— Ой! — Джонни наконец перестал изображать стоика. В парикмахерской Грейс держала его руку над раковиной и промывала ободранный сустав перекисью водорода.

Однако, несмотря на боль, он продолжал изумленно вспоминать, как миссис Кромвелл разговаривала с Уильямом. Словно со шкодливым мальчишкой, пойманным на воровстве цветов. Точно так же, вспоминал Джонни, она когда-то отчитывала и прогоняла из оранжереи его.

Сегодня в какой-то момент Джонни подумал, что миссис Кромвелл разгадала тайну исчезавших на Хэллоуин мешков с удобрениями. Но теперь его акции в ее глазах явно поднялись. Возможно, она видела, что Уильям ударил первым. Но Джонни подозревал, что она случайно услышала, как Билл отказался взять обратно коварное замечание насчет выгодной женитьбы на Грейс.

— Ой! — (Грейс тем не менее была на него сердита.) — Ой!

Действительно сердита. Она явно не испытывала никакого сострадания, несмотря на то, что миссис Кромвелл заверила ее, что Джонни лишь защищался. Взгляд ее обжигал не хуже перекиси водорода, которой она дезинфицировала ему ладонь. Видимо, ей казалось, что он должен чувствовать себя виноватым, — все-таки муж ударил ее клиента прямо перед парикмахерской. Но ведь это была машинальная реакция на удар сосунка Уильяма…

— Послушай, Джонни, — отвлекла его от гневных мыслей Грейс, с отвращением рассматривая его руку. — О чем ты только думал?! Подрался, словно школьник!

В конце концов, Грейс ведь и предположить не могла, что сказал Билл. С нее хватает тревоги за Грейси, испытанной во время драки. И Джонни знал, причина этой тревоги — он. Сегодняшнее его поведение вряд ли могло помочь ему в создании репутации ответственного человека, способного быть опекуном Грейси.

— Ты опять упал, Джонни? — Грейси смотрела на него из-за раковины.

Глядя в ее большие взволнованные глаза, он был благодарен, что племянница хотя бы не видела драки. Не то чтобы это действительно можно было считать дракой. Билл был более чем счастлив последовать предложению миссис Кромвелл убраться вон.

— Ничего не опять, — заверил Джонни Грейси. — Я только… ну… сглупил немного и поранил руку.

— Думаю, все-таки надо перевязать, — вынесла свой вердикт Грейс, изучив его указательный палец.

Раньше Джонни только посмеялся бы над этими словами, да и над перекисью водорода тоже. Но малышка Грейси подпрыгивала от нетерпения, воображая себя в роли медсестры, а Грейс была так сердита, что он послушно позволил им по очереди бинтовать его палец. У Грейси получилось слишком свободно — повязка не держалась, — зато Грейс завязала так туго, что он подумал, уж не представила ли она на месте пальца его шею.

Неважно, что Мерси, посмеиваясь, стояла рядом. Ей, похоже, доставлял удовольствие его поверженный вид. Джонни тоже взглянул на нее. Грейс немножко рассказала ему о подруге — как Мерси, городская разведенная женщина, год назад приехала с дочкой в Эшвилл в поисках жилья. Они с Грейс были однолетками и, естественно, подружились, тем более что работали вместе. Джонни подумал, что темные глаза Мерси выдают такое же темное прошлое, как и его собственное. Они с Грейс были странной парой. Удивительно, но эта мысль заставила его смягчиться.

— Как насчет того, чтобы присоединиться к нам, Мерси? Я угощаю.

Это немножко пригладит взъерошенные перышки Грейс, подумал Джонни хитро. Но на Мерси, казалось, его предложение не произвело ни малейшего впечатления — она промолчала.

Зато Грейс идея понравилась.

— Ты могла бы взять с собой Минди. Они с Грейси поиграют в парке.

Мерси колебалась достаточно долго, чтобы Джонни понял, что ее не так-то просто уговорить. Он уже решил, что придется использовать не только цыпленка, чтобы одержать над ней верх.

— Так я пойду за Минди, — произнесла наконец Мерси.

— Встретимся в парке, — отозвалась Грейс.

Джонни оставил женщин собираться и посадил девочку в грузовичок. Грейс присоединилась к ним в тот момент, когда Грейси поцеловала пораненную руку Джонни — чтобы больше не болело. Девушка не могла не улыбнуться, и он с удовлетворением подумал, что, пожалуй, и другой поцелуй не за горами. Но Грейс тут же принялась разговаривать с малышкой, предоставив Джонни везти их на окраину города за цыплятами, а затем в центр эшвиллского городского парка, где они встретились с Мерси и ее дочкой.

Дочка Мерси — Минди — представляла собой полную противоположность Грейси, застенчиво прятавшейся за их спинами во время ленча. Затем Джонни повел их кататься на карусели. Ошеломленные девочки принялись хохотать.

Потом они с Грейс и Мерси отправились на пруд кормить остатками бисквита уток, а Джонни улегся на одеяло, расстеленное на прохладной траве в тени раскидистого дуба. Он закрыл глаза. Хорошо, что у Грейси появилась подружка, вместе с которой она осенью пойдет в школу. Как приятно, наверное, наблюдать за отношениями девочек — их дружба будет взрослеть, как это было с Грейс и Дженелл, с ним и Грейс… Он тогда возил девочек в парк, водил в кино…

Трава зашуршала под легкими шагами. Джонни почувствовал, как одеяло натянулось, и уловил нежный аромат присевшей рядом Грейс. Он ощущал на себе ее взгляд, но мысли его были погружены в прошлое. И в будущее…

— Ты такой тихий, — заметила наконец Грейс.

Джонни открыл глаза и стряхнул овладевшее им меланхолическое настроение.

— Просто я… думал о Дженелл.

— Я тоже, — мягко произнесла она.

Джонни сел.

— Я больше не буду драться, — пообещал он. — Нельзя рисковать Грейси.

— Могу я хотя бы узнать, из-за чего произошла драка?

Джонни упрямо сжал губы. Ему вовсе не хотелось повторять Грейс намеки Билла.

— Ладно, — вздохнула Грейс. — Уильям иногда действует некоторым на нервы… но не думаю, что он опять придет в парикмахерскую, чтобы поиграть на моих, — добавила она сухо.

Джонни усмехнулся. Грейс никогда не умела долго сердиться на него. Он был рад, что Билл не вернется и больше не будет ее целовать.

Ветерок шевелил ее шелковистые волосы, они коснулись ее щек, освещенных солнцем. Джонни смотрел, как пальцы Грейс заправляют прядки за уши. Грейс опустила руки и вытянула ноги — длинные и гибкие под прелестными полосатыми шортиками. Она скрестила ступни в босоножках, а Джонни молча страдал от нахлынувшего неутоленного желания. Отвести глаза от ее губ ему удалось, только сосредоточившись на воротничке. А губы Грейс вызывали в нем жажду — жажду поцелуя.

— Грейс… — К ним маршевым шагом подошла Мерси. Только так можно описать ее походку в этих армейских ботинках, которые она носила не снимая. Должно быть, она почуяла, что на одеяле происходит что-то любопытное, подумал Джонни. — Грейси хочет, чтобы ты покачала ее на качелях.

Джонни заметил, что Грейс колеблется, хотя просьба малышки явно доставила ей удовольствие. Она, казалось, старается быть для Грейси скорее подругой, чем матерью, понимая, что такую роль она сможет играть и после развода. Он, конечно, должен ценить это. Но почему-то получалось иначе.

Грейс поднялась, и Джонни, увидев эти длинные стройные ноги в новом ракурсе, ощутил боль. Снова почувствовав на себе подозрительный взгляд Мерси, он отвел глаза.

Желание Грейс поиграть с детьми явно победило ее осторожность.

— А потом я свожу девочек на горку.

Она отошла. Джонни никогда не предполагал, что ему так нравятся полосатые шортики. Он перевел взгляд на грубый хлопок, сильные ноги, армейские ботинки. И вздохнул.

— Садись, Мерси.

— Я хотела с тобой поговорить.

Женщины всегда хотят поговорить. Может, именно это он и любил в Грейс — она не забалтывала его. Когда они разговаривали, то всегда о чем-нибудь интересном — например, кто и что нарисовал на водонапорной башне. Джонни поднялся. Вряд ли с Мерси можно разговаривать таким образом.

Он решил подождать, когда она сама начнет разговор, если ей есть что сказать. Долго ждать не пришлось.

— Грейс говорит, вы знакомы с детства.

— Ну да, так и есть. — Джонни сделал усилие, чтобы в его голосе не звучал вызов. Он знал, чем кончаются такие разговоры. Ему вовсе не нравилось, что Мерси опекает Грейс. Хотя он знал, что должен реагировать иначе, это его раздражало. Но он не сдавался. — Между прочим, — продолжил Джонни, — я женился на Грейс.

— Естественно. И думаю, у тебя были на то свои причины.

Черт! Кажется, уже весь город в курсе того, что родители Джонни хотели расстроить их брак!

— А мне-то казалось, ты хорошо относишься к Грейс.

— Я действительно хорошо к ней отношусь. Грейс предоставила мне работу и жилье помогла найти. Она позволила мне с Минди пожить у нее, пока мы не перебрались к себе.

Это очень похоже на Грейс, подумал Джонни, но его раздражение против Мерси все возрастало.

— Я хочу сказать, что Грейс — хороший человек. Она не такая, как ты или я, — прищурившись и сжав кулаки, предупредила Мерси. — И я не хочу, чтобы ей было больно.

Джонни наконец перевел дыхание.

— Я никогда не причиню Грейс боли.

— Я видела, как ты на нее смотришь. И я видела, как она на тебя смотрит. Она невинна. Ты можешь этим воспользоваться.

— Она взрослая женщина, — парировал Джонни. Они сидели лицо к лицу, рука к руке. — У нее своя голова на плечах.

— Нет, — в ярости произнесла Мерси. — Я имею в виду — она невинна.

Значение ее слов доходило до сознания Джонни сквозь отдаленные голоса играющих девочек, сквозь тишину у него в ушах, сквозь гул транспорта, медленно ползущего по окаймляющей парк дороге.

Невинна.

Грейс девственница.

— Джонни! Мерси! — окликнула их от горки подбоченившаяся Грейс. — У вас там все в порядке?

Джонни постарался сосредоточиться и прочитал в глазах Мерси явную угрозу. Он вовсе не собирался посвящать Грейс в их разговор, но был слишком ошеломлен, чтобы защищаться. Он отошел от стола.

— Мы… мы просто здесь убираем.

Грейс нахмурилась и ушла за горку.

Мерси сгребла пластиковые вилки и бросила их в коробку. Она перешла на шепот:

— Однажды ночью, когда Грейс была простужена, я приготовила ей виски с медом. А она не привыкла к алкоголю. Вот тогда она мне и призналась.

— Я не знал, — заметил Джонни глупо, все еще потрясенный полученной информацией.

— Рада слышать, — сказала Мерси многозначительно.

Джонни чуть не рассмеялся ее дерзости, но Мерси была абсолютно серьезна, да и Грейс как раз подошла к ним.

Мерси сунула Джонни коробку с мусором и повернулась к Грейс:

— У меня назначен перманент на полвторого. Пожалуй, пора отвести Минди обратно. — Она кинула на Джонни красноречивый взгляд и сладко пропела: — Премного благодарна.

— Не стоит благодарности, — парировал Джонни.

Когда Мерси уже не могла их услышать, Грейс повернулась к нему и спросила:

— Ну ладно, так из-за чего вы сцепились?

Может, ему только казалось, но теперь он буквально видел девственность Грейс — словно сияние чистоты, окружавшее ее. В ее глазах глубина неопытности обнаруживала наивность, которой он не замечал раньше.

Так почему же он вдруг почувствовал себя уязвимым?

— Мы… мы не сцепились, мы… просто разговаривали.

— Тебя и на секунду нельзя оставить! — раздраженно выдохнула Грейс.

Она пошла за Мерси.

Все еще ошеломленный сделанным открытием, Джонни глядел ей вслед. На него накатила волна желания… и одиночества. Он понимал теперь, почему Мерси так опекала Грейс.

И больше прежнего был уверен, что Грейс заслуживает в жизни чего-то особенного.

Он не собирался причинить Грейс боль, неважно, что думает по этому поводу Мерси. Он заботится о Грейс. Он всегда о ней заботился. Разве он не чинил цепь на ее велосипеде? Разве не возил ее с Дженелл в город в кино?

Но в словах Мерси была и правда. Грейс другая, чем они, чем он. Когда-нибудь Джонни получит опеку над Грейси, когда-нибудь все уляжется, он освободит дом Грейс от себя и малышки, чтобы она могла жить своей жизнью и найти человека, которому отдаст свое сердце.

Человека, который отдаст ей взамен свое.

— Мне апельсиновый.

Придерживая одной рукой руль, Джонни взял у Грейси леденец. Он знал, что племянница предпочитает вишневые. Старик Генри Голд поистине превзошел сам себя, дав ей целых две штуки. Джонни было приятно думать, что один, возможно, предназначался для него. На прошлой неделе, пока жена трудилась в парикмахерской, он немало сделал, чтобы доказать, каким ответственным умеет быть. К сожалению, эта задача не могла отвлечь его от чар Грейс.

Он знал, что должен привести в порядок свой офис, как они решили, и постараться занять себя работой. Но… ему нравилось подстригать газон, играть с Грейси, даже ходить за покупками. В Чикаго он, как правило, ходил куда-нибудь поесть или покупал готовые продукты. Он и не представлял себе, что можно купить маленькие квадратные замороженные гамбургеры в коробке. Сегодня вечером Грейс не придется готовить.

Сворачивая на лужайку перед фермой, Джонни замедлил ход и разрешил Грейси залезть к нему на колени, чтобы подрулить к дому. Пока девочка «объезжала выбоину на дорожке», он любовался белым бантиком, который она надевала к футболке с Белоснежкой. Молодец!

Когда они остановились перед гаражом, Джонни прижал к себе племянницу, затем посидел еще немножко, пока та делала вид, что все еще ведет машину. Когда он взглянул на закрытую дверь гаража, за которой стоял его «харлей», перспектива работы утратила всю свою привлекательность.

Он оперся рукой о дверцу грузовичка и забарабанил по ней пальцами. Грейси нужен велосипед. Велосипед… Это важнее, чем офис. По правде говоря, его бизнес не требовал особой заботы. В мастерской у него была хорошая команда, а проблемы с продажей можно решать по телефону. К черту! Если даже он бросит бизнес, то сможет жить на проценты.

Он глядел на гараж Гринов, вспоминая, как часто приезжал сюда ремонтировать свой мотоцикл, а Дженелл с Грейс сразу повисали на нем. Он вдруг почувствовал, что жизнь его описала круг — он вернулся в Эшвилл. Только теперь ему хочется здесь остаться.

— Эй, Белоснежка, — Джонни подвинул сидящую у него на коленях Грейси, — хочешь посмотреть, нет ли у Грейс в гараже велосипеда, на котором ты могла бы покататься?

— Настоящего велосипеда?

— Конечно. — Интересно, что она хотела этим сказать — «настоящего»? — подумал Джонни.

— Я выросла из своего трехколесного, — объяснила Грейси. Этот ее серьезный взгляд, каким она всегда смотрит на него… Джонни покрепче прижал к себе племянницу. — Мама с папой сказали, что купят мне настоящий велосипед на день рождения, — добавила она.

— Правда? — Стараясь не обращать внимания на боль в сердце, Джонни многозначительно приподнял брови. — Знаешь, что я думаю? Мы с Грейс должны этим заняться.

— Они собирались купить мне розовый велосипед, — уточнила девочка на всякий случай.

Самый чудесный, самый розовый, какой только бывает…

— Как ты думаешь, может, мы пока найдем что-нибудь среди старых велосипедов Грейс?

Грин был настоящим фермером — он никогда ничего не выбрасывал. Родственная душа, подумал Джонни.

— Можно войти в гараж?

Джонни улыбнулся. Грейси нравилось играть в гараже, пока он паял что-то на своем «харлее».

— Подозреваю, что даже нужно.

— Но сначала необходимо отнести покупки в кухню и съесть ленч.

Настоящая женщина.

— Давай.

— А посуду мы можем помыть потом, — добавила Грейси.

Она хорошо усваивала уроки Джонни.

* * *

Джонни действительно старается, подумала Грейс, рассматривая содержимое холодильника. В раковине лежало несколько тарелок, но ведь он ездил на грузовичке — который оказался весьма удобным — за продуктами в город.

Мороженое. Хот-доги. Квадратные гамбургеры?

Грейс вынула цыпленка и закрыла дверцу холодильника. Джонни и Грейси куда-то исчезли. И, кажется, она знает, где их найти. Остается лишь надеяться, что Джонни снял с Грейси любимую футболку с Белоснежкой, прежде чем отправиться в гараж.

Она вышла из кухни, прошла мимо все еще не переоборудованного кабинета и направилась к входной двери. Если Джонни собирается вести свои дела по сотовому телефону из гаража, это его забота. Но если он испортит еще одну детскую футболку, придется его проучить.

Уже во дворе Грейс услышала рев мотоцикла — звук, который, казалось, пронзает ее насквозь. Она подошла к краю террасы и взглянула в тот конец двора, куда Джонни вывел «харлей». Большинство мужчин сравнивают стремление водить мотоцикл с жаждой власти, а Джонни всегда настаивал на том, что это жажда свободы. Интересно, что бы он сказал теперь, когда рядом стояла Грейси?

Джонни нагнулся над мотоциклом. Грейс видна была только его широкая спина. Синяя футболка вылезла из джинсов… Он проверял карбюратор — сколько раз за свою жизнь она видела его в этой позе! Ностальгия кольнула сердце. Грейс снова почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, живущей ожиданием того мгновения, когда Джонни обратит на нее внимание.

Горячий ветерок взъерошил его волосы, прилепил футболку к спине, потом надул ее, как парус. В своих коричневатых шортах и легкой просвечивающей футболке Грейс ощутила тепло. Она вышла на солнце и пошла через двор.

Джонни выпрямился. Его волосы сияли в солнечном свете, загорелые руки казались медными. Глаза были темными, как его футболка. В них читалось желание, которое, несмотря на разделявшие их дорожку и газон, смущало ее. Жаркий ветер лизнул ей сзади ноги. Она наблюдала за мужем из-под волос, которые ветер бросил ей в лицо. Возможно, вожделение Джонни не было слишком глубоким, но оно обладало магнетической силой, манило ее, сердце с каждым шагом билось все сильнее.

— Смотри, Грейс, как я помогаю!

Подбежала малышка — еще одна угроза сердцу Грейс. Ей хотелось взять девочку на руки, но она ограничилась тем, что поправила спутанную ветром белую ленточку в ее волосах. Слой пыли покрывал чудесное личико малышки, ее ручки тоже были в грязи. И тут Грейс заметила, что на той надето — одна из белых футболок Джонни, доходившая девочке до самых пяток.

— Я не запачкаюсь. — Грейси вытерла руки о футболку, явно уверенная, что Белоснежка от этого не пострадает.

У Грейс не было такой уверенности, но она промолчала и лишь улыбнулась малышке. Ее собственная судьба показалась ей совсем не похожей на Белоснежкину. Когда девочка побежала обратно к Джонни, Грейс сурово встретила его полный раскаяния взгляд.

Но Джонни только улыбнулся, вновь обдав ее жаром. Он наклонился и прошептал что-то Грейси, которая тут же исчезла в гараже.

А он медленно направился к Грейс. Футболка прилипла к животу, в руке он держал отвертку, похлопывая ею по другой ладони. В этой походке был весь Джонни — дерзкий, сексуальный. Вместе с улыбкой это производило на томящихся от любви девочек сногсшибательное впечатление. Грейс снова почувствовала себя девчонкой — колени дрожат, в животе комок, сердце выпрыгивает из груди. Хуже всего было то, что Джонни прекрасно это видел — в его взгляде читалась убежденность в своей мужской привлекательности.

Они встретились в нескольких ярдах от мотоцикла.

— Вижу, ты занят, — сказала она резко.

— Подожди, увидишь, что я сделал, — смело ответил Джонни.

Сколько раз в отрочестве она слышала эти слова, а потом оказывалось, что предмет гордости Джонни представляет собой что-нибудь такое, из-за чего его пора брать на поруки. Грейс не была готова к картине, от которой таяло сердце: Грейси выехала из гаража на ее старом маленьком двухколесном велосипеде. Родители подарили его Грейс, когда ей было пять. Теперь он был скорее ржавым, чем белым, но девочке это явно не мешало. В своем платье-футболке она беспечно крутила педали.

Пока не отвалилась цепь.

— Ox! — воскликнул Джонни.

Вскрикнув, когда цепь соскользнула, Грейси все же удержалась и смогла остановить велосипед. Но улыбка погасла. Губы задрожали.

— Ты это починишь, Джонни?

Он уже шел к племяннице, засовывая отвертку в задний карман джинсов, отчего они сползли еще ниже. Просторная футболка собралась над ручкой отвертки, обнажив кожу под грубой хлопчатобумажной тканью. Он принялся помогать Грейси, терпеливо ставя цепь на место — точно так же, как он делал это для Грейс, когда они были подростками. А Грейс боролась с пылавшей, заливавшей ее всю нежностью. Джонни же для разнообразия казался удивительно довольным, будто починка старого велосипеда была столь же увлекательным занятием, как чистка карбюратора пятой модели «Харлея».

Но разве под маской плохого мальчика Джонни не скрывал всегда так притягивавшие ее доброту и великодушие? Каким-то образом те черты больше покоряли ее теперь, когда он стал взрослым мужчиной. Джонни был совершенно неотразим, стоя на коленях рядом с Грейси, положившей руку ему на плечо, когда прицеплял цепь на место, показывая племяннице, как это делается.

Солнечный свет окутывал Грейси и Джонни, купая их в золоте, и казалось, это старая фотография, которую Грейс рассматривает спустя годы.

Грейс поборола нахлынувшие на нее чувства, оберегая психику Грейси и болезненно ощущая, что Джонни не слишком страдает от затеянной вокруг девочки возни. Тремонты повели настоящую атаку, стремясь добиться опеки над Грейси. Они постоянно ей звонили, и Грейси уже предвкушала путешествие в чикагский океанариум — оно было обещано ей на приближающийся день рождения. Если Грейси вернется в Чикаго, чтобы жить с Тремонтами, Джонни тоже уедет, она это знает.

В эту минуту ей захотелось, чтобы он никогда не возвращался. Но уже в следующую Грейс отчаянно пожелала, чтобы он остался навсегда.

— Порядок. — Джонни поднялся, опершись о колено, и Грейси, ликуя, покатила дальше. Джонни спрашивал себя, каким образом у нее еще не кружится голова. И как Грейс может стоять здесь, в такую жару, в этой пыли, и даже не вспотеть. Он весь горел, внутри и снаружи, когда она смотрела на него, холодная и обиженная неизвестно на что.

Разве он не позаботился о том, чтобы Грейси осталась чистой? Он съездил в город за покупками, был полон почтения к старику Голду. Черт возьми, он даже помахал Биллу, хотя тот делал вид, что очень спешит. И он знал, что Грейс благодарна за велосипед — это ясно читалось в ее глазах, когда она увидала катающуюся малышку.

Он снова взглянул на девушку. Ее зеленые глаза напомнили ему зеленое сверкание тихого пруда на пастбище Гринов. Они говорили больше, чем ей хотелось бы. Раньше Джонни не мог представить себе причину ее реакции — этой неотразимой смеси горячей осознанности и невинного желания. Теперь он вновь ощущал это — и во много раз сильнее.

Между ними все словно закипело, но тут Грейс пробормотала что-то об ужине и пошла обратно к дому.

Джонни сжал руки. Она хочет его. Точно так же, как он ее.

Но мысль о том, что он должен быть ее первым мужчиной, ошеломляла и приводила в трепет. Ответственность. Честь. Сыграть такую важную роль в жизни Грейс…

Он перевел дыхание, чтобы успокоиться. Его роль в ее жизни временная. Грейс только пожалеет, если они поддадутся минутному желанию. Первый раз должен быть особенным, с мужчиной, который способен любить, с мужчиной, которого она тоже полюбит.

Разумеется, это не он. Грейс знала его слишком хорошо — все совершенные им ошибки, все неприятности, причиной которых он был. И все неприятности, причиной которых он может стать…

Она заслуживает самого лучшего мужчины: с белым воротничком, респектабельного, уж во всяком случае, без репутации шкодливого мальчишки. Какого-нибудь банкира, врача, адвоката… вот, например, как Билл…

Джонни вздрогнул. Он должен держать себя в руках, или он убедит себя в том, что спасает Грейс.

В последующие дни стало еще более душно и знойно — словно погода стремилась соответствовать состоянию Джонни.

Мало помогало то, что они в основном держали девочку в доме, где был кондиционер. Замкнутое пространство лишь делало присутствие Грейс более ощутимым. Воскресенье, когда жара чуть-чуть спала, они провели на пруду Гринов, ловили рыбу, бродили по воде. Но ведь на Грейс были шортики и открытая майка, которая едва прикрывала грудь. Это доводило Джонни до безумия. Казалось, его больше мучил ее загар, чем она сама в ту ночь, когда он лежал на своей куче одеял, слушая ее сонное бормотание и представляя себе коричневые полоски на кремовой коже.

На следующий день он с облегчением отправился в город, чтобы записать Грейси в школу. Еще день ловить рыбу в обществе Грейс с ее шортиками и маечкой он был бы не в состоянии.

Эшвиллская школа, располагавшаяся на северной окраине города, казалось, ничуть не изменилась — вот только деревья стали выше, а здание как будто меньше. Пока одни добровольцы возились с бумагами, другие показывали будущим первоклассникам школу.

Джонни вошел вслед за Грейс и Грейси внутрь, благодарный за то, что жена надела абрикосовое цветастое платье до колен. Но на ней вновь были те босоножки, и Джонни споткнулся, идя за Грейс по лестнице и засмотревшись на ее стройные лодыжки.

Он услышал знакомое презрительное хихиканье, узнал характерные шаги за спиной. Он обернулся. На Мерси тоже было платье в цветочек, горяче-розового цвета, наряд оттеняли армейские ботинки. С панковской прической она производила впечатление вполне модной женщины. Впрочем, это, естественно, не единственное впечатление, которое она производила.

— Уж не Тремонты ли это?

Мерси улыбнулась Грейс и ухмыльнулась Джонни, встав за ними в очередь, чтобы записать Минди в школу.

Джонни в ответ ухмыльнулся и подмигнул крошечной белокурой копии Мерси, стоящей рядом с ней. Минди подмигнула тоже, потом стала шептаться с Грейси.

— Я собираюсь записаться помощником учителя, — заявила Мерси.

Джонни спросил себя, сколько же родителей пожелает доверить своих детей во время прогулки Мерси, которая обычно выглядела так, будто собиралась на рок-концерт.

— Запиши нас тоже, ладно? — попросила Грейс, и Джонни почувствовал себя польщенным таким доверием. Он смутно припомнил, что ему всегда запрещали такие поездки.

Мерси приподняла брови, оценивая Джонни, — она явно тоже засомневалась в его способностях как помощника. Но, должно быть, и она в свою очередь решила, что доверила бы ему своего ребенка, потому что в конце концов сказала:

— Ладно.

— А мы подержим твое место в очереди, — великодушно предложил Джонни.

Пообещав Грейси скоро вернуться, Мерси и Минди ушли. Джонни почувствовал, как малышка цепляется за его ногу, глядя на бумаги, которые подписывались и перекладывались с места на место на столе. Чаще всего она смотрела на женщину с суровым лицом и седыми волосами, в роговых очках, которая вручала родителям бумаги, собирала их и наконец выравнивала, стуча по столу, прежде чем положить в нужную коробку. К ее груди слева был пришпилен значок добровольца, и она напомнила Джонни его учительниц, которым самое место было бы в армии. Он инстинктивно обнял Грейси, чтобы приободрить девочку.

Грейс, казалось, тоже заметила реакцию малышки, потому что ободряюще взяла ее за руку, придвинувшись к ним поближе.

Джонни смотрел сверху вниз на аккуратно причесанные, блестящие, такие шелковистые волосы жены. Ее щеки порозовели от солнца, тело выглядело стройным и сильным под льняным платьем. Она казалась не менее свежей и юной, чем подростки, записывавшиеся в старшие классы. Его смятение закипало от сознания, что Грейс была более невинна, чем некоторые из этих девочек, потому что она ждала своего мужчину.

И все же он не мог не спрашивать себя, как случилось, что он ни разу не поцеловал Грейс в свой последний год в школе. Она всегда была хорошенькой. Конечно, тогда он не выбирал по цвету глаз. Сейчас Грейс, разумеется, отвечала всем его требованиям.

Строгий голос женщины в роговых очках против его воли оторвал Джонни от раздумий:

— Вы, барышня, отправляйтесь с этой группой и посмотрите классы.

Малышка Грейси теперь уже явно прижалась к ним и стиснула руку Грейс так, что у той побелели костяшки пальцев.

— Она хочет подождать свою подружку, Минди, чтобы пойти вместе, — возразил Джонни.

Женщина в ответ нахмурилась.

— Если вы хотите, чтобы она посмотрела школу, пока вы подписываете бумаги, ей следует пойти сейчас.

— А она не хочет идти сейчас, — несколько вызывающе, словно пятнадцатилетний подросток, повторил Джонни.

Женщина посмотрела на него поверх очков. Джонни не отвел глаз. Грейс прикусила губу, вспомнив похожие ситуации в прошлом. Его никогда не смущал чужой авторитет — и уж во всяком случае, не школьного добровольца.

Но на этот раз все происходило иначе. Джонни отстаивал интересы Грейси перед женщиной, которая явно жаждала руководить всеми вокруг. Опасения Грейс испарились, уступив место молчаливому одобрению.

Ситуация, однако, разрешилась сама собой — вернулись Мерси и Минди. Грейси, которую пришлось лишь чуть-чуть поуговаривать, отправилась на экскурсию, держа за руку Минди. Грейс ощутила что-то вроде облегчения оттого, что девочка делает первый шаг в школе вместе с подружкой. Грейси все еще редко расставалась с Джонни, а это было чревато проблемами в школе. Грейс не могла себе представить, как будет реагировать малышка, если ей придется расстаться с Джонни и поселиться с Тремонтами.

Грейс увидела, с каким выражением Джонни смотрит вслед Грейси, и забеспокоилась, как он перенесет ее первый день в школе. Он вдруг потянул ее в пустой коридор.

— Давай прогуляемся по закоулкам памяти.

— Но нам, наверное, не следует…

Она не закончила. Джонни никогда не заботился о том, что следует или не следует делать.

— Ты идешь? — крикнул он Мерси.

Собиравшаяся записать Минди в школу Мерси заколебалась и наконец покачала головой. Она смотрела им вслед, а Джонни проигнорировал ее взгляд и повел Грейс вниз, в опустевший холл.

Джонни, словно ребенок, глядел на открытые классы, громко комментируя перемены или их отсутствие. Грейс поражалась его памяти — она не думала, что в школе он обращал внимание хоть на что-нибудь, кроме разве что девочек.

Для Джонни школа была совсем другой, чем для нее. А после того, как он окончил ее и уехал, болезнь матери прогрессировала, и Грейс было не до светской жизни. Дженелл была с ней в те тяжкие времена, но Грейс тосковала по Джонни каждой частичкой своего разбитого сердца. Затем Дженелл уехала в колледж и встретила Гранта, а Грейс ходила в местную школу косметологии. У нее не было времени на свидания. Совсем не было.

— Смотри-ка, а на потолке по-прежнему дыра!

Джонни взял ее за руку и потянул в лабораторию. Выбоина — дело его рук (водородный генератор) — все еще была видна. Но даже когда Грейс смотрела на потолок, внимание ее было сосредоточено на шершавом тепле ладони Джонни, в которой ее рука чувствовала себя в безопасности.

— Мой шкафчик был как раз в конце холла. — Джонни потянул ее прочь из лаборатории, через холл. Грейс подчинилась ему, спрашивая себя, сколько же часов она провела в свое время, мечтая как раз о том, чтобы идти по школе за руку с Джонни.

Он остановился, выпустил ее руку, открыл свой шкафчик и сунул голову внутрь.

— Все воспоминания возвращаются… Кто бы ни пользовался этим шкафчиком, резинку он приклеивал на то же место.

Услышав это, Грейс поморщилась. Но когда Джонни отошел, она заглянула внутрь. Шкафчик был похож на все остальные, за исключением телефонного номера, нацарапанного изнутри на дверце. Перед рядом цифр виднелись инициалы «Л. Л.».

Л. Л. Лоррен Лоусон. Грейс с отвращением выпрямилась.

Джонни, должно быть, заметил ее раздражение, потому что с улыбкой прикрыл дверцу.

— Старушка Лоррен. Посмотрим твой шкафчик?

— Думаю, нам лучше вернуться, пока не пришла Грейси.

Тем более, что на дверце ее шкафчика никаких телефонов не было.

Они подошли к шкафчику Грейс. Джонни, спокойно улыбаясь и не вынимая рук из карманов, нагнулся. В серой бейсбольной футболке «Чикаго Клуб» он казался похожим на жокея, которым никогда не был. Джонни всегда был слишком занят своими мотоциклами, чтобы заниматься спортом — или чем бы то ни было еще. Вспомнив о незаконченном офисе, Грейс нахмурилась. Джонни все еще был слишком занят своими мотоциклами.

— Спорим, ты никогда не приклеивала жвачку в своем шкафчике, — сказал Джонни серьезно. — И не оставляла номера своего телефона на шкафчиках мальчиков.

— Откуда ты знаешь? — Он ведь явно не обращал на нее внимания тогда. Он был слишком занят своим предстоящим отъездом.

— Ты ведь была одной из «хороших девочек».

— Это что еще за классификация?

Единственное, в чем она была уверена, — это то, что не пользовалась особым успехом у мальчиков.

— Было два сорта девочек, — объяснил Джонни, явно испытывая интерес к этой теме. — Одних сажали на заднее сиденье машины… — (Грейс невольно улыбнулась.) — А с другими ходили на прогулку или на школьный бал, — закончил он еще более серьезно.

— Я никогда не ходила, — заметила Грейс и подумала, что не надо бы напоминать Джонни о своей неопытности.

— Ты была одной из хороших девочек, — повторил тот, и Грейс удивилась убежденности, с которой он произносил эти слова. Джонни не мог знать об этом. Но когда его взгляд смягчился, ей показалось, будто он знает и понимает о ней все. — Тебе было нелегко с больной матерью.

Грейс не хотела, чтобы Джонни жалел ее. Если все, что ей предназначено, — это его дружба, пусть она, по крайней мере не будет построена на жалости.

— Мама всегда радовалась твоему приходу.

— Это потому, что ей казалось, будто я похож на Элвиса.

— Правда? — Грейс облокотилась на дверцу шкафчика. — Она никогда не говорила об этом.

— Да. Иногда она вроде смущалась, но мне приятно думать, что она видела сходство. — Он усмехнулся и провел ладонью по волосам, подражая Элвису.

Грейс рассмеялась, но ее тронула доброта Джонни по отношению к ее матери.

— Думаю, ты был хорошим мальчиком, — сказала Грейс.

— Я тоже никогда не был на школьном балу, — напомнил ей Джонни. Неожиданно серьезно он добавил: — Я вовсе не был хорошим. Но я бы пригласил тебя на бал, если бы все еще жил здесь и если бы ты захотела.

— Только если бы Дженелл тебя уговорила, — сухо возразила она, хотя эти его слова заставили сердце забиться сильнее. После отъезда Джонни Грейс и думать забыла о балах. Но сколько раз она представляла себе, что он не уехал и, что они танцуют что-нибудь медленное и романтическое под пение Элвиса.

— А может, я хотел пригласить тебя на бал, — поддразнил ее Джонни, прижимая к прохладному металлу шкафчика. — Может, я хотел посадить тебя на заднее сиденье моего… мотоцикла.

Он, конечно, шутит. Но голос Джонни становился с каждым словом все более хрипловатым. Он взял ее лицо в свои ладони, и Грейс ощутила жар его тела. От близости мужа ее охватило желание. Если только …

Девушка пыталась скрыть нараставшее в ней чувство. Она ощущала напряжение, исходящее от Джонни, читала его в этом магнетическом взгляде. Грейс знала, что его желание объясняется аскетической жизнью, которую он вел в последнее время. Она знала, что не должна позволять Джонни целовать себя…

Он поцеловал ее.

Страстно и горячо, в губы. Бесконечный обжигающий поцелуй со вкусом смятения Джонни, его беспокойства, а под этим — доброты. Вкус виски с медом.

Невольно Грейс ответила, в это мгновение ее смятение сравнялось с его. Ей так хотелось, чтобы Джонни коснулся ее: их тела вплотную друг к другу, его тепло проникает сквозь ее платье, ее кожу. Она приложила ладонь к шкафчику, инстинктивно защищаясь от объятия, которого желала. Но по мере того, как поцелуй Джонни становился все слаще, она уже начинала почти верить, что он изменился, что, быть может, он действительно любит ее. Осторожность потерпела крах, и Грейс положила руки ему на талию, чтобы прижать его к себе.

— Гм-гм… — Их поцелуй прервало чье-то покашливание. Мягкий линолеум скрадывал звук шагов.

Это был мистер Нортон — сколько Грейс себя помнила, директор эшвиллской школы. Девушка поспешно опустила руки, а Джонни чуть медленнее отступил. Поцелуй Джонни зажег в ней надежду, и Грейс подумала, что напряжение, пульсирующее между ними, должно быть заметно окружающим. Она знала, что щеки у нее горят. Даже Джонни, казалось, был смущен вмешательством постороннего. Он сунул руки в карманы и предстал взгляду сбитого с толку директора необычно скромным.

Волосы у мистера Нортона, начавшего седеть, как раз когда Джонни появился в Эшвилле, были такими же густыми и белыми, как когда он оканчивал школу. Взгляд у директора был по-прежнему подозрительным — как и у всех работников администрации при виде Джонни.

Директор переводил глаза с Джонни на Грейс, по старой привычке задерживаясь на парне.

— Мистер Тремонт… Прямо как в давние времена, — сухо заметил мистер Нортон.

Давние времена. При этих словах вера Грейс в то, что Джонни может чувствовать хоть что-нибудь по отношению к ней, вновь превратилась в неосуществимое желание. Джонни, должно быть, сорвал в этом холле бесчисленное количество поцелуев, и сегодня все дело было в ностальгии. Его ответ, казалось, подтверждал предположение Грейс.

— Мне показалось, что я попал в прошлое, — пробормотал Джонни, и Грейс ощутила, как последние угольки надежды догорают у нее внутри.

Мистер Нортон обернулся к своей бывшей ученице:

— Грейс, мы с миссис Нортон жалели, что тебя не было на последней воскресной службе. Преподобный отец объявил о вашей с Джонни женитьбе.

— Мы были заняты, но надеемся вскоре появиться, — заметила Грейс, а Джонни лишь кивнул в знак согласия. Девушка оцепенела — ей все стало ясно.

До них донеслись чьи-то голоса. Мистер Нортон поздравил молодоженов и пригласил Грейси в школу. А Грейс подумала, что будут говорить в городе об их разводе. Тогда все поймут, что они поженились только ради малышки Грейси. Она все это понимает.

Мистер Нортон пошел дальше по коридору, а Грейс направилась в вестибюль. Джонни шел рядом, не произнося ни слова — казалось, он полностью погружен в свои мысли и тоже сознает их грех.

Малышка Грейси с Минди вернулись — их встретила Мерси. Грейси держала в руках золотистую звездочку, на которой детским почерком было накарябано ее имя. Грейс поборола желание броситься к ней и поздравить ее с успехом и пошла к девочкам не спеша. Но тут ее заставил остановиться женский голос, промурлыкавший имя Джонни.

— Джонни! Я слышала, ты вернулся. — Обладательница голоса — похожая на кошечку брюнетка — энергично кинулась ему на шею. Она безошибочно нашла своими ярко-красными губами его рот и запечатлела на нем театральный поцелуй, напомнив Грейс роль в школьной пьесе. Было совершенно ясно, что ей уже доводилось целовать Джонни.

— Рад тебя видеть… э-э-э…

Ванесса, вспомнила Грейс, но решила не помогать Джонни — пусть сам вспоминает, кому же принадлежит это прильнувшее к нему лицо. Более чем очевидно, что в конце встречи записка с именем, адресом и телефоном Ванессы отправится к Джонни в карман.

— Скажи, что я ошиблась, что ты не женат! — продолжала брюнетка тем же театральным голосом. Она смерила Грейс снисходительным взглядом, заставив девушку почувствовать себя вновь прежним неуклюжим подростком.

— Грейс и я…

— Мой мальчик здесь… где-то, — неопределенно махнула рукой брюнетка, другой придерживая Джонни. — Как в добрые старые времена. Ты, наверное, слышал, что я развелась…

Грейс наконец решила, что с нее достаточно.

— Ты поговори, — сказала она Джонни. — Я подожду на улице с Грейси.

Есть вещи, которые не меняются, подумала Грейс, сдерживая себя, чтобы не броситься бегом. Увидев свое отражение в окне, она вспомнила, что выглядит очень симпатично, пусть даже не сексуально, как Ванесса. Но что делать, если Джонни больше подходят Ванессы и Лоррен. Джонни так и не поверил, что есть женщины, не стремящиеся к весьма конкретным отношениям. И никогда не поверит…

Джонни смотрел, как Грейс выходит из школы, — ему так хотелось стряхнуть с себя брюнетку и догнать жену.

Сила этого стремления потрясла его. У него было немало разных женщин. Но желание, которое он испытывал теперь, было особенным, такого он никогда раньше не чувствовал. Он хотел Грейс.

Только Грейс.

На улице, в сиянии солнца, на мягкой летней траве, он увидал ее, стоящую на коленях рядом с малышкой. Глядя на эту картинку, он даже не заметил, как брюнетка прекратила флиртовать. Грейс улыбнулась девочке… Потребность Джонни в Грейс соединилась с горячим желанием, которое он постоянно носил в себе.

Затем Джонни поймал подозрительно хмурый взгляд Мерси, который возмутил его. Он изменился!

Но одно дело — на добровольных началах в качестве помощника учителя сопровождать школьные экскурсии, и другое — быть мужем. Вспомнив, что он не тот мужчина, которого ждала Грейс и которого она заслуживала, Джонни проглотил свое возмущение и вышел.