Присутствие Эллис вернуло мне уверенность в себе, но, увы, не избавило от боли, ядовитое жало которой засело в сердце. Сколь бы ни были справедливы слова Симы о том, что мужчине, тем более инкубу, жизненно необходима близость с женщиной, я все равно воспринимала поступок Сигурда предательством. Лживым, гадким и до слез обидным. Когда‑то меня бросила собственная мать, потом отказались родители, так как я осмелилась пойти против их воли, теперь вот и жених отличился. Счастье, что подруга предавать пока не собирается. Вдвоем легче пережить любую неприятность, даже ту, от которой на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Впрочем, рыдать из‑за чертового василиска я не собиралась. Элька права, сразу следовало навести шухер в той проклятой беседке, застав парочку на горячем, а потом полюбоваться на то, как они стали бы оправдываться. Но время было упущено, так что, придя на место тайной встречи Клары с лекарем, мы никого там не обнаружили.
— А ты уверена, что тебе все это не привиделось? — прохаживаясь по каменному полу, подсвеченному магическим огоньком, спросила ведьмочка, то есть «демонесса».
— Уверена, — смахнув с глаз злые слезы, ответила я.
— И не послышалось? — не унималась подруга. — От этой Кларки чего угодно ожидать можно. А тут темень, хоть глаз коли. Народ в масках, в костюмах, под чарами…
— Думаешь, подстава? — я хваталась за соломинку, желая, но боясь верить в невиновность Сальдозара.
— Да кто ж его знает, — пожала плечами моя спутница. — Просто как‑то не вяжется такое поведение с твоим чересчур правильным занудой — лекарем. Даже встречаясь с любовницей, он бы вряд ли стал это делать на балу, где ты можешь их застукать.
— А если Клара его запиской вызвала? — предположила суккуба, внимательно слушавшая нас с Эллис.
— Тоже возможно, — нехотя согласилась девушка, поправляя свою волшебную шляпку. — У меня предложение, девочки! — перестав ходить взад — вперед по беседке, воскликнула ведьмочка.
— Какое? — заинтересовались мы с призраком.
— А пошлите‑ка отловим наших «женишков», припрем к стенке и выясним все, что они скрывают.
— Я не уверена…
— Катя, прекрати его жалеть! — возмутилась подруга, подбоченившись.
— Ты не поняла, — вздохнула я, — просто у меня в тот раз не получилось столкнуться с ними лицом к лицу, хоть я и хотела это сделать. Боюсь, что и сейчас не смогу ему все высказать.
— Я тебе на что? — усмехнулась Элька.
— И я, и я! — активно замахала руками Сима, привлекая к себе внимание.
— Видишь, — подруга мне подмигнула, — нас уже двое. Неужто мы одну перепуганную тебя не доведем до нужной кондиции, чтобы ты лично выцарапала глазки своему василиску за неверность…
— А если он все‑таки не виноват?
— Тогда расцеловала его за… за…
— За просто так, — подсказала Симона.
— Точно! — радостно заявила Эллисандра. — Ну что, идем искать наших братцев — акробатцев?
— Идем.
И мы снова пошли, на этот раз обратно. Я, она и полупрозрачная суккуба, колыхавшаяся между нами, точно тюль на ветру. Правда, перед порталом мой призрачный довесок благоразумно слился с щитом, так что в зале мы появились под ручку с «демонессой» и, остановившись, принялись высматривать обоих василисков. Была ли я готова к встрече? Да! Но… точно не к такой. Он неслышно подошел сзади, используя скрадывающие шаги чары с «отводом глаз», и шепнул на ушко:
— Я тебя потерял.
Не подпрыгнула от неожиданности я лишь благодаря Эллис, за которую держалась. Она тоже обернулась и, окинув придирчивым взглядом блондина, державшего в руках восхитительный букет, укоризненно проговорила:
— Не надо так подкрадываться, вашими стараниями у нас и так нервы потрепанные.
— Нашими? — бровь Сальдозара вопросительно изогнулась. И, понимая, что сейчас самое время задать ему свои вопросы, я… не смогла. Вместо этого снова вспомнила подслушанный в саду разговор, вновь пережила всю ту боль и обиду, которую мне он причинил, и, разозлившись на свою слабость и чужую подлость, с вызовом спросила:
— Потерял? А по — моему, ты неплохо проводил время и без меня. — Вторая бровь лекаря присоединилась к первой, но меня словно прорвало. — Цветочки небось тоже для той, которая тебя все это время развлекала? — бросила, пренебрежительно махнув рукой на восхитительный букет из роз, лепестки которых слабо мерцали в полумраке.
— О ком ты? — Сигурд на редкость качественно изобразил непонимание, что малость охладило мой праведный гнев, заронив зерно сомнения. Но, все еще чувствуя себя обиженной, я проговорила:
— А что, у тебя их много?
— Не думаю, что тебе захочется узнать точное количество тех…
— Ах, так ведьмочка еще и не одна! — победно воскликнула я, хотя сорвавшей куш себя не чувствовала.
Взгляд скользнул по чудесному букету и зацепился за голубую ленточку, обвивавшую стебли. Этот сорт назывался «Волшебницей», и рос только в магически — активной среде. Стоила такая красота бешенных денег, зато цветы долгое время не вяли и не осыпались, лишившись корней, так же, как розовая шапка моей Метланиэль. А еще пропитанные колдовством бутоны чутко реагировали на настроение владельца, и сейчас, судя по раскрытым лепесткам, Сальдозар был счастлив и доволен жизнью… что лишь подстегнуло мою злость.
— Это тебе, Кати, — сказал он, протянув мне цветы.
— Спасибо, обойдусь, — я гордо вскину голову.
— А может, все‑таки возьмешь? — предложила Элька. — Жаль такую красоту этой стерве отдавать.
— Какой стерве? — нахмурился мой жених. — Мне кто‑нибудь объяснит, что тут происходит? Катарина? — требовательно проговорил он и всучил‑таки мне свой проклятый букет, от дивного аромата которого пошла кругом голова, и из нее тут же начали улетучиваться все грустные мысли.
Нет уж! Я неподкупная ведьма, и на цветочки, даже на волшебные, точно не поведусь. Решив так, сунула ему букет обратно. Он мне. Я ему. И снова он вложил его в мои руки. Не знаю, сколько бы продолжалось это перекидывание цветов, но, когда я бросила их в очередной раз, Эллис перехватила розы и, мрачно посмотрев на нас, обвинительно произнесла:
— Смотрите, что вы сделали, идиоты! Головки поникли, листочки опустились… у — у-у, живодеры!
Стало стыдно. Мне. Блондин же молча сунул руку за пазуху и вынул оттуда еще один бархатный футляр.
— Это тоже тебе, Кати, — сказал он, раскрыв перед моим носом коробочку.
Колечко, лежавшее там оказалось обручальным. Золотое, изящное, с тонкой вязью узора без камней. Очень красивое и… безумно желанное. Если бы он преподнес мне его час назад, я была бы на седьмом небе от счастья. Сейчас же этот подарок лишь подтверждал правдивость услышанного в саду диалога. Раз Сигурд делает мне предложение по человеческим правилам, значит, решил уложить меня в постель, как и предполагала Клара. И Сверр его прикрывал, наверняка, чтобы дать возможность спокойно расстаться с любовницей. И…
— Катарина Ирмин, ты выйдешь за меня замуж? — голос жениха отозвался болью в гулко бьющемся сердце. А память услужливо воскресила последние его слова в той злополучной беседке. Черт! Лучше бы я ничего не знала! Или нет, правда, сколь бы отвратительной она не была, все равно предпочтительней сладкой лжи.
— Да, — сказала я, прямо взглянув в лицо предателя. — Выйду… лет через пять. А лучше через пятнадцать. Хотя, знаешь, — глаза мои сузились, а губы скривились в улыбке. — Через двадцать пять — самое то! И ты нагуляешься, и я.
— Катарина, — крышка с глухим стуком захлопнулась, скрывая обручальное кольцо.
— Не сейчас, Сигурд, — поморщилась я, всем видом показывая, что не хочу устраивать публичные разборки. — Мы сюда пришли веселиться и отдыхать. Этим и займемся! — и, схватив подругу, потащила ее в гущу ряженого народа.
— А почему кольцо, когда у демонов в ходу брачные браслеты? — единственное, что спросила Эллис, бережно прижимавшая к груди мой букет.
— Это разный вид кандалов. Господин Сальдозар решил не мелочиться и приковать меня к себе всеми возможными способами.
— Ну, через двадцать пять лет, может, ты и непротив будешь, — ткнула меня в бок «демонесса», рассмеявшись.
— Поживем — увидим, — вздохнула я, думая о том, как же сильно ненавижу своего жениха и… как безумно люблю. Двадцать пять лет мне не выдержать. Да я и месяца не протяну, зная, что он с кем‑то другим. Проклятье! Что же делать‑то?
— Танцевать? — подкинула идею подруга.
— Девчонки, идите к нам! — крикнул какой‑то парень, помахав нам рукой, и его друзья поддержали приятеля.
— Вот! У нас уже и компания наметилась, — двинулась к ним Эллисандра, утаскивая меня за собой.
— Конкурс, внимание конкурс! — завопил ведущий в шутовском колпаке. — Ищем красавиц, готовых продать свой поцелуй на аукционе! Собранные средства пойдут в ближайший сиротский дом. Ну же, девушки, проявите милосердие! — парень обладал хорошими навыками мага воздуха, что позволяло ему висеть в паре шагов над танцплощадкой и, используя усиливающее голос заклинание, созывать будущих конкурсанток. Не знаю, что за муха меня укусила, но, резко остановившись, я сказала:
— Хочу помочь детям! — и, решительно развернувшись, зашагала в обратную сторону. Студенток с тем же желанием оказалось шестеро, и каждая была по — своему хороша. Яркие наряды, закрепленные магией маски, ослепительные улыбки на подкрашенных помадой губах. Участницы напоминали разноцветных птичек, слетевшихся на изысканное лакомство. И я стала одной из них. Не знаю, что мной руководило… ну, кроме сочувствия к сиротам, конечно. Наверное, просто хотелось совершить что‑нибудь запретное, то, на что я никогда бы не решилась раньше. И продать свой поцелуй, чтобы несчастные ребятишки смогли получить новые игрушки, одежду или школьные принадлежности… Почему бы и нет?
— Рассчитываешь развести инкуба на бабки? — шепнула Сима.
— Да, — ответила я. — То есть нет, — исправилась тут же, а потом с тяжелым вздохом призналась. — Не знаю.
— Ита — а-ак! — перекувырнувшись в воздухе, шут спустился на пол и, подняв вверх руки, громко проговорил: — Встречайте! Наши смелые конкурсантки, которым небезразлична судьба детей! — он принялся спрашивать имена каждой из нас, и я, недолго думая, назвалась Риной. — Кто же будет первой, кто… кто… кто… — эхо подхватило голос ведущего, разнося его по залу. — Тянем жребий, красавицы? — в его руке, затянутой в белую перчатку, как по волшебству появились шесть тонких палочек. И мы с девушками принялись разбирать их, вытягивая одну за другой. Мне досталась короткая. — Ведьмочка Рина!!! — торжественно провозгласил этот горластый клоун, обняв меня за плечи. — С тебя танец.
— Разве мы не поцелуи продаем? — обернувшись через плечо, спросила я ведущего.
— Чтобы поцелуи возросли в цене, надо показать товар лицом, — он тряхнул колпаком, бубенцы радостно звякнули, и мои черепушки, реагируя на них, ехидно захихикали.
На танец я не подписывалась. Одно дело веселиться в толпе, где каждый двигается, как умеет, другое — выставлять себя на всеобщее обозрение, когда музыка играет только для тебя, и взгляды прикованы к тебе единственной. Оценивающие, восхищенные, разочарованные… Нет, мы так не договаривались!
— Полно стесняться, ведьма, — ведущий чуть сильнее сжал мои плечи. — Народ ждет! Музыку! — потребовал этот обманщик, и тут же с потолка полились чарующие звуки одной из моих любимых песен.
Я испуганно посмотрела на зрителей, обступивших нас полукругом. Среди них были и Эллисандра, которая ободряюще мне улыбалась, помахивая букетом, и Сверр в костюме лешего, стоявший за ее спиной, и… Сигурд. Неуверенность сковала, тело стало каким‑то ватным, неповоротливым. А ведь еще недавно я бодро скакала по залу, выплясывая вместе с подругой. Сейчас же чувствовала себя неуклюжей каракатицей и безумно боялась опозориться.
— Я не справлюсь, — прошептала, сама не зная кому, так как шут отступил, оставив меня одну посреди освещенного пятачка танцевальной площадки.
— Расслабься, я помогу, — отозвалась суккуба.
— Как? — не веря в такую возможность, спросила я.
— Если позволишь, перехвачу контроль над твоим телом.
— Но…
— Расслабьс — с-ся, — голос призрака успокаивал, обволакивая, проникая мне в голову, и я уже не знала, где ее слова, а где мои.
Мы будто стали единым целым, и это придавало сил, уверенности и странного предвкушения. Я погрузилась в транс: нервозность отступила, напряжение растаяло, меня захватили музыкальные переливы, закружили, обрывая связь с реальностью. Я сама не заметила, как начала двигаться. И с каждой секундой мой удивительно чувственный и до неприличия раскованный танец набирал обороты. Волосы развевались, подол платья взлетал вверх, обнажая затянутые в чулки и шортики ножки. Я кружилась, выгибалась, извивалась, выделывая невероятные па, и… мне все это безумно нравилось. Может, Сима и руководила моим телом, но удовольствие от сумасшедшего танца получала именно я. Когда же музыка закончилась, пришло разочарование и… голод. Но не обычный, а тот, утолить который мог только мужчина.
— Симона, ч — ш-ш‑то ты со мной с — с-сделала? — испугавшись собственного состояния, прошипела я.
— Подготовила к аукциону, — без тени раскаяния отозвалась призрачная зараза и, тихо причмокнув, добавила: — Сейчас наконец поужинаем, мням.
В ужасе от понимания того, кем суккуба собралась закусить, я попыталась отказаться от участия в конкурсе, но ведущий, чтоб ему пусто было, проигнорировал мою просьбу, списав ее на смущение, и… объявил торги. Что тут начало — о-ось! Я и не знала, что у бедных студентов магакадемии такие деньги водятся. Или под масками вовсе не ученики прячутся? Кейсар с Сальдозаром же пришли, могли и другие преподы явиться. Да и просто гости со стороны. Мой лот стремительно рос в цене, а меня все больше охватывала паника. Вот сейчас как выиграет этот черт торги! Или тот заводной зайчик, без конца подпрыгивающий, подмигивающий и посылающий мне воздушные поцелуи. Или еще хлеще — дама с косой и толстым кошельком, которая смотрит на меня так, будто хочет съесть. Или… да много их тут… активных! Но как я буду выкручиваться, когда энергией победителя начнет лакомиться призрачная суккуба?
— Пятьдесят золотых монет — р — р-раз! — прокричал шут. — Пятьдесят монет — два — а-а! — протянул он, оглядывая зал в поисках очередной поднятой руки, но народ, видать, решил, что это и так высокая цена за один несчастный поцелуй. Оно и понятно, некоторым год работать приходится, чтобы получить такое жалование. Но тот, кто намеревался купить мой лот, явно привык сорить деньгами. Что ж, сироты ему спасибо скажут! — Пятьдесят монет… слушаю вас, господин лекарь, — обратился ведущий к моему жениху, все‑таки решившему тоже поучаствовать в конкурсе.
Сердце радостно взбрыкнуло, вмиг забыв все обиды, ведь я думала, что Сигурд, оскорбленный моим отказом, так и простоит, изображая памятник самому себе и глядя, как меня целует пушистый попрыгунчик. Но разум снова напомнил о предательстве василиска, и взлетевшее вверх настроение начало медленно сползать вниз.
— Сколько? — не веря собственным ушам, переспросил шут подошедшего к нему блондина. Даже головой тряхнул, оглашая притихший зал перезвоном бубенцов, на который привычно отозвались мои зачарованные черепушки. — Вы уверены, господин? — лекарь кивнул, и ведущий, вновь усилив голос, завопил: — Сто монет за поцелуй прекрасной ведьмы! — народ синхронно вздохнул, кто‑то даже зааплодировал, но редкие хлопки потонули в полной ожидания тишине. Я невольно сглотнула, и этот звук показался мне неприятно громким. Сто монет?! Да он в своем уме? — Дети озолотятся. Все ради детей! Ита — а-ак, дамы и господа! Сто золотых — раз, сто золотых — два, сто золотых… продано! — едва он это произнес, как над нами начали вспыхивать разноцветные магические огоньки, складываясь в узоры. — Поздравляю вас! — сказал ведущий, пожимая руку Сальдозару. — И нас, — обратился он к зрителям, которые наконец ожили и начали дружно хлопать, выкрикивая разные напутствия мне и победителю. — А сиротский приют Святой Элизы поздравляем в особенности! Рина, целуй его! — приказали мне, и, закусив от волнения губу, я медленно подошла к своему жениху.
Он ничего не сказал, просто обнял молча за талию, притянул к себе и, нагнувшись, впился в губы. Жадно, страстно, неистово… будто наказывал за все мои слова, сказанные ранее. Он лишал меня воздуха, пленял, покорял и подчинял. В его действиях не было нежности, но это лишь сильнее распаляло. В меня же словно бес вселился, хотя, может, так оно и было, учитывая наличие изголодавшейся суккубы: обхватив Сигурда за шею, я ответила на поцелуй так же яростно. Рука скользнула на его затылок, пальцы впились в жесткие волосы, срывая шнурок с хвоста, а согнутая в колене нога медленно поднялась, поглаживая бедро мужчины. Слишком откровенно и… безумно волнующе. Я пила этот поцелуй так же, как пил мое дыхание полудемон. Зал ликовал, свистел и подбадривал, громко считая, как это часто бывает на свадьбах. Сальдозар отстранился, лишь когда я начала задыхаться. Но едва успела отдышаться, как этот несносный тип схватил меня, перекинул через плечо и, не обращая внимания на протесты, понес к открытому им же порталу.
— Эй, мужик! — крикнул шут. — Мы так не договаривались! Ты поцелуй ее купил, а не саму девочку!
— Отстань от них, — ответил ему… кажется, Сверр. — Это его невеста. Сами разберутся.
— Ну, если невеста…
Дальнейший разговор я не слышала, потому что зеркало портала схлопнулось, и вместо шумного зала мы очутились в полутемной комнате с тускло горящим на столе ночником.
— Ты… ты… да как ты… — начала возмущаться я, стуча кулаками по его спине, на что господин Невозмутимость, сгрузив меня на постель, заявил:
— Все, ведьма. Достала!
— Я достала? Я?! — воскликнула, глядя, как он снимает темные очки и кладет их на стол.
— Ты, — уверенно кивнул Сигурд и, сдув с лица упавшие пряди, выразительно посмотрел на меня.
— Это чем же? — спросила я, сев на застеленную атласным покрывалом кровать.
— Всем. Своими недомолвками, придуманными обидами и поведением.
— А что не так в моем поведении? — спросила, гордо вздернув подбородок.
— Все, — собеседник не отличался оригинальностью ответов, зато действовал он с особой фантазией.
Едва я заявила, что не намерена тут сидеть и выслушивать его претензии, как на коже один за другим начали вспыхивать голубые узоры. Вскочив, я хотела метнуться к двери, силуэт которой виднелся в полумраке, но вместо этого повалилась обратно на постель, как подкошенная. Мной завладела жуткая слабость, я с трудом могла шевелиться, не говоря о том, чтобы сбежать.
— Что это? — голос мой звучал приглушенно, других проблем с речью я, к счастью, пока не испытывала. — Чары? Твои демонические штучки, да?
— Да, — ничуть не смущаясь, сознался мой жених. Щелкнув пальцами, он зажег еще два настенных бра, и комнату окутал приглушенный золотистый свет. — Одна из скрытых функций «кровопийцы».
— Нет у него таких функций! — упрямо заявила я, глядя в лицо наклонившегося надо мной мужчины. — Я читала про это в книгах.
— Я усовершенствовал магическое плетение твоего щита, — «обрадовал» меня этот чертов новатор.
— И что теперь? — мои губы тронула кривая улыбка. — Изнасилуешь, как и планировал? — спросила я, зло глядя на того, кто умудрился пленить меня без цепей.
— Я планировал устроить тебе сказочный вечер и сделать предложение по людским традициям. Насилие в списке не значилось, — холодно проговорил мой демон, и в серебристых глазах его мне почудилась зимняя вьюга.
Подняв на руки, Сигурд уложил мое безвольное тело так, что голова оказалась на шелковой подушке. После чего сел рядом и, снова наклонившись, принялся разводить в стороны мои руки.
— Ч‑что ты делаешь? — забеспокоилась я.
— Думаю, — ответил он.
— О чем?
— Оправдывать твои ожидания или все же не стоит, — задумчиво произнес мой демон — искуситель, медленно поглаживая мои запястья и внутреннюю сторону предплечий.
— К — какие ожидания? — запинаясь, пробормотала я, с досадой понимая, что затеянная им игра не столько пугает, сколько разжигает интерес и отзывается приятной дрожью в расслабленном теле.
— Ну как какие? Ты ожидаешь от меня жестокости. Обвиняешь в том, чего я не совершал…
— Я не…
— Что, черт возьми, случилось, Катарина? Я отсутствовал всего полчаса. Что изменилось? — не дав мне договорить, спросил жених.
Подняв одну мою руку, он прижался губами сначала к раскрытой ладони, отчего мои пальцы рефлекторно сжались, мазнув ноготками по его подбородку, а затем принялся ласкать чувствительную ямочку на сгибе моего локтя. Не выдержав, я прикрыла глаза и до боли закусила губу, чтобы не застонать. Ощущения обострились. И что тому было виной — влияние суккубы или чары Сальдозара, оставалось тайной.
— Отвечай, ведьмочка, — продолжая свою сладкую пытку, потребовал Сигурд.
— А если нет? — мой голос охрип, но я не обратила на это внимания.
— Все ты мне расскажешь, милая Кати, — загадочно улыбнулся блондин. Я его таким раньше не видела. Красивый, соблазнительный, неторопливый искуситель, способный довести девушку до исступления даже невинными ласками. Вот он — инкуб во плоти с колдовским взором василиска! Интересно, он и Клару так же целовал на их ночных свиданиях?
Мысль причинила боль, и, поморщившись, я прошептала:
— Это нечестно! Ты лишил меня подвижности…
— Ну, ты же сама утверждала, что я насильник, вот и…
— Изнасилуешь, значит? — к собственному удивлению поняла, что предвкушения в моем вопросе больше, чем возмущения. И, смутившись собственной реакции на этого невозможного мужчину, отвела взгляд. — Извини, я неверно выразилась. Ты ведь просто хотел меня соблазнить, так? Чем и занимаешься, — глядя на черный атлас покрывала, а не в его лучащиеся серебром глаза, озвучивать то, что наболело, было гораздо проще.
— Я мечтаю тебя соблазнить, девочка, едва ли не с первой нашей встречи. Но, поверь, моего терпения хватило бы еще на неделю, две, возможно, даже на месяц, если б ты не устроила сегодня этот спектакль.
— Да ничего я не устраивала! Это все Симона.
— Ну, Кати — и-и, — взвыла суккуба, до моего заявления старательно изображавшая, что ее тут нет.
— Не стоит так сокрушаться, я знаю о твоем присутствии еще с поцелуя. Ведьмочки не питаются страстью, — спокойно произнес мужчина, перестав целовать мою руку, но продолжая ее задумчиво поглаживать. — Суккуба убедила тебя, Катарина, не принимать мое кольцо?
— Нет, но танцевала я под ее контролем, — призналась со вздохом. — Сигурд, пожалуйста, прекрати меня мучить. Не могу я так больше, верни подвижность!
— Чтобы ты сбежала, обвинив меня во всех смертных грехах? Нет уж, любимая. Сначала поговорим, а потом посмотрим, — и снова прижался губами к запястью. Проклятье! Ну я ведь не железная, я думать не могу, когда он так близко, чего уж говорить про возмущения. И эта его «любимая»… нечестно так!
— Ладно. Давай начистоту, — сказала, прямо посмотрев в глаза своему мучителю. — Я видела тебя сегодня в саду с Кларой. И слышала ваш разговор. Все слышала!
— Правда? — ни один мускул не дрогнул на его лице, и выражение глаз не изменилось. Хм… Выдержка у лекаря, конечно, отменная, но мне казалось, что я уже научилась читать его эмоции. Или нет? — Расскажи и мне тогда.
— Ты знаешь!
— Отнюдь.
— Не знаешь? — мой голос дрогнул, выдавая напряжение.
— Откуда, Катюш? Я ходил в оранжерею за цветами, заказанными у эльфа — садовника для особого случая. Туда нельзя попасть с помощью портала — растения не терпят вмешательства в магические потоки, способствующие их росту. Если б не это, вернулся бы быстрее.
— Но Сверр тебя прикрывал… — перешла на шепот я, боясь поверить в услышанное.
— Все правильно. На случай, если вы меня потеряете, он должен был придумать какую‑нибудь правдоподобную причину моего временного отсутствия.
— А Клара?
— Расскажи мне. Я ведь не в курсе, — улыбнулся он. И я тоже улыбнулась в ответ. А еще мне очень захотелось убрать с его лба серебристую прядь, которая так и норовила прикрыть один глаз. Это я и сделала, и только потом поняла, что слабость меня покинула.
— Давайте лучше я расскажу, — проворчала Сима, выползая из щита, — пока вы тут тонете в глазах друг друга.
— Давай — давай, — как‑то странно протянул блондин, — заодно выясним, как ты умудрилась зацепиться за «кровопийцу» и… наделать в нем дыр.
— Каких дыр, хде? — коверкая слова, забеспокоилась моя призрачная соседка.
— Тех, которые пропустили слабые чары, направленные на Катарину, — мужчина чуть нахмурился, проводя раскрытой ладонью надо мной. — А ну рассказывайте, что случилось в саду? Почему ты туда пошла, я, кажется, уже выяснил.
— Заманили, — я тоже поняла, что будто глупая собака попалась на вовремя брошенную «кость».
Ведь в полутемном зале, где куча одетого в костюмы народу, мой взгляд привлек именно Сигурд. Вернее, не он, а тот, кто его изображал. Что использовал двойник лекаря: искусный морок, специально заказанный костюм, театральный грим или что‑то еще, я не знала. Главное, что этот блондин, так похожий издалека на моего жениха, был всего лишь подделкой! Ведь был же? Сомнения оставлять отступать по — прежнему не желали. Наверное, меня слишком часто предавали, поэтому поверить жениху окончательно и бесповоротно так сходу не получалось. Вдруг он искусный лжец, десятилетиями оттачивающий свое искусство? Словно прочитав мои мысли, Сигурд сказал:
— Грустно, что ты так легко поверила в чью‑то инсценировку, Кати, — теперь мне стало стыдно, а он продолжил: — Но ради твоего спокойствия, мы завтра же навестим садовника, и ты сама спросишь, был ли я у него ночью, во сколько и зачем. Договорились?
— Да! — воскликнула я и тут же смутилась от собственной поспешности. — Прости, — сказала, устраиваясь поудобней на подушках, так чтобы не лежать, а получидеть на кровати, — просто моя мать, отец с мачехой… все они поступили со мной… не очень честно. Я верю тебе… хочу верить, и совершенно не желаю обижать.
— Я не обиделся, — сказал блондин. — Так что там с этой занозой Кларисой?
— Кларой?
— Ну да, с ней.
И, переглянувшись с Симой, мы выложили все, что было в саду. Внимательно нас выслушав, Сальдозар чуть заметно скривился, после чего назвал свою ярую фанатку не самым лучшим эпитетом. А в ее подельнике заподозрил кого‑то из старшекурсников — иллюзионистов, хотя под маской мог быть и кто‑то другой. Поклонников у вредной ведьмы в МАРиС хватало. Единственное, чего он не мог понять, откуда девушка узнала, что мой жених меня покинет во время бала. Вариантов было два: либо ей кто‑то проболтался о планах Сигурда на этот вечер, либо она следила за нами в зале и просто воспользовалась ситуацией.
— В одном эта интриганка не ошиблась, — странно поглядывая на меня, жених провокационно улыбнулся. — Я действительно хочу тебя соблазнить, Кати, но… — он выдержал паузу, во время которой у меня пересохло во рту, поэтому я нервно сглотнула, Сима же подозрительно побледнела, став едва заметной, — без свидетелей.
Голубые знаки снова проявились на моей коже, и суккуба страдальчески вздохнула:
— Так я и зна — а-ала. Все самое вкусное и без ме… — голос ее оборвался, изображение пропало.
— Что ты сделал? — разволновалась я. — Она жива?
— Нет, мертва. И давно, — напомнил Сигурд. — не волнуйся так, сердобольная моя ведьмочка. Я отправил проекцию этой проныры обратно к оригиналу. Из‑за нее абсолютный щит растерял свою абсолютность.
— Ей просто хотелось повеселиться, — улыбнулась я.
— Полагаю, она это уже сделала, — он снова щелкнул пальцами, и бра погасли, погружая комнату в приятный полумрак, только кровать освещалась тускло горящим ночником, стоявшим на тумбочке. — Приступим? — заговорщически спросил мой демон — искуситель, нависая надо мной.
— К чему? — прикинулась непонимающей я.
Состояние было такое легкое, игривое… у меня словно камень с души упал, когда выяснилось, что Сигурд мне не изменял ни с Кларой, ни с кем‑то еще. Да, были у него женщины раньше, но все они — прошлое. И, чтобы не тревожить вновь задремавшую ревность, лучше о них и вовсе не говорить. Есть только я, он и наше будущее. И даже если мой блондин не такой белый и пушистый, как хочет казаться… к черту! Я люблю его, хочу его и… получу его! А всякие подлые личности пусть катятся в бездну.
— К соблазнению, — сказал мужчина.
— А как же замуж? — пряча улыбку, спросила я.
— Выйдешь за меня, ведьмочка? — шепнул мне в губы любимый.
— Ну — у-у, — протянула я, нарочно его дразня.
— Если снова заговоришь про отсрочку, придется заставить тебя принять предложение под пытками, — изобразил фальшивую строгость он, но, не удержав лицо, плутовато улыбнулся и добавил: — Эротическими.
— А поподробней? — заинтересовалась я, целуя его в уголок губ.
— О — о-о, ассортимент большой. Показать?
— Попробуй, — запуская руки в серебристые волосы мужчины, мурлыкнула я. — Но только, чур, без магических пут!
— Ты уверена, Катюш? — перестав улыбаться, серьезно спросил мой без пяти минут муж, и, по настоящему поцеловав его, я выдохнула:
— Да.