Зима долго не начиналась в этом году. Все время шел мокрый снег или дождь, каждый день непогода загоняла нас в подъезд или в квартиру Эрика. Ко мне ребята почему-то не хотели идти - наверно, побаивались моего отца.

Мы томились от скуки, ждали, хоть бы поскорее лег снег, тогда бы можно было махнуть за город на лыжах. Однажды заглянул к нам во двор Алик, по своему обыкновению рассказал что-то восторженное о своей новой школе, о каких-то кружках, о клубе «Алые паруса»..» Мы его слушали без особого интереса - во-первых, мы прекрасно знали его способность вечно преувеличивать и восторгаться, а во-вторых, какое нам было теперь дело до его школы, нас-то она не касалась ни с какого боку.

Как-то Вадик вытащил из кармана колоду карт, развернул ее веером, потом, точно фокусник, одним щелчком снова превратил веер в ровненькую колоду.

- Ну, с кем сыграем? Ну, с кем? - посмеиваясь, спрашивал он. - Ставлю полтинник. Ну, с кем?

Мы тоже посмеивались, глядя на него, еще не зная, обратить его предложение в шутку или принять всерьез.

- Ну, с кем? С кем?

Мы посматривали друг на друга, нам было скучно, каждый из нас жаждал развлечения, но никто не хотел начинать первым, каждый предпочитал выступать в роли зрителя.

- Давай! - неожиданно сказал я. Мне вдруг захотелось показать Лильке, какой я отчаянный, какой я везучий человек! Выиграл же я тогда двадцать копеек!

Вадик протянул мне колоду. Я вытащил две карты.

- Еще?

- Еще… У меня восемнадцать…

- Двадцать… Полтинник! Гони полтинник! - дурашливо закричал Вадик.

- Нет, давай еще.

Вовсе не азартное желание отыграться владело мной, когда я снова потянулся к картам. Просто мне очень не хотелось вот так, ни за что ни про что отдавать свой полтинник, - целых два билета в кино! Да и выглядеть несчастным неудачником в Лилькиных глазах тоже было не особенно приятно. Хоть я и старался сделать вид, что проигрыш мне совершенно безразличен, наверно, она все-таки заметила, как огорченно вытянулось мое лицо.

Мы сыграли еще, и я проиграл снова.

- Ну, полный провал! Полный провал! - покатывался со смеху Вадик.

И я тоже старался улыбнуться.

Ребята сгрудились вокруг нас.

- Ну вот, еще только карт здесь не хватало, - проворчала какая-то женщина, спускаясь по лестнице. - Вот скажу дворнику, он вас живо метлой погонит!

- Зачем дворнику? - тут же отозвался Эрик. - Метла, тетя, вам и самой будет очень к лицу!

Мы сыграли еще раз, я выиграл, потом проиграл снова, потом опять выиграл - короче говоря, кончилось тем, что мой полтинник все-таки перекочевал в карман Вадима.

«Ладно, - утешал я себя, - ничего страшного. По крайней мере, развлеклись ребята…»

Я думал, что на этом все и кончится - не собирался же я серьезно играть в карты, в конце концов, это была только шутка, забава, от нечего делать.

Но на другой день я неожиданно для себя почувствовал, что мне опять хочется испытать это нетерпеливое азартное ожидание: повезет или нет? И когда Эрик небрежно предложил пойти к нему и сыграть в какую-нибудь интеллектуальную игру, ну, например, в картишки, я согласился.

Так началось мое новое увлечение. Отцу, конечно, я ничего о нем не рассказывал. Если он спрашивал меня: «Чем это вы, интересно, занимаетесь там, у Эрика», я отвечал по-прежнему:

- Как чем? Ну, разговариваем… Уроки готовим…

Если говорить откровенно, я еще не привык с легкой совестью обманывать отца, каждый раз я себя чувствовал очень скверно и торопился перевести разговор на что-нибудь другое. Но что было делать? Будь у меня такой отец, как, например, у Сереги, мне бы, наверно, не приходилось врать: однажды он рассказал нам, что, когда учился в Академии художеств, бывало, целые дни играл в карты, даже на лекции не ходил…

Я слышал и читал немало разных страшных историй о том, как затягивают карты, о картежных долгах и тому подобное. Но долги мне не грозили, потому что ставки у нас были маленькие, при всем желании я мог проиграть за вечер копеек двадцать-тридцать, не больше. Но не всегда же я проигрывал! Это во-первых. А во-вторых, я был совершенно уверен, что стоит только установиться нормальной зимней погоде, когда начнутся коньки, лыжи, и все наше увлечение картами моментально кончится…

Как-то домой к нам заходила Галина Аркадьевна. От нее я узнал, что сейчас подходит к концу последняя контрольная серия опытов - после них уже не останется никаких сомнений - прав был Колесов или нет. Так что отец опять возвращался из института поздно - я чувствовал полную свободу.

… В этот день с утра слегка подморозило, а к вечеру пошел снег. Он запорошил асфальт и не таял.

Я бежал через двор к Эрику, оставляя за собой черные следы, позвякивал в кармане мелочью и напевал:

Постояла бы такая погода еще пару деньков, и, глядишь, в воскресенье откроют каток. А там, пожалуй, и за город можно будет махнуть всей компанией на лыжах.

У Эрика все уже были в сборе - сам Эрик, Вадик и молчаливый Витёк, ждали одного меня.

Вадик уже тасовал колоду, вчера он проиграл, и теперь ему не терпелось поскорее сесть за карты. Он начал сдавать по кругу по одной, и Эрик сразу же хватал и заглядывал в каждую карту, как только она ложилась перед ним, Витёк же терпеливо выжидал, пока собирались все его карты, затем не спеша поднимал их, и на его лице возникала загадочная улыбка. Сначала эта улыбка очень беспокоила меня, мне все время казалось, что у Витька полные руки козырей, но потом я понял, что он улыбается всегда одинаково, независимо от того, какие карты придут к нему. Вадик что-то бубнил себе под нос - ему опять не везло.

«Хорошо бы опять собраться всем вместе, - думал я, - чтобы и Серега, и Алик был, и Лилька. И двинуть на лыжах за город. Только обязательно всем вместе. Как раньше. А что, Алик живо примчится, если его позвать. Можно даже по почте послать ему шутливое приглашение, мол, глубокоуважаемый сэр, не соизволите ли вы явиться в 00 часов 00 минут туда-то и туда-то… Алик любит такие штуки».

- Колька, твой ход, что ты зеваешь? - сказал Эрик.

«Надо попросить отца, чтобы он купил мне новый свитер. Хорошо бы такой, как у Эрика. Говорят, сейчас есть в магазинах законные свитера, канадские…»

Ого! Кажется, я опять выиграл. Вот всегда так получается - чем меньше я забочусь о выигрыше, тем больше мне везет.

Я потянулся, стараясь скрыть довольную улыбку.

И вдруг Вадик схватил карту, которую я только что бросил на стол.

- Это что? - каким-то странным незнакомым голосом спросил он.

- Как что? - сказал я. - Черва. Восьмерка черв. И вдруг сообразил, вспомнил, что три хода назад я сыграл так, словно у меня не было ни одной червы - на-верно, задумался, отвлекся и не заметил эту несчастную восьмерку.

- Ой, ребята, извините,- сказал я. - Ошибся. Переиграем, что ли?

- Ошибся, значит? - проговорил Вадик все тем же незнакомым голосом. - И сколько раз ты так ошибался?

- Вадик!

- А я-то, лопух, думаю, что ему так везет? А он, оказывается, ошибается. ..

- Да ты что? - удивленно сказал я. - Неужели и правда думаешь?

- Эх, Колька, - не слушая меня, говорил Вадик, - уж от тебя-то я не ожидал.

- Как ты можешь так думать? - крикнул я. - Мы же товарищи!

- Твое счастье, что товарищи. За такие дела морду бьют, понял? Если бы я не был твоим товарищем, я бы тебя так измочалил!

- Да ты что! - повторял я. - Ты что!

Я не верил своим ушам, я просто не мог понять, что происходит, мне казалось, сейчас Вадик расхохочется и все обернется шуткой, розыгрышем.

Вадик встал, словно и правда собирался меня ударить. Его губы кривились в какой-то вымученной нелепой улыбке.

- Ошибочка? Ничего себе ошибочка, хороша ошибочка. .. - повторял он.

Я тоже встал, и теперь мы стояли друг против друга. Только стол разделял нас.

- Да я… Я никого в жизни никогда не обманывал!

- Так уж никого? - прищурившись, спросил Вадик.

- Ребята, да что вы! Да я… Эрик! Да скажи ты ему!

- Ну, признайся, старик, что смухлевал, - весело сказал Эрик, - чего там…

- Я давно уже заметил! - возбужденно, почти радостно говорил Вадик. - Давно уже заметил! ..

Они мне не верили! Как они могли мне не верить!

Я чувствовал, что еще немного и я не выдержу - закричу или разревусь от обиды, от бессилия, от невозможности доказать свою правоту.

- Ребята, честное слово…

- Знаем мы таких честных, - сказал Вадик. - На чужие деньги.

И тут я выхватил из кармана всю мелочь, какая у меня была, и швырнул на стол.

- На!

Монеты рассыпались по столу, со звоном покатились по полу. Вадик рванулся ко мне, но Эрик схватил его за руки. Он что-то кричал мне вслед, но я не слышал, я был уже в коридоре.

Разгоряченный, ошеломленный, униженный, я пришел домой, лег на диван и так лежал весь вечер, пока не вернулся с работы отец.

- Ты что? Заболел?

- Да нет, немного голова побаливает, - сказал

- Температуру мерил?

- Мерил. Нормальная.

После всего, что произошло сегодня в квартире у Эрика, меня даже самого удивило, как я мог говорить таким естественным, таким безразличным голосом.