Вечерело. Тени быстро сгущались под высокими кронами деревьев. Такого леса Дику не приходилось видеть. Деревья со стволами в несколько обхватов врастали мощными корнями в землю, а их кроны поднимались, казалось, под облака. Дик попробовал посмотреть вверх, на крону одного из великанов, возле которого стоял в данный момент, и чуть не вывернул шею.

Он не знал, как попал в это сказочное место. В одном был уверен наверняка: в его время на Земле ничего подобного не существует. «Однако скоро станет темно, и одному Богу известно, какие звери могут водиться в таком лесу» – подумал он, невольно поёжившись. Ни тропинки, ни каких-либо других ориентиров в выборе направления движения не было.

Вдруг справа от себя он услышал залихватскую песню, неожиданно хлынувшую из не менее чем пары десятков явно лужёных глоток. Слова песни ему были непонятны, но то, что молодцы, запевшие её, веселы и беззаботны, не вызывало сомнений.

Дик потянул носом воздух, и ему показалось, что со стороны не столь далёких голосов пахнуло запахом костра и жарившейся на огне дичи. Неожиданно он почувствовал, что страшно проголодался.

Посреди лесной поляны догорал костёр, на углях которого целиком жарилась туша большого оленя. Вокруг костра расположилась ватага молодцев, человек двадцать – двадцать пять, во всю глотку горланивших залихватскую песню, в такт мелодии размахивая большими деревянными кружками. То, что в кружках отнюдь не вода, а явно более крепкий напиток, было видно по раскрасневшимся весёлым лицам.

«Весёлая и беспечная компания», – подумал Дик, видя, что его появление на поляне осталось никем не замеченным.

Однако тут же понял, что был неправ, краем глаза заметив движение за своей спиной. Оглянувшись, он увидел ещё одного молодца, бесшумной тенью вышедшего следом за ним из леса и молча стоящего в уплотняющихся сумерках метрах в трёх от него. В руках молодец держал взведённый арбалет.

Сидящий у костра лицом к Дику огромный бородач кивнул безмолвному стражу, не прерывая пения, и махнул рукой с зажатой кружкой. После чего стоящий за спиной Дика парень также бесшумно исчез, словно растворился в сумерках. На самого Дика никто по-прежнему не обращал внимания, как будто его и не было на поляне.

«Меня вроде как не замечают, – подумал Дик, ещё не решив, следует ли обижаться за такой приём, – но, с другой стороны, и не прогоняют от аппетитно пахнущего оленя», – уже весело, с присущей ему беззаботностью подумал он, решив подойти к костру.

Приблизившись к ближайшему отёсанному бревну, служащему бражникам вместо скамеек, он увидел, что сидящий к нему спиной парень неожиданно подвинулся, уплотняя ряд сидящих слева и тем самым освобождая место для Дика, что указывало на его острый слух, заменяющий глаза на затылке. Такой оборот событий Дику пришёлся по душе.

«По крайней мере, меня, похоже, собираются накормить», – подумал Дик, оставляя выяснение происходящего на потом.

Не успев сесть, он ощутил материализовавшуюся из воздуха кружку терпко пахнущего вина руках. Дик пригубил вино, отмечая отменное качество напитка. А затем сделал большой глоток, ощущая растекающееся по телу тепло. После второго глотка он уже был не прочь присоединиться к скорее орущей, нежели поющей компании, вот только незнание языка не позволяло сделать это.

После сытного ужина, испытывая приятную расслабленность от выпитого вина, Дик лежал на спине и разглядывал участок звёздного неба над головой. Сияние огромных звёзд завораживало, и глаза начинали слипаться от непреодолимого сна.

Вдруг резким толчком ясность сознания вернулась. До него неожиданно дошло, что очертания созвездий абсолютно незнакомы. Владеющему всесторонними знаниями Дику астрономия была хорошо известна, и карту звёздного неба он знал наизусть в любом полушарии. Его как будто окатили холодной водой, и хмель на время выветрился из головы. Над ним неземное небо! В прошлый раз, в гостях у соплеменников Ора, он был на Земле. По крайней мере, звёздное небо было земным.

«Куда же меня занесло сейчас? – подумал Дик, – а, впрочем, будем уповать на Бога, да больше и не на кого», – с присущей ему беззаботностью сделал заключение он и сразу провалился в безмятежный сон.

Утро вечера мудренее. Новые знакомые Дика тоже следовали этому правилу. Проснувшись с восходом солнца, Дик с удовольствием отметил ясность ума и тела, что говорило об отменном качестве вчерашнего напитка. В отличие от прошлого вечера, он сразу ощутил живейший интерес к своей особе, но после нескольких вопросов, заданных на абсолютно незнакомом языке, обступившие его лесные жители в недоуменье замолчали, не зная, как дальше быть.

Тогда более опытный и побывавший в подобной ситуации Дик положил правую руку себе на грудь и назвал себя. В скором времени он старался запомнить двадцать четыре новых имён.

После церемонии знакомства огромный бородач по имени Некуо развёл руки в стороны, при этом пожав плечами. Мол, что тут сделаешь. Он попросил мастера Капа с его другом Дувниргом взять опеку над новичком и попробовать обучить языку. Мастера Капа все уважали не столько за мастерство владения посохом – каждый был мастером своего оружия, – но и за ум и знания, почерпнутые от погибшего наставника. А Дувнирг после стычки на поляне стал тенью мастера Капа, всегда прикрывающей тыл.

Была и другая причина в том, чтобы поручить заботу над Диком именно мастеру Капу. Ему и его тени – Дувниргу, временно было запрещено выходить за пределы лагеря. В лагере всегда кто-то находился, помимо них двоих, способный прийти на помощь в случае повторного нападения незнакомцев в масках. Кто это были, пока так и осталось не выясненным. Что само по себе очень странно, учитывая знание леса и его окрестностей лесной братией.

Следопыты прочесали лес вдоль и поперёк, но никаких следов налётчиков не нашли. Незнакомцы появились ниоткуда и ушли в никуда, будто растворившись в воздухе, не оставив следов. Впрочем, так же появился и Дик, что несколько настораживало. Ещё и поэтому мудрый Некуо поручил Дика двум признанным мастерам, лучшим из всей лесной братии.

Обучение новому языку шло быстро и могло идти ещё быстрее, если бы Дик не поставил целью обучить своих учителей своему языку. Он начал догадываться о причинах своей миссии, после появления Ора на Джайлау.

А после того, как Дик стал свидетелем двухчасовой тренировки мастеров, закончившейся поединком на посохах, он пожелал принять участие в их тренировках и баталиях. Дувнирг с мастером Капом сначала опешили, когда до них дошёл смысл просьбы нового знакомого.

По законам лесной братии, каждый в любой момент мог предложить померяться силой в учебном бою с применением личного оружия. Но они не могли поверить, что их подопечный предложил померяться силой с вооружённым мастером Капом, не имея оружия, с пустыми руками.

Мастер Кап сначала наотрез отказался участвовать в затее, посчитав, что-либо он не понимает, чего на самом деле хочет незнакомец, либо незнакомец сошёл с ума, а калечить сумасшедшего не в его правилах. Он стоял, опираясь на посох, и с улыбкой качал головой из стороны в сторону, глядя на Дика, как на маленького несмышлёного ребёнка.

Но Дик не собирался отступать. Он совсем не удивился отказу, прекрасно понимая чувства мастера и уважая его за это.

Он вышел на середину поляны, встал в боевую стойку и со спокойной улыбкой поманил к себе мастера Капа правой рукой. Этим он хотел развеять сомнения в своих намерениях. Мастер Кап подошёл к Дику на расстояние длины посоха, и пытливо заглянул в глаза, ища ответ на свои сомнения.

И тут он упёрся, будто в стальную преграду, в спокойную твёрдость чуть ироничных, но отнюдь не сумасшедших глаз, и понял, что смотрит в глаза мастеру, который прекрасно знает, что делает.

Во время своих странствий по школам боевых искусств, Дику несчётное количество раз приходилось выходить на поединок с вооружённым противником. А так как он принципиально сражался только голыми руками, то прекрасно отдавал отчёт в своих действиях, и мастер Кап сразу почувствовал это, заглянув ему в глаза. И поняв это, тоже встал в боевую стойку, держа перед собой оружие.

Он впервые в жизни вышел на поединок с безоружным. Даже простые землепашцы, не воины, не дрались голыми руками, предпочитая вооружиться чем-нибудь поувесистей. Но у мастера Капа был мудрый учитель, который сказал ему однажды, повергнув на землю с помощью простого сыромятного ремешка:

– Если ты не видишь оружия в руках противника, то это не значит, что его нет.

Поэтому мастер Кап искал и не находил ничего в руках Дика. А то, что просто руки могут быть достойным оружием против посоха, он и представить себе не мог. Он понял, что незнакомец предоставляет ему право действовать первому, хотя и вооружённому, хотя спокойный взгляд стальных глаз призывал к осторожности в атакующих действиях. Но как-то же начинать надо.

Собравшиеся зрители молчали, но молчание начало наполняться недоумением. Свидетели молчаливого противостояния не понимали нерешительности мастера Капа. А он не мог пересилить себя, не умел нападать первым. Их молчаливому спору положил конец Дувнирг. Он вышел вперёд и встал перед мастером Капом, лицом к Дику. Подняв перед собой посох на вытянутых руках, он ждал, пока мастер Кап отойдёт к зрителям.

И вдруг неожиданно для всех с невероятной скоростью крутанулся на месте, увлекая за собой посох, который устремился на встречу с Диком. Вращаясь, Дувнирг решил нанести удар посохом сверху вниз. Усиленная вращением тела Дувнирга скорость движения посоха была такова, что он словно размазался в воздухе, как спицы быстро вращающегося колеса. Двигающийся с такой скоростью посох способен перерубить человека пополам, в данном случае под углом в сорок пять градусов. Но это неподвижно стоящего человека.

А Дик не стал ждать встречи со смертоносным оружием. Опережая начало движения посоха, как будто предугадав его, он сделал широкий скользящий шаг-прыжок вперёд, навстречу противнику, нисколько не уступая ему в скорости движения. Чтобы нанести удар, Дувниргу необходимо было сделать полный оборот вокруг оси. И хотя он вращался очень быстро, Дик успел преодолеть расстояние, разделяющее их, как раз в момент завершения вращения.

Тем, что он приблизился к Дувниргу почти вплотную, Дик ушёл из-под удара посоха. Но, как оказалось, не только этого он добивался. Завершив перемещение, он прочно встал в боевую стойку, тогда как его правая рука продолжала двигаться, нанося прямой удар кулаком в живот Дувниргу. Сам по себе достаточно мощный, удар был усилен инерцией перемещения тела. Кулак Дика, как острие меча, вошёл в тело Дувнирга, и будь на его месте простой смертный, а не предельно тренированный мастер, вряд ли остался бы жив после такого удара.

Дувниргу приходилось не раз выдерживать прямые удары посохом, и он всегда был готов к ним. И сейчас тело не подвело, вовремя среагировав на удар кулака Дика. Но рука Дика, вооружённая кулаком, оказалась более жёсткой, чем посох. Всё-таки посох был гибким оружием, а рука Дика в момент удара уподобилась стальному мечу. Острие меча – кулак, встретившись с телом Дувнирга, не остановился, а продолжал двигаться, будто желая пробить насквозь, травмируя внутренние органы.

Неизвестно, чего добивался Дувнирг, демонстрируя свою решимость покончить с Диком одним ударом. Может быть, хотел показать всю мощь оружия, против которого тот решил выйти с голыми руками, надеясь, что у Дика хватит мастерства избежать удара и хватит благоразумия отказаться от продолжения схватки. Может быть, он принял колебания мастера Капа за слабость, и его охватила ярость. Спросить его самого об этом у зрителей короткого поединка в данный момент возможности не было.

Они ошарашенно смотрели, как Дувнирг упал на землю в глубоком нокдауне, продолжая сжимать посох в руках. Мастер даже в беспамятстве не мог расстаться со своим оружием. Он бы, наверное, и умер, не выпустив его из рук, не будь тело достаточно тренированным и привычным к жёстким ударам. В душе Дика не было сомнения в благородстве намерений своего противника. Более того, он был благодарен ему за то, что мастер отнёсся к нему с полной серьёзностью, применив всё своё умение. А посмотрев в глаза мастеру Капу, Дик увидел в них благодарность за то, что и сам отнёсся к Дувниргу с полной серьёзностью, поверив, что тело мастера способно выдержать удар.

Дик подошёл к своему недавнему противнику и вроде бы не сильно надавил на несколько точек на неподвижном теле. К удивлению молча стоявших зрителей Дувнирг сразу открыл глаза и легко встал на ноги. Затем, не выпуская посоха из рук, склонил голову в почтительном поклоне перед Диком, признавая его мастерство и благодаря за преподнесённый урок.

Вместе с тем и зрители вышли из ступора и весело зашумели, видя бескровное окончание поединка. Они окружили Дика, выражая свой восторг похлопыванием по спине и плечам, ощущая под руками каменную твёрдость тела, и с почтением разглядывали набитые суставы и фаланги пальцев рук. И только мастер Кап не принимал участия в этом бурном выражении всеобщего признания и восторга. Он стоял в стороне и вспоминал наставления своего мудрого учителя, которым сегодня оставался верен.

«Действительно, нет предела мастерству, – думал он – прав был учитель, от любого встречного на нашем пути должно ждать куда как больше, чем ты можешь представить себе».

На другой день свидетели поединка Дувнирга с Диком, те что остались в лагере, стали свидетелями ещё одного захватывающего зрелища. Дик всё-таки настоял на поединке с вооружённым мастером Капом.

Пустые руки схлестнулись с твёрдым посохом. Мастер Кап начал свои действия с осторожной разведки. В отличие от своего противника, он не представлял всех возможностей Дика. Плавно и обманчиво медленно двигаясь, он вроде бы легко касался тела Дика своим оружием, мгновенно возвращаясь в оборонительную позицию.

Но это была видимая лёгкость. На самом деле удары, что уже получил Дик, могли вывести из строя обычного, даже и достаточно сильного человека. Дик же не обращал внимания на удары посоха, совершенно не защищая своё тело, что само по себе было не вероятно. Он лишь плотно блокировал любые действия в отношении шеи и головы. Но это-то как раз понятно. А вот явное пренебрежение защитой тела могло быть ловушкой и настораживало.

В то же время, прекрасно двигаясь, Дик не позволял мастеру Капу разорвать дистанцию, отойти от себя на расстояние позволяющее, нанести удар посохом с максимальной силой. Это мастер Кап тоже видел, и это тоже было понятно. Но и мастер Кап не позволял Дику приблизиться к себе на расстояние вытянутой руки, прекрасно представляя себе, чем это может грозить.

Зрители с немым восторгом смотрели на своеобразный танец, разворачивающийся на поляне. Каждый из них являлся мастером своего оружия, способным по достоинству оценить демонстрируемое искусство перемещения. Противники не спешили, куда им спешить, на тот свет всегда успеешь. А зрители понимали, что перед ними не игра, а если и игра, то смертельная. Ведь только готовность к смерти освобождает тело и дух от страха перед ней.

Мастер Кап продолжал нападать, не снижая плотности защиты, но сила ударов постепенно возрастала, насколько позволяла дистанция. В то же время он понимал, что удар, выполненный с полной мощью, во всю силу, опасен инерционностью, так как требует больше времени для возврата в позицию защиты. А противник продолжал пренебрегать защитой своего тела, как будто приглашая мастера проверить на нём полную мощь своих ударов.

Но, несмотря ни на что, темп боя продолжал возрастать, и повинен в этом был не только мастер Кап. Дик тоже постепенно и неуклонно увеличивал скорость перемещений, продолжая замысловатый танец с двоякой целью: сократить дистанцию для атаки руками и ограничить силу удара посохом по своему телу.

Минуло два часа, спрессовавшиеся для зрителей в считанные минуты. Времени никто просто не замечал. Они стали свидетелями поединка мастеров, один из которых работал голыми руками, нисколько не уступая вооружённому мастеру. И ещё они видели, что противники пока не начали работать в полную силу, и с предвкушением небывалого зрелища с нетерпением ждали этого. Разве такая мелочь, как время, могла отвлечь?

Дик двигался, как привязанный к мастеру Капу, не позволяя разорвать дистанцию, но и сократить её не мог, мастер Кап не позволял. Зрители начинали понимать, что они видят бой равных, но это не умаляло их восторга. Скорее наоборот. Ведь до этого они представить не могли, что кто-то может сравниться в мастерстве с мастером Капом.

И тогда оба противника, как по команде, одновременно заработали в полную силу. Разведка боем кончилась. Посох замелькал в воздухе со скоростью, которую не мог уловить человеческий глаз. Для зрителей он неожиданно появлялся то тут, то там, при встрече либо с телом Дика, либо с блоком всё успевающих рук. В то же время Дик молниеносно бросался вперёд, стараясь войти в контакт с телом мастера Капа, используя для этого любую маломальскую возможность, предоставляемую противником.

На поляне творилась феерия из мелькающих рук, тел и посоха мастера Капа. Зрители застыли в тех позах, в которых застал момент кульминации боя, и только открытые в немом крике восторга рты подтверждали, что ступор вызван не пресыщением от увиденного, а невероятным восторгом. В том, что это кульминация боя, не сомневался никто, так как все понимали, что долго выдерживать такой темп не по силам любому человеку. Они также понимали, что победителем выйдет тот, у кого больше сил и выносливости.

Казалось, темп боя продолжал возрастать. Но это было не так, просто зрители начинали уставать, не выдерживая накала. Эмоции тоже имеют предел. И вдруг всё кончилось, и самым невероятным образом, вызвав крик восторга зрителей, в который бурно вылился накал эмоций. Два мастера стояли посередине поляны, крепко обнявшись, одновременно, единым порывом решив признать равенство сил. А вопящим от восторга зрителям казалось, что они стали свидетелями небывалого таинства – соединения тел и душ двух равных мастеров.