Ранним утром Мэрилин оседлала велосипед и отправилась в центр города, размышляя о «Кадиллаках» вообще и о конкретном представителе их вида в частности. Допустим, есть у тебя классический «Кадиллак» цвета «синий металлик» – где можно такой обслужить или отремонтировать? Ясно, что нужен сведущий механик. Учитывая степень раздолбанности машины, вряд ли ее возили в дорогой салон или к реставратору. Скорее всего, в какое-нибудь дешевое и сердитое заведение у черта на рогах. В таком месте наверняка хорошо знакомы не только с машиной, но и с ее владельцем и смогут назвать его имя, номер телефона и, если повезет, адрес. Осталось разыскать мастерскую, состроить глазки механику, чтобы тот выложил нужную информацию, и тогда. Насчет «тогда» у Мэрилин не было четких представлений. По ходу дела можно опять схлопотать в глаз, хотя на этот раз она твердо решила не колотить обидчика рюкзаком.

Мэрилин составила для себя подобие карты, скорее список-схему с названиями и адресами мастерских более-менее подходящего характера, расставленных по районам и воображаемой важности. Таковых на удивление набралось очень много; меньшее удивление вызывало их местонахождение – сплошь отдаленные районы города, куда она не заглядывала раньше и никогда не заглянет в будущем. Живучий старый мир промзон, временных дорог, съездов, химических заводов и мусорных свалок, поделенных на участки с кособокими лачугами из листовой жести. Не эти ли задворки нравится исследовать Заку? Мэрилин пожалела, что не расспросила его подробнее. Как ни странно, она отметила про себя, что была бы вовсе не против, если бы он ее сейчас сопровождал. И не только потому, что Зак при колесах. Впрочем, об этом и мечтать не стоит – у парня дневная работа и чувство ответственности в придачу. Последнее, возможно, получится расшатать, однако пока что приходилось рассчитывать лишь на собственные силы.

Мэрилин взялась за дело бодро, заводя разговоры с работягами, вымазанными в масле, смазке и всякой дорожной дряни. Все они, на первый взгляд нормальные парни, при первых же вопросах замыкались и поджимали губы. Некоторые спрашивали о причине ее интереса. Мэрилин придумала несколько лажовых отмазок: мужик на фото – старый друг, с кем она хотела бы восстановить связь (этот вариант пришлось отбросить, как только выяснилось, что она не знает имени друга); владелец «Кадиллака» обещал уступить машину по сходной цене; она нечаянно поцарапала «Кадиллак» и теперь хотела компенсировать расходы на ремонт. Механики относились к ее трепу с угрюмым недоверием. Все как один отвечали, что ничего не знают, и хотя у них не было никаких причин говорить правду, у Мэрилин сложилось впечатление, что они не лукавят. «Фонарь» под глазом тоже не добавлял убедительности.

Она попыталась замазать синяк тональным кремом, но выяснилось, что косметика плохо совмещается с ездой на велосипеде по нежилым зонам различной степени аварийности.

День подползал к бесславному концу. Мэрилин по-прежнему давила на педали с энергичным, увлеченным видом, хотя в душе все больше сомневалась, зачем и для кого его поддерживает. Замысел провалился: в списке оставалось еще много мастерских – не обещающих успеха, находящихся за много миль, к тому же они, должно быть, уже закрывались на ночь. Ноги и зад болели, требуя закончить объезд.

Когда Мэрилин покатила в сторону города, на глаза ей попалась еще одна мастерская – пурпурного цвета куб, сложенный из шлакобетонных блоков, на фасадной части – пара стальных ворот, первые – наглухо запертые, вторые – открытые настежь. Вывеска отсутствовала, зато на боковой стене имелся неуклюжий, аляповатый рисунок: между дюн к высокому горизонту уходит черная дорога, а на ней один за другим выстроились мультяшные классические «Кадиллаки».

Мэрилин нажала на тормоз, скользя юзом, остановилась, подошла ближе. Внутри гаража работали двое мужчин, один постарше, другой помоложе. Первый копался в двигателе пикапа, по локоть засунув в него руки; второй с преувеличенным усердием подметал пол. В мастерской громко играло радио – какая-то религиозная станция, диктор трубил о милости божьей и покаянии.

Мэрилин рассмотрела настенную живопись и обнаружила подпись: «Карлос». Тут молодой – как выяснилось, совсем еще юный – парень вышел из гаража посмотреть, кто там пожаловал, и во весь рот придурковато улыбнулся.

– Моя работа, – объявил парень, указывая на картину.

– Ты и есть Карлос?

Мальчишка одновременно удивился и преисполнился гордости.

– Да. Отца тоже Карлосом кличут. Но рисовал картину один я. А как ты узнала?

– О тебе идет слава, – сказала Мэрилин, надеясь, что пацан не примет ее слова за издевку.

Тот наклонил голову.

– Ну да, ну да, моя слава растет, а как же.

Из гаража вышел второй мужчина.

– Эй, Карлос, уже подмел?

– Почти, – ответил мальчишка и послушно вернулся к работе.

Старший Карлос оказался мирного вида мексиканцем, низкорослым, с жесткой щетиной глянцевых волос на голове, тонкими усиками и татуировкой Девы Марии на измазанном моторным маслом предплечье. Он смерил взглядом Мэрилин, ее велосипед и спросил:

– Ну?

– Просто мне понравилась картина вашего сына.

– Лишь бы парня меньше тянуло на приключения.

– Вы специалист по «Кадиллакам»?

– «Кадиллаки» нравятся сыну. Я специалист по любой рухляди, что ни подгонят.

Не отрывая глаз от настенной живописи, Мэрилин с непринужденным видом бросила:

– У меня раньше был бойфренд со старым «Кадиллаком».

– Какой марки?

– Ой, насчет годов выпуска и моделей я путаюсь. Зато есть фотография.

Она порылась в рюкзаке и достала снимок синей машины и ее владельца. Старший Карлос посмотрел на фото, но тут же подозрительно быстро отвел взгляд.

– «Севиль» выпуска 1981 года. Не самая удачная модель. Лучше поищи «Эльдорадо».

– Вы, конечно, правы.

– Ты всегда таскаешь с собой фотографии бывших бойфрендов?

– Он только недавно стал бывшим. Вообще-то, я его ищу. Раз вы спец по «Кадиллакам», может, он пригонял сюда свою машину? Вилами по воде писано, я понимаю…

– То-то и оно.

Ответ хозяина мастерской не внушал надежды, однако Мэрилин решила дожать шанс до конца. Видно, что человек заботится о сыне, к тому же верит в Бога.

Девушка похлопала себя по животу.

– Скоро станет заметно.

Эта новость пробудила внимание, а возможно, и сочувствие механика. Мэрилин повернулась боком, чтобы тот заметил фингал под глазом.

– Он что, тебя бросил?

– Попросту испарился. Не знаю даже, где искать.

Юный Карлос нашел повод подметать чуть ли не под ногами говорящих и вытянул шею, чтобы взглянуть на фото в руках Мэрилин.

– Эй, это ж Билли Мур! – воскликнул он.

Отец скривился, в его глазах мелькнула вспышка гнева, которая быстро сменилась привычной покорностью судьбе.

– Заходи, что ли, – предложил Карлос-старший.

Внутри гаража было жарко, воняло жареными чипсами и бензином. Испарительный охладитель промышленного типа едва шевелил воздух. По радио передавали церковные хоралы. У стены стоял ряд колесных колпаков, некоторые – с дырками от пуль, рядом красовался календарь с красоткой, распластавшейся на капоте навороченного автомобиля, чуть дальше висел портрет папы римского.

– Рассказывай, что там у тебя, – сказал Карлос-старший.

– Билли пропал, – Мэрилин ловко вставила подсказанное имя. – Не отвечает на звонки. Он и раньше часто переезжал. Куда он делся – ума не приложу. Может быть, вы знаете?

– Ты случаем не врешь, что забеременела?

– Нет, – обиженным тоном ответила Мэрилин. – Как можно врать о таких вещах?

– Ты права, о таких нельзя.

Хоть бы на Библии не заставил клясться…

– Видишь ли, я мало чего знаю об этом парне. Пригоняет сюда свою тачку – не более того. Мне жаль, что ты попала в переплет, но, по-моему, тебе же лучше будет, если ты не станешь искать Билли Мура.

– Может, знаете его адрес? Или где он работает?

– Нет у меня ничего. Свою работу я делал за налик – никаких инвойсов и налогов с продаж. Адреса его у меня тоже нет.

Карлос-младший, не желая оставаться в стороне, бочком проник в гараж. Он был рад поддержать разговор и поделиться важной информацией.

– Где живет Билли, я тоже не знаю. Зато знаю, где паркует машину.

– Ты уверен, Карлос? – с нажимом спросил отец.

– Уверен.

– Ты абсолютно уверен?

– Вот те крест!

– Ну и где он паркуется? – спросила Мэрилин.

– На новенькой стоянке на углу Хоуп-стрит и 10-й улицы.

Карлос-старший бросил на Мэрилин прощальный взгляд и вяло помахал пятерней. Жест можно было принять за благословление, а может быть, давал понять, что с хозяина гаража взятки гладки.