Кадын днём не дневала, ночью костра не разжигала, солнца не видела, луны не замечала — домой спешила.

Дни, будто стаи перелётных птиц, летели. Недели медленно, словно змеи, ползли. Весёлой переступью под Кадын добрый конь бежал: родной очаг широкими ноздрями чуял. А за конём тысяча белых овец, словно семинебесное облако, плыла. А за ней тысяча красных быков, точно багряный закат, шла. Тысяча чёрных сарлыков, будто грозовая туча, вышагивала. Тысяча одногорбых верблюдов длинным караваном тянулась.

Роняет берёза золотую листву, золотые иглы теряет лиственница. Дуют злые ветра, падают холодные дожди. Осень уходит, зима приходит.

Долго ли шли, коротко ли — нам не ведомо. Только кедровка бурая, что над головой Кадын всю дорогу кружится, поведать может. Да языка мы не понимаем её, двух светлых росинок не довелось нам испить.

Сколько времени на спине Очы-Дьерена Кадын сидела — не помнит. Как в родной край — затерянную землю — попала, не поняла. Вот увидела она в синем небе меж шестью святыми вершинами Табын-Богдо-Ола дым очагов укокских. Увидала в долине, как поднос, плоской остроконечные верха аилов отчих. Это стойбище хана Алтая до самого конца земли, до края неба раскинулось!

Посмотрел кругом Алтай — что за диво дивное? Долина будто снегом занесена: белых овец не сосчитать! На холмах красные стада, на горах несметные караваны и табуны всех шестидесяти мастей! Млечный Путь вдалеке мерцает — то иноходец мухортый с шестью ушами золотом сияет! А впереди на огненно-гнедом коне с белой звёздочкой во лбу дочь его Кадын любимая едет.

Рыбы из воды выглядывают, лягушки на берег выпрыгивают. Пугливые птицы из гнёзд слетаются, звери из нор выползают, деревья хвоей шевелить не смеют — на Кадын любуются. На сухостое почки живым соком наливаются, кожура трескается, каждый листок, каждый цветок осенний к принцессе повернулся. Тёплый дождь над Укоком пал, тёплый ветер повеял, солнце выше поднялось, семицветная радуга на плечи Кадын встала.

Укокцы, кто верхом был, спешились, чтобы красотой принцессы полюбоваться. Кто пешком шёл, на землю легли, чтобы в глаза принцессы взглянуть. Не узнать им Владычицу свою: возмужала девочка, похорошела, расцвела! Сверкает лицо её, как луна десятидневная, очи — черёмухи ягоды, губы, словно брови тетерева, светло-алые, щёки нежные, как лепестки маральника. Против радуги она вторая радуга. Спереди на неё посмотришь — направо солнце стоит, налево — луна. Со спины взглянешь — звёзды мерцают. Её лунно-солнечную красоту, звёздную красоту дымом костра не закоптишь, сажей очага не запачкаешь. Человек, сказать, — нет, не человек она. Алып, сказать, — нет, не алып она. Владычица гор Алтайских — Кадын — победительница и заступница!

Остановилась Кадын у аила белого семигранного, спешилась. Отца побелевшего, словно снегом занесённого, горячо обняла, узду коня мухортого в морщинистые ладони вложила. Брата Бобыргана троекратно поцеловала и меч раздвоенный, о звёзды калённый, на ледниках стуженный, об луну точённый, ему протянула. Мактанчик-Таш, что из кедровки вновь в шаманку обернулась, крепко к груди прижала. Сняла Кадын арчимак с седла, к ногам её бросила. Выкатилась из арчимака голова людоедова с глазницами мёртвыми, с устами высохшими — возликовали люди укокские!

От многих тёмных сил нечестивых освободила Кадын алтайцев. Солнечной радости укокцам она дала, лунной радости им подарила. В этой светлой радости вечно живите, люди, о Кадын во веки веков помните!

Сколько зим с той поры растаяло, сколько вёсен отцвело, никто не знает. Сколько лет минуло, один Ульгень с белой шапкой в белых волосах, на белой кошме почивающий, ведает. За это время скалы рухнули, горы поднялись. Там, где леса шумели, — камни обнажились, на голых камнях тайга выросла. Давно всё это было, а теперь только сказка-чорчок осталась.

Но с тех пор по всему белому Алтаю, по синему Алтаю, по золотому, просторному Алтаю укокцы луноликие, темноволосые, черноглазые расселились. И род их никогда не угаснет, будет жить и множиться на земле, пока люди о Кадын помнят.

Пусть память о твоих подвигах, Кадын, людей радует! Пускай надежду в слабые сердца вселяет, отвагу сильным даёт. Вечно в песнях живи, Кадын — Владычица гор Алтайских!