в районе Окленда. Не менее пятидесяти танков при поддержке БМП начали скрытное выдвижение к Сан-Франциско.

Ген. майор Л. Берия-младший.

(Заметка внизу шифротелеграммы "Не мешать. Изя там что, совсем охренел? Л. Берия-старший")

"Мюнхенская правда" 15 августа 1937 года.

Сегодня в Неапольском порту прошла торжественная церемония убытия в отпуск Первой Гвардейской танковой дивизии во главе с Его Величеством Людвигом Эммануилом фон Таксом. Товарищ король намеревается совершить кругосветный круиз в сопровождении заслуженных ветеранов, прошедших горнило Большой Европейской Войны.

Но даже на отдыхе танкисты не намерены терять навыки боевой подготовки — для этого на борт круизного лайнера "Пётр Великий" погружена бронетехника дивизии. Присутствующий на торжествах генерал-лейтенант Раевский отметил и высоко оценил трогательную заботу Его Величества о своей армии — в противном случае доблестные танкисты могли бы заскучать, в результате чего отпуск мог бы быть испорчен.

Товарищ король намеревается посетить с неофициальным визитом следующие страны…"

"Сообщение ТАСС. 18 августа 1937 года.

Народный комиссар иностранных дел тов. А. А. Логинов заявил сегодня о серьёзной озабоченности советского правительства и советского народа растущими антияпонскими настроениями в Северо-Американских Соединённых Штатах. В частности, в Калифорнии, где проживает большое количество этнических японцев, отмечены отдельные случаи призывов к погромам, бойкот суши-баров, и карикатуры в газетах, изображающие уважаемого генерала принца товарища Канъина в искажённом виде.

Советский Союз требует немедленного прекращения злобной истерии и выпадов в сторону дружественного государства, а также строгого наказания всех виновных и причастных к этому".

"Пионерская правда" 22 августа 1937 года.

Как вы, наверное, знаете из учебников истории, территория Аляски, Алеутских островов, северной части так называемой Канады, а также Калифорния, являются исконными землями нашей необъятной Родины. Они ещё в незапамятные времена принесли присягу на верность российским Самодержцам. (Напомним, что самодержавие есть прогрессивная форма государственного устройства, за исключением периода правления якобы царя Николая Второго Романова, скомпрометировавшего себя связями с мировой закулисой).

Русь Заокеанская — вот это как тогда называлось. И называлось бы до сих пор, если бы не происки капиталистов прошлого века, заставивших сдать заморские владения в долгосрочную аренду буржуазным угнетателям. Но советские историки под руководством коммунистической партии разоблачили подлые происки, и нашли факты, признающие договор недействительным и подлежащим немедленному расторжению. Всё это подтверждено документами, подлинники которых каждый пионер сможет увидеть в Музее В.И.Ленина в Москве.

Но Советский Союз, верный принципам свободного волеизъявления трудящихся масс, не требует вернуть незаконно отторгнутые территории, а предлагает народам Руси Заокеанской определиться самим и выбрать единственно правильное решение о добровольном воссоединении.

Пролетарии всей страны — соединяйтесь!"

Сан-Франциско. Три дня спустя.

Гвардейский танковый экипаж в полном составе, считая примкнувшего к ним морского пехотинца, сидел в баре "Четвёртый тополь на Плющихе" и отмечал победы Бадмы и Артёма, прошедших в полуфинал турнира. И если у эскимосского алеута бои проходили достаточно легко, то старшему сержанту пришлось несладко. Видимо сказалась усталость от ежевечерних выступлений на арене собственного цирка, и не до конца закончившаяся акклиматизация. В первом же поединке пришлось схватиться со знаменитым каратистом Ябучи Нестоячи, и на долгое мгновение даже показалось, что удача отвернулась от танкиста. Лишь неимоверным усилием воли Бадма переломил ситуацию, нужно сказать, что вместе с ногами настырного самурая. Или якудза, если судить по многочисленным татуировкам.

Вторая встреча выдалась не менее тяжёлой — английский боксёр-тяжеловес всё время старался войти в клинч, на удары по печени отзывался только сладострастными стонами и маслеными взглядами подведённых тушью глаз. Два раза Долбаев уворачивался от призывно вытянутых в трубочку накрашенных губ, а на третий рассвирепел и повалил противника, взяв его ногу на болевой приём. Эта ошибка чуть было не стоила победы — проклятый лайми извивался и требовал жать ещё сильнее. Даже со сложенным в обратную сторону коленом он бросался на шатающегося от изнеможения танкиста, пока не нарвался на хук с правой, подкреплённый ударом в приоткрывшуюся гортань. Бедолага умер не приходя в сознание, и сейчас Бадма ощущал некоторую неловкость перед товарищами. Но боевые друзья успокаивали, говоря, что зависти нет, и что командир имеет полное моральное право первым вступить в бой с международной либерало-толерантностью.

— За победу! — Артём Артофф поднял стакан с эскимосским самогоном. Местное пойло он пить отказывался.

— Будьмо! — согласился Клаус Зигби. — И за содружество родов войск.

— Я вот чего думаю, — морской пехотинец закусил тонким ломтиком копчёного сала. — А не продолжить ли праздник у меня в номере?

— Завтра бой, — напомнил Бадма.

— Ага, но сегодня-то выходной.

— Башка болеть будет.

— Плевать, любого отмудохаю.

— И меня?

— Тебя-то за что?

— А если жребий выпадет?

— Поддамся! — решительно выдохнул алеутский боец. — Тебе же для хорошего дела… ребята ещё вчера рассказали.

— Так нечестно!

— А вот и честно! Возьмёшь меня танковым десантом? Пулемет свой есть, только он в номере.

— Договорились.

— Замётано. Ну что, пошли? — Артём щёлкнул пальцами, подзывая официанта. — Счёт, гарсон!

— Да, — спохватился Бадма, — посидите пока тут, а я пойду коня привяжу.

— Ты что, верхом? — удивился Артофф.

— Ах, да… у вас же там олени с собаками… В сортир я.

На обратном пути из мужской комнаты старшего сержанта остановил прилично одетый господин. Широкополая шляпа, двубортный костюм тёмного, в серую полоску, оттенка, крахмальная сорочка с ярким галстуком и сверкающими камушками в запонках, белые шёлковые гетры, прикрывающие верх лакированных штиблет — истинный джентльмен в местном понимании этого слова. Впечатление благопристойности и законопослушности несколько портил безобразный шрам, но ведь с лица не воду пить…

— Вы есть мистер Бадма Долбаев? — спросил незнакомец, тщательно выговаривая трудную для иностранца фамилию.

— Ну я, а что?

— О, это много что значит! У меня есть предложение, мистер Долбаев, от которого вы не сможете отказаться.

— Вот это вряд ли. Предложениями коммивояжеров совершенно не интересуюсь, и выслушивать не намерен.

Американец расхохотался, показав крепкие, чуть желтоватые от увлечения дорогими сигарами, зубы:

— Спасибо! Ваши слова напомнили молодость. Ах, молодость… Действительно, приходилось заниматься некоторой коммерцией, но не здесь, в Калифорнии, а гораздо севернее. Тюлени там, моржи, морские котики и… — лицо собеседника на мгновение приобрело хищное выражение. — И опять моржи. Но это в прошлом, в далёком прекрасном прошлом. А в настоящем — я мэр Сан-Франциско. Дон Салливан Смит, к вашим услугам.

— К моим?

— Конечно! Слуга народа, так сказать.

Бадма недоумевал. Он мог поклясться, что видит мэра впервые, но в то же время твёрдо знал — это имя приходилось слышать раньше.

— И что он меня нужно столь занятому человеку?

— Сущие пустяки, мистер Долбаев, сущие пустяки. Сигару?

— Спасибо, не курю.

— Бережёте здоровье? Это прекрасно! Но представляете, насколько легче и приятнее его сохранить, обладая некоторой суммой наличными? Скажем так… пять тысяч рублей.

— Рублей?

— Конечно. Мы же джентльмены, поэтому не будем считать деньги в пошлых долларах. Нет, думаю, что десять тысяч заинтересуют вас гораздо больше.

"Вербует?" — подумал старший сержант. Об акулах капитализма ходили самые разные слухи, в основном очень нехорошие, но чтобы покупать вот так прямолинейно? А где же подкладываемые в постель роковые красотки и последующий шантаж пикантными фотографиями? Обидно… Как это клоун Бим издевался, за что получил большой бом, жалко, гиря совсем немного не долетела:

Сэсэгма не поймет, что, ее Бадма второго сорта, что ли?

— Так вы не ответили, мистер Долбаев, — продолжил Дон Салливан Смит.

— А разве был какой-то вопрос?

— Действительно, как же это я… Как вы посмотрите на то, чтобы принять сущую безделицу? Скажем… да, лучше — двенадцать тысяч рублей.

— Заманчиво. Но что нужно будет сделать за эти деньги? Предать Родину?

— Ну и шуточки… В том-то и дело, что ничего не нужно делать. Вообще ничего. В том числе и на завтрашнем полуфинальном поединке. Требуется только проиграть Ларсу Валесу на десятой минуте. Экий пустяк, не находите ли? Со своей стороны обещаю, что наш боец будет предельно корректен, но, сами понимаете, некоторые удары вам придётся пропустить — народ, то есть избиратели, требуют зрелища.

— Хлеба и зрелищ?

— В самую точку. И если первого нет, значит, второе должно быть в избытке.

— Так имя соперника известно заранее? А как же специальная неподкупная машина?

— Давайте оставим иллюзии толпе. Как говорят у вас в России — у каждого барана должны быть свои новые ворота. Здесь крутятся настолько большие деньги, что пускать бизнес на самотёк было бы глупостью и расточительством. Согласны?

— С чем?

— С предложением.

Бадма усмехнулся и вместо ответа просто плюнул американцу под ноги. Лицо Дона Смита побагровело, шрам налился иссиня сизым цветом.

— Ах, так! Ну что ж, желтомордая скотина, тогда ты будешь говорить не со мной!

— Как ты меня назвал, сволочь империа… — вскипел гневом Бадма… и полетел на кафель пола, сшибленный подлым ударом сзади…

— Салли, приведи его в чувство, — легкая женская рука чем-то мягким провела по лицу, убирая кровь, поднесла к носу что-то остро пахнущее. — Я все же склоняюсь к тому, чтобы удовлетворить вашу просьбу, господин Ханг.

— Да, мистер Смит, спасибо, мистер Смит! Рожденный в травах от всей души благодарит вас. А теперь позвольте указать северному варвару его место…

Бадма, застонав, встал, осмотрелся. Он находился на заднем дворе "Четвертого Тополя". У стены ютились баки с отходами, у выхода из двора стояли Дон Салливан Смит и его возможный соперник по завтрашнему бою — здоровенный китаец Боа Ханг.

— Бой все же состоится, мистер Долбаев. — усмехнулся американец. — Здесь и сейчас. Боа, спасите мои деньги, прошу…

Соперники стоили друг друга — мощные, хлесткие удары Боа Ханга неизменно нарывались на жесткую защиту Бадмы, все попытки воспитанника Ярцева перейти в ближний бой парировались гибкими и точными уходами в сторону… "А зачем мне собственно голова?" — в отчаянии подумал танкист и, отбив плечом удар Боа Ханга, в размаху врезался в его челюсть.

Китаец, тряся головой, отлетел, вмазался в стену, крышка одного из баков откинулась, одуряюще завоняло… Боа Ханг, решив использовать последний шанс, вынул из-за пазухи кулек с секретной смесью, зачерпнул полной горстью и бросил Бадме в лицо. Перед глазами Бадмы все расплылось…

— И что!? — проревел он, разъяренным медведем бросаясь в сторону Боа Ханга. — Ты, урод, думал меня ослепить? Н-на! Н-на! Н-на! Да мы в темноте на спор за десять минут гусеницу у СМ-1К перекидываем! Вот!

С этими словами Бадма упаковал Боа Ханга в ящик с пищевыми отходами, закрыл крышку, проморгался…

— Стоять, бояться! — схватив мэра Сан-Франциско за воротник двубортного костюма, Бадма метнулся к открытой двери. Охрана Дона Салливана Смита просто не успела среагировать.

— Постойте, мистер Долбаев! Пятнадцать тысяч рублей! — прохрипел полузадушенный мэр и осёкся, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Амангельды Мужикетовича.

— Спасибо, командир! Я всегда знал, что ты настоящий друг! — с этими словами лейтенант Иванов взял со стола вилку и с размаху вбил её мэру Сан-Франциско в печень. — Это тот самый, которого мы хотели давить гусеницами.

Американец с некоторой картинностью, как в замедленной съёмке, повалился на стол, сбрасывая посуду, и задёргал правой ногой.

— Готов, — констатировал Шалва Церетели. — Я когда барашков на шашлык режу, они так же точно дрыгаются.

— Н-откэ-н рыркы май-ныван-к ытыльын!!! — ликующий женский голос перекрыл шум и гомон.

— У этого моржа большие клыки… — автоматически перевел Амангельды. — Так у нас говорят, когда месть совершена!

Дальнейшие события развивались молниеносно — сопровождающие Дона Салливана Смита телохранители только успели вытащить из-под широких плащей "томмиганы", как за их спинами послышался громкий крик "банзай" и на затылки обрушились дубовые табуретки, брошенные с двух рук высоким богатырём, совершенно не похожим на японца. И тут же со звоном осыпалась витрина, в которую с улицы просунулся автоматный ствол.

— Ложись! — скомандовал Бадма, в падении доставая пистолет из наплечной кобуры.

Очередь прошла над головами, прошила навылет бармена за стойкой и перебила бутылки. Старший сержант выстрелил в ответ, но, кажется, не попал, так как появился ещё один ствол и принялся поливать свинцом помещение не жалея патронов.

— Сумимасэн! — завопил неизвестный союзник и швырнул через подоконник гранату. Грохнул взрыв, остановив стрельбу, а от влетевших осколков посыпалась побелка с потолка.

Многочисленные посетители бара, видимо привыкшие к постоянным разборкам с применением автоматического оружия, спешно эвакуировались через чёрный ход. Многие прямо на четвереньках, не рискуя подняться со спасительного пола. Особенно хорошо в такой позе смотрелись женщины, большинство из которых носили юбки по советской моде — короткие, не достающие до колен на две-три ладони. Незнакомец проводил беженцев взглядом и стянул с головы чёрный парик.

— Василий Григорьевич! — ахнул Бадма. — Как же вы…

— Почему не на японском?

— Да мы тут… А как же прохожие на улице? Гранатой туда…

— Нету там мирных жителей, — Ярцев подтянул к себе "томмиган" лежащего в луже крови телохранителя покойного мэра и проверил предохранитель. — Одни гангстеры кругом. Улица блокирована, машин сорок понаехало, так что валим всех, кого увидим по другую сторону мушки.

— А куда смотрит полиция?

— Туда же и смотрит. Никто не знает, где заканчивается американская полиция и начинается американская мафия. А если пахнет большими деньгами, так вообще никакой разницы.

С улицы снова начали обстрел, а танкисты отвечали редкими экономными выстрелами из глубины помещения. Хорошо ещё, что здание было довольно старым, с толстыми стенами, а то бы новомодные способы строительства из досок и сухой штукатурки не оставили гвардейцам шансов на выживание. А так пули не отличающихся меткостью бандитов выбивали пыль из кирпичей, и витринные проёмы затянуло бурой дымкой.

— Вах, чего творят! — Церетели влепил точно в переносицу выскочившему на открытое пространство гангстеру. — А чего они на нас так взъелись, товарищ Ярцев?

— Не на вас, а на Бадму, — объяснил Василий Григорьевич. — Он отказался проигрывать, значит, намеревался покуситься на прибыли Дона Салливана Смита и его коллег по ремеслу. Вы бы знали, какие астрономические суммы поставлены на кон! Да за четверть этой суммы мафиози вырежут весь Сан-Франциско и даже не поморщатся.

— А я? — прокричал Артофф обиженным тоном. — А я не угрожал прибылям?

— Тебя бы просто убили сегодня вечером, — Ярцев бросил ещё одну гранату и продолжил, пользуясь временным затишьем. — У тебя в гостинице кровать заминирована. Только прилёг бы… и привет предкам! С американским паспортом приехал? То-то и оно. Это с советскими гражданами сначала пытаются договориться.

— Вот гады! — подытожил Бадма и, высунувшись по пояс из витрины, выпустил вдоль улицы весь магазин.

— Чем и занимаемся, — кивнул старый борец. — Причём довольно успешно.

— И долго нам ещё здесь сидеть? — с баварской педантичностью уточнил Клаус Зигби, выгребая патроны из лежащей перед ним сумки. — У нас боеприпасов только часа на полтора.

— Слушай, а ты их всегда с собой носишь?

— Конечно. — удивился вопросу башнёр. — Силу рук развиваю. Раньше с двухпудовой гирей ходил, но это не эстетично. Ну, так чего, когда на прорыв?

— Вот сейчас и узнаем, — Василий Григорьевич вытащил из кармана запищавшую рацию. — Полковник Ярцев слушает…

В баре висела напряжённая, почти звенящая тишина. Даже мафиози на улице притихли, видимо обсуждали новый план штурма здания. Прошло уже двенадцать минут из обещанных до подхода подкрепления пятнадцати, а Бадма прикидывал в уме — кто же это будет? В цирке из военных остался только майор Лазаренко, но он вряд ли что-то сможет сделать в одиночку. Моряки в порту? Но в Сан-Франциско советских судов сейчас нет — основной грузопоток шёл через Нью-Йорк. В существование американских коммунистов старший сержант не верил, хотя и любил в свободное время почитать хорошую отечественную фантастику — графа Толстого, товарища Булгакова, Георгия Найдёнова. Скорее инопланетяне прилетят или пришельцы из будущего.

Где-то вдалеке послышался рёв мощного двигателя и пронзительный скрежет сминаемого железа. Амангельды Мужикетович встрепенулся:

— Товарищи, это же СМ-1К!

— Да ладно… Откуда ему здесь взяться? — не поверили Иванову.

— Ну что я, звук родных дизелей не узнаю?

Но тут рёв усилился, и сквозь него волшебной музыкой прозвучал лязг гусениц по булыжной мостовой. И витрину загородила такая узнаваемая, любимая до щемящей боли в сердце, бронированная туша. Откинулся люк механика-водителя, и оттуда показалось улыбающееся лицо майора Лазаренко:

— Капитан Долбаев, принимай технику!

— Я старший сержант!

— Карьерист ты, Бадма! Командование не может ошибаться.

— Давай-давай, — полковник Ярцев подтолкнул командира экипажа в спину. — Иди.

— Но как же… а говорили… а мы… бульдозер вот хотели…

Лазаренко подмигнул Василию Григорьевичу и показал пальцем на башню, где в несколько рядов были нарисованы чёрно-белые шашечки:

— Я и не врал, не было у меня танка. Кто тут такси заказывал?

Следующие два дня слились в один, длинный, напряжённый и бестолковый. Танк метался по городу, появляясь в самых неожиданных местах, давил полицейские машины и дорогие лимузины, грозным видом разгонял наспех собранную и прочти невооружённую национальную гвардию, захватывал почту, телеграф, банки. Два раза пришлось выстрелить из пушки во время штурма тюрьмы, где местные уголовники захватили друг друга в заложники и выставили нелепые требования не пересматривать их дела по советским законам. Впрочем, обошлось без жертв. Без лишних жертв — только инициаторы захвата были тут же расстреляны освобождёнными добропорядочными заключёнными, организовавшими отряд самообороны и самотрибунала.

Короткие передышки удавалось сделать только ночью, да и то экипажу то и дело приходилось отвлекаться на пресечение вспыхнувшей в городе эпидемии мародёрства. Но к исходу третьего дня стало полегче — временный комендант Сан-Франциско полковник Ярцев был человеком опытным и навёл порядок твёрдой рукой. Реорганизованная полиция, состоящая из плохо говорящих по-русски, но дисциплинированных эскимосов, патрулировала улицы. Почему-то эскимосы называли друг друга Грицьками, Опанасами да Мыколами и постоянно ели сало, наверное, моржовое. Ну откуда на крайнем севере возьмется свиное, особенно в таких количествах?

Сейчас как раз такая передышка, танкисты лежали на газоне возле машины, дожидаясь, когда Шалва достанет из танка сумку с сухим пайком. А вот и он показался, но без еды.

— Бадма, ты только послушай! — высунувшийся из башни Церетели протягивал командиру наушники. — Радиовещание наладили!

— Ну и что? Мне их джазы и свинги никогда не нравились.

— Там новости.

— И чего?

— Да ты послушай.

Капитан тяжело вздохнул и полез на броню. Передача велась почему-то на русском языке. Широковещательная радиостанция "Голливуд-бэнд" из Лос-Анджелеса сообщала, что город посетил с неофициальным визитом Его Величество баварский король Людвиг Эммануил фон Такс и согласился защитить мирных жителей от надвигающейся со стороны Сан-Франциско волны японских погромов и прочей кровавой вакханалии, устроенной бесчинствующими мафиозными молодчиками. Далее говорилось, что благодарный народ высказал просьбу запретить на территории штата Калифорния деятельность любых политических партий, национализировать промышленные и горнодобывающие предприятия, закрыть границу с Северо-Американскими Соединёнными Штатами и провести референдум, который и определит дальнейшее будущее.

В конце передачи выражалась надежда, что братский советский народ вспомнит об исторических корнях, исторической справедливости, и примет не менее историческое решение по восстановлению государственности Руси Заокеанской в составе Союза Советских Социалистичеслик Республик.

— Ну ни фига себе товарищ король покуролесил! — присвистнул Бадма, отдавая наушники радисту. — А чего же в гости к нам не зашёл?

— Да вроде и так справились. Нешто мы не гвардейцы?

— Точно, — согласился капитан. — Вот только жалко, что бойцовский турнир так и не закончился. Ну что, Артём, пойдём немного разомнёмся?

Значительно позже, когда экипаж вместе с танком покинул негостеприимную Америку и на борту парохода "Flavor of Red October" проходил Панамский канал, стало известно о дальнейшей судьбе Калифорнии. Советское правительство всё таки отказалось принимать ещё одну республику в состав СССР, и на проведённом референдуме было принято решение организовать новое государство со старым названием — Русь Заокеанская. В него, кроме всего тихоокеанского побережья, вошли также Аляска, Алеутские острова и бывший штат Невада, куда случайно заехал заблудившийся в незнакомой местности танковый взвод Первой Гвардейской дивизии.

Через месяц намечались выборы подполковника Лазаренко в президенты. Но это Бадму уже не интересовало — впереди ждал Атлантический океан, новые страны, новые приключения… и новые приказы, эти приключения запрещающие. Ну и пусть! Истинный героизм трудностей не боится и преград не знает!