Детские и юношеские годы

Вот что сообщает нам сам Вячеслав Константинович о своей жизни в кратких автобиографиях.

Он родился 29 марта 1880 года в Москве в семье чиновника — железнодорожного служащего. Отец — Константин Степанович Олтаржевский, 1850 года рождения. Мать — Олтаржевская Любовь Яковлевна, 1854 года рождения, домашняя хозяйка. В семье было пятеро детей, в том числе старший брат Вячеслава Георгий, который также стал архитектором и построил немало зданий в Москве. В частности, им построены доходные дома в переулке Сивцев Вражек, д. 43 (1906), в Мамоновском переулке, д. 4 (1906) ид. 6 (1911), Плотниковомпереулке, д. 6/8 (1909), Малом Каковинском переулке, д. 1 (1909), Пречистенском переулке, д. 20 (1910) и д. 7 (1911), Большом Козловском переулке, д. 8 (1913), Проточном переулке, д. 16 (1913), на Малой Пироговской улице, д. 16 (1913), улице Плющиха, д. 55 (1913), по Большому Каретному переулку, д. 17 (1927) и Малому Козихинскому переулку, д. 1 (1927). Георгий Константинович участвовал в разработке проекта перестройки здания Министерства путей сообщения в Москве (Садовая-Черногрязская улица). Ряд его построек сохранился до наших дней.

О других своих родственниках Олтаржевский не упоминает. Правда, в Музее архитектуры им. Щусева в Москве хранятся фотографии проектов Олтаржевского, выполненные неким П.К. Олтаржевским — вероятнее всего, братом нашего героя.

Детство будущего архитектора было далеко не безоблачным. Судьба с ранних лет готовила мальчику испытания. Рано, в 1885 году, умер отец; Вячеславу было тогда пять лет. Большая семья осиротела. «В силу сложного материального положения семьи воспитывался в приюте», — пишет Вячеслав Константинович в автобиографии. Далее сведения о его личной жизни так же скупы и отрывочны. Мы, конечно, в свое время сообщим их вам. Но о многом приходится догадываться по косвенным признакам.

Итак, вернемся к детству. Известно, что Олтаржевский был определен в известный в Москве Набилковский сиротский приют. Вообще, так уж получилось, что вся жизнь нашего героя состояла из взлетов и падений. И то, что он попал именно в Набилковский приют, можно считать первой удачей, которую подарила ему судьба. В этом воспитательном учреждении дети получали не только еду и кров, но и образование — их принимали в Набилковское коммерческое училище, куда Олтаржевский поступил в возрасте четырнадцати лет. Сейчас это училище практически забыто и о его большой роли в воспитании талантливой молодежи мало кто упоминает. А между тем оно достойно отдельного разговора.

Училище находилось в Протопоповском переулке в районе современного проспекта Мира. Оно было создано на территории уже существовавшей Набилковской богадельни, строения которой сохранились до сих пор. Название богадельни, а также и училища пошло от фамилии их основателей — братьев Василия и Федора Набилковых, бывших крепостных графа Шереметева, который прославился доброжелательным отношением к своим крепостным и всяческой помощью им. Оба брата, Василий в Петербурге, а Федор в Москве, стали торговать «красным товаром», то есть мануфактурой, преуспели и выкупились из крепостного состояния. Но в первую очередь они получили известность в Москве не богатством, а своими благотворительными деяниями. Приобретенный в 1820-х годах участок с рощей и прудами, с обширным тенистым садом, позади которого были огороды и пустопорожняя земля площадью 20 десятин, они пожертвовали Московскому попечительному о бедных комитету вместе с капиталом в 40 тысяч для постройки богадельни. В Москве говорили, что этому поспособствовало трагическое событие в жизни одного из братьев — Федора Набилкова. Во время пожара в цирке погибли все его дети, и сломленный горем отец пожертвовал свое состояние в помощь сиротам, а также всем попавшим в беду людям.

Вообще московские купцы славились не только своей предприимчивостью и богатством. На их деньги строились не только храмы и часовни «на помин души», но и училища, больницы, приюты для бедных, не говоря уже о таких всемирно известных памятниках культуры, как Третьяковская галерея, Бахрушинский театральный музей, Частная опера С.И. Мамонтова и даже Московский художественный театр.

Первый корпус Набилковской богадельни был открыт в 1831 году. Строительство зданий богадельни продолжалось в течение почти всего XIX века. Были возведены жилые корпуса, больница, церкви Святой Троицы и Всехсвятская. Почти все эти постройки, как и их содержание, финансировались Федором Набилковым, который пожертвовал на содержание богадельни и училища большие средства. Но на этом благотворительные дела семьи Набилковых не иссякли. На их деньги содержались богадельни, приюты и даже глазная лечебница. При богадельне открыли училище, которое размещалось в красивом здании с классическим портиком, выходящим на 1-ю Мещанскую (ныне проспект Мира, 50). Ныне сохранился лишь его левый северный флигель. Этот дом был также собственностью Федора Набилкова, который в 1831 году пожертвовал его для училища Императорскому человеколюбивому обществу.

Очень важно, что в Набилковском приюте не только присматривали за детьми, ухаживали, кормили их и лечили, но и давали детям образование: кроме общеобразовательных предметов, им преподавали различные ремесла, бухгалтерский учет, «типографское, а также топографическое искусство». Это искусство затем сильно пригодилось Олтаржевскому в его профессиональной деятельности, и он пронес любовь к чертежам и составлению карт через всю жизнь.

При училище были заведены «весьма изрядная библиотека для чтения, многие учебные пособия, музыкальные инструменты и гимнастика». Набилковское коммерческое училище считалось одним из лучших средних учебных заведений в Москве. Подчинялось оно не Министерству просвещения, а Министерству торговли и промышленности — более либеральному и близкому к современной жизни. Основное внимание в училище уделялось преподаванию математики, химии, физики, бухгалтерии. В то же время основательно изучались русская литература, история, немецкий и французский языки.

Вячеслав Олтаржевский окончил училище в 1900 году в возрасте двадцати лет. Можно предполагать, что он не был в детстве забитым и обиженным ребенком. Он жил в атмосфере добра и трудолюбия и окончил училище если не с романтической розовой повязкой на глазах, то во всяком случае с уверенностью в своих силах, своих способностях и возможностях. Юноша вышел из училища достаточно подготовленным к дальнейшей профессиональной деятельности, получив хорошее общее образование. Как следует из фактов его взрослой жизни, он в совершенстве владел как минимум двумя языками — немецким и английским. Уже в училище он овладел редким искусством картографии. И это стало его любимым занятием на всю жизнь, как и легкие изящные наброски панорамы местности и чертежи (зарисовки) внешнего вида домов.

Тем не менее не следует забывать, что у Олтаржевского в жизни не было никакой поддержки. Он должен был всего добиваться сам, используя свой несомненный талант и огромное трудолюбие. Эти качества помогли ему поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества — ведущее художественное учебное заведение в России тех лет.

 

В училище

В 1901 году Вячеслав Константинович стал студентом училища, находившегося тогда, как и сейчас, на Мясницкой улице. Теперь это Суриковский институт — одно из старейших в России художественных училищ, известное во всем мире. Здесь в разное время получали образование, а также вели классы живописи такие известные мастера, как Исаак Левитан, Валентин Серов, Константин Коровин, Аполлинарий Васнецов, Михаил Нестеров, Василий Бакшеев, Владимир Маковский, Николай Герасимов. Здесь учились скульптор Сергей Коненков и всемирно известный архитектор Константин Мельников. В училище в свое время вел класс живописи А. Саврасов, преподавали В. Перов и В. Поленов. Без прославленных произведений этих мастеров невозможно представить себе существование не только русской живописи, но и всей культуры.

Свою историю Московское училище живописи, ваяния и зодчества ведет от созданного в 1832 году художником Егором Маковским «Натурного класса» — творческого кружка, позволявшего художникам совершенствоваться в живописи и рисунке. Вскоре кружок получил название «Художественный класс», а в 1843 году был преобразован в Училище живописи и ваяния Московского художественного общества. В 1865 году к нему было присоединено Архитектурное училище при Московской дворцовой конторе, после чего оно стало называться Московским училищем живописи, ваяния и зодчества. В составе училища были следующие отделения: общеобразовательное, архитектурное и художественное. Курс обучения длился восемь лет для живописцев и скульпторов и десять лет для архитекторов.

После революции, в 1918 году, училище было преобразовано во Вторые государственные свободные художественные мастерские, а впоследствии разделилось на Московский художественный институт им. Сурикова и Московский архитектурный институт. Эти институты существуют и сейчас, пользуясь высоким авторитетом.

Но вернемся к нашему герою. Олтаржевский учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества с 1901 по 1908 год. На протяжении этих лет он не только учился, но и работал, выполняя порученные ему задания по проектированию зданий. И уже в это время стал известен как архитектор, подающий определенные надежды.

В 1905 году, в связи с революционными событиями, все высшие учебные заведения в Москве, в том числе и Московское училище живописи, ваяния и зодчества, были закрыты. Но Олтаржевскому удалось не потерять этот год, а использовать его с пользой для себя. Он сумел пройти курс обучения в Венской академии художеств у профессора Отто Вагнера. Вернувшись в Москву, он в 1908 году окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества с отличием и со званием архитектора первой степени.

В его биографии очень значим год, проведенный в Венской академии. Во-первых, интересно само это учебное заведение. Это одна из старейших и самых известных в Европе академий изобразительных искусств, основанная еще в 1692 году. Образование, полученное в этой академии, высоко ценилось во всем мире. В Венскую академию стремились попасть практически все начинающие художники Европы. Интересно, что сюда одно время пытался поступить и Адольф Гитлер, тогда еще не рвавшийся к власти, а всего-навсего мечтавший стать художником. Но ему было дважды отказано «за полным отсутствием способностей». Кто знает, может быть, если бы ему не отказали, история пошла бы другим путем.

Олтаржевскому же повезло, и его приняли в класс Отто Вагнера — самого известного профессора академии. Вагнер работал в стиле модерн и даже создал его так называемую «австрийскую ветвь» — стиль, получивший название «Венский сецессион». Ему была присуща в первую очередь нарочитая, изящная простота — гладкие стены, расчлененные лишь изящными пилястрами (полуколоннами). Широко применялись «золотой» декор на белой или светло-серой стене, нарочито простые украшения из кованого железа. Практическое применение этот стиль нашел в оформлении зданий Штадтбана, то есть железнодорожного вокзала в Вене. Сама по себе железная дорога была в те годы определенным новшеством, и поэтому станционные здания при всей их функциональности старались сделать как можно более привлекательными и уютными.

Вагнеровский стиль получил признание по всей Европе, в том числе и в России. Одним из наиболее ярких представителей этого течения в России был архитектор Илларион Александрович Иванов-Шиц. Интересно, что именно он уже в 1904 году привлек Вячеслава Олтаржевского — подающего большие надежды студента Московского училища живописи, ваяния и зодчества — к проектированию станционных зданий Московской окружной железной дороги. Возможно, что позднее именно Иванов-Шиц порекомендовал Олтаржевскому пройти курс архитектуры в Венской академии художеств у Отто Вагнера, у которого учился сам. Скорее всего, он же дал способному студенту соответствующие рекомендации, что позволило Вячеславу Константиновичу приобрести знания и опыт, недоступные большинству его коллег в России.

 

Первые работы

Нельзя отказать Олтаржевскому в умении взять у своих старших товарищей все самое лучшее, что было ими сделано, а потом, много лет спустя, применить это в своих творческих работах. В этом нет ничего зазорного. Наоборот, в результате протягивается все дальше заложенная в глубоком прошлом нить традиций русской архитектуры. Так и должно быть в жизни. «Учитель, воспитай ученика!» — гласит древняя истина. Позже сам Олтаржевский, став уже признанным мэтром, никогда не боялся дарить свои идеи соратникам и в первую очередь молодежи.

Учителями-наставниками Олтаржевского в разное время были И. Иванов-Шиц, И. Рерберг, А. Щусев, В. Щуко. До революции, а отчасти и после, вплоть до Сельскохозяйственной выставки 1923 года, архитектор еще только набирался опыта, чтобы затем начать создание своих собственных крупных проектов.

Работать вместе с ним хотели все — в том числе и, казалось бы, куда более опытные мастера, по достоинству ценившие тот фонтан идей, которые буквально выплескивал на них этот богато одаренный талантливый человек. Каждый из них был безусловно рад работать с таким знающим, буквально брызжущим идеями человеком.

Олтаржевский был всегда востребован. Он не искал работы, работа всегда сама находила его. Правда, надо отметить, что он и не отказывался от поступающих предложений — так было с самого начала его трудовой деятельности. В результате архитектурной практикой Олтаржевский занялся, еще будучи студентом. Скорее всего, весомым аргументом в пользу начала работы по специальности послужило не только желание как можно раньше начать творческую деятельность и получить еще в период обучения определенные практические навыки, но и необходимость самому зарабатывать себе на жизнь. Мы помним о том, что Олтаржевский с самых юных лет был вынужден всего достигать сам, без помощи родственников и родителей. Поэтому, конечно, во время обучения в училище он должен был искать возможность где-то заработать. И, конечно, самым лучшим вариантом с точки зрения профессионального роста и «нарабатывания» себе имени и репутации была работа по специальности, то есть участие в создании архитектурных проектов. Надо отметить, что в те годы возможностью заработать с помощью профессиональных знаний с удовольствием пользовались многие студенты. Это не считалось чем-либо зазорным или необычным. Другое дело, что далеко не каждый мог найти применение своим знаниям, только что полученным и не прошедшим еще практической «обкатки».

Поэтому, когда уже в 1904 году профессор архитектуры Иванов-Шиц предложил способному студенту поработать своим помощником на проектировании и строительстве зданий Московской окружной железной дороги, Олтаржевский сразу же с радостью согласился. Это был первый крупный проект, в реализации которого довелось участвовать нашему герою.

Но сначала несколько слов об архитекторе Иванове-Шице. Скорее всего, именно он привил Олтаржевскому умение быстро и с большим вкусом создать фасад, внешний облик здания — умение, которым сам владел в совершенстве. Илларион Александрович Иванов-Шиц — российский и советский архитектор, мастер стиля модерн. Он отличался собственным, легко узнаваемым почерком, сложившимся на основе Венского сецессиона и греческой классики. Строил доходные дома, станции Вологодско-Архангельской железной дороги, банковские и общественные здания — больницы, учебные заведения, богадельни.

Московская окружная железная дорога, построенная в 1902—1908 годах, в свое время стала уникальной транспортной развязкой, не имевшей аналогов в практике дорожного строительства в мире. Она была призвана рационализировать транспортную схему Москвы и избавить город от потока транзитных грузов. А начиналось все так: во второй половине XIX века назрела острая необходимость упорядочить работу московского транспорта. Город задыхался от обилия грузов, ежедневно поступавших в него по десяти основным магистральным железным дорогам. Километры подъездных путей были забиты составами, ожидающими выгрузки или погрузки. Перевозкой товаров с вокзала на вокзал занимались ломовые извозчики. Сотни телег перекрывали проезды и мешали уличному движению, но грузы все равно доставлялись с опозданием. Первым о необходимости строительства окружной дороги, которая должна была связать московские вокзалы и значительно облегчить грузооборот, заговорил известный предприниматель, железнодорожный магнат Ф.И. Чижов еще в начале 1860-х годов. Он подсчитал, что, если его план осуществится, Москва сможет избавиться от 30 тысяч ломовых извозчиков.

Но в то время практически все железные дороги находились в частном владении, причем каждая имела свои правила перевозок, свои тарифы и свой подвижной состав. В таких условиях строительство окружной дороги представлялось невозможным. Чтобы решить этот вопрос, правительство стало выкупать железные дороги у частных владельцев, и уже к концу XIX века большинство из них перешло в собственность государства. Правила осуществления перевозок постарались как-то унифицировать. Появилась возможность связать железные дороги в единую сеть.

После этого обсуждение проекта строительства Московской окружной железной дороги перешло в практическую плоскость. Например, писали, что она будет построена не в виде кольца, а в виде восьмерки, частично проложенной в подземных тоннелях — то есть окружная дорога в этом случае должна была стать неким подобием метро.

И вот, наконец, 7 ноября 1897 года император Николай II «высочайше признал строительство Московской окружной железной дороги желательным». Состоялся конкурс, на который было представлено 13 проектов. Отборочная комиссия признала победителем проект инженера П.И. Рашевского. По замыслу автора, железнодорожное кольцо предназначалось не только для грузовых перевозок, но и для пассажирского движения. Длина кольца железной дороги по проекту составляла 54 версты.

Строительство окружной дороги началось 16 марта 1902 года. Так как Московская окружная имела для города большое значение, строительство ее взял под опеку сам московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. К участию в проекте привлекались лучшие российские инженеры и архитекторы, а проектированием мостов занимались известные всей Европе инженеры-мостостроители Н.А. Белелюбский и Л.Д. Проскуряков. К проектированию станционных сооружений привлекались известные архитекторы, в том числе Иванов-Шиц, который, в свою очередь, привлек к этой работе подающего надежды студента — своего помощника Вячеслава Олтаржевского.

В рамках работ были сооружены четыре моста через Москву-реку, вагонное и паровозное депо, водонапорные башни. Иванову-Шицу, хорошо знакомому с европейской архитектурой, хотелось создать в Москве что-то похожее на работы От-то Вагнера, в частности его проект Штадтбана — нарядной городской железной дороги в Вене. Естественно, Иллариону Александровичу потребовался в помощники молодой архитектор, способный проектировать красивые фасады и разделяющий его стилевые предпочтения. В результате здания вокзалов были выстроены в стиле модерн, господствующем теперь не только в Европе, но и в России.

На расходы при строительстве не скупились, потому что Николай II собственноручно начертал на титульном листе проекта: «Дорога должна иметь сообразный первопрестольной столице вид». Черепица для крыш закупалась в Варшаве, часы заказывались у известной швейцарской фирмы «Павел Буре». Кстати, эти часы отличались особо высокой точностью и по ним москвичи сверяли время. Внутренние помещения станций были уютными и зимой отапливались голландскими печами.

Всего было выстроено 15 вокзалов, выполненных в едином стиле. Вот названия некоторых из станций: Владыкино, Воробьевы горы, Петровско-Разумовская, Братцево, Серебряный Бор, Лихоборы. Часть станционных павильонов сохранилась на Московской железной дороге до сих пор.

19 июля 1908 года по окружной прошел первый поезд, почетным пассажиром которого был министр путей сообщения. Эксплуатация дороги началась. Что касается перевозок грузов, особенно транзитных, то окружная дорога оправдала ожидания: она разгрузила подъезды к московским вокзалам, грузооборот вырос в несколько раз, ломовые извозчики перестали перекрывать улицы города. В качестве перевозчика грузов окружная железная дорога успешно работает до сих пор.

А вот с пассажирским движением с самого начала не сложилось. Были установлены слишком высокие цены на билеты, поэтому пассажиропоток был незначительным. Ситуация исправилась только в мае 1909 года — цены резко понизили, что, естественно, привлекло пассажиров. До 1920-х годов Московская окружная железная дорога развозила по Москве множество рабочих и служащих, спешивших на работу. Но затем районы, по которым проходит трасса окружной дороги, получили надежное трамвайное и автобусное сообщение и пассажирский поток постепенно иссяк. Сегодня идея использования окружной железной дороги для пассажирских перевозок обсуждается вновь. Кстати, такая попытка уже была сделана в 1960-е годы, о чем напоминает недействующий выход в центре станции метро «Ленинский проспект». Но идея в очередной раз заглохла.

Мы рассказали о значении Московской окружной железной дороги для транспортной системы Москвы, да и всей страны. Но помимо всего прочего, она является одним из выдающихся памятников российской промышленной архитектуры. И в создание этой весьма значимой транспортной системы внес свою, пусть и весьма скромную, лепту и герой нашей книги — тогда еще совсем юный начинающий архитектор Вячеслав Олтаржевский. Это был его первый опыт настоящей практической работы.

И, судя по всему, он оказался удачным, так как затем его наставник привлек молодого человека к проектированию и строительству следующего очень интересного объекта — здания Московского купеческого клуба.

 

Здание Московского купеческого клуба

Работа над этим проектом началась в 1908 году, уже тогда, когда Олтаржевский окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества и стал «полноправным» архитектором.

Теперь это хорошо известный всем театр «Ленком» (Малая Дмитровка, д. 6). Строительство здания началось в 1908 году. А уже летом 1909 года прошел молебен по случаю открытия нового здания Московского купеческого клуба. Вообще это здание, как говорят искусствоведы, является «хрестоматийным примером московской неоклассики с мотивами модерна». Вспомним, как его основной создатель Иванов-Шиц был увлечен в то время модерном. В декоре главного фасада здания совмещены черты неоклассицизма и модерна, выделена лоджия с шестиколонным ионическим портиком.

Вообще Купеческий клуб представлял собой, по сути, одно из культурных учреждений Москвы, и его деятельность заслуживает особого разговора. Клуб известен уже с 1840-х годов, и уже тогда в него входили не только купцы, но и промышленники, приписанные к тому же сословию. Его основное ядро составляли знаменитые московские династии Мамонтовых, Морозовых, Бахрушиных, Алексеевых. Среди особо почетных посетителей клуба были генерал-губернатор, губернатор, городской голова, предводитель дворянства, обер-полицмейстер. Клуб в разные годы посещали такие известные люди, как композитор Н.Г. Рубинштейн, адвокат Ф.Н. Плевако, обер-прокурор Святейшего синода К.П. Победоносцев, историк Т.Н. Грановский, артист М.С. Щепкин. В его стенах гостеприимно принимали представителей аристократических фамилий, усилиями которых Россия в конце XIX века вошла в десятку самых развитых стран мира — Волконских, Долгоруковых, Оболенских, Трубецких, Апраксиных.

Постепенно Купеческий клуб стал одним из любимых культурных очагов столицы. Здесь ставились музыкальные и драматические спектакли. На проходивших здесь балах и маскарадах играли лучшие оркестры, в том числе под управлением Блезе и Сакса. Здесь дважды выступал даже Ференц Лист, которого щедро угощали блюдами русской кухни. Трехаршинный осетр, которого внесли в зал несколько человек, вызвал у Листа бурные аплодисменты. Приготовившему осетра повару, некогда служившему у дяди Пушкина Василия Львовича, пришлось выйти на аплодисменты.

В октябре 1917 года здание Купеческого клуба было превращено в политический клуб — «дом анархии». Новые хозяева, презирая буржуазное искусство, не церемонились ни с интерьерами, ни с самим зданием. Дизайн начал разрушаться. В 1918 году очаг анархистского движения в Москве был ликвидирован властями с помощью вооруженной силы. Но зданию уже был нанесен непоправимый ущерб. К сожалению, бывшие роскошные интерьеры так и не удалось восстановить. После выселения анархистов дом заняли Центральная школа партийной и советской работы, а потом Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова. Здесь 29 октября 1920 года состоялся III Всероссийский съезд РКСМ, на котором выступил В.И. Ленин. «Учиться, учиться и учиться!» — обращаясь к молодежи, провозгласил он тогда.

В 1923 году для коммерческой поддержки Коммунистического университета в здании был открыт кинотеатр, где шли преимущественно зарубежные фильмы. Сохранились воспоминания, что кинотеатр посещали, будучи еще студентами, Сергей Эйзенштейн и Михаил Ромм. В 1927 году по инициативе московского комсомола в здании был создан первый профессиональный театр рабочей молодежи, сокращенно — ТРАМ. А 20 февраля 1938 года на здании появилась надпись: «Московский театр имени Ленинского комсомола». С 1990 года этот театр носит название «Ленком».

После постройки здания Купеческого клуба в Москве пути Олтаржевского и его учителя разошлись. Иванов-Шиц продолжал строить доходные дома, здания банков и больниц. В конце 1920-х годов он проектировал и строил здания правительственного санатория в Барвихе. Им был также выполнен проект оформления площадки у памятника А.С. Пушкину к столетию со дня рождения поэта. В начале 1930-х годов Иванову-Шицу была доверена большая ответственная работа по перестройке старых залов Большого Кремлевского дворца под зал заседаний Верховного Совета СССР. Судя по всему, сделанная им перестройка не полностью отвечала поставленной перед ним задаче, ибо начались мелкие и крупные доделки и переделки. В конце концов работу по перестройке зала завершил уже в конце десятилетия архитектор М.И. Мержанов. А первоначальный исторический облик залам был возвращен только в 1990-е годы. Теперь эти залы имеют тот вид, который они имели в соответствии с первоначальным проектом К.А. Тона и Н.И. Чичагова.

Всего Олтаржевский проработал в содружестве с Ивановым-Шицем без малого четыре года. Эти годы стали чрезвычайно важными для его становления как архитектора, но до первых его самостоятельных работ оставалось еще немало лет.

 

Квартал Северного страхового общества

В 1908 году Олтаржевский получил приглашение о сотрудничестве уже от другого своего бывшего учителя — Ивана Ивановича Рерберга. Тот пригласил уже набравшегося определенного опыта молодого архитектора участвовать в реализации крупных и интересных проектов. В сотрудничестве с ним Олтаржевский проектировал квартал зданий для Северного страхового общества на Ильинке, здание Голофтеевского пассажа и здание Киевского вокзала.

Скорее всего, Рербергу, инженеру по складу ума и образованию, нужен был способный специалист для архитектурного «обустройства» возводимых им сооружений. Сам Иван Иванович, мастерски применяя новейшие строительные технологии в своих проектах, тем не менее подписывал работы только как «инженер Рерберг». Может быть, потому что в свое время получил чисто инженерное образование (окончил Военно-инженерную академию) и в среде строителей славился именно своим умением создать изящную, точно рассчитанную конструкцию здания. Все крупные работы Рерберга опирались (в том числе в буквальном смысле) на новаторские по тем временам решения силового каркаса с использованием железобетонных и клепаных стальных конструкций.

В свое время Рерберг участвовал в строительстве здания Музея изящных искусств им. Пушкина в Москве. Впоследствии он неоднократно работал главным инженером и управляющим работами на ряде крупных проектах, к примеру, таких, как здание магазина «Мюр и Мерилиз» (ныне ЦУМ). В 1908—1918 годах Рерберг преподавал архитектуру в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где его учеником был, среди многих других, и Олтаржевский. Зная Вячеслава Константиновича как работящего и весьма способного студента, в 1909 году Рерберг пригласил его принять участие в проектировании квартала зданий на Ильинке. Ему потребовался специалист в области архитектурного проектирования.

Сооружение комплекса административных зданий Северного страхового общества на Ильинке было завершено уже в 1911 году. Здания хорошо сохранились до сих пор (№ 21—25 по улице Ильинка). Венчающая угловое здание башенка с часами четко выделяется в конце улицы. Одно из этих зданий фасадом выходит на Новую площадь, второе — на Ильинку. Сейчас здесь размещены рабочие кабинеты сотрудников Администрации Президента Российской Федерации и представительство Конституционного суда Российской Федерации. На зданиях укреплены мемориальные доски с обозначением времени постройки и авторов проекта.

Интересно, что для Рерберга это был первый действительно крупный самостоятельный проект, а для Олтаржевского — первый проект, где он самостоятельно делал архитектурную часть. Строить на Ильинке в те времена, как и сегодня, было почетно и значимо. Этот район вблизи Кремля исторически был занят административными зданиями наиболее известных и процветающих компаний. А вообще этот район вошел в историю еще со времен Бориса Годунова. Само название «Ильинка» дано улице еще в XVI веке по названию построенной в 1518 году каменной церкви Ильи Пророка (здание сохранилось и поныне — дом 3). Эта улица благодаря своему расположению постоянно оказывалась в центре наиболее значимых исторических событий. Достаточно вспомнить хотя бы о том, что в 1606 году набатом Ильинской церкви был дан сигнал к восстанию, в результате которого был свергнут и убит самозванец Лжедмитрий I.

Далее улица упоминается в документах, относящихся ко времени царя Алексея Михайловича. В екатерининское время архитектор Иван Старов спроектировал здесь Биржевую площадь — мы видим ее и сейчас. Затем на Ильинке были построены великолепные «с огромною архитектурою» обывательские дома с лавками на первых этажах. После пожара 1812 года здесь были построены новые здания. В конце XIX — начале XX века Ильинка окончательно превратилась в главную деловую улицу Москвы, центр финансовой жизни. Здесь возводится новое здание биржи, а в 1893 году архитектор Александр Померанцев строит здание Верхних торговых рядов — нынешний ГУМ. В дальнейшем улица застраивается зданиями ведущих в России банков и страховых обществ. В 1935 году улицу переименовали в улицу Куйбышева, историческое название ей было возвращено в 1990 году.

Обо всем этом мы вспоминаем, глядя на угловое, выходящее на Новую площадь здание, где теперь размещены рабочие кабинеты сотрудников администрации президента. Проходящие мимо могут увидеть на его стене небольшую памятную табличку, на которой написано: «Здание Северного страхового общества. 1909—1911. Архитекторы — военный инженер И.И. Рерберг, В.К. Олтаржевский, Перетяткович, Голосов. Памятник архитектуры. Охраняется государством».

 

Голофтеевский пассаж

После завершения строительства зданий Северного страхового общества Рерберг пригласил Олтаржевского участвовать в новой крупной работе — проектировании и строительстве здания Голофтеевского пассажа, расположенного тоже в самом центре Москвы, между улицами Петровка и Неглинная. Видимо, Рерберг, высоко оценив способности и умение работать молодого Олтаржевского, счел целесообразным пригласить его к дальнейшему сотрудничеству. Проект Голофтеевского пассажа был создан Рербергом и Олтаржевским в соавторстве.

Это здание заслуживает не просто упоминания, а более подробного разговора. Вспомним историю. В XIX веке архитектура Москвы обогатилась новым типом общественного сооружения — пассажем, основа которого — протяженное торгово-пешеходное пространство со стеклянным потолком. Построенные по западным образцам, московские пассажи быстро, учитывая здешний климат, приобрели популярность и значительно обогатили как торговую, так и пешеходно-коммуникационную сеть центра города. Горожане называли пассаж «улицей, заключенной в стекло». Здесь можно было гулять, отдыхать в кафе или ресторане, делать покупки, назначать встречи с друзьями или просто укрыться от непогоды.

Первый в мире пассаж — Галлери де Буа — был построен еще в 1788 году в Париже, во дворце Пале-Рояль. Однако он еще не имел стеклянного покрытия. Свет попадал в галерею через небольшие квадратные проемы, расположенные под самой крышей. Затем появились сплошные стеклянные покрытия, и тогда идею подхватили архитекторы других стран. Пассажи строились в Англии, Германии, США, а потом и в России. Первый из них был выстроен в 1848 году в Санкт-Петербурге, но очень скоро новую моду подхватила Москва. На месте Голофтеевского изначально существовал пассаж под названием «Галерея с магазинами князя М.Н. Голицына», переименованный в связи со сменой владельца. К тому времени район улиц Петровка, Неглинная, Пушечная, Кузнецкий Мост, объединенных сквозными пассажами, представлял собой крупный пешеходный торговый узел Москвы, который мало в чем уступал подобным районам Парижа, Милана, Берлина. Пассаж представлял собой унылое двухэтажное здание, покрытое двухскатной стеклянной кровлей, которое к началу XX века окончательно обветшало. И вот на этом самом месте Рерберг вместе с Олтаржевским возвели новое здание со стеклянным куполом. Очевидно, отсюда и пошла любовь Олтаржевского к выпуклым стеклянным потолкам, нашедшая отражение и в его собственных проектах, и в проектах тех, кто шел за ним следом.

Здание Голофтеевского пассажа дожило практически до нашего времени. Оно просуществовало до 1970-х годов. Затем на его месте было построено одно из новых зданий ЦУМа.

 

Киевский вокзал

В 1912 году И.И. Рерберг получил новый большой «стратегический» заказ. Надо было построить новое здание Брянского (ныне Киевского) вокзала в Москве. Старое здание вокзала пришло в негодность и не отвечало потребностям нового времени и резко увеличившегося пассажиропотока. Это было тем более важно, что Брянская железная дорога уже тогда обеспечивала связь Москвы с юго-западными регионами страны и такими городами, как Брянск, Киев, Одесса.

К работе над зданием вокзала Рерберг привлек Олтаржевского, а также опытного инженера Владимира Шухова. И Рерберг, и Шухов по базовому образованию и манере работы были не архитекторами, а блестящими инженерами. Они уделяли основное внимание конструктивной стороне проекта, изобретали и могли рассчитать самые передовые, уникальные для своего времени строительные конструкции. Внешний облик здания был разработан, очевидно, Олтаржевским, который уже к тому времени стал прекрасным архитектором-проектировщиком и, как говорят в архитектурной среде, «мыслил формами». Ему же, по всей видимости, принадлежит идея огромного арочного стеклянного покрытия, гордо вознесенного над платформами вокзала.

К сожалению, Олтаржевский не смог уделять достаточно времени практическому осуществлению своего проекта. В 1914 году началась Первая мировая война, и вскоре молодой архитектор был призван в армию. Он служил в инженерных войсках — в должности войскового инженера. Но работу над возведением здания Киевского вокзала не оставил. «Рука» и творческий почерк именно этого мастера ощущается в торжественном фасаде огромного здания.

Вокзал построен в стиле неоклассицизма с элементами модерна — вспомним школу «старины» Вагнера. Это здание, как и все творения Олтаржевского, отличает гармоничное сочетание целесообразности и изящества. Широкое пространство фасада умело расчленено группами колонн. Для отделки, в соответствии с концепцией модерна, применен крупный декоративный руст. Над входом — мощный треугольный фронтон, также отделанный рустом. Примерно такие же фронтоны выделяются на боковых фасадах здания. Еще одна деталь, четко заявляющая об авторстве Олтаржевского, — башня, высокая стройная башня с шатровым завершением. На башне — старинные механические часы, вторые сохранившиеся в Москве (первые — это куранты Кремля). Часы на башне Киевского вокзала, как и кремлевские, дважды в год вручную переводились на летнее и зимнее время до отмены последнего в 2011 году.

Первый поезд от перрона вновь построенного Киевского (Брянского) вокзала отправился 18 февраля 1918 года. С тех пор этот вокзал, один из девяти вокзалов Москвы, верой и правдой служит людям. Он соединяет Москву с городами юго-западного направления — Брянском, Киевом, Одессой, а также с Бухарестом и Веной.

Уже в новом, XXI веке в непосредственной близости от вокзала была создана одна из новых площадей в центре Москвы — площадь Европы. Она символизирует стремление России к интеграции в европейское сообщество. Очень значим выбор места для такой площади — около одного из московских вокзалов, всегда связывавших Москву с рядом крупнейших европейских городов. Архитектурный ансамбль площади включает 48 колонн с флагами европейских государств и скульптуру «Похищение Европы». Эта скульптура была подарена Москве Бельгией. Она представляет собой сложную композицию из стали, пара и воды. Гигантское, стремящееся к небу сплетение серебристых труб из нержавеющей стали олицетворяет голову быка-Зевса и девушку-Европу в его рогах. Если под определенным углом и при нужном освещении посмотреть на скульптуру, можно отчетливо увидеть силуэт женщины.

Как отмечает Олтаржевский в автобиографии, хранящейся ныне в архиве ФСБ, он «после революции, в 1917 году в соответствии со своими убеждениями перешел в Красную Армию». Архитектор воспользовался той возможностью, которую многие офицеры в силу тех или иных причин отвергали, и до 1921 года служил в инженерных войсках. Был начальником военно-инженерной дистанции (местного управления), по долгу службы жил и работал в Костроме, затем в Харькове, время от времени выплескивая на бумагу созревшие в его воображении чертежи и проекты. В Музее архитектуры им. Щусева хранятся два его проекта, относящихся к тому времени, — проект народного дома просвещения и искусства в городе Рыбинске (1919) и проект конюшни для совхоза «Кимры» (1921). Оба проекта, несмотря на их простоту и утилитарность сооружений, отличают своеобразная красота и изящество, присущее всем проектам Олтаржевского. Как мы видим, Вячеслав Константинович в те годы не чурался никакой, даже самой незначительной архитектурной работы. Ему было важно поддерживать себя в творческом тонусе. Он, несмотря на молодость, понимал, что тяжелые годы когда-нибудь закончатся и он сможет вернуться к нормальной полноценной творческой работе.

Сохранилась относящаяся как раз к этому времени фотография — одна из немногих дошедших до нас фотографий архитектора. Здесь Олтаржевский в военной форме, гимнастерке и портупее. Низко надвинутая (по форме) фуражка. Твердый, энергичный профиль. И только устремленный куда-то поверх головы фотографа взгляд внимательных глаз выдает в этом человеке художника, творца. Вот таким он был в переломное, трудное для всей России время.

Олтаржевский служил в Красной армии до самого конца Гражданской войны. Но наконец война закончилась, началось сокращение армии, и в 1921 году Олтаржевский покинул военную службу и смог вновь полностью отдаться любимому делу — архитектуре. Теперь начинается взлет его творчества, и на этом взлете он находился практически до конца своей жизни, если не считать пяти лет, проведенных в лагерях. В том же 1921 году молодого, но уже получившего достаточную известность среди коллег архитектора пригласили возглавить Архитектурный отдел Наркомзема. Для Олтаржевского это был первый опыт административной работы и первая сразу же достаточно высокая административная должность. Назначая Олтаржевского на эту должность, руководство Наркомзема, видимо, учитывало не только знания и творческий потенциал Олтаржевского как архитектора, но и опыт управления, приобретенный им на военной службе.

По долгу службы Олтаржевский курировал работу по подготовке Всесоюзной сельскохозяйственной кустарно-промышленной выставки 1923 года. Еще в 1922 году он стал заместителем главного архитектора выставки А.В. Щусева, работавшего в то время над созданием архитектурного ансамбля на берегу Москвы-реки, там, где сейчас расположен Центральный парк культуры и отдыха им. Горького. Это было для молодого архитектора большой удачей. Опыт, приобретенный им в ходе данной работы, во многом определил ход дальнейшей карьеры и архитектурных пристрастий Олтаржевского.