Отошли горячие летние дни. Время бежало быстро.
Крестьяне уже давным-давно скосили хлеб, обмолотили его и ссыпали в амбары, сколоченные из буковых обтёсанных брёвен. На смену октябрю пришёл ноябрь. Мацковские крестьяне принялись за уборку кукурузы. То там, то сям на деревенских токах золотились ярко-жёлтые початки кукурузы.
А время шло. Собрали и кукурузу, сложили её в большие плетённые из прутьев орешника корзины. С Караормана, Соловей-горы и Алипшицы яростно обрушился на поля и леса коварный северный ветер северко. Сразу пожелтели и облетели листья на деревьях…
По утрам на крышах домов, на земле, на траве выступала изморозь. Зарядили нудные осенние дожди, дороги превратились в месиво из мокрой земли и глины. Пожухлые, жёлтые листья устилали грязные дороги.
Осень вступила в свои права…
Стаи диких гусей потянулись к югу. Над Караорманом неслись их печальные крики:
«Гра-гру! Гра-гру! Гра-гру!»
Вот таким же хмурым осенним утром над Мацково загремела медь оркестра. Это спускалась с Караормана партизанская бригада. Во главе её, высоко держа в руках боевое знамя, гордо шёл по деревне знаменосец бригады мацковский мальчик Трайче.
В Мацково бригада остановилась. Мужчины и женщины, молодые и старые, мальчишки и девчонки — все высыпали на улицу встречать партизан. Где-то в обозе стояла и лошадка Трайче — Дорчо. Теперь к её волшебному седлу были приторочены два тяжёлых пулемёта и ящики с боеприпасами.
Когда крестьяне окружили партизан, комиссар вскочил на какой-то подвернувшийся ему ящик и произнёс яркую и проникновенную речь. У кого-то в руках оказалась гармошка. Над деревней поплыли в воздухе озорные, весёлые звуки. Не прошло и минуты, как партизаны и крестьяне, обхватив друг друга за плечи, принялись отплясывать оро.
Оро вёл командир бригады Планинский, а за ним шли, пританцовывая, Горян, Огнен, дядя Ангеле, медсестра Стевка и все остальные партизаны. Трайче стоял в сторонке и разговаривал с матерью.
— Эй, Трайче! Давай станцуем вместе! — крикнул улыбающийся Федерико, схватил его за руку и втянул в круг.
Танейца, мать Трайче, не танцевала с той самой поры, как погиб её муж. А теперь, весёлая и счастливая, радуясь и гордясь своим сыном, она тоже оказалась среди танцоров.
И тут кто-то запел. Все подхватили песню, и она, весёлая и задушевная, понеслась над Мацково, отдаваясь далёким эхом в горах…
Вскоре комиссар подозвал к себе командиров батальонов и дал им необходимые указания. Подошёл и командир бригады.
— Ну как, готово? — спросил он.
— Так точно, готово, — доложил комиссар.
— Вот и хорошо. Бригада, слушай мою команду! Стройся в колонну поротно, — разнёсся зычный голос Планинского.
Мать притянула к себе Трайче и крепко его поцеловала.
Бойцы построились.
Под звуки гремевшего походного марша бригада во главе со знаменосцем Трайче двинулась вперёд.
Крестьяне махали им руками, женщины тайком смахивали выступившие на глазах слёзы, неугомонные ребятишки выкрикивали что-то бойкое и задорное…
— Значит, они спускаются к городу… — задумчиво протянула мать Трайче.
— На сей раз ты не ошиблась, Танейца, — поддакнул Евто. — Теперь и города будут наши! Это уж точно. Да, партизаны пошли освобождать наши города…
