— Почему же ты не восстановился? — изумилась Малси.

— Забыл я! — приходилось кричать — в заполненной до отказа забегаловке если не надрывать связки, то услышанным не будешь. Невольно вспомнился одно из горячо любимых мной заведений — «У старины Волена». Вот уж где уют, относительная тишина и какая-то своя, родная атмсосфера.

— Да, безответная любовь она такая, — захлопал ресницами Торри. — Выбивает из колеи. И из репутации. Не нравишься ты Лаоме , не хочет она браться за тебя.

Я промолчал.

— Странный ты, — сообщил Парин, единственный, кто обездолил себя спиртным. У него и так наблюдаются не самые лучшие успехи в обучении, а если еще и вести разгульный образ жизни — можно сразу самовольно покидать Академию. — Всю жизнь учишься на идеальные отметки, а то вдруг на и не восстановился.

— Возможно, когда-нибудь ты поймешь, — беззлобно сказал я, отхлебывая нефильтрованное пиво.

Малси победно посмотрела на меня.

— Как хорошо, что я не знакома с такими проблемами. Все же веснушки делают свое дело.

— Именами Семи Богов, Малси, только не сейчас! — взмолился Торри и осушил бокал с вином.

Удивительная Малси свято верит, что веснушки помогают ей в постижении магии Огня. Якобы если человек конопатый, значит, он отмечен самой стихией. Первое время мы не уставали смеяться над ее изречениями, а потом поняли, что деваться некуда — либо соглашаться, либо продолжать надрывать животы. Вечно смеяться невозможно, посему мы смирились.

— Лучше бы у тебя были проблемы с зиалисом, чем с парнями, кляча! — прогремел Торри, обнимая Малси. Она не обижается на его подколы и как никто понимает истину слов. По большому счету ее мало интересуют отношения — она пребывает в каком-то своем мире, где мы — лишь массовка. — И вообще, почему бы… Да что там такое?

— Почему ты не маг? Я не желаю пить эту мочу! — здоровый парень, высокий, широкоплечий, орет на хозяина заведения. Как и большинство студентов, он оставил мантию в корпусе и стоял в простой одежде. — С какого я вынужден давиться тем, что имеется у тебя в наличии?

— Во дурак, — прокомментировала Малси, отвернувшись. Она никогда не любила конфликтов и при возможности старается их избегать.

— Не первый раз вижу этого парня, — заметил Торри. — Однако сегодня его знатно переклинило.

— Может, пойдем отсюда? — робко спросил Парин, нисколько не стесняясь произносить эту фразу при девушке.

Кроткий хозяин, обычный человек, немало работающий здесь, стоит и не знает, что ответить. Он смущен и напуган, ибо гнев молодого мага — вещь опасная.

— Эним , прошу прощения, однако…

Парень не собирался его слушать.

— Мне не нужны твои «однако»! Скулишь как щенок! Пива нет, так хоть дай отпор нормальный! Ты же как-никак старше меня. Давай, действуй! Осади, скажи про возраст, отругай, пригрози кляузой. Почему ты стоишь?

Ошарашенный мужчина ничего не понял. Видно, что к такому повороту в диалоге он не то что не готов — ожидать такого было бы верхом непредсказуемости. Студент взбесился окончательно. Он принялся через стойку толкать хозяина, навязывая драку.

— Трэго, вернись! — рука Малси скользнула по рукаву, но не удержала его.

— Да пускай идет, чего ты так волнуешься, — успокоил ее Торри.

Я направился к этому парню. Не знаю, что за факультет, не знаю, какова сила, но мне нет никакой разницы. Он достал. Я не хочу проводить вечер в кругу друзей при каком-то раздражающем и отвлекающем факторе. Ненавижу, когда мне мешают.

— Остынь.

Парень повернулся ко мне. Он дышит тяжело и настроен воинственно. Глаза мечут молнии, кулаки крепко сжаты. Дойди дело до настоящей драки — несдобровать.

— Эй, Тилм, ну хоть ему вмажь что ли! — крикнули откуда-то со стороны дальних столов.

— Заступиться решил? То есть не думаешь о последствиях, да? — без какой-либо издевки спросил он.

— Ага.

— Драться будем? Или магией? — скучающим тоном спросил он. Даже не скучающим, а как будто с надеждой, что, может быть, инцидент удастся избежать. Причем это не проявление слабости — скорее лени или нежелания.

— Давай магией.

— Давай…

Не успел он закончить, а Огненный Шар уже летел в мою сторону. Я инстинктивно возвел на его пути небольшой фрагмент Водяного Щита, тем самым поглощая кинутый в меня снаряд. С шипением Шар испарился. Я кинул в Тилма небольшой Молнией, но он сжег ее еще на полпути и в ответ хлестнул Огненным Кнутом. Чтобы не обжечься, я накинул на себя Ауру Камня. Не лучший выбор. Кнут оплел тело. Магии Земли и Огня — родственные стихии. Между ними нет того антагонизма как, к примеру, у огня и воды. Потихоньку мне становится все горячее и горячее. Еще секунд семь и защита падет. Очень сильный огневик. Спасает одно — он изрядно пьян. Тилм рванул на себя, и я рывком упал вниз, но в полете изловчился соорудить небольшую Воздушную Пружину и, соприкоснувшись с полом, подлетел чуть ли не к потолку. Мой выкрутас дезориентировал соперника, а я, приземляясь, метнул в него Воздушную Стрелу. Никак не блокировав заклятие, Тилм поплатился — его протащило через все заведение. Он врезался спиной в дверь, и та раскрылась. Тилм оказался на улице, где продолжил лежать, не шевелясь. Несколько студентов пронеслись мимо ему на подмогу, со страхом косясь в мою сторону.

— Спасибо… — пискнул хозяин трактира.

Я не ответил и вернулся.

— Однако… — только и сказал Торри, подливая мне вина в бокал.

Малси и Парин выглядели куда более обеспокоенными.

— Ну ты как, Трэго?

— Лучше, — я через силу улыбнулся. Самолюбие потешить не удалось — нарываться на конфликты со студентами старших курсов дело трагичное и сулит много неприятностей. Еще сильнее меня расстроило то, что Кассиана не видела моей победы.

— А ты крут, парень. Наверное, попрошу переселиться к кому-нибудь другому. С тобой опасно.

— Брось ты, Торри. Он просто сильно пьян.

— Ой, — вздрогнула Малси. — А я ведь поняла… Это Тилм Токер, с моего факультета. Кажется, на три курса старше. И он — один из сильнейших представителей факультета.

Еще хуже. Стало быть, он известный. Получается, что Кассиана с большой долей вероятности знает его и, увидев, как я влегкую разделываюсь с ним, переменила бы свое отношение ко мне… О, Лебеста, я призываю тебя! Почему ты от меня отвернулась?

— Все, ты звезда, Трэго. Завтра расскажу Кассиане, пускай восхитится, — подмигнул мне Торри и рассмеялся вместе с Малси. — Вечно ты тратишь зиалу на какую-нибудь ерунду. Вот сейчас придет какой-нибудь лейн Симитор и опять попросит тебя продемонстрировать что-нибудь в духе Водяной Плети. Что будешь делать?

Я гордо прихлебнул вина.

— Плести. У меня, между прочим, зиалы наберется вдоволь и на десяток Плетей!

— Ого. Растешь! Раньше ты… М? — он перевел взгляд с меня на что-то правее и выше.

Я обернулся. Тилм. Никакой злости, никакого намека на то, что от меня сейчас останется мокрое место. Или дымящее место — так будет правильнее. Малси обняла руку Торри и вжалась в его плечо. Парин ссутулился и заводил глазами в разные стороны, избегая смотреть на Тилма. Мне пришлось встать. Если намечается продолжение — лучше быть готовым. Зиалы у него всяко больше моего. Если он не тратился до этого.

Мы молчим. Буравим друг друга. Я угрюмый, он — будто лупится на музейный экспонат.

Тишина, воцарившаяся в кабаке, не предвещает ничего хорошего.

— Послушай, классно! — миролюбиво сказал Тилм и хлопнул меня по плечу.

Я напрягся, в любой момент ожидая подлого удара, но ничего не последовало.

— Это ж надо так! Могу я присесть?

— Конечно! — ответил за меня Торри.

Я сел рядом и начал хаотично гадать, что же делать дальше. Сейчас я ничем не отличаюсь от хозяина кабака, когда на того кричал Тилм.

— Ну ты даешь! Я — Тилм.

Мы представились.

— А здорово ты меня! Лепирио, я так понимаю? Отлично, отлично. Ну, хоть кто-то вмешался и то хорошо. Сидят как дураки и взгляд отводят, как будто я мерг, а они бедные заблудшие лесники. Порадовал ты меня! Поведение отличное, заклинания — тоже. Лепирио же? Так и думал. Держишься неплохо. В целом, поединок выдался хорошим, молодец. Мне понравилось. Эй, дружище! — крикнул он хозяину. — Четыре темных эля для меня и моих друзей и бокал игристого для нашей очаровательной дамы!

Настала пора всем округлить глаза. Вот уж неординарный парень, чье поведение неподвластно каким-либо канонам.

— Я, конечно, не очень люблю темный… — начал было я; аккуратно, чтобы не обидеть человека, желающего угостить. Нехорошо — тебе покупают в знак уважения или дружбы, а ты кривишь морду и изволишь выбирать.

— Не-не-не! Это не оговаривается! — замотал головой Тилм. — Парни должны пить только темный эль! Нет напитка божестеннее! В любом, даже самом захудалом заведении должен быть темный эль. Если нет — марш оттуда.

— А я вообще не пью… — подал голос застенчивый и тихий Парин.

— Что-о-о-о?! Парин, дружище, ты мне тут давай голову не морочь. Это все равно что голой девушке прийти в мужскую баню и сообщить, что она блюдет обет целомудрия. Все ты пьешь, не болтай!

Мой друг смиренно засопел, но не ответил. Лишь оробелая улыбка пробежала по его губам.

Затем последовали долгие три часа обсуждения достоинств этого напитка: почему я должен пить именно его, по каким параметрам проигрывает остальная выпивка, где лучше всего брать темный эль. Он говорил о нем охотно, жадно, напористо. Словно готовил эту речь заведомо и искал кого-нибудь, кому сможет наконец высказаться. Тилм объяснялся с обожанием, с трепетом и любовью, как о даме сердца. Он был слепым фанатиком. Для него распитие темного эля — культ, а сам напиток — религия. Еще никогда я не видел, чтобы так горячо и порывисто говорили об алкоголе. Как о герое, как о великом.

— Ну, давай еще по одной! — залихватски крикнул Тилм, подавая сигнал хозяину столбом огня, вырвавшимся из руки.

— Я - пас, — отрезал Торри.

— Я тоже, — заплетающимся языком сказала Малси.

— Я подавно! — прокричал осоловелый Парин, раскрасневшийся, потный, но с блаженной улыбкой от уха до уха.

— Я, пожалуй, тоже, — сказал я, собираясь домой. Голова плывет, количество выпитого заставляет ужаснуться.

— Не-не-не! Какой домой, ты чего? Время детское! — запротестовал Тилм, хватая меня за плечо и усаживая обратно. — Друзья пусть идут, они порядком устали слушать мою болтовню. А ты, как победитель, в качестве приза побудешь со мной. Считай, что я расстроен поражением, и мне требуется дружеская поддержка.

Торри слабо улыбнулся.

— Ну что, Трэго, тогда мы пойдем.

— Давайте, ребят. Торри, не запирай дверь, я скоро буду.

Последнее напутствие было сказано скорее для того, чтобы дать понять Тилму — долго сидеть я не намерен…

Ага, не намерен, как же. Мне с первых минут стало понятно, что лейн Токер — личность экстравагантная и необычная, но до того цепкая, что бальгри́дом не оттащишь. Продолжение началось со следующего:

— Трэго, тут вот какая незадачка…

— Да? — обреченно спросил я, ожидая новый виток вечернего приключения. Глаза проследили за тем, как на стол ставят бокалы. Бокалы… Ой…

— Да-да, дружище, все верно! — Тилм толкнул меня кулаком в плечо. — Нам придется выпить заказанное. Ну не возвращать же такую красоту, а? Это ж смертный грех! Промолчу про то, чтобы оставить эль нетронутым. Нет уж.

Я закатил глаза и сник.

— Тилм, мне приятно твое внимание и благорасположение, но, понимаешь… Я, так сказать, стараюсь учиться, а для этого…

— Я тоже учусь! Одно другому не мешает, а наоборот — раскрепощает, подстегивает. Человек овладел магией, но он не может освободить собственный разум от иллюзорно воздвигнутых оков без вмешательства алкоголя. За это мне бывает стыдно, и я, чтобы унять горечь, пропускаю стаканчик. Потом пропускаю пару… Да, случается и такое. Но все же. Посмотри на меня! Да я фору дам не только однокашникам, но и на курс, а то и два, вперед!

— Но мне ты уступил поединок! — накинулся на него я, разозленный, что от принудительной попойки уйти не удастся. Тимби с ним! В конце концов, от одного раза ничего не случится, а послушать нового человека лишним не будет.

Тилм выпрямился и двумя глотками ополовинил бокал. Утерев губы, он рыгнул, улыбнулся и подвинулся поближе ко мне.

— Проиграл, да. Но я был пьян, это раз! Я дал тебе возможность возвеличиться — это два.

— Ой, ну не перебарщивай, — поморщился я.

— А что перебарщивать? Думаешь, мне сложно разделаться с тобой? Да мне можно не напрягаться и сотворить Огненную Капсулу, и ни один твой элдри не прорвется сквозь нее. Поливай дождем, кидайся камнями, попробуй ослепить, я не знаю, или скинуть мне на голову метеорит. Твоя структура еще не окрепла. Но это не отменяет того, что ты находчивый и затейливый волшебник. Тактика странная, но такое ведение боя, думается мне, это ваш герб, да?

— В какой-то степени, — скрывая сердитость сказал я, стараясь не показывать, что задет и оскорблен признанием собеседника. Вот тебе и самооценка, вот тебе и подъем в глазах Кассианы. Вот мы разойдемся, и он растрындит всем, что из собственного удовольствия поддался младшекурснику.

— И запомни. Я не проиграл поединок.

Я поспешно закивал.

— Да-да, помню.

— Нет, не помнишь! Потому что я не сказал самого важного. Я не проиграл из-за того, что не расстроился и не сник, а подошел к тебе и познакомился. Понимаешь, победа, равно как и поражение — вещь обоюдная. Если ты победил, то ты не почувствуешь удовлетворения до тех пор, пока не увидишь досаду на лице оппонента, разочарованные взгляды его друзей; пока не услышишь за спиной вопли восторга; пока не почувствуешь объятий девушек и рукопожатий парней. Ты, при всем моем уважении к твоим друзьям, поддержки должного уровня от них не дождался. Мою раздосадованную рожу ты не увидел. Так скажи, почувствовал ли ты вкус победы?

— Не уверен…

Именами Семи Богов! И откуда он такой взялся? Не скажу, что Тилм мне не нравится, но подобной открытости люди мне еще не встречались. Он без промедлений и предисловий раскрывался и изнутри, и как личность, делясь точками зрений и какими-то собственными нажитыми правилами и наблюдениями.

— Так и я не почувствовал своего фиаско. И не за счет тебя, а я пресек мелкие порывы обиды еще на стадии зарождения. Это же всего лишь развлечение. Чтобы вкусить жизнь, ее нужно делать яркой. А яркость достигается за счет контрастов. Ты не увидишь всей белизны цвета, не поместив его в кромешную тьму. Ты не придашь значения собственным знаниям до той поры, пока не станешь лучшим в классе. И не поймешь, что кислое яблоко, которое ты ешь, слаще сахара, до тех пор, пока тебе не подсунут лимон. Нельзя быть постоянным победителем. Вкус победы очень быстро приедается, а дальнейшие выигрыши становятся рутиной. Иногда следует опускаться на несколько ступенек вниз, чтобы узреть, что творится наверху. А там, за облаками, народу меньше. За контрасты!

— За контрасты.

Мы чокнулись и осушили по первому бокалу…

А дальше было много разговоров, заумных фраз, мудрых наставлений и глупейших наивных вопросов. Тилм — человек-вспышка. Мы оставили забегаловку и вышли на улицу. Я обрадовался, что теперь удастся улизнуть, а то ноги уже подводили. Еще чуть-чуть, и начнет подводить язык. И тогда берегись. Берегитесь…

«Может, ты встретишь компанию друзей, Тилм? Ты же популярен, тебя должны знать. Лебеста! Клянусь, если ты не вмешаешься — завтрашнее похмелье повешу на твою совесть!»

По всей видимости Лебеста оскорбилась. Я смутно помню смену трех кабаков… Очень неясно помню череду абсурдных событий. Тилм заходил в заведение, провоцировал пару тройку людей на драку, огребал и выходил на улицу всесовершенно счастливым.

— Зачем ты это делаешь, дурья башка?!

Я приобнял его за плечо и нежданно испытал чувство заботы о друге. Схватился за низ рубашки и ее кончиком промочил разбитую бровь Тилма.

— Наслаждаюсь, Трэго! Ах, как же мне хорошо, Боже-Боже-Боже-Боже-Боже-Боже! — он умолк и резко обернулся ко мне. — Правильно сосчитал?

Я напряг память, вспоминая, как он считал. Стоп. Он же не считал. А-а-а-а!

— Не, кажется, не хватает. Одного или двух — решай сам.

— Пусть будет два! — махнул рукой Тилм. — Боже-Боже. Так и быть, Тимби, я сегодня добрый… — Красота. Нет, ну все же какая красота.

— Да что красивого?! Лицо-котлета по-твоему красиво? Завтрашние болячки? Или моя рубашка? Зачем ты мне ее испачкал, вандал!

— Сам ты вандал! Ты первый начал. Давай постираем ее?

А что, мысль.

— Давай.

Тилм подпрыгнул и захлопал в ладоши.

— Тогда ты моешь, я сушу. Призывай давай струю. Я пока тоже пойду призову.

Он хлопнул меня по плечу и ушел за угол кабака. Я же создал Шар Воды, но не удержал…

— Ба-а-а, да ты весь мокрющий! — вернувшись, отметил Тилм. — Дай-ка я тебя просушу.

Тилм поднял руку, и вырвавшаяся из нее струя огня врезалась в рубашку. Пламя расползлось по всей мокрой области; пошел пар, телу стало горячо, но Тилм успел вовремя.

— Так будет лучше. Пойдем вернемся в «Магию пива», пускай кто-нибудь в морду даст.

— Да зачем ты это делаешь?

— Поясняю. Вот мне сейчас вроде как хорошо. Ничего не беспокоит, все замечательно и прекрасно. Но я не ценю этого! Где-то там, в омуте, я понимаю, что этому надо порадоваться, но никак. А получив по лицу, когда саднит губа или распух нос, а бровь разбита до того, что больно моргать, ты начинаешь ценить приходящие минуты спокойствия, время, когда все зажило и закончило ныть. Тогда то же ощущение, что и сейчас, встречается совсем по-иному. За контраст!

Он создал Огненный Шар.

— За него, родимого, — поддакнул я и, в свою очередь, создал такой же.

Мы чокнулись, и каждый смял в руке огненную поделку.

На обратном — таком долгожданном — пути я испугался. Круговорот мира в глазах Трэго начался давно, но светопреставления в программу не входили. А тут, на подходе к корпусам, творится что-то необъяснимое. Узорчики, переливы света, чудные фигуры и что-то еще, что смазалось в разноцветное пятно.

Так то ж Кассиана! А, стало быть, развлекал ее не кто иной как верный клоун Альдерин. Ах ты циркач, удумал чего! Вон как восхищается, как будто не видела всей этой дешивизны днем у фонтана. Чего она восхищается-то?!

— Надеюсь, завтра она от кого-нибудь услышит, что ты поборол меня. Не беспокойся, я не стану опровергать случившегося. Люблю помогать людям. А сейчас действуй!

— М?

— Это твой шанс! Ты ж лепирист, чего тебе стоит? В твоем арсенале столько возможностей, что не воспользоваться ими — преступление. Дуй давай, я подожду в сторонке. Покажи этому выскочке, кто в доме хозяин!..

* * *

В этом была моя ошибка. Ненавижу вспоминать тот эпизод и который год прикладываю массу усилий, лишь бы не ворошить свалившийся на мою голову позор… Облажался я тогда по полной. Хуже некуда. Пал. Пал в глазах Альдерина, но мне было что с горы, что под гору; пал в глазах Тилма, но мне было нестрашно, пал в глазах Кассианы, и мне захотелось сжечь себя или надеть на голову Шар Воды и захлебнуться. Но больше всего я пал в собственных глазах. В глазах умника-выскочки, всезнайки, привыкшего получать отличные отметки, я выставил себя ничтожеством. Помню, захотелось бросить обучение и навсегда покинуть стены Академии, либо перепрофилироваться и поступить на тот же огненный факультет. Вдрызг меня добил Тилм: мало того что он выругал меня как старший брат малолетнего сорванца, так он еще и заехал мне в челюсть! Потом, конечно, оправдался, аргументировав тем, что рассчитывал на ответное действие, так как в кабак мы так и не попали, и потребность Тилма в получении по лицу никуда не делась. «Ты все испортил!» — сказал он мне тогда.

А потом прошелся по всем фронтам, не жалея новообретенного друга. Он не жалел бранных слов, гневных высказываний, раздраженных трясок и даже угрожал огнешаром. Он — он! — а не я, не декан лейн Мариак сообщил мне о безграничных комбинациях, тайных плетениях, заклинании в заклинании и вообще в безграничности и полной свободы действий.

«Ты так классно вел со мной поединок, что я не сомневался в твоих познаниях предмета. Потому и отправил тебя к ней, чтобы после отмытия элем внутренних комплексов ты раскрылся как цветок Нио . А ты…» — завершение предложения цензура памяти не пропустила…