...
«Война! Сколько о ней переговорено и передумано в эти годы ссыльными. Их всех объединяло страстно отрицательное отношение к этой безумной войне, особенно бессмысленной для России, которая не нуждалась ни в вершке территориальных приобретений. Но – не состоялась надежда, что социалистические партии Европы будут бороться каждая с империалистическими стремлениями у себя дома: дико, но оказалось, что там рабочий класс испытывал больше общности с национальной политикой своих правящих классов, чем с международными задачами пролетариата. Только мы, русские, были от этого свободны! – и не желали быть такими близоруко-практичными и не принципиальными, как наши западные братья. Однако мало было надежды, что эта война окончится в условиях народных восстаний, – а тогда чьей же стороне желать победы? Из Европы приходили издания, что Ленин выставлял „национализм наоборот“: желать и добиваться поражения России…
И вдруг – грянула революция! И получила по наследству эту войну. И русские социалисты из гонимой безответственной оппозиции вдруг превратились в хозяев революционной страны. И это вызвало психологический перелом к войне…
Но с первых же дней – и острая тревога за судьбы революции. С этой орущей солдатской массой на самом деле не было понимания, это не рабочий класс, это – стихия без определенных социальных идеалов, она даже не отдает себе отчета в совершающемся и таит в себе опасность как анархии слева, так и контрреволюции справа. Российские социал-демократы давно знают из марксизма: революция не может совершить прыжка от полуфеодального российского строя и сразу к социалистическому, предел возможных завоеваний сейчас – демократизация страны на базе буржуазно-хозяйственных отношений. Но такое внезапное присоединение к рабочему классу многомиллионной вооруженной армии заманивает социалистические партии на самые крайние эксперименты, навязать волю социалистического меньшинства всей стране – а это может привести к взрыву и контрреволюции, и будет распад революции».
А. Солженицын. «Красное колесо», «Апрель семнадцатого»
Из российских газет 1917 года:
...
«Ленин предлагает вместо войны – “свержение всех капиталистических правительств в мире” и предполагает, что это будет короче? Но быстрее взять Берлин, чем заставить весь земной шар перейти к социалистическому строю».
«Люди без родины баламутят наше общественное море, требуют до хрипоты, чтобы армия и народ сложили оружие перед немцами. Это даже не изменники: изменник должен иметь родину, чтобы ей изменять. Зачем анонимной в 30 человек компании Ленина надо было мчаться в немецких вагонах как если не на выручку немцам? Как и его немецкие хозяева, Ленин кричит о “разбойных” французском и английском правительствах и, конечно, ни слова о Гинденбурге и Вильгельме».
«Ленин заключил договор с официальным германским правительством, которое отравляет русских ядовитыми газами и топит госпитальные суда».
«Мы, рабочие и служащие военно-срочного участка Казань– Екатеринбург, заявляем: Не для того Россия свергла власть придворной шайки изменников, чтобы подчиниться диктатуре петроградской группы рабочих и солдат большевистского направления, пытающегося узурпировать власть над всей Россией».
«Приходится удерживаться от физической расправы над ленинцами. Приходится напоминать о недопустимости насилия, о борьбе только словом. Мы не сомневаемся, что насилие и не будет допущено, что большевизм умрет естественной смертью среди высокого подъема, вызванного революцией».
«Не забывайте, что имена Плеханова, Дейча и Засулич находятся в истории международного социализма, а имена лиц, определяющих линию “Правды”, – в списке провокаторов департамента полиции. Революционную линию большевизма в 1914 году определял Малиновский (разоблаченный потом как агент царской охранки – В. Н. )».
«Наша “травля” не угрожает физической безопасности Ленина. Наоборот, мы защищаем его полную свободу слова в надежде, что его политическое безумие наконец станет очевидным для всех».
«Со вступлением в редакцию “Правды” Ленина мы имеем теперь орган, открыто и определенно защищающий идеи гражданской войны, то есть войны против русской революции. В этом смысле “Правда” – первый партийный орган контрреволюции. А контрреволюция слева – опасней, чем контрреволюция справа: давно уже в России так повелось, что левые наскоки пользуются большим успехом, чем правые».
«Даже под самым Петроградом и в уездах псковских и новгородских до сих пор царит полное непонимание того, что произошло».
«Шлиссельбургский революционный уездный партийный комитет доводит до сведения как Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов, так и Временного правительства, что с сегодняшнего дня, 17 апреля 1917 года, комитет считает территорию Шлиссельбургского уезда вполне автономной. Вся внутренняя жизнь Шлиссельбургского уезда устраивается только гражданами этого уезда; все же внешние вопросы, относящиеся к интересам граждан этого уезда, но связанные с интересами граждан всей России, – разрешаются только лишь взаимным добровольным соглашением между всеми автономными единицами, входящими в состав территории всей России. Петроградский СРСД, а также Временное правительство ни в коем случае не должны предписывать каких бы то ни было декретов гражданам Шлиссельбургского уезда, не спросив на это согласия у самих граждан этого уезда».
14 апреля 1917 года. Германский статс-секретарь Циммерман – послу в Берне Ромбергу (шифровано):
...
«Генерал Людендорф согласен пропускать через наши линии Восточного фронта русских эмигрантов, до сих пор сопровождавшихся через Стокгольм, – с тем, чтобы они вели мирную пропаганду непосредственно в армии».
«Революцию – отнятие земли, изгнание помещиков – фактически произвели возвращавшиеся с фронта солдаты; к этой революции присоединились, воспользовались ее плодами большевики».
В. Вернадский. «Дневники»
...
«Победа Ленина в октябре 1917 года оказалась сказочно легкой, неожиданной и исторически парадоксальной. Приход к власти большевиков стал возможен в результате стечения в один узел невероятных обстоятельств. Переворот, который большевики стали называть “Великой Октябрьской социалистической революцией”, подготовила мировая война. Родившаяся в феврале 1917 года российская демократия не знала, как ее окончить. А Ленин знал: он пообещал народу мир и землю и, по существу, просто подобрал власть, валявшуюся на мостовых Петрограда. Но, пообещав мир и землю, Ленин тут же отобрал у людей февральскую свободу. А без нее цена земли и мира – ничтожна. Так начался грандиозный эксперимент большевиков, закончившийся лишь к концу XX века историческим поражением…
Несбывшихся ленинских прогнозов множество: 1. Мировая революция в ближайшие два-три года… 2. Гибель капитализма и образование мировой Советской коммунистической федерации… Всемирная победа коммунизма через 10–15 лет (говорил в 1915 году). Учение Ленина бессильно, потому что оно неверно ».
Д. Волкогонов
...
«В течение нескольких десятилетий большевистская пропаганда вдалбливала нам в голову, что Октябрьская революция – дело рук Ленина и Сталина и что они же возглавили после 1917 года поход за мировую революцию. На самом же деле, Сталин в первые годы советской власти мало что значил, а вот Троцкий наряду с Лениным действительно был тогда вождем. В его дневнике можно прочитать: „Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции, руководство большевистской партии помешало бы ей свершиться“. Троцкий прав. Как известно, среди партийных руководителей были разногласия по поводу октябрьского переворота.
Для истории сохранился образец личного ленинского бланка, на котором значится: «Председатель Совета Народных Комиссаров, Москва, Кремль… июля 1919 г.». А в самом низу чистого бланка набран такой текст: «Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы общего дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело». Подписывая этот текст и вручая Троцкому такие бланки, Ленин заметил, что может дать ему «сколько угодно таких бланков». То есть Троцкий имел полное право вписывать в пустой бланк свои распоряжения, заранее санкционированные Лениным. Ни с кем другим за Лениным такого либерализма не водилось! Вот что такое представлял в то время из себя Троцкий.
«Между октябрем 1917 г. и 1922 г. Троцкий в разных сочетаниях варьировал одну и ту же идею: европейский пролетариат более созрел для социализма, чем российский, поэтому, грубо говоря, главная задача Советской власти заключается не столько в создании предпосылок для социализма в нашей стране, сколько в необходимости продержаться до начала мировой революции. Отсюда его идея экспорта революции в другие страны силами Красной Армии: “Революционная война, – писал он, – неоспоримое условие нашей политики”. К этой идее он возвращался неоднократно и был весьма последователен в ее осуществлении».
Н. Васецкий, историк
В книге «Перманентная революция» Троцкий писал:
...
«Завершение социалистической революции в национальных рамках немыслимо… Социалистическая революция начинается на национальной арене, развивается на интернациональной, и завершается на мировой. Таким образом, социалистическая революция становится перманентной в новом, более широком смысле слова: она не получает своего завершения до окончательного торжества нового общества на всей нашей планете». И далее: «Указанная выше схема развития мировой революции снимает вопрос о странах, “созревших” и “не созревших” для социализма… Поскольку капитализм создал мировой рынок, мировое разделение труда и мировые производительные силы, постольку он подготовил мировое хозяйство в целом для социалистического переустройства».
В результате многолетней борьбы со своим главным политическим соперником Сталин в конце концов организовал убийство Троцкого. И в то же время историк Н. Васецкий справедливо констатирует:
...
«Сталин на практике фактически реализовал установки Троцкого начала 20-х годов – создал командно-административную систему, опиравшуюся на насилие и репрессии в отношении всех классов и слоев советского общества, на внеэкономическое принуждение ряда категорий трудящихся, свертывание социалистического принципа распределения: “От каждого – по способностям, каждому – по труду”, ограничение экономических рычагов в управлении народным хозяйством, насаждение культа личности и др.
В результате в идейном отношении критика Сталиным Троцкого свелась к “войне цитат”, навешиванию ярлыков, обвинениям в шпионаже, диверсиях, вредительстве. А в организационном – к физической расправе над всеми, кто подозревался в принадлежности к троцкизму, в том числе и к расправе над их идейным вдохновителем».
Сталин оказался продолжателем дела не только Ленина, но и Троцкого!