Международный коммерческий арбитраж

Предисловие

Сегодня международный коммерческий арбитраж является очень востребованным, потому что он дает преимущества нейтрального в процессуальном и политическом смысле органа для разрешения спора. Арбитраж считается универсальным способом разрешения международных экономических споров. Его роль серьезно повысилась именно в тот период, когда стала развиваться международная торговля.

Любое государство объективно заинтересовано в развитии арбитражного (третейского) судопроизводства. Это обусловлено многочисленными преимуществами третейского суда, которые довольно подробно описаны в специальной литературе, посвященной третейскому судопроизводству, и апробированы в юрисдикционной практике многих государств.

Среди общепризнанных достоинств развитой системы третейского судопроизводства не последнее место занимает тот факт, что значительным образом снижается нагрузка на государственные суды, а также за счет меньшего формализма в процедурах ускоряется процесс разрешения коллизий, что чрезвычайно важно для коммерческого оборота.

Рост популярности международного коммерческого арбитража связан со значительными выгодами и преимуществами, которые предоставляет сторонам внешнеэкономических сделок такой способ рассмотрения и урегулирования споров.

Речь, прежде всего, идет о более активной роли сторон в самой процедуре третейского судопроизводства:

а) стороны вправе назначать арбитров, тем самым передавая спор на рассмотрение лицам, которые, по мнению сторон, наиболее компетентны в данной области;

б) абсолютное число норм национальных законодательств, регулирующих арбитраж, носит диспозитивный характер, позволяющий сторонам заменять содержащиеся в его нормах правила третейского разбирательства.

Благодаря объективности, быстроте и экономичности разрешения споров международный коммерческий арбитраж получает все большее признание среди субъектов международного оборота товаров и услуг и в Российской Федерации.

Российское государство должно быть прямо заинтересовано в том, чтобы отечественная правовая система характеризовалась и высоким уровнем развития системы третейского правосудия, что позволило бы в полной мере использовать те преимущества, которые дает социально-экономическая система, опирающаяся на признание прав и свобод человека, проявляющихся и в возможности выбора средств разрешения споров [1] .

В последнее время в России опубликован ряд работ по исследованию особенностей международного коммерческого арбитрирования, однако их изучение носит общий характер.

В работе даются конкретные рекомендации относительно заключения арбитражных соглашений, инициации арбитража и участия сторон в международном коммерческом арбитраже, а также оспаривания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений.

При рассмотрении всех правовых вопросов проводится сравнение права России и ряда иностранных государств с учетом арбитражной практики такого авторитетного арбитражного органа, как Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (далее – МКАС).

Объективный процесс интернационализации современной мировой экономики требует нового уровня многосторонних экономических взаимоотношений, а именно интенсивного создания инфраструктур, обеспечивающих поступательное и динамичное развитие рынка.

В настоящее время мировая экономика все больше приобретает черты единого организма, вне которого не может нормально функционировать ни одно государство с рыночной экономикой.

Российская Федерация, в том числе, предпринимает значительные усилия по интеграции в мировую экономическую систему. Например, современный российский рынок качественно отличается от рынка на ранних стадиях его развития: изменился характер конкуренции;

резко усилилась дифференциация спроса и предложения; большое внимание уделяется потребительским свойствам продукции, качеству;

основной задачей государственного регулирования становится повышение конкурентоспособности и эффективности производства;

государство обеспечивает соблюдение договорных обязательств, повышение ответственности за качество продукции, ужесточение норм охраны окружающей среды и безопасности продукции для здоровья населения [2] .

Как известно, среди различных аспектов оценки привлекательности того или иного национального рынка далеко не последнюю роль играют вопросы правового регулирования порядка разрешения споров.

В Российской Федерации в силу положения ст. 11 ГК РФ защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд.

Судебная система России устанавливается Конституцией РФ и Федеральным конституционным законом от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» и состоит из федеральных судов, конституционных (уставных) судов и мировых судей РФ. Несмотря на то что третейские суды не включены в судебную систему РФ, они относятся к числу органов, уполномоченных государством для отправления правосудия.

Право обращения за защитой нарушенного субъективного гражданского права закреплено и в международных соглашениях. Приведем примеры:

1. В соответствии с Соглашением о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Соглашение СНГ 1992 г.), хозяйствующие субъекты каждого государства – участника СНГ имеют на территории других государств – участников СНГ право беспрепятственно обращаться в суды, арбитражные (хозяйственные) суды, третейские суды и другие органы, к компетенции которых относится разрешение дел, могут выступать в них, возбуждать ходатайства, предъявлять иски и осуществлять иные процессуальные действия.

2. Согласно Конвенции о разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества (Московская конвенция 1972 г.), все споры между хозяйственными организациями, вытекающие из договорных и иных гражданско-правовых отношений, возникающих между ними в процессе экономического и научно-технического сотрудничества стран-участниц настоящей Конвенции, подлежат рассмотрению в арбитражном порядке с исключением подсудности таких споров государственным судам.

3. В силу Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (Конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г.) стороны арбитражного соглашения могут по своему усмотрению:

а) предусматривать передачу споров на разрешение постоянного арбитражного органа; в этом случае рассмотрение споров будет производиться в соответствии с регламентом такого органа;

б) предусматривать передачу споров на разрешение арбитража по данному делу (арбитраж ad hoc) и в этом случае, в частности:

назначать арбитров или устанавливать в случае возникновения какого-либо спора методы их назначения;

устанавливать местонахождение арбитражного суда;

устанавливать правила процедуры, которых должны придерживаться арбитры.

В соответствии с принципом автономии воли стороны внешнеторговых отношений вправе заключать соглашения о том, кому доверить разрешение возникшего или возможных споров, связанных с договорными отношениями. Это может быть соглашение о передаче спора государственному суду в определенной стране (общей или специальной юрисдикции) или утвержденному сторонами для разрешения спора конкретному международному коммерческому арбитражу (третейскому суду): институционному (постоянно действующему) и изолированному (ad hoc).

Традиционно разрешение правовых конфликтов осуществляется с помощью государственного правосудия, поскольку общепризнано, что судебная система, имея своим предназначением обеспечение стабильности и устойчивого прогресса в современных рыночных производственных отношениях, является неотъемлемым и крайне важным функциональным элементом хозяйственного механизма любой индустриально развитой страны мира.

Действительно, многовековая практика всех высокоразвитых стран убедительно доказывает, что достижение высоких темпов экономического роста становится возможным только при наличии эффективной судебной системы, активно помогающей прогрессу производственных отношений. При неработоспособной, неэффективной и неадекватной объективным потребностям рыночной экономики судебной системе все попытки государственных властей добиться ощутимого экономического прогресса безрезультатны.

Однако в сфере международного коммерческого оборота не всегда целесообразно решать возникающие конфликты при помощи суда. Это связано с тем, что рассмотрение спора в государственном суде зачастую связано с многочисленными рисками и трудностями, а именно:

а) незнание обязательного для применения иностранным государственным судом процессуального порядка, что на практике означает необходимость обращения к услугам местного адвоката;

б) обязательность осуществления судебного разбирательства на языке государства местонахождения суда, в связи с чем возникает необходимость перевода всех документов, касающихся спора, на язык, подлежащий применению;

в) наличие нескольких инстанций и свойственный государственному суду процессуальный формализм, что способствует затягиванию разбирательства и влечет за собой дополнительные расходы;

г) отсутствие необходимой компетенции у судей, поскольку подготовка судей государственных судов рассчитана на применение норм национальной правовой системы, хотя условия контракта не всегда подчиняются материальному праву данного государства;

д) неравное отношение к сторонам спора, в силу того что судьи государственных судов достаточно часто склонны более снисходительно относиться к участникам разбирательства, которые являются субъектами данного государства;

е) ограниченная возможность исполнения решения государственного суда на территории иностранного государства в силу отсутствия универсальных международных договоров, позволяющих осуществлять принудительное исполнение решения государственного суда одного государства на территории другого государства [3] .

Желание контрагента внешнеэкономической сделки избежать рассмотрения дела в суде иностранного государства, а следовательно, и свести к минимуму влияние вышеперечисленных негативных моментов, возникающих при рассмотрении дела в суде иностранного государства, и способствовало поиску новых, экономичных, эффективных и простых методов урегулирования конфликтов. К таким дополнительным способам урегулирования споров во внешнеэкономической деятельности относятся альтернативные способы разрешения споров (далее – АРС).

По мнению профессора В.Ф. Яковлева, альтернативные способы разрешения коммерческих споров рассматриваются как одно из главных направлений совершенствования работы не только государственных судов, но и всей системы разрешения коммерческих споров [4] .

Действительно, в последнее время очевидны определенные позитивные сдвиги в сторону признания необходимости внедрения в российскую правовую систему АРС.

Совершенно нельзя согласиться с И.В. Цветковым, который безосновательно полагает, что в современной России до сих пор не созданы присущие всем высокоразвитым экономикам мира работоспособные альтернативные (внесудебные) механизмы [5] .

Как отмечается в постановлении VI Всероссийского съезда судей от 2 декабря 2004 г., гарантией эффективной защиты прав является также возможность обращения к АРС, поскольку субъекты гражданского оборота должны иметь возможность выбрать любую удобную процедуру, соответствующую их требованиям о времени, стоимости, конфиденциальности, императивности и последствиям решения, а задача судебной власти – содействовать функционированию альтернативных процедур [6] . Т. е., как справедливо отмечает Е.И. Носырева, АРС нельзя рассматривать в отрыве от судебной системы [7] .

Таким образом, АРС представляют собой дополнительную гарантию субъектам в реализации конституционного права на выбор наиболее адекватного варианта разрешения спора или урегулирования конфликта с целью защиты прав и законных интересов и достижения необходимой процессуальной цели.

Важно подчеркнуть, что к АРС спорящие стороны обычно обращаются в следующих случаях:

1) когда они обоюдно стремятся урегулировать спор мирным путем;

2) когда они хотят определить свое правовое положение в споре, поскольку при его рассмотрении как сами стороны, так и посредник выдвигают друг другу аргументы и их оценка зачастую позволяет сторонам определить сильные и слабые моменты, чтобы принять решение – согласиться с тем, что международный коммерческий арбитраж является институтом, противоположным институту государственных судов, которые представляют собой органы судебной системы какого-либо государства.

Между тем однозначного представления о том, что включается в понятие АРС, ни доктрина, ни практика не выработали. Одни относят к ним традиционные несудебные методы урегулирования гражданско-правовых споров (арбитраж, посредничество, переговоры); другие – любые частные средства, возникающие в противовес публичному порядку разрешения споров; третьи – комбинированные варианты основных «альтернативных» и судебных средств, квалифицируемые как «комплексные» и образующие новые формы, известные как mini-trail («мини-суд»), в которых отражаются потребности совершенствования альтернативных систем разрешения конфликтных ситуаций между субъектами частного права.

Наиболее распространенным является деление АРС на три основных вида:

1) переговоры (negotiation) – урегулирование спора непосредственно сторонами без участия третьих лиц;

2) посредничество (mediation) – урегулирование спора с помощью независимого нейтрального лица (посредника), который способствует достижению сторонами соглашения;

3) арбитраж (arbitration) – разрешение спора с помощью независимого нейтрального лица (арбитра), который выносит обязательное для сторон решение [8] .

Особое место в системе АРС занимает международный коммерческий арбитраж.

Повсеместное признание международного коммерческого арбитража в качестве лучшей альтернативы для разрешения споров, способствовало тому, что в течение, как минимум, восьмидесяти последних лет в области международных отношений осуществляется различного рода деятельность, имеющая целью создать благоприятные условия для использования арбитражного способа разрешения споров. Начало этому процессу было положено созданием и функционированием Международной торговой палаты в Париже в начале ХХ в.

Эволюция международного коммерческого арбитража всегда зависела и будет зависеть от воздействия трех сил различного происхождения, а именно:

1) первоначальный импульс, исходящий от того, что можно назвать сообществом коммерсантов. Этот импульс проявляется в потребностях, развивающихся и умножающихся параллельно с эволюцией и расширением торговли;

2) импульс со стороны отдельных государств и сообщества государств. Этот импульс проявляется как ответ на необходимость упорядочения института коммерческого арбитража;

3) импульс, исходящий от того, что можно назвать сообществом юристов (и в особенности той части этого сообщества, которая специализируется на проблемах арбитража).

Как отмечает Р. Ронкалья, все эти три силы в значительной мере воздействуют на развитие арбитража, в значительной мере дополняя друг друга [9] .

Термином «международный коммерческий арбитраж» обозначаются три взаимосвязанных понятия, отражающих различные аспекты единого социального явления.

Во-первых, под международным коммерческим арбитражем понимается определенный механизм разрешения споров между коммерсантами различных государств, совокупность средств и способов, посредством которых устраняется коллизия в материальноправовых отношениях.

Во-вторых, данный термин означает учреждение, которое создается для рассмотрения и разрешения споров, вытекающих из международных коммерческих отношений. В данном случае речь идет о конкретных арбитражных учреждениях, создаваемых при национальных торгово-промышленных палатах, ассоциациях, биржах и т. п.

В-третьих, международный коммерческий арбитраж – это состав третейского суда, определенный состав арбитров, рассматривающих конкретный гражданско-правовой спор.

Важно отметить, что для эффективного исследования международного коммерческого арбитража как альтернативного способа разрешения споров необходимо, во-первых, выявить преимущества и недостатки третейского разбирательства по сравнению с государственными судами и, во-вторых, рассмотреть проблемы, связанные с юрисдикцией международного коммерческого арбитража и государственного суда. Следовательно, характеристика коммерческого арбитража обычно складывается из двух аспектов, а именно: в сравнениях его с другими альтернативными средствами урегулирования споров и с гражданским судопроизводством [10] .

Нельзя не согласиться с мнением Т.Н. Нешатаевой, которая считает, что сопоставление арбитража с другими частными альтернативными формами позволяет выявить его главную особенность, заключающуюся в том, что это альтернативная процедура: нейтральное лицо наделено правом вынесения обязательного для сторон решения, которое является окончательным и может быть принудительно исполнено с помощью судебного механизма [11] .

Ценность международного коммерческого арбитража как метода урегулирования споров, возникающих в контексте международных коммерческих отношений, была подтверждена в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 4 декабря 2006 г. № 61/33.

Такая оценка является следствием признания того, что международный арбитраж представляет собой правовой механизм, позволяющий равноправно участвовать в международном экономическом сотрудничестве всем участникам этого процесса независимо от уровня их экономического развития и политического влияния в мире [12] .

Согласно законодательству о судебной системе международный коммерческий арбитраж не является элементом государственной системы, т. е. это наднациональный орган, обособленный от правовых норм и контроля со стороны государства. Фактически это означает, что государство разрешает осуществлять иностранным субъектам на своей территории арбитражное разбирательство, причем полностью огражденное от какого-либо вмешательства со стороны национальных органов, осуществляющих правосудие [13] .

Тем не менее, он представляет собой своеобразный юрисдикционный институт, который приобретает самобытность в результате особенностей формирования правил и специфики разрешения споров, осуществляемых негосударственными органами [14] .

Международный коммерческий арбитраж необходимо отличать от межгосударственного (публичного) арбитража, который является одним из средств мирного разрешения межгосударственных споров согласно ст. 33 Устава ООН. Органы межгосударственного арбитража разрешают споры, возникающие из международных публично-правовых отношений, т. е. их субъектами, как правило, являются государства. Такие споры, в частности, могут рассматриваться Постоянным третейским судом, находящимся в Гааге.

Кроме того, международный коммерческий арбитраж следует отличать от «внутреннего» арбитража, разрешающего споры между лицами, происходящими из одного и того же государства, в отношении «внутренних» сделок.

В Российской Федерации, например, это представляет дополнительную трудность в силу существования системы государственных арбитражных судов, рассматривающих экономические споры, в том числе с участием иностранных физических и юридических лиц. Для российских и особенно для иностранных предпринимателей термин «арбитражный суд» (arbitration court) имеет только одно значение – «арбитражный (третейский) суд», и никак не «государственный арбитражный суд». Как указывает А.П. Белов, «это не просто терминологический вопрос, ибо смешение понятий в терминологии приводит к негативным последствиям для спорящих сторон: задерживается защита их прав и они несут излишние материальные потери» [15] .

Высказанные в науке позиции по вопросу о том, как соотносятся деятельность международного коммерческого арбитража и юрисдикция, можно разделить на три группы:

1) деятельность международного коммерческого арбитража по рассмотрению и разрешению гражданских дел не является юрисдикционной. В рамках этого подхода сформировались различные направления в понимании характера деятельности, осуществляемой арбитражами;

2) деятельность международного коммерческого арбитража является квазиюрисдикционной, т. е. арбитраж по своему содержанию представляет квазиюрисдикционный орган и является самодеятельным органом заинтересованных участников экономических споров;

3) деятельность международного коммерческого арбитража является юрисдикционной, т. е. арбитражи входят в юрисдикционную систему государства, поскольку эти органы разрешают споры о праве [16] .

О международном коммерческом арбитраже можно говорить лишь в том случае, когда разбирательство касается международных договоров, заключенных между частными лицами, а именно когда затронуты интернациональные коммерческие интересы, т. е., речь идет, прежде всего, о внешнеторговых сделках. К ним согласно российской правовой доктрине относятся сделки, в которых хотя бы одна из сторон представлена иностранным гражданином или иностранным юридическим лицом.

В литературе понятие «внешнеторговая сделка» толкуется следующим образом [17] :

1) международная торговая сделка. Под международной торговой сделкой понимается договор (соглашение) между двумя или несколькими сторонами, находящимися в разных странах, по поставке установленного количества товарных единиц и (или) оказанию услуг в соответствии с согласованными условиями [18] ;

2) внешнеторговая сделка. Под внешнеторговой сделкой следует понимать действия, направленные на установление, изменение и прекращение гражданско-правовых отношений в сфере купли-продажи между участниками внешнеэкономической деятельности, предприятия которых находятся в различных странах [19] ;

3) внешнеторговый договор. В мировой и отечественной внешнеторговой практике договор коммерческого характера называют контрактом (contract). В официальных текстах международных документов «contract» обычно переводится как «договор», т. е. контракт следует считать юридическим оформлением внешнеторговой сделки в письменной форме [20] .

Внешнеторговый договор представляет собой соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении имущественных прав и обязанностей в рамках международного торгового (предпринимательского, коммерческого) оборота [21] .

С учетом приведенных определений внешнеторговой сделки можно выделить следующие ее признаки: сделка всегда имеет внешний характер; контрагенты в сделке – из разных стран;

предмет договора всегда пересекает границы государств-участников контракта;

в качестве средства платежа обычно используется иностранная валюта (за исключением товарообменных сделок, например бартерных);

всегда существует риск срыва договора, неисполнения или ненадлежащего исполнения из-за чрезвычайных (форс-мажорных) обстоятельств;

при возникновении спора, который невозможно разрешить с помощью переговоров, он разрешается в арбитраже;

как внешнеторговая сделка контракт заключается как между физическими лицами и предприятиями (фирмами), так и между теми и другими в отдельности, как во исполнение межправительственных соглашений, так и без их наличия;

в правовом регулировании таких контрактов принципиальную роль играют нормы международных договоров.

Кроме того, ряд ученых выделяет такие основные признаки внешнеторговых сделок, как:

заключение сделки российским участником внешнеторговой деятельности с иностранным партнером, местонахождение (место коммерческой деятельности) которого зафиксировано в другом государстве;

проведение расчетов преимущественно в иностранной валюте, поскольку российский рубль пока имеет ограниченное применение в качестве международной расчетной валюты, в основном со странами СНГ;

перемещение ее объекта через государственную (таможенную) границу РФ, за исключением случаев реализации товара «на месте»;

обязательное ее заключение в письменной форме [22] .

Таким образом, международный коммерческий арбитраж создается для разрешения особой категории споров, а именно споров, носящих коммерческий характер, т. е. вытекающих из гражданско-правовых сделок, включающих в себя «иностранный элемент», в частности отношения по купле-продаже (поставке) товаров, выполнению работ, оказанию услуг, обмену товарами и (или) услугами, перевозке грузов и пассажиров, торговому представительству и посредничеству, аренде (лизингу), научно-техническому обмену, обмену другими результатами творческой деятельности, сооружению промышленных и иных объектов, лицензионным операциям, инвестициям, кредитно-расчетным операциям, страхованию, совместному предпринимательству и другим формам промышленной и предпринимательской кооперации.

В силу п. 2 ст. 1 Закона РФ от 7 июля 1993 г. № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» (далее – Закон об арбитраже) специфика споров, передаваемых в МКАС, связана, во-первых, с их правовой природой; во-вторых, с основаниями их возникновения; в-третьих, с субъектным составом, а именно МКАС компетентен рассматривать следующие споры.

1. Споры, возникающие при осуществлении международных экономических связей, при условии, что коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за пределами территории Российской Федерации.

В данном случае речь идет о следующих субъектах:

а) обе спорящие стороны являются иностранными лицами по отношению как друг к другу, так и к государству, где расположен рассматривающий их спор международный коммерческий арбитраж.

Рассмотрим некоторые примеры из арбитражной практики МКАС, когда обе стороны спора иностранные организации, но дело рассматривалось в Российской Федерации в МКАС.

По делу от 17 июля 2001 г. № 419/1995 иск был предъявлен германской фирмой (продавец) к английской фирме (покупатель) на основании контракта международной купли-продажи, заключенного сторонами 21 марта 1995 г. Предъявление иска было вызвано тем, что ответчиком не был оплачен поставленный товар.

Компетенция МКАС по рассмотрению данного дела предусмотрена сторонами в п. 4 контракта [23] .

По делу от 19 октября 2006 г. № 53/2006 иск был предъявлен украинской организацией (покупатель) к фирме из США (продавец) в связи с поставкой товара ненадлежащего качества по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами 31 мая 2005 г. Истец требовал уплаты договорного штрафа за поставку товара ненадлежащего качества и возмещения расходов по арбитражному сбору.

Пункт 9 контракта от 31 мая 2005 г. № 2917, составленного на английском и украинском языках, предусматривал рассмотрение споров в МКАС. В английском тексте, которому соответствовал украинский текст, было указано следующее:

«9.1. The parties shall try to adjust the disputes and differences that can arise from this Contract or in connection with it by means of negotiations and consultations.

9.2. If there is no agreement, then the disputes shall be referred to the International Commercial Arbitration Court at the Chamber of Commerce and Industry of the RF, Moscow in according to the Rules of that Court the decisions of which shall be binding for the Parties.

…

9.4. The arbitration language shall be Russian» [24] .

По делу от 27 апреля 2005 г. № 5/2004 иск был предъявлен эстонской фирмой (продавец) к австрийской фирме (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами 15 июня 2003 г. Требования истца включали в себя: погашение задолженности, уплату договорного штрафа за просрочку платежа и возмещение расходов по арбитражному сбору и на юридических представителей в связи с ведением данного дела.

При рассмотрении вопроса о компетенции МКАС по разрешению данного спора состав арбитража установил, что п. 6.4 контракта предусматривал, что если стороны не пришли к соглашению путем переговоров, то все споры, которые могут возникнуть между сторонами при заключении, исполнении и (или) расторжении данного контракта, подлежат передаче в МКАС для их разрешения в соответствии с его Регламентом [25] ;

б) спорящие стороны являются иностранными лицами по отношению друг к другу, но арбитраж расположен на территории государства, к которому принадлежит одна из сторон.

Рассмотрим некоторые примеры из арбитражной практики МКАС, когда спор между российскими и иностранными контрагентами внешнеторгового контракта передан на рассмотрение в МКАС.

По делу от 15 января 2001 г. № 381/1999 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к монгольской организации (покупатель), с которой был заключен 3 августа 1998 г. контракт международной купли-продажи товаров, и к монгольскому банку (гарант), выдавшему гарантию исполнения покупателем обязательств платежа по контракту, предоставлявшему отсрочку платежа на 120 дней.

В заключенном продавцом и покупателем контракте (п. 1.6) содержится арбитражная оговорка, которая предусматривает рассмотрение споров, вытекающих из контракта, МКАС [26] .

По делу от 9 апреля 2004 г. № 129/2003 иск был предъявлен германской фирмой (покупатель) к российской организации (продавец) в связи с нарушением обязательств по поставке товаров по соглашению и контракту, заключенным сторонами 22 июля 2002 г. В связи с невыполнением продавцом его обязательств 7 февраля 2003 г. покупатель заявил о расторжении договорных отношений.

Статьей 10 заключенного сторонами соглашения от 22 июля 2002 г. и ст. 11 контракта от 22 июля 2002 г. предусмотрено, что все споры и разногласия, возникающие из указанных соглашения и контракта, подлежат разрешению в МКАС в соответствии с Регламентом указанного суда [27] .

По делу от 17 февраля 2003 г. № 168/2001 иск был предъявлен российской организацией к фирме из США в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами 1 марта 2000 г.

Компетенция МКАС рассматривать настоящий спор вытекала из арбитражной оговорки заключенного между сторонами контракта от 1 марта 2000 г. (п. 11). Компетенция МКАС была подтверждена истцом в исковом заявлении и не оспаривалась ответчиком. По мнению сторон, в названии суда «Международный Арбитражный Суд при Российской Торговой Палате, г. Москва», указанном в контракте, допущена неточность. Следовательно, МКАС на основании п. 2 и 3 § 1 Регламента обладает компетенцией на рассмотрение данного спора [28] .

2. Споры, возникающие между сторонами, одной из которых является предприятие с иностранными инвестициями или международная организация, созданная на территории Российской Федерации, независимо от характера спора.

Здесь имеются в виду споры между:

а) коммерческими организациями с иностранными инвестициями;

б) коммерческой организацией с иностранными инвестициями и российским юридическим лицом без иностранного участия (либо российским индивидуальным предпринимателем), включая споры с российским участником данной организации;

в) российскими участниками коммерческой организации с иностранными инвестициями (если спор возник из учредительного договора или в связи с ним);

г) международными объединениями (организациями), созданными на российской территории;

д) упомянутыми объединением (организацией) и чисто российским юридическим лицом (в том числе участником) либо российским индивидуальным предпринимателем;

е) российскими участниками международного объединения (организации), если спор возник из учредительного договора или в связи с ним.

Рассмотрим некоторые примеры из арбитражной практики МКАС, где одна из сторон спора – российская организация с иностранными инвестициями.

По делу от 3 июля 2006 г. № 99/2005 иск был предъявлен российским банком с иностранным капиталом к российской организации из договора залога движимого имущества от 27 декабря 2004 г., заключенного сторонами в обеспечение исполнения кредитного соглашения от той же даты.

Пунктом 10.5 заключенного сторонами договора залога имущества от 27 декабря 2004 г. было предусмотрено, что споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего договора или связанные с ним, подлежат рассмотрению в МКАС в соответствии с его Регламентом. С учетом изложенного и руководствуясь ст. 16 Закона об арбитраже и п. 3 и 5 § 1 Регламента, МКАС признал свою компетенцию по разрешения настоящего дела [29] .

По делу от 24 апреля 2001 г. № 379/1999 иск был предъявлен российской организацией (со 100-процентным иностранным участием) к другой российской организации (с участием иностранного капитала) на основании заключенного сторонами 26 февраля 1999 г. договора поставки.

Пункт 10 договора от 26 февраля 1999 г. предусматривает рассмотрение вытекающих из него споров и разногласий МКАС, что означает заключение сторонами письменного соглашения о передаче на разрешение МКАС могущего возникнуть спора (п. 3 § 1 Регламента МКАС). Заявленные ответчиком возражения против компетенции МКАС рассматривать данный спор в ходе арбитражного процесса были им отозваны. На основании арбитражной оговорки договора МКАС признал, что в его компетенцию входит разрешение данного спора [30] .

По делу от 1 октября 2003 г. № 43/2003 иск был предъявлен российской организацией с иностранными инвестициями (поклажедателем) к другой российской организации (хранителю) в связи с отказом хранителя отгрузить принадлежащее поклажедателю имущество, сданное на хранение по договору, заключенному сторонами 23 ноября 2000 г.

Хранитель мотивировал свой отказ возникшим спором о праве собственности на указанное имущество.

Пунктом 5.3 договора от 23 ноября 2000 г., заключенного истцом и ответчиком, предусмотрено, что в случае невозможности урегулирования возникающих споров и разногласий путем переговоров стороны передают их на разрешение в МКАС. Истец является юридическим лицом с иностранными инвестициями, зарегистрированным в Российской Федерации, что подтверждается представленной им выпиской из Единого государственного реестра юридических лиц от 28 октября 2002 г. Исходя из этого и руководствуясь § 1 Регламента МКАС, состав арбитража посчитал, что МКАС располагает компетенцией по рассмотрению настоящего спора [31] .

В юридической литературе обращается внимание на наличие у арбитражной (негосударственной) формы рассмотрения международных коммерческих споров определенных преимуществ по сравнению с процессуальной формой рассмотрения таких споров в государственных судах.

К числу преимуществ арбитражной формы рассмотрения споров относятся следующие:

арбитражные суды не являются государственными органами, не входят в систему государственных судов конкретного государства, вследствие чего они свободны от национальной пристрастности и протекционизма по отношению к субъектам какого-либо государства;

процессуальная форма рассмотрения спора в арбитраже менее формализована, чем в государственном суде. За сторонами признается право по взаимному соглашению определить место, время, язык разбирательства, а также урегулировать большинство иных вопросов, связанных с порядком рассмотрения дела;

арбитражные суды, как правило, специализируются на рассмотрении определенных категорий споров, например в области международных экономических связей;

в международном коммерческом арбитраже за сторонами признается право выбора не только самого арбитражного суда, компетентного рассматривать дело, но и конкретных лиц (арбитров), которые будут его рассматривать;

рассмотрение дел в арбитражных судах осуществляется на основании принципа конфиденциальности;

вынесенное на территории конкретного государства решение арбитражного суда, как правило, значительно проще принудительно исполнить за границей, чем решение государственного суда [32] .

Кроме того, Т. Бендевский приводит следующие аргументы в пользу разрешения споров по договорам в области международного оборота товаров и услуг в порядке международного коммерческого арбитража:

стороны договора больше доверяют арбитражу и арбитрам, которых они сами избирают, чем суду государства ответчика;

внешнеторговый арбитраж и арбитры специализируются на рассмотрении споров по договорным отношениям, связанным с оборотом товаров и услуг с заграницей;

процесс в судах общей юрисдикции протекает несоизмеримо дольше из-за специализации на делах, не осложненных иностранным элементом, и из-за многоступенчатости процесса;

подача иска в суд общей юрисдикции, как правило, влечет за собой нарушение и прекращение деловых отношений между сторонами договора в отличие от рассмотрения спора в порядке арбитража или арбитрами, избранными сторонами для разрешения спора;

стороны больше верят в объективность и беспристрастность арбитража как негосударственного института;

решение арбитража окончательно и не подлежит обжалованию; арбитражный процесс и арбитражные решения обладают свойством дискретности;

стороны спора обязуются исполнять арбитражное решение [33] . Е.В. Брунцева рассматривает привлекательность международного коммерческого арбитража по следующим причинам [34] :

1) нежелание передавать споры на рассмотрение в национальный суд другой стороны;

2) возможность выбора места разрешения споров. Право места проведения арбитражного разбирательства регулирует процедуру арбитража и может оказывать значительное влияние на разрешение споров. Каждое государство имеет свои национальные обычаи, особенности, а также концепцию того, как арбитраж должен проводиться на его территории. Как отмечает А.Г. Федоров, взаимообмен между арбитражным процессом и национальной системой права является фундаментом правильного подхода к оценке развития международного коммерческого арбитража [35] ;

3) возможность выбора арбитров. В отличие от государственных судов, где стороны не имеют возможности влиять на распределение дел между судьями, стороны в арбитраже самостоятельно назначают арбитров;

4) нейтральность арбитров. Арбитры при рассмотрении дела обязаны сохранять нейтральность и рассматривать дело непредвзято;

5) разрешение споров специалистами в соответствующей области. Следует отметить, что судьи государственных судов иногда недостаточно представляют себе предмет спора и его существо, поскольку не являются специалистами в области внешней торговли, а это приводит к необходимости привлекать для ведения процесса высококвалифицированных экспертов и, следовательно, увеличивать судебные расходы сторон;

6) установление порядка арбитражного разбирательства самими сторонами. Сторонам разрешено определять порядок осуществления разбирательства арбитражем;

7) выбор сторонами применимого материального права. Исходным принципом определения применимого права международным коммерческим арбитражем является выбор права сторонами контракта. Под применимым правом, регулирующим отношения сторон по заключенной внешнеэкономической сделке, следует понимать материально-правовые нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах национального законодательства, международных актах и обычаях, которые стороны по взаимному согласию избирают [36] . Например, субъекты из договора купли-продажи вправе указать в качестве применимого – право страны-покупателя, право страны-продавца, право третьей страны и т. п.

Законодательство РФ, в частности ГК РФ, позволяет выделить следующие особенности соглашения о применимом праве:

а) это соглашение имеет специфический предмет, т. е. субъекты международной коммерческой сделки, определяя применимое право, могут по своему усмотрению обратиться как к российскому, так и к иностранному праву, нормам международных соглашений, регулирующих соответствующий круг общественных отношений, и общим принципам права, международным обычаям и обыкновениям. Иными словами, они вправе сделать выбор между материально-правовым и коллизионным способом воздействия на договорные отношения;

б) соглашение о применимом праве является не обязанностью, а правом сторон. По общему правилу, такое соглашение не относится к необходимым условиям договора, осложненного иностранным элементом. Нам же представляется, что соглашение о применимом праве следует относить к числу существенных условий договора, поскольку отсутствие указания на применимое право делает процедуру рассмотрения спора коммерческим арбитражем затруднительной, прежде всего это связано с поиском коллизионных норм;

в) заключая соглашение о применимом праве, контрагенты преследуют цель более полно урегулировать свои права и обязанности по договору и иные элементы обязательственного статута договора;

г) стороны договора вправе выбрать применимое право как в момент заключения договора, так и в последующем, после его заключения. Следуя положениям ст. 158 и 434 ГК РФ, соглашение о применимом праве может быть заключено как в письменной, так и в устной форме. Однако, по нашему убеждению, форма соглашения

о применимом праве должна быть письменная.

8) закрытость арбитражного разбирательства. Рассмотрение дел в арбитражных судах осуществляется на основании принципа конфиденциальности. Доступ в арбитражное разбирательство представителей средств массовой информации, публики не допускается, а рассмотрение дел в государственных судах осуществляется, как правило, публично;

Конфиденциальное рассмотрение споров является отличительной чертой арбитражного разбирательства по сравнению с государственным арбитражным процессом, где в соответствии с ч. 1 ст. 123 Конституции РФ разбирательство дел во всех судах открытое. В этом проявляется основной принцип арбитражного судопроизводства – принцип гласности, являющийся одной из предпосылок вынесения обоснованных и законных судебных актов;

9) окончательность арбитражного решения. Важно отметить, что в международных арбитражных судах отсутствуют апелляционные, кассационные, надзорные инстанции. Кроме того, международные договоры и национальные законы большинства государств устанавливают недопущение обжалования арбитражного решения по существу и в государственный суд. Данные правила способствуют быстрому обращению вынесенного решения к исполнению, вносят стабильность и определенность в правоотношения сторон;

10) Возможность принудительного исполнения арбитражного решения практически в любом государстве. Закон об арбитраже предусматривает, что арбитражное решение независимо от того, в какой стране оно было вынесено, признается в России обязательным и приводится в исполнение. Иными словами, иностранные арбитражные решения приводятся в исполнение в России независимо от того, имеется ли у Российской Федерации международный договор в названной области с соответствующим государством, т. е. на условиях фактической взаимности.

Говоря о перспективах международного коммерческого арбитража, как справедливо отмечает М.М. Богуславский, в первую очередь следует обратить внимание на то, что успешное развитие международного коммерческого арбитража в Российской Федерации зависит от комплекса как объективных, так и субъективных факторов, имеющих как международный, так и внутренний характер и тесно соприкасающихся. Кроме того, нельзя недооценивать то обстоятельство, что МКАС существует не изолированно, поскольку его деятельность неразрывно связана с решением общих задач по совершенствованию российской правовой системы [37] .

Решение правовых проблем, возникающих в процессе урегулирования спора в международном коммерческом арбитраже, зависит от правильного понимания субъектами разбирательства юридической природы данного органа.

Вопрос о правовой природе арбитража, арбитражного соглашения, арбитражного решения берет свое начало с момента появления внешнеторговых арбитражей в XIX в. в эпоху зарождающегося монополистического капитализма, когда гражданское судопроизводство не могло соответствовать тем требованиям, которые были вызваны потребностями внешнеторгового оборота. Тем не менее влияние, которое оказали правовые системы государств на становление и развитие международного коммерческого арбитража, является одной из основных причин актуальности проблемы юридической природы арбитража. Это связано с тем, что законодательство об арбитраже, принимаемое в различных странах, имеет свои особенности, вытекающие, во-первых, из традиций, а во-вторых, из степени развития материальных условий жизни общества.

В юридической литературе выделяют четыре основных вида теорий правовой сущности арбитража.

1. Договорная теория

Договорная концепция правовой природы арбитража в качестве основного аргумента рассматривает арбитраж как договорно-правовой институт, промежуточная цель которого состоит в организации процедуры арбитражного разбирательства, а конечная – в разрешении дела по существу [38] .

Сторонники данной теории расценивали арбитражное соглашение как особого рода контракт, т. е. обычный гражданско-правовой договор, предметом которого выступает выбор сторонами вида арбитража, времени и места проведения арбитражного разбирательства, определение самой процедуры арбитражного разбирательства и материального права, подлежащего применению арбитрами. В силу того что в основе арбитражного соглашения лежит воля сторон передать спор на разрешение в арбитраж, договорный характер такого соглашения определяет договорную природу самого арбитража.

С другой стороны, арбитраж и арбитражное решение квалифицируется как мировое соглашение. Подвергая критике данный подход, С.Н. Лебедев отмечал, что при мировой сделке спор разрешается непосредственно самими сторонами и неминуемо путем взаимных уступок, при арбитраже – при посредстве третьих лиц и без взаимных уступок, когда обе стороны добиваются осуществления своих притязаний полностью [39] .

В.Н. Ануров выделяет две группы юридических последствий, наступающих для участников арбитражного разбирательства при последовательном соблюдении договорной теории.

Первая группа юридических последствий относится к международному коммерческому арбитражу:

1) стороны могут самостоятельно определять порядок проведения арбитражного разбирательства;

2) возможность упрощенного порядка исполнения арбитражного решения;

3) основания непризнания и неприведения в исполнение иностранных арбитражных решений и внутренних арбитражных решений должны быть идентичными;

4) арбитры не должны быть связаны коллизионным правом страны места проведения арбитража;

5) если в качестве причины назначения сторонами арбитров являлось их знание подлежащего применению права, регулирующего спорные вопросы, то арбитры должны ex officio установить содержание этого права.

Вторая группа юридических последствий относится как к международному, так и к внутреннему коммерческому арбитражу:

1) арбитры должны нести ответственность за небрежное, некомпетентное или недобросовестное исполнение своих функций, выраженное в вынесении несправедливого решения по существу спора;

2) арбитражное решение не может иметь эффекта res judicatio по аналогии с судебным решением, так как является оно является только оформлением окончательной стадии выполнения сторонами гражданско-правового договора (в данном случае – соглашения о проведении арбитражного разбирательства);

3) срок исковой давности начинает исчисляться с момента возникновения требования одной стороны к другой либо с момента появления основания возбуждения арбитража и не может быть приостановлен на время проведения арбитражного разбирательства [40] .

2. Процессуальная теория

Процессуальная теория предполагает признание арбитража в качестве особой формы правосудия, осуществляемого от имени государства.

Арбитражное соглашение в этом контексте рассматривается лишь как соглашение процессуального характера, основной целью которого является исключение юрисдикции государственного суда.

Элемент государственности сторонники данной концепции видят в том, что ряд вопросов арбитражного процесса может быть разрешен только при участии государственных судебных органов: признание арбитражного соглашения юридически действительным, определение компетенции арбитража, осуществление признания и исполнения арбитражного решения. При решении этих вопросов будет применяться право того государства, на территории которого происходит арбитражное разбирательство или к суду которого сделаны соответствующие обращения. На практике такая квалификация упомянутых действий в качестве процессуальных влечет за собой невозможность применения иностранного права и, следовательно, применение лишь соответствующего внутригосударственного (национального) права, что исключает постановку коллизионной проблемы.

В.Н. Ануров выделяет две группы юридических последствий, наступающих для участников арбитражного разбирательства при последовательном соблюдении процессуальной теории.

Первая группа юридических последствий относится к международному коммерческому арбитражу:

1) при решении всех вопросов, касающихся арбитража, в том числе и об арбитражном соглашении, применяется право государства, в котором они рассматриваются, и исключается возможность обращения к иностранному праву;

2) для признания и исполнения иностранных судебных решений характерен принцип взаимности, основанный на заключении двусторонних международных договоров о правовой помощи;

3) основания непризнания и неприведения в исполнение иностранных судебных решений отличаются от оснований неприведения в исполнение и непризнания внутренних арбитражных решений;

4) арбитры связаны коллизионным правом страны места проведения арбитража;

5) при установлении содержания иностранного права арбитры должны применять процессуальное законодательство страны места проведения арбитража.

1) арбитры не несут никакой ответственности за небрежное, некомпетентное или недобросовестное исполнение своих функций, выраженное в вынесении несправедливого решения по существу спора;

2) арбитражное решение обретает эффект res judicatio с момента его вынесения и прохождения процедуры экзекватурирования;

3) срок исковой давности начинает течь с момента возникновения требования одной стороны к другой или с момента появления основания возбуждения арбитража, но может быть приостановлен на время проведения арбитражного разбирательства [41] .

3. Смешанная теория

Смешанная концепция сочетает в себе основные положения договорной и процессуальной теорий и рассматривает арбитраж как самостоятельный институт, включающий в себя материально-правовые и процессуально-правовые элементы. Такой подход позволяет обеспечить применение не только собственного права того государства, где происходит арбитражное разбирательство, но и соответствующего иностранного права, к которому отсылает применимая коллизионно-правовая норма.

Возникновение смешанной теории арбитража связывают с 44-й сессией Института международного права в апреле 1952 г., которая приняла резолюцию, констатирующую, что хотя арбитраж существует в силу совпадающих воль сторон, которые проявляются в арбитражном соглашении, однако исходя из правовой природы института sui generis арбитраж не может быть урегулирован в международных отношениях одним законом (привязкой) и обладает характером, требующим применения процессуального права [42] .

В развитие этого вывода были выдвинуты следующие предположения:

1) в силу юридической природы арбитража как института sui generis вопросы, связанные с международным коммерческим арбитражем, регулируются как материальным, так и процессуальным правом;

2) стороны вправе избрать закон, применимый к соглашению об арбитраже. Совершив такой выбор, стороны признают, что местом пребывания арбитража будет территория страны, закон которой они избрали;

3) на условия действительности арбитражного соглашения не обязательно распространяется действие норм права, которым регулируется основной договор.

Впоследствии ряд отечественных авторов (Д.А. Кейлин, Л.А. Лунц, С.Н. Лебедев), поддержав подобное решение, строили свои выводы на основе квалификации арбитража с позиций этой теории, иногда именуя ее также комплексной теорией (И.О. Хлестова).

В то же время вопросы взаимоотношений арбитража и государственного суда (например, допустимость спора в качестве предмета арбитражного разбирательства, принятие обеспечительных мер, приведение в исполнение арбитражного решения) будут разрешаться на основании процессуального права того государства, на территории которого имеет место арбитражное разбирательство, или того государства, где испрашивается исполнение арбитражного решения;

4. Автономная теория

Автономная теория международного коммерческого арбитража возникла в 60-х гг. XX в., ее автором является французский ученый Ж. Рюбеллен-Девиши. Он и его сторонники полагали, что юридическая природа арбитража может быть определена только с учетом его целей и реальной пользы, т. е. тех гарантий, которые необходимы сторонам, чтобы не обращаться в государственный суд.

Арбитраж, по данной теории, рассматривается как независимое явление (sui generis), юридическая природа которого должна быть объяснена из прагматических соображений быстроты и удобства разрешения споров, возникающих между хозяйствующими субъектами (предпринимателями). Именно данное обстоятельство и влияет на совершенствование и упорядочение процедуры третейского разбирательства, закономерности развития которого исходят из потребностей коммерческого оборота.

Однако Е.А. Виноградова считает, что автономная теория арбитража не является теорией его правовой природы и имеет право на самостоятельное существование наряду с признанием теории sui generis. В связи с этим ею было предложено свое понимание автономной теории как имеющей несколько уровней:

а) международно-правовой;

б) национального законодательства;

в) локальных правовых актов.

На каждом из этих уровней на основе информационного обмена происходит селекционный отбор наиболее совершенных норм и правил организации и деятельности третейского суда [43] .

В.Н. Ануров выделяет следующие юридические последствия, наступающие для участников арбитражного разбирательства при последовательном соблюдении автономной теории:

1) отказ от применения арбитрами правовых норм при проведении арбитражного разбирательства и разрешении спора по существу не будет являться основанием для отказа в признании и исполнении вынесенного этим арбитрами арбитражного решения;

2) возможно образование различных систем правил неюридического характера, но обладающих свойствами логической обоснованности и последовательного применения, которые будут использоваться в практике общеизвестных центров по разрешению международных коммерческих споров [44] .

Исследование особенностей международного коммерческого арбитража будет неполным, если не рассмотреть существующую классификацию международных коммерческих арбитражных судов.

I. По сроку существования

1. Постоянно действующие (институционные, институциональные) арбитражи.

Постоянно действующий арбитраж представляет собой негосударственную организацию, сформированную с целью осуществления функций избранного суда на основании соглашений о его юрисдикции, заключенных сторонами договорных отношений.

Как правило, постоянно действующие арбитражи создаются при различных торговых палатах, ассоциациях, биржах по торговле определенной продукцией и пр. Они функционируют без перерыва и не прекращают свое действие с рассмотрением какого-либо конкретного дела.

Институциональные арбитражи действуют на основании собственных регламентов и правил, которые, как правило, разрабатываются в соответствии с типовыми (модельными) регламентами и правилами, рекомендуемыми Комиссией Организации Объединенных Наций по праву международной торговли – ЮНСИТРАЛ (UNCITRAL).

В институциональных арбитражах имеется канцелярия (аппарат), которая совершает все технические и вспомогательные действия, создавая необходимые условия для рассмотрения дела, в частности осуществляет коммуникацию со сторонами, арбитрами, рассылку процессуальных документов, уведомлений, постановлений арбитража. Кроме того, они являются научно-исследовательскими центрами. Осуществляют изучение и обобщение арбитражной практики, способствуют обмену знаниями и опытом между арбитрами, единообразному применению юридических норм по рассматриваемым делам.

Наиболее авторитетными и известными институциональными международными коммерческими арбитражами в современной мировой коммерческой практике являются следующие.

Американская арбитражная ассоциация (American Arbitration Association, ААА) существует с 1992 г., штаб-квартира находится в Нью-Йорке, имеет отделения по всей территории США. С учетом сложившихся традиций правоприменительной практики, достаточно высокого размера судебных расходов в государственных судах популярность третейского разбирательства в США велика. ААА рассматривает ежегодно около 150 000 споров, вытекающих из самых различных отраслей права. Имеет более трех десятков различных регламентов для рассмотрения различных категорий дел с участием их отраслевой принадлежности и иных обстоятельств.

Например, ААА совместно с Американской ассоциацией адвокатов в 1977 г. разработан Кодекс этики арбитров при разрешении коммерческих споров. Данный Кодекс устанавливает общепринятые нормы для поведения арбитров и сторон в коммерческих спорах в целях содействия сохранению высоких стандартов и дальнейшего доверия в арбитражном процессе, т. е. обеспечивает этическое руководство деятельностью арбитража [45] .

Международный арбитражный суд Международной торговой палаты (МТП) в Париже (International Chamber of Commerce (ICC) International Court of Arbitration) создан в 1923 г. и является ведущим арбитражным учреждением мира. Сама МТП является крупнейшим исследовательским центром в области международного частного права. Штаб-квартира суда находится в Париже, однако по более чем 80 % дел составы арбитражного суда заседают на территориях других государств.

Лондонский международный арбитражный суд (London Court of International Arbitration, LCIA) существует как внутренний третейский суд с 1892 г., как международный – функционирует с 1981 г.

Арбитражный институт торговой палаты в Стокгольме (Arbitration Institute of the Stockholm Chamber of Commerce) создан в 1917 г., в нынешнем виде функционирует с 1949 г. Имеет несколько регламентов для различных процедур арбитража. Он является органом Торговой палаты, однако управляется независимым Правлением из шести человек, которое назначается на три года Советом директоров палаты. Текущее руководство осуществляет Секретариат, возглавляемый Генеральным секретарем.

Арбитражный институт является одним из ведущих центров по разрешению международных коммерческих споров, хотя количество дел остается незначительным по сравнению с МТП, ААА или МКАС [46] .

В Российской Федерации авторитетным арбитражным учреждением является МКАС и МАК при Торгово-промышленной палате РФ.

2. Временно создаваемые (разовые, «на один раз», изолированные, ad hoc) арбитражи.

Временно создаваемые арбитражи создаются сторонами договора специально для рассмотрения конкретного спора, т. е. бремя определения правил, в соответствии с которыми данный арбитраж должен рассматривать переданный на его разрешение спор, возлагается на спорящие стороны. После вынесения решения по спору такой арбитраж прекращает свое существование, выполнив поставленную перед ним задачу.

Поскольку арбитражи ad hoc создаются в каждом конкретном случае при возникновении спора, то основной является проблема определения правил, в соответствии с которыми данный арбитраж должен рассматривать переданный на его разрешение спор. Одним из оптимальных способов, позволяющих сторонам избегать непростую процедуру самостоятельной регламентации процедуры разрешения спора, является присоединение к одному из следующих типовых регламентов для арбитража:

а) Арбитражный регламент Экономической комиссии ООН для Европы 1966 г. (далее – Арбитражный регламент ЕЭК);

б) Правила международного коммерческого арбитража Экономической комиссии ООН для Азии и Дальнего Востока 1966 г. (далее – Правила ЭКАДВ);

в) Арбитражный регламент Комиссии ООН по праву международной торговли 1976 г. (далее – Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ).

Между тем в последнее время получила довольно широкое распространение практика содействия арбитражам ad hoc со стороны постоянно действующих арбитражных центров, которые при намерении хозяйствующих субъектов передать свои разногласия на рассмотрение арбитража ad hoc могут оказывать помощь в назначении и отводе арбитров, организации слушания дела включая предоставление для этой цели помещений, вспомогательного персонала и т. п.

В Российской Федерации в целях активизации роли МКАС в оказании содействия арбитражам ad hoc были подготовлены Правила по оказанию содействия Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате Российской Федерации арбитражу в соответствии с арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ (далее – Правила по оказанию содействия) [47] .

Так, согласно п. 1 Правил по оказанию содействия МКАС вправе действовать в качестве компетентного органа в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ и оказывать организационное содействие арбитражным разбирательствам на основании указанного регламента, включая выполнение следующих функций:

а) направление документов сторонам и арбитрам;

б) содействие составу арбитража в определении даты, времени и места слушания дела и направление заблаговременного уведомления сторонам о слушании;

в) предоставление помещений для слушания дела и совещаний состава арбитража;

г) осуществление машинописных работ;

д) обеспечение услугами переводчика;

е) удостоверение подписей арбитров на арбитражном решении печатью МКАС и подписью его ответственного секретаря;

ж) получение аванса арбитражных расходов и его дальнейшее перечисление с учетом установленного распределения таких расходов;

з) оказание иного содействия, насколько таковое возможно.

Согласно Рекомендациям в помощь арбитражным учреждениям и другим заинтересованным органам в отношении арбитражных операций согласно Арбитражному регламенту ЮНСИТРАЛ рекомендуется, чтобы учреждения при проведении административных процедур четко различали свои услуги как компетентного органа, как они предусмотрены в Арбитражном регламенте ЮНСИТРАЛ, и административные услуги технического, секретарского характера.

Различие между этими видами услуг имеет также отношение к вопросу о том, какая сторона может запрашивать эти услуги. С одной стороны, учреждение может действовать в качестве компетентного органа в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ, только если оно было назначено сторонами либо в арбитражной оговорке, либо в отдельном соглашении. С другой стороны, административные услуги технического, секретарского характера могут запрашиваться не только сторонами, но и арбитражным судом (п. 1 ст. 15 и п «с» ст. 38 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ).

Следует отметить, что при выступлении МКАС в качестве компетентного органа и оказании организационного содействия арбитражным разбирательствам в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ применяется, если иное не установлено соглашением сторон, следующая типовая арбитражная оговорка.

«Любой спор, разногласие или требование, возникающее из данного договора или касающееся его либо из его нарушения, прекращения или недействительности, подлежит разрешению в арбитраже в соответствии с действующим в настоящее время Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ.

Компетентным органом будет являться Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации.

Стороны могут пожелать добавить к этому:

а) число арбитров… (один или три);

б) место арбитража… (город или страна);

в) язык (языки) арбитражного разбирательства.».

II. По предметному признаку

1. Арбитражи общей компетенции, которые рассматривают все виды гражданско-правовых споров, связанные с международным экономическим и научно-техническим сотрудничеством. Такие арбитражи созданы практически во всех государствах. К наиболее авторитетным относятся:

Арбитражный суд при МТП в Париже;

МКАС;

Международный третейский суд в Лондоне;

Коммерческий арбитраж в Цюрихе;

Коммерческий арбитраж в Стокгольме;

Коммерческий арбитраж в Базеле и др.

2. Арбитражи специальной компетенции, которые формируются с целью разрешения споров, возникающих из определенных отношений. Особое место среди таких видов арбитражей занимают:

Морская арбитражная комиссия при ТПП РФ;

Арбитраж Лондонской ассоциации по торговле зерном;

Арбитраж при ассоциации по торговле кофе в Гамбурге;

Арбитраж при Международной ассоциации воздушного транспорта;

Арбитраж Ливерпульской хлопковой ассоциации и др.

III. По субъектному признаку компетенции

1. Арбитражи, рассматривающие только международные споры, т. е. споры с участием иностранных юридических и физических лиц либо организаций с иностранными инвестициями (их участников) или международных организаций.

2. Арбитражи, рассматривающие как внутренние, так и международные споры .

Каждый вид международного коммерческого арбитража обладает своими преимуществами.

В постоянно действующих арбитражах ведутся списки арбитров из числа преподавателей юридических факультетов, адвокатов, хозяйствующих субъектов. Стороны договора путем арбитражного соглашения утверждают арбитраж, которому они доверяют разрешение уже возникшего или возможного спора по договорным отношениям. Кроме того, посредством соглашения они определяют, передать ли разрешение спора (споров) единственному арбитру или арбитражному составу – коллегии арбитров, обычно в составе трех арбитров.

Если арбитражное соглашение предусматривает разрешение спора единственным арбитром, то в этом случае стороны выбирают его из списка арбитров и сообщают о своем решении в арбитраж в письменной форме. Если же арбитражное соглашение предусматривает компетенцию коллегии арбитров, то в этом случае истец вместе с иском должен назвать назначенного им арбитра и представить сведения о нем, а ответчик в отзыве на иск или, в случае его неподачи, в срок, установленный для подачи отзыва на иск, – письменно сообщить имя своего арбитра и сведения о нем. Арбитры, избранные сторонами спора, выбирают из списка арбитров третьего арбитра – председателя коллегии арбитров.

Институт третейского разбирательства был известен в Древней Руси и имел много схожего с аналогичным институтом Римского права. Можно назвать такие правовые памятники того времени, как Рядные, Договорные грамоты князей XI–XII вв. и Уложение 1649 г., которые содержали упоминания о третейском мирном разбирательстве хозяйственных споров.

В Средние века третейские суды в России не получили такого широкого распространения в сфере урегулирования споров между участниками торгового оборота, как в европейских странах. Тем не менее они существовали в крупных территориальных торговых центрах России: Архангельске, Нижнем Новгороде, позднее в Москве и торговых центрах на р. Волга.

В XVIII–XIX вв. отечественные юристы серьезно обратились к научной разработке проблем деятельности третейских судов в России. Среди них можно назвать А.Ф. Волкова, А.Д. Вицына и др. Среди документальных источников этих времен следует отметить Положение о третейском суде 1831 г.

К 1911 г. был подготовлен проект Общего положения о торгово-промышленных палатах в России, где в § 12 раздела «Предметы ведения палаты» предусматривалось, что «палаты разрешают в качестве третейского суда возникающие по торгово-промышленным делам споры, в случае состоявшегося об этом соглашения между сторонами, с соблюдением всех особых к сему относящихся предписаний закона». К сожалению, этот документ принят тогда не был.

В советское время правами третейского суда обладали биржевые арбитражные комиссии при товарных и фондовых биржах, образованные в 1922 г. Наиболее же ярко идеи третейского суда были реализованы в законодательном порядке при создании в 1932 г. Внешнеторговой арбитражной комиссии (ВТАК) при Всесоюзной торговой палате. Соответствующее постановление Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР было принято 17 июня 1932 г.

До создания Внешнеторговой арбитражной комиссии ни законодательство СССР, ни законодательство союзных республик не регулировало арбитражного разбирательства внешнеторговых споров в постоянно действующих арбитражных органах, имеющих негосударственный характер.

Негосударственный характер ВТАК предопределял порядок назначения его состава. ВТАК на первом этапе состояла из 15 членов, назначаемых президиумом Всесоюзной торговой палаты из представителей торговых, промышленных, транспортных и других хозяйственных организаций, а также лиц, обладающих специальными знаниями в области внешней торговли и внешнеторгового законодательства.

Из членов ВТАК стороны избирали третейских судей, которые, в свою очередь, из того же состава членов комиссии избирали суперарбитра.

Состав комиссии назначался сроком на один год. В последующем происходило, как правило, лишь продление полномочий его состава.

Новые лица в состав ВТАК вводились взамен выбывших ее членов. Такая практика обеспечивала стабильность состава и имела положительное значение для выполнения возложенных на Комиссию задач.

На ежегодных собраниях члены Комиссии избирали председателя ВТАК и двух его заместителей.

Согласно положению о ВТАК и в соответствии с установившейся практикой председатель Комиссии осуществлял распорядительные функции, включая разрешение вопросов, связанных с принятием к производству исковых заявлений и с формированием состава арбитража по конкретным делам.

Первое по времени решение ВТАК датировано 15 ноября 1933 г.

Признанием роли ВТАК уже на начальном этапе ее деятельности стало упоминание о возможности рассмотрения споров из внешнеторговых контрактов постоянно действующим арбитражем в СССР в ряде двусторонних международных торговых договоров, заключенных Советским Союзом в предвоенный период.

С момента своего создания и до начала Великой Отечественной войны ВТАК рассмотрел около 100 споров. В целом за первые двадцать лет своей работы Комиссия рассмотрела дела, в которых принимали участие организации, учреждения и фирмы из нескольких десятков стран Европы, Азии, Америки.

Среди правовых вопросов, возникавших в спорах, разрешение которых говорило о высоком профессионализме арбитров, встречались такие традиционные и одновременно весьма сложные для арбитражного разбирательства темы, как установление собственной компетенции, применимого права. При разрешении споров арбитраж применял по существу не только советское право. Имелись также дела, в которых решение основывалось на применении иностранного права.

Если в послевоенный период до конца 50-х гг. споры между советскими внешнеторговыми организациями и внешнеторговыми организациями из восточно-европейских стран не занимали значительного места, то последующие два десятилетия деятельности ВТАК в основном были связаны с разрешением споров, возникавших в процессе экономического и научно-технического сотрудничества между странами-членами СЭВ. Споры с организациями, фирмами и предприятиями других стран стали в этот период составлять незначительную долю.

Интенсивно развивавшиеся экономические связи между социалистическими странами были объективной предпосылкой значительного увеличения количества ежегодно рассматривавшихся во ВТАК дел, количество которых к концу 80-х гг. достигло трехсот. В основном арбитражная практика была связана с применением унифицированных в рамках СЭВ документов, регулирующих основные виды внешнеэкономических операций между социалистическими странами. Большую роль в расширении деятельности внешнеторгового арбитража, а также в укреплении его роли как важного элемента инфраструктуры международных экономических отношений сыграла также Конвенция о разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества (Московская конвенция), которая была заключена в 1972 г. между странами, входившими в СЭВ.

Несмотря на незначительность по количеству споров с участием фирм из несоциалистических стран, такие дела довольно часто были сопряжены с большой сложностью с точки зрения решения правовых проблем. И решения ВТАК по делам этой категории также представляли несомненный правовой интерес и говорили о высокой компетентности советских арбитров в сфере регулирования экономических отношений между странами с различными социально-экономическими и правовыми системами.

В список арбитров, рассматривавших споры во ВТАК, входили ведущие отечественные специалисты в области правового регулирования внешнеэкономической деятельности, среди которых были как представители юридической науки, так и практики. Это были не только высококвалифицированные профессионалы внешнеторговой практики, но и высокообразованные, культурные люди, владевшие, как правило, также несколькими иностранными языками.

На протяжении длительного времени ВТАК возглавлялась широко известными и снискавшими большой авторитет как у нас в стране, так и за рубежом, юристами. Среди них такие выдающиеся специалисты-правоведы, внесшие существенный вклад в развитие отечественной юриспруденции, как Д.Ф. Рамзайцев, Д.М. Генкин, С.Н. Братусь, В.С. Поздняков. Безусловно, они сыграли решающую роль как в развитии внешнеторгового арбитража в целом у нас в стране, так и в укреплении авторитета возглавлявшегося ими постоянно действующего внешнеторгового арбитража [48] .

Современный этап деятельности постоянно действующего внешнеэкономического арбитражного органа связан с принятием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1987 г., согласно которому Внешнеторговая арбитражная комиссия при ТПП СССР была переименована в Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате СССР, что практически совпадает с новым этапом жизни всего российского государства, с коренными изменениями в его социально-экономической структуре и правовой системе.

Начальным моментом этого этапа следует считать принятие в 1993 г. Закона об арбитраже.

Данный Закон утвердил также новое положение о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (МКАС). В соответствии с постановлением Верховного Совета РФ от 7 июля 1993 г. МКАС является преемником Арбитражного суда при Торгово-промышленной палате СССР.

Многолетний опыт, высокий профессионализм арбитров, отвечающие международным стандартам процедуры, стабильная и предсказуемая практика принесли МКАС широкую известность.

МКАС первым в России среди третейских судов стал лауреатом премии «Фемида-99» за вклад в создание демократического общества и развитие институтов правового государства.

Высокий мировой статус МКАС подтверждает его членство в Международной федерации коммерческих арбитражных институтов (МФКАИ).

Статистика МКАС за 2008 г.

За 2008 г. в МКАС поступило 158 исков (в том числе 4 встречных) от компаний из 38 стран мира.

Спорящими сторонами выступали лица из следующих стран: Украина – 16; Германия – 12; Турция – 12; Белоруссия – 8; Китай – 8; Казахстан – 8; Италия – 7; Австрия – 7; Литва-5; Польша – 5; Канада – 5; Великобритания – 4; Кипр, Сербия, Узбекистан, Чехия, Швейцария – по 3; Азербайджан, Бельгия, Киргизия, острова Гернси, Панама, США, Таджикистан, Финляндия – по 2; Болгария, Бразилия, Британские Виргинские острова, Венгрия, Голландия, Индия, Ирландия, Корея, Лихтенштейн, Малайзия, Монако, Эстония – по 1.

Среди иностранных участников споров за рассматриваемый период преобладали стороны из стран Евросоюза – всего 63 компаний.

В 146 спорах участвовали российские компании. Среди них 20 споров было разрешено между двумя российскими предприятиями с иностранными инвестициями. В МКАС поступило 8 споров, в которых обе стороны являлись иностранными компаниями.

Итог истекшего 2008 г. по предметной разновидности контрактов, из которых возникали споры, показывает, что, как и в прежние годы, продолжают существенно преобладать споры, связанные с договором внешнеторговой купли-продажи (поставки) – 90 споров (58 % от общего количества).

Далее следуют: споры из договоров по оказанию услуг и выполнению работ – 17 споров (11 %); споры из договоров аренды – 13 споров (8 %); споры из договоров строительного подряда – 10 споров (6 %); споры из договоров перевозки – 6 споров (3,8 %); споры из договоров коммерческого представительства – 6 споров (3,8 %).

Споры, вытекающие из всех остальных групп внешнеторговых обязательств (кредит, подряд, страхование, лизинг, исключительные права и др.) составили по 0,5–3 % по каждой группе, а вместе взятые около 9,4 % [49] .

Статистика МКАС за 2007 г.

За 2007 г. в МКАС поступило 141 исковое заявление от компаний из 40 стран мира.

Принято к производству – 141 дело (в том числе встречных исков – 2).

Завершено производством – 136 дел (в том числе встречных исков – 4), из них дела, поступившие: в 2004 г. – 3; 2005 г. – 15; 2006 г. – 76; 2007 г. – 42.

В 2007 г. с участием иностранных арбитров рассмотрено 15 дел.

По отдельным странам наибольшее число спорящих сторон по поступившим в 2007 г. в МКАС искам: из Украины – 21; Германии – 16; Великобритании и Кубы – по 8; Австрии и Казахстана – по 7; США – 6; Белоруссии, Латвии и Эстонии – по 5; Венгрия, Италия, Канада, Сербия, Швейцария – по 3 участника из каждой страны; Азербайджан, Армения, Кипр, Молдова, Польша, Словакия, Таджикистан, Турция, Финляндия, Югославия – по 2 участника из каждой страны; Болгарии, Британских Виргинских островов, Греции, Индии, Ирака, Китая, Киргизии, Кореи, Литвы, Лихтенштейна, Норвегии, Португалии, Таиланда, Франции, Узбекистана – по 1 компании из каждой страны.

За прошедший год среди иностранных участников споров преобладали стороны из стран СНГ – всего 43 компании.

В течение 2007 г. 128 споров происходили с участием 148 российских компаний, включая 12 споров между двумя российскими предприятиями, одно из которых является предприятием с иностранными инвестициями. 7 споров с участием только иностранных компаний.

За истекший 2007 год преобладали споры, связанные с договором внешнеторговой купли-продажи – 87 споров; за ними следуют споры по оказанию услуг и выполнению работ – 19 споров; споры из договоров кредита – 11 споров; аренды – 8 споров; строительного подряда – 5 споров; перевозки – 3 спора; споры, вытекающие из всех остальных групп (подряд, коммерческое представительство, исключительные права, страхование и др.), составили от 2 до 1 спора по каждой группе.

По делам МКАС, завершенным в 2007 г., в основном рассматривались споры, возникшие из контрактов, которые были заключены между сторонами в 2002–2006 гг. Наибольшее количество споров приходилось на контракты, заключенные в 2005 г. – 34 спора (2006 г. – 25 споров; 2004 г. – 19 споров; 2003 г. – 14 споров; 2002 г. – 7 споров, 2007 г. – 1) [50] .

Статистика МКАС за 2006 г.

За 2006 год в МКАС поступило 120 исков по спорам компаний из 38 стран мира. По отдельным иностранным государствам участники споров были представлены следующим образом: Украина – 22; Великобритания – 14; Германия – 7; Казахстан – 6; Азербайджан – 5; США – 5; Австрия, Грузия, Молдавия, Польша, Сирия, Таджикистан, Тайвань, Эстония, Финляндия – по 2 участника из страны; Афганистан, Босния и Герцеговина, Египет, Канада, Киргизия, Китай, Монако, Нидерланды, Объединенные Арабские Эмираты, Румыния, Турция, Швеция участвовали по одной компании из каждой страны.

Как и в предыдущие годы, среди иностранных участников споров за рассматриваемый период преобладали стороны из стран СНГ – всего 47 компаний.

В 2006 г. участниками споров явились 114 российских компаний (103 спора, включая 8 споров между двумя российскими предприятиями, одно из которых является предприятием с иностранными инвестициями).

Итоги рассматриваемого периода по предметной разновидности контрактов, из которых возник спор, показывают, что, как и в прежние годы, продолжают существенно преобладать споры, связанные с договором внешнеторговой купли-продажи (поставки) – 65 споров (60 % от общего количества споров).

Второе место занимают споры из договоров по оказанию услуг и выполнению работ – 14 (13 %).

Следом идут споры из договоров аренды – 5 споров (4,5 %) и споры из договоров строительного подряда – 4 (3,6 %), а также из договоров перевозки – 4 (3,6 %).

МКАС было рассмотрено по 2 спора, вытекающих из таких групп внешнеторговых обязательств, как кредит и строительный подряд, что составило почти 2 % по каждой группе.

Количество дел, поступивших по разнообразным спорам, отнесенным к числу прочих (например, по договору поручительства или договору займа), составило 9 (8 %) от общего числа дел.

Самое малое количество споров составили споры из отношений коммерческого представительства – 1 (менее 1 %).

По сумме исковых требований дела распределились следующим образом: до 10 000 долл. – 13; от 10 001 до 50 000 долл. – 32; от 50 001 до 100 000 долл. – 13; от 100 001 до 200 000 долл. – 13; от 200 001 до 500 000 долл. – 17; от 500 001 до 1 000 000 долл. – 11; от 1 000 001 до 2 000 000 долл. – 7; от 2 000 001 до 5 000 000 долл. – 4; от 5 000 001 до 10 000 000 долл. – 2; свыше 10 000 000 долл. – 3 [51] .

Компетенция (от лат. rampetere – добиваться, соответствовать, подходить) – совокупность установленных нормативными правовыми актами задач, функций, прав и обязанностей (полномочий) государственных органов, должностных лиц, общественных организаций, коммерческих и некоммерческих организаций [52] .

Понятие «компетенция» рассматривается в двух значениях:

в широком смысле, когда речь идет о полномочиях конкретного органа по осуществлению функций в определенной сфере. Так, согласно ст. 127 Конституции РФ на Высший Арбитражный Суд РФ возложены разрешение экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами, осуществление судебного надзора за их деятельностью и дача разъяснений по вопросам судебной практики, т. е. главными для этого судебного органа являются полномочия по осуществлению судебной власти ;

в узком смысле – в значении только круга основных (отраслевых) полномочий. Так, третейский суд является органом, обладающим компетенцией по разрешению гражданско-правовых споров (ст. 11 ГК РФ).

Компетенция международного коммерческого арбитража рассматривается именно в узком значении – как круг основных (профильных) полномочий, которыми суд наделен в силу национального законодательства государства, а также норм международных договоров.

Целесообразно отметить в данном случае, что вопросы компетенции состава арбитража могут оказаться в ведении сразу нескольких органов:

1) при этом сами арбитры должны будут решать, признать или отказать в признании наличия у них компетенции рассматривать спор;

2) после начала арбитража суд по месту его проведения может быть призван принудить сторону к участию в арбитраже или может иметь дело с оспариванием компетенции состава арбитража;

3) кроме того, даже без прямого вмешательства в арбитражный процесс государственные суды по месту проведения арбитража и за рубежом могут быть призваны решить этот вопрос на двух этапах арбитража:

а) государственный суд может решить вопрос своей собственной компетенции, если в него предъявлен иск по существу спора, рассматриваемого в арбитраже, как до, так и после начала арбитражного процесса;

б) после окончания арбитража государственный суд может рассмотреть вопрос компетенции состава арбитража при определении действительности вынесенного арбитражного решения как в процессе рассмотрения ходатайства о его отмене в месте вынесения, так и в процессе признания и приведения в исполнение арбитражного решения за рубежом [53] .

Действующее законодательство выделяет следующие критерии компетенции международного коммерческого арбитража [54] :

наличие заключенного арбитражного соглашения, соответствующего установленным требованиям. Заключенное арбитражное соглашение характеризуется последствиями двоякого рода – позитивными и негативными. Позитивный аспект заключается в том, что оно обязывает стороны при возникновении спора совершить определенные действия, а именно обратиться за разрешением спора в международный коммерческий арбитраж. Негативный аспект предполагает, что стороны обязаны воздержаться от определенных действий, не обращаться за разрешением спора в государственный суд. Здесь налицо пророгационный и дерогационный эффект арбитражного соглашения;

предметный (объективный) критерий, который определяет характер спорных правоотношений.

Так, в соответствии с п. 2 ст. 1 Закона об арбитраже на рассмотрение международного коммерческого арбитража могут передаваться гражданско-правовые споры между любыми субъектами права, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей. Таким образом, спор, подсудный международному коммерческому арбитражу, должен являться, во-первых, гражданско-правовым по отраслевой принадлежности спорных материальных правоотношений и во-вторых, возникающим при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, т. е. носящим экономический характер.

Не могут быть предметом арбитражного разбирательства споры, во-первых, не являющиеся гражданско-правовыми; во-вторых, гражданско-правовые споры, являющиеся не внешнеэкономическими, а бытовыми, т. е. возникающие при приобретении или использовании товаров (работ, услуг) для личных, бытовых, семейных и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности;

субъектный критерий, который определяет состав сторон спорных правоотношений. Содержание данного критерия определено в п. 2 ст. 1 Закона об арбитраже. Так, международный коммерческий арбитраж компетентен рассматривать споры, в которых коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Российской Федерации, между собой, споры между их участниками, а также споры с другими субъектами права Российской Федерации.

С учетом приведенных критериев можно сделать вывод о том, что в международный коммерческий арбитраж могут быть переданы:

а) споры между любыми субъектами, один из которых находится за границей РФ, а другой – в Российской Федерации.

Так, по делу от 24 марта 2005 г. № 19/2004 иск был предъявлен нидерландской фирмой (истец) к российской организации (ответчик) в связи с неисполнением обязательства по погашению суммы долга по договору займа, заключенному ответчиком с ирландской фирмой 31 марта 2000 г., права требования по которому были переданы ирландской фирмой истцу по Соглашению об уступке прав требования по этому договору займа. Истец уведомил ответчика письмом от 14 июля 2003 г., направив также 14 августа 2003 г. по запросу ответчика заверенную копию Соглашения от 22 ноября 2002 г. Требования истца включали в себя: погашение суммы основной задолженности, уплату предусмотренных договором от 31 марта 2000 г. процентов и процентов за просрочку платежа, а также возмещение расходов по уплате арбитражного сбора и издержек, связанных с ведением арбитражного процесса [55] ;

б) споры между любыми субъектами, оба из которых находятся за границей РФ.

Так, по делу от 23 мая 2005 г. № 45/2004 иск был предъявлен фирмой с Британских Виргинских островов (истец) к организации Республики Беларусь (ответчик) в связи с непогашением в установленный заключенным сторонами 4 августа 2003 г. беспроцентным договором займа срок суммы задолженности. Требования истца включали в себя: погашение суммы долга; уплату договорного штрафа за просрочку платежа; возмещение убытков, определенных путем исчисления процентов годовых за пользование чужими денежными средствами исходя из ставки LIBOR, а также расходов по арбитражному сбору [56] ;

в) споры между любым субъектами, находящимися на территории Российской Федерации, т. е. между юридическими лицами и гражданами Российской Федерации, в том числе индивидуальными предпринимателями).

Так, по делу от 14 июня 2005 г. № 88/2004 иск был предъявлен российской организацией со 100-процентным нидерландским капиталом (продавец) к другой российской организации (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту купли-продажи, заключенному сторонами 28 мая 2003 г. Требования истца включали в себя: погашение суммы задолженности; уплату договорного штрафа за просрочку платежа; возмещение расходов истца по уплате арбитражного сбора [57] .

Проблемы, связанные с компетенцией международного коммерческого арбитража, могут возникнуть в следующих случаях.

Во-первых, когда арбитражное решение действительно, но одна из сторон оспаривает полномочие именно данного арбитражного суда, т. е. возникает спор о том, которому из арбитражей подсудно дело.

Оспаривание компетенции состава арбитража обычно производится ответчиком. Если ответчик считает, что арбитраж не обладает компетенцией, он может, во-первых, бойкотировать арбитраж и затем добиваться отмены вынесенного решения либо отказа в удовлетворении ходатайства о его признании и исполнении; во-вторых, выдвинуть перед арбитрами доводы об отсутствии у них компетенции в самом начале арбитража, представив соответствующие доказательства; в-третьих, обратиться в суд с требованием о прекращении арбитражного процесса либо о вынесении судом декларативного решения об отсутствии у арбитража компетенции [58] .

Наиболее распространенным является тот вариант, когда ответчик выдвигает перед арбитрами доводы об отсутствии у них компетенции на начальной стадии арбитража.

Так, по делу от 28 апреля 1999 г. № 215/1993 иск был предъявлен турецкой фирмой к органу исполнительной власти субъекта РФ в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту международной купли-продажи, заключенному 1 февраля 1995 г. Со стороны покупателя контракт был подписан хозяйствующим субъектом и органом исполнительной власти субъекта РФ. Истец требовал погашения задолженности за частично неоплаченный товар, а также возмещения упущенной выгоды в связи с просрочкой платежа.

Ответчиком был поставлен вопрос о признании арбитражной оговорки контракта недействительной и непризнании им компетенции МКАС, поскольку иск предъявлен к органу исполнительной власти, не являющемуся коммерческой организацией и не занимающемуся предпринимательской деятельностью, а также не имеющему коммерческих предприятий.

В решении, вынесенном МКАС, было указано следующее:

«1. Пункт 9 контракта сторон от 1 февраля 1995 г. предусматривает рассмотрение споров и разногласий, которые могут возникнуть из контракта или в связи с ним, Арбитражным судом при Торгово-промышленной палате РФ в Москве, который был переименован в МКАС.

С учетом этих положений, рассмотрев заявление ответчика об отсутствии якобы компетенции МКАС в разрешении дела, а также принимая во внимание то обстоятельство, что в своем отзыве от 1 февраля 1999 г. ответчик не только не возражал против компетенции МКАС, но и признал в основном исковые требования, состав арбитража констатировал свою компетенцию.

Не приняты во внимание доводы, приведенные ответчиком против компетенции МКАС в его заявлении, врученном составу арбитража в заседании 28 апреля 1999 г., суть которых в том, что ответчик как региональный орган исполнительной власти сам не является коммерческой организацией, не занимается предпринимательской деятельностью, не имеет коммерческих предприятий и потому вообще не может быть участником данного процесса.

МКАС исходил из следующего. Положения ст. 1 Закона об арбитраже, п. 2 Положения о МКАС не содержат каких-либо исключений из компетенции МКАС в отношении органов исполнительной власти. Подобные органы, вступая в гражданско-правовые, в частности внешнеторговые отношения, являются обычными участниками этих отношений со всеми вытекающими из этого последствиями, в том числе и в части, касающейся рассмотрения споров с их участием. На этом основании МКАС пришел к выводу, что обладает компетенцией в рассмотрении настоящего дела [59] .

Во-вторых, когда оспаривается действительность сделки, в связи с которой заключено арбитражное соглашение, т. е. когда встает вопрос о самостоятельности арбитражного соглашения, о том, сохраняет ли оно силу в конкретном случае и вправе ли арбитраж рассматривать вопрос о действительности основной сделки и выносить решение по существу.

Так, по делу от 14 февраля 2006 № 7/2005 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к нидерландской фирме (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному сторонами 11 октября 2004 г. Истец требовал взыскания с ответчика суммы недоплаты, процентов годовых за пользование чужими денежными средствами, а также возмещения расходов по уплате арбитражного сбора.

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать данный спор. Он утверждал, что подписанные сторонами контракт и Общие условия поставок, в которых содержится арбитражная оговорка, не имеют официальной силы и не могут рассматриваться как юридически значимые документы, поскольку контракт является притворной сделкой, заключенной сторонами лишь для соблюдения формальностей в процессе осуществления оплаты за товар, поставляемый третьим лицам. Фактически же ответчик, по заявлению, выполнял роль агента на основании агентского соглашения, заключенного им с совместным советско-американским предприятием.

Обратившись к существу заявленных требований, состав арбитража установил, что в соответствии с заключенным сторонами 11 октября 2004 г. контрактом истец осуществил в полном объеме поставку товаров, указанных в спецификации, являющейся приложением № 1 к контракту. Факт поставки ответчику товаров по контракту подтверждается представленными истцом в заседании арбитража копиями коносаментов в количестве 53 штук.

Состав арбитража также констатировал, что ответчиком с опозданием (24 декабря 2004 г.) была произведена частичная оплата товаров, что подтверждается выпиской и уведомлением соответствующего отделения Сбербанка РФ от 24 декабря 2004 г.

МКАС не признал обоснованными доводы ответчика о невозможности рассмотрения контракта от 11 октября 2004 г. в качестве значимого документа, поскольку данный контракт, по утверждению ответчика, был заключен по просьбе истца лишь для соблюдения формальностей в процессе оплаты за товар, осуществляемой через счета ответчика. Ответчик не представил надлежащих доказательств заключения агентского соглашения между спорящими сторонами, а также доказательств заключения истцом сделок при посредничестве ответчика. Представителем ответчика также подтверждено, что частичная оплата была произведена по контракту от 11 октября 2004 г.

Факт поставки товаров непосредственно ответчику, подтвержденный копиями коносаментов, осуществленная ответчиком частичная оплата по контракту, а также упоминание самим ответчиком в заключительном ответе, поступившем в МКАС 28 ноября 2005 г., о частичном несоответствии поставленной продукции при оспаривании исковых требований – все это позволило составу арбитража считать доказанным факт выполнения истцом своих обязательств по контракту от 11 октября 2004 г. в полном объеме. Основываясь на приведенных выше доказательствах, МКАС пришел к выводу, что ответчиком лишь частично исполнены обязательства по данному контракту.

Состав арбитража принял во внимание заявление истца, представленное в МКАС 16 января 2006 г., об уменьшении исковых требований, в котором истец, частично согласившись с утверждением ответчика, уменьшил сумму основного долга.

С учетом вышеуказанных соображений, руководствуясь ст. 53 Венской конвенции, МКАС пришел к выводу, что требование истца о взыскании с ответчика суммы основного долга подлежит удовлетворению [60] .

В-третьих, когда оспаривается действительность арбитражного соглашения .

Так, по делу от 16 декабря 1996 г. № 393/1995 иск был предъявлен российской организацией (истец) к гонконгской фирме (ответчик).

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать спор из контракта. По его мнению, из-за неточностей, допущенных в тексте арбитражного соглашения, и расхождений в английском и русском текстах это соглашение должно быть признано ничтожным из-за его неопределенности.

Рассмотрев изложенные аргументы сторон и проведя сравнительный анализ русского и английского текстов арбитражного соглашения, МКАС пришел к следующим выводам:

1) и в русском, и в английском текстах арбитражной оговорки речь идет о постоянно действующем третейском (арбитражном) суде, а не о государственном арбитражном суде, как полагает применительно к русскому тексту ответчик. Этот вывод базировался на традиционной формуле, характерной для арбитражных соглашений, включая ссылку на правила этого суда и указание на невозможность обжалования вынесенного решения. Более того, если предположить, что ответчик прав, утверждая, что речь должна идти о государственном суде, то тогда русская версия арбитражного соглашения вообще становится беспредметной, поскольку этот государственный арбитражный суд не конкретизирован;

2) определяя далее конкретный третейский суд, о котором стороны договорились, и принимая во внимание известные неточности как в русском, так и в английском текстах, состав арбитража обратил внимание на формулу английской версии: «Foreign Trade Arbitration Commission at Russian Federation». Единственный третейский суд под таким названием был создан в 1932 г. при Всесоюзной ТПП и существовал под этим название вплоть до его переименования в Арбитражный суд при ТПП СССР в 1987 г., продолжал свою деятельность при ТПП РФ и, наконец, переименован в МКАС. С учетом изложенного слова «Арбитражный суд» в русском тексте не вступают в противоречие с английским текстом [61] .

Итак, компетенция международного коммерческого арбитража может быть подвергнута сомнению по самым различным основаниям. Как правило, это связано с указанием на то, что арбитражное соглашение является недействительным (ничтожным или оспоримым), или на отсутствие юрисдикции арбитража по рассмотрению данного спора. Этот вопрос может возникнуть также и на основании толкования международного соглашения, устанавливающего компетенцию арбитража, или в связи с толкованием положения (устава), регулирующего его деятельность. Например, в многолетней практике Внешнеторговой Арбитражной Комиссии при ТПП СССР (далее – ВТАК) рассматривалось дело по иску швейцарской фирмы «Оскар Майер» к итальянской организации «Коджис», по которому ответчик, возражая против иска, заявил, что ВТАК не обладает компетенцией рассматривать данное дело по существу, поскольку ни одна из сторон не является советской внешнеторговой организацией. Однако такое возражение было признано судом необоснованным по причине того, что согласно ст. 1 Положения о ВТАК, действовавшего в момент рассмотрения спора, ВТАК учреждается для рассмотрения споров, возникших из внешнеторговых сделок, а именно споров между иностранными фирмами и советскими хозяйственными организациями. Таким образом, рассмотрение споров между иностранными фирмами и советскими организациями является лишь частью компетенции ВТАК [62] .

Кроме того, в практике ВТАК часто возникал вопрос о возможности рассмотрения споров между субъектами права одного государства в отношении как советских организаций, так и иностранных фирм. В некоторых случаях ВТАК принимала к производству дела по спорам между советскими организациями в отношении передачи товаров за границей. При этом правоотношения, возникающие в результате данной передачи, рассматривались как внешнеторговые. Таким образом, признавалось, что споры, вытекающие из названных правоотношений, могут быть предметом рассмотрения во ВТАК.

В литературе, посвященной проблемам международного частного права, подобная позиция ВТАК подвергалась критике. Так, по мнению Л.А. Лунца, считать сделку внешнеторговой между двумя государственными организациями одного государства только на том основании, что место передачи товара одной из организаций было назначено за границей, не возможно, поскольку для признания купли-продажи внешнеторговой сделкой существенным является не только признак перемещения товара через границу, но и участие в сделке иностранного контрагента [63] .

Таким образом, компетенция международного коммерческого арбитража по рассмотрению споров между предпринимателями исходит из воли сторон, выраженной в арбитражном соглашении, и зависит от следующих факторов:

1) от права, применимого к арбитражному соглашению;

2) от права места проведения арбитража;

3) от права страны, в которой может быть заявлено ходатайство о признании и приведении арбитражного решения в исполнение.

В этом состоит основное отличие арбитража от судов общей и специальной юрисдикции, компетенция которых напрямую связана с процессуальным законодательством соответствующего государства.

В юридической теории существуют различные точки зрения относительно компетенции международного коммерческого арбитража. Наиболее предпочтительной из них является доктрина «компетенции компетенции», что означает «компетенция по поводу компетенции» [64] .

Данная доктрина возникла в континентальной системе права и означает, что состав международного коммерческого арбитража, который должен разрешать спор, самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его рассмотрение спор, в том числе и в случаях, когда одна из сторон возражает против арбитражного разбирательства по мотиву недействительности или отсутствия арбитражного соглашения.

Что касается содержательной стороны принципа «компетенции компетенции», то таковая сводится к тому, что третейский суд должен убедиться:

1) в наличии заключенного между сторонами спора третейского соглашения;

2) в юридической действительности третейского соглашения;

3) в том, что третейское соглашение распространяется на данный спор [65] .

Как отмечает О.Ю. Скворцов, это право и одновременно обязанность третейского суда не опровергается даже в том случае, если одна из сторон возражает против компетенции третейского суда разрешать спор [66] .

1. Арбитражная практика МКАС

В практике МКАС было рассмотрено дело от 20 марта 2006 г. № 71/2005, по которому состав арбитража признал свою компетенцию рассматривать спор на основании представленного истцом текста арбитражного соглашения, надлежаще подписанного и скрепленного печатями обеих сторон. При этом отвергнуты возражения ответчика по недействительности арбитражного соглашения.

Иск был предъявлен российской организацией к украинской фирме на основании контракта международной купли-продажи товаров, заключенного сторонами 24 февраля 2004 г., в связи в неполной оплатой поставленного товара. Истец требовал погашения задолженности, уплаты договорного штрафа за просрочку платежа и возмещения расходов по уплате арбитражного сбора.

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать данный спор, утверждая, что арбитражная оговорка, содержавшаяся в тексте контракта, не была изменена. Применимым к отношениям сторон, по его мнению, является право Украины как право страны ответчика.

В отношении компетенции МКАС по данному делу состав арбитража установил, что во изменение содержавшейся в п. 9.3 контракта сторон от 24 февраля 2004 г. арбитражной оговорки (по заявлению истца, по мотивам ее нечеткости) стороны в дополнительном соглашении от 16 марта 2004 г. № 1 к контракту согласовали, что «при невозможности урегулирования споров в договорном порядке они подлежат рассмотрению Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате России, г. Москва, в соответствии с его Регламентом».

Истец, сославшись в исковом заявлении на приведенную арбитражную оговорку, предъявил иск в МКАС при ТПП РФ и, действуя в соответствии с Регламентом МКАС, оплатил арбитражный сбор, избрал арбитра, представил обоснование иска и участвовал в заседании арбитража 22 декабря 2005 г.

Извещенный о предъявленном иске ответчик в письме от 23 августа 2005 г. заявил об отсутствии у МКАС при ТПП РФ компетенции рассматривать данное дело. Утверждая, что дополнительное соглашение № 1 к контракту, на которое сослался истец, внесло изменение лишь в п. 6.2 контракта, а п. 9.3 контракта в соглашении вообще не упоминается, ответчик отрицал факт изменения сторонами арбитражной оговорки (п. 9.3) контракта. По мнению ответчика, с учетом п. 9.1 контракта спор подлежит рассмотрению Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате Украины с применением права Украины как права страны ответчика.

Рассмотрев доводы сторон и оценив имеющиеся в материалах дела доказательства, МКАС посчитал необоснованным заявление ответчика об отсутствии у МКАС компетенции на разбирательство настоящего спора. Ответчик неправомерно сослался на первоначальный вариант дополнительного соглашения № 1 к контракту, содержащий неполный текст соглашения. Однако из материалов дела следует, что 16 марта 2004 г. сторонами спора был подписан другой вариант дополнительного соглашения № 1, в котором, наряду с п. 6.2, изложен также в новой редакции п. 9.3 контракта, содержащий арбитражную оговорку о компетенции МКАС. Это соглашение подписано обеими сторонами и скреплено печатями, притом ответчик заверил своей подписью и скрепил печатью также и внесенную им поправку в текст соглашения. Обо всем этом ответчику должно быть известно. При таком положении МКАС пришел к выводу, что подписанное спорящими сторонами дополнительное соглашение № 1 является доказательством, подтверждающим волеизъявление как истца, так и ответчика на разрешение возникающих между ними споров в МКАС. На основании вышеизложенного и в силу п. 1 ст. 16 Закона об арбитраже МКАС признал свою компетенцию на рассмотрение данного дела [67] .

Итак, наличие у арбитража компетенции по разрешению переданного на его рассмотрение спора является предпосылкой арбитражного разбирательства. В связи с этим вопрос о компетенции постоянно находится в центре внимания международного коммерческого арбитража – с момента поступления искового заявления и до вынесения решения, в котором арбитраж обязан обосновать свою компетенцию.

В зарубежной литературе отмечается, что принцип «компетенции-компетенции», несмотря на свое непризнание в ряде стран, как и арбитражное соглашение, имеет как позитивные, так и негативные последствия. Позитивное последствие этого принципа состоит в наделении арбитров правом решать вопрос о собственной компетенции на разрешение спора сторон, как это широко признается в международных конвенциях и национальном законодательстве об арбитраже. В равной степени важно и негативное последствие этого принципа, которое состоит в том, что арбитры рассматриваются не как единственные, а как первые лица, принимающие решение по вопросам о компетенции на рассмотрение спора [68] .

В качестве примера реализации доктрины «компетенция компетенции» рассмотрим ряд дел из арбитражной практики МКАС.

2. Арбитражная практика МКАС

По делу от 25 декабря 2006 г. № 42/2006 на основании анализа условий контракта и дополнения к нему МКАС вынесено аргументированное постановление об отсутствии у него компетенции по рассмотрению спора в связи с чем разбирательство по делу было прекращено.

Иск был предъявлен афганской фирмой к Республике Таджикистан в лице ее Президента в связи с неисполнение таджикской организацией, являющейся несамостоятельным подразделением ответчика, контракта о взаимных поставках, заключенного сторонами 22 апреля 1994 г.

Истец утверждал, что компетенция МКАС вытекает из контракта и дополнения к нему, подписанного сторонами 3 марта 1996 г.

Ответчик заявил об отсутствии компетенции МКАС разрешать данный спор, поскольку между сторонами не было заключено письменного соглашения о рассмотрении спора в МКАС.

Согласно п. 4 § 2 Регламента МКАС вопрос о компетенции МКАС по конкретному делу решается составом. В данном положении и выражена концепция «компетенции компетенции», т. е. право арбитража самому решать вопрос о своей собственной компетенции, отраженное в ст. 16 Закона об арбитраже, который подлежит применению к настоящему разбирательству.

В соответствии с п. 1 § 9 Регламента на истце лежит бремя обоснования компетенции МКАС, которое, по мнению состава арбитража, не может сводиться лишь к ссылкам на контрактные положения. Основной довод истца в пользу компетенции МКАС состоит в том, что поскольку в контракте № 5 предусмотрено разрешение споров в международном арбитражном суде, то указание в дополнении к контракту на арбитражный суд г. Москвы должно рассматриваться как уточнение изначальной оговорки в плане уточнения местонахождения такого международного арбитражного суда в г. Москве, каковым и является МКАС.

Состав арбитража, признавая определенную логику умозаключения истца, не посчитал ее достаточно убедительной, так как она не подтверждается текстом дополнения к контракту. Так, п. 6 дополнения гласит: «Седьмую главу “Ответственность”» исключить и изложить ее в новой редакции…». Употребленное сторонами слово «исключить», по мнению арбитража, однозначно означает, что вся гл. 7 контракта, включая ее положения о порядке разрешения споров, отменяется и заменяется новым текстом, изложенным в дополнении, в котором регулируются вопросы имущественной ответственности сторон.

Далее в п. 7 дополнения указывается о внесении в текст контракта новой (восьмой) главы «Дополнительные условия», в которой в отношении порядка разрешения споров содержалась следующая формулировка:

«Все споры по настоящему контракту решаются путем переговоров. При недостижении согласия спор решат Арбитражный суд г. Москвы по законодательству и процессуальным нормам Российской Федерации». Таким образом, поскольку ссылка в тексте контракта на международный арбитражный суд после подписания дополнения утратила свою юридическую значимость, формулировка дополнения со ссылкой на Арбитражный суд г. Москвы как орган разрешения споров не может сама по себе рассматриваться как однозначно указывающая на международный коммерческий арбитраж, тем более на МКАС [69] .

Комментируя рассмотренное дело, важно отметить, что термин «арбитражный суд» употребляется в российском праве и литературе двояко:

как синоним термина «третейский суд»;

как название специализированных государственных судов Российской Федерации.

Как известно, в качестве судов, рассматривающих предпринимательские и иные экономические споры, арбитражные суды РФ имеют свою отличную от других судов систему, основанную на ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» и процессуальную форму деятельности, определяемую АПК РФ.

Действующий АПК РФ предусматривает возможность заключения письменных пророгационных соглашений с участием иностранных лиц.

Так, согласно п. 1 ст. 249 АПК РФ «в случае, если стороны, хотя бы одна из которых является иностранным лицом, заключили соглашение, в котором определили, что арбитражный суд в Российской Федерации обладает компетенцией по рассмотрению возникшего или могущего возникнуть спора, связанного с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности, арбитражный суд в Российской Федерации будет обладать исключительной компетенцией по рассмотрению данного спора при условии, что такое соглашение не изменяет исключительную компетенцию иностранного суда».

3. Арбитражная практика МКАС

По делу от 14 сентября 1998 г. № 345/1996 иск был предъявлен организацией из Молдовы к венгерской фирме в связи с частичной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному в августе 1993 г. от имени другой молдавской организации (продавцом) с этой венгерской фирмой (покупателем).

Истец, являвшийся грузоотправителем товара, ссылался на то, что его право на предъявление данного иска вытекает из записи в контракте, согласно которой продавец поручил ему осуществить обязанности по подписанию и исполнению данного контракта. Кроме того, истец ссылался на Протокол, подписанный им и ответчиком, в котором ответчик признал долг и предусмотрено право истца на обращение в арбитражный суд при непогашении задолженности.

Ответчик в отзыве на иск признал поставку ему спорной продукции, но отрицал факт наличия между ним и истцом договорных отношений, отметив, что контракт им был заключен с другой молдавской организацией.

Контракт, в связи с невыполнением условий которого возник спор, был заключен с ответчиком не истцом, а другой молдавской организацией. Имеющаяся в подп. «д» п. 10 контракта запись о поручении продавцом истцу обязанности по подписанию и исполнению контракта не дает оснований считать, что продавцом по данному контракту является истец, в связи с чем п. 9 контракта, содержащий соглашение сторон контракта о рассмотрении дела в Арбитражном суде при Торговой палате в Москве, не распространяется на истца.

Протокол № 1 от 21 декабря 1994 г., в котором ответчик принял на себя обязательство заплатить истцу исковую сумму, также не дает истцу оснований для обращения в МКАС, так как п. 5 этого протокола предусматривает возможность обращения истца в арбитражный суд без уточнения, что таким судом должен являться МКАС.

Поскольку ответчик в своем отзыве от 20 января 1996 г. не согласился с рассмотрением спора в МКАС, а факт исполнения истцом контракта не является доказательством того, что между сторонами согласован вопрос о передаче спора на рассмотрение МКАС, состав арбитров пришел к выводу, что между сторонами отсутствует письменное соглашение о передаче на разрешение МКАС возникшего у них спора. Учитывая отсутствие согласованной сторонами арбитражной оговорки, предусматривающей компетенцию МКАС для рассмотрения данного спора, производство по делу было прекращено [70] .

4. Арбитражная практика МКАС

По делу от 2 сентября 1998 г. № 249/1997 иск был предъявлен российской организацией к организации КНДР (первый ответчик) в связи с частичной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному в январе 1997 г., и государственному органу КНДР, выдавшему гарантию исполнения обязательств по этому контракту (второй ответчик). Требования истца включали в себя: уплату суммы основного долга и неустойки, предусмотренной контрактом, а также возмещение расходов по арбитражному сбору. Компетенцию МКАС рассматривать данный спор истец мотивировал арбитражной оговоркой контракта, отличающейся от соответствующего положения ОУП СССР-КНДР, и тем, что он не является государственной внешнеторговой организацией, а представляет собой новый хозяйствующий субъект, каковых не существовало во время принятия ОУП СССР-КНДР.

Компетенция МКАС по рассмотрению настоящего дела основывается на содержащейся в контракте, заключенном истцом с первым ответчиком, арбитражной оговорке: «В случае невозможности урегулирования сложных вопросов путем переговоров все споры и разногласия, которые могут возникнуть из настоящего контракта, подлежат рассмотрению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации». Данная арбитражная оговорка связывает только стороны, заключившие контракт. Таким образом, МКАС компетентен рассматривать требования истца в отношении первого ответчика. Учитывая, что гарантия является самостоятельным обязательством, обеспечивающим другое обязательство, а между истцом и вторым ответчиком не было заключено специального арбитражного соглашения о рассмотрении в МКАС споров, связанных с гарантией, МКАС не компетентен рассматривать требования истца в отношении второго ответчика [71] .

Подходы к применению доктрины «компетенция компетенции» закреплены в ряде международных конвенций и регламентах арбитражных учреждений.

Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 г.

Согласно п. 3 ст. 5 арбитражный суд, против которого заявлен отвод о неподсудности, не должен отказываться от разбирательства дела и имеет право сам вынести решение по вопросу о своей компетенции или о наличии или действительности арбитражного соглашения или сделки, составной частью которой это соглашение является, с тем, однако, что указанное решение арбитражного суда может быть впоследствии обжаловано в компетентном суде в соответствии с законом арбитражного суда.

Вашингтонская конвенция об урегулировании инвестиционных споров между государственными и физическими или юридическими лицами других государств 1965 г.

В соответствии со ст. 41 суд вправе самостоятельно решать вопрос о своей компетенции; любое возражение стороны в споре о том, что данный спор не подпадает под юрисдикцию центра или по иным причинам находится вне компетенции суда, должно быть рассмотрено судом, который определяет, рассматривать ли такое возражение в качестве предварительного вопроса или в рамках решения спора по существу.

5. Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ

В соответствии со ст. 21 Регламента арбитражный суд вправе вынести решение в отношении заявлений об отводе его по неподсудности, включая отводы, основанные на отсутствии или недействительности арбитражной оговорки или отдельного арбитражного соглашения.

Принцип «компетенции компетенции» по существу отражает договорную (материально-правовую) природу арбитража, так как третейский суд, анализируя вопрос о собственной юрисдикции в отношении данного спора, закономерно привлекает для целей выяснения суждения категории материального (в противовес процессуальному) права, применимое право, пределы волеизъявления сторон, автономию воли сторон, действительность договора и арбитражного соглашения с точки зрения норм гражданского (или торгового) права – все это должно соответствовать праву государства, физическое или юридическое лицо которого имеет непосредственное отношение к рассматриваемому делу (спору) [72] .

При рассмотрении проблемы компетенции арбитража и принятии арбитрами решения по вопросам своей компетенции нередко проводится аналогия между арбитром и судьей. Такая аналогия между арбитражем и судом может быть проведена с определенной долей сомнения, поскольку источниками арбитра является не закон, как у суда, а контракт, поэтому только после его тщательного изучения компетенция арбитра может быть подтверждена [73] .

Чаще всего компетенция арбитража оспаривается на основании недействительности арбитражного соглашения. Известно, что арбитражное соглашение может быть недействительно по следующим причинам:

а) недееспособность сторон, заключивших соглашение об арбитраже;

б) несоответствие соглашения установленной законом форме;

в) выход арбитров за пределы полномочий, определенных соглашением, и др. [74]

Как справедливо отмечает М.Г. Розенберг, вопросы компетенции подробно рассматриваются арбитражем лишь в тех случаях, когда это требуется в силу особых обстоятельств, например неточности формулировки арбитражного соглашения, либо когда ответчиком оспаривается действительность арбитражного соглашения и др. [75]

В арбитражной практике встречаются случаи, когда с учетом всех фактических обстоятельств вывод о компетенции арбитража обосновывается изменениями в наименовании или структуре арбитражного органа.

Например, МКАС всегда обосновывает свое право разрешать споры в силу соглашения сторон об их передаче во Внешнеторговую арбитражную комиссию при ТПП СССР (Арбитражный суд при ТПП СССР или Арбитражный суд при ТПП РФ) следующими нормативными актами:

Законом об арбитраже;

Постановлением Верховного Совета РФ от 7 июля 1993 г. «О введении в действие Закона Российской Федерации “О международном коммерческом арбитраже”» (далее – Постановление Верховного Совета РФ от 7 июля 1993 г.);

Положением о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (приложение 1 к Закону об арбитраже);

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1987 г. «Об Арбитражном суде при Торгово-промышленной палате», которым Внешнеторговая арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате СССР была переименована в Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате СССР (далее – Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1987 г.);

Постановлением Верховного Совета РФ от 20 января 1993 г. «Об арбитражном суде, морской арбитражной комиссии и диспашерах при Торгово-промышленной палате Российской Федерации» о продолжении деятельности при ТПП РФ функции ТПП СССР в части организации арбитража (далее – Постановление Верховного Совета РФ от 20 января 1993 г.).

Действительно, в практике МКАС имеется множество примеров, когда арбитраж принимал к рассмотрению споры из договоров, в которых в качестве органа для разбирательства указывалась Внешнеторговая арбитражная комиссия (ВТАК) при ТПП СССР или Арбитражный суд при ТПП РФ.

Рассмотрим дело МКАС от 12 марта 1998 г. № 213/1995, по которому иск был предъявлен российской организацией (продавец) к французской фирме (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному в марте 1992 г.

Ответчик оспаривал требования истца, а именно он утверждал, во-первых, что ряд позиций искового заявления включен в него ошибочно; во-вторых, что по ранее заключенным сторонами контрактам истец должен ему возместить суммы, превышающие исковые требования, в связи с необходимостью выплаты французским таможенным органам антидемпинговых пошлин и штрафов.

Компетенция МКАС по данному делу подтверждается п. 10 Общих условий поставки контракта, которым установлено, что, если стороны не смогут мирно урегулировать возникший между ними спор, такой спор подлежит рассмотрению Внешнеторговой арбитражной комиссией (ВТАК) при ТПП СССР в соответствии с ее Регламентом. В связи с этим арбитраж посчитал необходимым отметить, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1987 г. ВТАК была переименована в Арбитражный суд при ТПП СССР.

Постановлением Верховного Совета РФ от 20 января 1993 г. было установлено, что Арбитражный суд при ТПП РФ продолжает свою деятельность при ТПП РФ.

Постановлением Верховного Совета РФ от 7 июля 1993 г. Арбитражный суд при ТПП РФ переименован в Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) при ТПП РФ. Таким образом, МКАС является преемником ВТАК при ТПП РФ и правомочен рассматривать данный спор [76] .

Специальному исследованию в каждом конкретном случае подвергается вопрос о компетенции МКАС рассматривать спор в отношениях между сторонами из государств, участвующих в международном соглашении публично-правового характера, устанавливающем обязательную подсудность споров определенным органам. К такого рода международным договорам, прежде всего, следует отнести Московскую конвенцию 1972 г.

Данная Конвенция была разработана Советом Экономической взаимопомощи и подписана в Москве 26 мая 1972 г. Она предусматривает в качестве основного правила разрешение споров между внешнеторговыми и внешнеэкономическими организациями стран – членов СЭВ арбитражными учреждениями при торгово-промышленных палатах в странах ответчиков с исключением подсудности таких споров государственным судам. Участники внешней торговли вправе также передать свой спор на разрешение арбитражного учреждения в третьей стране – участнице Конвенции либо в специализированные арбитражные суды соответствующих стран.

Московская конвенция 1972 г. внесла в регулирование арбитража ряд существенных новелл. Главное состоит в том, что она установила обязательность арбитражного порядка разрешения соответствующих споров между хозяйственными организациями стран-участниц Московской конвенции 1972 г. «с исключением подсудности таких споров государственным судам».

Так, в соответствии с п. 1 ст. I Московской конвенции 1972 г. все споры между хозяйственными организациями, вытекающие из договорных и иных гражданско-правовых отношений, возникающих между ними в процессе экономического и научно-технического сотрудничества стран-участниц Конвенции, подлежат рассмотрению в арбитражном порядке с исключением подсудности таких споров государственным судам.

Смысл этой обязательности заключается в том, что споры, охватываемые Московской конвенцией 1972 г., не могут – даже по соглашению сторон – разрешаться какими-либо иными юрисдикционными органами, кроме арбитражных судов, круг которых определен в Московской конвенции 1972 г. В рамках же этого круга обязательной для сторон (т. е. не требующей их соглашения) компетенцией обладает только арбитражный суд при торговой палате в стране ответчика.

Таким образом, если даже спор, охватываемый Московской конвенцией 1972 г., относится к числу таких, для рассмотрения которых в стране ответчика существует специализированный арбитраж, хотя бы и при торговой палате, компетенция этого арбитража не может в силу Московской конвенции 1972 г. считаться обязательной для сторон и он может принять такой спор к рассмотрению лишь по их соглашению. С другой стороны, право сторон договариваться о передаче их споров в специализированный арбитраж не ограничено, по Московской конвенции 1972 г., какими-либо территориальными признаками кроме того, что это должен быть «арбитражный суд» (т. е. постоянно действующий или институционный арбитраж, а не арбитраж ad hoc), существующий в стране – участнице Московской конвенции 1972 г.: находится ли он в стране ответчика, или в третьей стране, или в стране истца, значения не имеет.

При разрешении многих споров МКАС признавал, что арбитражное соглашение сторон соответствует предписаниям Московской конвенции 1972 г., и разрешал споры по существу.

6. Арбитражная практика

По делу от 5 марта 1998 г. № 8/1997 между болгарской организацией (истец) и российской фирмой (ответчик) в июне 1993 г. был заключен договор, названный сторонами «договором о продаже с рассрочкой платежа». В связи с неоплатой ответчиком части товара, переданного ему истцом в счет указанного договора, истец предъявил иск, включавший в себя следующие требования: оплатить истцу стоимость реализованных ответчиком товаров, а также законный процент, считая с 1 января 1994 г.

Ответчик, не оспаривая факта задолженности, ссылался на неисполнение перед ним обязательств третьими лицами за поставленные им товары.

МКАС констатировал при рассмотрении спора, что как и Россия, так и Болгария являлись на дату заключения указанного арбитражного соглашения участниками Московской конвенции 1972 г., согласно п. 1 ст. II которой все споры между хозяйствующими организациями стран-участниц Конвенции, вытекающие из договорных отношений, возникающих в процессе экономического сотрудничества, подлежат рассмотрению в арбитражном суде при Торговой палате в стране ответчика или по договоренности сторон в третьей стране-участнице Конвенции.

Соглашение сторон о рассмотрении споров, вытекающих из договора в арбитраже третьей страны, как показало рассмотрение материалов дела, не заключалось. На этом основании МКАС определил, что обращение истца в Арбитражный суд, т. е. по месту нахождения ответчика, соответствует положениям Московской конвенции 1972 г. [77]

7. Арбитражная практика

По делу от 9 апреля 1999 г. № 314/1999 иск был предъявлен румынской организацией к российской из контракта, заключенного сторонами 29 июля 1992 г. и устанавливающего применение к их отношениям ОУП СЭВ 1968/1988 гг. во всем, что не предусмотрено контрактом. Истец требовал оплаты за недогруженное ответчиком количество товара, а также взыскания штрафа за просрочку поставки на основании положений ОУП СЭВ. Ответчик, признавая факт недопоставки, просил в иске отказать, поскольку истцом пропущен срок исковой давности, предусмотренный ОУП СЭВ 1968/1988 гг., а в отношении штрафа не соблюден установленный в них же порядок предъявления претензий по штрафу.

Компетенция МКАС рассматривать данный спор основывается на п. 1 ст. II Московской конвенции 1972 г., участниками которой являются Румыния и Российская Федерация. Конвенция предусматривает обязательную подсудность споров между хозяйственными организациями стран – ее участниц арбитражным судам при торговой палате в стране ответчика. Кроме того, в контракте (п. 9.1) стороны договорились о применении к нему положений ОУП СЭВ 1968/1988 гг., § 104 которых предусматривает рассмотрение споров между сторонами, с исключением подсудности общим судам, в арбитражном порядке в арбитраже в стране ответчика, установленном для споров, возникающих из внешнеторговых контрактов.

Учитывая, что в соответствии с п. 2 ст. 2 Закона об арбитраже арбитражное соглашение считается заключенным также путем обмена исковым заявлением и отзывом на иск, в которых одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает, МКАС признал себя компетентным рассматривать данный спор [78] .

Важно отметить приоритет норм Московской конвенции 1972 г., а именно в случае, если при рассмотрении спора будет установлено, что заключенное арбитражное соглашение противоречит требованиям Московской конвенции 1972 г., МКАС, по общему правилу, руководствуется предписаниями ее норм.

8. Арбитражная практика

Установленная Московской конвенцией 1972 г. компетенция арбитражного суда при торговой палате страны ответчика является обязательной и не может быть изменена соглашением сторон, являющихся хозяйственными организациями стран – участниц этой Конвенции, в пользу арбитража при ТПП в стране истца.

По делу от 5 ноября 1996 г. № 328/1995 российская организация предъявила в МКАС иск к болгарской фирме.

МКАС признал, что в его компетенцию не входит разрешение данного спора. Аргументировано это было следующим.

Республика Болгария и Российская Федерация являются участницами Московской конвенции 1972 г., а истец и ответчик – хозяйственными организациями, субъектами гражданского права их стран. По своему содержанию отношения между сторонами спора согласно контракту от 10 августа 1994 г. являются отношениями по договору купли-продажи. Таким образом, с учетом субъектного состава спорящих сторон и содержания их отношений к настоящему спору применима Московская конвенция 1972 г.

Установленная Московской конвенцией 1972 г. компетенция арбитражного суда при торговой палате в стране ответчика является обязательной и не может быть изменена соглашением сторон в споре в пользу арбитража при ТПП в стране истца. В силу этого договоренность сторон о рассмотрении спора в МКАС, включенная в контракт, заключенный до возникновения спора, противоречит Московской конвенции, поскольку ответчиком по делу оказалась организация, находящаяся в Болгарии.

Согласно подп. «а» п. 1 ст. V Московской конвенции 1972 г. в приведении в исполнение арбитражного решения по существу спора, если бы оно было вынесено в соответствии с арбитражным соглашением сторон (предусмотренным в контракте от 10 августа 1994 г.), могло бы быть отказано на том основании, что решение вынесено с нарушением правил о компетенции, установленных Московской конвенцией 1972 г. [79]

9. Арбитражная практика

По делу от 22 ноября 1996 г. № 365/1995 иск был предъявлен российской организацией к польской фирме об оплате поставленного товара по контракту, заключенному сторонами 12 мая 1994 г.

Компетенцию МКАС рассматривать данный спор истец обосновывал арбитражной оговоркой контракта, предусматривавшей разрешение всех споров в Арбитражном суде при ТПП РФ. Ответчик возражал против компетенции МКАС, ссылаясь на то, что в момент заключения контракта действовала Московская конвенция 1972 г., которой противоречит арбитражная оговорка контракта, и утверждал, что в соответствии с данной конвенцией этот спор подлежит разрешению в Арбитражном суде при Хозяйственной Палате Польши.

Вынесенное МКАС постановление, которым признано, что в компетенцию МКАС не входит разрешение данного спора, было мотивировано следующим образом.

На дату подписания контракта – 12 мая 1994 г. Российская Федерация и Республика Польша являлись участницами Московской конвенции 1972 г. По имеющейся информации от депозитария данной конвенции – Министерства иностранных дел РФ – Республика Польша денонсировала эту конвенцию 15 декабря 1994 г. Следовательно, арбитражная оговорка контракта для того, чтобы быть признанной действительной, должна соответствовать положениям Московской конвенции 1972 г.

Арбитражная оговорка, содержащаяся в п. 10 контракта, противоречит положению п. 1 ст. II Московской конвенции 1972 г. Стороны были вправе изменить установленную Московской конвенцией 1972 г. компетенцию арбитражного суда при торговой палате в стране ответчика только путем заключения соглашения о передаче спора в арбитражный суд при торговой палате в третьей стране – участнице данной Конвенции.

Поскольку арбитражная оговорка, содержащаяся в п. 10 контракта, противоречила действующему в отношениях между Россией и Польшей на дату подписания контракта международному договору – Московской конвенции 1972 г., она не может служить основанием для признания наличия соглашения сторон о компетентном арбитраже и принятия МКАС решения о признании компетенции МКАС в отношении спора, возникающего из контракта. МКАС принял во внимание также, что истец и ответчик не достигли соглашения о компетенции МКАС по данному спору в ходе арбитражного разбирательства.

Учитывая изложенное и имея в виду, что МКАС рассматривает споры, подлежащие его юрисдикции, только при наличии соглашения сторон или в силу международного договора, МКАС установил, что разрешение данного спора не входит в его компетенцию [80] .

Дела по экономическим и иным предпринимательским спорам с участием иностранных контрагентов могут рассматриваться арбитражными судами РФ по правилам, установленным гл. 33 АПК РФ, а также международными коммерческими арбитражами в случае заключенного между сторонами арбитражного соглашения. Важное значение имеет положение законодательства о том, что обращение сторон в арбитраж исключает компетенцию государственных судов.

В связи с наличием возможности выбора субъектами спора органа по его разрешению в настоящее время все чаще ведутся дискуссии о соотношении понятий «компетенция», «подведомственность», «подсудность» и «арбитрабельность».

Компетенция, как уже отмечалось ранее, представляет собой совокупность установленных нормативными правовыми актами задач, функций, прав и обязанностей (полномочий) государственных органов, должностных лиц, общественных организаций, коммерческих и некоммерческих организаций [81] .

К компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции отнесено не только рассмотрение и разрешение гражданских дел, но и осуществление некоторых иных полномочий. Критерием разграничения компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции является сфера правоотношений, из которых возник спор. Так, к компетенции арбитражных судов отнесено рассмотрение и разрешение правовых дел, возникающих в сфере предпринимательских и иных экономических отношений, а также проверка законности судебных актов по этим делам в апелляционном, кассационном, надзорном порядке и пересмотр их по вновь открывшимся обстоятельствам; обращение в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном судебно-арбитражном деле; разработка предложений по совершенствованию законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих отношения в сфере предпринимательских и иных экономических отношений; ведение судебной статистики в арбитражных судах; изучение и обобщение судебно-арбитражной практики применения законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих отношения в сфере предпринимательских и иных экономических отношений, и др.

В соответствии с § 1 гл. 4 АПК РФ к подведомственности арбитражных судов относятся следующие категории дел:

1) экономические споры и другие дела, возникающие из гражданских правоотношений, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями, а в случаях, предусмотренных АПК РФ, – другими организациями и гражданами;

2) экономические споры и другие дела из административно-правовых отношений;

3) дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение;

4) дела об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов;

5) дела о признании и приведении в исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений;

6) дела специальной подведомственности.

Подведомственность представляет собой относимость определенных категорий дел к ведению различных государственных или иных органов и организаций, управомоченных в силу своей компетенции рассматривать соответствующие дела и разрешать их по существу [82] .

При всех дискуссиях относительно специфики подведомственности в теории процессуального права доминирует взгляд на подведомственность, сформулированный Ю.К. Осиповым, который исследовал это понятие в качестве межотраслевого института права, выполняющего функции распределительного механизма юридических дел между различными юрисдикционными органами.

Под подведомственностью рассматривался круг вопросов о праве и иных материально-правовых вопросах индивидуального значения, разрешение которых отнесено к ведению определенных органов государства, общественности или смешанных органов [83] .

В отношении подведомственности в юридической науке сформировались различные точки зрения:

1) подведомственность представляет собой круг дел, отнесенных к ведению того или иного органа. В данном случае речь идет о распределении спорных дел между различными органами гражданской юрисдикции.

Термин «орган гражданской юрисдикции» включает в себя как государственные органы, которые наделены правом разрешать споры в сфере гражданского оборота, так и негосударственные.

С учетом того, что юрисдикция представляет собой установленные законом или иным нормативным правовым актом полномочия государственных органов и должностных лиц решать какие-либо правовые вопросы, всю систему гражданской юрисдикции в настоящее время подразделяют, во-первых, на бесспорную юрисдикцию, задача которой состоит в удостоверении и фиксации бесспорных прав, установлении юридических фактов и т. д.; во-вторых, на спорную юрисдикцию, которая заключается в разрешении правовых споров.

К органам гражданской юрисдикции, в частности, относятся:

судебные органы (Конституционный Суд РФ, суды общей юрисдикции и арбитражные суды, а также суды, образующие систему судов субъектов РФ);

органы исполнительной власти (органы загса, налоговые, таможенные органы, учреждения юстиции по регистрации и др.);

органы, создаваемые, назначаемые или избираемые самими сторонами спора (третейские суды, примирительные комиссии и др.) [84] ;

2) подведомственность представляет собой свойство дел, в силу которого они подлежат разрешению определенными органами, в частности свойство нуждающегося в разрешении юридического дела, позволяющее отнести его к компетенции одного из органов гражданской юрисдикции.

Например, подведомственность дела судам можно определить как свойство нуждающегося в разрешении дела, необходимого для отнесения его к компетенции одного из судов (суда общей юрисдикции, арбитражного или третейского суда).

Обе приведенные точки зрения, как отмечает М.А. Рожкова, раскрывают сущность судебной подведомственности, но с разных сторон, т. е. для определения существа судебной подведомственности ее необходимо рассматривать с позиции суда и с позиции обратившегося в суд лица [85] .

Кроме того, подведомственность рассматривается:

а) как сугубо гражданско-процессуальный институт вне зависимости от того, в каком законе помещаются нормы о подведомствен-ности [86] ;

б) как межотраслевой комплексный юридический институт (совокупность правовых норм, расположенных в нормативных актах различной отраслевой принадлежности), определяющих ту или иную форму защиты права [87] ;

в) как разграничение компетенции между различными органами (ведомствами) [88] .

Нормы АПК РФ используют институт подведомственности не только для разграничения юрисдикции различных судов, но и в целях создания условий лицу, обратившемуся за судебной защитой своих прав, выбора надлежащего компетентного суда. Подведомственность, таким образом, позволяет не только определить, какая ветвь судебной власти обладает юрисдикцией по разрешению конкретного спора, но и круг дел, рассмотрение которых законодательными актами РФ отнесено к ведению арбитражных судов РФ.

В отличие от ранее действующего законодательства АПК РФ принципиально изменил подходы к подведомственности дел арбитражным судам.

Во-первых, расширилась подведомственность дел арбитражным судам, в связи с чем появились такие категории дел, которые ранее не рассматривались арбитражными судами вовсе.

Например, согласно ст. 31 АПК РФ арбитражные суды рассматривают в соответствии с гл. 30 АПК РФ дела:

1) об оспаривании решений третейских судов по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности;

2) о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов по спорам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности.

Кроме того, принципиально шире стала подведомственность по ранее рассматриваемым арбитражными судами делам.

Например, арбитражные суды рассматривают в порядке административного судопроизводства возникающие из административных и иных публичных правоотношений экономические споры и иные дела, связанные с осуществлением организациями и гражданами предпринимательской и иной экономической деятельности:

1) об оспаривании нормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, если федеральным законом их рассмотрение отнесено к компетенции арбитражного суда;

2) об оспаривании ненормативных правовых актов органов государственной власти РФ, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов и должностных лиц, затрагивающих права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

3) об административных правонарушениях, если федеральным законом их рассмотрение отнесено к компетенции арбитражного суда;

4) о взыскании с организаций и граждан, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, обязательных платежей, санкций, если федеральным законом не предусмотрен иной порядок их взыскания;

5) другие дела, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, если федеральным законом их рассмотрение отнесено к компетенции арбитражного суда.

Во-вторых, определенные категории дел независимо от субъектного состава и иных критериев отнесены к исключительной подведомственности арбитражного суда.

Например, в соответствии со ст. 33 АПК РФ арбитражные суды рассматривают дела:

1) о несостоятельности (банкротстве);

2) по спорам о создании, реорганизации и ликвидации организаций;

3) по спорам об отказе в государственной регистрации, уклонении от государственной регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей;

4) по спорам между акционером и акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятельности хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров;

5) о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

6) другие дела, возникающие при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, в случаях, предусмотренных федеральным законом.

В-третьих, сохранились правила множественной подведомственности ряда категорий дел судам общей юрисдикции и арбитражным судам в зависимости от критерия субъектного состава (например, дела из гражданских правоотношений, кроме перечисленных в ст. 33 АПК РФ, по-прежнему подведомственны арбитражным судам, если сторонами спора являются юридические лица или граждане, имеющие статус индивидуальных предпринимателей).

В-четвертых, изменились последствия привлечения к участию в деле в арбитражном процессе в качестве третьих лиц граждан, не имеющих статуса индивидуального предпринимателя.

В-пятых, урегулирована процедура передачи дел, отнесенных к исключительной подсудности арбитражных судов, из производства судов общей юрисдикции.

В-шестых, принципиально изменились процессуально-правовые последствия неподведомственности дела арбитражному суду.

В-седьмых, ряд положений о подведомственности вступают в силу только после принятия соответствующих федеральных законов [89] .

Исследование подведомственности дел третейским судам и практического применения норм законодательства осуществляется с учетом выделяемых в науке принципов института подведомственности. К ним относятся:

1) принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства. Нормы, закрепляющие принцип общей подведомственности юридических дел органам судебной власти государства, можно рассматривать как коллизионные в рамках института подведомственности;

2) принцип подведомственности дел несудебным государственным органам;

3) принцип универсальной подведомственности юридических дел судам общей юрисдикции, разграничивающий подведомственность дел в рамках всей судебной системы;

4) принцип предоставления в соответствии с диспозитивными началами заинтересованным лицам права на рассмотрение дел в альтернативных (негосударственных) юрисдикционных органах [90] .

Поскольку третейские суды включены в юрисдикционную систему Российской Федерации в качества органа защиты гражданских прав, то одним из основных институтов, определяющих и фиксирующих компетенцию третейских судов при разрешении гражданско-правовых споров, является институт подведомственности. В то же время необходимо отметить, что в современных условиях юристы используют различные понятия для обозначения института отнесения дел к компетенции третейского суда.

Так, М.А. Дубровина высказала точку зрения, согласно которой понятие «подведомственности» споров третейским судам не удовлетворяет требованиям, при помощи которых возможно определить относимость дел к компетенции третейских судов. Термин «подведомственность», по ее мнению, целесообразно применять к определению предметной компетенции государственных судебных органов, поскольку она прямо установлена законом [91] , и следует вместо него употреблять понятие «допустимость рассмотрения спора третейским судом (арбитражем)» [92] .

Между тем такой подход представляется не совсем обоснованным. В любом случае, при наличии сложноструктурированной системы (а российская юрисдикционная система таковой и является), в рамках которой разрешаются споры одного характера (гражданско-правовые), необходим единый процессуальный институт, который обеспечивал бы распределение дел между различными звеньями такой системы и исключал бы дублирование функций. Однако при этом следует иметь в виду неизбежность коллизий подведомственности, существующих в силу ряда объективных и субъективных факторов, среди которых многообразие и постоянная динамика частноправовых отношений, сложность юрисдикционной системы государства, низкое качество законодательства, несогласованность и противоречия между нормами различных актов, их недостаточная теоретическая разработка, несоблюдение комплексного подхода в правотворческой деятельности, использование правовых норм с неопределенными или относительно определенными элементами и т. д. [93]

В настоящее время процессуальное законодательство РФ устанавливает общие критерии споров, допустимых к разрешению третейскими судами. К таким общим критериям относятся:

спор, возникший из гражданских правоотношений, может быть передан на рассмотрение третейского суда до принятия судом первой инстанции судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, если иное не установлено федеральным законом (ч. 3 ст. 3, ч. 6 ст. 4 ГПК РФ; ч. 6 ст. 4 АПК РФ);

на рассмотрение третейского суда не могут быть переданы споры по делам, возникающим из административных и иных публичноправовых отношений; дела особого производства; дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение.

Рассмотрение третейским судом гражданско-правовых споров возможно только в том случае, если иное не предусмотрено федеральным законодательством. Т. е. при определении подведомственности дел третейским судам учитывается, во-первых, характер дела (споры из отношений гражданского характера), во-вторых, связанный с характером дела состав участников третейского разбирательства (как правило, частные лица) и, в-третьих, отсутствие исключений из подведомственности третейским судам дел, предусмотренных законом.

Подсудность представляет собой относимость конкретного гражданского или уголовного дела к ведению конкретного суда, управомоченного рассмотреть его по первой инстанции и принять по нему решение (разрешить дело по существу) [94] .

Подсудность в некотором роде представляет собой разновидность подведомственности применительно к судам одной судебной системы. И если подведомственность является свойством юридического дела, позволяющим определить ту или иную систему федеральных судов, суд которой будет признаваться компетентным в отношении этого дела, то подсудность является свойством юридического дела, позволяющим определить конкретный суд одной из систем федеральных судов – конкрентный арбитражный суд или суд общей юрисдикции [95] .

Арбитрабельность представляет собой относимость круга дел по экономическим и иным спорам компетентным третейским судам.

Важно отметить, что компетентный третейский суд рассматривается в двух значениях: во-первых, как суд, обладающий компетенцией на разрешение определенных категорий юридических дел, возникающих в сфере гражданского оборота; во-вторых, как обладающий компетенцией в силу закона суд, на разрешение которого передано конкретное юридическое дело, решение которого будет обязательным для участников процесса.

Итак, понятие арбитрабельность применительно к деятельности международного коммерческого арбитража означает предметную подведомственность споров этим юрисдикционным органам. Однако арбитрабельность не применяется для характеристики подведомственности дел государственным судам, в том числе государственным арбитражным судам.

Представляется, что внедрение арбитрабельности как понятия, отражающего способ определения категорий споров, подведомственных рассмотрению международными коммерческими арбитражами, прежде всего направлено на усовершенствование правового регулирования их деятельности.

Между тем в юридической теории существуют различные точки зрения относительно арбитрабельности международного коммерческого арбитража. Наиболее предпочтительной является доктрина арбитрабельности, которая весьма развита в науке. Как справедливо отмечает О.Ю. Скворцов, она вполне проецируется и на проблемы, связанные с определением сферы действия третейских соглашений относительно «внутренних» российских третейских судов [96] .

В зарубежных правопорядках понятие арбитрабельности регламентируется через объективную и субъективную арбитрабельность.

Например, в австрийском праве под объективной арбитрабельностью понимается возможность заключения арбитражного соглашения в отношении предмета спора; под субъективной арбитрабельностью понимается способность сторон к заключению арбитражного соглашения [97] .

В немецком праве доктрина арбитрабельности дел третейским судам максимально детализирована. Объективная арбитрабельность определяет категории споров, которые могут быть предметом арбитражного соглашения; субъективная арбитрабельность определяет наличие способности сторон заключать действительное арбитражное соглашение, т. е. возможность быть субъектами третейского соглашения [98] .

В отличие от термина «подведомственность», который является более широким по своему содержанию, категория «арбитрабельность» указывает на специфические особенности выделения отдельных категорий дел органам частноправового характера, к которым относится международный коммерческий арбитраж.

Как отмечает О.Ю. Скворцов, понятие арбитрабельности в юридической теории и практике является всего лишь терминологическим усовершенствованием, однако его окончательное внедрение позволит отразить юридико-техническое совершенствование как правоведения в целом, так и законотворческой техники в частности [99] .

Нельзя согласиться с теми учеными, которые отвергают использование термина «арбитрабельность» в российском правоведении. Обоснование позиции строится на том, что понятие «арбитрабельность» в отличие от подведомственности не имеет межотраслевого характера, в связи с чем его эффективность в отечественных условиях вызывает сомнение [100] .

Так, нецелесообразность использования института арбитрабельности для нормативной регламентации предметной компетенции третейских судов, по мнению С.А. Курочкина, объясняется следующими причинами:

1) арбитрабельность в силу своей природы не носит межотраслевого характера, а потому эффективность работы этого механизма в отечественной системе гражданской юрисдикции можно поставить под сомнение. Концепция арбитрабельности, как и допустимости рассмотрения споров третейским судом, в некоторых аспектах тяготеет к договорной теории правовой природы третейского суда, что можно расценивать и как ее преимущество, проявляющееся в международном коммерческом арбитраже при соотнесении моделей правового регулирования арбитража различных государств;

2) арбитрабельность нормативно практически не соотносится с подведомственностью гражданских дел государственным судам и сферой их компетенции, что неизбежно приведет к возникновению больших затруднений в правоприменительной деятельности;

3) критериев, определяющих распределение гражданских дел между различными юрисдикционными органами в рамках института арбитрабельности, явно недостаточно [101] .

Термин «арбитрабельность» отражает и иные аспекты, чем используемый в процессуальном законодательстве термин «подведомственность». Так, в соответствии со ст. 248 АПК РФ к исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц относятся дела:

1) по спорам в отношении находящегося в государственной собственности Российской Федерации имущества, в том числе по спорам, связанным с приватизацией государственного имущества и принудительным отчуждением имущества для государственных нужд;

2) по спорам, предметом которых являются недвижимое имущество, если такое имущество находится на территории Российской Федерации, или права на него;

3) по спорам, связанным с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельств на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности, которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации;

4) по спорам о признании недействительными записей в государственные реестры (регистры, кадастры), произведенных компетентным органом Российской Федерации, ведущим такой реестр (регистр, кадастр);

5) по спорам, связанным с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории Российской Федерации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц.

Однако применение указанной нормы к деятельности третейских судов, в том числе международных коммерческих арбитражей, недопустимо. Данная категория споров является арбитрабельной, она входит в компетенцию третейских судов, если вытекает из гражданско-правовых отношений. В данном случае термин «арбитрабельность» означает не подведомственность, а наличие компетенции по рассмотрению указанной категории споров.

Вместе с тем термин «арбитрабельность» отражает и качественную специфику механизма распределения дел по третейским судам. Так, арбитрабельность отражает правомочия арбитража, опираясь на заключенное правоспособными лицами арбитражное (третейское соглашение), решить вопрос о собственной компетенции. В ходе решения этого вопроса не только исследуется объективная характеристика спора, но и рассматривается субъективный фактор: волеизъявление заинтересованных лиц передать дело на рассмотрение арбитража. В этом случае оказываются незначительными те критерии, которые законодатель установил для подведомственности как механизма перераспределения дел между различными ветвями судебной власти.

Проблема арбитрабельности спора отражена в Нью-Йоркской конвенции 1958 г. Так, согласно ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 г. в признании и исполнении арбитражного решения может быть отказано, если суд страны, где испрашивается признание и приведение в исполнение решения, найдет, что объект спора не может быть предметом арбитражного разбирательства по законам этой страны.

Как отмечается в литературе, вопрос арбитрабельности, затрагиваемый в Нью-Йоркской конвенции, является одним из частных случаев доктрины «публичного порядка». Однако Нью-Йоркская конвенция не отождествляет доктрину арбитрабельности с доктриной публичного порядка. Этот вопрос, несмотря на его дискуссионный характер, является лишь частным случаем доктрины публичного порядка, который имеет особое значение.

В связи с этим представляется неубедительной позиция д-ра А. Ван ден Берга, который считает, что арбитрабельность, затронутая в ст. II Нью-Йоркской конвенции, следует толковать как всю доктрину публичного порядка. Поводом к такому толкованию является указание на то, что не имеет смысла передавать на рассмотрение арбитража дело, решение в отношении которого все равно не может быть исполнено в силу нарушения публичного порядка [102] .

Между тем неарбитрабельность предмета спора – одно из немногих требований, несоблюдение которого может явиться причиной рассмотрения спора по существу государственным судом без передачи в арбитраж. Требования же о соответствии арбитражного соглашения и предмета спора доктрине публичного порядка ст. II Нью-Йоркской конвенции не содержит. Кроме того, в силу отличий подходов национальных правовых систем к вопросам публичного порядка включение в ст. II Нью-Йоркской конвенции ссылки на публичный порядок привело бы к тому, что огромное количество споров рассматривалось бы в государственных судах вопреки имеющимся заключенным арбитражным соглашениям.

Возможность разрешения правовых споров в суде общей юрисдикции, арбитражном и третейском суде преследует цель обеспечения вынесенного законного, обоснованного и мотивированного судебного акта.

Отсутствие четкой регламентации процедуры рассмотрения дела приводило бы к спорам по соблюдению процессуальных прав и обязанностей, установленных законодательством, т. е. к рассмотрению скорее процессуальных вопросов, чем к разрешению дела по существу. Поскольку применение юридических норм к частным случаям жизни изначально осуществлялось многими учреждениями и должностными лицами, во избежание столкновений между ними каждому из них был отведен определенный круг деятельности, в границах которых им предоставлено право и вменено в обязанность совершать определенные действия. Этот круг деятельности называется компетенцией.

Рассмотрение споров в международном коммерческом арбитраже допускается лишь в случаях, когда стороны внешнеэкономической сделки заключили арбитражное соглашение. В силу принципа автономии воли субъекты вправе заключать соглашение о том, кому доверить разрешение возникшего или возможных споров, связанных с обязательственными отношениями. Налицо фидуциарный характер арбитражного соглашения.

Основная функция арбитражного соглашения состоит в том, что оно наделяет международный коммерческий арбитраж компетенцией рассматривать спор, возникающий из гражданско-правовых отношений, осложненных «иностранным элементом». Так, согласно § 2 Регламента МКАС на разрешение в арбитраж могут быть переданы споры из гражданско-правовых отношений по купле-продаже (поставке) товаров, выполнению работ, оказанию услуг, обмену товарами и (или) услугами, перевозке грузов и пассажиров, торговому представительству и посредничеству, аренде (лизингу), научно-техническому обмену, обмену другими результатами творческой деятельности, сооружению промышленных и иных объектов, лицензионным операциям, инвестициям, кредитно-расчетным операциям, страхованию, совместному предпринимательству и другим формам промышленной и предпринимательской кооперации.

Несмотря на то что арбитражное соглашение традиционно находится в центре внимания ученых, занимающихся исследованием проблем третейского разбирательства, существуют различные подходы к его правовой природе.

1. Арбитражное соглашение – это соглашение, выражающее согласованную волю сторон о передаче спора между ними в арбитраж, заключенное в письменной форме, являющееся обязательным для сторон, определяющее компетенцию арбитража, служащее основой для вынесения и исполнения решения [103] .

В данном случае арбитражное соглашение рассматривается как основание для разрешения спора международным коммерческим арбитражем и вынесения им решения по спору.

2. Арбитражное соглашение – это соглашение о разрешении арбитражем определенного гражданско-правового спора, возникшего между сторонами, исключающее компетенцию государственного суда [104] .

В данном случае арбитражное соглашение рассматривается как основание для исключения компетенции государственного суда.

3. Арбитражное соглашение представляет собой соглашение (отдельное или в виде оговорки) о передаче в арбитраж (третейский суд) всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть в связи с каким-либо конкретным правоотношением сторон соглашения [105] .

В данном случае арбитражное соглашение рассматривается как соглашение в отношении споров, возникающих из определенных гражданских правоотношений.

4. Арбитражное соглашение – это гражданско-правовой договор, имеющий производное публичное (в том числе и процессуальное) значение; третейская запись – это договор, призванный урегулировать охранительное правоотношение применительно к выбранной форме судебной защиты [106] .

В данном случае арбитражное соглашение рассматривается как комплексный многоаспектный правовой институт материально-правового и публично-правового характера.

Интересна позиция С.А. Курочкина, который предлагает рассматривать арбитражное соглашение как:

1) правоотношение, и в этом качестве арбитражное соглашение является:

основанием для передачи спора в третейский суд для рассмотрения и вынесения решения (определяет права и обязанности сторон, обязательность и порядок совершения юридически значимых действий);

основанием компетенции третейского суда (в части самоограничения сторон, передачи юрисдикционному органу права совершать действие и принимать решение в отношении себя);

2) юридический факт, и в этом качестве арбитражное соглашение является:

основанием компетенции третейского суда (как основная часть юридического состава, охватываемого гипотезой правовой нормы, которой государство наделяет третейские суды полномочиями на рассмотрение и разрешение спора сторон);

элементом юридического состава, определяющим изменение подведомственности дела по спору сторон (в том числе как один из критериев подведомственности) и, следовательно, и исключение спора из юрисдикции государственных судов (дерогационный эффект) [107] .

В данном случае арбитражное соглашение рассматривается как сложное правовое явление.

Анализ приведенных определений арбитражного соглашения позволяет сформулировать его следующим образом.

Арбитражное соглашение (арбитражный договор, арбитражная оговорка, третейская запись), являясь неотъемлемым условием рассмотрения спора в арбитраже, представляет собой заключенный между сторонами внешнеэкономической сделки гражданско-правовой договор об установлении процессуальных прав и обязанностей, направленных на передачу возможных споров в избранное по взаимному согласию, негосударственное арбитражное учреждение или арбитраж ad hoc.

С учетом приведенного определения представляется весьма обоснованным считать, что арбитражное соглашение выполняет несколько функций:

1. Средство защиты права. Защита гражданских прав – «рычаг» для восстановления нарушенного гражданского оборота; применение данного инструмента допустимо только в предусмотренном законом порядке, т. е. путем использования надлежащей формы, средств и способов защиты гражданских прав [108] .

Арбитражное соглашение, являясь гражданско-правовым договором, в отличие от остальных соглашений направлено на защиту субъективных гражданских прав участников внешнеэкономической сделки. Право на защиту проявляется лишь в ситуациях, когда кто-то оспаривает или нарушает субъективное гражданское право, т. е. реально право на защиту начинает «функционировать» в момент нарушения или оспаривания субъективных гражданских прав. Своим соглашением стороны могут не только установить форму защиты права: юрисдикционную (которая осуществляется уполномоченными государством органами) или неюрисдикционную (которая осуществляется гражданами и организациями самостоятельно, без обращения за помощью к уполномоченным государством органам), но и конкретизировать юрисдикционную форму защиты права. Здесь речь идет об определении соглашением сторон компетентного судебного органа.

В Российской Федерации защита нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляется в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, судом, арбитражным судом или третейским судом (ст. 11 ГК РФ). Кроме того, законодательство наделило участников гражданских правоотношений правом самостоятельного определения органа, куда они вправе обратиться за защитой субъективных гражданских прав. Иными словами, выбор между государственным и негосударственным (третейским) судом осуществляется сторонами.

Право обращения за защитой нарушенного субъективного гражданского права закреплено и в международных соглашениях. Например, в соответствии с Соглашением стран СНГ о порядке разрешения хозяйственных споров 1992 г. хозяйствующие субъекты каждого государства-участника СНГ имеют на территории других государств – участников

СНГ право беспрепятственно обращаться в суды, арбитражные (хозяйственные) суды, третейские суды и другие органы, к компетенции которых относится разрешение дел, могут выступать в них, возбуждать ходатайства, предъявлять иски и осуществлять иные процессуальные действия.

Арбитражное соглашение не только непосредственно наделяет компетенцией постоянно действующий арбитраж или арбитраж ad hoc, но и может ограничить общую компетенцию институционального арбитража, закрепленную в его статуте и регламенте.

2. Двух(много)сторонняя сделка, т. е. гражданско-правовой договор. Вопрос о том, является арбитражное соглашение гражданско-правовой сделкой или нет, имеет практические правовые последствия. Это касается, прежде всего, возможности применения к квалификации правоотношений, возникающих вследствие заключения арбитражного соглашения, гражданско-правовых норм, регулирующих сделки и последствия их недействительности.

В судебно-арбитражной практике имеются случаи, когда суды, опираясь на нормы гражданского законодательства, регулирующего условия действительности гражданско-правовых сделок, квалифицируют арбитражное соглашение как гражданско-правовую сделку, влекущую за собой определенные процессуальные последствия. Так, Президиум ВАС РФ в Постановлении от 10 апреля 2001 г. № 3515/00 признал недействительным арбитражное соглашение (оговорку) о передаче спора в МКАС в силу ст. 168 ГК РФ, согласно которой сделка, не соответствующая требованиям закона и иных правовых актов, ничтожна.

Вместе с тем имеются и противоположные судебные решения, в которых суды высказываются о том, что арбитражное соглашение не является гражданско-правовой сделкой [109] .

3. Сделка, которая заключается между контрагентами, уже связанными частноправовым соглашением. Признание арбитражного соглашения как частноправового договора важно с точки зрения возможности применения различных норм гражданского законодательства, регулирующих порядок заключения, исполнения и прекращения договорных правоотношений.

4. Сделка, в силу которой одна или обе стороны отказываются от использования государственной формы защиты.

5. Сделка, мотивом к заключению которой является намерение сторон подчинить возникший или могущий возникнуть спор международному коммерческому арбитражу.

6. Взаимная возмездная сделка, т. е. права и обязанности возникают как у одной, так и у другой стороны арбитражного соглашения.

7. Сделка с особым правовым статусом.

Особый правовой статус арбитражного соглашения объясняется его процессуальным характером, а именно: стороны добровольно принимают на себя обязательства о подчинении возникшего из контракта спора именно коммерческому арбитражу, исключая компетенцию иных юрисдикционных органов. В данном случае прослеживается пророгационный и дерогационный эффект арбитражного соглашения.

Особенность пророгационного эффекта состоит в установлении компетенции арбитража по разрешению настоящего или будущего спора между сторонами договора. Процедура рассмотрения международным коммерческим арбитражем вопроса о наличии у него компетенции рассматривать спор носит характер самостоятельной стадии.

Компетенция международного коммерческого арбитража по рассмотрению споров между хозяйствующими субъектами исходит из воли сторон, выраженной в арбитражном соглашении, и зависит от ряда факторов: во-первых, от права, применимого к арбитражному соглашению; во-вторых, от права места проведения арбитража; в-третьих, от права страны, в которой может быть заявлено ходатайство о признании и приведении арбитражного решения в исполнение. В этом состоит основное отличие арбитража от судов общей и специальной юрисдикции, компетенция которых напрямую связана с процессуальным законодательством соответствующего государства.

Дерогационный эффект арбитражного соглашения состоит в исключении урегулирования этого спора из юрисдикции государственных судов. Как указывает П. Сандерс, «существование арбитражного соглашения лишает суд его юрисдикции; судья становится некомпетентным, когда ответчик ссылается на арбитражное соглашение» [110] .

Зачастую такое намерение сторон конкретно выражено в тексте самих арбитражных оговорок с использованием следующих формулировок: «с исключением подсудности государственных судов», «с исключением подсудности общих судов» и т. п.

Например, в соответствии с п. 3 ст. II Нью-Йоркской конвенции 1958 г. если иск поступает в государственный суд при наличии заключенного арбитражного соглашения, суд должен по ходатайству одной из сторон спора направить стороны в арбитраж при условии, если он не установит, что данное соглашение недействительно либо утратило силу, либо не может быть исполнено. Таким образом, Нью-Йоркская конвенция 1958 г. в общей форме устанавливает обязанность государственного суда не рассматривать по существу иск по спору относительно заключенного арбитражного соглашения, поскольку в этом случае у государственного суда отсутствует компетенция на его рассмотрение.

Аналогичное правило закреплено и в п. 5 ст. 148 АПК РФ. Так, арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Такая же ситуация возникает и в случае, когда стороны заключили соглашение о передаче спора на разрешение третейского суда во время судебного разбирательства до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, если любая из сторон заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено.

Рассмотрим ряд дел из практики МКАС, где указаны сделки, из которых возникают споры, а также содержание арбитражных соглашений по рассмотрению дела в МКАС.

1. По делу от 1 марта 2006 г. № 101/2005 иск был предъявлен венгерской фирмой (покупатель) к российской организации (продавец) в связи с нарушением условий контракта международной купли-продажи товаров, заключенного 27 октября 2004 г. Требования истца включали в себя: возврат суммы предоплаты за фактически не-поставленный товар, взыскание договорного штрафа за ненадлежащее исполнение обязательств и неустойки за нарушение сроков поставки.

Пункт 8 приложения № 1 к контракту содержит следующие положения:

«8.3. В случае невозможности урегулирования спора или разногласий спорный вопрос будет передан на рассмотрение в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в соответствии с его регламентом. Решение МКАС будет являться обязательным для обеих Сторон.

8.4. Стороны договорились, что спор будет рассмотрен единоличным арбитром.

8.5. Стороны договорились, что единоличный арбитр будет избран Председателем МКАС. Язык разбирательства – русский».

Учитывая достигнутое сторонами арбитражное соглашение, а также отсутствие возражений какой-либо из сторон по поводу рассмотрения дела в МКАС, состав арбитража признал наличие компетенции МКАС на разрешение настоящего спора [111] .

2. По делу от 24 июля 2006 г. № 180/2002 иск был предъявлен фирмой из Сербии и Черногории (подрядчик) к швейцарской фирме (заказчик) на основании заключенного сторонами 19 мая 1998 г. контракта на выполнение строительно-отделочных работ по объекту, расположенному в России. Требования подрядчика включали в себя: погашение задолженности за выполнение работы на основании соответствующих актов; уплату договорной неустойки за просрочку платежа и процентов за пользование денежными средствами; уплату арендных платежей по договору аренды оборудования;

возмещение арбитражных расходов на адвоката, а также издержек, связанных со сверкой взаиморасчетов и рекламационным разбирательством, включая расходы на адвоката.

Компетенция МКАС по рассмотрению настоящего дела основывается на содержащейся в ст. 19.1 заключенного сторонами контракта от 19 мая 1998 г. арбитражной оговорке, согласно которой «в случае, если стороны не придут к соглашению, то дело подлежит, с исключением подсудности общим судам, разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации, в соответствии с его регламентом, на русском языке… в городе Москве» [112] .

3. По делу от 29 сентября 2006 № 127/2005 иск был предъявлен фирмой с Британских островов к швейцарской фирме в связи с поставкой товара в меньшем количестве, чем то, за которое была произведена предоплата на основании контракта международной купли-продажи, заключенного сторонами 24 марта 2005 г.

По вопросу о компетенции МКАС на разрешение данного спора арбитраж установил следующее. В пункте 14.1 заключенного сторонами контракта от 24 марта 2005 г. предусмотрено, что «все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего контракта или в связи с ним, в том числе касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или недействительности, полежат разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в соответствии с его регламентом в составе единоличного и запасного арбитров на русском языке» [113] .

По делу от 20 октября 2006 г. № 43/2006 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к организации из Казахстана в связи с неполной оплатой поставленного товара по контракту, заключенному сторонами 21 октября 2004 г. Истец требовал погашения суммы задолженности; возмещения убытков, вызванных уплатой административного штрафа за несвоевременное поступление денежных средств за поставленный на экспорт товар; возмещения расходов по арбитражному сбору и издержек на участие в деле представителя.

Компетенция МКАС по рассмотрению споров между сторонами предусмотрена п. 9.2 контракта от 21 октября 2004 г., содержащим условие о том, что «в случае, если стороны не придут к соглашению, то дело подлежит передаче на рассмотрение Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово-промышленной палате РФ в г. Москве, который вынесет окончательное решение по делу» [114] .

4. По делу от 9 февраля 2005 г. № 69/2004 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к украинской (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного автомобильным транспортом на условиях FCA пункт отправления в России по контракту международной купли-продажи, заключенному 13 августа 2002 г. Исковые требования включали в себя: погашение задолженности и уплату процентов годовых в связи с просрочкой платежа.

Статья 9.1 контракта от 13 августа 2002 г. предусматривала, что все споры, разногласия и требования, возникающие из настоящего контракта или в связи с ним, в том числе касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или недействительности, в случае если они не будут разрешены дружественным путем в ходе переговоров сторон, подлежат разрешению, с исключением подсудности судам общей юрисдикции, в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате РФ (г. Москва) в соответствии с его Регламентом. Решения данного арбитража будут окончательными и обязательными для обеих сторон [115] .

5) По делу от 18 октября 2005 г. № 21/2005 иск был предъявлен кипрской фирмой (покупатель) к германской организации (продавец) в связи с поставкой машины с неустранимыми дефектами по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами 19 июля 1999 г. Требования истца включали в себя: расторжение контракта, возврат уплаченной продавцу стоимости машины и возмещение расходов по уплате арбитражного сбора.

Как следует из материалов дела, истец и ответчик являются юридическими лицами по законодательству Кипра и Германии соответственно, т. е. иностранными юридическим лицами, что определяет возможность рассмотрения данного спора в МКАС при наличии соглашения сторон об этом (п. 2 ст. 1, ст. 7 Закона об арбитраже и п. 2 § 1 Регламента МКАС). МКАС пришел к выводу, что такое соглашение содержится в п. 18.1 контракта от 19 июля 1999 г., из которого возникли спорные правоотношения сторон: «все споры и разногласия, которые могут возникнуть из контракта или в связи с ним, в случае невозможности их урегулирования путем переговоров подлежат разрешению – за исключением судов общей юрисдикции – в Международном коммерческом арбитражном суде при торгово-промышленной палате РФ в г. Москве в соответствии с его Регламентом». Арбитражная оговорка содержится также и в п. 8 подписанного сторонами протокола от 28 октября 2004 г.: «Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ (Москва) будет привлечен для разрешения споров между сторонами, возникающих из контракта или с ним напрямую связанных, если стороны не достигнут взаимоприемлемого решения путем переговоров». Ни в процессе подготовки дела к слушанию, ни в ходе заседания по делу каких-либо возражений по компетенции МКАС сторонами не заявлялось [116] .

То обстоятельство, что арбитражное соглашение влечет определенные процессуальные последствия, способствовало распространению в литературе доктрины, которая позволяет рассматривать арбитражное соглашение как публичный договор.

Так, А.П. Вершинин подчеркивает, что арбитражное соглашение по своей природе является процессуальным соглашение и имеет свой «процессуальный предмет» [117] .

В.А. Мусин также подчеркивает, что арбитражное соглашение регулирует не материально-правовые вопросы, а чисто процессуальные вопросы, т. е. «будучи соглашением не гражданского материального, а гражданского процессуального характера, арбитражное соглашение, даже представляющее собой одно из условий основного (материально-правового) договора, обладает известной независимостью от других его условий» [118] .

Применительно к арбитражному соглашению, как и в любом гражданско-правовом договоре, следует различать условия, в силу которых оно будет признаваться действительным.

Требования, которым должно соответствовать арбитражное соглашение, могут касаться его формы, воли или дееспособности сторон, его содержания и т. п. Вопрос о действительности или недействительности (в том числе ничтожности) арбитражного соглашения может решаться лишь в отношении заключенного арбитражного соглашения, а именно:

его содержания и правовые последствия не противоречат закону и иным правовым актам;

оно совершено дееспособным лицом;

волеизъявление лица соответствует его действительной воле, а сама воля складывается свободно;

форма соглашения соответствует форме, предусмотренной законом для этой гражданско-правовой сделки.

Арбитражное соглашение считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. В этом заключается его материально-правовой аспект. Процессуальный характер арбитражного соглашения позволяет относить к существенным следующие условия: арбитражный порядок рассмотрения спора; точное наименование коммерческого арбитража, компетентного рассматривать спор; круг споров, подлежащих рассмотрению; вопрос о применимом праве. Отсутствие или недостаточная определенность одного из этих условий позволяет считать арбитражное соглашение незаключенным.

Указанные условия позволяют определить предмет и объект арбитражного соглашения, которые являются основополагающими при его характеристике. Предметом арбитражного соглашения являются активные действия сторон, связанные с передачей спора в коммерческий арбитраж. Практически это означает, что если стороны при заключении арбитражного договора не достигли согласия о его предмете, т. е. о том, что спор передается на рассмотрение и разрешение третейского суда, то такое соглашение рассматривается как незаключенное. Под объектом соглашения следует понимать заключенную сторонами внешнеэкономическую сделку, обязательства по которой не исполнены или исполнены ненадлежащим образом. Именно неисполнение обязательства по сделке и порождает правовые последствия для арбитражного соглашения.

Нельзя сказать, что арбитражное соглашение при всех его процессуальных особенностях не несет материально-правовых черт. В силу Закона об арбитраже основными чертами арбитражного соглашения являются следующие:

1) арбитражное соглашение заключается между субъектами, связанными гражданским правоотношением;

2) арбитражное соглашение может быть заключено сторонами в отношении всех или определенных споров, которые возникли или могут возникнуть между сторонами в связи с конкретным правоотношением;

3) автономия воли сторон в определении компетентного арбитражного органа;

4) арбитражное соглашение в отношении спора, который находится на разрешении в государственном суде, может быть заключено сторонами в период до принятия решения по спору.

Как уже было отмечено, по своей юридической природе арбитражное соглашение является сделкой, с которой закон связывает определенные правовые последствия, поэтому при ее заключении должны быть соблюдены правила совершения сделок. Общий принцип гражданского законодательства заключается в том, что недействительна сделка, при совершении которой не соблюдены условия действительности сделок. Требования закона, которым должна соответствовать сделка, касаются ее формы, воли или дееспособности сторон, ее содержания и т. д.; сделка действительна при соблюдении следующих условий:

а) ее содержание и правовые последствия не противоречат закону и иным правовым актам;

б) она совершена дееспособным лицом;

в) волеизъявление лица соответствует его действительной воле;

г) форма сделки соответствует форме, предусмотренной законом для этой сделки [119] .

В. Хвалей считает, что арбитражное соглашение может быть признано недействительным в случаях, когда оно:

1) было заключено с пороком воли (под влиянием насилия, обмана, заблуждения);

2) было заключено лицом, не обладающим необходимой правоспособностью или дееспособностью;

3) совершено без соблюдения установленной законом формы;

4) не содержит в себе все существенные условия, установленные для арбитражного соглашения, в том числе не содержит явно выраженного намерения передать спор на разрешение арбитража;

5) противоречит императивным нормам применимого законодательства об арбитраже;

6) заключено по вопросам, которые не могут являться предметом третейского разбирательства [120] .

Основные требования к действительности арбитражных соглашений установлены и международными конвенциями, в частности Нью-Йоркской конвенцией 1958 г. В соответствии с п. 1 ст. 2 Нью-Йоркской конвенции 1958 г. «каждое Договаривающееся Государство признает письменное соглашение, по которому стороны обязуются передавать в арбитраж все или какие-либо споры, которые возникли или могут возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным договорным или иным правоотношением, объект которого может быть предметом арбитражного разбирательства». Таким образом, арбитражное соглашение, во-первых, должно быть заключено в письменной форме; во-вторых, должно относиться к разрешению существующих или возможных в будущем споров между сторонами; в-третьих, споры должны носить договорный или вне-договорный характер; в-четвертых, объект правоотношения может быть предметом арбитражного разбирательства; в-пятых, стороны арбитражного соглашения должны обладать дееспособностью по применимому к ним праву; в-шестых, арбитражное соглашение должно быть действительным по праву, которому стороны его подчинили, или по праву государства, где было вынесено решение арбитража.

По общему правилу, закрепленному в законе, содержание арбитражного соглашения определяется характером тех договоренностей, которые были достигнуты между сторонами, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или другими нормативными актами. Условия, на которых заключается арбитражное соглашение, имеют разные значения и оказывают неодинаковое влияние на его заключение.

Заключая арбитражное соглашение, стороны приобретают определенные права и одновременно принимают на себя соответствующие обязательства. Совокупность этих прав и обязанностей сводится к подчинению юрисдикции международного коммерческого арбитража в целях разрешения возникшего или могущего возникнуть в будущем спора.

Содержание арбитражного соглашения, как и любого гражданско-правового договора, составляют условия, которые связаны с различными этапами арбитражного разбирательства. Прежде всего, они позволяют установить наличие волеизъявления сторон по рассмотрению возникшего спора в арбитраже, определить компетентный арбитражный орган по рассмотрению спора, а также исключить возможность оспаривания компетенции арбитража и минимизировать проблемы, связанные с исполнением арбитражного решения.

Особенности международного коммерческого арбитража таковы, что необходимо четко определять условия арбитражного соглашения.

Так, в практике МКАС имели место случаи, когда в контракте недостаточно четко было сформулировано условие о порядке разрешения споров. Например, в некоторых контрактах указывалось, что споры подлежат рассмотрению в арбитраже Москвы, за исключением подсудности общим судам. Эта формулировка, являясь крайне неточной, вызывает большое число вопросов.

Во-первых, органы судебной системы РФ общей юрисдикции (общие суды) до введения в действие АПК РФ могли рассматривать любые имущественные споры с участием зарубежных предпринимателей. Поэтому кажется странным употребление выражения «за исключением», означающее при его буквальном толковании, что те споры, которые отнесены к компетенции общих судов, не подлежат передаче в арбитраж.

Во-вторых, при наличии соглашения сторон такие споры могут разрешаться в Москве как постоянно действующим арбитражным судом, например МКАС либо арбитражем ad hoc, так и государственным арбитражным судом по разрешению экономических споров, например Арбитражным судом г. Москвы [121] .

Вопрос о действительности арбитражного соглашения может рассматриваться арбитражем лишь в случае, когда арбитражное соглашение, содержащее все необходимые условия, заключено.

Согласно положениями п. 1 ст. 432 ГК РФ договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем его существенным условиям, т. е. условиям, которые требуют согласования, поскольку их отсутствие говорит о незаключенности договора. В соответствии с гражданским законодательством РФ к существенным условиям относятся условия о предмете договора, условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение. Таким образом, в арбитражном соглашении, как и в гражданско-правовом договоре, следует различать существенные и случайные условия. Рассмотрим их.

1. Существенными являются условия, которые необходимы для заключения арбитражного соглашения. Для того чтобы арбитражное соглашение считалось заключенным, важно согласовать все его существенные условия. Таким образом, если в арбитражном соглашении отсутствуют существенные условия, оно не считается заключенным, а значит, оно лишено значения договора об арбитраже, т. е. не возникает как юридический факт и не порождает соответствующих последствий.

В решении вопроса о том, относится ли данное условие договора к числу существенных, ГК РФ устанавливает следующие ориентиры.

Во-первых, существенными являются условия о предмете договора (п. 1 ст. 432 ГК РФ).

Во-вторых, к числу существенных относятся те условия, которые указаны в законе или иных правовых актах как существенные.

В-третьих, существенными признаются те условия, которые необходимы для договора данного вида.

В-четвертых, существенными считаются и все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.

К числу существенных условий арбитражного соглашения как гражданско-правового договора с процессуальным элементом следует относить:

арбитражный (третейский) порядок рассмотрения спора;

конкретный арбитражный орган, компетентный рассматривать спор;

круг споров, подлежащих рассмотрению в арбитраже;

применимое право.

Рассмотрим эти условия.

Арбитражный (третейский) порядок рассмотрения спора. Из арбитражного соглашения должно конкретно и четко следовать согласие сторон на рассмотрение спора именно в арбитражном (третейском), а не в государственном суде. Причем анализ смыслового содержания соглашения осуществляется с учетом терминологических особенностей национального законодательства государства. Например, включенное в соглашение об арбитраже между российской и белорусской организациями условие о рассмотрении возникающих споров в «арбитражном суде в г. Минске» достаточно однозначно указывает на согласование сторонами именно арбитражного (третейского) порядка рассмотрения споров, а условие соглашения о рассмотрении возможных споров в «арбитражном суде в г. Москве», включенное в договор между венгерской и российской организациями, должно быть истолковано как пророгационное соглашение [122] , устанавливающее компетенцию государственного арбитражного суда г. Москвы. В данном случае актуальной является проблема, связанная с терминологической разноголосицей в наименовании судебных органов в Российской Федерации, а именно государственные и третейские суды именуются одинаково: арбитражный суд – арбитраж, что совершенно недопустимо.

Как справедливо отмечает А.П. Белов, это вызывает путаницу, в силу которой спорящие стороны не понимают, в какой суд им обращаться при наличии в договоре арбитражной оговорки [123] . Данное утверждение является обоснованным, поскольку для российских и особенно для иностранных предпринимателей термин «арбитражный суд» (arbitration court) имеет только одно значение – «арбитражный (третейский) суд», и никак не «государственный арбитражный суд». Смешение понятий приводит к следующим возможным неблагоприятным последствиям для спорящих сторон: задерживается защита их прав; они несут излишние материальные потери.

Указанная проблема требует разрешения, а именно речь идет о целесообразности переименования государственных арбитражных судов в экономические (коммерческие) либо в хозяйственные суды, как это имеет место в законодательствах иностранных государств, в том числе стран СНГ (Хозяйственный суд Республики Беларусь, Хозяйственный суд Республики Украины и др.).

Так, практика хозяйственных судов Республики Беларусь показывает, что суды иногда толкуют содержащиеся в договорах между белорусскими субъектами и субъектами государств, где государственные суды рассматривают дела в сфере экономической деятельности, носят название арбитражных судов (Россия, ранее, до

2001 г., – Украина), условия о рассмотрении возникающих из договора споров в арбитражном суде по месту нахождения истца или ответчика как условия о рассмотрении спора в государственных, а не в третейских судах.

Такое толкование справедливо, когда конкретные обстоятельства дела, содержание договора, объяснения сторон, иные доказательства по делу позволяют установить, что стороны при заключении договора имели намерение подчинить споры компетенции государственных судов, рассматривающих споры в сфере хозяйственной деятельности, а не третейских судов.

Чтобы исключить трудности при толковании волеизъявления сторон, иногда в арбитражном соглашении указывается, что компетенция государственных судов по рассмотрению споров, вытекающих из данного соглашения, исключается. Если в соответствующем пункте гражданско-правового договора конкретно не выражено волеизъявление сторон установить компетенцию арбитражного органа, то арбитражная оговорка в договоре отсутствует. А это делает невозможным обращение в третейский суд для разрешения спора, поскольку основанием для рассмотрения спора является заключенный арбитражный договор.

Конкретный арбитражный орган, компетентный рассматривать спор.

Стороны вправе выбрать любой постоянно действующий арбитражный суд, расположенный как в государстве, где находится одна из сторон договора, так и в третьем государстве либо сформировать арбитраж ad hoc.

Однако, если условия арбитражного соглашения предоставляют истцу право выбора между обращением в арбитражный (третейский) или в государственный суд, такое соглашение не является арбитражным, так как оно не содержит четкого волеизъявления сторон на рассмотрение споров в арбитражном (третейском) порядке и не исключает компетенцию государственного суда. Предпочтительным с точки зрения толкования является указание сторонами в арбитражном соглашении полного правильного наименования постоянно действующего арбитражного органа. В противном случае компетенция арбитражного суда, в который обратился истец, может быть оспорена ответчиком со ссылкой на то, что стороны на самом деле намеревались установить компетенцию иного постоянного действующего арбитражного суда, и решение может быть отменено. В соответствии с п. 4 ст. 234 АПК РФ при отмене решений по мотивам недействительности третейского соглашения заинтересованное лицо вправе предъявить иск в надлежащий государственный арбитражный суд по общим правилам процессуального законодательства. Нельзя исключать и варианта, когда стороны могут учесть допущенные ошибки, составить доброкачественное арбитражное соглашение и вновь прибегнуть к третейской форме рассмотрения спора.

Арбитражная практика МКАС

По делу от 4 июня 2003 г. № 130/2002 иск был предъявлен российской организацией с иностранным участием к другой российской организации в связи с неоплатой товара, поставленного по контракту, заключенному сторонами 17 мая 2000 г.

Ответчик, не оспаривая требование истца по существу, возразил против компетенции МКАС рассматривать данный спор, ссылаясь на нечеткость арбитражной оговорки контракта. По его мнению, спор подлежит разрешению в Арбитражном суде г. Москвы (по его местонахождению).

Изучив материалы дела и выслушав представителей сторон, МКАС пришел к следующим выводам.

В соответствии с п. 5 § 1 Регламента МКАС вопрос о компетенции МКАС по конкретному делу разрешается составом суда на основании соглашения сторон или арбитражной оговорки, имеющейся в договоре.

Согласно ст. 6 контракта от 17 мая 2000 г. № 000517 «все разногласия и споры, которые могут возникнуть из настоящего контракта или в связи с ним, должны быть урегулированы Арбитражным торгово-промышленной палаты РФ».

При Торгово-промышленной палате РФ отсутствует арбитражный орган с таким наименованием.

Исходя из субъектного состава участников спора, настоящее дело при наличии соответствующей арбитражной оговорки могло быть предметом рассмотрения либо МКАС, к компетенции которого отнесены споры из договорных и иных гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческая организация хотя бы одной из сторон находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями, созданными на территории Российской Федерации, между собой и с другими субъектами права (п. 2 § 1 Регламента МКАС), либо Третейского суда для разрешения экономических споров при ТПП РФ, правом на обращение в который могут пользоваться юридические лица и граждане-предприниматели, зарегистрированные в Российской Федерации и других странах, входящих в СНГ (ст. 2 Регламента Третейского суда для разрешения экономических споров). Данный вывод основан на том, что обе стороны по делу зарегистрированы и находятся на территории Российской Федерации, при этом одна из них является предприятием с иностранными инвестициями.

В связи с тем что стороны в контракте не выразили свое четкое намерение передавать возникающие между ними споры на рассмотрение МКАС и не исключили возможность их разрешения другим органом при ТПП РФ, МКАС не находит оснований для признания своей компетенции по разрешению настоящего спора.

В связи с изложенным разбирательство по делу в МКАС подлежит прекращению без вынесения решения [124] .

Иногда в арбитражном соглашении указываются не наименование компетентного арбитражного суда, а иные индивидуализирующие его признаки, например, орган, при котором он создан, место нахождения и т. д. Так, в ряде дел, рассмотренных МКАС в качестве компетентного арбитражного суда, указывались «арбитражный суд ТПП в г. Москве», «Международный арбитражный суд при ТПП РФ», «Международный коммерческий арбитраж при ТПП РФ», «Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ в г. Москве» и т. п. МКАС по таким делам принимал решение о своей компетенции рассматривать спор, в связи с тем что из содержания арбитражного соглашения четко следовало волеизъявление сторон подчинить спор компетенции постоянно действующего арбитражного суда, находящегося в Российской Федерации, или находящегося в г. Москве, или созданного при ТПП РФ.

В Постановлениях МКАС содержалось указание на то, что существует только один арбитражный суд, соответствующий признакам, указанным в арбитражном соглашении, и неточность в наименовании арбитражного учреждения, допущенная в арбитражной оговорке контракта, не препятствует признанию наличия компетенции МКАС, учитывая ясность того, что обе стороны имели в виду именно МКАС, о чем свидетельствует их поведение (истец предъявил иск в МКАС, а ответчик представил возражения по существу заявленных требований).

Так, по делу от 13 марта 2004 № 55/2003 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к германской фирме (покупатель) в связи с неоплатой товара, поставленного четырьмя партиями на основании контракта международной купли-продажи, заключенного сторонами 25 мая 2002 г. на условиях FCA Санкт-Петербург (ИНКОТЕРМС 1990). Истец требовал взыскания суммы задолженности и договорного штрафа за просрочку платежа, а также возмещения расходов по арбитражному сбору.

В соответствии со ст. 8 контракта, § 1 Регламента МКАС 1994 г. и принимая во внимание положения ст. 7 Закона об арбитраже, суд признал себя компетентным рассмотреть спор. Проблема заключалась в неточности в наименовании арбитражного учреждения, допущенной в арбитражной оговорке контракта. Арбитраж, ссылаясь на ст. 8 контракта, пришел к выводу, что между истцом и ответчиком существует письменное соглашение о передаче на разрешение в МКАС возникшего или могущего возникнуть спора. Во внимание было принято следующее: а) истец подал исковое заявление и представил все последующие документы в МКАС; б) ответчик представил возражения на исковое заявление в МКАС; в) представители обеих сторон приняли участие в устных слушаниях по делу и не заявили каких-либо возражений против компетенции данного арбитража. Обосновывая свое решение, МКАС указал, что при заключении контракта стороны имели в виду исключительно МКАС, а неточность в написании наименования суда не влияет на содержание арбитражной оговорки контракта о месте рассмотрения споров и арбитражного учреждения, уполномоченного рассматривать спор [125] .

Если содержащиеся в арбитражном соглашении индивидуализирующие признаки арбитража недостаточно четко указаны, содержание волеизъявления сторон может быть установлено, во-первых, путем толкования договора; во-вторых, посредством изучения содержания переписки между сторонами, сохранившихся проектов договора, содержания предыдущих договоров между сторонами и т. д.

При недостаточности соответствующих доказательств о содержании волеизъявления сторон компетентный арбитражный орган вообще не может быть определен путем толкования договора. В том случае, если стороны намереваются подчинить споры компетенции арбитража ad hoc, им необходимо или определить в арбитражном соглашении более подробно порядок формирования состава арбитража и порядок арбитражного разбирательства, или сослаться на какой-либо субсидиарный арбитражный регламент, например Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ.

Можно обратиться к ст. IV Европейской конвенции 1961 г., которая содержит определенный механизм, позволяющий определить арбитражный суд, компетентный рассматривать спор. Это связано со случаями, когда арбитражное соглашение содержит четкое указание на арбитражный порядок рассмотрения спора, но не содержит определенного указания на компетентный арбитражный орган. Например, если стороны предусмотрели возможность передать могущие возникнуть между ними споры на рассмотрение постоянного арбитражного органа, но не назначили этот орган и не достигли соглашения на этот счет, то истец может направить просьбу о назначении компетентного арбитражного органа:

если стороны договорились о месте арбитража – по выбору истца либо к председателю компетентной торговой палаты места арбитража, согласованного сторонами, либо к председателю компетентной торговой палаты местонахождения ответчика или того места страны, в котором на момент подачи просьбы о передаче дела в арбитраж он проживает;

если стороны о месте арбитража не договорились – по выбору истца либо к председателю компетентной торговой палаты местонахождения ответчика или того места страны, в котором на момент подачи просьбы о передаче дела в арбитраж он проживает, либо к Специальному комитету, состав и характер деятельности которого определены в приложении к Европейской конвенции 1961 г.

В случае когда в арбитражном соглашении не содержится указаний относительно вида арбитража – постоянно действующего или арбитража ad hoc, который должен разрешить спор между сторонами, и (или) если стороны не пришли к соглашению по этому поводу, истец, в соответствии со ст. IV Европейской конвенции, вправе направить просьбу об определении компетентного арбитражного суда в соответствии с вышеуказанными правилами.

Круг споров, подлежащих рассмотрению в арбитраже.

Арбитражное соглашение должно содержать указание на круг вопросов, которые должны быть рассмотрены составом арбитража. Это могут быть все споры, вытекающие из контракта, или их часть. Возможно заключение арбитражных соглашений, устанавливающих компетенцию одного арбитражного суда на рассмотрение некоторых вытекающих из контракта споров, и компетенцию иного арбитражного суда – на рассмотрение других споров, вытекающих из этого же контракта. При этом необходимо внимательно относиться к терминологии арбитражного соглашения, поскольку употребление неточного термина может повлечь исключения ряда вытекающих из компетенции арбитражного суда споров или вообще исключить компетенцию арбитражного суда на рассмотрение таких споров. Например, арбитражная оговорка, устанавливающая передачу на рассмотрение арбитражного суда споров, связанных с исполнением контракта, может быть расценена как не допускающая рассмотрение в арбитраже споров об изменении, расторжении или недействительности контракта.

Применимое право.

Значение применимого права, одного из существенных условий арбитражного соглашения, велико. Как отмечаетМ.Г. Розенберг, «…вопрос о применимом праве к конкретным отношениям признается узловым» [126] . Применимым правом, регулирующим отношения сторон по заключенной внешнеэкономической сделке, следует считать материально-правовые нормы, содержащиеся в нормативных актах национального законодательства и международноправовых актах, которые стороны по взаимному согласию избирают. Выбирая применимое право, участники сделки могут включить в арбитражное соглашение условие о том, что споры из него будут разрешаться в соответствии с национальным законодательством определенного государства (например, российским гражданским законодательством, в частности правом, подлежащим применению к гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом, – разд. VI ГК РФ), общими принципами права (например, Принципы УНИДРУА 2004 г.), торговыми обычаями (например, Инкотермс-2000), нормами международного торгового права – lex mercatoria, международными договорами (например, Венская конвенция 1980 г.).

Следует согласиться с В.А. Канашевским, который считает, что проблему применимого права необходимо понимать расширительно, поскольку имеется возможность выбора не только применимого национального права, но и различных правовых систем (национальной и международной), а также возможность выбора между различными источниками права в рамках одной правовой системы [127] .

Включение применимого права в число существенных условий арбитражного соглашения не случайно, поскольку неточность формулировки либо отсутствие указания в соглашении на применимое право делает процедуру рассмотрения спора коммерческим арбитражем крайне затруднительной. Арбитры не связаны коллизионными нормами государства, на территории которого рассматривается дело, а устанавливают применимое право в силу коллизионных норм, которые сочтут применимыми. Так, суд разрешает споры на основе применимых норм материального права, определенного соглашением сторон, а при отсутствии такого соглашения – руководствуясь правом, определенным арбитражем в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми (§ 26 Регламента МКАС 2005 г.).

Для установления права, применимого к существу спора, арбитры наиболее часто используют коллизионные нормы места арбитража; коллизионные нормы, которые арбитраж считает применимыми в конкретном случае; коллизионные нормы, имеющие отношение к спору; «прямой метод», заключающийся в избрании арбитрами применимых правовых норм без обращения к коллизионным нормам. Как отмечает В.А. Канашевский, неприменение арбитрами коллизионного права государства местонахождения арбитража ни в международных конвенциях, ни в национальном законодательстве не рассматривается как основание для отмены арбитражного решения или отказа в его принудительном исполнении [128] .

2. Случайные условия – это условия, которые могут быть включены в арбитражное соглашение по договоренности сторон, однако их отсутствие не лишает его юридического значения.

К случайными условиями арбитражного соглашения относятся:

место проведения арбитража;

условие о языке арбитражного соглашения;

количество арбитров;

процедура арбитражного разбирательства;

указание на допустимость или недопустимость обжалования арбитражного решения в арбитражном соглашении.

Место проведения арбитража.

Выбор места проведения арбитража обычно приобретает свою актуальность при разработке сторонами арбитражного соглашения.

При выборе страны места арбитража целесообразно отдавать предпочтение странам:

с которыми вопросы арбитража регламентированы международными торговыми договорами с участием России, содержащими постановления о признании арбитража и о принудительном исполнении вынесенных арбитражных решений (например, соглашение между СССР и Швецией 1976 г.);

являющимся участницами Нью-Йоркской конвенции 1958 г.; являющимся участницами Европейской конвенции 1961 г.; в которых действуют законы о международном коммерческом арбитраже, как в России (США, Швеция и др.).

Арбитраж в таких странах будет иметь надежное правовое обеспечение и с точки зрения разбирательства, и с точки зрения исполнения арбитражных решений.

Кроме того, как рекомендует Р. Зыков, при выборе места арбитража следует ознакомиться с особенностями местного арбитражного законодательства и судебной практики. В связи с этим первостепенными вопросами, на которые следует обращать внимание, являются:

1) формальные требования, предъявляемые к арбитражному соглашению;

2) пределы вмешательства судебных органов в арбитражный процесс;

3) допустимость параллельных процессов по одному спору (суд-арбитраж);

4) возможность и степень судебного содействия арбитражному разбирательству;

5) возможность консолидации нескольких однородных арбитражных дел в одно арбитражное производство;

6) возможность включения третьей стороны в арбитражный процесс;

7) порядок и условия отмены арбитражного решения;

8) толкование категории «public policy» и др. [129]

Итак, выбор места проведения арбитража может быть предопределен следующими соображениями:

географического характера – место арбитража должно быть одинаково удобно и доступно для обеих сторон с точки зрения наличия эффективного транспортного сообщения (воздушного, автомобильного, железнодорожного). Обычно в целях экономии средств принимаются во внимание места нахождения или места ведения деятельности сторон. Многие стороны предпочитают указывать в качестве арбитража третью, нейтральную страну, не связанную ни со сторонами контракта, ни с местом его исполнения;

политического характера – политические факторы включают в себя стабильность политической ситуации в стране, безопасность и доступность места арбитража для всех сторон, в том числе возможность быстрого получения виз и отсутствие ограничений на въезд арбитров, сторон, их представителей, а также свидетелей и экспертов.

экономического характера – беспрепятственный перевод средств из страны в страну места проведения арбитража, возможность ввоза и вывоза документов и вещественных доказательств, наличие развитой инфраструктуры – помещений для проведения слушаний дела, гостиниц для лиц, участвующих в процессе, средств связи и транспорта, административной поддержки – переводчиков, стенографистов, квалифицированных бухгалтеров, инженеров и т. п.;

юридического характера – важнейшим правовым фактором при определении места проведения арбитража является участие государства в Нью-Йоркской конвенции. При отсутствии оснований для иного решения следует соглашаться на арбитраж только в тех странах, которые являются участницами этой конвенции.

В связи с тем что условие о месте проведения арбитража не относится к существенным, стороны вправе обойти этот вопрос молчанием, т. е. не указывать его в арбитражном соглашении. В таком случае решение должно быть принято в порядке, предусмотренном применимым арбитражным регламентом – составом арбитража либо арбитражным учреждением.

Регламенты МТП (п. 1 ст. 14) и Арбитражного института Стокгольмской торговой палаты (ст. 13) предусматривают, что решение о месте проведения арбитража в отсутствии соглашения сторон принимается соответственно судом МТП либо Институтом.

Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ (п. 1 ст. 16) оставляет этот вопрос на усмотрение арбитров.

Международный регламент ААА занимает промежуточную позицию: администратор (ААА) вправе первоначально определить место проведения арбитража; в течение 60 дней после своего формирования состав арбитража вправе принять окончательное решение по этому вопросу (п. 1 ст. 13).

Регламенты ЛМАС (п. 1 ст. 16), МКАС (§ 22), а также Вашингтонская конвенция (ст. 62) устанавливают, что, если стороны не договорились об ином, местом проведения арбитража будет место нахождения соответствующего арбитражного учреждения – соответственно Лондон, Москва или Вашингтон.

Между тем практически все регламенты предусматривают право состава арбитража проводить слушания и заседания в любом другом месте, где он сочтет это необходимым, например с выездом на место проведения строительства объекта и т. п.

Условие о языке арбитражного разбирательства.

Условие о языке арбитражного разбирательства обычно учитывает возможности сторон. Как правило, сторонами избирается нейтральный язык, обычно один из международных языков, например, договор между российской и кипрской сторонами может быть составлен по-английски. Если стороны прямо предусмотрели в своем соглашении язык арбитражного разбирательства, например: «Арбитражное разбирательство будет проводиться на русском языке», – они могут быть уверены, что их выбор будет соблюден арбитрами. В таком случае обычно языком арбитражного разбирательства будет язык, на котором составлен контракт. Если же контракт составлен на двух языках, арбитраж по решению арбитров может проводиться на одном из языков контракта. Нередко встречаются случаи, когда стороны предусматривают возможность представления в арбитраж документов на нескольких определенных языках, например на английском и французском, т. е. на языках, с которыми знакомы как стороны, так и арбитры, с тем чтобы документы на всех иных языках представлялись в переводе на язык, на котором ведется арбитражное разбирательство.

Закон об арбитраже в ст. 22 предусматривает возможность сторон по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитражного разбирательства. В случае отсутствия такой договоренности третейский суд самостоятельно определяет язык или языки, которые должны использоваться при разбирательстве. Регламент МКАС 2005 г., в свою очередь, в § 23 устанавливает, что слушание дела ведется на русском языке, но с согласия сторон может вестись и на другом языке.

Так, по делу № 230/1994 арбитры МКАС отклонили требование истца о проведении процесса на английском языке, поскольку против этого возражал ответчик, а Регламент МКАС 1994 г. предусматривал необходимость согласия обеих сторон для проведения арбитража на ином, нежели русский, языке. Включив в свой контракт условие о рассмотрение спора в МКАС, стороны согласились на применение его Регламента [130] . В другом деле по спору между российской и финской компаниями, учитывая, что истец не согласился с предложением ответчиком о ведении арбитражного разбирательства на английском языке, арбитры приняли решение рассмотреть дело на русском языке, что предусмотрено Регламентом МКАС, с обеспечением представителя ответчика услугами переводчика. Однако, несмотря на невыполнение ответчиком требований Регламента МКАС о представлении документов в переводе на русский язык (явившийся языком контракта), арбитры рассмотрели встречный иск и приложенные к нему документы, составленные на английском языке [131] .

Количество арбитров.

В арбитражных соглашениях, как правило, предусматривается рассмотрение дел одним или тремя арбитрами. В случае, когда спор рассматривается одним арбитром, стороны не только экономят значительные средства на гонорарах арбитров, но и имеют меньше проблем с определением графика слушания дела. Учитывая то, что арбитры международного коммерческого арбитража обычно являются также и ведущими практиками или профессорами, время их может быть расписано не только на месяцы, но и на годы вперед, и выбрать даты, когда все трое свободны и могут участвовать в слушании дела, порой представляет серьезную проблему. Кроме того, единоличный арбитр может вынести решение быстрее, чем трое арбитров, которые могут быть вовлечены в длительные дискуссии по поводу решения спора. Имеются случаи, когда назначенный одной из сторон арбитр намеренно затягивает процесс (не соглашаясь на назначение председателя или же, не являясь на заседания арбитража), чтобы дать назначившей его стороне возможность выиграть время.

Вопрос о количестве арбитров, если он не решен сторонами, обычно разрешается арбитражным учреждением на основании его регламента или сложившейся практикой. Ряд арбитражных центров (МТП, ЛМАС и ААА) предусматривает в качестве общего правила назначение одного арбитра, если стороны не договорились об ином и если характер спора не требует назначения трех арбитров. В МТП сложилась практика, при которой назначается один арбитр, если спор идет о сумме, не превышающей 1,5 млн долл. США. В то же время значительно большее количество регламентов предусматривает в качестве общего правила назначение трех арбитров. К ним относятся Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты, МКАС, а также Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ.

Процедура арбитражного разбирательства.

Процедура арбитражного разбирательства (т. е. его сроки, порядок и условия представления доказательств, возможность принятия обеспечительных мер, количество представителей и т. д.) в институциональном арбитраже обычно определяется его регламентом, в арбитраже ad hoc устанавливается сторонами самостоятельно.

В соответствии со ст. 19 Закона об арбитраже стороны могут по своему усмотрению договориться о процедуре ведения разбирательства третейским судом, а в отсутствии такого соглашения третейский суд может вести арбитражное разбирательство таким образом, какой считает надлежащим. Следовательно, действие регламентов институциональных арбитражей носит диспозитивный характер, т. е. стороны могут договориться и об исключении действия той или иной нормы регламента либо по-иному урегулировать все или отдельные правила арбитражного разбирательства. В арбитражном же соглашении, устанавливающем компетенцию арбитража ad hoc, порядок рассмотрения спора, как правило, детализируется – без согласованных между сторонами процедур спор в данном случае не может быть рассмотрен. Преимущество таких законоположений исследователи видят в том, что процессуальные правила могут быть подобраны индивидуально к каждому конкретному случаю [132] . В то же время при передаче спора на рассмотрение в арбитраж ad hoc стороны не лишены возможности определять правила арбитражного разбирательства, ссылаясь на регламент одного из постоянно действующих третейских судов. В этом случае арбитры при разрешении дела руководствуются именно этими правилами.

Правила арбитражного разбирательства, которые устанавливаются самими сторонами, не могут противоречить тем положениям Закона об арбитраже, которые имеют обязательный характер и не могут быть изменены усмотрением сторон. Например, соглашением сторон не может быть изменена норма, согласно которой число арбитров, рассматривающих спор, должно быть нечетным. Стороны не могут установить в соглашении правила о том, что к правоотношениям между сторонами, являющимися субъектами гражданских правоотношений, не будут применяться нормативные правовые акты РФ, так как эти нормы носят императивный характер. В том случае если стороны своим соглашением изменят указанные императивные нормы, то положения соглашения следует рассматривать как недействительные. Если стороны не согласовали определенные правила арбитражного разбирательства в постоянно действующем арбитраже и если в законодательстве отсутствует регулирование по соответствующей процедуре, то постоянно действующий арбитраж самостоятельно определяет эти правила, подлежащие применению.

Важным представляется не только возможность обращения в третейский суд за защитой нарушенного или оспариваемого гражданского права, но и обеспечение реального характера исполнения решения, принятого третейским судом. Это обусловлено тем, что ответчик, узнав о предъявлении к нему искового требования, может скрыть свое имущество, денежные средства и т. п. Таким образом, в результате недобросовестных действий ответчика реальное исполнение принятого решения третейского суда станет невозможным, а как следствие, арбитражное судопроизводство лишается своего изначального смысла, дискредитируется сама идея арбитражного разбирательства как способа защиты субъективных гражданских прав.

Итак, арбитражное соглашение – одно из важнейших составляющих международного коммерческого контракта, столь же существенное, сколь, например, условие о качестве товара или сроках его поставки. Никто не заключает контракт, рассчитывая на его нарушение, однако, когда это происходит, условие о порядке разрешения споров становится важнейшим компонентом сделки.

В практике арбитражного разбирательства исторически получили закрепление три вида арбитражных соглашений: арбитражный договор, арбитражная оговорка и третейская запись [133] . Изначально следует отметить условность и непринципиальность указанной классификации, которая осложняется, прежде всего, запутанной терминологией, используемой для обозначения разновидностей третейских соглашений. Например, «арбитражный договор» может именоваться как «третейский договор», а «арбитражная оговорка» – как «третейская оговорка».

Из содержащегося в ст. 7 Закона об арбитраже определения арбитражного соглашения вытекает классификация арбитражных соглашений на определенные виды по различным основаниям. Во-первых, арбитражное соглашение может быть включено в качестве одного из условий (отдельного положения) в гражданско-правовой договор, в этом случае оно носит название арбитражной оговорки, а может быть составлено в виде отдельного соглашения, так называемой третейской записи. Во-вторых, арбитражное соглашение может устанавливать компетенцию арбитражного суда на рассмотрение споров, которые могут возникнуть в будущем, а может устанавливать компетенцию арбитражного суда на рассмотрение уже возникшего спора.

Чаще всего в международной договорной практике арбитражные соглашения включаются в заключаемый сторонами гражданско-правовой договор (контракт) в виде отдельных условий, т. е. представляют собой арбитражную оговорку или оговорку об арбитраже (clause compromissoire) и содержат согласованное волеизъявление сторон о рассмотрении в арбитражном порядке споров, которые могут возникнуть в будущем в связи с данным договором (контрактом). В среднем, по подсчетам специалистов, около 80 % контрактов содержат арбитражную оговорку [134] .

Предпочтительность включения условия об арбитраже в заключаемый гражданско-правовой договор очевидна, поскольку на стадии заключения договора стороны заинтересованы в сотрудничестве, в установлении юридических отношений и определении их условий, поэтому им значительно проще прийти к соглашению о порядке рассмотрения споров, которые могут возникнуть из контракта, договориться о компетентном арбитражном учреждении.

После возникновения юридического конфликта сторонам достичь соответствующего соглашения значительно сложнее.

Реже, по мнению ученых [135] , в практике встречаются арбитражные соглашения в виде отдельного документа, содержащего условия о рассмотрении в арбитраже уже возникшего конкретного спора – третейская запись (compromis) [136] , еще реже – арбитражные соглашения в виде отдельного документа, устанавливающие компетенцию арбитража на рассмотрение споров, которые могут возникнуть в будущем, – арбитражный договор. В основном подобные арбитражные соглашения используются в договорной практике субъектов, заинтересованных в длительном сотрудничестве, связанных многочисленными устойчивыми договорными отношениями, либо в случаях, когда заключение подобного договора требуется в соответствии с законодательством какого-либо государства. Следует обратить внимание на тот факт, что международные договоры и национальное законодательство большинства государств, в том числе и Российской Федерации, устанавливают равное правовое значение и арбитражной оговорки, и третейской записи, каждой из которых в отдельности достаточно для установления компетенции арбитражного суда на рассмотрение дела, например п. 2 ст. II Нью-Йоркской конвенции 1958 г., п. 2 ст. 1 Европейской конвенции 1961 г., ст. 7 Типового Закона ЮНСИТРАЛ, ст. 7 Закона об арбитраже.

Л.И. Ануфриева выделяет еще арбитражное соглашение proprio vigore (арбитражное соглашение в собственном смысле слова), под которым понимается отдельный документ, касающийся арбитража и заключаемый в одно время с основным контрактом, но до возникновения разногласий или спора по этому контракту [137] . В данном случае, как представляется, речь идет о разновидности арбитражного соглашения.

Следует еще раз подчеркнуть, что приведенная классификация арбитражных соглашений не имеет принципиального юридического значения, так как все указанные виды соглашений легальны, т. е. не противоречат действующему законодательству, а также влекут однообразные правовые последствия, заключающиеся в том, что стороны по собственному усмотрению изымают гражданско-правовые споры из юрисдикции государственного суда и передают их на рассмотрение третейского суда. Таким образом, с точки зрения арбитражного процесса не имеет значения то обстоятельство, в каком виде заключено арбитражное соглашение – арбитражного договора, арбитражной оговорки или третейской записи.

Вместе с тем, определенные недостатки юридической техники могут повлечь неправильное толкование норм, регламентирующих третейское соглашение. Так, в п. 3 ч. 2 ст. 237 АПК РФ указывается, что к заявлению о выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, помимо прочего, прилагается и подлинное третейское соглашение или его надлежащим образом заверенная копия. Буквальное толкование этой нормы приводит к тому, что если соглашение о передаче спора на разрешение третейского суда достигнуто в виде арбитражной оговорки, то соответствующий документ в этом случае не подлежит предоставлению в компетентный государственный суд. Представляется, что в данном случае указанный термин должен толковаться расширительно, так как им в данном случае охватываются все разновидности соглашений о передаче спора на разрешение третейского суда. В противном случае государственный суд будет лишен возможности реализовать одну из основных своих функций при выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда – проверить действительность соглашения о передаче спора на разрешение третейского суда.

Как и всякий гражданско-правовой договор, арбитражное соглашение должно быть выражено в определенной внешней форме. Ведь для того чтобы международный коммерческий арбитраж принял спор к рассмотрению, необходимо соблюдение определенной формы арбитражного соглашения.

Если отметить ранее действующее законодательство РФ регламентирующее форму договора, то:

Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. (далее – Основы 1961 г.) подчиняли права и обязанности сторон по внешнеторговой сделке праву места ее совершения;

Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. (далее – Основы 1991 г.) предусматривали обращение к этой привязке только в отношении прав и обязанностей по сделке, не являющейся внешнеэкономической, хотя и осложненной иностранным элементом.

Согласно ст. 1209 ГК РФ к определению формы сделки применяются общая и специальные коллизионные нормы. Общая норма подчиняет форму сделки праву места ее совершения, при этом сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования российского права (п. 1 ст. 1209 ГК РФ). Специальные коллизионные нормы определяют форму внешнеэкономической сделки, хотя бы одной из сторон которой является российское юридическое лицо либо осуществляющее предпринимательскую деятельность физическое лицо, личным законом которого является российское право (п. 2 ст. 1209 ГК РФ), а также форму сделки в отношении недвижимого имущества и в отношении недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации (п. 3 ст. 1209 ГК РФ).

Большинство национальных законов о международном коммерческом арбитраже предусматривают, что арбитражное соглашение должно быть заключено в той форме, которая могла бы облегчить стороне процедуру доказывания его существования. Такое требование о соблюдении формы арбитражного соглашения является одним из критериев, который должен учитывать суд и стороны при оценке его действительности [138] .

Так, в Законе об арбитраже закреплено общепринятое в мировой практике императивное требование к арбитражному соглашению о необходимости его заключения в письменной форме. Под этой формулировкой понимается соглашение, содержащееся в документе, подписанном сторонами, либо соглашение, заключенное путем обмена письмами, сообщениями по телетайпу, телеграфу или с использованием иных средств электросвязи, обеспечивающих фиксацию такого соглашения. Письменная форма арбитражного соглашения считается соблюденной и в случае, когда имеет место обмен исковым заявлением и отзывом на иск, в котором одна из сторон утверждает о наличии соглашения, а другая против этого не возражает.

Закон Республики Беларусь «О международном арбитражном (третейском) суде» предусматривает письменную форму арбитражного соглашения; письменная форма считается соблюденной в случае, если арбитражное соглашение содержится в документе, подписанном сторонами, или заключено путем обмена сообщениями с использованием почты или любых иных средств связи, обеспечивающих письменное фиксирование волеизъявления сторон, включая направление искового заявления и ответа на него, в которых, соответственно, одна сторона предлагает рассмотреть дело в международном арбитражном суде, а другая – не возражает против этого [139] .

В соответствии с Гражданским процессуальным кодексом Республики Польша арбитражное соглашение должно быть облечено в письменную форму и подписано обеими сторонами. Требование в отношении письменной формы считается выполненным и в том случае, если арбитражное соглашение было заключено посредством обмена письмами. Вместе с тем нельзя заключить арбитражное соглашение посредством совершения конклюдентных действий [140] .

Следует в порядке ретроспективы указать, что Регламент МКАС 1988 г. предусматривал возможность подтверждения его компетенции посредством конклюдентных действий, а именно – путем предъявления иска и совершения ответчиком действий, из которых можно было сделать вывод о его добровольном подчинении юрисдикции арбитражного суда (избрание арбитра, представление отзыва на иск, сообщение в ответ на запрос арбитражного суда о согласии подчиниться его юрисдикции и т. п.). При этом достигнутое таким образом согласие считалось обличенным в письменную форму [141] .

Согласно ст. 343 Гражданского процессуального кодекса Румынии арбитражное соглашение под угрозой его недействительности должно быть заключено в письменной форме, что может быть осуществлено как путем подписания одного документа, так и путем обмена письмами, телеграммами или факсами [142] .

Закон Англии «Об арбитраже» 1996 г. указывает, что арбитражное соглашение считается заключенным в письменной форме в случаях, если соглашение написано (независимо от того, подписано оно сторонами или нет); заключено путем обмена сообщениями в письменной форме или достоверно доказано, что соглашение было заключено в письменной форме (ст. 5) [143] .

Статья 1443 Гражданско-процессуального кодекса Франции предусматривает письменную форму арбитражной оговорки под страхом ее недействительности, а именно: она должна быть зафиксирована в письменной форме в основном соглашении либо в ином документе, на который в этом соглашении имеется ссылка.

Закон Индии «Об арбитраже и примирительной процедуре» 1996 г. также регламентирует наличие письменной формы к арбитражному соглашению либо в качестве арбитражной оговорки, включенной в контракт, либо в виде отдельного соглашения. В соответствии со ст. 7 арбитражное соглашение должно иметь письменную форму, если оно содержится: а) в одном документе, подписанном обеими сторонами; б) в нескольких документах, представляющих собой обмен письмами, телексами, телеграммами или иными средствами сообщений, которые обеспечивают фиксирование соглашения;

в) в обмене исковыми требованиями и возражениями, посредством которого существование соглашения предполагается одной из сторон и не отрицается другой.

Таким образом, как правило, национальное законодательство государств предусматривает письменную форму арбитражного соглашения.

Важно отметить, что при решении вопроса о форме арбитражного соглашения, который квалифицируется как вопрос материально-правового характера, довольно часто используются следующие привязки: закон места заключения договора (lex loco contractus), закон места совершения сделки, определяющий ее форму (locus regit actum), закон места исполнения обязательства (lex loci solutionis), если стороны не предусмотрели иное.

Вместе с тем, как отмечает В.П. Звеков, развитие отечественного коллизионного права договорных отношений характеризуется вытеснением привязки к праву места заключения договора иными коллизионными решениями, связанными с потребностями современного международного коммерческого оборота [144] .

Письменная форма арбитражного соглашения регламентирована не только в законодательствах государств, но и в международных конвенциях об арбитраже, а также в документах ненормативного характера.

Согласно Нью-Йоркской конвенции 1958 г. письменное соглашение включает в себя арбитражную оговорку в договоре или арбитражное соглашение, подписанное сторонами либо содержащееся в обмене письмами или телеграммами.

На практике к письмам и телеграммам, упомянутым в ст. II Нью-Йоркской конвенции 1958 г., приравняли телексы, телетайпы и «иные средства электронной связи». Важно следующее: вовсе не обязательно, чтобы ответ на предложение об арбитражном рассмотрении спора был получен в форме четко выраженного согласия с этим предложением. Известен прецедент, когда ответ в форме назначения арбитра в соответствии с предложенным регламентом был признан соответствующим требованиям Нью-Йоркской конвенции 1958 г. о форме арбитражного соглашения [145] .

Применение нормы Нью-Йоркской конвенции 1958 г. относительно формы арбитражного соглашения особых проблем на практике не вызывает, однако в литературе отмечаются случаи, когда стороны и арбитры не могли урегулировать вопрос о том, содержал ли договор, являющийся основанием для возникновения спора, либо не содержал арбитражную оговорку. Однако и в этих случаях причиной возникновения затруднений была не формулировка нормы Нью-Йоркской конвенции 1958 г., а тот факт, что на протяжении долгого времени стороны осуществляли односторонние операции, при том что оформлялись эти операции в разное время различными документами, часть из которых не содержала арбитражной оговорки.

Как отмечает Б. Карабельников, не нарушает требований Нью-Йоркской конвенции 1958 г. даже включение в контракт сверхлаконичной формулировки типа «арбитраж: если потребуется, в Нью-Йорке» (хотя, конечно, такая формулировка может породить немало трудностей при решении процессуальных вопросов арбитража). Отчасти эти трудности являются следствием противоречия между темпами развития современных средств связи и возникновением все новых форм ведения деловой документации, с одной стороны, и консерватизмом юридического подхода к закреплению волеизъявления участников гражданского оборота – с другой [146] .

В пункте 2 ст. 1 Европейской конвенции 1961 г. под арбитражным соглашением понимается арбитражная оговорка в письменной форме или отдельное арбитражное соглашение, подписанное сторонами или содержащееся в обмене письмами, телеграммами, сообщениях по телетайпу, а в отношениях между государствами, ни один из законов которых не требует письменной формы для арбитражного соглашения, приемлемо всякое соглашение, заключенное в форме, разрешенной законами конкретных стран.

В отличие от Нью-Йоркской конвенции Европейская конвенция 1961 г. допускает возможность заключения арбитражного соглашения в устной форме сторонами только тех стран, законодательство которых предусматривает такую возможность.

Согласно Панамской конвенции 1975 г. в отношении формы арбитражного соглашения предусматривается возможность заключения соглашений, посредством которых стороны передают в арбитраж возникшие или могущие возникнуть между ними споры или разногласия по поводу торговых сделок, только в виде документа, подписанного сторонами.

Важно отметить, что, в процессе применения норм международных конвенций или национального законодательства, предусматривающих необходимость письменной формы арбитражного соглашения, суды и арбитражи не всегда одинаково толкуют это требование. Например, Женевский суд на основании Нью-Йоркской конвенции 1958 г. отказал в исполнении на территории Швейцарии арбитражного решения, вынесенного в Нидерландах. По мнению суда, понятие «обмен письмами», содержащееся в Нью-Йоркской конвенции 1958 г., означает явно выраженное предложение одной их сторон заключить арбитражное соглашение и ответ на это предложение другой стороны. Поскольку в рассматриваемом случае ответ был дан посредством открытия аккредитива, требование об обязательной письменной форме, установленной в Нью-Йоркской конвенции 1958 г., было нарушено.

Другим примером является решение Кассационного суда Франции, в котором требование о необходимости соблюдения письменной формы, содержащееся в Нью-Йоркской конвенции 1958 г., было истолковано следующим образом: если заключение торговой сделки происходит в результате ее фактического исполнения и продавец не протестует против оговорки, обусловливающей арбитражное разбирательство, оговорка считается принятой и налагает на продавца обязанность ее исполнения. Данное правило применяется также и в случае, когда оговорка, предусматривающая арбитражное разбирательство в стране иностранного покупателя, напечатана в предварительном контракте, направленном покупателем на утверждение продавцу после заключения сделки в устной форме.

Вопрос о форме арбитражного соглашения неоднократно рассматривался федеральным судом штата Орегон (США). Это было дело Oregon-Pacific Forest Products Co.v. Welsh Panel Co., заключавшееся в следующем. Продавец (японская компания) и покупатель (американская корпорация) заключили около 50 сделок по телефону. Сделки были оформлены в виде заказов покупателя, акцептованных продавцом и внесенных в проформу контракта, подписанного агентом покупателя. В проформе содержалось условие о рассмотрении споров, могущих возникнуть между сторонами в будущем, в японском арбитраже. Впоследствии, когда покупатель обратился с иском к продавцу в федеральный суд штата Орегон, продавец заявил отвод, сославшись на наличие арбитражного соглашения, и просил его приостановить разбирательство по делу. Суд удовлетворил просьбу ответчика на том основании, что покупатель знал или должен был знать от контрагента о том, что споры в случае их возникновения подлежат рассмотрению в японском арбитраже в соответствии с арбитражной оговоркой, содержащейся в проформе контракта [147] .

Обмен письмами, телеграммами и другой корреспонденцией в целях фиксации арбитражного соглашения породил также и вопрос о том, должен ли получатель корреспонденции, содержащей предложение об арбитражном методе урегулирования спора, возвращать ее отправителю с отметкой о согласии с данным предложением или же достаточно, чтобы получатель такой корреспонденции в дальнейшем просто сослался на нее в каком-либо своем письме (факсе, телексе и т. п.). Эта проблема по-разному решается судами, куда стороны обращались за приведением в исполнение арбитражного решения или с целью воспрепятствовать арбитражному разбирательству [148] .

В международной практике неоднократно возникал вопрос о том, требуются ли для действительности арбитражной оговорки подписи сторон, и если да, то в какой форме [149] . С юридической точки зрения представляется несомненным, что наличие подписей в арбитражном соглашении является доказательством соответствия форме, т. е. исключает возможность его односторонних изменений. Возможно поэтому Нью-Йоркская конвенция 1958 г. и Европейская конвенция 1961 г. содержат нормы, предусматривающие необходимость подписания арбитражной оговорки или отдельного арбитражного соглашения (п. 2 ст. II Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и п. 2 ст. I Европейской конвенции 1961 г.). Аналогичное требование содержится и в ст. I Панамской конвенции 1975 г. Но требование о наличии подписей обеих сторон в одном документе могло бы противоречить обычаям международной торговли, поэтому в указанных конвенциях и предусмотрена возможность заключения арбитражных соглашений путем обмена письмами и телеграммами [150] .

Как правило, последствия несоблюдения формы арбитражного соглашения свидетельствуют о недействительности такого соглашения, а именно это является основанием для предъявления иска о признании такого соглашения недействительным. Соответственно, недействительность соглашения не влечет каких-либо юридических последствий.

В практике МКАС встречались случаи, когда неточность, допущенная в арбитражной оговорке контракта, не позволяющая определить третейский суд, компетентный рассматривать спор, повлекла приостановление производства по делу и рекомендацию истцу прибегнуть к процедуре, установленной Европейской конвенцией 1961 г., участниками которой являются государства местонахождения истца и ответчика (Российская Федерация и Италия).

По делу от 14 февраля 2006 г. № 140/2003 иск был предъявлен российской организацией к итальянской фирме на основании контракта, заключенного сторонами 16 февраля 2002 г. и содержавшего арбитражную оговорку, предусматривавшую разрешение споров в Международном коммерческом арбитражном суде без указания точного наименования такого арбитражного суда и его местонахождения.

Ответчик возражал против компетенции МКАС рассматривать спор. Он указал, что использованное в арбитражной оговорке контракта наименование третейского суда может в равной степени относиться к любому из постоянно действующих арбитражей.

Для определения компетентного по спору арбитража должна быть применена процедура, установленная п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г., участниками которой являются государства истца и ответчика – Российская Федерация и Италия соответственно.

При таком положении МКАС постановил разбирательство по делу приостановить согласно § 36 Регламента МКАС до 27 ноября 2005 г. Разбирательство по делу могло быть возобновлено после получения от истца в течение указанного срока надлежащего уведомления о результатах действий, предпринятых им в соответствии с постановлением от 26 мая 2005 г., или о результатах обращения к положениям п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г.

МКАС установил, что на дату вынесения настоящего постановления, т. е в течение более чем шести месяцев с даты постановления о приостановлении разбирательства по делу от 26 мая 2005 г., истец не предпринимал каких-либо действий в связи с настоящим разбирательством, уведомления о результатах предпринятых в соответствии с постановлением от 26 мая 2005 г. действий (или о результатах обращения к положениям п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г.) МКАС получено не было.

В соответствии с п. 2 § 45 Регламента МКАС, когда состав арбитража находит, что продолжение разбирательства стало по каким-либо причинам ненужным или невозможным, в частности при отсутствии предпосылок, необходимых для рассмотрения и разрешения дела по существу, в том числе если из-за бездействия истца дело остается без движения более шести месяцев, арбитражное разбирательство прекращается постановлением о прекращении разбирательства. На основании вышеизложенного и руководствуясь § 45 Регламента, МКАС постановил разбирательство по делу № 140/2003 прекратить [151] .

Следует отметить, что судебная практика по вопросу о соотношении незаключенного договора и его недействительности довольно нестабильна. Поэтому с точки зрения преодоления тех неопределенностей, которые могут возникнуть в контексте квалификации нарушения формы заключаемого соглашения, законодательная формулировка о незаключенности такого соглашения представляется целесообразной. В практике МКАС встречались случаи, когда суд признавал свою компетенцию рассматривать спор на том основании, что истец, предъявляя иск, утверждал о наличии арбитражного соглашения о рассмотрении спора в МКАС, а ответчик в отзыве на иск против этого не возражал. Этот подход МКАС основывался на предписаниях п. 2 ст. 7 Закона об арбитраже.

Важным вопросом при рассмотрении дела в международном коммерческом арбитраже является толкование арбитражного соглашения. Необходимость в толковании арбитражного соглашения возникает в связи с неполнотой или недостаточной ясностью отдельных его положений, оспариванием его наличия.

Под толкованием арбитражного соглашения следует понимать уяснение его смысла путем устранения обнаруженных в нем неясностей.

Правильное толкование арбитражного соглашения является одной из основных процессуальных задач, которую необходимо решить составу арбитражного суда при разрешении конкретного спора. Однако с практической точки зрения толкование арбитражного соглашения осложняется тем, что стороны зачастую по-разному трактуют его содержание. Например, ответчик, не заинтересованный в арбитражном разбирательстве, иногда пытается оспорить компетенцию арбитража, ссылаясь на отсутствие или недостаточную четкость содержания арбитражного соглашения, причем его аргументы могут быть основаны на терминологических, редакционных или иных аналогичных недостатках текста арбитражного соглашения.

1. Арбитражная практика МКАС

По делу от 28 сентября 2004 г. № 157/2003 иск был предъявлен фирмой из США (продавец) к украинской организации (покупатель) в связи с неполной оплатой товара, поставленного по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами

1 декабря 1997 г.

Истец требовал погашения суммы задолженности, уплаты договорного штрафа за просрочку платежа и процентов годовых за пользование чужими денежными средствами, а также возмещения расходов по арбитражному сбору.

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать данный спор, ссылаясь на неточность в наименовании третейского суда, допущенную в арбитражной оговорке, содержащейся в изменении к контракту, неуказание в ней места разрешения спора, что влечет ее недействительность, а также на подписание со стороны истца изменения к контракту неуполномоченным лицом.

По вопросу о наличии компетенции МКАС рассматривать спор, возникший из заключенного сторонами контракта от 1 декабря 1997 г., состав арбитража установил, что стороны в п. 13.2 Приложения № 1 к контракту (в редакции Приложения № 15 от 25 декабря 1998 г. к контракту) согласовали, что «в случае недостижения взаимоприемлемого решения споры, разногласия или претензии, вытекающие из или в связи с настоящим контрактом либо с его нарушением, прекращением или недействительностью, будут разрешаться в Московском коммерческом арбитражном суде при ТПП РФ в г. Москве в соответствии с регламентом этого суда и с применением материального права России».

Истец, сославшись в исковом заявлении на приведенную арбитражную оговорку, предъявил иск в МКАС и, действуя в соответствии с Регламентом МКАС, оплатил арбитражный сбор, представил необходимое обоснование иска и участвовал в заседаниях арбитража.

Извещенный о предъявленном иске ответчик в письме от 4 декабря 2003 г. заявил об отсутствии у МКАС компетенции рассматривать данный спор, сославшись на нечеткое наименование третейского суда в арбитражной оговорке, содержащейся в п. 10 Приложения № 15 к контракту, и утверждая в связи с этим, что ни в контракте, ни в приложениях к нему он не изъявил своей воли на передачу споров в МКАС. По мнению ответчика, в данном случае следует исходить из п. 13.2 приложения № 1 к контракту, в котором стороны выразили свое намерение разрешать споры между ними в соответствии с Регламентом Арбитражного института Торговой палаты г. Стокгольма с применением материального права Швеции.

Кроме того, ответчик сослался на недействительность приложения № 15 к контракту, утверждая, что оно подписано не президентом компании истца, а лицом, не имевшим надлежащих полномочий.

Истец, возражая против доводов ответчика, объяснял нечеткое наименование третейского суда в арбитражной оговорке технической ошибкой и утверждал, что при заключении арбитражного соглашения в редакции приложения № 15 от 25 декабря 1998 г. к контракту стороны под «Московским коммерческим арбитражным судом при ТПП РФ» имели в виду Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП, действующий в г. Москве.

Рассмотрев указанные доводы сторон и представленные в материалах дела доказательства, Арбитражный суд признал необоснованными заявление ответчика по поводу отсутствия компетенции МКАС осуществлять разбирательство настоящего дела и отклонил возражения ответчика против компетенции МКАС рассматривать данный спор с учетом следующих аргументов. Во-первых, допущенная в арбитражной оговорке нечеткость в наименовании арбитражного учреждения не влияет на вывод о том, что сторонами избран именно МКАС, поскольку при ТПП РФ (указанной в арбитражной оговорке) только МКАС компетентен рассматривать данный спор. Во-вторых, ранее заключенное соглашение сторон, предусматривающее разрешение споров в другом третейском суде, утратило силу в результате его изменения с согласия обеих сторон. В-третьих, лицо, подписавшее от имени истца соглашение об изменении арбитражной оговорки, будучи президентом компании истца, обладало соответствующими полномочиями на его подписание [152] .

Следует отметить, что в Законе об арбитраже отсутствуют нормы, затрагивающие толкование арбитражных соглашений, что еще больше обостряет данную проблему. Поскольку арбитражное соглашение является разновидностью гражданско-правовой сделки, к анализу его содержания необходимо подходить с учетом общих подходов, существующих в материальном гражданском праве. В частности, в арбитражном соглашении, как и в любом гражданско-правовом договоре, необходимо различать условия, определяющие его заключение, и условия, определяющие его действительность. Относительно толкования арбитражного соглашения третейские суды опираются на общие правила, содержащиеся в ГК РФ, которые предусматривают два последовательно применяемых способа толкования условий договора судом. Толкуя договор первым способом, суд принимает во внимание буквальное значение содержащихся в договоре слов и выражений. При этом в первую очередь анализируются те из них, которыми излагается толкуемое условие. Если анализ буквального значения условия остается неясным, это значение устанавливается с помощью сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.2. Арбитражная практика МКАС По делу от 29 сентября 1997 г. № 161/1993 иск был предъявлен, македонской фирмой к украинской организации по спору, возникшему из контракта строительного подряда, заключенного в сентябре 1990 г.Ответчик, не отрицая выполнения истцом работ, предусмотренных контрактом, иска не признавал, ссылаясь на их некачественность, что ведет к значительным расходам по исправлению дефектов.Арбитражная оговорка предусматривала, что, если ответчиком будет являться заказчик, «спор решается в Арбитражном суде ТПП СССР в соответствии с законами этой страны». На основе этой арбитражной оговорки истец обратился в арбитражный суд при ТПП РФ, который действовал на дату предъявления иска (в дальнейшем он был переименован в МКАС).Кроме того, согласно Положению о МКАС преемником арбитражного суда при ТПП СССР является МКАС, который вправе разрешать споры на основании соглашения сторон о передаче их споров в арбитражный суд при ТПП СССР.На основании изложенного МКАС признал, что рассмотрение настоящего спора входит в его компетенцию [153] .Осуществляя толкование договора вторым способом, суд выясняет действительную общую волю сторон с учетом цели договора, т. е. тех правовых последствий, которые должны были наступить в результате его надлежащего исполнения. Выясняя волю сторон, суд принимает во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон.3. Арбитражная практика МКАС Неточность в наименовании арбитражного учреждения, допущенная в арбитражной оговорке контракта, не препятствует признанию наличия компетенции МКАС, учитывая ясность того, что обе стороны имели в виду именно МКАС, о чем свидетельствует их поведение (истец предъявил иск в МКАС, а ответчик представил возражения по существу заявленных требований)По делу от 12 марта 2004 № 55/2003 иск был предъявлен российской организацией (продавец) к германской фирме (покупатель) в связи с неоплатой товара, поставленного четырьмя партиями на основании контракта международной купли-продажи, заключенного сторонами 25 мая 2002 г. на условиях FCA Санкт-Петербург (ИНКОТЕРМС 1990).Истец требовал взыскания суммы задолженности и договорного штрафа за просрочку платежа, а также возмещения расходов по арбитражному сбору.Ответчик возражал против удовлетворения требований истца. Он ссылался на допущенные истцом нарушения условий контракта в отношении качества товара и сроков поставки, заявлял о понесенных убытках, оспаривал действительность представленного истцом дополнения к контракту, представил акт экспертизы, проведенной в США по товару, поставленному в Германию.Согласно п. 2 Положения о МКАС и п. 2 § 1 Регламента МКАС в МКАС могут по соглашению сторон передаваться споры из договорных и иных гражданско-правовых отношений, возникающих при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей. Ввиду изложенного арбитраж констатировал, что заключенный 25 мая 2002 г. между истцом и ответчиком контракт является договором международной купли-продажи товаров, а сторонами по нему являются российская организация – продавец (истец) и немецкая фирма – покупатель (ответчик).МКАС установил, что арбитражная оговорка в ст. 8 контракта предусматривает следующее: «Все споры, возникающие из настоящего контракта или в связи с ним, стороны разрешают путем переговоров. Если стороны не могут разрешить споры путем переговоров, то они подлежат рассмотрению в Международном коммерческом арбитраже при Торгово-промышленной палате Российской Федерации».МКАС в соответствии с п. 3 § 1 Регламента МКАС вправе рассматривать споры при наличии письменного соглашения между сторонами о передаче на его рассмотрение уже возникшего или могущего возникнуть спора.Основываясь на ст. 8 контракта, МКАС пришел к выводу, что между истцом и ответчиком существует письменное соглашение о передаче на разрешение в МКАС возникшего или могущего возникнуть спора. При этом состав арбитража принял во внимание следующее:истец подал исковое заявление и представлял все последующие документы в МКАС;ответчик представил возражения на исковое заявление в МКАС;представители обеих сторон приняли участие в устных слушаниях по делу и не заявили каких-либо возражений против компетенции данного арбитража.По мнению состава арбитража, вышеизложенное подтверждает, что при заключении контракта стороны имели в виду исключительно МКАС, что также подтверждается правильным наименованием органа, при котором образован МКАС – Торгово-промышленная палата Российской Федерации. Как полагал состав арбитража, неточность в написании наименования суда не влияет на содержание арбитражной оговорки контракта о выбранных сторонами по обоюдному согласию месте рассмотрения споров и арбитражном учреждении, уполномоченном рассматривать такие споры.В соответствии со ст. 8 контракта, § 1 Регламента МКАС и принимая во внимание положения ст. 7 Закона об арбитраже, МКАС признал себя компетентным рассмотреть настоящий спор [154] .По вполне понятным причинам такой подход применительно к арбитражным соглашениям с неадекватными формулировками, терминами, названиями вызывает определенные трудности в толковании составом арбитражного суда. В случае неясности условия договора ст. 431 ГК РФ ориентирует на то, что его буквальное значение устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Следует отметить, что положение ст. 431ГК РФ отличается от ст. 8 Венской конвенции 1980 г. [155] , которая часто применяется в международном коммерческом арбитраже. Прежде всего, отсутствует предписание о толковании волеизъявлений сторон по сделкам, не являющимся договором или не приведшим к заключению договора. Учитывая сходность ситуаций, на основании ст. 6 и ст. 156 ГК РФ (о применении гражданского законодательства по аналогии и по правилам регулирования односторонних сделок), при толковании таких волеизъявлений сторон по аналогии могут применяться положения ч. 1 ст. 431 ГК РФ. Что касается второй части этой статьи, как справедливо отмечает М.Г. Розенберг, ее толкование по аналогии ограничивается содержащимся в ней указанием о необходимости принимать во внимание все соответствующие обстоятельства и приведенным примерным перечнем таких обстоятельств [156] .Как отмечается в литературе, позицию Венской конвенции 1980 г. можно считать средней между двумя концепциями: «воли» и «волеизъявления» – и выражающей тем самым стремление уравновесить одновременно защиту интересов и оборота и слабой стороны. Исходным для нее является следующее: в основе толкования должны лежать намерения стороны (т. е. ее воля), однако только при условии, что другая сторона «знала или не могла не знать, каково было это намерение». Следовательно, в случаях, когда не доказано, что вторая сторона действительно знала или не могла не знать, надлежит руководствоваться исходными положениями теории воли [157] .В силу природы арбитражного соглашения и его соотношения с основным договором разумно уяснение его условий посредством сопоставления с другими условиями контракта. Указание ГК РФ на необходимость толкования с учетом смысла соглашения является, безусловно, важным и полезным. Оно в контексте коммерческого арбитража, как представляется, может быть трансформировано в общий принцип толкования в пользу арбитража, если таков общий смысл соответствующего соглашения о порядке разрешения споров между сторонами, невзирая на определенные неточности содержащихся в нем условий. Такой подход в толковании соответствовал бы и Европейской конвенции 1961 г.4. Арбитражная практика МКАС Неточность допущенная в арбитражной оговорке контракта, не позволяющая определить третейский суд, компетентный рассматривать спор, повлекла приостановление производства по делу и рекомендацию истцу прибегнуть к процедуре, установленной Европейской конвенцией 1961 г., участниками которой являются государства местонахождения истца и ответчика (Российская Федерация и Италия).По делу от 14 февраля 2006 г. № 140/2003 иск был предъявлен российской организацией к итальянской фирме на основании контракта, заключенного сторонами 16 февраля 2002 г. и содержащего арбитражную оговорку, предусматривающую разрешение споров в Международном коммерческом арбитражном суде без указания точного наименования такого арбитражного суда и его местонахождения.Ответчик возражал против компетенции МКАС рассматривать спор. Он указал, что использованное в арбитражной оговорке контракта наименование третейского суда может в равной степени относиться к любому из постоянно действующих арбитражей.Как было установлено МКАС, в п. 8.3 контракта стороны согласились на рассмотрение всех споров и разногласий в Международном коммерческом арбитражном суде, т. е. в постоянно действующем арбитраже, при этом не указав ни точного наименования, ни местонахождения такого арбитража.В Российской Федерации, как и за рубежом, функционируют несколько постоянно действующих арбитражных судов, однако их официальные наименования отличаются от редакции согласованной сторонами арбитражной оговорки.Представленные истцом в исковом заявлении и в ходе устного слушания дела от 26 мая 2005 г. аргументы в отношении того, что спор должен рассматриваться МКАС, не основаны на редакции согласованной сторонами арбитражной оговорки, являются односторонними предположениями и не могут служить убедительным правовым обоснованием компетенции МКАС по возникшему спору.Для определения компетентного по спору арбитража должна быть применена процедура, установленная в п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г., участниками которой являются государства истца и ответчика – Российская Федерация и Италия соответственно.При таком положении МКАС постановил разбирательство по делу приостановить согласно § 36 Регламента МКАС до 27 ноября 2005 г. Разбирательство по делу могло быть возобновлено после получения от истца в течение указанного срока надлежащего уведомления о результатах действий, предпринятых им в соответствии с постановлением от 26 мая 2005 г., или о результатах обращения к положениям п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г.МКАС установил, что на дату вынесения постановления, т. е. в течение более чем шести месяцев с даты постановления о приостановлении разбирательства по делу от 26 мая 2005 г., истец не предпринимал каких-либо действий в связи с настоящим разбирательством, уведомления о результатах предпринятых в соответствии с постановлением от 26 мая 2005 г. действий (или о результатах обращения к положениям п. 5 ст. IV Европейской конвенции 1961 г.) МКАС получено не было.В соответствии с п. 2 § 45 Регламента МКАС, когда состав арбитража посчитал, что продолжение разбирательства стало по каким-либо причинам ненужным или невозможным, в частности при отсутствии предпосылок, необходимых для рассмотрения и разрешения дела по существу, в том числе если из-за бездействия истца дело остается без движения более шести месяцев, арбитражное разбирательство прекращается постановлением о прекращении разбирательства. На основании вышеизложенного и руководствуясь § 45 Регламента, МКАС постановил разбирательство по делу № 140/2003 прекратить [158] .Вопросам толкования отводится большая роль и в Принципах УНИДРУА 2004 г. Прежде всего, заслуживает внимания указание на то, что условия и выражения, употребляемые в договоре, должны толковаться в свете всего договора, а значит, как его неотъемлемая часть. Поскольку каждое условие договора разрабатывается сторонами для определенной цели, толкование должно быть направлено на сохранение всех его условий путем придания каждому из них определенного смысла.5. Арбитражная практика МКАС По делу от 6 сентября 2002 г. № 217/2001 МКАС для выяснения содержания условия арбитражного соглашения, что споры подлежат передаче «to the Arbitration court of Russia», на основании указаний ст. 431 ГК РФ использовал при толковании положение о лингвистических расхождениях, предусмотренное в Принципах УНИ-ДРУА 1994 г., приобретающих характер обычаев делового оборота, широко применяющихся в международном коммерческом обороте. В результате сравнительного анализа формулировок в русском и английском текстах условия с учетом предписаний ст. 431 ГК РФ и Принципов УНИДРУА 1994 г. МКАС пришел к следующим выводам. Во-первых, из обоих текстов следует, что намерением сторон являлась передача споров в третейский суд в России. Во-вторых, название указанного в формулировке на русском языке третейского суда было изменено законодательным путем. Поэтому нет оснований для признания недействительной арбитражной оговорки при наличии третейского суда, являющегося законным продолжателем деятельности того третейского суда, который указан в условии договора. В-третьих, поскольку было установлено, что текст договора первоначально составлен на русском языке, а затем переведен на английский при наличии лингвистического расхождения в формулировках на разных языках, предпочтение при толковании должно быть отдано варианту текста договора, составленному на русском языке. Из этого следует, что в тексте на английском языке явно было пропущено несколько слов, конкретизирующих третейский суд, в который стороны договорились передавать споры [159] .Таким образом, необходимость в толковании арбитражного соглашения возникает в тех случаях, когда из текста невозможно или весьма затруднительно определить значение его условий. Как правило, большинство конфликтов и споров возникает по поводу неясных, двусмысленных фраз, противоречивых ссылок, влекущих его различное понимание. Поскольку каждое условие арбитражного соглашения разрабатывается сторонами для определенной цели, его толкование должно быть направлено на сохранение всех его условий путем придания каждому из них соответствующего смысла [160] .

Для регулирования торговых отношений, осложненных иностранным элементом, может применяться право одного из государств, принадлежность к которым имеют стороны договора, право третьего государства, а также право нескольких государств для регулирования отдельных фаз и аспектов договорного правоотношения.

Практика такова, что в праве государств существуют различные решения для регулирования одних и тех же отношений, а также неоднозначность в подходах определения применимого права коллизионными нормами разных государств. Важное значение в судьбе правоотношения может иметь то, орган какого государства рассматривает данный вопрос, т. е. орган какого государства будет определять применимое право при регулировании правоотношения.

В национальном законодательстве большинства государств достаточно прочно закрепился принцип, в соответствии с которым субъекты вправе по своему усмотрению определять не только условия контракта, но и процедуру арбитражного разбирательства на случай возникновения спора. Речь идет о признании такого главенствующего начала в современном международном частном праве, как институт автономии воли сторон.

Автономия воли представляет собой институт международного частного права, регулирующий отношения сторон гражданского правоотношения, осложненного иностранным элементом, по самостоятельному выбору не только применимого национального права, но и различных правовых систем, а также осуществляющий выбор между источниками права в рамках одной правовой системы.

Признаки автономии воли сторон:

1) автономия воли имеет прямую связь с диспозитивностью коллизионных норм;

2) автономию воли необходимо отличать от возможного закрепления субъектами договора ссылки на нормативные акты национального права;

3) действие соглашения сторон о применимом праве аналогично действию коллизионных норм;

4) выбор применимого права не предусмотрен для договоров, в которых отсутствует иностранный элемент;

5) автономия воли может быть выражена лишь в сфере обязательственных правоотношений, поскольку именно здесь возможно заключение соглашения о применимом праве [161] .

Как показывает практика МКАС, в случае если стороны выбрали применимое право, то они в дальнейшем не могут по своей воле игнорировать положение этого права. Так, в решении от 13 января 2004 г. по делу № 185/2002 МКАС сделал в связи с этим ряд выводов по итогам рассмотрения спора между истцом из России и ответчиком из Индии о взыскании клиринговых индийских рупий, составляющих штраф за просрочку в поставке товара по контракту между ними.

По контракту при несоблюдении установленного срока поставки продавец (ответчик) обязан был уплатить покупателю (истцу) штраф в размере 0,5 % стоимости недопоставленного товара за каждую полную и начавшуюся неделю из первых четырех недель просрочки и 1 % за каждую последующую неделю, но при этом общая сумма штрафа не может превышать 5 % стоимости недопоставленного товара. Ответчик утверждал, что материальное право Республики Индия не предусматривает возможности применительно к конкретным взаимоотношениям сторон взыскания штрафной неустойки, поэтому исковые требования истца о взыскании штрафной неустойки не подлежат удовлетворению.

МКАС признал применимым право страны продавца, т. е. право Индии. При этом суд нашел необоснованным утверждения истца о том, что принцип автономии воли в международном частном праве позволяет исключить применение каких-либо норм применимого права и условия договора имеют безусловный приоритет перед нормами применимого права.

В своем решении МКАС указал, что применительно к внешнеторговому договору автономия воли, как это признается в доктрине и практике, ограничена рамками обязательственного статута, а современное международное право признает наличие так называемых строго императивных норм применимого права, отступать от которых участники договора не вправе. Эти общепринятые положения ясно выражены в нормах законодательства России в области международного частного права (ст. 1215 и 1192 ГК РФ).

По результатам рассмотрения дела МКАС требование о взыскании штрафа признал правомерным, мотивируя это тем, что взыскание такого штрафа не противоречит материальному праву Индии, в частности п. 74 Закона Индии о контрактах 1872 г. [162]

Принцип автономии воли сторон закреплен в целом ряде международных документах как нормативного, так и ненормативного характера, а также национальном законодательстве государств, в том числе Российской Федерации.

1. Международные конвенции

Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г. устанавливает право сторон самим определять в договоре применимое право.

Европейская конвенция 1961 г. в ст. VII закрепляет положение, в соответствии с которым стороны могут по своему усмотрению устанавливать с общего согласия право, подлежащее применению арбитрами при решении спора по существу.

Конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г. закрепляет положение, в соответствии с которым стороны агентских соглашений самостоятельно могут определить применимое к их отношениям право, т. е. право принципала или право агента.

Венская конвенция 1980 г. применяется к коммерческим предприятиям договаривающихся государств, а также когда согласно нормам международного частного права применяется право договаривающегося государства. Вопросы, относящиеся к предмету Конвенции, прямо в ней не разрешенные, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а при отсутствии таких принципов – в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права.

Конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. предусматривает возможность сторон регулировать отношения по договору избранным правом:

а) соглашение о выборе должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора или обстоятельств конкретного дела;

б) такой выбор права должен быть явно выраженным или разумно следовать из условий договора или из обстоятельств дела;

в) осуществляя выбор, стороны могут договориться о праве, применимом к договору в целом или только к его части;

г) стороны могут в любое время договориться о подчинении договора какому-либо иному праву, помимо права, которым он регулировался ранее, даже если это являлось более ранним выбором.

Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г. (в силу не вступила) предусматривает возможность сторон самим выбирать применимое право, при этом соглашение сторон о таком выборе должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон, рассматриваемых в их совокупности.

Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г., предусматривает возможность регулировать контракт правом, избранным сторонами:

а) соглашение сторон по выбору права должно быть явно выражено или при отсутствии такого явно выраженного соглашения, должно явствовать из поведения сторон и из условий контракта, рассматриваемых в их совокупности;

б) указанный выбор может распространяться на контракт в целом или ограничиваться его частью;

в) выбор сторонами соответствующего суда не обязательно означает выбор применимого права;

г) стороны могут в любое время договориться о подчинении контракта в целом или его части какому-либо иному праву, помимо права, которым он регулировался ранее, независимо от того, что право, ранее регулировавшее контракт, было избрано сторонами [163] .

2. Источники ненормативного характера

Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ 1976 г.

Согласно п. 1 ст. 33 арбитражный суд применяет право, которое стороны согласовали как подлежащее применению при решении спора по существу. При отсутствии такого согласия сторон арбитражный суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми.

Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г.

Согласно ст. 28 арбитражный суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых у существу спора. Если отсутствует указание об ином, любое обозначение права или системы какого-либо государства толкуется как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам.

Регламент МКАС 2005 г.

Согласно § 26 МКАС разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых по существу спора. При этом любое указание на право или систему права какого-либо государства толкуется как непосредственно отсылающее к материальному праву данного государства, а не к его коллизионным нормам.

При отсутствии какого-либо указания сторон МКАС применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми.

В практике МКАС было рассмотрено дело от 26 октября 2006 г. № 130/2005 по иску организации из Казахстана к кипрской фирме на основании двух договоров о предоставлении транспортноэкспедиторских услуг, заключенных сторонами 23 мая 2000 г. и 27 августа 2002 г. Предметом рассмотрения МКАС явились только требования из договора от 27 августа 2002 г., учитывая, что в договоре от 23 мая 2000 г. отсутствовала арбитражная оговорка. Истец требовал погашения задолженности за оказанные транспортноэкспедиторские услуги в сумме, которая ответчиком подтверждалась, однако погашена не была.

Обратившись к вопросу о праве, применимом к отношениям сторон по договору, МКАС установил, что в договоре, из которого возник спор, отсутствует ссылка на применимое право. По своей правовой природе заключенный между сторонами договор представляет собой договор транспортной экспедиции.

По общему правилу, ст. 1211 ГК РФ при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан. А в силу п. 2 и 3 ст. 1211 ГК РФ к договору применяется право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, являющейся экспедитором в договоре транспортной экспедиции.

МКАС принял во внимание то, что местом заключения договора является Республика Казахстан, г. Астана, а также то, что перевозка грузов, осуществляемая на основании кодов, выдаваемых истцом, проходила по территории Республики Казахстан.

На основании изложенного и руководствуясь п. 1 § 13 Регламента МКАС и ст. 28 Закона об арбитраже, МКАС пришел к выводу, что к спору между сторонами применимо право Республики Казахстан [164] .

Как было уже отмечено, законодательство РФ также следует главенствующему значению автономии воли сторон при выборе права, которому они пожелали подчинить права и обязанности по сделке. Так, согласно ст. 1210 ГК РФ стороны договора вправе в момент его заключения или в будущем выбрать по взаимному соглашению право, применимое к их правам и обязанностям. При этом выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц. Например, покупатель, который в соответствии с нормами выбранного сторонами права становится собственником товара, приобретаемого им по договору купли-продажи, может оказаться в ситуации, когда к нему предъявят требования третьи лица. Таким образом, последовательное применение этого принципа сторонами договора позволяет устранить проблемы, связанные с определением права для регулирования договорных отношений с иностранным элементом.

Как отмечает В.П. Звеков, значение указанных в ГК РФ положений выражается, в частности, в следующем [165] :

1) стороны, определяя применимое право, могут по своему усмотрению отдать предпочтение российскому или любому иностранному праву;

2) правила ст. 1210 ГК РФ допускают выбор применимого права в отношении любых видов договоров;

3) выбор права осуществляется для определения статута, применимого к правам и обязанностям сторон по договору, а не к форме договора;

4) стороны выбирают применимое право по соглашению между собой;

5) выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора (п. 3 ст. 1210 ГК РФ);

6) стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210 ГК РФ).

Автономия воли сторон при выборе права, подлежащего применению к договору, в котором присутствует иностранный элемент, предусматривалась и в ранее действовавшем российском законодательстве. Вместе с тем, по сравнению с предельно лаконичной формулировкой, действовавшей ранее, нормы о выборе права сторонами договора, вошедшие в ГК РФ, значительно расширены и более подробно регламентируют отношения, которые широко распространены на практике, особенно в области внешнеэкономического оборота.

Одним из существенных вопросов, связанных с правовым регулированием договорных отношений, осложненных иностранным элементом, является вопрос о пределах автономии воли сторон, а именно: обладают ли стороны всех видов гражданско-правовых договоров неограниченными полномочиями при определении применимого права.

В принципе субъекты договора свободны в выборе применимого права. Они могут выбрать как право государства, с которым связано их правоотношение, так и право не связанного с ним государства либо право третьего (нейтрального) государства.

Следует отметить, что право большинства государств предусматривает безусловную, неограниченную автономию воли сторон при выборе применимого права. К ним относятся Австрия, Германия, Греция, Египет, Народная Республика Китай, Турция, Швейцария и др.

Между тем автономия воли сторон при выборе применимого права имеет некоторые ограничения.

Например, Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г., допускает ограничения автономии воли сторон в случаях, когда:

1) все элементы контракта локализованы в одной стране; императивные нормы этой страны применяются к такому контракту независимо от выбранного права;

2) речь идет о потребительских и индивидуальных трудовых договорах; для этих договоров устанавливаются особые коллизионные привязки, позволяющие, независимо от права, определенного по выбору сторон, применять «защитные» нормы права страны, где потребители имеют обычное место жительства, а работники обычно выполняют свою работу.

Кроме того, ограничения автономии воли сторон касаются оговорки о публичном порядке (ст. 1193 ГК РФ), а также тех сверхим-перативных норм национального законодательства, которые подлежат применению, независимо от избранного сторонами иностранного права (ст. 1194 ГК РФ).

В силу ст. 1193 ГК РФ под публичным порядком понимаются основы правопорядка Российской Федерации. Предусматривается, что норма о публичном порядке применяется в исключительных случаях, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка Российской Федерации.

Понятие публичного порядка было раскрыто в Определении Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 25 сентября 1998 г. [166]

В этом деле Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ 25 сентября 1998 г. удовлетворила частную жалобу ООО «Омегатех Электроникс ГмбХ». Она отметила, что решение арбитражного суда основано на нормах российского гражданского законодательства, что вообще исключает возможность ссылки на нарушение публичного порядка, поскольку применение норм национального российского права не может трактоваться как нарушение публичного порядка Российской Федерации. Содержание понятия «публичный порядок Российской Федерации» не совпадает с содержанием национального законодательства РФ. Поскольку законодательство РФ допускает применение норм иностранного государства (ст. Закона об арбитраже), наличие принципиального различия между российским законом и законом другого государства само по себе не может быть основанием для применения оговорки о публичном порядке. Такое применение этой оговорки означает отрицание применения в Российской Федерации права иностранного государства вообще. Под «публичным порядком Российской Федерации» понимаются основы общественного строя российского государства. Оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания.

Как справедливо отмечает А.С. Комаров, публичный порядок, должен быть затронут последствиями применения иностранного права настолько серьезно, что это приведет к подрыву устоев, на которых зиждется заведенный в государстве порядок общественных отношений. Именно поэтому «оговорка о публичном порядке» должна быть востребованной только в исключительных, чрезвычайных обстоятельствах [167] .

Что касается сверхимперативных норм, то в ст. 1192 ГК РФ отсутствует такой термин, поскольку он является доктринальным и используется наряду с другими: нормы непосредственного действия, императивные нормы в смысле международного частного права. В ГК РФ использован привычный термин – «императивные нормы», но из текста статьи следует, что речь идет не об обычных императивных нормах, а об особой их категории.

Выбор иностранного права в ситуации, когда договор реально связан только с одной страной, допускается.

Для уяснения того, что можно рассматривать в качестве сверхим-перативной нормы, приведем следующий пример.

Нормы российского права об исковой давности, как известно, носят императивный характер. Однако если стороны подчинят свой договор иностранному праву или арбитры МКАС применят иностранное право в силу коллизионных норм, то вместо императивных норм российского права об исковой давности будут применены нормы этого иностранного права, т. е. иные сроки исковой давности.

Однако в каждой правовой системе есть нормы, которые должны применяться в любом случае, независимо от применимого иностранного права, – их и называют сверхимперативными, или императивными, нормами в смысле международного частного права. Перечень таких норм постепенно вырабатывают доктрина и практика, в качестве примера чаще всего приводятся нормы о защите прав потребителей, об ответственности перевозчика и др.

Под применимым правом понимаются материально-правовые нормы, содержащиеся в нормативных актах национального законодательства, международно-правовых актах, международных обычаях, которые стороны по взаимному согласию избирают для разрешения спора по существу [168] .

Анализ действующего законодательства позволяет выделить основные признаки соглашения о применимом праве.

Во-первых, соглашение о применимом праве имеет особый предмет, а именно выбор права, которым будут регулироваться права и обязанности сторон по договору и иные элементы обязательственного статута, указанные в ст. 1215 ГК РФ. Кроме того, на основе избранного права будут разрешаться возможные конфликты между сторонами.

Во-вторых, заключение соглашения о применимом праве является не обязанностью, а правом сторон. Хотя целесообразно условие о применимом праве относить к существенным условиям арбитражного соглашения

В-третьих, заключая соглашение о применимом праве, стороны не преследуют цели непосредственно установить, изменить или прекратить какие-либо гражданские права и обязанности. Они лишь стремятся полностью урегулировать свои права и обязанности по договору, а также иные элементы обязательственного статута договора, указанные в ст. 1215 ГК РФ.

В-четвертых, действующее законодательство содержит достаточно гибкие правила заключения соглашения о применимом праве. Например, в соответствии с п. 2 ст. 1210 ГК РФ соглашение о применимом праве должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора или совокупности обстоятельств дела. Следовательно, соглашение о применимом праве может быть заключено как в письменной, так и в устной форме (ст. 158 и 434 ГК РФ).

В-пятых, представляется, что положения ст. 1210 ГК РФ о праве сторон выбирать применимое право «в последующем» (п. 1) или «после заключения договора» (п. 3) дают основания для вывода о допустимости изменения ранее заключенного соглашения о применимом праве. Например, в ходе судебного процесса стороны могут достичь соглашения о применении к их договору иного права, чем указано в самом договоре [169] .

В настоящее время существует три подхода к выбору применимого права, удовлетворяющего потребности участников международного коммерческого оборота.

Первый подход, так называемый международный подход, предполагает, что международный коммерческий арбитраж никак не связан с законодательством страны проведения арбитражного разбирательства, а осуществляется исключительно на основе процедуры, разработанной самими сторонами арбитражного разбирательства.

Второй подход заключается в том, что законодательство в месте проведения арбитражного разбирательства проводит различие между арбитражем международным и внутренним. Международный арбитраж, как правило, меньше связан с местом проведения арбитражного разбирательства, а поэтому законодатель может предусмотреть меньше оснований для судебного вмешательства и меньше императивных норм в законодательстве, регулирующем деятельность международного коммерческого арбитража.

Третий подход предполагает, что существует только единый закон, регулирующий деятельность как международного арбитража, так и внутреннего, но это не мешает проводить модернизацию законодательства к выгоде обоих механизмов разрешения споров.

1. Особенности выбора применимого права сторонами

В соответствии с п. 2 ст. 1210 ГК РФ соглашение сторон о применимом праве либо выражается прямо, либо вытекает из условий договора или сопутствующих обстоятельств.

Положения сторон о применении права определенного государства должны быть, во-первых, ясными и недвусмысленными; во-вторых, они не должны вызывать проблем при установлении автономии воли по умолчанию.

1. Отсылка сторон к актам определенного правопорядка используется как индиция для заключения о том, что для регулирования договорного правоотношения стороны выбрали право государства, к которому относятся эти акты.

2. Соглашение об исполнении обязанностей обеих сторон в одном и том же месте используется как основание для заключения о том, что для регулирования договора стороны выбрали право государства, в котором должны быть исполнены эти обязанности.

3. Соглашение о компетенции суда (судов) или арбитража определенного государства для разрешения споров по договорным отношениям используется как индиция о применении права этого государства.

4. Общее гражданство сторон используется как основание для заключения о выборе права государства, гражданами которого являются стороны, в качестве применимого для регулирования договорного правоотношения [170] .

Установить наличие соглашения о применимом праве, когда это прямо выражено, как правило, для арбитража не создает каких-либо проблем. Такое соглашение чаще всего входит в состав договора.

Существуют различные способы оформления соглашения о применимом праве. Во-первых, соглашение об определении применимого права включается в текст основного договора, который должен регулироваться правом, определенным в соглашении. Во-вторых, соглашение может отсылать посредством коллизионной нормы, которая содержит решение о применимом праве, к праву определенного государства. В-третьих, воля сторон договора в выборе применимого права может проявляться в определенных действиях.

Тем не менее, независимо от способа выражения воля сторон должна быть представлена, т. е. определена. В противном случае соглашение о выборе права будет отсутствовать и применимое право будут определять коллизионные нормы.

Очень часто стороны упускают возможность конкретно определить в договоре применимое право, и в этом случае, исходя из совокупности обстоятельств договорного правоотношения, необходимо сделать вывод о том, право какого государства стороны имели в виду.

Рассмотрим, каким образом этот вопрос урегулирован в международных соглашениях.

Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г. устанавливает право сторон самим определять в договоре применимое право. Однако, если они этого не сделали, обычно применяется право постоянного проживания продавца в момент заключения им заказа; если заказ получен предприятием продавца, то продажа регулируется внутренним правом страны, в которой находится это предприятие. Кроме того, возможно применение и права покупателя, но только в случае, когда заказ получен в этой стране продавцом либо его представителем, агентом или коммивояжером. Когда продажа осуществляется на бирже или с аукциона, отношения между участниками регулируются внутренним правом страны, в которой расположена биржа или происходит аукцион.

Европейская конвенция 1961 г. В случае если нет указаний сторон о подлежащем применению праве, арбитры применяют закон, установленный в соответствии с коллизионной нормой, которую они сочтут в данном случае применимой.

Конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г. Если стороны не сделали выбор права, то вопрос определения применимого права разрешается посредством коллизионных привязок. Как правило, в таких случаях применяется право государства, где агент имеет свое коммерческое предприятие, а при его отсутствии – обычное место жительства.

Такой же механизм используется и при регулировании отношений агента с третьими лицами. Когда агент или принципал имеют несколько коммерческих предприятий, надлежащим коммерческим предприятием является то, которое имеет наиболее тесную связь с отношениями по представительству.

Конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. В случае если сторонами не было выбрано применимое право, договор регулируется правом государства, с которым он имеет наиболее тесную связь. Если же какая-либо часть договора имеет наиболее тесную связь с другой стороной, такая часть договора может в виде исключения регулироваться правом этой другой страны.

Договор имеет наиболее тесную связь со страной обычного местожительства стороны, осуществляющей исполнение, являющееся характерным для данного договора, или со страной, в которой находится административный центр корпоративной или единоличной организации. Однако если договор заключается в рамках обычной торговой или профессиональной деятельности такой стороны, то такой страной будет являться страна местонахождения ее основного коммерческого предприятия, а если согласно условиям договора его исполнение осуществляется в ином месте, нежели местонахождение ее основного коммерческого предприятия, – страна местонахождения такого или иного места.

Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г. В случае, когда стороны не избрали применимое право, договор обычно регулируется правом государства, в котором на момент заключения договора продавец имел свое коммерческое предприятие.

Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. Если сторонами не определено применимое право или если такой выбор оказался не имеющим силы, контракт регулируется правом государства, с которым он имеет наиболее тесную связь. При этом судом могут быть приняты во внимание любые объективные и субъективные элементы контракта, с которым он имеет наиболее тесную связь. Также учитываются общие принципы международного коммерческого права, признанные международными организациями.

Вместе с тем, если какая-либо часть контракта может быть отделена от остальной его части и если она имеет более тесную связь с правом другого государства, то в виде исключения к этой части контракта может быть применено право такого государства.

2. Национальное законодательство отдельных государств

Гражданский кодекс Греции 1940 г. при отсутствии автономии воли сторон предусматривает при регулировании договора применение права государства, на которое указывают все обстоятельства (ст. 25).

Закон о международном частном праве Венесуэлы 1998 г. при отсутствии автономии воли сторон предусматривает регулирование договорных отношений правом, с которым они имеют самую непосредственную связь. Закон определяет компетенцию суда учитывать все объективные и субъективные элементы, вытекающие из договора, при определении применимого права. Кроме того, во внимание принимаются и общие принципы международного торгового права, принятые международными организациями (ст. 30).

Закон о международном частном праве Швейцарии предусматривает, что если стороны не выбрали применимое право, в отношении договора применяется право государства, с которым он находится в наиболее тесной связи. Считается, что договор состоит в наиболее тесной связи с государством, в котором находится сторона, обязанная исполнить характерное действие, являющееся основанием для обязанности, а если речь идет о договоре о профессиональной или торговой деятельности – государство, в котором сторона зарегистрирована (п. 1 и 2 ст. 117).

В соответствии с Федеральным законом о международном частном праве Австрии 1978 г. считается, что применимое право выбрано сторонами при заключении договора, если на это указывают обстоятельства (§ 35, п. 1).

В соответствии со ст. 28 Закона об арбитраже при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с развернутой системой субсидиарных коллизионных норм, которые он считает применимыми.

Так, согласно ст. 1211 ГК РФ субсидиарные нормы дифференцированы по видам внешнеэкономических договоров и исходят из отсылки к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан, а именно к праву страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение. Такой стороной являются: продавец в договоре купли-продажи; даритель в договоре дарения; арендодатель в договоре аренды; ссудодатель в договоре безвозмездного пользования; подрядчик в договоре подряда; перевозчик в договоре перевозки и т. д.

В практике МКАС нередки случаи, когда основной статут частноправовых отношений образуют нормы Венской конвенции 1980 г., а в качестве субсидиарного статута соответствующих отношений выступает национальное право.

Так, по делу от 21 декабря 2004 г. № 39/2004 иск был предъявлен российской организацией (покупатель) к германской фирме (продавец) в связи с поставкой машины, не соответствующей требованиям контракта международной купли-продажи товаров, заключенного сторонами 15 августа 2003 г. Требования истца включали в себя: возврат стоимости машины с начислением договорного штрафа, уплату расходов по ее транспортировке, а также возмещение расходов по арбитражному сбору.

Обратившись к вопросу о праве, применимом к отношениям сторон по договору, МКАС установил, что в договоре, из которого возник спор, отсутствует ссылка на применимое право. При рассмотрении дела по существу суд исходил из того, что, во-первых, Россия и Германия являются сторонами-участницами Венской конвенции 1980 г.; во-вторых, предприятия сторон находятся в этих странах.

В части вопросов, не урегулированных в Венской конвенции 1980 г., должно применяться право Германии в соответствии с коллизионными нормами ст. 1211 ГК РФ, из которых следует, что при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, где находится основное место деятельности стороны, являющейся продавцом в договоре купли-продажи.

На основании изложенного МКАС пришел к выводу, что к спору между сторонами применимы в первую очередь положения Венской конвенции 1980 г., а в части, ею не урегулированной, – германское законодательство, в том числе Германское гражданское уложение (Burderliches Gesetzbuch) 1900 г. с последующими изменениями и дополнениями.

Между тем российское право не всегда позволяет сторонам выбирать применимое право. Такие исключения возможны в следующих случаях:

а) в отношении формы внешнеторгового договора с участием российских юридических лиц и российских физических лиц-предпринимателей. В этом случае всегда применяется российское право (ст. 1209 ГК РФ);

б) в отношении договоров, предметом которых являются находящиеся на территории Российской Федерации земельные участки, участки недр и иного недвижимого имущества. В этом случае всегда применяется российское право (п. 2 ст. 1213 ГК РФ);

в) в отношении договоров о создании юридического лица с иностранным участием. В этом случае всегда применяется право стороны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо (ст. 1214 ГК РФ);

г) при решении вопросов о допустимости уступки требования в отношениях между новым кредитором и должником в условиях, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредиторам, а также вопросов о надлежащем исполнении обязательства должником. Эти отношения подчиняются праву, подлежащему применению к требованию, являющемуся предметом уступки (п. 2 ст. 1216 ГК РФ);

д) в отношении формы внешнеторгового договора, предметом которого является недвижимое имущество. В этом случае применяется право страны, где это имущество находится, а в отношении недвижимого имущества которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, – право Российской Федерации (п. 3 ст. 1209 ГК РФ).

3. Правила выбора судом применимого права

Определение применимого права международным коммерческим арбитражем имеет следующие особенности:

большая свобода сторон в определении применимого права, поскольку они могут подчинить спор не только праву конкретного государства, но и нормам, которые относятся к вненациональному праву или к современному lex mercatoria;

большая свобода международного коммерческого арбитража в выборе коллизионных норм, в соответствии с которыми определяется применимое право, поскольку международный коммерческий арбитраж вправе основываться на коллизионных нормах, которые сочтет применимыми.

Как указывает М.П. Бардина, международный коммерческий арбитраж делает своего рода двойной выбор: во-первых, выбор коллизионных норм (при этом коллизионные нормы ГК РФ являются лишь одним из возможных вариантов выбора); во-вторых, выбор применимого права к существу спора на основании коллизионных норм, которые он счел применимыми [171] .

Так, по делу от 13 февраля 2006 г. № 102/2005 иск был предъявлен российской организацией (покупатель) к германской фирме (продавец) в связи с нарушением срока выполнения обязательств по контракту международной купли-продажи, заключенному сторонами 11 ноября 2003 г. Требования истца включали в себя уплату неустойки за просрочку выполнения обязательств по контракту, а также возмещение расходов по арбитражному сбору и по защите его интересов в МКАС через юридических представителей.

Обратившись к вопросу о праве, применимом к отношениям сторон при разрешении данного спора, МКАС установил следующее. Контракт, заключенный между сторонами, не содержит положений о праве, которое должно к нему применяться.

Поскольку Россия и Германия являются участниками Венской конвенции 1980 г., она подлежит применению к отношениям сторон контракта в силу положений подп. «а» п. 1 ст. 1 Конвенции.

Что касается права, применимого к отношениям сторон по контракту субсидиарно, по вопросам, не урегулированным Венской конвенцией 1980 г., МКАС исходил из того, что в соответствии с п. 1 ст. 28 Закона об арбитраже и п. 1 § 13 Регламента МКАС спор должен разрешаться на основе применимых норм материального права, определенного соглашением сторон, а при отсутствии такого соглашения – по праву, определенному арбитражем в соответствии с применимыми коллизионными нормами. При этом МКАС учитывает, что в соответствии с положениями п. 1–3 ст. 1210 ГК РФ стороны договора могут выбрать право, подлежащее применению к их правам и обязанностям по этому договору, как при заключении договора, так и в последующем; соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела; выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора.

В исковом заявлении покупатель, руководствуясь коллизионной нормой ч. 3 ст. 1211 ГК РФ, отсылающей к праву страны продавца, утверждает, что контракт должен регулироваться правом Германии. В своем отзыве на иск покупателя продавец утверждает, что исходя из положений ст. 1211 ГК РФ при разрешении возникшего спора безусловно должно применяться право Германии как право страны, с которой договор наиболее тесно связан. Во встречном исковом заявлении продавец также ссылается на нормы германского права. Такую же позицию по вопросу о применимом праве стороны подтвердили в заседании МКАС.

Руководствуясь изложенным, суд посчитал, что стороны контракта после его заключения достигли соглашения о применении к нему права Германии и что указанное соглашение сторон действует с момента заключения контракта. Таким образом, при разрешении данного спора подлежат применению положения Венской конвенции 1980 г., а в части, не урегулированной Конвенцией, нормы материального права Германии [172] .

Международный коммерческий арбитраж, как и национальные суды, осуществляет свою деятельность в соответствии с установленными принципами. Под принципами деятельности арбитража следует понимать фундаментальные положения, основные правовые закономерности, воплощенные в юридических нормах, регулирующих рассмотрение дел международным коммерческим арбитражем. Все принципы арбитражного судопроизводства находятся в тесной связи и в совокупности образуют систему.

Принцип состязательности. Опыт правового регулирования международного коммерческого арбитража показывает, что процессуальные отношения сторон при рассмотрении споров в арбитраже детально не закрепляются, в отличие от государственных судов вовсе не обязательно конкретизировать процессуальные отношения сторон при рассмотрении спора, достаточно лишь обозначить фундаментальное положение, на котором они должны базироваться, – принцип состязательности.

Состязательность – ведение судебного процесса, при котором происходит состязание сторон, т. е. борьба лиц, участвующих в судебном процессе [173] . Такое определение состязательности позволяет рассматривать ее с позиции конкуренции участвующих в деле лиц, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого субъекта в одностороннем порядке воздействовать на исход арбитражного разбирательства. При этом конкуренция между лицами, участвующими в деле, обусловлена, во-первых, их заинтересованностью в исходе арбитражного разбирательства; во-вторых, противоположностью материально-правовых интересов, т. е. суть состязательной стратегии состоит в том, что каждый участник акцентирует внимание только на своих проблемах и интересах.

Принцип состязательности в Российской Федерации получил правовое закрепление на конституционном уровне, а именно в ст. 123 Конституции РФ, где указано, что «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». Следует признать, что это основополагающая идея распространяется на все виды судопроизводств и процессов. Не является исключением и арбитражное (третейское) судопроизводство. Так, в п. 1 § 21 Регламента МКАС указано, что арбитражное разбирательство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Арбитражные регламенты предоставляют арбитрам возможность определять процедуру рассмотрения дела настолько, насколько в соответствующем регламенте отсутствуют специальные положения. Возможно также, что арбитражный регламент отсылает в вопросах, прямо им не урегулированных, к соответствующим процессуальным нормам государства по месту нахождения постоянно действующего арбитражного учреждения. Например, в ст. 15 Арбитражного регламента МКАС указано, что вопросы, не урегулированные Регламентом, должны разрешаться на основе норм национального процессуального права, подлежащего применению к арбитражу.

Условием реализации принципа состязательности выступают различные юридические конструкции, затрагивающие все стадии арбитражного процесса. Одним из основных правил состязательности является процессуальное равноправие сторон, поскольку состязаться в отстаивании своих субъективных прав и охраняемых законом интересов стороны могут лишь при одинаковых правовых условиях с использованием равных процессуальных средств. По мнению А.Г. Быкова, именно состязательность сторон вкупе с требованиями добросовестного пользования сторонами своими процессуальными правами и недопущения их злоупотребления составляют достаточную правовую базу регулирования процессуальных отношений сторон [174] .

Принцип состязательности представляет собой правовой комплекс, в соответствии с которым заинтересованные в урегулировании конфликта лица вправе реализовать свои процессуальные права, используя следующие механизмы:

1) отстаивать свою позицию в споре путем представления доказательств;

2) участвовать в исследовании доказательств;

3) проявлять в процессе рассмотрения дела инициативу и активность;

4) приводить доводы в свою защиту и отвергать доказательства и аргументы противоположной стороны.

1. Арбитражная практика МКАС

По делу от 25 июля 2003 г. № 1/2003 по иску панамской фирмы (истца) к российской организации (ответчику) в связи с нарушением ответчиком обязательств по договору займа, заключенному сторонами 23 января 2002 г. Требования истца включали в себя: взыскание невозвращенной суммы займа с начислением процентов годовых; уплату договорной неустойки за просрочку возврата суммы займа; возмещение расходов по арбитражному сбору. Рассмотрев требования истца о взыскании неустойки в размере 0,2 % от суммы задолженности за каждый день просрочки, МКАС констатировал, что уплата неустойки в указанном размере предусмотрена п. 3.2 договора. Ответчик ходатайство об уменьшении неустойки не заявлял. Исходя из принципа состязательности, МКАС посчитал, что это требование подлежит удовлетворению в уточненной по расчету сумме [175] .

Нагляднее всего действие принципа состязательности проявляется в правилах доказывания, когда каждое лицо, участвующее в деле, доказывает лишь те обстоятельства, на которые оно ссылается в обоснование своих требований и возражений. Разумеется, представление доказательств имеет большое практическое значение для исхода любого спора. Доказательства могут устанавливаться следующими методами:

а) письменными и вещественными доказательствами. К письменным доказательствам относятся акты, письма, иные документы и материалы, содержащие сведения об обстоятельствах, имеющих значение для дела. Под вещественными доказательствами понимаются предметы, которые могут служить средствами установления обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения спора;

б) объяснениями сторон и других лиц, участвующих в деле;

в) заключениями экспертов. Назначение эксперта осуществляется арбитражем по ходатайству сторон арбитражного разбирательства или по собственной инициативе. В силу принципа состязательности состав арбитров не может основывать свое решение по делу на заключении эксперта без предоставления сторонам возможности оспорить высказанное экспертом мнение. Нарушение этого принципа является основанием для отмены арбитражного решения;

г) показаниями свидетелей. Наиболее распространенной формой являются устные выступления свидетелей в заседании, которые протоколируются и в таком качестве выступают источником доказательств. Другой формой свидетельских показаний выступают их письменные показания, заверенные подписью свидетеля, а в некоторых случаях удостоверенные нотариусом.

Следует отметить, что арбитры решают дело в объеме тех доказательств, которые представлены сторонами. Принцип свободы в оценке доказательств действительно является отличительным признаком международного коммерческого арбитража. Кроме того, сами арбитры доказательств не собирают, они лишь по ходатайству сторон могут содействовать в истребовании доказательств, находящихся у других лиц, в том числе и через компетентный государственный суд. Например, согласно п. 1 § 31 Регламента МКАС состав арбитража вправе по своему усмотрению испрашивать представление доказательств третьими лицами, а также вызывать и заслушивать свидетелей. Причем данная возможность при добровольном сотрудничестве свидетелей и лиц, обладающих доказательствами по делу, открыта независимо от места их нахождения – в России или за рубежом.

Вопросы доказывания в международном коммерческом арбитраже, в том числе правила определения предмета доказывания, круга фактов, не подлежащих доказыванию, требования относимости, допустимости доказательств, порядок собирания, исследования и оценки доказательств и т. п., регулируются национальными законами об арбитраже, а также регламентами арбитражных учреждений. Однако следует отметить, что вопросы доказывания и доказательств формулируются достаточно фрагментарно. Например, § 31 «Доказательства» Регламента МКАС содержит только общие положения, регулирующие процедуру доказывания. Представляется, что они недостаточно сформулированы. Данные пробелы нормативного регулирования вопросов доказывания в арбитражном разбирательстве восполняются в международных документах рекомендательного характера, в частности в Комментариях ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства 1996 г. (далее – Комментарии) [176] . Несмотря на то что Комментарии не устанавливают каких-либо юридических требований, имеющих обязательную силу для арбитров или сторон арбитражного разбирательства, их цель состоит в оказании помощи лицам, занимающимся арбитражем, при принятии решений по спорам, по которым своевременное принятие соответствующего решения по организации арбитражного разбирательства может являться целесообразным.

Оценку полноты предоставленных сторонами доказательств и принятых в связи с этим решений МКАС рассмотрим на следующих примерах.

В деле от 16 июня 2003 г. № 164/2001 иск был предъявлен российской организацией (истцом) к германской фирме (ответчику) в связи с фактической непоставкой товара, оплаченного истцом на основании контракта международной купли-продажи товара, заключенного 3 апреля 2001 г. Требования истца включали в себя: принятие МКАС решения об аннулировании контракта, взыскание с ответчика полной стоимости оплаченных ему товаров и договорного штрафа за просрочку поставки, а также возмещение понесенных истцом убытков и расходов по делу. Проанализировав заявленные истцом требования о взыскании с ответчика убытков, понесенных истцом в связи с оплатой перевозки груза и складских услуг, МКАС пришел к выводу, что подтверждающие их материалы являются недостаточными в силу отсутствия прямой причинно-следственной связи между этими убытками и действиями ответчика, и они не могут быть удовлетворены [177] .

В деле от 9 января 2004 г. № 38/2003 иск был предъявлен поклажедателем (истцом), являющимся предприятием с иностранными инвестициями, находящимся на территории России, к хранителю (ответчику) – российской организации из договора хранения, заключенного сторонами 17 июня 2001 г. Ссылаясь на ст. 15, 393, 890, 891 и 901 и п. 1 ст. 1064 ГК РФ истец требовал взыскать с ответчика сумму причиненных ему убытков с начислением на нее процентов, а также возмещения расходов по арбитражному сбору и связанных с защитой его интересов через юридических представителей. Рассмотрев требование истца о взыскании с ответчика возмещения убытков, причиненных ухудшением полезных свойств переданного на хранение товара, МКАС установил нарушение истцом обязанности, предусмотренной договором хранения и п. 1 ст. 899 ГК РФ. По мнению состава арбитража, истец не представил достаточных доказательств того, что ухудшение качества товара произошло вследствие умысла или грубой неосторожности ответчика, а не было вызвано естественными причинами. Ссылки истца на то, что ответчик виновен в задержке отгрузки товара, не нашли подтверждения в материалах дела. При таких обстоятельствах МКАС пришел к выводу, что требование истца о взыскании с ответчика возникших у него убытков не подлежит удовлетворению [178] .

Реализация принципа состязательности в арбитражном (третейском) судопроизводстве несколько отличается от того, каким образом этот принцип закреплен в государственном (арбитражном) процессе. Это связано с тем, что если в государственных судах источником правового регулирования механизма состязательности сторон являются положения, закрепленные в ГПК РФ и АПК РФ, то в арбитражном (третейском) процессе в качестве нормативного источника, с помощью которого принцип состязательности находит свое выражение, являются положения, установленные регламентами арбитражных (третейских) судов и договорами, заключаемыми спорящими сторонами. Как справедливо подчеркивает О.Ю. Скворцов, состязательность в третейском судопроизводстве реализуется в гораздо более «чистых» формах, без влияния «следственного» начала, которое в некоторой степени характерно для гражданского (арбитражного) процесса [179] .

В отличие от процедуры рассмотрения споров в государственных судах, подчиненной достаточно строгим процессуальным правилам, процедура разбирательства в международном коммерческом арбитраже менее формализована. Стороны арбитражного (третейского) разбирательства, а также арбитры обладают правом значительного усмотрения при выборе тех форм и способов, которые оптимально позволяют наиболее справедливым образом разрешить спор. На практике это означает, что международный коммерческий арбитраж в силу принципа состязательности может строить разбирательство как устно, так и с представлением письменных документов; как с привлечением сторон и их представителей к непосредственному разбирательству, так и без их участия (но, разумеется, с их согласия); как с использованием строго определенных средств доказывания, так и с привлечением максимально широкого круга доказательств, используемых для правильного разрешения спора, и т. д.

Принцип процессуального равенства сторон. Одним из специфических (функциональных) принципов арбитражного (третейского) судопроизводства, в соответствии с которым заинтересованные лица вправе реализовать свои процессуальные права, является принцип процессуального равенства сторон. Он предполагает, во-первых, признание за всеми участниками гражданских правоотношений осложненных иностранным элементом равных материальных и процессуальных прав. Например, § 13 Регламента МКАС предусматривает право ответчика предъявить встречный иск или заявить требование в целях зачета при соблюдении определенных условий:

а) встречные требования, предъявленные ответчиком по первоначальному иску, не должны выходить за рамки арбитражного соглашения, иначе они не могут быть рассмотрены составом арбитров;

б) срок для заявления встречного иска ограничивается периодом в 30 дней с даты получения копии искового заявления;

в) к встречному иску и требованию, заявленному в целях зачета, применяются те же правила, что и к первоначальным требованиям, в частности к оформлению, доказыванию, уплате арбитражного сбора и т. д.

2. Арбитражная практика МКАС

По делу от 5 февраля 1997 г. № 11/1996 российской организацией (заказчиком) был предъявлен иск к итальянской фирме (подрядчику) об уплате штрафа за просрочку выполнения на территории Российской Федерации работ по договору строительного подряда, заключенного сторонами в феврале 1995 г. Подрядчик возражал против исковых требований заказчика, ссылаясь на то, что сторонами был перенесен срок окончания работ. Им был предъявлен встречный иск [180] .

Во-вторых, принцип процессуального равенства сторон предоставляет сторонам одинаковую возможность обращения за защитой и охраной своих прав в международный коммерческий арбитраж. Например, в соответствии с п. 1 § 30 Регламента МКАС любая сторона до окончания устного слушания дела может без необоснованной задержки изменить или дополнить свой иск или объяснения по иску. Так, по делу от 10 февраля 2005 г. № 133/2003 иск был предъявлен российской организацией (продавцом) к польской организации (покупателю) в связи с частичной оплатой поставленного по договору международной купли-продажи товара, заключенному сторонами 20 июня 2001 г. Требования истца включали в себя: погашение суммы задолженности, уплату процентов годовых и договорного штрафа за просрочку платежа, а также возмещение расходов по уплате арбитражного сбора и иных расходов, которые могут возникнуть в ходе разбирательства. Ссылаясь на прямые положения контракта по этому вопросу, истец резервировал право на увеличение суммы иска в случае, если органы валютного контроля РФ применят к нему штрафные санкции за нарушение валютного законодательства, выражающегося в нарушении сроков поступления платежа [181] .

В-третьих, данный принцип предоставляет равные возможности сторонам в доказательственной деятельности. В соответствии с п. 1 § 31 Регламента МКАС стороны должны доказать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований или возражений. Доказательства в арбитраже могут быть представлены различными способами. Важную роль для доказывания в арбитражном (третейском) процессе играет процессуальное законодательство места арбитража. Так, в п. 1 ст. 55 ГПК РФ, п. 1 ст. 64 АПК РФ установлено, что доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования или возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела. В указанном значении термин «доказательства» следует понимать и при его использовании в международном коммерческом арбитраже. Представляется, что, как и в государственных судах, в арбитражном разбирательстве недопустимо использование доказательств, полученных с нарушением национального законодательства.

Таким образом, принцип равноправия имеет запрет на получение любой из сторон судебного разбирательства процессуальных преимуществ перед другой стороной, равно как и на умаление права одной из них. Как справедливо отмечает С.А. Курочкин, существует «сбалансированность возможностей сторон по отстаиванию своих прав в третейском разбирательстве» [182] .

Условиями реализации принципа процессуального равенства сторон выступают различные юридические механизмы. Они закрепляются как в международно-правовых документах (например, Европейской конвенции 1961 г., Соглашении 1992 г. и др.), так и в национальных законах о международном коммерческом арбитраже (например, Законе об арбитраже), а также в регламентах соответствующих арбитражных учреждений (например, Арбитражном регламенте ЮНСИТРАЛ 1976 г., Арбитражном регламенте ЕЭК 1966 г., Регламенте МКАС 2005 г. и др.).

Например, в Арбитражном регламенте ЮНСИТРАЛ 1976 г. принцип равенства сторон проявляется в следующем:

1) за сторонами закреплено право участвовать в судебном заседании как непосредственно, так и через представителей либо пользоваться помощью таких лиц (ст. 4);

2) сторонам предоставляется право выбора как одного арбитра, так и трех арбитров (ст. 6–8);

3) сторонам предоставляется право отвода арбитров (ст. 9—12);

4) сторонам предоставляются равные возможности для изложения своих позиций (ст. 15);

5) сторонам предоставляется право выбора языка арбитражного разбирательства (ст. 17);

6) истцу предоставляется право подачи искового заявления (ст. 18), а ответчику право на возражения по иску (ст. 19);

7) сторонам предоставляется право изменения исковых требований или возражений (ст. 20);

8) сторонам предоставляется право заявления отвода составу арбитров (ст. 21);

9) сторонам предоставляется право заявить ходатайство о принятии обеспечительных мер (ст. 26);

10) как истцу, так и ответчику после передачи доклада экспертом предоставляется право присутствовать и задавать вопросы эксперту (ст. 27);

11) сторонам предоставляется возможность отказа от права ссылаться на Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ (ст. 30);

12) сторонам предоставляется возможность согласования применимого права (ст. 33);

13) сторонам предоставляется право заключения мирового соглашения (ст. 34);

14) любая из сторон, уведомив другую, вправе просить арбитражный суд дать толкование решения (ст. 35);

15) каждая из сторон, уведомив другую сторону, может просить арбитражный суд исправить любую допущенную в решении ошибку (ст. 36);

16) любая из сторон, уведомив другую сторону, может просить арбитражный суд вынести дополнительное решение (ст. 37).

Следует иметь в виду, что несоблюдение составом арбитров принципа процессуального равенства сторон может повлиять на реализацию арбитражного решения и повлечь неблагоприятные последствия для одной из сторон. Так, в соответствии с п. 2 ст. 34 Закона об арбитраже сторонам предоставляется возможность оспаривания арбитражного решения, если одна из сторон арбитражного соглашения не была надлежащим образом уведомлена о назначении арбитра или об арбитражном разбирательстве либо по иным причинам не могла представить свои объяснения. Более серьезным последствием несоблюдения равного отношения к сторонам является возможность заявления об отказе в признании или приведении в исполнение решения международного коммерческого арбитража. В соответствии со ст. V Нью-Йоркской конвенции в признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть отказано:

1) когда стороны арбитражного соглашения недееспособны или это соглашение недействительно по закону, которому стороны это соглашение подчинили, а при отсутствии такого указания – по закону страны, где решение было вынесено;

2) когда состав арбитражного органа или арбитражный процесс не соответствовали соглашению сторон или закону той страны, где имел место арбитраж;

3) когда решение еще не стало окончательным для сторон или было отменено или приостановлено исполнением компетентным органом государственной власти страны, где оно было вынесено или страны, закон которой применялся [183] .

Исследуя практику МКАС по реализации принципа равного отношения к сторонам, следует обратить внимание на следующее:

а) на принятие составом арбитров всех мер для обеспечения равного отношения к сторонам (согласно п. 1 § 21 Регламента МКАС арбитражное разбирательство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон);

б) на предоставление сторонам всех возможностей для изложения своей позиции по делу и защиты своих интересов (согласно п. 2 § 21 Регламента МКАС стороны и их представители должны добросовестно пользоваться принадлежащими им процессуальными правами, не допускать злоупотребления этими правами и соблюдать установленные сроки их осуществления).

3. Арбитражная практика МКАС

В деле от 14 мая 1999 г. № 321/1997 по иску российской организации (заказчика) к германской фирме (подрядчику) в связи с нарушением обязательств по договору строительного подряда, заключенному сторонами 13 июля 1994 г., составом арбитров рассматривалось ходатайство представителя ответчика об отложении слушания дела для предоставления ему возможности собрать необходимые доказательства для защиты интересов его клиента. Арбитры установили, что исковые материалы были вручены ответчику 24 августа 1998 г. Повестка о слушании дела 14 апреля 1999 г. была вручена ему 22 февраля 1999 г. Ранее дело назначалось к слушанию на 11 февраля 1999 г., о чем он был извещен. Таким образом, у ответчика не было достаточно времени для представления объяснений по существу иска и сбора необходимых доказательств. Учитывая возражение истца против отложения слушания дела, МКАС руководствовался ст. 18 Закона об арбитраже и § 34 Регламента МКАС 1994 г. [184]

В другом деле № 41 от 14 ноября 2001 г. при рассмотрении спора между бельгийской фирмой и организацией из Кыргызстана в связи с неоплатой товара, поставленного по контракту, заключенному сторонами 11 июля 1995 г., вопрос о соблюдении ст. 18 Закона об арбитраже был затронут в связи с обсуждением возможности рассмотрения дела в отсутствие представителей ответчика с учетом уведомления ответчика о назначении арбитров и об арбитражном разбирательстве и отсутствия его представителей в заседании. Из анализа обстоятельств дела следует, что МКАС были соблюдены положения п. 1 ст. 3 и ст. 25 Закона об арбитраже. Полагая, что МКАС принял все необходимые меры для соблюдения процессуального права ответчика на защиту, состав арбитров констатировал, что ответчик своим процессуальным правом не воспользовался. Ответчик также не представил в суд письменную просьбу об отложении разбирательства дела. При таких обстоятельствах МКАС обоснованно пришел к выводу о том, что им полностью соблюдены положения ст. 18 «Равное отношение к сторонам» Закона об арбитраже [185] .

Принцип процессуального равенства сторон является одним из важнейших в осуществлении разбирательства в рамках международного коммерческого арбитража. Реализации указанного принципа содействуют как арбитражные учреждения, которые закрепляют его в своих регламентах, так и национальные законы об арбитраже.

Принцип конфиденциальности. Конфиденциальный (от лат. confidentia – доверие) – доверительный, не подлежащий огласке, секретный [186] .

В соответствии с Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» конфиденциальность информации – обязательное для выполнения лицом, получившим доступ к определенной информации, требование не передавать такую информацию третьим лицам без согласия ее обладателя (ст. 2).

В Российской Федерации к конфиденциальным относятся следующие сведения:

о фактах, событиях и обстоятельствах частной жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность (персональные данные), за исключением сведений, подлежащих распространению в средствах массовой информации в установленных федеральными законами случаях;

составляющие тайну следствия и судопроизводства; связанные с коммерческой деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с ГК РФ и федеральными законами (коммерческая тайна);

0 сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации информации о них;

связанные с профессиональной деятельностью, доступ к которым ограничен в соответствии с Конституцией РФ и федеральными законами (врачебная, нотариальная, адвокатская тайна, тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных или иных сообщений и т. д.);

служебные сведения, доступ к которым ограничен органами государственной власти в соответствии с ГК РФ и федеральными законами (служебная тайна).

Законодательство практически всех государств, регулируя арбитражное (третейское) судопроизводство, закрепляет в качестве одного из основополагающих начал его деятельности принцип конфиденциальности.

Конфиденциальное рассмотрение споров является отличительной чертой арбитражного (третейского) разбирательства по сравнению с государственным арбитражным процессом, где в соответствии с ч. 1 ст. 123 Конституции РФ разбирательство дел во всех судах открытое. В этом проявляется основной принцип арбитражного судопроизводства – принцип гласности, являющийся одной из предпосылок вынесения обоснованных и законных судебных актов.

Под принципом гласности понимается свободный доступ в зал судебных заседаний всех желающих граждан, а также их право на письменные заметки о процессе и фиксацию всего происходящего в зале судебных заседаний. Лица, участвующие в деле, и граждане, присутствующие в открытом судебном заседании, имеют право в письменной форме, а также с помощью средств аудиозаписи фиксировать ход судебного разбирательства. Однако закон допускает исключение из принципа гласности в интересах сохранения различного рода тайны. Слушание дела в закрытом заседании возможно в случаях, предусмотренных федеральным законом о государственной тайне, а также при удовлетворении судом ходатайства участвующего в деле лица, ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой и иной тайны, и в других случаях, предусмотренных федеральным законом (п. 2 ст. 11 АПК РФ).

Суть же принципа конфиденциальности, с одной стороны, состоит в том, что он главным образом защищает интересы заинтересованных в сохранении своего спора в секрете; устраняет возможность разглашения коммерческой и иной тайны, а также любой информации как о факте наличия самого спора, так и о его обстоятельствах.

С другой стороны, конфиденциальность арбитражного процесса базируется на особом доверии к избранному арбитражу, поскольку отношения конфиденциальности между спорящими сторонами и арбитрами создают условия восстановленного и более полного разрешения арбитражного конфликта. Таким образом, конфиденциальность следует рассматривать в двух аспектах: как негласность самой процедуры и как сохранение в тайне информации, полученной в ходе арбитражных слушаний.

Действующий Закон об арбитраже не содержит норм, упоминающих о конфиденциальности проведения арбитражного разбирательства. Таким образом, закон обходит стороной этот принципиально важный вопрос, что позволяет говорить о неком противоречии со смыслом арбитражного (третейского) разбирательства, а также об отсутствии защиты информации полученной при рассмотрении дела.

Реализация принципа конфиденциальности третейского разбирательства отражена в ст. 18, 22 и п. 4 ст. 27 Закона о третейских судах. Анализ совокупности этих норм позволяет сделать вывод о том, что гласность третейского разбирательства, по общему правилу, исключается. Так, в соответствии с Законом о третейских судах третейский судья не вправе разглашать сведения, ставшие известными ему в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников, а также третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших известными ему в ходе третейского разбирательства (ст. 22).

Регламенты практически всех арбитражных центров исключают присутствие публики в заседаниях арбитражного суда, запрещая доступ посторонних лиц и распространение информации о делах в средствах массовой информации, а также существенно ограничивают возможность ознакомления с архивами. Например, в ст. 34 Регламента международного арбитража ААА закреплено положение, в соответствии с которым конфиденциальная информация, сообщаемая сторонами или свидетелями в ходе арбитражного разбирательства, не должна разглашаться арбитром или управляющим, если только стороны не договорились об ином. Кроме того, согласно Кодексу этики для арбитров при разрешении коммерческих споров, разработанному ААА совместно с Американской ассоциацией адвокатов, арбитр должен соблюдать следующие правила:

а) арбитр не вправе использовать конфиденциальную информацию, полученную в ходе арбитражного процесса, для себя лично или для других лиц или для нанесения вреда интересам других лиц;

б) арбитр обязан хранить конфиденциальность по всем вопросам, касающимся арбитражного процесса или решения;

в) арбитр не вправе информировать кого-либо о решении заранее, до того, как оно получено сторонами;

г) арбитр не вправе назначить себя для выполнения отдельных поручений, связанных с предметом рассматриваемого спора, в качестве получателя или доверенного лица (Канон VI) [187] .

Аналогичное правило о конфиденциальности содержится в ст. 9 Арбитражного регламента Института Торговой палаты г. Стокгольма, где указано, что институт Торговой палаты сохраняет конфиденциальность арбитражного разбирательства дела и проводит его беспристрастно, эффективно и в оперативной манере [188] .

Не является исключением и Регламент МКАС. В силу § 25 Регламента МКАС арбитры, докладчики, назначенные составом арбитража эксперты, МКАС и его сотрудники, ТПП РФ и ее сотрудники обязаны не разглашать ставшую им известной информацию о спорах, разрешаемых МКАС, которая может нанести ущерб законным интересам сторон [189] .

Вопрос конфиденциальности отражен также в Правилах этики для профессионалов в разрешении споров, принятых Советом Общества профессионалов в разрешении споров 2 июня 1986 г. [190] , где указано, что сохранение конфиденциальности является самым важным в процессе разрешения споров [191] .

Никаких серьезных проблем в обращении с общедоступной информацией не зафиксировано ни в теории, ни в предпринимательской практике. Иначе дело обстоит с информацией, входящей в группу ограниченного доступа, которая обладает качеством конфиденциальности: лицо, получившее доступ к ней, не вправе передавать такую информацию третьим лицам без согласия ее обладателя.

Здесь речь идет о сведениях, составляющих профессиональную тайну, в которую трансформировалась тайна коммерческая. Общественные отношения по поводу профессиональной тайны возникают у обладающих ею физических лиц и юридических лиц между собой, с имеющими доступ к ней работниками.

Конкретная информация обладает качеством служебной или коммерческой тайны при наличии одновременно следующих признаков. Во-первых, если она имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам. Это означает, что информация не только оригинальна и нова, но и имеет потребительскую стоимость: является товаром, представляет интерес для субъектов коммерческой деятельности, может выступать предметом купли-продажи, обмена и т. п.; во-вторых, если к ней нет свободного доступа на законном основании, а именно обладатель не обязан представлять ее на возмездной либо безвозмездной основе лицам, нуждающимся в такой информации; в-третьих, если обладатель информации принимает меры к охране ее конфиденциальности, т. е. не разглашает в средствах массовой информации, не хранит в общедоступных местах и т. п.

Однако нельзя не отметить, что обстоятельства процесса все же могут стать известными после того, как арбитры рассмотрели дело по существу, если, например, проигравшая дело сторона попытается добиться в суде отмены арбитражного решения либо когда суд рассматривает ходатайство о принудительном исполнении арбитражного решения. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 232 АПК РФ при подготовке дела к судебному разбирательству по ходатайству сторон третейского разбирательства судья может истребовать из третейского суда материалы дела, решение по которому оспаривается в арбитражном суде. Как справедливо отмечается в юридической литературе, если об истребовании материалов дела ходатайствует только одна сторона, то компетентный государственный суд не вправе истребовать соответствующие материалы третейского разбирательства [192] . Представляется, что это правило направлено, прежде всего, на обеспечение принципа конфиденциальности арбитражного (третейского) процесса, в рамках которого произошло рассмотрение дела. Вместе с тем, если стороны отказываются заявить ходатайство об истребовании из третейского суда материалов дела, то они несут и риски, связанные с лишением компетентного государственного суда возможности рассмотреть дело в полном объеме.

Таким образом, принцип конфиденциальности рассмотрения дел является отличительной чертой арбитража (разбирательство дела в государственных судах ведется на основании принципа гласности). Принцип конфиденциальности защищает, прежде всего, интересы сторон, устраняет возможность разглашения коммерческой и иной тайны, а также любой информации как о факте наличия самого спора, так и о его обстоятельствах.

В отличие от государственных судов, связанных строгими процессуальными рамками, в арбитраже отсутствуют какие-либо жесткие требования в отношении процедуры арбитражного разбирательства. В этом и заключается одна из его наиболее привлекательных сторон.

Национальные законы и арбитражные регламенты, как правило, подробно не регулируют порядок разбирательства дела в арбитраже, ограничиваясь общими указаниями на необходимость учета при определении такого порядка соглашения сторон, обеспечения процессуального равенства и т. д.

Арбитражный процесс обычно начинается в тот день, когда просьба истца о передаче спора в арбитраж была получена ответчиком. Как показывает практика, просьба об арбитраже обычно представляет собой письменный документ, в котором истцом кратко излагаются: данные о месте нахождения сторон;

суть тех правоотношений, которые существуют между ним и ответчиком;

характер допущенного ответчиком нарушения; предложения относительно разрешения спора (например, о разрешении спора арбитражем в составе трех независимых арбитров).

В зависимости от содержания арбитражного соглашения сторон просьба об арбитраже может быть направлена истцом:

а) в постоянно действующий арбитражный центр (например, в МКАС). В этом случае после проверки соблюдения истцом необходимых формальностей (уплата необходимых сборов, уточнение места нахождения ответчика и т. п.) просьба об арбитраже направляется секретариатом арбитражного центра ответчику, которому предлагается в определенный срок сообщить о своей позиции в связи с просьбой об арбитраже;

б) непосредственно самому ответчику с просьбой сообщить свое мнение о возможности проведения арбитража, а также предложения, например, по кандидатурам арбитров, месту проведения устных слушаний и т. п.;

в) иному органу, который произведет назначение арбитров.

Следует отметить, что соглашением сторон может быть установлен иной порядок, касающийся начала арбитражного разбирательства. Например, стороны могут определить, что началом арбитражного разбирательства будет считаться день представления истцом ответчику искового заявления с приложением доказательств, подтверждающих исковые требования [193] .

1. Точки зрения ученых на возбуждение дела в арбитраже

Некоторые ученые связывают возбуждение производства в арбитраже с заключением арбитражного соглашения. Например, Н.Н. Толпакова и А.Н. Бойко полагают, что добросовестность принципиально отличает возбуждение третейского разбирательства от односторонней процедуры возбуждения дела в государственном суде [194] .

О.Ю. Скворцов отмечает, что в третейском судопроизводстве подача искового заявления не всегда является исходной точкой процесса [195] , а лишь юридическим фактом, являющимся основанием для возбуждения третейского процесса, рассматривающего третейское соглашение, что, по его мнению, весьма существенно отличает третейское разбирательство от гражданского (арбитражного) процесса [196] .

М.А. Дубровина считает, что возбуждение третейского производства связано не с заключением арбитражного соглашения, а с особым процессуальным актом, и в качестве отличительного признака арбитражного разбирательства, по сравнению с рассмотрением гражданских дел в судах, отмечает предъявление истцом иска уже в начавшемся процессе, т. е. после назначения арбитров и формирования арбитражного суда [197] .

Е.В. Брунцева полагает, что арбитраж начинается с направления одной стороной заявления или иного требования об арбитраже в адрес другой стороны или в арбитражное учреждение, предусмотренное соглашением сторон [198] .

Рассмотрим, каким образом начало арбитражного разбирательства закреплено в регламентах.

Регламент МКАС.

В соответствии с § 8 арбитражное разбирательство начинается подачей искового заявления в МКАС, а датой подачи искового заявления считается день его вручения МКАС, а при отправке искового заявления по почте – дата штемпеля почтового ведомства места отправления.

Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ.

В соответствии со ст. 3 сторона, возбуждающая арбитражное разбирательство «истец», направляет другой стороне «ответчику» уведомление об арбитраже.

Арбитражное разбирательство считается начатым в день получения ответчиком уведомления об арбитраже.

Уведомление об арбитраже должно включать в себя:

требование о передаче спора на арбитражное разбирательство;

наименование и адреса сторон;

ссылку на соответствующую арбитражную оговорку или отдельное арбитражное соглашение;

ссылку на договор, из которого или в отношении которого возникает спор;

изложение в общей форме характера спора и определение, в соответствующем случае, размера спорной суммы;

содержание исковых требований;

предложение относительно числа арбитров (один или трое), если их число не было ранее согласовано сторонами.

Большинство арбитражных регламентов предусматривает, что заявление об арбитраже должно содержать информацию о сторонах спора, арбитражном соглашении, любых процессуальных договоренностях, уже существующих между сторонами или предлагаемых истцом, изложение существа спора и требований истца и т. п.

Регламент МКАС.

Согласно § 9 Регламента МКАС исковое заявление должно содержать:

а) наименование, почтовые адреса, номера телефонов, факсов и адреса электронной почты сторон;

б) требование истца;

в) обоснование компетенции МКАС;

г) изложение фактических обстоятельств, на которых основаны исковые требования;

д) подтверждающие эти обстоятельства доказательства;

е) обоснование исковых требований с учетом применимых норм права;

ж) цену иска;

з) расчет суммы каждого требования;

и) перечень документов, прилагаемых к исковому заявлению.

Исковое заявление подписывается полномочным лицом с документальным подтверждением его полномочий.

Если это следует из соглашения сторон, в исковое заявление включаются сведения о формировании состава арбитража, в частности об избранном истцом арбитре или запасном арбитре.

Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ.

В соответствии со ст. 18, если исковое заявление не включено в уведомление об арбитраже, то в течение срока, устанавливаемого арбитражным судом, истец направляет ответчику и каждому из арбитров исковое заявление в письменной форме. К этому заявлению должна быть приложена копия договора и арбитражного соглашения, если оно не содержится в договоре.

Исковое заявление должно включать в себя:

а) наименования и адреса сторон;

б) изложение обстоятельств, подтверждающих исковые требования;

в) спорные вопросы;

г) содержание исковых требований.

Истец может приложить к своему исковому заявлению все документы, которые он считает относящимися к делу, или может сделать ссылку на документы или другие доказательства, которые он представит в дальнейшем.

Арбитражный регламент Европейской экономической комиссии ООН.

В соответствии со ст. 15 истец должен представить арбитрам в течение срока, который будет ими установлен, в требуемой арбитрами количестве экземпляров письменное исковое заявление, содержащее следующие данные:

а) наименования, адреса и занятия сторон;

б) краткое изложение обстоятельств дела;

в) спорные вопросы и предмет иска;

г) данные о свидетелях, которых истец пожелает вызвать в арбитраж для дачи показаний, причем в ходе разбирательства могут быть вызваны и другие свидетели.

Исковое заявление должно сопровождаться оригиналами или копиями арбитражного соглашения и всех относящихся к спору документов. Перечень представленных документов также должен прилагаться к исковому заявлению.

В исковом заявлении истец излагает свое требование, заключающееся в применении того или иного способа судебной защиты его прав: взыскание сумм задолженности, применение мер ответственности, преобразование правоотношений и т. п.

Исковые требования основываются на определенных событиях, которые имели место и которые должны быть отражены в исковом заявлении. В связи с этим истец при подготовке искового заявления обычно осуществляет анализ действий или бездействия ответчика, определяет, в чем состоят для него отрицательные последствия поведения ответчика, дает им правовую квалификацию.

Например, если заказчик, принявший выполненный для него по договору результат – законченный строительством объект, не перечисляет подрядчику стоимость работы, то такое поведение будет квалифицироваться как невыполнение обязательства по оплате выполненной и принятой работы. В этом случае своим бездействием заказчик нарушает право подрядчика на получение денежных средств за выполненную работу и полученный результат. Следовательно, на этих обстоятельствах – выполненная работа, полученный результат и неоплата стоимости работы – подрядчик (истец) будет основывать свои требования к заказчику (ответчику) о взыскании стоимости выполненной работы и применении мер ответственности (неустойка, убытки) в связи с допущенным нарушением.

1. Арбитражная практика МКАС

По делу от 13 марта 2002 г. № 169/2001 иск был предъявлен македонской фирмой (заказчиком) к российской организации (подрядчику) на основании договора, заключенного сторонами 29 сентября 2000 г., предусматривавшего проведение подрядчиком комплекса действий (инженерно-геологические изыскания, разработка проектно-сметной документации, осуществление на основании рабочей документации конкретных строительных работ) для достижения определенной в договоре цели. Договором устанавливалось, что оплата должна производится в два этапа: путем выплаты заказчиком аванса в размере 30 % и остальная сумма – в течение пяти банковских дней с момента подписания акта сдачи-приемки выполненных работ.

Ознакомившись с содержанием договора от 29 сентября 2000 г. и учитывая непоступление от сторон и отсутствие в материалах дела данных, указывающих на недействительность предусмотренных в нем условий, состав арбитража, основываясь на ст. 152, 153 ГК РФ (применимым правом в данном деле является российское законодательство), констатирует, что сторонами была заключена гражданско-правовая сделка, которую следует квалифицировать как договор подряда, предусматривающий проведение проектных, изыскательских и строительных работ. По мнению состава арбитража, договор сторон соответствует требованиям ст. 307. 420, 422, 432, 434, 702, 740, 758 ГК РФ и создает для заключивших его сторон гражданские права и обязанности.

С учетом выясненных обстоятельств состав арбитража пришел к выводу о том, что ответчик не исполнил своих обязательств по договору. Такое поведение ответчика не соответствует положениям ст. 309 и 310 ГК РФ (о необходимости надлежащего выполнения обязательств и недопустимости одностороннего отказа от их исполнения) и нарушает права истца как стороны по договору. В результате неисполнения ответчиком своих обязанностей истец к определенному договором сроку (т. е. к 10 декабря 2000 г.) не получил тот результат, на который рассчитывал, заключая его. С учетом этого МКАС считает, что нарушенные права истца подлежат судебной защите в соответствии со ст. 11 и 12 ГК РФ путем взыскания убытков [199] .

Отзыв на исковое заявление представляет собой письменный документ, в котором ответчик излагает свои возражения. Эти возражения, носящие материально-правовой характер, могут касаться как компетенции арбитражного суда, так и существа исковых требований и их размера.

Как правило, в письменных возражениях излагаются:

возражения по вопросам компетенции арбитража;

мотивы полного или частичного отклонения исковых требований;

ссылки на законодательные или иные нормативные акты, соглашения сторон, которым не соответствуют, по мнению ответчика, исковые требования или которые не должны применяться при разрешении спора;

указание на доказательства, подтверждающие возражения ответчика.

Возражения против заявленных требований по существу сводятся к отрицанию или опровержению фактов основания иска или правового вывода, который делает истец (ответчик возражает против фактической или правовой обоснованности иска).

С учетом этого материально-правовые возражения можно разделить на два вида:

а) отрицание факта и правовых доводов;

б) возражения в собственном смысле.

Отрицание факта используется ответчиком в тех случаях, когда истец не представляет надлежащих доказательств основания иска; отрицание правовых доводов может касаться ссылок истца на нормативные правовые акты, их смысла, значения и применения в данном конкретном случае. Ответчик вправе указать на неверное обоснование истцом своих требований, ограничиваясь при этом только отрицанием факта либо правовых доводов.

Возражения в собственном смысле составляют объяснения ответчика, которые направлены на опровержение исковых требований и основаны на юридических фактах, приводимых ответчиком.

Возражения в собственном смысле могут иметь двоякое содержание:

а) они могут опровергать факты основания иска;

б) ответчик может, не отрицая фактов основания иска, с которыми истец связывает свои исковые требования, привести иные факты, обессиливающие значение фактов основания иска [200] .

Важно отметить, что к отзыву на исковое заявление прикладываются документы, подтверждающие возражения.

Предоставление отзыва именно как письменного документа необходимо в интересах ответчика, так как отсутствие отзыва, в котором излагается аргументированная позиция, не гарантирует полноценного учета интересов ответчика.

Важно отметить, что все регламенты предусматривают возможность заявления возражений на исковое заявление истца. Регламент МКАС.

В соответствии с § 12 ответственный секретарь МКАС: уведомляет ответчика о подаче искового заявления и направляет ему копию искового заявления и приложенных к нему документов после их представления в необходимом количестве экземпляров;

предлагает ответчику в срок не более 30 дней с даты получения копии искового заявления представить отзыв на исковое заявление.

В отзыве на исковое заявление указываются:

а) наименование, почтовый адрес, номер телефона, факса и адрес электронной почты ответчика;

б) заявление ответчика о признании или возражении против исковых требований;

в) изложение фактических обстоятельств, на которых основана позиция ответчика;

г) подтверждающие эти обстоятельства доказательства;

д) обоснование позиции ответчика с учетом применимых норм права;

е) перечень документов, прилагаемых к отзыву на исковое заявление.

Кроме того, отзыв на исковое заявление подписывается полномочным лицом с документальным подтверждением его полномочий. Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ.

В соответствии со ст. 19 в течение срока, устанавливаемого арбитражным судом, ответчик направляет истцу и каждому из арбитров свои возражения по иску.

В возражениях по иску должны содержаться ответы в отношении вопросов указанных в исковом заявлении, а именно:

в отношении изложения обстоятельств, подтверждающих исковые требования;

по спорным вопросам; по содержанию исковых требований.

Ответчик может приложить к своим возражениям по иску документы, на которые он опирается в своей защите, или сделать ссылку на документы или другие доказательства, которые он представит в дальнейшем.

В своих возражениях по иску или на более поздней стадии процесса, если арбитражный суд признает, что при данных обстоятельствах задержка была оправданной, ответчик может предъявить встречный иск, вытекающий из того же договора, или заявить требование, вытекающее из того же договора, в целях зачета.

Арбитражный регламент Европейской экономической комиссии ООН.

В соответствии со ст.19 арбитры устанавливают срок, в течение которого ответчик должен будет представить письменное возражение на исковое заявление. В течение этого же срока ответчик сможет предъявить встречный иск, основанный на том же арбитражном соглашении.

В случае если истец желает представить контрвозражение на возражение ответчика или возражение на встречный иск, то арбитры устанавливают ему для этой цели соответствующий срок. Это же правило применяется и к возражению ответчика на контрвозражение истца.

Одной из наиболее привлекательных сторон арбитража является возможность выбора своих собственных судей. В отличие от государственного суда, являющегося постоянно действующим органом, где судьи назначаются на определенный срок, состав арбитража формируется в каждом конкретном случае и прекращает свое действие по завершении процесса.

Так, в соответствии со ст. 6 Закона РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации» порядок наделения судей полномочиями следующий.

1. Судьи Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации назначаются Советом Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по представлению Президента Российской Федерации, которое вносится с учетом мнения соответственно Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

2. Судьи федеральных арбитражных судов округов назначаются Президентом Российской Федерации по представлению Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, которое направляется Президенту Российской Федерации не позднее 30 дней со дня получения от председателя соответствующего суда представления о назначении рекомендуемого лица на должность судьи.

3. Судьи других федеральных судов общей юрисдикции и арбитражных судов назначаются Президентом Российской Федерации по представлению соответственно Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, которое направляется Президенту Российской Федерации не позднее 30 дней со дня получения от председателя соответствующего суда представления о назначении рекомендуемого лица на должность судьи.

4. Судьи военных судов назначаются Президентом Российской Федерации по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации, которое направляется Президенту Российской Федерации не позднее 30 дней со дня получения от председателя соответствующего суда представления о назначении рекомендуемого лица на должность судьи.

5. Президент Российской Федерации в двухмесячный срок со дня получения необходимых материалов назначает судей федеральных судов, а кандидатов в судьи Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации представляет для назначения Совету Федерации Федерального Собрания Российской Федерации либо отклоняет представленные кандидатуры,

о чем сообщается председателю соответствующего суда.

6. Назначение кандидатов на должности судей производится только при наличии положительного заключения соответствующей квалификационной коллегии судей.

Судья федерального суда может быть назначен по его заявлению на должность, аналогичную занимаемой им, в другой суд того же уровня в порядке, установленном указанным Законом, за исключением требования относительно положительного заключения соответствующей квалификационной коллегии судей. В таком же порядке судья федерального суда может быть назначен на должность, аналогичную занимаемой им, в нижестоящий суд.

Что касается арбитража, то в соответствии со ст. 11 Закона об арбитраже стороны вправе не только избирать арбитражное учреждение, но и конкретных лиц, компетентных рассматривать спор.

1. Избрание арбитров

Как отмечает Е.А. Васильев, проблема формирования состава арбитража не только является одной из важнейших процессуальных проблем в начале производства по делу, но и остается актуальной вплоть до его завершения. Эта проблема состоит из трех вопросов:

1) какова процедура назначения арбитра;

2) кто может быть назначен в качестве арбитра, т. е. каким требованиям должно соответствовать назначаемое лицо;

3) какие могут быть основания для отвода арбитра и иных изменений в составе арбитража и каковы юридические последствия изменений в составе арбитража [201] .

В международном коммерческом арбитраже применяются следующие способы избрания арбитров:

а) по соглашению сторон обычно избираются единоличные арбитры как в институционных арбитражах, так и при арбитраже ad hoc;

б) по усмотрению стороны обычно избираются два арбитра при коллегиальном рассмотрении дела – по одному от каждой из сторон;

в) другими арбитрами (арбитрами, избранными сторонами) обычно назначается председатель состава арбитража (суперарбитр) при коллегиальном рассмотрении дела;

г) арбитражным учреждением обычно назначается единоличный арбитр, член или председатель коллегиального состава, если, соответственно, стороны не могут прийти к соглашению, сторона не избирает арбитра или избранные сторонами арбитры не избирают председателя состава в определенный срок, а также в иных предусмотренных регламентом случаях.

В соответствии с правилами арбитражного учреждения функция назначения арбитра может быть возложена на его президента, председателя, ответственного секретаря, иное должностное лицо либо специальный орган;

д) организация, при которой создан институциональный арбитраж, или нейтральная организация назначают арбитров в случаях, прямо предусмотренных международными договорами, национальными законами или арбитражными регламентами;

е) государственный суд назначает арбитров в государствах, в которых национальные законы предоставляют ему такое право, по просьбе одной из сторон или при наличии различных затруднений в формировании состава арбитража [202] .

Требования к арбитрам определяются соглашением между сторонами, национальным законодательством, а также соответствующим арбитражным регламентом.

Как правило, к числу таковых требований относятся:

1) согласие лица выполнять функции арбитра;

2) квалификация арбитров;

3) национальность и гражданство арбитров;

4) независимость и беспристрастность арбитров.

Например, в соответствии с § 3 Регламента МКАС арбитры назначаются из числа лиц, обладающих необходимыми специальными знаниями в области разрешения споров.

Количество арбитров определяется соглашением сторон, которое может быть как указано в арбитражном соглашении, так и достигнуто сторонами в ходе арбитражного разбирательства, т. е. это может быть как единоличный арбитр, так и коллегиальный состав из трех арбитров.

Преимуществом коллегиального состава арбитров является наличие возможности у каждой из сторон права избрать одного из арбитров по своему усмотрению без учета мнения другой стороны.

Преимуществом единоличного рассмотрения спора является меньший размер арбитражных расходов, которые обычно несут стороны.

Списки арбитров. В постоянно действующем арбитражном учреждении имеются утвержденные списки арбитров, содержащие перечень лиц, которых соответствующий институционный арбитраж рекомендует сторонам для избрания в качестве арбитров по конкретному делу.

Списки арбитров могут быть двух видов:

а) открытые (рекомендательные) списки, которые не являются обязательными для сторон;

б) закрытые списки, которые обязательны для сторон, т. е. они вправе избрать в качестве арбитров только включенных в них лиц.

Торгово-промышленная палата РФ утверждает список арбитров сроком на пять лет. Действующий в настоящее время список арбитров утвержден 3 июня 2005 г. приказом Президента ТПП РФ № 49 [203] .

Небезынтересно отметить, что в списке арбитров указываются имя и фамилия арбитра, его образование и место работы, ученая степень и звание, специальность или специализация, знание иностранных языков.

Этот список носит рекомендательный характер и включает в себя 170 арбитров, из которых более трети являются иностранными специалистами.

Кроме того, функции арбитров могут выполнять также лица, не включенные в список арбитров, если иное не предусмотрено Регламентом МКАС, т. е стороны имеют право избрать арбитров и за пределами указанного списка.

Между тем, если при процедуре назначения, согласованной сторонами, одна из сторон не соблюдает такую процедуру либо стороны, два арбитра не могут достичь соглашения в соответствии с такой процедурой при условии соблюдения следующих условий либо третье лицо, включая учреждение не выполняет какую-либо функцию, возложенную на него в соответствии с такой процедурой, – любая сторона может просить Президента ТПП РФ принять необходимые меры, если соглашение о процедуре назначения не предусматривает иных способов обеспечения назначения.

Содействие компетентного органа, каковым является Президент ТПП РФ, важно с точки зрения обеспечения механизма реализации арбитражного соглашения, избежания тупиковых ситуаций, связанных с формированием состава арбитража (например, при уклонении одной из сторон от избрания арбитра, недостижении двумя арбитрами согласия в отношении кандидатуры третьего арбитра и т. п.).

Процедура отвода арбитров в разных странах регулируется национальным арбитражным законодательством, арбитражным регламентом, о применении которого договорились стороны, или соглашением сторон. Отвод может быть заявлен как до начала арбитражного процесса, так и в ходе его.

Основаниями для отвода арбитров являются:

а) финансовая зависимость, подчиненность и иные профессиональные отношения арбитра с одной из сторон;

б) одна и та же национальность у арбитра и одной из сторон;

в) предвзятость или ранее высказанное мнение;

г) судебные прецеденты [204] .

В большинстве стран установлен очень короткий срок для заявления отвода с тем, чтобы этот шаг не вызвал существенной задержки арбитражного процесса. Согласно Регламенту МКАС отвод арбитру может быть заявлен в течение 15 дней после того, как стороне стало известно о сформировании состава арбитража или об обстоятельствах, которые могут служить основаниями для отвода (§ 18) [205] .

Такой же срок установлен в ЛМАС, Арбитражном регламенте ЮНСИТРАЛ, Международном арбитражном регламенте ААА и ряде других. МТП и Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты предусматривают 30-дневный срок, а ICSID предписывает заявить отвод «незамедлительно и в любом случае до того, как процесс будет объявлен закрытым» (правило 9 Правил арбитражного рассмотрения споров ICSID).

Институт отвода арбитра является одной из гарантией беспристрастного рассмотрения спора, переданного на разрешение международного коммерческого арбитража. Однако следует признать несовершенство норм российского законодательства, в частности Закона об арбитраже, регулирующих основания отвода арбитров. Например, следовало бы признать, что рассмотрение дела в порядке арбитражного судопроизводства не может осуществляться составом арбитража, в который входят лица, состоящие в родственных отношениях. В противном случае неизбежно возникает вопрос о самостоятельности арбитров, о том, беспристрастен ли суд, который должен быть основан на полной независимости входящих в его состав лиц. Это связано с тем, что все арбитры принимают участие в голосовании при принятии решения и, естественно, родственные отношения могут самым непосредственным образом сказаться на результатах такого голосования. В Законе об арбитраже не установлено, в какой форме лицо должно заявить о наличии обстоятельств, являющихся основанием для его отвода от исполнения обязанностей арбитра. Также в Законе не установлено, в какой форме происходит принятие решения об отводе арбитра. Представляется, что заявление об отводе может быть сделано заинтересованным лицом как в письменной, так и в устной форме. Что касается судебного акта, которым оформляется принятие решения о результатах рассмотрения такого заявления, то таким актом, логичнее всего, должно быть определение об удовлетворении заявления об отводе либо определение об отказе в удовлетворении заявления об отводе.

Право заявления отвода избранному арбитру принадлежит стороне только в том случае, если те обстоятельства, которые приводятся ею в качестве оснований для отвода, стали известны этой стороне после избрания ею отводимого арбитра. Если такие обстоятельства были известны стороне до избрания отводимого арбитра, то сторона имеет право заявлять отвод арбитру. В этой норме заложена определенная санкция, которая может последовать, если лицо, участвующее в арбитражном разбирательстве, недобросовестно ведет себя в процессе. Обусловлено это тем, что если сторона избирает арбитра, зная о наличии препятствующих тому обстоятельств, то на такой стороне и лежит риск отмены компетентным государственным судом вынесенного в ее пользу решения по такому основанию, как незаконность состава арбитража, принявшего решение по делу.

В доктрине и правоприменительной практике длительное время наблюдался неоднозначный подход к решению вопроса о том, какой орган должен решать вопрос о компетенции арбитражного суда на рассмотрение дела в случае заявления арбитражу отвода по неподсудности, в частности, вправе ли арбитражный суд сам разрешить вопрос о своей компетенции или же этот вопрос должен решать государственный суд.

Например, в некоторых штатах США вопрос о компетенции арбитражного суда, которому заявлен отвод решает государственный суд. Однако в международных договорах, регулирующих отношения в области арбитража, национальных законах большинства государств, модельных правилах арбитражной процедуры закреплено выработанное первоначально в арбитражной и судебной правоприменительной практике государств континентальной системы права право арбитражного суда самостоятельно решить вопрос о своей компетенции на рассмотрение спора.

Так, пункт 1 ст. V Европейской конвенции устанавливает, что отвод арбитражному суду по неподсудности должен быть заявлен в арбитражном суде не позднее представления соответствующей стороной своего искового заявления или своих возражений по существу дела, если этот отвод основывается на отсутствии или недействительности арбитражного соглашения или утраты им силы, а если он основывается на том, что поставленный вопрос превышает полномочия арбитра, – как только будет поставлен в ходе арбитражного процесса вопрос, который, по мнению выдвигающей возражение стороны, выходит за пределы компетенции арбитра.

Следует отметить, что определения арбитражного решения не предусматривается ни международными конвенциями, ни Законом об арбитраже, ни регламентами арбитражных учреждений.

Понятие «арбитражное решение» употребляется в двух смысловых значениях: во-первых, решение рассматривается как действие арбитража по подведению итога всему судебному разбирательству; во-вторых, под решением понимается документ международного коммерческого арбитража, который фиксирует результат разрешения спора по существу.

Решение арбитража имеет много общего с решениями государственных судов, а именно:

1) арбитражное решение касается конкретного правоотношения и содержит властное предписание, адресуемое определенным лицам;

2) решение четко определяет меру возможного и должного поведения участников спорного правоотношения;

3) третейское решение выражает волю третейского суда как особого социального образования (органа), функционирующего на основании закона (воли государства) и соглашения сторон;

4) решение направлено на властную реализацию правовых норм и поднормативное индивидуальное регулирование правоотношений;

5) решение третейского суда выступает в качестве способа проведения в жизнь принуждения, в котором переплетаются государственный и частноправовой элементы;

6) арбитражное решение должно отвечать тем требованиям, которые предъявляются к нему законодательством, соглашением сторон третейского разбирательства, положениями и регламентами (локальными нормативными актами) [206] .

В то же время ряд признаков отличает решение арбитражного суда от акта, принимаемого государственным судом:

1) в отличие от решения государственного суда решение арбитража не является общеобязательным актом;

2) принудительное исполнение решения арбитража не может быть осуществлено без процедуры его признания со стороны государственного суда;

3) решение арбитража не обладает преюдициальным эффектом;

4) по формально-юридическим признакам решение арбитража не может быть пересмотрено в апелляционном, кассационном или надзорном порядке, как это возможно в отношении решении государственного суда.

Решение международного коммерческого арбитража принимается большинством голосов арбитров, которые входят в состав суда, рассматривающего и разрешающего спор.

Так, Регламентом МКАС предусмотрено, что если решение не может быть принято большинством голосов состава арбитража, решение принимает председатель состава арбитров. Кроме того, арбитр, не согласный с мнением большинства арбитров, не вправе уклониться от подписания, хотя и вправе изложить свое особое мнение в письменной форме. Это особое мнение арбитра должно быть доведено до сведения сторон, участвующих в деле, и приобщено к материалам рассмотренного дела (п. 2 § 38 Регламента МКАС).

1. Арбитражная практика МКАС

Так, по делу от 26 марта 2004 г. № 62/2003 иск был предъявлен фирмой из США к двум российским организациям, с одной из которых (второй ответчик) истцом был заключен 16 февраля 2001 г. бартерный контракт. По этому контракту истец в качестве подрядчика обязывался построить объект для первого ответчика, по поручению которого второй ответчик и заключил контракт с истцом. Оплата выполненных работ по бартерному контракту предусматривалась на сбалансированной основе путем поставок истцу товаров. В связи с невыполнением в срок обязательств по поставке товаров за выполненные работы истец требовал уплаты договорного штрафа.

Первый ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать требования истца к нему, ссылаясь на отсутствие арбитражного соглашения между ним и истцом. Он заявил о том, что второй ответчик, заключая контракт с истцом по поручению первого ответчика, действовал в качестве комиссионера на основании договора комиссии, который был им представлен составу арбитража.

Истец, возражая против указанного утверждения первого ответчика, заявил, что второй ответчик, заключая с ним бартерный контракт, действовал от имени первого ответчика и, соответственно, его связывает арбитражная оговорка бартерного контракта. В доказательство обоснованности этой позиции истец представил ряд документов по исполнению бартерного контракта, подписанных в том числе и уполномоченными представителями первого ответчика.

При расхождении во мнениях сторон, заключал ли один из ответчиков бартерный контракт по поручению другого ответчика от своего имени (в качестве комиссионера) или от имени другого ответчика (в качестве поверенного), два арбитра, ссылаясь на ст. 431 ГК РФ, пришли к выводу, что следует исходить не только из буквального смысла содержащегося в договоре между первым и вторым ответчиками указания о том, что ими заключен договор комиссии и первый ответчик должен действовать в качестве комиссионера, но и из иных обстоятельств, в том числе характеризующих исполнение сторонами обязательств по контракту и последующего поведения сторон. Соответственно, им признано, что в результате заключения бартерного контракта вторым ответчиком с третьим лицом возникли непосредственные правовые отношения и арбитражная оговорка бартерного контракта обязательна для первого ответчика. С указанными выводами двух арбитров не согласился председатель состава, подписавший решение с особым мнением, приложенным к решению [207] .

Решение по делу принимается только после исследования всех обстоятельств дела. Это означает, что если после рассмотрения дела в процессе совещания о принятии решения международный коммерческий арбитраж придет к выводу о том, что не все обстоятельства оказались исследованными, он обязан возобновить арбитражное разбирательство и продолжить выяснение обстоятельств, имеющих значение для правильного и справедливого разрешения дела.

В Законе об арбитраже отсутствуют нормы о тайне совещания арбитров, но закрытость данного совещания предполагает, как общее правило, невозможность присутствия при принятии решений арбитражем ни сторон, ни иных лиц.

Между тем в соответствии с § 7 Регламента МКАС докладчик, который ведет протокол слушаний, вправе присутствовать на закрытом совещании состава арбитража. Однако в обсуждении вопросов, связанных с принятием решения, участвуют только арбитры, рассматривающие дело.

Международный коммерческий арбитраж в соответствии с Законом об арбитраже выносит два вида актов: решение или постановление.

Арбитражные решения делятся на следующие:

1) окончательные решения, а именно решения по существу дела, выносимые по итогам арбитражного разбирательства, т. е. арбитражные решения, соответствующие по своей сущности, значению и содержанию решению государственного суда;

2) частичные решения, т. е. решения, разрешающие некоторые из заявленных исковых требований;

3) предварительные или промежуточные решения, т. е. решения выносимые по некоторым вопросам процессуального характера, а также по некоторым вопросам материального характера, разрешаемым составом арбитражного суда предварительно до начала разбирательства дела по существу;

4) решения, вынесенные на основании мирового соглашения. В соответствии со ст. 34 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ, если до вынесения арбитражного решения стороны достигают соглашения об урегулировании спора, арбитражный суд выносит постановление о прекращении арбитражного разбирательства, либо, если об этом просят обе стороны и суд с этим согласен, фиксирует урегулирование в форме арбитражного решения на согласованных условиях. При этом арбитражный суд не обязан излагать мотивы такого решения.

Отдельным видом арбитражного решения является также дополнительное решение, которое выносится после вынесения окончательного решения по делу в отношении требований, которые были заявлены и рассматривались в ходе арбитражного разбирательства дела, однако вывод по которым не отражен в окончательном решении.

Практика свидетельствует о том, что при разбирательстве правовых споров могут иметь место случаи неполноты принимаемых судебных (в том числе третейских) актов. Неполнота решения арбитража является существенным недостатком соответствующего судебного акта. В этой связи, как отмечает О.Ю. Скворцов, необходимы юридические инструменты исправления таких недостатков [208] .

В соответствии со ст. 37 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ в течение 30 дней после получения решения любая из сторон, уведомив другую сторону, может просить арбитражный суд вынести дополнительное решение в отношении требований, которые предъявлялись в ходе арбитражного разбирательства, однако опущены в решении.

Если арбитражный суд считает просьбу о дополнительном решении оправданной и находит, что упущение может быть исправлено без проведения нового слушания и без представления новых доказательств, то в течение 60 дней после получения такой просьбы арбитражный суд дополняет свое решение.

Институт дополнительного решения закреплен и в ГПК РФ, и АПК РФ. Как отмечает О.Ю. Скворцов, в гражданском и арбитражном процессе этот институт урегулирован в большей степени. Во-первых, в государственных судах инициаторами судебной процедуры по вынесению дополнительного решения, помимо сторон, могут быть и сами суды. Во-вторых, в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах более широк круг оснований, по которым может быть вынесено дополнительное решение [209] .

Так, в соответствии со ст. 201 ГПК РФ суд, принявший решение по делу, может по своей инициативе или по заявлению лиц, участвующих в деле, принять дополнительное решение суда в случае, если:

1) по какому-либо требованию, по которому лица, участвующие в деле, представляли доказательства и давали объяснения, не было принято решение суда;

2) суд, разрешив вопрос о праве, не указал размер присужденной суммы, имущество, подлежащее передаче, или действия, которые обязан совершить ответчик;

3) судом не разрешен вопрос о судебных расходах.

При этом вопрос о принятии дополнительного решения суда может быть поставлен до вступления в законную силу решения суда.

Кроме того, дополнительное решение принимается судом после рассмотрения указанного вопроса в судебном заседании и может быть обжаловано.

В соответствии со ст. 178 АПК РФ арбитражный суд, принявший решение, до вступления этого решения в законную силу по своей инициативе или по заявлению лица, участвующего в деле, вправе принять дополнительное решение в случае, если:

1) по какому-либо требованию, в отношении которого лица, участвующие в деле, представили доказательства, судом не было принято решение;

2) суд, разрешив вопрос о праве, не указал в решении размер присужденной денежной суммы, подлежащее передаче имущество или не указал действия, которые обязан совершить ответчик;

3) судом не разрешен вопрос о судебных расходах.

Кроме того, вопрос о принятии арбитражным судом дополнительного решения разрешается в судебном заседании, а лица, участвующие в деле, извещаются о времени и месте судебного заседания.

Требования, которые предъявляются к арбитражному решению национальными законами и регламентами арбитражных решений, касаются прежде всего его формы и содержания.

Согласно п. 1 ст. 31 Закона об арбитраже решение арбитража должно быть вынесено в письменной форме. Данное условие является не только формальным требованием к форме решения; наличие письменного решения и представление его заверенной копии является необходимым при обращении истца за принудительным исполнением арбитражного решения (ст. IV Нью-Йоркской конвенции 1958 г., гл. 31 АПК РФ), а также при реализации ходатайства об отмене как исключительного средства оспаривания арбитражного решения (ст. 34 Закона об арбитраже, гл. 30 АПК РФ), а при отсутствии оснований для указанных процессуальных действий может привести к снижению авторитета международного третейского суда [210] .

Закон об арбитраже предусматривает следующие требования к форме арбитражного решения:

а) оно должно быть вынесено в письменном виде;

б) подписано единоличным арбитром или арбитрами (при рассмотрении спора несколькими арбитрами достаточно подписей большинства из них при условии указания причины отсутствия других подписей);

в) содержать дату и место его вынесения.

В пункте 2 ст. 31 Закона об арбитраже отмечены три важнейших элемента арбитражного решения; во-первых, мотивы, на которых оно основано; во-вторых, вывод об удовлетворении или отклонении исковых требований; в-третьих, сумма арбитражного сбора и расходы по делу, их распределение между сторонами.

Мотивы, на которых основано арбитражное решение

В практике арбитражных учреждений применяется следующий порядок изложения мотивов:

1) при отсутствии в заседании по делу представителей одной из обеих спорящих сторон состав арбитров анализирует возможность разрешения спора в отсутствие указанного представителя (или представителей);

2) обоснование компетенции состава арбитража на разрешение спора, по которому выносится решение;

3) определение применимого для разрешения спора права;

4) исследование фактических и юридических обстоятельств дела;

5) обоснование выводов об удовлетворении или отклонении исковых требований;

6) распределение между сторонами расходов, понесенных истцом при уплате арбитражного сбора, а также расходов сторон по делу [211] .

В соответствии с § 39 Регламента МКАС в арбитражном решении должно быть указано следующее: наименование МКАС; номер дела;

место вынесения решения; дата вынесения решения; имена и фамилии арбитров;

наименование спорящих сторон и других лиц, участвующих в арбитражном разбирательстве;

предмет спора и краткое изложение обстоятельств дела; мотивы, на которых основано решение;

вывод об удовлетворении или отклонении исковых требований; суммы арбитражных сборов и расходов по делу, их распределение между сторонами; подписи арбитров.

Важно подчеркнуть, что арбитражный процесс завершается вынесением арбитражного решения, которое называется окончательным, в силу того что им завершается рассмотрение спора.

Окончательное решение является актом, которым завершается арбитражное разбирательство по существу. Путем принятия решения осуществляется защита нарушенного права или устраняется неопределенность в материальных правоотношениях, переданных на рассмотрение арбитража.

Прекращение арбитражного разбирательства вынесением окончательного арбитражного решения предусмотрено п. 1 ст. 32 Закона об арбитраже, а также § 37 Регламента МКАС.

Абова Т.Е., Тадевосян В.С. Разрешение хозяйственных споров. – М., 1968.

Ануров В.Н. Юридическая природа международного коммерческого арбитража. Вопросы теории и практики. – М.: Проспект. 2000.

Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3 т. – Т. 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс: Учебн. – М.: БЕК, 2001.

Арбитражная практика за 1996–1997 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1998.

Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1999.

«Бейкер и Маккензи»: Международный коммерческий арбитраж. Государства Центральной и Восточной Европы и СНГ: Учебн. – практ. пособие / Отв. ред. А. Тынель, В. Хвалей. – М.: БЕК, 2001.

Белов А.П. Международное предпринимательское право: Практ. пособие. – М.: Юстицинформ, 2001.

Бендевский Т. Международное частное право: Учебн. / Пер. с македонского С.Ю. Клейн; отв. ред. Е.А. Суханов. – М.: Статут, 2005.

Богуславский М.М. Международное частное право. – М., 2001. Богуславский М.М. Международный коммерческий арбитраж. – М.,1993.

Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001.

Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: практика применения в России и за рубежом / Отв. ред. A.С. Комаров. – М., 2007.

Вершинин А.П. Арбитражное соглашение // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред.

B.А. Мусина. – СПб., 2001.

Виноградова Е.А. Третейский суд в России. – М., 1993.

Зайцев А.И., Кузнецов Н.В., Савельева Т.А. Негосударственные процедуры урегулирования правовых споров. – Саратов, 2000.

Звеков В.П. Международное частное право. – М., 1999.

Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. – М.: Волтерс Клувер, 2007.

Зыкин И.С. Взаимодействие институционного арбитража и арбитража ad hoc // Международное частное право: современная практика: Сб. ст. / Под ред. М.М. Богуславского и А.Г. Светланова. – М., 2000.

Жилинский С.Э. Предпринимательское право (правовая основа предпринимательской деятельности). – М.: Норма, 2007.

Канашевский В.А. Нормы международного права и гражданское законодательство России. – М.: Международные отношения, 2004.

Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки. Правовое регулирование. – М., 2005.

Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материальноправовое и коллизионное регулирование. – М., 2008.

Карабельников Б.Р. Признание и приведение в исполнение иностранных арбитражных решений. Научно-практический комментарии к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. – М., 2001.

Карабельников Б.Р. Исполнение решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ИД ФКБ-ПРЕСС, 2003.

Комаров А.С. Актуальные вопросы международного коммерческого арбитража: К 70-летию Международного арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ. – М., 2002.

Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина: сост. Г.В. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007.

Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007.

Лебедев С.Н. Международное сотрудничество в области международного коммерческого арбитража. – М., 1979.

Лебедев С.Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. – М., 1988.

Лебедев С.Н. Международный торговый арбитраж. – М., 1965.

Лунц Л.А. Курс международного частного права: В 3 т. – М., 2002.

Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. ст. к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Под ред. А.С. Комарова. – М.: Статут, 2007.

Минаков А.И. Арбитражные соглашения и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. – М.: Юрид. лит., 1985.

Муранов А.И. Исполнение иностранных судебных и арбитражных решений. Компетенция российских судов. – М., 2002.

Немчинов Н.В. Особенности представительства в третейском суде // Третейский суд при Санкт-Петербургской торговопромышленной палате. – СПб.: Дело, 2001.

Немытина М.В. Альтернативное правосудие в России // Развитие альтернативных форм разрешения правовых конфликтов. – Саратов, 2000.

Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс: Учебн. пособие. – М.: Дело, 2001.

Нешатаева Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс. – М., 2004.

Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража (некоторые проблемы теории и практики): Дис… канд. наук. – М., 2007.

Николюкин С.В. Внешнеторговые сделки и обычаи в коммерческом обороте. Проблемы и практика разрешения споров в арбитраже. – М., 2008.

Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража. Проблемы теории и практики. – М.: ИД «Юриспруденция», 2009.

Николюкин С.В. Внешнеторговые сделки и обычаи в международном коммерческом обороте. – М.: Юрлитинформ, 2009.

Норденсон Ульф. К. Арбитражный процесс // Международный коммерческий арбитраж в Швеции. ТПП СССР. – М., 1984.

Носырева Е.И. Альтернативное разрешение споров в США. – М.: Изд. дом «Городец», 2005.

Поздняков В.С. Международный коммерческий арбитраж в Российской Федерации. Закон, регламент, комментарии. – М., 1996.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999–2000 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2002.

Практика Международного арбитражного суда. Научнопрактический комментарий / Сост. и авт. коммент. М.Г. Розенберг. – М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2005.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2006.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008.

Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004. – М., 2006.

Прохоренко В.В. О третейских судах в России: Вводный комментарий. Нормативные документы. – Екатеринбург, 2002.

Рапе Л. Международное частное право. – М., 1960.

Рожкова М.А. Основные понятия арбитражного процессуального права. – М.: Статут, 2003.

Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Договорное право: соглашение о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашение / Под общ. ред. М.А. Рожковой. – М.: Статут, 2008.

Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Книжный мир, 2003.

Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. Разрешение споров. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: Книжный мир, 2007.

Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. – М., 2004.

Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер,2005.

Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / Под ред. М.Ю. Тихомирова. – 5-е изд., доп. и перераб. – М., 2006.

Федоров А.Г. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие. – М.: Прспект, 2000.

Функ Я.И., Калимов Д.А., Сергеев В.П. Курс внешнеторгового права: основные внешнеторговые сделки. – М.: Изд-во дел. и учебн. лит., 2007.

Хлестова И.О. Арбитраж во внешнеэкономических отношениях стран – членов СЭВ. – М., 1980.

Хлестова И.О. Вопросы иммунитета государства в законодательстве и договорной практике Российской Федерации // Проблемы международного частного права: Сб. – М., 2000.

Примечания

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина; сост. Г.В. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007. – С. 24.

См .: Жилинский С.Э. Предпринимательское право (правовая основа предпринимательской деятельности). – М.: Норма, 2007. – С. 44.

См.: «Бейкер и Маккензи»: Международный коммерческий арбитраж. Государства Центральной и Восточной Европы и СНГ: Учебн. – практ. пособие / Отв. ред. А. Тынель, В. Хвалей. – М.: БЕК, 2001. – С. 4, 5.

См.: Вестник ВАС РФ. – 2002. – № 12. – С. 108.

См.: Цветков И.В. Арбитрирование как перспективный метод разрешения экономических споров в арбитражных судах России // Вестник ВАС РФ. – 2006. – № 4. – С. 162.

См.: Материалы VI Всероссийского съезда судей (30 ноября – 2 декабря 2004 г) // Вестник ВАС РФ. – 2005. – № 2. – С. 9.

См.: Носырева Е.И. Альтернативное разрешение споров в США. – М.: Изд. дом «Городец», 2005. – С. 29.

См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3 т. – Т 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс: Учебн. – М.: БЕК, 2001. – С. 91, 92.

См.: Ронкалья Р. Некоторые размышления относительно будущего международного коммерческого арбитража // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. ст. к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Под ред. А.С. Комарова. – М.: Статут, 2007. – С. 366.

См.: Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража (некоторые проблемы теории и практики): Дис… канд. юрид. наук. – М., 2007. – С. 28.

См.: Нешатаева Т. Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: Учебн. курс: В 3 ч. – М.: Изд. дом «Городец», 2004. – С. 403.

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина; сост. ГВ. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007. – С. 17.

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 62.

См.: Белов А.П. Международное предпринимательское право: Практ. пособие. – М.: Юстицинформ, 2001. – С. 239.

См.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 13, 14.

См.: Николюкин С.В. Внешнеторговые сделки и обычаи в международном коммерческом обороте. – М.: Юрлитинформ, 2009. – С. 10–15.

См.: Дегтярева О.И. Организация и техника внешнеторговых операций. – М.: ДатаСтром, 1992. – С. 6.

См.: Непомнящий Е.Г. Организация и регулирование внешнеэкономической деятельности. – Таганрог: Изд-во ТИУиЭ, 2008. – С. 73.

См.: Ростовский Ю.М., Гречков В.Ю. Внешнеэкономическая деятельность: Учебн. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Магистр, 2008. – С. 60.

См.: Курс внешнеторгового права: основные внешнеторговые сделки / Под общ. ред. Я.И. Функа. – М.: Изд-во дел. и учеб. лит., 2007. – С. 3.

См.: Ростовский Ю.М., Гречков В.Ю. Внешнеэкономическая деятельность: Учебн. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Магистр, 2008. – С. 61, 62.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 122–125.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 267–272.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 171–178.

См.: Там же. – С. 33–36.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 130–135.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 52–61.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 204, 205.

См.: Там же. – С. 88–96.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 191–193.

См.: Международное регулирование внешнеэкономической деятельности / Под ред. В.С. Каменкова. – М.: Изд-во деловой и учебн. литер.; Мн.: Дик-та, 2005. – С. 593–595.

См.: Бендевский Т. Международное частное право: Учебн. / Пер. с македонского С.Ю. Клейн; отв. ред. Е.А. Суханов. – М.: Статут, 2005. – С. 397, 398.

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 37–39.

См.: Федоров А.Г. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие. – М., 2000. – С. 22.

См.: Николюкин С.В. О некоторых вопросах специфики арбитражных соглашений // Современное право. – 2007. – № 9. – С. 49, 51.

См.: Богуславский М.М. Связь третейских судов с государственными судами // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. ст. к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Под ред. А.С. Комарова. – М.: Статут, 2007. – С. 17.

См.: Ануров В.Н. Юридическая природа международного коммерческого арбитража. Вопросы теории и практики. – М.: Проспект, 2000. – С. 26–38.

См.: Лебедев С.Н. Международный торговый арбитраж. – М., 1965. – С. 28.

См.: Ануров В.Н. Указ. соч. – С. 29, 30.

См.: Минаков А.И. Арбитражные соглашения и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. – М., 1985. – С. 91, 92.

См.: Виноградова Е.А. Правовые основы организации и деятельности третейского суда: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1994. – С. 22.

См.: Ануров В.Н. Указ. соч. – С. 36–38.

См.: Носырева Е.И. Альтернативное разрешение споров в США. – М.: Изд. дом «Городец», 2005. – С. 269.

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 79.

Правила были утверждены 9 декабря 1999 г. Президентом ТПП РФ и вступили в силу с 1 января 2000 г.

См.: Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации – 70 лет (1932–2002): Сб. – М., 2002. – С. IV–VII.

Статистические данные с сайта ТПП РФ: http://www.tpprf-mkac.ru/statistic.php (13 мая 2009 г.)

Статистические данные с сайта ТПП РФ: http://www.tpprf-mkac.ru/statistic. php (13 мая 2009 г.)

Статистические данные с сайта ТПП РФ: http://www.tpprf-mkac.ru

См.: Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. – 5-е изд., доп. и перераб. – М., 2006. – С. 422.

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 170.

См.: Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража. Проблемы теории и практики. – М.: ИД «Юриспруденция», 2009. – С. 60.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2006. – С. 138–156.

См.: Там же. – С. 209–216.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2006. – С. 262–265.

См.: Брунцева Е.В. Указ. соч. – С. 174.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999–2000 гг / Сост. М.Г Розенберг – М.: Статут, 2002. – С. 82–85.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 74–78.

См.: Арбитражная практика за 1996–1997 гг. / Сост. М.Г Розенберг – М.: Статут, 1998. – С. 132–134.

См.: Арбитражная практика ВТАК. Ч. IV. – М., 1972. – С. 85–88.

См.: Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). – М., 1972. – С. 16.

См.: Брунцева Е.В. Указ. соч. – С. 177.

См.: МусинВ.А. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Третейский суд. – 2003. – № 2 (26). – С. 9.

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 270.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 104–109.

См.: Брунцева Е.В. Указ. соч. – С. 177.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 341–346.

См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 1999. – С. 122, 123.

См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1999. – С. 141, 142.

См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3 т. – Т 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс: Учебник. – М.: БЕК, 2001. – С. 155.

См.: Брунцева Е.В. Указ. соч. – С. 169.

См.: Минаков А.И. Арбитражное соглашение и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. – М., 1985. – С. 60.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 13.

См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1999. – С. 82–84.

См.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1999. – С. 73–75.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999–2000 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2002. – С. 76–78.

См.: Арбитражная практика за 1996–1997 гг / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1998. – С. 119, 120.

См.: Арбитражная практика за 1996–1997 гг. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 1998. – С. 121–123.

См.: Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / Под ред. М. Ю. Тихомирова. – 5-е изд., доп. и перераб. – М., 2006. – С. 422.

См.: Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Указ. соч. – М., 2006. – С. 641.

См.: Осипов Ю.К. Подведомственность юридических дел. – Свердловск, 1973. – С. 31.

См.: Рожкова М.А. Основные понятия арбитражного процессуального права. – М.: Статут, 2003. – С. 57, 58.

См.: Там же. – С. 59.

См: Викут М.А., Зайцев И.М. Гражданский процесс России. – М.: Юристъ, 2001. – С. 126.

См. Жуйков В.М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. – М., 1977. – С. 45.

См.: Новый юридический словарь / Под ред. А.Н. Азрилияна. – М.: Ин-т новой экономики, 2006. – С. 541.

См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова – М.: Волтерс Клувер,

2004. – С. 50–55.

См.: Чудиновских К.А. Подведомственность в системе гражданского и арбитражного процессуального права: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2002. – С. 16.

См.: Дубровина М.А. Подведомственность споров третейскому суду // Вестник Московского университета. – Сер. «Право». – 2001. – № 2. – С. 79.

См.: Дубровина М.А. Подведомственность споров третейскому суду // Вестник Московского университета. – Сер. «Право». – 2001. – № 2.– С. 78.

См.: Чудиновских К.А. Разрешение коллизий подведомственности в российском и зарубежном процессуальном праве // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. – 2002–2003. – № 2. – С. 75, 76.

См.: Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Указ. соч. – С. 645, 646.

См.: Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Договорное право: соглашения о подсудности, международной подсудности, примирительной процедуре, арбитражное (третейское) и мировое соглашение / Под общ. ред. М.А. Рожковой. – М.: Статут, 2008. – С. 14.

См.: Рожкова М.А., Елисеев Н.Г., Скворцов О.Ю. Указ. соч. – С. 246.

См.: Хегер С. Законодательство Австрии о международном коммерческом арбитраже и перспективы его развития // Третейский суд. – 2004. – № 2 (32). – С. 49.

См.: Иффланд К. Защита прав непрофессиональных участников фондового рынка при заключении третейского соглашения по немецкому праву // Финансовое право. – 2003. – № 6. – С. 51.

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 381–399.

100

См.: Курочкин С.А. Подведомственность дел третейским судам // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. – 2002–2003. – № 2 / Под ред. В.В. Яркова. – СПб., 2004. – С. 324.

101

См.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 184.

102

Цит. по: Карабельников Б.Р. Исполнение решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йорской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ИД ФКБ-ПРЕСС, 2003. – С. 84.

103

См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3 т. – Т. 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс. – М.: БЕК, 2001. – С. 158.

104

См.: Комаров В.В. Международный коммерческий арбитраж. – Харьков, 1995. – С. 38.

105

См.: Вершинин А.П. Арбитражное соглашение // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате. – СПб., 2001. – С. 9.

106

См.: Новиков Е.Ю. Третейское разбирательство споров, подведомственных судам общей юрисдикции: Проблемы нормативного регулирования // Актуальные проблемы гражданского процесса. – СПб., 2002. – С. 194.

107

См.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 147.

108

См.: Рожкова М.А. Мировое соглашение в арбитражном суде: проблемы теории и практики. – М.: Статут, 2004. – С. 8.

109

См.: Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 1999 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2000. – № 7. – С. 10.

110

Цит. по: Хлестова И.О. Арбитраж во внешнеэкономических отношениях стран – членов СЭВ. – М., 1980. – С. 37.

111

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 79–85.

112

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 226–231.

113

Там же. – С. 257–262.

114

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 273–276.

115

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2006. – С. 73–76.

116

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2006. – С. 292–300.

117

118

См.: МусинВ.А. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» (Комментарий к ст. 5) // Третейский суд. – 2003. – № 1–4 (25–28). – С. 21.

119

См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Юринформцентр, 1995. – С. 212.

120

См.: Хвалей В. Как убить арбитражное соглашение // Третейский суд. – 2003. – № 5. – С. 48.

121

См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: Книжный мир, 2007. – С. 15, 16.

122

Пророгационное соглашение – это соглашение сторон о рассмотрении споров, которые могут возникнуть в будущем, или уже возникшего конкретного спора в государственном суде какого-либо государства. Такие соглашения также зачастую включаются в качестве одного из условий (статьи, пункта, раздела) в гражданско-правовой договор и могут устанавливать компетенцию на рассмотрение спора государственного суда, на территории которого находится или проживает одна из сторон договора, или (при определенных условия) компетенцию на рассмотрение спора государственного суда третьего государства. Например, «все споры, вытекающие из настоящего договора или связанные с ним, рассматриваются в арбитражном суде г. Москвы».

123

См.: Белов А.П. Международное предпринимательское право: Практ. пособие. – М.: Юстицинформ, 2001. – С. 239.

124

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 102, 103.

125

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 90–96.

126

См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Книжный мир, 2003. – С. 85.

127

См.: Канашевский В.А. Нормы международного права и гражданское законодательство России. – М.: Международные отношения, 2004. – С. 127.

128

См.: Канашевский В.А. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 2006. – С. 657.

129

См.: Зыков Р. Практические рекомендации по составлению арбитражной оговорки // Арбитражный и гражданский процесс. – 2008. – № 11. – С. 33—

35.

130

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий / Сост. и авт. коммент. М.Г. Розенберг. – М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997. – С. 224.

131

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда. Научно-практический комментарий / Сост. и авт. коммент. М.Г Розенберг. – М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1997. – С. 197.

132

См.: Либшер К. Меморандум: Как правильно договариваться о рассмотрении спора в международном коммерческом арбитраже // Третейский суд. – 2002. – № 3/4. – С. 201.

133

См.: ФедоровА.Г. Международный коммерческий арбитраж. – М.: Проспект, 2000. – С. 38.

134

См.: Минаков А.И. Арбитражные соглашения в практике рассмотрения внешнеэкономических споров. – М.: Юрид. лит., 1985. – С. 13, 14.

135

См.: Международное регулирование внешнеэкономической деятельности / Под ред. В.С. Каменкова. – М.: Изд-во деловой и учебн. литер., Мн.: Дик-та, 2005. – С. 622–624.

136

Под третейской записью (в соответствии с зарубежной терминологией) понимается текстуально независимое от основного договора соглашение между сторонами о третейском разбирательстве уже возникшего между ними спора.

137

138

См.: Нешатаева Т.Н. Международный гражданский процесс: Учебн. пособие. – М.: Дело, 2001. – С. 158.

139

140

См.: Там же. – С. 203.

141

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический/ Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина. – СПб.: АНО «Редакция журнала «Третейский суд», 2007. – С. 46.

142

143

Цит. по: АнуфриеваЛ.П. Международное частное право: В 3 т. – Т. 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс: Учебн. – М.: БЕК, 2001. – С. 456.

144

См.: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 127, 128.

145

См.: Yearbook Commercial Arbitration. – Vol. XII. – P. 427.

146

См.: Карабельников Б. Форма арбитражного соглашения в международном коммерческом арбитраже // Право и экономика. – 2001. – № 3. – С. 51–57.

147

См.: Revue Critique de Droit International Priv. – 1962, № 1. – Р. 129–130.

148

См.: Yearbook Commercial Arbitration. – Vol. XXI. – P. 423.

149

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 97.

150

См.: Минаков А.И. Арбитражные соглашения и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. – М.: Юрид. лит., 1985. – С. 34.

151

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 72, 73.

152

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 294–299.

153

См.: Арбитражная практика за 1996–1997 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 1998. – С. 229–231.

154

155

В соответствии со ст. 8 Венской конвенции заявление и иное поведение стороны трактуется в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.

156

См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. – М.: Книжный мир, 2003. – С. 109, 110.

157

См.: Брагинский М.И, Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения: Изд. дополнительное, стереотипное (5-й завод). – М.: Статут, 2002. – С. 266–274.

158

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 72, 73.

159

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 408–420.

160

См.: Николюкин С.В. О толковании арбитражных соглашений // Законы России: опыт, анализ, практика. – 2008. – № 2. – С. 89–91.

161

См.: Николюкин С.В. Автономия воли сторон и особенности права, применимого к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом // Нотариус. – 2008. № 6. – С. 33–36.

162

См.: Функ Я.И., Калимов Д.А., Сергеев В.П. Курс внешнеторгового права: основные внешнеторговые сделки. – М.: Изд-во дел. и учеб. лит., 2007. – С. 23–25.

163

См.: Николюкин С.В. Внешнеторговые сделки и обычаи в международном коммерческом обороте. – М.: Юрлитинформ, 2009. – С. 22–31.

164

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 277–281.

165

См.: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 278–283.

166

См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 25 сентября 1998 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 3. – С. 12–14.

167

См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. К.Б. Ярошенко, Н.И. Марышевой. – М., 2004. – С. 390.

168

См.: Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража. Проблемы теории и практики. – М.: ИД «Юриспруденция», 2009. – С. 87.

169

См.: Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража. Проблемы теории и практики. – М.: ИД «Юриспруденция», 2009. – С. 87–97.

170

См.: Бендевский Т. Международное частное право: Учебн. / Пер. с макед. С.Ю. Клейн; отв. ред. Е.А. Суханов. – М.: Статут, 2005. – С. 322.

171

См.: Бардина М.П. Субсидиарное применение национального права при восполнении пробелов Венской конвенции в практике МКАС при ТПП РФ // Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: практика применения в России и за рубежом / Отв. ред. А.С. Комаров. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 89.

172

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2008. – С. 60–71.

173

См.: Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Сост. В.В. Виноградов, ГО. Винокур, Б.А. Ларин и др. – Т IV / Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: Русские словари, 1994. – С. 405.

174

См.: Быков А.Г. Многообразие форм арбитражных процедур как фактор эффективности деятельности международного коммерческого арбитража // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. ст. к 75-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торговопромышленной палате Российской Федерации / Под ред. А.С. Комарова. – М.: Статут, 2007. – С. 75–93.

175

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 147–150.

176

Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) завершила разработку настоящих Комментариев на своей двадцать девятой сессии (Нью-Йорк, 28 мая – 14 июня 1996 г.). Кроме 36 государств-членов Комиссии в обсуждениях принимали участие представители многих других государств, а также ряда международных организаций. В процессе подготовки проектов текста Секретариат проводил консультации с экспертами из стран с различными правовыми системами, представителями национальных арбитражных органов и международных профессиональных ассоциаций.

177

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2003 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 119–122.

178

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 24–27.

179

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 160.

180

См.: Арбитражная практика за 1996–1997 гг. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 1998. – С. 162–166.

181

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2005 г. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2006. – С. 77–80.

182

См.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С.126.

183

См.: Карабельников Б.Р. Исполнение решений международных коммерческих арбитражей. Комментарий к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. и главам 30 и 31 АПК РФ 2002 г. – М.: ИД ФБК-ПРЕСС, 2003. – С. 334–352.

184

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999–2000 гг. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2002. – С. 86–92.

185

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 157–162.

186

Словарь иностранных слов. – М.: Рус. яз., 1983. – С. 251.

187

См.: Носырева Е.И. Альтернативное разрешение споров в США. – М.: Изд. дом «Городец», 2005. – С. 278.

188

См.: Ануфриева Л.П. Международное частное право: В 3 т. – Т. 3. Трансграничные банкротства. Международный коммерческий арбитраж. Международный гражданский процесс: Учебн. – М.: БЕК, 2001. – С. 572–595.

189

Утвержден приказом ТПП РФ от 18 октября 2005 г. № 76. Регламент вступил в силу с 1 марта 2006 г. и применяется в отношении споров, арбитражное разбирательство которых начато с указанной даты.

190

Общество профессионалов в разрешении споров было образовано в 1973 г. с целью развития мирных способов разрешения споров.

191

См.: Носырева Е.И. Указ. соч. – С. 231, 232.

192

См.: Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под. ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. – М., 2003. – С. 614.

193

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина / Сост. ГВ. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007. – С. 96, 97.

194

См.: Толпакова Н.Н., Бойко А.Н. Основные начала третейского разбирательства // Развитие альтернативных форм разрешения правовых конфликтов. – Ч. 2. – Саратов, 2000. – С. 110.

195

См.: Скворцов О.Ю. Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации». – М., 2003. – С. 166.

196

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 447.

197

См.: Дубровина М.А. Международный коммерческий арбитраж в Швейцарии: Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2001. – С. 18, 19.

198

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 145.

199

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. – М.: Статут, 2004. – С. 270–276.

200

См.: Рожкова М.А. Основные понятия арбитражного процессуального права. – М.: Статут, 2003. – С. 122, 123.

201

См.: Васильев Е.А. Формирование состава арбитража. Квалификация арбитров // Актуальные вопросы международного коммерческого арбитража: К 70-летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации / Отв. ред. А.С. Комаров. – М.: Спарк, 2002. – С. 53.

202

См.: Международное регулирование внешнеэкономической деятельности / Под ред. В.С. Каменкова. – М.: Изд-во дел. и учеб. лит.; Мн.: Дикта, 2005. – С. 694, 695.

203

Утвержден приказом ТПП РФ от 3 июня 2005 г. № 49 с дополнением, утв. приказом ТПП РФ от 30 декабря 2008 г № 68. Приведен в соответствие с фактически произошедшими изменениями на 20 января 2009 г.

204

См.: Брунцева Е.В. Международный коммерческий арбитраж: Учебн. пособие для юрид. вузов. – СПб.: Изд. дом «Сентябрь», 2001. – С. 160–162.

205

В соответствии с § 18 Регламента МКАС каждая из сторон вправе заявить об отводе арбитра, если существуют обстоятельства, вызывающие обоснованные сомнения относительно его беспристрастности или независимости, в частности, если можно предположить, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе дела. Отвод может быть заявлен и в случае, если арбитр не обладает квалификацией, обусловленной соглашением сторон.

206

См.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. – М.: Волтерс Клувер, 2007. – С. 206, 207.

207

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г Розенберг. – М.: Статут, 2005. – С. 115–129.

208

См.: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 528.

209

См.: Скворцов О.Ю. Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации»: научно-практический. – М.: Омега-Л, 2003. – С. 240.

210

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина; сост. ГВ. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007. – С. 124, 125.

211

Название книги

Международный коммерческий арбитраж

Николюкин Станислав Вячеславович

Содержание