Хранители Грез

25 июня.

Я сидел на ступенях, обхватив голову руками. Лена исчезла. И что делать - непонятно. Куда она делась? Почему? Помнится, прошлым летом она заявила, что ей кое-кто нравится. А что, если... Ну нет! Как так? НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Но ведь она так хитро мне улыбнулась! Я должен был понять. Получается, что...

Страшно было признаться в том, что я осознал. Отказываясь верить в это, я ударил кулаком по стене и побежал вниз. Мир больше не казался таким дружелюбным. Я видел обшарпанные фасады и прилипшую между плитками серую жвачку, трещины на бордюрном камне, брошенные мимо урны фантики. Мир изменился. За одно короткое мгновение. И та женщина в халате была родоначальником изменений. Она испортила все.

Во мне кипели злоба и несправедливость. Была ли эта злость на Лену или на саму ситуацию - так и не понял. Остался только осадок, что меня обманули. Исчезнув, Лена забрала с собой ТОТ мир. И никто больше не улыбался. Вот не хватало только пойти дождю, чтобы уж совсем наверняка усугубить ситуацию.

Ритмичным шагом я направлялся к вокзалу. Лежащая в рюкзаке книга била по пояснице. Издалека было видно табло вокзала, и я прикинул, что до приезда электрички в сторону Дымчатой оставалось двадцать пять минут. Где-то к четырем вечера я должен буду приехать к себе. Не хотелось ни к местному Хранителю, ни домой. Никуда. Как будто все потеряло смысл. Найду еще здешнего смотрителя. Потом.

На вокзале купил мороженое в вафельном стаканчике и сел на лавку в ожидании поезда. Пахло углем и легкой гарью. Не так, как после смерти Едоков. Повсюду сновали люди, бабушки сверяли часы и готовили тележки с пирожками и холодными напитками. Здесь проходили не только пригородные электрички, но и поезда дальнего следования, отчего и путей тут было не две пары, как в Дымчатой, а гораздо больше.

Вытянув ноги, я смотрел на пути, ничего, в общем-то, и не замечая. Даже вкус мороженого почти не ощущался. Рюкзак я положил на колени, чувствуя, как "Омут радуги" давит на них. Как будто обилие вложенной в книгу фантазии делало ее еще тяжелее.

Я хмурился. Хмурилось и небо.

Может, оно реагирует на меня?

Большой переход через пути напоминал опрокинутую букву "П". Странно, но мороженое совсем не лезло. Мне было некомфортно. Слишком громко. Много людей. Что толку от них, если это ДРУГОЙ мир?

Внезапно мои глаза накрыли ладони. Нет, ладошки. Именно ладошки. Прохладные и аккуратные. Дружелюбные. Их прикосновение к моему пылающему лицу вызвало внутри настоящий снежный буран. Но я не дрогнул. Запахло озоном. Тот самый запах.

- Какие мы стали серьезные, - прошептали на ухо.

Я знал этот голос, таящий в себе добрую смешинку. Я знал это дыхание. Оно всегда пахло родниковой водой. И не надо было убирать ладошки, чтобы взглянуть на мир и понять, что он снова изменился. Он вернулся.

- Лена...

Я хотел было схватить ее ладошки, но забыл, что держал мороженое. Лена оказалась проворнее - она успела убрать руки, и я попал себе в глаз.

- Саша! - Лена залилась чистым искрящимся смехом.

Вскочив, я с напускной злостью выбросил мороженое в урну и посмотрел на Лену. Она была в джинсовой юбке до колен и фиолетовой тунике, а вместо привычных кроссовок - изящные сандалии, сделанные как будто из лозы. Ее длинные темные волосы свободно падали на спину, укрывая под собой тонкие плечики, и просторная туника лишь подчеркивала изящность и точеность фигуры Лены. Она напоминала эльфийку. У нее были очень маленькие и аккуратные черты лица. И ОГРОМНЫЕ ГЛАЗА. Они были особенными. Какого они цвета? Пожалуй, подошло бы слово "многослойные". Цвета расходились подобно концентрическим кругам - серые, зеленые, карие, голубоватые... Это были удивительные глаза. Впрочем, как и сама Лена.

Взор затуманило что-то белое.

- Ой! - я не сразу понял, что это салфетка, которую протянула Лена.

- Держи, дурачок, - сказала она, широко улыбаясь.

- Спасибо... Что-то я...

- Засмотрелся? - хмыкнула Лена.

- Да! - вырвалось у меня. Я чуть было язык не проглотил. - Точнее... Ну...

Лена обернулась. Встрепенулась копна темных волос. В них как будто плясали золотистые искорки. А Лена уже вновь повернулась ко мне, порождая новый темно-золотистый шлейф, от которого исходили волны озона.

- Да, - наконец, заключила она. - Мне тоже нравится, как отреставрировали здание. Заглядение!

И только сейчас до меня дошло то, чего я не заметил ни по приезду, ни когда возвращался к вокзалу и ходил по нему - новый облик главного здания, свежий, аккуратный, заделанный под старину.

- Ничего себе... - пробормотал я.

Лена улыбалась. Широко-широко и очень по-доброму. В этой улыбке было что-то превосходное. Превосходное в том плане, что такое бывает у матери, когда она смотрит на своего ребенка. Меня удивило это сравнение, ведь Лена была всего на два года старше меня.

А еще на ее красивом лице не было ни намека на тень.

- Ну, здравствуй, вообще-то? - нетерпеливо произнесла она и развела руками.

Молча, без всяких слов, я прильнул к ней и заключил в объятия. Я обнял слишком жадно - Лена чуть вскрикнула. Я испугался, что сломаю ее худое тело.

Лена обхватила меня за шею и положила голову на плечо. Меня обдало запахом свежести и грозы. Как она это делала? Настоящая фея...

- Я соскучилась... - прошептала она.

- Я тоже, Лена.

Странно.

Мы никогда так не здоровались. Скорее, это всегда было чем-то вроде ребяческих дурашливых объятий с последующими шутками. Мог ли я сказать, что сейчас все было точно так же? Вряд ли.

Немного неряшливо и топорно я высвободился из объятий и посмотрел ей в глаза.

- Ой... Ты чего нахмурился?

- Почему ты больше там не живешь?!

Это вышло громче, чем я думал. Злее, чем я думал. Ревнивее, чем я... Ревнивее? Но ведь она сама говорила, что ей кто-то нравится!

- Саша, все не так просто... - Лена запнулась.

- Ага, - безучастно сказал я и опустил взгляд.

- Ну что вот "ага"? Ты же даже не знаешь!

- Лучше бы и не знал.

- Да, Саша, лучше! - импульсивно сказала она, заставив почувствовать меня виноватым. Сам не знаю, за что.

- Все ясно.

Значит, я прав. И у Лены кто-то появился. Надо ли винить ее за это? Но на каком основании? Но и желание общаться дальше у меня странным образом испарилось. Я чувствовал себя оставленным. Покинутым. Брошенным. Сперва бабушка с дедушкой, потом Тин, ушедший в себя, не знающий ничего, кроме дрезины. Теперь вот Лена...

- Да ничего тебе не ясно! - обиженно выкрикнула она.

Я с удивлением увидел в ее глазах слезы. Мне почему-то стало стыдно, хотя чувствовал я себя ничуть не лучше Лены.

- Где ты живешь.

Я не столько спросил, сколько произнес, просто чтобы сказать хоть что-то. Не уверен, что меня интересовал ответ. Я сидел на скамейке, обхватив "Омут радуги" прямо через рюкзак, будто меня бросили в океан, а книга была единственным плотом, способным сохранить мне жизнь. Лена стояла рядом и смотрела на меня полным горечи взглядом. Мы молчали.

- Са-а-аш...

Я не ответил.

- Саша! - настойчивее повторила Лена.

- Что? - не сразу отозвался я.

- Пойдем.

Лена подошла ко мне. Легко и свободно, будто по воздуху. Она схватила меня за руку и потянула. Конечно, в ней не было столько силы, чтобы поднять меня, равно как и я не находил в себе сил сопротивляться. Я встал и посмотрел на Лену сверху вниз - она сдвинула бровки к переносице и выглядела, мягко скажем, обиженно. При этом она вздернула нос и повела меня к вокзалу. С таким отчаянием, с таким упорством, что я едва поспевал. И в то время как рюкзак стучал по спине, у Лены ни один волос на голове не шелохнулся. Опутанный ароматом свежести, я шел за ней.

- Куда ты меня тащишь? - выдохнул я, когда мы вошли в здание вокзала.

- Тихо.

Вряд ли в ее интонациях сквозила злость. Скорее, обида и нетерпение. Все еще держа за руку, Лена повела меня через весь зал, мимо скамеек и клюющих носом пассажиров. Перед кассами она свернула налево, как раз туда, где возле ведущей на второй этаж лестницы за столом сидел охранник. Когда мы приблизились, он поднял голову и приветливо посмотрел на Лену, потом взглянул на меня и нахмурился.

- Брат приехал в гости! - бегло сказала Лена и шмыгнула мимо охранника вверх по лестничному пролету.

- Не понял... - сказал я.

АХ БРАТ?!

- Не понял он! - совершенно беззлобно сказала Лена. - Поймешь.

Здесь я никогда не был. Вообще-то это место отведено администрации и охране для ночевки. Также я слышал, что здесь располагались гостиничные привокзальные номера для тех, кому надо переждать ночь или пробыть в Сосновке несколько дней.

Лестница привела нас на площадку с высокими окнами и целым лесом растений. На полу, подоконнике и полках стояли горшки с рослыми пальмами, кактусами и папоротниками, пустившими длиннющие лозы. С площадки вели два коридора: один в сторону гостиничных номеров, второй - в административную часть. И свернули мы именно туда.

- Что ты творишь? - громким шепотом спросил я.

- Увидишь!

Мы проходили мимо закрытых дверей с табличками "бухгалтерия", "справочная", "хозблок", "завхоз", "кладовая", "столовая" и еще несколько, пока не дошли до последней. В этом месте коридор изгибался и делал небольшой крюк - к запасному выходу. Мы с Леной застыли в немом ожидании перед дверью, на которой было написано вот что: "Перелесов Антон Степанович".

- Хм.

Я был уверен, что уже слышал это имя. По крайней мере, в памяти что-то шевельнулось. Но что и от кого?

- Кто это, Лен?

И только сейчас она отпустила мою руку, оставив на коже ощущение прохлады. Я посмотрел на Лену - довольная улыбка и частое дыхание, на щеках появился легкий румянец. Она достала из маленького кармашка юбки ключ и открыла дверь.

- Пойдем.

За дверью оказалась... Настоящая квартира! Просторная прихожая, слева - небольшая, но уютно обставленная комната, справа - кухня, а между ними была еще одна дверь, ведущая, видимо, в ванну.

Пахло лавандой. Это был один из любимых запахов Лены.

- Это что значит? - спросил я. Не то потрясенный, не то возмущенный.

- Это мой новый дом! - радостно сообщила она.

Она скинула сандалии и побежала в ванную мыть руки. Я проследовал за ней машинально, хотя и куда медленнее - Лена уже выбежала оттуда.

- Проходи, не стесняйся!

Я вымыл руки и вошел в комнату. На стенах - многочисленные рисунки. Кое-какие я узнал, потому что читал те же книги, что и автор картин, вдохновившийся ими. Собственно, я-то эти книги и советовал.

Лена стояла в центре, возле сложенного дивана, и держала руки за спиной. И нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она едва ли не светилась от переполнявшей ее радости.

- Что? - я не мог не улыбнуться, глядя на нее.

- Держи, это тебе! - воскликнула она и протянула два скрученных ватмана.

Я бережно взял листы.

- Ой, Ленка... Спасибо!

- Здесь много часов моего внимания, сосредоточенности, фантазии, здесь мириады мыслей о тебе и твоих книгах. А еще здесь лунный свет, при котором эти картины и писались. Думаю, они пахнут луной, как думаешь?

Я собрался было развернуть картины, как делал это обычно, но... Но я положил их на диван и крепко обнял Лену. Озон и свежесть. Мне хотелось вдохнуть эти запахи. Вдыхать снова и снова. Хотелось чувствовать, какая она хрупкая. Лена приподнялась на цыпочках и обвила мне шею. Снова. Какая радость.

- Спасибо, спасибо... - шептал я, даже не подозревая, каким казался дураком. Запах озона опьянил меня, и не было на свете ничего другого...

Пока я не вспомнил, что мне тоже необходимо что-то подарить. Этой традиции было уже много лет, и мы с Леной неизменно обменивались подарками каждую встречу. Столько раз, столько лет... И я взял и нарушил традицию. Я так хотел увидеть Лену, что ПОЗАБЫЛ ОБО ВСЕМ. Мне не нужны были оправдания. Но... Разве мог я объяснить ей, что мне не надо ничего - ни подарков от нее, ни поиска подарка для Лены? Разве мог я сказать, что увидеться с ней - уже подарок? Нет. Именно потому меня так ошарашила собственная оплошность.

- Ай... Больно.

По-видимому, в припадке паники я сжал Лену крепче дозволенного. Она отстранилась и посмотрела на меня с выжиданием. Честное слово, я не мог сказать, о чем было ее ожидание: о врученном ей подарке и моей реакции на него или о том, что подарю ей я.

А у меня... Я стоял как дурак и смотрел то на Лену, то на два рулона ватмана. И молчал. Однако решение нашлось быстро.

- Я сейчас!

Вышмыгнув из комнаты, я подбежал к рюкзаку и одним движением раскрыл его. Пальцы вцепились в книгу так, как мог вцепиться в протянутую руку помощи зависший над пропастью человек. И я в очередной раз осознал, что эта книга для меня - больше, чем просто роман. Это мой спасательный круг.

- Ты снова выручил меня, дружище. Спасибо тебе! - шепнул я, в последний раз проводя ладонью по яркой обложке "Омута радуги".

Лена стояла на том же месте. Ее глаза искрились любопытством, когда она увидела меня, сжимающего за спиной книгу.

Я подошел к ней и, вдохнув, протянул подарок.

- Держи. Это настоящий склад миров и фантазии. Это сундук с эмоциями, это мой спутник, который помогал мне и выручал. Каждая страница пропитана моим внутренним миром и переживаниями. - Лена с вожделением взяла толстый томик "Омута радуги". Я обратил внимание на помятые уголки, несколько царапин на обложке и гуляющий корешок. Сам книжный блок в некоторых местах был испачкан. - Я... Я, можно сказать, обжил его для тебя, приручил, вот...

Лена смотрела на книгу, вертела ее так и сяк, и, клянусь, не было в ее взгляде ни намека на недовольство внешним видом "Омута".

- Ну... Почти что сделан своими руками, - как бы в оправдание сказал я.

- Должно быть, он многое значит для тебя...

- Очень, Лена. - Но еще больше значишь для меня ты. - Просто знай, что в этой книге есть и кусочек моей души. Хорошо?

Она посмотрела на меня очень серьезно.

- Конечно, Саша. Я очень ценю это.

Я с грустью отметил, что Лена меня не обняла. Мне оставалось только надеяться, что я не расстроил ее таким ПОДАРКОМ. В глубине души я должен был жалеть, что лишился такой кладези фантазий, но разве это стоило восторженных глаз Лены и ее реакции? Разве это стоило ее тонких пальчиков, которые бегали по обложке и бережно листали страницы книги? Мама всегда говорила, что ни о чем не надо жалеть. Если что-то сделано или подарено с чистым умыслом без задней мысли - тебе вернется стократ. Я же не думал ни о каком возвращении. Просто смотрел на реакцию Лены и радовался.

- Я... Я пойду сделаю чай... - сбивчиво сказала она и прошла мимо меня.

От этого запаха свежести меня пошатнуло.

- Лена! - бросил я ей вслед, так и не осмелившись взять за руку.

Она обернулась.

- Да?

Ее вид показался мне встревоженным. Как будто... Как будто она что-то скрывала.

- Лена. - Сказал я и замолк.

- Что такое?

Мы смотрели друг на друга. Она - испуганно, я - хмуро. В глубине меня бесновалась злость. И страх. За тот ответ, который мог услышать.

- Ты... Ты... Ну. В общем, ты живешь? Одна? Или как?

Мне было стыдно за эту топорность. За эти грубые рубленые фразы и сквозившую в этих интонациях злость. Лена молчала.

- ОТВЕЧАЙ! Что ты от меня скрываешь?! - требовательно сказал я, отмечая, что почти перехожу на крик.

- Да, - Лена потупила взор. На ее лице отражались мука и желание высказаться, но она сдерживала себя.

- Что?

- Одна, Саша.

Сказав, она ушла на кухню. Я не стал окликать ее и сел на диван, стараясь унять дрожь. Почему Лена что-то скрывает? Что все это значит? Почему она так изменилась?! Неужели я сделал что-то не так? Наверное, не стоило ей дарить "Омут". Она уже взрослая, ей наверняка это неинтересно. Сейчас уже другие увлечения, и...

Я обратил внимание на подарки Лены. Я набросился на них с жадностью голодного человека, попавшего на пир. Ватманы были перетянуты ленточками лавандового цвета.

На первом рисунке Лена изобразила водную гладь, на которой плавали дома со стеклянными крышами. Дома соединялись между собой узкими веревочными лесенками, дощатыми переходами, что держались на плаву, либо красивыми арочными мостами. Повсюду в воздух били фонтаны, ярко светило солнце, и Лена просто мастерски отразила игру света. Как будто... Как будто она выудила этот город из моей головы. Зачастую наши представления совпадали.

Я припомнил, что когда-то читал нечто подобное, но, если честно, сцена с городом меня не очень впечатлила. В своих работах Лена всегда старалась поместить меня в тот мир, о котором прочитала по моему совету. Так и здесь - я стоял, облокотившись на перила моста, и смотрел за горизонт, по-совиному склонив голову. А на искрящейся крыше одного из домов сидела сова. Это было неизменным атрибутом всех картин, которые Лена писала для меня. И я был счастлив.

На второй картине снова оказался я. Темные тона, силуэты, неясные формы и очертания предметов - то, что меня окружало. Я же стоял в тени высокого здания, лицо мое освещалось неровным светом факела. Моя фигура отбрасывала тень, которая, однако, стояла практически плечом к плечу, самодовольно скрестив руки на груди.

Кажется, об этом тоже упоминалось в одном из романов, но почему Лена выбрала именно этот эпизод? Удивительно... Ведь раньше ее рисунки были более, хм, меткими, что ли. Или изменилась не только она?

- Не нравится, да? - Лена стояла в проема, держа две кружки с чаем, и вид ее был как никогда расстроенным.

- Нет, что ты! - поспешил возразить я и зачем-то снова раскрыл листы ватмана, чтобы взглянуть на рисунки. А затем понюхал их. - А ведь и вправду пахнут луной, Ле!

Она тихо поставила кружки на прикроватную тумбочку и бесшумно прошла к раскрытому окну. Ни с того ни с сего комнату наполнило громким звуком приближающегося поезда. Лена высунулась в окно. Такое ощущение, что она во что-то всматривалась - то и дело вертела головой и прислушивалась.

И тогда я все понял. Сам не знаю, как.

- Ха!

Лена повернулась ко мне.

- А?

Я улыбнулся.

- Говорю, хранение - это важно!

- О чем ты? - Лена нахмурила брови и посмотрела на меня, как на уравнение в учебнике.

- А еще - нельзя давать много кушать. А то будет плохо. Ох уж эти едоки...

Она сощурилась, но ничего не сказала. Уголок ее рта дрогнул. Я улыбнулся еще шире.

- И откуда только у тебя фантазии столько... Рисовать это все. Знаешь, Лен, мне кажется, твои фантазии - это оружие. И они меня, ну, сразили, - заявил я, как никогда довольный собой. А потом добавил совершенно серьезным тоном: - Хоть я и не Едок.

- КАК?!

На нетвердых ногах Лена прошла к дивану и села рядом со мной. Сказать по правде, я сам до конца не мог поверить в случившееся. Слишком неожиданно.

- Правда ведь, что это единственная причина, почему ты теперь живешь здесь? - не давая Лене передышки спросил я. Это было первое, что волновало по-настоящему.

- Да, Саша. Но... Но как ты понял?

Я хмыкнул.

- А-а-а! Вот оно что! - Лена хлопнула в ладоши и повернулась ко мне. - Неужели... А ведь... А ведь да. ТОЧНО! Теперь понимаю.

- Что? - я не удержался и рассмеялся.

- Мои рисунки!

Я кивнул.

- Да, они прекрасны.

Настал черед Лены смеяться.

- Нет, глупыш! Точнее, да, но ты... Дай догадаюсь - ты начинал с книг? Фантазии, да? Читал же? И, сдается мне, я нарисовала очень метко.

- Ты хочешь сказать, что...

- Наверняка. Ты же знаешь, они стираются. Я проверяла.

- Я тоже. - Мне было не очень хорошо. Изъедал стыд, что Лена догадалась о моем впечатлении от рисунков. - Прости меня, пожалуйста.

- За что-о-о?

- За такую реакцию на подарки. Я...

- Успокойся, Саша. Все хорошо, честно. Зато мы с тобой Хранители!

Почему-то я не разделял ее радости. Совсем.

- Рассказывай давай.

Интерлюдия 8

Полгода назад

И до чего ж странный февраль!

Раз - и она уже Хранитель Грез. Так внезапно. Волнующе! Но ей очень-очень понравилось. Вот прям сразу. Красиво так - перламутровые шарики. Антон Степанович чего-то делал все неаккуратно, Лена бы даже сказала БЕЗВКУСНО. Но и он не художник, чего уж.

А началось ее приключение как-то и вовсе неожиданно. Она стояла на платформе и была снежинкой. Так всегда. Зимой она снежинка, весной - пушинка одуванчика, летом - теплый ветер, осенью - капелька дождя. Только красивая капелька, маленькая! Как она сама.

В общем, она была среди своей семьи. Смотрела и считала. И улыбалась. Иногда прерывалась. Потом продолжала, правда, прибавляя несколько тысяч. Но она предполагала, что за короткие промежутки выпадало куда меньше, потому лишние пару тысяч - это ничего, не страшно. Поезд должен был вот-вот подойти. Она любила поезда зимой, потому что в них тепло. И они такие как... Как... Как камин, вот! Только на колесах. Лена давно не была у тети. Соскучилась. И, честно говоря, по торту тоже. И по Сашке...

- Лена?

Она услышала свое имя и не обернулась только потому, что раздумывала, с какого числа продолжить отсчет снежинок.

- Лена!

Да мало ли Лен на платформе!

Она посмотрела. И вправду мало. Скорее всего, ни одной. Хм. Должно быть, зовут именно ее.

Лена припомнила звук, мысленно прочертила направление коротким быстрым штрихом и обернулась. Не ошиблась. Это был очень старый мужчина в короткой дубленке. С маленькой бородкой и удивительно серыми глазами. Ей тут же захотелось раскрасить их.

Но вместо этого она отошла в сторону.

- Лена.

Она занервничала. Ей стало неуютно. Да еще и забыла цифру. И как вот ей считать снежинки? Ведь...

- Я от дяди Коли.

- О... - Лена все-таки решила обернуться. Вряд ли он мог представлять опасность. Сейчас такой красивый снег! Никто не мог причинить зло. - Что-то случилось?

Ага, случилось.

- Меня зовут Перелесов Антон Степанович, и я...

Старый друг дяди Коли.

- Кажется, я вас видела. Я художник, и у меня очень хорошая память на лица. Идеальная, если быть точнее.

Перелесов улыбнулся. Тепло, по-доброму.

- Я здешний смотритель, - он погладил бороду, стряхивая с нее снег.

- Хм...

- Колька... Дядя Коля сказал, что я могу на тебя рассчитывать.

Да, он мог. Собственно, Антон Степанович это и сделал. И Лена познала новый мир - волшебный и таинственный. Опасный и завораживающий. Мир Хранителей Грез, Едоков и Хмури. А еще Антон Степанович предупредил, что скоро уедет. Срочно и надолго.

- Ну, как тебе это все? - однажды днем спросил Перелесов, кивая на фантали. Лена сидела по-турецки на полу и жонглировала перламутровыми мячиками.

- Класс! - восторженно сказала она.

- Тогда и заменишь меня.

- Легко!

И ей были переданы обязанности.

- Но почему именно я? - нехотя спросила Лена. Вдруг на ее месте мог оказаться любой, и она всего-то оказалась в нужное время в нужном месте?

- Я доверяю своему другу. Он никогда меня не подводил. - Антон Степанович опустил взгляд. - А больше у него никого и нет.

- Неправда! Сашка с ним дружит!

Смотритель (или Хранитель?) улыбнулся.

- Сашка... Да.

Как истинный художник, Лена заметила в его взгляде хитринку. Но ничего не сказала, потому что надо было ловить фанталь.

Обучение шло до середины апреля. Лена смеялась и радовалась. С охотой шла в школу, чтобы потом прибежать на станцию и снова погрузиться в мир чудес. Она собиралась стать крутой. Жаль, что Сашка не увидит, какая она клевая!

А потом Антон Степанович исчез. Вот просто взял и пропал. В квартире при вокзале Лена нашла записку.

"Прощай, Лена. Это было прекрасное время. Ты замечательная. Уверен, такая умница как ты прекрасно со всем справится. Извини, что покидаю тебя без предупреждения. Но так нужно. К моему прискорбию, мы никогда больше не увидимся. И мне очень жаль. Ты только не плачь. В нашем деле замены нужны и правильны. Береги себя и будь осторожна. Ты умница.

С любовью и уважением,

Антон Степанович П.

П. С. Можешь переехать сюда. Администрация в курсе.

П. П. С. Прости меня".

Она шмыгнула носом и утерла слезы. Не послушалась его...

Значит, теперь жизнь поменяется еще сильнее.

И она переехала в квартиру Антона Степановича и каждый день следила за порядком, совершенствуясь в том, чтобы быть крутой и защищать жителей Сосновки.

Правда, еле поспевала с уроками, но это не помешало ей с отличием закончить школу и полностью посвятить себя борьбе с Едоками.