Техника проникающего удара

Во все времена в боевых искусствах было так: не учитель подбирал себе учеников, а ученик искал себе учителя, приходил и просил научить искусству, которым владел учитель. Отношения учителя с учеником строились не на основе любви, а на основе терпения.

Был такой случай. Один из учеников учителя каратэ стал искать духовного общения с ним в большей степени, чем того хотел сам учитель. Почувствовав сопротивление этому со стороны учителя, ученик обиженно воскликнул:

– Я думал, что я Ваш любимый ученик, учитель!

– Я терплю вас всех одинаково, – было ему ответом.

И вот в очередной раз пришёл парень к мастеру.

– Научите меня каратэ, учитель, – прозвучали слова.

Парень был крепок и спортивен на вид, не юн, годов тридцати от роду.

– Я готов платить деньги за индивидуальные занятия, – сказал он.

Учителю деньги были не лишними. Он жил своим ремеслом, а как известно, на тренерской работе вне сферы бизнеса больших денег не заработаешь.

– Хорошо, но запасись терпением, – ответил учитель.

Перед первой тренировкой учитель сказал ученику:

– Нагрузку будем увеличивать постепенно, я думаю, что за месяц выйдем на полную.

– Почему, учитель, давайте сразу на полную, я выдержу, – услышал он уверенные слова.

– И второе, – как бы не обращая внимания на прозвучавшую фразу, спокойно продолжил учитель, – отношение между учеником и учителем всегда строились по принципу полной демократии: я делаю то, что я хочу, и ты делаешь то, что я хочу, и только в этом случае я могу гарантировать твои успехи.

Тон фразы был абсолютно серьёзен, но веки учитель опустил, пряча улыбку в глазах.

– Ты-то выдержишь, я не сомневаюсь, – ответил он на фразу ученика, ещё раз окинув его фигуру внимательным взглядом и заглянув ему в глаза, – но нам этого не надо, скороспелое яблоко на зиму не кладут. Чаша по капле полнится, и по капле вырастают твёрдые сталагмиты. А наливая в чашу сразу много, только расплещешь.

– И последнее. Ты пришёл в клуб, которым руковожу я. Большой клуб, имеющий свой устав. Я хочу, чтобы ты его знал. Это не займёт много времени. В нём всего два пункта. Пункт первый – учитель всегда прав. Пункт второй – если сомневаешься, читай пункт первый. Либо ученики признают устав клуба, либо… двери клуба всегда открыты.

– Я понял, Сэнсэй, – услышал учитель спокойный голос ученика.

– Ну, тогда побежали…

* * *

– Так это была не полная нагрузка? – ошеломлённо спросил ученик в конце тренировки.

– Не полная, некоторые упражнения ты пока физически не сможешь выполнить.

– Какая же тогда полная?

– Узнаешь, я же тебе сказал, запасись терпением, его тебе ох как много понадобится.

– Что значит Будо-каратэ, Сэнсэй? – спросил ученик после тренировки. – Я проштудировал всю свою библиотеку по боевым искусствам, а она у меня не малая. Практически я покупаю всё, что попадается на глаза, и всё купленное прочитываю, но я не нашёл стиля с таким сочетанием слов в названии. Военных искусств Будо – сколько угодно. Стилей каратэ, в принципе, не так уж много, по пальцам можно пересчитать. А вот Будо-каратэ не нашёл.

– А ты представь себе арбуз. Отрезал дольку – один стиль, отрезал другую – другой стиль. Большая долька или маленькая, но это лишь часть целого. А целое это и есть Будо-каратэ. То есть то каратэ, которое когда-то пришло в Японию с Окинавы, и из которого произошло чисто японское, спортивное каратэ-до, названное впоследствии традиционным. В общем-то, все сегодняшние стили каратэ изобретены японцами, и все являются традиционными или посттрадиционными. Кёкушинкай каратэ-до, Сёриндзи-рю Кэнкокан каратэ-до, и тому подобное. А то, дояпонское каратэ, что в переводе означало китайская рука, сегодня является забытым и утерянным. Я называю его Будо-каратэ – искусство самообороны пустыми руками. И оно отнюдь не является спортивным. Все его приёмы ведут, как минимум, к серьёзной травме. Когда речь идёт о защите жизни, не до сантиментов.

– Но где Вы учились, Сэнсэй?

– У меня один Учитель, – сказал, посмотрев вверх, Сэнсэй, – я больше половины жизни по крупицам собирал и продолжаю собирать утерянное. Что-то увижу, что-то услышу, что-то додумаю. А по большому счёту, если принять на веру теорию о ноосфере, то никакое знание не теряется, а всё хранится там. И озарение можно понимать, как подключение к этому мировому компьютеру. А любой стиль боевого искусства проверяется жизнью.

– Но для меня главное, – продолжал учитель, – это здоровье моих учеников, а с этой точки зрения система Будо-каратэ прошла самую что ни на есть полную проверку.

«Посмотрим, – подумал ученик, – в любом случае, любое знание будет не лишним. Вы даже не представляете Сэнсэй, какая проверка предстоит вашему Будо-каратэ».

* * *

С Сергеем это началось после одной очень серьёзной травмы в одном из поединков.

Бои без правил, не те, что показывают по телевизору, смахивающие на шоу, а настоящие, за большие деньги, закрытые, на которых присутствует только самая верхушка денежной элиты.

Самых отчаянных сорвиголов собирали эти ристалища. И не только баснословные деньги служили тому причиной. Скорее наоборот, большие деньги тратились на то, чтобы просеять сквозь мелкое сито российских, и не только российских бойцов, и выбрать сильнейших из самых-самых. Эти парни – бойцы по духу, не могли жить без драки. Они выступали на любых соревнованиях, порой без вознаграждения, только для того, чтобы окунуться в атмосферу боя. Не могли жить без избытка адреналина в крови и возможности ещё раз проверить себя. И когда им говорили, что будет возможность схватиться с сильнейшими, вознаграждение для них становилось не более чем приятным подарком, а не целью. Большие деньги больше возбуждали зрителей, побуждая их к ещё большим ставкам.

Сергей занимался боевыми искусствами, можно сказать, с рождения. Сын боевого офицера-разведчика, он отжиматься от пола начал раньше, чем ходить. А с приёмами рукопашного боя познакомился сразу, как встал на ноги. С четырёх лет он уже занимался в секции каратэ, а в пять начал показывать первые успехи на соревнованиях.

Часто меняя место жительства – обычное дело для семей военных, – Сергей посещал все возможные школы, от полного бесконтакта до полного контакта, и соревновался по всем существующим правилам каратэ. Он с успехом выступал на соревнованиях по бесконтактному каратэ, соревнованиях по кошики каратэ, кудо, ашихаре, а также исключающем уклонение от контакта кёкушинкае. В общем, Сергей был этаким универсальным бойцом каратэ. Его комплекту наград и дипломов мог позавидовать каждый.

На роковом для Сергея ристалище он почти одержал победу, послав в нокдаун своего противника ударом ноги в живот. Он не стал добивать его, находящегося в нокдауне, хотя это не возбранялось и даже поощрялось жаждущими крови зрителями. А большая часть из них сделала ставки на Сергея и с нетерпением ждала его победы. Поэтому рёв в зале стоял неимоверный, а Сергей спокойно ждал, когда соперник придёт в себя. Его собственный кодекс чести не позволял добивать поверженного. Но у противника были свои понятия о чести.

Неизвестно откуда взявшиеся нунчаки в его руках в первую секунду ошеломили даже видавших виды зрителей, но в следующую секунду вызвали ещё больший рёв в ожидании захватывающего зрелища. Большинство зрителей забыло о том, что это не сулит ничего хорошего их избраннику, а значит и карману. Применение любых приспособлений не возбранялось, если боец смог пронести их на татами. Но надо отметить, что досмотр бойцов перед поединком проводился, а нунчаки отнюдь не иголка в стоге сена. Явно это подстроено, и кто-то собирался хорошо погреть руки на поражении Сергея.

Конечно, Сергей умел обращаться с бунчуками, и знал приёмы контратак против них. Но в любом случае его противник получил огромное преимущество, тем более что первые же его действия показали, что он был мастером высокого класса. Нунчаки в его руках двигались с огромной скоростью, со свистом рассекая воздух.

Сергей мог отказаться от продолжения боя, но в этом случае, по закону, принятому здесь, он должен был возместить убытки поставившим на него зрителям, что было ему явно не по карману. Хотя счёт в банке Сергей имел приличный, так как побеждал часто, имея огромный опыт и разностороннюю подготовку. Да и победа на предыдущем ристалище значительно укрепила его материальное положение. Он теперь безбедно мог жить на проценты от сбережений. Но о тех деньгах, которые крутились здесь сейчас, не мог и мечтать. Да и не собирался отказываться. Его мятежная душа в полную силу дышала хмельным воздухом боя, а предстоящий смертельный риск ещё более пьянил.

Согнув ноги в коленях и подняв перед собой согнутые в локтях руки, он ждал приближения противника с вращающимися подобно пропеллерам нунчаками. И в тот момент, когда казалось, что столкновение нунчак с Сергеем неминуемо, он высоко подпрыгнул, вознёсся над противником, и нанёс удар ногой в голову сверху вниз.

Зрители замерли от восторга. Казалось, удар полностью достиг цели и не оставил никаких шансов владельцу нунчак. Но в следующий момент зал будто взорвался. Противник Сергея, сделав кувырок назад, вновь стоял на ногах, правда, тряся головой, чтобы быстрее прийти в себя. Он успел в последний момент среагировать на удар Сергея, смягчив уклоном назад с последующим падением и уходом в кувырок. Вид у владельца нунчак был самый что ни на есть ошеломлённый, и Сергей решил развить успех, пока нунчаки опять не начали смертоносное вращение. Этим он нарушил собственное правило: никогда не нападать первым и всегда действовать в контратаке, и это стало его роковой ошибкой. Голова у противника оказалась чугунной, да и удар пришёлся в надлобную часть, которая многими специально укреплялась. Подвело Сергея и собственное ощущение в пятке, от удара.

Владелец нунчак обманывал Сергея, поняв, что в обороне Сергей очень силен. Он сам решил действовать в контратаке, вынуждая Сергея к нападению. И когда тот решил нанести решающий удар ногой, противник крутанулся, уходя с линии атаки, и сам нанёс сильнейший удар нунчакой сзади в основание черепа. В голове что-то взорвалось, и свет для Сергея померк надолго.

* * *

Всё это рассказали Сергею потом, через две недели, когда он вышел из глубочайшей комы. Сам он не помнил ничего, что произошло в тот роковой день. А врач, похлопав его по плечу, сказал, что случай редчайший, и в медицинской практике зарегистрирован впервые. И менее сильные удары в основание черепа обычно приводят к летальному исходу.

– У вас, молодой человек, толщина черепа как у мамонта, а твёрдость железобетонная. Вы свою голову должны завещать науке для детального обследования. Естественно, после смерти. Хотя при вашем образе жизни долго ждать не придётся. Впрочем, кто его знает, здоровье у вас отменное. Мы думали, что потеряли вас, парень, вы вернулись в последнюю секунду, после которой ваш мозг безвозвратно бы отключился. Хоть бы рассказали, что на том свете, ведь так долго там ещё никто не бывал. Ваш случай можно смело заносить в книгу Гиннеса.

«Да расскажи, кто поверит, – подумал Сергей, – сам не понимаю, никогда не видел таких реальных грёз».

* * *

Он находился в огромном зале, до отказа заполненном зрителями. Видение было настолько ярким, что резало глаза. Яркие и контрастные цвета, впечатление такое, как если бы сильно близорукий человек вдруг надел очки. Зал был спортивным. Перед ним расстилалось пять татами стандартного размера. Но вот зрители…

Людей в зале не было, вернее, не было землян. Зал наполняли существа, похожие на людей, но кожа их была самых неимоверных цветов и оттенков. Да и форма тел, рук, черты лица тоже отличались.

Когда ошеломление немного прошло, и Сергей смог осмотреться, то он увидел, что стоит среди большого количества столь же разнообразно выглядевших людей, в четыре ряда плотно выстроившимися вдоль огромного зала.

«Э, да я попал на турнир, и турнир, судя по зрителям и участникам, межпланетный. Интересный сон», – подумал любивший фантастику Сергей, если во сне можно подумать о чём-то.

Перед ним с той стороны татами, в ряд стояла пара десятков разнообразных существ. Один вышел вперёд и разродился странной речью. Странно прежде всего то, что Сергей его отлично понимал, да чего не бывает во сне.

– Вы избраны, – сказал тот, – и мы приветствуем вас. Каждый из вас на этом турнире будет защищать честь своей планеты, и не только честь, а и её будущее. От того, как вы себя покажете, мы будем делать выводы, как поступить с вашей родиной. И пусть ответственность за судьбу вашей родной планеты придаст вам силы.

«Что ты несёшь, жирный индюк, – держащий речь сильно смахивал строением тела на эту «любимую» Сергеем птицу. – Он будет разбираться с моей планетой? Да кто ты такой? Без тебя разберёмся!»

– Вы без нас не разберётесь, – вдруг услышал он ответ на свои мысли, – катастрофа неминуема, а возможности защитить всех, все разумные миры нашей галактики, у нас на сегодня нет, как нет и иного способа выбора. Долго объяснять, почему, да и ненужно. Вас сегодня собрали, чтобы присвоить личные номера. А кому с кем и когда состязаться, решит жребий. И пусть победит достойнейший.

* * *

– Да, кстати, молодой человек, – спросил Сергея доктор, – это родимое пятно на груди, там, где у вас сердце, в форме двух семёрок, оно у вас с рождения? А то Даша, медсестра, всем уши прожужжала, клянётся, что вы поступили к нам без этого пятна.

«Какое ещё родимое пятно, сроду не было никаких родимых пятен», – подумал Сергей и прикусил язык.

– Да?! – воскликнул он и побежал в туалет.

Разглядывая в зеркале две семёрки чуть левее середины груди, он думал:

«Этот номер мне присвоили во сне. Это что, игра воображения? Ведь известно, на что способно самовнушение, бывало, что и от холодного предмета получались сильные ожоги. Странные результаты сна. Так я скоро буду возвращаться с синяками и ссадинами из снов».

Тогда Сергей ещё не знал, насколько его мысли реальны.

Второй столь же реальный сон Сергей увидел перед выпиской из больницы. Этот сон не имел ничего общего с предыдущим.

* * *

Мастер часами в стойке всадника наносил удары руками. Прохожие, жители деревни, которую защищал от грабителей мастер, часто спрашивали его:

– Что ты делаешь?

– Я тренирую свой живот, – постоянно было ответом.

– Удар наносится из живота, – продолжал свои наставления учитель, – кулак вылетает из живота, как ядро из пушки, как пуля из ружья, а тело должно удержать удар, не дать вернуться назад, отскочить от цели, как отскакивает от борта бильярдный шар. Для этого нужны сильные ноги и тело, и железное запястье. Стойка должна быть фронтальная с опорой на всю стопу, а плечевой сустав максимально отведён назад. Отрыв пяток от пола, разворот корпуса, выдвижение плеча только ослабит удар, как демпфер погасит силу. Поэтому удары руками в каратэ начинают отрабатывать в стойке всадника, и впоследствии практикуют удары руками в этой стойке постоянно. Стойка всадника является самой энергетической стойкой каратэ. В ней в полной мере осуществляет связь с Землёй через стопы, и с космосом через тандэн. Через стопы мы получаем энергию Земли, а через тандэн – энергию космоса. В стойке всадника стопы полностью и плотно прижаты к полу, колени согнуты и низко расположен тандэн. В этой стойке посредством статической нагрузки прекрасно тренируются ноги, что является также немаловажным фактором.

– А как же знаменитая русская поговорка – развернись плечо, размахнись рука… да и потом, боксёры довольно хорошо бьют с разворотом корпуса, – воскликнул Сергей, – мне не раз приходилось встречаться с кик-боксёрами на соревнованиях, кулаки аж свистят, рассекая воздух. Врежет, мало не покажется.

– Проникающий удар наносится без замаха, – услышал Сергей в ответ, – замах раскрывает намерения, он и не нужен, это всё равно, что замахиваться ружьём перед выстрелом. А что касается плеча, смотри.

Учитель подошёл к двери и встал правым боком к стене, чтобы кулак вытянутой вперёд, параллельно полу, прямой правой руки расположился на уровне косяка. Плечевой сустав он максимально отвёл назад.

Затем учитель начал выдвигать руку вперёд, не разворачивая корпуса, только за счёт выдвижения вперёд плечевого сустава. Кулак переместился вперёд почти на половину предплечья.

– Вот видишь, насколько можно ослабить удар только за счёт выдвижения плеча, при ударе оно отыграет назад, как демпфер, – сказал учитель, вернув плечо на место, – и настолько же ослабит удар. А если добавить к этому ещё и разворот корпуса… Поэтому, чем ближе кулак к тандэну, в конечной стадии удара, тем сильнее удар. Так же и стопы. Оторвал пятку от пола – ослабил удар, тот же демпфер. Конечно, сильный и мощный человек и таким образом вполне сможет сильно ударить, но только более слабого. А при столь же мощной преграде выдвинутое вперёд плечо, развёрнутый корпус и оторванные от пола пятки послужат демпфером и ослабят удар. Есть ещё один немаловажный отрицательный фактор – смещение вперёд центра тяжести тела. А это чревато серьёзной контратакой. Мне достаточно уйти с линии атаки, захватить руку нападающего и продолжить движение руки вместе с его телом в бреющем полёте.

– Чтобы понять мои слова, встань в стойку всадника, прижмись спиной к стене и нанеси удар, не отрываясь от стены. Рука послужит распоркой между точкой приложения удара и стеной, основанием плеча. Всегда чувствуй стену за спиной, и это поможет удержать удар.

– Вместе с тем точка приложения удара, – продолжил учитель, – должна быть расположена на уровне тандэна, то есть на наикратчайшем расстоянии от него. Именно поэтому в кёкушинкае отдают предпочтение удару шёто, что в переводе с японского означает короткий.

– Но вот что интересно. Подойдём к стене ещё раз, – сказал учитель.

– Смотри, вот расстояние до стены при ударе шёто, – учитель выдвинул вперёд правое предплечье, уперев локоть в правую часть корпуса, а кулак в стену. – А теперь я наношу прямой удар в ту же точку, как видишь, расстояние до стены не изменилось, но рука полностью выпрямлена, а это не только усилит удар, но и лучше удержит его.

Вся сила удара должна быть направлена внутрь цели, кулак пробивает цель насквозь. Поэтому кулак называют сэйкэн, что дословно означает – прямой меч. Проникающий удар называют цки, то есть – удар-толчок, а не уцу – удар с реверсом руки.

– В этом трудно с вами не согласиться, Сэнсэй, объяснили доходчиво. Но мне непонятно, как удар нанести животом? Я ведь бью рукой, кулаком, – с сомнением в голосе сказал Сергей.

– Не животом, а из живота, там энергия, там заряд, который взрывается и выбрасывает кулак; создай давление в животе и вытолкни руку. Тело в начале удара должно быть расслаблено, энергетические каналы открыты. В конечной стадии удара, при соприкосновении с целью, тело максимально напряжено, и держит удар, не позволяя ему вернуться. Удар наносится из мягкого в твёрдое, расслабление и концентрация, но ни в коем случае наоборот. Не надо стараться ударить сильно, это лишь приведёт к напряжению не участвующих в ударе мышц в начале действия, и соответственно сковыванию тела. Поэтому важно не стараться ударить сильно, а бить сильно. Расслабься и выкинь руку за счёт давления в тандэне. Ничего, что сейчас непонятно, больше терпения и труда, придёт время, поймёшь.

– Я всегда старался больше работать ногами, Сэнсэй. Ну, понятно, по правилам кёкушинкая при неподвижной мишени можно нанести сильный удар рукой, особенно в ближнем бою. А так я особенно не видел в каратэ сильной работы рук.

– В традиционном каратэ. Не забывай, что и Кёкушинкай вышел из традиционного каратэ. Открой книжку с названием Кёкушинкай каратэ-до, и ты увидишь описание прямого удара рукой такое же, что и в любой другой книге по традиционному каратэ.

– Да и как может быть иначе, если основатель этого стиля сам был воспитанником традиционного каратэ. Поэтому в первых правилах по Кёкушикай каратэ-до было требование: семьдесят процентов ударов наносить ногами. Тебя не удивляет, что Брюс Ли, в основном демонстрируя работу ногами, во многих фильмах называет свой стиль китайским боксом.

– Дотрадиционное каратэ именно и славилось мощной работой рук, – продолжил наставления Сэнсэй, – характерно, что ученики Гитина Фунакоши вспоминали, что мастер даже в глубокой старости удивлял их именно мощной работой рук. Это и понятно, ведь сам он обучался каратэ на Окинаве, у Анко Асато, где понятия спортивного, более того, бесконтактного каратэ, не существовало. А слово каратэ переводилось как китайская рука. Отсюда китайский бокс у Брюса Ли.

– Именно удары руками сделали каратэ знаменитым и легендарным. Ты когда-нибудь видел, чтобы ногами ломали кирпичи? Вот-вот. А проанализируй наиболее старые комплексы приёмов каратэ – ката. Ты много увидишь ударов ногами? Они есть, но в очень ограниченном количестве и только те, против которых практически невозможно применить приёмы контратаки с броском. Это очень короткий пинок вперёд – маэ кэри в нижнюю часть живота, круговой удар ногой снаружи во внутрь – микадзуки кэри в верхний уровень в ближнем бою, и удар в сторону ребром стопы – ёко кэри в нижний уровень. Вот, в общем-то, и весь арсенал. А остальное работа руками и броски с добиванием. Но только удары руками не те, что демонстрируются в книгах по традиционному каратэ. Где ты видел в ката старых школ выдвинутое плечо и разворот корпуса при прямом ударе рукой или согнутый локоть в конечной стадии удара? Наоборот, плечи закрыты, стойки при контратаке фронтальные, руки короткие, и в конечной стадии удара полностью выпрямленные. Ката, это комплексы приёмов самообороны против нескольких одновременно нападающих противников. Каждого из них нужно уложить одним приёмом, одним контратакующим действием, максимально эффективным. Проанализируй их, и ты увидишь подтверждение моих слов.

– Как же мы поставим удар рукой, если так мало работаем с мешком? – задал вопрос Сэнсэю ученик.

– Никогда удар рукой не ставился при работе с мешком. Мешок служит другой цели. Удар рукой ставится при выполнении специальных упражнений тренировочного процесса. Более того, не укрепив суставы рук, ударные части и запястья, с мешком работать даже вредно. Ты обратил внимание, что мешки наши не из магазина, боксёры такие не применяют. Наш мешок значительно твёрже и тяжелее, а с ним надо работать голыми руками и в полную силу, без боязни и боли. Придёт и твоё время работать с мешком и, я вижу, что уже скоро.

* * *

– Умение перемещаться очень важно в каратэ. Двигаться тоже надо животом. За животом идёт всё тело.

– Скользящий прыжок суруаши начинает передняя нога. Выбрось её вперёд и устреми за ней живот и тело. Прыжок суруаши осуществляется без толчка ногами, только за счёт выброса передней ноги. Чтобы оттолкнуться ногами и прыгнуть, необходимо затратить время на заряд ног. В прыжке суруаши время на это не тратится, поэтому он очень быстр. Стопы ног почти касаются пола. Поэтому он и называется скользящим.

– При остановке опора должна быть прочной. А энергию из живота необходимо послать в кулак. Рука двигается по инерции, как пассажир в резко остановившемся автобусе. А энергия также по инерции перемещается в кулак. Представь себе, что тяжёлый шар перекатывается из живота в кулак. Но одно условие должно соблюдаться обязательно: встал, потом ударил, а не наоборот. Но время между этими двумя действиями – встал и ударил – должно быть минимальным. Ну-ка, повторяй за мной. Прыжок – удар.

Сергей повторил действия учителя, чем только вызвал недовольство.

– Я же сказал: встал, потом ударил, а не наоборот. И где прочная опора, почему пятка правой ноги оторвана от пола?

– Но также получается быстрее, – попробовал возразить Сергей.

– Это ещё как сказать, а вот силы в таком ударе нет. Ты когда-нибудь толкал автомобиль? – задал неожиданный для Сергея вопрос учитель.

– Приходилось, и не раз.

– И ты тоже вставал на носочки, отрывая пятки от пола?

– Нет, конечно. Так разве сильно толкнёшь.

– Здесь то же самое. Именно поэтому прямой удар кулаком называется цки – удар-толчок. Только очень быстрый толчок. Ну-ка, повтори ещё раз, и не забывай: встал, потом ударил, а не наоборот.

После тренировки Сергей опять высказал мучавшие его сомнения:

– Вот как энергию из живота в кулак, мне и непонятно, Сэнсэй. Вообще с этой энергией что-то у меня нестыковка. Объясните, как найти её.

– Этого тебе не объяснит никто. У каждого свой путь, и порой он длится годами. А ты занимаешься всего месяц. Я только могу сказать тебе, что искать, к чему идти, какие упражнения делать, а как найти и понять – не знаю. Ищи и трудись, трудись и ищи, и количество перейдёт в новое качество. Учитель может только поправить ученика на его пути, но путь у каждого свой.

– А Вы, Сэнсэй, действительно чувствуете то, о чём говорите?

Молчание стало ему ответом, но не было в нём укора.

– Простите, Сэнсэй.

– Бывает.

* * *

– А Вы знаете, я ведь не случайно попал к Вам. Я столкнулся с таким стилем – Будо-каратэ – в интернете. Сделал запрос на Вашу фамилию, и получил столько информации! Долго читать пришлось. А я фанатично предан каратэ, и так уж сложилось, что изучил все стили, кроме вашего. Вот и приехал к вам.

– Приехал. Так ты житель не нашего города?

– Про меня можно сказать, что я житель СНГ, но в вашем городе впервые.

И Сергей рассказал учителю свою историю, в том числе и про грёзы в коме.

– Хотите, смейтесь, хотите, нет, но большей реальности, чем в этом видении, я не видел. И родимое пятно, вот оно, – сказал Сергей, распахивая кимоно.

Но, увидев выражение глаз учителя, Сергей понял, что тому совсем не до смеха. Потемнели глаза, и взгляд стал твёрдым как сталь.

– Так ты располагаешь средствами и временем? Надеюсь, больница тебя не разорила.

– Нет. По контракту медицинские услуги оплачивают устроители. А я ещё и страховку приличную получил. В общем, живу как рантье, на проценты, даже и те не могу потратить. Ещё и счёт мой растёт.

– Значит, ты можешь заниматься ежедневно. По другим дням недели будешь заниматься в группе. Тем более там сейчас работают члены национальной сборной, готовятся к чемпионату мира. Хорошую практику получишь.

– Подождите, Сэнсэй. Вы что, верите в реальность всего этого?

– Верю или не верю, разве от этого что-то зависит? Учёные до сих пор мучаются над загадкой сна. Почему мозг спящего человека более активен, чем бодрствующего? Это земное приобретение – тело отдыхает, а чем занят мозг, пресловутое подсознание?

– Но, Сэнсэй, если допустить такое количество разумных миров в галактике, то почему мы о них ничего не знаем, о наших братьях по разуму? Ведь если есть бесконечность, значит, есть и бесконечно ушедшие вперёд в развитии цивилизации. Почему же с нами до сих пор никто не вступил в контакт? Ведь кроме придуманных спецслужбами НЛО, ничего нет.

– Вижу, что ты любитель фантастики, да ещё и имеешь высшее образование. Кстати, по какой специальности?

– Психология.

– Для нашего случая это очень хорошо.

– Значит, бесконечность, – продолжил свою мысль учитель. – Галактики рождаются и умирают. Если принимать теорию свёртывания галактик и взрыва, то почему не допустить, что разум зародился везде одновременно? Пути Господни неисповедимы.

– И второе. Кто тебе сказал, что наше бренное земное тело в состоянии покинуть свою колыбель, Землю. Я лично думаю, что вне пределов притяжения Земли мы в своём теле существовать не можем.

– Как это не можем? – возразил Сергей. – Были же американские космонавты на Луне.

– Ну, с одной стороны, Луна в пределах притяжения Земли, так сказать, на границе, не улетает и не падает. А с другой стороны есть такая версия, что не были. На определённом расстоянии от Земли, что называется, крыша поехала, повстречались со всеми двенадцатью апостолами. А съёмки их высадки делались на Земле, в одной из пустынь. Тебя не удивляет, что значительно ушедшая вперёд космонавтика больше не делает попыток посещения Луны.

– И если допустить второе, как всеобщее положение вещей, то поэтому нас никто и не находит и никогда не найдёт. Разве только во сне.

– Если хочешь, могу предложить ещё один вариант. Пусть тело не может существовать вне пределов родной планеты. Но есть ещё и разум, нетленная душа. Может быть, инопланетный разум кишмя кишит вокруг нас, просто мы не готовы к контакту.

– Но в этом случае можно допустить и реальность происходящего со мной?! – воскликнул Сергей.

– В том-то и дело, – было ему ответом. – Так что же произошло с тобой во втором сне?

– Удивительная история. Я одновременно был и основным действующим лицом, и наблюдателем со стороны.

– Ну, тогда рассказывай как наблюдатель.

 

Планета Ад

Огромные кулаки Сергея, спокойно лежащие на давно не скоблёных досках массивного стола, своей величиной и спокойной расслабленностью вызывали невольное уважение к их обладателю. Набитые костяшки указательного и среднего пальцев говорили о постоянном использовании с вполне определённой целью. Руки Сергея наверняка вызвали бы прилив творческого вдохновения у ваятеля. Оголённые до локтей кисти и предплечья, обвитые тугими жгутами мышц под гладкой, несколько смуглой упругой кожей, были абсолютно правильной, классической формы. Малейшее шевеление пальцев, просто намёк на движение, отзывалось яркими аккордами игры в этих не знающих усталости живых волокнах. Но сейчас руки молчали. Да и вся фигура Сергея с нависшим над столом огромным торсом с прямыми квадратными плечами являла собой полную неподвижность пребывающего в нирване йога.

Абсолютно неподвижным было и словно высеченное из мрамора лицо античного воина. Правда, от классических древнегреческих лиц лицо Сергея отличалось высоким выпуклым лбом над незначительно выступающими буграми надбровий. Но это отличие отнюдь не вызывало желания с вызовом посмотреть в широко сидящие большие глаза, неожиданно ярко-синего цвета. Впрочем, высокий лоб мыслителя и ярко-синие широко открытые глаза поэта нисколько не противоречили глубокой волевой складке между бровями и привычно плотно сжатым, рельефно очерченным полным губам.

В тоже время каждая клетка этого очень сильного и не знающего лености тела сейчас излучала крайнюю скуку. Скуку царя зверей, потерявшего смысл и цель вечной борьбы за существование. Это было общее, труднообъяснимое впечатление. Потому что, например, лицо Сергея не выражало ничего, закрывая непроницаемой маской душу. Да и стена отчуждения от всего мирского, вполне уместная для удалившегося от мира с целью окончательного самопознания йога, не совсем уместна в «Райском уголке», где Сергей в настоящее время находился. Не уместна хотя бы потому, что вступала в полное противоречие с творившейся вокруг вакханалией.

В таверне «Райский уголок» стоял рёв стада разбушевавшихся буйволов. Человек, попавший сюда впервые в этот момент, подумал бы, что наступил конец света и все сошли с ума. Но для завсегдатаев этот отчаянный содом давно стал привычным способом развлечения.

Трещали железные челюсти под ударами чугунных кулаков и глухо стонали прочно сколоченные грубые тяжёлые скамьи, опускаясь на не менее твёрдые черепа. Время от времени среди летающих бутылок, тарелок и другой кухонной утвари, запущенной твёрдой рукой с не вызывающей сомнения целью, мелькало летящее через весь зал тело. Обладатель его в полёте намётанным взглядом подыскивал место наиболее удачного приземления на головы и спины мечущихся под ним людей.

Заинтересованный наблюдатель, если бы такой нашёлся в этой всеобщей свалке, наверняка обратил бы внимание на тот факт, что в потасовке не участвуют два человека. Неподвижный и внешне безучастный ко всему Сергей – и хозяин таверны, спрятавшийся под бронированной стойкой, в специально для этого сделанном углублении.

Хозяин таверны сидел в укрытии с видом человека, переживающего часто происходящее и поэтому привычное стихийное бедствие., Он, большой, грузный, немолодой лысеющий брюнет с отвислыми щеками с трудом помещался в своём искусственном убежище, подтянув толстые колени к подбородку. Это говорило о том, что убежище делалось одним из его предшественников, менее массивного телосложения. Ему сильно мешала ваза из прозрачного розового минерала, которую он нежно прижимал к жирной груди, оберегая как малого ребёнка. Судя по выражению лица, его больше ничего не волновало, что указывало на давно выработанную привычку к подобным делам.

Впрочем, надо отметить, что несмотря на крайне накалённую обстановку, особенного повода для волнений у него не имелось. Всё ломающееся и бьющееся давно сломано и разбито, ещё при его предшественниках. А что касается людей, тот же заинтересованный наблюдатель наверняка обратил бы внимание, что, несмотря на довольно продолжительное время вакханалии и неутихающие страсти, смертельных случаев не слусьчало, хотя происходящее в таверне отнюдь не являлось тонко отработанным спектаклем.

Видимо, длительные тренировки и своеобразный жестокий естественный отбор оставили здесь особенные экземпляры людской породы, которым можно смело идти на съёмочную площадку для выполнения самых отчаянных каскадёрских трюков.

Крайними последствиями таких увеселений были два-три перелома конечностей, рёбер или ключиц, да мелкие вывихи. Впрочем, вывихи не в счёт, потому что исправлялись здесь же, после потасовки, доморощенными костоправами. Правда, на эту процедуру неподготовленному человеку смотреть не стоило.

Дальнейшее наблюдение показало, что здесь не было противоборствующих сторон. Каждый дрался сам за себя, да и, пожалуй, невозможно во всеобщей свалке уследить, где свой, а где чужой. Поэтому, каждый бил того, кто подвернётся под руку, и тем, что под рукой имелось, в отместку получая той же монетой.

А один заросший рыжей щетиной детина с нечёсаной копной густых и длинных волос, давно потерявших естественный цвет, со сдвинутым набок носом, остервенело выкручивал ногу в вдрызг стоптанном башмаке, совершенно не понимая, что это его собственная нога, всё больше распаляясь.

Вакханалия достигала апогея. В это время Сергей очнулся и поднялся во весь богатырский рост. На его лице отразилось лёгкое недоумение и тень досады, какая бывает на лице завзятого щёголя, заметившего маленькую пылинку на лацкане пиджака. Сергей хотел покинуть ниву «Райского уголка», но его стол находился в дальнем углу от двери.

Не глядя перехватив левой рукой летящую в голову бутылку и аккуратно поставив на стол, Сергей заложил два пальца правой руки в рот. В следующий момент в таверне раздался свист, достойный былинного «Соловья-разбойника». У прячущегося под стойкой хозяина таверны волосы встали дыбом. Ему показалось, что внезапно налетевший ураган поднял крышу здания и с треском опустил на место.

Веселящаяся компания мгновенно замерла в самых неудобных позах, а взоры внезапно протрезвевших людей, обратились в сторону источника стихийного бедствия. С грохотом упали на пол находившиеся в полёте и выроненные из рук предметы нападения и защиты, и это был последний шум, за которым последовало триумфальное шествие Сергея через притихшее поле битвы.

Выразительные взгляды, сопровождающие его неторопливое продвижение к выходу, явно говорили о том, что здесь Сергея знали, и с самой лучшей, в их понятии, стороны. Впрочем, судя по не изменившейся маске безразличия на лице Сергея, их отношение к своей особе его интересовало меньше всего.

Затворив за собой дверь и, тем самым, предоставив возможность собравшейся в таверне компании продолжать прерванное веселье, Сергей остановился как вкопанный, с тоской вглядываясь в звёздное небо, чужое небо, которое никогда не станет ему родным. Однако красота близких и очень ярких звёздных скоплений не могла оставить его равнодушным. Уж что-что, но небо здесь просто великолепное, этому надо отдать должное.

Особенная конфигурация созвездий и их взаимное расположение рождало неповторимую звёздную музыку, сплетая аккорды излучения в завораживающую чистую симфонию, очищающую от скверны душу.

«Может быть, это неспроста, – подумал Сергей, возвращаясь к безрадостной действительности, – но этого так мало, чтобы пробиться к закостенелым душам абсолютного большинства местных обитателей».

Резким диссонансом симфонии, звучащей в настроении Сергея, возникла нотка опасности. По своему богатому опыту, прекрасно зная, что всё можно и нужно подвергать сомнению, кроме интуиции, он спокойно, вроде бы между делом, повернулся, вглядываясь в только что бывшую абсолютно пустой улицу. Несколько уплотнённая темнота у стены третьего от «Райского уголка» дома заставляла думать, что он уже не один под этим очаровательным небом.

От стены отделилась компания, человек десять, встав плотной стеной посреди улицы. Неторопливые движения рослых, как на подбор, парней, заставили Сергея оглянуться. И он не ошибся. За спиной из-за соседнего дома выходила примерно такая же по численности компания.

«Когда же ему надоест, – с досадой подумал Сергей, – хоть бы своих парней пожалел».

Глава местной мафии по кличке Костолом заинтересовался Сергеем сразу после его появления на планете. Он не без основания считал себя хозяином всех и вся на заселённой части континента, и поэтому с полной уверенностью в успехе предложил Сергею возглавить команду боевиков, обещая ему кусок пирога со своей скатерти-самобранки.

Отнюдь не глупый, и даже в чём-то талантливый человек, сильно избалованный безграничной властью, Костолом представить себе не мог, что его предложение не вызовет никакой реакции, кроме полного безразличия. И так как для людей подобного сорта самой большой обидой является безразличие к своей особе, Сергей с первого часа пребывания на планете заимел самого грозного врага, какого только можно найти.

Привыкший постоянно иметь дело с отбросами общества, Костолом не знал, с каким образцом людской породы столкнулся. Поэтому, не без уважения удивляясь спокойной выдержке и самообладанию Сергея, он не мог понять того, насколько Сергею безразличен. И если бы Костолом отдавал себе отчёт, с кем имеет дело, то сразу бы оставил Сергея в покое. Но, видно, такова жизнь. Пигмей, пребывающий в созданном им мирке безграничного господства над подобными себе, но менее умными и более слабыми людишками, не может разглядеть великана, потому что на всех смотрит через искажающую реальность призму своего испорченного Я.

После их первого разговора прошла неделя, пять дней из которой были отпущены Сергею на обдумывание предложения. И так как Сергею требовалось крепко подумать и разобраться в том, как и куда он попал и как выбираться отсюда, с этой свалки людских отбросов, то он практически не выходил из таверны.

В общем, эти семь дней он меньше всего думал о Костоломе, вернее, не думал вообще. Между делом Сергей поставил на место слишком докучливых завсегдатаев таверны. Он, конечно, догадался о том, что несколько дюжих парней, пытавшихся вчера нарушить его уединение, подосланы Костоломом – так сказать, проверка боем, пробный шар. Поэтому он их, впрочем, как и всех остальных случайных задир, особенно сильно бить не стал. Ну а то, что один перелетел по воздуху их одного угла зала в противоположный, а второго, завязанного в тугой узел, потом развязывали в течение трёх часов, так это не нанесло особенного вреда людям, привычным к упражнениям такого рода, а остальным послужило наглядным уроком.

Ну а теперь заволновавшийся Костолом решил взяться за Сергея всерьёз. С двух сторон шли не менее двадцати молчаливых парней, и не с голыми руками. По тому, что в их руках были не железные ломики, а резиновые дубинки, Сергей понял, что сегодня его убивать не собираются.

«Но, судя по настрою приближающейся с двух сторон компании, просто так от них не отделаться, – подумал Сергей, – будут увечья».

Отступать он не привык, да и знал, что это бесполезно, всё равно рано или поздно достанут. Поэтому спокойно стоял, продолжая смотреть на звёзды, внешне абсолютно безразличный к происходящему. Хорошо представляющие возможности Сергея парни, не доходя до него трёх метров, по-прежнему молча, без криков и предупреждений, разом кинулись вперёд, замахиваясь резиновыми приспособлениями в руках. Сергей не стал ждать, когда из него будут делать отбивную. «Плохо же вы меня знаете», – весело подумал он, входя в раж, и, как всегда в подобных случаях, испытывая истинное наслаждение.

В следующее мгновение Сергей, неожиданно для своего многопудового тела, словно на пружинах, высоко подпрыгнул, сделав сальто назад, и оказался за спинами задней группы нападающих. Надо сказать, улицы города практически не освещались, и мгновенная реакция Сергея вызвала у ошарашенных парней ощущение того, что он просто исчез, растворился в ночном мраке. Но совсем исчезать Сергей не собирался, хотя в принципе мог, сделав такой же прыжок за угол ближайшего дома. Но душа отчаянного бойца не могла отказать себе в маленьком развлечении.

«Сейчас посмотрим, с кем имеем дело и на что вы способны. Судя по виду, с реакцией у вас плоховато, деградация налицо», – подумал Сергей, издав предостерегающий свист. Недоуменные лица разом повернулись в его сторону, оказавшись лицом к лицу с тем, кого они уже списали со счетов.

– Не правда ли, так лучше? – со смехом в голосе сказал Сергей. – А то как-то нехорошо со спины, не по-товарищески.

Не давая им опомниться, Сергей сам пошёл вперёд, привычно заработав ногами, для начала вполсилы, перемалывая своих противников.

Через десять секунд он с сожалением понял, что и вполсилы для них много. С его приёмами, доведёнными до абсолютного автоматизма, налётчики были плохо знакомы и разлетелись в разные стороны, рассыпавшись под ударами ног Сергея.

Он не стал мешать некоторым отползти с места короткой и столь неожиданно закончившейся баталии, прекрасно зная, что второго акта трагикомедии не будет. Так как, несмотря на темноту и кажущийся хаос схватки, ни один его удар не пропал даром, попадая лишь в нужные места. Но, в душе жалея свои невинные жертвы, два раза одного не бил, поэтому сильных увечий противникам не нанёс.

И вот, опять оставшись один, с той же непроницаемо скучной миной на лице, Сергей выбрал дальнейшее направление своих действий. Повернувшись на юг, он зашагал в сторону ущелья Смерти.

Что ему ещё оставалось делать? По трупам идти к Костолому, чтобы убить его, потому что только такая мера воздействия могла разрешить возникшее между ними недоразумение? Но этого Сергей не хотел. Да и не мог. Не смог бы в любом случае. Он боец, хоть и отчаянный, но не убийца. Да и ничего это не даст. Место Костолома займёт другой. Может быть, ещё худший, потому что менее умный.

И, не найдя ответа на главный для него вопрос – как вернуться домой? – Сергей решил просто отложить этот вопрос в сторону. С присущим ему оптимизмом, он решил вернуться к этой проблеме позже, накопив опыт и надеясь на изменение обстоятельств. И, отбросив главное на потом, компас его неуёмной натуры показывал в сторону очередной загадки, решение которой, в принципе, возможно.

Особенно привлекательным для него предстоящее дело было тем, что его ждала неведомая смертельная опасность. По крайне мере, ни один из жителей этого мира из ущелья Смерти не возвращался, и они знали о проблеме меньше, чем знали об Аде жители Земли. Вернее, ничего не знали, испытывая панический страх перед неизбежным злом.

Однако время от времени то одного то другого жителя планеты влекло туда, как влечёт жертву взгляд удава. А смельчаки, вызывавшиеся в одиночку или компанией покончить со злом, также не возвращались.

Всё это Сергей узнал во время своих семидневных размышлений, одновременно перемалывая поступающую извне информацию.

Постоянный страх и неуверенность в завтрашнем дне порождали к действию самые низменные инстинкты у обитателей планеты «Ад», делая их существование настоящим психологическим и физическим адом. Дикий и бессмысленный мир увидел Сергей, заглянув в деградировавшие души его обитателей.

Общество, живущее сегодняшним днём и ясно представляющее себе только день вчерашний, существовать не может, его будущее – полная деградация и вырождение. Сергей твёрдо был убеждён, что такое существование противно человеческой природе. В результате анализа положения дел на планете он ясно осознал чудовищный механизм действия ущелья Смерти, выбирающий самые чистые души её обитателей. То есть первыми уходили лучшие, с точки зрения моральных человеческих ценностей. А при сегодняшнем положении вещей, лучшие из худших. Чудовищное противоречие, но фактическая реальность, моральная, физическая и умственная деградация, как единственный способ выжить, спастись от неизвестного, и тем самым ещё более страшного зла. Замкнутый круг вырождения и гибели в эйфории мракобесия.

Если бы Сергей не был свидетелем этого, он бы никогда не поверил, что такое вообще возможно. Но эта ужасная реальность не ожесточила его душу. Она просто поставила его перед необходимостью хоть что-то изменить, разорвать этот порочный круг, и он выбрал единственный со своей точки зрения путь. Да и потом, целиться в яблочко в любом деле было его кредо, смыслом существования беспокойной, неуёмней и ненасытной в познании души.

Сергей шёл привычным быстрым шагом, пересекая пустоши пригорода, используемые горожанами под свалку. Своеобразная манера ходьбы с первого взгляда выдавала в нём истого ходока, экономящего на каждом движении. Манера, выработанная в длительных переходах, отнюдь не на пешеходных тротуарах. И всё же на фоне общих критериев, от выноса ноги от бедра до постановки ступней в одну прямую линию, его ходьба была своеобразной. Он вроде летел над землёй, еле касаясь почвы ногами, а кажущаяся, от отсутствия суетности, неторопливость в движениях никак не вязалась с невероятной скоростью перемещения.

Погруженный в свои безрадостные мысли, Сергей привычно отмечал окружающую обстановку, и запоминал всё в мельчайших деталях, хотя, в общем-то, глаз положить было не на что. Его окружала голая выжженная пустыня с потрескавшейся солончаковой землёй – результат безмозглого земледелия. Судя по ландшафту и внутреннему чутью, здесь когда-то рос прекрасный лес. Но лишённый внутренней красоты и гармонии человек не может жить в согласии с окружающей его природой, губя её и не сознавая, что этим губит себя самого. Отмахав за ночь около ста километров и нисколько не изменив характера ходьбы, на рассвете Сергей увидел вдалеке тёмную полоску горной гряды.

«Это даже ближе, чем я предполагал», – подумал он. Впрочем, его заключения делались на основании пяти дней ходьбы местных жителей.

«К вечеру будем на месте, переночуем у входа в ущелье, а завтра с утра пораньше пойдём знакомиться с его обитателями», – решил он.

Утро застало Сергея распростёртым на каменном ложе в позе завзятого ночного гуляки. Его привыкшее ко всему тело абсолютно не испытывало неудобства от естественной постели. Да и если на то пошло, на поверку трудно сказать, что прочнее и твёрже каменная: постель или лежащее на ней тело.

Поднявшись с первыми лучами солнца, Сергей внимательно вглядывался в открывшееся его глазам неширокое ущелье, на первый взгляд ничем не примечательное и даже привлекательное. Сергей не стал терять время на какие-то приготовления – голому одеться, только подпоясаться – и углубился в ущелье Смерти. Лежащий в двухстах метрах от входа полуразложившийся женский труп сразу дал понять Сергею, что он на правильном пути.

«От страха, или от потери сил, – подумал Сергей, – ничего, и это тебе зачтётся», – решил он и ускорил и без того быстрый шаг. Он входил в раж, и не было преграды, способной остановить его на выбранном пути или остудить мятежную душу.

Примерено через два километра, несколько сузившись, ущелье делало резкий поворот на девяносто градусов.

«Кажется, пришли», – подумал Сергей, чувствуя троекратно усилившееся давление лютой нечеловеческой злобы замешанной на притягательной гипнотической силе гремучей змеи.

«Что должны чувствовать жители этой планеты», – с жалостью подумал Сергей и ещё рьянее устремился к цели.

За поворотом ущелье обрывалось, упираясь в вертикальную скалу. На расстоянии около двух метров от земли в скале имелось отверстие овальной формы, примерно метр в поперечнике. Открывшаяся взору Сергея обширная площадка перед скалой имела чуть не в центре явную впадину неведомой глубины – её почти доверху наполняли человеческие останки. Знаменитая картина Верещагина померкла перед этим местом пиршества неизвестного гада.

Сергей стоял на берегу невообразимого озера, раздумывая, как поступить дальше. Остатки благоразумия подсказывали ждать конца трагедии здесь, не лезть в логово зверя.

И тогда, чтобы несколько разрядить обстановку и встряхнуться, Сергей заложил два пальца в рот и издал свой знаменитый свист. Ещё не закончив свистеть, Сергей почувствовал катящийся на него вал злобы и ненависти. А гипнотическое давление настолько возросло, что пригнуло его к земле, заставив прочно упереться ногами в почву.

– Иди, иди ко мне, не бойся, – прошептал Сергей посеревшими губами.

* * *

– И чем же всё закончилось? – спросил учитель.

– Я применил единственно возможное против него оружие: пожалел его, накрыл тёплой волной человеческого сострадания.

– И как, подействовало? – Ещё как. Последнее, что я помню, это взрыв, похоже, он взорвался.

– Видимо, он привык жить под постоянным давлением сильных отрицательных эмоций, а ты ему создал эффект глубоководной рыбы, вытащенной на поверхность.

– Но какое приятное чувство, Сэнсэй, безграничные физические возможности. Я побывал в неимоверно сильном, во всех отношениях безупречном теле. Приятно, но зачем, за что такой подарок?

– Восточная мудрость гласит: хочешь узнать человека, дай ему силу и власть, – ответил на вопрос Сергея учитель, – может быть, это начало турнира, первый поединок с самим собой, похоже, ты его выдержал с честью.

* * *

Первый поединок на ристалище произошёл по истечении трёх месяцев занятий. Против Сергея вышел хоть и сильный физически боец, но умеющий работать только руками. Правда, как отметил Сергей, не хуже наших профессионалов, и даже чемпионов мира по боксу, но и не лучше. Может быть, на его планете другие боевые искусства не развиты, а может быть, как заметил учитель, на турнире не один представитель от каждой планеты. Там могли быть представители и других школ.

В итоге Сергей переиграл его ногами, которыми владел в совершенстве.

Работать руками не было необходимости, так как ноги давали хорошее преимущество, удерживая противника на дистанции и не давая использовать руки. Приёмы борьбы противник Сергея также не применял, и поэтому исход схватки был предрешён. За свою богатую практику Сергей не один раз встречался с боксёрами на Земле, и не только на татами, но и на ринге, и давно выработал свой стиль ведения боя с ними.

Да и три месяца занятий с учителем не прошли даром. Сергей хорошо освоил перемещение суруаши, что позволяло мгновенно разрывать дистанцию в нужный момент, и сокращать её для контратаки в самых неожиданных для противника случаях.

– Я думаю, что выиграл бы этот поединок и так, применяя только старые методы, но времени бы это заняло значительно больше, – закончил рассказ Сергей.

* * *

– Я бы не советовал тебе расслабляться, всё только начинается, – прокомментировал последние слова Сергея учитель. – Тебе надо научиться перемещениям.

– Да я вроде неплохо двигаюсь. По крайней мере, значительно лучше любого из моих бывших противников.

– Вот именно неплохо, но этого мало, нужно хорошо. Ты хорошо освоил скользящий прыжок суруаши, но это перемещение на два, в лучшем случае на два с половиной метра. Теперь мы с тобой освоим скользящий прыжок тоби суруаши, на четыре-пять метров. И моттотоби суруаши, с помощью которого ты сможешь мгновенно перемещаться через всю площадку. Ну-ка пройдись на кулаках кверху ногами через весь зал, – неожиданно попросил Сергея учитель.

Сергей без особого труда выполнил просьбу.

– А теперь то же самое, но прыжками. Это у тебя хуже получается. Нужно научиться через весь зал. И научиться стоять на кулаке одной руки, кверху ногами, не касаясь стены. А также научиться отжиматься на кулаке одной руки, стоя у стены ногами вверх. Не сомневайся, всё это ты будешь делать.

Но Сергей давно перестал сомневаться в словах учителя.

– Нужно – сделаем, Сэнсэй. – весело произнёс он, – надеюсь, что это не самоцель и не только для укрепления духа.

– Не только, хотя уверенность в своих силах необходима, вредна самоуверенность. Но ещё необходимо максимально укрепить суставы, ударные части рук и запястья. Удары руками в тоби суруаши и моттотоби суруаши очень сильны, но их надо суметь удержать. А с насколько твёрдыми телами тебе придётся встретиться, нам не известно. Надо прикинуть, сколько у нас времени до следующего боя.

– Это как прикинуть, не понял? – изумился Сергей.

– Приблизительно. Какая, ты говоришь, длина зала?

– Метров сто будет, – начал догадываться о намерении Сэнсэя Сергей.

– Метров сто, а бойцы, ты говорил, стояли в четыре ряда, плечом к плечу. На одном метре два с половиной бойца, итого триста в ряду, умножаем на четыре и получаем тысячу двести участников. Пять татами. Делим на пять, получаем двести сорок бойцов на одном татами. Делим на два, получаем сто двадцать пар противников. Это, заметь, приблизительно, сто двадцать ночей. Четыре месяца первый круг. Ты сразу после присвоения номера приехал ко мне?

– Практически сразу, я вас нашёл в интернете ещё до того рокового поединка. Но Вы не забывайте, Сэнсэй, что я двадцать дней был в коме.

– Я думаю, что это не имеет значения. Элементарная логика подсказывает, что ты сразу вышел из комы, как вернулся оттуда. Значение имеет другое. Сколько ты после этого находился в больнице?

– Нисколько. Я очнулся совершенно здоровым. Поэтому врач советовал мне завещать науке свой череп.

– Вот это хорошо. Прошло три месяца, будем считать, что впереди у нас ещё один. Потом второй круг, а это шестьдесят пар противников на одном татами. Два месяца. Делим на четыре и умножаем на три. Сорок пять ночей. Давай от этого и исходить. Считаем, что у нас ещё два с половиной месяца. С твоими темпами освоения техник успеем. Но работать будем по три часа.

– Давайте уж по четыре, Сэнсэй, я выдержу.

– Я знаю. Тебе по карману и больше, – усмехнулся учитель, – но это впереди. Всё надо делать постепенно. Пока достаточно трёх. Тебе ещё понадобится время на самостоятельные занятия.

* * *

– Нападай стремительно, но без суетности. И нападай после того, как противник сделает движение навстречу. Это уже будет контратака. Большого перемещения с его стороны не надо. Достаточно, чтобы сдвинулся его центр тяжести. Уже одно это даёт тебе преимущество. Начав двигаться, ему будет трудно уклониться от летящего в него снаряда.

– И постоянно тренируй живот. Даже идя по улице, ищи тяжёлый шар в своём тандэне, а найдя, учись перекатывать его в кулак при резкой остановке, и даже без неё. Всё-таки мало у нас времени. Боюсь, что и в своём втором поединке тебе придётся полагаться только на силу мышц и стремительность перемещений.

– К тому же может быть ещё одна проверка, Сэнсэй.

И Сергей как в воду глядел.

 

Большое откровение

Всё началось с одной уличной драки. Впрочем, без последующих событий этот эпизод ничем примечателен не был бы. Сергей к таким вещам привык. Причиной тому – бурное детство и юность в военных городках, и бесшабашная удаль, унаследованная им от предков, ходивших с ватагой Стеньки Разина.

Правда, условия, в которых он оказался, вызвали бы чувство некоторого неудобства и у более хладнокровного человека. Два часа ночи в чужом районе города, а здесь трое парней, явно неравнодушных к одинокому прохожему.

Обладатели нахальных физиономий и квадратных фигур вынырнули из подъезда, и сразу отрезали ему путь к отступлению, не вызывая сомнений в своих намерениях. Опыт былых дел подсказывал не ждать, пока из тебя будут делать котлету, впрочем, тот же опыт подсказывал, что результат будет однозначным. Хватаясь за соломинку, Сергей спросил:

– Ребята, закурить не найдётся?

Иногда, имея дело с большой компанией, такой подход давал положительные результаты.

Ответ последовал сразу. Ребята хорошо знали своё дело и не тратили время на разговоры.

«Приятно иметь дело с профессионалами», – подумал Сергей, одновременно отбивая удар в лицо справа, отбрасывая ставшей помехой сумку, и ударяя в живот ногой стоящего слева противника.

Руки и ноги работали автоматически, не мешая голове фиксировать происходящее. Неожиданный отпор привёл в некоторое замешательство видавших виды парней, но, впрочем, как отметила отдельно работающая голова, в их профессионализме Сергей не ошибся.

«Влип», – подумал он, неудачно отражая удар ногой в грудь и, получив сильнейший удар в лицо, с благодарностью подумал об услужливо поддержавшей его стенке.

Последующий за этим удар ногой в голову был рассчитан, по крайней мере, на броню танка.

«Да, приятно иметь дело с профессионалами», – думал Серёга, отводя ребристую подошву в сторону соседнего окна, к сожалению закрытому прочной решёткой.

Возникшее в достаточной близости перекошенное от напряжения лицо, как-то само собой устремилось на резко выброшенный кулак правой руки Сергея, и несколько утратило сосредоточенное выражение.

Далее началась настолько несусветная карусель, что впоследствии восстановить последовательность событий совершенно невозможно. Крик остервеневшего громилы, попавшего вместо лица Сергея в многострадальную стену дома, одновременно два удара в живот, заставившие с благодарностью вспомнить первого тренера, увещевавшего его в важнейшей необходимости железного пресса, который Сергей, усвоивший этот урок в частых баталиях, постоянно поддерживал в отличном состоянии.

Последующий за этим удар в лицо вызвал тёплую благодарность другому тренеру, не забывавшему повторять на каждой тренировке, что только крепкая шея может быть залогом здоровой головы. Сергею ничего не оставалось, как, резко подавшись вперёд и рискуя быть расквашенным под градом ударов, схватить одного из нападавших за отвороты куртки и, резко дёрнув на себя, чуть отойти в сторону, подставив стену под твёрдый лоб громилы. Но так как руки у него были заняты, удар ногой в открытую часть лица поверг его в неменьшее недоумение, чем обладателя чугунного лба, таранившего стену дома.

Вспоминая потом о случившемся, Сергей думал, что именно этот момент значительно приблизил предвиденный конец «приятной» встречи.

«Маваши, – отметило затуманенное сознание, – ребята явно обучались не в подворотне».

И пока обладатель чугунного лба, медленно оседая на тротуар, чертил ногтями полосы на стене, Сергей успел получить ещё три удара в лицо, и вспоминал последнего учителя, учившего его держать удар.

«Черти вошли в раж, и успокоятся лишь размазав меня по тротуару», – подумал он.

Эта мысль побудила его превозмочь тёплое желание лечь на землю. Почему-то вспомнились слова песни любимого им Высоцкого «ещё не вечер», и Сергей попытался уйти в глухую защиту, пребывая в глубоком нокдауне.

«Держи удар, держи удар», – вспоминались слова учителя, вперемешку со строчками столь актуальной в данный момент песни. Вокруг всё плыло, а в больном теле и затуманенном мозгу нарастало коварное безразличие. Однако склонный к аналитическому мышлению мозг породил мысль, что такое с ним впервые.

Всё закончилось довольно неожиданно. Сергей, вдруг понял, что шквал ударов прекратился. И он ощутил себя лежащим навзничь, но не на тротуаре, у ног разгулявшихся громил, а на полу какой-то комнаты. Это было тем более неожиданно из-за уверенности в том, что сознания он полностью не потерял.

А двое остервеневших громил не сразу сообразили, что самозабвенно молотят недавно побеленную стену, демонстрируя ей чудеса владения приёмами каратэ, в то время как объект приложения их сил неожиданно исчез.

Выражение творческого вдохновения на помятых лицах парней, что делало честь возможностям Сергея, сменилось тупым недоумением, готовым перейти в плаксивую гримасу избалованного ребёнка, у которого вдруг забрали любимую игрушку.

В поле зрения остался лишь их товарищ, стоящий в позе ярого молельщика, на коленях, уткнувшись многострадальным лбом в фундамент ни в чём не повинного дома.

В это время Сергей, ничего не понимая, с физическим удовольствием выходил из глубокого нокдауна. Левую часть лица саднило, что вызывало в нём чувство раздражения за столь халатное отношение к собственной физиономии. Он в пятый раз машинально прокручивал в мозгу слова известной песни, отмечая появившиеся в ней торжественные нотки, и вспоминал слова учителя, говорившего, что залог здоровья не только крепкая шея, но и хорошая техника.

Вдруг он поймал себя на мысли, окончательно вернувшей ему способность логического мышления и остроту восприятия. Мысль действительно была свежей, до дикости, всё человеческое в нём злорадствовало и ликовало:

«Хорошо отделали Координатора экстра-класса со спецзаданием».

Второй сущностью Сергея действительно был Координатор экстра-класса, прошедший полный курс подготовки и многоступенчатую стажировку в нескольких мирах вне Сообщества. Сейчас он имел вполне реальное прошлое с воспоминаниями бесшабашного детства и бурной юности, прошлое Сергея, и был вполне земным человеком, в меру укомплектованный недостатками. В одном теле Сергея поместились два я, прекрасно уживаясь друг с другом, и нисколько друг другу не мешая. Они читали мысли друг друга как свои, даже если мыслили одновременно. Главенства ни у кого не было. Хотя Сергей, чьим телом воспользовались, мог бы заявить свои права на лидерство, но ему это как-то и в голову не пришло.

Он с первой секунды знакомства знал всё о своём сожителе, как о себе самом. Представлял он его себе таким же, как и сам, тридцатилетним парнем, весёлым и бесшабашным, не способным на предательство и подлость. Он знал, что его сожитель тоже всё знает о нём, и это не вызывало у него никаких отрицательных эмоций.

«Так даже веселее вдвоём, – подумал Сергей, – и как я раньше мог жить один», – думал он, и чувствовал, что его сожитель во всем с ним согласен.

А цель посещения Земли у Координатора была такая. В последние два-три десятилетия на Земле вновь было замечено прогрессирующее движение к Большому откровению. И он, а теперь и Сергей, был послан с конкретным заданием: сделать внутренний анализ обстановки, и на месте разобраться, вмешательство ли это иной цивилизации, не входящей в Сообщество, или начало пробуждения земной к Большому откровению.

Прецеденты были. Координатор в этой своей сущности посещал Землю уже второй раз. Он считался специалистом по Земле. В прошлый раз пришлось локализовать искусственное пробуждение, выделив его в ограниченную касту йогов, которая до сих пор требует постоянного контроля.

Тогда земная цивилизация была явно не готова к Большому откровению, грозившего ей полным вырождением, не достигнув зрелости перехода. Сообщество внимательно следило за материнскими цивилизациями, позволяя им идти индивидуальным путём развития, что было обязательной гарантией качества перехода и появления столь необходимых Сообществу индивидуальностей.

Задание не позволяло проявлять себя в каких-либо иных качествах, кроме человеческих. И до тех пор, пока Координатор однозначно не убедится в Земном происхождении телепатии, телекинеза, левитации и других качеств экстрасенсов, он не имел права использовать другие качества, кроме присущих Сергею, для анализа создавшейся обстановки. Получается, что убедиться в этом должен сам Сергей, опираясь только на свои человеческие возможности.

Используя минуты передышки, кем-то так милостиво Сергею предоставленные, Координатор решил привести в порядок ту информацию, которую успел получить. Предварительно заблокировав свою сущность и мысли Сергея от возможного зондирования, и, как оказалось не зря, оставив только человеческие эмоции выходящего из глубокого нокдауна до крайности избитого человека. А в том, что это только передышка, ни он, ни Сергей не сомневались, как и не сомневались в том, что она будет очень непродолжительной, не просто так Сергея выдернули в момент полного отключения.

Можно было сказать определённо, что источник и методика приобретения специфических качеств человечеством не имеет ничего общего с ранее бывшим прецедентом с йогой. Несомненно, что пробуждающиеся возможности ставят человеческую цивилизацию на путь Большого откровения, ведущий к переходу.

Правда, пробуждающиеся возможности людей пока ещё детский лепет по сравнению, например, с возможностями Координатора, передвижением в нуль пространстве и другими, для которых пока в земном языке и названия не было. Но в любой момент возможности, заложенные в подсознании людей, могут начать прогрессировать, прорвут перегородку между сознанием и подсознанием, и если цивилизация не готова к этому, то Большое откровение её погубит.

Период «созревания» цивилизаций не поддаётся прогнозированию, потому что зависит от огромного числа случайных, и порой взаимоисключающих факторов.

«Надо отдать должное землянам, – с гордостью за свою сущность подумал Сергей, – в поисках переходного звена между неандертальцем и кроманьонцем, отсутствие которого привело к утопии теорию Дарвина, они додумались до теории опыления видов извне, правда, в очень утрированном виде». Координатор, особенно после знакомства с Сергеем, принимал близко к сердцу судьбу землян, и зная не только теоретически, как опасно искусственно подталкивать цивилизацию в Большому откровению, он вдвойне серьёзно относился к своей миссии. Один такой случай имел место на заре образования Сообщества, воспоминания о котором бросало в холодный пот даже видавшего виды Координатора.

Критерии, предрешающие близость готовности Земной цивилизации к Большому откровению имеют место. Ресурсы Земли истощаются, экология никуда не годится. Всё делается так активно на этой шальной планете, что вызывает опасения у теоретиков Сообщества в съедении матушки Земли раньше, чем необходимо для достижения порога зрелости её цивилизации.

Они никак не отделаются от детских игр с войнами. Выдумали различные формации, часто называя одни и те же вещи разными именами, и находят в этом «объективные» противоречия.

В сообществе бытует мнение, что цивилизация со столь нестандартным путём развития обещает дать яркую индивидуальность.

Впрочем, надо отметить, что стандартного пути развития цивилизаций не существует. Но на фоне существующего опыта земляне не раз заставляли чесать затылки теоретиков Сообщества, которые при общем категорическом запрете на вмешательство в развитие цивилизаций здесь уже не раз стояли на грани, и для Земли полностью его не исключали.

Отдельные индивидуумы, случайно становившиеся на путь Большого откровения, на Земле были всегда. И это тоже ставит в тупик теоретиков Сообщества. Но, как правило, такие случаи были случайными, число их не прогрессировало и больших тревог не вызывало, так как на общий путь развития земной цивилизации влияния не оказывало.

За цивилизацией землян прочно закрепилось название нестандартной. Но сейчас резкое увеличения числа экстрасенсов, новое земное название людей, вставших на путь Большого откровения, вызвало тревогу у Сообщества и подозрение на внешнее вмешательство. Тем более что войти в контакт с цивилизацией Черных дыр до сих пор не удалось.

Сергей, через Координатора, давно чувствовал настойчивое зондирование своей сущности, прекрасно зная, какую информацию они получают. По известным причинам напрямую выяснить вопрос – кто такие эти они? – он не мог, поэтому спокойно ждал, предоставив своё земное расслабленное сознание под скальпель анализатора.

Вместе с тем он с удовлетворением отмечал, следуя с Координатором за своими исследователями, что сущность Сергея отнюдь не сломлена, лишь слегка помята – сказывалось богатое наследие предков – и вполне готова к выходу из нокдауна. Наступило время анализа происходящего. Осязание, обоняние и слух работали давно, но никакой определённой информации о его месте нахождения не давали. Сергей открыл глаза, сел и огляделся. Он находился в комнате, судя по решётке на окне, за той самой стеной, на которой наверняка остались следы любителей прикладного каратэ. Убранство комнаты наводило на мысль о принадлежности её хозяина к теневой экономике. Стол, стул, кровать, платяной шкаф. Обращало на себя внимание обилие книг. Практически одна стена полностью убрана книжными полками. Но, к сожалению, в свете настольной лампы нельзя определить вкусы владельца.

Сам хозяин сидел на втором стуле у ног Сергея. Пожилой мужчина, на вид крепкий и жилистый, приковывал к себе внимание пытливым выражением мужественного лица и видимым даже в неярком свете настольной лампы умом глубоких серых глаз.

– Ну, молодой человек, я вижу, вы уже окончательно пришли в себя, – сказал мужчина, – будем знакомы, меня зовут Владимир Николаевич.

– Сергей. Как я попал сюда?

– Ваши упражнения с проверкой прочности моей решётки оторвали меня от работы, сами понимаете, я не в том возрасте, чтобы помочь Вам, но подобрать и затащить Вас сюда у меня ещё сил хватило.

«Врёт», – подумал Координатор.

Сергей подумал о сумке, так как зондирование его мыслей продолжалось.

– А где сумка? – спросил он.

– Сумка? Я не знаю, надо посмотреть на улице, вряд ли Ваши «друзья» взяли её с собой.

– Друзья… Одного такого друга – и сотни врагов не надо. Кстати, они вышли из Вашего подъезда, – ответил Сергей, с гримасой боли пробуя повернуть шею.

– Да, в городе шалят ребята, кулаки чешутся. Что Вас занесло сюда в это время, с сумкой?

– Решил после тренировки пройтись пешком, я вообще люблю гулять по ночам.

– А, ну тогда Вам не впервой, понятно, почему Вы так дёшево отделались. Умойтесь и пойдёмте искать Вашу сумку. Наверняка она лежит там, где Вы её бросили.

Сергей посмотрел на часы. Всё мероприятие заняло пять минут.

«Лихо работают», – подумал Координатор.

– Не беспокойтесь, кому ещё взбредёт в голову гулять в это время здесь, идите, умойтесь, – сказал Владимир Николаевич, по-своему поняв его жест.

«Что им нужно?», – подумал Координатор, так как зондирование не ослабевало.

«Да умойся», – подумал Сергей, трогая разбитую часть лица.

– Я дам Вам средство, – сказал Владимир Николаевич, открывая дверь ванной комнаты.

– Вы что, читаете мои мысли? – с усмешкой сказал Сергей, идя за ним в ванную.

– Читаю, – ответил Владимир Николаевич.

Дверь плавно закрылась раньше, чем Сергей осознал, куда он попал. По крайней мере, с ванной эта комната, ничего общего не имела.

«Не беспокойся, они в любой момент могут превратить её в ванную комнату», – услышал Сергей слегка насмешливую мысль Координатора.

Координатор искал центр. Он давно понял, что центр есть, и только на месте, в прямом контакте, можно выяснить наличие или отсутствие пси-излучения, побуждающего к преждевременному пробуждению цивилизаций. Хотя всю «чёрную» работу выполнял Сергей, обычными людскими методами по крупицам собирая всю возможную информацию, которую вместе с Координатором тщательно анализировал, отделяя шарлатанство, всегда сопутствующего явлениям такого рода. Они знали, что его деятельность не останется незамеченной, но это не противоречило цели: выйти на прямой контакт.

Во время предыдущего вмешательства центр был найден в древней Индии – таинственная Шамбала, куда сейчас, по общему заблуждению, уходят йоги седьмой ступени, познавшие откровение. Сказочная страна бессмертных, атрибут локализации центра.

Если опасения подтвердятся, Координатору предстояло решать не простой вопрос локализации центра здесь, в большом городе, где методы, удобные в горах Тибета, явно не подходили. Сергей не случайно оказался на этой тихой улице в столь поздний час. Координатор знал, что центр здесь и собирался в эту ночь закончить свою миссию. Но обстоятельства приняли неожиданный оборот. У него, похоже, собирались отнять инициативу.

В лаборатории, оснащённой самой современной аппаратурой, скрывающейся за дверью ванной, находилось ещё четверо участников спектакля. Это были разные люди и по возрасту и по внешности, но отпечаток приверженности к одной идее делал их чем-то похожими.

«Отпечаток большого откровения», – с удовлетворением подумал Координатор.

Сергей ни о чём не думал, он ошарашенно озирался вокруг, похожий на рыбу, неожиданно вытащенную из воды.

– Мы слушаем Вас, – прозвучал нелепый для непосвящённого вопрос, сказанный твёрдым волевым голосом, – с какой целью вы так настойчиво нас разыскивали?

Сидящие перед Сергеем люди явно получали удовольствие от разыгрываемого спектакля, а Координатор, в душе которого всё ликовало, вместе с Сергеем, в виде благодарности в полной мере доставлял им это удовольствие, сменяя всё оттенки неожиданности на довольно сильно поглупевшем лице Сергея.

«Родные мои», – радовался результатам анализа обстановки Координатор, с удовлетворением отмечая появление в себе столь земных эмоций.

«Здравствуйте, – подумал Сергей, – я рад вас видеть», – получив бурю ответных мыслей, окрашенных в самые тёплые тона.

«В нашем полку прибыло», – свирелью заливалась голубая мысль молодой девушки, сидящей в углу, в тени непонятного прибора.

«Виват, брат, виват», – контрабасно грохотал мощный бородач справа.

«Так-так-так-так», – занудно повторял тощий субъект, потирая руки.

«Товарищи, товарищи, здесь ещё надо разобраться», – пытался унять страсти центральный нападающий в огромных черепаховых очках.

И только Владимир Николаевич, похоже, во всём для себя разобравшийся, устало стоял слева от Сергея, прислонясь к окрашенной стене.

«Извините, но для чего нужен был весь этот спектакль с мордобоем? – вдруг опомнился Сергей, жёлтой обидой заполнив лабораторию. – Что, нельзя было придумать более простого сценария?»

– Прошу нас простить, молодой человек, – вслух ответил Владимир Николаевич, – это было неожиданно и для нас, парни не готовились заранее. Для них Вы были такой же неожиданностью, как и они для вас. Мы бы, несомненно, заблокировали их или переместили в какую-нибудь другую часть города, или, наконец, распихали бы по койкам, раздав целомудренные сны о прекрасных принцессах, если бы знали об их намерениях.

«Но вы же сразу узнали», – вспомнив услужливую стену, мысленно возразил Сергей.

«Вот здесь просим нас простить, – также мысленно ответил Владимир Николаевич, как старший в этой компании экстрасенсов, – видя Вашу компетентность в такого рода делах, мы позволили себе воспользоваться случаем для того, чтобы окончательно выяснить некоторого рода детали и ближе с вами познакомиться.

«Спасибо за знакомство», – подумал Сергей, с трудом поворачивая голову и ловя мысль Координатора о том, что сам Сергей нисколько не удивлён общению мыслями.

«Ах, извините, что же мы, друзья! – закудахтала мысль бородача. – Лидочка, обновите молодого человека, неужели Вам его не жалко»?

В следующий миг Сергея окутало тёплое облако полного взаимопонимания. Здесь было всё – и тёплый ионный душ, и массаж, и раскатывание нервных узлов, и что-то ещё, от чего Сергей ощутил приятный трепет, проникший до глубины сознания. Через минуту он стоял абсолютно обновлённый, без тени усталости и ломоты в здоровом теле, и даже несколько возбуждённый, как после грозы.

«Лида я навек ваш», – выплеснул избыток эмоций Сергей, трогая обновлённую часть лица без следов побоев.

А в это время Координатор делал доклад перед советом теоретиков Сообщества, за тысячи световых лет от Земли, находясь сразу в двух лицах. Впрочем, второе его состояние в Земном понятии лицом назвать нельзя. Его вообще ничем нельзя назвать, разве что сгустком высокоорганизованной энергии.

Земная цивилизация пробуждалась, пробуждалась самостоятельно в очень необычных для Сообщества формах. Земля становилась на путь Большого откровения, обещая дать яркую индивидуальность.

Координатор просил оставить одну из его сущностей на Земле, мотивируя своё желание большой научной ценностью изучения опыта пробуждения нестандартной цивилизации и вспоминая ионный душ. В этом ему не отказали, правда, с ограниченным сроком, всего на два миллиона лет.

* * *

– Так он что, и сейчас с тобой? – спросил учитель, выслушав рассказ Сергея.

– Трудно сказать, но ощущение, что я не один, есть.

– Ну, тогда поздравляю, жить тебе два миллиона лет.

– А что касается раздвоения личности, ты же знаешь, что это явление в медицине давно известно и называется шизофренией. Также тебе наверняка известно, что многие очень умные люди были шизофрениками. Вот и подумай, а может, это и есть пресловутый контакт?

– Ага, – сказал Сергей, – умный пришелец, а не человек, так, что ли? Такая постановка вопроса мне не нравится, унизительно как-то.

– Ну, унизить можно только униженного, – сказал учитель, – есть же и другой угол зрения. Допустим, что только очень умные и неординарные люди выдерживают, понимают и принимают контакт. Это тебе легко, ты к этому готов, а представь себя до травмы. В тебе, в твоей голове, ещё кто-то. Так и действительно сойти с ума недолго.

– Да, и ещё, – усмехнулся учитель, – медицинская статистика говорит, что в очень многих случаях после травмы головы люди неожиданно умнеют. Я в своей жизни дважды сталкивался с таким случаем. Вот один из них: в нашей группе в институте парень вынужден был бросить учёбу из-за того, что совершенно не мог понять начертательную геометрию, не мог мыслить пространственно. Ушёл в армию. Я его встретил после армии. Стал заикаться, говорит, люк от танка на голову упал. Выше меня ростом, а его в танковые войска. И что ты думаешь? Восстановился в институте, а начертательную геометрию стал понимать лучше преподавателей.

– Ты, случайно, не поумнел после травмы?

– А вы знаете, Сэнсэй, – серьёзно сказал Сергей, – что-то есть. Мне стали понятны вещи, раньше казавшиеся сложными и непонятными, и наоборот, те, что раньше казались простыми и понятными, теперь стали казаться сложными, как бы с двойным дном.

– Вот видишь, ещё одна предпосылка к контакту, – констатировал учитель.

– Подождите, это что же получается, что этот сон может быть не связан с остальными событиями, сам по себе?

– Да нет, я думаю, связан, – сказал учитель. – Во-первых, скажи, в так называемом сне ты был абсолютно собой?

– Действительно, Сэнсэй, у меня такое чувство, что кто-то специально выпячивает определённые мои качества, как бы разглядывая под увеличительным стеклом определённый участок моей души. Вроде я и не я. Может быть поэтому мне легче рассказывать про сны от третьего лица. В предыдущем сне я был необыкновенно силён и развит физически, в этом сне у меня проявилась бесшабашная разбойничья удаль. Она, конечно, мне присуща, но не в такой же степени. Вы видите в этом какую-то цель?

– Видишь ли, Сергей. Вокруг разбойников создан этакий романтический ореол, их даже иногда представляют чуть ли не благородными людьми. Хотя удали и бесшабашности им, конечно, не занимать, но, на мой взгляд, только очень злой и бесчестный человек пойдёт грабить, насиловать и убивать на дорогах, не щадя ни детей, ни стариков.

– Недавно слушаю передачу про известного бандита по кличке Лимончик, и ведущий передачи восторженно сообщает, что Лимончик грабил только богатых и не трогал бедных. Извините, но что у бедных брать, тем более во времена НЭПа в Одессе, где в то время богатых было пруд пруди.

– Но вот, на мой взгляд, чего не было и нет у разбойников, это доброты и коммуникабельности, девиз один: каждый сам за себя. Да и кому, как не тебе, с твоим образованием, этого не знать.

– Подождите, Сэнсэй, дайте догадаться самому, я же теперь умный, – с иронией в голосе воскликнул Сергей, – так что это просто могла быть проверка на коммуникабельность?

– Возможно, но не только. Мне, например, не понравилось, что тебя так легко отделали всего лишь три парня.

– Но, Сэнсэй, уровень их подготовки был очень высок, – возразил учителю Сергей, – если бы я встретился с любым из них на соревнованиях, и то пришлось бы повозиться изрядно.

– Конечно, проигрывать надо, иногда, – продолжил учитель, не реагируя на возражения Сергея, – более того, я считаю, что проигрывать полезно. Проигрыши стимулируют и заставляют задуматься над ошибками. Проигрывать тоже надо уметь.

– Я не сомневаюсь, что эту науку ты постиг в своё время, это видно и по твоей реакции на случившееся.

– Всякое бывало, – вставил Сергей.

– Но здесь дело не в подготовке твоих противников, а в твоей подготовке. Ты не владеешь техникой ката.

– Почему, я знаю ката всех стилей каратэ, и мне не понадобится много времени, чтобы вспомнить любую из них. Но я особо не увлекался ката, только для аттестации. Я не вижу, чем они могут помочь мне в поединках на соревнованиях. Тем более, как вы уже говорили, приёмы ката содержат мало ударов ногами, особенно в голову.

– У тебя это увлечение тоже скоро пройдёт. В этих ударах больше красоты, чем эффективности. Работа на публику, а не на результат. Или реанимация тебя ничему не научила?

Сергей вынужден был согласиться с учителем, потрогав рукой основание черепа.

– Ты же знаешь, что ката содержат приёмы боя с несколькими противниками, и никакого отношения к спортивному поединку не имеют. Более того, приёмы ката далеко не спортивны. Когда речь идёт о спасении жизни, сантиментам нет места.

– Ты выучишь несколько наиболее древних ката в их первозданном виде. Я думаю, пяти будет достаточно. Некоторые из них не были канонизированы в своё время, и поэтому не вошли в арсенал традиционных стилей каратэ. В свободное время будешь отрабатывать их, пока они не станут твоими, пока не почувствуешь дух Мастера, создавшего каждую из них, и не соединишься с ним. Это не только ещё более укрепит твой дух, но и позволит тебе автоматически применять приёмы этих ката в реальном бою.

– Но я впервые за всю свою жизнь попал в такую ситуацию именно в этом сне. До этого я ни разу не сталкивался сразу с тремя или более людьми такого уровня подготовки, чтобы не мог легко с ними справиться сам, без применения приёмов ката.

– Тут, знаешь ли, одного раза достаточно. Да и, кроме всего прочего, правильное исполнение ката в реалиях боя отличный тренинг. Я уверен, что скоро ты жить не сможешь, не выполнив каждую из этих ката ежедневно по несколько раз. Доджё в свободное время в твоём распоряжении.

– Но на турнире мне больше нужны приёмы единоборств, там ведь только один противник. Может быть, мне лучше тратить свободное время на их отработку? – продолжал гнуть свою линию сомневающийся Сергей.

– Ты так уверен в этом? – учитель задал Сергею вопрос, который того изрядно озадачил.

«Так вот какие самостоятельные занятия вы имели в виду, Сэнсэй», – вспомнил Сергей слова учителя.

* * *

– А ты сможешь найти место расположения этого центра? – спросил Сергея учитель после тренировки.

– Думаю, что смогу. Центр здесь, в нашем городе.

– Найди и завтра же окончательно убедиться в серьёзности всего этого не помешает.

– А меня удерживает мысль: а вдруг это просто сны и ничего более?

– Ну, Сергей, это страусовая политика. Куда делось твоё разбойничье наследие предков?

– Вы думаете, что если они существуют, то нам чем-то могут помочь?

– Кто знает? – было ему ответом.

В субботу вечером первое, что сказал Сергей, отдуваясь, было:

– Уф, весь день потратил на поиски, как оказалось, знакомого места.

– Расскажешь после тренировки, а сейчас переодевайся, пора работать.

«Конечно, тренировка святое, хотя бы спросил о главном, как будто ему неинтересно», – чуть не обиделся Сергей, но потом, вспомнив любимые поговорки Сэнсэя «на обиженных воду возят», и «обидеть можно только обиженного», а также полное отсутствие у Сэнсэя любопытства, молча побежал в раздевалку.

По субботам члены национальной сборной, взрослые парни, проводили контактные поединки по круговой системе. Они называли их субботниками. В конце тренировки, после набивки тела, двенадцать человек разбивалась на пары, и проводили двухминутный поединок. После чего противники менялись местами и опять проводился двухминутный поединок. И так пока не отдерётся каждый с каждым, без отдыха. Всего одиннадцать поединков с меняющимися противниками. Двадцать две минуты полноконтактного боя.

Конечно, только очень хорошо тренированные люди с набитыми телами могли позволить себе такое. Но польза от этого была очень большая. Как в плане выносливости, так и в плане наработки навыков самообороны. Каждый из участников применял свои, наиболее любимые и наработанные техники, и поэтому каждому из них приходилось очень разнообразно работать в обороне.

Как только Сергей стал тренироваться каждый день, он сразу стал участвовать в таких субботниках. Первое время ему было очень тяжело. Ведь он не имел за плечами многолетней подготовки по методике Будо-каратэ, которую имели члены национальной сборной. И хотя тело его было достаточно набито, так как он, среди прочих, имел ДАН и по Кёкушинкай каратэ и по Ашихаре, он не работал до этого с людьми, владеющими техникой проникающего удара. А члены национальной сборной все имели ДАН по Будо-каратэ, и некоторые не только первый, и все, естественно, были мастерами спорта.

Они все были воспитанники Сэнсэя, поэтому на субботниках всё проходило без отрицательных эмоций, даже весело, но, как говорил Сэнсэй, жалеть друг друга – это оказывать медвежью услугу, в бою вас жалеть никто не будет. Поэтому били Сергея доброжелательно, без злобы, но по-настоящему. Лишь первое время стараясь не доводить дело до нокдауна. Пару воскресений утром вставалось с трудом. Но уже через два месяца Сергей начал получать удовольствие от полного контакта, практически не чувствуя боли от ударов.

«Мазохизм какой-то», – с удивлением отмечал свою реакцию на контакт Сергей.

До этого он думал, что здесь всё держится только на умении терпеть боль.

– Ну, рассказывай, – спросил Сергея учитель после тренировки.

– Пришлось погулять по городу, думал, не найду. Ведь во сне я включился в действие непосредственно возле дома, где располагался центр. А проснулся в своей кровати. Меня переместили в неё, навеяв приятные сны. Пришлось прибегнуть к хитрости. Отключить полностью сознание от действительности. Сосредоточился на ката, прокручивая их в голове одну за другой. И что вы думаете, очнулся точно в том месте, где и в прошлый раз. Ноги сами принесли. Сорок пять минут шёл.

– Молодец, – отметил учитель, – и как, признали они тебя?

– Не они, он. Это квартира Владимира Николаевича. Они собираются там по вечерам.

– Да, я забыл тебя спросить, как ты объяснил свои поиски центра?

– Я сказал, что что-то внутри меня, помимо воли, заставляло искать их. Как мучающийся от жажды человек безошибочно находит источник. Так и я подсознательно искал подобных себе людей. Да они особенно и не спрашивали, удивительно нелюбопытный народ. И это при их любознательности. Им неинтересно то, что не входит в сферу их интересов. Ну, нашёл – и хорошо. Вливайся в команду.

– А ты что, действительно можешь общаться мысленно?

– В том-то и дело, что с ними могу. Владимир Николаевич сказал, что я неразвившийся экстрасенс. Так сказать, в зачаточном состоянии, – с улыбкой сказал Сергей.

– А он не сказал, когда ты им станешь, или при каких обстоятельствах?

– Нет, говорит, что настоящих экстрасенсов так мало, что невозможно набрать статистику. А у тех, что есть, его экстрасенсорные способности проявлялись по-разному.

– Жаль, тебе бы это здорово помогло. Тем более что это чисто человеческое свойство.

– Я был приглашён на сегодняшний вечер. Пришлось отказаться, ввиду тренировки. Владимир Николаевич знает вас, говорит, что вы неординарная личность, и может быть тоже скрытый экстрасенс. Он сказал, что мне очень повезло с вами. Но это я и сам знаю.

– Да, – продолжил Сергей, – к сожалению, нам они ничем не могут помочь. Их необычные способности действуют только в пределах Земли.

– Я так и думал, – тихо, будто самому себе, сказал учитель.

«Время подходит, и скоро тебе в бой, а по большому счёту ты ещё не готов», – мысленно сказал Сергею учитель.

– Я это знаю, Сэнсэй, но разве есть пределы знаний и совершенства, – вслух ответил учителю Сергей. Я чувствую, что готов ко второму бою.

«И это главное», – подумал учитель.

– Я тоже так думаю, – вслух ответил Сергей.

– Ты что, действительно слышишь мои мысли, Сергей?

– Только тогда, когда вы обращаетесь ко мне.

– И давно это у тебя?

– После сегодняшней встречи с Владимиром Николаевичем. Видимо, сказалась тренировка. Ведь мы общались с ним только мысленно. Кстати, на сегодня все без исключения экстрасенсы слышат только те мысли, с которыми обращаются к ним.

– А сейчас ты слышишь только мои мысли, или всех остальных людей тоже?

– Пока только ваши. Видимо, Владимир Николаевич насчёт вас прав. Но он сказал, что со временем я буду слышать все мысли в мой адрес.

«Ага, оказывается, всё-таки есть польза, не зря ты потратил время на поиски», – подумал учитель.

«Но чем это нам может помочь?», – подумал Сергей.

– Посмотрим, время покажет, – услышал он в ответ.

* * *

Учитель правильно посчитал время второго поединка, и прав был Сергей, утверждая, что готов ко второму бою. Может быть, начинали проявляться его скрытые способности экстрасенса.

Во втором поединке ему попался противник, работающий только ногами. Ноги порхали как бабочки, не только быстро, но и красиво. Сергея, который сам работал ногами не хуже, этим было не удивить. Но он не стал вступать в обмен ударами, а просто увлёк противника в атаку. И когда тот потерял бдительность, увлёкшись атакой, ошибочно думая, что Сергей уступает ему в технике, и поэтому ушёл в глухую защиту, Сергей поймал его на бросок с контратакой, чем и закончил поединок.

* * *

– Ты прошёл уже второй круг, после окончания которого на каждом татами останется по шестьдесят бойцов. Вероятность встречи с противником очень высокого уровня значительно возросла. А времени до следующего поединка осталось мало. Пятнадцать ночей до окончания второго круга и двадцать две в третьем. То есть приблизительно пять недель.

Четыре недели будем постепенно увеличивать время индивидуальных занятий. Последнюю неделю отдых, вернёмся к трём часам.

– У тебя теперь одна задача Сергей, энергетика. Будем тренировать тандэн, – сказал учитель на следующей тренировке.

– Нагрузку увеличивать не будем, уже некуда, и дополнительных упражнений не будем вводить, всё отработано до мелочей, будем добиваться качественного скачка, необходимо, чтобы количественные факторы помогли перейти в новое качество. А в этом есть только одно подспорье: воображение и непременная вера в успех.

* * *

В третьем бою Сергею попался противник, прекрасно владеющий техникой ударов как руками, так и ногами.

– Он сильнее того меня, каким я пришёл к Вам, но не владеет техникой перемещений, которой вы научили меня, и это дало мне большое преимущество. Я успевал контратаковать, когда он ещё только начинал атаку. В общем, всё стало ясно уже через десять минут, остальное дело техники.

– Мне непонятно другое, – продолжил Сергей, – первые три моих противника мало чем отличались от людей, разве что цветом кожи, по крайней мере, ярко-малинового цвета я на Земле не встречал. Это что, норма, как вы думаете?

– Я думаю, что в большинстве случаев это так, природа, создавая виды, идёт по пути наименьшего сопротивления. Но ты должен быть готов ко всему, даже на Земле бывают такие мутации, что фантастам не снилось. В кунсткамере Петра Первого стоит чучело телёнка с двумя головами, сам видел.

– И ещё может быть, – продолжил учитель, – вас разделили на подгруппы. Как иногда делают наши контактники в абсолютке, предварительные поединки проводят среди лёгких и тяжёлых участников отдельно. Так может быть и там. Людей близких по виду свели в одну подгруппу для предварительных поединков. Чтобы в первых боях не было явного преимущества, а к финалу пришли лучшие в каждой подгруппе.

– Но мне не нравится твоё расслабленное настроение, не дай бог тебе потерять голову от первых лёгких побед. Ты прошёл три круга, на твоём татами осталось пятнадцать участников, и это лучшие, а какие они, мы не знаем. А это значит, семь пар, семь ночей. Уже может быть через четыре дня тебе опять в бой.

– Почему может быть? – спросил Сергей.

– Участников пятнадцать. Значит, кто-то один по жребию сразу перейдёт в следующий круг.

– Почему кто-то, Сэнсэй? – весёлым голосом спросил Сергей, – ясно кто, я. Мне всегда везёт в таких случаях. Звезда моя такая, что ли? Но, с другой стороны, везение очень много значит для победы. В этом у меня ещё ни разу проколов не было. Так что у нас с Вами ещё минимум десять дней.

– И не беспокойтесь за меня, – так же весело продолжил он, – мне всегда везло с противниками в предварительных поединках, и здесь ситуация не меняется. Я прекрасно представляю, что самые трудные бои впереди.

– Сначала, будучи молодым и наивным, я думал, что какой-то дух турнира в предварительных боях сводит сильных со слабыми. А потом засомневался. Думаю дух здесь не при чём. Это делается специально устроителями турниров для большего ажиотажа, а значит и больших ставок. А жеребьёвка, это такая, фикция. Может быть, и там тоже самое? Какая разница, у тех зрителей глаза горят не менее. Так что не беспокойтесь за мою голову, Сэнсэй.

* * *

Опять Сергей находился в том же огромном зале. С другого края стоял, казалось, мало чем отличающийся от Сергея человек, но только если не приглядываться повнимательней. При взгляде вроде обычный человек. Но если посмотреть отдельно на ноги или руки, тело, шею или голову, видны явные диспропорции, которые не видны при взгляде на фигуру в целом. Самое интересное, что диспропорции изменялись.

Чудно, но раздумывать над феноменом некогда, прозвучал гонг. Судьи на татами нет. Участников турнира ещё при первой встрече предупредили об этом, как и об отсутствии каких-либо ограничений в применяемых техниках и приёмах. Бой без правил, возведённый в абсолют. Ограничения во времени также отсутствовали. Проигрывал не имеющий возможности продолжить поединок. Неважно, по какой причине: травма, нокаут или смерть. В случае травмы судьбу проигравшего решал победитель, оставлять его в живых или нет.

Противники медленно сходились, внимательно следя друг за другом. И вдруг с дистанции двух метров Сергей получает сильнейший удар рукой в голову, которую лишь в последнюю секунду, чисто автоматически, успевает отвести в сторону. Кулак прошёл лишь чирком по щеке. Но скорость удара была такова, что Сергей почувствовал боль, как от ожога.

«Резиновый ты, что ли, – мелькнула мысль, додумывать которую было некогда: в сторону головы Сергея уже летел кулак второй руки.

Но теперь-то фактор неожиданности пропал, и Сергей приготовился к контратаке. Уклонившись от летящего в его голову снаряда, Сергей в скользящем прыжке стремительно сблизился с «резиновым» и вонзил свой кулак в его живот, а отшагнув в сторону, завершил контратаку ещё более быстрым круговым ударом ногой в подбородок. Время занятий с учителем не прошло даром. А ногами работать Сергей умел в совершенстве.

– Никогда не поднимай ног, пока руки не сделали своё дело, – часто слышал он из уст Сэнсэя, что сейчас и применил на практике.

От удара ноги голова противника Сергея откинулась на спину на такой же, как и руки, резиновой шее. А тело сложилось пополам от удара в живот. Сам он упал на четвереньки и так и стоял, с головой, лежащей на спине между лопаток, и с устремлённым в потолок взглядом неподвижных глаз. Но недолго, всего несколько секунд. Затем голова опрокинулась вперёд, со стуком ударилась о татами и приняла обычное для людей положение. Необычайная гибкость шеи смягчила удар ногой, и теперь её обладатель пребывал всего лишь в глубоком нокдауне. А верный себе Сергей стоял перед ним и ждал, когда поверженный противник придёт в себя, чтобы продолжить поединок.

И дождался неожиданного и очень резкого удара головой в живот. Его противник не стал вставать, а быстро и далеко качнулся вперёд на своих резиновых ногах, удлинил шею и нанёс сильный удар головой, отбросивший Сергея на несколько метров. Удар не сильно потряс Сергея. Пресс у него был железный. Да и как иначе. В контактных поединках никто из бойцов не защищал тело. Защищалась только голова. Как говорил учитель, будешь защищать тело, потеряешь голову.

Сергей упал на спину, а его, как оказалось, уже полностью пришедший в себя противник не стал ждать, когда он встанет на ноги. С невероятной скоростью, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями от пола, он взвился в воздух, выпрямился и падал на Сергея, целясь ногами в грудь.

Но Сергей отнюдь не пребывал в растерянности, и такой финт переживал не впервые. Он даже наработал контратаку против такого подлого приёма, которую пару раз специально применял против противников, особенно неразборчивых в средствах для победы.

С быстрым кувырком назад он ушёл из-под атакующих ног и в момент приземления последних, когда тело резинового продолжало двигаться, не вставая с колена, нанёс сильный удар ногой навстречу, ёко кэри, пяткой в грудь в область сердца.

Как оказалось, у резинового только конечности и шея обладали свойством мгновенно и сильно удлиняться. Ребра были обычными, как у людей, и сердце располагалось там же. То есть расчёт Сергея был верным. Он бы мог нанести и удар в голову в прыжке, но не стал, помня гибкость шеи.

Мощная грудная клетка выдержала удар, ребра остались целы, но сердечный спазм послал противника Сергея в глубокий нокаут.

* * *

– Такой феномен бывает и у людей, – сказал, выслушав рассказ Сергея Сэнсэй, – я помню, в детстве мне рассказывали про циркового артиста, который на глазах у публики удлинял руки более чем на двадцать сантиметров. В твоём случае может быть дело в необыкновенной эластичности связок суставов, доведённой до абсолюта.

– Да, похоже, тебе придётся встречаться с бойцами, обладающими самыми непредсказуемыми качествами и техникой.

– Ты уже значительно продвинулся в технике освоения проникающего удара, и при случае можешь наломать много дров. Поэтому я должен предостеречь тебя, – неожиданно переменил тему разговора учитель.

– Я не один раз говорил тебе, что проникающий удар наносится внутрь, насквозь. В отличие от обычного удара с реверсом, который заканчивается, достигнув цели, проникающий удар, достигнув цели, только начинается. Рука продолжает стремиться вперёд, подобно мечу или пуле.

– Обычный удар, – продолжал наставления учитель, – наносит внешние повреждения, травмирует кожу и непосредственно прилегающие к ней ткани. Проникающий удар наносит внутренние повреждения, разрывает печень, селезёнку, почки, может привести к остановке сердца. Поэтому наносить такие удары в полную силу, пусть даже в живот или грудь неподготовленному человеку крайне опасно. Независимо от ситуации, отвечать в итоге придётся тебе, и не только перед законом. Есть ещё и Высший Судья, и совесть. За жизнь и смерть человека мы не вправе решать.

– Я тебе выскажу своё мнение на этот счёт, а там как знаешь, – продолжил учитель.

Даже при смертельной опасности проверь подготовку своего противника, или противников, дозированным контактом, а потом решай, насколько сильным должен быть удар, чтобы отключить его, или их, не нанося сильных увечий.

– Ну и задачи вы ставите, Сэнсэй! – воскликнул Сергей. – По мне, лучше пострадаю я, чем нанесу серьёзную травму кому-то. Да и что могут сделать мастеру неподготовленные люди, не владеющие его техникой. А я надеюсь сделать из тебя мастера.

– С этой точки зрения, Сэнсэй, с вами нельзя не согласится.

– С любой точки зрения. Не забывай устав клуба.

– Почему раньше вы не говорили мне этих слов?

– Как можно предостерегать от применения оружия того, кто этим оружием не владеет? Ты бы меня даже не понял. Ты обучаешься Будо-каратэ уже более семи месяцев, и прошёл путь, на который у пришедших в группу новичков уходит более пяти лет.

– Интересно получается, Сэнсэй. Вы дали мне оружие, и одновременно запрещаете пользоваться им.

– Ты меня неправильно понял. Ничего я тебе не запрещаю. Применяй, и применяй в полную силу, но только там, где это можно и необходимо. И прошу не забывать, что в полной мере техникой проникающего удара ты ещё не владеешь, а это значит, что силы твои не безграничны. Я говорю лишь об уважении к слабому, что, на мой взгляд, является скорее самоуважением. А на твою силу, к сожалению, пока сила найдётся. Об этом тоже не забывай. У нас с тобой много работы впереди.

– Понятно. Обещаю следовать вашим словам.

– И ещё. Всегда уважай своих противников. Не зависимо от их вида и возраста.

– Да я вроде никогда не хамил на татами, – возразил учителю Сергей.

– Я говорю не о хамстве, а об уважении. Уважать, значит относиться серьёзно к любому противнику. Если перед тобой гора мышц, не тарань её как танк, без проверки. Может быть, у него, как у мыльного пузыря, всё только наружно, ярко и удивительно, а внутри пустота. И наоборот. Если перед тобой ветхий старик или ребёнок, это ещё не повод для расслабления. Тем более на нынешнем турнире, здесь прежде всего надо подумать, как они смогли выиграть предварительные поединки или вообще попасть на ристалище.

– Впереди на твоём татами ещё два боя, и если твоя звезда не изменит тебе, и ты опять минуешь предварительный круг, ещё полуфинал и финал турнира, – сказал учитель, а про себя подумал: «успеем ли?».

* * *

И вот наступил полуфинал предварительных поединков.

Зал гудел, как потревоженный улей. Уже определились фавориты, и это разжигало страсти.

На противоположном краю татами стояло что-то невообразимое. Тугой клубок переплетённых мышц струился и играл на совершенно круглом, шарообразном теле синего, как у утопленника цвета. Столь же круглая лысая голова плавно врастала в тело, не нарушая округлость за счёт чудовищных трапециевидных мышц, которые в свою очередь переходили в огромные округлые плечи.

Кажущиеся короткими, за счёт толщины, руки торчали из бочкообразной груди, плавно переходящей в таз без намёка на талию. Скорее наоборот. Там, где должна была быть талия, была выпуклость за счёт огромных косых мышц. Завершали эту невероятную конструкцию из прущей наружу плоти тумбообразные ноги.

Отсутствие какой-либо одежды, отнюдь не улучшало впечатление от увиденного.

Рост противника Сергея, пожалуй, был не ниже его. Но за счёт толщины он казался приземистым и похожим на танк.

Ошеломлённый Сергей вдруг заметил, что не дышит, и с шумом выдохнул воздух.

– Ну и ну, что же мне с тобой делать, – прошептал он.

Одно было ясно: дать себя схватить этому страшиле нельзя ни в коем случае. Да и испытывать силу его удара тоже не хотелось.

«Он сломает меня как спичку, – подумал Сергей, – моё спасение только в движении. Вот где понадобится ваша наука, Сэнсэй».

«Но проверить на прочность этого монстра всё же придётся, обещал, да и, как любил повторять один из многочисленных моих тренеров, не верь глазам своим, а доверяй ощущениям. Вот сейчас мы его и ощутим».

Прозвучал гонг. И в тот момент, когда противник Сергея двинулся вперёд, сам он уже летел к нему навстречу в длинном и стремительном скользящем прыжке.

«Танк» не ожидал такой стремительности, и несколько опешил. Это позволило Сергею нанести удар в солнечное сплетение, и столь же стремительно отскочить назад. Не самый мощный удар, на который он был способен, но достаточный для того, чтобы свалить, не покалечив, хорошо тренированного человека.

«Никакой реакции, – отметил Сергей, – даже не разозлился. Такое впечатление, что у него в этом месте отсутствует сплетение нервных волокон. Кто знает, как он устроен? Да, друг, с тобой придётся поработать основательно».

В следующий момент противник Сергея показал, что тоже умеет прыгать, и прыгать неплохо, не глядя на свои формы. Он бы врезался в Сергея, если бы тот не угадал его намерений. Но так как прыжок монстра был просто прыжком, ему пришлось присесть, перед тем как прыгнуть, и это его выдало.

«Не владеешь ты техникой перемещений, и это хорошо, – с удовлетворением подумал Сергей, – тогда поиграем».

Он начал быстро перемещаться, не давая противнику достать себя. В тоже время в контратаке наносил удары в разные места на теле, проверяя реакцию. Сергей намеренно бил не сильнее, чем в первый раз.

«Пусть думает, что это мой предел, может это его расслабит хотя бы ненамного. Ага, печень, похоже, у тебя там, где надо, значит надо полагать и сердце на месте. А селезёнка? Опять никакой реакции. Как же ты устроен?», – рассуждал Сергей, продолжая прощупывать тело противника короткими ударами, быстро перемещаясь и уклоняясь от атак.

«Что же у нас получается? – подвёл итоги проверки Сергей. – Сердце, печень и голова. Голову атаковать опасно. Непомерно выпуклая грудная клетка, да плюс гора грудных мышц сильно сокращают дистанцию атаки. А близко приближаться тоже нельзя, руки только кажутся короткими из-за толщины. Голова отпадает. Сердце за такой горой грудных мышц и выпуклой грудной клеткой достать очень тяжело, если вообще невозможно. Сил может не хватить. А выдохнуться раньше него равносильно смерти. Остаётся печень, вот ею мы и займёмся».

Для манёвра Сергей выбрал дистанцию прыжка тоби суруаши. Ближе подпускать монстра он опасался, а удаляться на дистанцию прыжка моттотоби суруаши не имело смысла. Лишняя трата сил, да и не настолько подвижен противник. Сейчас шла проверка на выносливость.

Прошло уже около двадцати минут боя, а ситуация на татами не изменилась.

«Сказываются субботники, в таком темпе у меня хватит выносливости ещё на час. А впрочем, хвастаться нечем», – подумал Сергей, вспоминая аттестацию на первый ДАН одного из учеников Сэнсэя, на которой он присутствовал зрителем.

Вот там необходима выносливость, где после многочасового марафона выполнения техник, с 10 по 1 степень, с физической нагрузкой после каждого выполнения техник каждой степени, называемой проверкой тела, и разбивания кирпича, ещё необходимо было выдержать 31 непрерывный двухминутный поединок с членами комиссии».

Сергей работал автоматически, автоматически реагируя на действия противника и контратакуя. Поэтому мог позволить себе отвлечься в мыслях.

«Что-то я расслабился, – пришёл в себя Сергей, – не этого ли добивается противник? Уж слишком ты прост, дружок. Не припасён ли у тебя для меня сюрприз? Сейчас мы это проверим. Пока я ещё не устал и с реакцией всё в порядке».

Сергей сделал вид, что начал уставать. Да по иным меркам уже и пора было. Но бдительность удвоил. И тотчас заметил злорадство в круглых и сильно выпученных глазах монстра.

Стоит отметить, что не только глаза, всё на лице было круглым. Круглый нос картошкой, круглый рот. Да и само лицо было круглым с отсутствующим подбородком. А по краям головы торчали круглые уши. Это лицо вызывало жуткое впечатление, взглянешь и мороз по коже.

«Ага, действует моя уловка, – с удовлетворением подумал Сергей, – да не так ты прост, как кажешься. Сейчас что-то должно произойти, мы тебя к тому подтолкнём», – подумал Сергей, нанося очередной удар в печень, и вроде бы случайно замешкавшись при отходе.

Противник Сергея не преминул этим воспользоваться. Его предплечье вдруг расчленилось, за счёт чего рука удлинилась более чем на треть. Дополнительное третье предплечье оканчивалось птичьей лапой. Лапой хищной птицы с длинными и острыми когтями. Монстр хлестнул этим предплечьем, как бичом, нацелившись когтями в грудь Сергея. Сергея спасла только изумительная реакция. Он успел отпрянуть назад под звук рвущегося кимоно с левой стороны груди.

«Вот это фокус! – изумился Сергей, – кто бы мог подумать, хорошо хоть тело не достал, вдруг эти когти ещё и ядовиты. С тобой, оказывается, нужно быть очень осторожным, приятель. Хорошо, что я решил не атаковать голову, сразу бы влип. Но вот за моё любимое кимоно получишь вдвойне».

На турнир Сергей являлся одетым в кимоно со своим черным поясом. Характерно, что пояс Сергея имел иероглифы только с одной стороны, той, где пишется имя и фамилия. Иероглифов, обозначающих стиль, не было.

– Я имею ДАНы по всем существующим стилям каратэ, – отвечал на вопрос по этому поводу Сергей, – места не хватит. Вот получу ДАН по Будо-каратэ и будет, что написать.

В целях безопасности Сергей увеличил дистанцию от противника на расстояние, большее прыжка тоби суруаши, но меньшее чем моттотоби суруаши. Где-то посередине между ними. И увеличил силу удара.

Его противник не мог позволить себе уклонятся от ударов, так как только в этом случае он мог рассчитывать достать Сергея когтями. Но он не успевал, потому что, судя по гримасам, усилившиеся удары Сергея начали его доставать. Ему мешало секундное замешательство от боли, во время которого Сергей успевал отскочить на безопасное расстояние от хлёста птичьей лапы. После хлёста дополнительное предплечье монстра с хрустом складывалось, пряча лапу в пазухе с внутренней части локтя, и рука опять становилась абсолютно нормальной с виду, разве что толстой, но это не бросалось в глаза на фоне огромных мышц плеча.

Когда же монстр попытался закрыть печень, прижав к животу согнутую в локте левую руку, Сергей воткнул свой кулак в его локоть, ещё усилив удар в болевую точку – в место присоединения мышц предплечья. Это вызвало глухой стон из плотно сжатых круглых губ. Тем самым он и печень достал, причём собственным локтем монстра, и надолго парализовал левое предплечье. На этот раз не было даже попытки контратаковать Сергея.

«Вот это вовремя. Пришла пора наносить решающий удар. А то кто его знает, что он прячет в своей левой руке, работая только правой», – подумал Сергей, отдаляясь от противника на расстояние прыжка моттотоби суруаши.

В глазах противника Сергея загорелось пламя, и они стали ещё выпуклей, хотя, казалось, куда больше. Было видно, что он не на шутку разозлился.

Злость туманит разум и заставляет совершать необдуманные поступки. Так и противник Сергея решил повторить прыжок, видя, что Сергей стоит у края татами и надеясь спихнуть его вниз и придавить многопудовым телом. Площадка, на которой располагалось татами, была поднята над полом на полметра. Более того, он решил разбежаться перед прыжком.

Издав гортанное громкое рычание, монстр бросился вперёд, а Сергей устремился ему навстречу в скользящем прыжке.

Противник Сергея едва успел сделать первый шаг, как Сергей уже был возле него. Прочно встав на ноги, он послал свой кулак в его многострадальную печень. Этот удар был уже нанесён изо всей силы. Сергей вложился в удар полностью, усилив его за счёт инерции своего перемещения и перемещения монстра. Запястье отдалось острой болью, но выдержало. А вот печень, видимо, нет. Потому что противник Сергея сложился пополам и рухнул на пол.

«Надеюсь хирургия у них на высоте», – подумал Сергей массируя правое запястье, он не испытывал зла к поверженному противнику и естественно не желал его смерти.

* * *

– Ты победил за счёт техники, силы и скорости, – сказал учитель, выслушав рассказ Сергея о полуфинальном поединке. Этому ты хорошо научился. Но только этого может оказаться мало, а времени практически нет.

– Есть две недели. Нам дали двухнедельный отдых, – как всегда весело и беззаботно сказал Сергей.

«На что я и рассчитывал, – подумал учитель, не обращаясь к Сергею, чтобы не выдать свои мысли, – ты уже выбран, и нам дают время дозреть, а может быть, и помогут, но мы на это делать ставку не будем», – а вслух сказал: – готовься работать, Сергей.

– А что мы до этого делали, Сэнсэй? – удивился Сергей.

– Делали всё, чтобы начать работать, – было ответом.

Работа с мешками велась своеобразно. Три мешка, если с определённой точки зала провести прямую линию к каждому, весели с разбросом в 45 градусов, но на разном расстоянии. До первого два с половиной метра, до второго пять и до третьего десять метров.

Мешки тяжёлые и плотные, два метра высотой и полтора в обхват. Закреплены не только сверху, но и снизу, во избежание раскачки. Люфт был, но такой, чтобы при прямом ударе можно полностью выпрямить руку или ногу.

Сергей «танцевал» на одном месте: шаг вперёд, шаг назад, шаг в сторону, одновременно раздёргивая воображаемого противника ложными атаками и, тем самым, держа его в постоянном напряжении.

По команде учителя выполнялось одно из действий: суруаши, тоби суруаши или моттотоби суруаши, завершающееся прямым ударом рукой в средний уровень и круговым ударом ногой в верхний. После выполнения действия Сергей как можно быстро возвращался в исходную точку, оставаясь лицом к мешкам.

Завершающий удар ногой наносился не каждый раз, а также по определённой команде или предварительной договорённости.

После выполнения всех упражнений тренировочного процесса, Сергей занимал исходную позицию против мешков и начинался бой. Бой с воображаемыми противниками, но в полную силу и в убыстряющемся темпе.

Начинали с десяти минут, и постоянно прибавляли по три минуты на каждой тренировке. И так дошли до часа непрерывной работы.

И вот, проработав очередные шестьдесят минут, атакуя постоянно меняющиеся мишени, Сергей услышал команду учителя:

– А теперь только моттотоби суруаши и только цки чудан, на хлопок. Ищи силу в тандэне, старайся пробить мешок насквозь. Не уйдёшь, пока не сделаешь это или не упадёшь возле непобеждённого мешка.

«Пробить такую толстую кожу, ну, вы даёте, Сэнсэй!», – подумал Сергей и услышал в ответ»: – Отбрось сомнения, найди источник силы в себе, и у тебя получиться, – и тут же услышал хлопок.

Он очень старался ударить сильно, вкладывая всю наработанную технику в удар, в течение пятнадцати минут умудряясь не только не ослабить, но даже усиливать его от действия к действию. Сергей был доволен своей выносливостью, а в результате услышал спокойный и тихий голос учителя:

– Физическая сила тебе не поможет, ни руки, ни ноги, ни тело не дадут нужного результата, ищи силу в тандэне, сосредоточься и расслабься внутренне, одновременно.

Сергей взвился внутренне от таких слов, и в нём вскипела злость, злость на самого себя, на свою непонятливость и немощность. Он будто взорвался весь, устремившись к мешку как снаряд, и вложился в удар куда сильнее, чем на предыдущем ристалище. Удар оказался настолько силен, что крепления мешка не выдержали, и он, отлетев, покатился по полу.

Сергей сам не ожидал такого результата, и ошарашенно стоял посреди зала, опустив руки, когда услышал такой же спокойный голос:

– Опять только физическая сила, это ты хорошо усвоил, и эта сила сейчас мешает тебе найти источник той. Я сколько раз говорил: тело, руки, ноги, физическая сила нужны, чтобы удержать удар и направить в нужное место. Ничего, всё получиться, упорства тебе не занимать, хватило бы времени.

«А у нас осталось меньше двух недель, – с тоской подумал Сергей, – а, ничего, пробьёмся, в конце концов, опять будем надеяться на физику», – взял верх его природный оптимизм.

* * *

Прошла ещё одна неделя. Сергей мог поклясться, что что-то начинает чувствовать. По крайней мере, он начинал верить, что стучится в нужную дверь. Основательно закреплённый мешок гудел от мощных ударов в течение получаса, и это при постоянно увеличивающемся темпе. Если бы Сергей мог видеть лицо учителя, то заметил бы, что на нём нет-нет, да и мелькнёт тень удовлетворения.

– Расслабься и сосредоточься на тандэне, – который раз слышал он ранее совершенно непонятную фразу, – не старайся ударить сильно, а сделай это, отвлекись от физического, в тандэне ищи силу.

«Ты уже близок, но и срок подходит», – думал в это время учитель.

На следующей тренировке лишь при первом взгляде на Сергея учитель сразу понял, что что-то случилось. Сияние исходило из синих глаз, как никогда ранее похожих на мечтательные глаза поэта.

– Рассказывай. Тренировку начнём позже, тем более что мы возвращаемся к прежнему трёхчасовому графику, – сказал учитель, видя, что в состоянии, в котором пребывал Сергей, работать бесполезно.

Ему необходимо было как минимум выговориться и излить душу.

 

Под деревом добра и зла

Сергей медленно приходил в себя. Сознание толчками, подобно приливной волне, возвращалось к нему и опять откатывалось в небытие, чтобы со следующим разом приоткрыть завесу бытия в немного большей степени.

Может быть, его организм сам противился пробуждению, потому что периоды просветления сознания сопровождались нестерпимой головной болью.

Наконец Сергей пришёл в себя настолько, что смог процесс пробуждения сознания взять под контроль. И тут же пожалел об этом, едва не провалившись назад уже по собственной воле, настолько нестерпимой стала головная боль, но что-то в окружающей обстановке удержало его. И когда до него дошло, где он находится, Сергей забыл о головной боли.

Он лежал в естественном углублении, промоине, обнажившей корни многовекового дуба. Но дело не в том, где он лежал, а в том, в каком виде. Корни дерева кольцами сомкнулись вокруг тела, да так прочно, что он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Тело нигде не было передавлено настолько, чтобы нарушить нормальное кровообращение. Лишь голова была свободна от захвата. Она опиралась на толстый корень, как на подушку, поэтому он мог свободно осмотреться.

Сергей висел горизонтально земле, лицом вверх, в переплетении корней, как в коконе, и если бы не отсутствие возможности двигаться, ему, пожалуй, было бы даже удобно. И земля находилась рядом, примерно в десяти сантиметрах под ним.

– С пробуждением, приятель, – услышал он писклявый негромкий голос справа от себя.

Неожиданно прозвучавшая фраза заставила Сергея вздрогнуть и резко повернуть голову. Это движение тут же отдалось нестерпимой болью в голове, что вызвало изрядную гримасу на лице, потому что существо, которое он увидел возле себя, горестно взмахнуло руками, покачав головой из стороны в сторону, и сказало:

– Эк как на тебя подействовала настойка из тысячехворника, ты что никогда ничего крепче кислого молока в рот не брал? Опохмеляться надо, приятель, – добавило существо, сопровождая свои слова дребезжащим смехом.

От такой наглости Сергей потерял дар речи, тем более что говоривший эти слова, сидя на корточках, был немногим выше головы Сергея.

– Ты что, гном? – прохрипел Сергей, и зашёлся в кашле, прочищая горло.

– Разрешите представиться: гном Друд, прошу не путать моё имя со словом труд, потому что оно содержит в себе сочетание букв из двух слов, не относящихся к труду физическому, а именно достаточно мудр. Это мои родители, зная, что у них должен родиться очень умный ребёнок, придумали такое имя.

– Как это, зная, что очень умный? – спросил совсем осоловевший от происходящего Сергей.

– Ну, мы, гномы, знаем, кого произведём на свет, и производим того, в ком в настоящее время наиболее нуждаемся. Живём мы долго, и потому рождение ребёнка у нас большая редкость. Хочешь, я расскажу тебе, как ждал своего появления и что в это время по этому поводу думал мой дедушка, – произнёс собеседник Сергея, удобно усаживаясь перед его лицом, собираясь поведать длинную историю.

– Подожди! – в отчаянии воскликнул Сергей. – Тебе что, больше нечего делать, и ты никуда не торопишься?

– Какой ты, однако, невнимательный, я же тебе говорил, что мы, гномы, живём очень долго, поэтому никуда не торопимся, всё делаем основательно. А я Друд – достаточно мудрый, для того, чтобы не нарушать существующий порядок вещей. Поэтому…

– Да мы же не познакомились, вернее, познакомились односторонне, – воскликнул Сергей, чтобы остановить готовый истечь поток слов.

– Почему не познакомились? – молвил гном. – Я знаю, что тебя зовут Сергей, и ты волшебник, но не знаю, откуда ты у нас появился, твоя природа мне не совсем ясна, вернее, совсем не ясна, почему твои мысли для меня закрыты?

– Ты это брось, какой ещё волшебник, какие ещё мысли, если тебе что-то нужно узнать, ты спрашивай, мне нечего скрывать. Но зачем говорить всякую ерунду, я волшебник, – с горькой иронией сказал Сергей. – И на каком основании ты меня спеленал как младенца, я что, в чём-то виновен?

– Слава богу, ещё нет, – почему-то со смехом воскликнул гном, – а то бы ты находился в несколько ином состоянии, и я бы не имел счастья общаться с тобой.

– Ну, ты весельчак, – повысил голос Сергей, – давай объясняй, в чём дело, пока я не добрался до тебя, и не надрал твою мышиную задницу.

Что-то в глазах Сергея очень не понравилось гному, потому что его как ветром мгновенно отнесло метра на два. И он стоял там, дрожа как лист на ветру, боясь пошевелиться.

Его лисья физиономия потешно сморщилась от страха, а остроконечная шапочка поднялась на вставших дыбом волосах. От этой картины Сергею стало не по себе. Он не хотел так сильно пугать нового знакомого, тем более зная, что без посторонней помощи ему не освободиться.

– Прости, волшебник, я неудачно пошутил про иное состояние, – жалобно залепетал гном, – наши чары почему-то совсем не действуют на тебя, поэтому мы не можем поместить тебя в забвение, неужели ты понял это и поэтому так смел? И ещё мне показалось, что ты можешь сам освободиться от объятий дерева добра и зла. Но этого ведь не может быть, этого не может никто на Земле, – ещё жалобней пролепетал он.

– На Земле? – удивился Сергей. – Так мы находимся на Земле, в Солнечной системе?

Про Солнечную систему Сергей добавил, сообразив, что любая другая планета может быть также названа её обитателями Землёй.

– Солнце вон оно, – поднял руку опешивший от внезапной перемены темы разговора гном, – про систему первый раз слышу.

«Значит, на Земле, – подумал Сергей, – два совпадения – это уже слишком».

– Я же сказал, что не слышу твоих мыслей, – услышал он обиженный возглас, – давай общаться словами.

– Я вижу, ты уже пришёл в себя, не бойся, я пока не буду тебя наказывать, – сказал Сергей, а про себя подумал: – «по крайней мере, это чистая правда». Но ты должен рассказать мне, где я нахожусь, и про это милое дерево тоже. Твой тысячехвостник напрочь отбил мне память.

– Тысячехворник, – поправил Сергея гном, не поняв иронии в его словах. – Какую память? Ты появился ниоткуда, как с неба свалился. Лежишь себе спокойно, вон на той поляне, – махнул рукой куда-то за спину гном, – и дрыхнешь без задних ног. И это в нашем родном лесу, который люди обходят далеко стороной.

Мы сразу хотели применить к тебе чары, чтобы узнать, кто ты и почему такой смелый. Но никакие чары не действуют на тебя. Вот и пришлось применить тысячехворник, обычное растение, без каких-либо чар, но прекрасное снотворное для людей.

– Зачем? – воскликнул Сергей, морщась от головной боли.

– Надо же было перенести тебя сюда, к дереву, мы боялись, что ты можешь проснуться.

– Чего боялись?

– А вдруг ты чёрный волшебник, а это очень плохо для нас.

– Почему волшебник, почему не колдун или маг? – спросил Сергей.

– Ну, колдунов я за версту чую, у меня от них зуд по всему телу, пренеприятные создания, – сказал, передёрнувшись, гном. – Мы, гномы, колдунов не жалуем. Они без своих заклинаний, сами по себе, ничего не стоят. Всё за них делают заклинания, перекраивая ткань мироздания на свой лад. На самом деле не заклинания служат им, а они заклинаниям. И зная это, они все, как правило, злые и вредные люди.

– Маги, – продолжил словоохотливый гном, – это учёный народ, изучающий чародейство как науку. Они больше теоретики, чем практики, увлечённые какой-нибудь проблемой или идеей. Например, сделать всех без исключения счастливыми. Маги мне больше по душе. Но ты не маг, ты волшебник. Ни один маг не устоит против наших чар. Ведь мы практики, а не теоретики.

– Ну а волшебники? – спросил, несколько заинтригованный ходом повествования Сергей.

– Волшебники, это совсем другое дело. Волшебника я тоже чувствую за версту. От белого, доброго волшебника, пахнет озоном, как после грозы, от чёрного, злого, несёт тревогой, как перед грозой. От тебя ничем не пахнет, что нас и тревожит. С твоей силой, если ты злой волшебник, ты понаделаешь много бед. Мало нам своего зла.

– Волшебник – это творец, – продолжил гном, – перекраивающий ткань мироздания так, как ему хочется. И ему не нужны чары. Волшебник пользуется окружающей силой стихий – земли, воды солнца, да чего хочешь.

«Понятно, – подумал Сергей, – ты хочешь сказать, что волшебник использует окружающую энергию и энергию космоса, прямо экстрасенс какой-то, – и закусил губу: – Владимир Николаевич так и сказал, что я ещё не проявившийся экстрасенс, вот что чувствует этот парень».

– Значит, я не пахну озоном, и на этом основании вы решили, что я чёрный человек, так, грамотный ты наш? Вон, даже знаешь слово озон.

– Не человек, а волшебник, а какой – я ещё не знаю. А озон он и есть озон, – сказал гном. – Дерево согласилось попридержать тебя на время нашей беседы, и если я не смогу выяснить, кто ты, останется проверить на деле.

– Подожди, как это дерево может согласиться попридержать меня, это что, не ваших рук дело? И как вы собрались меня проверять?

– Это дерево живое. Предания говорят, что в незапамятные времена, когда Земля была совсем молодой, среди малого народца жил один человек, маг, который изучал наши чары. Это был великий маг, больше таких не рождается. Он познал все чары, даже те, что ныне утеряны в веках, и мог сделать всё, чего ни пожелает. Но тут он понял, что ничего не хочет. Единственной его целью было изучение чар, и он этой цели достиг. Но, познав всё, он стал бессмертным. Предания говорят, что он превратил себя в это дерево, чтобы стоять здесь вечно. Любые чары и колдовство бессильны под его ветвями. Вот почему это дерево называют деревом добра и зла. Здесь одинаково бессильны и добрые и злые чары. Поэтому я так испугался тебя. В корнях этого дерева особая сила, никому ныне не ведомая.

– А что касается проверки, то не мы будем проверять тебя, а встреча со злом, – продолжил гном, – оно тоже знает о тебе и спешит проверить, на чьей ты стороне. Мы тебя уже проверили, для этого я, Друд достаточно мудрый, общался с тобой.

– Ну и к какому выводу ты пришёл? – спросил Сергей.

– Либо ты белый маг, либо чёрный, но очень хитрый, и подделываешься под белого мага, с одному тебе известной целью. Что тоже вполне может быть. Насколько белые маги честны и бесхитростны, настолько черные маги хитры и коварны. Но если ты чёрный маг, и тебе удаётся такая игра со мной, значит, силы твои очень велики. Тогда горе нам. Все наши силы могут понадобиться только на борьбу с тобой, а остальное зло в это время будет бесчинствовать.

– Чёрный маг, белый маг, болтун несчастный, хватит морочить мне голову, она и так раскалывается от твоего тысячехвостника, дал бы лучше, что-нибудь обезболивающее.

– Тысячехворника, – машинально поправил Сергея гном, – дам, если окажется, что ты белый маг.

– Ну, тогда давай заканчивать поскорее.

– Ты сам не знаешь, о чём просишь, Волшебник.

– Хуже чем есть, не будет, – проскрипел зубами Сергей.

– Если бы так. Я закончил беседу. Маг, можно отпустить его, – сказал гном.

Корни, держащие Сергея, бесшумно разомкнулись и, вытолкнув его из-под дерева, ушли в землю.

– Ну, я пошёл, – сказал Гном стоящему на затёкших ногах Сергею, – советую хорошо размяться перед боем. И не советую, если ты белый маг, выходить из-под кроны дерева. Это белые чары на тебя не действуют, а как будет с черными, я не знаю.

– Так ты всё-таки допускаешь, что я белый волшебник, а помочь не хочешь, – сказал Сергей, судя по интонации сказанных гномом слов, что ничего хорошего его не ждёт.

– Мы боимся, а вдруг это западня, очень коварно зло, а тут ещё волшебник. Поэтому быть тебе один на один со злом. Но, я думаю, если ты белый волшебник, ты справишься со злом. Сила твоя немеряна, поверь Друду, достаточно мудрому, – сказал гном и исчез, будто растворился в воздухе.

А из чащи вышли три человека в плащах с низко опущенными капюшонами. Вновь прибывшие остановились на краю поляны, вне кроны дерева, и молча стали рассматривать Сергея, опираясь на длинные посохи. Сергей мог поклясться, что смотревшие на него глаза в глубине капюшонов светились красным цветом. Сергей тоже стоял молча, ожидая продолжения действия.

Долго ждать не пришлось. Трое пришедших, всё для себя решив, разом отбросили посохи и сбросили плащи. Под плащами прятались трое мужчин, довольно высоких, на обнажённых телах которых играли тугие бугры мышц.

Но вдруг пришельцы начали странно преобразовываться, руки укорачиваться, лица удлиняться. Они разом упали на четвереньки, и вот перед Сергеем уже стояли три огромных волка, играя на солнце серебристой шерстью, рыча и злобно скаля пасти с огромными клыками.

– Вот это да! Что же я с вами делать буду без оружия, голыми руками! – в сердцах воскликнул Сергей, отступая назад и прижимаясь спиной к огромному стволу.

Волки припали животами к земле, немного проползли, злобно рыча, и одновременно прыгнули вперёд, на Сергея. И хотя расстояние было метров десять, прыжок был таков, что они неслись подобно разъярённым пушечным снарядам.

Сергею ничего не оставалось, как поднырнуть под них и в кувырке уйти вперёд, пропустив тела над собой.

Но во время прыжка, в полёте, с оборотнями начала происходить обратная метаморфоза. Они начали превращаться в людей. Превращение до конца не успело произойти, когда все трое врезались в огромный ствол дерева. Встать на ноги после знакомства с твёрдым стволом смогли только двое. Они стояли, пошатываясь из стороны в сторону, и завершали превращение. Третий завершал превращение, лёжа возле корней, только что держащих Сергея. А Сергей стоял и думал:

«Ведь вы наверняка знали, что под кроной дерева магия не действует, значит, просто хотели напугать меня, чтобы потом застать врасплох, вот и получайте теперь».

Двое оборотней окончательно пришли в себя и двинулись к нему.

«Вряд ли вы знакомы с приёмами каратэ, друзья, но и мне раскрываться пока не следует, сработаем по минимуму, без ног», – принял решение Сергей, уходя в переднюю стойку под кулак, нацеленный в его голову, со свистом рассекающий воздух.

Последовавший за этим удар в солнечное сплетение надолго вывел из строя одного из оборотней. Второго оборотня Сергей вырубил коротким ударом в подбородок, снизу вверх, одновременно защищая голову правой рукой.

– Драться вы не умеете, друзья, – вслух сказал Сергей, – спасибо за помощь Маг, – поблагодарил дерево Сергей, – с волками я бы так просто не справился.

– Справился бы, мы позаботились об этом, – услышал он писклявый голос возле себя.

Это был неизвестно откуда взявшийся Друд.

– Что значит позаботились?

– Посмотри на свой левый бок волшебник.

На левом боку Сергея на кожаном поясе висел клинок, тонкое и длинное лезвие которого отливало серебром. Вставленный в специальное кольцо, клинок не имел ножен, и поэтому были видны какие-то знаки, начерченные на лезвии. Даже простым глазом заметно, что лезвие очень острое.

– Странно, я не почувствовал его, когда кувыркался, да и потом о такое острое лезвие можно пораниться самому. Ничего себе помощь!

– Нельзя, это особенный клинок, его хозяином может быть только волшебник, но, обретя хозяина, клинок становится его частью. Можешь делать любые движения, он никогда не помешает тебе.

– Но ты же говорил, что магия под кроной дерева не действует?

– Магия не действует, но этот клинок не магический, он никакого отношения к чарам не имеет, и никакие чары не властны над ним. Руны на его лезвии настолько древние, что их не может прочитать никто из ныне живущих. Волшебство этих рун очень сильно, ни один оборотень не нападёт на тебя, когда он у тебя в руках. Поэтому они надеялись на фактор неожиданности и твой испуг.

– Но я не умею обращаться с таким оружием, не обучен, и не смог бы защитить себя.

– Тебе и не нужно уметь. Стоит тебе взять его в руки, и он сам даст любое умение. Я же говорил: большое волшебство заложено в нём.

– И вы не побоялись дать его мне, не зная, добрый я или злой? – с сомнением в голосе спросил Сергей.

– Не побоялись. Это оружие служит добру и не может быть использовано против него. Так что мы ничем не рисковали.

– Ну-ка, подумай о клинке, – сказал гном.

– Что подумать?

– Что он тебе может понадобиться.

«Ты мне можешь понадобиться», – обратился Сергей мысленно к клинку, и в тот же момент ощутил его в своей руке.

– Вот, он тебя слушается! – воскликнул гном. – А говоришь, что не волшебник. Друд никогда не ошибается, потому что он достаточно мудрый. А то, что ты белый волшебник, ты только что доказал на деле. Ты даже настолько уверен в себе, что не стал убивать оборотней, хотя знаешь, что, очнувшись и выйдя за пределы кроны Мага, они станут волками и опять нападут на тебя. А про наш клинок ты и не догадывался. Видимо, большая сила в тебе.

– Как ты мне надоел, балаболка, заладил: волшебник, волшебник… Не хватало, чтобы я сам поверил в это. Да не могу я их убить, когда они в образе людей, какая там сила, это скорее слабость моя, – сказал Сергей шёпотом, чтобы гном не слышал, а громче добавил: – Из этого клинка в меня вливается какая-то энергия, я ощущаю себя сильнее, чем я есть.

– Так и должно быть, я же тебе сказал, большое волшебство в нём. Но всё равно расслабляться не советую. Сам по себе клинок не всесилен, он может умножить твою силу, но не может подменить её. Хотя трём оборотням в любом случае против него не выстоять, и они это знают.

– Ну вот, а я-то подумал, что я с ним всесилен, – в шутку посетовал Сергей, вставляя клинок в кольцо на поясе, – всё равно надейся на себя, – а про себя подумал:

«Это и к лучшему, а то такие подарки только расслабляют, надеяться надо на свои силы».

– Пойдём со мной, волшебник, тут нам больше нечего делать, – сказал гном, повернувшись к Сергею спиной.

– Подожди, друг, ты ещё не выполнил своё обещание, – остановил гнома Сергей. Вернулась головная боль, забытая в пылу схватки.

– А, это, на, выпей, – сказал гном, доставая откуда-то из-за пояса фляжку и наливая Сергею в колпачок величиной с его ноготь на мизинце.

– Да что здесь пить? – изумился Сергей.

– Больше нельзя, а то головная боль вытечет вместе с мозгами.

– А не вредно пить такую гадость? – воскликнул Сергей.

– Нашёл гадость! Это вытяжка из корня жизни, она обновит весь твой организм, до последней клетки, уберёт негативное влияние тысячехворника, увидишь, ты будто заново родишься. Но здесь нужна строгая мера, иначе организм от счастья с катушек может съехать. Пей, не бойся, я знаю, что делаю. Не забывай, что моё имя Друд, что означает достаточно мудрый.

– А, ладно! – воскликнул Сергей. – Один раз живём, и это попробуем, – произнёс он довольно противоречивую в данной ситуации фразу и слизал прозрачную жидкость из микроскопического колпачка.

В следующий миг по всему телу Сергея от пяток до макушки как будто прошёл электрический ток. На мгновение его волосы встали дыбам, а глаза выпрыгнули из глазных впадин и в следующий миг с хлопком встали на место. Из открывшихся по всему телу пор как будто что-то вылетело, даже одежда заколыхалась. А Сергею показалось, что он на мгновение стал необычайно тяжёл, а затем невесом.

– Фу, – с шумом выдохнул он воздух, – вот это да, кто бы мне сказал, что такое возможно. Ни в жизнь не поверил бы. Ты прав, гном, опасная это вещь в больших дозах. Что со мной сделалось от одной капли!

– А что сделалось? – лукаво спросил гном.

Сергей будто не слышал вопроса, он вслушивался в себя, в свои ощущения от переполненного чистой энергией тела.

– Я себя чувствую чистой воды кристаллом с отличной огранкой, спасибо тебе, гном.

– Не на всех таким образом действует эликсир. Ты и был чист, только получил огранку. Организм человека, как любой инструмент, требует правильной настройки. Каждая клетка имеет свою тональность. Эликсир жизни помог твоему организму правильно настроить каждую клетку. Ну и, конечно, удалил вредные последствия от тысячехворника. Только и всего, ничего к тебе не добавив.

– Ничего себе только и все, такое впечатление, что если захочу, то и летать смогу.

– Хочется – летай, – пискляво захихикал гном.

– Ну, это ты брось, хитрый лис, лучше говори, что дальше задумал, я по твоей лисьей физиономии вижу, что это не все.

– Не всё, главная проверка впереди, но это будет приятная для тебя проверка. Пойдём, познакомишься с дочерью Мага, – весело сказал гном. – Она безошибочно определит, какой ты волшебник.

– С дочерью Мага? Какого мага? Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Да, ты правильно понял, этого Мага, я всё тебе расскажу по дороге. Я сильно проголодался.

Гном повёл Сергея по узкой тропинке в лесную чащу.

Тропинка была вытоптана явно не людьми, но и звериной тропой не являлась.

«Маленькие ножки ходят здесь», – думал Сергей, едва поспевая за быстро семенящим впереди гномом.

– Ты хороший ходок, Лис, – уважительно сказал Сергей, – а говорил, что никогда никуда не торопишься.

– Это не касается еды. Нужно поспеть к обеду, а то братья всё съедят. Мы хоть и маленький народец, а покушать не дураки.

– Вы живете одной общиной? – с интересом спросил гнома Сергей.

Ему очень хотелось увидеть всех сказочных героев: гоблинов, троллей, фей, баньши.

– Ты, что имеешь в виду?

– Ну, все вместе, весь маленький народец?

– Скажешь тоже, видно, что ты не из наших мест. Где это видано, чтобы гномы жили вместе с гоблинами, или того хуже, с троллями. А где живёт баньши, ты видел?

– Нет, откуда мне видеть, я и баньши-то никогда не видел.

– И не увидишь, – услышал он короткий ответ. – Мы, гномы, отдельная каста, мы самые умные и мастеровые из всего маленького народца. Мы живём в уютных тёплых и сухих пещерах, где имеем мастерские и кузницы, поближе к руде. Мы единственные владеем чарами, и все знают, что с нами ссориться опасно.

– Гоблины, эти бездельники и обжоры, предпочитают селиться в полуразрушенных замках, где терпят большие неудобства, и всё из-за своей природной лени.

– Тролли, самые вредные, вечно немытые и не причёсанные, готовы жить где угодно, хоть под разрушенным мостом. Они не ищут удобств. Тролли владеют колдовством, но против наших чар их колдовство бессильно. С ними я не советую связываться даже тебе. Ничего хорошего от них не жди. Вот к гоблинам можешь зайти, выпить крепкого эля, варить который эти бездельники большие мастера. Они всегда довольны собой и жизнью, и поэтому добры и гостеприимны.

– Понятно, – сказал Сергей, – так что там про дочку дерева?

– Восемнадцать лет назад мы нашли под деревом новорождённого человеческого младенца, прелестную девочку. Мы и сейчас не знаем, чей это ребёнок и как попал в лес, которого люди боятся как огня. Здесь всё окружено чарами, к которым человек приблизиться не может и на версту. Уж мы, гномы, постарались отгородить свой лес и дом от надоедливых людишек. Тебя это не касается. Ты хоть и человеческой породы, но ты волшебник, и к чарам безразличен. Вот и подумай, как могла попасть девочка под дерево. Только одним способом: если она дочь Мага.

– Но для рождения, извини, как минимум нужны двое! – воскликнул Сергей.

– Зачем двое? Да и нет поблизости второго Мага, – гном сделал вид, что не понял Сергея. – Ты, видимо, забыл, что дерево величайший Маг, какой только может быть в мире.

– А может быть, ты хочешь сказать, что это твой ребёнок? – лукаво взглянул через плечо на Сергея гном. – А то на неё тоже не действуют никакие чары, ни добрые, ни злые.

– Ты это брось, Лис! – воскликнул Сергей, с досадой чувствуя, что краснеет под взглядом хитрых глаз гнома. – Мне только тридцать, а ей, ты сказал, восемнадцать. Когда вы нашли её, мне было двенадцать лет, – ещё больше смутился Сергей от мысли, что стал оправдываться.

– Ну и что? Кто вас, волшебников, знает? – увидел он лисью физиономию, подмигивающую левым глазом.

– Я помню, ты сказал, что дочь Мага сразу может определить, добрый я или злой, – сказал Сергей, переводя разговор в другое русло и не желая, чтобы гном увидел его смущение. – Зачем тогда проверка? Показал бы меня ей, и всё.

– Ну вот, стану я беспокоить дочь Мага по пустякам, где сам могу справиться. Да и потом, ей было бы неприятно, если бы первый в её жизни волшебник, появившийся в лесу и одного с ней роду племени, служил бы злу. Тем более такой наружности, а она у нас красавица, – лукаво закончил гном.

– Ах, ты, хитрый Лис! Я должен был подвергаться опасности лишь для того, чтобы, может быть, не обидеть юное создание?

– Когда увидишь её, поймёшь меня, – вздохнул гном, – и я не Лис, а Друд, достаточно мудрый, потрудись запомнить, – продолжил он, но уже дрожащим от обиды голосом.

– А то что-нибудь случиться? – со смехом спросил Сергей. – Нет, друг, я буду звать тебя Лисом, лукавства в тебе не меньше мудрости.

– Что я могу с тобой поделать, – печально вздохнул гном, – чары мои на тебя не действуют, а после того, как ты выпил эликсир жизни, ни один яд тебе не страшен, твой цельно настроенный организм его просто отвергнет. Вот ты и позволяешь себе издеваться над бедным Друдом, зная, что безнаказан.

– Извини Друд, я не хотел тебя обидеть, да я и не догадывался, что не должен бояться никакого яда. Я не буду звать тебя Лисом, раз это тебя задевает.

После этих слов Сергея ссутулившийся было гном распрямил спину и зашагал бодрее. Он даже стал что-то напевать скрипучим фальцетом.

– Пожалуйста, прекрати это, Друд, твоё пение напоминает скрежет металла по стеклу. Оно похуже тысячехвостника.

– Тысячехворника, – машинально поправил Сергея гном, но петь прекратил. – Ты не первый, кто это говорит. Дочь Мага так же реагирует на наше пение. Когда мы собираемся попеть хором, она убегает далеко в лес. Она это делала даже когда была маленькой крошкой.

– И вы позволяли ребёнку одному бродить по лесу, где ходят оборотни? – ужаснулся Сергей.

– И не только оборотни, есть ещё козлоногие и многие другие. Правда, тех поменьше, но они значительно хуже оборотней. Зла в них немеряно.

– Но все обходят дочь Мага стороной, – продолжил гном, – их чары на неё не действуют, а её посоха они боятся как огня.

– Какого посоха? – спросил Сергей.

– Она была совсем маленьким ребёнком, когда со мной впервые пришла к дереву. Правда, очень шустрым ребёнком, выросшим в лесу, и поэтому ловким как котёнок. Первое, что она сделала, подойдя к дереву, это ловко забралась по стволу и срезала своим маленьким ножичком ветку. Видя, что она сделала, я чуть в обморок не упал! – воскликнул гном.

– Что, это такое большое кощунство, отрезать у папы одну веточку? Было от чего падать в обморок, – с сарказмом сказал Сергей.

– Не в этом дело, – ответил гном, – многие пробовали срезать ветку Мага, особенно оборотни, которые без посоха не ходят, из-за тощего зада им тяжело держать тело прямо. Они резонно думали, что посох из дерева добра и зла будет обладать большой магической силой. Но не тут-то было. Не берет эти ветки ни нож, ни пила, ничто. Даже если орудие сделано из магических руд. А у нас есть ножи, способные резать алмаз, как масло.

– Теперь ты понял, что было от чего падать в обморок, – продолжил гном. – Этот ребёнок спокойно срезает ветку обыкновенный детским ножичком, и более того, так же спокойно уносит с собой. С тех пор она со своим посохом никогда не расстаётся.

– Представляю себе детский посох в руках взрослой девушки, он, наверное, у неё сейчас короче предплечья. Не посох, а палочка какая-то! – засмеялся Сергей.

– Совсем нет, нормальный посох, какой и должен быть. Дело в том, что он рос вместе с ней и всегда был ей удобен. Этого посоха боится всякое зло. Что уж они чувствуют при его прикосновении, не знаю, но улепётывают без задних ног, едва увидев.

– Недавно дочь Мага узнала, что оборотни с козлоногими собрались принести в жертву злу человеческого ребёнка. Мало им ягнят да кур. Надо было видеть, как они в панике разбегались с жертвенной поляны в разные стороны, когда туда ворвалась дочь Мага. Была безлунная полночь, темнота хоть глаз выколи, и только пылающий посох в её руках, и в не меньшей степени пылающие праведным гневом глаза. У меня и то мороз по коже пошёл. А оборотни с козлоногими визжали от страха. А ты говоришь, что мы не боялись отпускать её в лес одну. Она здесь полноправная хозяйка, и была ею с рождения, – закончил рассказ гном.

– Прям воин, а не девушка! – воскликнул Сергей.

– Вот здесь ты неправ, более доброго и отзывчивого существа нет на свете. Увидит случайно сломанную веточку на дереве, поправит, погладит пальцем место перелома, глядишь, веточка и срослась, и все это без какой-либо магии, одной добротой. Животных одним прикосновением лечит, а также и жучков всяких, и пауков, и бабочек, в общем, любую живность. Добра в ней немеряно, добро прямо струится из глаз. Да что там говорить, сейчас сам увидишь, мы уже пришли.

Лес внезапно кончилась, как будто обрубленный топором, без перелеска переходя в огромную поляну. Размеры открывшегося взору пространства впечатляли. Особенно после лесной чащи. Тропинка упиралась в небольшой холм в начале поляны и там обрывалась.

– И где же твои пещеры, гном? – Сергей привык, что слово пещера ассоциируется с горами.

– Здесь, под поляной, – ответил гном.

– Ну, это же не пещеры, а землянки какие-то.

– Нет, пещеры, они естественного происхождения, – сказал гном, подходя к холмику, и произнёс какое-то мелодичное заклинание.

Результат не заставил себя долго ждать: в холме образовался широкий проход в рост Сергея, за которым начинался тоннель, полого уходящий вниз.

– Прошу, – сказал гном, сопровождая свои слова соответственным жестом, – будь как дома.

– Но не забывай, что ты в гостях, – прошептал одними губами Сергей, входя вслед за гномом в проём, который сразу за ним закрылся, и они оказались в абсолютной темноте. Лишь вдалеке светилось белое пятно, отчего здесь казалось ещё темнее.

– Да здесь совсем темно, Друд, я не умею видеть в темноте! – воскликнул Сергей.

– Я тоже, без соответствующих чар, сейчас зажжём свет, – услышал он писклявый голос своего спутника из темноты.

Опять прозвучало мелодичное заклинание на непонятном языке, и в тоннеле стало светло, как днём, но откуда шёл свет, совершенно было непонятно, как будто сам воздух светился.

– Где источник света, Друд? – спросил Сергей, озираясь вокруг. – Я не вижу ни ламп, ни чего другого.

– Зачем тебе источник, если есть свет? – произнёс гном странную фразу. – Через все наши пещеры протекает ручей, славный потомок своего великого предка, промывшего их. Мы не знаем, где его начало, как ты говоришь, источник, но от этого вкус воды его не становиться хуже.

Такой ответ никак не мог удовлетворить Сергея, но, поняв, что другого не будет, пришлось смириться.

«Это мне за Лиса маленькая месть, и поделом, не надо было обижать гнома, сам не знаю, что на меня нашло», – подумал Сергей, спускаясь под землю следом за быстро семенившим впереди Друдом.

Послышался стук тарелок о стол, и ложек о тарелки, гном уже почти бежал, не оглядываясь на Сергея.

«Да, голод не тётка, он и рождённого ползать летать заставит. Ишь как припустил на своих коротеньких ножках, чтобы его догнать, мне бежать придётся, – подумал Сергей, замечая, что поневоле ускорил шаг, увлекаясь за почти бегущим гномом. – А запахи действительно аппетитные, хотя я не настолько голоден, чтобы рысачить. Хорош бы я был, если бы при первом знакомстве ворвался к хозяевам бегом с голодными глазами», – усмехнулся он своим мыслям и пошёл медленнее.

Туннель закончился большой пещерой, обустроенной местными жителями под столовую. Посередине неё, напротив выхода из тоннеля, стоял длинный стол, за которым на высоких стульях сидело порядка двухсот гномов, которые большими ложками дружно черпали из глубоких мисок какую-то вкусно пахнущую похлёбку.

Друд успел проворно забраться на свободный стул и наполнял свою миску из большой кастрюли, стоящей перед ним.

«Молодец, успел-таки», – порадовался за гнома Сергей, но в следующее мгновение, посмотрев на ближайший к нему торец стола, забыл, где находится, и впал в ступор.

И надо сказать было от чего. На Сергея смотрели огромные глаза тёмно-синего цвета, обрамлённые длинными густыми и пушистыми ресницами. Сначала он ничего не видел, кроме этих тёмно-синих озёр, чувствуя, что погружается в них, как в бездонное небо. И, наверное, погрузился бы весь, если бы его не спас удар о стол наполненной до краёв тарелки Друда.

Сергей вздрогнул, оторвал свой взгляд от глаз, увидел лицо, которому они принадлежали, и опять впал в ступор.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он услышал звенящий как серебряный колокольчик голос, и до него дошло, что голос обращается к нему. Это заставило его очнуться, потому что ничего более приятного он не слышал, и тогда Сергей увидел, что Друд не успел донести первую ложку до рта. Значит, для находящегося в ступоре Сергея время остановилось.

Окончательно очнувшись, Сергей начал понимать слова, обращённые к нему. Его приглашали сесть на свободное место во главе стола, рядом с очаровательным существом, от которого он не мог отвести глаз. Сергей смутился, поняв, что стоит истуканом за порогом туннеля, дурак дураком. Он даже подумал, что все гномы сейчас помирают со смеху, глядя на него.

Но, с трудом оторвавшись от лица, как магнитом притягивающего его взор, увидел, что сидящей за столом и дружно работающей ложками компании до него нет никакого дела. Старая как мир пословица: когда я ем я глух и нем, как нельзя больше здесь подходила.

Увидев, что до него никому нет дела, кроме девушки, приглашающей сесть рядом с собой, Сергей на негнущихся ногах пошёл к столу.

– Садись, Сергей, покушай с нами, я вижу, ты не так голоден, как Друд, но запах пищи тебе приятен, и вкус тоже понравится, – услышал он серебряный голос, в то время как его обладательница наливала в свободную миску похлёбку.

Для этого ей пришлось встать и потянуться за кастрюлей, в результате чего облегающее её тело платье из неизвестной Сергею переливающейся всеми цветами радуги материи обтянула её гибкое, очень стройное, и сильное тело. Сергей поневоле залюбовался им, и поэтому до него не сразу дошло, что Дочь дерева, а это, несомненно, она, обратилась к нему по имени, хотя видела первый раз. Он не успел задать ей вопрос по этому поводу, как услышал:

– Мне сказал твоё имя Друд, вернее, передал мысленно, впрочем, как и всё остальное, что произошло на поляне.

«Но поляна довольно далеко», – подумал о своём следующем вопросе Сергей.

– Для мысли расстояние не имеет значения, – тут же услышал он ответ на не заданный вопрос.

Он продолжал любоваться стройным телом, односторонний диалог произошёл быстрее, чем его миска наполнилась, когда увидел брошенный через плечо весёлый всё понимающий взгляд синих глаз. Она поняла, что он любуется ею, но нисколько не смутилась, а казалась, наоборот, довольной, и вроде бы поощряющей к этому.

Зато Сергей смутился, он не привык к такой непосредственности, и отвёл взгляд, готовый спуститься к открытым стройным ногам, благо платье на девушке было выше колен, поэтому до него не сразу дошёл смысл одностороннего диалога.

«Она читает мои мысли», – в смятении подумал он.

– Только те, которые обращены ко мне, – услышал Сергей, одновременно получив миску с вкусно пахнущей похлёбкой, – «я могу также общаться с тобой мысленно, но ведь тебе так нравится мой голос», – поэтому стараюсь разговаривать с тобой, – закончила девушка мысленную фразу словами.

«А у тебя, что, нет другого имени? Почему Друд упорно называл тебя дочерью Мага, и не как иначе? – уже напрямую обратился к девушке Сергей, бесполезно пытаясь скрыть смущение.

– Это и есть моё имя, но на языке маленького народца оно звучит по-другому, Эллея, – произнесла, как будто пропела, девушка.

– Эллея, – повторил Сергей, – а можно, я буду звать тебя Лея? – неожиданно для самого себя спросил он, и увидел искрящийся весёлым и добрым смехом взгляд обращённых к нему синих глаз.

«Её глаза меняют окраску, сейчас они отдают бирюзой, как морская вода», – невольно подумал он.

А в ответ услышал весёлый, и, казалось, очень довольный его вопросом голос:

– Тебе можно, и мне нравится моё новое имя. На языке маленького народца оно означает «любимая», – сказала девушка, окончательно вогнав Сергея в краску.

Ему ничего не осталось, как срочно приступить к пище, кстати, очень вкусной, что он и не преминул мысленно заметить, уводя разговор в сторону от щекотливой темы.

«Поваром у нас гоблин, эти ребята не дураки вкусно покушать, и поэтому из них получаются отличные повара», – услышал Сергей безмолвный ответ.

«Теперь понятно, почему за столом не слышно разговоров: с набитым ртом мысленно общаться значительно проще, опять же не надо отвлекаться от вкусной еды», – заметил Сергей.

«И не только. Гномы очень трудолюбивы, и истинное удовольствие получают только от отлично выполненной работы, а такое общение экономит время, которое они очень ценят», – услышал он в ответ.

«Хлеб у вас тоже выпекают гоблины? Никогда не ел ничего вкуснее».

«Конечно, и хлеб тоже. Гномы вообще не умеют готовить пищу, они непревзойдённые мастера по металлу, дереву и камню, и без гоблинов померли бы с голоду, даже не заметив этого», – услышал Сергей ответ Эллеи.

«Я бы не сказал этого про Друда. Он очень торопился обедать, и беспокоился, что всё съедят и ему не оставят».

«То, что съедят всё и даже не заметят, тут он прав. Гномы очень рассеяны, так как думают и говорят каждый только о своём деле. А Друд несколько иного склада, он был задуман, как мыслитель. Он думает о том, что не относится непосредственно к ремеслу каждого, так сказать, думает за всех. За счёт него община гномов едина и жизнеспособна.

«Это вроде понятно, мастер своего дела, даже самого высокого класса, всё-таки лишь мастер. Ему ещё нужно обеспечить условия для творчества. Мне непонятно другое. Как это был задуман именно таким? – спросил Сергей.

«Они ведь отнюдь не люди, Сергей, и понять их, подходя с людскими мерками, невозможно. Так что я советую тебе принимать маленький народец таким, какой он есть. Это избавит тебя от лишней головной боли. Поверь мне», – ответила Эллея.

«Так тому и быть», – подумал, как отрезал, Сергей.

Так за неторопливым обменом мысленной информацией обед подошёл к концу. Сергей мог бы узнать больше о жизни маленького народца, если бы временами не впадал в ступор, залюбовавшись собеседницей, машинально поглощая пищу, но ничего не видя и не слыша вокруг.

Видя состояния Сергея, Эллея под столом прижималась к его бедру своим. От этой операции Сергея бросало в пот и озноб одновременно, но он сразу приходил в себя, правда, с лицом малинового цвета. Каждый раз, получая в награду звонкий серебряный смех и весёлый взгляд синих с прозеленью глаз на чрезвычайно довольном лице.

Очередной раз очнувшись от такой операции, выполненной с детской непосредственностью, и сообразив, что заворожённо смотрит на искрящееся от удовольствия лицо взрослой девушки, намерения которой не вызывают никаких сомнений, Сергей прошептал одними губами:

– Прекрати, а то ещё мурлыкать начнёшь.

Как только кастрюли и тарелки с хлебом опустели, и был выпит компот из лесных ягод, тоже удивительно вкусный, поданный с воздушными пирожными, гномов из-за стола как ветром сдуло.

Как это непохоже на принятую у людей неторопливую беседу после сытной трапезы, а потом ещё и сон.

За столом остался только Друд, мирно посапывающий.

«Ну, уж Друд-то своим поведением похож на людей», мысленно улыбнулся Сергей, обращаясь к Эллее.

«Ты неправ, если думаешь, что он ничего не делает, он же гном и всегда был и будет только гномом. А чтобы ты понял это, давай я немного приоткрою тебе его мысли», – ответила Сергею Эллея.

В следующий миг Сергей был погребён под бурным потоком самых разных проблем, одновременно решаемых Друдом. И одна из этих проблем, которую он с трудом вычленил из общего потока и которая касалась непосредственно его, Сергея очень озадачила, если не сказать напугала. Правда, Сергей ухватил самый краешек мысли, но мысли тревожной, а именно: сможет ли он выдержать? И что-то ещё, связанное со смертью.

– Ну, теперь ты понял, что гном отнюдь не человек? – сказала, как пропела, Эллея.

– Его, по-моему, даже с компьютером не сравнишь. Такое огромное количество одновременно решаемых задач компьютерщикам и не снилось. Но одна его мысль что-то мне очень не понравилась.

– Я была рядом, и знаю, что ты ухватил эту мысль. Но эту задачу придётся решать тебе одному, и никто не сможет помочь.

– Я так и думал, что неспроста, и не ради вкусного обеда попал сюда. Что ж давай, рассказывай. Но подожди, ты что, знаешь, что такое компьютер? – до Сергея, наконец, дошло, что Эллея никак не отреагировала на его слова о компьютере.

– Да тут и рассказывать, в общем, нечего, – пропел серебряный голос, но в нём странным образом почувствовалась сталь, а глаза, в которые заглянул Сергей, стали тёмно-тёмно-синими, почти черными.

От этого Сергей поневоле напрягся, как перед боем.

– Зло собирается попробовать обратить тебя в свою веру. И если ему это удастся, будет очень плохо для всех нас.

– Как это обратить? Без моей на то воли? – воскликнул Сергей, совсем забыв про второй вопрос? – Я что, марионетка какая-то?

Вся буйная натура Сергея вскипела. Где-то внутри зародилась волна протеста и покатилась по нервным волокнам, быстро набирая силу.

– Это мы ещё посмотрим, кто кого обратит, – сказал он твёрдым и звенящим, как стальной клинок, голосом. – Хоть я и жил всегда по своим законам, но не было в них и крупицы зла.

– Я это знаю, Сергей. Но если победит зло, ты уже не будешь собой, оно заполнит тебя всего.

– Победит, заполнит, да о ком речь? – в сердцах воскликнул Сергей.

– Оно уже здесь, рядом, я чувствую. И это чистое зло, оно не имеет формы, его нельзя увидеть. И для борьбы с ним тебе понадобиться отнюдь не физическая сила.

– Не физическая, а какая же, духовная? – машинально спросил Сергей, тоже начиная чувствовать приближение чего-то ужасного.

«Другая, и её в тебе немеряно, но ты ещё не открыл источник её в себе, хотя близок к этому. Если ты обретёшь силу, то, приняв сторону добра, станешь необратим для зла, и оно это знает, а потому спешит. В спешке слабость его. Используй это», – как сквозь всё уплотняющуюся преграду, затухая, доходили до Сергея мысли Эллеи, а сам он проваливался в бездонный колодец, заполненный непроницаемой чернотой.

Мало того, Сергей вдруг понял, что его сущность сжимают многотонным прессом с трёх сторон, как будто хотят выдавить из неё всё то доброе, что и составляет его сущность. Мало того, на место выдавливаемого доброго в него заползает липкая и гадкая как трясина, чернота, с тошнотворным запахом.

«Почему он не сопротивляется? – билась, как птица в клетке, мысль Эллеи, – Друд, если так дальше пойдёт дело, мы можем его потерять. Как жалко, что он ещё не нашёл пути к силе», – продолжала она, передавая Друду информацию о происходящем.

По известной причине Друд сам не мог получить информацию. Мозг Сергея был закрыт для него.

«Как только мы встретились, наши души потянулись друг к другу, как намагниченные, чтобы соединиться навсегда. Мы стали невольниками друг друга. И теперь моя душа последует за душой Сергея, куда бы то ни было», – закончила на печальной ноте Эллея.

«Я не узнаю тебя, Эллея, любовь тебя так размягчила, что ли? Этот парень не так прост, как кажется с первого взгляда, поглубже заглянешь – дна не видно. Я уж постарался изучить его, как мог, но до конца понять так и не удалось. А сила, она, так или иначе, проявится, ведь в нём её, как ты успела отметить, немеряно.

«Что же тогда он не борется?».

«Он борется, но пока чисто физическими возможностями, всеми какие имеет».

«Но этого так мало в борьбе с чистым злом, он может погибнуть. Мне кажется, зло до конца не понимает, что если заполнит сущность Сергея полностью, вытеснив всё доброе из него, его душа не примирится со злом, и тоже покинет тело, а моя устремится следом, тогда тела наши погибнут. Но и зло не получит его».

«Не надо недооценивать зло, ему не нужна душа Сергея. Ему достаточно его чрезвычайно тренированной оболочки. Так, что насчёт гибели его тела ты можешь быть неправа. Подожди, сейчас что-то должно произойти, я чувствую».

«Да всё я знаю, главное – посеять семена сомнения, – услышал Друд непонятную, но уже по-другому окрашенную мысль Эллеи, в ней было больше весёлого тона, чем, как до этого, паникёрского. – Я тоже чувствую, и надеюсь, что всё будет как надо».

«Не понял, Эллея. Какую игру ты ведёшь? – спросил Друд.

«Поймёшь, ты у нас достаточно мудрый, – услышал он серебристый довольный смех.

«Ах, вот что со мной хотят сделать!» – поймало за хвост отголосок мысли затухающее сознание Сергея, и это заставило его очнуться и врубится в ситуацию.

– Неожиданностью хотело взять, – прошептал он, поняв, что бой уже идёт, и не на жизнь, а на смерть.

От этой мысли хмель боя как молотом ударил ему в голову, мощной струёй вливая адреналин в кровь. Душа бойца возликовала, поняв, что поставлено на кон. Впервые Сергею пришлось биться за свою бессмертную душу.

Сергей вспомнил планету Ад. Но здесь, к сожалению, ситуация другая. Именно всё доброе из него и пытались выдавить. А так как всё в Сергее замешано на добре, а сейчас он полностью осознал это, выходило, что его сущность пытались уничтожить полностью. Но даже осознание этого не породило в Сергее злости к врагу, лишь добавило хмеля от боя в буйную голову. Более того, где-то глубоко-глубоко Сергей почувствовал благодарность к врагу, благодарность за получаемое удовольствие от боя.

Позже, анализируя ситуацию, Сергей подумал, что эта благодарность и явилась отголоском той скрытой силы, о которой говорила Эллея.

Враг Сергея тоже почувствовал это. Потому что немного ослабил хватку, растерявшись от такой реакции на свои действия. Он всё что угодно мог ожидать от жертвы, кроме благодарности, так как знал наверняка, что в настоящем виде сущность Сергея никогда не примет зло.

«Ага, ты всё-таки не всесилен! А может быть, права Лея, в спешке не успел достаточно подготовиться, – отреагировал на ослабление давления Сергей. – Ну, тогда держись!»

Он мысленно стал раздвигать сжимающие его тиски, тем самым пытаясь ещё более ослабить захват зла. И это ему как будто бы удалось.

«Я всегда говорил, что именно богатое воображение отличает человека от всей другой живности на Земле. И именно богатое воображение лежит в основе умения людей приспосабливаться к любым внешним условиям, мы и здесь приспособимся», – весело думал Сергей, продолжая разжимать оковы и всё больше входя в раж. Он всегда был весел в упоении боем.

Но зло уже пришло в себя, и Сергей чуть было опять не потерял сознание, так как давление на его сущность удесятерилось. Но не потерял, каким-то чудом выстоял, более того, даже не сдал своих позиций.

«Вот теперь я понимаю, что чувствуют космонавты при 10 g, – мелькнула сдавленная мысль, – ничего, человек на 99 % состоит из воды, а вода, как известно, несжимаема, главное – не потерять сознание».

«Но что-то надо делать, меня загнали в глухую защиту, а любая защита без контратаки ведёт к поражению. Знать бы хоть, с кем имею дело. Чистое зло. Зло – чёрное, ночь. Ну, давай же, давай, думай, сил нет держаться, – подгонял сам себя Сергей. – Чистое зло – чисто чёрное, чистая ночь, чистая темнота без намёка на свет. Свет – вот что нам надо, где взять свет?».

«Когда не знаешь, где взять силы, ищи в тандэне, – вспомнил слова учителя Сергей. – А ведь больше ничего не остаётся, значит, будем искать в тандэне», – пришёл он к единственно возможному заключению.

Мысленный монолог едва ли занял больше нескольких секунд, за это время положение дел не изменилось, пресс не ослаб, но и не стал сильнее.

«Значит ты тоже на пределе, – обратился Сергей к противнику, – и если это так, у меня есть шанс, а у тебя нет. Докажи, что я не прав, увеличь давление», – продолжал бравировать он.

Сергей применил старый приём, пытаясь вывести противника из равновесия, и сделать какую-нибудь ошибку, тем самым получить хоть какое-то преимущество. Но он пронимал, как сильно рискует, потому что на самом деле не видел возможности выдержать большее давление, чем есть, но глубоко прятал это чувство за напускной бравадой.

И как ни странно оказалось даже для самого Сергея, приём сработал. Наверное, силы зла тоже были на пределе.

Сергей увидел глаза Леи, но не те, почти черные от гнева, а бирюзовые и лучистые. Одновременно он услышал её мысль о соединении их душ и к чему это может привести.

«Вот это подарок! – возликовал Сергей, на доли секунды выпав из ситуации со злом. – Так Лея тоже любит меня! Спасибо, хотя я знаю, что зло не этого хотело добиться».

Если бы Сергей не впал в ступор при виде милых глаз, пусть даже очень непродолжительный, на доли секунды, он бы понял, что и зло на эти доли секунды тоже впало в ступор, совершенно опешив от реакции Сергея на свои действия, и полностью сняло давление.

Ситуацию прочувствовала Эллея, и тоже возликовала, но по другому поводу, вот тогда-то Друд и услышал серебристый довольный смех.

«Оно что, может читать мысли Сергея? – ревниво спросил гном, читая мысли Эллеи.

«Не волнуйся, не больше чем ты, зло прочитало мои мысли, и решило, что нашло способ ослабить Сергея, заставить его испугаться за мою жизнь, или надеясь, что он не вынесет такой ответственности».

«Ты позволила ему читать свои мысли?».

«Не все, конечно. Я время от времени выдаю всплеск эмоций, способный пробить мою блокаду мыслей. Я ведь девушка, и могу проявить слабость, тем более когда погибает мой любимый.

«Не надо, «слабая» девушка, уж я-то тебя знаю с пелёнок. Хотя ты и меня обвела вокруг пальца. Я-то подумал, что любовь ослабила тебя, а оказалось совсем наоборот. Ты умудрилась даже чистое зло заставить работать на себя!», – восхищённо проворчал гном.

«Но оно же чистое зло, самое-самое, и самолюбие его безмерно. Как же оно может допустить, что слабая влюблённая девушка может заставить его работать на себя?» – поймал весёлую мысль гном.

«Не рано ли веселишься? Ты так уверена в победе Сергея?», – воскликнул гном.

«Я же говорила, что зло спешит, и поэтому совершает ошибки, – продолжила Эллея, – если бы оно лучше изучило сущность Сергея, то знало бы, что для него бороться за свою жизнь в бою – привычное дело. Он её ценит, конечно, и сделает всё возможное, чтобы сохранить, но для него это спорт. Совсем другое дело, когда на карту поставлена другая жизнь, да ещё жизнь любимой, тогда он сотворит невозможное, чтобы спасти её».

«Надеюсь, Сергея ты не обманула, и действительно его любишь?».

«Всё чистая правда, и я очень рада этому, и зло это чувствует, иначе бы ничего не получилось».

Мысленный диалог Эллеи и Друда уложился в доли секунд ступора Сергея и зла. Друд, при необходимости, мог увеличивать скорость своих мыслей безмерно, и давно научил этому Эллею.

А Сергей, выйдя из ступора, и удерживая уже привычное давление, полностью сконцентрировался на тандэне. Его сознание как будто раздвоилось. Одна половина продолжала, хоть и с большим трудом, контролировать ситуацию, тогда как вторая начала погружаться в тандэн всё глубже и глубже. Сергей искал свет в себе самом, в своём тандэне. Он заставил себя поверить, что свет там есть, заставил себя отбросить даже тень сомнения.

И вот что-то блеснуло далеко-далеко. Что-то тлеет… Осторожно приблизившись, Сергей начал осторожно раздувать этот намёк на огонь. Он заставлял себя не спешить, хотя чувствовал, что у второй половины сознания сил почти не осталось. Наконец появился огонёк, маленький, но настоящий, но и силы кончились.

И тут подобно пуле в угасающем сознании мелькнула чья-то мысль:

«Помогай себе криком, крик освобождает энергию».

И Сергей мысленно услышал крик, крик, рвущий все преграды. Понадобилось какое-то время, чтобы до Сергея дошло, что это его крик. Он успел прибегнуть к этому средству, когда казалось, что всё кончено.

Далее произошло невероятное. По всем нервным волокнам Сергея из тандэна пронёсся шквал огня, превращая самого его в пылающий шар, подобный солнцу.

Крик в сознании Сергея не успел затихнуть, а из души уже рвались мощные победные аккорды органной музыки, перед которыми звуки органа Домского собора показались бы детским лепетом.

Сергей почувствовал себя небесным светилом в океане вселенского мрака, перед которым этот мрак бессилен, потому что термоядерная реакция в нём вошла в стадию необратимого процесса и с каждой секундой набирала силу.

И вот первый протуберанец полоснул мрак, разрывая его на куски. Потом ещё один, и ещё, и ещё – и мрак отступил, признав право нового солнца на существование.

«Я же говорил тебе, что этот парень совсем не так прост, как кажется на первый взгляд, ты-то хоть поняла, что он сделал?», – восторженно обратился Друд к Эллее.

«Воображение, Друд. К сожалению, маленькому народцу этого не понять, вы прагматики и сухари по сравнению с людьми. Поэтому будущее за ними. И тут не на что обижаться Друд. Такими и их и вас сотворил Бог».

Да Друд и не обижался. Ситуация разрешилась, и перестала интересовать его. Его мозг опять работал на всю силу, решая множество других задач окружающего мира.

Сергей рассказал Эллее свою историю.

– В двух предыдущих снах, назовём их проверочными, а не турнирными, я не отдавал себе отчёта в происходящем, не знал, что это сон, не знал, кто я на самом деле. Да и как ты уже знаешь, был там не совсем самим собой. Сейчас всё по-другому и я рад этому, потому что ты любишь меня такого, какой я есть.

– Сергей, а почему твой напарник, координатор, не помог тебе, ведь его сущность тоже страдала, испытывая такое же давление и муки. По крайней мере, сопротивляться он мог бы, и это уже была бы помощь.

– Так ты его тоже чувствуешь? – удивился Сергей.

– Конечно, ведь мы с тобой едины, и тебе теперь ничего от меня не скрыть и никуда от меня не деться, – с весёлым смехом сказала Эллея.

– Я только рад этому. Но ты тогда должна знать, что он не мог мне помочь, потому что оставлен наблюдателем и не имеет права вмешиваться в наши земные дела. Я это знал, и потому о нём даже не думал. И как оказалось, правильно делал. Если бы я не надеялся только на себя, ничего бы не вышло. Я ведь был уверен, что зло читает мои обращённые к нему мысли.

«Сейчас меня больше волнует другое, – подумал Сергей, – я вернусь туда, а ты останешься здесь, и что дальше?».

«С тобой останется меч, в подарок от нас и как подтверждение реальности происходящего, и моя душа. И может быть кое-что ещё, за чем мы идём».

Последнюю фразу Сергей пропустил мимо ушей, услышав только то, что его больше всего волновало.

– Как это душа, а сама ты? – воскликнул он.

– Моей души ему мало! – вновь засмеялась Эллея. – Делай своё дело, я чувствую, что для всех нас нет ничего более важного. Возвращайся с победой, а остальное предоставь мне. Мало времени осталось, и в нём, к сожалению, нет места любви. Так что, как видишь, опять всё зависит только от тебя одного, – серьёзно закончила она.

– Но я не смогу без тебя! – взмолился Сергей.

– Сможешь, принимай нашу разлуку, как временную меру, ну, мог ты, например, уйти на войну. А у меня такое чувство, что нас ожидает что-то более серьёзное, нежели просто война.

– Но я не понимаю, как мы можем соединиться, я же буду там, а ты здесь? – продолжал свою линию Сергей.

– Доверься Лее, – сказала ему Эллея.

Во время этой беседы они шли знакомой Сергею тропинкой, направляясь к дереву добра и зла. Эллея повела туда Сергея сразу после того, как он очнулся, не дав толком прийти в себя.

На вопрос Сергея: – Зачем они идут к дереву? – Эллея ответила просто: – Там узнаешь.

А так как путь был неблизкий, Сергей успел всё рассказать о себе внимательной слушательнице.

Во время их неторопливой беседы Сергею всё время мешала какая-то мысль, на которой он никак не мог сосредоточиться.

Последние слова Эллея произнесла уже под кроной дерева.

– Так ты нам поможешь, отец? Ведь ты всё знаешь, – без предисловия произнесла Эллея странную фразу.

Ответ на её слова был получен незамедлительно. Сверху из кроны дерева упала дубинка, которую Сергей машинально поймал.

– Надо же, моего размера, спасибо, – нисколько не удивлённо произнёс Сергей, приложив дубинку к предплечью, он уже перестал чему-либо удивляться в этом мире.

– Спасибо, отец, за бесценный подарок, – услышал он слова Эллеи. – Эта дубинка, Сергей, поможет тебе в момент крайней необходимости. Но помни: в твоих руках не оружие, ты сейчас держишь что-то значительно большее. А теперь прощай, тебе пора возвращаться. Отправляй его, отец.

И именно в этот момент докучливая мысль, наконец, сформировалась. Сергей вспомнил, что так и не получил ответ на свой вопрос о компьютере. Эллея, тоже уловила эту мысль. Но он долго потом ломал голову над её ответом.

«Дерево добра и зла вечно, для него прошлое и будущее едины, – услышал мысль Эллеи Сергей, – делай своё дело, как говорят французы, а остальное предоставь Лее».

«Какие французы, Лея, откуда здесь французы?», – подумал Сергей, проваливаясь в бездонный колодец очередной раз.

* * *

– Проснулся я уже в своей пастели, как всегда. На боку моём висел вот этот меч, а в руке я держал дубинку. Обыкновенная дубинка из твёрдого дуба. Вот она.

Учитель взял в руки меч, залюбовавшись бликами света, играющими на прекрасно отполированном клинке с непонятными знаками.

– Странный сплав, судя по цвету, в нём много серебра, – отметил он.

Дубинку брать в руки не стал, на что здесь смотреть, дубинка как дубинка.

Сергей уже привык к полному отсутствию любопытства у учителя, и не стал обижаться, хотя сам считал дубинку намного ценнее меча.

– И что Вы по этому поводу думаете, Сэнсэй?

– Здесь всё очевидно, ты обо всём должен догадаться сам, но, если хочешь, я выскажу своё мнение.

– Ты знаешь, что мир разделён на добро и зло, имеет белую и чёрную стороны. Человек может получить силу как от добра, так и от зла. От добра добрую силу, способную только на добрые поступки и дела. А от зла только злую.

– Человек, вставший на путь зла, становится рабом его, орудием в руках зла, неспособным на собственную волю. Получить силу от зла легко. Не надо прилагать тяжёлых усилий. Но платой является воля и душа.

– Путь добра несоизмеримо тяжелее. Потому что человек, вставший на путь добра, должен полагаться только на свои силы, и чем выше цель, тем больше терпения и труда необходимо для её достижения. Но, встав на путь добра, человек становится не рабом чьей-то воли, а творцом своей собственной. Он сам волен выбирать путь по светлой стороне, и это путь добра, так как нет и не может быть тёмного в душе того, кто выбрал свет. А может быть, это свет выбрал его, кто знает.

– Добро гармонично и разнообразно. Белый цвет разлагается на все цвета радуги. Добро – это любовь и самоотверженность.

– Зло однообразно. Потому его цвет один, чёрный. Зло не способно любить. Оно признает только себя и зло.

– Но истории известны случаи, когда из-за любви разрушались города и покорялись страны. Гибло много людей. А разве это не зло? – спросил Сергей.

– Это зло, но совершалось оно не из-за любви, а из-за чудовищно раздутого самолюбия.

– А ты хоть понял, с кем боролся, Сергей? – спросил учитель.

– С чистым злом, так мне сказала Лея. Вы думаете, Сэнсэй?

– Один мудрец сказал: нет большего противника у человека, чем он сам, а самая трудная победа – это победа над самим собой. Не победив зла в себе, нельзя найти путь к силе, это слишком большое искушение. А зло, оно есть в каждом из нас, но порой спит, ожидая своего часа. Более того, человек неполноценен, если односторонен. Ин и янь, ты же знаешь.

– Так я сейчас, победив зло, стал неполноценным?

– Что ты, ты лишь показал, что сильнее него, и в любой ситуации одержишь над ним верх.

– Но откуда во мне столько зла, я что, опять был не совсем самим собой? – с понятным страхом в голосе спросил Сергей.

– Я думаю, что ты был самим собой, иначе всё бессмысленно. Это зло в тебе было гипертрофировано невероятно, поэтому и решилось взять верх над тобой.

– И теперь я могу пробить мешок насквозь?

– А тебе хочется этого? – ответил вопросом на вопрос Сэнсэй.

– В общем-то, нет, какой от этого прок?

– Для своего удовлетворения от достигнутого – разве этого мало? Ты столько сил отдал на это.

– Чушь какая-то, какого удовлетворения?

– Вот в этом главное, Сергей, ты даже не понимаешь меня, и это здорово, это результат твоей победы, – сказал учитель.

– Да и потом, Сэнсэй, мне кажется, самую большую награду за свои труды я уже получил, – мечтательно сказал Сергей, – но где она? – с тоской в голосе воскликнул он.

– Не забывай, Сергей, жизнь Леи тоже в твоих руках, закончишь своё дело, попробуем решить твой вопрос вместе. Мне кажется, я догадываюсь, что хотела сказать она на прощанье.

– А мешок ты всё равно не сможешь пробить, знаешь пословицу: не упоминай имя господа всуе. Ты нашёл путь к силе, но применить её сможешь только в том случае, когда больше ничего не останется, как крайнюю меру.

«Но насколько спокойнее стало мне, кто бы знал», – удовлетворённо вздохнул учитель.

 

Поединок мастеров

И вот Сергей опять стоит с одного края татами и видит против себя немощного с виду старика с длинными космами седых волос.

«Как в воду глядел Сэнсэй, – первое, что подумал Сергей. – Да ты, видимо, не так прост, как кажешься», – подумал он, разглядев на костистом лице аскета абсолютно черные, горящие каким-то неистовым огнём глаза.

Эти глаза, как два дула пистолета были нацелены куда-то в сердце Сергея. Черноту их усиливало обрамление белых волос.

«Как черные дыры космоса, провал в бесконечность», – невольно содрогнулся Сергей.

Надетая на старца хламида скрывала формы его тела. Видно было только, что старик довольно высок.

«С тобой нужно быть очень осторожным», – чувствуя холод в груди под взглядом черных глаз, успел подумать Сергей, как прозвучал гонг.

С ударом гонга старик пропал из поля зрения Сергея. Вообще исчез с татами.

«Это ещё что такое, куда ты делся?» – удивился Сергей, продолжая стоять на месте.

Но, обратив внимание на то, что зрители никак не отреагировали на исчезновение противника, тут же отпрыгнул в сторону, и, как оказалось, в последний момент. Так как успел почувствовать скользящее прикосновение к своему кимоно.

«Выходит, только я тебя не вижу, – рывками двигаясь по татами, думал Сергей, – но так долго продолжаться не может, он всё равно меня достанет, ну вот», – почувствовав движение воздуха, рассекаемого ногой невидимого противника, Сергей скорее интуитивно, чем обдуманно, основанием ладони правой руки отбил нацеленную в голову ногу, и автоматически контратаковал подсечкой аши барай.

Содрогание татами от удара упавшего тела явилось подтверждением того, что контратака достигла цели.

Сергей был уверен, что успел бы провести атаку сам – быстрым прыжком в сторону упавшего противника – и наверняка бы достал его ударом ногой, пусть даже встающего. Но верный себе, своему принципу ненападения, даже в такой ситуации не стал делать этого.

«А ведь я делаю то, что нужно ему: спасаюсь бегством, и это верный путь к поражению», – мелькнула мысль, отрезвившая несколько растерявшегося Сергея.

«Я его не вижу, но у меня есть не только глаза, главное, спокойствие, парень, – приказал он сам себе, – ситуация аховая, но это вдвойне интересно», – подумал он, почувствовав, что самообладание вернулось полностью, а вместе с ним и присущая ему весёлость. Сергей всегда был весел в упоении боем.

Оставаясь абсолютно неподвижным, он закрыл ставшие ненужными глаза, и напряг все остальные чувства, в том числе ещё не проявившиеся экстрасенсорные.

«А ведь ты лишил меня не только возможности видеть, но ещё и слышать тебя. Я не слышу твоих перемещений, я даже не слышал твоего падения на татами, а лишь почувствовал это, но ведь невозможно двигаться, не производя никаких звуков, – понял совершенно оправившийся от неожиданности Сергей. – Отключим и слух, раз и он не нужен, чтобы не мешала реакция зрителей на происходящее. Ничего, сейчас мы тебя как-нибудь, но прочувствуем».

Сергей вдруг понял, что смутно видит контур поднимающегося с пола тела. Он мысленно покрутил ручку настройки, вроде тепловизора, или чего-то похожего, разбираться некогда, нет времени даже удивиться вдруг обретённым способностям, потому что противник Сергея быстро двигался к нему, будто летя над татами. Видимость полёта усиливала длинная до пола хламида, скрывающая ступни ног.

Старик, больше не доверяя ногам, решил нанести удар рукой, приблизившись на достаточное для атаки расстояние. В этот момент Сергей, решивший пока не раскрывать своих новых возможностей, словно интуитивно отпрыгнул в сторону. Рука его противника попала в пустоту, но Сергей успел заметить тонкое лезвие прозрачного голубого пламени, выходящее из выпрямленных пальцев Старика. Он хотел нанести Сергею удар нукитэ, прямыми пальцами, как копьём.

«Да ты действительно не так прост, как кажешься. Теперь понятно, почему ты сначала решил применить для атаки ноги. От такой горелки и кимоно может воспламениться, ещё неизвестно, как посмотрят на это судьи. Хотя судьям всё равно, если это твой природный дар, нас об этом предупреждали, – поправил сам себя Сергей. – Может быть, здесь дело совсем в другом? Посмотрим», – думал он, уклоняясь от очередной атаки.

За это время чёткость изображения настолько возросла, что Сергей видел своего противника так же, как и обычным зрением.

«Энергетические лезвия его рук вряд ли видны невооружённым глазом, – подумал Сергей. – В таком случае действительно нет худа без добра, получается, что ты ещё и помог мне», – мысленно обратился Сергей к противнику.

«Ну да хватит бегать, пора начинать работать», – принял он решение.

В ответ на следующую атаку Сергей уклонился с поворотом ровно настолько, чтобы нанести удар ребром ладони по запястью бьющей его руки. С приглушенным стоном старик быстро отлетел назад. Он не ожидал контратаки, но среагировал мгновенно, не дав Сергею развить её. Правда, Сергей и не пытался делать это. Чёткость видения настолько возросла, что он уже мог себе позволить не торопиться с окончанием боя.

Он вошёл в раж и подсознательно хотел доставить себе полное удовольствие. У него даже мелькнула шальная мысль: «может быть, у старика ещё есть какой-нибудь сюрприз для меня? – и он понял, что был бы не против. – Похоже, я вошёл во вкус неожиданностей этого турнира, они мне начинают нравиться», – не без удовольствия подумал Сергей. Но такой уж он был.

Что-то разладилось в механизме правой руки старика, об этом говорил его растерянный вид. Он несколько раз встряхнул ею, как будто пытаясь вытряхнуть свой энергетический стилет, но было похоже, что ему не удавалось. Он не отвлекался от боя, зорко следя за действиями Сергея. А Сергей, верный своему принципу ненападения, ждал его действий.

«Может быть, да, а может быть, и нет», – думал Сергей, глядя на противника.

«Может быть, отбил я тебе энергетику, а может быть, ты пытаешься обмануть меня, вынудить на атаку, кто тебя знает. Подождём, торопиться некуда», – решил он.

Но противник думал по-другому, он почему-то спешил.

Уже потом, анализируя ход боя, Сергей решил, что энергия старика иссякала, он разряжался, как аккумулятор, требующий подзарядки, и потому спешил, надеясь на неожиданность. Это объясняло и его первые действия. Он не сразу применил энергию, а сначала просто наносил удары ногами.

Старик быстро переместился вперёд, вдвое сократив дистанцию, и прочертил широкую дугу перед собой левой рукой. Справа налево. Меч его удлинился до метра. Сергея спасла только мгновенная реакция, и ещё то, что он подсознательно ожидал от противника чего-то подобного. Он высоко подпрыгнул вверх, навстречу летящему старику, сделал сальто вперёд и приземлился за его спиной.

Поединок на этом мог бы закончиться. Нанеси Сергей удар ногой назад в прыжке, сразу по приземлению. Но бить противника в спину, тем более неожиданно для него, было против собственных законов чести, которые строго соблюдал Сергей.

Быстро развернувшись, Сергей увидел старика тоже стоящим лицом к нему. В следующее мгновение старик плавно, но быстро отлетел от Сергея спиной вперёд к другому краю татами.

«Здорово у него получается, – подумал Сергей, с удивлением поняв, что смотрит на старика открытыми глазами. – Когда я открыл их, даже сам не заметил?», – отметил он.

В следующий момент Сергей ощутил сильнейшее давление на свою психику: его волю пытались сломать. Впечатление было такое, что стержень внутри него согнулся.

«Вот это да! – возликовал Сергей. – Поединок мастеров, как я мечтал об этом!».

Внутри него всё ликовало, его бесшабашная мятежная душа упивалась столь неожиданным и немыслимым, а может быть и смертельным поворотом боя.

Зал затих. Зрители затаили дыхание, понимая, что на татами происходит из ряда вон выходящее событие.

«Ну, давай попробуем», – подумал Сергей, напрягая волю и пытаясь распрямить согнутый стариком стержень внутри себя.

Ему это почти удалось, впечатление было такое, что он катит в гору огромный камень, и вот она, вершина, какой-то метр пройти – и дальше камень покатится вниз уже сам. Но вот на этот метр сил уже не осталось. И удержать его на месте он долго не сможет, ещё немного – и камень раздавит его самого.

«Когда нет сил, ищи в тандэне, – поймал Сергей, чью то мысль, – в пылу схватки я забыл про тандэн», – изумился он.

Сергей расслабился и напрягся одновременно, и сконцентрировался на тандэне. Сознание его опять раздвоилось. Одна половина из последних сил продолжала удерживать волевое давление старика, тогда как другая всё глубже погружалась в тандэн, преодолевая нарастающее внутреннее сопротивление.

И вот в тот момент, когда казалось, что и здесь наступил предел силам, сопротивление вдруг исчезло. А навстречу хлынул беспредельный поток энергии, стремительно понёсший одну половину сознания Сергея на соединение со второй. А потом дальше, навстречу воле старика. А из души его, как и прошлый раз, рвались мощные победные аккорды органной музыки.

Волна энергии отнесла старика на шаг назад, к самому краю татами, развевая седые космы, как на сильном ветру. И если бы Сергей сам не остановил её, то есть себя, то мог бы спокойно столкнуть старика вниз с татами. Сейчас он не знал предела своим силам. И старик понял это.

Неистовый огонь в его глазах погас, а крайняя степень удивления сменилась не меньшим уважением.

Он встал в стойку муцуби, опустил руки вдоль тела, и сделал почтительный поклон Сергею, как старшему.

«Ты знаком с этикетом боевых искусств, – удивился Сергей, – а впрочем, – подумал он, видя, в какой стойке стоит старик, – у пирамиды много граней, а вершина одна».

* * *

Проснувшись утром, как всегда, в своей постели, Сергей вспоминал, казалось, только что закончившийся поединок. И неожиданно понял, что спасительная мысль уже второй раз послана ему в самый необходимый момент. Почему-то подумалось об учителе. Который на одной из первых тренировок рассказывал о значении поклонов.

Поклон в стойке муцуби с руками, опущенными по швам, это почтительный поклон младшего старшему, поклон учителю, поклон доджё. Поклон в параллельной стойке со сжатыми кулаками, и руками, согнутыми в локтях, это уважительный поклон равному себе.

– Но, Сэнсэй, – возразил учителю тогда ещё не «воспитанный» Сергей, – вы своим ученикам кланяетесь в стойке муцуби, как это понимать?

– Понимай, как есть, – серьёзно ответил учитель с искоркой смеха в глазах, – с одной стороны, я не только учу своих учеников, но и сам одновременно учусь у них. А с другой стороны, как я могу ученику кланяться как равному, или более того, как противнику?

– Да, я вижу, ты забыл или плохо усвоил устав клуба, – закончил учитель, а Сергей тогда подумал: – «поделом тебе, читай пункт первый».

Следом к нему пришла мысль о Лее и о словах Сэнсэя, что он догадывается, где её искать. От этой мысли его бросило в жар, и он готов был бежать к учителю с вопросом, что тот имел в виду? Но в этот момент перед его внутренним взором встали глаза учителя, с укоризной глядевшие на него, а в ушах прозвучали слова: – Не забывай, Сергей, жизнь Леи тоже в твоих руках, закончи своё дело.

Оторвавшаяся было от подушки голова Сергея опять упала на неё.

 

Дыхание

Он заложил руки за голову, и чтобы отвлечься от терзающих душу мыслей, заставил себя вспомнить испытание, которому подверг его Сэнсэй в начале занятий, и на которое он сам напросился. Тем более что день был воскресный, спешить некуда и можно позволить себе немного отдохнуть.

– Тебе нужно научиться дышать, – сказал ему учитель после одной из тренировок.

– Но у меня хорошая дыхалка, – возразил тогда ещё не «воспитанный» Сергей, – десять минут плотного непрерывного боя я спокойно выдерживаю.

– Но если я не ошибаюсь, там ограничения по времени не будет. Да и десять минут боя здесь могут сильно отличаться от десяти минут боя там, – сказал учитель, подводя Сергея к мешку.

– Так ты говоришь, десять минут без перерыва, давай проверим. Будешь выполнять самую простую связку на средней дистанции – лоу, рэн цки чудан, а на хлопок – удар рукой как можно сильно, и ногой маваши кэри джёдан, как можно быстро. Хлопки подряд, без промежутка – для удара ногами. Время пошло, начали.

Сергей покраснел, вспоминая, как уверенно он начал, думая: «тоже мне нашёл задачу, мешок сдачи не даёт», – и весело застучал по мешку, ни на миг не останавливаясь.

Хлопки следовали друг за другом с интервалом секунд в пять в одном ритме. На хлопок Сергей, как мог сильно, бил рукой и заканчивал атаку быстрым ударом ногой, с удовольствием отмечая скорость своей реакции.

– Две минуты, – услышал Сергей голос Сэнсэя.

«Быстро пролетели, – с удовлетворением подумал Сергей, отмечая своё ровное дыхание. – Я даже не вспотел», – не без удовольствия подумал он.

Во второй двухминутке ритм хлопков резко изменился. Во-первых, промежутки между хлопками стали неравными, и порой значительно меньше пяти секунд. Во-вторых, иногда звучало сразу два хлопка без промежутка. Сергей иногда с трудом успевал сразу отреагировать ударом ногой на второй хлопок. А темп чередования двойных хлопков всё увеличивался, не давая сосредоточиться. На середине третьей двухминутки Сергей уже был мокрым от пота, и ритм дыхания начал сбиваться. Он даже два раза не успел вовремя отреагировать на второй хлопок. А темп хлопков продолжал нарастать.

«Меня хотят загнать, как норовистую лошадь, так я десяти минут не выдержу, – растерянно подумал Сергей, – не просто иметь с вами дело, Сэнсэй».

Эта мысль помогла Сергею собраться, и представить, что он ведёт реальный тяжёлый бой, где на карту поставлена его честь. По большому счёту оно так и было. В его кровь сразу же поступила изрядная порция адреналина.

Сэнсэй прекрасно видел состояние Сергея после пяти минут поединка с мешком, и поэтому был несколько удивлён, когда тот вдруг неожиданно собрался и заработал как автомат. Как будто к нему пришло второе дыхание.

«Включился, – догадался учитель, – вот теперь поработаем».

Ритм хлопков стал отдалённо напоминать бой негритянского барабана, под который отважные охотники входят в совершенный экстаз.

Сергей работал отрешённо, как автомат, пока ещё успевая за всё ускоряющимся темпом. Но взмок он изрядно. Мокрым начал становиться и мешок, по которому хлестали ноги в промокшем насквозь кимоно.

На девятой минуте поединка возле мешка происходила феерия мелькающих рук и ног в невероятном темпе. Звуки ударов сопровождались шумным дыханием Сергея, который, не глядя ни на что, продолжал успевать за чередующимися одинарными и двойными сериями хлопков. Сергей уже давно ни о чём не думал, мысль просто не успевал контролировать действие. А чувства его притупились настолько, что будь мешок не кожаным, а железным, вряд ли бы он заметил это. Он даже не сознавал, что хлопки уже идут сериями, не по одному и двум, а двум и трём хлопкам за раз. Одиночных хлопков вообще не было.

После команды ямэ учитель сказал:

– Ноги у тебя быстрые, а вот дыхание никуда нет годится.

Несмотря на то, что Сергей в это время находился в полном ступоре, он услышал слова Сэнсэя. Но осознал их не сразу, а лишь когда пришёл в себя. Пока же он стоял и тупо глядел на совершенно мокрый мешок в состоянии рыбы, вытащенной из воды.

– Как это я не умею дышать, – срывающимся голосом возразил Сергей, когда до него дошёл смысл слов учителя, – я же выдержал, – грудь его вздымалась и опускалась, как кузнечные меха.

– Ты так думаешь? – спросил учитель, подходя к нему. – Ну-ка напряги пресс, сильнее, считаю до трёх.

По счёту три учитель ударил Сергея рукой в живот, не очень сильно, но резко. Сергей согнулся, выпучив глаза.

– За что? – не сразу прохрипел он.

– А говоришь, выдержал, а там ограничения по времени не будет, значит, будем учиться дышать.

* * *

– Для того чтобы поставить дыхание, нужно научиться правильно дышать, – вспоминал Сергей наставления учителя.

– Ты наверняка знаешь, что существует всего три способа дыхания: – верхнее дыхание грудью, за счёт расширения и сокращения грудной клетки; – нижнее дыхание диафрагмой, за счёт опускания и подъёма диафрагмы; – и полное, грудное и диафрагменное дыхание одновременно.

– Помнится, ты говорил, что приобретаешь и прочитываешь всё, что попадётся под руку по боевым искусствам. Значит, ты наверняка знаешь, читал, что в боевых искусствах принято нижнее, диафрагменное дыхание. И это оправдано. При верхнем или полном дыхании на вдохе ослабляется грудная клетка, межрёберное расстояние увеличивается, и мышцы торса ослабляются, что усугубляет уязвимость при вдохе.

– Тогда как диафрагменное дыхание позволяет дышать даже при полностью напряжённых мышцах корпуса, в том числе и пресса. При определённой тренировке диафрагма работает независимо от наружных мышц тела, а значит и не ослабляет его при вдохе.

– Но йога пропагандирует полное дыхание, – опять возразил учителю не «воспитанный» Сергей, – я так и старался всегда дышать, и дыхалка меня никогда не подводила.

– До сегодняшнего случая, – напомнил Сергею учитель. – А искусство йоги – не боевое искусство, и сегодня оно тебе не помогло.

– Давай попробуем, напряги максимально, как можешь, мышцы корпуса, – попросил Сергея учитель.

Сергей напряг мышцы, как мог.

– Хорошо, – сказал учитель, – а теперь сделай вдох, – попросил он.

– Но я не могу, – проскрипел сквозь зубы Сергей.

– То-то и оно, а теперь смотри на меня.

Учитель также максимально напряг торс и продолжал спокойно дышать, хотя ни одна мышца на теле не колыхалась.

После этой демонстрации учитель спросил Сергея:

– Ты читал про Александра Засса, прозванного Железным Самсоном? Он и сейчас считается самым сильным человеком на Земле. Так вот на него, лежащего на спине, клали платформу, на которую заезжал грузовик, полуторка. И ничего, дышал себе спокойно.

– Представь, что внутри у тебя ходит поршень, это твоя диафрагма. Движение вниз – вдох, движение вверх – выдох.

– Для начала, чтобы научиться дышать нижней частью живота, выпячивай её при вдохе, это тебе поможет научиться правильно дышать.

– Будешь выполнять одно упражнение при ходьбе. Только не на загазованных улицах. Для смога оставь верхнюю часть лёгких. Там, где воздух грязен, применяй короткое верхнее дыхание.

– А упражнение следующее. Для начала: четыре-шесть шагов делаешь вдох нижней частью живота через нос. Затем задерживай дыхание в течение такого же количества шагов. И выдыхай через рот в течение этого же количества шагов. Последняя стадия – резкое сокращение диафрагмы для выброса остатков отработанного воздуха.

– Освоишь – увеличивай количество шагов и одновременно старайся меньше выпячивать живот, а в дальнейшем во время выполнения упражнения научись держать его в слегка напряжённом состоянии.

– После полного освоения данного упражнения попробуй вариации, например, выдох делай за большее количество шагов, чем вдох.

Сейчас Сергей спокойно делал вдох за тридцать шагов, почти удваивая их на выдохе при напряжённом прессе.

* * *

«Ну да ладно, – стряхнул Сергей не совсем приятные воспоминания, – тот я тоже был неплохим парнем, немного самонадеянным, но ведь было отчего, первый парень на деревне, а в деревне, точно как в поговорке, оказалось три двора».

«Однако нужно бежать к Сэнсэю, он оказался прав, как всегда. Судя по последнему противнику, всё главное ещё впереди. И срок до него неясен. Но зато как интересно», – закончил на оптимистичной ноте верный себе Сергей.

После рассказа Сергея учитель выглядел озабоченным, не в пример своему бесшабашному ученику.

– Если это только цветочки, представляю, какие будут ягодки. Сейчас вас осталось пятеро. Будет один предварительный поединок, а потом полуфинал и финал. И если удача от тебя не отвернётся, а как сейчас не хотелось бы этого, следующий твой бой будет полуфинальным.

– Не отвернётся, Сэнсэй, она верна мне, как любящая женщина, тем более что и я ещё не разу не изменял ей, – беззаботно ответил Сергей на слова учителя.

 

Бесформенный

А впереди Сергея опять ждал сон, малоприятный сон, вначале повергший его в уныние. Он опять был на турнире, только в качестве зрителя. Вернее, если выразится более точно, в самом зале он не был, ему как бы прокручивали запись поединков одного из участников. И этот участник также двигался к финалу, переходя из одного предварительного круга в другой.

Сэнсэй, как всегда, был прав, предположив, что предварительные поединки проводились среди людей близких по виду. Потому что существ, которых видел Сергей на татами, по земным меркам людьми назвать нельзя. Их и описать-то трудно. В сознание не укладывались. Трудно подобрать привычные аналоги тому, что он видел. И если бы Сергей не увлекался фантастикой, он бы, наверное, вообще не поверил в реальность представленных событий. Правда, его очень скоро и недвусмысленно заставили поверить в это.

Один из участников представления был ни на что не похож. Бесформенное тело грязно-серого цвета, из которого в разные стороны торчали отростки непонятного назначения. Где здесь голова, где руки, где ноги – понять нельзя. Тем более что эти отростки то вырастали, меняя размеры и форму, то пропадали, втягиваясь в тело, форма которого также постоянно менялась. На некоторые отростки он опирался, как на ноги, но так как время от времени переворачивался, меняя отростки, служившие опорой телу, где ноги, где руки, было неясно. Это существо могло показаться забавным, как герой весёлого мультфильма, если бы Сергей неожиданно не ощутил его взгляд – недобрый, холодный и совершенно безразличный к тому, что может произойти с Сергеем в будущем. Но в какой части бесформенного тела находились глаза, смотрящие на Сергея и пронизавшие холодом его душу, понять было невозможно.

Сергей не сразу сообразил, что ему демонстрируют хронику поединков, состоявшихся ранее на одном из татами. А когда до него дошло, он понял, что получил взгляд из прошлого, что само по себе казалось невероятным. Но Сергей ясно ощутил этот взгляд, и не сомневался, что объектом осмотра был он, и это отнюдь не улучшило его настроения.

Противником бесформенного, как окрестил его Сергей, был клубок гибких нитей, похожих на тонкую проволоку, концы которых имели утолщения и торчали во все стороны. Сверху клубка был бант, или что-то похожее на него, ярко-синего цвета, который радовал глаз, но только до начала поединка.

Прозвучал гонг, одновременно с которым с внешним видом бесформенного произошла невероятная метаморфоза. Он расплылся грязной кляксой по татами и, хлюпая краями, двинулся в сторону противника, нисколько не заботясь об уклонении от контакта. Скорее, как впоследствии оказалось, понуждая к этому. После гонга бант клубка стал кроваво-красным и чем-то напоминающим петушиный гребень, а торчащие из клубка концы нитей нацелились своими утолщениями на медленно двигающегося к нему противника. Затем из каждого утолщения вырвался тонкий красный луч, ударивший в грязную кляксу на татами. Одновременно с этим раздался душераздирающий визг на неимоверно высокой ноте, от которого Сергею сразу захотелось плотно заткнуть уши. Было непонятно, кто визжал, клякса под похожими на лазерные лучами, или клубок, их испускающий. Под этот визг клякса продолжала двигаться вперёд, никак внешне не реагируя на бьющие в него лучи. Клубок тоже двинулся вперёд, ей навстречу, мелко перебирая появившимися внизу отростками, не имеющими утолщений на концах, а его гребень стал разбрызгивать алые капли. Приблизившись к кляксе под всё усиливающийся, раздирающий перепонки визг, клубок опутал её внезапно удлинившимися нитями и воткнул в неё испускающие лучи утолщения. Как оказалось, зря. Так как в следующий миг он весь покрылся изморозью, а противник принял прежний вид, разорвав опутавшие его нити, которые рассыпались на мелкие части, став хрупкими, как будто побывавшими в жидком гелии.

Но для Сергея представление с окончанием поединка не окончилось. Бесформенный монстр стоял у своего края татами, а Сергей опять чувствовал на себе его пристальный взгляд, в котором к безразличию добавилась значительная доля презрения и превосходства. Затем Сергей увидел отдельные эпизоды его поединков на турнире, вернее, побед. Каким-то образом его победы были представлены такими мелкими и незначительными, что ему чуть не стало стыдно за себя и за своих противников. Периферией сознания он понимал, что его хотят унизить, исказив действительность, но неприятное чувство осознания своей неполноценности скользким червяком стало заползать в душу. Неизвестно, чем бы окончилась эта психотерапия, если бы не буйное наследие предков Сергея, всегда порождавшее бурю в ответ на любой ветерок, пытавшийся пригнуть его непокорное Я.

Сергей вдруг осознал, что ему брошен вызов, и схватка уже идёт. Хотя удар непостижимым образом был нанесён из прошлого, сути дела это не меняло, а требовало ответного действия. И как в любом бою, осознание этого сразу заставило Сергея сконцентрировать все силы на главном, отбросив ненужные эмоции и приглушить чувства. Он сконцентрировал внутри себя взгляд, вложив в него всю волю и силу своей неуёмной души, и направил в воображаемые глаза монстра навстречу ощущаемому им взгляду.

«Ну что же, давай, поиграем в гляделки, – входя в раж, весело, как в любом бою, подумал Сергей, – ты не на того напал, дружище, со своими методами, унизить можно только униженного», – очень кстати пришли ему на ум чьи-то мудрые слова.

Результат ответа Сергея сразу не преминул сказаться. Во взгляде монстра промелькнула тень растерянности. Не ожидал он такой реакции от своей жертвы. Ощущение взгляда пропало, и действие на татами сменилось, перейдя, ко второму акту.

«Конец антракту» – удовлетворённо подумал Сергей.

* * *

Во втором поединке против бесформенного вышло существо, которое Сергей окрестил скорпионом. Правда, сходство со скорпионом заканчивалось наличием двух клешней и хвоста с загнутым внутрь жалом. Стоящий на четырёх ногах, скорпион помимо клешней имел две мощные руки с четырьмя сочленениями и восемью длинными пальцами на каждой. Головы у него не было, а примерно посередине корпуса, между клешней, находились два широко расположенных глаза и зубастое отверстие рта между ними. Третий глаз располагался на конце хвоста, выше жала, который также позволял скорпиону контролировать всё, что происходило за спиной. И если клешни росли из середины тела, то руки располагались сверху по краям и поэтому отсутствие головы напомнило Сергею жуткого героя знаменитого романа Майн Рида – Всадника без головы.

Во втором бою бесформенный не изменил своего вида после удара гонга. Он лишь очень быстро, и притом как-то плавно переместился на центр татами. Скорпион тут же оказался рядом и провёл серию быстрых атак руками в его корпус, от которых бесформенный непостижимым образом уклонился, перетекая с места на место, и каждый раз оказываясь вне зоны атаки рук скорпиона.

Тогда скорпион пустил в дело хвост, из жала которого с большой скоростью в сторону бесформенного стали вылетать струи какой-то жидкости, от попадания которой татами задымилось. Жидкость прожигала, как очень сильная кислота. Но, несмотря на большую скорость испускаемых скорпионом струй, ни одна не коснулась противника, он опять непостижимым образом плавно уклонялся, перетекая с места на место.

Растратив всю жидкость, и видя, что и эта атака захлебнулась, скорпион широко расставил руки и клешни, и кинулся вперёд на противника, надеясь, что степень охвата его длинных конечностей не позволит ускользнуть жертве.

Но бесформенный поступил по-другому, он на этот раз не стал ускользать, а резко удлинил три свои опоры, две по краям туловища, и одну сзади, использовав её как подпорку, став в два раза выше противника.

Скорпион не преминул этим воспользоваться. Он схватил две опоры руками, но сдвинуть их с места не смог. А лишь заскрёб всеми четырьмя ногами по татами. Бесформенный стоял как вкопанный. Тогда скорпион вцепился в опоры клешнями, пытаясь перекусить. На этом действии наступил финал схватки.

Между клешнями скорпиона неожиданно прошёл электрический разряд такой мощности, что его тело превратилось в груду дымящейся плоти.

«Татами окончательно испорчено», – подумал Сергей. Жалости к скорпиону у него не было, уж очень несуразным он был.

* * *

В третьем бою бесформенный опять поменял вид, превратившись во что-то вроде огромной жабы с кокошником на голове. Одним прыжком он накрыл своим телом противника, похожего на небольшого симпатичного дракончика, величиной с телёнка. Прижал его к татами многопудовым телом и десять минут оставался неподвижным. Сергей подумал, что дракончик как минимум задохнулся, если не раздавлен в лепёшку. Однако то, что произошло с ним на самом деле, представить было трудно. Когда жаба отползла в сторону, приняв прежний бесформенный вид, на татами осталась лишь одна оболочка от его противника. Что произошло, понять невозможно. Он как будто был съеден изнутри, вместе с костями.

В четвёртом и пятом поединках бесформенный, казалось, превзошёл сам себя, чем сильно обескуражил Сергея. Но финал шестой схватки поверг его в глубокое недоумение.

* * *

Учитель, молча, не перебивая, выслушал Сергея, которому пришлось ещё раз пережить увиденное, чтобы ничего не упустить. Он понимал, что любая мелочь, вплоть до его реакции на неё, могла иметь существенное значение потом, в бою с монстром. А то, что ему показан будущий противник в полуфинале турнира, не вызывало никаких сомнений. Не вызывала сомнения и цель показа. Сражаясь с себе подобными противниками на своём татами, Сергей и представить не мог, что его ожидает в полуфинале турнира. Поэтому, по его мнению, устроители давали возможность участникам полуфинала подготовиться к схватке, изучить будущего противника, что, в общем-то, и правильно, будь возможность наблюдать за поединками на соседних татами во время турнира. Но ввиду того, что такой возможности не имелось, и сделали эту демонстрацию.

– Так значит, это твой будущий противник нам дал целую неделю на подготовку, в два раза меньше, чем перед прошлым полуфиналом, – с иронией в голосе сказал учитель после продолжительной паузы, – а ты ничего не упустил?

– Ах, да, нет, – растерянно сказал Сергей, – время на подготовку отпущено устроителями турнира. Мне это сообщили дополнительно, после демонстрации поединков монстра. Но одна неделя или две – это всё равно, что ничего по сравнению с тем, что мне показали! – воскликнул Сергей.

– В этом ты прав, неделя тебе ничего не даст в плане подготовки, всё, что могли, мы сделали. А о том, что ты видел, не думай, с твоей сегодняшней подготовкой эти бои ты бы выиграл, я уверен. Думать надо о том, что тебе не показали, и готовиться к этому.

– Как это, Сэнсэй, готовиться к тому, чего не знаешь?

– Так же, как и раньше, для тебя будет лучше считать, что ничего не изменилось.

– Так вы хотите сказать, что это могла быть совсем не помощь, а нечто прямо противоположное? – с сомнением в голосе спросил Сергей.

– А ты проанализируй своё состояние, «ах, да, нет»… Я тебя не узнаю, здорово же тебе помогло увиденное, сильно подняло твой дух.

– Да, в общем-то, не очень, – сказал Сергей, опустив голову.

– И кто от этого выиграл?

– Ах, паразит, так это может быть финтом с его стороны! – совсем другим тоном воскликнул Сергей. – Может быть, он меня дурачит, показав, как легко разделался со всеми соперниками?

– Не знаю, но не он первый это придумал. Даже если всё увиденное тобой – правда, нам это не поможет, вряд ли он будет повторяться в приёмах. Наверняка для полуфинала приберёг что-то новенькое, – ответил на вопрос Сергея учитель.

– Могу себе представить! – воскликнул Сергей, но в его голосе уже не было прежней горечи, к нему начала возвращаться былая бесшабашность. – Значит, это просто может быть продолжением психологической атаки.

– Скорее да, чем нет, – с прежней иронией в голосе сказал учитель, – но это не повод для печали.

– Так он что, запугать нас хочет? Да он, похоже, сам боится. Боится – значит, уважает, – с прежней весёлостью воскликнул Сергей. – Выходит, у нас есть шанс его побить, и он это знает.

– Вот таким ты мне больше нравишься, конечно, есть шанс, и немалый, и мы его используем, – уверенно сказал учитель, а про себя подумал, ни к кому не обращаясь:

«Ох, что-то неспокойно у меня на душе. Что, если этот турнир – только прелюдия к чему-то большему, и значительно худшему?»

А вслух сказал:

– Я знаю отличный частный пансионат с диким пляжем и с возможностью приготовления пищи на костре. И там, в близлежащем ущелье, форель на удочку идёт косяками…, но это удовольствие для меня, ведь ты не рыбак. Поэтому если захочешь жаренной на углях форели, будешь ловить её руками. В общем, все тридцать три удовольствия. Иди, собирай вещи, через час выезжаем.

– Вот это поворот, Сэнсэй, – воскликнул ошеломлённый Сергей, – но может быть, мы лучше…

– Никаких но, читай пункт первый, – отрезал учитель и подумал: – «знаю, о чем ты просишь, ещё не время», – а вслух сказал: – я же обещал, жди и наберись терпения, самое главное нас ждёт впереди.

* * *

Прокаливаясь сверху и снизу под высокогорным солнцем на основательно прогретом песке, Сергей уже под другим углом зрения, без эмоций, прокрутил в голове показанные ему поединки монстра. По сравнению с тем, что творилось на татами в четвёртом, пятом и шестом поединках, первые три можно отбросить, как несущественные.

В четвёртом поединке против бесформенного вышел подвижный как ртуть противник, чем-то похожий на богомола. Его длинное тело имело три пары ног, работающих со скоростью быстро вращающихся колёс. Расположенный вертикально корпус опирался на конусообразное основание, из которого и росли ноги. Ноги были устроены так, что он мог, не поворачиваясь, с одинаковым успехом двигаться в любую сторону или резко менять направление движения, полностью пренебрегая законом инерции.

Богомол, как окрестил его Сергей, имел всего две руки, но зато какие! Четырёхсуставчатые, или, можно сказать, четырёхлоктевые – запястье и плечевой сустав не в счёт. Необычайно гибкие и очень сильные, в чём бесформенный довольно скоро убедился: руки богомола могли изгибаться в любую сторону, неожиданно превращаясь в замысловатую фигуру, расположенную одновременно в трёх плоскостях.

Пятипалая кисть при необходимости сжималась в мощный кулак, но помимо этого четыре локтевых сустава сами по себе являлись мощным ударным оружием, способным поразить противника как в ближнем бою, так и на довольно значительном расстоянии.

Не глядя на то, что бесформенный попытался применить свою тактику уклонения от контакта, которая служила ему надёжной защитой в предыдущем бою, богомол, обладая невероятной реакцией и скоростью перемещения, уже в начале поединка сумел нанести ему несколько ударов руками.

Имея твёрдый хитиновый покров на теле и конечностях, служивший как мощной броней, так и надёжной изоляцией, богомол, как оказалось, был надёжно защищён от электрического разряда бесформенного, испепелившего предыдущего противника. Этот же хитиновый покров служил защитой богомолу и от жидкостно-гелиевой атаки, потому что бесформенный даже не попытался её применить.

Когда же бесформенный попытался подняться вверх на нижних опорах, богомол ударил по ним одновременно двумя руками и поверг его на татами.

Едва коснувшись татами, бесформенный превратился в жабоподобное существо, и уже в таком виде встретил успевшего подбежать к нему противника. Но и эта тактика не принесла ему успеха. Имея более чем двухметровый рост, богомол просто не позволил бесформенному подмять себя. Вот тогда и проявилась необычайная сила рук богомола. Он без видимого усилия поднял противника над головой и отбросил на другой край татами. Кстати голова богомола являлась тоже очень грозным оружием, так как венчалась твёрдым вертикальным гребнем с длинными и острыми шипами. И прежде чем отбросить бесформенного, богомол дважды опустил его на свой гребень, пытаясь пробить тело.

Но шипы, как и предыдущие удары руками, не нанесли какого-либо видимого повреждения телу бесформенного. К нему как нельзя более подходила известная поговорка: не ладно скроен, но крепко сшит.

На татами бесформенный опустился уже в своём первоначальном виде, и едва коснувшись его, высоко, как мячик подпрыгнул, и сверху опустился на голову успевшего подбежать к нему богомола. Коснувшись головы противника, тело бесформенного не остановилось, а продолжило движение, опять изменив свои физические свойства. Оно подобно клейкой массе стекло вниз и облепило богомола целиком, оставив торчать наружу лишь руки, конвульсивно задёргавшиеся. Таким образом бесформенный просто лишил противника возможности дышать, и через несколько минут стек с лежащего бездыханным, приняв прежний вид.

«Он бы мог обойтись одной головой богомола», – подумал тогда обескураженный Сергей, а потом сообразил, что не знает, как устроены у того органы дыхания.

* * *

И сейчас, лёжа на прогретом песочке и без прежних эмоций анализируя поведение бесформенного в четвёртом поединке, Сергей сообразил, что тот мог применить эту тактику сразу в начале боя, но он сначала пытался одержать верх над богомолом старыми методами. Бесформенный, похоже, не спешил раскрывать эту свою способность, приберегая её на потом, и потому сначала пытался победить противника старыми приёмами.

«Интересно, что он приберёг для меня, – подумал Сергей, и ему действительно было интересно это, он с нетерпением ждал, когда кончится вынужденный отдых. Мятежная душа бойца жаждала боя, а неизвестная смертельная опасность лишь сильнее разогревала кровь.

Отдых явно пошёл Сергею на пользу. Его отлаженный, как идеальная рабочая машина организм, при вынужденном бездействии начал заряжаться энергией, как аккумулятор. Да и то, что он научился ловить голыми руками форель в горной речке, о чём раньше даже и подумать не смел, приняв за шутку слова учителя, ещё более прибавило ему уверенности в своих силах. Сергей только сейчас понял, что, с детства живя боями, и постоянно готовясь к ним, он никогда прежде вот так не предавался простому безделью, когда никуда не надо спешить, и ничего не надо решать и делать. Так что к концу недели состояние Сергея стало взрывоопасным от накопившейся энергии.

* * *

В пятом бою против бесформенного вышло круглое и гладкое, как бильярдный шар, существо, светло-жёлтого цвета. Колобок, как окрестил его Сергей, не имел ни рук, ни ног, ни каких-либо других частей тела, и видимых органов чувств. Ноги ему вообще не нужны были. Хотя колобок был довольно большой, метра два с половиной в диаметре, он мог свободно передвигаться в пространстве, не касаясь пола и пренебрегая законом гравитации. И он мгновенно перемещался по татами. А вместо глаз имел органы локации, использующие ультразвук, подобно летучей мыши.

Поединок начался с того, что колобок, мгновенно переместившись, коснулся тела своего противника, и тут же отскочил. И хотя контакт длился доли секунды, результат был неожиданным.

Каким-то образом колобок сумел вырвать изрядный кусок плоти бесформенного, который грязно-серой нашлёпкой прилип к нему, и тут же начал исчезать, светлея и расплываясь по круглому телу, словно растворяясь в нём.

«Но это уже совсем не спортивный поединок», – с отвращением глядя на колобка, думал Сергей, а сейчас понял, что с людскими мерками подходить к тому, что творилось на татами, нельзя.

«Что же ты будешь с ним делать, если любой контакт будет приводить к такому результату?» – мысленно обратился к бесформенному Сергей.

Но бесформенный и сам прекрасно понимал, с каким противником столкнулся. Он перешёл в глухую защиту, пресекая сильными электрическими разрядами попытки колобка войти в контакт. Правда, видимого урона они колобку не приносили, разве что отпугивали. Получалось, что бесформенный отмахивался от колобка, как от комара, не имея возможности прихлопнуть. Но так долго продолжаться не могло. Глухая защита, без контратаки – прямой путь к поражению, и, похоже, бесформенный отдавал себе отчёт в этом. Потому что он предпринял попытку контратаки, резко выбросив в приближающегося колобка, копьевидный отросток, который пробил того насквозь, нанизав как на шампур.

Только результат этой попытки получился самый плачевный для бесформенного. Конец отростка, торчащий с обратной стороны колобка, тут же упал на татами, как обрубленный. Передний остаток бесформенный поспешил убрать назад, втянув в своё тело, а что стало с тем куском, который остался в колобке, можно только догадываться. Впрочем, и остаток, лежащий на татами недолго там находился. Колобок тут же упал на него, и того не стало.

Невозможно представить, что можно предпринять в такой ситуации. Поражение бесформенного казалось неминуемым, а от смерти, по мнению Сергея, его мог спасти только отказ от продолжения схватки. Каким бы большим он ни был, полное уничтожение казалось только вопросом времени. Тем более что спешить колобку было абсолютно некуда. А пищей, в отличие от его противника, он, получалось, при любом исходе обеспечен до конца схватки.

Но так виделась ситуация на татами Сергею. У бесформенного, как оказалось, на этот счёт имелось другое мнение. Оказывается, его возможности ещё отнюдь не были исчерпаны.

Бесформенный начал делится. Вот на татами стало две его уменьшенных копии, потом три, четыре и, наконец, пять пропорционально уменьшенных копий. В одно мгновение пять копий монстра окружили колобка, находящегося в ступоре от происходящего, впрочем, состояние Сергея, смотрящего на действия потенциального противника, было не лучшим.

Копии бесформенного образовали круг, внутри которого и оказался колобок. Этим начался последний акт драмы.

Колобок, выйдя из ступора, и почуяв неладное, попытался выскользнуть за пределы кольца, в котором оказался. Но эта попытка была сразу пресечена ближайшими двумя противниками, между которыми он попытался проскользнуть. Два лазерных луча, подобно молниям ударили в круглое тело, отбросив назад, к центру татами. Большого урона гладкому телу колобка это не принесло, но противостоять лазеру он был не в силах.

Попытка скользнуть в другую сторону была также резко пресечена. Причём противники колобка равномерно расходились, увеличивая диаметр рокового кольца.

Максимально раздвинувшись, насколько позволяло татами, две противоположные части бесформенного вдруг соединились ярко светящимися лазерным лучом, толщиной с человеческую руку. Затем то же самое сделали две другие части. Потом ещё две. И тут Сергей начал понимать смысл происходящего. Противники колобка посредством лазерных лучей создавали пятиконечную звезду. И делалось это не как попало, а по определённой системе, не позволяющей колобку сместиться с центра татами.

В итоге, когда звезда была достроена, колобок оказался запертым в пятиугольнике из лазерных лучей, полностью лишённый возможности горизонтального перемещения.

Тогда колобок предпринял последнюю попытку вырваться из энергетической клетки. Он попытался подняться вверх, но здесь его возможности были отнюдь не беспредельны. Потому что всё, на что он оказался способен, не превысило двух метров, и выше подняться он не смог, а его пятеро противников синхронно последовали за ним, удлиняя нижние отростки. Так что энергетическая ловушка, в которую попал колобок, осталась на месте, на середине его круглого тела.

От напряжения в попытке подняться выше, колобок мелко затрясся и затем рухнул вниз, на прежнее место. Естественно, что энергетическая клетка синхронно последовала за ним. Непонятно, как, но во внешнем виде колобка явно прослеживалась обречённость.

Но энергетическая клетка была не самоцелью. После того, как ловушка захлопнулась, только и началась атака, для организации которой и были предприняты эти действия. Бесформенному требовалось зафиксировать противника в строго определённом месте, относительно пяти своих уменьшенных копий. После чего лазерные лучи исчезли, но колобок не предпринял даже попытки сдвинуться с места, а стал размягчаться. Его тело начало становиться желеобразным, а затем растеклось по татами огромной студенистой лужей чего-то мерзкого, и как показалось Сергею, дурно пахнущего. Правда, последнее можно отнести за счёт разыгравшегося воображения, потому что запахи Сергею были недоступны.

Уже потом, обдумывая происходящее, более-менее придя в себя и обретя возможность мыслить, Сергей вспомнил, что где-то читал про эффект пятиконечной звезды. Ультразвуковые волны определённой частоты, направленные из вершин лучей на объект, расположенный в центре, порождают эффект резонанса в теле жертвы, который разрывает оболочки молекул любого сколь угодно твёрдого тела, превращая его в нечто подобное желе.

Сейчас, прокаливаясь под лучами высокогорного солнца, Сергей думал, что бесформенный, обладая лазерным оружием такой мощности, мог бы справиться с колобком и без столь крайней жестокости. Никакая защита не могла устоять против столь мощной атаки. Тем более что колобок пасовал и перед лазерами значительно меньшей мощности. Было ясно, что на татами проводилась демонстрация силы. А полное физическое, и, в общем, необоснованное уничтожение противника являлось очередным актом психологической атаки.

* * *

Последний, шестой противник бесформенного внешне был похож на три поставленные друг на друга пирамиды. Вторая и третья располагались вершинами вниз. Верхняя, третья пирамида, была значительно меньше нижних. Поэтому он отдалённо походил на человека, или на ту пародию, которую рисуют дети. Нитевидные отростки в большом количестве свисали с оснований всех трёх пирамид, шевелясь и извиваясь произвольно, каждый по-своему, и вызывая не совсем приятные ассоциации. Особенно густо отростки росли из основания верхней пирамиды, так что невозможно было понять, имелось ли на ней хоть что-то похожее на лицо.

До удара гонга, пирамидальный, как окрестил его Сергей, был абсолютно неподвижен, если не считать произвольно шевелящихся отростков. Но как только гонг прозвучал, возвещая о начале схватки, пирамидальный исчез, чтобы в тот же миг появиться возле бесформенного и нанести ему удар частью собранных в толстый пучок отростков верхней половины туловища. Удар был достаточно силен, чтобы сбросить бесформенного с татами. Это и произошло бы, не выпусти он острые крючки из нижних отростков, которые и помогли ему удержаться на краю татами в самый последний момент. Остальные отростки на своём теле бесформенный превратил в острые и длинные шипы, с целью защиты от атаки.

Но, как оказалось, не только. Из некоторых шипов в сторону пирамидального вырвались тонкие лазерные лучи, как только тот приблизился на расстояние трёх метров. Однако контратака не имела успеха. Пирамидальный и доли секунды не стоял на месте. Он то появлялся, то исчезал в самый неожиданный момент.

До Сергея, дошло, что на самом деле пирамидальный никуда не исчезал. Просто скорость его движения была так велика, что глаза не успевали уследить за ним.

Судя по реакции бесформенного, его глаза не успевали тоже.

На татами творилось действие, которое можно было посчитать потешным, если бы Сергей не видел трагических развязок предыдущих боев.

Ни лазеры, ни шипы не помогали бесформенному. Тонкие нити пирамидального проходили между шипами, а скорость его действий была настолько велика, что контратака не успевала.

Сначала казалось, что действия пирамидального бессмысленны. Толкая бесформенного из конца в конец татами, он вроде бы не наносил ему никакого видимого урона. Хотя первая же ошибка с его стороны могла стать роковой. Но так только казалось. Сергей стал замечать, что бесформенный всё болезненнее реагировал на тычки пирамидального. Это выражалось во всё более сильных судорогах его огромного тела, после очередной атаки пирамидального. Или на концах нитей был какой-то яд, или уколы попадали в нервные центры, всё более поражая их. А может быть и то и другое, трудно сказать. Ясно одно: если бесформенный в ближайшее время не предпримет существенных ответных действий, его поражение неминуемо. Потому что ни один из его приёмов, которыми он одержал победы над предыдущими противниками, в данном случае не действовал. Скорость перемещения пирамидального не позволяла.

Пока что он продолжал лазерную атаку, надеясь на ошибку противника. Но долго так продолжаться не могло, силы бесформенного явно иссякали. У Сергея даже закралось сомнение, не блефует ли он, специально показывая слабость, настолько этот бой выглядел нетипично.

Но даже если и был блеф, на противника он не оказывал никакого действия. Атаки пирамидального смотрелись ювелирно точно, а уклонения были безукоризнены.

Окончательно отчаявшись победить испытанными методами, бесформенный проявил себя так, что у Сергея от неожиданности дыхание спёрло.

Сейчас, обдумывая всё спокойно, он понимал, что бесформенный разыгрывал этот спектакль для него. Играя на факторе неожиданности, чтобы добиться максимального психологического эффекта.

Он применил старый трюк. Высоко поднялся над полом на трёх нижних отростках. В этом поединке такое действие казалось абсолютно бессмысленным. Пирамидальный спокойно мог сбить его на пол, ударив по одной из опор. Что он и не преминул сделать. Вот тут-то и проявилось коварство бесформенного. Оказывается, между ногами была натянута невидимая паутина, или что-то подобное. В чём пирамидальный моментально запутался. Он начал кататься по полу, в тщетной попытке освободиться, похожий на пойманную пауком муху. А «паук» был тут как тут, не стал ждать и уже подбирался к своей жертве. И действия его были абсолютно паучьи, когда он пеленал свою жертву в невидимую паутину.

У Сергея, смотревшего на безмолвное, и тем самым ещё более жуткое зрелище, мороз пробирал по коже. Казалось, на этом поединок можно закончить, но бесформенному достигнутого эффекта было мало. Потому что он решил продолжить ужасный спектакль, завершив его поистине садистским зрелищем. Теперь никакого сомнения не было: всё это делалось исключительно для Сергея, чтобы окончательно сломать его волю и деморализовать перед полуфинальным поединком.

На теле бесформенного появился большая, похожая на акулью, пасть, беспорядочно утыканная острыми зубами. Он взял своими отростками взвивающуюся жертву и медленно поднёс к открытой пасти. И хоть никаких звуков Сергей не слышал, он мог поклясться, что услышал хруст, когда челюсти сомкнулись на теле пирамидального. Медленно отрывая и проглатывая большие куски от ещё живой жертвы, бесформенный заживо поедал побеждённого противника.

* * *

Сергей проснулся в холодном поту, а перед глазами стояла акулья пасть. И сейчас, прокрутив заново ленту своей памяти и отбросив эмоции в сторону, Сергей недоумевал: на что мог рассчитывать его будущий противник. Не мог же он серьёзно думать, что его пусть даже крайняя жестокость может напугать или деморализовать Сергея?

Учитель, сидя в позе лотоса напротив Сергея и блаженно щурясь на солнце, предложил самый простой вариант. Зачем обязательно деморализовать? Разозлить – и этого достаточно.

– Так как я должен на это реагировать? – спросил Сергей.

– А никак, забудь и выкинь всё из головы, в этом нет и крупицы информации, полезной для тебя.

– Почему нет, ясно же, что мне и прикоснуться к нему нельзя без угрозы для жизни.

– Кто тебе сказал? Как проверяют, насколько горяч утюг? То-то же. И к оголённым проводам прикоснуться можно, только очень быстро. Забудь. Уменье забывать – полезная наука. А то будет как вещий сон: чем голова забита, то и случится. Ну-ка скажи мне, может ли сон быть вещим, если ты забыл о нём, проснувшись?

В ответ на столь простой вопрос Сергей лишь почесал затылок.

– Я всё понял, Сэнсэй, мне надо относится к нему так же, как к прошлогоднему снегу.

– Всё правильно, ноль – всеобъемлющая величина, потому что так же мал, как и велик. Представь, что у тебя опять всё начинается с нуля. Так что нужно быть готовым ко всему, и даже то, что тебе показали, нельзя сбрасывать со счетов.

«Вот вам и прошлогодний снег», – подумал Сергей.

– А ты как хотел? – ответил учитель. – Ноль – всеобъемлющая величина, – с усмешкой повторил он, а про себя подумал: «Кажется мне, что главное ждёт нас после победы на турнире».

Но эти мысли не предназначались Сергею, турнир надо ещё выиграть.

– Этот вечер ещё наш. Сергей, как хочется печёной на углях рыбы! – мечтательно сказал учитель.

Сергей прекрасно понимал, что учитель хочет отвлечь его от ненужных мыслей, и был совсем не против, поэтому весело сказал:

– Может, сбегать в горы за форелью?

– Зачем в горы, когда волны пятки лижут. А здесь, говорят, водится прекрасная и довольно крупная форель. Но поймать большую рыбу руками тебе не удастся, в кисть не поместится. А я хочу большую рыбу, она, говорят, вкуснее. Ну да ладно, разрешаю оглушить ударом и ещё тёпленькую – сюда. А я пошёл костёр разводить.

– Ничего себе, разрешаю, это что, я её должен оглушить ударом руки в воде? Но это же Вам не на мелководье в речке рыбу руками ловить, – возмутился Сергей в спину уходящему учителю.

– Ага, в речке значит, легко, делать нечего, а кто тебе сказал, что здесь труднее? Ты забыл, что у тебя есть тандэн, – услышал он удаляющийся, чуть-чуть ехидный голос, – иди и принеси мне рыбу, и покрупнее, чтобы и тебе хватило. И, пожалуйста, поаккуратней, на кой ляд нам тухлятина.

– Ага, значит ещё и поаккуратней, легонько так дай по голове, чтобы не дай бог серьёзного сотрясения не было, а то до углей не доживёт, – с усмешкой сказал Сергей удаляющемуся учителю.

Часа через два Сергей принёс учителю огромную форель. Ещё живая рыба, которую он нёс, перебросив через плечо, била его хвостом где-то пониже спины.

– Что так долго? – с наигранным недовольством в голосе пробурчал учитель. – Голодом меня хочешь заморить?

– Искал покрасивей экземпляр, – весело ответил Сергей, – хотел, чтобы вы ещё и эстетическое наслаждение получили. Так что знакомьтесь: королевская форель в чуть-чуть оглушённом виде.

– Ну и что, сразу получилось?

– Со второго раза. Первой рыбе пробил голову насквозь. Немного не рассчитал силу удара. И вы знаете, Сэнсэй, пусть Вы будете смеяться, но я только сейчас по-настоящему понял, зачем мастер тренировал тандэн. Что там вода, мне сейчас кажется, что помести меня в камень, и всё равно тандэн сделает своё дело. Пожалуй, даже наоборот, твёрдая опора только усилит действие. И не нужно никаких разгонов в перемещении.

– Ну, вот видишь, какая полезная вещь живая рыба, – с весёлой усмешкой сказал учитель.

«Теперь ты полностью готов», – удовлетворённо подумал он.

А Сергей почувствовал привкус печали в этой мысли учителя, может быть оттого, что его учение завершилось.

– Но, Сэнсэй, у совершенства же нет предела, – вслух воскликнул он, – и у нас ещё много общих дел.

– У совершенства нет предела, у беспредела есть предел, – изрёк учитель весёлый каламбур. – Ты прав, наше дело отнюдь не кончилось, и не надейся, что ты от меня избавишься. Но в дальнейшем твоим учителем будет жизнь.

* * *

Бесформенный стоял на своей стороне татами, не выказывая никакой реакции на присутствие Сергея с другой стороны. Прозвучал гонг, а положение дел нисколько не изменилось. Создавалось впечатление, что противник Сергея полностью передавал инициативу в его руки. Это совсем не похоже на бесформенного. До этого он, так или иначе, реагировал на сигнал к началу схватки.

Но зря он рассчитывал на то, что Сергей первым проявит инициативу. Всеми своими предыдущими действиями бесформенный добился только одного: он стал безразличен Сергею, совершенно, как прошлогодний снег. Его действия никак не могли вызвать уважения к себе со стороны Сергея, прямая и честная натура которого не принимала подлости и грязи в бою. И когда Сергей отверг всё, что вызывало у него отвращение в действиях бесформенного, оказалось, что других действий, за которые его следовало уважать, не осталось.

Сергей вспомнил слова учителя о зле, которое направлено внутрь, в себя, и для мира не существует, так как ничего ему не даёт. Так и бесформенный не существовал для Сергея, а значит, не вызывал никаких эмоций, и поэтому напрасно ждал действий с его стороны.

Может быть почувствовав отношение к себе со стороны Сергея, или отчаявшись ждать его действий, бесформенный с громким хлопком разделился на двенадцать частей. Каждая из них внешне совершенно не была похожа на своего родителя. Формой тела они были людьми, но с головой Горгоны, с извивающимися змеями вместо волос, и с белёсыми мёртвыми глазами. Из глаз противников Сергея струился жуткий свет, способный превратить в камень любого, кто встретится взглядом с ним. И все двенадцать пар белёсых глаз смотрели на Сергея, ища его взгляд, а змеи на головах извивались и шипели, раскрыв пасти и сверкая ядом на зубах.

«Четыре по три, многовато для мифологии, – автоматически, без каких-либо эмоций отметило сознание Сергея, – как минимум четыре Медузы Горгоны», – что-то усмехнулось в нём.

Сознание Сергея будто раздвоилось. Он, как в своих других снах, смотрел на происходящее со стороны, хотя сам же и был участником представления. А может быть, это не он смотрел, а Координатор, его вторая сущность, сиамский брат-близнец, глаза которого были глазами Сергея, а разум неотделим от его разума. Правда, если это и был Координатор, то он не изменил себе. Помощи от этого Сергею никакой не было. То, что он мог наблюдать за действием на татами глазами Координатора, то бишь своими глазами, но со стороны, только констатировало факт происходящего. Как кинокамера. Но Сергей одновременно был и действующим лицом, и оператором-киносъёмщиком.

А тем временем Горгоны приблизились почти вплотную, охватывая полукольцом Сергея, а змеи на их головах изготовились к броску. Горгоны отчаялись поймать его взгляд и решили действовать более простыми методами.

«Поди узнай, кто из них Медузы (то есть смертные)», – подумал он, а может быть не он, а Координатор, знавший древние мифы, так же хорошо, как и образованный Сергей.

Сам Сергей ни о чём не думал. Он продолжал безучастно стоять, но где-то глубоко внутри своего отключённого сознания почувствовал угрозу, вызвавшую раздражение, как зуд комара у спящего человека, заставляющего действовать, не просыпаясь, автоматически.

И Сергей начал действовать, выполняя приёмы одной из его самых любимых ката, подсознательно отражая атаки не только злобно шипящих змей, но и ног и рук, и молниеносно контратакуя.

«О, да вы неплохо поднаторели в каратэ», – автоматически отмечало чью-то мысль не задействованное сознание, а впрочем, ясно, чью.

Не прошло и двадцати секунд, а пять Горгон уже лежали на полу, корчась в предсмертных судорогах. Счёт пошёл не в их пользу. Все они оказались Медузами, даже на одну больше. Но это отметил Координатор. Сергей же, казалось, ничего не замечал. Он отрешённо стоял, опустив руки, возле своей пятой жертвы, а на противоположном краю татами опять стоял бесформенный, только несколько похудевший, ровно в 0,333 раза.

Психическая атака бесформенного не удалась. А то, что это была больше психическая атака, сомнения у Координатора не вызывало. Ведь Сергей, при необходимости, мог спокойно работать вообще отключив обычное зрение, и бесформенный не мог не знать об этом. Теперь он опять стоял перед выбором способа атаки, так как Сергей явно не собирался что-либо делать. По правилам турнира можно было прекратить схватку досрочно, для этого один из бойцов должен сам уйти с татами. Но бесформенный не хотел этого. Оказывается, он кое-что приберёг напоследок, но к такому средству мог прибегнуть только совершенно отчаявшийся или абсолютно беспринципный, ни о ком, кроме себя не думающий боец.

«А может быть здесь и то и другое», – подумал Координатор.

«Что же ты раньше-то не проявлялся? – спросил Координатора Сергей. – Пусть пользы с тебя никакой, но хоть веселее было бы».

Он в это время стоял рядом с Координатором, а может быть вместе с ним, глядя на самого себя, стоящего на татами.

«Растёшь, – услышал он весёлый ответ, – един в двух лицах, и там и здесь».

«Почему в двух, в трёх. Ты себя забыл посчитать, хотя здесь можно запутаться в арифметике, ведь твоё лицо это и моё лицо, но ты мне так и не ответил, плут».

«Не разрешали, ты же знаешь, я лицо подневольное».

«А сейчас, значит, разрешили?», – с непонятной долей сарказма спросил Сергей.

«Разрешили, пришло время, но я тебя понимаю, – ответил на его сарказм Координатор, – помощи моей тебе по-прежнему ждать не стоит, по крайней мере до конца турнира».

Так как они общались мысленно, их диалог прошёл почти мгновенно, но этого хватило бесформенному для начала атаки.

Сергей почувствовал, что его пригнуло к полу, выворачивая тело наизнанку и выдавливая наружу глазные яблоки. Удар оказался настолько силен, что Сергей на мгновенье полностью потерял ориентацию. Остатки его разума и жизненной энергии маленькой искоркой сжались в тандэне, накрытые спасительной защитой в последний момент. Спасла его, как всегда, мгновенная реакция.

«Что же ты делаешь, гад», – уловил он мелькнувшую на грани угасающего сознания мысль.

Эта мысль открыла ему весь ужас происходящего и удержала искру сознания над пропастью небытия.

Звук, ужасный звук, рвущий на части перепонки и взрывающий клетки тела изнутри. Звук, спектр которого далеко зашёл за грань смертельных для всего живого ультра и инфразвуковых частот. Бесформенный применил оружие, одинаково поражающее всех, до кого дотянулись волны смертельного звука.

«Но в зале полно зрителей», – была следующая мысль, которая с осознанием чудовищности происходящего пробудила Сергея к действию.

«Звук можно погасить только звуком, если не знаешь где взять, ищи в тандэне», – ухватил Сергей, или то, что от него осталось, ещё одну мысль, и окончательно очнулся.

А за этим был взрыв, мощной волной органных аккордов вырвавшийся из тандэна, и раздувший чуть тлеющую искру его сознания в жаркое пламя. И звук победил звук, накрыв смертельные волны аккордами органной музыки.

«Силен Бах, – услышал Сергей мысль Координатора. – Настоящая музыка бессмертна, но и ты силен, брат, не думал, что человек способен выдержать это».

«Кто знает, на что способен Человек», – услышали они оба и поняли, что это был кто-то третий.

«Кто это? – спросил Сергей.

«Не время, потом разберёмся, кто знает, что у него ещё припасено для тебя, надо заканчивать это безобразие, – услышал он в ответ, – среди живых такому монстру нет места, отправь его туда же, куда он отправил зрителей, и хотел отправить тебя».

«Ты думаешь?»

«Да. Это будет правильно, действуй, время не ждёт».

«Ну что ж. Пусть это будет на твоей совести», – подумал Сергей, стремительно сокращая расстояние между собой и бесформенным.

«Я согласен, действуй», – услышал он в ответ, одновременно нанося удар рукой в бесформенную массу.

«Кулак вылетает из тандэна, как пуля из ружья, – опережая действие, летела мысль о так часто повторяемых учителем словах, – но пули бывают и разрывные», – добавил уже от себя Сергей, взрывая заряд энергии, рвущейся из тандэна, внутри тела бесформенного.

«Ну ты даёшь», – услышал восклицание Координатора Сергей, едва переведя дыхание после мгновенно закончившегося поединка.

«Сам не ожидал. Похоже, я взорвал у него внутри звуковую бомбу», – автоматически ответил он, и тут же с удивлением воскликнул от неожиданности в голос: – Ты что же, теперь всегда будешь со мной?!.

«А ты думал, потерпишь, – получил он в ответ весёлую мысль. – Твои буйные предки и не то выдерживали».

«А ты что, и моих предков знал?».

«Всякое бывало, ты же знаешь, я не в первый раз на Земле, но ты хорош, распылил бесформенного на атомы, такого и я ещё не видел, не зря я говорил, силен Бах».

 

Финальный поединок

Сергей не видел никого на татами. С противоположной стороны никого не было, хотя гонг ещё не прозвучал. По правилам турнира противники не имели права изменять свой естественный вид до начала схватки.

«Я что, должен драться с невидимкой?», – подумал Сергей.

«Последний бой, он трудный самый, – услышал он мысль Координатора, – а ты посмотри моими глазами», – и сразу увидел вертикальный двухметровый столб холодного пламени у противоположного края татами.

«Мой соотечественник – представитель сверхцивилизации, – услышал он не лишённую гордости мысль Координатора, – не удивляйся, мы тоже принимаем участие в турнире. Ну и что теперь ты будешь делать?»

«Драться. Никто не проиграл, пока не побеждён», – услышал он в ответ лихую мысль, и понял, что Сергей входит в раж, и ничего его не остановит.

Прозвучал гонг. Одновременно с ним противник Сергея слегка качнулся вперёд, хотя на самом деле коснулся Сергея и отпрянул назад, не затратив и доли секунды. Но излучение его энергии, коснувшись Сергея, не остановилось и не вернулось назад, а растеклось по всему телу серебристым скафандром, а затем искристым дождём осыпалось под ноги.

«Это всего лишь приветствие, Сергей, и демонстрация силы, главное сейчас начнётся».

«Ты знаешь, что он будет делать?».

«Конечно, мы с ним одно целое, а с тобой лишь одна из многомиллионных моих сущностей».

Сергей не успел осознать значение слов Координатора, так как перед ним на другом конце татами стоял он сам, в такой же параллельной стойке, опустив руки.

«Это как?!», – выдохнул Сергей.

«Вот так, будешь драться с самим собой».

«Да как же я могу победить себя?».

«Порой это самое трудное», – услышали они чью-то мысль.

Но Сергей не обратил на это внимания, потому что шёл на середину татами на встречу с самим собой. Шаг в шаг противник повторял его действия. Поклон и боевая стойка, как отражение в зеркале.

«Ну что теперь, – подумал он, – я первым номером не работаю, а что будешь делать ты?».

«Даже так», – под эту мысль Сергей с трудом отразил серию своих лучших, почти мгновенных ударов, в атаке ему не свойственных. Он попытался контратаковать, но абсолютно без результата. Его противник будто предугадывал его действия, и на долю секунды опережал.

Наблюдая за боем со стороны глазами Координатора, или своими глазами, поди разберись, Сергей с восхищением отмечал безукоризненную технику бойцов, на какое-то время забыв, что это он сам ведёт бой со своим зеркальным отражением. Хотя нет, атака не его манера боя, и Координатор уловил эту его мысль.

«Наверное, я лучше знаю тебя, нежели ты сам, это и неудивительно, человеку свойственно надумывать всякого о себе. Принимая желаемое за действительное».

«Ты хочешь сказать, что в нападении тоже я?».

«А кто же ещё, что, сам не видишь? Ты, и в лучшей своей форме».

«Но мне несвойственно нападать, это не моя манера боя, я всегда работал в контратаке».

«Да. И поэтому попал на больничную койку, – услышал он ироническую мысль в ответ, – многие заблуждались на свой счёт, а потом горько жалели об этом».

«Подожди, – до Сергея наконец дошёл смысл предыдущей мысли Координатора, – так это благодаря тебе он так хорошо меня знает? Кого же я пригрел на своей груди, Брут!»

Но не было в его мысли сожаления, скорее она отдавала восторгом, Сергей уже полностью находился в упоении боем.

«Как долго до тебя доходит. Я же тебе говорил, что с тобой лишь одна из многих миллионов моих сущностей, и на татами, соответственно, одна из них. Так уж мы устроены».

Но Сергей его не слышал. Он хоть и наблюдал со стороны за поединком, но и сам вёл его одновременно. И сейчас потребовалась полная концентрация, чтобы выдержать чудовищный темп атак противника, или самого себя, если верить Координатору, который был тоже частью его самого.

Но и азарт боя достиг максимальной высоты. Сергей пытался переиграть самого себя, знавшего наперёд все действия. Тогда как второе его я, нападая, применяло лихие финты вроде бы несвойственные Сергею, но, на его беду – если верить Координатору – где-то глубоко спрятанные в подсознании. Но может быть именно то же самое подсознание вовремя досказывало Сергею нужные защитные действия и в нужный момент. Поэтому результат боя был совершенно неясен. Противники стремительно перемещались по татами в сумасшедшем мелькании рук и ног, вызывая рябь в глазах у зрителей, в немом восторге затаивших дыхание.

Прошёл час, за ним второй. Сергей забыл обо всём, полностью отдавшись бою. Впервые на турнире ему встретился равный противник, которого он не мог одолеть.

Все предыдущие противники были слабее, и он это чувствовал сразу, подсознательно, на первых минутах боя, и уверенно шёл к победе. Сейчас же он не видел такого пути, все контратакующие действия не приносили желаемого результата. Он продолжал увеличивать темп, хотя, казалось, дальше некуда, и начинал понимать, что и этот путь никуда не вёл. Сергей давно работал автоматически, подсознательно защищаясь и контратакуя, его сознание не успевало за всё возрастающим темпом, испытывая дикий восторг. Впервые он работал на полную мощь, сам поражаясь этой мощи, а также возможности своего тела выдерживать столь сильные удары.

«Но так не может продолжаться вечно», – пробилась к затуманенному эйфорией боя сознанию чья-то мысль – его или Координатора, трудно сказать.

«Порой человек всю жизнь тратит на борьбу с самим собой», – печально подумал кто-то.

Эта мысль неожиданно подействовала на разгорячённое сознание Сергея как ушат ледяной воды в знойный полдень, заставив осознать всю безвыходность ситуации. Ведь он пытался победить самого себя.

«Можно ли опередить собственное отражение?», – услышал он нелепый вопрос, окончательно очнувшись и осознав, что и эта мысль не принадлежит ни ему, ни Координатору.

«Сэнсэй. Это вы?! Но что же мне делать?».

Молчание было ответом.

А бой продолжался, но, к счастью, сознания Сергея для этого не требовалось.

«Когда не знаешь, где искать, ищи в тандэне, там вся мудрость мира», – поймал он пролетающую мимо мысль и окончательно очнулся.

И он окунулся в тандэн, проваливаясь всё глубже и глубже. А может быть, поднимаясь всё выше и выше – как определить направление в бесконечности, в которую вырвалось сознание Сергея? Вселенная Разума, в которую он попал, не имела ни верха, ни низа. Эйфория боя резко сменилась безграничным восторгом от осознания безграничности знания внутри него, или вокруг него – кто знает?

Его сознание купалось в беспредельном океане знания, испытывая беспредельно сладостную негу, и от этого он забыл обо всём, в том числе и о том, зачем здесь оказался. Время для него остановилось, да и есть ли понятие времени в бесконечном, где миг равен вечности.

Но вдруг перед глазами возникли слова, а может, внутри него родились слова, смысл которых не сразу дошёл до затуманенного сознания, но когда дошёл, то заставил очнуться:

– Нет силы без веры, нет смелости без веры, нет доброты без веры, нет мудрости без веры. Сила поверит, смелость поверит, доброта поверит, мудрость поверит.

«Поверить в себя – это прежде всего довериться себе, и это главное, без этого любое знание и умение пустое. Поверишь – сделаешь».

Последними были слова, которые Сергей слышал из уст учителя.

«Спасибо, Сэнсэй, я всё понял», – подумал Сергей, приходя в себя.

И, придя в себя, прекратил бой.

«Я отдаю себя на волю тебе, делай что хочешь, и будь что будет, но я решение принял и от него не отступлюсь», – подумал Сергей, обращаясь к сопернику, или к себе самому.

«И если ты – это я, а ты – это я, кто же ещё? То я полностью доверяю тебе, или полностью верю в себя», – и не было в его мыслях и тени сомнительной фальши.

И едва эта мысль сформировалась, Сергей остался на татами один, никого перед ним не было. Две его сущности слились в одну, в очередной раз вызвав бурный восторг от открывшегося знания, до того скрытого в подсознании. Немалую долю сюда вносило ощущение целостности и безграничной веры в себя.

«Согласись, за это стоило подраться с самим собой!», – обратился к Координатору Сергей, зная, что его мысли и чувства для него открыты.

«И не только за это!», – услышал он столь же восторженный ответ. – Меня теперь тоже двое!».

«Так я что же, ещё и с твоим соотечественником соединился? – в сердцах воскликнул Сергей. – Я что вам, общежитие, что ли?», – подумал он скорее весело, чем с сожалением.

«Я же тебе говорил, что мы – одно целое, так уж мы устроены. Ты дрался с самим собой и со мной, с одной из моих многомиллионных сущностей, и, соединившись с собой, соединился с ней тоже», – услышал он в ответ.

 

Противостояние

За утренним чаем Сергей, не спеша, рассказал учителю все перипетии бурной ночи.

– Последний твой бой больше похож на проверку, или на ещё один экзамен, который ты с честью выдержал», – задумчиво сказал учитель. – «Но это значит, что я был прав, думая, что турнир лишь прелюдия к чему-то иному, к чему-то значительно более серьёзному».

«Вы, как всегда, правы, учитель, Координатор мне всё рассказал после боя. Он с самого начала знал всё, но молчал, такое было решение: не раскрывать настоящее положение вещей участникам турнира до окончания. Решение правильное. Узнав всё, я с ними согласился. Не знаю, как бы я вёл себя, зная всё. А поединок этот и был последней проверкой, или, как Вы сказали, последним экзаменом, последним штрихом в формировании моей личности. На карту поставлено так много, что и они решили принять участие в подготовке. Турнир на самом деле окончился предыдущим боем».

«Я вижу, ты ещё не пришёл в себя. Слишком много слов вокруг да около. Говори, в чём дело», – прервал излияния Сергея учитель.

«Двумя словами не скажешь. История эта берёт начало с момента образования нашей Вселенной, и все миллиарды лет её существования движется к предначертанному кем-то финалу. Так что запаситесь терпением, ведь мы с вами общаемся словами, а не мыслями».

– Твои мысли я читать не могу, не в пример тебе, но я могу видеть то, что видишь ты.

– Вот как, и как давно?

– Недавно. Во время твоего боя со Стариком. Концентрация твоей воли была так велика, что ты подсознательно пробил канал и ко мне, сам не заметив.

– Так в последнем и предпоследнем бою Вы были со мной, и не помогли мне?

Молчание стало ему ответом, но не было в нём ни укора, ни сожаления, скорее ожидание.

– Простите, Сэнсэй, так это были ваши мысли?

– Вырвались против моей воли, эмоции захлестнули. Это твой экзамен, но я ведь всего лишь человек, и ничто человеческое мне не чуждо.

– Понятно. Только что это нам даст, я ведь перед вами, и вижу то же, что и вы.

– А ты посмотри внутренним взором, включи воображение, представь, что смотришь кино.

– Хм, интересно, давайте попробуем.

Эта история началась давно. Земля в то время только приняла в своё лоно разум. Находясь на задворках Вселенной, Земля позже других планет стала разумной, правда, следует заметить, что это не помешало ей впоследствии обогнать многие другие.

На наиболее развитых планетах Вселенной убивали бойцов самого высокого уровня. Их находили мёртвыми и сильно изувеченными, будто после боя со значительно более сильным и не знающим жалости противником.

Пока эти случаи имели единичный характер, они не попадали в поле зрения Сообщества, мало ли что может быть в индустрии шоу-бизнеса. Но со временем число таких случаев стало нарастать. На некоторых из развитых планет это грозило вызвать критическую ситуацию.

Сначала устранялись лучшие бойцы, потом лучшие из оставшихся, а в итоге замедлялось развитие нации. Да, как ни парадоксально, бойцы олицетворяли стремление нации к прогрессу. Чем больше неуёмных сорвиголов, готовых всё отдать за ощущение смертельного риска в бою, тем, оказалось, выше потенциал нации на выживание.

Такое положение сохранялось долго, пока на него, наконец, обратили внимание. Да и кто мог подумать? С одной стороны, сорвиголовы с одним желанием – подраться, а с другой – потенциал нации на выживание.

Но когда обратили внимание, заметив, что что-то не так во Вселенной, и получили результат статистического анализа, у многих в Сообществе волосы встали дыбом.

Нет, на фоне колоссального множества разумных планет таких случаев было относительно немного. Ужасало другое: если посмотреть на проблему с точки зрения развития процесса, выходило, что против человечества велась целенаправленная акция, очень похожая на войну. И она стремительно набирала обороты. А если представить, что не было и намёка на врага, и неизвестно с какой стороны он находится, то было от чего прийти в ужас.

И завертелось колесо анализа. Во все стороны кинулись разведчики с одной задачей: найти то, не знаю что, по крупицам собирая любую информацию, которая может представлять интерес с точки зрения поставленной задачи.

И потекли ручейки информации, постепенно набирая силу, поток становился полноводной рекой, проглатываемой аналитическими машинами. И по отдельным точкам мозаики стала вырисовываться картина настоящего положения дел. Не сразу, но, как всегда бывает в таких случаях, постепенно и неуклонно проясняясь.

Анализировались все известные случаи смертельных исходов поединков, как на ристалищах, так и в быту или в уличных драках. Компьютеры выдавали общие закономерности, которых становилось всё больше с увеличением информации.

Как оказалось, противникам погибших бойцов были присущи общие черты. Например, все свидетели в один голос утверждали, что все были людьми с планеты Земля и имели азиатские черты лица. В то время мало кто во Вселенной не знал о Земле и её обитателях, которая пользовалась большой популярностью из-за нестандартного развития.

Дальше – больше. Компьютер, проводивший анализ составленных фотороботов, выдал неожиданный результат: у всех убийц оказалось… одно лицо. Как если бы бился один человек. Но это не мог быть один человек. Некоторые поединки проводились почти одновременно на разных планетах, расстояние между которыми превышало несколько световых лет.

Естественно, сразу по получению анализа фотороботов информация была разослана всем задействованным разведчикам, в результате появились свидетели поединков с участием человека, изображённого на фотографии.

Это был боец очень высокого уровня, но со своим понятием чести: для победы все способы хороши. Не он первый это придумал – на войне, как на войне. Он не пренебрегал любыми методами для победы и завершал бой с особой жестокостью, всегда убивая соперников.

Пока за ним только наблюдали, в контакт не входили, но все бои тщательно фиксировались. Записи ещё раз подтвердили: боец один. Об этом говорило всё: манера ведения боя, сложение, рост, и те присущие человеку индивидуальные качества, которые всегда позволяют безошибочно отделить оригинал от двойника.

Боец был один, это не подлежало сомнению. Но как он мог пребывать одновременно в нескольких местах? Не дубликат и не копия, и даже не одна из сущностей одного человека, как, например, у Координатора, потому что у него каждая из многих миллионов сущностей всё-таки отличалась от оригинала.

Компьютеры свихнулись, пытаясь найти решение этой задачи.

Тут и Сергею «повезло». Как оказалось, его противник с нунчаками тоже был тем бойцом. И это практически единственный случай, не окончившийся летальным исходом. «Азиат», как оказалось, не только силен в физическом плане, но и тонкий психолог. И если видел, что противник слабее, то играл с ним, как кошка с мышкой, как будто экспериментировал, изучая природу человека. Так было и с Сергеем, что тот узнал к стыду своему. «Азиат» играл с ним, подставляясь и проверяя реакцию Сергея на свою мнимую слабость. Лишь одного он не учёл: невероятной живучести Сергея. Стоял над ним, ожидая конца, и не дождался, к своему полному разочарованию.

Именно после этого случая Сообщество решило прекратить убийства. По крайней мере, на официальных, да и не совсем официальных соревнованиях. Сил для этого хватало, если вспомнить о многомиллионных сущностях Координатора. «Азиату» запретили участвовать в любых соревнованиях. Арестовать его не имели права, юридического повода не было, но на прямой контакт вышли. И первое, что спросили, кто он такой? И не получили ответа.

Односторонний получился контакт. «Азиат» каким-то образом исчезал из поля зрения контакторов, словно растворялся в воздухе. Войти в контакт с его сущностью Координаторам тоже не удавалось. С этой точки зрения его вроде как не было, одна видимость. Странно и то, что он, обладая такими способностями, не пытался изменить свою внешность. Как будто плевал на всё человечество в целом.

Поэтому до выяснения природы этого феномена и решили провести Турнир, на котором отобрать представителя Вселенной, способного противостоять «Азиату» в бою. Такой поединок рассматривался как крайняя мера по вполне понятным причинам, но организовать его проблем не было. Ведь «Азиат» сам рвался на любые ристалища, где бы те ни проходили.

Было видно, что «Азиат» поддерживает такое решение. На время турнира преследования бойцов прекратились. При желании он мог убивать просто на улице, за всеми ведь не уследишь. Да и многие бойцы, каким-то образом прослышав о нём, сами искали встречи.

В Сообществе утвердилось мнение, что «Азиат» сам стремится к официальному поединку. Ведь если он одержит победу над заведомо лучшим бойцом, у других просто не останется никаких шансов. Лучшего способа деморализовать сразу всех бойцов Вселенной трудно придумать.

Поэтому все силы Сообщества во время представленной передышки были брошены на выяснение природы феномена. Масштабы мозговой атаки оказались грандиозны, но, как часто бывает, случайный фактор, вовремя отмеченный компьютером, позволил подобрать ключ к разгадке проблемы. И в тоже время стало окончательно ясно, что поединка с «Азиатом» не избежать.

– Прервись, пожалуйста, – попросил Сергея учитель. – Хотя твоё кино и похоже на сон с точки зрения затраченного на его просмотр времени, но, в отличие от сна, устаёшь от него так же, как от настоящего кино. Пойдём на пляж. Мне необходимо переварить полученную информацию, прежде чем двигаться дальше. А то, боюсь, предохранители не выдержат.

– Давайте прервёмся. Тем более что меня мучает один вопрос: как может Вселенная знать о нас, о Земле, пылинке на самом краю её бесконечности?

– А кто измерял скорость мысли? И кто измерял силу взгляда? Как вся бесконечность Вселенной помещается в тандэне мастера? Всё в мире относительно. Подумай, может быть найдёшь ответ и на свой вопрос, – и учитель замолчал надолго.

Сергея нисколько не тяготила вынужденная пауза. Лёжа на животе, он машинально чертил прутиком узоры на песке, мысленно пребывая очень далеко не только отсюда, но и от Земли. Далеко за пределами родной Галактики.

– Так значит, ты с «Азиатом» встречался, – продолжил беседу учитель после продолжительного молчания.

– Да. И встреча мне чуть не стоила головы, в буквальном смысле слова.

– Значит, ты не ошибаешься, утверждая, что достал его последним ударом ногой в голову.

– Конечно, я и сейчас помню ощущение в пятке от удара. Я долго потом думал: как он смог так быстро прийти в себя, или вообще встать на ноги? Я ведь знаю результат такого удара. Теперь-то мне понятно, что я имел дело с не совсем обычным человеком.

– На турнире ты тоже имел дело с не совсем обычными людьми, там результат твоих действий тебя не обманывал?

– Нет, был вполне ожидаемым.

– Но это значит, что его уровень выше твоих противников на турнире. У тебя впереди опять неизвестность.

– Но это же естественно, если верить всему, что показал анализ его сущности. Он собрал в себе опыт всех своих жертв, а представьте, сколько их было! Против нас выходит опыт, чуть ли не бесконечного количества бойцов, опыт миллионов поколений! – с восторгом воскликнул Сергей. Его неуёмная душа рвалась на встречу с неизвестным и очень опасным противником в смертельном, а значит, вдвойне желанном поединке.

– Подожди, Сергей. Я не совсем понимаю, о чём ты. Ты забыл, что я не знаю всей истории с «Азиатом». Давай сначала досмотрим твоё кино до конца, а потом дадим волю эмоциям.

– Ну, если Вы отдохнули, я готов.

Информация, которую ему показали, жителям Вселенной досталась случайно. По крайней мере, другого мнения не было.

Однажды один из отклонившихся от курса космический корабль совершенно случайно наткнулся на чужой маяк. Пылинка в необозримом космосе, маяк мог никогда не встретиться на пути корабля, даже если бы находился на самой оживлённой космической трассе. Непонятно, как его заметили с корабля, и тем более непонятно, почему он привлёк внимание экипажа и заставил остановить корабль. Никаких признаков жизни он не подавал. Да и маяком его назвали потом. Надо же как-то назвать конструкцию искусственного происхождения, двигающуюся по окраине вселенной.

Экипаж корабля решил привезти находку на родную планету.

Не сразу раскрыли назначение маяка. Не сразу исследователи догадались, что имеют дело с посланцем из другой вселенной, предшествующей той, в которой они жили. Да и неизвестно, догадались ли бы вообще, если бы, опять же случайно, при нажатии чего-то внутри непонятной конструкции в ней не открылся экран, на котором появилось изображение. Фильм демонстрировался всего один раз. Повторить не удалось. И хорошо, что под рукой у одного из исследователей оказалась видеокамера, на которую фильм и был отснят. С начала и до конца.

А фильм этот, к великой радости свидетелей происходящего, показывал не что иное, как образование нашей нынешней вселенной. То, о чём существовали лишь туманные предположения.

Естественно, так и осталось неизвестным, кто оставил маяк, кто должен прибыть за ним, и должен ли. Единственное, с чем соглашались все, что это не нам предназначенный подарок.

Однако сенсации не произошло. По очень простой причине. Свидетелей этого действия было трое обыкновенных лаборантов. Светила науки к тому времени успели остыть к находке, изрядно поломав о неё зубы. А, как известно, в науке любой факт становился фактом лишь после многократного подтверждения оного. Чего в данном случае добиться так и не удалось. Никакие усилия и уговоры не могли заставить маяк повторить демонстрацию фильма.

От отчаяния решили разобрать маяк. Разобрали, как смогли, и не нашли ничего похожего на записывающую и воспроизводящую аппаратуру. Даже ничего похожего на экран не обнаружили.

Может быть, просто не знали, что искать. Не принадлежал маяк нашей Вселенной, а значит, посредством наших научных концепций и категорий анализу не поддавался.

Естественно, ничем здесь не мог помочь и любой технический корифей, он опять же мыслил присущими нашей Вселенной категориями.

Разобрать-то разобрали, а вот собрать не смогли. Не нашлось умельца, по той же причине. Так и осталась лежать кучей непонятных деталей, пылящихся на одном из научных складов.

И фильм положили на полку, забыв о нём, как о ничем не доказанном факте, с наукой ничего общего не имеющим. И забыли бы вообще, не останься он в памяти одного из компьютеров, наряду с другими необъяснимыми явлениями и находками.

Умная машина при объявлении всеобщего мозгового штурма не прошла мимо, вытащила на свет тщательно забытое, и ткнула людей носом в то, что у них давно под носом находилось.

Правда, нынешнее положение дел заставило посмотреть на имеющуюся информацию под другим углом, увидеть то, что раньше не бросалось в глаза, и правильно расставить акценты. Так появилась ниточка, и покатился клубок, приведший человечество к пониманию происходящего. Но от понимания легче не стало.

* * *

Учитель увидел кристалл с безупречной огранкой, в форме большого яйца, светящегося голубоватым светом. О его величине сложно судить, так как сравнивать не с чем. Вокруг кристалла не было ничего. Что-то говорило, что вокруг яйца – вселенная, вселенная абсолютной пустоты. Ни одной звезды, даже намёка на свет вокруг кристалла. Лишь ожидание чего-то, что должно случиться. И что-то настолько грандиозное, что от предчувствия захватывало дух. Это – предчувствие рождения новой вселенной. И вместе с тем – тревога, чёрной тенью подмешанная к ожиданию Чуда.

Кое-где в пустоте скорее угадывались, чем виделись точки более плотной черноты. То, на что раньше никто и внимания не обратил. Эти точки были тем, что впоследствии назовут черными дырами. Они – окна из иного мира, иной вселенной, вселенной абсолютно противоположной той, что должна родиться. На ткань которой даже слабый свет, которым светилось космическое яйцо, действовал как сильнейшая кислота. Один тонкий луч мог пробить его насквозь, нанеся незалечимую рану.

Поэтому вселенная была отгорожена надёжным барьером, в котором появились окна, но с односторонней проницаемостью.

Враг всего сущего, по эту сторону барьера, к счастью, не мог войти в контакт с той вселенной, но страстно желал этого, и стремился нанести вред кристаллу, или тому, что должно произойти.

Иной разум, вернее, антиразум для этой вселенной, искал возможность погубить всё, что мог видеть через окна. Однако яйцо явилось для него неуязвимым.

Человечество узнало об этом позже, не при демонстрации фильма, но так лучше ткалась ткань повествования, и учитель понимал это.

И вот космическое яйцо начало мелко вибрировать, и появился звук, сначала тихий, но с нарастанием вибрации увеличивающий силу и полноту. Победные аккорды неземной музыки заполняли всё пространство будущей вселенной. И был взрыв, разметавший во все стороны миллиарды разноцветных огней, и в один миг заполнивший новую вселенную миллиардами миллиардов новых солнц и девственных планет.

От красоты и силы происходящего дыхание замерло, и мозг оцепенел. Поэтому осознание происходящего пришло позднее, но с ним появилось и иное чувство, ощущение какого-то диссонанса во всей грандиозности происходящего.

А дело в том – и это узнали не сразу – что в момент рождения новой вселенной, или в предшествующий рождению момент, из одного из окон-дыр вырвался тонкий чёрный луч, попал в одно из рождённых солнц и отбросил его на самый край вселенной, превратив в чёрную дыру. Эта дыра оказалась дырой иного свойства, чем окно, пропустившее луч. Она не была частью барьера между двумя вселенными, а частью нашей вселенной, только не принадлежащей ей частью. Внешне такая же чёрная дыра, как и остальные, она являлась солнечной системой из одной планеты и чёрного солнца, связанных пуповиной с инородной вселенной. И в этой системе, замаскированной под чёрную дыру, родилась своя жизнь, жизнь, чуждая нашей вселенной, лютый враг всего по эту сторону барьера. Жизнь, беспрекословно исполняющая команды того, с кем была намертво связана, слепо ведомая им к единственному приемлемому для него финалу: уничтожению всего живого в нашей вселенной.

Эта чужеродная солнечная система была надёжно закрыта экраном от проникновения. Но каким бы плотным ни был экран, чёрная планета отличалась от обычных черных дыр. На планете имелась жизнь, и никакой экран не мог полностью погасить её излучение, которое, в конце концов, было нащупано сверхтонкой аппаратурой исследователей при анализе всех без исключения черных дыр. Таким образом, чужеродная жизнь была найдена, место нахождения её определено, но проникнуть за экран удалось не сразу.

Мысленная атака десяти миллионов сущностей Координатора чуть не стоила им жизни. На десятую долю секунды мысленный штурм смог приоткрыть защиту, но последовавший за этим контрудар был настолько силен, что в Сообществе до сих пор удивлялись, как удалось его отразить, в последний момент создав свой экран. И даже не отразить, а отвести в сторону, в направлении соседней чёрной дыры, где он и был погашен.

Но того мгновения, когда экран стал прозрачным, вполне хватило, чтобы узнать о противнике многое.

Чёрное солнце давало достаточно тепла, чтобы на единственной планете этой системы зародилась жизнь. Но ещё до её появления, одновременно с рождением вселенной, планета получила чудовищный подарок от своего господина. На одном из полюсов планеты чёрный луч оставил нарост вещества, превосходящего своей чернотой даже чёрное солнце. По величине нарост едва ли был больше километра в поперечнике и не более десяти метров высотой. Но по содержанию это был мозг. Мозг, преисполненный коварства и злобы к любому проявлению жизни в этой вселенной, обладающей хоть крупицей разума. И более того, разум был его единственной пищей, а уничтожение разума – единственным смыслом существования. Собрав в себе всё коварство иной вселенной, мозг ждал своего часа, пребывая в летаргическом сне, и этот час настал.

Первое из мыслящих существ, переступившее границы досягания мозга, пробудило его от сна, и было поглощено им. Телесная оболочка жертвы мозгу была не нужна. Он питался разумом, сущностью жизни, можно сказать, пожирал душу.

Первая трапеза, пусть на немного, но увеличила мозг, но главное не в этом. Поглотив разум жертвы, он сразу стал знать всё, что знала она, присовокупив её разум к своему разуму, правда, убив всё, что было хорошего.

Больше в летаргию мозг не впадал. Он как раковая опухоль стал пожирать жизнь на планете, разбухая и увеличиваясь в размерах. Возможности его увеличивались несоизмеримо с плотью. И к тому времени, когда он занял всю планету, оставшись единственным мыслящим созданием на ней, он не остановился в развитии.

Пуповина, связывающая мозг с иной вселенной, давала ему силу. А поглощённые жертвы давали необходимую информацию и возможность оперировать законами нашей вселенной. Что он и начал делать, покончив с жизнью на своей планете.

Вот тогда и появился боец, впоследствии названный «Азиатом», который на самом деле был порождением мозга, и нёс в себе не только всю силу, коварство и злобу чужой вселенной, но и опыт всех погибших от его рук бойцов. И не только опыт, но и то, что является сущностью человека: его разум стал добычей монстра, растворился в нём, искажённый до неузнавания.

В настоящее время мозг разросся до невероятных размеров. Он жуткой полукилометровой коростой покрывал всю поверхность планеты. А планета была не меньше Земли.

* * *

– Да, невесёлая картина, – сказал учитель после продолжительного молчания. Он обдумывал создавшуюся ситуацию, и какие-то выводы для себя уже сделал.

– Мне придётся драться не с человеком, а с этим чудовищным порождением чужого разума! – воскликнул Сергей. Он смотрел своё кино вместе с учителем и поэтому испытал те же эмоции.

– Нет, ты не прав. Против нас выходит то, с чем этот мозг тесно связан, то, что его породило. А это целая вселенная, абсолютно чуждая нашей.

– Ну и что, – к Сергею вернулась беззаботность, – вселенная так вселенная, выбора-то всё равно нет. Победим или погибнем, делов-то.

– Если бы так просто – что наша жизнь? Сейчас нашей вселенной противостоит другая, более древняя, наполненная своей жизнью. И что с того, что эта жизнь не приемлет нас? Мы всё равно не вправе решать их судьбу.

– Их судьбу? По-моему, вопрос стоит о нашей судьбе! – воскликнул Сергей.

– Ты не берёшь в расчёт то, что произошло частичное слияние двух вселенных. Через чёрную планету наши вселенные перемешались. И хотя это всего лишь маленькая капля чужеродного вещества, но вещество чужеродно и для их вселенной, и послужит капсюлем для её взрыва, в случае гибели нашей. А если первыми погибнут они, капсюль сработает против нас.

– Так что, по-вашему, выхода из создавшейся ситуации нет?

– Выход есть, и он очевиден, просто ты сейчас думаешь только о бое, и ни о чём ином. Но время у нас есть, противник будет ждать столько, сколько нам надо, и это хорошо. Хотя я пока не вижу, каким образом решить эту задачу при наших возможностях, но, к счастью, у нас есть, у кого спросить совета.

– О какой задаче вы говорите, Сэнсэй? Передо мной только одна задача: победить или погибнуть.

– Это от нас никуда не уйдёт. А как твой друг Координатор, он следит за ходом нашей беседы?

– А куда он денется. Так вот о чём вы говорите, Сэнсэй, – без паузы продолжил Сергей, – действительно, мне предстоящий поединок глаза застил.

Общение с Координатором прошло почти мгновенно.

– Теоретики Сообщества пытались решить эту проблему, и не смогли. Материал чужой вселенной абсолютно чужероден нашей, ничто его не берёт, чем только ни пробовали.

– Ничего, попытаем счастья в другом месте. Помнится, ты о чём-то меня просил, и не один раз. Пришло время исполнить твою просьбу.

* * *

От слов учителя Сергея захлестнуло жаркой волной. Волна поднялась из тандэна и блаженным теплом наполнила голову, вызвав лёгкое головокружение. Он даже забыл о предстоящем поединке, да и обо всём остальном, на мгновение выпав из реальности.

– Каким образом, Сэнсэй? – прошептал Сергей, обретая реальность. – Как мы сможем попасть туда?

– Я думаю, это не так сложно. Ты мог бы и сам догадаться. Если дерево добра и зла вечно, оно существует и сейчас, в наше время.

– Действительно, но что нам это даст?

– Вот пойдём у него и спросим.

– Но как мы найдём его?

– Оно само нам поможет. Где подаренная тебе дубинка?

– Она всегда со мной, только я не видел здесь ни одного дуба, настолько древнего, как тот. Да и там не видел никакого озера.

– Мало ли что было в те времена, да и кто сказал, что дерево растёт здесь? Неси дубинку, и посмотрим, что можно сделать.

Сергей вихрем сорвался с места, одним разом решив побить все рекорды по бегу.

– Вот она, Сэнсэй! – переводя дыхание, воскликнул он, протягивая учителю дубинку и глядя на неё, как на волшебную палочку.

– Давай попробуем отправиться вместе, мне тоже интересно встретиться с маленьким народцем, – сказал учитель, взявшись за дубинку правой рукой. – Давай отдадимся на волю волшебства, попроси дерево принять нас под свою крону.

Сергей больше не стал задавать вопросов. Не выпуская дубинку из рук, он мысленно обратился к дереву добра и зла: – «прими нас под свою крону, Волшебник, пожалуйста», – и тут же оказался под древним, как мир, дубом, вместе с учителем.

Дерево было прежним, и поляна та же, только лес вокруг поляны стал совершенно другим, современным, где-то из средней полосы России.

«Мы переместились в пространстве, но не во времени», – подумал Сергей.

– Ты прав, действуй дальше, – услышал он голос учителя, который успел выпустить дубинку из правой руки, пока Сергей озирался вокруг.

«Легко сказать, действуй, а если так?», – и Сергей представил себе Эллею, да так ярко, что на мгновение забыл, где находится.

В следующий миг он уже держал её в объятиях, прижимая к груди трепетное тело, полностью не осознав, что же произошло.

Понятное дело, некоторое время Сергею было не до того, чтобы разбираться в случившемся, да и не хотелось. Время перестало существовать. И если бы мир вокруг рушился, он бы не заметил.

А учитель, глядя на двух влюблённых, прильнувших друг другу так, что вряд ли нашлась бы сила, способная разъединить их, вспомнил одну восточную притчу, ухмыляясь в несуществующую бороду:

«В город пришла чума. Выжгла всё, подобно лесному пожару, и ушла, не оставив в живых ни одного жителя, кроме двух влюблённых. Они не заметили чуму».

Учитель огляделся вокруг, видя, что лес стал другим, как ни странно, более древним. Их окружали вековые деревья, гиганты по сравнению со своими низкорослыми потомками.

– Не удивляйся, – услышал он писклявый голос, донёсшийся снизу, от корней дерева, – в ваше время и реки не те, что сейчас, и люди не те, но это вне нашей власти.

Говорил маленький человечек в остроконечной шапочке. Его лисья физиономия как нельзя лучше подходила Друду из рассказа Сергея.

Учитель только успел подумать об этом, как услышал:

– Да, ты прав, это я, будем знакомы, Друд, что значит – достаточно мудрый. Сергей рассказывал обо мне.

– Ты читаешь мои мысли? – спросил гнома учитель.

– Да, но только те, что касаются меня, – слукавил гном, потому что учитель подумал о том, что мысли о лесе гнома никак не касались.

– Ну, как знать, я и лес неотделимы, – нашёл ответ хитрый гном. – Я предлагаю оставить их здесь и пройти в пещеры, тем более что приближается время обеда. У нас будет время обсудить всё.

– Ты хочешь оставить их без обеда? – спросил гнома учитель.

– Какой там обед. Сейчас мы с таким же успехом можем бить их по голове палкой, как и приглашать к обеду, – показал он на выпавшую из рук Сергея дубинку. Эффект будет одинаковый, и вы догадываетесь, какой. Придут в себя, сами объявятся, только, я думаю, нескоро. Она так ждала его! – совсем другим голосом продолжил Друд. – Сегодня с утра переполошилась и бегом к дереву, никому ничего не объясняя. Прибежала и встала, словно статуя, будто окаменела. Так и простояла полдня, до вашего появления.

Во время быстрого перемещения к пещерам учителю не удалось ни о чём поговорить с гномом. Он едва поспевал за тем, быстро семенящим короткими ножками. Друд время от времени ещё и оглядывался назад, будто сожалея, что нельзя двигаться быстрее.

«Была бы его воля, он бы припустил бегом», – подумал учитель, на что получил укоризненный взгляд через плечо.

– Я могу двигаться значительно быстрее любого человека, и для этого мне не надо бежать. Мы, гномы, много чего умеем.

– Извини Друд, я не хотел тебя обидеть. «Подумал не подумавши», – усмехнулся неожиданному каламбуру учитель.

Гном ничего не ответил. Конец пути был близок. Они вышли из леса на поляну и приближались к холму, в котором виднелся вход в пещеры.

После обеда, когда мастеровые гномы разошлись по делам, учитель задал Друду вопрос, который послужил поводом для встречи:

– Что нам делать, Друд?

Друд знал всё. Для него мозг учителя был открытой книгой. Он мог спокойно читать информацию, имеющуюся у того в голове, независимо, думал учитель об этом, или нет. И Друд знал, какая информация необходима.

– Решение этой задачи есть, вы правильно пришли к нам. В этом и есть предназначение маленького народца – помогать людям в критические моменты. За что вы нас и не любите, и даже боитесь. Скальпель хирурга часто причиняет боль. Все маленькие дети боятся врачей с уколами. Не говоря уже о зубных врачах.

– Ты говоришь загадками, Друд. У меня никогда не ассоциировался маленький народец с медициной.

– Наша задача – лечить не отдельных людей, а цивилизацию. Раздувать искру разума на Земле, не дать ей погаснуть. А люди больше всего не любят вмешательства в свои дела, а значит, и нас не любят. Отсюда всякие заблуждения на наш счёт.

– Но откуда взялись вы, кто создал вас?

– Не знаю. Мы были всегда. Я помню планету в момент зарождения жизни. Огонь, земля и вода, хаос и первая живая клетка… Как мы радовались тогда!

– Подожди, что значит зарождение первой клетки? А вы что, не жизнь?

– Мы преджизнь, мы порождение иной вселенной, предшествующей этой. А может и более ранней. Я же сказал, мы были всегда.

– Пусть так, но чем это нам поможет?

– Используйте то, что вам уже принадлежит.

– Опять ты говоришь загадками, Друд.

– Извини, Сэнсэй. Можно, я буду так тебя называть?

– Ну, какой я тебе учитель, Друд – дитя безвременья.

– Кто знает, кто знает. Люди всегда нас ставили в тупик неординарностью своего мышления. Эллея говорит, что нам не хватает воображения, которого у людей с избытком. Хотя мы всегда знаем, чего ждать от своих действий, в отличие от вас.

– Зови, как хочешь, от меня не убудет. Так за что ты просишь тебя извинить? – напомнил Друду незавершённую мысль учитель.

– Я не учёл, что мои мысли для тебя – закрытая книга. У Сергея есть меч, изготовленный мастерами иной вселенной. Он поможет решить эту задачу.

– Ты думаешь, этот меч может перерубить чёрный луч, связывающую чёрную планету с иной вселенной?

– Друд не думает, Друд знает. Хотя сейчас никто не назовёт всех возможностей меча. В конце концов, что мешает проверить?

– В данный момент известно, что, – с облегчением рассмеялся учитель. Он верил Друду, и знал, что, перерубив чёрный луч, они избегут опасности самоуничтожения двух вселенных.

– Кто знает, может быть именно сейчас зарождается большее, чем мы все имели и имеем, – с неподобающей случаю серьёзностью сказал Друд, – никто и ничто не вправе помешать им, да и не сможет, пока они под сенью дерева добра и зла. Подождём, время терпит.

– Так ты помнишь, Друд, как зародилась жизнь. А как зародился разум, тоже помнишь?

– Конечно, помню. Только и мы не знаем, кто разжёг этот костёр разума, искры которого летят по вселенной, и кто поддерживает его горение. Не знаем даже, где он находится.

К концу третьего дня появились Сергей с Эллеей. Они шли, обнявшись, будто окутанные одной аурой. Казалось одна, только им одним известная тайна, объединяет их. И одна на двоих вселенная отражалась в их глазах.

– Я всё знаю, Сэнсэй, Лея рассказала мне о вашей с Друдом беседе, – остановил Сергей пытавшегося заговорить учителя, видя нетерпение в его глазах. – И куда спешить, если впереди вечность, – неожиданно закончил он.

– Я понимаю тебя, Сергей. Спешить некуда, но ты забыл об остальном человечестве, о тех, кто живёт в преддверье возможной катастрофы, зная всё, кроме нашего знания. Подумай, каково им.

– Но разве дерево не может вернуть нас в тот же миг, в который мы ушли? – ухватился за спасительную мысль любивший фантастику Сергей.

– Не может, – это уже Друд, – в одну реку дважды не войдёшь, к сожалению. Время вспять не повернуть. С каждой секундой мир меняется, стареет, и мы меняемся вместе с ним. Время – всего лишь процесс старения, поэтому прожитые дни назад не повернуть, и никакие чары здесь не властны.

Многословие Друда можно было понять, глядя на двух влюблённых. Никто не знал, что их ждёт впереди.

– Пойдём Сергей, учитель прав, и ты это знаешь. Мы пришли за вами, Сэнсэй, – сказала Эллея, разворачиваясь вместе с Сергеем, к которому продолжала прижиматься, будто желая раствориться в нём.

«Хитришь, Эллея, – подумал учитель, – ведь Сергей мог спокойно позвать мысленно, – но я тебя понимаю, пойдём».

– А где моя дубинка? – опомнился Сергей под деревом добра и зла. – Я здесь её обронил.

– Она тебе больше не понадобится, Сергей. Теперь ты можешь в любой момент обратиться к дереву добра и зла, где бы ни находился. Волшебник тебя услышит и поможет встретиться со мной. Но не более.

– Большего мне и не надо!

– Иди и возвращайся с победой. Теперь ты в ответе за нас троих. Отправляй его, отец.

– Что значит за троих, Лея? – воскликнул Сергей, но кроме учителя, рядом с ним уже никого не было.

* * *

– За троих, это значит за троих, – усмехнулся учитель, хлопнув Сергея по спине, – иди уж, будущий папаша, ты, конечно, об этом даже и не думал. – А про себя произнёс: «Большой груз она взвалила на твои плечи, сынок, но так и надо», – эти мысли Сергею не предназначались, да и вряд ли бы он мог что-либо услышать сейчас и тем более понять, потому что пребывал в полнейшем ступоре.

– Надо быстрей покончить с этим, Сэнсэй! – воскликнул Сергей, едва придя в себя. – Но как мы доберёмся до луча?

– Оставь эту задачу Координатору, я догадывался, что неспроста он с тобой. Не забывай о том, что твоё тело принадлежит настолько же ему, как и тебе. И я думаю, что табу на вмешательство в дела Землян кончилось, так это, Координатор?

«Дела Землян на какое-то время стали делами всей Вселенной, Сергею пора узнать и мои возможности. Позови меч, Сергей, сразу и отправимся, мне тоже не терпится», – закончил мысленный диалог Координатор.

«Он уже со мной, так что можем отправляться, командуй», – и в тот же момент исчез с глаз учителя.

«Вот этот луч, Сергей, но ближе мы подойти не можем, мы пока не нашли защиты от его излучения».

– И это луч? Да он же диаметром километры! – воскликнул Сергей, глядя на то, что было чернее ночи, чернее всего, что он видел до этого, – он даже с этого расстояния кажется необъятным, как же я смогу перерубить его?»

«Воображение Сергей, включи воображение, вспомни о вселенной в тандэне, мастер, – это был учитель, смотревший на всё глазами Сергея, и не скрывающий этого. – В мире всё относительно, возьми в руки меч и действуй».

В тот же миг меч оказался в руках Сергея, и неземная сила стала наполнять его. Сергей закрыл глаза и отдался весь этой силе, одновременно представляя себя великаном. И даже больше, чем великаном, потому что и великаны ходят по земной тверди. А он стал больше любой планеты, больше галактики, упираясь ногами в Млечный Путь.

И когда Сергей открыл глаза, то увидел тонкую чёрную нить перед собой, которая подобно струне вибрировала, порождая звук с частотой, смертельной для всего живого вокруг.

В груди Сергея родился смех, как рокочущий гром, разнёсшийся по всем уголкам Вселенной. Это был смех удовлетворения от осознания возможности выполнить то, зачем он пришёл.

«Тебе пора петь последнюю песню», – обратился он к лучу, поднимая руку с мечом. Огромный меч запел боевую песню, и руны запылали на лезвии его. И был выдох, от которого звёзды заколебались, и был удар, и меч прочертил огненную дугу, которая пересеклась с лучом, разрубив его на две части.

Концы луча с диким визгом и страшной скоростью втянулись туда, с чем каждый был связан.

Луча не стало, не стало и великана, уничтожившего его, но песня меча ещё звучала победными аккордами в груди Сергея. А сам он опять стал самим собой, таким, каким был до поединка, а может и не совсем таким, ведь он же помнил, как был великаном, попирающим ногами Млечный Путь.

* * *

– Теперь это стало внутренним делом нашей Вселенной, – сказал Сергею учитель.

– Я всё понимаю, так было предначертано теми, кто был до нас, до нашей вселенной. Я это понял, пока был великаном. А может быть, об этом меч поведал мне, – ответил на слова учителя Сергей.

– Вселенная когда-то, была едина, неся свой крест перерождения с каждым циклом. И это было очень давно, когда родилось движение против перехода, за постоянство того, что есть. Движение набирало силу, и ему не было отпора, тогда считалось, что каждый имел право выбора пути. К чему это привело, стало ясно значительно позже. Вселенная очередной раз свернулась, выполнив свою задачу. Но часть её осталась в прежнем виде. Укрылись в пространственно-временном континууме, как в коконе, и продолжали жить по-прежнему, без перехода. Они не понимали, что тем самым остановили развитие, попав во временное болото. Но так уж устроен мир: то, что не может двигаться вперёд, разрастается вширь, гниёт и перерождается. В итоге они стали антиподом новых вселенных, отгородились барьером, и во всех бедах винили их, помня, что когда-то были такими же, и имели возможность того же пути. Одно чувство у них осталось: чувство злобы, и одно желание – желание уничтожить всё за барьером, прервав циклы перерождений. Сейчас они пытаются претворить свой план в жизнь, остановить развитие вселенной, не допустить очередной переход. Они долго готовились к этому.

– Как наши предшественники узнали о таких планах, я не знаю, – продолжил Сергей. – Но решили сорвать их. И меч был оставлен с этой целью, и маяк. И, как видите Сэнсэй, пока всё идёт как надо. Дело за малым – уничтожить чёрную планету, победить «Азиата». Но это должны сделать мы сами. Поэтому и меча я больше не увижу, он своё дело сделал.

– И опять хранится у маленького народца, – закончил повествование учитель.

Они вновь сидели на берегу озера, на песке, дерево вернуло их назад, туда, откуда забрало. Учитель изрядно оброс щетиной, три дня не брившись. Сергей блестел чистотой щёк. Посмотрев на учителя, он удивился, проведя рукой по своим щекам. До этого совершенно не думал о бритье, забыв о нём, как и обо всём остальном наедине с Эллеей. Но у Эллеи были свои способы устранения докучливых волос на лице.

– Этот бой ты выиграешь, и Вселенную мы очистим от заразы. Иначе не может быть, я не верю в бессмысленность всего, что сделано. Но проблема останется. Что помешает им повторить попытку? И как будет в следующий раз? Даже в сказках зло иногда побеждает. А ты представляешь, чем это грозит тем, кто идёт за нами. Так что, мастер, хоть я и верю в тебя, потому что знаю, но главная наша проблема не та, что стоит перед порогом, а та, что заслоняет собой небосвод, потому что подошли мы к ней слишком близко. И как мы будем её решать – ещё думать и думать.

– Всему своё время Сэнсэй. Давайте рубить узлы по порядку. Вы верите мне, я верю вам, и спасибо за моральную поддержку. Я же всё понимаю, как понимаю и то, что этот бой ещё надо выиграть. Но нет сомнения в моей душе. А без проблем и смертельного риска жизнь станет неинтересной, вряд ли моим предкам было легче воевать Сибирь, – сказал Сергей с улыбкой, и в этом он был весь.

– Так может, в бой, чего тянуть, чем скорее, тем лучше, – закончил, касаясь пальцами гладких щёк и думая об Эллее.

– Не спеши, ты мыслишь космическими категориями, а я пока земными, и кое-чего не видишь – того, что у тебя перед носом. Ты думаешь о бое с «Азиатом», как о поединке один на один? А я в этом не уверен. Нам нужно встретиться с твоими друзьями-экстрасенсами. Обсудить ряд вопросов. Я уже давно хотел с ними пообщаться, да повода не было.

– Поэтому, возвращаемся. Пошёл я бриться – и в дорогу, собирайся.

– Голому собраться, только подпоясаться, – весело ответил Сергей учителю, пружинисто вскакивая на ноги.

* * *

– Заходите, мы ждём вас, – сказал Владимир Николаевич, радушным жестом приглашая пришедших. – Мы давно хотели с вами познакомиться, Сэнсэй, поэтому с нетерпением ждём вашего прихода.

– Вы нас ждали? Но Сергей даже не стал звонить вам о визите.

– Он хорошо знает наши скромные возможности. Да и зачем звонить? Кто измерял скорость мысли, – повторил слова учителя Владимир Николаевич с лукавой икринкой в глазах.

– Не удивляйтесь, Сэнсэй, перед вами махровый экстрасенс, он не то может, – засмеялся Сергей.

– Общаясь с вами, я скоро вообще разучусь удивляться чему-либо, – с напускным сожалением сказал учитель.

– Ничего удивительного. Мозг Сергея работает как ретранслятор, а у нас есть приёмник, который распространяет эту информацию среди нашей немногочисленной компании. Да что мы стоим в коридоре? Проходите, Сэнсэй, я познакомлю вас с остальными, – сказал Владимир Николаевич, проводя гостей в лабораторию.

После краткого знакомства с остальной четвёркой руководителей Центра, знакомства одностороннего, учителя пятёрка экстрасенсов знала заочно и не скрывала того. Впрочем, что скрывать? При желании они могли получать через Сергея информацию и в видеодиапазоне.

Лидочка предложила собравшимся чай, а Владимир Николаевич сразу взял быка за рога:

– Чем мы можем вам помочь, Сэнсэй? Сергей по простоте своей не догадывается о ваших планах, и нам ничего рассказать о них не может, – с весёлой улыбкой сказал он.

– Понятно. Тогда не будем тратить время на разговоры. Я открою свои мысли Сергею, а он передаст их вам. Так будет быстрее, – сказал учитель, после чего с удовольствием сделал глоток ароматного чая.

– Интересно, это можно попробовать, – за всех сказал Владимир Николаевич, едва учитель успел оценить качество заварки и чая после первого глотка. – Вы правы, учитель, мы задействуем энергетические каналы Земли, и за пределом её излучений бессильны. Я думаю, впятером мы сможем задействовать всю Земную мощь. Пусть чёрная планета попробует ей противостоять. Но для осуществления вашего плана необходимо, чтобы поединок состоялся на Земле. Но удастся ли заманить сюда «Азиата»? Единственная его неудача случилась именно здесь, на Земле. Я думаю, что Сергею помогли его пусть тогда ещё скрытые экстрасенсорные способности. Он подсознательно черпнул энергию матушки Земли. Доктор прав, с такой травмой обычные люди не выживают. Но «Азиат» тоже может догадываться об этом. И наверняка догадывается. Помимо всего прочего, он ходячая энциклопедия способов летального исхода. Он не согласится, чтобы Сергей имел такого союзника как родная планета. Хотя и вряд ли сразу сообразит, чего мы добиваемся на самом деле.

– Да, и ещё. На Земле мы ему не позволим принять другое обличие, кроме земного. И драться ему придётся нашими, земными методами.

– На мой взгляд, он и не будет стремиться к другому. Наоборот, наибольший деморализующий эффект, а он именно этого добивается, будет достигнут, если он с явным преимуществом расправиться со мной в земном обличье и земными методами. Так сказать, на равных. Иначе легче всего меня застрелить или распылить на атомы.

– Может быть, ты и прав, Сергей, но подстраховка не помешает, не забывай: на войне, как на войне. Давайте не будем спорить, а лучше спросим Координатора, чем он может нам помочь, – предложил учитель.

– Координатор нам посодействует. Хоть он и не в силах выстоять со всеми своими сущностями против чёрной планеты, но переместить нас с «Азиатом» из любой точки Вселенной на Землю сможет, – сразу ответил на вопрос учителя Сергей.

«Вот вам и скорость мысли, – подумал учитель, – и двух глотков чая не успел сделать, а проблема уже обсуждена и почти решена, всё-таки что-то мы теряем в развитии».

– Ничего мы не теряем, Сэнсэй, просто старыми мерками новых человеческих качеств не измерить, – ответил на мысль учителя Владимир Николаевич. – Ну, давайте пить чай, друзья, мы давно хотели пообщаться с Сэнсэем просто так, по-человечески.

– Мы не раз обсуждали проблему «Азиата», оценивая шансы Сергея на победу в поединке, – продолжил беседу Владимир Николаевич.

Ему поневоле пришлось взять на себя обязанности собеседника, к удовольствию остальной компании экстрасенсов, которым проще отпускать реплики мысленно, неторопливо попивая чай.

Сторонний наблюдатель никогда не догадался бы, какое напряжённое общение идёт среди молчаливых участников чаепития.

– Но мы почему-то не посмотрели на проблему с этой стороны, хотя сейчас всё так очевидно. И действительно, чтобы помешало чёрной планете в последний момент менять побитого «Азиата» на нового, с банком памяти подменённого противника Сергея. Никто бы и не догадался о подмене, а хоть бы и догадался, что бы это изменило, искать совесть у чёрной планеты не имеет смысла. На Земле мы не допустим подмены. Пусть и он не имеет права на ошибку. Хотя и с одним «Азиатом» ещё надо суметь справиться, и тут мы тебе не помощники, Сергей.

– Справимся, – беспечно ответил Сергей, – всё равно другого выхода нет. Спасибо учителю, способному за деревьями увидеть лес. И хорошо, что есть вы, с безграничными возможностями в пределах матушки-Земли, хорошо, что есть Координатор с безграничными возможностями в пределах межпланетного пространства. Да как же я могу проиграть, имея всех вас за спиной? «И Лею с будущим сыном», – закончил Сергей мысленно.

– Вот теперь можно давать добро на поединок, – обратился учитель к Координатору, – мы готовы, а Сергей давно рвётся в бой, по вполне понятным причинам.

Его слова прозвучали буднично, как будто предложение сходить в магазин, но у всех присутствующих, почему-то вдоль позвоночника пробежал холодок.

* * *

Слова учителя ещё звучали, а Сергея с ними уже не было. В кресле напротив Лиды осталась только его телесная оболочка. Но и она пропала через несколько секунд.

– Быстро работает Координатор, – сказал Владимир Николаевич, разрядив до предела напряжённую обстановку.

Он один сохранил самообладание, остальные экстрасенсы были не совсем готовы к столь стремительному развитию событий.

– Это похоже на выстрел, похоже пружина была натянута до предела.

И только учитель никак не отреагировал на прозвучавшие слова. Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Его здесь тоже не было. Он был там, с Сергеем, наблюдая за происходящим его глазами. Но на это обратил внимание только Владимир Николаевич.

– Лидочка, скорее включайтесь, – резко, как удар хлыста, прозвучали его слова, – дайте остальным полную картину, мне одному долго не продержаться, – последняя фраза была произнесена сквозь стиснутые зубы.

Учитель увидел тот же зал, где проходили предыдущие поединки. На противоположном краю татами стоял «Азиат». Его фигура была как будто не в фокусе. Он то расплывался на несколько изображений, то опять собирался в одно. Хотелось прищуриться, чтобы наладить фокусировку. Но удар гонга не позволил сделать этого.

Одновременно гонгом вид зала резко изменился. Вступил в игру Координатор.

Едва успевший сделать первый шаг к центру татами «Азиат» остановился, озираясь по сторонам. Он тоже несколько растерялся от неожиданности, дав возможность Владимиру Николаевичу встряхнуть остальных экстрасенсов. Но его замешательство длилось очень недолго. Реакции «Азиата» мог позавидовать каждый. Он сразу врубился в обстановку, и в следующий миг на Сергея обрушился всёсокрушающий ураган.

* * *

Но за «Азиатом» стояла чёрная планета, которая тоже просчитала ситуацию и навалилась на Владимира Николаевича всеми своими силами. Стальные нервы махрового экстрасенса выдержали первый вал атаки. Он-то как раз был готов, а за его спиной стояли все силы Земли.

Но последующий удар был настолько силен, что если бы не подоспевшая помощь остальных членов Центра, его бы расплющило о преграду, на которую он опирался.

«Спасибо, что успели, – выдохнул Владимир Николаевич, – пора и нам показать, на что способна Земля».

Он сконцентрировал силы пятёрки экстрасенсов, направил векторы их в одну точку и открыл энергетические каналы Земли навстречу прущему на него чёрному потоку. Поток голубой энергии устремился навстречу чёрному, и остановил его, набирая силу.

Послышался смех, от которого волосы у экстрасенсов встали дыбом. Это смеялся Владимир Николаевич, тело которого неимоверно увеличилось в размерах, пылая кристальной бирюзой. Вид его был ужасен и ангелоподобен одновременно. Он стоял, широко расставив ноги, прочно опираясь на земную твердь. Голубой поток энергии Земли струился сквозь него. Распахнутые огромные глаза горели неистовым огнём, и капли голубой энергии сочились из концов пальцев опущенных рук. Смеясь, он медленно стал поднимать руки навстречу чёрному потоку.

Что-то стало твориться с пространством в направлении чёрной планеты. Она приблизилась, пульсируя на границе ауры Земли, как будто находилась рядом, а не на другом краю Вселенной, и чётко стала видна река чёрной энергии, текущая из недр её.

Но вот бирюзовые руки поднялись на уровень голубого потока и окунулись в него. И тут же голубая энергия ринулась вперёд, стремительно набирая силу, тесня чёрный поток навстречу своему источнику, и смех рокотал во Вселенной подобно раскатистому грому. И если бы не опустившийся барьер, отгородивший чёрную планету от голубой энергии Земли, неизвестно чем кончилось бы противоборство.

Встретившись с неожиданной преградой, голубой поток не сделал попытки пробить её, а спокойно заструился назад, выполнив свою задачу. Пространство вернулось в привычные рамки. И Владимир Николаевич принял свой прежний вид, и лишь цвет глаз его искрился бирюзой, напоминая о недавнем величии.

– Не по зубам тебе Земля, не по зубам, – прошептал он, тихо смеясь своим обычным смехом.

 

Финал

А Сергей в это время исчез под градом ударов «Азиата», который сразу заработал на полную мощь всех миллионов поколений уничтоженных им бойцов. И сейчас не было дела ни до каких трагедий вселенских масштабов. Их было двое на татами, двое на две вселенные, два лучших представителя решали спор один на один, на всё бесконечное пространство вокруг.

«Азиату» не нужно было проводить проверку боем. Сергея он изучил прекрасно, и сделал ставку на фактор неожиданности и на свою, как он считал, невероятную мощь. Он рассчитывал покончить с ним сразу, размазать по татами, стереть в порошок, и этим показать всем абсолютное преимущество чёрной планеты.

Не знал он лишь одного, что Сергей, как в своём предыдущем бою, в этот момент наблюдал за их поединком со стороны, только сейчас вместе с ним был не только Координатор, но и стоящий рядом учитель.

«Приёмы боя его великолепны и техника исполнения прекрасна, но я почему-то ожидал большего от миллионов поколений вселенских бойцов. Моё второе «я» нисколько не хуже. В таком ключе мы можем работать вечно».

«Не спеши с выводами, это ведь не весь «Азиат», а лишь его земное воплощение, и в этом вы на равных. И не забывай, ты мастер. Поэтому все его приёмы для тебя не новость, впрочем, как и твои для него, к сожалению».

«Ну, это мы ещё посмотрим, извините, Сэнсэй, сейчас мне понадобится полная концентрация, есть одна мысль, надоело обороняться».

«Чем можно затушить бушующий лесной пожар?», – услышал учитель удаляющуюся мысль.

«Пожаром навстречу, – закончил он за Сергея, – да, оптимизма тебе, к счастью, не занимать».

Рисунок боя сразу изменился. И если бы в руках были клинки, то искры посыпались бы веером от контратакующих ударов Сергея. На каждый удар «Азиата» он стал отвечать ударом, а то и двумя, постоянно наращивая силу, и это при невероятной скорости действий.

Они стояли в середине татами и наносили удары, практически не оберегая тело. Голова и шея защищались автоматически, потому что при такой скорости и силе ударов некогда думать о защите, блок ставился на подсознательном уровне. Гул стоял в зале от ударов рук и ног, внешний эффект усиливался абсолютной тишиной переполненного зала. Зрители не дышали, впервые оказавшись свидетелями такого бескомпромиссного поединка. Удары были настолько сильны, что непонятно, как человеческое тело их выдерживало.

Зал был тот же, где Сергей потерпел поражение от «Азиата» в первом бою с ним.

Но только зрители находились в шоке от происходящего. В душе Сергея всё пело и ликовало. Как и в поединке с самим собой, он испытывал неимоверный восторг от сознания того, что его вполне человеческое тело выдерживает и наносит удары почти за гранью возможного. Восторг летящей пули, обгоняющей звук собственного выстрела.

Но в то же время Сергей начал понимать, что преимущества перед противником он получить не может, хотя и задействовал все резервы организма.

«Он победить меня не может, но и я не могу, что же делать?»

И тогда его мятежная душа решила замахнуться на большее, чем ему дано, и глубоко в нём родилась мысль:

«А что, если попробовать шагнуть дальше, за грань невозможного?»

Тем более что он прекрасно понимал: ничьей в поединке быть не может.

«И в конце то концов, когда ещё, если не сейчас?» – билась в груди мятежная мысль, глуша сомнения.

«Да что тут думать, я же помню, как был великаном, с мечом или без меча, но это же я попирал ногами Млечный Путь».

И он взорвал себя изнутри, разорвал оковы, не позволяющие человеку выйти за пределы собственных возможностей, тех, которые дарованы природой, тех, которые способен выдержать организм. Преступил границы, за которыми, может быть, ждала смерть, или ничто.

«Куда попадают те, кто попрал законы, по которым живёт наш мир?»

* * *

В следующий миг Сергей, или то, что от него осталось, оказался в тёмном туннеле, где не на чем остановить взгляд. Пустое ничто окружало его, и впереди не было ничего. Каким-то образом он понял, что смотрит в ту сторону, откуда пришёл, и вернуться не может. Казалось, прошла вечность, а может быть, миг, прежде чем он осознал это, и, осознав, повернулся в противоположную сторону. Но и там была пустота без намёка на свет.

«Зачем он пришёл? – услышал он голос внутри себя, а может и снаружи, он чувствовал себя вывернутым наизнанку. – Чтобы сказать, зачем, нужно знать, куда, а он не знает. Он ничего не знает. Кто он? Зачем он? Когда он и где? Может быть, ему лучше, если он будет здесь вечно, в забвении?» – прошептал бесцветный голос.

«Лучше, лучше, лучше», – шелестело затухающее эхо.

«Ищи свет мастер, ищи свет, – трепетала на грани сознания почти безжизненная мысль, – ищи свет».

Прошла ещё одна вечность, или же длился всё тот же миг, прежде чем эти мысли были осознаны, тем, что от него осталось, а затем пришло недоумение:

«Как это я не знаю, кто я? А кто я? Я… а действительно, кто я?»

«Молодец, мастер, держись и ищи свет», – более отчётливо прозвучало внутри, или снаружи. Внутри себя он ощущал лишь пустоту.

«А знает ли он, что такое свет? А помнит ли он, что такое свет? Если себя не помнит. Не знаю, не знаю, не знаю», – как шелест прошлогодней травы пыталась вернуть в небытие его едва очнувшееся сознание, убаюкивающая мысль.

«Свет? Я помню свет, он был в моём тандэне. У меня есть тандэн? Ну да, тандэн, в нём вся вселенная. Так значит, я вселенная?

«Может быть, может быть, может быть», – шелестела ещё не рождённая мысль.

«Вселенная?»

«Сергей!» – криком далёкой боли услышал он своё имя.

«Лея! – выстрелом вырвалось из груди. – Какое там забвение, Сергей я, Сергей, был им, есть и буду, хоть рвите меня на части, хоть выворачивайте наизнанку!»

«Молодец, мастер, а теперь ищи свет», – услышал он мысль учителя.

«Как думаешь, найдёт?»

«Посмотрим».

«Может быть, помочь?»

«Он сам пришёл сюда, по своей воле, пусть и выход находит сам».

«Если не можешь найти что-то, создай то, что нужно тебе», – это уже его мысль, или не его?

«Кто есть я: микрочастица бытия, или вся вселенная? А есть ли разница? Любая, самая большая величина – ничто перед вечностью, меньше, чем пыль у её ног», – но раньше он так не думал.

И вывод из этого сделал самый неожиданный, даже для себя:

«Но если я ничто перед вечностью, а это так, то на что бы я ни замахнулся, будет так же мало для неё, ничем не будет. А это значит, я могу создать всё, что пожелаю».

«Вам нужен свет, да будет свет», – он развернул кисть ладонью вверх, посмотрел на неё, и язычок яркого пламени заплясал на ладони.

Сергей дунул на огонь, и тот полетел вперёд, в конец туннеля, разгораясь и освещая всё на своём пути.

«Вот Вам и свет, Сэнсэй, можно сделать и больше», – и в следующий миг сам загорелся, как факел, превратившись в язык голубого огня.

«Мне что же, идти вперёд?» – услышал он свой вопрос и ждал на него ответа.

«Ответить?»

«Конечно, ответить, пока эта неуёмная душа не наломала дров, да и нравится он мне».

«И мне нравится, оставим его таким, каким он стал?».

«Не мы решали это, и дальше решать не вправе. За него в ответе тот, кто за всё в ответе».

«Нет, вперёд тебе нельзя, ушедшие вперёд не возвращаются».

«Так значит, нельзя вперёд, назад дороги нет, что остаётся?».

«Может ли верблюд пролезть через игольное ушко?».

«Может, если поместит его в тандэн и очень постарается».

«Если нет пути ни вперёд, ни назад, а я в туннеле, значит, пройдём сквозь себя, через тандэн, вывернемся назад, с изнанки».

Что он и сделал в следующий миг, легко, будто умёл всегда, проходить сквозь себя самого, выворачиваясь с изнанки.

* * *

Вряд ли кто в зале успел моргнуть за это время, да и текло ли время, трудно сказать.

«Азиат» встретился взглядом с Сергеем, и для него время тоже остановилось. Перед ним распахнулась вечность, а может, сама бесконечность смотрела ему в глаза. И не было тайн в его душе для этих глаз. Они разобрали его до элементарных частиц, изучили каждую, а потом собрали заново, так, как им было нужно.

«Ты сохранил в себе всё, что забрал у поверженных тобой душ. Но не всё, что имел, было тебе открыто, и в том не твоя вина. Теперь тебе откроется всё. Держись, Мастер, эту боль надо пережить, и привыкнуть жить с этой болью. Но равновесие Вселенной теперь восстановиться. Вернётся всё, что пыталась изъять чёрная планета, в тебе же и пряча».

А за этим был крик. Крик восторга и боли. Это кричал «Азиат», в муках рождаясь вновь. И когда уже не осталось сил кричать, и стоять не было сил, он упал на колени, упёршись руками в пол, и низко опустив голову. И только стон шёл из его обновлённой души.

Но вот он открыл глаза и посмотрел в глаза Сергею. И не только беспредельная боль была в его глазах. За болью пряталась вечность, и мудрость миллионов поколений светилась в них.

«Вот и кончился наш поединок, Мастер, – услышал он сквозь пелену боли. Мы встретимся, когда ты привыкнешь к себе вновь, к такому, каким стал. А сейчас я отправлю тебя к Друду, тебе помогут его снадобья, особенно вытяжка из корня жизни. А кое-кого я возьму оттуда сюда. С чёрной планетой разберёмся потом, вместе».

И «Азиата» не стало. А рядом с Сергеем на татами появилась Эллея. Безмерная радость в её глазах заслоняла удивление от неожиданной встречи.

«Я чуть не потеряла тебя, – сказали её глаза, – надеюсь, последний раз».

«Вряд ли найдётся сила, способная разлучить вас теперь», – подумал учитель, невольно заглянувший в бездонное счастье в глазах Эллеи.