Глава 1

Как же приятно вот так лежать на твердой земле, не чувствуя боли. Осталась одна усталость, напоминающая о тех муках, которые были уже в прошлом. В далеком или недавнем, какая разница? Главное, они позади. А также позади и тот «цирк уродцев» вместе с призрачной скрипачкой по имени Лилигрим. Как все-таки хорошо здесь! Вот только… Здесь – это где?

Я медленно открыла глаза и, прищурившись, уставилась в красно-оранжевое небо, на котором хищным заревом горел желтый диск чужого светила. Ор-р-ригинально! И каким, интересно, газом мне приходится сейчас дышать, если у небосвода такая веселенькая расцветка? Вдох-выдох, снова вдох… вполне пригодным газом, судя по ощущениям. А цвет… Кто знает, что за факторы на него влияют? Для меня данная тема – потемки.

Полюбовавшись еще немного на странное небо, я медленно повернула голову и тихо присвистнула. За равниной, покрытой бурым слоем пыли и темными пятнами гигантских валунов, громоздились красные треугольники остроконечных скал, а всего в нескольких шагах от меня тихо журчал черный, как нефть, ручеек. Журчал и плевался… огнем! Закрыв глаза, через секунду я распахнула их снова – пейзаж не изменился.

– Достойный финал, – пробормотала себе под нос. – Для полного счастья не хватает только таблички с надписью «Добро пожаловать в преисподнюю» и дружного хора встречающих чертей в придачу.

На мое бурчание никто не отреагировал, лишь ветер (на удивление холодный) швырнул в физиономию горсть бурой пыли. От такого приветствия я поморщилась и стряхнула ладонью колючие крошки. Руки меня слушались, ноги, как выяснилось, тоже. Еще раз проверив, насколько контролирую собственное тело, осторожно села и, помассировав неприятно пульсирующие виски, принялась ощупывать себя на предмет изменений. Отсутствие крыльев за спиной вызвало тихий вздох разочарования (возможность летать в моем положении не повредила бы). Проклятый символ на руке по-прежнему имел черно-белую расцветку, будто и не было адского жжения во время перехода. Так что, несмотря на все странные ощущения, я осталась нормальной человеческой девушкой. Ну если слово «нормальная» можно отнести к особе с растрепанной шевелюрой, которая сидит посреди пустынного ландшафта на чужой планете в изрядно подранной одежде и без гроша за душой.

Обалдеть ситуация! Кто-нибудь, выключите мой мозг, он не выдерживает перегрузки. Куда? Куда мне идти в таком виде? Не зная языка, не имея понятия о местных обычаях, о денежной системе, о… да я вообще не в курсе, есть ли жизнь на Марсе?! Ну или как называется этот мир? С виду напоминает описания преисподней. Ну и к какой чертовой бабушке мне теперь топать?

Обдумывая свое положение, я поднималась на ноги. Долго поднималась. Сделать это мне удалось лишь с четвертой попытки, так как колени дрожали, ноги разъезжались, а голова усиленно кружилась. От прилагаемых усилий, вероятно. Встав, я покачалась на каблуках, старательно удерживая равновесие, поводила руками с той же целью и… шагнула… в первую попавшуюся сторону. То есть во вторую, так как в первой мирно разбрызгивал огненную «слюну» одиноко струящийся по земле ручеек. Знакомиться с этой природной достопримечательностью мне не очень-то хотелось, так что пришлось повторить попытку и выбрать новое направление предстоящего пути. Чуть поодаль возвышались огромные валуны, из-за которых торчали черные ветви какого-то странного растения. Смотрелась композиция вполне мирно, что меня в ней и привлекло.

Шаг, еще один… передышка. Не то чтобы я устала, просто боялась рухнуть от слабости, прочно обосновавшейся в теле.

– Безумству храбрых… – слетали с моих губ невнятные бормотания, пока я неуклюже двигала руками, делая широкие взмахи в процессе ходьбы, – …поем мы песню. – Медленное, но верное продвижение к выбранному объекту сопровождалось всплывающими в памяти строчками из школьной программы. – Безумство храбрых – вот мудрость… – Запнувшись, я застыла на месте с поднятой для шага ногой. – …жизни, – выдохнула тихо и недвусмысленно качнулась, мгновенно осознав, что срочно следует увеличить количество опор. Что и было мною тут же проделано. Каблук со стуком ударился о твердую землю. – Вот ведь… жених! – выплюнула я, произнеся последнее слово как оскорбление, и расхохоталась. Хрипло, громко, без пяти минут истерично и… с терпким привкусом облегчения на губах.

Чудище не чудище, главное, живое. А то в этом «японском саду» гигантского масштаба я и сама начала ощущать себя одинокой каменной статуей. До того момента, пока из-за высоченного валуна не вышел мой ночной кошмар. Рука машинально нащупала спрятанный в карман джинсов нож и бессильно скользнула вдоль бедра, не вытянув находки.

Глупо пугать крокодила зубочисткой, только разозлить можно. А оно мне надо?

В красно-оранжевом антураже монстр смотрелся гораздо гармоничней меня. Длинная шерсть развевалась на ветру. Алые глаза уже не были такими голодными, как при первой нашей встрече, но то, что отражалось в них теперь, пугало не меньше. Пугало и завораживало. Я стояла на месте, не пытаясь двинуться, и неотрывно смотрела, как пламенное существо расправляет огромные крылья, неожиданно белые с пепельным отливом.

Э-э… мм? А они-то откуда взялись? Или я на нервной почве все-таки достигла блаженного состояния зрительных галлюцинаций?

Чудовище, мягко оттолкнувшись, взлетело над землей и… двинулось по направлению ко мне. Веки опустились сами собой – хрупкая преграда между мной и происходящим. Н-да… я бы еще голову в песок сунула для полного счастья. Тоже вариант самоотстранения от действительности, ну или от глюков… реалистичных таких глюков, урчаще-рычащих. Что ж, не я первая, не я последняя. Некоторым все это даже нравится… некоторым, сильно ушибленным на седую голову. Ничего, переживу как-нибудь. Я живучая.

Очередная усмешка тронула мои губы, я развела в стороны руки и тихо, но внятно проговорила:

– Сломаешь мне что-нибудь, убью… утром.

В лицо ударил порыв сильного ветра вперемешку с проклятой пылью, меня накрыло теплым покрывалом чужих крыльев. А потом я рухнула обнаженной спиной на мохнатую лапу, оградившую мои лопатки от неприятной встречи с твердой землей. Но ощущение мягкости неожиданного падения было напрочь испорчено, когда сверху навалилось тяжелое тело, от которого несло непреодолимой жаждой… Жаждой, не сулящей мне ничего хорошего.

– Раздавиш-ш-шь, придурок, – зашипела я, безуспешно пытаясь выбраться из-под рыжего монстра.

– Мое! – дыхнул он мне в лицо и… слегка приподнялся.

Стоп! Это покрытое шерстью создание меня понимает? Понимает?!

От радостного открытия ресницы вспорхнули вверх – и я встретилась с безумными глазами, в которых нетерпеливо дрожали два золотых солнца.

У-у-у-у… Ничего не вижу, ничего не слышу, и вообще, меня тут нет. Это глюки, просто глюки, плоды стресса и больного воображения. И дыхание, обжигающее щеку, мне просто чудится, как и скользящий по плечу коготь.

Сон разума рождает чудовищ…

Никогда бы не подумала, что это нужно понимать настолько буквально.

Красно-оранжевое небо, бурая пыль… Чужой мир, чужая реальность, чужое существо с чужими глазами, в которых не увидеть ничего знакомого, даже алая радужка сейчас почти целиком была залита сверкающим золотом. Мне подобные цветовые изменения абсолютно не нравились. Как я заметила, это золото – внешний показатель того, что передо мной кто-то совсем другой, а не снежный блондин, пусть и обращенный в чудовище. И хоть по форме глаза его по-прежнему оставались теми же, от выражения, обитающего в них, волосы на затылке начали ненавязчиво так шевелиться, а в горле появилась неприятная сухость. Ни привычной насмешки в его немигающем взгляде, ни коротких вспышек злости, одна лишь жажда, от которой меня бросало то в жар, то в холод, и так хотелось закричать, освободиться, сбежать… Наивная мечтательница! Это в красивой сказке чудище не только здравомыслящее, но и образованное. Такому и жуткую внешность простить не грех. А в моем варианте чудовище – голодный зверь, до разума которого нельзя достучаться, а из лап – невозможно вырваться.

Невероятно! И вот в это превращаются вполне приличные с виду мужчины? Веселая сказочка, однако… Руки бы пообрывала той «колдунье», которая так поизмывалась над Хранителями. Мало того что внешность ужасная, так еще и замашки одна другой круче. Секс, еда, драки… настоящие животные.

Хотя для меня и не являлся новостью интерес мохнатого к моему телу (особенно после встречи с Эссой и созерцания ее фривольного поведения в храмовом саду), надежда на то, что удастся отделаться эмоциональным донорством, все же теплилась в душе. А теперь она погасла и рассыпалась прахом, уступив место пониманию того, в какой паршивой ситуации я очутилась. Чувства, судя по горящему вожделением взгляду, интересовали монстра гораздо меньше, чем моя плоть. Похоже, короткой трапезы в Карнаэле ему на первый раз хватило, и теперь по планам следовало удовлетворение других потребностей. Осознав в полной мере, чем, скорей всего, планирует заняться со мной двухметровая «зверюга», я почувствовала и внутренний протест, и ужас, и что-то еще. Но разбираться в этом «что-то» у меня не было ни времени, ни желания.

Нет уж! Я на такие извращения не подписывалась!

Воспользовавшись тем, что Рыжик был очень увлечен откровенным разглядыванием моего распластанного на его лапе тела, попыталась скатиться с мягкой конечности, но была вовремя поймана и возвращена в прежнюю позу.

Так-с, этот вариант не удался. Может, попробовать уговорить?

Огненный монстр продолжал нависать надо мной, а я судорожно соображала, каким способом избежать печальной участи и не превратиться в потенциальную жертву сексуального маньяка. Большого и страшного, но от этого не менее озабоченного. Пока я думала, напрягая мозги нереальной задачей, Рыжику надоело мной любоваться, и он не без удовольствия перешел к решительным действиям.

Моя бедная блузка (любимая, кстати) жалобно затрещала под острым когтем чудища. Его палец двигался медленно, но уверенно, превращая тонкий трикотаж в жалкие лохмотья. Прощай, несчастная вещица, мы целый год неплохо ладили, пока в один прекрас… ужасный вечер меня не увел в Карнаэл печальный «козел». Теперь пожинаю плоды своей доверчивости в виде материального ущерба и морально готовлюсь к худшему. Впрочем, нет! Я ведь оптимистка, да? Ну-у-у, почти. Поэтому черт с ней, с одеждой, лишь бы избежать дальнейших приключений. Еще бы кто-нибудь подсказал, как именно это сделать. Может, отвлечь его чем-нибудь? Той же блузкой… все равно от нее теперь толку никакого. Хочется ему рукав отодрать, пожалуйста! Только спокойней, спокойней… без резких движений. На тряпочки мои вещи порвать? Да сколько угодно. А вот царапаться при этом не на-а-адо. Мне, между прочим, больно!

Да только как объяснить такие элементарные вещи вошедшему во вкус чудищу? Неудовлетворенному и голодному чудищу, на пару с которым мы тут застряли. О-о! Что-то мне совсем жутко от открывающихся перспектив. Инстинкт самосохранения ожил, признав несостоятельность моих умозаключений? Ну наконец-то!

Я машинально дернулась – монстр рыкнул. Ударила его по лапе, он даже не заметил. А когда моя рука достала балисонг, то очень быстро осталась без него. Один короткий взмах когтистых пальцев – и я лежу на земле без оружия и почти без блузки. Опер-р-ративно! Кое-какие обрывки ткани все еще живописно украшали мое тело, но с ними эта мохнатая гора с длинными ручищами как раз сейчас и расправлялась. Судя по действиям, пламенный «зверь» твердо вознамерился продолжить общение именно с обнаженной собеседницей. Хотя нет… как раз беседовать его заколдованное величество и не собиралось. А жаль. Я ему могла рассказать много чего интересного, даже стихи почитать или песни спеть, лишь бы сидел тихо и не посягал на мою девичью честь.

Разлетевшись черными лоскутами в разные стороны, остатки блузки сиротливо темнели в радиусе полуметра вокруг нас. Рыжик, продолжавший нависать надо мной, заинтересованно покосился на джинсы с порванным ремнем, после чего перевел взгляд на кружевной бюстгальтер. Определившись, он с тихим урчанием потянул свою лапу к его тонкому кружеву.

– Не дам! – бросилась я на защиту нижнего белья, чудом уцелевшего после расправы с блузкой. Удивительно, как этот «медведь» умудрялся так осторожно действовать? При его-то габаритах. По логике вещей вместе с одеждой должна была лететь кусками и моя бедная кожа, но она отделалась лишь небольшими царапинами. Не была бы я так расстроена, сказала бы ему спасибо за аккуратность. А так… он и получил только мрачное «не дам!». Причем во всех смыслах, ага.

– Мр-р-р? – переспросило чудище, склонив голову набок и положив лапу на мои руки, которыми я прикрылась от посягательств на остатки своей экипировки. Монстр смотрел на меня не агрессивно, а, скорее, удивленно.

Н-да… Он что, серьезно думал, что я радостно скину с себя все шмотки и брошусь в его объятия? Это Эсса в местных чудиках такую самоуверенность воспитала, что ли?

Черта с два, дорогой мой! Будем испытывать волшебную силу слова. Уши есть: большие, острые, с мохнатыми кисточками на концах, так что точно услышит и наверняка поймет. Говорить же умеет, пусть и не блещет красноречием, но отдельные реплики использует по прямому назначению. Одно его «мое» чего стоит. Впрочем, оно одно и было, если не считать «дуры». Ну… попытка не пытка. Авось достучусь до сознания Хранителя, наглухо запертого в этой звероподобной оболочке.

– Не лезь ко мне! Будь добр, отстань, – попросила я, стараясь не сорваться на крик и не выказать своей нервозности. Истерика маячила где-то рядом, но спускать ее с катушек не хотелось. Я еще в детстве уяснила, что демонстрировать животным свой страх опасно для здоровья. Для моего здоровья. Так что, в очередной раз придушив все непрошеные чувства, вежливо предложила: – Выпей эмоции, мне не жалко. Пожалуйста. Только не тро…

Монстр не дослушал, одним коротким рыком послал все мои убеждения с предложениями куда подальше. Я испуганно вздрогнула, когда он вытащил из-под моей спины лапу. Осторожно, но слишком быстро. Лопатки коснулись земли, напомнив о слегка заживших ранах. А Рыжик тем временем сгреб когтистыми пальцами мои запястья и развел в стороны руки, после чего наклонился и провел гладким, как у собаки, языком по расцарапанной его стараниями коже. От груди к шее, затем по подбородку, к щеке и виску. Размышления о состоянии спины как ветром сдуло. Я задохнулась от возмущения и… Так, ладно! Остановимся на возмущении. В лицо ударила горячая волна, тело дернулось, безуспешно пытаясь вырваться из плена. А эта мохнатая сволочь с довольным урчанием продолжала облизывать меня, гоняя мурашки по коже, а мысли по черепной коробке. Туда – сюда… табунами. А толку? Все равно ничего умного в голову не приходило. Даже инстинкт самосохранения заткнулся, впав в глубокий ступор. Лучше бы меня мутило от отвращения к этому человекоподобному созданию или пробирал ледяной озноб от страха, а не кидало в жар от его щекочущих кожу прикосновений. Пока я пыталась восстановить дыхание, чудище, увлеченное своим занятием, подцепило когтем тонкую лямку и, потянув ее вниз с плеча, освободило мою грудь для своих ласк.

Я снова задохнулась. И снова от того же.

Истерика, старательно подавляемая ранее, увеличила свой напор, стремясь вырваться наружу. Я представила порнографическую сцену с нашим участием, взглянула в наглую морду потенциального любовника и спустила с поводка взбесившийся дух противоречия, обильно приправленный злостью и чем-то еще. Чем-то из разряда тех сумасшедших чувств, которые временно лишают рассудка, но добавляют силы.

Совсем спятил, мохнатый! Не желаю я по его милости торчать тут в костюме Евы, или того хуже… в наряде Эссы, у которой не одежда, а одни кровавые разводы. Мне же холодно будет! А если кто-нибудь сюда заявится? Это же со стыда сгореть можно. А вдруг… р-р-р-р-р. Да пошел он со своими похотливыми желаниями в… в… в этот чертов Карнаэл! Вот! Лучше бы эмоции пил, у меня их сейчас как раз переизбыток. Одна другой кровожадней. Два с половиной метра ростом? Фигня! Шкура непробиваемая? Мелочи для оскорбленной женщины. Эх, была бы еще под рукой моя любимая сковородка…

Но ее не было. Поэтому за неимением кухонного инвентаря я на автомате треснула по нахальной физиономии ладонью и довершила начатое тем, что сумела схватить пальцами с земли. Мелкие песчинки вперемешку с пылью ударили монстра по глазам. По желтым глазам без намека на красный цвет. Пламенный зверь, не ожидавший такой пакости, взвыл, отшатнулся и принялся тереть поврежденные органы зрения.

Я трясущимися руками натягивала лямку на ее законное место. Удивительно, что она осталась невредимой после общения с когтем. Моей коже повезло меньше. Количество царапин на теле росло, как количество штрихов на картине художника. Сначала спина, теперь грудь. Все! Хватит! До бедер он доберется только через мой труп.

Не будь я на взводе, непременно перепугалась бы собственных поступков. Но вспышка ярости подействовала на мой разум, как выключатель, позволив совершать безрассудства. Мысль о том, что моя строптивость может мне не хило так аукнуться, благополучно утонула в бушующем море праведного гнева. Да что он себе позволяет? Я добровольно согласилась «покормить» его своими чувствами, а он, он… Неблагодарная мохнатая скотина!

Очередная горсть «земных даров» полетела в физиономию обидчика. Тот, уже наученный горьким опытом, чуть прикрыл глаза и предупредительно зарычал. Напрасно! Этого было недостаточно, чтобы остудить мой воинственный пыл. Не то чтобы я целилась, да и планов каверзных особо не строила, просто рассвирепела от перспективы быть изнасилованной этой лохматой образиной прямо на земле. Пока монстр рычал и щурился, понемногу от него отползала, перевернувшись на бок и приподнявшись на руках. Больше инстинктивно, чем продуманно. Да и о чем, собственно, думать? Куда я денусь с открытого пространства незнакомой планеты? Вот только иметь интимные отношения с недовольной «зверюгой» совсем не хотелось. Хотя не признать в нем некоторую долю привлекательности было бы нечестно. Да только не страдала я пристрастием к острым ощущениям в сексуальном плане. А посему… облом, мой мохнатый друг.

Новая порция бурой пыли осела на скривившейся морде, действие сопровождалось уже моим рычанием, в котором с большим трудом можно было разобрать несколько нелестных отзывов, характеризующих одну покрытую шерстью личность. Я так разошлась, что не сразу заметила маневр огненного существа. Зато насладилась его результатом, когда снова оказалась распластанной на колючей земле под тяжелым прессом когтистых лап, прижавших мои плечи к твердой поверхности.

– Больно! – взвыла я.

– Ар-р-рэ! – выдохнул он мне в лицо.

Что? Не может быть? Мне кажется? Да? Нет? Гос-с-споди, благодарю! Неужели пыль, брошенная в глаза, так благотворно подействовала? Так я это… я еще могу. Мне не жалко, ее тут много.

Я чуть не расплакалась от счастья. Мои глаза неотрывно смотрели на пламенное чудище, в кроваво-красных (снова красных!) радужках которого в этот миг отражалась досада, а не вожделение и голод. Неужели высшие силы все-таки снизошли до моих проблем и пробудили его разум?

– Что же ты наделала? – как-то устало и почему-то обреченно проговорил Арацельс, отпуская меня.

– По морде тебе дала! – радостно сообщила я и, поднявшись, кинулась ему на шею. Как-то сразу стало плевать на внешность, стоило увидеть знакомый взгляд и услышать нормальную речь. – Ты теперь прежний, да? Ну… почти прежний. Ты… это ведь ты? Ты не обидишь меня?

– Нет. – Его рот скривился в улыбке, больше похожей на гримасу, возникающую при зубной боли. – Уже нет, дурочка.

Он мягко, но настойчиво отстранился, а потом одним быстрым ударом всадил когти в собственную шею. Справа, у основания. Загнутые черные «лезвия» вошли в кожу, как по маслу. Кровь хлынула по руке, по груди, заструилась по длинной шерсти, закапала на мой обнаженный живот…

Ни фига себе… не обидел!

– Ты… – прошептала я, глядя, как медленно закатываются его глаза, пряча под веками вновь загоревшиеся солнца. – Ты…

Тяжелое тело повалилось на меня, снова припечатав мою многострадальную спину к земле. Хорошо так припечатав… с грузом. Я взвыла, Арацельс никак не отреагировал. Кровь продолжала течь из его ран, заливала мое плечо, грудь. «Жених» не двигался. Пламя вокруг него постепенно меркло.

– Ты сам придурок! – заорала ему в ухо, совладав с шоком и болью. Бесполезно.

Вот зараза! И как мне теперь поступить? Я же не медик! Представления не имею, что в подобной ситуации делать. Где? Где искать помощь? Когда вокруг ни души. Ах ты, тварь лохматая! Если выживешь, сама придушу за то, что бросил меня на произвол судьбы со своим бессознательным телом в придачу, за то, что напугал, за то… да за все! Только… ты выживи, ладно?

Эй? Высшие силы, ау? Я больше не буду сопротивляться, сегодня точно не буду. И ругаться перестану, обещаю. Только пусть кровь у него наконец остановится. А? Пожа-а-алуйста, пусть…

Я с надеждой взглянула на небо, но оно осталось безучастным к моим просьбам. Чего и следовало ожидать. Увы, раны на шее чудища не затянулись чудесным образом. Он, конечно, большой, и крови в его теле много, но если что-нибудь не предпринять, то вся она благополучно перекочует на бурую землю, а я останусь в компании не раненого, а мертвого монстра. И это совсем-совсем не смешно.

Вот же… Кретин красноглазый! Мог бы сказать, прежде чем отключаться, что с ним в таком состоянии делать? Жаль, ножниц нет, а то обстригла бы на манер льва, чтобы знал на будущее, как оставлять женщину наедине со своими мыслями и с потерявшими сознание чудищами. Это же опасно… для чудищ.

 

Глава 2

Он свалился, как гром с ясного неба, перепугав меня до полусмерти. Даже Рыжику во время его активности не удалось заставить мое бедное сердце забиться в самый дальний угол грудной клетки и оттуда истерично выстукивать то, что оно обо всем этом думает. Вот он… сногсшибательный эффект неожиданности! Если бы я не была занята выползанием из-под волосатой туши монстра и последующим переворачиванием его же на спину (задача не из легких, кстати сказать!), наверняка заметила бы приближение серого пушистика с выпученными оранжевыми глазами. А так… чуть удар не получила, когда данное чудо природы прыгнуло на залитую кровью грудь хозяина и, раскачиваясь из стороны в сторону, протяжно заголосило.

Это что такое? Траурный танец, что ли? Ну уж нет! Так легко Хранитель от меня не отделается. Смерив взглядом ушастого страдальца, сгребла его пушистое тельце в охапку и прижала к себе.

– Ура! – провозгласила хриплым от переполнявших меня чувств голосом. – Я снова не одна!

Придушенный моим радостным порывом ушастик убито пискнул, дернул лапками и истерично забил хвостом, стараясь привлечь к себе внимание. Ослабив объятия, посмотрела на ошалевшего от такой встречи зверька и, чмокнув его в черный нос, поставила на землю, попросив далеко не уходить и не бросать меня, как это сделал его безответственный хозяин. Ринго похлопал глазами, повертел ушами и, обреченно вздохнув, уселся рядом, предварительно подложив под свое мягкое место свернутый кольцом хвост. Трагические песнопения он благоразумно оставил на потом, а сейчас сидел тихо и водил любопытным носом, следя за моими перемещениями. Я же ползала вокруг Рыжика и собирала наиболее чистые и крупные куски, когда-то бывшие моей блузкой. Хоть какая-то польза от них. Кровь, сочащаяся из ран на шее монстра, сбавила темпы, но течь не прекратила. Я, конечно, надеялась, что его организм восстанавливается быстрее, чем это бывает у людей, но надежды надеждами, а забинтовать порезы (или проколы, кому как больше нравится!) не помешало бы. Чем и занималась несколько минут, пристраивая к мощной шее чудища пару наиболее приличных с виду тряпочек. Вышло коряво, непрофессионально и как-то по-детски, но на большее я была в данный момент неспособна. Еще бы! Сидеть в крови, в пыли, с бессознательным чудищем двух с половиной метров в длину, и не знать, что лучше: его неподвижное тело в отключке или первобытные инстинкты в бодрствующем состоянии? Вот если бы он был человеком…

Я задумчиво рассматривала морду, на которой застыло такое безмятежное выражение, что мне невольно пришла в голову мысль: а не является ли подобный способ вырубания обычным делом для моего дорогого «жениха»? Похоже, что он, рассадив себе шею, «отправил» сознание то ли в область сна, то ли еще куда, но явно подальше отсюда. Тоже мне, умник! Нет чтобы проинструктировать, как мне себя вести после его выходки? Хотя… судя по золотым всполохам в глазах, временное общение с человеческой сущностью Арацельса подошло в тот момент к концу. И дальнейший разговор пришлось бы вести с похотливой зверюгой, а не с зачарованным прин… тьфу! Хранителем! Не будь так, он бы меня не бросил. Во всяком случае, я на это надеялась.

Задержав взгляд на длинных ресницах лежащего монстра, прищурилась. И все-таки… если бы он вернул себе свой обычный вид, мои шансы на светлое будущее явно увеличились бы. Только что я могла для этого сделать? Ничего. Или?..

Ринго вопросительно взглянул на меня и даже привстал на лапках в ожидании, когда я, перестав любоваться неподвижной физиономией Рыжика, посмотрела на него прищуренным взглядом из-под спутанной челки. О-ох… как же я буду расчесывать потом эту гриву? Капут гребням.

– У меня, конечно, нет опыта в общении с такими типами, – кивнула в сторону обсуждаемого объекта и выразительно повела бровями, но, не заметив на звериной мордочке должной реакции на все эти ужимки, продолжила без каких-либо дальнейших акцентов. – Короче, пособий по использованию вырубившихся монстров я не читала, а сказками раньше увлекалась. Поэтому ты подержи его голову, пожалуйста… на всякий случай… пока я его целовать буду.

О! А вот теперь и реакция проявилась. Полное офигение. Чуть придя в себя, наша ушастая радость оценила по достоинству мое глубокомысленное заявление и почесала коготком свой висок. Хм… это намек? Или мне мерещится? Интересно, его фраза про пособия так смутила или заявление про поцелуй?

– Ну не хочешь держать, можем махнуться местами, буду только рада, – на полном серьезе предложила я, не без удовольствия отметив еще больший шок, появившийся в глазах Ринго.

– Ви-и-и? – протянул он после минутного осмысления моей реплики.

– Ну что «ви-и-и»? Расколдовывать его как-то надо! – всплеснула я руками, поражаясь непонятливости малыша. – День тут, солнышко (или как оно называется?) светит, птички… ну ладно, не поют, зато ветер гуляет и мне от него холодно. А эта наглая морда нежится в объятиях Морфея, пока мы с тобой мерзнем. Держи его! – решительно проговорила я. – Целовать буду!

Ну наконец-то хоть на кого-то подействовала великая сила слова. Зверек моргнул, еще раз моргнул, пробурчал что-то нечленораздельное себе под нос и осторожно опустил обе лапки на плечо… нет, на пятую часть плеча хозяина. Да уж, «держать» в его случае происходило от слова «поддержать»… причем морально. Особого толку, если Арацельс очнется, от Ринго не будет. Разве что опять ему в физиономию вцепится. На то и расчет.

Я осторожно ткнула пальцем в грудь чудища, почти совсем переставшего излучать пламя. Оно не шевельнулось. Я ткнула еще раз. Ноль реакции. Прошлась ладонью по его грубой коже, проверила самодельную повязку, легко коснулась щеки и замерла в нерешительности. Ушастик терпеливо ждал моих дальнейших действий, выдавая свое беспокойство лишь мерным помахиванием длинного хвоста.

Ну и куда целовать? В губы? Так нет у него их. Чуть приоткрытая щель с виднеющимися клыками. Большими, острыми… жуть какая! Что-то мне эта идея уже не казалась такой хорошей. Сказки сказками, а у меня тут настоящий монстр со звериными замашками и крупными габаритами. Эсса вон обнималась с тем черным «котиком», а он что-то не спешил возвращаться в свой истинный вид. И вообще, еще неизвестно, какой вид для Хранителей истинный… и…

– Ви-и-и… гыкр-гры-кр… – прокряхтел Ринго, сверля меня недовольным взглядом. Дескать, вызвалась – делай или не отвлекай попусту благоразумных ушастых зверьков.

Я набрала в легкие побольше воздуха, выдохнула и решительно наклонилась над чудищем. Его ровное дыхание скользнуло по моей коже, в горле опять пересохло, но теперь от волнения. Проведя кончиком пальца по острой скуле, я осторожно коснулась ее губами. Реакции не последовало. Подумав еще немного, запустила руку в густую шевелюру монстра и, зажмурившись, поцеловала его, как положено.

Мысль о том, что я извращенка, не успела набрать обороты и перерасти в приговор, так как сзади послышалось деликатное покашливание. Я резко отпрянула, а Ринго спрятал лапки за спину. Мы оба повернулись и уставились на ангела, изучавшего нас с не меньшим интересом. На высокого ангела в костюме, фасон которого я определенно где-то видела. За спиной его были сложены большие белоснежные крылья, а красивое лицо обрамляли волнистые волосы под цвет перьев. Вот только черты его, как и одежда, почему-то казались знакомыми. Очередная стадия параноюшки, что ли?

Пока я соображала на тему легкого дежавю, незнакомец окинул цепким взглядом неподвижное тело Арацельса и, задумчиво приподняв бровь, принялся внимательно меня разглядывать. А посмотреть было на что: лохматая, полуголая и в крови, причем по большей части чужой.

Кажется, я ко всему прочему еще и покраснела. А когда заметила, что мужчина остановил свой взгляд на моем чересчур тонком бюстгальтере, просто-таки запылала от смущения, прикрывшись руками. Лучше бы он кровавые узоры на коже изучал или на Ринго любовался. Зверек, в отличие от нас с Рыжиком, выглядел вполне прилично.

– И чем, позволь узнать, ты сейчас занималась? – отметив мою реакцию, насмешливо поинтересовался крылатый визитер. На понятном мне языке и со смутно знакомыми интонациями. День полон сюрпризов. Или ночь? Немудрено запутаться.

– Мм? – Я покосилась на Первого Хранителя, пребывавшего все в той же звериной форме, и с разочарованным вздохом пояснила: – Применением текстов сказок в качестве инструкций к решительным действиям.

– Результативно? – Губы собеседника подрагивали, с трудом сдерживая улыбку.

– Не очень, – честно призналась я, понимая, что краснею еще сильнее, хотя, казалось бы, сильнее было некуда.

– Понравилось? – уже откровенно скалясь, поинтересовался он и подмигнул мне.

Я нахмурилась. Еще один извращенец на мою бедную голову. Неужели высшие силы не могли послать сюда кого-нибудь поскромнее? А? Хотя о чем это я? Разве мне может так повезти?

– А вы, собственно, кто такой? – меняя тему, спросила я.

– А на кого похож? – присев на корточки рядом с нами, полюбопытствовал крылатый. Он прошелся быстрым взглядом по раненому и, чуть поморщившись, принялся разматывать мою повязку. Ту самую, на которую я убила кучу времени и сил.

– Э-э-э! – возмутилась я, кидаясь на защиту своего чудовища. – Не трогайте! Он хороший… когда спит зубами к стенке.

– Успокойся, Катя. – Мужчина мягко мне улыбнулся и, отодрав мои пальцы от своей руки, добавил: – Я просто немного залечу его раны. И все.

– Катя? – повторила я после довольно продолжительной паузы, во время которой мы с Ринго нервно следили за действиями гостя, медленно водившего рукой в нескольких миллиметрах от шеи Рыжика.

– Не узнала, малышка? – усмехнулся ангел, подняв на меня смеющийся взгляд. – Я Смерть.

Вот это новость! Хотя пора бы уже и привыкнуть. Арацельс в образе чудища… плавали, знаем. А рогатый четэри в виде пернатого блондина? Н-да, и такое бывает. Не зря меня ощущение дежавю преследовало.

– Ты?

– Я.

– И много у вас… это… – Я запнулась.

– Обликов? – подсказал он.

– Да.

– Три. То, что ты видишь сейчас, называется боевой трансформацией. Такими Хранители отправляются на задания в миры. Такими… – Кивком головы собеседник указал на Арацельса, кровь которого перестала сочиться, а раны как будто подсохли, но главное, он стал чуть больше похож на человека. Э-м, это мой поцелуй сработал или вмешательство четэри? – …Бываем в период условной ночи в пределах Карнаэла, ну а изначальная внешность сохраняется в дневное время суток и в период самостоятельных прогулок по мирам. Я имею в виду семь выходных в год, положенных по закону каждому из нас. Ты понимаешь?

– Да, – проговорила я и, немного подумав, поинтересовалась: – Ты сказал «в пределах Карнаэла», как это понимать? В других местах дела обстоят иначе?

– Звериная внешность проявляется только там. Живи мы в одном из наблюдаемых миров, истинный облик не менялся бы, разве что характер и манеры в определенные дни месяца портились бы… слегка. На Земле такие опасные дни выпадают на полнолуние, на других планетах ситуация немногим отличается. Но за пределами нашего Дома обуздать вторую сущность проще. Если, конечно, есть такое желание. Арацельс в скором времени тоже примет свой натуральный вид, я немного ускорил процесс его трансформации, поделившись с ним энергией. Так что ждать осталось не так уж и долго. – Он замолчал, а я задумалась над тем, что Карнаэл в свете полученной информации больше походил не на дом, а на тюрьму для Хранителей.

Руки машинально потерли обнаженные плечи, пытаясь немного согреть их. Ветер хоть и не буйствовал, но время от времени напоминал о своем существовании, обдавая меня холодом и посыпая поднятой с земли пылью, которая добавляла мрачности моему и без того ужасному виду. Странные здесь погодные условия. Судя по окружающему пейзажу, должна стоять невыносимая жара, но вместо этого прохладно, порою даже и слишком.

– Ты замерзла? – спросил мужчина, глядя на меня.

– Есть немного. – На моих губах появилась кривая усмешка. Ну надо же! Заметил. Даже раньше, чем я покрылась гусиной кожей. Удивил. – Мне бы одежду какую-нибудь? А то этот, – я покосилась на раненого и со вздохом добавила: – Лохматый субъект пустил мою блузку на ленточки. Жаль, когти ему подстричь нечем, очень уж хочется как-нибудь отыграться… за все хорошее.

– Бедная моя девочка, – сочувственно произнес Смерть. Профессиональный актер! Я бы непременно поверила в его искренность, если бы не танцующие в темно-синих глазах искорки смеха. – К сожалению, я не могу поделиться с тобой своими вещами, они неотъемлемая часть боевой формы Хранителя, но согреть тебя мне по силам. Иди сюда.

Он поднялся и развел руки в приглашающем жесте, а я так и осталась сидеть возле Арацельса с несколько ошарашенным выражением лица. Это каким же, интересно, образом меня собирались согревать? Крепкими мужскими объятиями, что ли? Конечно, красавец с крыльями в этом плане куда предпочтительней монстра… э-э-э… тоже с крыльями, но! Не в том я виде, чтобы с кем-то обниматься. По крайней мере до того, как помоюсь. Неужели четэри не боится испачкаться? С его белым костюмом только к моему окровавленному телу и прижиматься. Может, я что-то неверно истолковала и греть меня будут примерно так же, как лечили Арацельса? То есть на близком расстоянии, но без телесного контакта. Звучит правдоподобно, хотя…

– Ну же, малышка. – Мужчина ободряюще улыбнулся и, решив, что сама я не встану, подойдя ко мне, протянул руку. – Будет тепло. Обещаю.

Ах, как же заманчиво это прозвучало. Я заколебалась, глядя на его раскрытую ладонь. Ринго, сидящий в изголовье хозяина, недовольно заскрежетал зубами, но Смерть шикнул на него, и зверек моментально заткнулся. Однако это не помешало ушастику сделать попытку перебраться ко мне на плечо. Очередное шиканье (более громкое и многозначительное) остудило его пыл и заставило обиженно прижать к голове уши. М-да… и что все это значит?

– Вставай, девочка моя, – взял меня ангел за предплечье и потянул к себе, – заодно я сотру следы крови с твоей кожи и подлечу царапины. А когда наш спящий красавец вернется в свой человеческий облик, ты на полном основании потребуешь с него рубашку… в качестве платы за материальный ущерб.

– А за моральный? – полюбопытствовала я, поднимаясь на ноги. Сопротивляться заботливым рукам мужчины не было никаких сил.

– Ну подключи свою фантазию, Катюша. Думаю, он тебе ни в чем теперь не откажет.

– Почему… теперь? – последнее слово я буквально выдохнула, осознав, что теряю голос от восхищения.

Огромные крылья за спиной собеседника раскрылись и начали медленно окутывать нас, закрывая от ветра, да и от всего остального тоже. Мне и в голову не приходило, что они такие… гибкие. Глядя на покрытое перьями великолепие, я чувствовала себя погруженной в пушистый белый кокон, нежные прикосновения которого будоражили кровь и дарили приятные ощущения усталому телу. Вопреки всем нормам приличий хотелось мурлыкать, прикрыв от удовольствия глаза. После стрессов и боли, после пережитого страха за себя и за мое ненормальное чудище… после бесконечных походов и перебежек на каблуках по коридорам, после всего этого ужаса стремление раствориться в дружелюбных чувствах было настолько сильным, что у меня просто не осталось сил возражать. Такие умонастроения смущали, заставляли расцветать алыми маками только недавно переставшие пылать щеки. А ладони четэри, скользнувшие по моим плечам, лишь подливали масла в огонь непрошеного чувства.

Эдак я совсем разомлею, надо срочно что-то делать… что-то… да… а оно точно надо? Я подняла голову и посмотрела в лицо ангела. Красивое светлокожее лицо с лукавой улыбкой на чувственных губах и с озорными огоньками в глубине необычных глаз. Темных, почти черных, с легкой примесью синевы. А ведь этот белокурый гад прекрасно знает о моих внутренних терзаниях. Знает и продолжает вводить меня в замешательство своим поведением. Тоже мне, демон-искуситель! Отсутствие рогов и хвоста вовсе не означает, что и сущность его изменилась. Черт он и в Африке черт! Ну или в неизвестном красно-оранжевом мире. И вообще, мы, кажется, о чем-то говорили. Вспомнить бы теперь еще… о чем?

– Расслабься, Катя.

Ого! А голос-то какой… даже определений не подобрать… слегка хрипловатый, но при этом ласковый и в то же время чуть-чуть ироничный, от него аж дрожь по коже бежит. Или это не от голоса, а от нежных прикосновений? Арацельса Смерть что-то не стремился потрогать, а меня с каждой секундой гладил все уверенней. Не, я понимаю, что он таким способом с меня всякую мерзость стирает (и стирается ведь! Явно с применением магических талантов мужик работает). Но ведь я тоже не железная. У меня, между прочим, последний год рандеву были только с пультом и книгами. Нельзя же так над бедной девушкой издеваться!

– Доверься мне, – шепнули его губы, чуть коснувшись моего виска.

– Ага, щ-щ-щаз! – прошипела я, отступая, и утонула в ласковом оперении на удивление прочного крыла, которое мягко обняло меня, а потом так же мягко толкнуло обратно. От неожиданности я покачнулась и, сделав на автомате короткий шаг, уткнулась носом в белую рубашку мужчины. – Испачкаю же! – пробормотала смущенно.

– Глупышка! – Четэри засмеялся. – Единственные пятна, которые действительно способны задержаться на этой одежде, – моя собственная кровь. И то всего лишь до момента обратной трансформации. А теперь перестань наконец нервничать. Твоему телу жизненно необходимо расслабиться.

Действительно, и чего я дергаюсь, раз необходимо? Тут и массаж, и очищение, и масса сомнительных переживаний в придачу. Ну и красавец-мужчина ко всему прочему. Чего еще для счастья нужно? Вынырнула из лап монстра, чтобы угодить в объятия ангела. Насыщ-щ-щенный денек! Не солгал Смерть, мне действительно стало тепло, о-о-очень тепло, даже жарко. И завеса из крыльев тут совсем ни при чем.

Пока я блуждала в собственных думах, насмешливый голос собеседника проговорил прямо над ухом:

– Не бойся, Катюша, в мои планы не входит покушение на твою девичью честь. – Легко поцеловав мочку уха, его губы тихо добавили: – В боевой трансформации… мы бесполые существа.

Тяжелые веки медленно поднялись и снова упали, скрыв глаза от яркого света желтой звезды.

Где она?

Он отчетливо чувствовал ее запах, ее и… кого-то еще. Острые крылья носа шевельнулись, принюхиваясь. Ему не надо было видеть, чтобы определить личности присутствующих. Ринго… совсем близко, всего в паре десятков сантиметров от его плеча. А в нескольких метрах стояла она, и аромат ее тела, самый пьянящий из всех, которые ему доводилось чувствовать, прочно сплетался с запахом… Четвертого Хранителя.

В голове что-то щелкнуло, алые глаза под покровом век налились хищным золотом, а длинные пальцы с острыми и прочными, словно лезвия ножей, когтями загребли твердую почву, оставив на ней глубокие борозды. Его тело медленно менялось, но разум продолжал блуждать между реальностью и безумием.

Женщина… его женщина! Никто не смеет прикасаться к ней. Никто…

Вспышка гнева прогнала слабость, глаза лежащего на земле чудища распахнулись, и в полных золота радужках отразились отблески небесного светила.

«Мое!» – вопил внутренний голос, требуя расправы. Рвать плоть, пить кровь, ломать кости… никто не смеет касаться его собственности! За нарушение этого правила… смерть!

– Смерть? – прошептал Арацельс, словно проснувшись от кошмарного сна. – Четэри…

Нет, это не его мысли, не его агрессия и не его желания. Он не позволит мерзкой сущности огненного корага одержать над собой верх. Не позволит… Никогда его когти не обернутся против друга, а девушка… девушка… это ее жизнь. От нее одни проблемы. Пусть идет, куда хочет, делает, что посчитает нужным, только не мучает его больше этим сводящим с ума ароматом. Все, хватит! Еще не время…

Разум снова начал проваливаться в манящую бессознательность. Да, так будет лучше. Он пока не восстановился до конца. Потом. Все потом… Потом он очнется… очнется, чтобы придушить ее. Собственноручно.

Веки медленно опустились на вновь вспыхнувшие золотым огнем глаза. Падая в темноту, монстр жадно вдохнул запах женщины, от ее бушующих эмоций он судорожно сглотнул и хрипло застонал. Но никто, кроме испуганно шарахнувшегося в сторону Ринго, не обратил на него внимания.

 

Глава 3

Бесполый он, ага. Высокий, широкоплечий, с чертами лица, характерными для сильной половины человечества (или не человечества, но чего-то подобного), и пусть щетина не растет, разве это что-то меняет? А голос-то какой… ух… Каждая нормальная женщина мечтает, чтобы ей таким бархатным баритоном вешали лапшу на уши, в смысле комплименты говорили. А взгляд чего стоит! И после всего этого он заявляет о том, что не имеет пола? Неудивительно, что я усомнилась в его словах. И, что вы думаете, предложил мне сделать бледный красавец с извращенным чувством юмора? Убедиться в этом лично!

Краска с моей физиономии после такого заявления не сходила минут пятнадцать, а он тихо посмеивался, наслаждаясь произведенным эффектом. Пришлось оправдываться, говорить, что меня неверно поняли, что в виду я имела совсем другое. В конце концов, не будешь ведь к каждому прохожему заглядывать в исподнее, чтобы удостовериться, в каком роде к нему следует правильно обращаться? Да только некоторые личности оказались на редкость непробиваемыми для доводов. Смерть откровенно веселился, глядя на меня, а покинувший хозяина Ринго ехидно похрюкивал, сидя у него на плече. Вот она! Мужская солидарность. Ну и черт с ними! Впрочем, черт и правда с ними… только в ангельском обличье.

Странная все-таки боевая трансформация у Хранителей. Для меня было бы понятней что-то большое, страшное, с накачанными мышцами, огромными когтями, клыками и прочими воинственными атрибутами. Эдакая биологическая машина-убийца, от одного вида которой противник готов капитулировать. А тут… красивый мужчина с белоснежными крыльями за спиной. Н-да… Ночная ипостась, по моему скромному разумению, больше тянула на боевую трансформацию. Во всяком случае, внешне. Хотя сам четэри со мной не согласился. Сказал, что сила и внешность далеко не всегда одно и то же. К тому же на заданиях дело до драки доходит крайне редко, чаще проблемы устраняются тихо и без свидетелей. Зато когда жертвами пространственно-временного сдвига оказываются случайные переселенцы, облик ангела очень неплохо срабатывает для того, чтобы расположить их к себе и втереться в доверие, а потом благополучно вернуть в родные пенаты, слегка подправив память с помощью гипнотического воздействия.

Покивав, я представила себе всю компанию встреченных мной сегодня монстров радостно бегающей за несчастным попаданцем с криками типа: «Не бойся нас! Мы хотим тебя спасти!» Ага-ага… и спасти, и душу отвести, и голод утолить, и вообще… А учитывая языковые барьеры, картинка приобретала все новые штрихи. Куда приятней общаться с красивым молодым человеком, пусть и крылатым. Уж не знаю, упоминались ли ангелы в легендах других миров, но, учитывая тот факт, что Смерть сейчас пребывал в ангельском обличье, наверняка. Хотела бы я посмотреть на него в деле. А может, и не хотела бы. Ведь трансформация не зря называлась боевой. Я же человек мирный… пацифист, можно сказать. Так что обойдусь как-нибудь без демонстраций. Тем более что вопросов помимо этого тьма, а ответов… раз, два – и обчелся. Эх, вопросы… и кому их только задавать? Разве что себе любимой. С моей буйной фантазией и ответы подходящие придумаются.

Четвертый Хранитель, как это ни печально, побыл с нами еще немного и изволил откланяться. Труба зовет и все такое. У него, как выяснилось, еще осталась незавершенная работа, так что находиться в моем обществе дольше он, увы, не мог. Зато торжественно пообещал вернуться, как только закончит текущие дела. А пока попросил меня присмотреть за большеухим зверьком и за его постепенно меняющим облик хозяином, трогать которого категорически запретил. Даже если очень захочется попинать его ногами или проредить шерсть на теле.

Кстати, о шерсти. Ни подстричь ее, ни тем паче повыдергивать у меня бы и без его предупреждения не получилось. Так как в один прекрасный момент она просто… вспыхнула ярким пламенем и исчезла, уступив место обычной черной одежде с серебристым узором. Даже обидно. С развлечением под названием «обнаженка» (не моя!), похоже, вышел облом. Ну и фиг с ним. Чем полюбоваться и без этого было. Подверженный преобразованиям мужчина после вспышки выглядел почти как человек. Рост, фигура, лицо – все напоминало прежнего Арацельса, но длинные когти и звериная хищность в чертах его лица пока еще присутствовали. Он спал, а изменения шли своим чередом.

Несмотря на то что за нашу безопасность четэри волновался, тащить меня с собой он не рискнул. К тому же кому-то следовало остаться с Арацельсом. То ли для охраны, то ли в качестве наблюдателя, я толком не поняла. С меня все равно никакого прока ни в первом, ни во втором варианте не было. Зато имелись подозрения насчет того, что Смерть таким образом решил устроить нам свидание без свидетелей. Он же, как обычно, отшутился, напомнив о моем горячем желании отыграться. Вот, мол, возможность будет. Как только блондин очнется, вперед и с песней на баррикады… то есть отыгрываться. Ну или просто поговорить по душам. Тоже вариант. Ага… оптимист рога… хотя нет, сейчас только крылатый!

Так я и осталась одна. Почти одна. «Спящего красавца» и Ринго в расчет не беру. Потому что первый все еще был в отключке, а второй после ухода четэри сделал несколько почетных кругов вокруг огромных валунов, парочка из которых превышала человеческий рост, и тоже отправился в объятия Морфея. Запрыгнув на один из камней-гигантов с плоским верхом, малыш свернулся клубком, поджал лапки и тут же отрубился, бросив меня на растерзание собственным думам.

Сколько прошло времени, не знаю. Часы я не ношу, а символ Карнаэла на запястье побелел на треть со стороны, противоположной той, которая в каэре была светлой. Что ж, отсчет условной ночи шел своим ходом. Глядишь, мы тут ее всю и пересидим. Было бы неплохо, если бы не проклятая погода. «Мороз и солнце – день чудес-с-сный»… ну, может, и не мороз, да только от этого не легче, ибо все равно холодно! В отсутствие нежных рук ангела и его теплых крыльев я чувствовала себя не очень-то комфортно. А что делать? Улетела моя синеглазая «грелка» разбираться со своими делами, отвела в наиболее защищенное от ветра место и… бай-бай, птичка.

Ринго негромко всхрапнул, дернул свисающей с камня лапкой, царапнул коготками о его твердую поверхность и, издав какой-то свистящий звук, продолжил спать. Везет же ему, маленький, компактный и в меховой шубке. Дрыхнет себе в тепле и ухом не ведет, разве что иногда им потряхивает, но это нервное. Все мы тут… слегка на взводе. А я еще и на холоде. Стою, подпираю спиной высоченный валун и размышляю о смысле жизни. О смысле жизни Хранителей равновесия, а точнее, об их странных законах, Дарах, обликах и прочем. За то короткое время, которое Смерть уделил мне перед уходом, я успела задать ему множество вопросов и даже получила ответы… примерно на десятую часть из них. И то прогресс! Так что мне было над чем подумать, оставшись в одиночестве на просторах четвертого мира. Мира четэри. Преисподняя… забавно, но он действительно так назывался. Так что мысль о прототипах для общеизвестного понятия «черт» занимала меня все больше. Особенно после того, как собеседник сообщил о преобладающих цветах кожи у его бывших соотечественников. Красный, черный и серый.

Успокаивал тот факт, что местные жители, как сказал Смерть, в дневное время на поверхность выходили только при крайней необходимости и в капитальной упаковке (почему-то представились водолазные костюмы с темным стеклом для глаз), так как лучи местного светила для них очень вредны. А учитывая то, что я оказалась на достаточном удалении от жилых поселений, мне ничто не угрожало… практически. Вот это самое «практически» особенно беспокоило, но выбирать было не из чего. В Карнаэл Четвертый Хранитель мог вернуться, только уладив проблемы со сдвижкой миров, а на Арацельса до его пробуждения рассчитывать смысла не было. Насколько я поняла со слов своего крылатого собеседника, у них даже в человеческом обличье отличная регенерация и очень выносливые тела, но есть несколько уязвимых мест, одним из которых как раз и является шея, точнее, не шея, а определенные точки на ней. Так что бил мой огненный монстр не наобум, а очень даже прицельно. С надеждой на стопроцентный результат, можно сказать. Мазохист-переросток! Пусть только проснется. И скажу я ему… скажу… а что, собственно, говорить? А, ладно… По обстоятельствам. Пришел бы только в себя побыстрее, а то у меня от переохлаждения скоро язык ворочаться перестанет. Вот тогда и побеседуем. С помощью жестов. Хотя за исправную работу остальных частей тела при таком раскладе я тоже не поручусь.

Ринго снова всхрапнул и нервно дернулся. Кошмары, что ли, ему снятся? Неудивительно. Я осторожно погладила малыша по ушастой голове, он замурлыкал. Тоже мне… не котенок, не лягушка, а неведома зверушка. Чем-то на лемура смахивает, чем-то на белку. А если честно, то ни на кого конкретно не похож, сама индивидуальность. Для меня, естественно. Я же не знакома с фауной пятого мира. Смерть рассказал, что его именно оттуда принес Фабиан – муж Мэл. Вернее, принес он не Ринго, а три больших серых яйца в подарок мальчишке, взятому Эрой на замену пропавшему без вести Райсу.

Первый Хранитель, прослуживший Равновесию больше двухсот условных лет, однажды просто не вернулся из отпуска. А это означало неминуемую гибель, так как разрыв с Карнаэлом на время, превышающее длительность двух суток, невозможен. По своему желанию Хранитель остался в одном из семи миров или так сложились обстоятельства – никто не знал. Потери были и до него, но редко и в основном на трудных заданиях. Погибли всего двое и им очень быстро нашли замену. А вот Райс словно в воду канул. Месячные поиски не принесли результатов, и в конечном итоге Эра, пользуясь правом Избирающей, отправилась на охоту за очередным Одиноким Сердцем, которое в тот момент находилось на волоске от гибели. Таков закон. Другие люди и нелюди на должность Хранителя не подходили. Вопреки своим обычным правилам, на этот раз взбалмошный Дух заключил договор с ребенком. До Обряда посвящения ему было расти и расти, но за обучение мальчишки взялись сразу и все. Однако пацан есть пацан, и в перерывах между тренировками, лекциями и практическими занятиями по магии и разным видам оружия учителя и товарищи иногда вспоминали, кто перед ними, и пытались порадовать парня всякими мелочами. Вот Фабиан и принес ему… ужин для гурманов со своей родины. Кто же знал, что среди двух несформированных яиц, которые обычно и употреблялись в пищу людьми, затесалось одно… живое. Так появился на свет Ринго – разумное существо из семейства моракоков. Кто такие эти мо-как-то-там, я, увы, не поняла. Зато узнала немного больше не только о происхождении пучеглазого ушастика, но и о жизни Арацельса. Ребенком, значит, забрали… на волоске от гибели находился… Теперь понятно, о чем именно были те стихи в его тетради.

От воспоминаний об оставленном в каэре Даре защемило сердце. Плохо мне было без него, потому и старалась не думать. Связь действительно установилась, и сильная. Но, к сожалению, выяснить точно, кто приложил лапку к активации этой вещицы, я так и не смогла. По словам Лили, это сделал Арацельс, по мнению Смерти – я сама. А вот каким волшебным образом у меня это вышло, история умалчивала. Она, эта история в лице одного белокрылого интригана, так же не распространялась на предмет того, в чем еще, кроме нездоровой тяги к несчастной тетради, заключается понятие «активированный Заветный Дар». Четэри сказал, что я все скоро пойму, а он не хочет портить сюрприз. Ну не гад ли? Чую, меня до возвращения домой ожидает еще мно-о-ого неожиданностей… разной степени тяжести. Эх… Пережить бы их с минимальным ущербом для физического и психического здоровья.

Очередной порыв ветра обдал холодом и пылью. Ну и какой был смысл меня чистить, если я скоро снова стану походить на разноцветное чучело? И так на штаны смотреть страшно, а та деталь одежды, которую я мысленно решила именовать топом… коротким топом, ну или хотя бы купальником, вообще сменила цвет на серо-буро-малиновый в крапинку. Противно… и холодно. Передернув плечами, я покосилась на Арацельса. Лежит себе метрах в пятнадцати от меня и в ус не дует. У него-то с устойчивостью к перепадам температур все в порядке. Симпатии-и-ичный… в человеческом облике. А крылья эти, раскинутые по земле, выглядят такими теплыми. Мм…

Я, конечно, помнила, что Смерть запретил мне прикасаться к блондину, пока тот не очнется, но ведь в ожидании сего радостного момента я могла окончательно задубеть. И простуда стала бы самым малым результатом такой вынужденной закалки. А мне еще кашля с головной болью и насморком для полного счастья не хватало. «Спящий красавец» уже вполне очеловечился для того, чтобы можно было воспользоваться его пернатым дополнением в качестве теплого пледа. Я осторожно… только краешек подниму, при таких размерах крыльев мне этого краешка как раз и хватит, чтобы закутаться с головой.

Оставив Ринго спокойно досыпать на камне, кошачьей походкой направилась к Арацельсу. Подобравшись поближе к мужчине, начала примеряться к распластанным по земле крыльям. Правое или левое? Ну до чего же восхитительны! И ведь белые, несмотря на ветер и пыль. Ы-ы-ы… почувствовала себя трубочистом. И почему вся дрянь ко мне липнет, а к этим… Хранителям долбаным, нет? Пострадав на тему своей уязвимости для недоброжелательной окружающей среды, присела на корточки с левой стороны, полюбовалась пушистым покровом в сто сорок первый (или какой там по счету?) раз, после чего запустила руку в его сулящую тепло массу… и тут же ее отдернула. Не заорать мне удалось только потому, что другой ладонью я успела вовремя зажать себе рот. Перьевой ковер оказался очень податливым, его отдельные фрагменты были совершенно не связанным между собой. Будто кто-то выложил композицию в форме крыла, предварительно посыпав почву белой трухой.

О боже! Это что же такое? Кожа с костями превратились в рассыпающееся от слабого касания вещество? Но… почему? И ведь до моей дурацкой инициативы все было целым, ветер чуть трепал перья, но не разносил их по округе. Тогда получается… О нет!

Стало страшно. Совесть, напомнив о своем существовании, сдавила мне горло невидимой удавкой, мешая нормально вздохнуть. Воздуха и правда не хватало. Неужели крылья рассыпались из-за моих прикосновений? Зачем я только полезла к Арацельсу? Ведь не зря Смерть предупреждал…

– Ты! – Голос Первого Хранителя заставил меня вздрогнуть.

Хриплый, злой… мама дорогая! Я подняла на него взгляд и поспешно выдала:

– Нет!

– Не ты? – Он сел и провел рукой по лбу, будто смахивал пот, потом посмотрел на меня.

– Не-а. – Я покачала головой, встряхнув безнадежно спутанной шевелюрой.

– Ну конечно не ты. Всего лишь твой полуголый двойник с вороньим гнездом вместо прически. – Губы мужчины скривились, а глаза, нехорошо так сверкнувшие красно-золотыми искрами, сузились, пряча от меня странное выражение. Моя правая рука машинально потянулась поправить волосы, но замерла на полпути и опустилась на грудь, скрестившись с левой. Что-то мне не нравилось, как этот неуравновешенный тип меня изучает. – Где Смерть?

– Улетел. У него де…

– Знаю! Он вернется?

– Обещал, – пробормотала я, потирая ладонями плечи. Под немигающим взглядом было не только холодно, а еще и как-то страшновато. В голове с каждой секундой зрело твердое решение отстаивать свою непричастность ко всему подряд любыми доступными средствами.

– А что ты здесь делала?

Брр… он так и будет гипнотизировать меня, как удав кролика, или все-таки перестанет пялиться?

– Просто мимо шла, ничего не трогала. Ну разве что чуть-чуть задела, а оно… – Состроив самую невинную мордашку, я начала произносить долгую и нудную череду оправданий, больше походящих на отрицания.

– Невиноватая, значит… – Мрачная усмешка меня насторожила. – Пр-р-ридушу идиотку!

Натуру не пропьешь! То есть не проспишь. Этот гад в человеческом облике рычал ничуть не хуже, чем в бытность монстром. А главное, что именно рычал… у меня холодок по спине бежал уже не от ветра, а от одного его взгляда. Холодно мне было среди камней? Глупости. Вот теперь… будет холодно! Потому что душить он меня не станет… Просто съест. Причем глазами и на расстоянии. Что там Смерть говорил про характер Хранителей, в ночной ипостаси попавших на территорию какого-нибудь мира? Вот-вот… чудище – оно и в человеческом теле чудище. Если не подавляет свою звериную сущность. А некто особо умный, по всей видимости, не утруждает себя такими мелочами, как ее подавление. А крайний кто? Несложно догадаться, да?

Ветер, будто получив «добро» на свои проказы, принялся разметать по земле перья и смешивать с белой трухой бурую пыль. Волосы мужчины всколыхнулись, а меня, как обычно, пробил озноб. Нет, не как обычно, а гораздо хуже! И немудрено, температура воздуха явно упала. Дед Мороз чертов! С такими успехами я скоро затоскую по его ночной внешности. За мягкую шерсть и теплый огонь вокруг тела можно простить даже чересчур длинные когти. Особенно если потом появится шанс оказаться в целительных объятиях четэри. Однако… мечты мечтами, а меня тут некоторые сильно недовольные личности продолжали ни за что ни про что морозить… ну почти ни за что.

– Холодно, прекрати уже! – воскликнула я, на всякий случай отступив подальше. Если придется экстренно делать ноги (ну вдруг и правда душить полезет или решит в ускоренном режиме создать из меня ледяную статую?), то хоть какая-то фора будет. – Я случайно до них дотронулась… А они начали рассыпаться. Мне и в голову не могло прийти, что твои крылья…

– К демонам крылья!

– Эм… А за что душить тогда? – Любопытство перебороло инстинкт самосохранения. Бывает. У всех бывает. А у меня что-то никак не проходит.

– За все хорошее, женщина, за все хор-р-рошее, – раздалось тихое такое рычание, можно сказать, спокойное. Как затишье перед бурей.

Теперь пришла очередь любопытства залечь на дно, отдав бразды правления недавно отодвинутому в сторону инстинкту. Я уже подняла было ногу для отступления, но вдруг услышала командное: «Стоять!» – и застыла на месте как вкопанная.

Не, ну каков нахал, а? Мало того что угрожает, так еще и приказывает. Душить? Меня? И ко всему прочему за то, за что я сама собиралась заключить его затянувшуюся после ранения шею в свои крепкие объятия… очень крепкие, а если обхватить руками не получится, так можно и остатки ремня использовать, один черт, он больше ни на что уже не годен!

Осознав, что у меня из-под носа уводят запланированное развлечение, я снова забыла об осторожности и вместо шага назад сделала шаг вперед, на что получила очередной предупреждающий рык, но теперь в меня полетело короткое: «Не смей!» Для разнообразия, видать. Он бы мне еще круг мелом нарисовал – с требованием не выходить за черту.

– Я сама тебя сейчас придушу. – Обещание прозвучало тихо, но доходчиво.

Арацельс одарил меня очередным взглядом из разряда «убил бы, да жаль руки марать», после чего соединил эти самые руки вместе и… снова их развел. Я даже рот приоткрыла от удивления, увидев, как на его бледных ладонях танцует рыжее пламя. Почему-то огонь с натуральным обликом блондина у меня не ассоциировался. Напрасно. Пока мои глаза завороженно следили за языками разгорающихся костров, мужчина резко тряхнул руками и отправил огни в меня. Сердце стукнуло где-то в пятках, в глазах потемнело от неожиданности и страха, а «огненные птицы», расправив оранжевые крылья, плавно опустились возле моих ног и обернулись кольцом вокруг них. Шаг вправо, шаг влево… вперед, назад, по диагонали – и самосожжение гарантировано.

Оказавшись в центре пылающего круга, я серьезно задумалась о двух вещах. Во-первых, о своей никчемной реакции: давно надо было драпать отсюда, а не испытывать терпение того кровожадного существа, которое сейчас наблюдало за мной с большим интересом. Я бы даже добавила, с аппетитом. Вот только поджарит и… сразу попробует. На вкус. Ну а второй вопрос, волновавший мою бедную голову, касался способностей Арацельса. Он мысли читает, что ли, или просто эти самые мысли у нас сходятся? Ведь теперь по его милости я стояла в кругу, за который как-то не тянуло заходить. Да, он не мелом был начерчен, но это лишь усугубляло ситуацию. А вдруг огонь не такой ласковый, как тот, который раньше горел вокруг чудовища? Как-то… жарковато стало и… жутковато. Я сглотнула, а Хранитель сказал:

– Сядь, Арэ. Ты хотела тепла.

– А… это что же, такой оригинальный способ обогрева? Новая модель камина без каркаса? Или плоская вариация на тему костра без древесно-бензиновой подпитки?

Ответа не последовало. Я постояла немного, покачиваясь на каблуках и размышляя, а не лучше ли перепрыгнуть через горящий барьер и слинять отсюда, но потом все-таки решила подчиниться и опустилась на землю в центре огненной ловушки. Рука сама потянулась к беснующимся вокруг языкам пламени, желая удостовериться в их натуральности.

– Осторожно! – Я отдернула пальцы, а мужчина хмуро пояснил: – Это магический огонь. Раньше он был для тебя неопасен, но сейчас может и обжечь. Сгореть – не сгоришь, но ожоги заработаешь. Так что сиди и грейся… Молча.

Блондин опустил голову, прикрыл глаза и принялся сосредоточенно массировать виски. А я пару секунд переваривала полученную информацию, пока наконец не обратила внимание на последнее слово сказанной им фразы. Нет, ну и как вам это? Теперь меня еще и заткнули. И это вместо извинений за отвратительное поведение! Р-р-р-р-р-р… Не будите в женщине дракона… тьфу ты! Не будите… кого? А, неважно. Просто не надо меня злить, я от этого всякий страх теряю… вместе с совестью.

– Ваше белобрысое величество не с той ноги встало? – чувствуя, что у моего терпения тоже есть свои пределы, особенно после пережитых стрессов, язвительно поинтересовалась я. Как бы ни были нежны руки ангела, они принесли облегчение телу, но привести в порядок сбитые в комок нервы у них, увы, не получилось. Зато кое у кого отлично выходило ворошить этот самый ком, словно змеиное гнездо. Ой, зря-а-а-а… я ведь тоже бываю ядовитой. Когда меня доведут до нужной кондиции, а до нее, как показывала практика, осталась всего пара-тройка слов в том же духе. – Я вам вообще-то не мешаю тут? А то, знаете, после ночного кросса по пересеченной местности с озабоченными чудовищами, во главе которых был один рыжий, волосатый и особенно настойчивый индивидуум… – Кто бы заткнул меня, пока не поздно, а? Самой-то сие действо уже не под силу. Колкости с языка слетали по накатанной, а в голове рождались все новые. – …Непривлекательной наружности…

– Заткнис-с-сь, Арэ. Хватит!

Любопытно, а шипеть он у Эры научился или у них одна на всех общая привычка?

– Как? – Я выразительно приподняла брови. Смотрит плотоядно? Пусть… еще неизвестно, кто кого сейчас покусает. Огоньком обложил, так я, если надо, высоко прыгать умею. Да и кожа на сапогах крепкая, не обожгусь, пусть и не надеется. – Уже хватит, мой дорогой вампирчик? А твоя Арэ только начала…

– Тебе доходчиво объясняли, что я не…

– Нет, ты вампир! – Ну перебила, ну и что? Я же предупреждала, что становлюсь недопустимо наглой в рассерженном состоянии. – И не отрицай очевидное. Вампиры бывают разные: одни пьют кровь, другие сосут энергию, а ты… вылакал большую часть моих эмоций. Так что название «вампир» тебе очень даже подходит. Под цвет глаз и направленность поступков.

– Зови как хочешь, мне все равно. – В алых прорезях под прикрытием темных ресниц мелькнули желтые искры. – Согрелась?

– Да, Ара.

– Что?! – Упс, он же сам сказал звать его, как хочу… или у меня слуховые галлюцинации? – Как ты меня…

– Ну как-то же должно твое имя сокращаться, не правда ли? – До чего приятно было сделать гадость, даже поставив на кон временное спокойствие. – Есть такие попугаи на Земле… большие, красивые, немногословные, но напыщенные и…

– Открой мне одну тайну, женщина. – Он прервал мою вдохновенную речь, чуть склонил набок голову и усмехнулся. Сухо и коротко, губы лишь на мгновение скривились, выпустив звук, и вновь сжались в линию. – Почему ты весь вечер запивала вином шоколад, но ночью не сделала ни единого глотка из оставленного тебе кувшина?

Какой интерес-с-сный вопрос. Пожалуй, с уменьшительно-ласкательными именами мы попозже разберемся.

– Потому что напилась… за вечер, – ответила я тем же фальшиво-спокойным тоном. – А что такого было в том вине? Яд, что ли? – Настороженность в голосе проступила помимо воли.

– Нет. – Мужчина смерил меня оценивающим взглядом, втянул носом воздух, будто принюхиваясь, и, скривившись, отвернулся. – Не яд, к сожалению. Всего лишь снотворное.

– Неужели так быстро наскучила? – украдкой осматривая (и обнюхивая) себя, поинтересовалась я. Видок не очень, но неприятных запахов вроде нет… особенно после стараний Смерти. – Значит, не дождаться мне цветов, шампанского и свадебного кольца с бриллиантом?..

– Браслета, – процедил собеседник сквозь зубы.

– Что?

– Брачного браслета. Я его собственноручно растяну и в качестве ошейника надену на тебя, после чего посажу на цепь в каэре, чтобы ты больше не гуляла по ночам за ее пределами, не падала в межмирные колодцы и не обнималась со всеми подряд у меня под боком.

А яду-то сколько в голосе, не будь я так удивлена, наверняка отравилась бы… воздушно-капельным путем.

– Э-э-э… это ты о чем? Я не Эсса, ошибочка вышла. – Признаться, он меня озадачил. – Это она вас ночами обслуживает, а у меня на сей счет несколько иная позиция.

– Правда? И… какая же?

Мужчина начал подниматься на ноги, я подобралась, готовясь в любой момент вскочить и побежать прочь, несмотря на пляшущие вокруг языки пламени. Однако тело пока еще плохо слушалось Хранителя, и, не удержавшись, Арацельс рухнул, отправив в полет бело-бурую пыль с остатками перьев. Я инстинктивно дернулась к нему, но выставленная вперед рука с тихим, но мрачным: «Не лезь!» – в мгновение ока отбила у меня всякое желание помогать этому хаму. А взметнувшаяся вверх стена огня дала понять, что меня заперли. А я-то в силу своей необразованности в магических делах и не предполагала даже, что невысокое с виду пламя может вытворять что-то подобное.

– Так что за позиция, Арэ?

– Зачем тебе? – Недовольство отражалось в моих словах, читалось на лице и нависало невидимой тучей сверху. Ну надо же так глупо попасться?! Единственный плюс данной ситуации – здесь тепло.

– Хочу знать, к чему следует готовиться. – Он улыбнулся, наблюдая за мной и стряхивая с ладоней пыль и пух.

Жаль, конечно, крылья… одно радует, что меня за них собеседник убивать не будет. Для этого «благого» дела он найдет множество других поводов.

– А… домой ты меня уже отправлять не намерен?

Судя по текущему диалогу, нет. Может, я зря нарывалась? Молчала бы себе в тряпочку, как и было велено, и не портила шатких отношений с Хранителем.

– Зачем? Ты же не слушаешься меня, сбегаешь из каэры, шатаешься ночью по Карнаэлу и так упорно ищешь приключений на место чуть ниже талии, что находишь их… с лихвой! Зачем тебе домой? Разве дома тебя ждут такие острые ощущения? А? – Я уже открыла было рот, чтобы возразить, но он рявкнул: – Назови позицию, Ар-р-рэ!

Ой-ё… мои мысли – мои скакуны, и что же вы все не в ту степь скачете-то? Я ведь в первый момент и не сообразила, о каких позициях речь… вернее, сообразила, да неправильно, о чем красноречиво сообщил разлившийся по щекам румянец. Который раз за сегодня? Я за год реже краснею, чем за последние часы. Заметив, как приподнялись брови собеседника, наблюдавшего за мной, поспешно выдала:

– В семейной жизни предпочитаю моногамию.

– Со Смертью?

– А? – Я непонимающе посмотрела на него и… расхохоталась.

– Что смешного, женщина?

– Да ты сам вслушайся, как это звучит. Добрые у четэри все-таки родители. Такое имя дали… закачаешься.

– Это не родители.

– А кто?

– Вот у него и спросишь! Когда-нибудь потом.

Так-с, не беседа, а американские горки, то тихо-мирно идет, то на пределе эмоций. Вот чего этот тип опять завелся? И ведь самое печальное, что, стоит ему начать злиться, меня словно взрывной волной задевает и настроение, не успев подняться, портится снова. А может, это одна из причуд Заветного Дара?

– И спрошу!

– Отлично.

– Ага. – Я немного помолчала, хмуро глядя на танцующее пламя, а потом ехидно поинтересовалась: – Ты меня к нему ревнуешь или его ко мне?

Он посмотрел мне в лицо. Долго, пристально и… ничуть не лучше, чем делал это в зверином облике. Голод и вожделение… Меня прожигали насквозь глаза не человека, а монстра. Захотелось опуститься ниже огненных языков, чтобы спрятаться за ними от плотоядного взгляда. Ответа на поставленный вопрос мне уже не требовалось.

Мужчина моргнул, затем еще и еще, будто просыпался от короткого сна. Он тряхнул головой, вновь приложил к вискам кончики пальцев и, надавив, принялся делать ими круговые движения.

– Тебе лучше? – Нарушить тишину я отважилась только через несколько минут.

– Да. А если ты помолчишь и не будешь привлекать к себе мое внимание, то и совсем хорошо станет, – ответил Арацельс, подарив мне выразительный взгляд ярко-красных, без желтых вкраплений, глаз.

Ура! Он снова стал собой.

– Но я…

– Твой запах сводит с ума живущее во мне чудовище, – жестко перебил собеседник. – Твои эмоции пьянят, лишая рассудка. А голос лишь усугубляет положение. Я еще слишком слаб, чтобы подавить все проявления демонической сущности, а ты…

– Демонической? – Кажется, у меня отвисла челюсть, во всяком случае, я додумалась прикрыть рот ладонью.

– Неважно, – раздраженно отмахнулся он и замолчал, с каменным лицом изучая торчащее из-за валунов дерево. Ну или Ринго, лежащего под ним, или… да откуда мне знать? Он просто сидел и смотрел в одну точку, не поворачивая ко мне головы. А меня это все не устраивало.

Сколько же информации мне недодали? Кораги – демоны? Чудес-с-сно… вот бы я этих «красавцев» с легкой руки Лилигрим на вольные хлеба отпустила! Не сомневаюсь, было бы весело. Ну а Хранитель в таком случае кем является? Полудемон, полуангел, получеловек – три в одном, что ли? Мечта, а не мужчина! Жаль, только дрессировке не поддается… его ночная ипостась.

– Очень даже важно! – Я поднялась на ноги и, плотнее стиснув на груди руки, уставилась на Арацельса. – Ты кто такой, Ара?

– Ну уж точно не попугай, – криво усмехнулся он, продолжая любоваться пейзажем.

– Не нравится сокращение?

– Нет.

– Мне тоже не нравится твое безликое обращение, у меня, кстати, имя есть… помнишь? – Он неопределенно пожал плечами, а я нахмурилась. Имя забыл? Ну это вообще! – Катя, Катерина, Катенька, Катюша, Катенок, в конце концов! Выбери хоть что-нибудь, но только не зови меня Арэ.

– Котенок. Мне нравится. Алекс просто помешан на этих земных животных. Жаль, что они не приживаются в Карнаэле. А то коридоры давно бы уже кишели разношерстными кошками. – Уголки его губ чуть поднялись, но слабая улыбка растаяла так же быстро, как появилась. – Котенок, значит… Непослушный, глупый зверек, который сует свой любопытный нос куда не следует и гуляет по ночам там, где запрещено. Тебе это прозвище подходит.

Хм, если Шестой Хранитель знает русский язык, то мы не просто дети одной планеты, а граждане одной страны, так получается? Вот уж точно… соотечественник! Правда, они все тут долгожители, может, у Алекса, в отличие от Камы, хобби такое – земные языки изучать. Решив отложить расспросы по данной теме на потом, сказала:

– Во-первых, Ка, Катенок через букву «а» произносится, меня так мама называла… в детстве. Но если это единственное имя, на которое ты готов сменить свою проклятую «Арэ», пусть так. А во-вторых, я не настолько любопытна и уж тем более не настолько безрассудна, чтобы добровольно покидать безопасную каэру и устраивать поздний променад по взбесившимся коридорам. Кто-то выманил Ринго его любимой «травкой», малыш вскрыл замок, разорвал печать и вляпался в неприятности. А мои нервы его жалобных воплей не выдержали. Ну и… завертелось. Раздвигающиеся полы, надоедливые призраки, блуждающие порталы зеленого цвета…

– Оранжевого.

– И зеленого.

– Таких не бывает.

– Еще как бывает! Кислотного цвета кружево с шипящими напутствиями, оно-то меня к тебе и выкинуло.

Он смерил меня недоверчивым взглядом, после чего кивнул головой, то ли соглашаясь с моими словами, то ли – со своими мыслями.

– Эра, значит, постаралась. Ну… а что с призраком?

– С Лилигрим? Да ничего… этот зел… ну то есть Эра свистнула меня у нее из-под носа в хранилище корагов.

– Где?! – Мужчина вскочил на ноги довольно легко и быстро. Уже оклемался, что ли? – Как ты там оказалась? Что тебе сказала эта… эта…

– Симпатичная блондинка со скрипкой, ну или с разговорами о ней, – подсказала я. – Она хотела с моей помощью выпустить содержимое стеклянных банок.

– И ты…?

– Нет, я отказалась. И после этого очутилась верхом на тебе, то есть на твоей демонической сущности огромного роста и повышенной мохнатости. Незабываемые ощущения, надо признать…

Он снова сел, даже не сел, а рухнул на землю, сдавив руками виски. И мое упоминание о демоне пропустил мимо ушей. И иронии не заметил. Гм… эдак я жениха еще до свадьбы угроблю… новостями. С одной стороны, вариант любопытный, а с другой… жа-а-алко. Он хоть и вредный и порой опасный, но уже свой… отчасти.

– А потом?

– Ты разве не помнишь?

– После того как попробовал твоих эмоций, смутно.

– Потом был еще один блуждающий портал… как раз оранжевый. За ним последовала встреча с Эссой и остальными Хранителями в храмовом саду, а потом – твое рьяное отстаивание прав на мое тело и чувства (в качестве закуски, естественно). Затем появилась способная на акробатические трюки аллея, которая, грациозно изогнувшись, выкинула меня в один из колодцев, расположенных возле рабочей зоны дежурного. Ну уже здесь мы с тобой тоже мило пообщались, в результате чего я осталась без блузки, а ты вонзил когти в собственную шею. Мои попытки тебя растолкать результата не принесли, а вот целительные способности четэри помогли и тебе, и мне.

– Я… эта тварь во мне… ты сильно пострадала? – Он напрягся, ожидая ответа.

– Блузка пострадала гораздо больше, так что с тебя новая одежда. Отдай мне свою рубашку, а? – И с совершенно серьезной физиономией продолжила: – Мужской стриптиз после всех этих злоключений самое оно для того, чтобы расслабиться и отвлечься от проблем. Давай… я даже подпою, за неимением музыки.

– Дура, – констатировал блондин, но губы его дрогнули в улыбке.

Обстановка явно разрядилась. И с подавлением звериной сущности у кого-то сейчас стало очень даже неплохо. Пф… я рада, что до рукоприкладства не дошло, мне с этим господином даже при его временной слабости не справиться. Вот если бы кухонный инвентарь был со мной… чугунный желательно. Тогда другой вопрос.

– Ну-у-у, – наигранно-печально вздохнула я и закончила фразу: – Такое со мной иногда случается.

– А по-моему, это диагноз. – Он прищурился. – Ты ведешь себя… странно. Когда надо бояться – язвишь, когда следует убегать – стоишь, а когда нужно помолчать – тебя не заткнуть никакими силами. Разве это нормально?

– Не нравится – не ешь, – огрызнулась я, впрочем, без злости.

– Не нравилась бы, – ответил он, и улыбка его приобрела грустный оттенок, – женился бы.

Я качнула головой, уставившись себе под ноги. На душе почему-то стало паршиво. Единственный приличный мужик, который мне по жизни встретился, самое лучшее, что может для меня сделать, – это не жениться. Ну и где справедливость? Обидно. Причем не столько из-за его слов, сколько из-за их правоты. Настроение, всего пару секунд назад бывшее прекрасным, принялось стремительно падать на минусовую отметку. Стало холодно, вопреки приятным волнам тепла, которыми магический костер согревал мою кожу. Но… разве кто-то говорил о физическом тепле?

– Убери его, я хочу выйти. – Скрыть раздражение не удалось, впрочем, я и не старалась.

– Не подумаю даже, – отозвался блондин. И голос его тоже не был эталоном дружелюбия.

Вот так и рушатся хрупкие мосты едва наладившегося общения. Ну и что? Мне-то какая разница? Я выйти хочу, прогуляться… причем срочно.

– А если мне по нужде надо отлучиться? – щурясь, как кошка на свет, полюбопытствовала я.

– Врешь, Катенок, я бы заметил сопутствующие этому делу эмоции, – отрезал Арацельс и ехидно улыбнулся, пока я ловила свою челюсть от такого заявления.

Мысли он не читает (наверное), зато в чувствах собеседника отлично разбирается. Это что же, все то, что у меня сейчас на сердце… Ну нет! Злость поднялась спасительным потоком и вытеснила смущение, щеки вспыхнули, хоть я и не поняла, от чего конкретно, а глаза сузились, пряча в своей темной глубине решительный блеск. Не буду я сидеть в этой обжигающей ловушке. Не буду, и все!

– Погаси огонь.

– Нет.

– Я перешагну, и в моих ожогах будешь виновен ты.

Угроза прозвучала глупо. Действительно, страдать-то все равно мне, а не ему.

– Ты же не настолько… – Зажмурившись, я оттолкнулась от земли ногой и… прыгнула. Жар не коснулся тела, значит, его создатель все-таки успел вовремя уничтожить пылающую ловушку.

– Настолько! – долетело до слуха в тот самый момент, когда носок моего сапога зацепился за что-то твердое и…

Мать вашу! Ну почему некоторые личности не удосужились убрать свои длинные ноги с траектории моего движения? И руки… хотя нет, руки, поймавшие меня на полпути к земле, были очень даже в тему. После того как он изменил направление моего падения, мы оба очутились в положении лежа. Причем я сверху. Два-один в мою пользу! Или не в мою?

Его глаза… Красно-желтые глаза были так близко, что казалось, будто они смотрят не на мой внешний облик, а заглядывают в самую душу. Глаза зверя с пульсирующими вокруг зрачков золотыми солнцами. М-да… Прощай, грусть, прощай, раздражение, страх, злость – все прощайте. Мой демон решил отведать то блюдо, которое я принесла ему на блюдечке с голубой каемочкой. Ну не дура ли?

– Дур-р-ра, – прорычал Арацельс мне в лицо, – женщ-щ-щина… – Его руки, все еще державшие меня в объятиях, заскользили по обнаженной спине вверх. Уверенные, настойчивые движения… нетерпеливые. Не уплывали бы мои эмоции с такой скоростью, я бы наверняка задохнулась от ответного желания. А так… только смотрела в сверкающие колодцы его голодных глаз. – Вкус-с-сная женщ-щ-щина…

Ладонь Хранителя прошлась по моей шее и, нырнув под спутанные кудри, легла на затылок. В следующее мгновение он прижал мою голову к своей груди, разорвав зрительный контакт. Понемногу отходя от неожиданного донорства, я крепче вцепилась в его рубашку. Мужчина вдохнул запах моих волос и тихо выругался. Одна его рука по-прежнему была погружена в кудри, пальцы поглаживали верхнюю часть шеи и кожу головы, а я отчаянно боролась со своими взбесившимися инстинктами. Эрогенная зона, черт бы ее побрал! У меня в глазах темнело, а по телу бежали электрические разряды. Закушенная до боли губа начала ныть, но и это не отрезвляло. Да куда там? Другой рукой Арацельс продолжал ласкать мою спину, плечи. Жарко, требовательно… мучительно приятно. И все бы ничего, если бы не сорвавшиеся с поводка эмоции. Сказать бы ему, чтобы прекратил, да только слова почему-то не хотели формироваться в пересохшем горле.

Вдох-выдох, выдох-вдох… Какое популярное упражнение в последнее время. Скоро прибегну и к помощи аутотренинга, лишь бы сохранить душевное равновесие и внутреннее спокойствие, когда сердце выпрыгивает из груди, а по телу разливаются сумасшедшие волны желания. Ну и кто из нас после этого животное? Да уж-ж-ж…

Массаж Смерти, как выяснилось, был невинной шалостью по сравнению с объятиями Первого Хранителя.

– Я же сказал тебе не приближаться! – Хриплый от раздражения (или еще от чего?) голос прозвучал над моим ухом, заставив вздрогнуть.

– Мм? – Это все, на что меня хватило.

– Мое тело восстанавливается, а твои эмоции – хорошее средство для ускорения данного процесса, мне трудно, невыносимо трудно удерживать ночную сущность под контролем. Тебе…

– Да забери ты эти эмоции, если они помогут. – Ух ты, голос прорезался. Да еще и такой раздраженный. Сама себе удивляюсь. – Для благого дела не жалко.

– Дур-р-ра! – прозвучало отчаянно и как будто на пределе. Ничего, я тоже не совсем в нормальной форме. Что дальше? – Это наркотик, после которого невозможно остановиться. Хочешь быть изнасилованной? – Я задумалась. Серьезно так задумалась над его предложением. – Уходи! – процедил он, не дождавшись быстрого ответа, и… еще сильнее стиснул меня в объятиях.

– Угу, – отозвалась я, цепляясь за тонкую ткань его одежды, как за спасательный трос.

– Кхе-кхе, – раздалось за спиной, возвращая нас к реальности. – Я опять помешал?

– Смерть? – Руки Арацельса расслабились, отпустив меня. Я подняла голову, тряхнула волосами и сделала неловкую попытку встать. Конечности дрожали.

– Да, вроде так меня звали с утра, – проговорил четэри, подавая руку.

Он привел мое тело в вертикальное положение и оставил стоять, обеспокоенно поглядывая, как бы меня не повело в сторону. Напрасно! Как ни странно, я даже не покачнулась, постепенно возвращаясь к нормальному состоянию. Ринго, сидящий на его плече, что-то пискнул и махнул хвостом. Когда только успел забраться? Хотя… я же была занята… очень. Да и, уткнувшись носом в чужую грудную клетку, многого не увидишь. Вот и явление крылатого пропустила. К сожалению. Потому что не нравилось мне выражение его лица. Темно-синие глаза искрились смехом, на губах играла хитрая улыбка, а вкрадчивый голос довольно громко (по-видимому, чтобы все присутствующие услышали) поинтересовался:

– И что ты на этот раз делала, малышка? Опять пыталась излечить нашего «спящего красавца» поцелуем?

Я покраснела и открыла рот, чтобы возразить, как вдруг услышала вопрос блондина:

– Что значит… опять?

Мы с «ангелом» взглянули друг на друга, потом на Арацельса, и оба согнулись от накатившего смеха. То есть он согнулся, а я чуть-чуть наклонилась. Рискованно делать резкие движения после такой дикой слабости. Ринго покачнулся, недовольно вякнул, но удержался на прежнем месте, несмотря на вызванную хохотом четэри тряску. И главное, методом тыка только что было обнаружено лучшее средство для усмирения всяких вредных сущностей. Шок называется.

– А ты больше вырубай себя, Цель, – немного успокоившись, сказал Смерть. – Все самое интересное пропустишь.

– Цель? – переспросила я, понимая, что мой «жених» еще не скоро дойдет до нужной для ответа кондиции. Новость о том, что кто-то додумался целоваться с чудовищем, его не хило так… впечатлила. Солнышки в глазах растаяли без следа, зато выражение глубокой… чересчур глубокой задумчивости прописалось там надолго.

– Да, мы называем его так… редко.

– Хм… подходящее сокращение, нечего возразить.

Оттаял снежный блондин минут через десять, чем сильно нас удивил. Мы уже собрались было делать ставки в ожидании этого счастливого события.

– Ты устранил сдвижку между мирами? – спросил он, выйдя из астрала.

– Да. – Ангельские черты вмиг растеряли всю свою мальчишескую непосредственность, стали строгими и какими-то рублеными, а от внешности Смерти повеяло опытом прожитых лет. И лет этих, как мне показалось, было о-о-очень много. – Но возникла одна небольшая проблема.

– Какая?

– У меня гость.

– И? – Собеседник вопросительно приподнял брови, я же молча стояла в сторонке, не вмешиваясь в их диалог. – В чем проблема-то?

– Гость исчез, – вздохнув, признался четэри.

– Как это? Он не мог уйти далеко. Или…

– Нет, не маг. – Крылатый отрицательно качнул головой. – След ауры слабый, но кое-что разобрать можно. Я явился слишком поздно. Ушло много времени на ваш поиск и на последующее лечение малышки…

Арацельс вздрогнул и едва заметно поморщился, будто от боли. Я поймала его помрачневший взгляд и поспешно произнесла:

– Всего лишь царапины.

– Да, – подтвердил мои слова Смерть. – Ничего серьезного.

Блондин криво усмехнулся, лицо его стало походить на непроницаемую маску.

– Гость – человек? – спросил он, меняя тему.

– Не уверен точно. Возможно, галур.

– И куда среди бела дня в Срединном мире могло деться существо из третьего?

– Выяснением этого вопроса я и собираюсь заняться. – Улыбка на красивых губах «ангела» получилась грустной. Судя по моим наблюдениям, не очень-то ему хотелось тут задерживаться, – так что в Карнаэл вам, голубки, придется возвращаться без меня.

– Это невозможно, – покачал головой Арацельс. Его пепельного оттенка волосы разметались по плечам и спине, длинные пряди упали на лицо, скрыв выражение глаз.

– У тебя не хватит сил, чтобы перенести вас обоих в зал Перехода? – Смерть удивился.

– Не в этом суть. Вернувшись туда, я не смогу подавлять в себе корага, обратное перевоплощение произойдет не сразу, но это ничего не меняет. Так что хорошим для нее, – он кивнул в мою сторону, – подобный вариант не закончится.

– Через двое суток тебе все равно придется остаться с ней наедине, Цель, – напомнил белокрылый собеседник. – Десять ночей подряд.

– Далеко не факт, – сухо отозвался Первый Хранитель. – Мы дождемся тебя здесь.

– Я не знаю, сколько времени уйдет на поиск и на возвращение гостя восвояси.

– И все-таки мы дождемся. Не так ли, Ар… Катенок? – Он взглянул на меня, ожидая ответа… положительного ответа.

– Тебе виднее, – пожала я плечами. – Кстати, мне не совсем понятно, почему только десять ночей? А остальные что?

Они оба посмотрели в мою сторону: один удивленно, второй задумчиво.

– Это минимальный срок совместного времяпрепровождения супружеской пары в месяц. Так положено по закону. Мэл категорически отказывается лицезреть ночную ипостась своего мужа более продолжительное время, а более длительного общения с Эссой не желает уже Алекс, – с доброй долей ехидства пояснил четэри. – У них вообще сложные отношения. Странная такая… любовь.

– Хм… – Теперь пришла моя очередь погрузиться в размышления. Впрочем, вынырнула я из них довольно скоро. – Если все же выйду замуж за Хранителя, черта с два мой благоверный будет шляться по коридорам и садам, в которые время от времени забегают седые нимфоманки.

Смерть рассмеялся, я улыбнулась, а Арацельс снова улетел мыслями в астрал. Ну все… теперь еще минимум минут на десять. Сдается мне, что он слишком много времени проводит в обществе Камы. Кстати, о нем… Намерение переломать печальному брюнету рога, копыта или что-нибудь еще по-прежнему оставалось в силе.

 

Глава 4

Они пришли из-под земли. Внезапно, стремительно, с грохотом и фейерверком возникли из бурой пыли и крупных клочьев порубленной на куски почвы. Пять закованных в броню животных и сидящие на них всадники. Высокие, плечистые существа в наглухо закрытых черных одеждах с большими мешками за спиной. В мешках, судя по очертаниям, они прятали от губительных лучей свои крылья. Четэри… ночные жители Срединного мира. Так какого же дьявола им понадобилось здесь днем?!

Нет, они не причинили мне вреда. Накинули балахон, натянули на голову капюшон и аккуратно, но настойчиво усадили в огромное седло впереди предводителя, так и не спустившегося на землю. Они не сделали мне ничего плохого…

Они просто убили моего жениха.

…Пустота…

Даже когда он пил мои эмоции, я не чувствовала себя настолько опустошенной. Ну зачем? Зачем ему понадобилось вступать с ними в бой? Лучше бы он позволил забрать меня, сдался в плен сам в конце концов, но… не умирал.

Слез не было, как не было сил сопротивляться могучим рукам в черных перчатках с металлическими нашивками на пальцах. У меня ничего не осталось, один только душевный вакуум… всепоглощающий, беспощадный, холодный и неизбежный, как смерть. Чужая смерть. А может… моя?

Узкий подземный ход был погружен во мрак. Шуршание осыпающейся со стен каменной крошки, скрежет металла по толстой броне животного… Движение. Размеренное, спокойное. Трое безликих убийц, оставшихся живыми после того сумасшествия, свидетелем которого я стала, теперь были полностью уверены в своей безопасности, им некуда стало спешить, не от кого спасаться бегством, они достигли своей цели – заполучили меня. Для чего? Я не знала. Но явились черные всадники именно за мной.

Какая дикая популярность! Не будь мне так хреново, наверняка прониклась бы, а так… тошно и не до впечатлений. Так уж получилось, что ни Ринго, ни тем более его хозяин изначально не интересовали незнакомцев, зато последний проявил большой интерес к ним. К несчастью, они недолго раздумывали и ответили взаимностью. Агрессивной и… профессиональной взаимностью. Как выяснилось в ходе действия, нас посетил не кто-нибудь, а группа хорошо тренированных воинов. Вооруженных и опытных. Так что предполагать, что эти господа просто проходили мимо, не имело смысла. Они прибыли не случайно и, скорей всего, по чьей-то наводке. Сильные, быстрые, готовые решать свои вопросы как мирным путем, так и в бою. И потому, стоило только Арацельсу запереть меня в очередное кольцо-ловушку (на этот раз из льда… из прочного и прозрачного, как стекло, льда), начался настоящий кошмар.

Пятеро против одного. Нечестно! Но… разве здесь кого-то волновало такое понятие, как честность? Я хотела увидеть Хранителя в бою? Что ж, мне предоставили такую возможность. Накаркала, ворона глупая! Глупая, глупая… если бы я только могла остановить это все, если бы… Но за холодной стеной мой голос не был слышен окружающим, а кулаки оказались бессильными против тонкого, но такого прочного льда. Я тщетно пыталась вырваться из холодного плена, пока… Пока мой Хранитель не погиб. Как только его тело коснулось окропленной черно-красной кровью земли, прозрачное кольцо рассыпалось миллиардом хрустальных кристаллов, покрыв сверкающим бисером багряную землю вокруг моих ног. Магия Арацельса, судя по всему, потеряла свою силу в момент его гибели.

Губы шевельнулись, беззвучно произнося эти слова. Нереальное ощущение. Ум понимает, а сердце не верит, но пустота внутри все нарастает, как доказательство случившегося. Мне не больно. Уже… Мне просто холодно.

Затянутая в перчатку рука безликого предводителя крепче стиснула мою талию, другая по-прежнему сжимала тонкие металлические тросы, служившие поводьями для огромного длинношеего существа, покрытого тонкими стальными пластинами разной величины. Пластины двигались, наслаиваясь друг на друга и разъезжаясь на максимально допустимое расстояние, двигались и скрежетали, аккомпанируя тяжелым шагам запряженных зверей. Двое других всадников следовали за нами на своих бронированных монстрах. В обратный путь выжившие воины отправились по одному тоннелю, а не по разным, как вначале. Рядом с мордами животных, освещая дорогу, плыли огненные шары, но их света не хватало, чтобы рассмотреть окружающих в подробностях. Да и смотреть было не на что, а главное, у меня полностью отсутствовало желание делать это. Нагляделась я на убийц с их живностью еще наверху. Уроды со скрытыми под плотными масками лицами, четэри… Черные как ночь черти со сгорающей при дневном свете кожей. По меньшей мере один из них, тот, которому Хранитель умудрился сорвать с лица защитную маску и содрать с головы капюшон. Вспыхнувший точно свеча воин мучился недолго. Его добили свои же. Странные существа со странными принципами.

Что за чувства я испытывала к ним? Не знаю. Мне уже было все равно. Черная бездна отчаяния утопила в своей пучине другие эмоции. Зияющая пропасть стала неотъемлемой частью измученной души, ее большей частью. И жизнь, и моя дальнейшая роль в ней потеряли какое-либо значение. Наверное, я сломалась. У каждого из нас есть тот предел, переступать который не следует. Я и не переступала, за меня это сделали другие. Не спросили. Их не интересовало мое мнение, не беспокоили мои чувства, им нужна была только живая кукла, которую они бережно, словно антикварную ценность, завернули в черный балахон и повезли прочь… Меня увозили все дальше и дальше от мертвого Арацельса.

Безразличие… по отношению ко всему, что будет. Боль и печаль… по отношению к тому, что было. Обреченность… перед тем, что есть. Зачем я им? Неважно.

Разве можно так быстро к кому-то привязаться? Мне всегда казалось, что для этого нужны годы, ну хорошо, месяцы… да хотя бы дни, а никак не половина суток, добрую треть которой объект этой самой привязанности носился за мной в чудовищном виде с не менее чудовищными намерениями. А теперь его не было, и я понимала, что меня тоже… нет. Осталась одна оболочка с какими-то крохами души, сохранившимися в теле для того, чтобы продлить агонию безвозвратной потери. Что же это такое? Неужели то самое влияние Заветного Дара, о котором говорил Смерть? Наверняка… Но важно ли это теперь, когда все так по-дурацки закончилось…

Отяжелевшие веки опустились на глаза, и темнота озарилась яркими красками воспоминаний.

Это было красиво и одновременно жутко. Впервые в жизни я видела, как посреди красно-оранжевого пейзажа танцует белая вьюга. Снег сыпался с рук Хранителя, кружил вокруг его гибкой фигуры, падал и взлетал, смешиваясь с бурой пылью, летел хлопьями в четыре спешившихся фигуры и бесследно исчезал прямо в воздухе. Дивное зрелище, не будь оно окрашено мрачными тонами боя. Красно-черными… Первый – цвет крови Арацельса, тонкие струйки которой вплетались в снежное кружево после каждой полученной раны. Второй – цвет крови его врагов, черной и густой как смола. Эта странная жидкость тонула в складках одежд четэри и растекалась по земле блестящими пятнами, напоминая о том, что и они уязвимы.

Я ничего не слышала. Ледяное кольцо не перекрывало вида, но напрочь гасило звуки. Только мой голос, удары собственных ладоней о прозрачную преграду – и все. Происходящее за пределами магической стены напоминало немое кино. Не забавный фильм прошлых лет, а современный фантастический боевик, по воле рока лишенный озвучки. Мои глаза не были способны уловить некоторые движения, другие же, напротив, я видела четко и во всех подробностях.

Танец на лезвии ножа… схватка пятерых и невмешательство шестого, того самого, который сейчас крепко держал меня перед собой в седле.

Быстро, быстро… медленно. Снова быстро… и снова медленно, словно дикие звери обходили по кругу загнанную жертву. Мягко и настороженно, обнажив острые лезвия выхваченных из рукавов ножей. Еще мгновение, и ситуация изменится… Жертва уже позади одного из них. Поворот, плавный уход в сторону. Две фигуры, одетые в черное, расходятся, одна уносит за собой снежный шлейф, другая хищно щерится зажатыми между пальцев дисками, но не спешит бросать их в противника… выжидает. Я постоянно теряла воинов из виду, не успевая следить за передвижениями. Лишь в редкие моменты пауз мне более-менее удавалось определить расстановку фигур на поле брани. Черные на рыжем… тени на солнце.

Перекрестные молнии сверкающих лезвий ударили по белокурой цели. Наклон, поворот – и жертва плавно ушла от атаки, галантно пропустив рой метательных ножей. Парочка из них попала в окружавший меня лед и, не повредив его, упала на землю. Наверное, со звоном. Я об этом могла только догадываться.

Закружившийся коконом снег отвлек мое внимание. Смазанное движение – и вот Хранитель уже за спиной одного из нападавших. Так погиб первый четэри. Я видела его удивленное лицо всего мгновение перед тем, как оно полыхнуло огнем. Сверкающий диск вонзился в горло загоревшегося как факел мужчины… прощальный подарок от братьев по разуму. Черти! Безжалостные и расчетливые. Как же трудно было просто наблюдать за этим беспределом и не иметь возможности вмешаться. Пусть даже и по-глупому встать посреди дерущихся и потребовать остановиться. Ведь глупости иногда срабатывают… иногда.

Когда мертвец, продолжая пылать, повалился на землю, Арацельса рядом с ним уже не было. Безумный танец продолжался. Трое против одного. Не так уж и мало. Они не сходились близко, стараясь держаться друг от друга на расстоянии в несколько метров. То ли оружие у этих существ было в основном метательное, то ли инцидент с товарищем оказал на них свое влияние. Драка продолжалась и, когда закончились ножи и диски, подбирать их хозяева не бросились, вместо этого в бой пошли длинные светящиеся кнуты и небольшие огненные бомбы. Были ли воины по совместительству еще и магами, я не знала, но странный вид их боевого арсенала настораживал. Несколько пылающих шаров Хранитель сумел перехватить и отправить обратно. Одному противнику шар подпалил руку, другой же оказался более проворным и умудрился улизнуть.

А бой все набирал и набирал обороты, не желал останавливаться… Удар хлыста – ответный взмах субстанции из заледеневших кристаллов, в мгновение ока из облака нежных снежинок превратившейся в колючую плеть. Еще удар, и новая плеть, на этот раз широкая и сильная, но по-прежнему гибкая, как кусок ткани, сразила облаченного в черный костюм противника. Временно… Но и такая короткая передышка радовала. Смотреть на Хранителя было страшно, по моему мнению, он «играл» на грани. И грань эта с каждой минутой становилась все тоньше.

Золотые искры хлыстов, серебряный снег… И снова события завертелись в бешеном ритме. Раны множились, тела четэри дымились сквозь прорехи в плотных тканях их одеяний, а Арацельс все больше серел лицом и все чаще ошибался.

Я даже не предполагала, что ослабленный после ранения в шею Хранитель способен на такую активность. Но, как это ни прискорбно, состояние его все чаще напоминало о себе, постепенно перетягивая канат предстоящей победы в сторону врагов. Ему следовало сдаться! Наверное… Хотя не факт, что это изменило бы исход битвы. Пытавшегося помочь Ринго блондин вышвырнул к камням чуть позже, чем заковал в ледяную крепость меня. Это было мудро с его стороны, потому что зверек только мешался, а я… Я была тем самым призом, ради которого эти четверо бились насмерть. Они периодически пробовали меня достать, но ледяная толща оставалась равнодушной и к колюще-режущим предметам, и к огню, и к светящимся энергетическим лентам в руках воинов. Возможно, это лишь упрочило их желание убить Арацельса. И… они своего добились.

В тот самый миг, когда Хранитель умудрился сблизиться с очередным противником и всадить в его плечо подобранный с земли нож, предводитель, спокойно наблюдавший сквозь плотную сетку маски за происходящим, швырнул в него какую-то круглую штуковину. Металлическую и шипастую, с коротким черным ремнем, прикрепленным к ней. Кистень или что-то подобное? Не в этом суть. Блондин поймал «подарок» скользящим движением, когда уклонялся от ответного удара раненого четэри. Если бы времени было чуть больше, возможно, все сложилось бы иначе, но… Арацельс не успел вернуть «игрушку» отправителю. Острые шипы хищно дернулись в его руке и резко вылетели из круглого основания. Я заметила лишь рой сверкнувших лезвий, унесшихся в разные стороны со скоростью, недоступной для человеческого глаза. А потом увидела последствия.

Снег плавно падал вниз, застилая белым ковром бурую землю, а его создатель медленно оседал на заботливо разложенную подстилку. Серый, как пепел, с застывшим в алых глазах желтым огнем. Умирая, он смотрел на меня. Два уцелевших воина не решались приблизиться к Хранителю, третий уже лежал рядом, насквозь прошитый зубастыми наконечниками… так же, как и Арацельс. Одежда на Хранителе восстанавливалась быстро, чего нельзя было сказать о ранах. Грудная клетка, пробитая наискось; плечо, рука и шея… Этого оказалось достаточно, чтобы добить измученного получеловека-полудемона и разрушить чары, наведенные им на меня. Достаточно, чтобы разорвать на куски мою душу и сжечь в огне невосполнимой утраты ее большую часть. Достаточно, чтобы свести с ума метнувшегося к мертвецу Ринго. Зверька, услышав мой отчаянный вопль, убивать не стали. Один из четэри накинул на взбесившегося малыша светящиеся путы и, доведя болевым шоком до обморока, засунул обмякшего пушистика в привязанный к седлу мешок.

Меня воины обездвижить не пытались, хотя и держали наготове свои странные хлысты. Впрочем, я и не сопротивлялась. Даже не бросилась к лежавшему на кровавом снегу жениху. Просто не было сил. В тот самый миг, когда обрушился мой ледяной круг и я осознала, что Арацельс погиб, силы покинули меня, заставив упасть на колени посреди сверкающих на солнце осколков. Я не дергалась, когда чужие руки закутывали мою фигуру в теплую ткань балахона, только когда меня передавали предводителю, попыталась вырваться. Больше инстинктивно, чем осознанно. Но была тут же перехвачена сильными мужскими руками. Нет, ручищами. Большими… как у Смерти.

Жаль, что он улетел. Ведь все могло бы… нет! Пустые надежды, пора смириться с тем, что блондин умер и ничего уже нельзя изменить. А я… а я пока жила, вот только жить мне почему-то совсем не хотелось. Может, это и хорошо, что меня взяли в плен. Авось добьют, чтобы не мучилась. Потом.

Картинки недавнего прошлого таяли в черном мраке болезненного сна. Из-под ресниц скатилась одинокая слеза, а поселившаяся в душе пустота внезапно обратилась такой тоской, что захотелось умереть не потом, а немедленно. Прямо сейчас… во сне. В тяжелом сне, так сильно похожем на беспамятство.

Голова моя прислонилась к груди предводителя, руки, ранее прижатые к сердцу, повисли вдоль тела. Последнее, что я помнила, была какая-то фраза на непонятном языке, произнесенная неожиданно мягким и ласковым голосом.

– Мгм… перестаралас-с-сь, – проговорила одетая в белое женщина, застыв напротив лежащего в луже крови мужчины. Его длинные волосы напоминали багряные сосульки. Заляпанное алыми брызгами лицо не выражало никаких эмоций, а широко распахнутые глаза, казалось, остекленели. Склонившись к мертвецу, Эра прищурилась и начала изучать красно-желтые радужки. – Глупец! Даже в драке пытался удержать контроль над ночной сущ-щ-щностью. Ну почему же ты таким упрямым уродился, а, сын мой? – Она вздохнула, опустилась на корточки и осторожно провела полупрозрачной рукой над грудной клеткой погибшего. – Одна, две… с-с-семь. О! Девять? И три в самых уязвимых местах. Ну ничего с-с-себе! Это кто же такой шустрый оказался, что сумел оставить в тебе такое количество дырок, дорогой? – последовал очередной длинный пасс, и, восторженно присвистнув, Хозяйка Карнаэла радостно провозгласила: – Отравленные лезвия, какая изумительная пакос-с-сть! Ты оценил ее, Арацельс? – Хранитель не ответил, его невидящие глаза продолжали смотреть в небо. – Я, конечно, рассчитывала на менее жесткие условия, но и этот вариант неплох. – Губы говорившей растянулись в довольной улыбке, а раскосые глаза на бледном лице полыхнули синим огнем азарта. – А может, даже хорош-ш-шо… все зависит от твоего поведения, мальчик.

По тонким пальцам женщины побежали золотые искорки, они скользили под кожей, замирали в глубине ногтей и снова бежали по руке, не стремясь выскочить на поверхность. От ее ладоней, легко трогавших одежду Хранителя, шло мягкое свечение. Черная ткань в местах прикосновений таяла, открывая насквозь пробитую грудь.

– Какое жестокое разочарование, не так ли? Ты снова не смог защ-щ-щитить ту, за которую взял на себя ответственность. Сначала мать, теперь невес-с-ста. Ты помнишь тот день, когда мы с тобой встретились впервые? Маленький мальчик, выживш-ш-ший после налета на родной дом. Какая грус-с-стная история. – Сотканная из тумана рука смахнула несуществующую слезинку со щеки, после чего вернулась к прерванному занятию. – А Катерина… такой неожиданный подарок для тебя. Ты знаеш-ш-шь, она умудрилась активировать Заветный Дар до свадебной церемонии. Уникальная Арэ! Крас-с-савица. И вкусная небось? А? Ладно-ладно, можешь не отвечать, я и так вс-с-се знаю, – милостиво разрешила Эра, на что покойник, естественно, промолчал. – И что за судьба теперь ожидает бедняжку в плену у четэри? Ее сделают рабыней? Это в лучш-ш-шем случае, а в худшем? Конечно-конечно, ее душу запрут в неореновый кристалл и будут продавать коллекционерам в зависимости от чистоты товара. Думаю, душ-ш-ш-ша твоей Арэ дорого стоит, а ты как с-с-считаеш-ш-шь? – Возмущенное колыхание воздуха у изголовья мертвеца стало ей ответом. – Спокойно… спокойно, мальчик… у тебя появится шанс все исправить. Единственный ш-ш-шанс-с-с. – Эра усмехнулась и посмотрела перед собой, туда, где рядом с головой убитого замер, словно прикованный к месту, бесплотный призрак Хранителя. Призрак был невидим для других, но только не для нее. – Ты, наверное, не понимаешь, сын мой, почему до сих пор находишься возле своего мертвого тела, а не спешишь возродиться в ребенке этого мира? Все прос-с-сто: твой кораг пока не покинул вашу общую оболочку, он цепляется за любую возможность остаться в ней, чтобы не возвращаться в контейнер-ловушку, к которой его дух был привязан самим Создателем. И знаешь, если ты все-таки решишь отвергнуть мое щедрое предложение, Арацельс, я, пожалуй, окончательно разорву с-с-связующие вас нити и подарю демону честно заработанный «мешок с костями». Он заслужил. Столько лет терпеть такого зануду, как ты, это ж не каждый выдержит! Памятник надо бедняжке-корагу поставить и добавить к нему ежедневный рацион из эмоций юных девушек!

Разговаривая с покойником, женщина сплетала из сияния своих рук золотые нити, которыми постепенно заполняла раны, этим же странным материалом она врачевала увечья на его теле. Кожа не затягивалась, мышцы не нарастали – у трупов не бывает регенерации. Зато сверкающее в лучах светила кружево с ювелирной точностью копировало недостающие участки тела и постепенно вплеталось в холодеющую ткань.

– Я с-с-столько времени угробила на тебя, сын мой, а ты оказался таким упертым, – сокрушенно покачала головой «целительница», пряча хитрый блеск глаз под покровом длинных ресниц, – но сейчас ты в безвыходном положении, Первый Хранитель. – Ее тон стал серьезным и мрачным, как перед оглашением приговора. – Есть вс-с-сего один вариант, способный вернуть тебя к жизни. На Обряде посвящения душа корага была подселена к твоей. Теперь же вам предстоит слиться воедино. Огненный демон сейчас держится за твое тело, а потому он гораздо ближе к жизни, чем ты. Я не удивлюсь, если его сущность станет основной при рождении вашей общей личности. Но не бес-с-спокойся, Арацельс, этот кораг за годы совместного существования с тобой достаточно очеловечился и привык к такому несносному дополнению, как ты, так что он с радостью примет тебя в свои ментальные объятия, и из вас получится… получится… что-то да получится… Новое, а главное, живое! Ты ведь хочешь разыс-с-скать похищенную девуш-ш-шку, да? – зашипела Эра, склонившись к мертвому лицу. – У тебя будет всего секунда, чтобы принять решение. Правильное реш-ш-шение. Не разочаровывай меня с-с-снова, сын мой! – Бледные губы коснулись его лба. Веки мужчины нервно дернулись.

 

Глава 5

Смерть обвел хмурым взглядом четыре насыпи, больше походившие на сваленные в беспорядке камни, пыль и куски земли. Осмотрел темную дыру подземного хода, крупные следы трехпалых лап, ведущие к дороге в глубину планеты, кровавые пятна, темным узором разбросанные вокруг, и перевел взгляд на неестественно прямую спину друга. Тот сидел в паре десятков метров от места битвы, между двумя большими валунами, застывшими на красно-бурой почве.

Погребальные камни? И кому же они поставлены? Неужели Катерине с Ринго?

По спине «ангела» между крыльями пробежал мерзкий холодок. Предположение угнетало. Оно раздражало, как назойливая муха, мешало нормально думать. Память рисовала Четвертому Хранителю знакомые образы, от чего сердце неприятно сжималось. Пушистый проказник с оранжевыми глазами – любимый всеми в Карнаэле зверек. Даже Эра питала к нему что-то вроде благосклонности, прощала мелкие проказы и провинности. А девушка… Такое короткое знакомство, и столько всего уже произошло. Она сразу ему понравилась. Своей непредсказуемостью и отсутствием паники. Что-то было в Екатерине знакомое… Лили когда-то произвела на него похожее впечатление, Катя чем-то неуловимо напоминала ее. Не внешностью, нет. Может быть, подходом к жизни? Или просто тем, что была дочерью шестого мира. Смерть давно заметил, что неравнодушен к земным женщинам… к необычным земным женщинам. Одну ему уже пришлось потерять, а теперь, похоже, погибла и вторая.

Зажмурившись на мгновение, он снова открыл глаза и внимательно разглядел могилы. Ветер давно разнес пепел сгоревших тел, лишь из-под небрежно брошенных булыжников торчали какие-то обрывки одежды и пара шнурков с металлическими бляхами – опознавательные знаки мертвецов. Словно тяжелый груз свалился с плеч, когда он узнал ткань защитных костюмов местных жителей. Арацельс предал огню тела своих врагов… как же это на него похоже…

В том, что Первого Хранителя и его Арэ навестили четэри, сомнений не было. Смерть слишком хорошо знал, как действуют его бывшие соотечественники. Подземные ходы, пронизывающие местность вдоль и поперек, бронированные муранги – все предельно ясно. Вот только оставалось загадкой, каким образом обитатели Срединного мира пронюхали о паре, застрявшей в незаселенной области? Ведь эти двое попали сюда из Карнаэла, а не с другой планеты. Никаких пространственных сдвижек не было, следовательно, никто не мог узнать о пришельцах. И тем не менее их обнаружили. Не просто обнаружили, а совершили нападение в дневное время суток. Большая редкость! Зря… ох зря он согласился с этим упрямцем, нужно было силой отправить этих двоих обратно. Но после драки кулаками не машут, что сбылось, того не исправить. Арацельс жив, и девушка, вероятнее всего, тоже.

Ритуал изъятия души очень прост, ради него ее не стали бы похищать. Все можно было проделать за считаные секунды, не сходя с этого места. Но Катерина исчезла, значит, ее сочли достаточно молодой и симпатичной для того, чтобы сделать рабыней. Действительно, зачем забирать душу сейчас, если сначала можно насладиться земной женщиной, а когда новая игрушка какого-нибудь Харона начнет постепенно увядать, наступит самое время для заключения ее бессмертного духа в кристалл. Обычное дело… для тех, кто коллекционирует не только души, но и красивых людей. Смерть поморщился, прогоняя воспоминания.

Как же сильно он изменился за долгие годы службы в человеческом окружении. Жизнь в Срединном мире – один четэри. Жизнь в обществе Хранителей – другой. Когда-то давно… так давно, что казалось, будто это происходило вовсе не с ним, в его собственном Харон-сэ имелись четыре очаровательные рабыни, которые спешили исполнить любую прихоть господина, и коллекция неореновых кристаллов, достойная самого Повелителя. Из-за нее-то его и убили… почти убили, не хватило последнего удара, чтобы искалеченный труп Красного Харона по прозвищу Смерть стал непригодным для планов явившейся за ним Эры. Но… она успела вовремя.

Крылатый тряхнул головой, избавляясь от видений прошлого, возникших перед его глазами. Давнее предательство отозвалось застарелой болью где-то в области сердца. Скрипнув зубами, мужчина медленным шагом двинулся к другу, который по-прежнему сидел спиной к нему и даже не думал оборачиваться. Что-то изменилось в Арацельсе. И дело было не только в темных от крови прядях волос и в какой-то чересчур неестественной неподвижности. Может быть, аура? Или…

– Ты, как всегда, не вовремя, Четвертый. То слишком рано, то слишком поздно. – Ровный голос Первого Хранителя заставил его вздрогнуть. – Почему рядом с тобой кровница?

– Рядом? – Собеседник покосился на обтянутый кожаными штанами зад галуры, мешком висящей на его плече, задержал внимание на трех пушистых хвостах, срастающихся у основания, и снова посмотрел на затылок Арацельса. – Я могу допустить, что ты услышал мои шаги, но ответь: откуда узнал о ней?

– Почуял.

Смерть повел носом, принюхиваясь, но не уловил никаких запахов, исходящих от его спящей ноши. Она вообще не пахла, будто ее специально омыли эликсирами, отшибающими ароматы. Хотя… так, наверное, и было. Не зря он не смог найти гостью сразу. «Добрые» соплеменники, судя по всему, хорошо обработали жертву перед тем, как скормить ее своей Кровавой богине. Богиня… угу… Скорее уж стая голодных зверей, которая каждое третье полнолуние заявлялась под покровом ночи, чтобы полакомиться нанизанной на колья добычей, оставленной умирать в яме посреди дикого леса. Только на этот раз, по словам хвостатой девицы, и мифическая богиня, и прожорливый зверинец остались без закуски, так как с легкой руки Хранителя Равновесия их нынешняя жертва переместилась в другой мир, совсем чуть-чуть не долетев до острых концов вбитых в землю кольев. До таких зверских расправ над невинными соплеменниками даже четэри не опускались, хотя, с другой стороны, их «развлечения» тоже не отличались гуманностью.

– Эмоции, – пояснил Арацельс, нарушив затянувшуюся паузу, – она даже во сне фонтанирует ими. Впрочем… как и ты.

– Зато ты – само спокойствие. – Синие глаза «ангела» сузились. – Где Катерина? Ее похитили? Давно? Может, обернешься наконец, расскажешь, что здесь произошло и почему ты позволил забрать девушку? – проговорил собеседник, приближаясь. Он чуть изменил направление движения и теперь подходил не сзади, а сбоку, с особым вниманием изучая профиль сидящего мужчины.

Лицо непроницаемо, глаза закрыты, поза странная: спина как струна, ноги скрещены, руки лежат на коленях. Чем же он занят?

– Столько эмоций, Смерть, – сардонически усмехнулся Арацельс. В своей неподвижности Хранитель напоминал облитую кровью статую. – И все из-за чужой невесты? Не слишком ли ты сильно переживаешь из-за моей Арэ, а?

– Ты…

– Хватит! Я почти нашел ее. Через расстояние наша связь ощущается особенно остро. Даже не предполагал, что активный Заветный Дар способен на такое. Так что можешь расслабиться. И на будущее… – Он помолчал, прежде чем произнести следующую фразу. – Даже не думай о ней. Девушка или вернется домой, или станет моей женой. Так что умерь аппетиты, мой дорогой друг.

Крылатый приподнял бровь, склонил голову набок, едва не коснувшись бедра живой ноши, и совершенно другим тоном заявил:

– Сначала верни ее, умник, а потом будешь отстаивать свои права собственника. Где она? В ближайшем Харон-сэ?

– Во-первых, не в ближайшем, во-вторых, мои права на нее подтверждены законом Заветного Дара, а в-третьих, ты не ответил на мой вопрос. Почему притащил сюда кровницу? Только не спрашивай, как я, не открывая глаз, понял, что она не пришла сюда пешком. Ладно? Вместо того чтобы отправить гостью восвояси, ты усыпил ее и принес с собой. Зачем?

– Она поставила на мне связующую метку, – нехотя признался Смерть.

– И ты позволил ей это сделать? – Губы Арацельса снова дрогнули в улыбке, но веки по-прежнему оставались закрытыми. – Теряешь бдительность, Четвертый.

– Она с виртуозностью профессиональной актрисы изображала из себя запуганного ребенка, пока не оказалась достаточно близко, чтобы запятнать меня своей кровью. Хорошо еще, что это метка связи, а не смерти… или еще какая-нибудь гадость. – «Ангел» поморщился. – Не зря жители третьего мира шарахаются от галур, как от чумы. Они и есть чума… с их-то про́клятой кровью. На мое счастье, эта «лисица» хотя бы не маг, в противном случае наша с ней связь могла бы стать вечной. А так… за пару дней избавлюсь от метки и от ее хозяйки. Но до того момента придется таскать девчонку за собой во избежание эксцессов.

– И чем она объяснила свой поступок?

– Сказала, что была главным блюдом для их излюбленного жертвоприношения. Мое слабое вмешательство в мировые оболочки повлекло за собой непредвиденные последствия, вырвало Маю из ее реальности и переместило сюда. Неудивительно, что, получив шанс на выживание, она так за него уцепилась.

– То есть уцепилась за тебя, – кивнул собеседник, продолжая странно улыбаться. – А что ты потом будешь делать с галурой? Предложишь ей остаться в Карнаэле? И в каком качестве? Там же посторонние не живут. Может, сделаешь своей новой Арэ? Достойная альтернатива неминуемой гибели.

– Не говори ерунды! – раздраженно фыркнул Смерть, покосившись на девушку, светловолосая голова которой терялась в густом оперении его крыльев. – И вообще, хватит уж уходить от темы. Что ты сидишь, как неживой? Ты нашел ее? Да? Где сейчас Катя?!

– Опять эмоции, – проговорил собеседник, улыбка по-прежнему кривила его бледные губы, но теперь от нее повеяло холодом. – И опять по поводу моей женщ-щ-щины. Шел бы ты дежурить, а? Я сам разберусь со своими проблемами.

– Знаешь, я уже раз тебя послушал, в результате Катерину украли прямо из-под твоего носа, а ты…

– А я немножко умер и потому упустил этот знаменательный момент. Случается такое, – зло процедил мужчина и, не отталкиваясь от земли, поднялся.

Нечеловеческая гибкость, быстрота и плавность этого движения повергли Четвертого Хранителя в замешательство. А распахнувшиеся глаза друга заставили потянуться к браслету Власти.

– Не подействует, – качнул головой Арацельс, слипшиеся пряди волос чуть дрогнули, упали на его лицо. Он отогнул рукав и продемонстрировал крылатому свое чистое запястье, с которого бесследно исчез символ Карнаэла. – Браслет влияет только на меченых. Не дергайся, Смерть. Я – это я, даже если не совсем похоже. – Две явно выраженные пары клыков сверкнули во рту, искривившемся в мрачной усмешке. – Эра все-таки нашла способ заставить меня пройти через ритуал Единения. Мертвец вряд ли смог бы помочь своей Арэ, так что выбора, увы, не было.

– Значит, она растворила твою человеческую сущность в кораге, – мрачно заключил Смерть, пристально изучая друга.

Его желтые глаза с вертикальными зрачками, открыто смотревшие в лицо, нервировали. Слишком пронзительны и в то же время непроницаемы. Никаких эмоций, одно мерцающее золото, в самой середине которого, словно кровавые метки, дрожали алые солнца.

– Не совсем так. Я не растворился в нем. – Увенчанная черными когтями рука небрежным жестом смахнула с лица слипшиеся волосы. – Я стал им. И знаешь, он оказался очень покладистым и почти не сопротивлялся процессу замещения. Стоило ли вести затяжную войну, когда полное слияние оказалось таким… приятным и победоносным. Забавно, не правда ли? Когда Эра подселила ко мне огненного корага, мы, обитая в одном теле и постоянно взаимодействуя, сохраняли свои сущности. Как две разные нити, сплетенные в одну веревку. А сейчас произошло нечто иное. Полное единение двух противоположностей и, как следствие, рождение чего-то нового. Более сильная личность подавила слабую. А может, и растворила, вобрав в себя некоторые из ее черт. Не могу сказать точно.

– Угу, – пробормотал четэри, настороженно разглядывая Арацельса. – Еще бы знать, кто из вас был слабее?

– А есть сомнения? – Темная бровь воскресшего Хранителя вопросительно поднялась, желтые глаза хищно сверкнули. – Я – это я, С-с-смерть. Твой друг, сослуживец, ученик.

– Ты изменился.

– Возможно. Но мои изменения мы обсудим как-нибудь потом, а сейчас будь так любезен, помоги открыть портал до второго Харон-се во-о-он в том направлении.

Легкий взмах нереально белой ладони, короткая заминка, и… огненный след, словно снятая перчатка, на пару мгновений завис в воздухе. Смерть моргнул, видение исчезло.

– Что с твоей рукой? – нахмурился он, поудобней перехватив за ноги спящую кровницу. Первый Хранитель беспокоил его все больше. Он был непонятен, необычен и… не изучен. Слишком откровенен, резок в высказываниях, открыт… но одновременно Цель словно бы находился за стеной отчуждения, через которую нереально было пробиться. Кто же он теперь? Человек или демон?

– Твои сомнения растут и множатся, я же сказал, что я – это я, – проговорил Арацельс, скривившись. – Ты поможешь мне с порталом?

– Нет.

– Тогда…

– Ты же знаешь, что здесь нельзя их открывать!

– А как насчет исключения?

– Будет только хуже. Из-за тайной системы порталов, существующей в трех государствах Срединного мира, управляемых Серым, Красным и Черным Повелителями, нас моментально вычислят. Если ты или я попробуем открыть незаконный пространственно-временной переход – сработает магическая защита Харон-се, и нас выкинет куда-нибудь о-о-очень далеко от нужного места. Так что добираться по указанному тобой адресу придется на своих двоих. Идем?

– Ты собираешься отправиться туда со мной? – недоверчиво уточнил собеседник. – Несмотря на свои сомнения? – ехидно прибавил он.

– Я уже разок вас оставил, – криво усмехнулся четэри. – И что в результате? Одна похищена, второй… а, ладно! С тобой потом разберемся. Раз можешь контролировать демона, значит, все не так уж и скверно.

– Не контролировать, С-с-смерть. Некого больше контролировать! Есть единое существо, а не тандем из двух душ-ш-ш. Я разве непонятно объяснил? Его нет, меня прошлого в общем-то тоже. Зато есть я настоящий, и смертельные раны на моем теле понемногу затягиваются благодаря тому, что оно, это самое тело, снова живет. Единственное неудобство – я слишком сильно ощущаю эмоции окружающих и, если честно, хочу отведать их на вкус. Похоже, у меня больше не будет ночной ипостаси, я стал круглосуточным чудовищем. – Грустная улыбка на его губах померкла так же быстро, как появилась. – Но есть и свои плюсы. Разум мой и личность сохранились, разве что…

– Что? – насторожился крылатый.

– Ничего более важного, чем спасение Катенка, – отрезал Первый Хранитель. – Если идешь – пошли… Она сейчас наверняка находится под действием сонных чар, но рано или поздно моя женщина проснется, и я бы предпочел разбудить ее сам.

– Хм… – Смерть задумчиво посмотрел на друга. Все-таки друга… пусть и немного странного. – Прежде чем мы спустимся в подземный ход, ответь мне на последний вопрос.

– Ну? – Арацельс наклонился и поднял с земли сильно запылившийся балисонг. Тот самый, который оставил Кате еще в каэре. На лице его заиграли желваки, глаза недобро сверкнули.

– Когда ты успел влюбиться в нее?

– Я не… – вскинув голову, мужчина запнулся. – Не твое дело. Пошли, – он не оборачиваясь направился к разрытому ходу, дав тем самым понять, что тема закрыта.

– Ты бы хоть кровь с волос счистил, что ли? А то проснется девушка от поцелуя «сказочного принца» и хлопнется в обморок от перепуга.

– Какой еще поцелуй? – осторожно спускаясь по осыпающемуся откосу в темноту тоннеля, спросил собеседник.

– Как какой? Ответный! Она же твое мохнатое высочество целовала, пытаясь привести в чувство, когда ты валялся с разодранной шеей, теперь твоя очередь ее… будить, – объяснил Смерть, пряча усмешку. – Разве не хочешь?

– Заткнись уже, а? – В голосе Первого Хранителя проступили нотки раздражения, а в темноте подземелья мрачно сверкнуло золото его глаз.

– Хочет, – пробормотал четэри, перекидывая длиннохвостую галуру на другое плечо. – Хочет, но молчит.

– Мм? – промычала девушка, приоткрыв один глаз, и радостно дернула мохнатым ухом, мазнув своего спасителя по лицу.

– А, демоны Безмир-р-рья! – зарычал «ангел», заставив Арацельса резко обернуться. – Эта маленькая тварь поставила на мне еще одну кровную метку!

– Что за напас-с-сть, – прошипела Эра, махнув рукой над зеркальной поверхностью колодца, который упорно отказывался показывать искомый объект. Кончики полупрозрачных пальцев дрогнули и начали медленно растворяться в воздухе. Хозяйка Карнаэла бросила на них мрачный взгляд и сжала ладонь в кулак. Ее раскосые глаза раздраженно сверкнули, превращаясь в темные щели на бледном и узком лице. – А ес-с-сли так, мой непокорный сын?

Гибкая фигура склонилась над тускло мерцающей гранью четвертого межмирного тоннеля, тонкие руки в окружении длинных рукавов принялись быстро чертить рисунок вызова, и когда он был полностью закончен, бескровные губы шепнули другое имя.

Линии привычно вспыхнули золотом, приветливо моргнули и погасли, оставив вместо себя искомое отражение. Зеркальная поверхность стала темной, до слуха Эры долетели звуки шагов и недовольное бурчание четэри. А еще короткие ответы Арацельса и чье-то скромное то ли мяуканье, то ли мурлыканье. Такое тихое и робкое, что она, довольная результатами вызова, в первый момент не придала ему никакого значения.

– С-с-смерть, – радостно хихикнула женщина, – какой же ты предс-с-сказуемый. Увязался за другом. Как это… кс-с-стати. – Несмотря на то что Обряд единения, по всей видимости, стер клеймо с запястья Первого Хранителя, Эра разыскала его через Четвертого и теперь, довольная собой, с удовольствием прислушивалась к их разговору. – По возвращении в Карнаэл мальчиш-ш-шка восстановит символ, – кивнула она собственным мыслям, продолжая улыбаться. – Конечно, восстановит, куда он денется? – Ее рука снова заскользила над невнятной картиной, рисуя золотые символы в трех разных углах. Очередная вспышка, и неровные закорючки растаяли без следа, зато некогда темное пятно расцвело всеми оттенками желтого, четко очертив три фигуры на фоне стены подземного хода. – Один, два… а это еще кто? – Вглядываясь в миниатюрный силуэт, шагающий рядом с крылатым, Эра едва не ткнулась носом в созданный ею магический экран. – Уш-ш-ши, хвосты… кровница! – Отлетев на пару метров от колодца, Хозяйка Карнаэла зависла в воздухе, волосы зашевелились вокруг ее головы, глаза бешено засверкали, а по белой коже разлилась прозрачная синева. – Идиоты… оба! – стараясь вернуть себе спокойствие и прежний вид, бормотала бело-голубая дама. – Где они только откопали эту человекоподобную лису с повадками кошки? Ах да-а-а… сдвижка миров, – рассуждала Хозяйка вслух. – Надеюсь, им не пришло в голову притащить ее сюда? Или приш-ш-шло? – Дрожащие от напряжения пальцы скользнули по слегка наморщившемуся лбу, а в синей глубине глаз мелькнула решимость. – Ну уж нет! Пора брать инициативу в свои руки и вытаскивать этих глупцов. Сейчас-с-с, – шепнула она, возвращаясь к колодцу.

Несколько привычных движений – и под золотой сетью возникло новое изображение. В ярко освещенной комнате на большой кровати лежала обнаженная Катя, а вокруг нее суетились две рогатые служанки. Одна из них осторожно вплетала в темные волосы человеческой девушки серебристые ленты, другая втирала в кожу какой-то раствор, постоянно смачивая когтистые пальцы в чаше, украшенной драгоценными камнями. Под действием наложенных на нее чар Катерина крепко спала. Чем дольше Эра наблюдала за действиями служанок Черного Харона, которому некоторое время назад сама же подкинула ценную информацию о землянке и ее спутнике, тем мрачнее становилось ее и без того нерадостное лицо. Нос заострился, губы сжались, а темные провалы глаз заискрили сине-фиолетовыми молниями.

– Плохие предчувс-с-ствия, – процедила она сквозь зубы, и, поднявшись над колодцем, нырнула прямо в центр колеблющейся картины.

Изображение смазалось и пошло волнами, а тонкая женская фигура в белоснежном одеянии начала медленно погружаться в автоматически открывшийся портал. Ей, как Хозяйке Дома, не требовались внешние преобразования, необходимые для Хранителей. Она могла пользоваться прямыми переходами, возникающими между Карнаэлом и точкой вызова. За считаные минуты межмирный тоннель должен был доставить ее в указанное место, но…

Взвизгнув, Эра дернулась… и застряла.

– Это еще что за новос-с-сти? – удивленно пробормотала она, оглядывая свое тело, по пояс погруженное в заклинивший портал. Тонкие брови сошлись на переносице, пальцы заскользили над притихшей поверхностью колодца, выясняя причину заминки, а в почерневших глазах мелькнули первые вспышки бешенства. – Демоничес-с-ская защ-щ-щита! Эти проклятые четэри снова выменяли технологии Высших. Рогатые твар-р-ри! Они опять взялись за стар-р-рое! – Голос Эры то напоминал шипение разъяренной гадюки, то переходил в звериный рык, а временами опускался до зловещего шепота или разносился по округе протяжным свистом, привлекая внимание отдыхающих на поляне монстров. – Так вот зачем ему понадобилась земная девуш-ш-шка. Неудивительно, что он так обрадовался полученной наводке. Меня провел какой-то крылатый молокосос! – зло расхохоталась она. Но смех оборвался так же резко, как и возник. – Вот твар-р-рь… Харон сказал, что хочет новую рабыню? Лжец! Рабыням не вплетают в волосы лайры. Ср-р-рединный мир – непокорный и мятежный мир-р-р. Достал уже!

Скрестив на груди руки, женщина уставилась в пустоту и замолчала. Ее фигура становилась все более прозрачной, только белое лицо с недовольно сжатыми губами пока еще сохраняло обычный вид, если не считать разлившейся по щекам синевы.

– С другой стороны, потеря Арэ по сравнению с приобретением ручного демона – не такая уж и большая беда, – немного успокоившись, подбодрила саму себя Эра. – Ей всегда найдется замена, хотя… где еще я отыщу девушку, с помощью которой можно управлять этим упрямцем? Он же никого к себе не подпус-с-скает. – Разочарованный вздох прокатился по быстро тающему телу призрачной женщины, задержался в переплетениях длинных волос и, наконец, осел в мерцающей листве колышущихся поблизости растений. – Нужно вернуть и ее, и Хранителей!

Рассеянно взглянув на практически исчезнувший низ своего тела, Хозяйка покачала головой и… обратилась туманной дымкой, которая несколько секунд покрывала колодец, а потом стекла тонкой струйкой в узкую щель между плитами аллеи.

Минуту спустя рядом с Лемо, лежавшим на одной из многочисленных полян, поднялось из земли странное существо. Все тело его было сплошь покрыто листьями и мхом, а на узком лице с травяными ресницами синим огнем горели два раскосых глаза.

– Ты… – приоткрыв тонкую щель рта, выдохнуло новое воплощение Эры.

Большой человекоподобный кот приподнял усатую морду и вопросительно взглянул на Хозяйку Корнаэла. Ночь шла к своему завершению – и власть корагов над людьми становилась все слабее. Стражи просыпались в своих измененных телах, а связанные с ними души демонов, напротив, постепенно погружались в сон. Поэтому вместо голода и вожделения в светло-зеленых глазах Второго Хранителя отражались любопытство с легким налетом беспокойства.

– Нет, – качнуло головой странное создание, разметав по плечам тонкие стебли цветущих волос, – не ты!

Тут же потеряв интерес к Лемо, Эра двинулась дальше, чтобы найти того, кто был ей нужен. Длинный шлейф из светящихся растений скользил вслед за Духом Карнаэла по мягкому ковру серебристой травы. Возле лежащей под кустом Эссы сидел покрытый перьями Алекс и мрачно смотрел на свою неподвижную жену.

– И не ты, – прошелестели листья голосом Хозяйки Канаэла, когда странное создание прошло мимо них. Сучковатая ладонь с ветвями-пальцами раскрылась над телом девушки, исполосованным кровавыми узорами. – Жива… – прошептала Эра тихо. – Все еще жива. Хм… Как же много в них человечес-с-ского. Демоны выпили бы чужую девчонку до капли и истерзали бы ее плоть до смерти. Демоны… а не полулюди.

Обогнув пышный куст, приветливо потянувшийся к ней своими ароматными бутонами, Эра обнаружила наконец того, кого искала. Он лежал на траве, раскинув в стороны руки, глаза были закрыты, а черты лица расслабленны. Тьма клубилась вокруг Хранителя, бережно охраняя минуты его отдыха. Удовлетворенный, сытый, уставший… От него за версту веяло спокойствием.

– Кама! – Требовательный окрик вырвал Третьего из объятий утренней дремы. – Вставай. Ты пойдеш-ш-шь со мной.

Черные веки поднялись, открыв не менее черные глаза, в которых, казалось, не было дна. Он молча взглянул на собеседницу и, словно хорошо выдрессированный пес, покорно поднялся, чтобы отправиться с Хозяйкой. Другие стражи проводили этих двоих взглядом, но никто не рискнул увязаться следом. Почти никто. Когда Эра со своим спутником поднималась по ступеням рабочей зоны, позади нее зашуршала трава, выдавая чье-то присутствие.

– Нет, Лемо, – сказала она, не оборачиваясь. – Ты не пойдеш-ш-шь. Хватит того, что в Срединном мире уже шляются двое ваш-ш-ших. Если еще и ты отправишься туда, кто будет следить за Равновесием?

Кама послушно замер на ступенях, превратившись в живую статую, окутанную плащом мрака, а Второй Хранитель, высунувший морду из кустов, внимательно слушал обращенные к нему слова и, судя по хитрому блеску в прищуренных глазах, был несколько иного мнения на сей счет. Когда шипастый в сопровождении женщины-растения пересек полупрозрачный купол и очутился в окружении висящих по кругу сфер, похожий на огромного кота монстр в несколько прыжков преодолел разделявшее их расстояние и кубарем выкатился на ровную поверхность каменной плиты.

– Лемо! – возмущенно воскликнула Эра.

– Настало утро, – быстро поднимаясь на ноги, ответил ей уже не кот, а черноволосый парень. Он одарил Хозяйку ослепительной улыбкой, после чего скромно поинтересовался: – Я что-то пропустил? У нас появилась работа? И в каких мирах неприятности? – Брюнет тряхнул короткой шевелюрой, затем взлохматил ее рукой и тихо добавил, ни к кому конкретно не обращаясь: – А за Равновесием будет следить Иргис, как и положено дневному дежурному. Отправь меня вместо Камы, а? Прошу тебя, свет моих очей. – Ярко-зеленые глаза невинно заморгали, а красивые губы сложились в очередную обворожительную улыбку. – Я уже несколько недель тут торчу, позволь устранить возникшие проблемы. И заодно прогуляться.

Кама равнодушно смотрел на Лемо, не выражая никаких эмоций по поводу его слов. По большому счету Третьему Хранителю было все равно, кто именно отправится на задание и в чем это задание будет заключаться. Несмотря на сменившийся в рабочей зоне облик, в нем еще не до конца заснула ночная ипостась. А потому вместо собранности и интереса парень испытывал умиротворение и расслабленность. И именно сейчас он, пожалуй, был бы не против предложения друга поменяться с ним местами.

– Ты третий по старшинству, а все дурачиш-ш-шься, – проворчала собеседница, рассматривая торчащие в разные стороны волосы Второго Хранителя. Внешне он скорее напоминал озорного паренька, нежели взрослого мужчину, да и характер имел соответствующий имиджу. – Мне нужно вернуть из ловушки… из опасной ловушки девуш-ш-шку, которую ты даже узнать не сможешь.

– И кто она? – заинтересовался Лемо, а стоящий неподвижным монументом Кама неожиданно ожил и метнулся к Эре.

От ее слов человеческая личность парня очнулась и перестала обращать внимание на эмоции корага.

– Катя? – встревоженно спросил он и, получив в ответ утвердительный кивок, изменился в лице. Спокойствие словно ветром сдуло. Нервно закусив губу и напрочь позабыв о друге, который удивленно взирал на происходящее, Третий Хранитель решительно заявил: – Я пойду. Какой мир?

– Да уж-ш-ш-ш… – закатив глаза, прошипела Хозяйка Карнаэла. – Он пойдет! Ещ-щ-ще один умник, готовый отправиться туда, не зная куда, с пустыми руками, но благими намерениями. Чему вы столько лет учились? Ты хоть оружие с собой возьми, благородный рыцарь, а то пугать четэри голым… э-э-э… своим черным оперением… не лучший способ вытащить Арэ из Харон-сэ, на котором поставлена очень мощная магическая защ-щ-щита.

– Срединный мир? – нахмурился Кама, переваривая услышанное.

– Арэ? – удивленно присвистнул Лемо, пропустив мимо ушей все остальное. – Чья?

– Арацельса! – в один голос и с доброй долей раздражения ответили ему.

– Ну ничего себе! Я точно многое пропустил. А сам он где?

– Там же. И С-с-смерть с ним. Два безоружных идиота… С-с-спасатели недоделанные! Их самих оттуда вытас-с-скивать надо, – со злой иронией проговорила Эра, нервно обрывая лепестки с покрытых цветами волос. – Впрочем, с ними прощ-щ-ще. А девушку готовят к ритуалу. И у меня не самые лучшие подозрения насчет его сути.

– Я пойду, – тупо повторил Кама, двинувшись по направлению к нужному колодцу.

Глаза женщины недобро прищурились, а из хищно сложенных пальцев вырвалась белая молния. Ударив парня чуть ниже спины, она заставила его подскочить на месте и растерянно обернуться.

– Во-первых, ты забыл оружие. Во-вторых, Срединный мир большой, а ты даже не удосужилс-с-с-ся уточнить расположение нужного тебе Харон-сэ. А в-третьих… я начинаю сомневаться в нормальном функционировании мозгов некоторых из моих Хранителей, – проговорила Эра.

– Вот-вот, – подтвердил ее слова Лемо. – Отправь лучше меня, прекраснейшая. Я все сделаю, как надо, а девчонку разыщу по словесному портрету и знанию единого языка.

– Заткнис-с-сь! – Мрачное шипение и не менее мрачный взгляд заставили его примирительно улыбнуться и предусмотрительно замолчать. – Я рассчитываю на твое благоразумие, Кама. Верни мне девуш-ш-шку. Без нее и Арацельсу со Смертью там делать нечего.

 

Глава 6

Мне снился странный черно-белый сон. Будто застывшая фотография, без движения, без жизни… просто кадр, на котором замер безликий пейзаж. Графичные очертания деревьев, темное небо, серые холмы – ничего запоминающегося. И чем больше я вглядывалась в эту картину, тем сильнее становилось ощущение неестественности, словно кто-то неизвестный специально подсунул ее в мою память. А может, это мое утомленное сознание решило самовыразиться таким странным способом? Кто знает?

В сотый раз я посмотрела на неподвижный пейзаж и… замерла, затаив дыхание. Нет, ничего в своей основе не изменилось: холмы не превратились в равнину, деревья не расцвели яркими красками, и рассвет на ночном небосклоне не забрезжил. Безжизненная картинка по-прежнему «радовала» меня разными градациями серого, но теперь на ее мрачном фоне шел снег.

Пушистые снежинки медленно падали вниз, нежно касаясь моих лица, рук. Их становилось все больше, и я завороженно глядела на то, как за искрящейся стеной снегопада исчезают очертания чуждой мне местности. Белые хлопья кружили вокруг, окутывая, защищая меня и, как ни странно, согревая. Я погружалась в снежные объятия и чувствовала, как где-то в груди зарождается огонек надежды. Он рос и разгорался, даря приятное тепло оттаявшему сердцу. Тоска неохотно разжимала тиски, не желая отпускать без боя пленную душу. Сомнения мешали довериться интуиции, и я продолжала выжидать, нервно кусая губы и сосредоточенно всматриваясь в белое покрывало метелицы. Такое живое и… знакомое. А потом услышала голос, шепнувший мое имя. И мне снова захотелось жить.

А еще захотелось кого-то задушить, но на этот раз в объятиях. Хотя… плевать! Он существует, и только это важно. Пусть даже и в качестве призрака. Достаточно живого призрака. Я чувствовала его, слышала… Я знала, что это не просто сон. Откуда? Понятия не имею. Зато возникло одно похожее на правду предположение, что все дело в связи, созданной Заветным Даром. В такой необычной, порой мучительной, но почему-то очень приятной связи. И связь эта, оборвавшись во время боя с четэри, сейчас снова напомнила о себе.

Никогда не умела сочинять стихи, никогда даже не мечтала, что кто-то посвятит их мне. Пусть во сне, пусть в качестве моральной поддержки, пусть… Но на сердце стало так тепло и спокойно. И жизнь начала казаться прекрасной, несмотря на те пакости, которые она нам заготовила.

Порыв прохладного ветра бросил мне в лицо горсть мелких снежинок, а до слуха долетели насмешливые слова со слабым привкусом горчинки:

– Даже не надейся, что так легко отделаешься от меня, женщ-щ-щина…

– Дурак, – шепнула я снегопаду и улыбнулась.

Этот сон мне нравился все больше и больше, пока какая-то сволочь не ущипнула меня за… кхм… за грудь, вырвав тем самым из страны сладких грез. Я резко открыла глаза и… закрыла их опять. Когда мои веки поднялись вновь, я уже была морально готова к тому, что увижу.

– Арацельс, – позвал четэри, но тот не ответил, только продолжил стремительно двигаться вперед по неосвещенному тоннелю подземного хода.

Возможность прекрасно видеть в темноте была одной из особенностей служителей Равновесия и сохранялась в любом из их обличий, но, как показывала практика, этой замечательной способностью, увы, не обладали некоторые хвостатые бестии. То есть не то чтобы Мая совсем ничего не разбирала вокруг, в общих чертах она ориентировалась в окружающем, но при этом умудрялась периодически спотыкаться, а пару раз едва не упала, но, к счастью, Смерть вовремя успел подхватить ее за… за… да за что попало. И не суть, что первый раз в его руке оказался воротник ее короткой куртки, а второй – покрытое мягкими волосками ухо. Визга и шипения, конечно, было много, но зато острый носик этой неуклюжей девчонки остался цел, чем «ангел» и оправдал свои действия… вслух. Она оценила. Почти. Что-то тихо муркнула и натянуто улыбнулась ему, потирая распухший орган слуха. Крылатый в ответ пожал плечами, а Арацельс даже не обернулся, игнорируя короткую заминку. Он вообще не сильно интересовался постоянными перепалками этой странной парочки. Шел себе вперед да изредка отвечал на обращенные к нему вопросы. Раньше отвечал, а теперь нет.

– Ар-р-рацельс! – повысив голос, рявкнул Четвертый Хранитель. – Если ты желаешь чем-либо посыпать наш путь, то пусть это будут лепестки роз, а не снежные завалы, а? – не скрывая иронии, продолжил он.

– Что? – Желтые глаза с кровавым заревом вокруг сузившихся зрачков сверкнули в темноте, когда собеседник повернул голову. Светлые пряди очищенных с помощью магии волос колыхнулись в такт движению, временно закрыв часть лица. – Ты что-то хотел?

– Да! – не сбавляя шага, ответил Смерть. Продолжая внимательно смотреть на друга, он боковым зрением засек странный пируэт галуры и легко схватил ее за шкирку прежде, чем та растянулась на снежном ковре. Поставив девушку на ноги, мужчина потащил ее за собой, крепко сжав в руке узкую ладонь. – Прежде всего я хочу узнать, в каких облаках ты витаешь, если не слышишь, когда тебя зовут?

– Изучал кое-какие преимущества активного Заветного Дара.

– Пытался связаться с Катей, что ли? И как?

– Удачно, – коротко ответил Арацельс, всем своим видом давая понять, что больше на эту тему ничего говорить не намерен.

Левая бровь четэри насмешливо изогнулась, а на губах заиграла понимающая улыбка.

– Теперь второй вопрос, – продолжил он, изучая спину идущего впереди друга. – Тебе не кажется странным, что Эра не провела похожий ритуал с двумя погибшими Хранителями, но упорно навязывала его тебе, пока не добилась своего?

– Мне многое кажется странным, – произнес собеседник, немного помолчав, – но со всем этим я буду разбираться потом. Когда верну девушку.

– Себе?

– В Карнаэл.

– Одно другому не мешает, – пробубнил Смерть, ненавязчиво так второй рукой подхватив Маю за плечо, чем предотвратил попытку кровницы сцапать горсть ледяных кристаллов, вызывавших у нее все больший интерес.

Девушка недовольно фыркнула, но выгибаться на ходу перестала, а ее спутник в который раз за время их пути пожалел о том, что согласился с желанием галуры идти своим ходом. Когда она висела у него на плече, забот было меньше. Но ей, видите ли, приспичило доказать свою самостоятельность, причем в самом неподходящем месте. И этот дурацкий пункт она догадалась внести в заключенное ими соглашение, скромно умолчав о некоторых недостатках своего зрения. Глупая кошка, то есть лиса… а точнее всего, просто девчонка, которая по непонятной ему причине решила, что именно он сможет обеспечить ей светлое будущее. И откуда в этой лохматой головке с торчащими вверх ушками взялись такие странные мысли? Наверное, именно поэтому ему порой так хотелось оторвать ее, чтобы перестала совать свой любопытный носик куда не следует.

После первой связующей метки на своей руке Смерть расстроился и слегка растерялся. После второй – он едва не прибил мерзавку, на которую, как выяснилось, слабо действовали его сонные чары, и потому она умудрялась просыпаться в самый неподходящий момент. А просыпаясь, делала свое черное дело, незаметно оставляя на его коже крошечное пятнышко проклятой крови. И при этом так проникновенно мурлыкала у него под ухом, что сразу же пропадало желание убивать ее на месте. Ну а после третьей метки четэри пошел на крайние меры – заключил с ней договор. Она обещала больше не метить его, а он, в свою очередь, должен был устроить Мае нормальную жизнь подальше от родного мира. Ах да… и еще позволить ей идти самой. Вот этот пункт уже точно был лишним!

Будь Арацельс менее занят своими мыслями, наверняка отговорил бы друга от опрометчивого шага, за который тот теперь расплачивался нервным дерганьем и постоянными попытками поймать суперсамостоятельную особу, так и норовившую поискать приключений на свои хвосты. То ей первый раз в жизни «ледяную кашу» довелось увидеть – кровница пыталась собрать ее с земли и попробовать на вкус. То девушка зацепилась ногой за камень и пропорхала бабочкой пару метров, пока не была поймана за один из хвостов. А то еще лучше: жучка она унюхала… Усача сантиметров в двадцать длиной, с ядовитой слюной и парализующими шипами на лапах. Живут такие под землей в Срединном мире, да. Сами не нападают, но и проявлений излишнего любопытства к своей персоне не любят. А этой непоседе все надо было разглядеть, понюхать, потрогать… Но вот незадача: без подзорной трубы и фонарика – не получалось.

– Арацельс, – снова заговорил Смерть, продолжая контролировать каждый шаг своей мелкой спутницы. – Я, конечно, понимаю, что, чем ближе мы к Харон-сэ, тем ты сильнее нервничаешь. И мне прекрасно известно, что к ледяной стихии у тебя особая привязанность. Но будь так любезен, постарайся не устраивать на нашем пути снежные завалы: Мая плохо видит в темноте и постоянно спотыкается.

Первый Хранитель молча кивнул в ответ. А в следующее мгновение вокруг его фигуры зажегся огненный ореол, осветив окружающее пространство. Кровница восторженно взвизгнула и тихо замурлыкала, а крылатый обреченно пробормотал:

– Отлично. Теперь у нас впереди не менее захватывающее путешествие по лужам.

– Зато с подсветкой, – усмехнулся Арацельс.

 

Глава 7

Удивляюсь, как я не получила разрыв сердца, когда, открыв глаза, увидела это создание. Наверное, внушительное количество монстров, отметившихся на моем пути за последние сутки, развило иммунитет ко всякого рода чудикам. Но, несмотря на это, мне было как-то не по себе под светящимся ненормальной радостью взглядом нависшего надо мной существа. Хотела бы знать, что ему надо?

Представьте себе нечто черное, всклокоченное, с воинственно расправленными за спиной крыльями и боевой раскраской на наглой морде. Моей первой мыслью было: местный карлик-каннибал. К тому же пару недель сидевший на голодном пайке. А почему иначе он такой тощий, взъерошенный и с предвкушающей ухмылочкой от уха до уха? Даже не ухмылочкой, а оскалом, хорошим таким оскалом, качественным: с наличием больших и острых клыков. В голову полезли неприятные ассоциации о крокодилах на охоте и собаке Баскервилей в период ночных вылазок. Не думайте, что у меня фантазию в тот момент заклинило (хотя и не без того), просто боди-арт, покрывающий трехцветным слоем физиономию низкорослого незнакомца, помимо впечатляющей картинки на лбу еще и фосфоресцировал в полумраке большой комнаты. Красные полосы, белые, желтые – и вся эта живопись на матово-черной коже. Но больше всего будоражил воображение тщательно прорисованный череп между двух небольших рогов, обведенных у основания ровными кругами.

Симпатяга, правда? Вот-вот. Я тоже впечатлилась. Прикрыла на пару секунд глаза, заставила себя вспомнить, где нахожусь, и постаралась по отдельным внешним признакам классифицировать существо. Если временно отбросить художественное оформление лица, то оставались крылья, рога, клыки, когти и человекоподобная фигура. Значит, меня почтил своим визитом все-таки четэри. Хотя для полной уверенности следовало уточнить у данной особи, где ее хвост, однако это дело пришлось отложить на потом.

Я снова уставилась на исследуемый объект, а он продолжал все так же пялиться на меня. Тоже, видать… изучал. Судя по размерам и пропорциям – передо мной был ребенок. Или как правильно звучит уменьшительно-ласкательное от названия их расы? Четэренок, что ли? Тьфу, пусть будет просто чертенок. И по цвету похож и по виду. Скорей всего, хозяйский сын или дочь, а может, кто-то из прислуги (половые признаки у этого отдельно взятого экземпляра разобрать было сложно, мешал свободный покрой одежды да толстый слой краски на рожице). Может, попробовать установить с ним контакт: пообщаться там на языке жестов или поперемигиваться? Авось выясню, где нахожусь, кто он-она-оно такое и какого лешего это чудо в краске зависло надо мной по образу и подобию застывшей горгульи? Хорошо еще, что вода из приоткрытой пасти не льется, зато слюни того и гляди закапают. И вид такой довольный-довольный, аж неуютно как-то становится.

– Э-э-э, – протянула я, усиленно соображая, с какой фразы лучше начать беседу, а также – на каком языке следует заговорить.

– А-а-а-а! – Радостно отозвался чертенок и, хлопнув пару раз в ладоши, снова потянул свои когтистые лапки к верхней части моего туловища.

Эм, и что это я ему только что сказала? Вдруг у них тут нечленораздельное мычание переводится как отдельные слова или предложения?

– А ну брыс-с-сь! – шикнула на него и не сильно, но ощутимо ударила малолетнего исследователя по ладоням (оригинальное приветствие получилось, угу!). Тот отпрянул и снова застыл, глядя на меня немигающими светло-желтыми глазами. – В качестве ужина я несъедобная. А в другом качестве… ты еще маловат!

Чертенок склонил рогатую голову набок, недовольно дернул разрисованной щекой и, неприятно хихикнув, показал мне язык, после чего демонстративно уставился на мой бюст.

Ну ничего себе воспитание! Да что он себе позволяет, да как ему не стыдно, да…

«Да-а-а-а-а-а-а, – мысленно изрекла я, опустив взгляд на свой наряд. – И какая сволочь меня так одела? А главное, зачем?»

Тонкое белое платье смотрелось бы неплохо в качестве ночной сорочки, особенно если учесть, что большая часть его состояла из декольте на серебристых веревочках (и на том спасибо, в противном случае лежать бы мне здесь топлес) да разрезов до середины бедра с такой же серебристой шнуровкой сверху. Ну, судя по тому, что я находилась в постели, может, это и нормально? Только зачем тогда на ногах мягкие босоножки с тонкими завязками, оплетающими икры почти до колен, а волосы уложены в высокую прическу, из которой выбивалось несколько прядей, украшенных длинными лентами?

Сев на кровати, я продолжила изучать свою одежду, не забыв мимоходом повторно треснуть рогатого отпрыска по его назойливой конечности. Он обиженно зашипел и что-то тихо пробормотал. Как пить дать, ругательства, больно уж злобным оказался его тон. А нечего руки распускать и взрослых теть щипать за неположенные места. Ну и пусть эти самые места открыты для всеобщего обозрения. Смотреть смотри, а рукам волю не давай. Чертенок насупился и отошел от меня на пару шагов. Правильно. Быстро учится, мелкий. Вдруг я бешеная? Один раз ударила, а второй – покусаю?

Судя по ощущениям, из нижнего белья на мне присутствовала… только нижняя его часть, верхняя канула в небытие. Немудрено. С такими-то вырезами! На шее болтался набор каких-то сверкающих побрякушек, а на руках от запястий до локтей были надеты тонкие сеточки с внушительным набором переливающихся камешков. Нарядили, значит. Угу. А для чего?

Я вопросительно посмотрела на единственное живое существо в этой комнате, существо ответило обворожительным оскалом, подмигнуло и с диким улюлюканьем кинулось на меня.

Мама дорогая, психи малолетние атакуют!

Я выставила вперед руки, намереваясь дать отпор чертенку, но тот, как ни странно, передумал на меня прыгать. Подскочив ближе, он замер, нервно дернулся и начал медленно подниматься. При этом его крылья постепенно складывались за спиной, а громкий вопль становился все тише и неуверенней.

Так, не поняла. Это какой-то новый способ полетов? А почему тогда выражение лица у летуна такое виновато-раскаивающееся? Не успела толком удивиться происходящему, как за спиной рогатого отпрыска появилась мужская фигура огромных размеров. Черная кожа, длинные черные волосы, черная одежда с минимумом декора и большие черные крылья за спиной – на фоне этой фактурной черноты два ярко-зеленых глаза, с легким прищуром изучающие нас с чертенком. Красив. Чертовски красив! В прямом смысле этого слова. Такая экзотическая красота, от которой сложно отвести взгляд. Она завораживала, парализовывала, вызывала желание рассматривать каждую деталь, каждый штрих, словно перед тобой было не живое существо, а полотно великого мастера.

Заметив мою реакцию на свою персону, незнакомец улыбнулся и отвесил легкий поклон. Какие плавные движения при его габаритах, сколько в них силы, грации! Меня затопила внезапная волна восхищения. И тут же холодным душем ударило по нервам чужое возмущение. От неожиданности вздрогнула. Красавец-четэри приподнял бровь в немом вопросе, а одиноко висящий в воздухе чертенок жалобно пискнул, повернув голову в сторону подошедшего ближе мужчины.

Я наконец ожила: скрестила руки на груди, чтобы чувствовать себя более защищенной от посторонних взглядов, послала Арацельсу мысленное «спасибо» за отрезвляющую эмоцию и приготовилась ждать продолжения спектакля под названием «Двое в комнате, не считая чертенка». Ну а чего дергаться? Я на территории этого черного господина, ему мою судьбу и решать, пока кое-кто недовольный и, судя по едва уловимым отголоскам в моем подсознании, очень злой не добрался до нас. А он доберется… скоро. Теперь я это точно знала. И потому перспектива временного общения с семейкой крылато-рогато-хвостатых господ не выглядела такой уж пугающей. Ну почти не выглядела. Откинув в сторону все то, что имелось в виду под словом «почти», я изобразила вежливую улыбку на лице и вполне дружелюбно поздоровалась с четэри. Надеюсь, он меня понял.

Крылатый чуть заметно кивнул, видимо, в знак того, что мои слова услышаны. Уж не знаю, как он их воспринял: может, в качестве приветствия (что и было задумано), а может, как попытку познакомиться (необычное тогда у меня имя получилось). В любом случае отвечать он не стал, зато кое-кто мелкий с загримированной физиономией удостоился непродолжительной, но очень эмоциональной тирады на языке, которого я не знала. А вот голос мужчины показался мне смутно знакомым. Покопавшись в памяти, нашла единственный эпизод, когда могла его слышать. От воспоминаний сердце испуганно вздрогнуло, а горло неприятно запершило.

Выходит, именно этот черный красавец чуть не убил Арацельса. Чуть… какое хорошее слово. Тогда мне казалось, что все гораздо хуже. Окровавленное тело, лежащее на земле, пустота в моей душе и это ужасное ощущение полного безразличия к происходящему, вылившееся в нежелание жить. Чуть… как замечательно это звучало. Когда мы снова встретимся, я обязательно выясню: как он выжил? А пока у меня имелась проблема номер раз. Большая такая проблема: черная и зеленоглазая.

И чего, спрашивается, я им восхищалась? Хотя… будь он музейной мумией, оценила бы по достоинству. А вот на живого, здорового, с хозяйским видом гуляющего по комнате мне совсем-совсем не хотелось смотреть.

Мужчина отчитывал чертенка (все-таки мальчишку, не очень-то это юное дарование с буйными замашками походило на девочку), мелкий печально вздыхал, отводил взгляд и старательно изображал раскаяние, а я хмуро поглядывала на этих двоих, размышляя над сложившейся ситуацией. Как-то неуютно было сидеть на огромной кровати в чересчур откровенном наряде, когда рядом находился этот. Лучше бы я до прихода Хранителя выясняла отношения с крылатым малолеткой – не очень-то приятно лицезреть убийцу своего жениха.

Четэри, словно почуяв перемену в моем настроении, оставил в покое хвостатого отпрыска, медленно повернулся и, окинув цепким взглядом мою фигуру, задержал внимание на лице, после чего одарил меня непонятной ласковой фразой. Как тогда, перед тем, как я погрузилась в неестественный сон прямо в седле. Опять чары? Вот ведь… черт рогатый! Веки снова стали тяжелеть, но сейчас я не была подавлена и опустошена, а потому могла бороться с внезапно накатившей сонливостью. Не то чтобы очень успешно, но все же. Спрятав под ладонью предательский зевок, пару раз моргнула, тряхнула волосами, приведя в движение длинные ленты, и вцепилась руками в край постели, чтобы не завалиться ненароком на ее мягкую поверхность. Теперь стало как-то не до стеснения: желание прикрыться отпало само собой. Равновесие бы сохранить да в навязанный сон не провалиться, а если кому-то охота меня рассмотреть как следует, пусть: ничего нового в строении женского тела он не увидит. Если отсутствие крыльев, хвоста и рогов не считается тут чем-то небывалым. А что, вполне логично.

Черный тип немного понаблюдал за моими мучениями, сочувственно хмыкнул и снова обратился к чертенку. На этот раз его речь была немногословной. Один короткий вопрос – в ответ усиленное кивание детской головы, виляние хвоста со стрелой и полный искреннего послушания светло-лимонный взгляд. Ангелочек прям… угу. С рожками! Мужчина на мгновение скрестил пальцы и резко разомкнул их. И если затуманенное пеленой сна внимание меня не подвело, то в момент разрыва с кончиков его длинных когтей слетели лиловые искры. Точно такого же цвета полосы мелькнули вокруг мелкого пленника, образовав решетку, а потом все исчезло. Зато несчастный пацан со всего маха рухнул на пол, отбив себе мягкое место. Если оно было мягким… при его-то худобе. Так или иначе, а взвыл страдалец громко и о-о-очень обиженно. У меня от такого звука даже в голове просветлело, так как вязкие объятия сонных чар испуганно отпрянули. Ух ты! Вот бы уговорить чертенка верещать почаще! Было бы замечательно, не находись тут этот черный господин с магическими замашками.

Замечтавшись, я не заметила, как в полумраке комнаты появилось еще одно действующее лицо. Эх, слабый четэри волшебник. Или он просто выдал мне неполную «дозу сна», решив, что и этого будет достаточно? Как выяснилось, его чары не только боятся резких звуков, но еще и чахнут под прессом удивления. А удивилась я сильно. Ибо только что выяснила, что не такая уж и редкость для этого дома – человеческая женщина.

Мягкая поступь, необычные сиреневые глаза… Она плавно пересекла комнату и вошла в зону наиболее освещенного пространства, как раз туда, где стояла большая кровать со мной в комплекте, а в нескольких метрах на полу сидел притихший, но очень недовольный ребенок, над которым возвышалась темная фигура мужчины. Оранжевые огоньки слабо дрожали в металлических каркасах, подвешенных на колоннах, и почему-то напоминали настенные бра. Волосы незнакомки, окрашенные их светом, отдавали рыжизной. Заплетенные в две длинные косы, они блестели, словно атлас, обрамляя строгий овал красивого лица, и падали до самых щиколоток.

И как она, бедняжка, с такой гривой управляется? Мыть, расчесывать и (о ужас!) заплетать это «покрывало» каждый день – врагу не пожелаешь. Хотя если местные мастера из моих непослушных кудрей умудрились сотворить такой «парикмахерский шедевр», то, может, и ее прической кто-то другой занимался?

Платье на женщине оказалось похожим на мое, только гораздо более скромным и… темным. Ноги, обутые в босоножки без каблука, ступали очень тихо, да и двигалась блондинка как-то чересчур бесшумно, словно призрак. У меня невольно возникла ассоциация с Лилигрим, но я быстро отбросила эту мысль, так как эта особа производила совсем другое впечатление. Тихая мышка: кроткая, покладистая, спокойная… живая. А еще она держала в руках плотно завязанный мешок, который ни с того ни с сего начал подавать признаки жизни. В голове моей шевельнулось подозрение, а сердце сжалось в ожидании.

– Грэта, эмерлизз. – Черный четэри ободряюще улыбнулся женщине и, подойдя к ней, забрал вяло брыкающуюся ношу.

Вовремя. Потому что, если меня не обманывало зрение (а после порции «снотворного» я в этом не была уверена), пальцы блондинки, вцепившиеся в темную ткань мешка, дрожали все сильнее, а таинственное содержимое дергалось все активней и активней, явно намереваясь вырваться из плена.

Я проводила напряженным взглядом перекочевавший в другие руки объект, который во время передачи испуганно замер, перестав шевелиться. Наблюдать становилось все сложнее. Проклятая сонливость снова возвращалась, напоминая моему рассудку, что настало время вынужденного отдыха. Но я противостояла ей, чуя, что, если усну сейчас, пропущу что-то очень важное. Ведь именно в такой мешок там, на поверхности планеты, засунули Ринго. И если это он…

– Крух-ки-кру-крух! – выдал недовольный ушастик, когда сильная мужская рука вытащила его наружу, крепко держа за шкирку. Выдал и заткнулся, осторожно осматриваясь по сторонам. Оранжевые глаза зверька, казалось, прибавили в размере, а черный зрачок, напротив, стал совсем крошечным на огненном фоне радужки. Заметив меня, малыш радостно приподнял уши и рванулся, но его не пустили.

Признаться, я думала, что он начнет царапаться и кусаться (благо и когти, и зубы имеются), но, к моему огромному изумлению, Ринго покорно сложил лапки и прикинулся мягкой игрушкой. Неужели этот черт рогатый и на него магией повлиял? Чувствую, что, пока Арацельс сюда доберется, из нас успеют сделать безвольных марионеток.

Пока я соображала, моего пушистого зверя торжественно вручили обалдевшему от такого подарка чертенку. Он схватил новую игрушку в охапку и, забыв о том, что вроде как ударился и должен страдать от боли и обиды, шустро подскочил на ноги, что-то сказал мужчине и с улыбкой счастливого маньяка побежал вон из комнаты.

Я на автомате рванулась следом, забыв о слабости и сонных чарах. А вот они, как это ни печально, обо мне очень даже помнили. Сделать удалось всего пару шагов, потом все вокруг закачалось, зарябило и зашумело. Хотя нет, зашумело все-таки в ушах да и остальные эффекты наверняка исходили от меня, а не от интерьера. Взгляд рассеянно скользнул по чужим лицам, словив новую порцию непонятного. Чернокожий мальчишка обернулся на выходе и радостно оскалился, зажатый у него под мышкой Ринго неожиданно подмигнул мне, а в грустных и почему-то виноватых глазах светловолосой женщины блеснули слезы.

Когда четэри успел оказаться за спиной, чтобы легко подхватить меня на руки, не знаю. Не в моем состоянии отслеживать его перемещения. Помню только прикосновение когтистых пальцев ко лбу и накатившую на меня волну всепоглощающего сна, в котором серой картинкой проступил уже знакомый пейзаж.

Жаль, что сейчас там не было снегопада…

 

Глава 8

Харон Рагнар по прозвищу Черное Сердце сегодня был счастлив. Он держал на руках девушку, захваченную в капкан сонных чар, и с любопытством смотрел, как разглаживается вертикальная морщинка на ее лбу, как уходят с лица следы сосредоточенности и волнения, а вместо них холодной маской проступает спокойствие. Неестественное… словно у мертвеца. И только мерно вздымающаяся грудь не давала забыть о том, что бедняжка всего лишь спит. Пока еще спит. Эта темноволосая малышка стоила ему нескольких сильных и опытных воинов, но… она того стоила!

Упрямая девочка. Забавная в своем нежелании подчиниться его чарам. Там, на поверхности, среди ненавистного для четэри дня, для того чтобы отключиться, ей потребовалось гораздо меньше магического воздействия. Интересно, почему? Сказался стресс от потери спутника? Кем же он ей был? Возлюбленным, братом, другом или просто охранником? Хотя, по сути, это все уже неважно – парень мертв. Здесь, в стенах Харон-се, пленница взяла себя в руки и решила побороться за ясность ума, упорно пытаясь вырваться из крепких объятий навеянного им сна. Смешная. Своим поведением она вызывала в Рагнаре симпатию и сочувствие, которое он усилием воли задвигал куда подальше, напоминая себе, что случайностей не бывает, и эту самую Лоэль ему послали Высшие силы.

Четэри взывал к ним почти месяц, не надеясь на отклик. Но в канун ритуального обмена они все-таки соизволили отозваться, приняв облик незнакомой Харонэссы. Она связалась с ним через Магическое зеркало и продала за определенную плату (за которой, кстати, еще должен был явиться ее посланец) сведения о потенциальной рабыне, волей случая очутившейся неподалеку от его владений. Не суть, что у серолицей информаторши были необычно синие глаза странного разреза (чего еще можно ожидать от Высших сил?). Неважно, что гостей из другого мира не засекли его соседи (не для них был послан этот «подарок», не им его и забирать). И то, что человек, сопровождавший девушку, обладал отнюдь не человеческими способностями, тоже теперь не имело никакого значения, ведь препятствия только делали победу слаще. Черному Харону срочно нужна была рабыня. Еще одна, помимо его милой Грэты. И он получил ее. Именно сегодня, в день Аваргалы, точнее… уже в ночь. Такая удача выпадала не часто и имела привкус предопределенности. Сладкий привкус с примесью неизвестности. Осталось чуть больше часа до того судьбоносного момента, когда он либо потеряет все, либо приобретет то, чего так жаждет.

И все-таки Рагнару было жаль пленницу. Как ни давил он в себе это несвойственное четэри чувство, оно подкрадывалось вновь и вновь, стремясь затопить своим ядом его черное сердце. Слишком долго он общался с человеком, слишком… Наверное, потому и сам очеловечился. В чем-то. К счастью для них обоих, далеко не во всем.

Длинные ленты серебряным дождем спадали вниз, тонкая ткань платья едва прикрывала молодое женское тело. Харон окинул его оценивающим взглядом и вяло улыбнулся. Хорошенькая… для человека. Но не это нравилось ему в ней. Ее глаза… Придя на шум, производимый его отпрыском, он, к своему удивлению и невольному одобрению, не заметил в ее темных глазах страха, зато там отражались бездна любопытства, немного раздражения и очень много беспокойства. В тот момент пленница почему-то напомнила ему Грэту. Особенно после того, как кинулась спасать живую игрушку, принесенную для его сына. Наверное, этот зверь что-то значил для Лоэль… Жаль, что все так получилось. Рагнар не хотел ее расстраивать перед церемонией. Признаться честно, он вообще не хотел причинять ей вреда, и, сложись ситуация иначе, эта темноволосая девушка осталась бы жить в его доме. Грэта всегда хотела иметь подругу своей расы. Хотела, хоть и никогда не говорила о таком глупом и несбыточном желании. Но он знал, он слишком хорошо знал свою единственную рабыню, чтобы угадывать ее тревоги и мечты.

Тихий, едва слышный всхлип отвлек хозяина Харон-сэ от изучения его дневной добычи. Он поднял голову и посмотрел на белокурую женщину, так и стоявшую посреди комнаты, не решаясь уйти без повеления господина. А спросить разрешения она не отваживалась, боясь выдать голосом свое состояние. Руки дрожали, а по щекам струились беззвучные слезы. Ей не хотелось привлекать к себе внимание, поэтому рабыня старалась не шевелиться и не производить лишних звуков, но от острого слуха четэри сложно скрыться. Особенно если этот слух за долгие годы привык улавливать каждое ее движение, каждый вздох…

Как случилось, что холодный и расчетливый Харон полюбил собственную рабыню? Никто не знал, в том числе и он сам. Никому знать и не надо было. Даже родной ребенок не имел ни малейшего понятия о том, что именно связывало его отца с человеческой женщиной, живущей в их доме. Для всех она оставалась его игрушкой, любимой куклой, собственностью. Та, которая скрашивала вечера своего хозяина, развлекая и ублажая его. Та, которая выполняла любую его волю, любой каприз. Та, о неприкосновенности которой так пекся Черный Харон. У обитателей Срединного мира не было принято заводить семьи, как на бывшей родине Грэты. Крылатые выбирали себе пару для продолжения рода, и для этого им хватало всего нескольких встреч. Главное, чтобы оба партнера подходили друг другу по разным параметрам, наиболее важным для выживания общего ребенка. Потом, в соответствии с изначальным договором, новорожденное чадо забирал тот, кто оплатил его рождение и был намерен обеспечить ребенку хорошее обучение и достойное будущее. У Рагнара рос сын, который не знал своей матери, как и большинство детей их расы. Зато он знал ласку отцовской рабыни: именно она пела ему колыбельные песни и рассказывала на ночь странные сказки. О далеких городах и волшебных существах, умеющих любить, хранить верность и жертвовать всем ради близких. А днем с мальчиком занимались высокооплачиваемые учителя, которые просвещали его на тему того, как все обстоит на самом деле. Но юный наследник все равно любил слушать эти истории. Глупые, наивные, порой смешные… Он был по-своему привязан к белокурой няне, хоть и считал ее, как и большинство в их доме, живой куклой, существом бесправным, но забавным и недопустимо добрым, не более того. И это хорошо, это правильно… никому не следовало знать их тайну. Тайну совершенно ненормальной любви между Грэтой и ее господином.

Сначала она его заинтересовала. Дрожащий голос, сцепленные добела пальцы и такие грустные глаза… необычные – светло-сиреневые, словно редкие цветы из его домашнего сада. А в глазах, в этих огромных, чистых глазах – страх и надежда. Распущенные волосы покрывали ее плечи, играя алыми бликами в свете зажженных свечей. Девушка сидела в начерченном на полу круге вызова и, не мигая, смотрела на его отражение в стоящем напротив зеркале. Почему ее обращение услышал именно он? Случайность? Вряд ли. Скорее, судьба или происки небезызвестных Высших сил.

А потом она озвучила желание, чем сильно удивила своего Эгеле и заинтересовала еще больше. Обитатели Срединного мира по праву считали себя промежуточной расой между Высшими и людьми. Выносливые, долгоживущие и хорошо подкованные в сфере магических трюков, только они знали, как можно связаться с настоящими демонами из Безмирья, чтобы выменять новый магический секрет Высших. Люди же упорно связывались с самими четэри, ошибочно считая их демонами. Они были для смертных порождениями мрака, которые способны выполнить любую просьбу. Почти любую. Деньги, власть, слава – стандартный набор человеческих требований. А взамен… душа, в скором времени занимающая законное место в кристальной ловушке. Человеческая жизнь коротка, можно и подождать несколько десятков лет. Так просто и так приятно. А главное, практически никаких колебаний соприкоснувшихся миров и, следовательно, никаких пернатых блюстителей порядка на рогатую голову хитреца, поймавшего в сети соблазна очередную глупую жертву. Но хрупкое создание с сиреневыми глазами не просило денег, ей не нужна была слава, она не хотела власти… Все, что волновало землянку, – это жизнь беременной сестры, умиравшей от неизлечимой во втором мире болезни.

Не то что бы Рагнар не мог помочь ей, он просто не понимал, зачем продавать свою душу за чью-то чужую жизнь. Желавшие благ для себя были предсказуемы, просты, доступны. А эта… другая. Такие клиенты в преисподней ценились больше всего. Тогда он решил, что душа Грэты станет украшением его коллекции. Но, услышав следующую просьбу девушки, Черный Харон задумал заполучить еще и ее тело.

Две жизни за одну. Сестра и ее не рожденный пока малыш – в обмен на рабство в мире четэри. Как ни странно, девчонка согласилась. Глупышка… но до чего ж она была очаровательна. Чистая душа, чистые помыслы, чистое сердце – ради такой добычи можно было пойти на риск. Забрав девушку, Рагнар несколько месяцев постоянно менял свое местоположение. Он выстраивал магические щиты, оставлял обманки и путал следы, скрываясь от вездесущих Хранителей Равновесия.

Упертые пернатые! То, что в конечном итоге их удалось обмануть, до сих пор казалось Черному Сердцу чем-то нереальным. Хотя… нет… на это, как обычно говорила Грэта, тоже была воля Высших сил. Именно они послали ему ту памятную встречу с Красным Хароном Нергой. Нерга тоже путешествовал, но совсем по другим причинам. А еще у него имелась своя человеческая рабыня и… не было руки. Звенели кубки, текла беседа, все больше склоняясь в опасное русло личных тайн. Когда-то давно этот краснолицый тип участвовал в ритуале Аваргалы, где и потерял свою конечность, зато приобрел одно интересное средство, способное сбить со следа любого, даже очень хорошего охотника. Невзрачный амулет, таивший в себе странную магию демонов. Только благодаря ему появился шанс скрыть местонахождение Грэты в Срединном мире. И именно тогда завязалась…

Что? Дружба? Какое человеческое слово. У высокородных четэри не бывает друзей, это непозволительная роскошь. Есть верная охрана (которая прилично получает за свою верность, а за предательство рискует лишиться головы), есть прислуга, есть нанятые преподаватели, садовники, рабочие, а друзья… вряд ли. Скорее, с Красным Хароном Черное Сердце связывали взаимовыгодные отношения. Услуга за услугу, секрет за секрет – равноценный обмен, без боязни быть обманутым. Именно он в среде крылатых ценился так же сильно, как и дружба среди людей.

И вот около месяца назад Нерга связался с Рагнаром снова. У них получился долгий разговор с очень необычным предложением. Рабыни в Срединном мире в последние века были большой редкостью. Из знакомых Черного Харона лишь безрукий владел «живой игрушкой». Когда-то у него их было две, однако Аваргала в качестве платы забрала у Красного Харона не только его конечность, но и человеческую женщину. Почему демоны предпочитали представительниц именно этой расы, оставалось загадкой. Но наличие такого своеобразного презента являлось обязательной частью ритуала. А в свете последних стычек с Хранителями приобретение иномирянок в личное пользование стало для четэри практически нереальным. Но не только поэтому сделки с демонами заключались все реже. Связываться с Высшими было опасно, а порой даже смертельно опасно. Ведь неизвестно: понравится ли могущественному обитателю Безмирья подарок? Что он заберет за желание вызывающего: одну конечность, внутренний орган или… жизнь? Нет, не сразу… но вскоре после обмена… И тем не менее соблазн был велик. Статус мага позволял многое, но далеко не все. А для Высших «не все» просто не существовало. Они были способны легко сотворить то, что для самого сильного чародея Срединного мира оставалось недостижимой мечтой. И эта мечта могла стать реальностью, при условии своеобразного обмена, конечно. Куш, ради которого имело смысл рискнуть. Не всем… тем, кому это было действительно нужно.

Но то, чего хотел Рагнар, шло вразрез с предложением Нерги отдать демону Грэту. Поэтому поначалу Черный Харон отказался от участия в ритуале, но вскоре передумал, решив довериться… да-да, именно им, Высшим силам. Не то чтобы он сильно веровал, просто его любимая уверяла, что все будет так, как должно быть. И неважно, что она считала правильным исходом свою скорую смерть, а он – возможность выменять у демона эликсир бессмертия для женщины, без которой ему самому не хотелось жить на этом свете.

Как жаль, что люди в ее мире так быстро умирают. Каких-то полвека максимум – и все. Раньше он был доволен этим фактом, когда собирал урожай купленных душ, а теперь все стало иначе. С помощью специально приготовленных зелий Грэта, сохраняя внешнюю красоту и молодость, прожила с ним в два раза больше, чем ее сородичи у себя дома. Но смерть обивала пороги, незримой тенью скользила за той, которая посмела пренебречь своей судьбой. Черное Сердце ощущал приближение рокового часа и боялся… Впервые в жизни он по-настоящему боялся. Боялся, что больше никогда не увидит женщину, подарившую ему такое необычное и удивительно приятное чувство, как любовь. Ее чудесные глаза, ее нежная улыбка, ее преданность, ласка – за это он был готов отдать любую часть себя, даже если бы такой поступок привел к его гибели. Но без Грэты участие в Аваргале невозможно… Было невозможно! Пока в руки Черного Харона не попала еще одна человеческая девчонка.

Бросив задумчивый взгляд на спящую Лоэль, Рагнар осторожно положил ее на кровать и подошел к застывшей рабыне. Она вздрогнула, прикрыла глаза, когда его пальцы коснулись ее влажных щек, стирая блестящие дорожки слез.

– Не плачь, мое сокровище. Ты ведь сама говорила: того, что предрешено, не избежать.

– Но я не хочу, чтобы она страдала из-за меня, – прошептала женщина, доверчиво прильнув к груди своего господина и совсем тихо, на грани слышимости, добавила: – Не хочу, чтобы ты жертвовал собой.

– Все будет так, как должно быть, милая. – Мужские губы тронула слабая улыбка. Он ласково поцеловал свою любимую в светловолосую макушку, бережно провел ладонями по ее гладким косам и, на мгновение прижав к себе, резко отпустил, после чего отступил на шаг и улыбнулся шире. Приподняв подбородок собеседницы, Черное Сердце проговорил: – Позаботься о моем сыне, Грэта, и о его новом питомце. А то я боюсь, что этот сорванец-экспериментатор сделает из зверушки набитое опилками чучело.

Сиреневые глаза испуганно расширились, перестали наполняться слезами. Расчет был верен. Сердобольная Грэта испытывала вечную необходимость о ком-то заботиться и кого-то защищать. В этом была она вся… ребенок чужого мира. Если нет возможности спасти брюнетку, которой уготована судьба стать «подарком» для демона, то нужно попытаться хотя бы сберечь ее животное. Не испортила жизнь его возлюбленную. Ничуть. Или это он так старался оградить ее от местных реалий, стремясь сохранить это чуждое и в то же время такое нужное ему существо? Да какое это имело значение теперь, когда настало время прощаться.

– Рассчитываю на тебя, любимая, – сказал Рагнар. – А теперь иди, проверь, чем занят малыш. Я скоро вернусь. Обещаю. Просто доверься мне и… Высшим силам. Они ведь никогда не ошибаются, не правда ли? – Неуверенный кивок стал ему ответом.

Грэта уходила медленно. Неровная походка, подгибающиеся колени. Ее все еще била дрожь, а по щекам (он не сомневался в этом) снова текли соленые капли. Как же сильно хотелось догнать эту хрупкую женщину, обнять ее, утешить, сказать что-то ободряющее… но он сдержался, прекрасно понимая, что так будет только больнее. И ей, и ему. Когда ссутулившаяся фигурка исчезла в дверном проеме, Харон тяжело вздохнул, тряхнул длинными волосами цвета глубокой ночи и, подняв с постели свой «живой пропуск» в мир Высших, направился в противоположную сторону – туда, где располагалась потайная дверь, за которой находилась лестница, ведущая в секретное помещение на третьем подземном этаже… На этаже, которого не было в архитектурном плане Харон-сэ.

 

Глава 9

Арацельс шел по огромному холлу ярко освещенного магическими огнями Харон-сэ. Это было уверенное движение сытого хищника, все еще не покинувшего охотничьи угодья. Плавно, бесшумно, шаг за шагом, мимо лежащих на полу охранников, встретивших некоторое время назад на своей территории незваных гостей. Судя по тому, что отряд пребывал во всеоружии, чужаков поджидали. За появлением иномирян в Срединном мире всегда следовал приход Хранителей. Такова была реальность последних веков. Но вот присутствие воскресшего мертвеца и хвостатой девчонки в компании с «ангелом» оказалось для четэри большой неожиданностью. Как раз перед тем как рухнуть на каменную поверхность пола и замереть там подобно покойнику, один из участников дневной вылазки признал в бескрылом незнакомце убитого Хароном человека. И это было последнее, что он смог проговорить перед своей… Нет, не кончиной. Охранник не умер. Никто из лежавших в просторном зале воинов не был мертв. Хотя назвать жизнью состояние, в котором находились «выпитые» демоном жертвы, язык не поворачивался. Обессиленные, опустошенные, погруженные в апатию, лишенные и способности, и желания двигаться – они балансировали на краю смерти, но не переходили за грань, потому что чудовище, контролирующее их чувства, продолжало удерживать несчастных в реальном мире. Зачем? Скорее по привычке, нежели из сострадания. На лице блондина, побелевшем до цвета свежего снега, не отражалось никаких эмоций, только глаза его искрились золотом, осматривая окрестности на предмет новой добычи, а по светлым волосам диким пламенем змеились рыжие пряди. Тонкие, длинные и… как будто живые.

Правду люди говорят: нет хуже, чем ждать и догонять. Там, в подземном тоннеле, он нервничал куда больше, чем здесь, потому что ничего, кроме монотонного продолжения пути, не мог предпринять. Возможность действовать отвлекла Арацельса от мрачных дум и подарила уверенность в собственных силах. Теперь от него зависело многое, включая жизни существ, скованных неподвижностью.

Смерть следовал за Первым Хранителем по пятам, крепко держа за руку кровницу. Она вела себя на удивление послушно, что, безусловно, радовало, так как в данный момент ему было как-то не до ее выкрутасов, и, вздумай девушка делать глупости, он непременно прибегнул бы к очередной порции сонных чар. Однако она шла молча, с откровенным интересом разглядывая неподвижные тела четэри. Ее помеченный пепельной полоской нос чуть двигался, когда Мая принюхивалась, а мохнатые уши вставали торчком и слегка поворачивались, ловя звуки. Девушке было любопытно. Очень любопытно. Но, отражаясь в дымчатых глазах, это чувство не влияло на поведение галуры. Видать, угрозы «ангела» не прошли бесследно. А может, действовал инстинкт самосохранения, ведь сейчас она вместе со своими спутниками находилась во вражеском доме, обитатели которого так сильно желали их смерти… Прежде чем потеряли способность вообще что-либо желать…

Эмоции…

У кого-то их больше, у кого-то меньше. Но они – это то, что отличает живое существо от механического робота. И все же без них можно жить, двигаться, действовать. Можно! Если только вашими чувствами не надумал закусить демон. Связанный с Хранителем кораг постоянно насыщался за счет своего носителя. Не агрессивно и разом, а постепенно, словно тянул сладкий нектар через тонкую трубочку. Но он также никогда не отказывал себе в удовольствии напиться из чужого «сосуда». Если таковой попадался на его пути. Прошлой ночью обезумевшие монстры наслаждались Эссой. А те, у кого были собственные Арэ, «пили» их в проводимые совместно часы. Себе подобных кораги почему-то не воспринимали как питание, да и как сексуальных партнеров – тоже. Может, занятая собратом территория считалась для них неприкосновенной, а может, причина крылась в чем-то более сложном? Эра не распространялась на сей счет, зато одним из установленных ею законов являлся запрет на интимные отношения между теми, кто прошел Обряд посвящения. Смерть подозревал, что женщин она не пускает в их ряды именно по этой причине. Отсутствие соблазна – не такая уж и маловажная деталь, когда год за годом проводишь в обществе одних и тех же людей и нелюдей. А наличие обычной жены – не только хорошая подпитка, придающая силы Хранителю, но еще и идеальная возможность утолить обычные мужские потребности. Хотя порой четэри казалось, что в стремлении Хозяйки Карнаэла женить всех подопечных кроется что-то еще. Вот только никто из них особо не стремился тащить в «каменную клетку» своих избранниц, предпочитая мимолетные связи с представительницами прекрасного пола в отпускные дни. Даже он сам почти триста лет отказывался от свадьбы, считая это плохой идеей. Пока не встретил ту, которая легкомысленно заявила о своем желании разделить его судьбу.

Разделила! В результате Арэ у Смерти так и не появилась, чего нельзя сказать о назойливом призраке. Очень пакостном и мстительном призраке, бороться с которым нашли способ только в последнее время, установив особый запрет на общение с ним, пока не будет произнесено имя. Однако Лилигрим каким-то чудом умудрялась заставлять живых делать это. Как именно? Да кто ее знает? Магия, гипноз, что-то другое…Сильная девочка, способная, от нее можно было ожидать чего угодно. Даже после смерти. Не зря он считал идею жениться скверной, не зря.

Еще один возникший в холле охранник сполз по стене, возле которой остановился. Идиот! Кто же нападает на демона с хлыстом Ароса? Да и на Хранителя в боевой ипостаси с этой светящейся плеточкой ходить глупо.

На лестнице с глухим стуком упали еще двое, а гибкая фигура Арацельса, ускорив шаг, заскользила к высокой арке, ведущей в боковой коридор. Грохот очередного рухнувшего тела послышался где-то сзади, несмотря на то что демон (а это побелевшее существо в черной одежде, окутанной огненным ореолом, было трудно назвать как-то иначе) даже не повернул головы в сторону новой жертвы. А потом вдруг повисла тишина. Какое-то напряженное безмолвие, будто предвестник чего-то неизбежного, опасного… громкого. И это что-то, а точнее, эти кто-то не заставили себя долго ждать.

Смерть с досады помянул Безмирье со всеми его обитателями, когда в холл ввалилась группа мужчин, облаченных в лазурную броню. Кольчуги на них сияли и переливались, как и скрывавшие лица маски. А довольно мягкие латы слабо пульсировали, повторяя движения своих хозяев. «Живые» доспехи из герлизия… Ну надо же! Он только решил, что вызволение Катерины из плена пройдет гладко и без жертв. Но местный Харон, видать, имел приличный доход, раз мог себе позволить приобретение пяти… Нет, даже шести комплектов такого редкого и потому очень дорогого облачения. И пусть оно было не особо полезно в обычном бою, зато от ментальных атак защищало на все сто процентов. Да уж… В такой экипировке только запретную Аваргалу проводить. Хотя для «радостной» встречи неугодного «демона» тоже подойдет. Печально. Ведь все так хорошо начиналось… Четэри не пришлось прибегать к убийственным особенностям боевой ипостаси и уничтожать все живое в радиусе нескольких десятков метров, потому что возросшие способности Арацельса давали шанс, придерживаясь главного правила Хранителей, обойтись в этом деле без жертв. Блестящий план! Еще бы немного, и все получилось бы.

– Найди ее! – Голос друга прорвался сквозь свист хлыстов и лязганье металла, всего секунду назад взорвавших тишину.

Золотые ленты резали воздух, стремясь достать своими гибкими хвостами чужаков. Но оба блондина, крылатый и бескрылый, без труда уклонялись от атак, синхронно отступая назад, туда, куда парой мгновений раньше один из них толкнул кровницу. Девчонка пока не интересовала охранников. Видимо, на ее счет у них были идеи получше, чем убийство. Действительно… Зачем уничтожать то, что может стать ценным товаром, ну или, на худой конец, пополнит один из кристаллов-ловушек для душ. Женщина другой расы, пусть и хвостатая, – хороший улов для Харона.

Мужчины двигались быстро и плавно. Постоянно меняя местоположение, уклоняясь и раскачиваясь, они без труда уходили от сверкающего роя ножей, уворачивались от жаждущих крови хлыстов. Им не приходило в голову прятаться от нападавших за прозрачной стеной магических щитов. Во-первых, потому что установка хорошего блока требовала сил и времени, а во-вторых, потому что он лишал подзащитных маневренности, которая была им сейчас так необходима.

– Катенок на одном из подземных этажей. Иди!

– Сам иди! Твоя Арэ, – рыкнул Смерть, следя за охранниками.

Сильные, ловкие, неглупые – наверняка лучшие из воинов, нанятых Хароном на службу. Не то что предыдущие «смельчаки». «Лазурные господа» лишних движений не делали, ближе чем на удар хлыста не подходили, вместо этого, судя по перестройке их маленького отряда, организованно и без суеты собирались окружить неприятеля. А точнее… уже почти окружили. Разве что за спинами незваных гостей остался небольшой кусочек пространства, но сверкающие голубыми латами воины стали покушаться и на него. Они по-прежнему держали дистанцию, что не мешало им обступать противника со всех сторон.

Неприятная расстановка сил. Рискованная. Что ж, хочешь не хочешь, а, видимо, придется все-таки в сегодняшнюю «копилку милосердия» добавить небольшое количество трупов. Ну шестеро – не тридцать с лишним. К тому же… они сами напросились.

– Если уйду я, – поймав рукой надоедливую плеть, проговорил Арацельс, – спящая компания… – он дернул искрящийся конец на себя, заставив покачнуться четэри, державшего рукоять, – начнет просыпаться.

Его сжатые в кулак пальцы стали абсолютно белыми, и по сменившей цвет коже, словно реки, поползли быстро набухающие черно-фиолетовые вены. Попавший в капкан чужой хватки хлыст перестал светиться, и его хозяин, не задумываясь, выбросил бесполезное оружие на пол.

– Я справлюсь, – запустив огненные шары в рогатые лбы атакующей его парочки, сказал Четвертый Хранитель. Противники слаженно погасили «подарки», перехватив их руками, затянутыми в толстую ткань красных перчаток. Они, в отличие от лат, были сделаны из горга – блокирующего магию материала. Сразу видно: хорошо ребята подготовились. Ну или просто быстро сориентировались. – Если совсем допекут, придется применить Ангельский свет, – добавил он, ловко уходя от перекрестных ударов плетей.

Новая атака – и по бывшим соотечественникам Смерти ударила очередная партия желто-оранжевых сфер. Две, три? Он уже не считал их, на автомате создавая огненные сгустки. Двое уклонились, зато в грудной клетке третьего образовалась темная дыра, из которой тут же повалил дым. Раненый качнулся, выронил хлыст и со злобным рычанием кинулся прочь. Сильный парень. Скорей всего выживет. Все-таки герлизий – не самый прочный материал в бою, где применяются не только ментальные, но и вполне материальные виды оружия. Хотя, если ему не изменяет память, у жителей Срединного мира вообще не принято было носить латы, тела обитателей отличались достаточной прочностью и без них. Так что шансы на выживание у покинувшего холл охранника имелись очень даже приличные.

Окружение в лазурных доспехах продолжало методично атаковать, вынуждая белокрылого и его спутника отступать назад. Сейчас с ними билось пятеро упрямцев, уже легче. С пальцев Четвертого Хранителя полупрозрачными каплями стекала заимствованная в пространстве энергия. Ее переливающиеся частицы торопливо тянулись друг к другу, стремясь слиться воедино. За какие-то доли секунды энергетическая субстанция набирала цвет и приобретала круглую форму, превращаясь в одно из самых простых и действенных оружий боевого мага.

Арацельс снова перехватил чей-то хлыст и, резко притянув к себе его владельца, всадил один из подобранных ранее ножей в плохо защищенную шею противника.

«Хм… а вот этот не выживет, – подумал Смерть. – Определенно».

Отпуская в целенаправленный полет свежесформированный шар, страж краем глаза засек движение за спиной и машинально швырнул в цель еще один. Осознание того, что он мог убить галуру, накатило паникой вслед за необдуманным поступком. Резко обернувшись, мужчина обнаружил на колонне оставленный «подарком» след, но не заметил кровницы. Его напряженный взгляд заскользил по залу, ища пропажу, а в голове тревожно заворочались лишенные логики мысли.

Ну в самом деле, не мог же он испепелить ее одним энергетическим снарядом? Разве что ранить или убить. Но тогда должен был остаться труп, да и ему не поздоровилось бы, а тут… А тут все в полном порядке. Почти. Мая, живая и невредимая, неподвижно стояла у другой колонны, метрах в двадцати от места, где он заметил движение. Каким чудом она там оказалась – оставалось загадкой. Вопросы вызывал и ее странно посветлевший взгляд – неподвижный и безжизненный. Словно девушка ни с того ни с сего ослепла и…

Хлесткий удар плети больно стегнул по плечу задумавшегося Хранителя, возле лица хищно блеснуло лезвие чужого ножа, а потом… воин, воспользовавшийся заминкой противника, с тихим стоном осел на пол. Арацельс, в мгновение ока очутившийся рядом, вынул из шеи убитого охранника удлинившиеся на несколько сантиметров когти, стряхнул с них черную кровь и зло зашипел, мельком взглянув на друга:

– Хочеш-ш-ш-шь увеличить чис-с-сло жертв? Тогда я ухожу.

– Ладно, – непроизвольно отшатнувшись от него, кивнул Смерть. Не столько соглашаясь, сколько из-за желания избавиться от гипнотического взгляда сияющих диким золотом глаз. Холодных, решительных и… до неприличия спокойных. – Гуманный ты наш, – пробормотал он, постепенно отходя назад и немного правее, туда, где находилась галура, которую, как ему подсказывало шестое чувство, лучше было увести отсюда. И поскорее. – Иду.

Белокрылый четэри быстро покинул вражеский круг, не встретив на пути никаких препятствий. Оставшиеся в живых полностью сосредоточились на демоне, а тот продолжал свой смертоносный танец в обрывках сверкающего рисунка из плетей и металла. Не то чтобы они совсем его не задевали. Только вот особого вреда прикосновения такого оружия мужчине не причиняли. Царапины, легкие ожоги – не более того. Будь он менее гибким и быстрым, ранения могли бы оказаться смертельными, но… не сейчас.

Чего же они добивались этой атакой? Хотели убить его? Абсурд. Скорее, просто задержать, не пустить к той самой арке, за которой прятался проход на нижние этажи Харон-сэ. Остановить, даже если ради этого придется сложить свою голову. Что ж, такова судьба хорошего охранника. Большая зарплата – короткая жизнь.

Оценив с расстояния в пару десятков шагов расстановку сил среди противников, Смерть одобрительно хмыкнул и поспешил к Мае. Все-таки надо отдать должное профессионализму Эры. Ее магические протезы закрыли раны Хранителя, став на время частью его тела. Он больше не был слабым человеком, впрочем… он и человеком-то уже не являлся.

Кровница без возражений вложила свою маленькую ладонь в протянутую руку «ангела» и, не произнеся ни слова, двинулась следом за ним. Глаза ее по-прежнему оставались слишком светлыми, будто их затянула туманная дымка, но взор, к счастью, приобрел больше осмысленности, хотя некоторая отстраненность в нем все еще сохранялась. Они обходили дерущихся по длинной дуге, рассчитывая добраться без приключений до второй арки. Той, которая располагалась в другом конце зала и, по предположениям Хранителя, вела в нужный им коридор. Арацельс тем временем отправил к праотцам еще одного рыцаря в лазурных доспехах, и его поредевшие товарищи стали вести себя более осторожно. Они увеличили разделяющее их с чужаком расстояние, не выпуская при этом гостя из поля зрения. Хлысты перестали мелькать в воздухе, зато вновь активировался арсенал метательных ножей. Этого добра у любого уважающего себя четэри было предостаточно, не говоря уже о тех жителях Срединного мира, которые шли в бой.

Смерть почти достиг цели, когда внезапная тишина заставила его остановиться. Она длилась всего миг: гулкий удар сердца, быстрый поворот головы, один-единственный взмах ресниц, и… легкий ветерок на том месте, где только что была Мая. Девчонка пропала, и Хранитель невольно покосился на свою сжавшую пустоту руку, в которой всего мгновение назад лежали ее теплые пальчики. До его слуха вновь долетел протяжный свист оживившихся хлыстов, но на этот раз привычная мелодия боя словно бы сбилась с ритма, насторожив мужчину. Он вскинул голову и обомлел, уставившись на друга и его противников. Слишком далеко, чтобы ринуться на помощь и успеть… слишком поздно, чтобы использовать магию. Слишком… глупо, чтобы быть правдой.

Что можно увидеть за несколько коротких секунд? Плеть, тугим кольцом сдавившую бледную шею. Смазанное движение с голубым следом от доспехов… Или победно сверкнувшее лезвие ножа, направленное в грудь застывшему словно статуя противнику. Не удар, но угроза. Осторожная и недоверчивая, пока имеется опасность подвоха. Детали… все это были детали к самой нелепой картине, которую Четвертый Хранитель не мог воспринять как реальность. Арацельс просто стоял, позволяя себя убивать… убивать на траурном пиру Старухи с косой, которая только что собрала урожай из десятков душ. Потому что все, находившиеся под его демоническим контролем, погибли. Все до единого.

Но что же мог засечь взгляд за такой короткий промежуток времени? Многое!

Она возникла из воздуха и застыла метрах в пяти от охранников. Маленькая фигурка в кожаной одежде. Ее короткие волосы стояли дыбом, пряча в своем серебре острые лисьи уши. Шерсть на хвостах топорщилась, а широко раскрытые глаза стали совсем светлыми, почти белыми. Неуловимое движение – и там, где только что находилась кровница, опять осталась пустота. Следующим местом ее появления оказалась спина четэри, покусившегося на жизнь Первого Хранителя. Легкое и на удивление быстрое скольжение коготка под ткань одежды – и в подарок на шее оставлена смертельная метка. Все произошло так быстро, что воин не успел среагировать вовремя. Какие-то доли секунды длиной в половину удара сердца. Он дернул плечом, пытаясь скинуть неожиданную ношу, но той уже и след простыл. Она просто исчезла… чтобы появиться вновь на спине у другого охранника. Когда на покрытый трупами пол упал последний, Мая очутилась рядом с Арацельсом и, протянув руку, коснулась его запястья. Коснулась, чтобы оставить кровавое пятно на бледной коже неподвижного мужчины.

В этот момент Смерть осознал происходящее. Когда именно он сорвался с места – память не зафиксировала. Тело действовало машинально, не ожидая приказов от разума. Он спешил на помощь и опаздывал. Все-таки опаздывал, несмотря на свою нечеловеческую скорость… на какие-то мгновения, которые будут стоить жизни троим, а может, и не только им. Всплеск жгучей ярости утопил здравый смысл где-то на дне нахлынувшего чувства. Как бы ни перемещалась эта маленькая дрянь, что бы с ней ни происходило и чем бы подобные выходки ни объяснялись, он все равно поймает ее и придушит. Медленно и со смаком. Прямо сейчас! И плевать на кровную связь, если она убила его друга. Чудовище в шкуре наивного ребенка, мерзкая гадина, усыпившая его бдительность. Как он со своим опытом и чутьем умудрился подпустить эту заразу так близко?

А Мая, словно издеваясь над его мыслями, продолжала стоять напротив последней жертвы, держа друга за руку и не делая никаких попыток испариться. Казалось, что эти двое застряли во времени и пространстве. Два каменных изваяния… два потенциальных мертвеца в окружении бездыханных тел.

Гнев слепит глаза, мешая видеть правду. Если бы Арацельс, очнувшийся от оцепенения, не прижал к себе девушку, «ангел» с не по-ангельски перекошенным лицом как минимум покалечил бы ее, настолько агрессивным и резким был взмах его хищно расправленных пальцев, светящихся от прилива магической силы. Кровница обмякла в руках подхватившего ее мужчины, уронила на его грудь голову с опавшими и как будто потускневшими волосами. Она была в обмороке. Настолько глубоком, что его демоническое чутье не улавливало никаких эмоций. Лишь слабое дыхание да легкие колебания необычно окрашенной ауры говорили о том, что малышка жива. И, что самое странное, вполне здорова.

– Озверел, что ли? – отгородив галуру от взбесившегося друга, поинтересовался Первый Хранитель.

– Она… – Смерть замолчал, переводя все еще горящий от негодования взгляд с хрупкой девичьей фигурки на мрачную физиономию собеседника, который, судя по всему, на тот свет не собирался даже с помощью универсального пропуска под названием «кровная метка».

– Спасла мне жизнь, – сухо проговорил Арацельс. – А с тобой что?

– Со мной?! – Белокрылый набрал в легкие побольше воздуха и с шумом выдохнул его. Синие глаза его сузились, а пока еще не утихший в душе гнев нашел себе новую мишень. – Скажи-ка мне лучше, Цель, что с тобой? Кругом все мертвы, девчонка без сознания, а ты, получивший клеймо из ее проклятой крови, по-прежнему жив. Хотя до этого напоминал закостеневший труп. Что, демон тебя раздери, тут произошло?

– Сердце разбилось. – Бледные губы Хранителя скривились в жалком подобии улыбки. А когда бровь его собеседника вопросительно выгнулась и взгляд из прожигающего стал настороженным, он нехотя пояснил: – Ты ведь помнишь, как это бывает, когда обрывается связь, открытая Заветным Даром? Тебе ли не знать…

Смерть отвел глаза и тихо спросил:

– Катерина мертва?

– Нет.

– Тогда почему ты ее не чувствуешь? – снова уставившись на друга, поинтересовался четэри.

– Чувствую, – устало ответил Арацельс, продолжая прижимать к себе кровницу, обморок которой постепенно перешел в крепкий сон с легким намеком на эмоции, что, на его взгляд, было хорошим знаком. – Сейчас чувствую. А несколько минут назад я был уверен, что она погибла. Убить, заковать душу в кристалл… с хрупким человеческим существом это так легко сделать.

– Но твоя Арэ жива! – с нажимом на последнее слово, проговорил крылатый. Ему не нравилось странное выражение на уставшем лице ненормально спокойного собеседника. Это напоминало затишье перед бурей. Достаточно было небольшой дозы «катализатора», и стоящий напротив него мужчина сорвался бы. Да так, что никому вокруг мало не показалось бы, включая его самого.

– Жива. – Очередная кривая улыбка исказила губы блондина. – Только находится на расстоянии пары дней пути от меня. Ее увели через портал, Смерть. Мы не успели. – Он прикрыл глаза, пряча их под веками.

Руки, придерживающие Маю, похолодели, и по спине галуры потянулся витой орнамент зимнего кружева. Спохватившись, Арацельс сжал пальцы в кулаки, приструнив свою родную стихию.

– Поэтому произошел временной разрыв, да? – нарушил затянувшуюся паузу белокрылый. – Порталы являются инородной территорией для наших миров, следовательно, попав в зону их действия, Катя…

– Какая р-р-разница? – резко открыв глаза, прорычал собеседник. – Лекцию об устройстве пространственных переходов нам долго и вдумчиво читала в Карнаэле Эра. Идем, – он поднял на руки расслабленное тело кровницы и, оценивающе посмотрев на друга, добавил: – На-ка подержи ее. Только, во имя Равновесия, не надо сворачивать девчонке шею, она этого не заслужила. Да и тебе худо будет, вы же связаны. Я хочу кое-что проверить прежде, чем мы отправимся на поиски местного портала.

– Это плохая идея… – начал было возражать Смерть.

Но Первый Хранитель молча вручил ему Маю, подарив при этом такой выразительный взгляд, что продолжать собеседнику тут же расхотелось. После чего Арацельс присел рядом с одним из убитых кровницей охранников и принялся внимательно изучать его доспех. Потом с тем же исследовательским интересом мужчина перебрался к лежащему по соседству покойнику, за ним к другому, пока наконец не обошел всех, кто был облачен в костюмы из герлизия.

– Я так и думал, – закончив осмотр, пробормотал он. – Каждый комплект лат имеет свой маленький изъян.

– Этот материал, при всех его преимуществах, довольно хрупок, и небольшой брак считается обычным делом. К тому же мы сами могли повредить доспехи во время драки, – поглядывая на умиротворенную мордашку тихо посапывающей Маи, сказал крылатый. Он чуть тряхнул хвостатую, но девушка даже ухом не повела. Вот ведь женщины! То не усыпить, то не добудиться. – С чего ты вообще взялся их проверять? И скажи, что за метку тебе поставила треххвостая малявка? А заодно просвети, почему все в этом зале так неожиданно откинули копыта?

– Потому что я перестал их удерживать и отпустил.

– Да ну? – Синие глаза недоверчиво прищурились. – Будь это так, они бы уже начали приходить в себя, а не…

– Видишь ли, Смерть, – перебил друг, шагнув ближе. – Отпускание в понимании демонической сущности, вероятно, имеет несколько иной смысл. В какой-то момент мне стало плевать на все происходящее здесь, включая их. Одно неосознанное действие – и вокруг мертвецы, – без тени раскаяния проговорил Арацельс и, окинув холодным взглядом тела погибших, безразлично заметил: – На войне как на войне. Не стоило похищать то, что принадлежит мне.

– А метка? – приняв объяснение, спросил «ангел». По большому счету он сразу хотел уничтожить охрану Харон-сэ, чтобы под ногами не путалась, но тогда его спутник воспротивился, предложив хорошую альтернативу. Жаль, что не вышло обойтись минимумом жертв. Хотя… не так уж и жаль. Четэри знали, против кого выступали. Что ж… такова жизнь.

– Не смертельная, как ты уже, наверное, догадался, – с откровенной иронией отозвался Первый Хранитель.

– Мая пребывала в каком-то непонятном трансе, – пробормотал белокрылый в свое оправдание, снова покосившись на девушку. – Что я должен был подумать, когда эта миниатюрная «машина-убийца» с непонятной мне способностью перемещаться в пространстве вцепилась в твое запястье?

– Это родственная метка, – качнув головой, пояснил Арацельс. – Если кому-то из нас будет угрожать опасность, другой почувствует угрозу.

– Ну надо же, – пробурчал Смерть себе под нос, и, припомнив недавнюю насмешку собеседника, проговорил громче: – А я уже подумал, что она тебя приворотом осчастливила. Ты так бережно ее обнимал…

– Не смешно, – смерив его выразительным взглядом, сказал блондин. – Маленькая галура оказала мне честь своим поступком. Даже не знаю, чем я заслужил подобное расположение, – немного рассеянно добавил он.

– Угу, честь. – В голосе крылатого проскользнули нотки раздражения. – К тебе она в сестренки записалась, а меня к себе «кровной веревкой» привязала. Хотел бы я знать, чем заслужил такое вот… расположение.

– Очнется – допросишь. С пристрастием, – успокоил его Первый Хранитель и заявил, меняя тему: – Если я верно понимаю, то один кретин потащил мою Арэ на ритуал Аваргалы.

– С чего такие выводы? – полюбопытствовал Смерть, опустив взгляд на лазурные доспехи, по-прежнему мерцавшие и едва заметно пульсировавшие на теле трупа. Вообще-то он уже догадался с чего. Но убедиться в точности своих предположений не мешало.

– Зачем Харону покупать изделия из герлизия в таком количестве? Для защиты от ментальной атаки здешних магов ему хватило бы пары амулетов. Единственное логичное объяснение: этот идиот готовился к Аваргале и поэтому собрал себе из нескольких комплектов один идеальный.

Слушающий его четэри задумчиво кивнул, соглашаясь. Хотя вариант сокрытия рабыни от Хранителей Равновесия ему нравился больше. Но чутье подсказывало, что друг прав.

– Вот только… – Арацельс запнулся, его лицо на мгновение стало непроницаемо-холодным, а в глубине чуть расширенных черных зрачков мелькнуло странное выражение.

– Что? – насторожился собеседник.

– Если она погибнет или исчезнет из наших миров, мое воскрешение потеряет смысл. – Слова не содержали особых эмоций, зато их отражали вспыхнувшие пронзительно-ярким золотом глаза. – И дело не в чувствах или их отсутствии. Я согласился на предложенный Эрой обряд лишь для того, чтобы защитить Арэ и вернуть ее домой. Когда она приняла мой Заветный Дар, пусть и случайно, я взял на себя ответственность за нее. Ты понимаешь, к чему клоню?

– Не очень, – честно признался Смерть.

– Что ж… – Грустная улыбка тронула губы мужчины, которые секундой позже сложились в жесткую линию. – Ладно! Хватит уже болтать, – совсем другим тоном сказал он. – Где в этом здании может быть портал? Ты должен знать примерное расположение тайных комнат на личном опыте, не так ли?

– Подобная авантюра практически лишена шанса на удачу, – с сомнением отозвался белокрылый.

– А есть другие предложения?

– Нет, – подумав секунду, вздохнул Четвертый Хранитель.

– Кто-то из прислуги может знать его местоположение?

Светлые локоны качнулись и упали на лицо, когда четэри отрицательно покачал головой.

– Любовница?

– Вряд ли.

– Дети?

– Маловероятно, но возможно. Обычно Хароны пекутся о своих личных порталах, как о себе самих.

– Надо разделиться. Я поищу кого-нибудь из семьи Харона, а ты попробуй вычислить портал без посторонней помощи, – предложил Арацельс, направившись к выходу из холла.

Смерть перешагнул через тело в доспехах и, перекинув спящую Маю через плечо, двинулся за своим спутником. Они почти добрались до арки, когда в ее широком проеме обозначился очередной «сюрприз» для незваных гостей. Но на этот раз сражения не требовалось. Худощавая детская фигурка с аккуратно сложенными за спиной крыльями не выглядела опасной. Расписанная трехцветным гримом физиономия напоминала маску, похожую на те, которые воинствующие четэри надевали перед битвой.

Ничего особенного, ребенок просто играл в войну или экспериментировал с красками. Разве это повод для волнения? Особенно если учесть, что на плече мальчишки сидел, скрестив верхние лапки, ушастый зверь с огромными оранжевыми глазищами, которые с явным самодовольством изучали опешивших мужчин.

Молчание нарушил радостный визг соскочившего с нагретого места Ринго, зверек, перепрыгнув на грудь хозяина, быстро взобрался выше и, уткнувшись холодным носом в щеку мужчины, затараторил на своем языке. Рассказать ему, судя по нарастающему темпу речи, явно было что… А застывший словно манекен чертенок продолжал неподвижно стоять, глядя сквозь незнакомцев. Присмотревшись к выражению его глаз, Смерть тихо присвистнул.

– Гипноз моракоков? – спросил он, отметив наличие оранжевых кругов на лимонного цвета радужке.

Услышав вопрос, зверек гордо кивнул, временно прервав свою тираду. Но стоило ему снова открыть пасть, заговорил Арацельс:

– И кто этот мальчик? – Ринго ответил. – Сын Харона? Отлично. Он знает, где находится портал?

Ушастая мордочка развернулась к неподвижному пареньку и какое-то время сверлила его взглядом. Повторный кивок сопровождался громким кряхтением и прочими звуками, отражавшими в придачу к короткому отчету мысли и чувства зверька.

– Ну надо же! – усмехнулся белокрылый, потрепав пушистого малыша за ухом. – Я и не надеялся, что нам после всех неприятностей может так повезти.

– Пусть ведет, – сказал Первый Хранитель, и Ринго, распушившийся от собственной значимости, отдал мысленный приказ загипнотизированному мальчишке.

Тот молча развернулся и зашагал по коридору, словно заводной солдатик, направленный в нужную сторону. Ровно и медленно, без возражений, страха и прочих эмоций.

Грохот, донесшийся из холла, отвлек внимание мужчин от неестественно ровной спины чертенка. Арацельс, немного помедлив, продолжил путь за маленьким проводником. А Смерть вернулся к арке, чтобы узнать, в чем дело и нет ли опасности со стороны источника странного шума. Очередная группа «лазурных воинов» его сильно впечатлила бы. Но в зале не оказалось охранников, там вообще не было четэри… один только чернокрылый Хранитель, недовольно стряхивающий со своей одежды каменную крошку. Открытые участки его тела светились, а глаза горели, словно прожектора. Так всегда бывает после применения Ангельского света – Смерть это отлично знал. Даже если кто-то по случайности выжил в этом зале (хотя вряд ли), Кама только что добил бы бедолагу. Что ж… у местной охраны сегодня точно был несчастливый день.

– Где Катя? – заметив его, спросил чернокрылый. – Я опоздал?

– Отчасти, – сдержанно улыбнулся собеседник.

Эра прислала подмогу или слежку? Впрочем, это не имело значения. При неудаче с порталом они скоро всей компанией будут коротать часы далеко от нужной местности, независимо от целей каждого. Если вообще выживут.

– Значит… я в игре. – Кама кивнул собственным мыслям и решительно направился к другу.

 

Глава 10

– Мать вашу… – На большее моего внезапно истощившегося словарного запаса не хватило.

Нет, я, конечно, понимаю, что у судьбы приколы изощренные, и удивлять она тоже ой как любит. Но чтобы так издеваться над моей бедной психикой?! Очнуться в подвешенном состоянии на каменном столбе с прямоугольным основанием, которого едва касались ступни, – это уже слишком! Руки оказались связаны над головой, все тело в полупрозрачных путах, только ноги оставались свободными. Почему, интересно? Чтобы канкан на небольшом выступе танцевать?

Судя по темному небу, холодному ветру и освещенной огнями площадке, по краям которой возвышались три высоченных стелы с привязанными к ним девицами, дело уже шло к ночи. К ритуальной ночи с нашим непосредственным участием в этом безобразии. И что же у нас по программе: дракон прилетит за ужином или еще какая бяка нарисуется на горизонте? Мм… может, снова заснуть, пока не поздно, а?

Но сон наотрез отказывался возвращаться, что в общем-то меня не удивило. Я бы тоже сюда не вернулась, если бы каким-то чудом удалось сбежать. Однако веревки держали крепко, хоть и не резали кожу, а легкое платье едва прикрывало тело, позволяя настойчивым атакам ветра пробирать его до костей. Еще часик в таком режиме, и дракону (или для кого там нас, как товар в витрине, вывесили?) придется закусывать свежезамороженным трупом. Одним уж точно. О морозоустойчивости сестер по несчастью я ничего сказать не могла. Выглядели они при ночном освещении вполне живыми, одна даже всхлипывала потихоньку. А вторая… хм, улыбалась. Ну у каждого свой взгляд на одни и те же вещи.

Прищурившись, я принялась внимательно изучать местность. Темно вокруг, из окружающего ландшафта – только какие-то бесформенные тени. То ли горы, то ли растительность, а может, и то и другое, не везде же черным ручейкам течь по каменной пустоши. Кто знает, куда нас проклятые четэри затащили? Зато площадка, ограниченная невысоким бордюром из валунов, просматривалась хорошо, так как по ее краям стройными рядами стояли плоские, точно блюдца, подставки, над которыми парили ярко-оранжевые огни. Они были словно приклеены к этим металлическим «держателям», и упорные попытки ветра поколебать их устойчивость терпели фиаско. Пламенные шары колыхались, сыпали искрами, но по-прежнему оставались на своих местах. Три ровных линии магических светильников вместе с камнями окружали небольшой участок земли, напоминавший равносторонний треугольник, вершины которого как раз и венчали наши столбы. Расстояние между мной и каждой из девушек было примерно метров десять, возможно, чуть больше. Поэтому я прекрасно различала их лица, позы, одежду… последняя не очень-то разнилась с тем, что имелось у меня самой: белые платья с разрезами до бедер, декольте глубже некуда, ну и перекрещенные кольца веревок вокруг женских фигурок, четко очерченных натянутой тканью. Брюнетка плакала, а рыжая продолжала восторженно улыбаться. Мне даже показалось сначала, что у нее мышцы лица свело от холода, ибо другой причины для такой неподходящей случаю мимики я никак не находила. С другой стороны, вдруг она сумасшедшая или жизнь до… э-э-э… до столба была для нее сущим адом? Не мне судить о правильности чужих эмоций. Черненькой вон как тошно, и я, если честно, тоже находилась на грани нервного срыва, хоть и пыталась не падать духом. Авось и тут пронесет, как в храме Карнаэла. Чем черт не шутит? Кстати, о чертях… И где та рогатая сволочь, которую я видела последней перед тем, как заснуть?

В зоне видимости данный субъект не наблюдался. Либо сбыл меня с рук и прохлаждался в своих хоромах, либо бродил где-то за пределами освещенной территории. Признаться, я даже не знала, какой из вариантов для меня был бы предпочтительней. Видеть красавца-четэри совершенно не хотелось, а вот встретиться с Арацельсом – очень даже. И желательно побыстрее, пока то чудо-юдо, для которого нас развесили, не заглянуло на огонек, чтобы получить свой улов. Вон и стол посреди площадки виднеется. Большой, круглый, с необычным рисунком по всей плоскости и огненной подсветкой с земли. Только ножки у него коротковаты. Сантиметров тридцать, наверное. На глаз точнее не определишь, да и важно ли это в моем положении? Мне бы смыться отсюда поскорее, а если не выйдет, то хотя бы прикрыться чем-нибудь от холода.

Как назло, связь с женихом была слишком слабая: чувствовала его присутствие где-то в Срединном мире (не близко, не далеко… просто здесь), знала, что он жив и, по-видимому, здоров, ну а кроме этого – ничего. Ни стихов, ни элементарных слов поддержки. Или так и должно быть? А тогда, в доме чернокожего похитителя, мне всего лишь снился сон? Нет, но ведь была же «приблудная» волна возмущения и… Черт! Опять я не о том размышляла. Не было Хранителя, не было связи, не было четэри, зато имелись две девицы. Так чего я, собственно, ждала? Пора общение налаживать да сообща думать над выходом из бедственного положения. Еще бы знать, как вести беседу? Язык жестов ногами мне точно неизвестен. Хотя… жить захочешь, и не такое выучишь, причем в ускоренном темпе.

– Э-э-э… здравствуйте! – заявила я для начала на едином, удостоилась внимания пленниц, но не получила ответа. – Ду ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч? – Рыжая заинтересованно приподняла бровь, а темноволосая жалобно шмыгнула носом. Уже что-то. Вдруг одна из них с Земли? Как мы с Лилигрим. Карнаэл посетили, так почему бы нашим девкам не оказаться в преисподней? Это Арацельс считает, что в шестом мире обитают только хрупкие натуры, по мне так весьма стойкий народ иногда попадается. Я, к примеру. Вишу себе на столбе, размышляю о всякой ерунде и до сих пор сердечный приступ не заработала. Удивительно, но факт. – Может, русский кто знает? – В ответ прозвенела тишина. Вздохнув, я продолжила говорить. Просто для того, чтобы не запутаться окончательно в собственных мыслях, а попытаться установить хоть какой-то контакт с такими же неудачницами, как и сама. – Что с финским? Или…

– Ситерэ, – устало пробормотала брюнетка, покачала головой и снова заплакала. А секундой позже подала голос и вторая.

– Чего ты хочешь, сестра? – медленно сказала она по-английски и снисходительно мне улыбнулась.

Речь ее звучала понятно, но очень странно, будто каждое слово ей приходилось долго вспоминать.

– Выбраться отсюда, – честно призналась я на языке Туманного Альбиона.

– Глупая, – тоном гувернантки, успокаивающей неразумное дитя, произнесла рыжеволосая. – Ты должна гордиться оказанной тебе честью и принимать ее с радостью.

Уф, какие фразы она вспомнила, быстро память восстанавливается, однако. Еще бы интонации попроще использовала, вообще бы хорошо стало, а то ощущение, что я здесь не на столбе замерзаю, а на проповеди сижу.

– И что за честь такая? – Мне очень хотелось возразить собеседнице, но куда важнее было собрать побольше информации о происходящем, поэтому я на корню задавила свое несогласие с ее точкой зрения и решила продолжать диалог.

– Ты не знаешь? – Мой вопрос ее удивил. Немного помолчав, она провозгласила, словно продекламировала хорошо заученную реплику: – Мы избранные! Наши души призовет к себе демон Безмирья. Это великая честь и неслыханная удача. Умереть в объятиях такого могущественного существа, – и мечтательно добавила, понизив голос: – Умереть во благо любимого хозяина.

В последнюю фразу я не очень-то врубилась, зато общий смысл поняла хорошо. Выходит, не дракона на поздний ужин ждем, а демона. Час от часу не легче! А что за хозяина она имела в виду? Уж не своего ли рогатика, решившего обменять ее на что-то новенькое? Хм, я уже высказывала предположение, что девица с прибабахом? Значит, повторюсь… с головой у нее точно не лады. И по закону подлости именно она знает английский.

– А если я не желаю подыхать из-за прихоти какого-то придурка, именующего себя хозяином? – Слова слетели с губ раньше, чем я успела их обдумать.

Эх, и кто меня за язык тянул? Знала же, что фанатикам лучше не перечить. Так нет же! Не сдержалась. Рыжая одарила мою скромную персону презрительным взглядом, после чего разразилась гневной тирадой, большая часть которой произносилась на неизвестном мне языке. Поэтому я понимала ее через раз, и то, что могла расшифровать, меня не вдохновляло. Ну а кому понравится слушать, что ты тварь неблагодарная, земное отродье, недостойное и мизинца своего благодетеля и покровителя. Прекрасного, необыкновенного, потрясающего… ну и дальше в том же духе. Тут не то что о побеге думать, тут уши прикрыть бы чем-нибудь, пока эта идиотка не собрала своими воплями всех демонов, драконов и чертей вместе взятых. Ну почему мне так не везло, а?

И Хранитель мой не торопился. Он что, все-таки решил отделаться от свадьбы путем проведения моих похорон? Не верю! Столько пережить из-за меня, и на последнем рывке сойти с дистанции – не в его это стиле. А вот опаздывать, похоже, в его. Появится – поколочу! Если руки к тому времени окончательно не затекут.

– А-а-а-а… да заткните же кто-нибудь эту рыжую дуру! – взвыла я, на мгновение прикрыв глаза, будто это могло избавить мои уши от звуков.

Как ни странно, ее заткнули. И почему меня сей факт не обрадовал? Может, потому, что замолчать данная особа соизволила только после появления на освещенной площадке троицы четэри, облаченных в сияющие доспехи цвета утренней лазури?

Высокие, статные, сильные существа… Они вынырнули из темноты и без особой спешки перешагнули выложенную камнями черту. Где пропадали до этого времени – история умалчивала. Но явно не сидели без дела, судя по принесенной чаше, из которой рваными кусками вырывался зеленый пар. Бурный водопад разноязычных слов застрял в горле у громкоголосой фурии, она так и замерла с приоткрытым ртом, глядя на центральную фигуру, поднявшую руку в предупреждающем жесте. Сколько властности обнаружилось в движениях, сколько уверенности… Не будь я тут в роли овцы на заклание, непременно прониклась бы и полюбовалась. А так – только зло скрипнула зубами.

Тоже мне, хозяин жизни… чужой жизни! Чтоб тебя твой обожаемый демон покусал прежде, чем отужинает нашими душами.

Двое направились к столу, а тот, который утихомирил девицу, остался на месте. Я не видела лица этого мужчины из-за маски, тело скрывали одежда и латы, зато у меня была прекрасная возможность изучить длинный стрельчатый хвост темно-красного цвета, так как его владелец стоял вполоборота ко мне и смотрел в упор на рыжеволосую пленницу. Она молчала, ее грудь высоко вздымалась, а по некогда гневной физиономии расползалось благоговейное выражение. Когда на губах этой ненормальной вновь заиграла идиотская улыбка, я сделала вывод, что краснохвостый тип и есть ее обожаемый хозяин, ради которого она готова была прыгнуть к демону в пасть. Не от большого ума, конечно. Скорее уж от хорошей промывки мозгов. Хотя, если присмотреться к выражению ее глаз, стало бы ясно, что эта глупая красотка безнадежно влюблена в своего рогатого козла.

Ну до чего же бабы дуры! За милого идут в огонь, воду и к чудищу на стол в качестве аппетитного блюда. Видать, от столь жарких чувств последние мозги спеклись, спалив дотла инстинкт самосохранения. Неужели эта груда мускулов с крыльями за спиной того стоила?

Четэри приблизился к своей девице и коснулся правой рукой ее щеки, она блаженно прикрыла глаза и что-то нежно мурлыкнула. Хозяин ответил ей в том же тоне, затем поправил разметавшиеся по плечам косы с вплетенными в них серебристыми лентами, словно невзначай, провел по тугим кольцам веревок, проверяя их прочность, и, бросив на прощанье какую-то короткую фразу, отошел к своим спутникам. Те, не обращая на пленниц никакого внимания, заливали густой жидкостью борозды рисунка, прочерченного на столе. Испускающая пар масса шипела и пузырилась, нехотя растекаясь по темным провалам в камне. Когда процесс подошел к концу, круглая плита на коротких ножках засияла зеленым узором смутно знакомого очертания.

И что это за художество? Какая-то магическая пентаграмма? Нутром чуяла – она. И нутру такие ощущения совершенно не нравились. Даже холод отступил на задний план по сравнению с тяжестью на сердце и медленно нарастающим приступом тошноты. От страха. И трясло меня от него, родимого. Хоть я и старалась списать все на происки противного ветра. Сколько ни храбрись, а приближение часа «Х» не оттянешь. Как же дико хотелось есть, еще больше – пить и просто непреодолимо – взвыть.

Закончив с преображением стола в ритуальный объект, четэри направились к нам. Трое мужчин в одинаковых доспехах и с разного цвета хвостами. Несложно догадаться, что ко мне подошел именно чернокожий. Как пить дать, та самая морда рогатая, которая похитила меня днем. И я еще им восхищалась? Урод он, и точка! Ни мой хмурый взгляд, ни злобное шипение четэри не впечатлили. Непроницаемая маска скрывала его лицо, а отточенные движения говорили о сосредоточенности. Пришел, взял за подбородок, повертел мою голову, будто примеряясь, и… сделал аккуратный надрез на шее. Я поняла это только тогда, когда почувствовала боль. Слишком уж быстро все произошло. Откуда взялось проклятое лезвие, даже гадать не стоило. Я отлично помнила, как эти господа сражаются. У них ножи и диски появляются в руках с такой скоростью, что невооруженным глазом уловить невозможно. Вот и сейчас, блеснув возле моего лица, опасный металл исчез из вида, растаяв в когтистых пальцах.

Четэри снял перчатку, чтобы выпачкать свою ладонь моей кровью. Боже правый! Ненавижу подобные выходки, и когда кровь моя стекает по коже, я тоже… не-на-ви-жу! Тошнота усилилась, желудок скрутило. Эдак хвостатый «хозяин» еще кое в чем измажется, если сейчас же не отступит на безопасное расстояние. И угрызений совести я испытывать не буду. Он все-таки отошел и прямо у меня на глазах проделал похожую процедуру с собственной шеей, предварительно отогнув край одежды. Я сглотнула и непроизвольно поморщилась, когда его рука стерла блестящий след только что выпущенной крови.

Черная ночь, красные всполохи пламени… Черно-красные разводы на его ладони. Зачем?

Загадка и выеденного яйца не стоила. Мужчины, вернувшись к столу, окружили его с трех сторон. Причем каждый остановился напротив одной из нас и, встав на колени, прижал окровавленную руку к каменной поверхности. Они что-то негромко говорили… Красивые голоса, завораживающие и оттого еще более жуткие. Я не понимала слов, но отлично осознавала смысл происходящего. В висках застучало, в душе похолодело, а на тело тяжелым грузом навалилась усталость. Словно в тумане, поняла, что больше не чувствую боли. Неужели рана чудесным образом затянулась? Вероятно. Однако липкий кровавый след неприятно холодил кожу, продолжая напоминать о случившемся. Меня передернуло, плечи содрогнулись и, словно отрезвляя, в лицо ударил сильный порыв холодного ветра. А потом… началось!

Обрывки странного пара поднимались все выше. Они постепенно закручивались в клубок, разрастались, и наконец взорвались ослепительной вспышкой. На миг окружающее пространство осветилось так ярко, что даже в закрытых глазах появилась неприятная резь. А когда я вновь отважилась поднять веки, на месте пропавшего пара висела огромная ярко-синяя туча. Она шевелилась и мигала молниями, словно живое, неподвластное человеческому пониманию существо, пойманное в ловушку пентаграммы. Неужели это и есть обещанный демон?

Рев, зародившийся в глубине грозового облака, очень быстро избавил меня от сомнений. А когда на поверхность синей массы, полыхавшей лиловыми всполохами, рухнуло нечто невообразимое, я с трудом удержалась от позорного крика. Вот ведь… небожителя вызвали, бараны рогатые! Неизвестное создание заняло своим огромным телом всю плиту, оседлав ее сверху, как шапка крема – пирожное. Странное сравнение, не правда ли? Ну а что вы хотите от голодной девушки, слегка обалдевшей от… нет, даже не от ужаса – от неожиданности! То, что я видела впереди, и правда напоминало «корзиночку», только «крем» был серо-голубым и чересчур подвижным. Четэри молча стояли в нескольких метрах от ритуальной плиты, не делая никаких попыток сдвинуться с места. Жаль, что они вовремя успели слинять, и беснующаяся на каменной поверхности тварь не отдавила им лапы своим нехилым, судя по виду, весом.

А зверюга-то хор-р-роша. Такую «красоту» в кошмарном сне не увидишь, а если и увидишь, то потом все утро заикаться будешь. Сначала я решила, что это комок гигантских пиявок необычной окраски. Потом поняла, что центральная часть существа является не просто местом срастания извивающихся конечностей, но еще и туловищем, на котором расположена большая волчья голова с истекающей слюной пастью. Размеры клыков приводили в тихий шок, как, впрочем, и их количество. Три глаза монстра яростно сверкали, осматриваясь вокруг, зубы громко клацали, а угрожающее рычание заставляло шевелиться волосы на моем затылке.

И вот это будет нас обнимать? Хранители в ночных ипостасях – просто ангелочки безобидные по сравнению с таким вот демоном. Чудовище извернулось, пытаясь достать щупальцем одного из мужчин. Тот непроизвольно отшатнулся, но не отступил. Серо-голубая «пиявка» недовольно дернулась и обвисла, не дотянувшись до цели. Невидимая преграда мешала вызванной твари разнести все вокруг, и это ее еще больше раздражало. Выгнувшись, монстр недовольно рыкнул, приподнялся на своих гибких конечностях и приготовился к прыжку. Я затаила дыхание, ожидая его дальнейших действий, но вместо яростного штурма магической стены, отделяющей нас от него, услышала тихий и чуть насмешливый голос из тучи:

– Спокойно, Боргоф, здесь все свои.

Взглянув на гибрид пиявок с волком, я чуть не подавилась нервным смешком. Ну точно… глюки. Наяву! Он… оно… короче, это послушно село, поджав лапки, и по-собачьи свесило длинный язык, после чего преданно посмотрело вверх совершенно невинными синими глазами. Не-э-эт, рано я себя жалеть начала, сей спектакль только начинается. И будет он по меньшей мере оригинальным.

Чудеса не заставили себя ждать. Воздух вокруг будто замер, огненные светильники перестали дрожать и дергаться, исчез ветер, а вместе с ним и холод местной ночи. Площадку словно накрыло незримым куполом, отгородив ее от окружающего пространства. Обнесенный валунами треугольник погрузился в безмолвие. Вокруг магического круга, расположенного внутри него, лазурными статуями застыли инициаторы происходящих событий. Ни звука, ни движения – будто время здесь замерло и мы замерли вместе с ним. Даже чудище не шевелилось, продолжая смотреть вверх. Желая развеять это странное ощущение, я помотала головой и чуть повела связанными веревкой плечами. Нет, мы не превратились в неподвижные скульптуры, просто нас почему-то отрезало от всего, что окружало площадку. Магия? Наверняка. Но чья? Четэри или зубастого клубка из пиявок? А вдруг все так и было задумано, просто мне, глупой, невдомек?

Не успела задаться этим вопросом, как с небес на землю (то есть на «стол») спустился очередной персонаж нашего богатого на зрелища представления. Он ловко выпрыгнул из «резиновых» глубин присмиревшего облака на краешек расчерченной плиты и потрепал рукой заурчавшего от удовольствия монстра. Новый экземпляр не отличался столь экстравагантным обликом, как его предшественник, однако тоже сумел меня шокировать. Не знаю, как другие, но я не привыкла наблюдать за обнаженными юношами, фривольно разгуливающими по каменной столешнице, вернее, по той ее части, с которой предусмотрительно убрал свои длинные щупальца Боргоф. Хотя… на столбе я проснулась тоже впервые.

Незнакомец выглядел лет на семнадцать, не больше. Среднего роста и среднего телосложения, да и длина его волос тоже была… средней. Этакий неприметный паренек с очень приметными синими глазами, цвет которых можно было определить даже в полной темноте, ибо они светились. Не ярко, но отчетливо. И что самое необычное, в них не читалось никаких эмоций. Будто в глазницы вставили драгоценные камни, придав им нужную форму. А еще это существо (человеком назвать язык не поворачивался, несмотря на внешнее сходство) было с ног до головы мокрым, будто его выдернули из душа, не снабдив при этом полотенцем. А жаль! Хоть бы набедренную повязку себе сделал, что ли, а то сверкает тут анатомическими подробностями своего гибкого тела, вгоняя в краску девиц. Вернее, одну девицу… меня. А у остальных лица в свете пламенных шаров и так были с рыжеватым отливом. И что тому причиной – огни или смущение – я судить не бралась. Обе пленницы смотрели на него во все глаза, только у одной в них был ужас, а у другой – восхищение. Хотела бы я знать, что тогда отражается в моем взгляде?

Юноша огляделся, задумчиво потер кончик носа, смахнул с него набежавшие с волос капли и, подмигнув Боргофу, заявил:

– Давненько нас-с-с не вызывали на Аваргалу. Ну что, малыш? Развлечемся?

Малыш? То есть… малыш?! Нечто маленькое, белое и пушистое… ну пусть не белое, может быть, даже не пушистое, но точно милое и забавное. Так? Нет? Кажется, я отстала от жизни. У демонов (еще бы понять, кто из этих двоих демон?) это слово явно трактовалось иначе. Огромный монстрообразный «малыш», услышав вопрос, выдал многозначительное «Ур-р-р-агур-р-р!» и принялся радостно вилять… Эм, а я думала, что это просто лапа с повышенной лохматостью, а оказывается, хвост.

Молодой чел… э-э-э-э… гуманоид, ничуть не стесняясь своей наготы, присел на край плиты, свесил с нее ноги, ступни которых почти касались земли, и вопросительно посмотрел на крылатых господ, закованных в пульсирующую броню лазурных доспехов.

– Ну? – картинно выгнув темную бровь, поинтересовался тот, кого, в отличие от Боргофа, никакие магические ловушки на территории «стола» не держали.

Сапфиры его глаз полыхнули синим огнем и вновь вернулись к легкому свечению. Непроницаемому и холодному, как свет, играющий на гранях драгоценных камней. Незнакомец чувствовал себя свободно и раскованно, а разговаривал так, что сразу становилось ясно, кто здесь король положения. Значит, все-таки это демон. Хм… такой юный? А может, они оба одной породы, просто первый более слабый или временно находится в звериной ипостаси? Как Хранители по ночам.

Хранители… Сердце неприятно заныло при воспоминании об Арацельсе и Смерти. Почему-то мне казалось, что теперь на эту площадку не сможет просочиться ни одно даже самое крошечное существо, не говоря уже о взрослых мужчинах. Так что осталась я наедине с уготованной мне судьбой. Может, удастся поговорить по душам и отделаться легким испугом? Парень же общался на известном мне языке, и шипел так привычно, да еще этот синий пожар в глазах попахивал чем-то подозрительно знакомым.

Краснохвостый четэри очнулся и заговорил. Четко, размеренно, будто толкал речь на торжественной церемонии. Я, естественно, не поняла ни единой реплики, зато юноша не просто понял, но еще и ответил на высказанное в его адрес заявление. И на этот раз он, увы, изъяснялся не на едином. Мне ничего не оставалось, как только молча наблюдать, пытаясь по выражению лиц уловить смысл диалога. Точнее, одной трехглазой морды и одного юного лица с глазами, похожими на те, которые я видела у Эры.

Неужели где-то есть второй Карнаэл с Хозяином мужского пола? Или в первом делами заправляет демоница, успешно маскирующаяся под богиню? Однозначно, эта ночь была полна сюрпризов. Я поерзала на месте, ощутив давление своих полупрозрачных пут, и мысленно добавила: «К сожалению, неприятных». Руки затекли, и если бы ноги не стояли на краю каменного выступа, я бы, наверное, уже не чувствовала своих конечностей. Однако поза была не то чтобы удобной, но вполне терпимой. Поэтому тело не так часто напоминало о себе. Я продолжала наблюдать за представлением, идущим в центре площадки, перестав вслушиваться в голоса участников. Один леший ничего не понимаю. Так хоть получу эстетическое удовольствие от созерцания.

Не получила! Как только начали отрубать руки вместе с латами и вырывать глаза, я поняла, что нахожусь в эпицентре жуткого действия и не имею возможности вырваться. В голове стучало: «Зажмуриться, избавиться от ужасного видения, спрятаться за тонкой пеленой дрожащих век и не видеть, не видеть, не видеть этот кошмар». Но ресницы не желали опускаться, и я продолжала смотреть. Смотреть и слушать обрывки незнакомых реплик, хриплые стоны боли, напоминавшие рык раненых животных, и без конца повторяемое «Ур-р-р-агур-р-р!». Вопросительное, удивленное, одобрительное, насмешливое, испуганное и… предвкушающее.

Мне почудилось или эта кровавая расправа длилась вечность? Вечность, за время которой я так и не смогла моргнуть. Не знаю, почему меня не вырвало. Почему горло не разродилось воплем, а широко распахнутые глаза – слезами. Брюнетка справа скулила громче, чем рычали раненые мужчины, а рыжеволосую я не слышала. Посмотреть же в ее сторону просто не было сил. Демон в обличье невинного юноши действительно развлекался. И от «развлечений» его у меня холодело внутри, а по коже расползался озноб. Парню… нет, монстру в человеческом обличье не требовалось ни ножей, ни топоров, он действовал ладонью, меняя ее форму по мере надобности. Пальцы вытягивались, приобретая металлический блеск, и срастались между собой, образуя острое лезвие «живого» оружия. Рука резала, рвала, ломала чужую плоть, стремясь получить плату за три отданных в распоряжение четэри коробочки. И никто из покалеченных мужчин даже не пытался возражать. Они смиренно позволяли себя уродовать, рассчитываясь таким жутким способом за… за что? Неужели содержимое черных футляров было равноценно этим пыткам?

Не знаю… Срединный мир мне никогда не понять, а уж Безмирье и его обитателей – тем более!

Демон, забрызганный черной кровью своих жертв, наконец закончил экзекуцию и, вернув пальцам обычный вид, спрыгнул с плиты. Но босые ступни его не касались земли, он постоял немного, будто проверял воздух на устойчивость, и, лениво потянувшись, направился к черноволосой пленнице. Крылатые мужчины больше не интересовали его. Серохвостый неуверенно окликнул своего палача, прикрыв кровоточащую глазницу кулаком, обтянутым перчаткой. В этом кошмаре он потерял еще и кисть левой руки. Юноша остановился, пожал плечами и, не оборачиваясь, что-то бросил на языке четэри. В то же время Боргоф, свесившись со стола, окончательно растерявшего ритуальный вид, ехидно прокурлыкал черному четэри:

– Ур-р-р-агур-р-р-р-р?

Тот вздрогнул, отшатнувшись, и… поклонился чудовищу. При этом безумном обмене мой похититель потерял правый глаз. Но изначально выходец из Безмирья метил на другое. Жестокая насмешка, проникновенный голос и синее пламя его очей остались в моей памяти, как сделанная на камне насечка. Что он говорил своей жертве? Я не знаю. Но слова сочились ядом, а рот кривился от язвительной ухмылки. Если бы демону не пришло на ум посоветоваться с лениво развалившимся рядом Боргофом, мужчина, платя за небольшую коробочку, которую для него вытащили прямо из воздуха, остался бы без своего мужского достоинства. Того самого, ниже пояса. Однако благосклонно настроенная тварь, вероятно, разубедила своего товарища, произнеся всего пару рокочущих «ур-р-р-агур-ров». И обсуждаемая жертва лишилась глаза, так же, как и ее серый собрат. На кой ляд этому зверю в человеческой шкуре нужны были части чужих тел, я так и не смогла придумать. Забирая, он отправлял их в пустоту так же легко, как доставал оттуда заказанные «подарки».

Получив ответ демона, трое крылатых, не сговариваясь, двинулись прочь с места мучений. Тот, который полностью лишился руки, чуть пошатывался, зажимая ладонью открытую рану. На мгновение мне почудилось, что и вторая его конечность – ненастоящая. Слишком гибкая, слишком… не знаю даже. Она напоминала искусный протез, но разобрать это под слоем мерцающих лат было сложно, и я откинула неожиданно мелькнувшую в голове мысль в сторону. Какое мне дело до этих рогатых мазохистов? Они знали, на что шли. Иначе бы не расставались так спокойно с кусками своей плоти. А еще они притащили сюда нас. А вот за это я бы и сама сейчас что-нибудь им с удовольствием оторвала! Но, вопреки моим желаниям, покалеченная троица дружно перешагнула через каменную черту и… застыла по ту сторону площадки. Словно кто-то нажал стоп-кадр, заморозив их время. А может, это не их, а наше время текло как-то иначе? То, которое властвовало в пределах треугольника. Я бы обязательно поломала голову над этой задачкой, но жуткий крик вернул меня к действительности.

«Что ж, вот и до нас дошла очередь, – уныло подумала я. – Sos, sos, sos, спасите наши души!»

Ступая по воздуху, как по твердой поверхности, демон легко поднялся по невидимым ступеням и оказался на одном уровне с насмерть перепуганной брюнеткой. Она больше не кричала, лишь жалобно всхлипывала, глядя на него припухшими от слез глазами. Расположение столбов позволяло мне видеть происходящее немного сбоку. Особенно хорошо при этом просматривалась девушка, чего нельзя было сказать про юношу. Отблески рыжего пламени путались в темной массе его волос, свисающих на лицо, плясали на влажной коже, окрашивая ее в соответствующие тона. Они же старательно трудились и над скованными ужасом чертами пленницы, стремясь придать им менее бледный вид. Магический свет отличался от света обычного костра. Он был слишком яркий, почти как электрический, и в то же время имел все особенности своего естественного собрата. Я неотрывно смотрела на две застывшие фигуры, не в силах отвести от них взгляда. Что же будет?

Мне казалось, что демон сейчас начнет рвать плоть жертвы, как делал это с четэри. Судя по выражению лица бедной девушки, у нее были те же мысли. Но юнец не спешил с расправой: осторожно погладил несчастную по щеке, от чего она зажмурилась, как от пощечины, и прильнул к ее темной от крови шее. Я не видела, что именно он с ней сделал: прокусил, желая напиться крови, или поцеловал, но жертве это явно не доставило удовольствия. Она не имела возможности вырваться или оказать сопротивление, однако весь ее вид просто вопил об испытываемом отвращении, замешанном на животных страхе и обреченности. Отстранившись, синеглазый мучитель вытер тыльной стороной ладони рот и молча посмотрел на пленницу. Она медленно прикрыла глаза, готовясь принять свою судьбу.

– Что ж… Прекрасный материал. Ар сарт та этэ, Изиль, – заявил демон и, развернувшись, неспешным шагом направился к рыжей.

Брюнетка вздрогнула при последних словах, ее длинные ресницы поднялись, а в темных глазах отразилось непонимание, затмившее отчаяние.

На этот раз «юноша» двигался на уровне оснований наших столбов, не спускаясь ниже. Шел, как по проспекту, от одной девицы к другой, и на губах играла довольная улыбка.

Каких-то десять метров! Тоже мне нашел место для прогулок. Впрочем, это его территория, а мы тут мелкие сошки без права выбора. Хорошо хоть рот не заткнули, оставили призрачный шанс… на что? Договориться? Ох и наивная же я.

– Эмэ? Изиль? – словно прочитав мои мысли, окликнула его темноволосая. Незнакомый мне язык, но ведь этот тип из тучи и его знал, и тот, на котором общались четэри, и единый – просто скопище талантов, а не чел… человекоподобное существо! Образованный садист.

Голос девушки дрожал, зато слезы больше не текли по щекам, а во взгляде поселилась настороженность, скрывающая надежду. Но он не ответил, поглощенный чем-то, явно ему интересным. Лишь махнул рукой, предлагая помолчать, и девица покорно заткнулась, продолжая неотрывно следить за действиями садиста.

Мужские пальцы по-хозяйски отвели в сторону рыжие косы, открыли шею и плечи девушки. Какое-то время демон с интересом изучал пленницу, исследовал взглядом правильные черты ее лица, глубокое декольте, открывающее пышную грудь размера этак четвертого, стройный стан и плавную линию бедер. Ну да, хороша девка, этого у нее не отнимешь. Природа красотой одарила, зато, по моему скромному разумению, обделила кое в чем другом. Пленница в свою очередь смотрела на юношу как на божество: с благоговейным трепетом и суеверным ужасом. Демон взял ее за подбородок и чуть приподнял голову. Томно опустив трепещущие ресницы, рыжеволосая идиотка призывно улыбнулась.

Черт! Она и правда с приветом. Если бы какой-то чужак оторвал руку моему любимому… да пусть и козлу, я бы по меньшей мере ненавидела его, а будь возможность отомстить – непременно воспользовалась бы ею. А эта что творит? Млеет от прикосновений палача красного четэри, как загулявшая кошка при виде первого встречного кота. Или я неверно истолковала ее прежнее поведение? А может, нынешнее? А если она нимфоманка с периодическими приступами фанатизма? О-о! Вот это будет шоу!

Мм-да… кто бы притормозил размах моих фантазий, а то они, похоже, начинали обретать пророческий характер. Словно проваливаясь в гипнотический транс, я смотрела на дикую пару и не могла отвести взгляда. Происходящее завораживало, притягивало своей откровенностью и опасностью. Это как танец на лезвии ножа, как прогулка по краю обрыва, как последний экстаз на пороге смерти. Руки демона медленно гладили роскошные девичьи формы, собирая в складки тонкую ткань одеяния. Его губы исследовали окровавленную шею, затем спустились к ключице, а потом и к высоко вздымающейся груди. Вдох – выдох, вдох… и рыжеволосая громко застонала, не стесняясь своего возбуждения. Синеглазый искуситель провел ладонями по ее ногам, обнажившимся благодаря разрезам на платье, после чего резко сжал бедра, заставив девушку содрогнуться. Голова ее откинулась назад, по лицу пробежала сладкая истома, а пухлые губы слегка приоткрылись – это было словно приглашение для поцелуя. И… он не заставил себя ждать.

Когда демон прильнул к чувственному рту, я поймала себя на мысли, что происходящее пугает меня даже больше, чем недавнее общение юноши с брюнеткой. После «фильма ужасов» наблюдать порносцену с участием одного и того же «актера» было как-то странно. Выходки данного товарища вводили меня в полное замешательство. С одной беседует, вторую соблазняет у нас на виду, а третью что? Съест живьем для разнообразия? Вариант, что он меня отпустит, я даже не рассматривала, давно признав его утопичность. В голову полезли какие-то левые мысли, ничего достойного там не рождалось, один только бред вперемешку с неуместными вопросами весьма сомнительного содержания. А поцелуй все длился и длился, длился и длился, длился и… резко оборвался, когда демон отступил от девушки, повернулся ко мне и насмешливо поинтересовался:

– Предпочитаешь наблюдать?

Я вздрогнула от неожиданности, сглотнула и машинально выдала на едином языке:

– Всяко приятней, чем участвовать. – И только потом до меня дошло, что слова собеседника были произнесены по-русски.

Ехидная улыбочка сползала с лица демона с той же скоростью, с какой отвисала моя челюсть. Нет, я, конечно, догадалась, что он всесторонне развитый тип, но чтобы вот так просто общаться на моем родном языке… Удивил, зараза озабоченная. И я его, судя по физиономии, тоже не оставила равнодушным. Пока мы выразительно пялились друг на друга, затосковавшая по вниманию красотка недовольно фыркнула и что-то негромко пробурчала. Естественно, смысл ее реплики прошел мимо меня, зато стопроцентно достиг адресата. Юноша моргнул, приглушил свечение своих сапфировых глаз и, подмигнув мне, снова занялся девицей. Ну а я опять впала в ступор, стараясь переварить его странные мимические движения и раздумывая, чем они мне грозят. Надеюсь, не участием в подобном безобразии? К сексуальным играм с демоном-малолеткой я как-то не была расположена. Особенно после его кровавых разборок с четэри.

Под мои горестные вздохи демон продолжал развлекаться с рыжеволосой. Легкие дразнящие поцелуи сменялись долгими. Две фигуры соприкасались, сгорая в огне страсти. Но мерзавец не спешил развязывать жертву, наслаждаясь ее беспомощностью. Сплюнув, я отвернулась. Смотреть на них не хотелось, особенно на разгоряченное мужское тело с характерными признаками возбуждения. Краска самопроизвольно разливалась по моим щекам, заставляла гореть кожу.

О том, что не все идет по нарисованному моим воображением сценарию, я догадалась не сразу. Звуки менялись медленно, диапазон их был велик – от стонов наслаждения до протяжного предсмертного вопля. Множество полутонов смешались в одно целое, сопроводив эту жуткую перемену настроений. Резко повернув голову в их сторону, я увидела, как рассыпаются пылью веревки, как падает в объятия убийцы мертвое тело жертвы, а в остекленевших глазах пляшут рыжие отсветы пламени. Она напоминала фарфоровую куклу, лишенную каких-либо эмоций. Холодная маска лица, негнущиеся конечности… Что сделало с ней это чудовище?! Похитило душу? В голове ледяным вихрем пронеслись воспоминания о корагах и о том непродолжительном сеансе, во время которого моими чувствами закусил мохнатый Арацельс. Неужели можно «выпить» человека до смерти? Но даже если и так… зачем?

На соседнем столбе снова заскулила брюнетка, а я с обреченным видом следила, как демон положил на землю бездыханную девицу, которую минуту назад так жадно целовал. Жертва это предрекала, более того, ждала! А он… Псих. Не просто псих, а маньяк-извращенец с садистскими наклонностями, следующей целью которого должна была стать я. Как оказалось, ошиблась. Оставив труп в покое, демон поднялся на ноги, посмотрел на рыдающую пленницу и, закатив к небу глаза, раздраженно щелкнул пальцами. В следующую секунду девушка рухнула со столба, так как путы ее исчезли точно таким же образом, что и у рыжей. Но, в отличие от напарницы, брюнетка ударилась и тихо завыла от боли, свернувшись калачиком на земле. Еще один короткий щелчок – и несчастная замолчала, перестав шевелиться. Сердце мое дезертировало куда-то в пятки, в горле застрял ком, а в голове клещом засел мрачный вывод: «Всех убьет! И я – не исключение».

– Откуда знаешь? – подойдя ко мне вплотную, спросил демон.

Услышав это, я нервно сглотнула, решив, что он читает мысли. Потом все-таки отважилась переспросить. И правильно сделала. Так как выяснилось, что спрашивает он про единый язык, а не про мои домыслы на тему нашей дружной кончины от его рук.

– Н-н-н-ну, – начала я и запнулась, задумавшись, можно ли говорить ему про Карнаэл и Хранителей.

– Н-н-н-ну? – передразнил меня собеседник, глядя в упор.

От его близости кидало в дрожь. И вовсе не из-за эротических позывов, как у той рыжей ду… ладно, о мертвых либо хорошо, либо никак.

– Я… это… – Смысловая нагрузка моих слов по-прежнему имела низкий уровень, и его такое положение дел начало утомлять.

Юноша был немногим выше меня, и поэтому наши глаза находились практически на одной линии. Драгоценные камни, горящие синим светом и отражающие пустоту. Зато мимика его казалась вполне живой. Улыбка кривила губы, рождая крошечные ямочки на щеках. А все еще влажные волосы очерчивали лицо, отбрасывая глубокие тени на лоб и щеки.

Покачав головой, демон демонстративно заострил два пальца перед моим носом, превратив их в металлическое лезвие с пугающе-острыми боками, а потом, ехидно улыбнувшись, разрезал веревку, чтобы освободить мне руки. Однако опустить их не дал, ловко перехватив занемевшие запястья другой ладонью. Выдохнула я только тогда, когда этот гад вернул своим пальцам нормальную форму. А мгновением позже воздух снова забуксовал в легких, стоило мне увидеть, с каким удовольствием демон рассматривает черно-белый символ на моей коже. Синее пламя его глаз вспыхнуло ярче, и он перевел взгляд на меня.

– Сегодня невероятно приятный день, ты не находишь… Арэ?

Зашибись! Я тут мозги ломаю в поисках правдоподобной версии, чтобы по возможности не засвечивать Карнаэл с его обитателями, а он, оказывается, в курсе.

– Это для кого как, – уклончиво ответила я, потихоньку разминая запястья, которые наконец обрели свободу, выскользнув из мужских ладоней. Естественно, с его одобрения. Подергалась бы, пожалуй, не реши он отпустить меня.

– А для кого не так? – искренне удивился демон. Ну просто божий одуванчик! А сбор урожая из органов и убиение несчастных пленниц – это чистая случайность, угу.

– Да хотя бы для той рыжей девицы. Или ты правда считаешь, что великим благом для нее были изнасилование и смерть? А вторая чем тебе не угодила? Слишком громко плакала?

Упс. А не слишком ли я много на себя беру, разглагольствуя на данные темы с убийцей? С другой стороны, лучше поддерживать беседу, чем добровольно раздвигать ноги и дожидаться яркого света в конце тоннеля. Черт! Как же не хочется так глупо умирать. Хотя вру: умирать не хочется никак.

Видимо, мои внутренние метания отразились на лице, потому что губы юноши растянулись в понимающей улыбке, а его тихий и вполне дружелюбный голос произнес:

– Во-первых, я никого не нас-с-силовал. Сексуальная жажда той женщ-щ-щины просто зашкаливала, требуя немедленного выплеска, я лишь исполнил ее желание, прежде чем взять с нее положенную плату за учас-с-стие в Аваргале.

– Так ты еще и джинн по совместительству? – вставила я, но он продолжил, пропустив это заявление мимо ушей:

– А вторая мне действительно надоела своим ревом. Пусть пока поспит. Займусь ею после тебя.

– Ну спасибо, – пробормотала я, мысленно готовясь к скорой кончине.

Выходит, я вторая в очереди, а не последняя. Увы и ах. Расплакалась бы, да слезы, как это часто случалось, объявили несвоевременную акцию протеста, оставив глаза до противного сухими и беззащитными.

– Пожалуйста, Арэ. Не надо так расстраиваться, – подбодрил меня демон. – Я тебя не с-с-съем.

– И не покусаешь даже? – мрачно пошутила я.

– Разве что сама попросиш-ш-шь, – игриво подмигнул он и легко щелкнул меня по носу. – Вдруг ты предпочитаешь жесткий секс-с-с?

– Нет, спасибо, я лучше просто тут постою… повишу то есть.

Поспешность моего ответа его позабавила.

Продолжая довольно ухмыляться, этот выходец из Безмирья отступил назад и уселся напротив меня. Судя по его позе – в кресло. В невидимое кресло! Смотрелось это дико, а еще хуже было то, что он широко расставил ноги, выставив на обозрение свои «причиндалы», и вальяжно откинулся на незримую спинку, по которой разметались его мокрые волосы. По жару, окатившему лицо, стало ясно, что я снова краснею. Не понимаю: он специально издевается или у них принято ходить нагишом?

– Меня зовут Лу, – представился демон, моего имени он не спрашивал, предпочитал называть Арэ, как и Арацельс в свое время. – Тебя что-то смущ-щ-щает, куколка?

– Обнаженные парни, так просто разгуливающие по округе, для меня в новинку, – честно призналась я.

– Неужели предпочитаешь женщин без одежды? – фальшиво изумился собеседник. – Как же тебя угораздило стать Арэ Карнаэла? И, кс-с-стати, чья ты жена?

– Ничья, – скрипнув зубами на его замечание, сказала я.

– Не лги, – с легкой угрозой в голосе промурлыкал он и чуть подался вперед из своего странного кресла.

– Я невеста.

– О! И какого по счету Хранителя?

– Это важно?

– Мне любопытно, кто тот неудачник, от которого жена… о, прости, невеста удрала в один из самых опас-с-сных для людей миров? – Его белые зубы блеснули в улыбке, а сапфировые глаза прищурились, пряча под покровом ресниц синее пламя.

– Он не неудачник!

Эх, опять слишком поспешный ответ, и как результат – тихий смех демона. Такой мелодичный, проникновенный, аж мурашки по спине побежали. Холодными и липкими толпами.

– А кто тогда? Неуж-ш-ш-то импотент?

Похоже, скрипение зубами становилось моей вредной привычкой. Ну ничего. Все равно жить осталось недолго. Можно и курить начать без угрозы для здоровья, было бы что.

– Без понятия.

– Не успела проверить? Бедняж-ш-ш-ка, – сочувственно прошипел он, сложив брови домиком. Ну просто сама невинность, да еще и такая сердобольная… ага, ангелочек, только крылья с нимбом дома забыл. Интересно, они с Эрой не родственники? Судя по шипению, синему огню во взгляде и сволочной натуре – так и есть!

– Послушай, Лу, – исподлобья глядя на него, начала я. – Может, хватит уже дурака валять? Скажи, что тебе надо? А? Убить меня хочешь, так…

– Зачем это?

Он что, и правда не понял или так ловко управлял своими эмоциями, что сложно было не поверить в крайнюю степень удивления?

– Ну… ты там про какую-то плату говорил, и потом рыжая…

– А! – Демон кивнул и радостно оскалился, демонстрируя мне два ряда идеально ровных зубов. – Так вот почему ты такая мрачная. Нет, Арэ, я тебя не убью. Но необходимую плату взыскать придется. Ты знаеш-ш-шь, что такое Аваргала?

Воодушевленная его обещанием, я воспрянула духом и яростно замотала головой вместо того, чтобы коротко ответить «нет». Аж шею заломило от усердия.

– Очень древний ритуал, который берет истоки еще со времен Таосса. – Пока Лу пояснял, я терла зазвеневшие от моей чрезмерной активности виски. – Создания, населяющие материальные миры, с помощью него могут вызвать демона из Безмирья и потребовать ис-с-сполнения одного желания.

– А Безмирье это..?

– Территория, не подчиняющаяся законам сотворенных миров, если это хоть что-то тебе говорит. Дома наподобие Карнаэла тоже к ней относятся, кстати. Хотя Эра вряд ли сообщает своим Хранителям и их Арэ такие подробности.

– Хм… – Я задумалась, а потом с надеждой уточнила: – А желание могут загадать все, кто участвует в Аваргале?

– Нет, только Ведущие, – охладил мой энтузиазм собеседник и (о счастье!) закинул ногу на ногу, избавив меня от необходимости постоянно смотреть выше линии его груди. – Спутники или в данном случае С-с-спутницы подобных привилегий не имеют, но я же не изверг, чтобы лишать девушек удовольс-с-ствия, – сладко так прошипел он и во внеочередной раз подмигнул. Я честно попыталась выдавить из себя ответную улыбку, получилось плохо. Но демона мои сложности с мимикой не особенно беспокоили, он продолжал рассказ о ритуале, в котором я оказалась всего лишь бесправной Спутницей. Эх, нет в жизни справедливости. – Видишь ли, Ар-р-рэ… – Чую, это птичье прозвище прилипло ко мне намертво. Ну ничего, ничего… хоть поганкой назови, только сапогом давить не надо. – Аваргала открывает Печать Безмирья, которая в обычном состоянии не позволяет нам проникать в миры, подконтрольные чужим Домам. Ключом к ней служит магический круг, окропленный двуцветной кровью. Поэтому одним из условий удачного проведения ритуала является участие в нем двух рас. Нес-с-сложно понять, в чем должно заключаться их основное различие, верно? – Я кивнула, юноша тонко улыбнулся и нарочито громко вздохнул: – В семерке ваших миров только у четэри черная кровь, у остальных – красная. И, хоть знания об Аваргале хранятся также у некоторых из людей (не будем углубляться, у кого именно), на практике ритуал осущ-щ-ществлялся только здесь. И то не часто. Во-первых, велика плата, а во-вторых, новая Хозяйка Карнаэла хорош-ш-шо наблюдает за случайными и вынужденными переселенцами. Редко кому удается протащить раба или рабыню из другого мира незамеченными. Такая вот ситуация, Арэ. – Он картинно развел руками и заявил: – Теперь спрашивай, что интересно. В противном случае я буду рассказывать долго.

– Ведущие заплатили кусками тела, не так ли? – немного подумав, проговорила я. Он утвердительно кивнул. – И что получили взамен?

– Это секретная информация, по закону Аваргалы я не могу тебя в нее посвящать.

Ну вот, как плату за их «подарочки» брать, так с меня и других девушек, а как рассказать, за что страдаем, так сразу тайна, покрытая мраком и присыпанная вековой пылью. Нечестно! А что делать? С демоном не поспоришь, с Законом тем более.

– А с нас что тогда возьмешь? Эмоции? – спросила я в надежде на то, что хоть на эти данные здесь не наложено вето.

– У, сразу видно, без-с-с-с пяти минут жена Хранителя, – засмеялся Лу. – Почти верно. Спутники рассчитываются нематериальными вещами. Эмоциями или магическим даром, если таковой в них присутствует. Та мертвая красотка была пустышкой, увы. Пришлось ее выпить до дна. – Его ресницы невинно моргнули, а на лице отразилось поддельное сожаление.

– А у спящей пленницы, значит, есть дар?

– И немалый.

– А… – Я сглотнула, облизав внезапно пересохшие губы. – А у меня?

– Я ещ-щ-ще не пробовал твою кровь, она является носителем силы. Так что пока не знаю, Арэ, – пожал плечами демон и встал. – Самое время это проверить.

Может, я особенная какая-то? А? Да вроде нет. Ни рогов, ни копыт, ни груди седьмого размера. Тогда почему у других это «голое чудовище» слизывало засохшую на шее кровь, а на мне такое же пятно изволило превратить в пыль одним коротким щелчком пальцев, заявив при этом, что, дескать, неэстетично! «Неэс-с-стетично» прозвучало в его исполнении на чистом русском языке с непомерным растягиванием свистяще-шипящих букв. Зато потом сделать новый надрез на моей бедной шее было ну о-о-очень эстетично! А в ответ на мои попытки воспротивиться происходящему я услышала короткое и ничего не объясняющее: «Так надо!» Спасибо Небесам, что дегустация длилась всего несколько секунд, а потом демон, облизывая окровавленные губы, осторожно погладил пальцем ранку, она тут же затянулась и перестала болеть. Я дрожащими руками ощупала место пореза, но кожа там была сухой и гладкой, только тонкая ниточка шрама чуть выделялась на поверхности. Что-то подобное сотворил со мной Арацельс в его каэре. Что ж… получается, что способность лечить прикосновением происходила от демонической сущности, находящейся внутри него.

– Ну что там с даром? – Мой вопрос заставил Лу отвлечься от размышлений, погрузившись в которые, он машинально водил кончиком языка по своим губам, будто пытался собрать с них остатки давно слизанной крови.

– Негусто, – ответил демон.

– Значит, дара нет, – обреченно вздохнула я.

– По сравнению с той плаксой совсем мало, но… – Хитрая улыбочка расползлась по его юной физиономии, оживив тем самым забавные ямочки на щеках. – Есть идея.

– Какая? Отпустить меня за «спасибо»? Что-то сомневаюсь в твоей гуманности. – Кислая усмешка на лице словно маска прикрыла блики отчаяния в моих глазах.

Лу поморщился и довольно резко произнес:

– Жить хочешь? – Я кивнула. – Тогда дай сюда правую руку и повторяй за мной.

– Зачем? – прижав к опутанному веревками торсу вышеупомянутую часть тела, осторожно спросила я.

– Чтобы жить, разумеетс-с-ся, – ехидно зашипел демон, растягивая слова. Он наклонился ко мне и сжал своими цепкими пальцами мою ладонь. – Будеш-ш-шь повторять?

– Угу. – Большего мне выдавить из себя не удалось.

Незнакомые слова свинцовыми каплями полились мне в уши, я честно пыталась произносить похоже, но постоянно запиналась и путала звуки, а уж когда встречались непривычные для голосовых связок сочетания, меня совсем клинило. Помучившись минут пять с такой нерадивой ученицей, Лу скорчил зверскую физиономию и, обдав меня жаром синего пламени, полыхнувшего в его сузившихся глазах, сказал:

– Ладно, куколка. Я сделаю тебе маленький подарок. Проведем более простой… – он плотоядно улыбнулся, заставив меня напрячься еще сильнее, – обряд.

– Э-э-э… так это был обряд?

– Повторяй и останешься жить!

Темные брови демона сдвинулись, глаза остекленели, и на какой-то миг мне показалось, что его внешняя молодость – лишь маска, прикрывающая бесконечную древность.

Это был приказ, которому, как оказалось, невозможно не подчиниться. И я словно зачарованная тихо повторяла за ним. Короткие фразы шипели, будто змеи, перетекая из его губ в мои. Слова оказались более отрывистыми и легкими, чем те, которые он произносил ранее. В общих чертах мне удалось не сбиться. А те незначительные огрехи, которые я периодически допускала, Лу со скрипом, но игнорировал. А потом словесная пытка закончилась, я хотела было вздохнуть с облегчением, когда этот… слов нет! Когда этот проклятый «нудист» вжал меня в столб своим телом и впился в губы яростным поцелуем. Я пыталась оттолкнуть его руками или хотя бы лягнуть ногой, но неожиданно твердые мышцы юноши никак не реагировали на мои жалкие попытки сопротивления.

Больно! И когда только удлинились его клыки? Они вонзились в рот, затопив его кровью. Моей и… чужой? Или это какое-то выделяемое демонами вещество с кислым вкусом, от которого вяжет нёбо? По венам неслись странные импульсы, в висках стучало, а голова дико кружилась. Он наконец отпустил меня, но вместо долгожданного вдоха я сплюнула на землю ярко-красную жидкость и тихо застонала, ощупывая языком саднящие десны. И только потом позволила ворваться в мои легкие новой порции свежего воздуха.

– Скоро все заживет, – успокоил Лу, вытирая алые потеки со своего подбородка. – Кровавый поцелуй – это завершающая часть одного из брачных обрядов Таосса. Так что потерпи пару минут. Ритуальные укусы быстро затягиваются.

Смысл сказанного до меня дошел не сразу, зато, когда все-таки дошел, я аж подавилась очередным глотком смешанной с кровью слюны.

– К-какого обряда? – Сквозь кашель вопрос прозвучал как-то придушенно, впрочем, состояние у меня было подходящее.

– Таоссы – предки богов и демонов, – просветил Лу, сосредоточенно поглаживая мое разрисованное запястье, я же замотала головой, прикрыв свободной ладонью рот, из которого с кровавыми брызгами все еще вырывались хриплые звуки.

– Ты сказал… бр-брачный? – После минутной борьбы с противным кашлем мне удалось-таки вернуть себе относительно нормальный голос.

– А! Тебя это интересует? – Собеседник довольно заулыбался и, отпустив мою руку, плюхнулся обратно в свое невидимое кресло. – Да, куколка, отныне ты моя тридцать девятая жена. Поздравляю! Плата за Аваргалу принята.

Гм… и куда это опять слинял пресловутый дар речи? Приоткрыв рот от удивления, я не смогла произнести ни слова, с трудом переваривая полученную информацию. За каким дьяволом ему еще одна супруга, когда дома их бродит целая орава, мне было непонятно. Гарем – это его излюбленное хобби, что ли? Тогда забрал бы лучше ту рыжую девку к себе. Уж она-то покрасивей меня будет… в смысле была. И потом… как же Арацельс? Ведь мы связаны…

Мысли мои так и замерли в голове, когда я прислушалась к чувствам. Не было связи. Просто не было ее, и все! Я не ощущала присутствия Первого Хранителя в мире живых. Я вообще его не ощущала! И от этого стало так тоскливо, будто из меня только что незаметно изъяли часть души. Не резко, не больно, как тогда во время похищения, а мягко, с анестезией, так, чтобы я ничего не заметила. Да только, как известно, любой наркоз отходит, и боль, пусть и душевная, дает о себе знать. Впрочем, не только душевная. Я громко взвыла, схватившись за запястье, легкое покалывание на котором переросло в яростное жжение. А потом кожу словно окатило холодом и… все стихло. Покосившись на руку, непроизвольно присвистнула. Вместо символа Карнаэла на ней красовался синий краб. Ну или что-то похожее на него по очертаниям.

– Знак моего Дома, – пояснил демон, когда подняла на него глаза. – Теперь не Эра, а я смогу разыскать тебя в любом из доступных мне миров.

– Это что, намек на то, что от супружеских обязанностей бегать буду? – сглотнув, полюбопытствовала я.

Раны во рту затянулись, как и было обещано. Только неприятный привкус по-прежнему сохранился.

– А кто тебя знает, Арэ? От Хранителя же ты сбежала, – съязвил собеседник, прищурив свои необыкновенные глаза: красивые и пустые, манящие и пугающие одновременно.

– Я от него не сбегала.

– Да неужели? – Лу вытащил из воздуха фужер с шипучим содержимым и пригубил, глядя на меня поверх прозрачных краев. Еще раз непроизвольно сглотнув, я честно сказала:

– Меня выкинула в Срединный мир твоя знакомая Эра, а он прыгнул следом.

– Прыгнул… вот как, – отпив еще немного, повторил собеседник. – Зачем? Чтобы продать тебя четэри? – добавил насмешливо. – Или отдать даром? Похоже, я ош-ш-шибся: это не ты от него, это он от тебя слинять пыталс-с-ся.

– Неправда! – Я даже ногой в сердцах топнула. Чуть не отбив ее при этом о каменный выступ, на котором стояла. Больно уж мягкие подошвы оказались у босоножек.

– Ух, с-с-сколько эмоций! Да все такие яркие, сильные… вкус-с-сные. Не искушай меня, куколка. Я, конечно, сыт, но ради такого десерта могу сделать исключение. – Он плотоядно облизнулся, прожигая меня горящим взором.

– Ладно, – меняя тон, проговорила я и примирительно подняла руки. – Чего ты хочешь, Лу? Зачем эта странная свадьба?

– Как? – Он изобразил удивление. Плохо изобразил, умел и лучше. – Разве ты, человечес-с-ское дитя, не веришь в любовь с первого взгляда?

– Угу, в большую и чистую, – пробурчала я себе под нос. – Хватит уже издеваться, а? Ты вырываешь органы четэри. Кстати, зачем они тебе? Боргофа кормить, что ли? Потом убиваешь одну из пленниц, вырубаешь вторую и уже полчаса беседуешь со мной, после чего заявляешь, что теперь я твоя тридцать девятая жена. К чему все это, Лу?

– Боргоф любит сладкое, это так, для справки. А плоть Ведущих является пропуском сюда в обход Печати Безмирья. Закованная в специальные футляры, она не разлагается и служит по вышеупомянутому назначению. Пока жив тот, кому она когда-то принадлежала. Рогатые ребята любят повоевать, поэтому смертность здесь приличная. Так что отдельные экспонаты моей коллекции органов время от времени приходится уничтожать за ненадобностью, – ответил он. – Ну а что касается брака… Я же не виноват, что ты не в сос-с-стоянии повторить слова, нужные для обряда удочерения, – скрестив руки на обнаженной груди, сказал демон.

– Что? – после минутной паузы наконец удалось произнести мне.

– Эх, женщина. И почему тебе все надо повторять дважды, да еще и с пояснениями? – вздохнув, проворчал он и, выпив половину, встал. – На, освежись. Может, соображать быстрее начнешь?

Я дрожащими пальцами взяла предложенный напиток и залпом осушила фужер. Пить хотелось давно, а после ритуального поцелуя в особенности. Приятный ягодный напиток охладил горло и, как ни странно, успокоил. Значит, меня чуть не удочерили. Мм… жаль, что не вышло. Такой вариант мне как-то больше нравился, чем быть последней в длинной очереди жен. Правда, неудавшийся папочка выглядел моложе меня лет на семь, но это уже детали.

– Выходит, вместо дочки я стала супругой? – Демон взял из моих рук пустой фужер и кивнул. – Интересный у тебя подход. Но я все равно не понимаю, зачем эти обряды? В чем именно заключалась снятая с меня плата?

– У тебя магических способностей очень мало, Арэ. Этого недостаточно, чтобы перекрыть долг С-с-спутника Аваргалы, – как-то слишком уж серьезно проговорил Лу. – Но вполне хватает, чтобы совершить равноценный обмен. Немного… ну хорош-ш-шо, почти весь дар, которым ты владела, перекочевал ко мне вместе с небольшим количеством крови во время поцелуя, я же отдал тебе частицу своего. Это и был мой маленький подарок.

При последних словах выражение его лица стало чересчур загадочным, и мне это не понравилось. Нехорошие предчувствия нахлынули с новой силой, а словарный запас опять дезертировал, передав эстафету первенства мыслительному процессу.

– И? – Мой голос прервал затянувшуюся паузу, возникшую после его последнего заявления.

– Что… и? – обреченно закатив глаза, простонал Лу. – Опять неяс-с-сно?

– Ясно-ясно, – торопливо заверила я. – Просто… дальше-то что со мной будет? Чем мне такой равноценный обмен грозит? В гарем свой потащишь или с мамой-папой проститься отпустишь? Да с женихом бывшим… Мм?

– Ну зачем же, – заулыбался он, сменив гнев на милость. – Я не настолько жесток, чтобы лишать твоего Хранителя жизни.

Угу, он не жесток. Он пацифист и миротворец, а то, что тут происходило, мне просто приснилось. Ладно, что дальше? Жизни Арацельса лишать не хочет… Стоп! Жизни?!

– А? – снова перезабыв все слова, выдохнула я.

– Ты не знаешь? – Его брови приподнялись в удивлении.

– Что? – О! Я совершенствуюсь! От одной к трем буквам перешла, глядишь, скоро снова начну целыми фразами изъясняться.

– Закон Заветного Дара. – Лу намотал на палец серебристую ленту, вплетенную в мои волосы, и с грустной миной на физиономии продолжил: – Раз на твоей руке был символ, значит, ты приняла его и стала невестой дем… Хранителя. А из этого следует, что в случае твоей неявки на свадебную церемонию через три условных дня твой неудачник-жених погибнет.

От таких новостей у меня сердце оборвалось. Не чувствовала жениха – не беда, если знала, что он жив и здоров. Хотя бы чисто теоретически. Ведь Арацельс – мужчина, который мне дорог. И я не хотела быть последней скотиной, наплевавшей на его судьбу. Он шел за мной по пятам, пытаясь вытащить из неприятностей. Вспорол себе шею от страха обидеть. Сражался насмерть, чтобы защитить. Посылал сообщения во сне и спешил ко мне, желая помочь, спасти… вернуть домой. Так! И каким это образом он собирался сделать подобное, если наказание за срыв их свадебного ритуала – смерть? Придурок благородный! А-а-а-а-а… как же мне все надоело.

– А если Арэ по каким-то причинам погибает до брака? – спросила я, мысленно умилившись вовремя вернувшейся способности говорить.

– Это считается веским доводом для отмены наказания.

– Понятно. Но я жива, значит… Его завтра убьют?

– Отправят в Роэ – одно из самых жутких мест Карнаэла. Живыми оттуда не возвращаются, – сказал демон, доставая из пустоты очередной полный фужер.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно поинтересовалась я. – Бывал там?

Демон рассмеялся:

– Как же я там мог бывать, если по-прежнему жив и здоров?

– Ну мало ли, – пожала я плечами. – Кто вообще придумал эти жуткие правила? Ваш Таосс?

– От Таосса нам достались обряды, а правила… хм, это уже прихоть Эры. Она Хозяйка своего Дома, что хочет, то и делает. А если я отважусь заявиться в гости, стану преступным нарушителем ее территории. И поверь мне, демон без лица долго со мной церемониться не будет.

– Демон без лица?

– Ну да. Эра. Это ее прозвище. Если ты с ней знакома, то знаешь, как она любит менять облик. Очень мало кто видел ее настоящую физиономию.

– А ты?

– Я? – Он усмехнулся. – Было дело.

– И какая она? – Мне не удалось сдержать любопытство.

– Тебе лучше не знать. У вас, у людей, такая хрупкая нервная сис-с-стема. – Лу улыбнулся и достал еще один фужер, теперь исключительно для меня.

Спорить насчет характеристики нервной системы я не стала, только хмыкнула и устало проговорила, принимая напиток:

– Развязал бы, что ли… супруг.

– Свалишься… с-с-супруга, мышцы-то онемели за время, проведенное на столбе, – ответил мой… гм… муж?

Ох, может, я все же проснусь сегодня, а? Хотя… нет! Сначала про Заветный Дар надо узнать. А то такие информативные «сны» в реале случаются не часто.

– Ну ладно, – поерзав на месте и убедившись в правоте юноши, согласилась я. Странные веревки и правда помогали удерживать измученное тело в вертикальном положении, не раня его при этом. – Так что там с Хранителями? Смерть жены может отменить наказание – это понятно. А ее свадьба с другим мужчиной?

– С обычным человеком, вряд ли. Да и не шас-с-стают Арэ за пределами Дома перед брачным обрядом. Ты первая, кто умудрился такое учудить.

Мне показалось или в его голосе промелькнуло чуть насмешливое одобрение?

– А если… за демона выйти замуж? – Я с надеждой заглянула в его синие глаза.

– Думаю, это веская причина. Только тебе придется вернуться к Эре и сказать ей об этом. Иначе парню крыш-ш-шка, – жизнерадостно сообщил собеседник и звонко чокнулся со мной фужером, отчего я едва не выронила из рук свой. – А ты ведь переживаешь за него, куколка. Защищаеш-ш-шь, беспокоиш-ш-шься… любиш-ш-шь?

– Я… я перед ним в долгу. – Ну, точно, в неоплатном! За вино и гору шоколада. Ладно, не изливать же душу первому встречному… эм, демону. Хотя… уже второму. А если вспомнить ночные ипостаси Хранителей, то можно со счета сбиться. – Скажи, Лу, допустим, ты меня отпустишь, как я тогда попаду в Карнаэл?

– С моей помощью. Это не так и сложно.

– А если моего заявления о нашем браке окажется недостаточно?

– Тогда у тебя будет два мужа, – легко так заявил синеглазый и, пронаблюдав, как вытягивается мое лицо, расхохотался. – Ты из моногамного мира, что ли? Ах, какая прелесть! Добро пожаловать в настоящ-щ-щую жизнь, крошка, – и… снова подмигнул. Который раз за ночь? А, несущественно. – Да хватит уже киснуть, жена! Радуйся. Не каждой человеческой девице выпадает возможность сочетаться браком с Высшим демоном.

– Есть и Низшие?

– Конечно! Боргоф, например.

– Угу, – со вздохом кивнула я. – Хорошо, что мне достался Высший. Вот только он еще совсем мальчишка, а тот, другой… который Хранитель, просто дурак.

– Ну и пусть я молод, – философски заключил Лу. – Вс-с-сего-то восемнадцать тысяч условных лет. Зато полон сил и хорош собой, согласись, а? – ехидно ухмыляясь, промурлыкала эта древность, с наслаждением глядя, как отвисает моя челюсть.

Подняв рукой подбородок, я мысленно приказала себе расслабиться. Следовало ожидать того, что он не мальчик… Ох, следовало. Но девять тысяч земных лет?! Не-э-э… это слишком для моего понимания.

– У меня сейчас мозги взорвутся от таких новостей, – пробормотала тихо, запивая свой шок напитком. Жаль, не алкогольным.

– Да брось ты, – осторожно похлопав меня по плечу, сказал муж. – Все будет хорошо. Сейчас отправлю тебя в Карнаэл…

– Нет! – испугалась я, едва не подавившись очередным глотком. – За мной должны прийти. Как только ты вернешь нормальный ход времени, он появится. Непременно!

– Кто? – не понял демон и сделал странный жест рукой, отчего мне на мгновение показалось, что он хочет проверить, нет ли у меня жара. Но Лу всего лишь убрал с моего лба выбившиеся из высокой прически завитки.

– Хранитель. Пока ты не провел обряд, я его чувствовала. Заветный Дар был активирован и…

– Даже так? Забавно, – перебил меня собеседник. – Но ждать его – только время терять. Он все равно вернется в свой Дом, там и встретитесь.

– Но…

– Я могу и передумать, – предупредил он, прищурившись. – Выбирай: идешь туда или нет?

– Все-все, молчу. Хотя… последний вопрос можно?

– Ну?

– Тебе какая от всего этого выгода? Не верю я в благие намерения, давно уже.

Демон оскалился… в смысле улыбнулся во все тридцать три (или сколько у него их было) зуба и с иронией произнес:

– Привет от меня Эре передашь.

– И она типа обрадуется?

– Будет в полном вос-с-сторге, – заверил Лу.

– Да ну?

– Именно. Давно у нее из-под носа не уводили Арэ. То есть никогда. Так что вос-с-сторг по данному поводу тебе обеспечен.

Отлично! Значит, подлянку Хозяйке Карнаэла за мой счет решил сделать. И во что, интересно, я опять вляпалась?

– А…

– Закрой глаза, куколка, – нежно так промурлыкал мне на ухо супруг. – Поговорим, когда снова встретимся. – Он провел ладонью перед моим лицом, и мне почудилось, что воздух вокруг начал густеть и шевелиться, а потом…

– Дай девочке час, Лу, – донеслось откуда-то сверху. Я резко распахнула глаза и уставилась на засверкавшую золотыми огнями тучу. Странные ощущения исчезли вместе с отошедшим от меня демоном. – Погоды он тебе не сделает, а мне любопытно посмотреть на того олуха, который допустил, чтобы его избранницу использовали в Аваргале.

Бархатный мужской голос, насквозь пропитанный ленивой насмешкой, лился, словно осенний дождь, из пышной массы грозового облака. Разбуженный им Боргоф недовольно оскалился, но, окончательно проснувшись, завилял хвостом и радостно рявкнул «Ур-р-рагур-р-р!». А я почему-то подумала, что двоих Высших демонов на меня одну – уже много. И еще поняла, что полиандрия – это точно не мое.

– Боргоф!.. Вот скажи мне, друг мой Боргоф, я красивая?

– Ур-р-р… – согласно проурчало серо-голубое чудище, скосив на меня свои синие глаза. Все три! И те, которые светились по бокам волчьей головы, и тот, который горел на лбу, как звезда у сказочной царевны. Только от этой «царственной особы» мурашки бежали по коже, хотя… чем не мечта сюрреалиста? Меня же данная «мечта» готова была облизывать с ног до головы, не забывая при этом поглаживать своими бархатистыми лапами по спине и плечам. Насколько я поняла из слов Лу, свалившего вместе со спящей брюнеткой в бездонные недра тучи-портала, жена хозяина для Боргофа – его вторая мама. Особенно жена, по венам которой течет сила демона. Угу, вот и наслаждайся сыновьим вниманием, сидя на столе между извивающихся вокруг щупалец. Будь моя воля, осталась бы висеть на столбе. Но муженек (чтоб его там молнией пришибло!) решил иначе и насильно запихнул меня в объятия дружелюбного монстра. Видимо, чтобы не сбежала. Так как временной барьер он снял, чтобы Хранитель, если вдруг явится, смог попасть на территорию площадки. Кровь и зеленую жидкость Боргоф давно уже растер по плите, а Лу превратил продавленные в камне символы в обычный рисунок, традиционно щелкнув пальцами.

– А мне кажется, что не красавица я, – заявила самокритично. – Ничего во мне особенного нет, да и умом гениальным не блещу. И что это значит, а?

Монстр неуверенно уркнул, но тут же затих, ожидая моей версии.

– А значит это, друг мой Боргоф, что и мужикам зариться не на что! Тогда почему им всем приспичило жениться? Тебе подобное поведение не кажется странным?

– Ур-р-рагур-р-р? – задумчиво изрек Низший демон и потерся мохнатой щекой о мое плечо.

– Угу, – кивнула я сама не зная чему: понимать его речь у меня способности не было. – А знаешь… думаю, мне известен ответ! – бросив тоскливый взгляд в темноту, в которой исчезли трое покалеченных четэри, воскликнула я. – Мне даже к психиатру не надо, и так все ясно как день, – бросила новый взгляд в ту же сторону – а там ночь, тишина… никого. Грустно. – Я просто напридумала себе фантомов!

Серо-голубой собеседник недоверчиво фыркнул и выдал многозначительное «Ур-р-рагур-р-р».

– Нет-нет, Боргоф! Именно фантомов. А что? Мне двадцать пять лет, я не замужем, детей не имею, работаю… ах, да что говорить! Неудовлетворенность в личной жизни, тяга к романтическим приключениям и частый просмотр фильмов ужасов… Вот и результат. Моя фантазия сотворила фантомы в фэнтезийном жанре! Понятно, Боргоф? Ты – фэнтезийный персонаж!

Чудище крякнуло, лизнуло мою обнаженную руку и утробно заурчало.

– А они, – машинально погладив его по влажному носу, продолжила я делиться идеями, – плоды моего буйного воображения. Красавцы-мужчины без обручального кольца на безымянном пальце. Ну почти все. О тех, что без штанов, скромно умолчим. Один хотел жениться, другой не хотел, но его принуждали, а третий… третий просто женился! Да, я права. Гениальный вывод, а?

– Ур-р-рагур-р-р, – не согласились со мной и, опустив голову мне на плечо, добавили: – Гур-р-ра.

– Если это аналог дуры, то встань в очередь, дорогой, – пробурчала я и снова посмотрела в темноту. – Ну где же тебя нечистая носит, фантом номер два?! – сорвалось с моих губ и потонуло в довольном урчании Боргофа. – Уже наверняка полчаса прошло, а ты до сих пор не появился!

 

Глава 11

– Введи. Нужные. Коорррдинаты, – в который раз повторил Арацельс, нависнув над прижатым к каменной стене Хароном. Тот сплюнул черную кровь и невесело усмехнулся в лицо своему мучителю.

Такое простое и в то же время невыполнимое требование. Он покинул Аваргалу первым, остальные смогут уйти не раньше, чем с десятиминутным интервалом каждый. Официальные порталы Срединного мира не работали ежесекундно, им, как и многим другим магическим сооружениям, требовалось время на подзарядку и восстановление нарушенного поля. Отправить туда Хранителей вместе с этой пыточной машиной в образе воскресшего блондина все равно что сдать тех, кто ему доверял, прямо на месте преступления. Значит, надо еще немного продержаться, подождать, пока там не останется ни следа от проведенного обряда. Как известно, демоны уничтожают ритуальную площадку после того, как разберутся со Спутниками. Нужно только потянуть время… еще чуть-чуть. И не будет никаких доказательств. Совсем.

Рагнар тихо зашипел от нового приступа дикой боли, когда длинные и прочные, как сталь, когти впились в его шею, прочертив глубокие борозды от челюсти до ключицы. Медленно, с особой жестокостью. Чтобы жертва прочувствовала каждое мгновение этой пытки… Прочувствовала и наконец сдалась.

Мальчишка-демон, явившийся на их вызов, был просто невинным ребенком по сравнению с тем монстром, который поджидал Харона дома. И, что самое ужасное, эта белобрысая тварь ощущала эмоции, хоть доспехи из герлизия и хранили Черное Сердце от ментальных атак. К счастью, они обладали особым секретом, и снять их без согласия владельца было невозможно. Но блондин продолжал попытки пробить лазурную броню, и от этого к боли от многочисленных ран и побоев добавлялось еще и сильное головокружение. Зря он не надел маску, возвращаясь в Харон-се. Глядишь, и зубы остались бы целы. Хотя… не факт… Латы плохо держали физические удары, прогибались под натиском грубой силы, но копаться в сознании и подчинять его они не позволяли.

Эмоции… как сложно их скрывать в таком состоянии. Еще сложнее прятать свои чувства от того, кто безошибочно их определяет. Сложнее? Нет! Это просто невозможно. Не здесь, не сейчас, не рядом с жаждущим мести зверем. И все же Рагнар попробовал обмануть чужаков… дурак. Попытка ввести неверные координаты закончилась мордобоем, причем односторонним. Взбесившееся существо в человеческой шкуре все меньше и меньше напоминало того, чью внешность носило. Его рост увеличился, ходящие ходуном мышцы под тонкой тканью черной одежды начали жить своей жизнью, побелевшую кожу расчертили темные дороги вен, а злые глаза, казалось, стали светиться в полумраке потайной комнаты. Как у демона из Безмирья. Только свет этот был желтым, а не синим, и не сулил пойманному в ловушку четэри никаких подарков. Притупленная чарами боль от потерянного глаза не входила ни в какое сравнение с той, которую обещал взор блондина.

Кого же все-таки сдала ему та незнакомая Харонесса? Неужто демона? Или полукровку? Впрочем, знание данного вопроса уже не могло принести пользы. Поздно. Дело сделано, и девчонку, которую он похитил у этого психа, уже не вернуть. Неважно, что, уходя, Рагнар краем глаза заметил: она жива и даже не привязана к столбу. Ничего удивительного. Это означало всего лишь то, что демон оставил ее на закуску, решив сначала разобраться с другими пленницами. Еще ни один Спутник не покидал пределы ритуальной зоны. Никогда. Пока цела обнесенная валунами площадка с жертвенными столбами и плитой, расчерченной знаком Вызова, – Аваргала не завершена. Так что долго бедняжка все рано не протянет, ее жизнь больше не принадлежит этому миру. Увы. А учитывая временные скачки на территории, подвластной обитателю Безмирья, она скорее всего уже мертва. Или новый хозяин утащил ее в свое логово. Но… что сделано, того не исправить. Да и не стал бы Черный Харон ничего менять, будь у него шанс прожить последние сутки заново. Он добился того, чего хотел. Остальное… неважно.

Очередного удар в район солнечного сплетения вышиб из легких Рагнара воздух, а из головы – мысли. В ушах заученной речовкой зазвенели опостылевшие слова: «Введи. Нужные. Коор-р-р-рдинаты!» – а потом новой угрозой прозвучало мрачное шипение склонившегося к нему мужчины: «Открой портал и, быть может, останеш-ш-ш-шся жить».

Минуты текли, не желая торопиться, а тело, ослабленное ранами, все больше тяжелело. Ныли разбитые в кровь десны с переломанными клыками, распух второй, подбитый, но невырванный глаз, жутко саднили щека и шея, изодранные острыми когтями, а этот садист продолжал нависать и требовать, требовать, требовать… одно и то же. Хранители не вмешивались, отводили взгляды. Один держал на руках спящую девчонку с тремя пушистыми хвостами, а второй стоял рядом – с Грэтой и мальчиком.

Любимая и единственный сын! Оба у них в руках. Как же все-таки жестока судьба, позволившая взять в плен самых дорогих ему существ. Обычно подвижный ребенок не шевелился, будто его подменили близнецом-манекеном, лишь редкое моргание длинных ресниц говорило о том, что он живой. А Грэта… Она смотрела куда-то вниз, кусала бледные губы и… молчала.

Изредка белокрылый напоминал психически неуравновешенному товарищу, что для открытия портала им потребуется живой хозяин дома с руками и хотя бы одним органом зрения, чтобы видеть нужные символы на панели управления магическими воротами. Какое-то время это действовало, и Рагнар получал небольшую передышку перед новой порцией боли. Черное Сердце даже не пытался сопротивляться. Зачем? Их больше, и они сильней. Будь он единственной жертвой, возможно, повел бы себя иначе, дав понять своему мучителю, что не у него одного крепкие кулаки и быстрая реакция. Но… Чужаки захватили тех, кем Харон дорожил больше всего на свете и ради кого ввязался в эту печальную историю с несчастливым концом.

Пусть… пусть избивают его, пусть рвут плоть и пытаются воздействовать на разум. Силой, уговорами… пусть. Лишь бы занимались им, не трогая наследника и возлюбленную. Еще немного… каких-нибудь минут двадцать. А потом… он активирует портал, чтобы они убрались вон с его территории, но… только потом.

Смерть с неодобрением наблюдал за действиями Арацельса. Первого Хранителя словно подменили, и ему это не нравилось. Обычно выдержанный, рассудительный и весьма гуманный, он прямо на глазах превращался в настоящего монстра. И дело было даже не во внешней трансформации, придавшей ему некоторые черты ночной ипостаси, отчего человеческий облик потерял свою четкость, смешавшись с обличием зверя. Белокрылый видел перед собой жестокое, кровожадное существо, получавшее удовольствие от боли, которую оно причиняло жертве. И узнать в нем прежнего друга было сложно. Не то чтобы он жалел Харона. За нарушение Равновесия миров его следовало наказать. За похищение девушки тоже. Учитывая такие пункты в списке преступлений, можно было не только избить виноватого, но и убить, если понадобится. Смерти было плевать на судьбу этого одноглазого идиота, его пугали перемены, происходившие с Арацельсом. Вот только боялся он не его, а за него.

Что это? Окончательно сдавшие нервы, душа, нашедшая отдушину в мести, или последствия проведенного Эрой обряда? Он не знал ответа. Агрессия, необычные изменения телесной оболочки в период условного дня и неожиданно проснувшееся владение языками тех, с кем был установлен контакт. Этой способностью Хранители обладали только в боевой форме. Глядя на происходящее, четэри не мог отделаться от мысли, что переродившийся Арацельс стал чем-то вроде сплава всех трех своих ипостасей. Подобные перемены настораживали, вызывали беспокойство. Такая мощная сила, конечно, хороша, но что будет, если ее обладатель потеряет над собой контроль? А в данной ситуации, как казалось белокрылому, друг был очень близок к этой роковой черте. Впрочем… Смерть мог его понять.

Когда они с помощью загипнотизированного мальчика проникли в помещение, где находился портал, но так и не смогли заставить его работать, Первый Хранитель не проронил ни слова. Он посерел лицом и, прислонившись к каменной кладке, прикрыл глаза. Спокойный с виду, неподвижный, расслабленный… Не прошло и пары секунд, как по красно-коричневым брускам за его спиной поползли белые нити морозного инея, выдавая истинное состояние мужчины. А минутой позже, резко сорвавшись с места, он скрылся в темных коридорах, ведущих к тайной комнате под зданием Харон-сэ. Вернулся Арацельс с добычей. Перепуганная светловолосая женщина в длинном плаще мелко дрожала, не пытаясь вырваться из крепкой хватки человека. Тогда еще человека…

– Рабыня, – коротко бросил он, не глядя на своих спутников, и, отпустив блондинку, вернулся на то же место, где стоял раньше. – Такой коктейль из страха и отчаяния не почуять было невозможно, – по лицу его скользнула мрачная тень. – Мы отведем вас домой, нэоли, – сказал он на певучем наречии ее народа, услышав которое, женщина вздрогнула и перепугалась еще сильнее. А потом тихо добавил на едином: – Я лично убью этого ублюдка, как только он вернется сюда.

Получившая свободу блондинка неуверенно помялась посреди комнаты, затравленно косясь на Хранителей, после чего подошла к стене, возле которой стоял сын Харона, и осторожно села, обхватив руками колени. По-видимому, мальчика она сочла самым безопасным существом среди присутствующих. Хранителей эта несчастная боялась, похоже, не меньше, чем своих похитителей. Наблюдая за ней, Смерть спрятал в уголках губ сочувственную улыбку. Глубокий капюшон скрывал ее глаза, но бледный овал лица с плотно сжатыми губами говорил о том, что, несмотря на страх, бывшая пленница старалась держаться достойно. Похвальное качество для человека, прошедшего через ад. Фиолетовые складки плаща рассыпались по каменным плитам пола, окружив веером сидящую фигурку. Длинные косы легли поверх расшитой сиреневым узором ткани. А тонкие кисти рук, сцепленные в замок, дрожали. Бедное, запуганное создание! Сколько же ей довелось пережить в плену? Бывший Харон по прозвищу Смерть отлично знал нравы своих соотечественников. Хрупкой девочке небось хорошо досталось. А… девочке ли?

Присмотревшись внимательней к ее ауре, четэри с изумлением отметил, что сидящая перед ним особа далеко не молода, если не сказать большего. Ее тело выглядело юным, несмотря на возраст. Значит, в рабстве женщина уже давно, и ее хозяин не жалел сил и средств на содержание своей «игрушки» в хорошем виде. Что ж… неудивительно. При таком-то дефиците людей в Срединном мире. А еще Смерть уловил присутствие магии, исходящее от… от чего? Он снова окинул пристальным взглядом незнакомку, затем удовлетворенно хмыкнул. Слабая вязь отводящих взоры чар была наложена на ее плащ. Слишком неумело и местами неправильно. Ведьма из бедняжки получилась никудышная. Такое колдовство вряд ли сработало бы, скорее наоборот, привлекло бы к хозяйке ненужное внимание. Одно хорошо, что неустойчивая магическая паутинка очень быстро таяла, теряя свои свойства. Вот и славно, не нужна она ей, ведь теперь бывшей рабыне ничего не угрожает. Уж они-то позаботятся о том, чтобы она вернулась в свой мир, а ее похититель получил по заслугам.

Изучая женщину, белокрылый временно выпустил из виду Арацельса, а когда снова посмотрел на него, ужаснулся переменам, происходящим с другом. Именно тогда все и началось. Его облик трансформировался и раньше, но немного и ненадолго. Теперь же внешность Хранителя напоминала прежнюю с большим натягом. Стандартная форма из-за увеличенных габаритов тела расползлась в некоторых местах сетчатыми дырами. Дойди эта метаморфоза с ростом до максимальных двух с половиной метров ночной ипостаси – и от одежды осталась бы лишь серебристая сеть, окутывающая фигуру. Но в случае Первого Хранителя трансформация застряла где-то посередине, как и преобразование костюма. Открытые участки тела стали алебастрово-белыми, и от этого темный узор резко обозначившихся вен казался еще более четким. Мужчина напоминал снежную скульптуру с нанесенными краской разводами, от него и в самом деле веяло холодом, о чем свидетельствовали стена и пол, покрывшиеся ледяной коркой. И как-то совсем нелепо над живым воплощением зимней стихии смотрелись рваные всполохи огня. Они нервно дергались над его плечами, запястьями и волосами… наполовину порыжевшими волосами, которые по цветовой насыщенности могли смело поспорить с жалкими обрывками магического пламени. Заострившиеся черты лица будто бы замерли, став грубо слепленной маской, а в глазницах плескалось расплавленное золото. Присмотревшись, Смерть с облегчением отметил, что в центре этих диких глаз отчетливо видны алые солнца с тонкими нитками черных зрачков.

Воля и разум человеческой натуры в крошечных дисках кровавого цвета… остатки его прежней сущности. Или нет?

Остановив жестом Каму, который направился к Арацельсу вместе с кровницей, спящей на его руках, четэри сам подошел к другу.

– Не обращай внимания, – криво усмехнулся тот, – я просто готовлюсь к встрече с тем, кто убил мою Арэ.

– Убил? – Смерть нахмурился. – Но…

– Нашей связи больше нет. Теперь окончательно. Она ушла медленно и безболезненно, просто растаяла… и все.

– Катя?

– Связь.

– А…

– Хватит об этом. У меня всего одна просьба. – Когда собеседник вопросительно приподнял бровь, выражая свою заинтересованность, Первый Хранитель закончил фразу: – Не вмешивайся!

И теперь, глядя на то, как Арацельс пытает Черного Харона, белокрылый жалел, что согласился не лезть в разборки. Уж прибил бы он его поскорее, что ли. Пока в пылу мести не потерял самого себя.

Очередной удар пришелся куда-то под ребра жертвы, а тихий стон слился с судорожным вздохом белокурой рабыни. Она опять дернулась, но, увидев предостерегающий взгляд стоящего рядом Хранителя, осталась на месте. Ее плечи опустились, побелевшие от напряжения пальцы вцепились в бархатную ткань плаща, а в глазах поселилось настоящее безумие. Женщина была на грани нервного срыва, и ее сосед это отлично понимал. В голове его крутилась тоскливая мысль о том, что им только бабских истерик для полного счастья и не хватало. Понаблюдав еще немного за молчаливым созданием, готовым в любой момент кинуться неизвестно куда, Смерть в очередной раз подумал о применении сонных чар. Останавливала его только возможность нежелательных последствий. В таком взвинченном состоянии навязанный сон мог перерасти во что-то ужасное и стать самым жутким и, что важно, последним кошмаром для бедной женщины. Но и то, что творилось с ней наяву, не очень-то хорошо действовало на самочувствие бедняжки. Возможно, ее рассудок уже давно перестал нормально функционировать… все возможно в этом враждебном для людей месте под названием Срединный мир.

Ад, преисподняя, геенна огненная… как ни назови, суть не изменится. Хранилище украденных и выкупленных душ, жестокая тюрьма для тех, кто попал сюда живым, бывшая родина Четвертого Хранителя, к которой он давно уже не испытывал ничего, кроме отвращения. У него был новый дом, была семья: шесть названых братьев и три названых сестры. Теперь одну из сестер принесли в жертву, а что происходило с одним из братьев, он не мог до конца понять. И все это где? Правильно! В Срединном мире! Демонова планета с проклятыми законами. А может, пусть Арацельс развлекается? Вдруг ему и правда станет легче? Имеет полное право на месть. Воины Черного Харона убили его там, на поверхности. И именно этот самый Харон использовал Катю в Аваргале. Так почему бы Смерти и не постоять в стороне, наступив на горло собственным эмоциям? Подлечить психику друга можно будет и потом, когда они вернутся в Карнаэл.

Окинув хмурым взглядом застывшего на месте Каму, спящую беспробудным сном Маю, Ринго, притихшего на плече чернокрылого Хранителя, блондинку и неподвижного мальчишку возле нее, Смерть прислонился плечом к стене и, скрестив на груди руки, продолжил молчаливо взирать на кровавое представление.

Не вмешиваться так не вмешиваться. В конце концов, он дал Арацельсу обещание, как, впрочем, и Третий Хранитель.

– Все еще не желаеш-ш-шь ввести верные координаты? А? Строиш-ш-шь из с-с-себя мученика? – прошипел Арацельс в ухо своей жертве. – Думаеш-ш-шь защитить таким образом нас-с-следника? – Рагнар напрягся, стиснул зубы, вернее то, что от них осталось, а Хранитель, уловив внутреннюю панику, продолжил: – Напрас-с-сно. Ты похитил мою женщ-щ-щину, значит, я заберу твоего сына. Равноценный обмен, не так ли? Совс-с-сем как в Аваргале.

Харон ничего не ответил, лишь посмотрел на своего палача полным презрения взглядом через узкую щель заплывшего глаза. Единственного. Отныне и навсегда. Отобранные демоном части тела восстановить было невозможно, разве что заменить искусственными протезами. Но это уже стало неактуальным. Все равно убьют… и его, и сына. А может, вообще не активировать портал? Раз будущее столь очевидно.

Острые когти пробили лазурный панцирь, разорвали одежду вместе с кожей и застыли в районе сердца. Надавливая, царапая… давая понять, насколько близка смерть любого, кто не желает подчиняться приказам.

– Это тебе мой подар-р-рок, ур-р-род, – прорычал бело-рыжий, вырвав когти из вязкого плена чужой плоти. – Ты останеш-ш-шься жить, а мальчиш-ш-шка умрет.

Еще один резкий удар пришелся чуть левее. Неожиданный и меткий. Рагнару внезапно показалось, что предыдущее кровопускание было не чем иным, как исследованием тела на предмет искомой цели. Неожиданно раздался звук треснувшего стекла, вслед за этим две мужские фигуры окутал необычный аромат. Четэри замер, вдавленный в стену противником. Сквозь приоткрытую щель глаза на Хранителя уставился охвативший Черного Харона страх. Тот самый страх, который способен испытывать сильный и выносливый мужчина, потерявший что-то очень ценное. То, ради чего он готов был погибнуть. Эмоции растекались по воздуху так же быстро, как и инородный запах. Арацельс повел носом, принюхиваясь, его прищуренные глаза холодно сверкнули, а железная хватка ослабла. Отступив назад, он окинул свою жертву задумчивым взглядом и, не говоря ни слова, направился к мальчику.

Смерть открыл было рот, чтобы высказаться по данному поводу, но короткое и властное: «Не суйся!» – заставило застрять возмущенные слова в горле.

– Пока… не суйся, – процедил друг, оценив масштаб овладевших «ангелом» эмоций.

Коротко кивнув, белокрылый отошел в сторону, оставив ребенка и блондинку без своей защиты, а точнее, без надзора. Мальчик по-прежнему не двигался, пребывал в тумане, порожденном гипнозом моракоков. Зато ожила рабыня.

Демон побери этих чокнутых баб! Она метнулась вперед, заслонив ребенка грудью, словно мать, защищающая свое чадо. Капюшон слетел с головы, открыл бледное лицо с горящими сиреневым безумием глазами. Рука ее нырнула в складки плаща, выхватила из потайного кармана острый нож и нанесла удар. Движение женщины напоминало последний рывок в ее жизни. Землянка вложила в него всю себя, но… не смогла даже коснуться ненавистного чужака. Он перехватил ее запястье так легко и непринужденно, будто собирался вежливо поцеловать даме руку, а не вывернуть ее, вынудив тем самым уронить нож. С громким стуком оружие упало на каменную плиту, подпрыгнуло и затихло… как сердце в груди Харона, как отчаянный стон на губах рабыни, как медленно моргнувшие ресницы чертенка.

Ах вот почему она стояла рядом с ним – пыталась уберечь. Так безрассудно, по-глупому. Кто его тронет-то? Разве что… Смерть сделал было шаг к пленникам, но замер, словно споткнувшись о странную улыбку Арацельса. Первого Хранителя больше не интересовал мальчишка. Все его внимание было обращено на раскрывшую себя женщину. Легко подхватив рабыню за талию, он грубо прислонил ее к стене и окутал холодным дыханием. Но во взгляде блондинки больше не было страха, одна замешанная на ненависти решимость. На ее ресницах осел иней, на прокушенных губах выступила кровь, а пока еще свободные руки сжались в маленькие кулаки. Смелая пташка в лапах голодного кота. Мать, защищающая отпрыска своего похитителя, вместо того чтобы вернуться домой и забыть о длительном рабстве, как о страшном сне. И как после этого понимать женщин?

– На чьей ты стороне, дурочка? – Слова в его устах звучали как сладкая песня с горьким привкусом яда. Холодные, словно снежная лавина, сходящая с гор. И требовательные, будто приказ палача покаяться перед жестокой пыткой. – Заступаешься за наследника чудовища, или… за него самого?

– Может, он и чудовище, – бросила в лицо мужчине некстати осмелевшая блондинка. – Только ему далеко до тебя, детоубийца!

Белокрылый склонил набок голову, слушая их разговор, он чувствовал себя незрячим идиотом, расценившим поведение рабыни как страх за себя, а не за Харона и его ребенка. И, похоже, идиотом здесь оказался не он один. Судя по вытянутой физиономии Камы, его занимали похожие мысли.

– Не умаляй мои достоинства, крас-с-савица, – нехорошо так усмехнулся Арацельс, водя черными когтями по нервно пульсирующей жилке на ее шее. Второй он придавил женщину к стене, не давая ей возможности упасть. – Потому что сначала я вспорю тебе горло, и пока ты будешь истекать кровью, вырву твое слепое сердце. Запомни… Любовь – это зло.

Он говорил громко и отчетливо, и речь его звучала на языке четэри. Они оба поняли ее. И тот, кому на самом деле предназначались эти слова, и та, которая долго жила в Срединном мире и давно уже понимала здешние языки. Ответная улыбка преодолевшей свой страх женщины была вызывающе злой, а голос израненного Харона – хриплым и безжизненным.

– Ты победил, человек, – сквозь кашель выдавил он. – Оставь ее. Ее и мальчика. Я активирую портал. Только… не трогай их.

Он не без труда отделился от стены и неровной походкой двинулся к домочадцам. Смерть вовремя поддержал его, не дал упасть по дороге. Всего десяток метров из одного конца комнаты в другой… раненый четэри не прошел бы их без чужой помощи. Он был слишком ослаблен физически и практически уничтожен морально. Что может сотворить с его любимой этот свихнувшийся полузверь-получеловек? Поиздеваться, убить, выпить эмоции? Ведь на ней нет доспехов! Что еще? Да все что угодно. В таком состоянии ему не защитить Грэту. Даже ценой собственной жизни.

– Как трогательно, – откликнулся Арацельс. – Чудовищ-щ-ще, отправляющее на смерть ни в чем не повинных женщин, готово сделать все что угодно во имя своей человеческой возлюбленной, – мрачно процедил он и спросил громче: – Я уже говорил, что любовь – это зло? Так вот… повторюс-с-сь. Рабыня пойдет с нами, это будет гарантией того, что координаты верны. Дейс-с-ствуй, Харон. И возможно, кому-то из дорогих тебе существ я сохраню жизнь.

Пальцы четэри слушались плохо, но он с завидным упорством продолжал давить на вспыхивающие алым значки. Один, другой… пятый. В определенной последовательности, с разной силой нажатия. Панель управления признала руку хозяина и покорно исполняла его приказы. Новый символ загорелся среди своих собратьев и погас, уступив место следующему. Рагнар мечтал только об одном: поскорей отправить Хранителей прочь. А еще… не позволить им тронуть сына. Даже если ради этого придется пожертвовать собственной жизнью. К смерти он подготовился давно. А после потери Дара Аваргалы и тем более не видел смысла жить. Похоже, пришел их с Грэтой час. Что ж, может, и хорошо, что его убьют. На все, как считает его женщина, воля Высших сил. За спиной тихо переговаривались Хранители. Он не знал их языка, да и неважно ему было содержание приглушенной беседы. Ему уже ничего не было важно, кроме жизни близких. Символы под дрожащими пальцами продолжали загораться, приближая момент активации портала. Треугольник, круг, причудливая закорючка… координаты местности, время перемещения… еще чуть-чуть, и все закончится. Кровью, смертью…

Или жизнью?

– Ты все рассчитал с самого начала? – спросил Смерть меняющего форму друга.

– Нет, импровизировал, – ответил Арацельс, крепко держа за плечи хмурую блондинку.

Она не сопротивлялась, понимая бесполезность подобных действий. Только тоскливо смотрела на ссутулившуюся спину своего крылатого мужчины и молчала.

– И ты действительно не станешь добивать его?

Подошедший ближе Кама что-то согласно промычал, присоединяясь к вопросу. Он поднял с пола плащ, потерянный рабыней во время бестолковой атаки, и накрыл им спящую кровницу. Потревоженный Ринго недовольно фыркнул и перепрыгнул с плеча чернокрылого на протянутую руку Смерти.

– Добивать? Не стану. Это слишком слабое наказание для него.

– Да? А мне почудилось, что ты с удовольствием запытал бы Харона до последнего вздоха, – осторожно произнес Четвертый Хранитель, вглядываясь в лицо Первого.

– Пытать того, кто отказывается сопротивляться, по меньш-ш-шей мере противно. Убить его – значит позволить ему победить. Нет уж, увольте.

– Но мы даже не знаем, что ему дала Аваргала? Может быть, это…

– «Хрустальные слезы», – оборвал их собеседник.

– Что?

– Эликсир бессмертия с очень специфическим запахом.

– Откуда ты знаешь?

– Я разбил флакон, – равнодушно произнес блондин, волосы которого, как и все тело, практически полностью восстановили прежний вид. – Случайно. Нетрудно догадаться, что он приобрел его не для себя. Четэри – долгожители.

– Погоди. – Белокрылый прищурился. – Но чтобы знать, как пахнут «Хрустальные слезы», надо хоть раз почувствовать этот запах, а мы о нем только в книгах читали…

– Они были у моей матери. – Голос Первого Хранителя прозвучал как-то бесцветно, а на мерцающие в полумраке глаза опустилась темная завеса ресниц.

– Откуда…

– Хватит, Смерть! – резко оборвал его Арацельс. – Я не знаю – откуда. Но догадываюсь – зачем. Это было слишком давно и сейчас не время обсуждать моих погибших в пожаре родственников. – Женщина тихо пискнула, когда он непроизвольно стиснул ее плечи. Словно очнувшись, мужчина взглянул на ее белокурую макушку и, несколько раз моргнув, повернул голову в сторону чернокожего четэри. – Ты закончил, Харон?

– Почти, – ответил тот мрачно и, чуть помедлив, нажал на последний символ.

Содержимое металлических ворот заискрилось красными нитями, которые, быстро мельтеша, складывались в сложный узор. Прошло несколько секунд – и тихий звон оповестил присутствующих о готовности портала к использованию.

– Оставь ее, – вытирая с разбитых губ сочащуюся кровь, попросил Рагнар, когда палач проходил мимо, крепко держа в объятиях его женщину. Все еще длинные когти опасно лежали на ее шее, давая понять, что любое неверное движение – и она умрет. – Забери меня в качестве гаранта.

– Перебьеш-ш-шься, – холодно улыбнулся Арацельс и, пропустив вперед своих спутников, шагнул в мерцающее окно.

Харон машинально дернулся, чтобы идти за ними, и столкнулся с выброшенной назад Грэтой. Они так и стояли на месте, не давая друг другу упасть… Пока тихая трель не сообщила о том, что пространственно-временной переход по заданным координатам удачно завершен.

Они сидели у стены рядом с ребенком, постепенно приходящим в себя после гипнотического воздействия. Когда моракок Ринго скрылся в алом зареве портала, его влияние на жертву прекратилось, и молодой организм постепенно брал верх над навязанным внушением. Минуты медленно текли, возвращая мальчику осмысленный взгляд и самостоятельное мышление. Секунды быстро бежали, давая двум взрослым возможность просто побыть вместе. Он и она. Истекающий кровью крылатый мужчина, от красивого лица которого остались одни воспоминания, и женщина с покрасневшими от слез глазами. Нежными, любящими и необычайно грустными.

– Зачем? – шептала Грэта, прижимаясь щекой к его руке. – Зачем все это, любимый? Моя жизнь давно истекла. А так… Так только хуже. Хранители угрожают тебе, твоему сыну… Они уже убили охранников и вернутся вновь.

– Не думаю, – тихо ответил Рагнар и хрипло закашлялся. – Им больше нечего здесь делать, – продолжил он после приступа. – Все, что хотели, они уже сотворили. И со мной… и с тобой. А если и вернутся, я буду готов к тому, чтобы дать отпор. За тебя, за сына… за всех нас. Вот только…

Его свободная рука скользнула под тонкую вязь лазурной кольчуги и извлекла оттуда покореженный черный футляр. Дрожащие пальцы после некоторых усилий открыли крышку. На какое-то время Харон перестал дышать, боясь вытащить наружу… что? Свои разбитые надежды, мечты и планы, жизнь и любовь? Наконец, совладав с внутренним страхом, он решительно достал из коробки разбитый флакон, содержимое которого продолжало благоухать, окутывая своим чарующим ароматом влюбленную пару. Сердце пропустило удар и радостно запрыгало в ноющей от побоев груди. Половина! Ровно половина эликсира бессмертия по-прежнему покоилась в своей прозрачной скорлупе. Этого хватит, чтобы продлить жизнь Грэты еще на несколько веков.

– Высшие силы? – неуверенно спросила она, глянув на счастливое лицо своего мужчины.

– Да, – улыбнулся он окровавленным ртом и, притянув к себе женщину, уткнулся носом в ее шею. – Высшие силы, любовь моя.

 

Глава 12

Сверкнув на прощанье алым, портал быстро погас, превратившись в обычный проем, обрамленный металлическими каркасами, на одном из которых висела панель управления. Темные ворота посреди ночного пейзажа, одинокие и безжизненные… Они сработали в последний раз, выполнив свое предназначение. Никто, кроме трех Харонов, затеявших Аваргалу, не сможет больше активировать их, да и сами четэри не станут возвращаться на место запретного ритуала. А значит, эта магическая конструкция так и останется молчаливым памятником тому, что тут когда-то произошло. Зарастет, покроется грязью, но будет стоять инородным пятном на нетронутом цивилизацией ландшафте. Останется бельмом на глазу Срединного мира. Монументом отчаяния для тех, кого затронули эти события. А может быть, и наоборот – символом их воскресшей из пепла надежды.

Ведь так призывно горели огни на черном фоне погруженного во тьму пейзажа. Далеко… Не разобрать, что происходило там, на освещенной площадке, и тем не менее она все еще была цела. Не так уж и мало для того, чтобы снова обрести надежду.

Смерть не без усилий остановил рванувшегося вперед Арацельса, схватил его за локоть и чуть заслонил своим плечом путь.

– Что еще? – недовольно спросил тот.

– Прежде чем пойдем туда, – проговорил белокрылый, глядя на друга, – хочу сказать тебе…

– Ну? – всматриваясь в светлое пятно среди темного пейзажа, поторопил Первый Хранитель.

Кама, перекинув через плечо кровницу, молча прошествовал мимо них и скрылся во мраке ночи, став неотъемлемой частью своей родной стихии. Черное на черном – был и нет. Арацельс нервно дернул бровью и уставился на четэри с таким видом, что тот мгновенно перестал собираться с мыслями и заговорил:

– Ты ведь понимаешь, что Катя скорей всего мертва?

– И? – стиснув зубы, осведомился блондин.

– Ты совсем не знал ее, да и свадьбу вам навязали.

– К чему ты клонишь?

– Ну… есть и другие девушки…

– Отстань! Ты задерживаешь нас обоих. – Красно-желтые глаза недобро свернули. – Арэ у меня одна. Другой уже не будет.

– Это я и боялся услышать, – вздохнул его друг. – Может, тебе не стоит туда идти? А? Мы все проверим, а потом…

– Пусти, С-с-смерть, – зашипел блондин, вырывая руку из крепкой хватки чужих пальцев. – Я уже давно не ребенок, не стоит беспокоиться за мое психическое здоровье, – бросил он на ходу.

– После сцены в Харон-сэ я бы так не сказал, – пробурчал Четвертый Хранитель, следуя по пятам за своим спутником. – Твоя вторая сущность…

– У меня одна сущ-щ-щность, – перебил тот, не оборачиваясь. – Пора запомнить.

– Я имел в виду то, что ты не всегда контролируешь себя.

– Ошибаеш-ш-шься.

– Хочешь сказать, что зверское выражение лица, с которым ты пытал Харона, – это контроль?

– А какое выражение ты хотел увидеть в тот момент? – Арацельс от удивления даже обернулся.

– Но это так на тебя не похоже! – поравнявшись с ним, заявил крылатый, на что друг только плечами пожал, перепрыгивая узкую змейку ручейка, из черной глади которого опрометчиво выскочил огненный обитатель, но тут же скрылся на дне, почуяв близость чужаков.

Камни шуршали под их ногами, шелестела растревоженная ветром листва, где-то вдалеке заунывно кричала ночная птица. А они спешили к своей цели, ускоряя шаг. Быстрое движение вверх, длинный прыжок – и гора камней осталась позади. Недовольный треск витых зарослей кустарника, испуганно блеснувшие зеленые глаза потревоженного зверька – и вот совсем близко замаячила чернокрылая спина идущего впереди Камы. А дальше, метрах в трехстах от них, лежала освещенная магическими огнями площадка. Уже были отчетливо видны верхушки столбов, но участки разноуровневой растительности, хаотически разбросанные по округе, мешали разглядеть, что происходит ниже. Чем ближе подходили Хранители к нужному месту, тем больше препятствий встречалось на их пути, будто сама природа стремилась скрыть от посторонних глаз последствия Аваргалы.

Смерть что-то говорил, но Арацельс уже не слушал его. Сделав еще несколько быстрых шагов рядом с крылатым спутником, он ни с того ни с сего перешел на стремительный бег. Четэри тоже прибавил скорости, но догнать рванувшего сломя голову друга так сразу не смог. Даже способность передвигаться по воздуху не компенсировала расстояния, резко увеличившегося между ними. Смазанной тенью блондин пронесся мимо Камы, перепрыгивая на бегу через заросли и камни. Полметра, метр… не преграда!

Он заметил Катерину, как только под его натиском расступилась стена кустов. «Жива!» Мысль сладким нектаром затопила сердце, заставила его екнуть. Облегчение, радость и непонятно откуда взявшаяся нежность нахлынули пьянящей волной, мешая трезво соображать. Он смотрел на девушку и ничего не видел вокруг. Только гибкий женский стан в ритуальном наряде, бледный овал лица, выбившиеся из высокой прически кудри и длинные ленты, лежавшие на обнаженных плечах. Такая красивая, хоть непривычно холодная в этих белых одеждах, и в то же время родная, близкая… живая. И на душе было так хорошо и радостно, что хотелось глупо улыбаться, а в голове не рождалось ни одной нормальной мысли. И только крутилось, как заезженная пластинка, бесконечное: «Жива, жива, его Арэ жива…»

Секунды шального счастья прошли тут же, когда мужчина обнаружил рядом с девушкой нечто довольно специфическое. Огромная зверюга оплела ее бедра своими лапами-щупальцами, положила трехглазую морду ей на плечо. В голове Первого Хранителя, словно сигнальная лампочка, высветилось единственное стремление – убить тварь, чтобы освободить пленницу. Последнюю сотню метров он пролетел на такой скорости, что даже Смерть, решивший сократить расстояние с помощью крыльев, тихо присвистнул сзади, поражаясь новым возможностям своего старого друга. Ринго, вцепившийся всеми коготками в его плечо, согласно крякнул и стал с интересом наблюдать за хозяином.

Резкое торможение закончилось коротким скольжением по земле. Арацельс остановился, как только понял, что врага не чешут ласково за ушком и не трутся щекой о его довольную физиономию. На девичьем лице не было маски вселенского ужаса, скорее уж легкая озабоченность, смешанная с усталостью. Да и мягкая полуулыбка на Катиных губах плохо вписывалась в представлявшуюся ему картину. Девушке ничего не угрожало. Теперь это было очевидно. Среагировав на его громкое появление, она подняла голову и, радостно улыбнувшись, сказала:

– Ну наконец-то! – Серо-голубое животное зарычало, но тут же получило легкий щелчок по влажному носу и тихое предупреждение: – Это друг, Боргоф, мой друг, – а потом, обратившись к Арацельсу, Катерина добавила: – Ты чуть не опоздал, вампирчик.

Чуть? Мужчина осмотрелся. Его взгляд скользнул по каменным бордюрам, по мрачному орнаменту на основаниях столбов, задержался на мертвом теле рыжеволосой красавицы, затем вновь вернулся к сидящей на ритуальной плите парочке. И после всего этого она говорит… чуть?

Катя смотрела на него, он на нее, и оба не двигались с места. Глаза Боргофа, пытавшегося не выпустить их из поля зрения, начали разъезжаться в разные стороны, а тот, который располагался на лбу, почему-то закатился вверх. Вероятно, высматривал исчезнувшее вслед за хозяином облако.

Арацельс, разрываемый противоречивыми чувствами, молчал. Девушка тоже не делала новых попыток завязать разговор, она просто сидела на краю плиты и непринужденно болтала своими стройными ножками, будто бы и вовсе не замечая, что длинный подол платья съехал в сторону, обнажив одну ногу до середины бедра. Одна рука теребила звериное ухо, вторая не спеша перебирала серебристые лайры, а на лице застыло выражение сдержанного ожидания. Казалось, она вот-вот спросит что-нибудь типа: «Ну и?» А он… Он просто не сможет ничего ответить. Потому что в голове вместо привычного расчета полный бардак, и еще эта ее нога отвлекает внимание. И ленты, струящиеся по обнаженной коже плеча и груди… Демонова девка! Чего она ждет? Извинений? Он чуть с ума не сошел, когда связь оборвалась во второй раз, а она… цветет и пахнет в компании какой-то иномирной твари. Заветный Дар больше неактивен, и ее, похоже, это совершенно не волнует. Так почему же данный вопрос задевает его?

Былую радость, не говоря уже о внезапном наплыве нежности, сменило колкое раздражение. Мысли, отрезвленные последними событиями, перестали походить на блаженную чушь, порожденную глупой эйфорией. Жива – и жива. Слава Равновесию и большое почтение тому демону, который оставил эту занозу гулять по земле, избавив ее жениха от бесконечных угрызений совести.

Раздался шелест покрытых перьями крыльев. Плавно приземлившийся рядом четэри задумчиво покачал головой, оценив хмурое выражение лица своего друга. Он демонстративно закатил глаза и, молча пройдя мимо, почти приблизился к Кате, а с другой стороны освещенные границы площадки переступил Кама.

Арацельс по-прежнему стоял словно вкопанный, наблюдая за Смертью и Арэ, которая в очередной раз заткнула свою ручную зверюгу короткой фразой и лаской. Грозное рычание сменилось чем-то наподобие хриплого мурлыканья, а из клыкастой пасти вырвалось приветливое: «Ур-р-рагур-р-р». Однако Ринго это не очень успокоило, и он, издав короткий писк, спрятался от греха подальше где-то между сложенных крыльев четэри. Четвертый Хранитель подал девушке руку, она с улыбкой приняла ее и встала, оправив наконец юбку. Боргоф (или как там звали этого монстра?) внимательно проследил за действиями своей «подруги», после чего скосил глаза на гостя. Тот спросил какую-то банальщину из разряда: «Как самочувствие, малышка? Что здесь произошло?» – на что Катя ответила вполне обыденным тоном:

– Нормальное самочувствие, вроде. Правда, пока вас дожидалась, замуж вышла за Высшего демона. Но это мелочи.

«Мелочи»… эхом отдалось в голове мрачного блондина. Смысл ее слов из-за абсурдности озвученного дошел до него не сразу. Спутники Аваргалы погибали, исчезали без следа, но никогда не становились женами Вызываемого. Тем не менее он чувствовал эмоции девушки и прекрасно понимал, что та не лжет. Вот она – причина разорванной связи! И где же облегчение от полученной разгадки?

Закипевшая ярость поднялась так внезапно, что он не успел вовремя охладить ее доводами разума. Глаза полыхнули бешеным золотом, слегка удлинившиеся когти впились в ладони, кулаки инстинктивно сжались, а побледневшая кожа на короткое мгновение покрылась темной сетью. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы огненная волна ударила во все стороны от создателя. Она покрыла оранжевым ковром ярко освещенную площадку, поймала в свой жаркий плен и широкую спину четэри, заслонившего удивленную Катю, и испуганно подпрыгнувшего Боргофа, в выпученных глазах которого отразилось почти детское недоумение.

«Может, Смерть был прав, говоря насчет отсутствия контроля? – мелькнула в голове тоскливая мысль и сгорела в океане постепенно утихающего гнева. В голове финальной вспышкой пронеслось: – Проклятье! Из-за этой женщ-щ-щины я скоро превращусь в законченного психа».

Все случилось так быстро, что я не сразу врубилась в суть происходящего. Хмурые глаза Арацельса внезапно полыхнули бешенством, еще мгновение – и его темная фигура вспыхнула как свеча, утонув в красно-оранжевом ореоле, а секунду спустя вся эта «пламенная красота» рванула на нас. Потом был резкий толчок, белая стена одежд перед носом и крепкая хватка мужских рук, поднявших меня над землей. Еще кто-то (подозреваю, что Ринго) пробежал по моей макушке, использовав ее как трамплин. Нас обдало жаром, как горячим паром в бане, и тут же запахло чем-то паленым. Масса необычных ощущений за короткий промежуток времени! Я даже не видела, куда делась огненная волна. С лицом, прижатым к чужой груди, узреть что-либо трудно. Да и с пером в зубах не сразу выскажешься. А с передавленными ребрами, которые еще чуть-чуть – и жалобно захрустят, думать о чем-то другом, кроме скорейшего освобождения, сложно.

Когда все посторонние шумы наконец затихли, я постучала костяшками пальцев по плечу Смерти. Он тут же ослабил объятия и аккуратно поставил меня на твердую почву. Даже отряхнул. От чего? От перьев, стало быть… угу. Я выглядела, наверное, как после переполоха в курятнике. Вся такая белая и в прямом смысле слова пушистая. С ног до головы. Он ведь меня не только своим телом закрыл, а еще и крыльями обнял. Вот уж не предполагала, что при особо резких движениях (или это у него на нервной почве?) ангелы… э-э-э… линяют. В общем, не знаю, как правильно называется частичная потеря перьевого покрова у летающих людей. Промычав что-то типа «спасибо», я выплюнула-таки пушистую деталь его облика и отступила на шаг, чтобы осмотреться по сторонам. Напротив одного из столбов плавно приземлился Кама. Уж его-то внешность, в отличие от четэри, не изменилась радикально при боевой трансформации. На плече мужчины висел груз – замотанный в плащ человек. Исходя из размеров, это был либо ребенок, либо девушка, на худой конец – карлик. Меня, конечно, разбирало любопытство, кого эти ненормальные Хранители притащили с собой, но кидаться на брюнета с вопросами не стала, решила сначала разобраться в ситуации и кое-кого найти. Кое-кого, шустро проскакавшего по моей голове несколько секунд назад. Обнаружился искомый объект там, где его меньше всего ждали. И… лучше бы вовсе не обнаруживался.

Короткие мгновения всеобщего оцепенения сменились прозрением. Ринго, сидящий между острых ушей Боргофа и судорожно сжимающий их лапками, покосился вниз и столкнулся со взглядом трех ошалевших синих глаз. Секунда, вторая и… я мысленно поздравила свои перепонки с новой серией потрясений. И ладно бы визжал только пушистик – такое мы уже проходили, так нет же! Последовал незабываемый концерт на два голоса. Огромную тушу монстра трясло от ужаса, а у зверька, оседлавшего его башку, шерсть встала дыбом, хвост поднялся трубой, а раскрытую на полную катушку глотку как будто закрепили домкратом. Метнувшись к истошно вопящей парочке, я отодрала мелкого от ушей Боргофа и на автомате захлопнула последнему пасть, из которой помимо жутких звуков капала еще и не менее жуткая слюна. Не думайте, что у меня случился неожиданный приступ смелости, вовсе нет, просто выдерживать такие децибелы мой слух отказывался. Следующим на очереди по зажиманию рта был Ринго. С ним, само собой, повозиться пришлось дольше. Маленький-то он маленький, но до чего же верткий и царапающийся в перепуганном состоянии. Совсем как кошка. Только русская женщина, как известно, в горящую избу войдет, коня на скаку остановит и… некоторым мелким заразам пасть все-таки заткнет, перекрыв источник звуковой атаки.

Повисшая тишина упала на нас ватным покровом. На ее фоне как-то особенно отчетливо прозвучали полные возмущения слова Смерти:

– Цель, чтоб тебя… Ты мне перья опалил, придурок!

– Восстановятся, – ответил тот.

А в голосе ни капли раскаяния, вот ведь… гад белобрысый.

– Послушай, дорогой, – фальшиво-спокойным тоном начала я, вглядываясь в черты своего Хранителя. – До меня что-то не совсем дошло… Если у остальных внешние покровы восстановятся, значит, твой «пламенный привет» предназначался исключительно мне? Это как называется? Пришел, увидел… и добил? Ты зачем сюда явился-то? Жаркое из своей Арэ сделать, или…

– Тише, Катюша. – Белокрылый подошел ко мне и обнял одной рукой за талию. – Он просто…

– Моей Арэ? – перебил его Арацельс, медленным шагом подходя к нам. Морда – кирпичом, глаза – щели, полные злого золота, а голос… яд и тот послаще будет. Ну и чем я ему так насолила? А точнее, когда успела? Прибежал-то он сюда вполне нормальным, даже вроде как счастливым. Или это мне от собственной радости привиделось? – Ты ведь уже за другим замужем, женщ-щ-щина. А эта зверюга, – он кивнул в сторону Боргофа, съехавшего на противоположный край стола, – свадебный подарок, что ли?

Мы с «корзиночкой», еще не оправившейся от шока, переглянулись. Монстр вопросительно мигнул глазами и выдал осторожное «Ур-р-р-агур-р-р», я же только плечами передернула, крепче сжав в руках напрягшегося Ринго. Что же это получается: Арацельса так взбесило мое замужество? Вот дура я, дура, надо было думать, о чем говорю, а главное, кому. С неуравновешенными беловолосыми маньяками стоит особенно тщательно следить за своей речью. Сделав такой важный вывод, я тут же брякнула первое, что попало на язык:

– Нет, это мой приемный сын, знакомься – Боргоф.

М-да… горбатого могила исправит. А меня в нее точно скоро уложат. Если не живьем зажарят, то закопают в снегу… за длинный язык и идиотские фразы, бросаемые в неподходящие моменты. Но до чего ж все-таки обидно, а?!

– Ты…

– А ты, Арацельс? – взвилась я, плюнув на все доводы разума, намекавшего мне на то, чтобы вела себя поосторожней. – Ты хоть думаешь, что творишь? Я ведь ждала тебя тут, как последняя дура, минуты считала, надеялась. А ты даже «здравствуй» не сказал. Чем недоволен?

Смерть предостерегающе сжал мою талию, напряженно посматривая то на меня, то на приближающегося друга.

– Тем, что у тебя мозгов с-с-совсем нет, – поджав губы, ответил блондин. – Пока я ищу способ, как освободить тебя от одного чудовища, ты находишь себе другое. Замуж за демона… О чем ты думала, идиотка?!

– О том, как сильно не хочется умирать, – сказала я, подчиняясь движению четэри, который ненавязчиво так переместил меня подальше от подошедшего собеседника. – Пусть идиотка. Зато живая. Или ты предпочел бы найти вместо меня умную фарфоровую куклу типа той рыжей, которая мирно покоится у столба? Безумный секс, минутный оргазм и предсмертная агония в придачу…

– Секс-с-с? – зашипел этот аспид с внешностью Первого Хранителя.

Черт, я опять что-то не то сморозила? Такое чувство, что ему каждое мое слово, как красная тряпка для быка. Вроде вменяемый мужик был, а тут… Подменили его, что ли, по дороге? Или просто стресс сказывается?

– У Лу странные методы убийства, – благоразумно спрятавшись за крылатого, проговорила я.

– Убийства… – эхом повторил Арацельс, и все недовольство вмиг исчезло с его лица. Остался лишь отпечаток усталости на фоне холодной отстраненности. Будто он замкнулся в себе, закрылся от посторонних взглядов, надев привычную маску спокойствия. И мне почему-то в тот момент стало жаль, что это произошло. Эмоции… пусть негативные и даже порой опасные, они были живые, а сейчас, кто знает, что в его голове за мысли? Ни черта в этих красно-желтых глазах не разобрать.

– Он тебя вынудил? – спросил блондин.

– Ну не то чтобы… Просто предложил пройти обряд, а по его завершении сообщил, что мы женаты, – без особого энтузиазма пояснила я и поспешно добавила, так… на всякий случай: – У Лу какие-то счеты с Эрой, а у меня на руке символ был. И…

– Я. Его. Убью, – тихо, но внятно процедил собеседник.

Ну приплыли… У меня аж дыхание перехватило от такого заявления. И ведь у этого чокнутого упрямца хватит дури полезть в драку с Высшим на территории последнего. Сюда даже ветер не проникал, да и Боргоф продолжал спокойно восседать на каменной плите, наблюдая за нами. А значит, площадка по-прежнему находилась во власти Лу, несмотря на его временное отсутствие.

– Не надо никого убивать, – сказала я, стараясь скрыть беспокойство за внешней рассудительностью. – Он, между прочим, подарил мне жизнь, хотя по законам этого проклятого ритуала имел полное право прикончить.

– Защищ-щ-щаешь его? – Губы мужчины скривились в неприятной улыбке.

– Отнюдь. Просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Какая забота, – насмешливо протянул он.

– Катя права, Арацельс, хватит уже с ума сходить. Она жива, здорова, что тебе еще надо? – поддержал меня четэри, по-прежнему стоя между нами, видимо, чтобы не разодрались ненароком. Хотя, судя по изменившемуся настроению блондина, до такой экспрессии дело не должно было дойти. По крайней мере, со мной. – А разбираться можно и за пределами зоны Аваргалы, – будто читая мои мысли, добавил белокрылый.

– Нельзя. – Мы все, не сговариваясь, повернулись на звук нового голоса. Незаметно подошедший Кама зажег на ладони небольшой оранжевый шар и бросил его вперед. Долетев до выложенной камнями черты, снаряд расплющился о невидимую стену и погас. – Я почувствовал преграду, когда поднялся в воздух. Очень мощная чужеродная магия, никогда не видел подобного плетения, – задумчиво проговорил Хранитель и спокойно добавил: – Мы в ловушке.

От этой новости мне стало не по себе. Выходит, я послужила приманкой для того, чтобы поймать их? Или это у Лу такой своеобразный способ задерживать гостей до его прихода? Только бы он не решил досадить Эре, перебив ее Хранителей!

– Хм… – Смерть задумчиво осмотрелся. – Странно, что мы ничего не заметили, когда пришли сюда. Любая магия имеет свой отпечаток. И чтобы Хранители Равновесия не смогли его уловить… – Прищурившись, он окинул вопросительным взглядом своих друзей, после чего позвал с собой Арацельса, и они оба отправились к тому месту, над которым только что разбился огненный шар.

Кама же, напротив, остался стоять. Несколько секунд он молча изучал носки своих сапог, после чего решился и присел рядом со мной, не обращая внимания на шипение Боргофа. Я попыталась успокоить монстра, но тот, продолжая брызгать слюной, попятился назад и демонстративно слез с плиты, чем сильно меня удивил. Ведь все это время он так и не удосужился ее покинуть, а здесь на тебе! Сам свалил. Видать, сильно чернокрылый его напрягал или ему просто надоело изображать из себя «пирожное»? Соскользнув с каменной поверхности, многолапое чудище, то и дело поворачивая голову и поглядывая на нас, уныло поплелось к трупу девушки. Интересно, зачем? Надеюсь, сообщая, что Боргоф любит сладкое, Лу не подразумевал переносный смысл этого слова?

– Извини, что впутал тебя во все это, Катя. Я виноват, – сказал Кама и снова замолчал, разглядывая что-то под ногами.

– Знаешь, я бы сказала, что извинения приняты. Но в свете последних событий у меня прогрессирует желание подбить тебе заново уже заживший глаз, – нарушила я повисшую паузу, машинально поглаживая довольно урчащего Ринго, пригревшегося у меня на руках.

– Имеешь право, – вздохнув, пробормотал Кама. – Просто… ты мне, правда, понравилась…

– И?.. – Я приподняла брови, ожидая продолжения.

– Многое отдал бы, чтобы изменить начало нашего знакомства, – по-прежнему не глядя на меня, тихо ответил парень.

Вот как! Интересно, что именно он имеет в виду под «началом знакомства»? Бессовестное похищение или неудачную попытку всучить мне свой Заветный Дар?

Почему-то жутко захотелось съязвить, задать вопрос о том создании, которое мирно посапывало у него на плече, уткнувшись носом в мягкий пух крыльев. Из-под капюшона торчали серебристые волосы и край щеки, а тонкая девичья (теперь я была в этом уверена!) рука свисала вдоль мужской спины. Меня так и подмывало сказать, что, мол, недолго мучился ты, милый, со мной не получилось, нашел себе новую невесту, да? Но я не успела.

– Изображать раскаяние будешь, когда мы отсюда выберемся, Третий, – не очень-то добрым тоном произнес Арацельс, возвращаясь к нам.

Да уж-ж-ж, настроение блондина все так же оставляло желать лучшего. Но теперь он хотя бы не меня, а своего товарища прожигал раздраженным взглядом, чему я без зазрения совести порадовалась. Внешние покровы Камы куда устойчивей, чем моя бедная шкурка. Да и… поделом ему.

– Я попробовал открыть путь в зал Перехода, – сообщил четэри, поравнявшись с другом. – Бесполезно. Пробить поле, окутавшее зону Авагралы, тоже вряд ли получится. Остается только ждать, когда демон нанесет нам визит. Мы пока живы, никаких разрушительных чар я здесь не наблюдаю, оставленный Высшим зверь агрессии тоже не проявляет, значит, встреча непременно состоится. А там уж видно будет.

– Так ты выяснил, почему мы не почувствовали чужую магию? – спросил брюнет, стараясь не смотреть на стоящего напротив Арацельса.

– Вероятнее всего, ловушка была активирована после нашего прихода, – пожал плечами собеседник. – Кто-то из присутствующих здесь запустил механизм, и капкан захлопнулся.

– Это кто же? – осторожно поинтересовалась я, мысленно подавляя нехорошие предчувствия.

– Не волнуйся. – Ангельская улыбка была мне ответом. – Не ты.

У меня отлегло от сердца. Не хватало, чтобы мою личность еще и таким образом использовал один наглый демон со своими непонятными планами. Вполне достаточно и роли приманки.

– А кто? Не покойница же захлопнула дверцу магической «клетки»! Или это… – Взгляд непроизвольно приклеился к огромной серо-голубой туше, рассевшейся возле тела рыжей.

Боргоф, заметив повышенное внимание к своей персоне, вильнул хвостом и невинно похлопал глазами. Куда только делась былая агрессивность? Не огромный зверь, а благовоспитанная комнатная болонка, заметно увеличенная в размере и не менее заметно видоизмененная. С-с-с-собака!

– Ну да. Больше некому, – покачал головой белокрылый. – А зачем, ты думала, его здесь оставили? Тебя охранять? – Я благоразумно промолчала о том, что так в общем-то и считала. – Он просто дождался нас и активировал защитный купол. Хороший пес.

– И очень исполнительный, – криво усмехнулся Первый Хранитель, затем посмотрел на меня и сказал: – Поведай нам, женщина, что тут случилось? Будь так любезна. Пока ждем визита твоего с-с-супруга… – При этих словах на его лице отразилась почти болезненная гримаса, но уже в следующий миг она сменилась усталым выражением.

– Да, Кать, расскажи, – подтвердил просьбу Смерть. – Что за обряд провел с тобой демон? Как я заметил, на твоем запястье теперь другой знак, это его личный символ? Рассказывай давай, и желательно в подробностях. Может, придумаем что-нибудь по ходу повествования.

– Подвинься, – сказал Арацельс Каме и, когда тот нехотя выполнил его просьбу, опустился рядом со мной на край плиты.

– Мы ждем, мышка, – проговорил он, дохнув на меня холодом, и посмотрел так, что я и правда почувствовала себя беззащитным серым зверьком, загнанным в угол сердитым котом. Захотелось срочно отодвинуться, но этот самый «кот» положил свою когтистую (о-о… чего я еще не знаю о собственном женихе?) лапу мне на плечо, слегка приобняв при этом. Дескать, мол, сиди и не рыпайся, дорогая.

– Незабываемую историю со всеми деталями? – Спина моя напряглась, а глаза недовольно сузились. – Да пожалуйста!

Ну… я и рассказала. С акцентами на всем самом мерзком в моем понимании. И про столбы, и про обряд, и про вырывание глаз с отрубанием рук. А потом про то, что вытворял юный с виду демон с рыжей девицей и как он вырубил черноволосую, которую называл одаренной. Ну и про нашу с ним беседу тоже, выделив при этом такие моменты, как истинная сущность Хозяйки Карнаэла, ее туманные взаимоотношения с Лу. Рассказала я и о моей предполагаемой роли в мелкой пакости, приготовленной для Эры. Надеюсь, что в мелкой. А то в крупные неприятности с демоническим уклоном влезать не хотелось. Хотя… я уже в них по самое горло, так чего страдать-то? Как ни странно, Хранителей информация об их эксцентричной «мамаше» удивила. Вот уж не думала, что за столько лет службы они так и не просекли, с кем живут под одной крышей. Дух, сверхъестественное существо… угу. Особо хитрая и изворотливая демоница без лица. Впрочем, сути это не меняло. Как бы Эра ни называлась, она следила за Равновесием миров, что, собственно, и требовалось от Хозяйки Карнаэла. Ну по крайней мере я так поняла ситуацию. Остальные вроде бы тоже несильно разошлись со мной во мнении.

Потом пришлось отвечать на вопросы по свадебному обряду, демонстрировать синего «краба» на руке и пояснять Арацельсу, почему я не смогла правильно выговорить длинные реплики ритуала удочерения. Почему-почему, потому что язык на них сломать можно! Собственнические инстинкты Первого Хранителя откровенно зашкаливали, просвечивая через тщательно возводимую им стену отчуждения. Если его поведение не объясняется банальной ревностью, то я теряюсь в догадках, чем это вообще можно объяснить? То холодный и сдержанный, как кусок льда, то злой и неуравновешенный, как взбесившееся пламя. Каким бы тяжелым ни был пережитый им стресс, бурно реагировал он исключительно на мои слова. Что, собственно, и показала финальная часть моего рассказа.

Ну а что я такого особенного сказала? Сами ведь просили изложить в подробностях. Я и процитировала заявление Лу о том, что наша с ним свадьба либо избавит Арацельса от необходимости на мне жениться, либо… сделает его моим вторым мужем. Рука мужчины, по-прежнему лежавшая на моем плече, напряглась, когти чуть удлинились, царапнули кожу, на скулах заиграли желваки, а в красных с золотистой окантовкой глазах вспыхнул огонь.

– Только через мой труп, – процедил он сквозь зубы, чем сильно меня огорчил.

Так как при всех неординарных способностях Хранителей я не была уверена в том, что демон, находящийся на своей территории, это их весовая категория. Поэтому данное блондином обещание вполне могло претендовать на скорое исполнение. Но возразить ему я не успела, меня опередил молчавший все это время Кама:

– Что именно тебя не устраивает, Арацельс? Второе место в брачном списке или возможность вообще вылететь из него?

Блондин повернул голову и смерил брюнета оценивающим взглядом, однако тот не потупился, как обычно. Лицо его выражало решимость, замешенную на досаде, что сулило «веселое» продолжение начатого разговора. Я даже оживилась, мысленно прикинув, дойдет дело до мордобоя или нет.

– Помолчал бы ты, умник, – выдержав паузу, проговорил Первый Хранитель.

– Отчего же? – картинно выгнул бровь его собеседник. – Разве это не то, о чем ты так мечтал? У тебя появился реальный шанс избавиться от неугодной Арэ. – Его голос сочился злой иронией, от которой никому не было смешно. Особенно мне. Как-то не очень приятно, когда тебя называют неугодной. И умом понимала, что так и есть, но… все равно обидно!

– Хватит вам, – попытался вмешаться Смерть, которого очередной диалог на повышенных тонах явно напрягал.

– Избавитьс-с-ся? – На четэри эти двое уже не реагировали. – И оставить эту дурочку демону на забаву?

– А тебе какая разница? – ядовито произнес чернокрылый, не сводя с блондина прищуренных глаз. – Это ее решение. Она выбрала другого, связь Заветного Дара оборвалась, и вас больше ничто не держит, кроме мелких формальностей. Тебе даже ничего не пришлось делать. Ну, разве что позволить ее похитить и доставить на Аваргалу…

– Хватит, говор-р-рю! – сердито рыкнул Смерть, начавший серьезно беспокоиться.

– Отойдем? – игнорируя его заявление, сказал мой «жених» и медленно поднялся. Никакой нервозности, никаких внешних метаморфоз… Это было само спокойствие с непробиваемой физиономией, на которой нехорошо горели двуцветные глаза.

– С удовольствием. – Кама тоже встал и, сгрузив с плеча спящую девушку, всучил ее хмурому четэри. – Не вмешивайся, Четвертый. Нам есть что обсудить с этим придурком, который ведет себя как собака на сене. Что имеет – не ценит, а теряя – бесится. Я бы, в отличие от него, согласился и на полиандрию, если бы это пошло на пользу Кате.

– Идем, – грубо схватив его за рукав, бросил Арацельс и потащил оппонента к столбу, на котором раньше висела я. Ну хорошо хоть не к Боргофу на закуску.

Эх… одно слово – маги! Установили звуковую защиту, лишили меня возможности слушать. Жаль, я только приготовилась узнать много нового о себе и своем месте под солнцем. Ну и кто из них такой сообразительный? Наверняка Первый Хранитель. У него в мое отсутствие мозги хорошо работают.

Белокрылый постоял немного, неодобрительно глядя на друзей, потом посмотрел на меня и, сев на освободившееся место, поудобнее устроил на коленях девушку. Вот уж чьему сну стоило позавидовать! Хоть потоп, хоть война, а она дрыхла себе, словно снотворным напичканная. Или так оно и было?

– Это кто? – кивнула я на светловолосую красотку, по переносице которой проходила тонкая серая полоска, конец ее был почти черным, отчего лицо сони походило на звериную мордашку, разрисованную для маскарада.

– Мая, – ответил мужчина, покосившись на свою хрупкую ношу. – Гостья из третьего мира. Случайно здесь оказалась, когда я вызвал сдвижку миров, чтобы отправиться за вами.

– О! – обрадовалась я и тут же прониклась к незнакомке симпатией, как к сестрице по несчастью. – Попаданка, значит. А почему вы ее не вернули домой?

– Долго объяснять, позже вернем, – нехотя пробормотал четэри и снова уставился на выясняющих отношения сослуживцев.

– Да не грузись ты так, Смерть. Подумаешь, поцапаются. Хоть пар выпустят. Глядишь, и на Лу с кулаками никто не полезет. Надеюсь, у этих двоих дело до драки все-таки дойдет… Мм, на кого ставишь?

Я повернулась к собеседнику и печально вздохнула, оценив всю силу удивления, отразившегося на его лице.

– Ты это серьезно, малышка? – спросил он через пару секунд пристального изучения моей скромной персоны.

– Вполне. – Я кисло улыбнулась. – Сама бы врезала обоим, да сил маловато. Одному за то, что втянул в эту историю, а второму – за сволочное поведение и полное нежелание нормально со мной разговаривать.

– Ты неправа, Катя. – Четэри поводил бровями, что-то сосредоточенно обдумывая, после чего продолжил: – Кама злится, потому что у него из-под носа увели Одинокое Сердце, которое он сам выбрал. Увели и проворонили, позволив тебе ночью вляпаться в неприятности. Его можно понять. – Я промолчала, изобразив на физиономии полное несогласие с данным выводом: понимай – не понимай, а ответственности это с него не снимает. – Арацельс же… – Крылатый мужчина замолчал, непроизвольно затеребив серебристую прядь Маи, оказавшуюся у него под рукой. Почти как я – шерстку балдеющего от удовольствия Ринго.

– Что… Арацельс? – всматриваясь в мимику сцепившихся Хранителей, напомнила я. Ругаются, угу. Разве что искры от напряжения не летят. Кто бы еще звук прибавил, а то по губам читать, увы, не получается.

– Не будь к нему слишком строга. Он ведь с того света вернулся, чтобы тебя спасти, – вздохнув, сказал Смерть.

– Так тяжело ранили? – И бой с закутанными в черное четэри, и ощущение опустошенности, посетившее меня тогда, – все это встало перед глазами, сбив ироничный настрой.

– Убили, Катюша. То нападение он не пережил.

– Но… – Я уставилась на собеседника, напрочь позабыв о ссорящихся мужчинах. Сердце неприятно сжалось, в горле запершило. Значит, уверенность в его гибели была не наваждением, а реальностью? Никакой ошибки, никаких волшебных выздоровлений… И все то, что я тогда почувствовала, – правда… нет! Невозможно. Он жив, здоров, вреден больше обычного и никоим образом не похож на зомби.

– Эра его воскресила, проведя ритуал полного единения с корагом, – выдернул меня из противоречивых размышлений Смерть. – Больше никаких ночных сущностей: ни человека, ни демона по отдельности. Как верно заметил сам Арацельс: теперь одно только круглосуточное чудовище. Он согласился на все это ради тебя, малышка, понимаешь? Что бы ни говорил Кама, ты очень дорога Первому Хранителю. Видела бы ты, что с ним творилось, когда оборвалась ваша связь.

– Гм… – только и сумела выдавить я, переваривая информацию. Монстры, живые Дома, волшебство, призраки, обряды… теперь еще и воскресшие женихи с демоническими переклинами. Из-за меня воскресшие? Ой ли? – Но при чем тут я? Наверняка он просто хотел жить, вот и пошел на это… как его? Единение… – Предположение, высказанное мною после недолгих размышлений, не получило поддержки со стороны собеседника.

Он грустно усмехнулся и уверенно заявил:

– Кто угодно, но не Первый Хранитель. Он настолько ненавидел своего корага, что на подобное слияние согласился только по о-о-о-очень веской причине. Тебе надо называть ее имя, примерный рост, цвет глаз. Или и так понятно, о ком речь?

– А чего тогда огнем швыряется и психует? – посмотрев на обсуждаемый объект, с мрачным видом что-то разъяснявший Каме, спросила я.

– Потому что чуть не свихнулся в процессе этого пути, а в качестве приза ты радостно сообщила, что вышла замуж за демона. Катерина! Это же очевидно, неужели сама не видишь?

– Ну во-первых, не радостно, – поправила я, не зная толком, как реагировать на такие новости. – А во-вторых, у меня не было другого выбора. Мог бы и подумать прежде, чем орать.

– Катя…

– Да ладно-ладно, поняла я уже, – отмахнувшись, снова уставилась на спорящую парочку, у которой накал страстей, похоже, приближался к рукопашной. – Сейчас ведь подерутся, идиоты. И это все из-за меня, что ли? – Стало почему-то стыдно, даже щеки загорелись от сознания того, что оказалась яблоком раздора для двоих друзей.

– Ну некоторым женщинам льстит, когда мужчины из-за них кулаками машут, – чуть улыбнулся белокрылый и, поднявшись, осторожно положил Маю на стол. – Присмотри за ней, а я пойду разниму этих олухов, пока действительно не дошло до крови. У нас тут Высший демон вот-вот появится, а они ерундой маются, – пробурчал себе под нос Смерть и, оставив меня в обществе «спящей красавицы», направился к друзьям.

– Появится, – пробормотала я, глядя ему в спину. – Интересно только… когда?

Лу не было, Боргоф не возвращался, Ринго умудрился задремать, чем снова напомнил мне соню в фиолетовом плаще, а я сидела и тупо смотрела на троих спорящих о чем-то мужчин, и в голове моей была каша.

Умер, значит… Непостижимо. Погиб – воскрес. Бред какой-то, честное слово. Не мир, а скопище всевозможных ритуалов. Один другим погоняет… Брр… Аж холодок по коже. Мой бывший жених – мертвец. Угу… карету мне, карету! Карету «скорой помощи», пожалуйста, с ангелами в белых халатах. Все. Не могу больше. Это говорю я – тридцать девятая жена демона, невеста живого покойника и просто сильно контуженная на голову создательница фантомов. Н-да, вот до чего доводят молодую женщину одинокие ночи с пультом от телевизора и целым списком любимых фильмов ужасов.

– Мр-р-р-анта! – раздалось рядом, вырвав меня из разоблачительных дум на тему собственного душевного здоровья. Повернувшись на звук приятного голоса, я столкнулась с дымчато-серыми глазами на заспанной мордашке и обреченно вздохнула:

– Ну привет, моя очередная фантазия.

Вот уж верно подмечено. А у кого еще могут быть лисьи уши, торчащие из копны серебристых волос? Капюшон девушка сняла и теперь полулежала-полусидела на каменной плите с лицом, выражающим почти детский восторг. Еще одна стукнутая на голову. И верно, что сестра по несчастью, или, может, по разуму?

– С пробуждением, – сказала я и улыбнулась.

Ответная улыбка порадовала меня двумя рядами заостренных, как у акулы, зубов, мелким жемчугом украшавших ее рот. Да-а-а…

Мая чуть поерзала, устраиваясь поудобней на каменной плите, и как бы невзначай придвинулась ближе. Она изучала меня с непосредственностью, присущей ребенку, и даже не пыталась отвернуться, когда наши взгляды встречались. Ее чистый как родниковая вода взор был настолько искренним и доброжелательным, что ожидать подвоха казалось просто глупо. Да и не оставил бы рядом со мной крылатый Хранитель опасное существо.

Девчонка моргнула, потерла кулачками глаза и снова подвинулась, оказавшись почти рядом. Складки ее плаща соприкоснулись с моей одеждой, а серебряная солома взлохмаченных волос упала на обнаженное плечо, когда она, тихо замурлыкав, склонила к нему свою голову. Ринго недовольно завозился во сне, видимо почуяв конкуренцию. Мая и правда походила на очередное чудо, которое непременно следует почесать за ушком. Благо, эти самые ушки у нее были большими и подвижными, не хуже чем у пригревшегося на моих коленях зверька.

Я осторожно погладила девушку по волосам и чуть потрепала мохнатый орган слуха, продолжая другой рукой поглаживать спящий серый ком с длинным полосатым свисающим хвостом. Довольное мурчание, прозвучавшее в унисон, было мне знаком благодарности. Если еще и Боргоф припрется сюда за порцией ласки, я окончательно почувствую себя мамашей странного зверинца и проснувшаяся девушка будет в нем далеко не самым понятным экземпляром. Иномирная русалка, что ли?

Меня выдернуло из мысленной трясины так резко, что едва не снесло не только голову с плеч, но и все тело с насиженного места. Ринго, словно мягкая подушка, взмыл вверх от неожиданной встряски да так и плюхнулся на землю, пребывая в блаженном сонном состоянии. Его жесткое пробуждение сопровождалось шипяще-рычащими звуками и вытаращенными от удивления глазищами, которые быстро исчезли из моего поля зрения, так как обзор перекрыла повисшая в воздухе фигура Маи. На ее мордашке отразилось не меньшее изумление, чем у зверька. А потом девушка почему-то начала сереть… и только спустя пару долгих секунд я осознала, что вообще происходит. Хотя понять, как именно это случилось, мне так и не удалось. Слишком быстро, слишком странно и… безумно страшно.

Ее не подняла вверх неведомая сила, это была всего лишь моя рука. Та самая, на которой оставил синюю метку демон и которой я в данный момент абсолютно не ощущала. Словно у меня и не было проклятой конечности, сжимающей горло обмякшей девушки так, что ее вытянувшееся лицо меняло цвета, как хамелеон: от бледности к серости, а затем и к прозрачной трупной синеве. Закатившиеся глаза бедняжки потускнели, а открытый рот перестал судорожно хватать воздух. И при всем при этом она даже не пыталась освободиться от смертоносной хватки. Ни сопротивления, ни крика – одно беспросветное удивление с переходом в глубокий обморок. Или… смерть? А я стояла напротив, вытянув орудие убийства, совсем недавно бывшее частью моего тела, и даже не чувствовала веса жертвы. Господи! Да мне ж по жизни и десяти килограмм без напряга было не поднять, не говоря уже о сорока, которые наверняка имелись в Мае. А тут… жуткая реальность, слишком сильно смахивающая на кошмарный сон. Да что же это такое?!

Складки фиолетового плаща покачивались после резких перемещений, происшедших несколько мгновений назад. Разум ничего, кроме полета Ринго и неожиданной судороги, прокатившейся по моему телу, не запечатлел. Как я оказалась на ногах, да еще и с придушенной девицей, тонкую шею которой держали мои пальцы, понятия не имею. Ее ноги болтались в нескольких сантиметрах над землей, а я продолжала стоять, тупо глядя на безвольное тело и не предпринимая никаких попыток что-то изменить. Шок, ужас, оцепенение… Все это сгинуло с тихим хрипом, вырвавшимся из горла девушки. Я словно очнулась от страшного сна и, повалив ее на стол, принялась расцеплять окаменевшие пальцы подконтрольной мне рукой. Резкая боль пронзила живую ладонь, взгляд невольно метнулся к «ужаленному» месту и… Я снова застыла, уставившись на полупрозрачного синего краба, оседлавшего мое запястье. Объемного и подвижного, словно призрачное животное. А потом… видение исчезло. Мая снова захрипела, лицо ее исказила болезненная гримаса. То ли сознание вернулось к ней, то ли эти проявления жизни возникли сами по себе, сигналя о критическом состоянии жертвы, – не знаю. Сделав очередную попытку отодрать закостеневшие пальцы от шеи девушки, я потерпела новую неудачу и чуть не разрыдалась, понимая, что еще немного – и она умрет. Умрет от моей руки, которая не желает мне подчиняться.

Гениальное решение наконец-то посетило мою бедную голову, и я заорала во всю силу своих легких: «Помогите!» А затем посмотрела в сторону Хранителей и тихо заскулила, продолжая царапать ногтями собственную кожу, чтобы хоть как-то вернуть руке чувствительность и разжать ладонь. Там, возле столба, лежал на земле Смерть, а над ним, пытаясь привести его в чувство, склонились оба его друга. Ну все… теперь «русалка» точно не выживет, потому что помогать мне некому.

Меня все-таки услышали, несмотря на звуковую изоляцию. Хотя не услышать такой вопль было сложно, да и магический щит вероятней всего являлся односторонним. Так или иначе, но глотать слезы, воюя с помеченной «живым» символом рукой, мне пришлось недолго. Стоило чужой ладони лечь на мое запястье, как не поддававшиеся моим уговорам пальцы тут же разжались и выпустили шею со сливово-черной россыпью пятен. Однако девушка, освобожденная от удушливых тисков, даже не шевельнулась, продолжая неподвижно лежать на холодном камне, хранящем следы Аваргалы. Она напоминала ритуальную жертву, вокруг безвольного тела которой расходились темные линии застывшего орнамента. Меня снова затрясло. Но теперь это была не судорога, а озноб. Вполне обычное явление при нервной перегрузке. Глаза слезились, а сердце бесновалось в груди, отсчитывая секунды приговора.

Сейчас… вот сейчас он скажет мне, что девушка мертва. Я видела, как торопливо скользили кончики его пальцев по посиневшей шее, как нетерпеливо разрывалась заклинившая шнуровка на плаще, как он щупал пульс на запястье несчастной, как расползалась по ее тонкому пальчику алая струйка крови. Я видела, как он сосредоточенно смотрел на Маю, на ее руку, лицо и как в его глазах… в прищуренных красно-желтых глазах тлел потушенный усилием воли гнев.

Шаг назад, еще один и еще… Я только что убила человека? Боже правый, вот это действительно… страшно.

Не помню, как долго я пятилась, но в конечном итоге моя спина уперлась в прозрачную стену, ограждавшую площадку. От стены повеяло холодом, и меня затрясло еще сильнее. Зубы начали отбивать чечетку, а руки, обнявшие плечи, заходили ходуном. Теперь они обе были мне послушны, вот только какой от этого толк? Арацельс продолжал водить пальцами над телом Маи, не обращая внимания на мои перемещения. Похожим делом занимался и Кама, только его пациентом являлся четэри, который, как и ушастая девчонка, не подавал никаких признаков жизни. Мне почему-то казалось, что и в его состоянии повинна я. И в том, что Ринго потирает ушибленный бок, обиженно поглядывая в мою сторону, и даже в непонятном поведении Боргофа, медитирующего рядом с телом рыжей. Я! Во всем были виноваты только я и моя проклятая рука с синим рисунком на запястье. Мне стало так плохо, что слезы, обычно редкие гости на моем лице, продолжали бежать по щекам, а в груди черным комом зрело ощущение того, что я опасна для окружающих. От меня одни проблемы. А теперь и того хуже… трупы.

Первый Хранитель перестал наконец хлопотать над девушкой и, вскинув голову, посмотрел сначала на чернокрылого, а затем на меня. Такой мрачный-мрачный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Неужели поздно? Или все-таки нет? Я заглянула в его глаза и внутренне сжалась от эмоций, которые там плескались. Да и чего, собственно, я ожидала? Понимания, сочувствия? От кого? От мужчины, с которым мы пары фраз без нервотрепки сказать не можем? А теперь он вообще свернет мне шею, дабы избавить общество от угрозы в моем лице. И, судя по виду, с которым Арацельс отошел от стола и направился ко мне, именно так он и намерен был поступить.

– Я… я не хотела. Она… рука… она сама… – Мои сбивчивые оправдания тут же иссякли. Он приближался, я отступала, скользя полуобнаженной спиной по невидимой преграде магического купола. Волны холода разбегались по коже, да и на душе было не жарче. – Я, правда, не хотела! Это…

Слова застряли в горле, когда он резким движением оттащил меня от края площадки и, чуть развернув, привлек к себе, а потом, крепко сжав, проговорил куда-то в макушку:

– Ты не виновата.

Сердце испуганно стукнуло и замерло, а тело, угодив в плен мужских объятий, почему-то стало безвольным и податливым, наотрез отказавшись сопротивляться. К чему дергаться, когда от его близости так тепло и спокойно, словно я попала в защищенное от всего место, где мне по-настоящему хорошо и почти нестрашно. Не за себя – за других.

Какое-то время я просто тихо всхлипывала, уткнувшись носом в его грудь. А он гладил меня по спине и молчал. Наконец ко мне вернулась способность говорить.

– Она… Мая… – едва слышно прошептали соленые от слез губы.

– Жива, – коротко ответил он, не дожидаясь, пока я выскажу свою мысль до конца.

С души будто камень свалился, а в груди снова застучало. Тук-тук-тук… быстро и радостно, громко и взволнованно.

– Ей очень плохо?

– Уже нет. Не переживай, она скоро очнется.

Я буквально физически ощутила, как уходит тяжесть навалившейся вины, как возвращается способность нормально мыслить и как неохотно отступает такая противная черта характера, как самобичевание. Я никого не убила. Не убила! Господи… как же хорошо.

– А Смерть?

– Раз Мая жива и практически здорова, ему тоже ничего не угрожает.

Вот это новости! Теперь понятно, почему они не отправили девушку восвояси. Четэри как-то связан с ушастой. Нехило так связан, раз потерял сознание в тот же миг, что и она.

Чуть отстранившись, я попыталась выглянуть из-за плеча блондина, чтобы убедиться в правоте его слов. Особой свободы мне, естественно, не дали. Впрочем, я против этого и не возражала. Зато все, что увидела перед тем, как вернуться под защиту сильных рук, успокоило и обрадовало. Белокрылый сидел на земле и о чем-то тихо переговаривался со своим черноволосым лекарем, а очнувшаяся Мая рассеянно натягивала капюшон, пряча под ним прижатые к голове уши вместе с торчащими в разные стороны волосами. При взгляде на это грустное создание мне опять стало не по себе.

– Рука… она отказалась подчиняться и…

– Ш-ш-ш, – раздалось над ухом, а объятия стали еще крепче.

Арацельсу отчего-то приспичило в благородном порыве вжать меня в себя. До боли в мышцах, до хруста в костях… до моего жалобного вскрика от переизбытка силы. Ладони мужчины дрогнули, ослабляя хватку, и я снова смогла нормально дышать. Вдох – выдох – вдох… экстремально, но… до чего же приятно. Качнув головой, я попыталась прогнать прочь неуместные мысли и сосредоточилась на беспокоящем меня вопросе:

– Ты знаешь, почему это случилось?

– Догадываюсь.

– А поделиться соображениями? – Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, но тут же снова уткнулась в гладкую ткань мужской рубашки. Хорошо еще, что без каблуков я ему чуть выше плеча. Потому что встречаться с этими пылающими красными кострами посреди золотого моря глаз как-то страшновато.

Спокойные ответы собеседника создали у меня неверную иллюзию по поводу его настроения. А оно у Первого Хранителя оставляло желать лучшего, и мне очень-очень захотелось, чтобы причиной данного состояния была не я. Вот только каковы шансы?

– Этот ублюдок…

– Кто?

– Твой супр-р-руг.

Так, теперь вот и рычащие нотки в его речи прорезались, еще немного, и опять шипеть начнет, как разъяренный гад. Может, я зря спросила? А то его объятия, которые так до сих пор и не разжались, вполне способны были обернуться чем-то противоположным. Вдруг опять от переизбытка чувств стиснет до хруста ребер? Или пусть… стискивает?

Поймав «за хвост» последнюю мысль, я зашвырнула ее на самое дно сознания, чтобы своим неправильным содержанием не отвлекала от важного разговора.

– И что он? – Мое робкое напоминание заставило собеседника продолжить.

– Из трех брачных обрядов Таосса провел над тобой тот, который подразумевает обмен Даром. Сколько он забрал твоей силы, я не знаю. А сколько подсунул своей… полагаю, что немало, раз она молниеносно концентрируется в руке и действует самостоятельно, не считаясь с твоими желаниями. Чтобы контролировать подобное, тебе придется долго и нудно учиться, а пока не остается ничего другого, кроме как смириться с тем, что рука временами будет жить собственной жизнью.

Ну супер! Я не я и конечность не моя. А если она еще на кого-нибудь набросится, что я должна буду делать? Мне же ее без соответствующих инструментов не отцепить. Не рука, а цепная собака без намордника. Вот уж удружил Лу. Век не забуду такой «подарочек». Да он, чую, и не даст о себе забыть.

Перед глазами тут же возникло посиневшее лицо полупридушенной девушки, и с губ слетел закономерный вопрос:

– А почему эта сила ополчилась на Маю?

– Потому что хвостатая глупышка решила и тебя пометить своей кровью.

– Э-э-э… – Я не поняла: ни про хвосты, ни про метки, ни про кровь.

– Неважно, – вздохнул Арацельс, погладив меня по спине, отчего проблемы с пониманием только усугубились. – Магический Дар, теперь уже твой, раз был принят твоей кровью, так вот… этот самый Дар счел Маю опасной и, пользуясь твоим необученным телом, решил устранить врага.

– А тебя он не счел опасным? – проговорила я, борясь с желанием замурлыкать от ласки примерно так же, как это делали Ринго с девушкой-соней до случившихся неприятностей.

– Видимо, нет.

– А если сочтет?

– Тогда и будем разбираться.

– Ты оптимист.

Он усмехнулся:

– Реалист скорее уж, – и снова провел пальцами по моему позвоночнику. Вверх – вниз, вверх и чуть в сторону, по предательски вздрогнувшему плечу. Согревшееся тело снова пробила дрожь, но на этот раз нервный озноб был ни при чем.

– Ты… – Я запнулась от сбивающих с толку ощущений, мешавших нормально соображать, но отстраниться не попыталась. Приятно ведь, черт побери! После такой напряженной встречи несколько минут затишья в наших отношениях – просто подарок судьбы. Хоть поговорить нормально можно. Сейчас только вспомню: о чем?

– Что? – склонив голову, тихо спросил он.

И мне почему-то показалось, что губы его улыбаются.

– Ты это… знаешь выход из… из ситуации? – наконец сказала я то, что хотела.

Мужчина мгновенно напрягся, его руки прекратили движение, крепче сжали меня то ли в стремлении защитить от всего на свете, то ли в желании придушить, чтобы избавить от проблем. А голос словно ушат ледяной воды окатил убийственной серьезностью:

– Конечно, – и спустя секунду пояснил: – Ты должна скоропостижно овдоветь, Арэ.

– Так-с, этот вариант мы уже слышали, – прямо посмотрев в его глаза, сказала я. – Почему бы просто не попросить развод?

– Развод? – удивился Арацельс.

Не поняла. У них что, пары не расходятся? Совсем-совсем? И это после того, как женятся, едва познакомившись? У-у-у… бедные люди (если Хранителей и демонов можно так назвать), эдак всю жизнь себе можно искалечить, существуя рядом с тем, кого не любишь.

– Да. Развод. То есть расторжение брака в силу какой-либо причины, – сказала я, а он не без ехидства уточнил:

– Это какой же?

– Как самый простой пример – не сошлись характерами.

– И всего-то? – Его насмешка меня насторожила, а слишком пристальный взгляд заставил почувствовать себя неуютно. Дескать, мол, кормлю тут его сказочками – только время отнимаю.

– Ну у нас на Земле разводы – обычное дело, – непроизвольно начала оправдываться я. – Разве Алекс вам не рассказывал?

– Законы отдельных миров – это не то же самое, что законы Таосса, которые приняты и в Карнаэле и, судя по проведенному демоном ритуалу, во всем Безмирье. – Ладонь мужчины легла на мой затылок и чуть надавила, вынуждая прижаться лбом к его груди. Опустив подбородок на мою макушку, он сказал: – Брак, замешанный на обмене магической силой, и брак, заключенный по закону Заветного Дара, не расторгаются. Хотя… – Он задумался. – На ранней стадии, если супруги не были вместе…

Собеседник замолчал, и я, не выдержав, с надеждой спросила:

– Значит, можно попробовать решить вопрос, никого не убивая?

– Не думаю…

– Но попытка не пытка!

– Это ты оптимистка, – с легкой, и что важно, доброй иронией пробормотал он мне в волосы.

Объятия, немного ослабевшие за время обсуждения этой темы, стали крепче и вдруг… закаменели, растеряв свое живое тепло. Повеяло холодом, и я не сразу сообразила, кто был источником этого явления. Особенно после того, как услышала за спиной до боли знакомый голос:

– Какая трогательная сцена! А молодая жена, насколько вижу, не страдала тут в одиночестве без мужа. Что ж, значит, я, как всегда, вовремя. Да, куколка?

О-о! Явился, сокол синеглазый, чтоб ему на месте провалиться. И высказался в своем репертуаре. Только как-то неправильно все это прозвучало. Его манера говорить, его обычные интонации, даже негромкий смешок в конце фразы… его! Но что-то явно было не так с этим голосом, а я никак не могла сообразить, что именно.

Вцепившись в плечи Арацельса, как утопающий в спасательный круг, медленно повернулась и… обомлела. Удивительно, что мой жених не давился от смеха, глядя в упор на моего же… супруга. Бросив короткий взгляд на своего Хранителя, я с тоской подумала: «Лучше бы он смеялся».

 

Глава 13

– Лу? – уточнила я, третий раз осматривая вышеназванное создание с ног до головы.

Мало того что оно явилось не с неба, как раньше, а из-под земли, и теперь стояло, частично погрузившись ногами в синий пух облака, разворотившего край площадки, так ко всему прочему этот уникум решил шокировать меня окончательно, прибыв сюда в… э… в весьма неожиданном прикиде.

– Нет, твоя бабушка, – насмешливо ответила мне девица в ярко-розовом сарафане, едва прикрывающем причинные места.

На лице ее, таком знакомом и узнаваемом, играли кокетливые ямочки, губы кривились в довольной ухмылке, а сапфировые глаза, как обычно, ничего не выражали. Теперь уже сухие волосы обрамляли лицо, все так же доходя до подбородка, шею обвивала тонкая шнуровка, на которой, собственно, и держалась та самая тряпочка, по форме напоминающая один из видов женской одежды.

– Ага, понятно, – тупо кивнула я и, повернувшись всем корпусом, прижалась спиной к Арацельсу. Ну не кинется же он через меня на «очаровашку» в розовом наряде? Надеюсь, что не кинется.

– Тебя что, такие мелочи смущ-щ-щают или от встречи с этим красавчиком всю память отшибло? – прищурился… то есть прищурилась собеседница, приподняв руками выпирающие бугорки на грудной клетке. Небольшие, но вполне заметные. – Или платье не по вкусу? – Короткий щелчок пальцами, и розовый цвет превратился в зеленый, потом в желтый-оранжевый-белый-черный…

– Стоп! – опустив ресницы, чтобы избавиться от головокружительной ряби, воскликнула я. – Просто к вашим с Эрой обличьям так сразу привыкнуть сложно.

– Э не-э-э, – загадочно улыбнулась женская копия Лу. – Эра – демон без лица, она просто меняет маски, а я перевертыш. Иногда юноша, иногда девушка… по желанию, – и заговорщическим шепотом добавила, краем глаза следя за реакцией блондина на свое заявление. – Чуеш-ш-шь, супруга, какое тебя ждет разнообразие в интимной жизни? – Пауза, а затем многозначительный такой довесок: – Со мной.

То, что Первого Хранителя перекосило, я поняла, не глядя на него. Слишком напряглись мышцы под одеждой, а характерный скрип зубов только добавил красок к общему состоянию мужчины. Я постаралась прижаться к нему еще сильней, параллельно нащупав рукой запястье. Пальцы скользнули по прохладной коже и легли на крепко сжатый кулак. Да уж, предлагать этому типу расслабиться, похоже, бесполезно. Ну и? Что же тогда предложить? Была бы дома, налила бы сто грамм, а лучше двести и без закуски. Самое оно в данной ситуации. Но… мы не дома!

Повертев головой в поисках помощи со стороны, я с облегчением отметила, что к нам приближаются Кама с Ринго на плече, а следом за ними и Смерть с закутанной в плащ Маей. Девушку немного пошатывало, но в целом она двигалась почти самостоятельно. Да и Боргоф на всех парах летел к своему хозяину… в смысле к хозяйке. Пока мы общались с Арацельсом, вся эта компания находилась на расстоянии и собираться вокруг нас не спешила, видимо не желая мешать разговору. А сейчас, с появлением демона, начала потихоньку подтягиваться, что в общем-то было очень хорошо. Потому что при таком количестве свидетелей временные разногласия наверняка удастся решить мирным путем, а заодно и удержать одного неуравновешенного товарища от опрометчивых поступков.

Как только я подумала, что крылатые Хранители смогут уладить ситуацию, эта синеокая зараза с очаровательной улыбочкой повторно щелкнула пальцами. Тварь! Все, кто шел сюда, благополучно застряли на пути, оказавшись в невидимых ловушках сродни тому магическому куполу, который покрывал площадку. Они замерли на ходу, а некоторые особо шустрые монстры даже на лету. То есть в прыжке. Уж не знаю, как верно это описать, но огромная туша Боргофа повисла в воздухе, растопырив лапы-щупальца и радостно разинув пасть. Время для них остановилось. Или, может, оно ускорилось для нас?

– С ними я пообщаюсь позже, – невинно похлопав ресницами, сообщила девочка-демон и вылезла-таки из распластавшегося по земле синего тумана, чтобы снова начать ходить по воздуху.

Не просто ходить, а нарезать круги вокруг нас, с нездоровым интересом поглядывая на застывшего как каменное изваяние Арацельса. Глаза Лу так ярко горели, что смотреть в них лично я побаивалась, на полном серьезе опасаясь ослепнуть. И таким пылающим взором эта великовозрастная «соплячка» прожигала моего жениха. Сканирует она его, что ли? Или мысли прочесть пытается? Судя по напряжению мужчины, что-то типа того. И тем не менее он молчал. Пять с плюсом за выдержку! Поражаюсь, как она умудрялась сочетаться в нем с таким буйством эмоций, периодически вырывающихся наружу. Вот и сейчас… чувствую, кипит ведь внутренне, а не дергается. Неужто и правда решил вести мирные переговоры? Хорошо бы.

– Красноглазый, – умильно сообщила Лу о своих наблюдениях. – Никогда не встречала демона с таким цветом глаз-с-с-с, – умилилась она, слегка склонив голову к плечу, отчего ее темные волосы качнулись, чуть приоткрыв ухо. Исследуемый объект никак не среагировал на это заявление, разве что крепче сжал кулак, на котором лежала моя ладонь, а я вопросительно уставилась на собеседницу. – Видиш-ш-шь ли, куколка, – благосклонно пояснила та, заметив мое любопытство, – у Высших демонов глаза бывают синие, зеленые и… золотисто-желтые, как внешнее кольцо радужки у твоего друга. Первый вариант означает полный контроль Магической силы, последний – абсолютную неспособность с ней справляться. Магия, свободная от оков разума, разрушает личность, уничтожает тело и превращает некогда могущественное существо в стихийное бедствие, которое руководствуется звериными инстинктами и ни на что другое не реагирует. Золотые глаза – основной признак деградации среди таких, как мы. Улавливаешь, к чему клоню, жена? – Точеная бровь выразительно изогнулась, а взгляд, приглушив свою яркость, обратился ко мне. – Или, как обычно, все надо разжевывать и в рот класть?

Арацельс чуть дернулся, будто хотел что-то сказать, но я опередила его, боясь, что ничего хорошего он сейчас точно не выдаст. А зачем нам скандалы?

– Пытаешься продвинуть идею, что мой жених, – я сделала акцент на последнем слове, – опасен для окружающих? Глупости! – Угу, а про попытку соорудить из нас «жаркое» временно забудем.

– Нет. – Лу очаровательно улыбнулась… блондину? Нормально! Чем дальше, тем страньше, и никак по-другому. – Его личность как раз одержала верх над корагом в момент их единения. Неясно только… как? – Пробормотала она себе под нос и уже более громким голосом продолжила: – При другой раскладке красным цветом в глазах этого красавчика и не пахло бы. А у него, как я вижу, напротив, очень скоро не останется ни грамма золотого. Эра превзошла сама себя, создав такого хорошенького демона. Я в восторге! А ты?

Неожиданный вопрос заставил меня растеряться, чем и воспользовалась эта синеглазая сволочь. Она отступила на шаг, оценивающе на нас посмотрела и сладким голосом пропела:

– Так, значит, он и есть тот самый герой, который отправил тебя на Аваргалу? Ай, ай, ай. Как нехорошо-о-о…

Гостья из Безмирья была босая и хрупкая – такая беззащитная с виду и такая могущественная особа с извращенным чувством юмора и явным желанием достать блондина, чего она даже не пыталась скрыть. И на кой, скажите мне, ей это понадобилось? Если честно, я думала, что после подобных обвинений Арацельс ее придушит. Ну или хотя бы попытается. Однако, к моей великой радости, этого не случилось. Более того, Первый Хранитель спокойным тоном, от холода которого замерзал воздух, проговорил, полностью игнорируя «шпильку» в свой адрес:

– Отпусти девушку, перевертыш.

– Отпустить? – Лу состроила непонимающую мордашку. – Предлагаешь побеседовать без нее? Хм… а чем тебя свидание втроем не устраивает? При вашей жизни в Карнаэле это такое редкое разнообразие, а?

– Прекрати дур-р-рачиться, демон.

Температура вокруг продолжала падать, и я уже прижималась к Арацельсу, не пытаясь удержать мужчину, а надеясь согреться. К счастью, сам он, в отличие от его магии, был теплым.

– От демона слышу, – фыркнула собеседница. – Такой молоденький и такой упрямый – просто прелес-с-сть. Жена, а у тебя хороший вкус!

– Отпусти ее, – повторил Арацельс, обняв меня одной рукой за плечи, а второй за талию.

– Каким образом?

– Аннулируй заключенный тобой брак.

– Ну, это сложно, я бы даже сказала – невозможно. Неужели ты не в курсе, что брачные обряды Таос-с-с-с-са не могут быть расторгнуты? Это же нарушение всех законов! – возмущенно заявила девица, а потом, хитро прищурившись, внезапно поинтересовалась, меняя тон на противоположный: – А что дашь взамен?

– Что ты хочешь? – после короткой паузы спросил Хранитель.

– Тебя, – расцвела соблазнительной улыбкой Лу, примеряя на себя, точно шляпку, роль искусительницы. – Будешь моим восемнадцатым мужем, а, красавчик? – Она подалась вперед, он отпрянул назад, увлекая за собой окончательно шокированную меня. Продолжая наслаждаться эффектом, произведенным ее заявлением, эта мымра доверительно промурлыкала: – Да ты не переживай, сладкий. Ну что ты в нее так вцепился? Все с твоей Арэ будет хорошо. Не с-с-сомневайся. Зачем нам ее отпускать? Лучше себе оставим, раз уж она так тебе дорога. Будут у нас веселые ночи на троих.

– Иди ты… – выплюнул мой жених, продолжая пятиться.

Так вот?! Драться, значит, мы умеем, а от навязчивых поклонниц спасаемся постыдным бегством? Ну-ну.

– Куда? – Демоница явно забавлялась, поочередно вгоняя в ступор то меня, то его, а то и нас обоих. Интересно, этот спектакль был заранее продуман или это сплошная импровизация?

– Откуда пришла, – процедил сквозь зубы Хранитель, а синеглазая гадина громко захохотала. Чарующий смех: чистый, звонкий, красивый. Почти такой же, как и у мужского воплощения Лу, только более… нежный, что ли?

– Как пожелаеш-ш-шь, малыш, – отсмеявшись, томно проворковала эта девочка-припевочка и в третий раз (чтоб ей руку парализовало, а?) щелкнула пальцами.

Невидимая сила рванула меня из объятий Арацельса и отшвырнула в противоположную сторону. Его она тоже не оставила на месте. Блондина снесло к тому самому столбу, на котором ранее была привязана я. И, что самое жуткое, за считаные секунды тело мужчины оказалось обвито такими же полупрозрачными путами, какие когда-то удерживали меня.

Вот вам и долгожданное явление демона! Пятеро, включая Ринго и Боргофа, сидели взаперти, шестой висел на столбе, а я, потирая ушибленные места, поднималась с земли и плелась за разбушевавшейся дамочкой, которая по совместительству являлась моим мужем. Как оно вам, а? Вот и я думаю, что дурдом отдыхает. Мало того что выглядел мой супруг черт-те как, так еще и жениха увести пытался.

– Лу! Отпусти его, – подходя ближе, попросила я.

– Да что у вас с ним заело «отпусти» да «отпусти», – отмахнулась она. – Дай полюбоваться.

– Чем?!

– Чем-чем! Результатом экспериментов Эры. Довольно симпати-и-и-ичным результатом, – словно прицениваясь, протянула собеседница. Я покосилась на Арацельса. Если эта зверская физиономия считается симпатичной, то страшно подумать, кого мой муж в своем женском обличье назовет словом «прекрасный». – Она каким-то чудом умудрилась вывести настоящ-щ-щего демона с очень высоким магическим потенциалом, а не человека-носителя для корага, каковыми являются все ее Хранители. Я, конечно, знаю, как именно ей удалось добиться такого результата с этим белокурым мальчиком, мне непонятно другое: почему он пережил ритуал Единения? Ведь все другие до него погибали.

– К-какие другие? – Голос начал меня подводить, когда я подумала, что Эра каждые триста лет набирала новый состав, предварительно прихлопнув старый, и проводила над своими подопечными опыты. Выживет – не выживет, мутирует – не мутирует… адская лаборатория, а не Карнаэл!

– Разные другие. Мне-то откуда их всех знать? Демон без лица отнюдь не первая, кто пытается создать подобное существо искусственным путем, – пожала плечами собеседница, слегка поведя правой рукой, отчего ослабевшие было веревки на теле пленного натянулись до предела.

Мужчина зарычал, черные когти на его пальцах удлинились, взор полыхнул красно-желтой яростью, а под одеждой, словно живые, заходили набухающие прямо на глазах мышцы. Все краше и краше мой снежный блондин… и рыже́е, угу. А эта падла из Безмирья продолжает измываться!

– Лу, ну зачем ты его мучаешь…

– Помолчи.

– Пожалуйста! – воскликнула я, чувствуя боль, причиняемую Хранителю, как свою собственную. И никакой связи не нужно было, чтобы понять, как ему плохо. Понять и пожелать это прекратить. Любым способом, который мне только доступен. Уговоры, мольбы – что сработает? Может, просто треснуть чем-нибудь тяжелым по дурной башке эту суперпупервсемогущую заразу? – Лу! – заорала я, привлекая к себе ее внимание. Да уж… Лучше бы не привлекала.

Красотка резко повернулась и, в мгновение ока оказавшись сзади, обхватила меня за плечи, после чего зажала ладонью рот, не дав больше выговорить ни слова. Кончик ее языка коснулся моего уха, оставляя влажный след на коже. Меня передернуло, а пальцы демона, словно в отместку за непослушание, сжались сильнее, обвив мою шею под самым подбородком.

– Ну не зря же ты его ждала, куколка. – Вкрадчивый шепот перевертыша щекотал нервы, разливался по телу тревожным теплом. – Пусть проявит себя во всей крас-с-се.

– Да что же ты делаешь?! – тщетно пытаясь увернуться от ее наглой руки, откровенно оглаживающей мою грудь, взвизгнула я.

– Ну должен же наш-ш-ш с тобой брак получить реальное подтверждение, – стягивая с моего плеча платье, без каких-либо видимых уколов совести пояснила демоница. Такими темпами она меня тут совсем разденет, а потом и еще что-нибудь сделает. Ужасное.

– Знаешь, – возвращая лямки на место, проговорила я. Голос предательски дрожал, выдавая мою растерянность. – Я вообще-то в этом плане мужчин предпочитаю.

– Будут, – успокоила меня Лу. – И мужчины будут, и женщины, и прочие твари – в жизни все надо попробовать, жена. – Треск веревок привлек ее внимание. Губы демона растянулись в предвкушении, а глаза полыхнули слепящей синевой. – Хор-р-рош-ш-ший мальчик, – прошипела она возле моего уха и снова лизнула его… почему-то раздвоенным языком. Ой, мама! А под «прочими тварями» эта красотка себя имела в виду, да? – С-с-сильный… – добавила она, наблюдая за попытками Арацельса освободиться, и… опять щелкнула пальцами. Путы, засветившись в местах разрывов, стянули мужчину крепче прежнего.

– Зачем ты… – начала я, уклоняясь от очередной навязчивой ласки своего «супруга».

– Тс-с-с, – перебила меня девушка-перевертыш и совсем тихо пояснила: – Не мешай, куколка. Глядишь, и мне не придется резать тебя на ленточки, чтобы добиться от него полной трансформации. Всего-то пара публичных поцелуев и немного обнаженного тела… твоего, естественно. Глянь, как он бурно на него реагирует. – Негромкий смешок был полон ехидства.

Чего-чего? На ленточки? Меня? Ради того, чтобы заставить Арацельса превратиться в мохнатое чудище? Вот ведь су… то есть очень нехорошее существо из Безмирья. Вернусь домой (если вернусь) – уйду в монастырь или стану на худой конец отшельницей. Чтобы больше никаких замужеств и прочих «радостей жизни», с ними связанных.

Лу все-таки умудрилась доконать Хранителя. Меня, кстати, тоже. Талантливая оказалась особа на всякого рода пакости, с этим не поспоришь. А уж как я впечатлилась от появления на месте обычного человека (ладно, не обычного, но очень похожего на него!) разъяренного бело-черно-рыжего монстра, который порвал-таки четырежды восстановленные веревки в клочья под одобрительные восклицания моей мучительницы – вспоминать тошно. К огненному чудовищу я уже как-то попривыкла. А вот это создание в расползающейся одежде, с темной сетью вен, которые напоминали необычное тату, и с выражением заметно изменившейся физиономии, которое можно было охарактеризовать парой слов: «Всем кранты!»… Вот это ввело меня в очередной ступор после не самых приятных приставаний Лу. Почему-то с тоской вспомнились пульт телевизора и журналы под подушкой, а также в сто первый раз подумалось о том, что свадьба – это вовсе не заветная мечта каждой девушки. Ну или просто я исключение из правил. Теперь исключение. Ибо сыта по горло и женихами, и мужьями, и тварями разных мастей.

Вру! Сколько ни убеждай себя, что тебе плевать на других – наблюдать за тем, как издеваются над существом, к которому ты чувствуешь что угодно, кроме безразличия, – это пытка. Я смотрела и не имела никакой возможности остановить творящееся безобразие, потому что Лу заперла меня в созданную за пару мгновений клетку, чтобы «жена» не путалась под ногами и не приставала с глупыми просьбами остановиться. Вот и сидела я теперь, как попугай за серебристыми прутьями, сквозь которые всего лишь могла пролезть рука, ну еще и нога. Да только к чему демонстрировать эти части тела? Разве для того, чтобы поставить подножку носящейся по площадке дамочке. Хотя… вряд ли сработает. Она шустрая, ловкая и до противного внимательная. Устроила бег с препятствиями для Первого Хранителя в его новой ипостаси. Причем беды сыпались на испытуемого, как из рога изобилия, а дразнящая его демоница не испытывала никаких неудобств.

Чего только она с Арацельсом не делала… Лупила его неизвестно откуда взявшимися молниями, протыкала железными прутьями, сотканными из воздуха, не забывая при этом следить, чтобы не были задеты жизненно важные органы, так как на их регенерацию, по ее словам, ушло бы слишком много времени. Лу швыряла в изменившегося мужчину пылью, душила его каким-то вязким туманом, от багряного цвета которого даже у меня, стороннего наблюдателя, возникали жуткие ассоциации. А это синеокое чудовище все импровизировало, заставляя тестируемый объект выживать вопреки ловушкам, атакам и прочим бесчестным пакостям. Перевертыш просто не давала Хранителю никакого выбора, продолжая выматывать физически и морально. Но, к чести блондина, следует отметить, что пару раз он все-таки зацепил эту тварь. Вот только следы от острых когтей, оставленные на ее теле, затягивались под громкий хохот демоницы с такой же быстротой, с какой вырастали из-под земли колья и появлялись зыбучие пески посреди небольшой, казалось бы, площадки. Аттракцион ужасов для одного зрителя, которым, к несчастью, оказалась я.

О разводе с таким мужем больше говорить не хотелось, а вот желание его угрохать, которым горел Арацельс, я теперь разделяла целиком и полностью. Да только куда нам на территории Высшего с ним тягаться? Он же нас одной левой… и на лопатки. Причем всех. Штабелями. А потом еще и поржет вдоволь, расхаживая между побежденными.

Закончился этот кошмар весьма неожиданно. Пошвыряв напоследок Арацельса, словно мешок с мукой, от одной прозрачной стены к другой, демоница заперла его в ловушку, подобную тем, в которых находились другие Хранители, и собралась было передохнуть, как вдруг окружающий пленника воздух вспыхнул алым, и он, вопреки ожиданиям Лу, выскользнул из пространственно-временной западни. Каким невероятным образом ему это удалось – ни демон, ни тем более я не поняли. Зато сколько было восторга на физиономии моего «супруга»… Он, то есть она даже в ладоши захлопала от восхищения, и впервые за период нашего знакомства мне довелось увидеть, как в ничего не выражающих глазах отразились настоящие эмоции. Непостижимо!

И если демоном в этот момент хотелось любоваться, то на Арацельса было больно смотреть: мало того что трансформация жутковатая, так еще и кожа в области черных вен (в расслабленном состоянии они бледнели и становились слабо заметны) покрылась синяками и кровавыми потеками. Рухнув на землю, мужчина несколько секунд неподвижно лежал, после чего начал медленно подниматься. Упрямец! Злой, усталый… гордый.

Я вцепилась руками в прутья своей клетки, прильнула к ним всем телом. Тонкие с виду, но крепкие и холодные, они не пускали меня на волю. Не пускали до тех пор, пока пребывающая в отличном настроении демоница не решила-таки уничтожить мою серебристую тюрьму так же быстро, как и создала ее. Уже привычный легкий щелчок пальцами, и… я чуть не повалилась на колени, потеряв опору.

– Ну ты и скотина, супруг, – прошептали губы, едва шевельнувшись.

– А кто без недостатков? – вовремя придержав меня, сказала перевертыш. – Иди давай к нему, он заслужил свой приз.

– Что? – Мой вопрос заставил ее закатить глаза и громко вздохнуть.

– К нему иди, говорю. Что же за жена мне досталась такая, а? Когда ты соображать быстрее начнешь?

– На нашу золотую свадьбу. – Мое недовольное бурчание позабавило собеседницу, я же, не дав ей возможности передумать, поплелась к своему изрядно побитому Хранителю. Побитому, но не проигравшему в неравной схватке с тем, кто был явно сильнее.

– Ну-ну, – донеслось до меня. – Очень на это надеюсь, куколка. И кстати… Тейцерон свидетель, крас-с-сноглазого красавчика я заполучу. Попозже. Когда он наконец сам поймет, что со мной ему будет куда лучше, чем с Эрой.

Очень хотелось сказать, что вышеназванный Тайцерон подавится, а синеглазая ехидина обломается, ибо кроме них с Эрой на этого мужчину еще и у меня имеются кое-какие права, но благоразумие взяло верх над раздражением, и с моего языка не слетело ни слова. Я обернулась, чтобы посмотреть в лицо этой стерве, а увидела только ее спину и виляющий зад, обтянутый черной тканью сарафана. Пританцовывая, женское воплощение Лу неторопливой походкой направилось к Каме.

– Его, надеюсь, мучить не будешь? – как-то совсем убито поинтересовалась я.

– Ну что ты, не переживай. Просто пообщаюсь, новости Карнаэла узнаю и прочее, – ответила босоногая бестия и потопала дальше, на ходу меняя цвет сарафана на изумрудный с блестками.

А я тем временем приблизилась к сидящему на земле Арацельсу. Если уж сам Высший дал нам передышку, глупо ею не воспользоваться.

– Уйди, – процедил мужчина сквозь зубы с такой злостью, что я невольно отдернула протянутую было руку.

Первый Хранитель не шелохнулся. Он продолжал сидеть, опустив голову, длинные двуцветные волосы падали на лицо и закрывали его. Но мне не надо было видеть, чтобы знать: он в бешенстве. Вот только повернуться и уйти сил почему-то не нашлось. Сил или… желания?

– Одна прогоняет, второй тоже. Мешаю я вам, что ли? – обиженно проговорила я и села рядом.

Он шарахнулся в сторону, зло прошипел:

– Не надо. Меня. Жалеть. Женщ-щ-щина!

– Даже не думала, – на полном серьезе ответила я и принялась с деловым видом изучать его внешность.

– Я чувс-с-ствую эмоции, ты забыла? – Арацельс вскинул подбородок и уставился на меня далеко не нежным взглядом.

– Вовсе нет. Впрочем, это неважно, так как я немного занята. – Игнорировать его недовольство было не так уж и сложно. Наверное, я уже привыкла к подобным вспышкам, а может, просто устала.

– Чем же?

– Как – чем? – Я изобразила на своей мордашке искреннее удивление. – Не каждый же день на меня голые супруги и полуголые женихи валятся! Могу, в конце концов, оценить вас всех… по достоинству?! – На последнем слове мой взгляд непроизвольно (честно-честно!) опустился ниже пояса мужчины и так и застрял на белой коже его бедер, видневшейся сквозь разъехавшиеся участки одежды.

– Т-ты, – возмущенно выдохнул он.

– Ась? – невинно заморгала я, усилием воли запретив себе пялиться куда не следует.

Подумаешь, тело! Что я, никогда мужиков в плавках не видела? Да и без плавок бывало, только давно. А летом на пляже вообще полно полуголых особей мужского пола… вот. Правда, белых, когтистых, клыкастых и под два с лишним метра ростом там вроде как не наблюдалось, но можно ведь и дорисовать в воображении. Или просто полюбоваться на медленно приобретающего свою прежнюю внешность Хранителя, который оказался так близко, что можно было коснуться рукой и… пощупать, потискать, помять, если сопротивляться не будет, ибо такие экспонаты встречаются в жизни не часто, а уж чтобы смирно сидели и почти не рыпались – вообще редкий случай!

– Издеваеш-ш-шься? – Красно-золотые озера глаз сузились. А Лу ведь не соврал: алого в них действительно становилось все больше.

– Не-а.

От усиленного мотания головой остатки некогда крепкой прически растрепались окончательно, а серебряные ленты разметались по плечам.

Арацельс пару мгновений пристально смотрел на меня, а потом спросил:

– Ты что, совсем меня не боишься?

– Я? Очень боюсь! – Не буду кривить душой, его кислая физиономия меня сильно порадовала. Значит, не хочет пробуждать во мне страх. Приятно. – Особенно когда ты приближаешься с каменным выражением лица и непонятно, что хочешь сделать: то ли придушить, то ли обнять.

– А если совместить приятное с полезным? – немного оттаяв, полюбопытствовал он.

– И что в таком случае будет… полезным? – заинтересовалась я.

– Придушить в объятиях.

– Э! Это для кого полезно-то? – Моему возмущению не было предела.

– Для всех, кто никак тебя не может поделить: Кама, Лу… – Он посмотрел на вышеназванных, которые вполне мирно разговаривали на достаточном расстоянии от нас.

– Ну, Лу, скорее, на тебя виды имеет, так что вычеркивай из списка, – усмехнулась я, глядя, как обсуждаемый объект кокетничает с размороженным чернокрылым. – А приятно тебе душить невесту в объятиях?

– А тебе разве нет? – Раздражение в его голосе постепенно сменялось иронией, и это согревало. Чуть-чуть, как слабый огонек свечи, дарящий тепло рукам.

– Быть убитой таким своеобразным способом? – Я тихо засмеялась. – Нет уж, увольте. Я еще пожить хочу. Причем полностью укомплектованной, без растаскивания меня на куски всякими демонами, Хранителями и прочими типами с непонятными намерениями.

Он опять замолчал, спрятал лицо под завесой спутанных волос. Ну вот… Я снова что-то не то ляпнула? А так все хорошо начиналось. Вернее, продолжалось. Начало беседы как раз оставляло желать лучшего.

– Слушай, Вампирчик, а можно я все-таки тебя потрогаю? Очень хочется…

М-да, судя по тому, как Арацельс на меня посмотрел, эта идея тоже не отличалась гениальностью. Ответил он не сразу и совершенно не то, чего я ожидала.

– Разве тебя не пугает мой вид?

Вид. Хм… Здоровенный детина в порванной одежде с кровавыми разводами по телу, которые почему-то постепенно исчезали вместе с ранами. Нормальный такой вид!

– Ну, после мохнатого Рыжика этот вариант более… удобен, что ли. К примеру, блох из шерсти вычесывать не придется, да и…

– Арэ! – Собеседник нахмурился, вновь посмотрел на меня. Но глаза его под сдвинутыми бровями смеялись, и это грело как пламя целого десятка свечей.

– Что? – мило улыбнулась я, довольная тем, что он не замкнулся в себе, а общается со мной.

– Скажи мне, где в шестом мире растят таких непробиваемых девушек?

– Тебе название улицы и номер дома или достаточно город назвать? У меня в сумке визитка есть, подарю потом, если хочешь. Вот вернешь меня домой и будешь приходить в гости по указанному адресу, только непременно в ангельском обличье, чтобы на сон грядущий петь колыбельные песни. Как тебе перспектива?

– Ужасно.

– Почему это? Неужели у тебя совсем скверно со слухом и голосом? – Я прищурилась.

– Не знаю, не проверял.

– Вот и попробуешь на практике, – с энтузиазмом предложила я.

– Ох, женщина, от твоих сумасшедших идей и поступков я скоро поседею.

– Не, – со знанием дела отвергла эту идею я. – Вероятнее всего, порыжеешь, – и провела кончиками пальцев по огненной пряди в его светлых волосах.

Мужчина не отодвинулся. Напротив, он остался сидеть на месте, следя из-под полуопущенных ресниц за мирной беседой демона и Хранителей. Теперь уже двух. А вот Боргофа Лу почему-то не размораживал. Чтобы не мешал дурачиться, что ли?

– Ну… – Он чуть улыбнулся, искоса посмотрев на меня. – Ты же не любишь блондинов.

– Из этого правила я уже успела сделать одно исключение. – Мои губы растянулись в ответ, а наши взгляды встретились.

Сотни, нет, тысячи свечей согревали сердце, и это было так приятно. Словно и не вставала между нами стена холодного непонимания. Просто сидеть рядом, отдыхать после стресса и разговаривать с существом, которому доверяешь, – что может быть лучше?

– Подожди-ка. – Его глаза пытливо сузились, превратившись в алые щели. – Хочешь сказать, что блондинов ты не любишь, а одного блондина… любишь?

Ну надо же! Так ненавязчиво превратил фразу с общим смыслом в нечто очень даже личное. И что я ему должна на это ответить?

– Ты же у нас тут эмоции читаешь, как открытую книгу, – уклончиво проговорила я. – Сам и думай, что за чувства у меня к тебе.

– Легкое раздражение и растерянность, – совершенно серьезно заявил Хранитель.

– Негусто, – усмехнулась я. – Поверхностно считываешь. Что ж, учту на будущее.

– А если…

Он не успел договорить. Мы оба подскочили на ноги от громкого крика Лу, который разлетелся по всей площадке, словно громовой раскат.

– Уму непостижимо! – вопила синеглазая брюнетка, искря молниями от негодования. – Да как вы посмели, идиоты?!

– Так-так-так, Арацельс, – покачала головой я, беря жениха под руку. – Похоже, не только мы с тобой сегодня огребаем. Русалке в фиолетовом плаще тоже очень сильно не везет. Идем, что ли, пока эта фурия ее не прибила?

Минуты спокойствия, к сожалению, закончились. Мы вздохнули и пошли. А что делать-то? Пока девушка-перевертыш нас всех отсюда не выпустит, придется играть по ее правилам.

Меня снова шокировали. И на этот раз это сделал не Лу, а девчонка с лисьими ушами, которая совсем недавно покорно позволила моей руке себя придушить. Теперь же эта миниатюрная особа успешно изображала бумеранг, наплевав на демонические щиты и прочие магические штучки, коими мой дражайший «супруг» пытался выдворить ее за пределы ритуальной зоны. Я бы, если честно, тоже на его месте ошалела от такой настойчивости со стороны ушастой. Ей на дверь указывают, а она в окно лезет. И все зачем? Чтобы вцепиться в Смерть и по возможности не выпускать его из своих лапок.

Знать бы раньше о таких неординарных талантах этой сони! Мы тут в плену томились, а она, как выяснилось, спокойно могла шастать туда-сюда. Правда, странно как-то это делала, но не столь важен процесс, сколь результат. Не представляю, как Лу удалось засунуть это чудо вместе с остальными в пространственно-временную ловушку. С ее-то способностями! Хотя… демоница тоже не лыком шита, а потому последние минут десять выкидывала она Маю со своей территории с завидным упорством и очень бурным словесным сопровождением.

– Ой, а можно и нас так, а? Честное слово, мы обратно не полезем, – вклинилась я в активные препирательства Лу и четэри, который пытался убедить оппонента не обижать ребенка.

– Р-р-ребенок?! – пропустив мимо ушей мою просьбу, рявкнула красотка. – Да этой ошибке богов около тысячи условных лет! Для меня она, может, и ребенок… а для вас – старуха в юном теле! – От такой новости у белокрылого отвисла челюсть и заметно округлились глаза, Кама традиционно впал в коматозное состояние, а мой снежный мужчина только насмешливо хмыкнул, прикрыв рот ладонью. Я же продолжала пребывать в уже традиционном шоке. – Как вам вообще удалось притащить в Срединный мир вирту, да еще и переманить ее на свою сторону? – бушевала Лу, волком глядя на названную непонятным словом личность, которая снова стояла, обняв Смерть за талию и уткнувшись лбом куда-то в район его солнечного сплетения.

– Вирту? – эхом отозвался Четвертый Хранитель и посмотрел на Маю так, будто в первый раз ее увидел. Та прижала к голове свои большие ушки и вцепилась в него еще крепче. – Значит, перемещение было не случайным, – выдал он и затих.

– Эй! Вы что, серьезно не знаете, кого привели? – Перевертыш переводила взгляд с одного визитера на другого и так по кругу, пока наконец не остановилась на мне. Я пожала плечами, высунувшись из-за спины Арацельса. Демоница трагически закатила глаза и мрачно рассмеялась. – Скопище баранов, а не Хранители Равновесия. Таскают за собой ясновидящую, которая способна убить их одной каплей собственной крови, да при этом еще и защищают ее.

– Люди странные существа, ты разве забыла, Лу? – донеслось со стороны ритуального стола, который давно пустовал, так как действие переместилось к краю площадки. Все, не сговариваясь, обернулись на голос. Даже Мая навострила ушки, по-прежнему не отрываясь от своего растерянного «ангела». – А Хранители, не считая некоторых, отчасти люди. И ничто человеческое им не чуждо.

– Ну-ну, – скептически хмыкнула демоница, постепенно успокаиваясь. – А тяга к суициду у них вообще в крови. Особенно у этого, с белыми крылышками. Потому они и таскают за собой хвостатый комок неприятностей. Так, что ли?

Мужчина, стоявший на каменной плите в окружении медленно тающего тумана, развел руками и загадочно улыбнулся.

– Человеческая душа – потемки, – сказал он и спрыгнул на землю.

В отличие от Лу этот тип по воздуху не ходил. Да и глаза его не светились, как синие фары, но это не значило, что он выглядел непримечательно. Я так на некоторое время вообще из реальности выпала, разглядывая новый персонаж нашего затянувшегося спектакля. Было в нем что-то… осеннее. И рыжие отблески от магических огней к этому эффекту не имели никакого отношения.

– Райс? – тихо выдохнул Смерть, очнувшись от задумчивости.

Гм… где-то я уже слышала это имя.

– Первый Хранитель? – спросил Арацельс, прервав мои безуспешные попытки выудить из памяти нужную информацию.

– Бывший, – усмехнулся осенний мужчина, которого я уже успела мысленно так окрестить, и шагнул к нам. – В противном случае я не стоял бы лицом к лицу со своей заменой. Не правда ли, эйри?

На них было интересно смотреть. Я даже чуть отступила назад, выпустив руку своего жениха, чтобы полюбоваться этой картиной. Несмотря на то что блондин перехватил мою ладонь, не давая уйти дальше, расстояние в один шаг оказалось достаточным для того, чтобы с ног до головы изучить двух мужчин, застывших друг напротив друга. Они были с одной планеты, одной расы и… будто бы слеплены из одного теста. Нет, никакого внешнего сходства, не считая красных глаз с вертикальными зрачками, не прослеживалось. Но весь облик и какая-то невидимая внутренняя сила так и пели о том, что два этих существа – дети своего мира. Мира, творения которого поражали меня неземной сутью и привлекали одновременно. Я снова подумала, что, живи они на Земле, назвала бы таких, как эти двое и Мэл, вампирами. И дело не только в цвете радужки и хищном разрезе глаз. Просто они были… не людьми. По моему скромному мнению, естественно. Как мифические эльфы, дриады, русалки – вроде и похожи на нас, а не люди. Хотя его белокурое величество, помнится, со мной не согласился, упорно отстаивая тот факт, что он человек. Был… когда-то.

Арацельс молчал, в упор глядя на своего предшественника, тот тоже изучал его, не спеша продолжать начатый разговор. Остальные даже не пытались нарушить затянувшуюся паузу. Лишь подкатившийся к демонице Боргоф, которого та наконец изволила освободить из ловушки, тихо урчал и терся о ее плечо. Да Ринго таращил с плеча Хранителя огромные оранжевые глазищи и сосредоточенно водил большими ушами. Как Мая примерно. У меня непроизвольно возникло впечатление, что органы слуха у этих двоих – своего рода локаторы, которыми они прощупывают обстановку.

– Знакомьтесь, – нарушила повисшую тишину Лу. Она уже окончательно успокоилась, что безусловно радовало. – Это Райс – мой семнадцатый муж.

О как! А моя «вторая половина», похоже, решила собрать коллекцию из Первых Хранителей. Потом и из Вторых, Третьих… Седьмых. Так и останется Эра на бобах, придется ей новых кандидатов по мирам выискивать.

– Демон, при таком богатом ассортименте зачем тебе мы с Катенком? – не скрывая сарказма, поинтересовался блондин.

– А чтоб было! – в том же тоне ответила красотка и подмигнула, продолжая машинально почесывать Боргофа за ухом.

– Заканчивай дурачиться, Луана, – сказал Райс, взглянув на нее одним глазом, второй был скрыт черной повязкой, которая вызвала у меня ассоциации с пиратами.

Голос мужчины звучал мягко, но настойчиво. И, что любопытно, супермогущественная и самостоятельная дамочка, устало зевнув, согласилась.

– Ага, хватит с них ос-с-стрых ощущений, – лениво изрекла она. – Собирай всю эту ненормальную компанию, особенно ту мелочь хвостатую, от которой меня уже слегка потряхивает, и веди в Карнаэл, как договаривались. А я… отдохну для разнообразия.

– Иди-иди, – улыбнулся собеседник и, подойдя к демонице, потрепал по плечу, за что удостоился ревнивого взгляда трехглазого монстра. Странная у этого мужчины была улыбка: неправильная и вместе с тем… как кусочек солнышка на небосводе, хмуром от серых туч. Яркая, мимолетная и по-осеннему холодная. – У тебя там ситуация четыре-двенадцать.

– Тигирский Ис-с-с-с-с, – зашипела наша «вторая половина», треснув его по руке. – А сам почему не исправил?

– Исправил, – тут же оправдался он. – Но в двенадцатом мире гости. А это твоя любимая тема, ведь так?

Лу (или лучше сказать Луана?) покачала головой, усмехнулась в предвкушении, а потом бросила внимательный взгляд на нас с блондином и заявила:

– До встречи, голубки. До скорой.

– Э! – воскликнула я, растерянно наблюдая за тем, как вокруг ног демона начал клубиться синий пар с мерцающими белыми молниями. – А как же… – Вариантов продолжения фразы в голове появилось много, но озвучить их все до исчезновения перевертыша было невозможно, поэтому выкрикнула первое попавшееся: – Как же моя рука? Что с ней делать?

– Ничего, – радостно оскалилась дамочка, заворачиваясь в синий туман, как в кокон. – Она сама все сделает, куколка. Ты главное расслабься. Все будет хо-ро-ш-ш-шо. И не забудь передать привет Эре.

– А…

– Тише-тише, не надо так волноваться. Я отвечу на все твои вопросы, кареглазая, – ослепительно улыбнулся мне Райс. Да неужели? Очередной искуситель, не пропускающий ни одной юбки? – По дороге в Карнаэл, – добавил мужчина, тепло глядя на меня. Слишком тепло, мне аж жарко стало. Похоже, я ему была столь же интересна, сколь и он мне.

Не красавец, но до жути загадочный и потому притягательный. Светлокожий, темноволосый, с четкими чертами лица. Нос чуть длинноват, губы плотно сжаты, а глаза… глаз… да что там! Алый колодец тайн. Ни черта не разберешь, как и у моего люби… э-э-э… у Арацельса, короче.

– Нет, – дождавшись, когда Лу исчезнет вместе с облаком, сказал ныне действующий Первый Хранитель. – В Карнаэл мы вернемся только после посещения еще одного места… в шестом мире.

– Не думаю, что это хорошая идея, – холодно прищурился муж моего мужа. О! Ну и определение! Посмеялась бы, не будь мне так грустно.

– Она не обсуждается, Райс-с-с, – спокойно ответил жених, притянув меня к себе.

– А вот кое-что другое обсудить не мешало бы, – подал голос Смерть и шагнул к нам, он поднял Маю на руки, так как по-другому она мешала ему идти, продолжая самоотверженно цепляться за его талию. – Где тебя демоны носили, Первый?

– Дурацкий вопрос, Четвертый. Я был в Безмирье! – повернувшись к нему, проговорил мужчина. Высокий, гибкий, с длинными волосами, собранными в низкий хвост, и с потрясающей грацией хищника. Сразу чувствовался вкус Эры! Или… вкус Лу? А может быть, и мой до кучи? Надо же, как у нас всех тут вкусы сходятся.

– Тогда изволь сообщить мне, своему старому другу и сослуживцу… почему?

«Ангел» недовольно хмурился, блондин молчал, а Кама задумчиво тер подбородок, глядя на того, кто когда-то был одним из Хранителей Равновесия. Когда-то очень давно, еще до прихода его и Арацельса в Карнаэл.

– А это как раз правильный вопрос. – Новая кривая улыбка на вытянутом лице мужчины отдавала осенней грустью, от которой почему-то становилось зябко.

– Вот по пути в шестой мир и расскажешь, – вздохнул Смерть и, оживившись, спросил у моего Хранителя: – А кстати, зачем мы туда идем? Неужели ты по-прежнему хочешь вернуть Катерину домой, умник? Демон достанет ее там в два счета. Она же Спутник Аваргалы и его законная жена, дар которой он забрал. А это означает, что Печать Безмирья ему больше не помеха.

– Не буду я ее возвращать, – задумчиво ответил Арацельс и, скрипнув зубами, покрепче меня обнял. – Пока что не буду.

 

Глава 14

– А может, все-таки наведем чары для отвода глаз? Ну так… совсем чуть-чуть, – шепотом предложил бескрылый, пихнув в бок крылатого.

– Зачем? Чтобы Федор смотрел на нас в упор и видел заснеженный лес с одиноким фонарем да Катю около него? – поинтересовался ангельской наружности мужчина, покосившись на собеседника.

– Ну то Федор, мы перед ним чары ослабим, – хмыкнул тот. – А вот если в церковь прихожане зайдут…

– Да какой идиот в такой мороз сюда потащится?

– Ну мало ли? Священник-то здесь, ты сам говоришь, что его ауру не спутаешь ни с какой другой.

– Так потому он до сих пор и здесь, что нос за ворота высунуть боится. Вдруг отвалится?

– Да ладно. – Бескрылый задумчиво огляделся, вдыхая полной грудью морозный воздух. Чистый, свежий – родная стихия. Черная ткань его одежды так же загадочно серебрилась тонкой сетью причудливого узора, как и снег в полоске фонарного света. – Чудесная погода. Тихо, спокойно…

– …холодина тридцатипятиградусная да темень, хоть глаз выколи. Угу, красота-а-а, – перебил его друг, усмехаясь.

– А если кому-то, как и нам, срочно понадобится помощь батюшки?

– Тогда этот кто-то либо дождется утра, либо решит, что видел божественное знамение в образе меня. Ты не в счет, потому что тебя в этом костюме возле темной стены и не заметить. Да и на знамение, особенно божественное, ты никак не тянешь. А скорее всего, чрезмерно настойчивый посетитель удостоверится в том, что перебрал немного с выпивкой, раз ему ангелы повсюду мерещатся, – со знанием дела заявил синеглазый, переминаясь с ноги на ногу на протоптанной среди снежных барханов тропе, которая вела к хозяйственным постройкам, ютившимся во дворе.

Нет, ему не было холодно. Тела Хранителей легко адаптировались практически к любому климату. Просто сама ситуация, в которой оказался белокрылый, заставляла его немного нервничать. Слишком давно он не видел человека, к которому пришел. Да и не практиковали служители Равновесия повторных визитов к тем, кого однажды спасли, а тут вот пришлось.

– Хорошего же ты мнения о местном населении, – усмехнулся собеседник, смахнув с носа наглую снежинку. Одну из тех, которые кружились в хороводе на окраине большого поселка, где располагалась церковь, построенная около двадцати условных лет назад. Как раз тогда-то и познакомился Смерть с отцом Мефодием, в миру – просто дядей Федей Белозерским.

– Знаешь, – выразительно посмотрел «ангел» на блондина и хитро прищурился, – при моем последнем визите сюда мы надрались с Федором до такой степени, что, забыв о своих обязанностях, сообща ловили зеленых чертиков по столу и делали ставки на то, кто больше поймает. Призом, как несложно догадаться, были очередные двести грамм под закусь – необычайно вкусные сибирские пельмени. А ведь еда нам в боевой форме не требуется… но разве от такого блюда можно отказаться?

– О-о-о, – протянул его друг, пряча в уголках губ улыбку. – Ну тогда самое время постучаться. А то я тоже не ел несколько суток.

– Погоди, Цель! – моментально став серьезным, чуть повысил голос его друг. Он продолжал задумчиво вытаптывать небольшую площадку посреди узкой тропки. – Ты уверен, что твоя идея сработает? А то не хочется просто так пугать хорошего человека.

– Пугать? – Брови Арацельса поползли вверх. – Не ты ли нам частенько рассказывал историю о том, как один бесшабашный священник из шестого мира очутился в Срединном, который он тут же окрестил «адом» и был в этом в общем-то прав. Да только не растерялся наш герой, а напротив: после того как поочередно прижал крестик ко лбам двух четэри, остолбеневших от подобной наглости, решил обратить их в истинную веру и завел длинную проповедь на русском языке. Под вино и напитки покрепче эта байка в Карнаэле всегда шла на ура. А что теперь? Хочешь сказать, что Федора после тех приключений можно чем-то напугать?

– Так сколько лет прошло! Он сейчас небось тучный старик с длиннющей бородой и короткой памятью. А тот случай если и вспоминает, то как страшный сон, не иначе, – неуверенно пробормотал Смерть, поглядывая на освещенное крыльцо небольшой, но добротной церквушки, построенной по чьей-то прихоти в аномальной зоне, где ткани мира такие тонкие и хрупкие, что того и гляди порвутся.

Вот только либо вера людская скрепила их прочными стежками, либо здание с тянущимися ввысь куполами действительно оказалось святым. А может, батюшка в этой церкви был особенный? Кто знает? Одно Хранитель видел ясно как день – шаткая грань мира стала здесь прочной, не растеряв при этом своих необычных свойств. И его не удивило бы известие о том, что маленький храм в таежном краю – чудотворный. Положительная энергетика мягким покрывалом окутывала церковь и окрестности, граничила с холодной отстраненностью заснеженного леса и живой пестротой жилого массива, расположенного чуть поодаль.

– Объясни лучше, с чего ты взял, что затея сработает? – меняя тему, спросил Смерть. – Райс сказал…

– Р-р-райс-с-с, – недобро сверкнув красными глазами, то ли прошипел, то ли прорычал Первый Хранитель и в который раз посмотрел на девушку в фиолетовом плаще, стоявшую возле фонаря. Смотреть на нее было одно удовольствие, а вот на прислонившегося к бетонному столбу эйри – отнюдь. Ему не нравились ни одноглазый соотечественник, ни его связь с Лу, ни то, как он разглядывал его Арэ. Слишком пристально и как-то… плотоядно. – И ты веришь в слова того, кто больше сотни лет не удосужился подать ни одной весточки своим друзьям?

– Он же объяснил, что не хотел впутывать нас в неприятности, – насупился белокрылый «ангел».

– В неприятности, о которых поведать как раз и не может, – скептически заметил блондин и, положив руку на плечо собеседнику, предложил: – Идем на поклон к Федору? А?

– Нет, но ты точно уверен?.. – не окончив фразы, которая, по его мнению, и так была понятна, снова начал тянуть кота за хвост Смерть.

– Помнишь, когда стало ясно, что помешательство Эссы и ее прогрессирующую нимфоманию с мазохистскими замашками не излечить, Алекс хотел развестись с ней и отправить бедняжку в родной мир в надежде на то, что такая смена обстановки избавит женщину от недуга. Ну или хотя бы предотвратит возможность гибели при очередном ночном побеге. Помнишь этот случай?

– Ну и?

– Наш кошатник тогда, ища подходящую лазейку в законе Заветного Дара, перелопатил кучу книг и даже отважился допросить Эру на предмет возможности аннулирования брака…

– Так у него же ничего не вышло! – перестав вытаптывать снег, заявил крылатый и так же, как друг, привалился спиной к каменной стене. С этого места было неудобно наблюдать за крыльцом, зато во всех подробностях просматривались погруженная в задумчивость Катя и ее темноволосый спутник, который, словно пес-охранник, следил за каждым рассеянным движением девушки.

И почему он захотел идти с ними? Остался бы у костра вместе с Камой и Маей. Хотя… этих двоих тоже еле уговорили не тащиться к населенному пункту, чтобы не наводить на людей панику. Чернокрылый мужчина и ушастая девица с тремя хвостами – это будет даже покруче, чем ангел возле церкви.

– Эра – наш дражайший Дух Карнаэла, который, как мы теперь знаем, никакой не дух, а демон Безмирья, сказала тогда Алексу очень любопытную вещь. Аннулировать брак можно, если он не подтвержден… ну, ты понимаешь. Если между молодоженами не было интимных отношений. – Четвертый Хранитель кивнул, и Арацельс продолжил свою мысль: – Так вот, если бы Лу согласилась отпустить Катенка, ей бы пришлось забрать у нее свою силу и вернуть девочке тот Дар, который она взяла во время ритуала. Это сложно, но не значит, что невозможно. А перевертыш этого явно не хотела.

– Ну разве что в обмен на тебя…

Белокурый мужчина отмахнулся, скривившись, и снова заговорил:

– Так как моя Арэ – дитя своего мира, она не имеет к Таоссу и его традициям никакого отношения. Поэтому брак, заключенный в местном храме, может отменить обряд, который провел демон. Только вот…

– Что?

– Вряд ли это отразится на магическом обмене. А жаль.

– Интересная теория.

– Это не мои слова. Так объяснила Эра Алексу.

– И ей ты веришь?

– Гораздо больше, чем чокнутой Луане с ее туманными планами на мою женщ-щ-щину и этому… – Первый Хранитель кивнул в сторону Райса, не назвав его имени.

– Ладно. Допустим, все получится. Мы уговорим Федора вас обвенчать. Но даже если он согласится, в каждой религии, как и в Таоссе, столько всяких условий, которые следует соблюдать во время подобных мероприятий…

– А мы рискнем, – развеял его сомнения собеседник. – Нам уже повезло, что Катя не атеистка или не мусульманка, к примеру, а именно православная, как и Алекс… когда-то. Хотя он до сих пор в церковь заходит, чтобы поставить свечку Творцу и его последователям за существование нашей связки миров. Благодаря ему мы кое-что знаем о данной религии. Да и подобных Мефодию знакомых не так уж и много у тебя в этом мире, не правда ли?

– Всего двое. – Смерть чуть улыбнулся. – Еще есть священник племени лани из Новой Гвинеи. Дать координаты? А то с твоими грандиозными планами… Мало ли, пригодится? – подмигнул он другу, но тот совершенно серьезно ответил:

– Нет, спасибо. Пока обойдусь, – а потом вернулся к прерванной теме: – Так вот, Четвертый, почему ты считаешь, что удача должна изменить нам в дальнейшем, ведь пока все складывается как нельзя лучше? Если демона невозможно убить, значит, надо обойти закон, которым он воспользовался. И я намерен как минимум попытаться это сделать.

– Ну а потом что? У тебя же в Карнаэле свадьба назначена. Зачем…

– Затем! – перебил красноглазый и тихо пояснил: – Брачные обряды Таосса не исключают друг друга, а я хочу избавить девушку от власти этой синеокой твари.

– Но ты тоже не совсем человек, если не сказать – совсем не человек. А она по-любому станет твоей женой, – вглядываясь в черты блондина, осторожно напомнил белокрылый.

– Временно, – сухо ответил тот.

– Неужели ты намерен аннулировать и ваш брак тоже? Бедная девочка! Все кому не лень тащат под венец, а в результате одинокая жизнь и пустая постель, – ехидно ухмыльнулся Смерть. – Или ты милосердно придушишь новоиспеченную супругу после обряда, чтобы избавить от грядущих страданий в семейной жизни с чудовищем? – мрачно пошутил он, вспомнив собственное прошлое.

– По обстоятельствам, – не менее мрачно процедил Арацельс. – Идем уже, а то моя Арэ под грузом наведенных на плащ чар выглядит усталой и измученной.

– Думаешь, это от чар? – недоверчиво прищурился синеглазый «ангел».

– Даже не сомневаюсь, – отрезал друг и решительно потянул его за локоть к ярко освещенному крыльцу.

Крылатый издал мученический вздох, но послушно поплелся за ним. Много лет назад именно он вытаскивал пожилого священника из межмирной передряги. Давно это было да быльем поросло.

Смерть ошибся. Дверь им открыл не тучный дядечка весьма преклонных лет, а высокий и худощавый священник в длинной черной рясе, поверх которой была накинута теплая дубленка. Годы, годы… они изрезали морщинками лицо этого человека, окрасили белым его густые волосы, но не потушили живого огня в светло-серых глазах и не сумели изменить характер.

– Ну здравствуй, дядя Федор, – нарушая затянувшуюся паузу, сказал крылатый гость.

– И тебе не хворать, Сэмирон, – отозвался собеседник, нервно дернув длинным усом.

– Рад, что помнишь, – покачал головой визитер и неловко помялся на пороге, поглядывая на Арацельса, стоявшего на ступеньках чуть ниже.

– Такие знакомства не забываются. – Пышная растительность на лице Мефодия шевельнулась. – Зачем пожаловал, ангел, на ночь глядя?

– Да просьба у меня к тебе…

– И какая? – понимая, что дальнейших объяснений от замолчавшего собеседника ждать придется долго, поинтересовался священник.

– Надо бы обвенчать двоих, – разглядывая носки своих сапог, словно нашкодивший подросток, сказал великовозрастный Хранитель.

– В такой час? – удивился собеседник и заинтересованно посмотрел на спутника своего белокрылого визави. – Кого? Этого, что ли?

– Угу, его, – кивнул Сэмирон по прозвищу Смерть.

Арацельс поднял голову и в упор посмотрел в глаза Федору. Накладывать морок на внешность перед входом в святое место не имело смысла. Чары таяли от человеческой веры, как снег от солнца. Поэтому ни цвет радужки, ни вертикальные зрачки на бледном лице Хранителя не претерпели никаких изменений. Священник, увидев это, сглотнул, но остался стоять на месте, не делая никаких попыток спрятаться от незваных гостей за тяжелой дверью святого храма.

– А невеста где? – после короткого раздумья спросил он.

– Там. – Ангел махнул рукой, показывая на Катю, оставленную ими в нескольких десятках метров от входа в церковь.

– Эту венчать? – прищурился старик, потирая озябшие на морозе ладони.

– Ну да.

– Э-э-э-э… в этом? – снова спросил он, придирчиво изучая фиолетовый плащ девушки.

– А что? – не понял Смерть.

– Да так, ничего, – пожал плечами отец Мефодий и, коротко вздохнув, быстро прислонил висевшее на шее распятие ко лбу собеседника. Кожа не зашипела, дым не пошел… и на лице служителя Господа отразилось явное разочарование.

– Ты это зачем? – скосив глаза к переносице, полюбопытствовал Хранитель, слегка ошарашенный подобным поступком старого знакомого.

– Проверяю, не нечистый ли в ангельской личине ко мне под вечер пожаловал, – честно признался тот.

– А! – понимающе хмыкнул крылатый. – Чистый я, чистый. К тому же белый и пушистый. Ну а этот красноглазый… ты не думай ничего плохого. Просто он таким уродился.

– Конечно, – широко улыбнулся в ответ дядя Федор и, шагнув вниз, припечатал обсуждаемый субъект распятием по лбу.

– Ор-р-ригинальное приветствие, – потрогав ушибленное место, которое так же, как у Смерти, не изволило пойти волдырями и вспыхнуть, проговорил Арацельс. Он мог бы легко отскочить и не позволить к себе прикоснуться, но благоразумно не сделал этого, решив подыграть старику. Все что угодно, лишь бы тот пошел навстречу и согласился воплотить в жизнь его задумку. – Может, теперь, когда наша светлая природа установлена, поговорим о деле? Я даже готов умыться святой водой и выпить стакан ее же, если вы этого хотите, уважаемый, – на русском языке пообещал Хранитель.

– Поговорим, обязательно поговорим, – отозвался священник, теребя в руках крест. – И поговорим, и выпьем… Только еще с вашей морозоустойчивой невестой и ее соседом познакомлюсь, а потом… мы мно-о-ого о чем поговорим.

Снег хрустел под ногами, когда пожилой мужчина шагал по направлению к легко одетой девушке, вооружившись своим крестом, как винтовкой. А потом в вечерней тишине раздался ее радостный голос, заставивший обоих Хранителей вздрогнуть.

– Батюшка! Какое счастье! – воскликнула Катя и кинулась на шею обалдевшему священнослужителю. – Скажите, милый мой, а телефон у вас есть?

Телефон, к моей великой радости, у него был.

Друзья, как выяснилось в процессе разговора, не находили себе места от беспокойства, подняли на уши местную полицию и сами, как ищейки, бегали по округе. Почему Ленка не поставила моих родителей в известность, даже не представляю. Не успела, наверное. Зато как она орала в трубку… у-у-у-у-у… я аж ухо ладонью прикрыла. Даже Райс, находившийся в комнате, наверняка слышал ее стенания. Хорошо, что не понял. У него, в отличие от крылатых, способности понимать языки вроде как не было. Сначала подруга покрыла меня матами. Потом ее лексикон сменился на более приличный с уклоном в «как же я рада, что ты, зараза такая, все-таки нашлась». И только в самом конце бурной речи собеседницы прозвучал закономерный вопрос: где я, собственно, и с кем? Ну мой ответ про свадебное путешествие в Сибирь был почти что правдой. Долгожданное молчание в трубке длилось недолго. Посыпались новые вопросы, от которых я отбивалась, как от снежков на детской площадке.

– Да ты что? Кто он?

– Мужчина.

– Хи, ну ясно, что не баба, – а вот это она зря-а-а-а, ибо прецеденты как раз были. – Красивый? Богатый? Почему молчала? Что за тайны такие, колись, давай!

Ну я и раскололась. Отчасти. В меру романтичная Ленка проглотила версию о моем головокружительном романе со всеми вытекающими из него последствиями. Пришел – увидел – полюбил – увез к черту на кулички – познакомил с семьей – сделал предложение. Разве не так все было? Неважно, что женихи менялись! Всех их можно было назвать одним словом «он».

С мамой разговор прошел гораздо спокойней и продуктивней. Я ей сказала, что вышла замуж. Она ответила: «Ну наконец-то». Остальное понеслось по накатанной. Вариант, рассказанный Ленке, в более адаптированном под повседневную реальность виде приняли и тут. Я не обманывала, нет. Просто умолчала о большей части событий, подав информацию в приемлемой для человеческого понимания форме.

Свечи, иконы, таинственный полумрак зимнего вечера… все это кружило голову, будоражило воображение и расшатывало до состояния морской качки мои бедные нервы. Совсем недавно я присутствовала на свадьбе подруги и потому хорошо знала особенности церемонии, но все равно волновалась. Удивительно, что при таком малом количестве допустимых для таинства дней мы сумели попасть сюда именно в тот, в который проводить обряд было разрешено. А то, что вечер… ну главное, чтобы не ночь. Так сказал священник, и у меня не было причин ему не верить.

Классный дядька! Ру-у-усский. В бороде седина, в глазах фанатичный блеск исследователя, а в руке уже знакомое мне распятие, которым он проверял всех нас на предмет принадлежности к нечистой силе. Да уж… а ведь, если подумать… все мы к ней, наверное, и относились. Оборотни-демоны, черт в ангельском обличье да девица с необузданной магической силой, циркулирующей в крови. Та еще компания! Вот только… признала нас церковь, встретила добродушной атмосферой, одарила благосклонными взорами застывших на иконах святых и осветила огнями ярко горящих свечей. Чистая, уютная обитель истинной веры. Здесь было так хорошо и спокойно…

Так почему же у меня тряслись поджилки и немели пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в горшочек с фиалками, который подарил мне отец Мефодий, решив, что это лучший способ унять мою внезапную панику по поводу отсутствия букета? Зачем он мне, если рука будет занята свечой, понятия не имела… Нужен! Больше, чем фата или белое платье, хотя последнее, конечно, имелось. И не суть, что оно напоминало ночную сорочку с явно эротическим уклоном, главное не фасон, а наличие. Вот только демонстрировать его батюшке не стоило… А то он меня тем самым распятием и зашиб бы… от переизбытка впечатлений. Белоснежный наряд мирно прятался под темными складками одолженного у Маи плаща. На улице он весил как мутоновая шуба, а то и две. Согревал, конечно, так же, но… вместе с мягкими босоножками, из-за сети навешанных на них заклинаний по ощущениям напоминавшими валенки, моя верхняя одежда была чересчур тяжелой. Хранители постарались на славу, стремясь защитить невесту от мороза. Правда, из леса до церкви им пришлось тащить меня едва ли не на себе, ибо сама я могла разве что медленно семенить по сугробам, попеременно утопая в каждом из них.

Повезло же Каме с ушастой девчонкой. Они остались дожидаться нашего возвращения на поваленном дереве возле костра, а поверх места их маленького лагеря Смерть с Арацельсом установили магический щит, спасающий как от холода, так и от дикого зверья. Правда, о последнем Мая очень сильно переживала. Вернее, она переживала о том, что белокрылый не пускал ее поохотиться на это самое зверье, а ей, видите ли, хотелось размяться и поесть. Ну по крайней мере именно так перевел Кама мурлыкающе-протяжные фразы иномирянки. С почти ангельским терпением Четвертый Хранитель начал ей что-то объяснять. Потом почему-то перешел на шипение и закончил мрачным рыком. Все время этого странного монолога его миниатюрная собеседница виновато ворошила носком короткого сапога снег и прижимала уши к непокрытой голове. Ее длинный хвост… пушистый, красивый, с тройным разветвлением, вилял, как у провинившегося щенка (или у трех щенков?). За что Смерть отчитывал девчонку, мне так и не сказали, ибо было некогда. Закутали в плащ, превратили его в «шубу» и повели венчаться. Тогда я не очень-то верила в эту возможность, зная все сложности и требования, сопутствующие процедуре. Как оказалось, зря.

Чуть приоткрытая дверь небольшой каморки, где находились мы с молчаливым Райсом и телефоном, широко распахнулась, и на пороге возник высокий священник.

– Что? Уже? – облизав пересохшие губы, прошептала я.

– Сначала надо поговорить, – улыбнулся старик и посмотрел на меня так заинтересованно, что стало страшно. – Идем, дочка, – позвал он и направился в глубь зала. – А молодой человек пусть подождет тут.

Крепче стиснув цветочный горшок, хотела было двинуться за ним, как вдруг ощутила чужое прикосновение к своему плечу.

– А? – вздрогнув от неожиданности, вскрикнула я.

– Ты можешь не участвовать в этом цирке, если не хочешь, – серьезно сказал Райс, дохнув на меня осенней стужей.

– Но я… хочу. – Ответ прозвучал как-то неуверенно.

– Зачем? Чтобы аннулировать брак с Лу?

– Да.

– И все? – Его черная бровь слегка поднялась, а красный глаз уставился на меня так, будто желал узреть самую суть. Напрасно! В голове все так перепуталось, что там и мне-то было не разобраться, куда уж ему?

– А этого мало? – Поведя плечом, я сбросила его руку и чуть отступила. Не могла стоять рядом с ним. От его близости мурашки бежали по спине и возникало неприятное ощущение безысходности. Словно в плен попала, в котором не то что запереть, убить могли. Предварительно зачаровав и запутав в радужных переливах осенней магии. – И не надо называть цирком то, что для меня действительно важно. Лучше уж я обвенчаюсь с Арацельсом, который все делает для того, чтобы защитить меня, чем останусь супругой перевертыша, чьи планы на мой счет о-о-очень туманны. И ты, – я сделала многозначительную паузу, – их разъяснить отказался.

– Поверь мне, кареглазая, – кривая улыбка на лице мужчины выглядела веселой, хотя я чувствовала, что ему совсем не до смеха, – этот глупый мальчишка с его дурацкими идеями не защитит тебя, а вот я…

– Спасибо, не надо! Ты уже говорил, что отправился с нами как мой телохранитель. Большая честь, угу. А сейчас извини, но меня ждет батюшка, – скороговоркой выпалила я и побежала за дверь.

Сказать мне этот мужчина успел много чего интересного. Да что там – мне? Райс всех нас «порадовал» неожиданной информацией. И о себе, и о Карнаэле, и об Эре с Лу тоже. А еще о том, что он будет ходить за мной тенью, так как пообещал своей эпатажной женушке, которая по совместительству была его лучшим другом, защитить ее новую (нет, не игрушку, хотя мне казалось, что для демона я являюсь именно ею)… новую супругу. Тридцать девятую. Ну-ну. Надо было видеть лицо Арацельса, когда его соотечественник сообщил, что не отойдет от меня ни на шаг. Хотя выражение физиономии одноглазого оказалось не менее впечатляющим после заявления моего жениха о нашей грядущей свадьбе. А вообще, жаль, что у меня не имелось с собой зеркала, так как я была уверена, что по количеству сменяющих друг друга эмоций переплюнула всех присутствующих.

Сначала сделалось грустно и немного жутко, потому что выяснилось, что Райс исчез из Карнаэла не по собственной прихоти, а потому что его пыталась убить сама Эра. Что именно они с ней не поделили, он нам так и не сообщил. Обмолвился лишь, что это связано с двумя погибшими Хранителями и с экспериментами демона без лица над ее подопечными. Уничтожать неугодного своими руками хозяйка Карнаэла не стала. Улыбаясь ему в глаза, за его спиной она готовила покушения. Одно, второе… на третьем бывший Хранитель решил закончить эту бесконечную игру с огнем, который рано или поздно спалил бы его дотла.

Все случилось, как он и предполагал. Отпускной вечер в Срединном мире очень скоро перерос в кровавую схватку с группой рогатых наемников. В личности заказчика Райс не сомневался, сами же исполнители вряд ли знали, что за синеглазая Харонесса оплатила их грязную работу. Не приготовься жертва к подобному повороту событий, валяться бы ей на дне черного озера кормом для огненных рыб. А так… Он сумел убить двоих, а кровь полуживого третьего послужила ключом для проведения Аваргалы. Не сложно догадаться, кто именно откликнулся на призыв. Как сказал ему тогда Лу, этой связкой миров интересовались четверо Высших, а он сам активнее других. Так они и познакомились. Опальный Хранитель и демон-перевертыш из Безмирья. За амулет, который мог бы помочь Райсу скрыться от Эры, Лу забрал его глаз. А вот символ Карнаэла стер с запястья бесплатно.

То же самое, кстати, он сделал со Смертью и с Камой прежде, чем выпустить их из пространственно-временной ловушки. Зачем? Все элементарно. Благодаря этим магическим знакам хозяйка Карнаэла имела возможность наблюдать за своими подчиненными, без труда находя их на территории подконтрольных Дому миров. К тому же они срабатывали как бомба с часовым механизмом, уничтожая своих носителей, если те в течение двух условных суток не возвращались назад. Теоретически. На своей шкуре так никто и не проверил это правило. Зато все знали, что на боевую форму оно по каким-то малоизвестным причинам не действует.

О том, как Райса угораздило жениться на Луане, он не распространялся. Сказал только, что это произошло далеко не сразу и на взаимовыгодных условиях. Везунчик! Меня-то демон в свой гарем записал на первом же свидании. А его через несколько месяцев после знакомства. О том, что в эти дни они не раз встречались, можно было не спрашивать. Да эйри (так он иногда называл себя и Арацельса) в подробности своей личной жизни вдаваться и не собирался. Зато на полном серьезе заявил, что Лу, в противовес Эре, обладает огромными возможностями, глубокими знаниями и для достижения своей цели не идет на подлость. Я же мысленно добавила, что последнее применимо по отношению к тем, кого он считает своими друзьями. А мы на эту роль пока не претендуем. Так что есть варианты.

На вопрос Смерти, почему Райс много лет назад не посвятил в свои проблемы остальных, рассказчик ответил, что погибшие друзья как раз и посвятили его в свои проблемы. А чем это кончилось, теперь ни для кого не было секретом. Два трупа и один беглец. Ради безопасности остальных Первый Хранитель предпочел молчание, нарушать которое не намеревался и сейчас. На этом он закрыл щекотливую тему и перешел к другой.

Как выяснилось, с нами муж моего мужа отправился для того, чтобы позаботиться о моей безопасности. От кого он вознамерился меня защищать, я так и не поняла. Хотя, судя по злобному взору блондина, новоиспеченный охранник уже нажил себе врага в его лице. О демонической силе, переданной мне Лу, я тоже узнала немного. Довольно туманное объяснение, что это теперь часть меня, контролируемая подсознанием, ясности не добавило. Правда, закрались подозрения о раздвоении личности, но озвучивать их я не стала. Зато поинтересовалась, можно ли как-то прекратить своевольное поведение руки? Моему разочарованию не было предела, когда мне объяснили, что я могу отрезать все конечности, устроить несколько переливаний крови, но эта тварь… пардон, магический Дар, так и останется во мне. Ложкой меда в бочке дегтя была фраза о том, что для меня сей демонический подарочек совершенно безопасен. Если он и взбрыкнет, то только во благо своей хозяйки или защищая от явной угрозы. Такой, например, как Мая. Ибо кровные метки представителей ее расы, как я теперь знала, были опасны не только для людей, но и для демонов.

Помню, мы что-то еще спрашивали. Вопросов набралось – хоть отбавляй. На некоторые из них Райс благосклонно отвечал, другие пропускал мимо ушей, по поводу третьих отшучивался. Тайны, тайны… и шитые белыми нитками объяснения. Впрочем, Смерть они удовлетворили. Видимо, от радости встречи с неожиданно воскресшим другом он готов был простить тому недомолвки и откровенное уклонение от ответов. Арацельс же продолжал смотреть на предшественника, как на врага народа. А Кама… для него, как мне показалось, за такой короткий срок было просто нереально определиться. До сих пор не могу понять, как он умудрился выбрать меня за период получасового знакомства. С его-то способностью «притормаживать» на каждом шагу. Впрочем, иногда и он бывал на удивление оперативен. Но… не сейчас. Я же, изучая «осеннего» мужчину, навязавшегося к нам в провожатые, пребывала в сомнениях относительно моего к нему отношения ровно до тех пор, пока ненормальный жених не изволил во всеуслышание сообщить, зачем притащил нас на Землю.

Не для того, чтобы я позвонила родителям, это уж точно. Я-то, глупая, не обратила особого внимания, когда перед уходом из Срединного мира Арацельс поинтересовался, в какую церковь я хожу? У нас там у всех на почве стресса странные идеи в головах бродили. А тут… вот оно! Всплыло. Со всеми вытекающими.

Моей первой реакцией на предложение обвенчаться была фраза в стиле: «Ну и шуточки у вас, молодой человек». После этого невесте доходчиво объяснили, что ради шутки в шестой мир никто не потащился бы. Потом меня отвели в сторонку, где имела место быть не длинная, но познавательная лекция о ритуалах, из которой я уяснила, что обряд, проведенный Лу, можно таким странным образом аннулировать. Ну и напоследок Арацельс напомнил, что у нас с ним по любому скоро свадьба в Карнаэле, так что я ничего не потеряю, если немного потороплю события и соглашусь на венчание. К тому же все это было необходимо, чтобы он в ближайшее время смог вернуть меня домой. По-другому типа никак не получалось.

Вот таким своеобразным образом мне наконец-то сделали предложение. Не увезли силой, не провели обряд венчания по воле случая, не заставили повторять слова неизвестного ритуала, а… попросили выйти замуж. Здесь. На родной планете Земля.

И как вы думаете, что я ответила?

Изрядно помучив меня разными вопросами, как и полагается на исповеди, отец Мефодий проговорил:

– А ты уверена, Катерина, что действительно хочешь сочетаться браком с этим… мм… молодым человеком?

Признаться, я опасалась, что его затяжная «м» плавно перетечет в слово «монстр». Но то ли собеседник не был знаком с другими ипостасями Арацельса, то ли решил не ставить меня в неудобное положение, разбирая по косточкам того, с кем я была намерена связать свою жизнь.

Жизнь… Одну на двоих? И как это у нас получится, если меня по-прежнему хотят вернуть домой, но только чуть позже? Редкие встречи пару раз в год? Скверная перспектива.

– Так ты уверена, дочка? – В голосе священника было столько тепла и сочувствия, что мне даже удалось немного расслабиться, избавившись от ощущения излишней скованности.

– С человеком? – взглянув в глаза батюшки, переспросила я, и, улыбнувшись собственным мыслям, кивнула. – Да.

И с монстром – да, и с его крылатой формой, если такая будет – тоже. Здесь ли, в Карнаэле… Просто потому, что я ни за что не позволю ему отправиться по моей вине в проклятое Роэ. Он желал спасти меня, я – его. А то, что в объятиях этого мужчины хотелось забыть обо всем на свете, – детали. Хотя… очень и очень приятные детали.

– Ну вот и славно, – подвел итог нашей беседы отец Мефодий. – Еще что-нибудь хочешь сказать?

Я немного подумала и отрицательно покачала головой. Священник прочел разрешительную молитву, дал мне поцеловать распятье и Евангелие, после чего протянул длинную цепочку с серебряным крестиком.

– Надень. Своего-то нет, поди? И не снимай его больше, целее будешь, – пробубнил старец себе под нос и жестом позвал меня к выходу.

Нас уже ждали. Причем все трое Хранителей. Подняв на них глаза, я встретила вопросительный взгляд блондина, чуть тревожный – Смерти и мрачный, как костер в ночи, – Райса.

Эх, как бы его выпроводить из церкви, пока он нам все не испортил? А то заявит, что невеста уже замужем, и объясняйся потом со священником на предмет законов других миров. Прибью одноглазого на фиг своим свадебным букетом, если что-нибудь не то вякнет. Воинственно стиснув маленький горшок, я пару раз вздохнула для храбрости и в сопровождении батюшки направилась к мужчинам.

Сознание погрузилось в полусонное состояние, как только батюшка закончил давать нам инструкции. Для кого-то свадьба дело обычное, для других – шок. Как оказалось, я целиком и полностью относилась к этим самым другим. Все было как в тумане. Смазанные лица, далекие голоса и витающий повсюду запах ладана. Насколько проводимая отцом Мефодием церемония соответствовала правилам, я не задумывалась. Он священник, ему и флаг в руки. Меня же больше заботил взятый на время Смертью горшок с фиалками, без которых я почему-то стала чувствовать себя незащищенной, отчего разволновалась еще больше. Глупость, конечно, обниматься с цветочным горшком, настороженно поглядывая в сторону Райса, но… особо умных поступков от меня в таком состоянии ожидать и не приходилось. Растерянность на грани паники и какой-то горький привкус на губах от того, что свадьба (скромная, но красивая и, без сомнения, торжественная)… она… не совсем правильная. И дело было не в происхождении жениха, не в его других ипостасях и не в демонической силе, поселившейся во мне… дело было в причинах, побудивших нас пойти к алтарю.

Батюшка приглушенно говорил, слова лились нескончаемым потоком, а я с трудом воспринимала их смысл. В висках стучало, голова кружилась, а все происходящее казалось каким-то сказочным, нереальным и… будто бы случилось не со мной.

И вот уже странный светло-пепельный сплав, перевитый темно-каштановой нитью, загадочно мерцал на правой руке, я же все не могла до конца поверить в происходящее. А ведь до начала венчания все казалось вполне понятным, само собой разумеющимся и… решенным. Взгляд скользил по гладкому краю кольца… Такое необычное. И материал странный: не золото, но до чего же красиво. Кольцо едва заметно согревало кожу, невесомым ободком обнимало безымянный палец. Вот и пролетела первая часть церемонии, а я по-прежнему как по воде плыла. Жених же, напротив, казался сосредоточенным и спокойным.

И вдруг снова все завертелось, соединяясь в единую картину: рыжие огоньки свечей и золотой блеск церковного декора, белое полотенце и возносимые батюшкой молитвы Всевышнему, вопросы, задаваемые нам, и слова, произносимые в ответ, те самые слова, в звучании которых я с трудом узнавала свой собственный голос.

Я даже не заметила, как вместо взятой священником свечи в моей руке опять оказался «свадебный букет». А в заключение был поцелуй, в преддверии которого сердце предательски екнуло и… упало, когда холодные губы жениха мимолетно коснулись моего лба.

«Как покойницу, – подсказал рассудок, захлебнувшись от внезапно нахлынувшей обиды, она подействовала, точно ковш с ледяной водой, и привела меня в нормальное состояние, вырвав из ватных объятий шока. – А на что я, собственно, надеялась, выходя замуж по причине вынужденных обстоятельств?»

– Значит, венчание состоялось? – Голос Арацельса, какой-то сухой и безжизненный, словно механический, вплелся в мои мысли и разогнал их, как тараканов. Ну надо же! Он еще и спрашивает. Зачем?

Отец Мефодий утвердительно кивнул, с любопытством посмотрел на новобрачного. С не меньшим любопытством на него уставился и Смерть, стоявший в паре шагов от нас. Даже темная бровь Райса, стойко молчавшего всю церемонию, вопросительно изогнулась, а красный глаз с вертикальным зрачком загадочно сверкнул в полумраке зала.

– По всем правилам? – уточнил блондин.

Теперь уже и я взглянула в лицо супруга, спинным мозгом почуяв подвох.

– Да, – ответил батюшка. – И что же тебя беспокоит, сын мой?

– Ничего. – Губы мужчины чуть растянулись, и ощущение от его улыбки было самое что ни на есть неприятное. – Я бы хотел получить развод.

В церкви и так было тихо, но после этого заявления тишина стала поистине гробовой. Она словно обухом ударила по голове, временно выключила меня из реальности. Секунда, две, три… такой подлянки от своего «чудовища» я не ожидала.

– И какова причина такого решения? – Священник первым очнулся от охватившего всех изумления.

– Не сошлись характерами, – устало проговорил Арацельс и возмущенно рыкнул, когда я швырнула в него цветочный горшок со всем его содержимым.

Ни на кого не глядя, метнулась к выходу. Сзади послышалась какая-то возня и невозможные в святом месте проклятия. Потом раздался строгий голос Мефодия, призывающий к порядку, укоризненные реплики белокрылого, а еще смех… тихий и довольный смех Райса. Да пропади все пропадом! Доконали!

Двери испуганно скрипели под моим натиском, будто боялись встать на пути доведенной до предела женщины. Плевать, что на улице дикий мороз! Пофиг, что на мне летняя обувь и плащ, который без наведенных на него чар может согреть разве что ранней осенью. Мне уже было все равно. Глаза щипало от непролитых слез, тело сотрясала нервная дрожь, а кулаки продолжали сжиматься от злости и обиды. До хруста, до боли… Нет, я не буду плакать, не буду психовать. Не здесь, не сейчас. Может быть… за дверью? В темноте и холоде чужого края, там, где моих слез никто не увидит.

Он поймал меня на последней ступеньке скользкого крыльца, перехватил за талию и по инерции проехал дальше, соскочив на вытоптанный пятачок возле главного входа в церковь. Несколько шагов до полной остановки… Несколько шальных ударов сердца…

– Да что с тобой такое, Арэ? – раздалось над ухом, в то время как его руки все крепче сжимали мое тело, не давая вырваться. А я пыталась. С упорством угодившего в капкан зверя. Извивалась, царапалась, стараясь разжать его объятия и освободиться от такого мучительно приятного тепла. Чтобы не растаять в нем на манер Снегурочки. Пошло все к черту! Не хочу. – Что ты твор-р-риш-ш-шь, идиотка?!

– Идиотка? – Дернувшись еще раз, я попыталась ударить его ногой, но мягкая подошва – это не острый каблук. Толку мои агрессивные действия не возымели никакого. – Это я-то? Да пошел ты, придурок! Лучше бы за Каму замуж вышла.

В шипении, долетевшем до меня, послышалась откровенная угроза. Его руки разжались так внезапно, что я едва не упала на снег. Ледяной воздух пробирал до костей, заползал в легкие вместе со сбившимся дыханием. Я отступила и, обернувшись, взглянула на мужчину. Взбешенного мужчину.

Вот скотина! Он еще смеет на меня злиться? Обозвав его сволочью и как-то еще, я, пользуясь неожиданной свободой, рванула в темноту, но не успела сделать и пары шагов, как прямо перед моим носом возникла огненная стена. Она взметнулась вверх прямо из белой тропы с той же яростью, с которой за спиной прозвучали слова ее создателя:

– Замуж за того, кто обманом привел тебя в Карнаэл и втянул в эту историю? Дур-р-ра!

Отшатнувшись от пламени, я зажмурилась и пару секунд просто стояла, стараясь утихомирить собственные эмоции. Прыгать сквозь огненную ловушку, сомкнувшуюся вокруг нас, не хотелось. Замерзать на улице в обнимку с собственными страданиями – тоже. А вот расцарапать наглую морду одного блондина – очень даже! Я медленно повернулась к нему и зло процедила:

– Может, он и виноват во всем том, что ты сказал, но его намерения предельно ясны. И он, – я дернула головой, пытаясь избавиться от навязчивого завитка, падающего на глаза, – никогда меня не унижал!

Раздался скрип открывающейся двери. Арацельс резко вскинул руку и сделал одно короткое движение, будто что-то бросил в ту сторону. Громкий стук и обиженное «ай» сообщили нам, что дверь захлопнулась, припечатав по лбу нежелательного свидетеля нашей милой беседы. То ли удар был убедительным, то ли тот, кто сюда шел, оказался на редкость тактичным, но других попыток составить нам компанию оставшиеся в храме больше не предпринимали.

– Хочешь сказать, что я тебя… – Хранитель запнулся и уставился на меня с таким видом, будто произнести последнее слово было для него очень сложно.

– Унизил! – Я подобных проблем не испытывала, а потому со злостью и обидой, скопившимися в душе, выкрикнула то, что он до сих пор не соизволил повторить. – Ты при всех меня унизил! Я не прошу любви, да что там… я даже не претендую на симпатию. Но хоть каплю уважения ты можешь проявить, тварь бесчувственная?! А?

Судя по тому, как ошарашенно он на меня смотрел, – не мог.

– Не понимаю…

После этого заявления я не сдержалась и взвыла, задрав голову вверх так, чтобы видеть перед собой не огонь и растерянную физиономию его создателя, а черное небо в звездном серебре. Холодное, бесстрастное… Самое оно для успокоения сорвавшихся с цепи нервов. Налюбовавшись вдоволь, я перевела взгляд на мужчину.

– Не верю своим ушам. До тебя что, серьезно не доходит?

Он отрицательно покачал головой и сделал шаг ко мне, на что я выставила вперед руку и зашипела:

– С-с-стоять!

– Все шло по плану. Я не понимаю, почему ты психанула, Арэ, – почти спокойно сказал блондин. Почти… Не бесновались бы в его алых глазах золотые искры, я бы даже поверила в это показное спокойствие.

– Потому что ты, козел безрогий, через пару минут после свадьбы потребовал развода, – проговорила, стараясь не зарычать от негодования, и, видя, что он по-прежнему не догоняет, воскликнула: – Я что? Настолько неподходящая для тебя жена, что ты ни дня не можешь прожить со мной рядом?! Если не хотел, то зачем настоял на этом венчании?! Чтобы избавить меня от брака с Лу? Ну и? Я ничего не ощущаю, потому что ничего не изменилось! Никаких волшебных знамений… Знак его на моем запястье, а Дар наверняка в крови. И если демон захочет, найдет меня и тут. Хотя бы с помощью Райса. А раз все было только ради этого…

– Прости, – оборвал мою бурную тираду Арацельс. – Я не подумал, что для тебя земной обряд настолько важен.

– Дурак, – вздохнула я, не в силах больше ничего говорить.

– Я не хотел тебя унижать. Мне казалось, что вопрос о недолговечности нашего брака очевиден. И… ты сама сказала, что разводы на Земле – обычное дело.

– Да ты что? – Новый выплеск злости вылился ядом в мои слова. – Боюсь тебя огорчить, дорогой, но церковный развод – это совсем не то, о чем я говорила. И мучиться тебе с нежеланной женой придется от нескольких месяцев до года. А потом…

– Ты не… – Собеседник мрачно посмотрел на меня и все-таки выдавил: – Ты желанная жена.

– Неужели? – Я округлила глаза в фальшивом изумлении. – И поэтому ты устроил цирк, выставив меня полной дурой перед присутствующими?

– Все, что я делаю, ради твоего блага, Арэ. – Он снова шагнул вперед, еще больше уменьшив и без того маленькую дистанцию.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад. Спасибо! Я там уже была, и, если честно, мне не понравилось.

– Я собираюсь через день-другой отправить тебя домой. Понимаешь? Ты хочешь вернуться к обычной жизни здесь, в шестом мире, оставаясь при этом вдовой при живом муже? Я просто пытаюсь освободить тебя от Лу, от себя… от того кошмара, в который ты угодила, познакомившись с Камой. И развод… Мне казалось, что ты тоже не в восторге от происходящего. Во всяком случае, особой радости в твоих эмоциях во время венчания я не чувствовал. Растерянность, грусть… даже паника. Но уж точно не счастье!

Арацельс стоял напротив меня и смотрел куда-то в сторону. Сквозь рыжие языки магического огня. Теплого, даже горячего, но все равно искусственного. А я переваривала услышанное, пытаясь сложить два плюс два и при этом не расхохотаться, выпуская наружу слегка притихшую истерику.

– А чему радоваться-то, когда выходишь замуж только для того, чтобы аннулировать предыдущий брак? – Усилием воли я придала голосу скучающие нотки. Получилось не идеально, но и не совсем плохо. – Однако то, что я не прыгала от восторга, когда шла с тобой к алтарю, вовсе не дает тебе права…

– Я не хотел тебя обижать! – яростно сверкнув глазами, заявил Хранитель и одним коротким движением преодолел разделяющее нас расстояние.

Сзади огонь, спереди… другой огонь: высокий, сильный и оскорбленный в лучших своих побуждениях. Баран твердолобый! И что с ним делать?

– Здесь. – Я ткнула пальцем чуть выше его переносицы. – Все твои проблемы сокрыты здесь. Если бы ты хотя бы предупредил меня, а не огорошивал так посреди церкви. Неужели сложно было все рассказать, объяснить, поделиться своими идеями? Полностью, а не фрагментами! Или я не заслуживаю элементарного доверия?

– Дело не в этом…

– Тогда в чем?

– В том, что я привык принимать решения сам. Привык совершать поступки и расхлебывать последствия. Да, мы семья… Хранители Равновесия. Но каждый из нас одиночка. И этого уже не изменить, потому что мы такие. Все!

Я хотела отойти в сторону, проскользнуть мимо него, чтобы избавиться от нависающей фигуры, от которой, как и раньше, веяло холодом. Такой контраст температур меня, признаться, напрягал. Но не тут-то было. Мужчина крепко сжал мои плечи, не позволяя улизнуть, и продолжил говорить:

– С того момента, как ты появилась, только и делаю, что пытаюсь вытащить тебя из неприятностей. Мы же договорились: я возвращаю тебя домой, а ты… ты не мешаешь мне это делать! – От его голоса могла бы застыть кровь в жилах, но только не моя. Слишком сильны были эмоции, вырвавшиеся на волю, слишком многое накопилось на сердце за эти дни.

– Но мы не договаривались, что ты будешь вести себя как последняя скотина, – в тон ему ответила я.

– Разве я не извинился?

– А толку?

– И что ты хочешь, чтобы я сделал? Убил свидетелей того, как ты запустила в меня горшком, обидевшись на мое поспешное заявление?

Та-а-ак. А раскаяние из его речи куда дезертировало? Опять только раздражение и злость. Да что же за гад бессердечный мне в мужья достался? Такими темпами я еще скоро и виноватой окажусь. Лиха беда начало.

– А ты только это и умеешь: шипеть, рычать, ругаться и убивать. Не правда ли?

Он скрипнул зубами, сильнее сжал мои плечи.

– Больно! Пусти! – воскликнула я, но свободы так и не получила. Разве что хватка стала немного слабее. – Да мне просто офигительно везет! Два супруга, один другого чище. Лу…

– У тебя один супруг, женщ-щ-щина. Я!

Глаза на мрачной маске лица горели, словно факелы. Почувствовав первые признаки наплывающего страха, я вцепилась в хвост своей присмиревшей ярости и, стремясь воскресить ее, добавила масла в огонь воспоминаниями о недавнем инциденте. Злость всколыхнулась, вытесняя другие эмоции. Я больше не боялась. Ни его, ни кого-то еще, а потому дала волю своей язвительности, заявив в ответ:

– Ты? Не-э-эт… ты мечтаешь о разводе. Так что я лучше останусь при том, что имею. То есть при Лу.

Ай-й! Ну зачем же так меня встряхивать? То жаром обдаст, то холодом, то последние мозги вытрясет. Глупость сказала? И что теперь? Следил бы за своими речами, и не было бы этого разговора вообще!

– Ну хорошо, мыш-ш-шка. – Собеседник сверлил меня взглядом и по-прежнему не отпускал. – Тебя так задевают мои слова о расторжении брака? Отлично! Я заберу тебя в Карнаэл, поселю в каменных стенах своей каэры, откуда у тебя будет возможность выбраться в родной мир всего раз в год на одни-единственные сутки. Я буду пить твои эмоции и наслаждаться твоим телом… день за днем, год за годом. Ни праздников, ни развлечений, ни родственников, ни друзей – ничего там у тебя не будет, кроме темных коридоров и нас. Полулюдей, полумонстров, спешащих ночью на запах твоего молодого тела и аппетитных эмоций. Ты сможешь слушать скрежет когтей по своей двери и завывание голодных зверей. Ты станешь кормом для чудовища, которое сделало тебя пленницей, заточив в тюрьму, где нет ничего… совсем ничего земного. Разве что твой любимый шоколад. – Я пожала плечами, мол, во всем есть свои плюсы, а он продолжал: – Ты сойдешь с ума от скуки и ненависти к тому, кто обрек тебя на такое существование. Ко мне! Ты этого хочешь, Ар-р-рэ? Хочеш-ш-шь?! – Не дождавшись от меня отрицательного ответа, он раздраженно закончил: – А я… нет!

– Не везло с мужиками раньше, не везет и сейчас, – пробормотала я и рванулась из его рук. Он не отпустил. – Я хочу, чтобы ты мне доверял, а не выставлял на посмешище, пусть и не специально.

– Мы слишком мало знакомы для доверия.

– Достаточно, раз уже женаты.

– Это временно.

– А если нет? Вдруг твой план не сработает и тебе придется сыграть еще одну свадьбу? Только теперь в Карнаэле.

– Сработает.

– А что за план?

– Скоро все узнаешь.

– Опять? – взвилась я. – Опять недомолвки, да? Хочешь в очередной раз меня не специально унизить?! – С каждым словом я все больше распалялась, чувствуя, как во мне кипит праведный гнев и как снова чешутся руки, желая съездить по упрямой морде одного чрезмерно скрытного типа.

Видимо, реагируя на мои крики, те, кто остался в церкви, сделали очередную попытку просочиться на крыльцо, но Арацельс повторил трюк, и приоткрывшаяся было дверь громко хлопнула, никого не выпустив.

– Замолчи, женщ-щ-щина! Я не собираюсь тебя унижать.

– Не затыкай мне рот!

– А ты не ори на всю окр-р-ругу! Ведешь себя как торговка на базаре. – Он резко убрал руки и сделал шаг назад, окатив меня раздраженным взглядом.

– Да как… да ты… – Я задохнулась от возмущения и, не сдержавшись, кинулась на него с кулаками. М-да, недалеко ушел, дорогой. А зря. Удар, другой – ему как об стенку горохом. – Ненавижу тебя! – Звук звонкой пощечины поддержал мои слова. – Ненавижу! – Очередной выпад руки – и мое запястье оказалось в плену его пальцев. Я раздраженно фыркнула, глядя в потемневшие от злости глаза блондина, и замахнулась другой рукой, но она почему-то вместо того, чтобы ударить, легла на его шею, заставив мужчину склониться ко мне. Медленно.

Я видела, как меняется выражение его глаз. От ярости до удивления, а потом… Когда лицо Арацельса оказалось совсем рядом с моим, когда его дыхание обожгло мою кожу, а на дне красных глаз, в которых тонули черные нити зрачков, полыхнул пожар желания, вот тогда-то до меня и дошло, что моя проклятая конечность снова пустилась в самоволку.

– Это не… Я не… – Слова не желали рождаться в пересохшем горле, а его губы, сулящие избавление от необычной жажды, были так недопустимо близко.

Не знаю, кто первый поддался соблазну, но не прошло и секунды, а мы уже целовались посреди огненного кольца в окружении белых снегов и черной ночи. И ни до кого, кроме друг друга, нам больше не было дела.

Я не сразу почувствовала, как вокруг что-то меняется. Это ощущение робким ветерком вплелось в тот вихрь эмоций, который кружил мне голову, мешая соображать. Вплелось в душу и осталось, став осознанием чего-то знакомого, родного, но некогда утраченного. Переплетение пальцев, горячее касание губ, ритм стучащих в унисон сердец, и… однажды потухший пожар связи вопреки всем каверзам судьбы снова из холодных углей превратился в жаркое пламя. А потом меня накрыло. Ураган чужих чувств: сильных, ярких, безумно приятных. Или здесь все мое? Наше?

– Ар… Арацельс! – Чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. – Это то, о чем я думаю? – Его брови вопросительно поднялись. – Заветный Дар. Он снова активировался?! – Мужчина кивнул, и я, радостно взвизгнув, повисла у него на шее. – Значит, получилось, да? И Лу мне больше не муж?

– Очень на это надеюсь, – пробормотал мой снежный блондин, обнимая меня и удерживая на весу.

– Ну, по крайней мере мы попытались. – Глупая улыбка отказывалась сходить с моих губ, и я уткнулась в его плечо, чтобы он ее не видел. И все было бы хорошо, но… Совесть кольнула куда-то под ребро, и мне срочно приспичило оправдаться: – Ты извини за… ну… это… рука опять вышла из-под контроля и… ты понимаешь… я не хотела…

– Что именно? Бить меня или целовать? – В его голосе появилась настороженность.

– Целовать, да и…

– Арэ, – оборвал меня жених, хотя нет, теперь уже муж. Законный. – Рука, говоришь, виновата? – Он поставил меня на снег, который, несмотря на бушующее вокруг пламя, даже не думал таять. В этом проявлялась вся ненормальность магического огня. Впрочем… не вся. – А твои губы? Они тоже объявили забастовку? – ехидно поинтересовался собеседник.

– Ну… – Я почему-то смутилась.

– Не смей мне лгать, Катенок! – От его слов повеяло колючим холодом. – Я знаю, что ты чувствовала и чего хотела – тоже.

Ох, точно! Он же у нас чтец эмоций… поверхностных. А у меня в тот момент и без его способностей все на лбу было написано. Зачем я вообще затеяла этот разговор? Оправдалась, называется.

– Ну да, ну да… Не жена, а открытая книга.

Бурчание заставило его улыбнуться. Он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. А потом вдруг наклонился и замер, так и не коснувшись губ. Застыл в паре сантиметров от лица, и дыхание теплым потоком скользило по коже, и взбрыкнувшее сердце рвалось из груди, а в горле с невероятной скоростью зарождалась та самая жажда, утолить которую мог лишь один источник. Он был так близко. Томительный соблазн. Проверка. Предложение, от которого мне дали шанс отказаться. Ну уж нет! Только не в этой жизни.

Я громко выдохнула и, приказав себе не спешить, провела указательным пальцем по его щеке, подбородку, очертила нижнюю границу красивого рта и снова выдохнула. Ладони легли на плечи, погладили шею и заскользили по позвоночнику. Ласково, осторожно. Арацельс не двигался. Он ждал. И я не стала оттягивать момент. Привстав на носочки, совсем немного, чтобы быть чуть-чуть повыше, лизнула уголок его рта, с удовольствием отметила, как вздрогнул мой супруг. Затем коснулась кончиком языка его верхней губы, насладилась ее прохладной упругостью, и… Услышала, как он с мученическим рыком выдохнул мне в лицо одно-единственное слово: «Моя!» – после чего впился в рот поцелуем, от которого заныли губы и оборвалось сердце, временно забывшее, что ему полагается биться.

Дико, яростно, страстно! Эмоции… наши общие эмоции захлестнули нас, вырвав из реальности. Не знаю, как долго смогло бы выдерживать накал страстей мое тело. Хранитель сжимал его так, что сквозь бешеный стук очнувшегося сердца мне мерещился треск собственных ребер, а кожа горела, словно в лихорадке, под не знающими покоя ладонями мужчины. К счастью (или наоборот?), проверить это мне не удалось, так как сквозь бешеный ритм пульсирующей в висках крови до меня долетели слова:

– Ах, какая пылающая страсть. Загляденье просто.

– Угу, загляденье, – перенял эстафету второй голос. – Только бы пылающая страсть не спалила мне церковь.

Я бы, наверное, не придала значения этим фразам, не прозвучи вслед за ними хлопок закрывшейся двери. Слишком громкий, возможно даже усиленный каким-то магическим способом. После него раздалось синхронно укоризненное: «Ра-а-а-а-айс».

Ну что сказать, кайф нам эта дружная компания, появившаяся на крыльце, все-таки обломала. Может, оно и к лучшему? А то неизвестно, когда бы мы остановились, если бы вообще смогли это сделать.

– Что ж, эйри… – Змеи бы на хвостах повесились от зависти, услышав, сколько яда в обманчиво-спокойном голосе одноглазого. – Ты удовлетворил свое самолюбие? Теперь мы можем возвращаться в Карнаэл?

– Самолюбие? – Я удивленно взглянула на говорившего, стоя спиной к супругу и продолжая греться в его объятиях.

– Не слуш-ш-шай ты его, Катенок, – прошептал мне на ухо Арацельс, а Райс, криво усмехнувшись, сказал:

– А ты не знала, кареглазая? Мужчины нашей расы собственники по своей природе. И, поверь, это не лечится. Нам проще убить женщину, чем отпустить ее, а уж тем более отдать другому.

– О! – Я поежилась в руках блондина, которые стали напоминать застывший капкан, а не нежные объятия. – Какая интересная информация. А главное, своевременная.

– Ну ты же не хотела меня слушать до венчания, – равнодушно пожал плечами Райс и совсем-совсем неравнодушно добавил: – Думаешь, он тебя за ручку домой отведет? К маме и папе? После того, чем вы тут только что занимались? – Короткий смешок его был хриплым и недобрым. – Не будь наивной, девочка.

– Заткнулся бы ты, а? – предложил ему Первый Хранитель, а потом обратился ко мне совсем другим тоном: – Я обещал, Арэ, что верну тебя на Землю. Значит, так и будет!

– И как? Как оно будет? – спросила, повернув голову, чтобы видеть лицо мужа.

– Действительно, как? – поддержал меня Смерть. – А то нагнал ты тумана, Цель, просветов не видать. Пора бы уже и открыть карты. Вы с Катей женаты, сейчас заберем оставшихся, и прямым ходом домой. А ты все темнишь и темнишь. Обойти закон Заветного Дара невозможно…

– Ошибаешься. – Арацельс вздохнул и крепче прижал меня к себе. Вот только было в его действиях что-то… печальное? Так-так. Плохое начало.

– Поясни?

– Не при свидетелях.

– Да ладно, здесь все свои. Батюшка, который, между прочим, даже не понимает нашу речь. – Смерть покосился на отца Мефодия. Тот с задумчивым видом кутался в свою дубленку и тактично молчал, не требуя перевести завязавшуюся дискуссию с единого, на котором начал говорить Райс, на русский. – И мой старый друг… – Четвертый Хранитель выразительно посмотрел на блондина, все остальные, включая меня, – тоже.

Не знаю, что повлияло на его решение: слова четэри или наша недавняя ссора, но мой милый, нежный… вернее, снежный мужчина изволил расколоться. О чудо! Свершилось!

Ы-ы-ы-ы… лучше бы он молчал и дальше.

Бросив колючий взгляд на своего предшественника, Арацельс злорадно усмехнулся и высказался… на моем родном языке, тем самым исключив из свидетелей не священника, а одноглазого. Что ж, по моему скромному разумению, очень мудро. Слишком уж темной лошадкой оказался наш таинственный провожатый, в прошлом которого зияли сплошные белые пятна.

То, что мой дорогой супруг нам озвучил, вообще ни в какие рамки не лезло. Все из-за этих демонов, мать их за ногу… Высшие, от них-то все проблемы. Даже для его беловолосого величества единение с такой деградировавшей тварью не прошло бесследно. Подобные варианты нормальный человек точно не стал бы предлагать. А этот… настаивал. Смех сквозь слезы, и только. Желая обойти закон Заветного Дара и сделать так, чтобы я не могла быть его Арэ, он собрался тайно проводить меня в хранилище корагов и провести ритуал, подселив в меня одного из них. То есть сделать из меня женскую версию Хранителя. Шикарно, да? Дескать, интимные отношения между служителями Равновесия запрещены (видать, процветающий гомосексуализм Эре был не на руку), да и сами демонические сущности в моменты ночного бодрствования особого расположения друг к другу не испытывали. Им все больше «человечинку» подавай, и желательно прекрасного пола. Так, чтобы одним махом все потребности утолить. И вот в это меня хотели превратить для моего же блага? Эм… что-то путешествие в преисподнюю уже не казалось самым паршивым фактом моей биографии.

– У тебя не получится, Эра все равно поймет твой план и не позволит его осуществить, – первым, очнувшись от раздумий, заговорил Смерть.

Ох ну надо же! Их интересует процесс, а не результат. Гады!

– Я все продумал.

– Подожди, – попробовала убрать его руки, обнимавшие мои плечи, но он воспротивился. Ладно, пусть так, общению это не помешает. – Ты хочешь сказать, что я стану такой же, как все вы? То есть буду ночами бегать в образе какого-нибудь чудика и искать, где бы полакомиться чужими эмоциями да с кем бы покувыркаться на травке, утоляя свои похотливые замашки?

Крылатый при моих словах потупил взор, Мефодий изогнул свои мохнатые брови, а Райс привалился спиной к косяку и, скрестив на груди руки, с непроницаемой физиономией рассматривал нас. Весь его вид выражал полное безразличие к беседе, в которой он не участвовал. Я же подобным равнодушием похвастаться не могла. Все-таки моя судьба стояла на кону, мне и нужно было защищаться.

– Нет, конечно, – вздохнув, сказал Арацельс. – Ты же вернешься в свой мир, а в нем ночная ипостась не проявляется так ярко, как в Карнаэле. Просто в позднее время суток будешь более агрессивна, но это легко контролировать. А в полнолуние тебе придется запираться в доме, чтобы не натворить дел, и все.

– И все? – Я сглотнула, пытаясь унять бушующие внутри эмоции. – Мелочи какие. А? Всего-то запирать все окна и двери на засовы, которые моя новая личность не сможет открыть одной левой. Верно?

– Катенок… – неуверенно начал Хранитель, но издевка в моем голосе его явно насторожила.

– Не, не котенок… скорее уж монстренок! Надо привыкать к новому амплуа, – воскликнула я и, повернувшись, уставилась на мужа. – До тебя что, опять не доходит? – Он промолчал, только губы сжались в напряженную линию, а в глазах появилась досада. Ну хотя бы не кинулся доказывать мою неправоту. Уже прогресс. – Вы многие годы учились управлять своими новыми способностями, привыкали быть единым целым с ночной ипостасью. А я? Вот так, с бухты-барахты, стану носителем демонической сущности? Одной твари мне мало, той, которая называется подарком Лу, для полноты ощущений не хватает еще и милашки-корага. Так, что ли?! Замечательная перспектива. Может, они даже подружатся, и будем мы в строго изолированной палате городской психушки вести оживленные дискуссии втроем. Доктора оценят. Не вопрос! – с трудом сдерживая злость, закончила я.

– Арэ…

– Да какая я тебе Арэ? Просто женщина, которую ты собрался бросить на произвол судьбы, предварительно превратив в монстра.

На глаза опять навернулись слезы, и я машинально дернулась из кольца его рук. На этот раз он меня отпустил. Не сразу. Видимо, чтобы не упала, потеряв равновесие от сильного рывка. Его объятия разжались мягко и бережно, и от этого мне стало совсем грустно. Даже нет, не грустно, а тоскливо. Сердце заныло, предчувствуя беду.

– Извини, – проговорил Арацельс, отступив назад. – Ты была права. Я опять все решаю за тебя. – Не могу сказать, что это его понимание меня порадовало, скорее, вызвало целый шквал подозрений, заставив замереть в ожидании. Батюшка со Смертью молчали, словно в рот воды набрали. Я тоже не спешила перебивать мужа, и, задумчиво качнув головой, он продолжил: – Мы договорились, что ты вернешься на Землю? Вот и отлично. Ты уже здесь. Отец Мефодий, – обратился он к священнику, тот чуть подался вперед, не спеша спускаться с крыльца. – Вы не приютите Катерину у себя до тех пор, пока ее смогут забрать родные? Смер… то есть Сэмирон на днях заглянет к вам и занесет необходимые деньги. Не так ли, Четвертый? – с нажимом спросил мой супруг белокрылого.

Тот что-то пробурчал в ответ. Наверное, согласился. Только очень недовольно.

– Я-то с удовольствием оставлю девушку у себя, – подышав на озябшие руки, сказал священник. – Да только ты опять забыл с ней посоветоваться, сын мой. Какие бы невероятные дела у вас там ни творились, но около получаса назад вы стали перед Богом супругами, а это не пустой звук.

– Иди к нему, Ар… Катя, – произнес блондин, и тонкая преграда из рыжего пламени опала, рассыпавшись искрами на снегу. – Иди же, а то замерзнешь!

– Цель, ты не можешь… – попытался вклиниться в разговор Смерть, но Арацельс метнул в его сторону предупреждающий взгляд, и тот заткнулся, так и не высказавшись.

А меня и правда обдало холодом. Гораздо более сильным, чем тот, который кусал за ноги, пока мы стояли в огненном кругу. Этот холод сковывал не только тело, но и душу. И не обида или злость были тому причиной. Я вдруг четко и ясно поняла, что один белобрысый кретин в очередной раз собрался расстаться с жизнью ради меня. Вот так вот просто, без лишних слов и слезных прощаний. Одно короткое: «Иди, Катя!» – и все!

– А ты? – спросила я. – Отправишься прямиком в Роэ?

– Ш-ш-ш-ш-то? – зашипел собеседник, метнувшись ко мне. Его пальцы впились в мои плечи, не давая сдвинуться с места. – Кто проболталс-с-с-ся? – Он покосился на белокрылого, но тот старательно замотал головой, не желая брать на себя чужие проступки.

– Лу.

– Опять эта гадина?!

– Не опять, а снова, – огрызнулась я и, недовольно скривившись, процедила: – Убери руки. Еще пара минут стояния на таком морозе, и я окончательно задубею! Так что пошли либо обратно в теплую церковь, либо в Карнаэл, но о-о-о-очень быстро. Умереть от переохлаждения мне совсем не хочется. Особенно накануне первой брачной ночи. – Моя попытка пошутить его не очень-то проняла. Жаль.

– Иди! Иди в церковь. Ты остаешься на Земле, – приказным тоном заявил блондин.

От такой наглости меня бросило в жар:

– А если я не хочу?

– Зато я хочу! – В глазах, алых в золотом обрамлении тонких колец, отражалась такая фанатичная решимость, что я не рискнула спорить. Ну его! Еще свяжет сейчас какими-нибудь магическими путами и положит отдыхать до утра возле иконостаса. – А если ты будешь капризничать, мыш-ш-шка, клянус-с-сь, я оставлю тебя здесь с-с-силой!

– О! – Я растянула губы в улыбке. То ли в глупой, то ли в покладистой, но точно не в агрессивной, чтобы этот чтец эмоций, не приведи господи, не раскусил мои намерения раньше, чем мне удастся добраться до безопасного места. – Понятно. Ну я пошла, пожалуй? – И, воспользовавшись тем, что Хранитель ослабил хватку, со всех ног кинулась в объятия Смерти, ошарашив того своим поступком. Четэри машинально подхватил меня и, сообразив, что я трясусь от холода, закутал в теплое покрывало белых крыльев. Высунув голову из перьевого укрытия, я полюбовалась на мрачную физиономию Арацельса, оставшегося стоять возле крыльца, и с легкой примесью язвительности сообщила: – Знаешь, дорогой. Самопожертвование – это, конечно, очень романтично и все такое, но… Я тоже имею право выбора. И хочу вернуться в Карнаэл. Ты ведь отведешь меня туда, правда… Смерть?

Одобрительная улыбка скользнула по губам «ангела», когда он согласно кивнул в ответ.

– Дура! – глядя на меня в упор, бросил блондин.

– Сам дурак! – отплатила я той же монетой и, прячась за краем крыла, еле слышно добавила: – Любовь зла.

Грудь обнимавшего меня мужчины содрогнулась от беззвучного смешка.

– Так вы определились с маршрутом? – поинтересовался у нас Мефодий.

– Да, – в один голос ответили мы со Смертью, Арацельс же промолчал, метнув в нашу сторону мрачный взгляд.

Райс отделился от косяка, размял несложным движением спину и скучающим тоном сказал:

– Идем уж? Или так и будем выяснять отношения до начала условной ночи?

– А ты не боишься, что Эра тебя… э-э-э… что она не очень обрадуется твоему визиту? – переходя на понятный для него язык, полюбопытствовала я.

Ну надо же было как-то отвлечься от созерцания одного очень недовольного типа, которого я вознамерилась спасти от его суицидного заскока. Ишь ты, придумал! Либо из меня черт знает что сделать и благополучно отправить потом на родную планету, либо себя пустить в расход, лишь бы не жениться повторно. А вот и фиг вам, уважаемый Хранитель. Ничего, стерпится – слюбится. Ой, да о чем это я? После таких-то поцелуев…

– Я не собираюсь показываться ей на глаза, – пояснил темноволосый эйри.

Вот вам и телохранитель! Типа провожу до самого опасного места и там оставлю, так получается? Признаюсь, я впечатлилась. Пусть и не так сильно, как от выходки Арацельса, но тоже нормально. Вечер сюрпризов однако.

– То есть оставишь нас у дверей и сбежишь обратно к своему драгоценному Лу? – Слова мои звучали насмешливо и дерзко. Может, оттого, что под защитой крылатого я чувствовала себя в полной безопасности, или последние несколько часов слегка притупили границы восприятия дозволенного, что и вылилось в подобные речи.

– А тебе бы этого хотелось, кареглазая? – проигнорировав мой тон, уточнил Райс и, подарив мне кривую улыбку, добавил: – Не дождешься.

– Тогда как?

– Увидишь.

– Сэмирон! – поднимаясь по ступеням, сказал Арацельс. – Я хочу поговорить с тобой наедине.

– Позже, Цель, – пряча меня в белоснежном ворохе крыльев, отозвался друг. – В Карнаэле.

Собеседник посмотрел на него хмуро и обратился ко мне:

– Ты идешь с нами, чтобы пройти Обряд посвящения?

– Может быть, – подала я голос, уворачиваясь от щекочущих нос перьев. – Какой-нибудь обряд да пройду. Хотя у меня имеются другие планы.

– Расскажешь?

– Почему бы и нет? – Я пожала плечами, чувствуя, как отступает холод и поднимается настроение. – Хочу выпить вина, поесть шоколада, а лучше чего-нибудь посущественней, и завалиться спать в твоей… впрочем, нет, в нашей каэре.

– Ар-р-р-рэ!

– Не рычи, Барсик, не видишь разве, что девушка устала и ей срочно нужен отдых? – Кажется, меня понесло куда-то не туда, но давить на тормоза не хотелось. Странная веселость чем-то напоминала истерику. И мне такое состояние даже нравилось.

– Все! Уходим, – не выдержал Райс.

– Да, пора уже, – согласился с ним Смерть и, попрощавшись с Мефодием, взял меня на руки, видимо намереваясь отнести в лагерь, где остались Кама с Маей и Ринго. Ткань моего плаща снова стала тяжелеть, и я сделала вывод, что четэри наложил на нее новую сеть согревающих заклинаний.

Поблагодарив батюшку и пожелав ему хорошего вечера, извинилась за наши странные разборки, на что тот только хмыкнул и пожелал мне терпения. Мудрый человек! Не то что некоторые. Мудрый и на редкость непробиваемый. Уж не знаю, с чем ему довелось столкнуться в Срединном мире, но ни огненное кольцо вокруг нас, ни беседы про превращение в чудовищ его особо не удивили. И уж точно не напугали. Ну или у видавшего виды священника просто были железобетонные нервы и отменный самоконтроль.

А потом мы шли… то есть они шли по заснеженному лесу, а я ехала на руках у «ангела» и раздумывала о том, почему меня сюда не транспортировали таким удобным способом?

– Отдай ее мне, – не столько попросил, сколько потребовал Арацельс, поравнявшись с нами.

– Даже не думай, Смерть! – вцепившись в его шею, воскликнула я. – Он меня сейчас в каком-нибудь сугробе прикопает, и тогда я точно останусь на Земле, как и было обещано.

– Арэ, ты… – Блондин раздраженно рыкнул и, отвернувшись, ускорил шаг.

Обиделся, что ли? Странные существа – мужчины. Точнее, один конкретный представитель этого пола.

– Незабываемое путешествие, – усмехнулся Райс, но никто не среагировал на его реплику.

– Малышка, – прошептал Четвертый Хранитель, когда мы немного отстали от двоих эйри, идущих на расстоянии метра три друг от друга. – А почему ты назвала его Барсиком?

– Так ведь… Снежный, – так же тихо ответила я и улыбнулась.

Ночь, снег, черные силуэты деревьев, а впереди… неизвестность. Приключения продолжаются? Что ж… пусть так. Я готова. Потому что с тем же упрямством, с которым кое-кто желал оградить меня от жизни в Карнаэле, я буду пытаться спасти его от глупой гибели. Хватит уже умирать! Дважды за пару суток – это плохой тон.