Глава 1. Почему нельзя обойти проблему «отцов и детей»?
Есть несколько стратегий воспитания, которые применяет родитель, оказавшись один на один не с воображаемым малышом – розовым бутузом, весело глядящим с пакета памперсов, – а с реальным ребенком, который все время чего-то хочет и требует. Более того, невозможно догадаться, что он требует, особенно если это происходит среди ночи.
Я помню, как когда-то, когда мне было года три-четыре, у меня заболело ухо, и вскочившая полусонная мама накапала в него что-то. А потом стала читать вслух название на бумажке, приклеенной к бутыльку. Она читала сонным голосом и внезапно вскрикнула: она думала, что накапала мне борной кислоты, а на бутыльке было написано «борный спирт». Среди ночи сообразить, что борный спирт – это растворенная в этиловом спирте борная кислота, было невозможно. Она задумалась, а я, не понимая, что происходит, начала вопить: «Вы меня отравили!» Мне жаль мою маму. Сейчас. Дальнейших событий я не помню, но представляю тот кошмар, который испытали мои родители, ожидая моей неминуемой смерти среди ночи, не имея возможности получить чью-то помощь (тогда не было не только мобильных, но и простых телефонов).
Поскольку ребенок внешне выглядит слабым, а область незнания по отношению к нему у взрослых существенно превышает область знания, типичная стратегия большинства молодых родителей состоит в том, чтобы делать то, что делали с ними их собственные родители. Тем более что в это время те самые родители, ставшие бабушками и дедушками, весьма часто находятся рядом.
Вторая стратегия состоит в том, чтобы использовать теоретические принципы воспитания, созданные великими педагогами и описанные в книгах, которые родители тщательно проштудировали, серьезно подойдя к собственной роли будущих воспитателей. Единственное, что они при этом не учли, так это то, что никто из великих педагогов своих детей не воспитывал: у Макаренко их не было, Монтессори была вынуждена отдать ребенка на воспитание в деревню, и он лишь в 21 год познакомился со своей матерью. Великий просветитель Руссо пятерых своих детей сдал в приют. Его самого воспитывали в приюте, и, не изведав домашнего тепла, он искренне полагал, что детям там лучше. У Крупской детей не было. Все остальные великие педагоги были монахами. У Януша Корчака отец страдал шизофренией, поэтому Корчак решил не иметь своих детей (в начале XX столетия евгенические представления еще имели гуманистический смысл).
Поскольку все эти великие люди не имели своих детей, они не вскакивали среди ночи к орущему созданию, пытаясь понять, что происходит, а решали проблемы воспитания в спокойном состоянии бодрствования после полноценного сна, приходя в специальные заведения, где детям не очень-то разрешалось вести себя так, как может позволить уставший от бессонницы и собственного бессилия родитель. Поэтому очень скоро правильные воспитатели, идущие по стопам выдающихся педагогов, оказываются перед теми же проблемами, с которыми уже столкнулась первая группа родителей.
Весьма часто бессонница и тревога ведут к тому, что, когда ребенок успокаивается и крепко засыпает, счастливые родители, наконец-то рухнувшие на кровать, через пять минут вскакивают, чтобы проверить, не умер ли малыш, раз он вдруг замолчал.
Чтобы просто поспать, родители идут на массу ухищрений и компромиссов как с книжными высокими требованиями, так и с собственными высоконравственными представлениями.
Ребенка кладут к маме в постель, перемещая папу в лучшем случае на раскладушку, в худшем – на матрас рядом. При этом родители даже не догадываются, какую мину закладывают в отношения между собой. Ребенок, привыкший спать с мамой, не захочет терять своего удачного положения, и, как только папа соберется лечь на свое законное место, малыш, еще не умеющий произносить слова, укажет ему на матрас пальцем.
И таких примеров не счесть, когда ребенок, воспитываемый любящими и ответственными взрослыми, превращается в монстра, управляющего этими взрослыми, заставляя их забыть все великие принципы либерализма и демократии. Он провоцирует их на жесткие, авторитарные и подчас тиранические поступки, которые они сами давным-давно, в детстве, осуждали, когда их собственные родители совершали их по отношению к ним.
Проблема в том, как мы уже упоминали раньше, что какую бы стратегию воспитания ни выбрал родитель, он, с одной стороны, вкладывает в ребенка свои лучшие качества, а с другой – все собственные негативные характеристики. Только лучшее он вкладывает через слово, а худшее – через свои поступки.
Говоря ребенку о необходимости быть честным, родитель, опаздывая утром в детский сад (поскольку все банально проспали), придумывает трогательную историю, согласно которой вовремя прийти не представлялось никакой возможности. Он настаивает на необходимости уважения старших, но ребенок слышит, какими словами один из его родителей называет бабушку и дедушку, маму и папу своего мужа или жены. Да мало ли что еще родители делают, потом оправдывая свои маленькие подлости и предательства, а также неуважение к другому человеку тем, что они не могут сдерживать себя, и дома, расслабляясь, говорят все, что накипело на душе. Но ребенок все впитывает как губка.
Наконец, любой взрослый начнет бороться с этими плохими чертами в ребенке, а не в себе: он давно перестал замечать эти мелкие измены самому себе, ведь именно они помогают выжить в тех реальных условиях, в которые погружена семья.
Ребенок рождается с огромным потенциалом, с возможностью адаптироваться к любой культуре. Доказано, что к моменту рождения он может произносить звуки любого языка мира, но к концу первого года жизни воспроизводит только звуки языка своих родителей. Именно в первый год жизни гибнет максимальное число нейронов, поскольку окружающие условия требуют от ребенка меньше, чем он потенциально может.
Главное, что ребенок активно приспосабливается к этому миру, и делает он это вне категорий «хорошо» или «плохо», опираясь лишь на то, что доставляет удовольствие и позволяет держать под контролем общение с другими. И так происходит не потому, что он плох от рождения, а потому, что он – живое существо, запрограммированное на то, чтобы остаться в живых. Он подстраивает свое поведение под поведение тех, кто за ним ухаживает. И в ходе этого процесса он учитывает и удобные для взрослых навыки (скажем, отход ко сну и кормление по часам), и все слабости ухаживающих, например их готовность ради того, чтобы чуть-чуть расслабиться, разрешить то, что в другом, более спокойном, состоянии они никогда бы не позволили (съесть лишнюю сладость, посидеть за компьютером и т. д.).
Если в окружающем ребенка мире есть такая возможность, то он НЕОСОЗНАННО и быстро научается методу провокаций, ссорящих бабушку с отцом, а маму с папой, после чего каждый из взрослых, желая сделать ребенка своим союзником, даст ему что-то из тех вещей, получение которых в семье обычно регламентируется.
Нужно только понимать, что ребенок обучается без всякой задней мысли «быть хорошим» или «быть плохим». Он очень любит своих родителей, поскольку от рождения запечатлел их образ как идеальный, на который нужно равняться. Он просто неосознанно обучается тому, как получить то, что очень хочется, в данных обстоятельствах. И он не несет ответственности за то, что взрослым некогда и потому они хотят быстро справиться с ситуацией любым способом; за то, что нет общих взглядов на воспитание у взрослых разных поколений, а также у мамы и папы. У ребенка лишь есть врожденный, эволюционно оправданный механизм обучения извлекать максимальную пользу из обстоятельств. Более того, он не знает, что многие из этих эффективных механизмов – манипуляции. Понятие «манипуляция» происходит от латинского слова manus, то есть «рука». В первоначальном значении это «ловкость рук», в более позднем – управление другими людьми, намеренное изменение их поведения для получения определенного результата.
Манипуляция – это способ воздействия на человека с целью добиться от него нужного, выгодного, полезного поведения. Обычно, говоря о манипуляции, имеют в виду, что она происходит на скрытом от глаз участников неосознанном уровне.
У меня есть кошка. Это ночное животное, и потому моя кошка, как и подавляющее число ее собратьев, хочет есть ночью. Я же ночью предпочитаю спать. Кошка запрыгивает на мою кровать и начинает очень мягко поглаживать лапой мое лицо или тычет в него мокрый нос (она очень интеллигентное существо и вообще никогда не орет истошным голосом, требуя чего-то, поскольку знает, что всего, что ей нужно, можно добиться более надежными средствами, например мягким прикосновением лапки к людям, населяющим помещение). Мне хочется спать, а потому я сверху накрываюсь подушкой, чтобы нежная лапка не могла до меня дотянуться. Я торжествую и радуюсь, что могу не просыпаться.
Вдруг я слышу, как она скребется в комнату к сыну. Я вскакиваю и в полусонном состоянии иду кормить животное. (Конечно, можно бросить в нее тапок или любой другой подходящий к ситуации предмет, но я помню, что кошки – ночные животные и люди, берущие в дом кошек, несут за них ответственность. А потому я ничего не бросаю, чтобы сохранить в дальнейшем с кошкой человеческие отношения.) Но далее каждую ночь кошка скребется в комнату к сыну. Более того, когда он просыпается раньше меня и открывает дверь, кошка не предпринимает никаких действий. Она ждет, когда проснусь я и пойду ее кормить. Это чистой воды манипуляция. Тогда мы договариваемся с сыном, что он не будет вставать в том случае, если она в следующую ночь будет скрестись в дверь. Кошка скребется, не получает результата и прекращает свое действие (правда, стоит сказать, что она пробует еще несколько раз – вдруг получится? Но, не получив желаемое, она прекращает попытки).
Конечно, вы можете сказать, что это всего лишь кошка. Но точно так же манипулируют и дети, и точно так же можно прекратить их манипуляции.
В одной семье малыш каждый раз после сна начинал истошно орать. Все обитатели квартиры неслись к нему на всех парусах, чтобы заглушить этот безумный сигнал. В семье оказался сообразительный папа. Он повесил в колыбельке колокольчик. Ребенок, просыпаясь, задевал колокольчик, и взрослые появлялись. Малыш перестал вопить и начал улыбаться, радуясь встрече с близкими. До этого у него не было инструмента, с помощью которого можно было сообщить всему миру, что он проснулся и готов к общению. Приходилось пользоваться единственным надежным способом – криком.
Итак, манипуляция – это поиск стимула, который приведет к нужной реакции. Этот поиск у большинства животных и детей происходит на неосознанном уровне.
У взрослых манипуляция может быть осознанной, когда они заранее продумывают, как загнать недруга или ребенка в угол таким образом, чтобы противник мог поступить лишь согласно плану манипулятора.
Манипуляции используют и дети, и родители. Более того, многим вещам ребенок учится именно у родителей. В приведенных выше примерах ни кошка, ни младенец не несут ответственности за использование механизма манипуляции. Кошка не знает, что люди, в отличие от кошек, по ночам спят, и от нее трудно ожидать сочувствия ввиду того, что она не может, в отличие от человека, проникать в мысли и чувства других. Младенец, лежащий в колыбели, из имеющегося у него инструментария выбирает самый надежный способ. Если ему предложить выбор, он его использует.
Другое дело – пятилетний ребенок, лежащий на полу супермаркета и требующий от мамы покупки новой игрушки. Ребенок в пять лет уже знает, что родители стесняются чужих людей, а потому дома на пол не ложится: там ему точно в конце истерики ничего не обломится.
У Чуковского в замечательной подборке детских высказываний «От двух до пяти» есть такой диалог:
– Ну, Нюра, довольно, не плачь!
– Я плачу не тебе, а тете Симе.
Ребенок точно знает, на кого подействует плач.
Мы опять возвращаемся к тому, что малыш не рождается манипулятором, а учится манипулировать в тех условиях, в которых живет. Сама тетя Сима своими действиями обучила Нюру, как добиться от нее желаемого.
И здесь есть несколько обстоятельств, которые влияют на вероятность того, что ребенок будет манипулировать.
Чтобы манипулировать, нужно знать, какой результат последует за действием того или иного стимула. Слово «стимул» происходит от греческого понятия, обозначавшего палку, которой понукали ослов. Воздействуя на животное палкой, человек надеется, что осел начнет двигаться. Любой стимул предполагает определенную реакцию. Мама, желая, чтобы ребенок не мешал ей, готова от него откупиться. Например, она разрешит посидеть трех-четырехлетнему малышу за компьютером, чтобы привести вечером квартиру в приличное состояние. Правда, впоследствии она будет вынуждена обратиться к психологу с вопросом, что сделать, чтобы ребенок шел спать, а не требовал (с его точки зрения вполне законно) игры на компьютере и дальше.
Более того, иногда, не думая об этом, родители сами учат детей манипуляциям, правда, приводящим к обратному результату. Этим и отличаются манипуляции, найденные самостоятельно и обладающие высокой эффективностью, от манипуляций, которым обучают взрослые.
Дети в детском саду ставят на новогоднем утреннике спектакль о Щелкунчике. Девочка в бальном платье декламирует Щелкунчику: «Ты – урод, а я – красавица». Потом все заканчивается хорошо, и Щелкунчик, несмотря на многочисленные оскорбления, полученные от других игрушек, всех спасает. Но девочка долго учит роль. И дома мама демонстрирует ее актерские способности всем гостям, заставляя многократно повторять эти строки. Гости при этом посмеиваются, и ребенок неосознанно ощущает определенную значимость данных слов. Взрослые не проецируют это на будущее, когда девочка легко будет говорить другому человеку оскорбления, потому что ее научили этому под Новый год мама и воспитатели детского сада. Да и мальчик научится тому, что оскорбления нужно покорно принимать, а потом еще и спасать обидчиков. И трудно сказать, что вынесет из этой сказки каждый ребенок, увидевший ее на утреннике. Конечно, это в значительной мере будет определяться тем, насколько родители обратят внимание на текст.
Мама, увидев, как дочка делает неприличный жест, которому научилась в детском саду, предложит ей показать этот жест в свою сторону, и будет смеяться с гостями над тем, что непонимающий ребенок его воспроизводит. Однажды девочка вновь покажет его маме, только уже четко осознавая, что делает, а мама будет возмущаться, что та позволила себе такую грубость.
Важно понимать, что манипуляция не формирует определенную реакцию, но лишь вызывает ее к жизни. Если у человека нет определенной реакции на что-то, он не поддастся манипулированию. Если у мамы крепкие нервы, то когда пятилетний ребенок упадет посреди дороги, демонстрируя всем своим видом, что его силы иссякли и дальше он идти не может, мама не возьмет его на руки и не понесет домой. И поступит она так вовсе не потому, что знает, что в пятьдесят лет при таком поведении у нее будут проблемы с позвоночником.
Мама, у которой есть комплекс вины перед обществом, которая боится, что ее посчитают плохой матерью и осудят за то, что она позволяет своему ребенку валяться в пыли посреди улицы, возьмет его на руки и потащит из последних сил. И ребенок будет знать, что нужно только изобразить нечеловеческую усталость, как волшебным образом он будет ехать на маминых руках.
Итак, ребенок манипулирует не потому, что он плохой или хороший, умный или глупый. Он манипулирует потому, что ему это позволяют взрослые.
Даже кошка перестанет будить хозяев, невзирая на голод, если предпринимаемые ею действия не ведут к успеху. И ребенок может потерпеть. Более того, он хорошо схватывает даже на вербальном уровне причину и следствие.
Вот еще одна цитата из Чуковского:
– Ой, дедуля, киска чихнула!
– Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?
– А кто мне скажет спасибо?
Противостоять манипуляциям или пытаться защитить себя от них – занятие малополезное и крайне непродуктивное. Это все равно что вычерпывать воду из лодки, которая дала трещину. Если манипуляция основана на обнаружении ваших слабых мест и последующем их использовании, тогда самым практичным и эффективным противодействием любым манипуляциям будет устранение этих СВОИХ слабых мест. После этого давление на них окажется просто бессмысленным, поскольку не будет приносить никакой выгоды. Вскоре манипулятор будет вынужден вообще отказаться от их использования (но может поискать другие, и, возможно, с ними опять все получится).
В разной степени все мы обладаем знаниями о том, какой результат последует за нашими поступками или стимулами (словами и жестами, эмоциями и оттенками голоса). И в большинстве случаев независимо от качества и точности этого знания мы передаем внешнему миру сигналы, уже основываясь на своем предположении об ответных реакциях. Как следствие – все мы манипулируем. Каждый из нас ежедневно совершает сотни и тысячи манипуляций, воздействуя на внешний мир строго с помощью стимулов, которые принесут запланированный результат (о чем мы знаем из собственного опыта).
Так манипулирование становится просто способом адаптации к тем условиям, в которых мы живем. Оно учитывает особенности окружающих нас людей и их способность понимать, что мы имеем в виду, говоря те или иные слова и действуя тем или иным образом, или их неумение на это не реагировать. Мы интуитивно подстраиваемся к той среде, в которой находимся в данный момент, ориентируясь на индивидуальность собеседника и социальную обстановку (менталитет, традиции, национальный характер).
Манипуляция пронизывает всю жизнь человека, поскольку реклама и выборные кампании – это чистой воды манипуляции. Манипулируют начальники и подчиненные, продавцы и покупатели, пассажиры и кондукторы и т. д. Накладывая макияж и выбирая определенный костюм, мы посылаем другим людям определенный сигнал и надеемся на нужный нам ответ с их стороны.
Трудно представить, чтобы манипуляция при такой распространенности в обществе не вошла бы в семью.
Как и в случае многих других составляющих общественной жизни, важно не само явление, а его масштабы. Быстрая манипуляция вниманием ребенка с целью прервать начинающийся конфликт или затяжную детскую истерику – вполне нормальное явление. И дети, и родители могут быть взвинченными и усталыми, истощенными и погруженными в свои мысли. Общение между такими собеседниками требует особых решений, и наиболее простым из них является манипуляция.
Однако превратить манипуляцию в единственный способ взаимодействия родителей или родителей и детей – значит вступить на путь разрушения семьи.
В то же время искренний задушевный разговор родителя с ребенком о том, что происходит, разъяснение поступков друг друга – слишком дорогостоящее мероприятие, требующее, чтобы взрослые в этот момент были спокойными и уверенными в себе людьми, открытыми и откровенными, а дети, в свою очередь, были бы готовы слушать и слышать родителей.
Для этого необходимо достаточно рано научить ребенка определенным вещам, которые подготовят его к этому задушевному общению, чтобы в дальнейшем прибегать к манипуляциям лишь в редких случаях, когда в силу обстоятельств ребенок устал и эмоционально истощен, а у родителя нет сил сочувствовать бьющемуся в истерике малышу.
Итак, ребенок от рождения готов контролировать свое общение с взрослыми, потому что это удобно и адаптивно, а главное, ведет к минимизации душевных усилий. Удобно, когда мама несет тебя домой. Главное, не думать о том, что ей тяжело. Приятно, когда ты можешь есть конфеты вместо супа (вся информация про зубы и жировые клетки слишком далека от нынешнего блаженного ощущения), тепло и спокойно спать с мамой в обнимку, когда папа спит рядом на матрасе (ведь мама нужна тебе, а папа нужен только для денег).
Развитие внутреннего мира отвадит ребенка от желания манипулировать.
Поэтому с раннего детства нужно учить его понимать, что другие люди могут иначе смотреть на мир, могут находиться в ином эмоциональном состоянии и иметь иные, чем у малыша, потребности.
Для этого у родителя есть два полезных инструмента. Первый из них – третий закон великого физика Ньютона: сила действия равна силе противодействия. У меня был такой случай. Мой сын, которому было около года, гордо прогуливался по бортику фонтана. Я хотела его удержать, но он оттолкнул меня, желая продолжить движение самостоятельно. Поскольку сила равна массе, умноженной на ускорение, а массы у нас с сыном были различные, то я осталась стоять на месте, а он с ускорением полетел в фонтан с холодной водой.
Ребенок, как и взрослый, имеет субъективные ощущения. Для того чтобы понять, как в действительности устроен мир (а не принимать за реальность те иллюзии, которые каждый из нас порождает в зависимости от темперамента), он должен получить на свои действия объективный (то есть не зависящий от него) ответ извне, тем самым накапливая опыт для построения все более точной картины мира.
Конечно, родители должны оберегать до поры до времени ребенка от воздействий реального мира, обучая одеваться по погоде, есть здоровую пищу, находить правильных друзей, трудиться и т. д. Но если ребенок активно сопротивляется такому обучению, стоит оставить его наедине с объективными законами природы (под обязательным присмотром, чтобы ограничить последствия рамками приемлемого). Другими словами, родитель должен соотносить силу проявления этих законов с возрастом малыша и его способностью выжить.
Это означает, что в ситуации, когда годовалый ребенок ударился головой о край стола, взрослый не бьет стол со словами, что тот плохой, раз обидел малыша, а, сочувствуя боли ребенка, говорит о том, что стол стоит обходить, а биться об него головой НЕЛЬЗЯ. Далее, уже опираясь на связь боли со словом «нельзя», можно предупредить игру ребенка с электрической розеткой, просто напомнив эпизод со столом и произнеся слово «нельзя». В другом случае, если малыш упал и больно ударился головой, родитель может отвести его в секцию, где тренер научит его готовиться к падению, компонуя тело так, чтобы причинить себе минимальный ущерб.
Точно так же, скрепя сердце, можно разрешить девочке выйти на улицу в мороз без шапки, а потом помочь ей вылечиться от гриппа. На фоне этого опыта можно поговорить про наркотики или ночные клубы, объяснив, что есть вещи, которые нельзя пробовать НИКОГДА. Объективные законы называются объективными именно потому, что им вообще все равно, есть на земле человек или его нет, есть у него тонкая душевная организация или он просто отъявленный негодяй.
Умение понимать, что другой человек чувствует иначе, чем ты, в англоязычной литературе называется специальным термином «theory of mind», который Е. А. Сергиенко предложила переводить как «модель психического».
Модель психического – это внутренняя мысленная модель того, как думают и что переживают другие люди. Рождаясь, ребенок постепенно познает окружающее его пространство и в какой-то момент начинает разделять собственный внутренний мир и мир внешних вещей и людей. Но он не сразу понимает, что другие люди могут видеть вещи иначе, чем они видятся ему, и переживать другие эмоции, чем те, которые в настоящий момент переживает он сам.
Если не развивать у ребенка эту способность к пониманию того, что другие люди имеют свои собственные мысли, чувства, намерения и эмоциональные состояния, которые определяют их поведение, ребенок самостоятельно будет осваивать ее долго и зачастую поверхностно (поглядите на поведение толпы: иногда кажется, что люди действуют так, будто вокруг них нет никого). Научиться понимать внутреннее состояние других людей по его внешним проявлениям (например, мимике, жестам, голосу), а потом на их основе прогнозировать поведение – сложная задача.
Вот еще одна цитата из книги Чуковского – истинного кладезя примеров детского манипулирования. Девочка подводит итог тому, что происходит вечером дома:
– Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы – и сейчас же за книгу. А мама – барыня какая! – сразу стирать начала.
Если учесть время, когда писалась эта книга, можно представить, что мать стирает руками, и эту деятельность вряд ли можно соотнести с отдыхом. Но девочка не ощущает того, что переживает мама, и нет человека, который помог бы ей стать сопричастной этим переживаниям.
Где-то внутри себя, наблюдая за другим человеком, мы говорим: «У него сегодня тяжелая походка, наверное, плохо с сердцем». Но точно так же мы рассуждаем и о себе: «Почему-то раздражение над губой. Возможно, будет герпес». Или: «Как-то тяжело за грудиной, стоит выпить корвалол». Мы умеем по неким внешним параметрам (поведение, походка, мимика, голос, взгляд) судить о глубинных процессах в себе и отчасти в других – в зависимости от того, насколько хорошо сформирована у нас модель психического. Модель психического позволяет выстраивать определенные последовательности поступков и действий и на этой основе прогнозировать будущее: «мама придет с работы уставшей», «хоть я и устал, но бабушка старше меня, поэтому она устала сильнее».
Модель психического начинает формироваться с рождения. Активнее всего она формируется в дошкольном возрасте и продолжает усложняться в течение всей жизни. Современные исследования подтверждают, что уже в младенческом возрасте дети отличают неподвижные предметы от людей. Но лишь к концу первого полугодия жизни они начинают разграничивать свои внутренние процессы и взаимодействие с другим человеком. Постепенно ребенок начинает понимать намерения и желания других людей, отличные от его собственных. Основным механизмом развития способности к пониманию внутреннего мира других людей в этом возрасте является осознание отличий собственных знаний от знаний другого.
Вот один из тестов, который позволяет понять, сформирована ли у двухлетнего ребенка модель психического в соответствии с возрастом. Попросите малыша полутора лет показать вам картинку, которую он держит в руках. Скорее всего, он покажет ее себе, оставив вам разглядывать оборотную сторону листа. Но если ребенку исполнился год и девять месяцев, то, скорее всего, он подойдет к вам и будет рассматривать ее вместе с вами, как он разглядывает книжки со своими близкими. И наконец, если вы попросите сделать то же самое двухлетнего малыша, то он покажет вам картинку, повернув книжку оборотной стороной к себе: он знает, что вы видите иное, чем он.
К трем годам дети начинают понимать, что другой человек может не знать чего-то, что знают они. Они понимают также, что и им может быть неизвестно что-то такое, что известно другим людям. Трехлетний ребенок уже усвоил, что его поступок может изменить состояние мамы, но он пока не знает, что состояние мамы может меняться в связи с какими-то ее внутренними процессами, о которых он сам не имеет понятия.
С трехлетними детьми можно провести такое тестирование. Вы берете коробку, на которой, например, нарисованы конфеты, и спрашиваете ребенка о том, что, по его мнению, в ней находится. Скорее всего, он скажет, что в ней находятся конфеты. Тогда вы открываете коробку и показываете, что в ней лежат карандаши. Затем вы ее закрываете и спрашиваете малыша: как он полагает, если сейчас сюда зайдет папа, что он подумает о содержимом коробки? Ребенок, скорее всего, скажет: папа подумает, что там карандаши. Он еще не умеет прогнозировать представления другого человека, хотя и знает, куда направлены его глаза и что они могут видеть. Но самое поразительное состоит в том, что если вы далее спросите ребенка, а что он сам подумал, когда вы ему первый раз показали коробку, то он решительно ответит: он сразу знал, что там были карандаши.
Ребенок пока не познал идею, что он может ошибаться. Он не знает, что и папа может ошибаться. Мир в его голове пока устроен достаточно просто. Но к четырем-пяти годам дети начинают оценивать не только поведение других людей, но и их внутреннее состояние. Это-то и позволяет им не только прогнозировать поведение взрослых в тех или иных ситуациях, но и активно манипулировать ими, пытаясь изменить их представление о реальности, в том числе путем обмана.
Оценить, насколько ребенок сформировал модель психического данного уровня, можно с помощью нехитрого эксперимента, который называется «задачей Мэри – Энн». Ребенку показывают (или рисуют), как кукла Мэри входит в комнату, видит мяч и кладет его в корзинку. После этого она уходит. Вслед за ней входит Энн, видит в корзинке мяч, берет его и перекладывает в коробку. Энн тоже уходит. Затем мы спрашиваем у ребенка, где будет искать мяч Мэри, когда вернется в комнату? Если малыш ответит, что она будет искать его там, куда положила – в корзинке, – значит, у него сформирована модель психического данного уровня. Если ребенок скажет, что Мэри будет искать в коробке, то есть там, где, как он знает, мяч находится на самом деле, значит, модель не сформирована.
У ребенка существует мысленный образ родителей как идеальных объектов, поскольку для биологической эволюции было крайне важно, чтобы дети следовали их поведению. И все действия родителей ребенок рассматривает как идеальное поведение. Именно поэтому девочка шести лет с жаром рассказывает своей тете: «Я вырасту, выйду замуж, разведусь и буду жить счастливо». Она повторяет сценарий своей мамы, поскольку, раз так ведет себя мама, значит, именно так правильно жить.
Ребенок любит своих родителей. Более того, в дошкольном возрасте он биологически запрограммирован считать важным только то, что считают важным они. До шести лет у него нет критического мышления и он за чистую монету принимает все то, что говорят родители, не подвергая их высказывания критике.
Если родителям рано удастся научить ребенка сочувствию, то это резко снизит вероятность применения им манипулятивных техник. Это возможно в том случае, когда в семье сложились теплые отношения и ребенок понимает, что такое «устал», «больно», «грустно», и знает, как себя вести в тех случаях, когда папа устал, а бабушка заболела.
Это возможно, если он сам будет испытывать подобные состояния. Следовательно, его нельзя полностью изолировать от негативных аспектов жизни (как нельзя и предъявлять их в полном объеме).
Таким образом, важно, чтобы двух-трехлетний ребенок возвращался домой не на руках (хотя это и возможно в экстренных случаях, когда было трудно рассчитать нагрузку на малыша), а самостоятельно, испытывая усталость. Он должен научиться ограничивать себя в тех ситуациях, когда другому больно или он отдыхает.
В то же время здорово, если насилие – не единственный способ научить ребенка чему-то. Если вы хотите, чтобы он занимался чем-то с удовольствием, делайте это с удовольствием сами.
Трудно заставить ребенка читать, если вы сами ничего не читаете. Трудно оторвать его от телевизора, если тот постоянно включен и все за совместным завтраком или ужином вперяют глаза в «ящик», забыв, что вокруг сидят близкие, которым приятны забота и внимание. Вы сами показываете ребенку, как нужно себя вести. Вот только вы требуете от него того, что не делаете сами. Телевизор должен стоять там, где вся семья собирается отдыхать. За завтраком или ужином нужно посмотреть друг другу в глаза, поделиться своими чувствами, пожелать успеха, посочувствовать и обсудить возможные проблемы. Так формируется эмпатия, желание помогать и заботиться друг о друге.
Но если вы хотите воплотить в ребенке свои несбывшиеся мечты, потребуются насилие и манипуляции.
Ребенок бывает в разных состояниях. Если он еще мал, а поход куда-то занимает продолжительное время, родители должны запланировать, что будет делать семья, если ребенок устанет: где его можно будет покормить, как он сможет поспать. В противном случае капризы и истерики – следствие непродуманной политики родителей, а не патологическая черствость, доставшаяся вашему ребенку от вашего супруга или его родителей (а не от вас).
Если вы не будете планировать эти вещи, вам придется справляться с капризами, связанными с банальной усталостью малыша и его неумением (в силу физиологических особенностей развития) управлять своими эмоциями.
Ребенок меняется, и на каждом этапе развития у него принципиально разные интересы, которые часто не успевают отслеживать родители. Это все то же различие в моделях психического у каждого члена семьи: дети исходят в планировании собственных действий из своего опыта, который существенно меньше, чем опыт взрослых. Родители планируют и свои действия, и действия ребенка, исходя из опыта, который часто получен в другое время и не соответствует ситуации, в которой развиваются события. Как бы парадоксально это ни звучало, но чем старше становится ребенок, тем больше расходится его опыт и опыт родителей. А потому важно научить ребенка оценивать состояние другого человека и договариваться, а не загонять его в угол, чтобы заставить поступить, как ты хочешь. В противном случае, выучившись манипуляции, он будет ловчее загонять в угол вас, чем вы его: его навыки будут только улучшаться, а ваши, напротив, ухудшаться, поскольку он взрослеет, а вы стареете.
Итак, конфликт отцов и детей, старый как мир, будет длиться столько, сколько будет существовать развитие как отдельно взятого человека, так и социума в целом. Его нельзя избежать, но, приняв его, можно минимизировать последствия, приучив ребенка видеть состояния и переживания других людей, слышать, что они говорят, и решать проблемы не путем временных компромиссов, но так, чтобы удобно было всем. Чтобы достичь этого, родитель, воспитывая ребенка, должен сам относиться к нему соответствующим образом, показывая на своем примере, как видеть, как слышать и как договариваться. Необходимо помнить и об объективных законах существования вселенной, которые постоянно перед глазами у взрослых, но действие которых на ребенка родитель до поры до времени ограничивает.
Правда, встает еще один вопрос. Некогда замечательную балерину Плисецкую спросили, как ей удается поддерживать свою фигуру. Она простодушно ответила: «Сижу не жрамши». Мы все знаем, как справиться с лишним весом, но не хотим «сидеть не жрамши». И здесь то же самое: воспитание ребенка требует больших душевных затрат. Не все родители готовы к жертвам, которые необходимо принести, чтобы вырастить личность, способную самостоятельно решать свои проблемы и созидать. Нужно сделать некоторое усилие над собой, чтобы впоследствии просто наслаждаться общением с детьми, вновь воспринять мир глазами ребенка, научиться от него непосредственности и открытости, а также непредвзятости в видении того, как устроен этот мир.
В случае конфликта, разворачивающегося в неудобных условиях домашней обстановки, задача родителя состоит в том, чтобы максимально быстро пресечь его, не вступая в длительные дискуссии на тему того, «что такое хорошо и что такое плохо». Дискуссии откладываются на то время, когда все члены семьи придут в состояние готовности слышать друг друга.
Несколько правил :
1. Старайтесь оценить, сколько времени ваш ребенок активен и спокоен. Планируйте прогулки именно на это время.
2. Если нужно выйти из дома на более длительный промежуток времени, продумайте, где и как вы сможете покормить ребенка и уложить его спать.
Если вы хотите быть счастливыми, постарайтесь быть такими хотя бы несколько минут в день. Ребенок не сможет принести вам счастье. Но счастливые взрослые могут воспитать счастливого ребенка, и он не будет получать удовольствие от того, что издевается над своими родителями. Он будет о них заботиться.
4. Выполняйте домашние дела не потому, что вы обязаны ими заниматься, но потому, что вам нравится делать свой дом светлым и красивым и кормить любимых людей вкусной пищей.
5. Вглядитесь в своего ребенка, чтобы увидеть в нем не монстра, который планирует ваше уничтожение, а маленького человека, который всему учится от вас, но пока очень мало знает и умеет.
