Дик шёл по негустому подлеску. Как он попал сюда и где находился, он не понимал и понять не мог. Вдруг он увидел идущих навстречу двух молодых людей. Парень ростом около двух метров обнимал левой рукой за плечи девушку, ниже него ростом, но стройную и гибкую, как кошка. В правой руке парень держал огромную дубину, шутя поигрывая ею, как игрушкой.

«Какой же силой должна обладать эта рука», – мелькнула мысль в голове ничего не понимающего Дика.

Однако он успел отметить, что могучее тело парня удивительно пропорционально сложено и обладает тигриной гибкостью и грацией, что ощущалось даже в свободном перемещении. Да и лица его и спутницы удивительно красивы, а высокие лбы говорили о недюжинном уме. Дик это отметил автоматически, на подсознательном уровне, а осознал свою реакцию потом, после, когда обдумывал своё поведение, вспоминая первую встречу.

Молодые люди тоже заметили Дика, может быть, даже раньше, чем он их, но лица их при этом, не в пример лицу Дика, остались одинаково беспечны, и движение несколько не изменилось, не выражая никакого напряжения.

Вот только этого нельзя сказать про Дика. Он остановился, как вкопанный, ошарашенно взирая на приближающихся к нему двух беспечных молодых людей, одетых всего лишь в звериные шкуры. Он так и стоял, будто парализованный, пока они не подошли к нему и не остановились. Парень обратился к Дику на непонятном певучем языке. Но сразу сообразил, что Дик его не понимает. Переглянувшись с девушкой, он положил левую руку на свою грудь и произнёс одно слово: «Ор». Затем показал рукой на девушку, произнося певучее слово «Уэйя», и вопросительно посмотрел на Дика.

Дик вышел из ступора, понимая, что от него хотят.

– Дик, – произнёс он своё имя, положив правую ладонь на свою грудь.

– Дик, – правильно произнесла его имя Уэйя, но как-то по-своему певуче.

Одежда парня состояла из шкуры ягуара, перекинутой через правое плечо и спадающей на бёдра короткой юбкой. Шкура дикой кошки висела на Уэйе в виде короткой юбчонки, плечи и грудь были закрыты волосами, густой волной струящимися с головы, переливающимися и будто искрящимися на солнце. Правда, даже этот густой покров не мог полностью закрыть высокую грудь, поневоле притягивающую взгляд Дика.

Мужчина остаётся мужчиной в любой ситуации, прочёл Дик в весёлых, всё понимающих глазах Уэйи, с трудом оторвав взгляд от груди, встретившись взглядом с девушкой и невольно покраснев от смущения.

«Где я и откуда здесь кроманьонцы?» – подумал Дик, всесторонние и глубокие знания которого позволили ему предположить, что его новые знакомые не кто иные, как первые представители людской расы на Земле. Он, естественно, знал, что анализ найденных останков кроманьонцев позволил оценить их средний рост в пределах двух метров, и могучее телосложение. Поэтому рост Ора в те времена должен быть обычным явлением, но одно дело читать, а совсем другое – видеть такой яркий образчик людской породы.

Вспомнив об одном тесте, Дик надавил себе на глазное яблоко пальцами.

«Двоятся, значит, это не сон и не мираж, хотя о каком мираже может идти речь в лесу, – недоуменно подумал Дик, – и что мне теперь делать?».

На последний вопрос ответил Ор, махнув рукой в направлении их прежнего движения, предлагая Дику следовать с ними, и, не говоря ни слова, продолжил свой путь, снова положив левую руку на плечи Уэйи и увлекая её за собой. Дик пошёл следом. А что ему оставалось делать? На ходу пытался приноровиться к их будто летящему, только с виду неторопливому шагу, и удерживался от желания перейти на лёгкий бег, что ему удавалось с большим трудом. А увидев брошенный через плечо лукавый искрящийся весёлым смехом взгляд Уэйи, плюнул на гордыню и всё-таки перешёл на лёгкий бег, пристроившись рядом с ней. Часа через четыре, когда солнце уже клонилось к западу, они вышли к большому становищу.

Дик долго не мог понять, почему никто из его новых знакомых не удивился его появлению в становище. И взрослые, и дети приняли появление как должное, абсолютно не обращая внимания на то, как он выглядел, хотя он во всём, начиная от роста и заканчивая застёжками на обуви, сильно отличался от них. Дети природы, слитые с ней воедино, новые знакомые принимали всё, что их окружало, как должное. Раз это есть, значит так и должно быть, и точка – вот простая жизненная философия, согласно которой они принимали окружающий мир. При этом их ум и житейская смекалка ставили Дика в тупик высоким уровнем развития. У них ещё не было стереотипов, с которыми следовало сравнивать увиденное. Они были истинными детьми природы, познающими её с нуля, будто бы только что появились на свет.

Выходило так, что Дик был для них частью познаваемого ими окружающего мира. Поэтому чему тут удивляться? Вот только Дик это не сразу понял, и поначалу постоянно ждал встречи с другими подобными ему людьми. Другого объяснения такого отношения к своей особе ему просто на ум не приходило, и это чувство вначале позволяло смириться с неизбежностью его существования здесь.

И лишь только когда он освоил язык своих новых знакомых настолько, что мог объясниться с ними по поводу этого, до него наконец дошло настоящее положение вещей, к его глубокому сожалению. Он был один, других подобных ему людей обитатели становища никогда не видели, и не слышали ни о чём подобном.

Дик остался верен себе, и уже через две недели свободно общался с окружающими, полностью освоив их язык. Он свободно вошёл в отлаженный механизм нехитрой жизни становища. Сказался опыт последних пятнадцати лет скитаний по восточным странам, когда Дик был вынужден сразу приноравливаться к укладу жизни школы, в которую приходил. Здесь ему сходу пришлось влиться в трудовую жизнь холостяцкой части племени. Холостяки, в основном молодые неженатые мужчины, жили отдельной общиной и большую часть своего времени уделяли добыванию пищи для всего становища. На большие облавы, требующие большего количества охотников, к ним присоединялись отцы семейств, более солидные и порой убелённые сединами.

Хотя семейные мужчины в основном занимались различными ремёслами, в чём им помогали старшие дети, ещё не достигшие возраста холостяков, когда в принципе уже могли создать семью. Достигнув этого возраста, молодые мужчины покидали родительский очаг, пополняя общину холостяков. Девушки оставались под родительским кровом вплоть до создания своего очага.

Часто, создав семью, сыновья возвращались под родительский кров, к своему прежнему занятию, опять помогая отцу, а потом и заменяя его.

Ор пока принадлежал к общине холостяков. Ни он, ни Уэйя не спешили связывать себя семейными узами. Да и ничто не понуждало их к этому. По своей натуре Ор был очень любознательным. Это качество и помогло ему в своё время обзавестись таким хорошим оружием. На плывущий по реке сук многие просто не обратили внимания. Мало ли что там плывёт. Но Ору до всего было дело. Поэтому он сразу сдружился с Диком, помогая постичь нехитрые законы общественной жизни становища. Предупреждая, что нарушение некоторых чревато очень серьёзными последствиями, иногда с угрозой для жизни.

Любознательность Ора подтолкнула его к изучению языка Дика. Он просил назвать тот или иной предмет, повторяя за ним с удивительной точностью незнакомые слова и запоминая практически с первого раза. Видимо, потому, что последнее время Дик разговаривал на русском языке, он и Ора стал учить русскому, удивляясь способности того к освоению этого непростого языка.

Инцидент произошёл на большой охоте, когда несколько соседних племён объединились для совместного загона похожих на антилоп парнокопытных рогатых созданий, размером куда больше всех до этого известных Дику пород подобных животных.

Ошалевшие от многоголосого крика людей, животные метались внутри искусственного ограждения, куда они были умело загнаны и где и надёжно закрыты. Теперь можно не спешить, мяса хватит не на один день всем трём племенам, участвовавшим в совместной охоте. Причём живого, непортящегося мяса.

Охотники лежали в густой траве, отдыхая после затраченных усилий и перебрасываясь незлобными шутками. Все друг друга хорошо знали, хоть и жили порознь. Каждое племя вело своё хозяйство, имея замкнутый уклад и обеспечивая себя всем необходимым для жизни. Но отдельные стычки между мужчинами случались по той или иной причине, а иногда и без неё, лишь для того, чтобы померяться силами.

Ор лежал на спине рядом с Диком, не принимая участия в общем разговоре, скорее, отстранившись от всех, мечтательно глядя в бездонное синее небо. В последнее время он был несколько рассеян, порой выпадая из реальности, подолгу задумываясь о том, что услышал от Дика во время долгих бесед сумеречными вечерами у догорающего костра. Вот и сейчас он вспоминал вчерашний рассказ Дика о городской жизни людей его времени. Дик рассказывал Ору всё, что придёт в голову, найдя в нём удивительно внимательного слушателя.

Вдруг злобный крик, похожий на звериное рычание, вывел Ора из мечтательного состояния. Он узнал голос Одноглазого, которого не видел со времени последней стычки. Повернув голову, он увидел его самого, угрожающе нависшего над сидящим Диком. Что имел к Дику Одноглазый, так и осталось не выясненным, для выяснения просто не было времени. Может быть, Дик просто помешал ему тем, что сидел на пути.

В следующий момент Ор увидел, как Одноглазый схватил руками за плечи ничего не понимающего Дика и далеко отшвырнул в сторону. Надо сказать, что для своего времени Дик был совсем не мелкого телосложения. Имея метр восемьдесят три сантиметра роста, он был довольно широкоплеч и мускулист. И пусть мускулы уступали по величине мышцам фанатов культуризма, но это были прекрасно тренированные, не знающие усталости волокна, способные выдержать любую нагрузку и предохранить кости и внутренние органы от любых ударов. При этом в ловкости и гибкости тела он не уступал представителям породы кошачьих. Пролетев метров пять по воздуху, Дик не упал как попало на землю, а, к удивлению Одноглазого, мягко приземлился на ноги, перевернувшись в воздухе, подобно кошке.

Он так и остался стоять на полусогнутых ногах, глядя на своего обидчика ничего не выражающими немного прищуренными глазами. Но такое положение дел совсем не понравилось Одноглазому. Он искал ссоры, а попавшего под руку Дика просто отбросил в сторону, как разъярённый бык треплет красную тряпку. В глазах Одноглазого Дик имел слишком тщедушный вид для предполагаемого соперника. Дик встретился с Одноглазым впервые. Он не знал ни о его злобном нраве, ни о чудовищной силе. А хоть бы и знал, вряд ли бы уполз, поджав хвост и жалобно скуля, с пути разъярённого монстра, чего, несомненно, и ожидал Одноглазый.

Дик стоял, готовый к бою, и ждал действий от своего обидчика, и Одноглазый это видел. Такое поведение Дика высушило последнюю каплю благоразумия из разъярённого мозга Одноглазого, окончательно превратив в зверя. Но зверя опытного, и этим ещё более опасного. Любой охотник знает, что маленькая ласка со скоростью молнии может прокусить жизненно важную артерию у любого хищника, не взявшего её в расчёт из-за маленького размера. А Одноглазый был боец опытный, и даже потеряв разум от злобы, чисто интуитивно проявил осторожность к мелкому на вид, но не выказывающему страха противнику.

Ор с шумом выдохнул воздух, это всё, что он мог сделать в создавшейся ситуации. Дик принял бой, это был его выбор, и никто не мог помешать ему в этом, но и помочь, даже советом, тоже не имел права никто. Таков закон, суровый как жизнь, и не оставляющий места даже сожалению. Дело в том, что за время знакомства с Диком, Ор успел оценить его физические возможности, и знал, что они не шли ни в какое сравнение с чудовищной силой Одноглазого. Одноглазый с одинаковой лёгкостью мог переломить Дика, как щепку, или разорвать надвое одними руками. И то, что Дик ответил на его вызов, Ор оценил как полнейшее безумие, хотя сам недавно вступил в бой с тремя противниками, даже не задумавшись, что каждый из них нисколько не слабее его.

Налитый кровью и дикой злобой взгляд Одноглазого однако зорко следил за Диком, пока он не спеша, крадущейся походкой приближался к тому на полусогнутых ногах. Мощные руки с чудовищными буграми мышц безвольно свисали вдоль тела. Но это была обманчивая расслабленность. Ор знал, с какой скоростью эти руки могли взметнуться вверх при необходимости, чему однажды был свидетелем на охоте, когда Одноглазый, вот так же внешне полностью расслабленный, поймал рукой пролетающую мимо птицу.

Не доходя двух метров до по-прежнему неподвижного Дика, Одноглазый вдруг прыгнул вперёд, мгновенно сокращая дистанцию, и попытался схватить Дика. Если бы ему удалось, схватке пришёл бы конец, впрочем, как и Дику, судя по настрою Одноглазого. Но и Дик прекрасно понимал это. Он две недели наблюдал за поединками своих новых знакомых, которые проводились когда в шутку, а когда и всерьёз, и успел хорошо изучить их манеру боя и оценить физические возможности. Поэтому нисколько не заблуждался в возможностях противника, один внешний вид которого говорил о многом.

Дик прекрасно понимал, что любой физический контакт с Одноглазым для него недопустим, хотя скорость, с которой двигались мощные и длинные руки Одноглазого, делала задачу очень трудно выполнимой. Руки Одноглазого схватили пустоту, так как Дик в это время уже находился за его спиной, поднырнув под правую руку.

Одноглазый на секунду опешил, потеряв Дика, исчезнувшего из поля зрения. Этим Дик не преминул воспользоваться, нанеся прямой удар назад пяткой в прыжке в область правой почки. Такой удар мог бы свалить и лошадь, но не Одноглазого, который даже не пошатнулся, а лишь крякнул, мгновенно развернувшись, но потом, неожиданно для всех свидетелей боя, да и для себя тоже, вздрогнул, ощутив тянущую боль, рвущуюся изнутри. Дик тоже заметил это. И хотя у него было такое ощущение в пятке, что он ударил ствол большого дерева, удар достиг цели.

«Какой бы ты деревянный ни был, но пробить тебя можно, если постараться», – весело подумал Дик.

Но пока случившееся не говорило ни о чём. Дик прекрасно понимал, что такой удар мог потрясти и даже вывести из строя кого другого, но не противника. Поэтому и не стал развивать сомнительное преимущество. Дело в том, что удары ногами для новых знакомых были не внове. Дети природы, они прекрасно владели ими, учась у копытных и других животных. А природная гибкость тел и ног только способствовала этому. Вот арсенал ударов руками у них был сильно ограничен. Практически в бою они применяли лишь те удары, которым учились у хищников, и в основном использовали руки для захвата.

Именно в этом Дик видел своё преимущество, но преимуществом нужно суметь воспользоваться. Поэтому удар ногой никого из свидетелей схватки не удивил. Сам Одноглазый ногами не бил. Они у него были короткие, кривые и толстые, как тумбы, совсем не приспособленные для ударов. Но, имея при такой мощной основе непропорционально длинный и не менее мощный торс и длинные руки, он ударов ногами не опасался и прекрасно умел справиться с ними, используя их слабые стороны.

Дик начал кружить вокруг Одноглазого, перемещаясь скользящим шагом на полусогнутых ногах. Он прекрасно понимал, что атаковать первым бесполезно и даже опасно. Надежду на успех давала работа в контратаке, и то только в случае какой-либо ошибки Одноглазого. И ещё надо вынудить сделать эту ошибку.

Во время «танца» Дик делал ложные выпады в атаке и удары ногами, но на приличном расстоянии от противника, пытаясь его разозлить по-настоящему. Но Одноглазый не спешил. И хотя глаза метали искры, встречаясь со взглядом Дика, он проявлял поистине звериную осторожность.

Но вот почечный спазм отпустил Одноглазого, и он опять пошёл вперёд, издавая глухое утробное рычание, от которого кровь стыла в жилах. Но не у Дика. Он давно жаждал схватки с бойцом этого времени, а явное физическое преимущество нисколько не смущало его. Опыт всей жизни учил, что сила не главное. Главное – техника и умение приложить силу в нужный момент и в нужное место, и, конечно, опыт.

Кто на Востоке не слышал об отличных бойцах, седых от прожитых лет и хрупких на вид, справиться с которыми в бою практически невозможно.

Однажды и ему довелось встретиться с таким бойцом. Казалось, мастер играл с ним в какую-то игру, предугадывая каждое действие. Они долго дрались, пока Дик не понял, что прилагает все усилия, чтобы не проиграть бой, уже не думая о победе. И он бы всё равно проиграл, если бы противнику нужна была победа. Но среди новых знакомых Дика его никто не принимал всерьёз как противника, а начинать схватку первым он не имел морального права, считая себя опытнее и сильнее в рукопашном бою.

Сейчас ему предстояло доказать это, и прежде всего самому себе. Он сознательно позволил Одноглазому приблизиться на расстояние вытянутой руки, ожидая атаки с его стороны. И Одноглазый не обманул ожиданий. Он уже мог попытаться достать Дика руками, но решил действовать наверняка, быстро прыгнув вперёд, разведя при этом опущенные вниз руки немного в стороны, намереваясь перехватить Дика, если он опять попытается повторить нырок под одну из них. Атаки со стороны Дика, он, видимо, совсем не опасался, а наоборот, приглашал к этому, будучи абсолютно уверенным в непробиваемости своего тела.

Дику того и надо было. Он сделал быстрый скользящий шаг навстречу Одноглазому и воткнул кулак правой руки в солнечное сплетение. Дети природы не знали таких ударов, поэтому Одноглазый и представить себе не мог ничего эдакого. Здесь, даже дерясь палками, тычковых ударов не наносили. А что касается рук, то они и не думали о подобном их применении, считая суставы кулака слабыми и легко ранимыми.

Поэтому Одноглазый не ожидал проникающего удара Дика и, естественно, был не готов. Он застыл на месте с раскрытым в безмолвном крике ртом и с выпученными глазами, проваливаясь в глубокий нокаут. У зрителей поединка создалось впечатление, что кулак Дика пробил Одноглазого насквозь, настолько сильным и неожиданным был удар. А пробудившийся от эйфории боя Дик внимал полной тишине вокруг, глядя на широко раскрытые от удивления рты.

«А я всё-таки смог удивить вас!», – весело, но не без некоторой доли злорадства подумал Дик.

И только Ор, предвидевший что-то подобное, подумал: «Да, ты не так прост, как кажешься».

* * *

Утром, за чашкой зелёного чая, Дик рассказал учителю всё, что произошло с ним во сне.

– Я никогда раньше не видел таких снов. Я как будто действительно был там, прожил эти две недели с ними. Да я же выучил их язык, и могу говорить на нём! – однако не без сомнения в голосе воскликнул Дик.

– Тогда скажи мне что-нибудь, – серьёзно попросил Дика учитель.

– Что сказать?

– Например, то, что только что сказал на русском.

И учитель услышал фразу, сказанную на певучем, но абсолютно незнакомом языке.

– Да, такое нарочно не придумаешь, – сказал он, покачав головой из стороны в сторону.

Они пили чай, сидя перед юртой. Утреннее солнце золотило остроконечные вершины, покрытые вечными снегами, до которых будто рукой подать. Но Дик успел узнать, насколько обманчива эта близость. Уже шёл десятый день пребывания их на Джайлау, которые пронеслись для него как один день. С восхода до заката Дик осваивал искусство ката, с удивлением открывая новые для себя страницы воинского искусства.

– Я не знаю каратэ! – воскликнул он на второй день пребывания здесь. – Пятнадцать лет посвятил изучению, как оказалось, одной половины большого искусства, даже не подозревая об этом. Как могло такое случиться?

– Восток дело тонкое, – с улыбкой повторил учитель расхожую фразу, – ты получил то, что хотел, поэтому все претензии – к себе самому. Но согласись, то, что ты получил, самого высокого качества.

На эти слова Дику нечего было возразить, поэтому он тогда молча принял их.

А сейчас, пригубливая ароматный, пахнущий дымом чай, Дик увидел расширяющиеся от удивления глаза учителя, отчего сам несколько опешил, так как успел узнать, насколько трудно того вывести из себя. Взгляд учителя был направлен на склон горы за спиной Дика. Но Дик не сразу сообразил обернуться, дивясь удивлению во всегда невозмутимых глазах.

– Похоже, придётся поверить тебе на слово, Дик, – услышал он как всегда спокойный, несколько ироничный голос успевшего прийти в себя учителя, и только тогда догадался обернуться.

На склоне горы, метрах в пятидесяти от них стоял, озираясь вокруг, человек двухметрового роста, одетый в шкуру дикого зверя, держащий в руках огромную дубину.

– Привет, Ор! – удивлённо воскликнул Дик, вскакивая на ноги. – Как ты здесь оказался?

Ничего более нелепого, чем этот вопрос, придумать нельзя было, глядя на лицо Ора, выражающее крайнее удивление.