Были ли шансы у генерала Корнилова захватить революционный Петроград, разогнать Советы и установить в стране военную диктатуру? Давайте посмотрим, как отреагировали на известие о мятеже Верховного главнокомандующего те, против кого он направлял главный свой удар. Вот как описывает Н. Н. Суханов свои впечатления тех времён (штришок частный, но яркий):

«Зазвонил телефон. Это был кто-то из Смольного:

(Суханов Н. Н. Записки о революции. Т.3. М., Республика, 1992. С. 83–84)

— Почему же вы дома? Ведь бюро заседает с утра, сейчас начнется пленум ЦИК. Смольный полон… Почему вас нет?

— Но в чем же дело?

— Как? Вы не знаете? Корнилов с войском идет с фронта на Петербург. У него корпус… Здесь организуется…

Я бросил трубку, чтобы бежать в Смольный. Через две минуты мы с Луначарским уже вышли. Я передал ему услышанные в телефон два слова, и мы оба получили от них совершенно одинаковый толчок. Мы почти не обсуждали оглушительного известия. Его значение сразу представилось нам обоим во всем объеме и в одинаковом свете. У нас обоих вырвался какой-то своеобразный, глубокий вздох облегчения. Мы чувствовали возбуждение, подъем и какую-то радость какого-то освобождения.

Да, это была гроза, которая расчистит невыносимо душную атмосферу. Это, может быть, настежь открытые ворота к разрешению кризиса революции. Это исходный пункт к радикальному видоизменению всей конъюнктуры. И во всяком случае, это полный реванш за июльские дни. Совет может возродиться! Демократия может воспрянуть, и революция может быстро выйти на свой законный, давно утерянный путь…

Что Корнилов может достигнуть своих целей — в это мы не поверили ни на одну секунду. Что он может дойти до Петрограда со своим войском и здесь установить свою реальную диктатуру — этого мы настолько не допускали, что, кажется, даже и не упомянули об этом в нашей беседе по дороге в Смольный. Настолько-то еще было пороха в пороховницах! Если не дошел до Петербурга ни один эшелон царских войск в момент мартовского переворота, в момент путаницы всех понятий, при наличии старой дисциплины, старых офицеров, вековой инерции и страшного неизвестного нового ( выделено автором — А.Н. ), — то не сейчас утвердить свою власть над армией и столицей царскому генералу. Теперь у нас демократически организованная новая армия и мощная пролетарская организация в столице. Теперь у нас свои ( выделено автором — А.Н. ) командиры, свои идейные центры и свои традиции…»

В общем-то так оно и получилось. Совет рабочих и солдатских депутатов словно вышел из спячки и сполна проявил недюжинные самоорганизационные способности. Пока Временное правительство и лично товарищ Керенский пребывали в глубокой прострации, ожидая своей участи, вожди Совета — Церетели, Богданов, Скобелев, Дан, Чернов — развернули бурную и вместе с тем кропотливую работу по сопротивлению мятежному генералу.

На заседании ВЦИК в ночь на 28 августа был образован так называемый Комитет народной борьбы с контрреволюцией (прообраз будущего большевистского Военно-революционного комитета), которому были переданы неограниченные полномочия по ликвидации мятежа. Вот основные меры, предпринятые Комитетом:

• аресты и обыски в гостинице «Астория», где находился главный штаб поддержки Корнилова в Петрограде, и в других подозрительных местах с конфискацией оружия;

• меры по преграждению путей корниловским войскам — разборка железнодорожных путей на подступах к Петрограду, организация завалов;

• вооружение рабочих;

• рассылка директив армейским советским организациям о недопустимости подчинения войск приказам Корнилова;

• давление на правительство с требованием немедленного закрытия правых газет и увольнения с распорядительных постов всех, причастных к заговору (Савинков, Филоненко, Пальчинский и др.).

Волны заговора разбились об эти меры в мелкую водяную пыль: в Петрограде в поддержку Корнилова не выступила ни одна сколько-нибудь вооружённая сила, и никакие войска, отправленные с фронта, до столицы не добрались — были остановлены и разагитированы на подступах.

Мятеж Корнилова закончился, не начавшись. Генерал А. М. Крымов, поставленный во главе направленного на Петроград корпуса, прибыл в столицу в одиночестве и после разговора один на один с Керенским застрелился.

А что же сам министр-председатель? Не приложив никаких реальных усилий к ликвидации мятежа, он постарался тем не менее извлечь максимально возможное число выгод из её результатов.