– Ну, что ты по этому поводу думаешь? – Дион откинул одну из верхних коек, с торжеством демонстрируя сложный механизм. – Хитроумная штучка, а?

Жанна кивнула, не зная толком, что ответить. Все произошло слишком быстро. Еще несколько минут назад под ногами у нее был твердый асфальт, а сейчас… Она окинула каюту неодобрительным взглядом. Белая, просто обставленная. Монашеская келья да и только. И все же в это крошечное помещение ухитрились втиснуть четыре койки.

– Пожалуйста, убери ее, – попросила Жанна, стараясь говорить спокойно. С разложенной койкой здесь стало совсем тесно. Того и гляди врежешься в Диона.

Он пожал плечами, но выполнил ее просьбу. Его улыбка напомнила Жанне Веселого Роджера.

– Спасибо. – Жанна уселась на нижнюю койку, потом, поразмыслив немного, встала. – А почему бы тебе… – Она лихорадочно искала предлог выставить Диона из каюты. Ей надо побыть одной, чтобы прийти в себя от неожиданности и собраться с мыслями. – Может, подождешь меня в баре?

– Отличная идея, – с важным видом кивнул Дион. – Только не задерживайся. А то меня возьмет на абордаж какая-нибудь пиратка.

Пока Жанна придумывала подходящий ответ, он уже вразвалочку, как прирожденный моряк, шел по узкому коридору.

Жанна быстро вымыла руки, причесалась и подмазала губы, пытаясь убедить себя, что озноб вызван исключительно вибрацией моторов. Потом все-таки неодобрительно огляделась по сторонам. Уж слишком здесь голо. И эти койки… О них следует забыть.

Вспомнив о разных трюках, которые проделывала со светом команда Фернана, Жанна выключила большую лампу на потолке и люминесцентную трубку над зеркалом. Полутемная каюта, освещенная только крошечными ночниками, выглядела гораздо уютнее. А теперь последний раз взглянуть на себя в зеркало – и пора отправляться в бар.

Но не слишком ли здесь жарко? Она вытерла носовым платком вспотевшее лицо. Регулятор обогрева был высоко над дверью. Потянувшись к нему, Жанна вдруг почувствовала легкую дурноту и присела на койку. И вот тут-то она наконец заметила качку. Резкие броски то вправо, то влево, сменяющиеся обманчиво долгими периодами затишья. В ожидании очередного рывка мускулы напрягались до боли, но каждый раз новый толчок заставал ее врасплох.

Вставать с постели почему-то не хотелось. Наверное, она устала. Все говорят, что путешествовать – дело утомительное. Надо посидеть немного с закрытыми глазами, через несколько минут ей будет лучше.

Но, закрыв глаза, Жанна явно совершила ошибку: теперь качка ощущалась еще сильнее.

Очень-очень медленно, словно хрупкий стеклянный сосуд, Жанна опустила голову на подушку. Стало чуточку легче. Но желудок… он жил собственной жизнью, проделывая причудливые сальто-мортале в такт волнам.

В помутившемся сознании промелькнула мысль о том, что платье помнется, что в баре ее ждет Дион и поэтому надо, обязательно надо встать. Но все это казалось каким-то далеким и нереальным. Реальными были только пересохший рот и предчувствие того, что ее скоро вывернет наизнанку. Да еще этот отвратительный запах дизельного масла. Ужасный тошнотворный запах, заполнивший всю каюту. Жанна решила, что она умирает, отравившись ядовитыми парами. Впрочем, мысль о смерти ее не пугала. Напротив, в ней было что-то манящее, чистое и холодное.

И вдруг тело Жанны содрогнулось от ужасного спазма. Желудок встал на дыбы, словно ошпаренный кипятком, и она едва успела добежать до раковины.

Жанна сидела, согнувшись пополам, почти теряя сознание, а потому не заметила, как в каюту вошел Дион. Но, встретившись с ним глазами, Жанна поняла, что они товарищи по несчастью. Дион направился к койке, передвигая ноги еле-еле, как дряхлый старик.

Объяснений не требовалось. Они лежали неподвижно, как две статуи на мраморном надгробии. Все условности были забыты: время, казалось, остановилось, и бежать от этого кошмара было некуда…

Паром пришел в порт, опоздав на два часа. Но это уже мало волновало пассажиров, которые один за другим появлялись из его недр – бледные, трясущиеся, похожие на привидения. Жанна и Дион присоединились к длинной понурой очереди, выстроившейся у трапа. Ими владело одно-единственное желание – поскорее убраться с парома, который все еще покачивался, беззвучно ударяясь об обшивку пирса.

Утро. Самое прекрасное утро в мире. Россыпи золотых солнечных лучей, ярко-синее небо с белыми облаками, запах кофе и жареного бекона…

– Если я сию минуту не позавтракаю, то за дальнейшее не ручаюсь.

Голос Диона звучал хрипло, как после тяжелой болезни. Жанна кивнула. Ей тоже казалось, что еще немного – и она унесется ввысь, к этим крахмально-белым облакам.

Вокруг их столика расхаживали чайки, а на горячих тарелках лежали розовые куски бекона, булочки с пылу, с жару и завитки бледно-желтого сливочного масла. Как в раю. Жанна чувствовала себя родившейся заново: с прошлым было покончено, все прежние планы – забыты. Она осталась жива – это главное, и теперь может сидеть здесь хоть целую вечность, наслаждаясь тишиной и улыбаясь, как ребенок.

– Отличный денек, – заметил Дион.

Его лицо начинало оживать. Они обменялись взглядами, полными взаимного сочувствия и уважения, точно два солдата, уцелевшие после кровавой бойни.

– За обратную дорогу, – дерзко провозгласил Дион, поднимая чашечку кофе.

– Нет, только не это. – Жанна содрогнулась. Об этом страшно подумать, не то что обсуждать за завтраком. Хотя сейчас голубовато-серое море выглядело таким невинным!

– Да, здорово мы покувыркались… – сказал он чуть ли с не гордостью. – Вот оно – Ирландское море.

– А! – Только теперь до Жанны дошло, где они находятся. – Значит, это Ирландия?

– Нет-нет. – Улыбка Диона осталась прежней. Наверное, она пережила бы даже кораблекрушение! – Это Дублин. Но я покажу тебе настоящую Ирландию.

Нетрудно было догадаться, что из Диона получится весьма необычный гид. Они долго тряслись в бело-желтом школьном автобусе, который вез детей на экскурсию, то и дело лавируя в дорожной пыли, пытаясь объехать черно-белых коров с тяжелым, набухшим выменем. По дороге Дион без умолку болтал с водителем, и тот покатывался со смеху. Жанна смотрела в окно. Перед ней расстилалось море зелени всех оттенков. Домики с кремово-белыми стенами и желтыми соломенными кровлями, речка – темная, как чай, который заваривал Дион, скалы, поросшие серым лишайником, и облака, похожие на огромные жемчужины.

Наконец по просьбе Диона автобус остановился, и они вышли. Нет, не вышли – ступили под просторный купол неба. Здесь было так тихо, что Жанна, казалось, слышала, как растет трава.

Дион рыскал по этой росистой траве, как сеттер, учуявший куропатку. Когда Жанна догнала его, ее туфли уже промокли насквозь.

– Куда мы идем?

– К лошадям.

Она огляделась вокруг, но не увидела ничего похожего на ипподром. Дион перелез через полуразрушенную каменную стену, распахнул ворота.

– Подожди-ка здесь. – Он помчался к длинному приземистому зданию под шиферной крышей – серой и унылой, как лондонский дождь. К нему – в нарушение всех канонов эстетики – прилепилась современная пристройка, крытая рифленым железом. Земля во дворе была испещрена небольшими лунками, наполненными зеленоватой водой. Проваливаясь на каждом шагу в грязь, Дион вернулся с парой замызганных серо-зеленых резиновых сапог.

– Как раз то, что нужно, – заявил Дион с таким торжествующим видом, словно ему удалось завладеть короной, усыпанной драгоценностями.

Жанна пришла в ужас:

– Не стану я их надевать!

– Как хочешь, – пожал плечами Дион, – дело твое! – И зашагал к дому.

Жанна постояла в нерешительности… Более отвратительной обуви она в жизни не видела, но ведь Дион – не Грей. Какая разница? Еще один взгляд на лунные кратеры во дворе – и она сдалась. Другого выхода не было.

Сапоги оказались сырыми, холодными и весили чуть ли не тонну. Шлепая по грязи, Жанна чувствовала себя каким-то доисторическим монстром, выползающим из болотной тины. Каждый шаг сопровождался отвратительным чавканьем, края сапог немилосердно врезались в тело.

«Даже Лиана не сумела бы сейчас идти красиво», – с грустью подумала она.

Но, завернув за угол уродливого здания, напоминающего амбар, Жанна мгновенно забыла обо всем. Из перекосившейся на ржавых петлях двери вышло удивительное существо – совершенное, как ангел, изящное, подобно сказочному единорогу. Оно легко переступало через лужи копытцами, невероятно маленькими для такого роста и веса.

– Микен! Дьявол тебя побери! – тихо произнес Дион и восторженно присвистнул.

Из-за блестящего крупа лошади выглянуло чье-то лицо.

– Да и ты дьявольски удивил меня, Дион Мэллой, – раздался мягкий, почти женский голос.

Впрочем, какая женщина напялила бы на себя эту помятую вельветовую кепку и синюю офицерскую рубашку, весьма своеобразно сочетавшуюся с поношенной жокейской курткой?

– Это, значит, и есть Дженьюри.

Жанна покраснела. Откуда ему известно ее имя? Или все ирландцы экстрасенсы? Она тут же устыдилась своей глупой английской чопорности. Но в этот момент подоспела помощь: лошадь ткнулась ей в ладонь своей бархатной мордой. На Жанну смотрели огромные доверчивые карие глаза, руку щекотало легкое, как поцелуй ребенка, дыхание. Она чуть не расплакалась. Это большое нежное животное почему-то напомнило ей Джули.

– Как ее зовут?

– То-то и оно, что никак. – Микен повернулся к Диону:

– Ты не придумал?

– Пока нет, – очень серьезно ответил тот. – Не простое это дело – дать имя такой красавице.

– Верно.

Лошадь, будто понимая, что речь идет о ней, стояла неподвижно, навострив уши и слегка раздувая ноздри.

– Какая красивая масть. – Жанна осторожно провела рукой по блестящей коже кобылы.

Она была гладкая, изумительного серого цвета, вобравшего в себя все возможные оттенки, смешанные рукой мастера.

– Гэлуэй Грей – так я думал ее назвать, – сказал Микен и выразительно приподнял брови.

Жанна вздрогнула. Конечно, и Грей, и эта лошадь – чистокровки. Божественная красота, недостижимая для простых смертных, к каковым относится и сама Жанна.

– Может быть, Грей… – В глазах Диона вспыхнул какой-то непонятный огонек. – Но Гэлуэй… нет, не то.

– Ты прав. Но надо дать ей имя и побыстрее. Вот что… Пусть будет, как скажет леди. Наша королева в больших сапогах, – вдруг заявил Микен с пугающей убежденностью.

– Я?.. – Жанна удивилась так, словно с ней заговорила сама лошадь.

– Леди лучше понимает в таких вещах. – Микен важно кивнул. – Вы принесете ей счастье, это уж точно.

Жанна не верила своим ушам. Ей всегда казалось, что право давать имена породистым лошадям – это привилегия принцесс и жен миллионеров. И вдруг она, никому не известная Жанна Браун, превратилась в авторитет чуть ли не мирового масштаба. С ней консультируются, просят совета. Глупо, конечно, но Жанна была польщена до глубины души. И, как назло, в голову ни приходило ни одной идеи.

– Я знаю, – задумчиво промолвил Дион. Жанна почувствовала облегчение – и горечь, что упустила свой шанс. – Назовем ее Дженьюри, в честь этой леди. Дженьюри Герл.

– Дженьюри Герл… – Кобыла повела ухом и ткнулась носом Микену в плечо. – Звучит неплохо.

Все трое посмотрели на лошадь и сразу поняли: имя подходит ей идеально. У Жанны от волнения закружилась голова, как будто ее крестили заново.

– Это самый лучший подарок, какой одна хорошенькая леди может сделать другой. – Микен улыбался так, словно выиграл скачки. – Да и масть у нее в точности под цвет ваших глаз.

– Правда? – Жанна чуть не загарцевала под одобрительным взглядом конюха. Но Микен еще не закончил свою хвалебную речь.

– Они у вас серебристо-серые, точно снег в тени деревьев… хоть, конечно, мы его редко видим в нашем зеленом краю.

Дион расхохотался, заметив выражение лица своей спутницы.

– Не обращай на него внимания, моя милая Дженьюри. Он слишком долго жил один, а за это приходится расплачиваться. Если у женщины не будет хвоста и четырех копыт, он на нее и не посмотрит.

– Да разве последние четыре года я не экономил каждый пенни на свадьбу? – плаксиво запротестовал Микен, подхватывая шутку Диона.

– Спасибо, Микен. Я очень польщена. Надеюсь, что принесу ей удачу. – Эти слова прозвучали несколько официально, но Микен был доволен. А Жанне почему-то страстно хотелось понравиться другу Диона.

– Доброе у вас сердечко, дорогая. Почему ты мне о ней не рассказывал, Дион Мэллой?

– Ты же четыре года ищешь себе жену. Надо быть круглым дураком, чтобы говорить с тобой о Дженьюри.

Жанна улыбнулась, вспыхнула и снова улыбнулась. Она знала, что мужчины шутят, но их высокопарные комплименты, насмешливый тон и притворно колючие взгляды, которыми они одаривали друг друга, доставляли ей удовольствие. Она чувствовала себя королевой в окружении верных рыцарей.

Кобылу загнали в фургон для перевозки лошадей, бросили туда охапку свежего сена, после чего Дион усадил Жанну в пыльную кабину.

– И куда мы теперь едем? – шепотом спросила она, оглушенная грохотом и дребезжанием.

– На скачки, – ответил Дион одними губами и усмехнулся.

Они уже выехали с проселочной дороги на шоссе, когда Жанна, взглянув на свои огромные грязные сапоги, спохватилась, что туфли так и остались лежать возле каменной ограды конюшни.

Но вот фургон, весь серый от пыли, прибыл на место. Это были даже не скачки, а скорее пикник или ярмарка. У Жанны глаза разбегались. Мужчины с порыжевшими от табака усами, одетые в унылые твидовые костюмы; ясноглазые ребятишки; великолепные лошади, привязанные у обочины дороги; лудильщики и их жены с каменными лицами; множество собак; лоточники; танцевальная площадка под открытым небом, где играли трое скрипачей; мальчишки, бегающие по дощатому настилу… Скаковую дорожку, отгороженную белым забором, было еле видно.

– Самое время позавтракать! – провозгласил Дион.

– Но мы же только поели, – возразила Жанна.

– В Ирландии завтракать можно сколько душе угодно.

Жанна поняла, что он имел в виду, когда отведала «сандвич букмекера» – так окрестил Дион величественное сооружение из белого хлеба и ветчины. «Я еще пожалею об этом», – подумала она, вонзая зубы в хлеб с солоноватым привкусом соды. Но остановиться не могла. К тому же после бессонной ночи надо было себя как следует подпитывать, чтобы не свалиться с ног от усталости.

Микен завтракать не стал, зато усердно налегал на виски (по объему его «двойная порция» раза в три превышала обычную), дабы успокоить нервы. А потом, неприступный, как судья, он, слегка пошатываясь, отправился выяснять отношения с администрацией и искать своего жокея.

Жанна поплелась за Дионом в самую гущу толпы. Тут явно происходило что-то важное: люди перешептывались, передавали друг другу деньги, крутились возле замызганного табло.

– Что они делают? – спросила Жанна, изумленно глядя на всю эту суету. Впервые в жизни она не чувствовала страха перед толпой. Видимо, ужасное путешествие по морю превратило Жанну в другого человека. По крайней мере на время. Это было странное, чудесное ощущение – легкости и свободы.

– Сейчас увидишь, – ответил Дион и стал пробиваться через толпу, размахивая фунтовой купюрой.

На табло появились новые имена, зрители охали и ахали. Подойдя к букмекеру, Дион что-то сказал ему, но тот покачал головой и отвернулся. Купюра исчезла в его оттопыренном кармане.

– Ты проиграл? – Как ни странно, для Жанны это явилось неожиданностью.

– Конечно, – безмятежно улыбнулся Дион. – Так всегда бывает с Файнд Леди. И воЬбще если постоянно выигрывать, то и играть не стоит.

– Зачем же бросать деньги на ветер? – Жанна не могла сдержать возмущения. Дион пожал плечами:

– Чтобы смотреть… на это волшебство, на работу истинного художника. Попробуй сама, поставь… ну, скажем, на Кроун или Эмкор…

– Вот еще, – презрительно бросила Жанна. – Я не одобряю азартных игр.

– Эх, вы, англичане! – В глазах Диона мелькнула издевка. – Что же сильнее оскорбляет ваши чувства: желание побеждать или страх поражения? Значит, ты не будешь ставить на Дженьюри Герл?

– Не знаю. – Жанну одолевало искушение. Ведь эта кобыла – вроде как ее крестница. – Ты считаешь, она победит?

– Трудно сказать.

Это ее первые скачки. Рискни. Жанна несколько мгновений раздумывала, потом покачала головой:

– Нет. Не стоит.

– Так я и думал. – Дион закатил глаза в притворном отчаянии. – Само Провидение открывает тебе объятия, а ты хочешь сначала пощупать его бицепсы. – Он глубоко вздохнул. – Ну ладно. В таком случае дай деньги мне.

– Что?

– Мы ведь договорились, помнишь? – сказал Дион с самым невинным видом. – Перед тем как вышли из дома.

Жанна сжала зубы.

– Я понятия не имела, что ты собираешься играть.

– А для чего же еще могли понадобиться деньги? – изумился Дион. – На жизнь мне хватает, даже с избытком.

Жанна вздохнула. Почему он всегда выставляет ее этакой мелочной и ограниченной провинциальной дамочкой?

– Хорошо. Я одолжу тебе деньги, но при одном условии: если выиграешь, используй их разумно.

– Разумно… – В его глазах сверкнула насмешка. Как Дион не хочет понять, что она заботится о его же интересах? – Сколько крыш нужно человеку над головой? Ты еще скажи, что мне следует завести свинью-копилку и откладывать деньги на старость!

– Не будь таким легкомысленным, Дион. – Жанна протянула ему толстую пачку банкнот. Это безумное расточительство, но, может, после проигрыша в его лохматой голове наконец-то застрянет мысль об осторожности. – Если ты не в состоянии придумать, как потратить их разумно, спроси меня.

– Ладно. – Дион взял деньги и озорно улыбнулся. – Давно мечтал снова почувствовать себя маленьким мальчиком. – Он послал ей воздушный поцелуй. – Чтоб мне сдохнуть.

Жанна поморщилась, увидев, как все ее деньги перекочевали в кожаный кошелек букмекера. Она не собиралась вмешиваться в жизнь Диона, но надо же помочь ему, наставить на путь истинный… Хотя бы окольным путем. Но… благими намерениями вымощена дорога в ад.

И наверное, сам дьявол вселился в Дженьюри Герл, потому что она летела, едва касаясь копытами земли, и первой пришла к финишу, на два корпуса оторвавшись от других лошадей. Все произошло так быстро, что Жанна, пожалуй, почувствовала бы некоторое разочарование, не будь она так взволнована. Конечно, Жанна радовалась за Диона. Хотя вообще-то лучше бы он не выиграл. Это ему только во вред.

– Мы должны отпраздновать победу. Подожди здесь, я вернусь через секунду.

Жанна кивнула. Она-то вовсе не чувствовала себя победительницей. Между тем Микен, хохоча от восторга, уселся на Дженьюри Герл и умчался прочь.

Увидев Диона, Жанна не смогла удержаться от улыбки. Он вел за собой маленького пегого пони с бубенчиками и искусственными цветами на уздечке, впряженного в желтую тележку.

– Ты купил его?

– Не посоветовавшись с тобой? – Голос Диона был исполнен праведного гнева. – Да разве бы я посмел? Нет, я просто нанял его до вечера. Залезай.

Жанна понятия не имела, какое это удовольствие – ехать на телеге. Впереди ровной лентой расстилалась дорога. Можно было слушать жужжание пчел, вдыхать ароматный воздух, разглядывать траву и тени бегущих облаков. Тележка равномерно покачивалась, хлопали вожжи, пони ритмично кивал лохматой головой с бархатистыми ушами.

Дион передал Жанне поводья (ей понравился сыроватый запах кожи, потемневшей от времени и конского пота), а сам с глубоким вздохом откинулся на деревянную спинку сиденья.

– Мы похожи сейчас на Джона Уэйна и Маурин О'Хара, – рассмеялась Жанна.

– Куда же по девался твой изысканный вкус? – Дион бросил на нее взгляд, красноречиво возвещавший о нанесенной ему смертельной обиде. – Это не комедия, а роман. Голубые холмы Коннемары, прекрасная девушка и пони с седоками задом наперед…

– Хватит, Дион. – Жанна села попрямее. – Не забывай, я правлю.

– Верно. – Он сурово нахмурился. – Не хочу оказаться в канаве, ведь я только вчера принимал ванну… Или позавчера? Не важно.

– Уже поздно, Дион. Не пора ли возвращаться?

Дорога вдруг пошла под уклон, и удивленному взору Жанны предстало море. Где-то на горизонте виднелись неясные очертания островов. А между ними и белым песчаным берегом – ровная, как зеркало, морская гладь в лучах закатного солнца и черное пятнышко рыбачьей лодки.

Пони остановился, повинуясь какому-то загадочному сигналу. Дион молча распряг животное, накинул ему на спину попону, лежавшую в тележке, свел на обочину дороги и прижал поводья большим камнем. Жанна увидела неподалеку какой-то низенький белый домишко. Крыша его поросла бурьяном, подслеповато поблескивали крошечные оконца.

Дион медленно шагал среди останков того, что некогда именовалось садом. Возле двери он приостановился.

– Что это? – спросила Жанна, опасаясь обнаружить змеиное гнездо или разбойничью стоянку.

Дион распахнул дверь, и она повисла на одной петле под немыслимым углом. Внутри вопреки всем ожиданиям оказалось достаточно светло. Задняя стена обвалилась, от крыши осталось одно название. Словом, сохранился лишь фасад.

– Тысячу раз добро пожаловать в дом, где я родился.

У порога стояла лужа. Дион легко подхватил Жанну на руки и внес в дом. На мгновение она лишилась дара речи. От домика веяло бесконечной печалью, и в то же время он хранил атмосферу чего-то настоящего, неподдельного и чистого.

– А король-то голый.

Дион улыбнулся, поднял камешек и запустил его вверх, в бездонный колодец неба.

– Какой-то поэт сказал, что голым ходить веселее.

– Но что случилось? Куда все подевались?

Дион пожал плечами:

– Разъехались. Здесь, в Коннемаре, это традиция. Сестра живет в Канаде, братья – в Штатах. Местные называют их соседним приходом на западе.

– А почему же ты остался?

– Я самый младший в семье. Младшие братья всегда все делают наперекор другим.

– Знаешь, тебе тоже надо уехать, – вдруг выпалила Жанна. – Ты художник – отправляйся в Нью-Йорк. Это город художников, так все говорят.

– Значит, – Дион замер и внимательно вглядывался в ее лицо, – ты хочешь, чтобы я уехал в Нью-Йорк?

– Ну, этого я не говорила, – смутилась Жанна. – Но для тебя так будет лучше. Ты можешь добиться большого успеха. Во всяком случае, стоит попробовать.

– Ты считаешь, что, добившись успеха, я буду лучше рисовать?

Жанне показалось, что он поддразнивает ее.

– А почему нет? – Ее голос окреп. – Да, я считаю, тебе надо ехать. Ты выиграл сегодня деньги. Рискни. – Она до сих пор не могла простить ему этого легкомыслия. – Только теперь рискни ради чего-то стоящего.

Дион ничего не ответил. Очевидно, был слишком удивлен.

– А как же ты? Останешься одна в своем старом доме?

– Я? – Жанна улыбнулась. Никогда она не будет чувствовать себя одинокой в № 3. Если Дион уедет… Жанне вдруг представилось, как в ее гостиную входят знакомые, садятся за стол… Кофе, зажженные свечи, светские беседы. Жизнь заметно упростится, когда Дион перестанет расхаживать по чердаку. – Обо мне не беспокойся. Я прекрасно справлюсь.

– Небось этот высокий парень, блондин, будет приглядывать за тобой?

Жанна покраснела. Дион читал ее мысли.

– Его зовут Грей, – с достоинством сказала она.

– Помню, помню. – Дион окинул ее мрачным взглядом. – Он много значит для тебя?

– О да. – Жанна вздохнула. – Грей – мой идеал.

– Хм.

– Если бы… если бы он полюбил меня… – У Жанны сорвался голос. Она не находила слов, чтобы выразить свои затаенные мечты.

– Ты бы достигла своей главной цели, – досказал за нее Дион. – Выиграла дистанцию.

Жанна бросила на него осуждающий взгляд. Да что он, занятый своими мимолетными интрижками, может понимать в любви?

– Грей – самый лучший мужчина на свете.

– Приношу ему свои соболезнования. – Дион сокрушенно покачал головой. Жанна смотрела испытующе: он что, хочет ее оскорбить? Но лицо Диона оставалось непроницаемым. – А чем, собственно, занимается этот твой Грей?

– Ну… – Жанна имела весьма смутное представление о жизни Грея. Но Дион не должен догадаться об этом. – Он занимается своим поместьем, разумеется.

– Значит, вы поженитесь и ты переедешь в его особняк?

В устах Диона это прозвучало так… прозаично.

– Я еще не строила никаких планов. – Жанна почувствовала, как вспыхнули щеки. На самом деле вот уже несколько месяцев она только этим и занималась.

– Просто я, человек прагматичный, не могу представить его в нашем № 3, – пояснил Дион слегка извиняющимся тоном, отчего Жанна ощутила еще большую неловкость.

– Вот как? – С каждой минутой она все сильнее убеждалась в том, что Диону надо ехать в Нью-Йорк. Их разговор о Грее совершенно неуместен. И вообще, какая личная жизнь, если за тобой подглядывают с чердака? – Он тебе не нравится?

Дион пожал плечами:

– Он красавец, спору нет. И наверняка отличный парень, особенно когда пропустит рюмку-другую.

Жанна открыла было рот, но решила смолчать. Дион, конечно же, завидует Грею – его внешности и положению в обществе.

– По-моему, тебе лучше поехать в Нью-Йорк. – Несмотря на все ее старания, это прозвучало резковато. – Там на каждом углу бары. Тебе понравится.

– И я забуду, что ты – самая лучшая женщина на свете. – По лицу Диона было совершенно невозможно понять, шутит он или говорит серьезно.

С моря вдруг подул холодный ветер, и Жанна вздрогнула.

– Что ж. – Дион отвернулся. – Пора возвращаться в цивилизованный мир.

– Поскорее бы, – поежившись, Жанна обхватила себя руками.

Она злилась, но не только на Диона. Незачем было фантазировать, надеяться, что Дион поможет, как тогда, с Лианой. Жанна просто забыла, каким он может быть колючим. А целоваться с ним… Она содрогнулась. Вчерашние мечты развеялись, как дым.

Спотыкаясь, Жанна чуть ли не бегом последовала за Дионом. Теперь-то она отлично понимала его родственников, покинувших этот дом. Ей самой не терпелось убраться отсюда поскорее. Не Микен, так кто-нибудь другой отвезет ее в Дублин. Надо во что бы то ни стало попасть на вечерний лондонский рейс – даже если ради этого придется занять деньги у Диона. Даст Бог, ночью она приедет в свой № 3, а завтра можно будет погладить платье и привести себя в порядок.

Увидев тележку, она обрадовалась ей, как старому доброму Другу. Рядом стоял Дион и смотрел на дорогу каким-то отрешенным взглядом. Жанна насторожилась.

– Что случилось?

Он пожал плечами и кивком указал на тележку:

– Смотри сама.

Попона валялась в пыли. Пони исчез.