– Вот так сейчас обстоят дела, – закончил свой монолог дед Дика, подбросив тонкую сухую ветку в догорающий костёр.

Он появился на Джайлау под вечер, спустившись по склону ближайшей горы. Дику трудно было понять при встрече, какое из его чувств сильнее – радость или удивление. Остальные члены их немногочисленной компании отнеслись к появлению деда спокойно, так же, как и учитель, который уже привык к неожиданным появлениям незнакомых людей.

– Дед, но какое отношение к развитию человечества могут иметь спортсмены? Этот интеллект точно свихнулся.

Всё, что поведал им дед, не вызвало у него никакого сомнения. Да и как можно сомневаться в чём-либо сказанном дедом? Одни глаза на мужественном лице которого источали столько спокойной силы и ума, что и представить себе такое невозможно в отношении конкретного человека.

Дик не переставал удивляться выражению глаз деда с первой минуты их знакомства и при каждой встрече испытывал невольный трепет, глядя в два бездонных колодца мудрости и ума. И сейчас по выражению лиц остальных членов их небольшой компании он видел, что и они испытывают такое же чувство.

– А кто говорил о спортсменах? Хотя к ним всё сказанное тоже имеет отношение. По крайней мере, к лучшим из них. Лидеры в любой области по сути своей спортсмены, каждый из них покоряет свой Эверест, и при этом, как правило, в одиночку, значительно опережая всех остальных, идущих следом. Они сильны и одновременно беззащитны в своей целеустремлённости. Поэтому нельзя недооценивать интеллект болота. Его создатели знали своё дело.

– Подожди, дед, я правильно понял? Ты говоришь о мастерах во всех сферах человеческой деятельности? Ну ничего себе. Он что, способен на это?

– Он может всё. Возможности его безграничны. И поэтому его безумие безгранично опасно.

– Но откуда ты узнал про это?

– Ты и сам мог догадаться, люди тоже не лыком шиты, – с иронией в голосе сказал дед. – Есть такая наука, статистика, которая тоже входит в область моих интересов, и как инструмент занимает не последнее место при выборе сферы размещения капитала. Можно сказать, что всё началось с несколько неожиданных выводов побочных результатов статистических исследований. Я копнул глубже, и пошло-поехало. Нет необходимости всё объяснять. Скажу только, что сейчас над этой проблемой работает не один научный институт и не в одной стране, правда, не догадываясь о полном объёме проблемы и средствах финансирования их деятельности. В курсе всего очень ограниченный круг людей, да вот сейчас ещё и вы.

– А мы-то тебе зачем, дед? – опять подал реплику Дик, взяв на себя инициативу беседы. – Так это ты устроил так, что мы здесь собрались?! – выплеснул вдруг возникшие эмоции он.

Остальные молча переваривали услышанное. Ор лежал на траве, подпирая голову рукой с привычно непроницаемым выражением лица, и только блеск глаз выдавал его заинтересованность. Эмоциональный мастер Кап, сидя на корточках, как раскрыл рот от удивления в начале рассказа деда, так и забыл захлопнуть. Но потешное выражение лица с округлившимися, как две монеты, глазами ни у кого из слушателей не вызывало улыбки, им было не до того сейчас. Но если бы Дик удосужился посмотреть в лицо учителю, то увидел бы, что для него в этом вопросе ничего неожиданного нет. Учитель давно догадался, кому они обязаны всем случившимся в последнее время, и что послужило причиной их непредвиденного сбора здесь.

– Очень скоро узнаешь. Я ещё не всё рассказал.

И дед поведал удивлённым слушателям обо всём, что произошло с Томарсином.

– Их поединок ещё не закончился, он в самом разгаре, – продолжил рассказ дед.

– Именно сейчас интеллект болота впервые применит своё оружие, и первым, кто испытает его на себе, будет Томарсин. Иначе с болотом случится непоправимое. Томарсин именно тот, кто является равным ему. На нём интеллект болота должен прекратить своё существование. И он понял это. Это и послужило той последней каплей, которая нарушила равновесие интеллекта, превратив его в монстра.

– Так их поединок происходит сейчас, Томарсин должен сейчас погибнуть, и ты спокойно говоришь об этом! – воскликнул Дик, успевший проникнуться симпатией к этому парню. – Неужели нельзя помочь ему?

– Можно. И не только ему, всему человечеству и во всех мирах. В этом и заключается ваша миссия. Для этого я вас всех и собрал здесь.

– Но почему так поздно, дед? Ведь поединок уже идёт, а мы только сейчас узнали об этом, и, как мне кажется, совершенно не готовы к такой миссии.

– Пока не готовы. Но не надо отчаиваться, вы уже готовитесь к этому и время ещё есть. Три месяца. В разных мирах время тычет по-разному. В мире Томарсина поединок уже идёт, а для нашего мира он произойдёт только через три месяца. Но есть миры, для которых он давно произошёл. Разве вы не заметили парадокса в моём рассказе? Я давно занимаюсь этой проблемой, но в то же время именно в мире Томарсина их поединок только послужит началом к цепи событий, которые в других мирах давно имеют место. Но если прервать эту цепь там, в её начале, то и в других мирах всё встанет на свои места, всё опять станет по-прежнему.

После этих слов деда долго длилось молчание. Дед не мешал слушателям переваривать неожиданно свалившуюся на их голову информацию. Но, встретившись взглядом с учителем, увидел полное понимание в совершенно спокойных глазах. Учитель давно был готов к чему-то подобному, ещё когда, подметая пол в Доджё, предвидел резкий поворот своего пути.

– Как же мы попадём туда? – очнулся Дик.

– Это моя забота. Делайте своё дело.

– Но ты так и не сказал, какое дело.

– Разве? – улыбнулся дед. – Вы уже делаете его.

* * *

Солнце давно село, и костёр почти догорел, но огромные звёзды были подобны фонарям в ночи. На Джайлау не бывает темно даже в безлунную ночь. Разреженный на высокогорье кристально чистый воздух не создавал никакой помехи для звёздного света, он, казалось, усиливал его, заставляя далёкое казаться близким – рукой подать.

Первым на зрительный обман попался мастер Кап, не поверивший учителю, что до снежной шапки ближайшей горы больше одного дня пути. Он как лесной житель привык совсем к другим зрительным ориентирам.

– Час туда, час назад, к обеду вернусь, – весело крикнул он и побежал неспешной трусцой.

Учитель не стал отговаривать его, промолчал, лишь слегка улыбнулся, встретившись взглядом со смеющимися глазами Дика.

– Ему и к ужину туда не доползти, – серьёзно заметил мудрый Ор.

Для него в этой ситуации не было ничего смешного, он сожалел о недальновидности и несерьёзности взрослого человека. Бывалый охотник прерий, он прекрасно умел оценивать расстояния. А Дик подумал, что Ору не помешало бы немного обтесаться среди весёлой и бесшабашной лесной братии.

После часовой пробежки мастер Кап с удивлением понял, что такая близкая вершина нисколько не стала ближе, и опять же со смехом повернул назад…

Остальные члены компании легли спать. Они привыкли ложиться со светом и со светом вставать, и только деду и его любознательному внуку было не до сна. Сидя на кошме, они продолжали начатый разговор.

– Если я правильно тебя понял, в нашем мире интеллект болота начнёт своё чёрное дело только через три месяца, и то только в том случае, если мы не помешаем ему.

– Вот тут ты неправ. Ты не учёл, что в наш мир можно попасть не только из мира Томарсина, а из любого другого тоже. Интеллект болота распоряжается во всех мирах как ему вздумается. И плевать ему на парадоксы со временем. Сегодня только один мир Томарсина не вовлечён в эту смертельную игру. Пока не вовлечён. Интеллект болота бездействовал там всё это время.

– Сколько же он уже людей погубил?

– Везде по-разному, но, в общем, не так уж много. Пока его сдерживает от по-настоящему активных действий то, что в мире Томарсина дела идут по-старому. Там центр всех миров. Можно сказать, нулевой меридиан. Вокруг этого мира вращаются все остальные. Там «главное» болото. Настоящая схватка начнётся, когда оно включится в игру. Много времени я потратил, чтобы вычислить это.

– Подожди, дед, если и в нашем мире интеллект уже ведёт свою борьбу, то именно ты должен быть первым объектом нападения для него.

– Тут ты прав. Мы с ним давно воюем! – почему-то весело воскликнул дед. – Но я пока ему не по зубам. Я вовремя распознал его. И что касается лично меня, то это больше игра, чем схватка. Он предсказуем, как любая машина, так как у него, как у любой машины, отсутствует воображение. Просто очень умная и свихнувшаяся, но всё равно машина. Он, как компьютер, работает только в рамках своей программы. А у меня, кроме моего ума, под рукой ещё и аналитический ресурс большого количества институтов, и не в одном мире. Но мы ещё не научились делать такие «умные» машины и не скоро научимся. Очень много сил ушло, чтобы определить его слабое место, так сказать, ахиллесову пяту. Вот здесь по-настоящему пришлось попотеть. И моя врождённая способность предвидения грядущих событий заставляла меня спешить, и, как оказалось, не зря, только-только успели.

– Выходит, ты и мне заранее уготовил роль в этой борьбе? – спросил Дик, правда, не без сомнения в голосе.

– Не совсем так, но в чём-то ты прав. Моя интуиция подсказала мне путь твоего воспитания, но вначале я понятия не имел, зачем. Мы ведь совсем недавно окончательно разобрались в ситуации.

– Как недавно? – думая о чём-то своём, спросил Дик.

– Я догадываюсь, о чём ты думаешь. Это совпало с твоим возвращением с востока. В дальнейшем ты действовал уже по моей программе, правда, не зная об этом. Извини, но так было нужно для общего дела. Ты не должен обижаться на меня. Да и, я уверен, это было не самое скучное время в твоей жизни.

– Понимаю. Вроде бы я должен быть благодарен тебе. Но извини, не могу. Неужели нельзя было всё рассказать сразу, ты же всё знал при нашей первой встрече.

– Я и не ждал от тебя ничего другого. По большому счёту я не должен был даже надеяться на твоё хорошее отношение ко мне. Я ведь оставил тебя одного практически с рождения. Ты рос, не зная любви и привязанности родных, любящих тебя людей. Я не дал тебе то, что мог бы дать – свою любовь. Не знаю, послужит ли оправданием для меня то, что я и себя лишил твоей любви. Но я и не собираюсь оправдываться, дело того стоило, как оказалось. Ты спрашиваешь, почему я не рассказал тебе всё при первой встрече. Но я же не знал тебя. Все те тесты, которые ты проходил постоянно, не догадываясь об этом, не могли раскрыть всех тайников твоей души. Я не знал, как ты себя поведёшь в совершенно неадекватной ситуации. А, согласись, она именно такая. Так что, может быть, тебе будет легче меня понять, если ты будешь считать последние события последней проверкой, последним тестом. Кстати, ты и эту проверку выдержал с честью, и я был уверен в этом, но не мог поступить иначе.

Несколько бессвязная речь деда, совсем непривычная для него, говорила о глубоком волнении, хотя ни выражение лица, ни голос никак не выдавали этого. Правда, взгляд был устремлён в сторону, может быть, чтобы не выдать волнения блеском глаз. И Дик был благодарен деду за это.

– Ладно, дед, я же сказал, что умом тебя понимаю, остальное как-нибудь переживу. Может быть, на твоём месте я бы действовал так же.

«Ты всё-таки не простил меня, внук, я и это предвидел, но такая уж наша с тобой судьба. Дай-то Бог, чтобы в дальнейшем наши с тобой пути не расходились», – с бесшумным вздохом подумал дед.

– Выходит, покушения на мою жизнь – дело рук твоих сподвижников, и к интеллекту болота никакого отношения не имеют. А те пятеро парней с пудовыми кулаками, чьих рук дело? – задал давно мучавший его вопрос Дик.

– Последний прецедент с тобой, впрочем, как и с Ором, и с мастером Капом, дело рук нашего общего врага, – сказал дед, предупреждая следующий вопрос Дика, – мы контролировали ситуацию, не мешая действию идти своим чередом. Конечное, смерти Ора или мастера Капа мы не допустили бы, но везение также много значит для воина, как и для спортсмена. Поэтому в конечном итоге выбор пал на них. А что касается тебя, в этом случае я нисколько не сомневался в мастерстве учителя. Но что до остальных покушений на твою жизнь, тут ты не совсем прав. Интеллект болота легко распознает гнилые души, и они становятся послушным инструментом в его руках, даже не подозревая об этом. Но он всего лишь помогает им претворить в жизнь свои самые неблаговидные мысли и желания. Это не идёт вразрез с его программой. Такая участь постигла и некоторых из моих соратников по бизнесу. Поэтому так важно в борьбе с ним иметь чистыми душу и помыслы свои.

– Но ведь безгрешных людей нет, дед. Каждый человек в принципе может стать его инструментом. Как же с ним бороться?

– Это и так, и не так, – улыбнулся каким-то своим мыслям дед, – если, например, у меня главное желание противоборствовать ему, как же я стану орудием в его руках? Настоящие борцы по духу, как правило, имеют лишь одно желание – претворение в жизнь своих новаторских идей, того, с чем и вышел на борьбу наш противник. Поэтому непосредственно тех, против кого ведётся война, сделать инструментом в своих руках он не в силах, этот инструмент, по его мнению, направлен против него самого. Вот ему и приходится использовать других людей, а это совсем непросто. Люди очень противоречивы. Порой и сами с собой справиться не могут. Не надо думать, что так просто заставить человека сделать что-то определённое без очень сильного, скажем, маниакального на то желания. Но я уже говорил, у нашего противника очень большие, почти безграничные возможности, поэтому не глядя ни на что, ему кое-что удаётся. И это сейчас, когда он ещё не вошёл в полную силу. Я боюсь думать, что будет, когда свихнётся центральный интеллект. Вы наша последняя и единственная надежда, Дик, – закончил беседу дед, – пошли спать, я устал, слишком много эмоций.

– Но он может войти в полную силу во время нашей борьбы с ним. Хватит ли у нас сил?! – воскликнул Дик.

– Главное, чтобы хватило доброты, – услышал он ответ.

«Доброты к свихнувшемуся монстру?!» – в недоуменье подумал Дик, вскинув руку в желании остановить деда.

Но останавливать было некого, дед словно растворился в ночи.