— Сожри меня гойлур! Живой!

Головокружение.

— Эй, атмосферный осадок! Вставай что ли?

Я предпринял попытку пошевелиться. Тело приятно ломит как после посещения тренажерного зала. Ничего не болит, хоть и лежу на боку — ребра бы дали о себе знать. И рана не зудит. Пальцем потрогал место пореза. Ничего. Ни намека на царапину или отверстие. Чудеса.

— Лысый… — губы слиплись и не хотят выпускать слова наружу, — Лысый, ты чего?

Я разомкнул веки. Зрение радикальным образом не хочет фокусироваться. Мало того что разноцветные круги вихрятся в дикой пляске, словно мотыльки у фонаря, так еще и по белому как бумага небу какие-то пятна, будто чернила пролили… Глюки те еще. Зато какие реалистичные! Таким рай я точно не мог себе представить. Про ад вообще молчу.

— Я настолько же лысый, насколько ты конопатый.

Неподатливые руки не выдержали натиска и протерли глаза. Мелькающие круги исчезли. Кляксы на небе — нет. Я прислушался к ощущениям; вроде бы и отдохнувший, бодрый… Легко поднявшись на ноги, я первым делом посмотрел на свой бок. Обычная гладкая кожа, ничем не тронутая; пояс на месте. Ни шрама, ни рубца. Не все так плохо. Одежда тоже как после магазина. Что за фокусы? Потянувшись, я взглянул на собеседника: скучающий парень примерно моего возраста, может, чуть младше, жидковатые светлые волосы доходят до плеч. Не то в плаще, не то в мантии. В любом случае его одежда грязная и пыльная. На плече сумка.

— А ты кто такой?

Парень недоуменно уставился на меня.

— Что?! Не, ты слышал? Кто я такой? А кто ты такой?

— Я Макс, — коротко ответил я и протянул руку.

Длинноволосый ответил на рукопожатие, высокомерно вскинул нос и гордо произнес:

— Мое имя Трэго Ленсли. Ну и имечко у тебя.

— Свое-то слышал? И с какого хрена мое тебе не угодило?

— Просто никогда не слыхивал подобных имен. Я бы так и кошку не назвал. У южных народов и то звучнее и не так комкано.

— Меня иногда называют… Называли Библиотекарем, — помешкав, сказал я.

Ничего не понимаю. Трэго, мантия, непонятная местность: пустая равнина цвета свежего светлого пива, поросшая мхом; много где валяются камни и булыжники. Вдали простираются поля, а немного правее линию горизонта поддерживают шпили гор. Гор? Какого черта?!

— Что они там делают?! — возопил я, показывая на странные верхушки.

— Стоят. Вернее, лежат. Это же Упавшие Горы!

— Да по мне хоть Споткнувшиеся!

И небо еще… Никогда не доводилось видеть такое необычное зрелище, даже после наших гульбищ. Цвет его не привычно голубой, каким вы его привыкли видеть, если только ваш диагноз не дальтоник и вы не слепы с рождения. Оно белое. Нет, скорее белоснежное. Опять нет. Если присмотреться, можно увидеть, что оно чуть-чуть отдает желтизной, самую малость. И то, что я принял за временные глюки, оказалось не плодом отбитого мозга, а совсем реалистичным… Чем-то.

— Что с небом? — не церемонясь, спросил я. Начинает охватывать злоба; творится настоящая котовасия.

Трэго с подозрением посмотрел на меня:

— А что не так? Небо и небо. Может чуточку светлее обычного. Ну и жарко сегодня не по-сытному. Ты что, вчера на свет явился?

— Как сказать…

Никак не могу свыкнуться. Словно над тобой огромнейший кусок соли размером с мир. Обычное небо, говоришь? Нет, надо разобраться.

— Хорошо, где я?

— Точно не скажу, но в полудне от Энкс-Немаро это точно.

— Чего?! Что за абракадабру ты мне сейчас прогавкал?!

— Столица Ольгенферка! — нетерпеливо сказал Трэго. — Послушай, в мире насчитывается не более шести порталов. И, сдается мне, можно начинать радоваться тому, что я обнаружил седьмой, однако порталы не имеют обыкновения выбрасывать на землю тех, кто ими пользуется, с недосягаемой высоты!

— Счастлив за ваши порталы. Если по существу, то я прилетел на драконе, но по пути его сбила молния одного из богов. Дракон погиб на месте, а я чудом катапультировался, лишь мельком глянув, что останки дракона сожрали кентавры вместе с орками.

— Ты не похож на всадника драконов, — веско сказал собеседник. — Во-первых, они вымерли лет сто назад, во-вторых, ты отвратительный лжец.

— А ты дева в халате, — ответил я. Не понравился он мне: взбалмошный, с несмываемой ухмылочкой, любит подерзить. — Кем будешь?

— Я маг.

— О! А я воин! — выпалил я, вспоминая знаменитые игры с их традиционными персонажами, предлагаемыми на выбор для прохождения сюжета. — Или нет. Пускай будет друид. Да, точно. Друид!

— Снова мимо. Друидов нет более десяти веков.

— А магов нет, не было и не будет. И уж если ты называешь себя магом, то я — властитель мира. Тоже мне, гроза стихий. Не верю. — Отрезал я, вспоминая фразу классика.

— Тебе еще предоставится возможность убедиться в обратном, — холодно проговорил «маг». — Мне больше интересно другое: как ты сюда попал?

Мне не до ответа. Мне вообще нет дела ни до чего. Я умер или что? На рай не похоже. На ад тоже. Что это за место? Голову штурмуют домыслы всех цветов и пород. Сознание отвергает случившийся бред словно занозу, засевшую где-то в ноге или ладони. Оно не воспринимает весь поток информации и, подобно занозе, готово загноиться, отторгая все то, что лезет в меня.

Но как иначе? Ведь я вижу, слышу и ощущаю: собеседника, его речь, небо, пейзаж, горы с одной стороны горизонта, с другой — диковинные постройки а-ля ветрогенераторы, а вместо лопастей тонкие стебли венчают тарелки. Каждый образ, впитываемый мной, дополняет картину и само представление о том, где я нахожусь. Будто паззл. И, кажется, я начинаю догадываться, в чем дело, но от одной мысли меня начинает мутить и бросать в дрожь. Не то от радости, не то от страха…

— Слушай, Макс… Нет, лучше Библиотекарь. Давай-ка я тебе расскажу про то, что произошло, а ты будь хорошим мальчиком и выслушай.

— Ага, валяй.

— Представь себе, я спокойно шел в Энкс-Немаро, уставший, после бредового цирка, где я был одним из главных героев. Меня еще не покинули впечатления о трехдневной кампании в деревушке с милейшим названием Малые Пахари. Никого не трогал, правда. И не успел даже отлить в спокойной обстановке, как ты… Ты… Да что там подбирать слова — ты свалился с неба!

В процессе его монолога мой рот все больше и больше растягивался в улыбке, а потом, думаю, мышцы лица заклинило, и я стоял как клоун, не хватало только красного пумпона на нос. Нет, ну а что я должен делать? Я неопытен в подобного рода делах; ничто не может запретить мне вести себя глуповато и неадекватно. Простительно.

— То есть так, да? В лучших традициях фэнтези? Ха! Я читал такое, есть у меня схожие книги. И знаешь что самое ужасное? Герой оказывался в эпицентре каких-нибудь событий или сам создавал их. Вот. А я так не хочу совсем. Меня устраивает все как есть. Вернее, не устраивает, но лучше бы мне никуда не ввязываться. Однако позволь мне догадаться: я попал в другой мир. И тут обязательно есть магия. Ты же маг, да? Отлично. Далее: сто процентов, мы сможем найти здесь троллей, эльфов, гномов, орков… Верно? Дракошки, там, кракены, виверны, да?! — на последних фразах я сорвался на крик. — Отвечай!

Трэго сделал шаг назад, во взгляде его читались настороженность и ожидание опасности.

— Как бы… В Ферленге магия была всегда, как и тролли…

— Бинго!

— А эльфы и гномы — я таких не знаю и не слышал.

— Хоть что-то. И на том спасибо.

В приступе величайшей безысходности я спрятал лицо в ладонях и зажмурился. Господи, как все сложно, как сложно-то! К подобному жизнь меня не готовила. Что мне делать? Событий до чертиков много, я не готов. Не мое это все, не надо. А что делать? Волей-неволей придется адаптироваться. Попадание в другой мир — не дверь, в которую можно выйти, если тебя не устроило «помещение».

— Мне не известны случаи перемещения между мирами. Откуда ты?

— С Земли.

— Правда? — подивился Трэго. — А по-моему с неба.

— Ну, козел! — его насмешка стала последней каплей.

Я кинулся на мага, намереваясь врезать ему по первое число. Но не тут-то было: он вскинул руку, и взявшийся из ниоткуда ветер воспрепятствовал мне. Как будто меня высунули на ходу из машины, на скорости больше двухсот километров в час. Потоки воздуха холодными простынями окутали все тело. Я продирался сквозь плотную стену взбесившихся порывов ветра, намереваясь схватить подонка и свести его выкрутасы на нет. Он же в свою очередь понял мои намерения и толкающим движением руки, словно надавил на большую невидимую кнопку, удвоил силу бьющего в меня напора. Я чувствовал себя как муравей напротив большого работающего вентилятора. Меня приподняло на несколько сантиметров, пронесло по воздуху и придавило к земле.

— Тебе… — моя нецензурная угроза не состоялась.

— Остынь, псих, — устало перебил меня… Маг? Маг!

Он сопроводил слова движением руки сверху вниз, после чего меня ровно как ударили холодной подушкой и вдавили. Маг сел на землю рядом со мной.

— Давай разбираться. У меня никак не укладывается в голове, но, видимо, ты и правда не отсюда. Не хочу думать или ломать голову, как это случилось. Хочется верить, что наша с тобой встреча случайна и ни я, ни ты в этом деле не замешаны. Мы просто оказались в одном и том же месте в одно и то же время, верно? Надо бы подать заявку в департамент, пускай обследуют местность. А то появится еще один дикарь такого же плана, что и ты — мир не переживет.

«Смешно до колик, — очумело думал я, — это ж надо стать персонажем, а может, и героем сюжета тех книг, от которых сам же судорожно отплевываешься. Этакие попаданцы, становящиеся крутыми; они убивают всех злодеев и спасают мир, завоевав почет, уважение и прелестнейшую дочку короля. Девяносто процентов книг данного жанра пишут неумехи, желающие срубить побольше денег на популярных сюжетах. А в последнее время они особенно популярны. Тьфу. Накаркали».

А если разобраться? Пускай мне уготована судьба мессии, Брюса Уиллиса или супер-героя, крутейшего мага всех времен и народов или величественного война, поднявшего армию, то, простите, почему бы и нет? Какой дурак откажется? По крайней мере при таких раскладах я должен выжить, иного книги не предусматривают, разве что мою жизнь пишет сам Джордж Мартин. Должен ли я удовлетвориться этим и заткнуться на время — вопрос спорный. Ничего лучше меня сейчас, однако, не успокоит. Я тяжело вздохнул.

— Как, ты говоришь, называется мир? Ферленг? — Трэго кивнул. — И ты вроде как маг, да? — еще кивок. — Могучий наверное? — неуверенное пожатие плечами. — Круто, че!

— То есть?

— Круто! — взвизгнул я. Словно спали оковы или я скинул двадцатикилограммовый бронежилет; словно вылечился астматик и теперь может по-человечески дышать в полную грудь. Свобода. Свобода! — То, о чем я всю жизнь мечтал, свершилось! Сколько же я завидовал героям книг, столько переживаний и представлений прошли через меня! И вся эта кутерьма со мной! Отлично!

— А как же твой мир? Семья, друзья, любовь? Учеба. Ты не смог оказать сопротивление моей силе. Вывод: ты не маг. Или у вас там иная природа магии? Или ты простой житель?

Как человек с моей судьбой может отреагировать на его вопросы? На лице нарисовалась усмешка.

— Да хрен с ним, с миром этим… Тем. Я сирота. Родители меня туда не тянут. Как и учеба — я уже не в том возрасте, и ситуация не позволяла. Магии в нашем мире нет, иначе бы вряд ли зачитывались книгами про миры по типу твоего с желанием попасть в один из них.

— Как это без магии?

Я ошарашил собеседника. Он шокирован.

— Легко, как-как, — я пожал плечами. — А друзья… — указательный палец медленно коснулся шрама и прошел по всей длине, как бывает у меня при раздумьях, — Ты знаешь, мне стоит научиться разбираться в людях получше. В свете недавних событий будет правильным сказать, что друзей у меня, пожалуй, тоже нет.

Вспомнились Бакс, Лысый. Не хочется ровнять всех под одну гребенку, но упорно не покидает тревожная мысль: неужели и они такие же сволочи, как и предатель Зеленый? А ведь его я считал лучшим другом… Нет, не хочу думать… Не время. А может, пора избавиться от всего гложущего и назойливого? Предо мной новый мир, новые люди, может, и новые расы — так отчего бы не начать жизнь с чистого листа, скомкав исписанные неровным почерком страницы, все в кляксах и помарках? Коли уж предоставлена возможность.

Трэго с сочувствием посмотрел на меня.

— Но я все равно тебя не понимаю! Так вот просто оставить позади прошлое… Наверное, тебе и правда было паршиво, раз ты вполне спокойно расстаешься с нажитым. Но одного не могу понять больше остального — ты практически не удивлен. Все происходящее просто вышибает меня из колеи, а ты хоть бы хны.

Он развел руками, с досадой качая головой.

— А чего удивляться? Через меня прошло столько сюжетов, что шарахаться или восторгаться одному из множества, к тому же банальному и вполне обыкновенному, глуповато. Считай, что я прожил много жизней разных персонажей. У меня есть хорошее качество, позволяющее вживаться в роль кого бы то ни было. Не хочу говорить от лица героя книги, но если мой, пардон за аллегорию, сюжет будет как по накатанной, под копирку — удивить меня будет сложновато.

Маг почесал макушку.

— Вот дурак. Забери меня доркисс! Ну и что мне с тобой делать?! — горько задался вопросом маг.

— А чем ты занимаешься-то? Говорил, идешь куда-то. Куда?

— Ох… Как все сложно с тобой будет, потеряй я зиалу! Все тебе с нуля рассказывать…

С нуля. Оба-на. Маленькая радость: как минимум их система исчисления такая же, как у нас. Честно говоря, мне надо было бы поразиться в самом начале — говорил-то он по-русски. Во многих книгах почему-то никогда не описывается, как попаданец находит общий язык со всеми жителями нового мира, почему те понимают его, и отчего он совсем ничему не удивляется? Никого также не волнуют и слова, проскакивающие в тамошней речи. Трэго говорил про троллей, а троллей, как известно, придумали скандинавы. Или тот же департамент — слово не то французское, не то испанское. Допустима ли мысль, что тутошние народы идентичны земным? Как в местной речи могут очутиться иноязычные слова? Значит ли, что и здесь присутствует своя Франция или Россия? Пожалуй, стоит отложить лингвистические и этимологические раздумья на более поздний срок, сейчас голове и так есть над чем подумать. А к языковому вопросу мы еще вернемся.

— Иду в Энкс-Немаро, столицу Ольгенферка. Это восточное королевство, — терпеливо повторил маг. — Есть еще западное — Келегал. Но давай ты будешь узнавать все по ходу действия, а то рассказывать придется до седин.

— Я не против.

— Мне нужно в департамент магических дел. Это структура, созданная Академией Танцующей Зиалы. Зиала — единица магии. Ох, я свихнусь! В общем, департамент решает все вопросы королевства, связанные с магией. Я только-только выпустился из Академии и завершаю последнее задание: пешочком добраться до ближайшего к своему дому отделения. Ближайшее — в столице. Оно и самое крупное, что и понятно. Есть и покрупнее — сама Академия, но это неофициально, если можно так выразиться.

Как же трудно все воспринять! Я поднялся и отряхнул налипшие ошметки травы с джинсового зада.

— Ладно, давай я пока с тобой пойду, а там уж разберемся.

Трэго тяжело вздохнул, шлепнул себя ладонью по лицу и несчастным голосом вымолвил:

— Ну что же такое-то… Еще минус один день! Наваждение какое-то. А! — он махнул рукой. — Доркисс бы с ним!

— Доркисс? Доркисс бы с ним? Это сродни черту что ли? Кто такой доркисс?

Трэго непонимающе уставился на меня. Впрочем, он только этим и занимался.

— Не знаю ни про каких чертов, но доркиссы — бесплотные духи, слуги Темного Хозяина.

Я присвистнул.

— О как! Ну все прям по закону жанра! Даже название неоригинальное и самое что ни на есть типичное. Дай догадаюсь: какое-нибудь скопище тварей, на каком-нибудь отшибе, воюет со всеми подряд, — увлекательно перечислял я, — вербует новых, увеличивает численность, а главное, что всем этим обязательно заведует какой-то очень крутой мужик, да? Его пытались разбить, но тщетно — не могут уничтожить хрен знает сколько лет. А эти доркиссы — его прихвостни. Коварные и страшные.

Трэго резко отпрыгнул в сторону и что-то выпалил, делая рукой круговые движения. Я не понял, что он хотел изобразить; следующим мгновением я шагнул и шмякнулся на землю, едва успев подставить руки, чтобы не расквасить нос.

Ругательство само слетело с губ. Ногами невозможно пошевелить — их что-то держит. И не ошибся: прочные травяные канаты обвились вокруг стоп. Ого же!

— Ты, сволочь, еще раз попробуешь… — я не договорил. На ладони Трэго возник огненный шар, самый настоящий и неподдельный, кругленький, аккуратненький. Огонь яростно трепыхается, хотя нет ни намека на ветер. Маг застыл в замахивающейся позе, готовый в любую минуту отправить снаряд в меня. — Э, охренел?!

— Я тебе не верю, лгун! — его брови сдвинулись к переносице. Выглядел он, признаюсь, угрожающе… Если не переводить взгляд на пыльный черный халат. — Что-то ты много знаешь для обычного пришельца. Рассказывай, кто ты?

Класс. Только этого мне не хватало: сумасшедшего мага, отказывающегося верить моим словам. Причем, правдивым. А еще он готов запросто лишить меня жизни. Супер просто.

— Да ты же сам сказал, блин! Кто шел? Кто с неба свалился? Или, думаешь, у меня хобби такое — прыгать с небес и надеяться, что какой-то чокнутый Гарри Поттер спасет мою натуру, а я в знак благодарности навешаю ему пару кастрюль лапши?!

Трэго принялся подбрасывать шар на ладони. Чтоб тебе руку обожгло, самоуверенный выпендривающийся дистрофик.

— Может, гестинги придумали новый способ шпионажа? — в задумчивости спросил он непонятно кого. Уж точно не меня. — Или варвары Дальних Островов наконец освоили что-то посерьезнее диких обрядов и дурманящих отваров, воняющих похуже выгребных коллекторов Энкс-Немаро… А ты, часом, не засланец ли какой? Того же запада, к примеру?

Я, по правде, вообще не понимаю, о чем он. Несет ересь, лишь ему и понятную, а от меня чего-то хочет добиться, дурень. Как можно остаться спокойным при такой ситуации? Еще и под прицелом огненного шара.

— Ага, и запада, и востока, и экватора, и северного полюса, черт тебя возьми на третьем повороте тропы ада! Слушай, освободи-ка меня, не то… ТВОЮ МАТЬ!!!

Не дав мне договорить, этот придурок швырнул в меня файербол; я заорал. Писатель, веди он повествование об этой ситуации, упомянул бы, что молодой человек встречал смерть красиво, с честью, гордостью, с высоко поднятой головой и открытыми глазами, пускай и не совсем молчаливо.

Ну-ну, непременно.

На поверку я просто не мог отвести взгляда от столь знакомой и вместе с тем необычной штуки, про которую и читал уйму раз, и в фильмах-играх наблюдал. Однако в суровых реалиях все куда масштабнее. И в плане угрозы, и в плане ощущений. Видимое дело: увидеть воочию летящий в тебя сгусток огня и посмотреть на такой же через экран — понятия разные. Как ни ощущай в книгах героя, сколь правдоподобно и кропотливо не воссоздавай предлагающуюся тебе реальность с ее чудачествами и фантастичными атрибутами, но то, с чем сознание не сталкивалось, никогда не предстанет пред тобой в своем доподлинном образе.

Второй раз за последние сутки — сутки? — смерть встречалась спокойно, без мыслей, проклятий и философствования. Трэго поднял руку и словно сжал кистью невидимый эспандер. Шар исчез. Не сразу сообразив, что все закончилось, я таки перестал истошно визжать.

Трэго нахмурился и почесал макушку:

— Мда, что-то ты и вправду не похож на шпиона… — он явно разочарован. — Так визжать, так визжать… Ладно, поднимайся что ли?

Путы с легким шуршанием втянулись в землю, как всасывающиеся спагетти.

— Извини, что расстроил, — сказал я, отряхиваясь.

А потом у меня заложило уши, обдало жаром лицо, ладони словно окунули в прорубь, а колени слегка задрожали. Почти поравнявшись с Трэго, я от души саданул его кулаком в скулу. Так, в воспитательных целях. Тот упал, что было явным безумством при столь слабом ударе. Девчонка. Я сел на него, схватил за грудки и пару раз встряхнул. Голова его болталась как у тряпичной куклы.

— Запомни, Гарри Поттер, — в ярости процедил я сквозь стиснутые зубы. — Со мной подобным образом лучше не шутить, уяснил? Такие приколы я не понимаю и понимать не собираюсь, а сюрпризы не люблю с детства. Больно дерьмовыми они оказывались! Заруби себе на носу, или это сделаю я в ближайшем населенном пункте, где обязательно найдется острый топор! — на лице у мага начала набухать небольшая гематома. — Ну что несчастный такой? Давай, лечи себя! Ты же у нас вон какой мастер разбрасываться волшбой!

Я встал с него, попутно как бы случайно задев ребра.

— Я не умею себя лечить, идиот!

— Ты что, еще хочешь получить? С такими темпами, товарищ, придется тебе этому поскорее научиться.

Трэго погрозил мне пальцем.

— Осторожнее, Библиотекарь, — его слова сопроводило ледяное дыхание ветра, — в следующий раз я буду начеку.

— Ну-ну, — я не остался в долгу и недвусмысленно хрустнул суставами пальцев.

Наступила пауза. Что называется, неловкое молчание. Я отвернулся и снова посмотрел туда, где виднеются замысловатые строения. Постоянно отвлекает небо. Как к нему привыкнуть? Не так поражает наличие магии, как то безумство, что над головой.

— Ладно, пошли! Хватит терять время. Вон и зиалаторы видны. К вечеру должны добраться. Понятное дело, что в департамент мне не попасть, но шанс отведать эля не упущу, будь я навеки проклят!

— Что еще за зиалаторы такие?

— То, на что ты в который раз смотришь там, на горизонте.

— А ты внимателен. И для чего они нужны?

— Собирают зиалу. Единицу магической энергии, повторяю.

— А-а-а-а, мана что ли?

— Не знаю как у вас, а в нашем мире мана для каш используется.

Меня пробрал смех. То ли от нервов, то ли от перенапряжения.

— Так вот, зиала витает повсюду. Благодаря ее наличию мы, собственно, и можем колдовать… Возьми чуть правее… А в Энкс-Немаро все службы волею короля нашего, светлого Соринима, работают в направлении магии. Правитель просто помешан на волшебниках и их деятельности, а у самого способностей-то меньше, чем у мертвого панцирника. Представь себе, все высокие чины занимают маги. Да, они играют далеко не последнюю роль в развитии королевства. Ну как королевства — столица, парочка близлежащих городов и еще пара у караванных трактов. И все. Про остальные как будто все забыли. Может, думают, что Коптпур, снабжающий все королевство одеждой, Бирдосс с его лошадьми, даже Промышленный — город при ронтообрабатывающем заводе — до сих пор остаются не у дел. Вот и все развитие: понаставили зиалаторов, выкачивают энергию, обрабатывают ее и используют. В основном она идет на поддержание автоматизированных процессов, например, освещение, кнопки сведений, уборка мусора в Скандеросе — малом городе, где живут все дворцовые приближенные. Значительная часть добываемой зиалы тратится на функционирование железной дороги.

— Поезд, говоришь… А какой сейчас век?

— Двадцать второй век Новой Эпохи. Право же, не вижу толка в этом вопросе. Что тебе до нашего летоисчисления, если оно не дает тебе представления ни о прошлом, ни о настоящем?

— Ну, из интереса… Послушай, у тебя поесть не найдется? — желудок требует своего. Неприятное ощущение голода, когда внутри живота словно работает пылесос.

Трэго виновато повернул голову, однако в его голосе заиграли легкая претензия и раздражение:

— Я вообще-то не рассчитывал, что у меня появится попутчик, посему путешествовал налегке! Планировал, знаешь ли, отведать вечерком порядочного эля! И до сих пор планирую! Может, потерпишь?

Громкое урчание аргументированно возразило моему собеседнику, отчего он обреченно нахмурился.

— Слушай, а может, ты создашь чего? Я бы от курочки жареной не отказался… Или можешь призвать просто курицу, а потом подпалишь ее. Как тебе удобнее?

— Я не умею такого! Извини, конечно, что выбрал не тот факультет: знал бы, что в будущем возникнет необходимость создания жареных курочек, непременно пошел бы на зоомага.

— А ты что выбрал-то? Стихийник какой? И облил меня, и травой связать, и задницу мне почти что запек! Эй, — я насторожился и замедлил шаг, подозрительно смотря в глаза повернувшегося мага, — а ты, случаем, не людоед ли? То-то ты замахивался на меня огненным шаром! Пади сожрать горячего собирался?

— Если бы я хотел, то без особых усилий реализовал свои желания. А в тебе желчи много, горько будет.

— Да черт вас знает, кто вы тут и как живете. И все-таки?

— Что? Ах, да. Я отучился на факультете Лепирио: новая форма образования, экспериментальная. Это комплексное обучение почти всему, что преподают в Академии. Тут и стихия, и магия материи, и отчасти магия крови, самую малость… Исключение составляют школы времени, пространства и тела. Есть еще магия звезд, магия теней и магия мысли, но эти направления забыты, а те немногие, что владели знаниями — покоятся под землей. То школы сложные и не для всех. Тут нужен другой склад ума. А нам же дают азы. Ты потом сам в течение жизни набираешься опыта и решаешь, что для тебя приоритетнее. Поговаривают, якобы косвенно нас учили и магии удачи, но мне слабо верится. Последние деньки вообще богаты на аргументы против этого высказывания…

— Так это ж классно! — я не стал обращать внимание на последнюю сказанную фразу. — Знать и уметь все и сразу! Да ты универсальный маг!

— Не все так солнечно, как тебе видится. Есть кое-какая загвоздка: давай возьмем мое умение, к примеру, воды и сравним его с выпускником водного факультета, проучившимся столько же времени. У него уровень владения данным видом магии будет втрое больше. Понимаешь, о чем я?

— Чего тут непонятного? Короче, если рассматривать одно направление, то для всех своих сверстников ты, так сказать, недомерок. Но тут же и свои хитрости есть, — быстро добавил я, заметив возмущенный вид мага, — в магическом поединке можно приплести иные формы заклинания. Я имею в виду, что если добавить еще одну школу и смешать несколько ветвей в одном флаконе, то нейтрализовать подобное заклинание будет сложно, ты не находишь? Это по-любому неожиданно!

Трэго слушал мои домыслы и не удержался — пару раз уважительно кивнул. При этом его нижняя губа оттопырилась, как у обидевшегося младенца.

— Должен признать, ты неплохо разбираешься в теории магии. Не говоря уж о том, что лейн Арифальд сообщил мне о схожей технике лишь на четвертом курсе, когда я с подачи Тилма стал постигать абсолютно иной метод… Это так, воспоминания. Еще больше вызывает уважение то, что в вашем мире нет магии вовсе. Ты либо лгун, либо гений!

Я усмехнулся, махнув рукой:

— Да брось ты! Понахватался просто всего от разных писателей. Для нас же это все выдумки. А рассуждать о выдуманных вещах просто. Тебя никто не накажет за искажение правды, никто не назовет лжецом, а форму предмету ты можешь давать любую, какую захочешь. Сам себе бог.

Трэго скептически посмотрел вдаль, на приближающийся лес.

— Это что же у вас там за книги такие пишут? И кто? Наверняка они популярны и известны!

— Ни на четверть того, как им хотелось бы.

— Но они ведь говорят правильные и толковые вещи!

— Ну и что? Для кого толковые? Для вас? И то лишь потому, что системы магии совпали. А будь не так — хрен бы ты сказал о них лестно, зато в другом мире его посчитали бы величайшим мудрецом всех времен и народов. Пишут самые обычные люди. Понимаешь, такие миры, как, например, твой, с магией, своими расами и прочим барахлом для нас лишь продукт фантазии писателя. Готовый макет с разной начинкой. Мы живем… Жили… Блин, короче, на Земле живут с верой, что кроме их мира, их планеты никаких больше не существует. Есть романтики, которые яро выступают с отрицаниями такой бескомпромиссной теории, но они не могут ничем обосновать свою точку зрения, им нечего противопоставить.

— Но нечего противопоставить и тем, кто утверждает обратное, — заметил Трэго.

— Ты прав. Но их большинство. А большинству народ привык доверять. А потом один дядечка придумал огромный мир со своими обычаями и историей, народами и легендами, разработал и создал, на минуточку, несколько собственных языков. И понеслась! Остальные подхватили его увлечение, сперва потихоньку, а потом все смелее и активнее. Вот так и породились книги жанра, имя которому — фэнтези.

— Дела… Забавно существовать, зная, что где-то в другом мире о тебе думают как о жильце выдуманной реальности. Захватывающее чувство. Правда, после твоего рассказа во мне зародилось подозрение, что я никто. Плод сознания.

Я усмехнулся. Настроение выдалось паршивым. Да, здорово, новый мир, возможности и перспективы, что могут мне открыться, но как будто перевелся в другой класс — вроде то же самое, что и раньше, но у всех учеников устоявшиеся отношения, своя история, законы, со всеми нужно знакомиться, вникать… Ужас… Чувство одиночества охватило как никогда, и это при том, что по своей сути я волк-одиночка.

Еще и эти насекомые, перевертыши, раздражают вечным мельтешением. Представьте себе плоские квадратные конфетти, что носятся по воздуху, как будто только-только вылетели из хлопушки. Порывы ветра приносили их целыми волнами. Время от времени приходилось уклоняться, чтобы они не залепили по лицу или не попали в рот.

Мы вступили в лес. Запахло прелой листвой, гниющими деревьями и грибами. Воздух стал более влажным, налетела мошкара; мы принялись методично отмахиваться от нее. Я расправил рукава олимпийки, иначе мои конечности съели бы прямо на глазах. Для пущей безопасности и ради комфорта я убрал руки в карманы.

Оп-па!

Ладонь наткнулась на холодный металл. Да это же ствол! В сумасшедшей скачке событий, коротких, но ярких, как быстро меняющиеся слайды, я напрочь забыл о пистолете. Кисть инстинктивно дернулась к животу — пояс тоже на месте. Блин, да пояс-то я видел, когда проверял бок, дурья башка! Вот уж повезло так повезло. Но Трэго об этом знать не обязательно, мало ли чего.

Мое лицо, по-видимому, выдало меня — маг настороженно косился, словно желая о чем-то спросить, но не решился.

— Тебе не жарко в своей накидке?

Как в такую жарищу можно носить мешковатую неудобную одежду, всю в пыли и сухих пятнах былой грязи?

Трэго надуто смерил меня с ног до головы, показательно разгладил пару складок, отряхнул широкий рукав и высокомерно ответил:

— Не накидка, а плащ-мантия! Причем, плащ-мантия выпускника Академии! А такое надо ценить!

— Как дембельскую форму? Да это я так… Что ж они вам ее противопыльной не сделают? Маги же!

Тот цокнул:

— Чего ты зануда такой? Вот сам бы и спросил у них. В твоем мире ведь богатые люди задницы себе не вытирают купюрами от переизбытка денег?

— Ну как тебе сказать…

— Да тьфу ты! Сам-то, вон, в каких-то штанах чудных. Про куртку промолчу. У нас материалов-то схожих отродясь не было. Диковинка! В Коптпуре с ума сойдут, если увидят, — Трэго поморщился.

И тут меня осенило! Не сразу осознав, что через секунду сбудется одна из самых желанных мечт, зародившаяся в далеком сиротском детстве, я обрадовался. Меня мучил кое-какой вопрос, но по понятным обстоятельствам получить ответ на него мне не представлялось возможным.

— Слу-у-ушай! А что у вас под плащом? Ну, под мантией, ладно. Велика разница. Безумно интересно! Неужто как у шотландцев?

Вроде бы Трэго не то что смутился, но я, кажется, обескуражил его проявлением интереса подобного рода.

— Ну и вопросы у тебя, пришелец… Мне задрать мантию и показать или словами удовлетворишься?

— О, у вас тут еще и словами удовлетворяются… — я изобразил разочарование. — А размножаются тогда как?

Трэго смутился и сплюнул.

— Иди ты! Штаны у нас там! Шта-ны! Легкие такие. Как и майка либо рубаха! На выбор. Ботинки и сам видишь, — зло высказал он и добавил: — Извращенец.

Лес уже готов встретить осень… Пожелтевшие листья деревьев — тех, что я смог узнать, и не виданных доселе — из последних сил держались на ветках. Вот-вот они покинут свои семьи и присоединятся к падшим товарищам, чтобы дополнить многолетнее кладбище, устилающее землю. В окружении деревьев попрохладнее, так что комары и паутина — умеренная плата за спасение от жаркого солнца. И вроде бы по ощущениям все столь знакомое: грибы, корни, торчащие из-под земли, трухлявые пни с копошащимися в них муравьями, резво марширующими по поверхности, прогнившие тонкие деревца типа осины, наступая на которые складывается ощущение, что раздавил руку из папье-маше — настолько мягкими были стволы по прошествии долгого времени. Их трупики промокли не под одним десятком добравшихся сквозь густые кроны дождей.

Но все равно не то, все равно понимаешь, что попал не в свое, не Россия это, не подмосковный лесок, не спокойное убежище природы где-нибудь в дальних регионах страны. Впереди сквозь листву проглядывается что-то необычное — как будто столб дыма. Но паленым не пахнет, и дым не рассеивается. Мы идем аккурат к нему, и я не стал осыпать Трэго градом вопросов — ему еще предстоит выслушать их несметное количество.

— Ничего себе, — промолвил я, когда мы подошли к неизвестному объекту.

Им оказалось дерево молочного цвета. На гладкой поверхности ствола ни трещинок, ни жучков. Она словно отполирована — пробивающийся луч света придал стволу желтизны, а само пятнышко засверкало несметным числом искорок, словно оно попало не на дерево, а на поверхность спокойного неподвижного озера.

— Древо-халь, — благоговейно сказал Трэго.

— Какая красота.

Я задрал голову и рассмотрел причудливое создание природы. Листьев древо-халь не имеет, ветки, точно многочисленные изящные пальцы женщины, сплетаются в гнездышки, образуя форму овала. Всего таких гнезд штук пятнадцать. Их стенки серого цвета и они пульсируют, словно где-то внутри бьется сердце.

— Что это? — спросил я мага, указывая на стучащие сплетения.

— Коконы. Древо-халь — родитель самих халей, зверьков-помощников леса. Если ты медленно-медленно повернешь голову вправо, вон на ту лиственницу, ты сможешь увидеть его.

Я послушался. На большом суке сидит пародия на белочку, но немного круглее и без пышного хвоста. Нежно-розовый мех зверька никак не гармонирует с окружающей средой. Зато он милый, имеет длинную шею и три пары лапок. На четырех лапках он стоит, а оставшиеся две деловито перебирают ветку — обрывают сухие листья и смазывают место срыва, предварительно смочив лапку слюной. От животного исходит стрекот, как от кузнечика или хомяка. Закончив с работой, халь погладил ветку и перепрыгнул на соседнюю.

— Какие милашки, — саркастически заметил я. — Девушки, наверное, по ним с ума сходят?

— Еще как, — ухмыльнулся Трэго. — Около двух сотен лет пытаются приручить их, а все никак. Из дома убегают, а в клетках ведут себя как бешеные.

— Что же их, порождает само дерево?

— Да. Но деревьев становится все меньше, а в былые времена, говорят, существовали целые леса-хали. Ты можешь себе представить красоту зрелища?

— Они… Очень изящные.

— Точнее и не скажешь. Пойдем дальше.

Мы зашли поглубже, и тут тоже было на что посмотреть: легкий полумрак освещался снизу тусклым неоном синеватых оттенков. Источником света явились затейливые тридцатисантиметровые растения с листьями, смахивающими на компьютерные курсоры. В данный момент все они вытянулись в одном направлении. Я проследил взглядом и обнаружил светящуюся тропинку лазурного цвета, выстланную указателями как в гоночных играх. Хочу туда… Пройтись по необычной дорожке, отдохнуть; она же приведет меня к уютному местечку… Нужно идти. Достичь конца… Блаженного конца…

Стоило мне сделать шаг, как растения мигом напряглись и вытянулись еще сильнее, как рука человека, готовая достать нужную вещь.

— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Трэго.

Я похлопал мага по плечу:

— Трэго, что за выкрутасы? Куда они указывают? Указывают же? Я хочу пойти туда!

Он хмыкнул и потащил меня в сторону, на ходу приговаривая:

— Указывают, указывают. Можешь проследовать по этому пути! Из леса уйти — не обещаю, а вот из жизни — как пить дать! Перед тобой одно из самых опасных существ среди восточных лесов!

— Существ? Я не ослышался?

— Нет, не ослышался. Все эти светляки на самом деле части единого хищника, и имя ему — смертельная тропа. Путники, по незнанию или в первый раз оказавшиеся в лесу, часто следуют по этой тропинке, надеясь, что лес выведет заблудших из своей обители… — маг умолк в многозначительной паузе.

Терпеть не могу, когда рассказчики останавливаются, смакуя эффект, который сумели произвести на предвкушающего продолжение собеседника. Дурная людская привычка.

— Ну?! — взревел я, про себя понося выскочку на чем свет стоит.

— Но не тут-то было! — голос Трэго стал тише, он говорил так, как будто опасался, что его могут услышать. Обычно похожим тоном пугают детишек. — Смертельная тропа гипнотизирует своих жертв, ее чарующее свечение одурманивает путешественника, влюбляет в себя и ведет его все дальше, пока бедняга не достигнет последнего привала. Это полянка, полянка небольшая, изумительной красоты, вся в дивных цветах и поразительного вида растениях. Не в силах сопротивляться, незадачливый путник ложится и…

Снова пауза. И выжидающий взгляд, требующий заинтересованного вопроса.

— И что дальше?!

— А ничего! — маг пожал плечами. — Пока путник спит, цветочки его и сжирают, аппетитненько причмокивая. Вот и называется место последним привалом. А вкупе со светляками образует смертельную тропу.

Я похолодел. Да уж, нынешний мир это не только красота, магия и диковинности, необычные постройки вместе с дурацкики плащами — здесь еще и куча опасностей, зачастую смертельных. Вспомнить тот же огненный шар.

— У нас просто познавательные лекции были, не смотри на меня, — невозмутимо сказал Трэго в ответ на мой удивленный вид.

— Однако… Нам бы таких учителей…

— А чего учителя? Это просто студенты старательные!

Миновав смертельную тропу, недовольно распрямившую листья-курсоры, как только поняла, что податливости и послабления от нас ждать не стоит, мы двинулись дальше. Стало чуть темнее. И голоднее.

— Блин, Трэго! Я жрать хочу! В грибах шаришь?

— Нет! Как ты меня достал. Эзонес! Если ты слышишь, мы нуждаемся в твоей помощи! Приди к нам, и да не останемся мы в долгу!

— Ты кому орешь?

— Да погоди ты! — отмахнулся маг.

Мы остановились. Трэго все звал и звал какого-то эзонеса. После очередного раза, едва стихло эхо, раздалось звучание, чем-то напоминающее шум вибрирующего телефона. Разница лишь в том, что «вибрация» не прерывалась. Все тело задрожало, как будто меня посадили на болтающееся сиденье в старом автобусе, стоящем на светофоре. Дошло до того, что у меня начали стучать зубы.

— Ка-ка-ка-кого л-л-л-ле-е-е-ш-ш-ше-го?! — еле-еле смог выдавить я из себя.

— Повезло… — прошептал Трэго. Он вполне спокойно переносил случившуюся свистопляску.

Откуда-то слева стали пробиваться зеленоватые сполохи света. На миг ослепив мутно-зеленым светом, перед нами предстал прозрачный шар, охваченный огнем — дай бог памяти вспомнить оттенок — вердепомового цвета. Только неделю назад наткнулся в магазине на колеровочную палитру и из всех цветов запомнил лишь его. И то из-за названия.

Трэго незаметно улыбнулся мне и почтительно обратился к этому непонятно чему:

— Приветствую тебя, о эзонес, да будет вечно густыми кроны деревьев твоего леса!

Существо, похожее на помесь ежа и морской свинки, открыло рот и промолвило густым рокотом:

— Повезло. Мне повезло, вам повезло. Мне повезло — хоть какое-то шевеление в моей обители, кроме спаривания животных. Надеюсь, вы пришли не за тем. Вам повезло — вы нуждаетесь в помощи, и я пришел. Онарэ !

Вот уж не ожидал. По ходу это какой-то хранитель леса или нечто наподобие, если я правильно понимаю ситуацию. И сдается мне, что сей шар очень стар.

— Онарэ! О, эзонес, да будут песни птиц в твоем лесу мелодичнее прочих. Нам бы поесть! — нараспев продекламировал Трэго. Он наступил мне на ногу и дернул головой в сторону духа.

— Онарэ! — неловко выговорил я. — О, эзонес, да будут молоденькие девушки частыми гостьями твоего леса! Внемли словам моего спутника и сочти их не ложью, ибо есть я, кто подтвердит надобность нашу в голода утолении.

Трэго крякнул. Краем глаза он дал понять, что я перестарался с патетикой. Дух сощурил глаза и перевел взгляд на меня:

— Очень странный ты, человек. Небо наше еще не знает тебя, клянусь лесом своим!

Я проглотил комок в горле и ничего не ответил: ну его нафиг, ляпну еще чего-нибудь не то.

— Я помогу вам. Но сначала помогите вы мне! Анекдот я желаю, — эзонес растянул рот в широченной беззубой и безгубой улыбке. — Ах, как давно не доводилось мне анекдота стоящего слышать. Прошу!

Мы переглянулись. Трэго откашлялся и, колеблясь, начал:

— Кхм… Ну, это… В общем… Решил гойлур срубить ронт. Рубил-рубил, рубил-рубил, долго рубил! Добился своего, дерево упало, но гойлур умер. Почему?

Эзонес нахмурился:

— Хмм… И действительно, почему? Не знаю. Почему? Может, упавшее древо придавило его?

— Нет. Просто пока гойлур рубил его — совсем выбился из сил. А когда дерево коснулось земли, тот и пал замертво от изнеможения!

— Дурак что ли?! — шикнул я на волшебника; тот выглядит виноватым и смущенным. Господи помилуй! Неужели у них настолько плохо с юмором?

Эзонес поморщился, «вибрация», только-только стихшая, возобновилась снова.

— Что за ужас поведал ты мне? — тон лесного духа не предвещал ничего хорошего, — я анекдот просил, а не загадку, которую и тролль отгадал бы!

— Эй, но ты-то не отгадал! — начал было возмущаться Трэго, но эзонес пресек его попытку.

— Тебе еда нужна была? Ты ее не получишь!

— Погоди-погоди, — встрял я, делая шаг вперед. Эзонес резко повернул голову, «вибрация» стала еще сильнее. Я решил добавить: — Да вымрут все жуки-короеды на твоих плантациях! Я готов исправить ситуацию.

Так называемое лицо духа смягчилось.

— Что же, послушаем, отчего бы и не послушать. Знай же: не будь анекдот этот смешным, плутать вам здесь до скончания дней ваших!

Трэго с ужасом вылупился на меня. Я блефовал и шел ва-банк; анекдоты я не люблю — видимо, как и мой спутник. Никогда не коллекционировал их на тот случай, если захочется покрасоваться в компании. Наверное, зря — мозг отчаянно работает над тем, чтобы вспомнить хоть чего-нибудь, что можно выдать за анекдот. Ну, один я вспомнил. Самый абсурдный из всех слышанных. Когда-то он поразил меня своей нелогичностью и тупостью, но ровно настолько мне было смешно, насколько глупым он являлся. Не знаю, есть ли здесь медведи, но рисковать не буду. Вместо этого попробую адаптировать персонажа под современные реалии.

— Шел гойлур по лесу. Увидел горящую повозку, сел в нее… И сгорел!

Молчание.

— Надеюсь, не в моем лесу это произошло. Но спасибо за информацию, хоть я узнал бы все равно, — сказал эзонес. — Я все еще жду анекдот.

Катастрофа.

Отличное начало. И конец. Как я ему скажу, что то был анекдот, притом претендующий на «ха-ха»?

Трэго стал нервно теребить полу плаща, посматривая на меня с надеждой. Придется импровизировать и менять ситуацию.

— В чем разница между женой и лесным духом? — с вызовом спросил я.

— Хм… В том, что с женой обходятся не так почтительно, — заявил эзонес.

— Не совсем.

— Не совсем?!

Усиление «вибрации». Застучали зубы.

— В-в-верн-не-е-е, так и есть, н-но ответ д-д-другой.

— И какой же?

— В отличии от жены лесной дух задает тысячу вопросов перед тем, как покормить.

Реакция моего собеседника снова подвела меня. Я ожидал добиться желаемого результата, а на деле столкнулся с тотальным непониманием.

— А к чему вопросы эти? Ты время ищешь, чтобы анекдот рассказать? Времени нет у тебя!

— Однажды великанов спросили: «А почему вы любите эзонесов?» Те ответили: «Потому что ночью ими удобно играть в мячик — всегда видишь, куда они летят».

Тишина. Трэго закашлялся и закатил глаза, предвкушая не самый лучший исход ситуации, а я с выжиданием уставился на духа. Он смотрел на меня. И все. Просто смотрел. Пустым взглядом. Наверное, с сущностями такой мощи, что старше тебя на много-много лет, вести себя как последний хам, да еще и рассказывая оскорбительные анекдоты, не следовало.

Долго дух буравил меня. Наконец, он дернулся, «завибрировал» и медленно процедил:

— Каков наглец, каков нахал! Что же творится в голове твоей, нездешний, раз рассказываешь ты мне абсурды такие! Либо ты очень смел, либо очень глуп! Первым ты будешь, кто посмел эзонеса оскорбить.

— Первым?

— Первым, кто выжил. Помогу вам я. Проявление наглости рода подобного тоже уметь поощрять надо. Это талант.

Я видел, как челюсть мага отвисла чуть ли не до колен, а сам я горделиво приосанился, довольный собой.

— Меня слушайте: сейчас пойдете вы по дороге прямо, до ронта первого. Налево повернете, затем путь держите, пока второй по счету пень не встретите. Перед ним налево поворачиваете снова, а после до куста орешника доходите. Пятнадцать шагов от него отсчитайте и налево поворачивайте.

Чего?!

— Я прошу прощения, о эзонес, да будет ухо твое ласкаемо новыми анекдотами, столь же смешными, сколь велико твое милосердие, но разве мы не придем к тому же месту, что и пройдем до того? Замкнутый круг же, вернее, квадрат, получается!

— Я слушать сказал вам, и вы слушать должны! Делайте, как я сказал вам. А теперь прощайте!

— Эй, а есть? — крикнул Трэго, но дух уже был таков. Он улетел вглубь леса, резко, словно пущенный из рогатки снаряд или сдувающийся воздушный шарик.

Тяжело вздохнув, я обреченно обратился к магу:

— Ну что, делать нечего. Пойдем что ли? А по дороге будь добр объяснить, кто такие эзонес и ронты. Ну и гойлуры. А, забыл: расскажи еще, у вас тут все такие юмористы как ты? Что вообще за муть ты рассказал?

— Ты свое творение слышал? Я даже не знаю что хуже: твой анекдот или реакция на него неадекватного лесного духа…