Несмотря на скорый уезд, мне как-то грустно. Я вышел к дому старосты, но там никого не было; никто не сидел за столами, в окнах дома свет не горел. Горы посуды и остатков еды покоились где попало, собаки воспользовались удачным случаем: одна их них чем-то хрустела, вторая с королевской важностью лежала на столе головой на тарелке. Не став разбираться, в чем дело, я двинулся в трактир. Не хочу больше ничего. Ни праздников, ни драк, ни загадок. Хочу лечь и как полагает выспаться. Сон — отличное средство, чтобы справиться с большим потоком информации. Пока ты спишь, кто-то добрый и любезный компонует ее по полочкам и вообще прибирается в голове так, чтобы при пробуждении ты не ужаснулся.

А «Трактир» по-прежнему живет. Его не пугает раннее утро, его не страшит поздняя ночь. Это то место, где свет будет гореть всегда — так уж по статусу положено. Улицы тоже пустынны, хотя в такой час вряд ли кого встретишь.

Я медленно отворяю дверь трактира и даже не успеваю поставить ногу за порог — меня оглушает слаженный торжествующий рев. Вверх летят шляпы, шапки, несколько шлемов и чей-то ботинок. Еще я завидел подкову, владельца и создателя которой узнать было нетрудно. Зал набит битком. Он наполнился звуками вылетающих из бутылок пробок, бренькающей посуды и наливаемых напитков.

Через полчаса у меня болели плечи от многочисленных похлопываний и обниманий. Каждый хотел выпить со «спасителем» — это не по моей прихоти подхватилось прозвище, а с легкой руки Фидла. В моем состоянии не стоило сомневаться — усталость наложилась на многочисленные тосты, а их приходилось запивать. Думается мне, что не выпил со мной лично только тот, кто уже спал под столами и скамейками. Много поздравлений сыпалось на мою голову; я чувствовал себя королем, устроившим прием населения. Как бы я ни занижал свои достоинства и значимость, но прорва людей так или иначе заставила почувствовать себя героем. Пили за стражу, за всех мангустов, за бравых деревенских парней, за нашего главного воеводу — Хомта Сорли, за его друга и старосту Пахарей — Фидла Нейксила. Пили за павших — в семь глотков . Мышцы лица изнывали: столько улыбаться выше человеческих сил.

— Успевай тосты говорить, братец волшебник, а уж пойло-то всегда найдется! — в разгар гульбища проорал мне на ухо один житель, обдавая облаком кислющего перегара. Он с ожиданием вылупился на меня, поднял кубок, и я заметил, что неимоверно чудесным образом и мой наполнился вином цвета спелой вишни.

Потом выяснилось, что все пьют за то, что череда атак закончилась, и можно отмечать праздники со спокойной душой, ничего не опасаясь. Переиначивая: все пили за то, что отныне можно пить. Но никто так и не узнал толком, почему же их оставило проклятие их оставило. Поднялись волны вопросов и удивления, малые пахари потребовали ответов и правды. Фидл призвал к тишине.

— Малые пахари! Кому, как не Трэго, следует рассказать об этом? Кто еще сможет вам объяснить, почему же мерги прекратят свои нападения? Слушайте! И запоминайте, ведь именно вы будете рассказывать об этом своим детям и внукам! О том, что был такой маг Трэго, выжегший страшную язву Малых Пахарей. Теперь наша деревня не умрет, как брошенный солдат со смертельной раной!

— Давай, Трэго, залезай на стойку, — шепнул на ухо Бео. Риндриг любезно пододвинул стул так, чтобы мне было удобнее взобраться.

— А вы тихо! — гаркнул пьяный Хомт.

Я отдал кубок Бео, взобрался на новоиспеченную сцену и обвил рукой колонну. Не то чтобы было мало место, просто алкоголь давал о себе знать. Прокашлявшись, я хотел было начать, но мне подсунули вино.

— Промочи горло, колдун!

Здесь что, все хотят меня споить? Я кивнул и принял кубок. Сделав глоток, я вернул вино обратно и приступил:

— Итак, все довольно просто. Мерги всю свою сознательную, точнее, не совсем сознательную жизнь были под проклятием и ничего не могли с собой поделать. Да, они совершали атаки на вас, но это было не по их воле! Всему виной действие страшнейшего заклинания, так что не стоит корить их и записывать во враги. Тем более не надо мстить.

Какой-то лысый мужик брюзгливо выкрикнул:

— Эй, ты чего, заступаться удумал за них?!

На него тут же зашикали, а я невозмутимо продолжил:

— Мои недолгие наблюдения показали, что драться первыми они не начинали. Не знаю, как было в прошлом, но лично я обратил на это внимание сразу же в первый день, а на следующий лишь укрепился в своем мнении. Заметьте, все начиналось именно тогда, когда вы делали первый шаг и предпринимали попытку атаки на смирных и сосредоточенных болотников. Их целью был торт, торт и ничего больше! Последний компонент для зелья! А вы нападали, бездумно и не разобравшись. Нет-нет, я не в укор! — поспешил добавить я, чтобы пресечь недоброе рокотание толпы. — Никто не виноват, что вы выполняли свой долг. Мерги это ясно понимают, я вел с ними беседу.

Одна худющая женщина с несусветно прокуренным голосом пробасила:

— Что еще за зелье такое?

— Зелье, освобождающее их от страшных оков.

— В торте-то, надо считать, обнулин. А ты мне про зелье! — напирала она.

— Э нет! Не все так просто. Тут нужна штука посильнее. К тому же обнулин лишь предвосхищает, а не противопоставляет… Болотники вылечены, проклятие снято, вы можете с ними беседовать, расспрашивать их и сами узнавать то, что вас интересует. Уверен, вы подружитесь.

Невнимательный Бурей зычно прогремел:

— Это что же, они еще и говорить умеют?

Я улыбнулся:

— Да, они очень даже разговорчивые. Обретя разум, мерги теперь и говорят, и думают, и ведут себя хорошо!

— Ой, да! Прям зайки просто! — заметила молодая крупноватая девушка. Ее никто не поддержал, все с интересом смотрели на меня.

— А последствия? — спросила Личия.

— Забудьте. Старое проклятие порушилось, а с ним и его отголоски. Что могу сказать, малые пахари… — я сделал паузу и громко воскликнул: — Всему этому конец!

— Ура-а-а-а-а-а!!!

Новый залп толпы еще мощнее первого. Все бы ничего, ограничься они этим. Нет же — буквально каждый, в том числе и Бео с Риндригом, и мои хорошие знакомые Фидл с Хомтом, Роза, Бурей, Гилта, Личия, ее братья — все, с кем мне довелось общаться, окатили меня с ног до головы содержимым кубков. Вино и пиво, пшеничная самогонка и настойка, ликеры, медовуха — безжалостная смесь умыла меня, не оставив сухого места; я промок насквозь сразу же, как если бы ступил под водопад. Одуряющие запахи полезли со всех сторон, каждый вдох сопровождали спиртовые испарения…

Дальнейшие события я не запомнил, ибо напился вусмерть.

* * *

Утро. Болит голова. Прям вспоминаю времена Академии, когда мы соревновались, кто больше выпьет. Вот тогда, помню, я и познакомился с похмельем. А сейчас так, ничего смертельного. От плаща все еще несет спиртом, дурманящие ароматы бьют в нос. Мало мне, что я проснулся, всецело не протрезвев, а тут еще это… Ну как тут находиться в сознании? И переодеть нечего…

Внизу Бео с Риндригом избавлялись от следов вчерашней попойки. Трактирщик подметал пол; очередной взмах веника прибавлял к большой куче новый мусор. Его помощник перемывал посуду прямо в зале, решив не переть всю гору на кухню. Стоило только Риндригу увидеть меня, как он распрямился и с улыбкой обратился ко мне:

— Эгей, Трэго! Славно вчера погудели!

Бео шикнул на него и осторожно сказал:

— Бел маг вчера много выпил. Как самочувствие?

— Ух, ужасно, Бео. Еще и эта… — я кивнул на свой плащ, брезгливо приподнятый двумя пальцами. — Зачем они это сделали?

— Ха! От одного запашка опьянеть можно! — рассмеялся Риндриг.

— Таков здешний обычай, Трэго.

— Но они так не делали на дне рождении! — возмутился я.

— Так потчуют героев.

Примем это за правду. Так спокойнее. Не буду же я возмущаться содеянному, раз уж ночью меня это не особо волновало — тогда и состояние было готовым, кажется, к любым традициям и похлеще.

— Бео, мне нужно ехать.

— Прикажете подать повозку?

— Увы, нет. Сам же знаешь, что нельзя. Я образно…

Да если бы и не запрещалось передвижение на лошадях — я вовек не расплатился бы за стоимость здешних услуг. Бирдоссцы вкупе с повозкой нанесли бы смертельный удар моему скромному бюджету.

Входная дверь отворилась, вошел Фидл.

— А, Трэго, отлично выглядишь!

— Спасибо за сарказм. Я оценил.

— Я шучу. Скоро едешь?

— Да вот, собираюсь.

Трактирщик встрял:

— А позавтракать?

— Благодарю на добром слове, Бео, но в меня как-то ничего не лезет.

Как бы невзначай Фидл проронил:

— Не пойми меня неправильно, Трэго, но лучше бы ты поторопился…

— А в чем дело? — насторожился я.

— Ну, скажем так, ты вчера кое-что учудил… Кое-что…

Я сосредоточился:

— Ну, смелее, говори давай, чего я там учудил?

Фидл снял шапку и закусил губу:

— Ну… В общем, ты вчера пообещал дочери бывшего мельника, что женишься на ней через три дня и наколдуешь для нее статую ее же самой, которую ты водрузишь в центр деревни.

От стыда и депрессии меня спасает тот факт, что через час меня здесь не будет, и все благополучно забудут обо мне.

— Это нестрашно. Той хорошенькой, да? Помню ее, она сама подошла ко мне познакомиться. Только имя ее позабыл…

— Так-то оно так, но все это ты сказал ее сестре…

В открытом окне появилась ехидная рожа Хомта:

— Ага, это были што двадцать килограмм чиштой радости. Отличный вкуш, колдунчик! Большому таланту мага — большую женщину!

— О, Боги…

— Да, но точно такое же ты пообещал сестре нашего сапожника.

Фидл покраснел. Говорить все это ему неловко и неохотно.

— Ну что теперь поделать…

— Ага-ага, но мой дружбан не упомянул, что штатую ты собирался лепить из того, по твоим словам, «чего у вас тут больше всего». Деваха подумала, что ты о нашей волшебной пшеничке, думала, торт в ее честь сделаешь или еще чего. А ты укажал на навозную кучу.

Что поделать? Все мы пьем. Провалиться сквозь землю мне не позволили две вещи: вытворял я дела и похуже и то, что тут, в принципе, все свои. Некритично.

— Думаю, они переживут и простят мне это.

— Это-то может быть… А вот… — робко и тихо пролепетал Бео.

— Да чего уж, договаривай, — подначил я, ожидая еще одну порцию учиненного мной бедлама.

Бео отложил швабру и подошел к нам.

— Вчера вы устроили соревнования по бегу. Бурей решил взять реванш за какой-то случай.

— Да-да, помню, — со смехом подтвердил Сорли. — Когда он тебя чуть не убил-то.

— Ну, а ты согласился. Хотя сам едва стоял на ногах. Первый круг вы пробежали почти наравне, но на втором, когда он стал вырываться вперед, ты что-то кинул ему под ноги, и Бурей улетел за дорогу.

— Ой.

— В канаву.

— Ой-ой.

Вмешался Фидл. Лицо его пылает цветом раскаленного металла.

— С помоями.

— О-о-о-й!

Дело пахнет тумаками. Время давать деру.

— Но все бы ничего, если бы…

Староста замолк.

— Ты считаешь, что мне есть что терять? Или будет что-то похуже содеянного?

— Да брось ты, дружище, там шам кужнец был виноват. Он шкажал, что отдаст швою Гилту при одном ушловии — когда его молот переломится пополам.

— О, нет…

— Ну ты и переломал. В щепки. Шделал его молот деревянным и ражбил. Да еще и к деве его полез! Как к швоей прям!

Я тяжко сглотнул.

— Ну, если разобраться, то Бурей и вправду сам виноват…

— Он, кштати, обещал жайти к тебе сегодня и потребовать новый инструмент либо починку штарого.

— Ни того, ни другого я выполнить не смогу. Все, все, мне пора, — заторопился я и полез в сумку за монетами. — Держи, Бео, спасибо за все! Это за вчера и за сегодня.

Денег он не взял.

— Нет-нет. Я думаю, это лишнее. Ты и так нам отплатил сполна. Оставь. Удачной дороги, бел маг.

— Счастливо! Риндриг, всего тебе! — я махнул им рукой и пошел к выходу.

На улице меня ждала двуколка, запряженная… Точнее, не запряженная, а…

— Что?! Это как понимать?

Между оглобель находятся…

— Как есть, так и понимай. Мои птенцы покажут, на что шпошобны, ты их, главное, до шмерти мне не жагоняй!

Я обратился к старосте, он все же был посерьезнее:

— Фидл, я, честно говоря, ошарашен.

— Я обещал тебе транспорт, помнишь? Уверен, такое не предусмотрено регламентом вашей Академии.

— Уж наверняка. Но… Я не могу!

— Давай-давай, колдун, шадись. Лишняя тренировка им никогда не помешает.

Я пожал плечами.

— Как знаете.

А что, не самая худшая идея. Заслужил же я чуточку поблажек после пережитого?

— В общем, давайте, рад был познакомиться. Ох, мамочка…

Хомт с Фидлом повернулись посмотреть, куда я уставился. Бурей. Серьезный и сосредоточенный. Идет мимо. Тыкнув в меня пальцем, он что-то закричал и побежал в нашу сторону. Пока еще у меня есть фора. Сквозь истерический хохот Хомта я прогудел:

— А вот теперь пора сваливать! Счастливо и спасибо!

И отбросив все рамки приличия, а также смущение от того, что меня повезут не лошади, а самые настоящие люди, я забрался в двуколку и прокричал:

— Быстрее!!!

Парни тронулись с места. Уже выезжая из деревни, я все же обернулся; Бурей ругался со старостой, Сорли крючило. Его лающий смех слышался даже отсюда.

Не скажу, что это самое лучшее прощание. Зато безопасное. Я обрел долгожданный покой и решил не обращать внимание на моих «ездовых», откинулся на спинку и прикрыл глаза. Ребята были на удивление выносливыми. А мои мысли сосредоточились на другом. Совсем не на кузнеце или на чем-то связанном с моими приключениями в деревне. Чувствовалось опустошение, словно меня вычистили изнутри, как середину у яблока. Привязался я к ним. Эта уютная деревушка, не самые плохие люди… Если учесть, что все дни тут был праздник — так вообще красота. Вот только с Буреем у меня что-то не сложилось нормальных отношений…

Надо же, из-за него я запрыгнул в повозку и вообще ни на секунду не задумался о возможном перемещении в стены Академии. Раз я до сих пор сижу здесь, значит, все в норме. Забавно, как порой волнующие тебя вещи меркнут на фоне непредвиденных обстоятельств и ситуаций. Что же за этим следует? Человек обманывает себя, трактуя проблемы или нечто несоизмеримо важное делом первостепенным? Ведь малейший виток «не по плану», и он забывает обо всем этом и даже не вспоминает. Это или власть ситуации, или самообман. Не могут люди существовать счастливыми и без проблем. Не могут. Это уменьшает цену их жизни, не позволяет придать ей большего значения и веса. Бедняка заботит вопрос еды или ночлега. Знатного мозаичника беспокоит поток клиентов или репутация. Даже у богача будут свои проблемы, например, куда бы еще съездить отдохнуть, какое блюдо поизысканнее заказать вечером в ресторане или в акции какой компании вложиться наиболее выгодно. Без проблем люди не будут так сильно ценить то, что они имеют, и неважно — надуманные ли трудности или нет.

Через час нас нагнали четыре бирдосские лошади.

Я спрыгнул с двуколки.

— Погоня?

Один, утирая пот, пропыхтел:

— Неа. Смена, милсдарь маг!

Прибыли новые ребята. А эти четверо сели на коней, кивнули и уехали. Путешествие продолжилось.

Темп держался уверенный, четверка здоровяков бежала легкой рысцой, наплевав на жару и духоту. Еще через час они остановились. Один из парней повернулся и сказал:

— Ну вот и все. Прибыли. Дальше никак не можем.

— Это, господин маг, нам бы ветерка хотя бы немного… А?

— Да, да! Было бы здорово, а то жарища невыносимая!

Я спрыгнул и покровительственно улыбнулся, призывая ветер:

— Ну конечно, ребят, в чем вопрос? Наслаждайтесь!

Те блаженно развалились, ловя каждый прохладный поток.

— Эх и спасибо, господин маг. Удружил!

— А может, водицы холодненькой можно? — с надеждой спросил белокурый.

— Простите, но такими способностями я, к сожалению, не обладаю.

Сказанное шокировало малых пахарей.

— Во дела!

— Милое дело.

— Ты подумай! Мергов-то эвон как лупсачил, милсдарь маг, а воду простую, стало быть, неможно…

Я пожал плечами и криво усмехнулся.

— Издержки учебы. Для меня это очень сложно и специальность не та. Когда-нибудь, глядишь, мне и покорится этто заклинание, а пока могу помочь только ледяными сосульками… Но не думаю, что это спасет вас.

— А все равно спасибо! — сверкнул улыбкой белокурый.

— Я вам тоже благодарен, ребята. Труд вы проделали колоссальный! Уж не обижайтесь, что вас так запрягли. Куда вы теперь?

— Отдохнем чуток, забредем в лесочек, грибов насобираем, трав нарвем да обождем товарищей наших. А уж там как-нибудь да доберемся!

Какие же они жизнерадостные, приятно посмотреть! Вот и гадай после этого, что же нужно для счастья — сундуки с золотом, спрятанные в потаенных комнатах, или простая сельская жизнь с открытыми друг другу душами.

Мы распрощались и пошли своими дорогами. Я снова свободный, ничем не обремененный человек. Кто бы мог подумать, что четыре дня назад меня тяготил вопрос о скорейшем прибытии в Энкс-Немаро, а сейчас я просто рад, что иду туда без спешки и гонки. Когда текущие задачи сталкиваются с более серьезными, то после их выполнения они блекнут и кажутся просто смехотворными. И на деле ты смотришь на них по-другому — так, мелочь. Чтобы скучно не было.

Ноги сами несут меня вперед. Горячие струи пара обработали плащ-мантию, и теперь он не воняет. Иначе в департаменте поймут неправильно. И без того придется объяснить им свой поступок, если они спросят. Правда, око и без меня должно им все поведать.

Солнце за спиной, капюшон на голове — сейчас мне хватает собственного тепла где-то внутри. Я принялся напевать песенки с легкими мотивчиками, до того мне отрадно! Но быстро замолк. Что-то черное на небе привлекло мое внимание.

Точка какая-то. Уж не Кая'Лити пришли в движение? Может, настал Конец Мира?

Точка становится все больше и опускается ниже и ниже. Вот она вытянулась, приобрела форму. Вроде бы… Не может быть! Я чуть не рухнул наземь.

Потому что с неба падал человек.