Задачи, поставленные перед аппаратом ВАТ в Швеции, далеко выходили за рамки страны пребывания и включали широкий диапазон вопросов — технической, военно-политической, военной и экономической информации, главным образом по странам НАТО, и в первую очередь США, с которыми Швеция весьма тесно связана, несмотря на свой нейтралитет.

Не останавливаясь на методах решения многочисленных плановых и внеплановых заданий, ставившихся перед нами в то время Центром, можно с уверенностью сказать, что небольшим, но достаточно квалифицированным коллективом из 6 оперативных работников мы делали все, что было в наших силах, для наиболее полного использования всех возможностей, вытекающих из нашего пребывания в стране.

Помимо работы с людьми, имевшими доступ к нужным нам сведениям, значительное внимание уделялось изучению прессы, причем не только местной, но и западной полузакрытого типа, которую не продавали советским гражданам, но охотно присылали шведским частным подписчикам и владельцам книжных магазинов, у которых за соответствующую мзду можно было их получать в постоянное или временное пользование. При хороших отношениях с коллегами ВАТ имелась возможность через них на доверительной основе получать для ознакомления различные закрытые материалы НАТО, рассылаемые Европейским командованием для офицеров этих стран. Так, к примеру, один из таких информационных бюллетеней нам периодически передавал «для личной ориентировки» ВАТ Нидерландов подполковник Тен-Брок. Это было открытое издание внутреннего пользования, но по характеру помещаемых в нем сведений у нас на подобных материалах безусловно стоял бы гриф «секретно». По шведским вооруженным силам неплохие данные проскальзывали в провинциальных газетах и журналах. Не случайно подписка на них была ограничена. Всю эту массу чтива нужно было сопоставить, проанализировать, что представляло интерес, перевести, накапливая проскальзывающие в массе словесной шелухи крупицы интересных сведений.

Много времени отнимали всевозможные коктейли, ленчи, обеды у шведских официальных лиц и в аккредитованных в Стокгольме посольствах. Об объеме этой на первый взгляд необременительной работы можно судить хотя бы по тому, что в зимнее время количество таких мероприятий достигало 60 в квартал.

Обычно они, за исключением ленчей, проводились после работы — с 18 до 21 часа. Но к ним, при желании получить полезную отдачу, нужно было серьезно готовиться, вплоть до изучения соответствующей лексики, продумывания вопросов и т.д. При посещении таких сборищ с определенной оперативной целью наши офицеры всегда испытывали определенное напряжение, что основательно изматывало их, поскольку в каждом из таких приемов они видели не развлечение, а серьезную, иногда опасную работу.

Помимо путешествия «в гости», обременяли в значительной мере приемы собственных гостей из числа шведских офицеров и ВАТ капиталистических стран. Ленчи, ужины, обеды требовали составления специального календаря, чтобы, упаси бог, не забыть, кто, когда и с кем должен быть принят и на каком уровне: интимном, официальном с флагами, товарищеском с обильной выпивкой, с подарками или без оных. Требовалась представительская точность. Если на коктейли можно было прийти когда угодно, то на обеды и ленчи требовалось прибывать точно в указанное в приглашении время, не раньше и не позже. Отклонения допускались лишь в 5–7 минут.

Рабочий день в советском посольстве при после Ф.Т.Гусеве начинался так называемой пресс-конференцией, на которой сотрудники посольства, знающие иностранные языки, докладывали обзор закрепленных за ними шведских и иностранных газет. При этом обсуждались проблемы, имевшие отношение к советской колонии. Причем, как ни странно, зачастую, на мой взгляд, пустячный вопрос перерастал в конфликт, которого легко было избежать. В августе 1961 года на пресс-конференции у посла целое смятение вызвал репортаж корреспондента газеты «Свенска Дагбладет», который подробно обрисовал свою встречу с сотрудниками американского посольства у посла США в Стокгольме. Описывались деятельность этих сотрудников, распорядок дня посольства и пр. Статья заканчивалась: «Следующий репортаж из стен советского посольства». Несмотря на наши настоятельные советы, посол не решился без санкции свыше принять шведского интервьюера и запросил МИД. Последовал ответ: «Корреспондента в посольство не пускать. Интервью не давать». Указание было выполнено неукоснительно, после чего газета начала поливать грязью не только посла и весь состав посольства, но и страну, которую они представляли. А этого можно было без ущерба для нашего престижа избежать и с помощью нашей гостеприимности, икры и водки добиться, по крайней мере, лояльного репортажа, который прочла бы вся шведская читающая публика.

Значительную часть рабочего времени занимало составление различных ответных и информационных материалов, ответы на срочные телеграфные запросы зачастую по проблемам, уже ранее освещавшимся в соответствующих донесениях. Так было, например, с вопросами гражданской обороны Швеции, подробно освещенными нами в 1961 году по материалам учений в Стокгольме и повторно запрошенными у нас же в 1962 году. Сложность в повторных ответах состояла в том, что архивов мы не имели, большинство сведений приходилось сохранять в памяти, а она иногда могла и подвести.

Приходилось отвечать по ряду вопросов и шведским официальным лицам, и отдельным гражданам, интересующимся военной историей России и СССР, развитием космической техники, советскими военачальниками, военной литературой.

Особое место в работе отводилось добыче образцов радиоэлектронных устройств, микромодулей, миниатюрных магнитофонов, клистронов, ламп бегущей волны. Все эти предметы были запрещены к продаже в социалистические страны, и для их добычи приходилось применять различные ухищрения — покупать через подставных лиц, с отправкой в третьи страны и пр. Учитывая высокий уровень военной и смежной с нею гражданской техники в Швеции, приходилось внимательно изучать международные технические выставки, организуемые весьма часто в Стокгольме. Эту работу приходилось иногда проводить совместно с инженерами торгпредства, т.к. наших познаний в ряде отраслей техники явно не хватало.

Отводилось время и на приемы визитов убывающих и прибывающих коллег ВАТ. Запомнилось своеобразное представление вновь прибывшего ВАТ бригадного генерала Гамаль Сейф Насера в начале 1963 года. В наше посольство вошел молодой, лет 30, генерал, который с серьезной миной на хорошем русском языке доложил: «Товарищ генерал! ВАТ ОАР Гамаль Сейф Насер прибыл в Ваше распоряжение». Понимая шутку, я заметил, что рад встретить в Стокгольме земляка, да еще из ОАР. Оказалось — этот араб почти два года учился в нашей Военно-воздушной академии в Монино. На мой вопрос, не является ли он родственником президенту, Насер отвечал: «Почти нет, очень дальним». Про себя я оценил его скромность, но понял, почему он проявил свои воинские таланты в 30 лет. Полагая, что о таком человеке в Центре должны быть подробные данные, я запросил на Насера характеристику за время его обучения в СССР. Каково же было мое удивление, когда через месяц мы получили лаконичное сообщение: «Насер нам не известен». Как плохо мы знаем наших друзей. Может быть, поэтому они часто становятся нашими врагами.

Все проезжающие через Швецию военнослужащие армий социалистических стран считали обычно своим долгом нанести визит советскому ВАТ, и по заведенному у нас неписаному правилу их нужно было встречать хотя и скромно, но с возлиянием и соответствующей закуской. Досадно, но средств на такие частные приемы не отпускали, и их приходилось проводить за свой счет. Парадоксально, но оплата завтрака с американским представителем безоговорочно утверждалась финансистами. Если же расходы были произведены на встречу с польским ВАТ или румынским генералом, возвращавшимся из Лондона на родину через Стокгольм, их нужно было оплачивать из своего денежного содержания.

В порядке изучения страны и ее инфраструктуры всему оперативному составу аппарата ВАТ приходилось много путешествовать, совершая иногда многодневные экскурсии. Понятно, что местная контрразведка отлично знала, чем вызывалась такая охота к перемене мест, но тем не менее каждый выезд нужно было как-то легендировать: посещением архитектурных памятников в Гетеборге и Мальме, ознакомлением со старейшим в Европе Упсальским университетом, наблюдением за зимними спортивными соревнованиями в Кируне, изучением выставки «Все для моря» в Гельсингборге и т.д. К каждому такому турне нужно было тщательно готовиться и составлять подробный план заездов по маршруту с тем, чтобы не открывать давно известное и не пропустить новое. При этом нужно было всегда иметь в виду постоянную работу под контролем наружного наблюдения шведской контрразведки, бдительно следившей за всеми нашими страноведческими устремлениями.

Шведы разрешали свободное передвижение почти всюду. Запрет был наложен в основном на северную и северо-восточную область страны, где имелись укрепленные районы. Существует историческая байка, будто бы Бисмарк смеялся два раза в жизни: первый — когда ему сообщили о кончине его тещи, а второй — прослушав доклад о шведской крепости не то Крипсхольм, не то Шипсхольм. Шведы, очевидно, не хотели, чтобы над другими их укреплениями смеялся еще кто-либо, и не пускали на север иностранцев вообще и нас в особенности.

В многочисленных поездках в самых разнообразных направлениях можно было, помимо вопросов собственно инфраструктуры, заметить ряд любопытных мелочей.

Жизненный стандарт среднего шведа во всей стране примерно одинаков. За Полярным кругом в Хапаранде обилие продуктов и предметов широкого потребления, равно как и цены на них примерно те же, что и в Стокгольме. Тот же сервис в жилье, обслуживании, те же добротные, правда, не очень широкие, дороги. Исключение, пожалуй, составляют на севере кочевники лопари, которые вынуждены бродить по тундре со своими громадными стадами оленей, не пользуясь в полном объеме всеми благами цивилизации. Но и в их быт проникает наука, техника. В ярангах можно увидеть изделия из нейлона, транзисторные приемники. Дети их учатся в средних школах, находящихся в крупных населенных пунктах, откорм оленьего поголовья проводится под контролем ветеринаров, для связи между кочевьями используется радио, лопари управляют автомобилями, вездеходами.

Обращает на себя внимание развитое чувство собственного достоинства шведов, отсутствие низкопоклонства перед заграничным, стремление видеть во всем шведском образец совершенства. Будь то внешняя политика или уровень жизни, государственное устройство или техника. Шведское все должно быть самым лучшим. Гостеприимство шведа не граничит с самопожертвованием. В любом виде обслуживания он попытается сохранить принцип наибольшего благоприятствования для своего гражданина. Касается ли это пользования гостиницами, ресторанами, даже во время официальных церемоний опоздавший иностранец, даже если он и дипломат, будет довольствоваться тем местом, которое останется не занятым шведами.

При поездках по стране не могло также не броситься в глаза то обстоятельство, что этот маленький народ, на который никто пока не покушается, упорно и во всем готовится к обороне. Свидетельством того являются и полевые аэродромы для реактивной авиации, распаханные под пшеницу, но в любое время могущие быть покрытыми стальными сборными полосами для взлета и посадки, и посадочные полосы на автострадах, и бетонированные площадки в лесах для маскировки и рассредоточения самолетов. Широкая сеть радиорелейных линий, значительно превосходящих потребности мирного времени, подземные склады, убежища, командные пункты — все это предусмотрено на случай войны, развертывания армии, сохранения материальных ценностей и людей.

Рейсовые и городские автобусы, троллейбусы имеют прочно задраенные задние двери на случай возможного переоборудования этих транспортных средств в санитарные. У транспортных самолетов посадочные люки открываются внутрь салона, что обеспечивает возможность использования их для десантирования парашютистов без каких-либо дополнительных работ по переоборудованию.

Разносторонняя подготовка военных специалистов в хемверне, разветвленная система гражданской обороны значительно дополняют численно небольшие кадровые вооруженные силы и с учетом их современного авиационного, бронетанкового и артиллерийского вооружения дают основания оценивать Швецию как страну с высокой боевой готовностью.

В процессе текущей работы по изучению страны, ее армии, вероятных противников по НАТО приходилось зачастую сталкиваться с непредвиденными неприятностями и хлопотами. Так, в июле 1962 года рано утром меня пригласил в штаб обороны начальник КЭ контр-адмирал Хеннинг и сообщил, что ночью, без предупреждения к берегам острова Готланд подошел вспомогательный корабль советских ВМС водоизмещением 300 тонн. Командир корабля лейтенант Плешкис попросил у шведских властей политического убежища. Команда корабля не сходит на берег и не покидает территориальные воды, отказываясь вместе с тем допустить на борт представителей шведских властей. Хеннинг потребовал срочного вывода корабля-нарушителя в нейтральные воды и наказания виновных, в противном случае он грозил приказать находившемуся неподалеку эсминцу шведских ВМС силой отбуксировать наш корабль в открытое море. Только после моих настоятельных разъяснений, что в данном случае, очевидно, имеет место не преднамеренное нарушение границ Швеции, а бедствие, поскольку после дезертирства преступника-лейтенанта команда осталась без навигационных средств. Очевидно, по решению министра обороны Андерсона шведские военные власти выделили в мое распоряжение самолет для полета к месту происшествия, офицера связи с указаниями к местным властям (и для наблюдения за нами). Для принятия на месте должных мер мною был командирован на Готланд капитан 3 ранга Л.Н.Коновалов. Он имел опыт вождения малых кораблей и по моей команде должен был перегнать «интуриста» на ближайшую нашу базу в Лиепая. Ответ на наше срочное донесение об этом чрезвычайном происшествии в Штаб ВМФ СССР был получен лишь на вторые сутки. Коновалову было разрешено довести корабль до ближайшего советского порта. Для встречи его в море был выслан эсминец. Несложная процедура перегона баржи оказалась далеко не простой. Изменник командир испортил компас и уничтожил навигационные карты, так что без шведской помощи выйти из шхерного района Коновалов так или иначе не смог. В открытое море его вывело шведское вспомогательное судно, после чего без происшествий в установленном пункте состоялось рандеву с эсминцем.

Перебежчику Плешкису шведы предоставили политическое убежище. Он оказался литовским националистом, врагом Советского Союза, да еще вдобавок этот «идейный» враг советской власти имел в Лиепая до полудюжины женщин с детьми от него. Все попытки консульских работников нашего посольства убедить изменника вернуться на родину ни к чему не привели. Вскоре его забрали к себе американцы: они подбирали таких изменников и использовали их в разведывательных подразделениях войск специального назначения.

Характерно, что все матросы угнанного корабля были в свое время разжалованы командованием за различные мелкие проступки, и, как ни странно, они оказались настоящими патриотами, с гневом отвергшими попытки собравшихся к месту происшествия русских эмигрантов — членов НТС склонить их к измене Родине. Они организовали вооруженную охрану корабля, но отплыть от Готланда не могли, поскольку никто из них не имел опыта вождения судов, а рации эта баржа не имела. Матросы даже не знали, что в каждой стране имеются советские представители, и Коновалову стоило большого труда уговорить их пустить его на борт. Команда не имела с собою запасов продовольствия, и прежде чем начать подготовку к отплытию, вновь испеченному «флотоводцу» пришлось запасаться хлебом и колбасой на 11 человек.

Особо безобразным во всей этой истории было то обстоятельство, что тихоходная железная баржа 24 часа шла к Готланду и не была задержана нашей пограничной службой. Потребовалось около двух суток после нашего донесения, чтобы установить исчезновение из порта 12 человек вместе с этой баржей. Не на высоте оказались и шведы, не обнаружившие подход неизвестного судна к самому острову.

Обо всем этом была написана подробная докладная начальнику Главного штаба ВМФ ныне покойному адмиралу Ф.В.Зозуле с просьбой поощрить Коновалова и всех матросов, а также строго наказать виновных в таком позорном для флота случае. Л.Н.Коновалову было досрочно присвоено очередное воинское звание капитана 2 ранга. Матросы поощрены, им вернули прежние воинские звания. А виновных не нашли. Ими явились плохое знание людей, беспечность, формализм, плохое выполнение уставных положений многими должностными лицами, в том числе и с большими звездами на погонах. Докладная в верхах должной поддержки не нашла, но снискала автору кличку критикана.

Измена командира баржи явилась поводом для длительной антисоветской пропаганды в стране. Различные фотоснимки этой посудины с грязными бортами, без флага, с командой, одетой в брезентовые робы, не сходили со страниц газет. Умалчивалось о том, что это хозяйственное судно, приспособленное фактически для вывоза в море нечистот. Плешкис выставлялся этаким героем, борцом за свободу, бежавшим из-за «железного занавеса». Коллеги донимали нас ехидными шуточками. Коновалова называли «героем Балтики», меня — «морским волком»…

Ряд непредвиденных обстоятельств возникал при различных заявлениях бывшего председателя Совета Министров СССР Хрущева, касающихся в той или иной мере Швеции или ее соседей. Взрывы водородных бомб на Севере, нота Финляндии с предупреждением о возможных санкциях в случае изменения ею политического курса в отношении СССР, карибский конфликт и др. вызывали антисоветскую кампанию не только в прессе, но и враждебные демонстрации, пикетирование у посольства, поток писем, депутации от общественности и т.д. Следует заметить, что в порядке подтверждения своего нейтралитета шведы почти так же бурно протестовали против испытаний ядерных зарядов в США, их военных действий во Вьетнаме, событий в Конго.

Непоследовательные и путаные заявления и доклады Хрущева, его хулиганская дипломатия, непонятные даже советскому человеку решения вроде разделения партийных и советских органов на промышленные и сельскохозяйственные зачастую ставили нас, зарубежных работников, призванных разъяснять и пропагандировать эти решения, в крайне затруднительное положение своей очевидной абсурдностью. Шведы, привыкшие тщательно готовить каждое серьезное решение, удивлялись нашим волевым мероприятиям, высказывали свои сомнения в их рациональности, и нам, в душе согласным с ними, рассудку вопреки, наперекор стихиям, приходилось по долгу службы защищать официальную точку зрения, без уверенности, что она не будет через несколько дней опровергнута нашими же официальными органами, как это было с заявлением В.А.Зорина в ООН перед карибским кризисом.

Особое место в работе аппарата ВАТ занимала подготовка к визитам наших кораблей в Швецию, обмену делегациями, эскадрильями ВВС, спортивными командами.

С 1 по 5 июня 1962 года в Стокгольме пребывал с визитом отряд советских кораблей под командованием контр-адмирала П.П.Куликова в составе плавбазы подлодок «Виктор Котельников» и трех дизельных субмарин. Подготовка к этому пятидневному визиту заняла несколько месяцев. Составлялась и согласовывалась в двух инстанциях подробная программа с указанием всех деталей — от встречи отряда у Альмагрундского маяка до проводов шведскими эсминцами при убытии наших кораблей домой.

Программа, помимо массы визитов к шведским военным и гражданским властям, включала обширный перечень культурно-массовых мероприятий, т.к. с базой прибывал ансамбль песни и пляски Краснознаменного Балтийского флота. И здесь не обошлось без досадных мелочей, вызванных, очевидно, незнанием в Центре местной обстановки и нежеланием прислушаться к советам низовых исполнителей. Было запрещено проведение пресс-конференции со шведскими журналистами. Не ясно, почему на кораблях, открытых в течение нескольких дней для доступа местного населения, нельзя было встретить местных «гангстеров пера» и попытаться несколько нейтрализовать их антисоветский пыл советской водкой и икрой. Нам было ясно, что этот запрет будет иметь своим последствием поток антисоветской клеветы во всех местных газетах в течение всего визита. В этом случае чернилось бы все подряд — от раскраски бортов кораблей до внешнего вида моряков. В соответствии с мудрыми указаниями пресс-конференция не проводилась, она была заменена встречей с деятелями культуры, охотно санкционированной Центром, на которой были почти одни корреспонденты. Пресс-конференция под псевдонимом прошла блестяще. Командир плавбазы капитан 2 ранга Преображенский мастерски, остроумно, с морским шиком отвечал на многочисленные вопросы журналистов, выступая одновременно в роли хлебосольного хозяина. Результаты не преминули сказаться. Даже реакционные газеты писали о наших моряках в довольно лояльных тонах.

Шведских моряков несколько удивляло чрезмерно большое количество старших офицеров, прибывших на кораблях. Одних капитанов 1 ранга было около 10 человек, в их числе был и корреспондент газеты «Красная звезда». Такого количества крупных чинов у шведов с избытком хватило бы на комплектование военно-морского командования. Кораблем же такого класса, как «Виктор Котельников», у них командовал бы офицер в звании, соответствующем нашему капитану 3 ранга. Понятно, что стремление попасть в заграничное плавание было велико у многих старших офицеров флота, но они могли бы иметь хотя бы на время визита более скромные звания.

Бургомистром города был дан в ратуше для наших моряков прием — бал. Досадно, что многие наши офицеры, в том числе и адмирал, не умели танцевать или стеснялись и не в полной мере оправдали надежды шведских дам. Очевидно, сказалась агитпроп-политпросвет-культмассовая и воспитательная работа политического аппарата во время перехода и в процессе подготовки к нему. Блестяще показали себя артисты ансамбля песни и пляски КБФ. Они дали для жителей Стокгольма несколько концертов под открытым небом в Скансене, на площадях и бульварах города и неизменно пользовались огромным успехом. Пожалуй, весь состав посольства с его пропагандистским аппаратом вряд ли за долгое время мог сделать столько, сколько сделал небольшой флотский ансамбль за пять дней пребывания кораблей в Стокгольме. Молодежь всех наций быстро понимает друг друга даже без переводчиков. К изумлению отцов-командиров, при убытии кораблей среди сотен провожающих было много девушек, которые трогательно прощались с нашими матросами и даже утирали слезы.