А впереди Сергея опять ждал сон, малоприятный сон, вначале повергший его в уныние. Он опять был на турнире, только в качестве зрителя. Вернее, если выразится более точно, в самом зале он не был, ему как бы прокручивали запись поединков одного из участников. И этот участник также двигался к финалу, переходя из одного предварительного круга в другой.

Сэнсэй, как всегда, был прав, предположив, что предварительные поединки проводились среди людей близких по виду. Потому что существ, которых видел Сергей на татами, по земным меркам людьми назвать нельзя. Их и описать-то трудно. В сознание не укладывались. Трудно подобрать привычные аналоги тому, что он видел. И если бы Сергей не увлекался фантастикой, он бы, наверное, вообще не поверил в реальность представленных событий. Правда, его очень скоро и недвусмысленно заставили поверить в это.

Один из участников представления был ни на что не похож. Бесформенное тело грязно-серого цвета, из которого в разные стороны торчали отростки непонятного назначения. Где здесь голова, где руки, где ноги – понять нельзя. Тем более что эти отростки то вырастали, меняя размеры и форму, то пропадали, втягиваясь в тело, форма которого также постоянно менялась. На некоторые отростки он опирался, как на ноги, но так как время от времени переворачивался, меняя отростки, служившие опорой телу, где ноги, где руки, было неясно. Это существо могло показаться забавным, как герой весёлого мультфильма, если бы Сергей неожиданно не ощутил его взгляд – недобрый, холодный и совершенно безразличный к тому, что может произойти с Сергеем в будущем. Но в какой части бесформенного тела находились глаза, смотрящие на Сергея и пронизавшие холодом его душу, понять было невозможно.

Сергей не сразу сообразил, что ему демонстрируют хронику поединков, состоявшихся ранее на одном из татами. А когда до него дошло, он понял, что получил взгляд из прошлого, что само по себе казалось невероятным. Но Сергей ясно ощутил этот взгляд, и не сомневался, что объектом осмотра был он, и это отнюдь не улучшило его настроения.

Противником бесформенного, как окрестил его Сергей, был клубок гибких нитей, похожих на тонкую проволоку, концы которых имели утолщения и торчали во все стороны. Сверху клубка был бант, или что-то похожее на него, ярко-синего цвета, который радовал глаз, но только до начала поединка.

Прозвучал гонг, одновременно с которым с внешним видом бесформенного произошла невероятная метаморфоза. Он расплылся грязной кляксой по татами и, хлюпая краями, двинулся в сторону противника, нисколько не заботясь об уклонении от контакта. Скорее, как впоследствии оказалось, понуждая к этому. После гонга бант клубка стал кроваво-красным и чем-то напоминающим петушиный гребень, а торчащие из клубка концы нитей нацелились своими утолщениями на медленно двигающегося к нему противника. Затем из каждого утолщения вырвался тонкий красный луч, ударивший в грязную кляксу на татами. Одновременно с этим раздался душераздирающий визг на неимоверно высокой ноте, от которого Сергею сразу захотелось плотно заткнуть уши. Было непонятно, кто визжал, клякса под похожими на лазерные лучами, или клубок, их испускающий. Под этот визг клякса продолжала двигаться вперёд, никак внешне не реагируя на бьющие в него лучи. Клубок тоже двинулся вперёд, ей навстречу, мелко перебирая появившимися внизу отростками, не имеющими утолщений на концах, а его гребень стал разбрызгивать алые капли. Приблизившись к кляксе под всё усиливающийся, раздирающий перепонки визг, клубок опутал её внезапно удлинившимися нитями и воткнул в неё испускающие лучи утолщения. Как оказалось, зря. Так как в следующий миг он весь покрылся изморозью, а противник принял прежний вид, разорвав опутавшие его нити, которые рассыпались на мелкие части, став хрупкими, как будто побывавшими в жидком гелии.

Но для Сергея представление с окончанием поединка не окончилось. Бесформенный монстр стоял у своего края татами, а Сергей опять чувствовал на себе его пристальный взгляд, в котором к безразличию добавилась значительная доля презрения и превосходства. Затем Сергей увидел отдельные эпизоды его поединков на турнире, вернее, побед. Каким-то образом его победы были представлены такими мелкими и незначительными, что ему чуть не стало стыдно за себя и за своих противников. Периферией сознания он понимал, что его хотят унизить, исказив действительность, но неприятное чувство осознания своей неполноценности скользким червяком стало заползать в душу. Неизвестно, чем бы окончилась эта психотерапия, если бы не буйное наследие предков Сергея, всегда порождавшее бурю в ответ на любой ветерок, пытавшийся пригнуть его непокорное Я.

Сергей вдруг осознал, что ему брошен вызов, и схватка уже идёт. Хотя удар непостижимым образом был нанесён из прошлого, сути дела это не меняло, а требовало ответного действия. И как в любом бою, осознание этого сразу заставило Сергея сконцентрировать все силы на главном, отбросив ненужные эмоции и приглушить чувства. Он сконцентрировал внутри себя взгляд, вложив в него всю волю и силу своей неуёмной души, и направил в воображаемые глаза монстра навстречу ощущаемому им взгляду.

«Ну что же, давай, поиграем в гляделки, – входя в раж, весело, как в любом бою, подумал Сергей, – ты не на того напал, дружище, со своими методами, унизить можно только униженного», – очень кстати пришли ему на ум чьи-то мудрые слова.

Результат ответа Сергея сразу не преминул сказаться. Во взгляде монстра промелькнула тень растерянности. Не ожидал он такой реакции от своей жертвы. Ощущение взгляда пропало, и действие на татами сменилось, перейдя, ко второму акту.

«Конец антракту» – удовлетворённо подумал Сергей.

* * *

Во втором поединке против бесформенного вышло существо, которое Сергей окрестил скорпионом. Правда, сходство со скорпионом заканчивалось наличием двух клешней и хвоста с загнутым внутрь жалом. Стоящий на четырёх ногах, скорпион помимо клешней имел две мощные руки с четырьмя сочленениями и восемью длинными пальцами на каждой. Головы у него не было, а примерно посередине корпуса, между клешней, находились два широко расположенных глаза и зубастое отверстие рта между ними. Третий глаз располагался на конце хвоста, выше жала, который также позволял скорпиону контролировать всё, что происходило за спиной. И если клешни росли из середины тела, то руки располагались сверху по краям и поэтому отсутствие головы напомнило Сергею жуткого героя знаменитого романа Майн Рида – Всадника без головы.

Во втором бою бесформенный не изменил своего вида после удара гонга. Он лишь очень быстро, и притом как-то плавно переместился на центр татами. Скорпион тут же оказался рядом и провёл серию быстрых атак руками в его корпус, от которых бесформенный непостижимым образом уклонился, перетекая с места на место, и каждый раз оказываясь вне зоны атаки рук скорпиона.

Тогда скорпион пустил в дело хвост, из жала которого с большой скоростью в сторону бесформенного стали вылетать струи какой-то жидкости, от попадания которой татами задымилось. Жидкость прожигала, как очень сильная кислота. Но, несмотря на большую скорость испускаемых скорпионом струй, ни одна не коснулась противника, он опять непостижимым образом плавно уклонялся, перетекая с места на место.

Растратив всю жидкость, и видя, что и эта атака захлебнулась, скорпион широко расставил руки и клешни, и кинулся вперёд на противника, надеясь, что степень охвата его длинных конечностей не позволит ускользнуть жертве.

Но бесформенный поступил по-другому, он на этот раз не стал ускользать, а резко удлинил три свои опоры, две по краям туловища, и одну сзади, использовав её как подпорку, став в два раза выше противника.

Скорпион не преминул этим воспользоваться. Он схватил две опоры руками, но сдвинуть их с места не смог. А лишь заскрёб всеми четырьмя ногами по татами. Бесформенный стоял как вкопанный. Тогда скорпион вцепился в опоры клешнями, пытаясь перекусить. На этом действии наступил финал схватки.

Между клешнями скорпиона неожиданно прошёл электрический разряд такой мощности, что его тело превратилось в груду дымящейся плоти.

«Татами окончательно испорчено», – подумал Сергей. Жалости к скорпиону у него не было, уж очень несуразным он был.

* * *

В третьем бою бесформенный опять поменял вид, превратившись во что-то вроде огромной жабы с кокошником на голове. Одним прыжком он накрыл своим телом противника, похожего на небольшого симпатичного дракончика, величиной с телёнка. Прижал его к татами многопудовым телом и десять минут оставался неподвижным. Сергей подумал, что дракончик как минимум задохнулся, если не раздавлен в лепёшку. Однако то, что произошло с ним на самом деле, представить было трудно. Когда жаба отползла в сторону, приняв прежний бесформенный вид, на татами осталась лишь одна оболочка от его противника. Что произошло, понять невозможно. Он как будто был съеден изнутри, вместе с костями.

В четвёртом и пятом поединках бесформенный, казалось, превзошёл сам себя, чем сильно обескуражил Сергея. Но финал шестой схватки поверг его в глубокое недоумение.

* * *

Учитель, молча, не перебивая, выслушал Сергея, которому пришлось ещё раз пережить увиденное, чтобы ничего не упустить. Он понимал, что любая мелочь, вплоть до его реакции на неё, могла иметь существенное значение потом, в бою с монстром. А то, что ему показан будущий противник в полуфинале турнира, не вызывало никаких сомнений. Не вызывала сомнения и цель показа. Сражаясь с себе подобными противниками на своём татами, Сергей и представить не мог, что его ожидает в полуфинале турнира. Поэтому, по его мнению, устроители давали возможность участникам полуфинала подготовиться к схватке, изучить будущего противника, что, в общем-то, и правильно, будь возможность наблюдать за поединками на соседних татами во время турнира. Но ввиду того, что такой возможности не имелось, и сделали эту демонстрацию.

– Так значит, это твой будущий противник нам дал целую неделю на подготовку, в два раза меньше, чем перед прошлым полуфиналом, – с иронией в голосе сказал учитель после продолжительной паузы, – а ты ничего не упустил?

– Ах, да, нет, – растерянно сказал Сергей, – время на подготовку отпущено устроителями турнира. Мне это сообщили дополнительно, после демонстрации поединков монстра. Но одна неделя или две – это всё равно, что ничего по сравнению с тем, что мне показали! – воскликнул Сергей.

– В этом ты прав, неделя тебе ничего не даст в плане подготовки, всё, что могли, мы сделали. А о том, что ты видел, не думай, с твоей сегодняшней подготовкой эти бои ты бы выиграл, я уверен. Думать надо о том, что тебе не показали, и готовиться к этому.

– Как это, Сэнсэй, готовиться к тому, чего не знаешь?

– Так же, как и раньше, для тебя будет лучше считать, что ничего не изменилось.

– Так вы хотите сказать, что это могла быть совсем не помощь, а нечто прямо противоположное? – с сомнением в голосе спросил Сергей.

– А ты проанализируй своё состояние, «ах, да, нет»… Я тебя не узнаю, здорово же тебе помогло увиденное, сильно подняло твой дух.

– Да, в общем-то, не очень, – сказал Сергей, опустив голову.

– И кто от этого выиграл?

– Ах, паразит, так это может быть финтом с его стороны! – совсем другим тоном воскликнул Сергей. – Может быть, он меня дурачит, показав, как легко разделался со всеми соперниками?

– Не знаю, но не он первый это придумал. Даже если всё увиденное тобой – правда, нам это не поможет, вряд ли он будет повторяться в приёмах. Наверняка для полуфинала приберёг что-то новенькое, – ответил на вопрос Сергея учитель.

– Могу себе представить! – воскликнул Сергей, но в его голосе уже не было прежней горечи, к нему начала возвращаться былая бесшабашность. – Значит, это просто может быть продолжением психологической атаки.

– Скорее да, чем нет, – с прежней иронией в голосе сказал учитель, – но это не повод для печали.

– Так он что, запугать нас хочет? Да он, похоже, сам боится. Боится – значит, уважает, – с прежней весёлостью воскликнул Сергей. – Выходит, у нас есть шанс его побить, и он это знает.

– Вот таким ты мне больше нравишься, конечно, есть шанс, и немалый, и мы его используем, – уверенно сказал учитель, а про себя подумал, ни к кому не обращаясь:

«Ох, что-то неспокойно у меня на душе. Что, если этот турнир – только прелюдия к чему-то большему, и значительно худшему?»

А вслух сказал:

– Я знаю отличный частный пансионат с диким пляжем и с возможностью приготовления пищи на костре. И там, в близлежащем ущелье, форель на удочку идёт косяками…, но это удовольствие для меня, ведь ты не рыбак. Поэтому если захочешь жаренной на углях форели, будешь ловить её руками. В общем, все тридцать три удовольствия. Иди, собирай вещи, через час выезжаем.

– Вот это поворот, Сэнсэй, – воскликнул ошеломлённый Сергей, – но может быть, мы лучше…

– Никаких но, читай пункт первый, – отрезал учитель и подумал: – «знаю, о чем ты просишь, ещё не время», – а вслух сказал: – я же обещал, жди и наберись терпения, самое главное нас ждёт впереди.

* * *

Прокаливаясь сверху и снизу под высокогорным солнцем на основательно прогретом песке, Сергей уже под другим углом зрения, без эмоций, прокрутил в голове показанные ему поединки монстра. По сравнению с тем, что творилось на татами в четвёртом, пятом и шестом поединках, первые три можно отбросить, как несущественные.

В четвёртом поединке против бесформенного вышел подвижный как ртуть противник, чем-то похожий на богомола. Его длинное тело имело три пары ног, работающих со скоростью быстро вращающихся колёс. Расположенный вертикально корпус опирался на конусообразное основание, из которого и росли ноги. Ноги были устроены так, что он мог, не поворачиваясь, с одинаковым успехом двигаться в любую сторону или резко менять направление движения, полностью пренебрегая законом инерции.

Богомол, как окрестил его Сергей, имел всего две руки, но зато какие! Четырёхсуставчатые, или, можно сказать, четырёхлоктевые – запястье и плечевой сустав не в счёт. Необычайно гибкие и очень сильные, в чём бесформенный довольно скоро убедился: руки богомола могли изгибаться в любую сторону, неожиданно превращаясь в замысловатую фигуру, расположенную одновременно в трёх плоскостях.

Пятипалая кисть при необходимости сжималась в мощный кулак, но помимо этого четыре локтевых сустава сами по себе являлись мощным ударным оружием, способным поразить противника как в ближнем бою, так и на довольно значительном расстоянии.

Не глядя на то, что бесформенный попытался применить свою тактику уклонения от контакта, которая служила ему надёжной защитой в предыдущем бою, богомол, обладая невероятной реакцией и скоростью перемещения, уже в начале поединка сумел нанести ему несколько ударов руками.

Имея твёрдый хитиновый покров на теле и конечностях, служивший как мощной броней, так и надёжной изоляцией, богомол, как оказалось, был надёжно защищён от электрического разряда бесформенного, испепелившего предыдущего противника. Этот же хитиновый покров служил защитой богомолу и от жидкостно-гелиевой атаки, потому что бесформенный даже не попытался её применить.

Когда же бесформенный попытался подняться вверх на нижних опорах, богомол ударил по ним одновременно двумя руками и поверг его на татами.

Едва коснувшись татами, бесформенный превратился в жабоподобное существо, и уже в таком виде встретил успевшего подбежать к нему противника. Но и эта тактика не принесла ему успеха. Имея более чем двухметровый рост, богомол просто не позволил бесформенному подмять себя. Вот тогда и проявилась необычайная сила рук богомола. Он без видимого усилия поднял противника над головой и отбросил на другой край татами. Кстати голова богомола являлась тоже очень грозным оружием, так как венчалась твёрдым вертикальным гребнем с длинными и острыми шипами. И прежде чем отбросить бесформенного, богомол дважды опустил его на свой гребень, пытаясь пробить тело.

Но шипы, как и предыдущие удары руками, не нанесли какого-либо видимого повреждения телу бесформенного. К нему как нельзя более подходила известная поговорка: не ладно скроен, но крепко сшит.

На татами бесформенный опустился уже в своём первоначальном виде, и едва коснувшись его, высоко, как мячик подпрыгнул, и сверху опустился на голову успевшего подбежать к нему богомола. Коснувшись головы противника, тело бесформенного не остановилось, а продолжило движение, опять изменив свои физические свойства. Оно подобно клейкой массе стекло вниз и облепило богомола целиком, оставив торчать наружу лишь руки, конвульсивно задёргавшиеся. Таким образом бесформенный просто лишил противника возможности дышать, и через несколько минут стек с лежащего бездыханным, приняв прежний вид.

«Он бы мог обойтись одной головой богомола», – подумал тогда обескураженный Сергей, а потом сообразил, что не знает, как устроены у того органы дыхания.

* * *

И сейчас, лёжа на прогретом песочке и без прежних эмоций анализируя поведение бесформенного в четвёртом поединке, Сергей сообразил, что тот мог применить эту тактику сразу в начале боя, но он сначала пытался одержать верх над богомолом старыми методами. Бесформенный, похоже, не спешил раскрывать эту свою способность, приберегая её на потом, и потому сначала пытался победить противника старыми приёмами.

«Интересно, что он приберёг для меня, – подумал Сергей, и ему действительно было интересно это, он с нетерпением ждал, когда кончится вынужденный отдых. Мятежная душа бойца жаждала боя, а неизвестная смертельная опасность лишь сильнее разогревала кровь.

Отдых явно пошёл Сергею на пользу. Его отлаженный, как идеальная рабочая машина организм, при вынужденном бездействии начал заряжаться энергией, как аккумулятор. Да и то, что он научился ловить голыми руками форель в горной речке, о чём раньше даже и подумать не смел, приняв за шутку слова учителя, ещё более прибавило ему уверенности в своих силах. Сергей только сейчас понял, что, с детства живя боями, и постоянно готовясь к ним, он никогда прежде вот так не предавался простому безделью, когда никуда не надо спешить, и ничего не надо решать и делать. Так что к концу недели состояние Сергея стало взрывоопасным от накопившейся энергии.

* * *

В пятом бою против бесформенного вышло круглое и гладкое, как бильярдный шар, существо, светло-жёлтого цвета. Колобок, как окрестил его Сергей, не имел ни рук, ни ног, ни каких-либо других частей тела, и видимых органов чувств. Ноги ему вообще не нужны были. Хотя колобок был довольно большой, метра два с половиной в диаметре, он мог свободно передвигаться в пространстве, не касаясь пола и пренебрегая законом гравитации. И он мгновенно перемещался по татами. А вместо глаз имел органы локации, использующие ультразвук, подобно летучей мыши.

Поединок начался с того, что колобок, мгновенно переместившись, коснулся тела своего противника, и тут же отскочил. И хотя контакт длился доли секунды, результат был неожиданным.

Каким-то образом колобок сумел вырвать изрядный кусок плоти бесформенного, который грязно-серой нашлёпкой прилип к нему, и тут же начал исчезать, светлея и расплываясь по круглому телу, словно растворяясь в нём.

«Но это уже совсем не спортивный поединок», – с отвращением глядя на колобка, думал Сергей, а сейчас понял, что с людскими мерками подходить к тому, что творилось на татами, нельзя.

«Что же ты будешь с ним делать, если любой контакт будет приводить к такому результату?» – мысленно обратился к бесформенному Сергей.

Но бесформенный и сам прекрасно понимал, с каким противником столкнулся. Он перешёл в глухую защиту, пресекая сильными электрическими разрядами попытки колобка войти в контакт. Правда, видимого урона они колобку не приносили, разве что отпугивали. Получалось, что бесформенный отмахивался от колобка, как от комара, не имея возможности прихлопнуть. Но так долго продолжаться не могло. Глухая защита, без контратаки – прямой путь к поражению, и, похоже, бесформенный отдавал себе отчёт в этом. Потому что он предпринял попытку контратаки, резко выбросив в приближающегося колобка, копьевидный отросток, который пробил того насквозь, нанизав как на шампур.

Только результат этой попытки получился самый плачевный для бесформенного. Конец отростка, торчащий с обратной стороны колобка, тут же упал на татами, как обрубленный. Передний остаток бесформенный поспешил убрать назад, втянув в своё тело, а что стало с тем куском, который остался в колобке, можно только догадываться. Впрочем, и остаток, лежащий на татами недолго там находился. Колобок тут же упал на него, и того не стало.

Невозможно представить, что можно предпринять в такой ситуации. Поражение бесформенного казалось неминуемым, а от смерти, по мнению Сергея, его мог спасти только отказ от продолжения схватки. Каким бы большим он ни был, полное уничтожение казалось только вопросом времени. Тем более что спешить колобку было абсолютно некуда. А пищей, в отличие от его противника, он, получалось, при любом исходе обеспечен до конца схватки.

Но так виделась ситуация на татами Сергею. У бесформенного, как оказалось, на этот счёт имелось другое мнение. Оказывается, его возможности ещё отнюдь не были исчерпаны.

Бесформенный начал делится. Вот на татами стало две его уменьшенных копии, потом три, четыре и, наконец, пять пропорционально уменьшенных копий. В одно мгновение пять копий монстра окружили колобка, находящегося в ступоре от происходящего, впрочем, состояние Сергея, смотрящего на действия потенциального противника, было не лучшим.

Копии бесформенного образовали круг, внутри которого и оказался колобок. Этим начался последний акт драмы.

Колобок, выйдя из ступора, и почуяв неладное, попытался выскользнуть за пределы кольца, в котором оказался. Но эта попытка была сразу пресечена ближайшими двумя противниками, между которыми он попытался проскользнуть. Два лазерных луча, подобно молниям ударили в круглое тело, отбросив назад, к центру татами. Большого урона гладкому телу колобка это не принесло, но противостоять лазеру он был не в силах.

Попытка скользнуть в другую сторону была также резко пресечена. Причём противники колобка равномерно расходились, увеличивая диаметр рокового кольца.

Максимально раздвинувшись, насколько позволяло татами, две противоположные части бесформенного вдруг соединились ярко светящимися лазерным лучом, толщиной с человеческую руку. Затем то же самое сделали две другие части. Потом ещё две. И тут Сергей начал понимать смысл происходящего. Противники колобка посредством лазерных лучей создавали пятиконечную звезду. И делалось это не как попало, а по определённой системе, не позволяющей колобку сместиться с центра татами.

В итоге, когда звезда была достроена, колобок оказался запертым в пятиугольнике из лазерных лучей, полностью лишённый возможности горизонтального перемещения.

Тогда колобок предпринял последнюю попытку вырваться из энергетической клетки. Он попытался подняться вверх, но здесь его возможности были отнюдь не беспредельны. Потому что всё, на что он оказался способен, не превысило двух метров, и выше подняться он не смог, а его пятеро противников синхронно последовали за ним, удлиняя нижние отростки. Так что энергетическая ловушка, в которую попал колобок, осталась на месте, на середине его круглого тела.

От напряжения в попытке подняться выше, колобок мелко затрясся и затем рухнул вниз, на прежнее место. Естественно, что энергетическая клетка синхронно последовала за ним. Непонятно, как, но во внешнем виде колобка явно прослеживалась обречённость.

Но энергетическая клетка была не самоцелью. После того, как ловушка захлопнулась, только и началась атака, для организации которой и были предприняты эти действия. Бесформенному требовалось зафиксировать противника в строго определённом месте, относительно пяти своих уменьшенных копий. После чего лазерные лучи исчезли, но колобок не предпринял даже попытки сдвинуться с места, а стал размягчаться. Его тело начало становиться желеобразным, а затем растеклось по татами огромной студенистой лужей чего-то мерзкого, и как показалось Сергею, дурно пахнущего. Правда, последнее можно отнести за счёт разыгравшегося воображения, потому что запахи Сергею были недоступны.

Уже потом, обдумывая происходящее, более-менее придя в себя и обретя возможность мыслить, Сергей вспомнил, что где-то читал про эффект пятиконечной звезды. Ультразвуковые волны определённой частоты, направленные из вершин лучей на объект, расположенный в центре, порождают эффект резонанса в теле жертвы, который разрывает оболочки молекул любого сколь угодно твёрдого тела, превращая его в нечто подобное желе.

Сейчас, прокаливаясь под лучами высокогорного солнца, Сергей думал, что бесформенный, обладая лазерным оружием такой мощности, мог бы справиться с колобком и без столь крайней жестокости. Никакая защита не могла устоять против столь мощной атаки. Тем более что колобок пасовал и перед лазерами значительно меньшей мощности. Было ясно, что на татами проводилась демонстрация силы. А полное физическое, и, в общем, необоснованное уничтожение противника являлось очередным актом психологической атаки.

* * *

Последний, шестой противник бесформенного внешне был похож на три поставленные друг на друга пирамиды. Вторая и третья располагались вершинами вниз. Верхняя, третья пирамида, была значительно меньше нижних. Поэтому он отдалённо походил на человека, или на ту пародию, которую рисуют дети. Нитевидные отростки в большом количестве свисали с оснований всех трёх пирамид, шевелясь и извиваясь произвольно, каждый по-своему, и вызывая не совсем приятные ассоциации. Особенно густо отростки росли из основания верхней пирамиды, так что невозможно было понять, имелось ли на ней хоть что-то похожее на лицо.

До удара гонга, пирамидальный, как окрестил его Сергей, был абсолютно неподвижен, если не считать произвольно шевелящихся отростков. Но как только гонг прозвучал, возвещая о начале схватки, пирамидальный исчез, чтобы в тот же миг появиться возле бесформенного и нанести ему удар частью собранных в толстый пучок отростков верхней половины туловища. Удар был достаточно силен, чтобы сбросить бесформенного с татами. Это и произошло бы, не выпусти он острые крючки из нижних отростков, которые и помогли ему удержаться на краю татами в самый последний момент. Остальные отростки на своём теле бесформенный превратил в острые и длинные шипы, с целью защиты от атаки.

Но, как оказалось, не только. Из некоторых шипов в сторону пирамидального вырвались тонкие лазерные лучи, как только тот приблизился на расстояние трёх метров. Однако контратака не имела успеха. Пирамидальный и доли секунды не стоял на месте. Он то появлялся, то исчезал в самый неожиданный момент.

До Сергея, дошло, что на самом деле пирамидальный никуда не исчезал. Просто скорость его движения была так велика, что глаза не успевали уследить за ним.

Судя по реакции бесформенного, его глаза не успевали тоже.

На татами творилось действие, которое можно было посчитать потешным, если бы Сергей не видел трагических развязок предыдущих боев.

Ни лазеры, ни шипы не помогали бесформенному. Тонкие нити пирамидального проходили между шипами, а скорость его действий была настолько велика, что контратака не успевала.

Сначала казалось, что действия пирамидального бессмысленны. Толкая бесформенного из конца в конец татами, он вроде бы не наносил ему никакого видимого урона. Хотя первая же ошибка с его стороны могла стать роковой. Но так только казалось. Сергей стал замечать, что бесформенный всё болезненнее реагировал на тычки пирамидального. Это выражалось во всё более сильных судорогах его огромного тела, после очередной атаки пирамидального. Или на концах нитей был какой-то яд, или уколы попадали в нервные центры, всё более поражая их. А может быть и то и другое, трудно сказать. Ясно одно: если бесформенный в ближайшее время не предпримет существенных ответных действий, его поражение неминуемо. Потому что ни один из его приёмов, которыми он одержал победы над предыдущими противниками, в данном случае не действовал. Скорость перемещения пирамидального не позволяла.

Пока что он продолжал лазерную атаку, надеясь на ошибку противника. Но долго так продолжаться не могло, силы бесформенного явно иссякали. У Сергея даже закралось сомнение, не блефует ли он, специально показывая слабость, настолько этот бой выглядел нетипично.

Но даже если и был блеф, на противника он не оказывал никакого действия. Атаки пирамидального смотрелись ювелирно точно, а уклонения были безукоризнены.

Окончательно отчаявшись победить испытанными методами, бесформенный проявил себя так, что у Сергея от неожиданности дыхание спёрло.

Сейчас, обдумывая всё спокойно, он понимал, что бесформенный разыгрывал этот спектакль для него. Играя на факторе неожиданности, чтобы добиться максимального психологического эффекта.

Он применил старый трюк. Высоко поднялся над полом на трёх нижних отростках. В этом поединке такое действие казалось абсолютно бессмысленным. Пирамидальный спокойно мог сбить его на пол, ударив по одной из опор. Что он и не преминул сделать. Вот тут-то и проявилось коварство бесформенного. Оказывается, между ногами была натянута невидимая паутина, или что-то подобное. В чём пирамидальный моментально запутался. Он начал кататься по полу, в тщетной попытке освободиться, похожий на пойманную пауком муху. А «паук» был тут как тут, не стал ждать и уже подбирался к своей жертве. И действия его были абсолютно паучьи, когда он пеленал свою жертву в невидимую паутину.

У Сергея, смотревшего на безмолвное, и тем самым ещё более жуткое зрелище, мороз пробирал по коже. Казалось, на этом поединок можно закончить, но бесформенному достигнутого эффекта было мало. Потому что он решил продолжить ужасный спектакль, завершив его поистине садистским зрелищем. Теперь никакого сомнения не было: всё это делалось исключительно для Сергея, чтобы окончательно сломать его волю и деморализовать перед полуфинальным поединком.

На теле бесформенного появился большая, похожая на акулью, пасть, беспорядочно утыканная острыми зубами. Он взял своими отростками взвивающуюся жертву и медленно поднёс к открытой пасти. И хоть никаких звуков Сергей не слышал, он мог поклясться, что услышал хруст, когда челюсти сомкнулись на теле пирамидального. Медленно отрывая и проглатывая большие куски от ещё живой жертвы, бесформенный заживо поедал побеждённого противника.

* * *

Сергей проснулся в холодном поту, а перед глазами стояла акулья пасть. И сейчас, прокрутив заново ленту своей памяти и отбросив эмоции в сторону, Сергей недоумевал: на что мог рассчитывать его будущий противник. Не мог же он серьёзно думать, что его пусть даже крайняя жестокость может напугать или деморализовать Сергея?

Учитель, сидя в позе лотоса напротив Сергея и блаженно щурясь на солнце, предложил самый простой вариант. Зачем обязательно деморализовать? Разозлить – и этого достаточно.

– Так как я должен на это реагировать? – спросил Сергей.

– А никак, забудь и выкинь всё из головы, в этом нет и крупицы информации, полезной для тебя.

– Почему нет, ясно же, что мне и прикоснуться к нему нельзя без угрозы для жизни.

– Кто тебе сказал? Как проверяют, насколько горяч утюг? То-то же. И к оголённым проводам прикоснуться можно, только очень быстро. Забудь. Уменье забывать – полезная наука. А то будет как вещий сон: чем голова забита, то и случится. Ну-ка скажи мне, может ли сон быть вещим, если ты забыл о нём, проснувшись?

В ответ на столь простой вопрос Сергей лишь почесал затылок.

– Я всё понял, Сэнсэй, мне надо относится к нему так же, как к прошлогоднему снегу.

– Всё правильно, ноль – всеобъемлющая величина, потому что так же мал, как и велик. Представь, что у тебя опять всё начинается с нуля. Так что нужно быть готовым ко всему, и даже то, что тебе показали, нельзя сбрасывать со счетов.

«Вот вам и прошлогодний снег», – подумал Сергей.

– А ты как хотел? – ответил учитель. – Ноль – всеобъемлющая величина, – с усмешкой повторил он, а про себя подумал: «Кажется мне, что главное ждёт нас после победы на турнире».

Но эти мысли не предназначались Сергею, турнир надо ещё выиграть.

– Этот вечер ещё наш. Сергей, как хочется печёной на углях рыбы! – мечтательно сказал учитель.

Сергей прекрасно понимал, что учитель хочет отвлечь его от ненужных мыслей, и был совсем не против, поэтому весело сказал:

– Может, сбегать в горы за форелью?

– Зачем в горы, когда волны пятки лижут. А здесь, говорят, водится прекрасная и довольно крупная форель. Но поймать большую рыбу руками тебе не удастся, в кисть не поместится. А я хочу большую рыбу, она, говорят, вкуснее. Ну да ладно, разрешаю оглушить ударом и ещё тёпленькую – сюда. А я пошёл костёр разводить.

– Ничего себе, разрешаю, это что, я её должен оглушить ударом руки в воде? Но это же Вам не на мелководье в речке рыбу руками ловить, – возмутился Сергей в спину уходящему учителю.

– Ага, в речке значит, легко, делать нечего, а кто тебе сказал, что здесь труднее? Ты забыл, что у тебя есть тандэн, – услышал он удаляющийся, чуть-чуть ехидный голос, – иди и принеси мне рыбу, и покрупнее, чтобы и тебе хватило. И, пожалуйста, поаккуратней, на кой ляд нам тухлятина.

– Ага, значит ещё и поаккуратней, легонько так дай по голове, чтобы не дай бог серьёзного сотрясения не было, а то до углей не доживёт, – с усмешкой сказал Сергей удаляющемуся учителю.

Часа через два Сергей принёс учителю огромную форель. Ещё живая рыба, которую он нёс, перебросив через плечо, била его хвостом где-то пониже спины.

– Что так долго? – с наигранным недовольством в голосе пробурчал учитель. – Голодом меня хочешь заморить?

– Искал покрасивей экземпляр, – весело ответил Сергей, – хотел, чтобы вы ещё и эстетическое наслаждение получили. Так что знакомьтесь: королевская форель в чуть-чуть оглушённом виде.

– Ну и что, сразу получилось?

– Со второго раза. Первой рыбе пробил голову насквозь. Немного не рассчитал силу удара. И вы знаете, Сэнсэй, пусть Вы будете смеяться, но я только сейчас по-настоящему понял, зачем мастер тренировал тандэн. Что там вода, мне сейчас кажется, что помести меня в камень, и всё равно тандэн сделает своё дело. Пожалуй, даже наоборот, твёрдая опора только усилит действие. И не нужно никаких разгонов в перемещении.

– Ну, вот видишь, какая полезная вещь живая рыба, – с весёлой усмешкой сказал учитель.

«Теперь ты полностью готов», – удовлетворённо подумал он.

А Сергей почувствовал привкус печали в этой мысли учителя, может быть оттого, что его учение завершилось.

– Но, Сэнсэй, у совершенства же нет предела, – вслух воскликнул он, – и у нас ещё много общих дел.

– У совершенства нет предела, у беспредела есть предел, – изрёк учитель весёлый каламбур. – Ты прав, наше дело отнюдь не кончилось, и не надейся, что ты от меня избавишься. Но в дальнейшем твоим учителем будет жизнь.

* * *

Бесформенный стоял на своей стороне татами, не выказывая никакой реакции на присутствие Сергея с другой стороны. Прозвучал гонг, а положение дел нисколько не изменилось. Создавалось впечатление, что противник Сергея полностью передавал инициативу в его руки. Это совсем не похоже на бесформенного. До этого он, так или иначе, реагировал на сигнал к началу схватки.

Но зря он рассчитывал на то, что Сергей первым проявит инициативу. Всеми своими предыдущими действиями бесформенный добился только одного: он стал безразличен Сергею, совершенно, как прошлогодний снег. Его действия никак не могли вызвать уважения к себе со стороны Сергея, прямая и честная натура которого не принимала подлости и грязи в бою. И когда Сергей отверг всё, что вызывало у него отвращение в действиях бесформенного, оказалось, что других действий, за которые его следовало уважать, не осталось.

Сергей вспомнил слова учителя о зле, которое направлено внутрь, в себя, и для мира не существует, так как ничего ему не даёт. Так и бесформенный не существовал для Сергея, а значит, не вызывал никаких эмоций, и поэтому напрасно ждал действий с его стороны.

Может быть почувствовав отношение к себе со стороны Сергея, или отчаявшись ждать его действий, бесформенный с громким хлопком разделился на двенадцать частей. Каждая из них внешне совершенно не была похожа на своего родителя. Формой тела они были людьми, но с головой Горгоны, с извивающимися змеями вместо волос, и с белёсыми мёртвыми глазами. Из глаз противников Сергея струился жуткий свет, способный превратить в камень любого, кто встретится взглядом с ним. И все двенадцать пар белёсых глаз смотрели на Сергея, ища его взгляд, а змеи на головах извивались и шипели, раскрыв пасти и сверкая ядом на зубах.

«Четыре по три, многовато для мифологии, – автоматически, без каких-либо эмоций отметило сознание Сергея, – как минимум четыре Медузы Горгоны», – что-то усмехнулось в нём.

Сознание Сергея будто раздвоилось. Он, как в своих других снах, смотрел на происходящее со стороны, хотя сам же и был участником представления. А может быть, это не он смотрел, а Координатор, его вторая сущность, сиамский брат-близнец, глаза которого были глазами Сергея, а разум неотделим от его разума. Правда, если это и был Координатор, то он не изменил себе. Помощи от этого Сергею никакой не было. То, что он мог наблюдать за действием на татами глазами Координатора, то бишь своими глазами, но со стороны, только констатировало факт происходящего. Как кинокамера. Но Сергей одновременно был и действующим лицом, и оператором-киносъёмщиком.

А тем временем Горгоны приблизились почти вплотную, охватывая полукольцом Сергея, а змеи на их головах изготовились к броску. Горгоны отчаялись поймать его взгляд и решили действовать более простыми методами.

«Поди узнай, кто из них Медузы (то есть смертные)», – подумал он, а может быть не он, а Координатор, знавший древние мифы, так же хорошо, как и образованный Сергей.

Сам Сергей ни о чём не думал. Он продолжал безучастно стоять, но где-то глубоко внутри своего отключённого сознания почувствовал угрозу, вызвавшую раздражение, как зуд комара у спящего человека, заставляющего действовать, не просыпаясь, автоматически.

И Сергей начал действовать, выполняя приёмы одной из его самых любимых ката, подсознательно отражая атаки не только злобно шипящих змей, но и ног и рук, и молниеносно контратакуя.

«О, да вы неплохо поднаторели в каратэ», – автоматически отмечало чью-то мысль не задействованное сознание, а впрочем, ясно, чью.

Не прошло и двадцати секунд, а пять Горгон уже лежали на полу, корчась в предсмертных судорогах. Счёт пошёл не в их пользу. Все они оказались Медузами, даже на одну больше. Но это отметил Координатор. Сергей же, казалось, ничего не замечал. Он отрешённо стоял, опустив руки, возле своей пятой жертвы, а на противоположном краю татами опять стоял бесформенный, только несколько похудевший, ровно в 0,333 раза.

Психическая атака бесформенного не удалась. А то, что это была больше психическая атака, сомнения у Координатора не вызывало. Ведь Сергей, при необходимости, мог спокойно работать вообще отключив обычное зрение, и бесформенный не мог не знать об этом. Теперь он опять стоял перед выбором способа атаки, так как Сергей явно не собирался что-либо делать. По правилам турнира можно было прекратить схватку досрочно, для этого один из бойцов должен сам уйти с татами. Но бесформенный не хотел этого. Оказывается, он кое-что приберёг напоследок, но к такому средству мог прибегнуть только совершенно отчаявшийся или абсолютно беспринципный, ни о ком, кроме себя не думающий боец.

«А может быть здесь и то и другое», – подумал Координатор.

«Что же ты раньше-то не проявлялся? – спросил Координатора Сергей. – Пусть пользы с тебя никакой, но хоть веселее было бы».

Он в это время стоял рядом с Координатором, а может быть вместе с ним, глядя на самого себя, стоящего на татами.

«Растёшь, – услышал он весёлый ответ, – един в двух лицах, и там и здесь».

«Почему в двух, в трёх. Ты себя забыл посчитать, хотя здесь можно запутаться в арифметике, ведь твоё лицо это и моё лицо, но ты мне так и не ответил, плут».

«Не разрешали, ты же знаешь, я лицо подневольное».

«А сейчас, значит, разрешили?», – с непонятной долей сарказма спросил Сергей.

«Разрешили, пришло время, но я тебя понимаю, – ответил на его сарказм Координатор, – помощи моей тебе по-прежнему ждать не стоит, по крайней мере до конца турнира».

Так как они общались мысленно, их диалог прошёл почти мгновенно, но этого хватило бесформенному для начала атаки.

Сергей почувствовал, что его пригнуло к полу, выворачивая тело наизнанку и выдавливая наружу глазные яблоки. Удар оказался настолько силен, что Сергей на мгновенье полностью потерял ориентацию. Остатки его разума и жизненной энергии маленькой искоркой сжались в тандэне, накрытые спасительной защитой в последний момент. Спасла его, как всегда, мгновенная реакция.

«Что же ты делаешь, гад», – уловил он мелькнувшую на грани угасающего сознания мысль.

Эта мысль открыла ему весь ужас происходящего и удержала искру сознания над пропастью небытия.

Звук, ужасный звук, рвущий на части перепонки и взрывающий клетки тела изнутри. Звук, спектр которого далеко зашёл за грань смертельных для всего живого ультра и инфразвуковых частот. Бесформенный применил оружие, одинаково поражающее всех, до кого дотянулись волны смертельного звука.

«Но в зале полно зрителей», – была следующая мысль, которая с осознанием чудовищности происходящего пробудила Сергея к действию.

«Звук можно погасить только звуком, если не знаешь где взять, ищи в тандэне», – ухватил Сергей, или то, что от него осталось, ещё одну мысль, и окончательно очнулся.

А за этим был взрыв, мощной волной органных аккордов вырвавшийся из тандэна, и раздувший чуть тлеющую искру его сознания в жаркое пламя. И звук победил звук, накрыв смертельные волны аккордами органной музыки.

«Силен Бах, – услышал Сергей мысль Координатора. – Настоящая музыка бессмертна, но и ты силен, брат, не думал, что человек способен выдержать это».

«Кто знает, на что способен Человек», – услышали они оба и поняли, что это был кто-то третий.

«Кто это? – спросил Сергей.

«Не время, потом разберёмся, кто знает, что у него ещё припасено для тебя, надо заканчивать это безобразие, – услышал он в ответ, – среди живых такому монстру нет места, отправь его туда же, куда он отправил зрителей, и хотел отправить тебя».

«Ты думаешь?»

«Да. Это будет правильно, действуй, время не ждёт».

«Ну что ж. Пусть это будет на твоей совести», – подумал Сергей, стремительно сокращая расстояние между собой и бесформенным.

«Я согласен, действуй», – услышал он в ответ, одновременно нанося удар рукой в бесформенную массу.

«Кулак вылетает из тандэна, как пуля из ружья, – опережая действие, летела мысль о так часто повторяемых учителем словах, – но пули бывают и разрывные», – добавил уже от себя Сергей, взрывая заряд энергии, рвущейся из тандэна, внутри тела бесформенного.

«Ну ты даёшь», – услышал восклицание Координатора Сергей, едва переведя дыхание после мгновенно закончившегося поединка.

«Сам не ожидал. Похоже, я взорвал у него внутри звуковую бомбу», – автоматически ответил он, и тут же с удивлением воскликнул от неожиданности в голос: – Ты что же, теперь всегда будешь со мной?!.

«А ты думал, потерпишь, – получил он в ответ весёлую мысль. – Твои буйные предки и не то выдерживали».

«А ты что, и моих предков знал?».

«Всякое бывало, ты же знаешь, я не в первый раз на Земле, но ты хорош, распылил бесформенного на атомы, такого и я ещё не видел, не зря я говорил, силен Бах».