Вторжение начинается

18 июля.

"Я научился понимать людей. Следить за метаморфозами и выявлять закономерности. На одном простом примере - на своем. И следующее, что я узнал, это злость от беспомощности, вымещенная на другом. Не хотелось думать, будто победа над Пожирателем далась мне случайно (в конце концов, я изрядно попотел), но следует признать, что будь их там хотя бы двое - меня бы убили.

Черт возьми, как же я устал от всего этого. Как же надоело!"

За мои страхи, нервы, слабость и беспомощность ответил Туман.

- Я видел его!

Мой крик встретил пришедшего хорька сразу - без предисловий.

- Я видел, и это, черт возьми, страшно! Как ты предлагаешь мне защищать их? Я с одним-то кое-как справился! Какое вторжение? Я умру! А потом и все мы!

Туман так и замер. Он смотрел на меня снизу вверх, и почему-то его глаза больше меня не ослепляли. А еще зверь заметно похудел.

- Пожиратель?

Я кивнул.

- Как ты его победил?

- Как ты и говорил - пронзил его грудь. Пришлось подождать, пока он не уничтожит мою защиту и не сотрет мечту в порошок. Это все не смешно, Туман! Если сегодня ночью их будет больше, чем один, - прощай. Мне не выстоять. Это невозможно.

Хорек сел на пол. Он говорил тихо, я едва слышал его.

- Да, Оул. Все серьезно. Иначе бы ни ты, ни Лена не стали бы Хранителями Грез.

- Хочешь сказать, остальные еще слабее?

- Не перебивай, пожалуйста. За это время ты достиг многого, очень многого. Я видел, что могут другие. Поверь мне - считать себя слабым ты не имеешь права. Да, есть Спойлер, который настоящий виртуоз, но не все такие, как он. Собственно... - Туман замешкался. - Собственно, потому-то прорыв и произойдет здесь.

- Да что ты там говоришь! - не выдержал я. - Вообще ничего не слышу! Дался тебе этот пол. Давай сюда.

Я хлопнул ладонью по столу и раздвинул книги, освобождая место для хорька.

- Запрыгивай.

Туман покачал головой.

- Я... Я не могу.

- То есть?!

- Мне тяжело. Я очень выбился из сил.

Я не ответил. Захотелось разрыдаться. Все трещало по швам. Даже Туман, вечно сильный и не унывающий, дал слабину. Что за несправедливость? Откуда столько жестокости?

Уняв злость, я протер лицо, незаметно смахивая с глаз слезы.

- Давай помогу.

Я наклонился и аккуратно подхватил хорька. В моих руках неожиданно костлявое тело Тумана обмякло, и я поначалу решил не выпускать его. Пальцы чувствовали слабость хорька, хотелось прижать его к себе и дать тепло, но потом я вспомнил, что это не просто животное. Аккуратно положив его на стол, я спросил:

- Тебя, может, укрыть?

- Спасибо, но это будет лишним. Оул, ты не должен бояться.

- Как я сразу-то не догадался!

- Не язви.

- Не язвлю.

- Вот опять.

- Что?

Хорек глубоко вздохнул.

- Мечты. Тебе понадобятся все мечты, Оул. ВСЕ.

- Я... Я не могу.

- Почему?

- Победим - в кого я превращусь? Уж лучше умереть.

- Нет. Ты - Хранитель Грез, и...

- Которого не спросили, хочет он быть им или нет.

Мне показалось, что во взгляде Тумана проскользнула злость. Впервые.

- Ты разве против того, чтобы помогать людям? Ты не задумывался об этом? Или я ошибся в тебе?

Я помог Лене. Я помог Тину, сумев сделать желание спасти его своей мечтой. Так или иначе помог Ивану. Каждый день люди в Дымчатой оставались с мечтами только благодаря мне. Но было ли это моей мечтой - выручать их? Я всегда думал, что это обязанности, пока Туман не сделал на этом акцент.

- Хм... - промычал я.

Буду ли я кривить душой, если решу, что спасение дымчатых для меня менее желанно, чем в свое время спасение Тина? Буду, потому что это не так. И если я мечтал спасти друга, разве могу я не мечтать о спасении целой деревни?

- Хм... - промычал я и улыбнулся. - Так рождаются мечты.

- И это прекрасно. Пока мы можем мечтать, мы остаемся людьми. Сильными людьми, Оул.

- Я потому и боюсь.

- Верь своим мечтам. Доверяй им. И они поведут тебя.

- В бой?

- Если понадобится, то и в бой, - серьезно сказал Туман.

- Хорошо, - я кивнул. - Спасибо тебе. Огромное.

Туман выглядел слабым. Уставший зверек как будто пробежал марафон. Только сейчас я заметил, что дышал он тяжело, дыхание вырывалось со свистом, а глаза... Они становились как у дяди Коли - серыми, плоскими, безжизненными.

- Я чувствую что-то неладное. И мне это не нравится. Может...

Хорек не договорил. Он зажмурился, оскалил клыки, его тело вытянулось струной, а затем выгнулось. Несколько секунд молчания, а потом Туман издал страшный крик.

- Туман! Что с тобой, Туман?!

Крик оборвался. Хорек обмяк. Я испугался, что он умер, но увидел, что грудь его вздымается.

- Туман?

- Прорыв. Кажется, он...

- НАЧИНАЕТСЯ?! - выпалил я, пораженный и испуганный. - НО ВЕДЬ ДЕНЬ!

Туман поднялся на лапы. Он дрогнул, но устоял.

- Я за остальными. Предупрежу, чтобы были готовы.

Хорек потрусил к двери.

- Эй, а я?

- А ты готовься, Оул. И доверяй своим мечтам. И тем, кто тебя окружает.

Он покинул сторожку. Я метнулся следом, буквально через секунду, но на улице было пусто. Лишь серая раскуроченная платформа с одной стороны и угасший дом бабушки и дедушки - с другой. Он словно впал в спячку и выглядел жутковато. Заходить туда лишний раз не хотелось.

Вторжение...

Что нас ждет? Почему у Тумана такой плохой вид? Почему он ослаб? Надо еще раз перебрать все мечты и на всякий случай подготовить фантазии. На войну - так с оружием.

Сам не заметил, как подошел к дому тети Даши. Дома ее не оказалось. Я прошел в комнату, где "жили" бабушка с дедушкой. Пожалуй, именно тогда я увидел их такими, какими не видел никогда в жизни. Более того, я думал, что это невозможно.

- Боже мой.

Бабушка, которая всегда выглядела опрятно и следила за внешним видом, была чужой. На голове образовался хаотичный клубок спутанных грязных волос. Где-то они сбились в сальные сосульки, где-то топорщились седой паутиной. Грязный халат в пятнах от еды. На воротнике - засохший кусочек моркови. Лицо, некогда пышущее здоровьем и бодростью, осунулось и походило на плохой макет маски. Меня бросило в дрожь. Такой я бабушку не знал. У деда выросла борода - клочковатая, грязная, с крошками в волосах.

- Ро-ро... Мои дорогие ро-ро. Что же с вами стало...

Я стоял и смотрел на них. И с каждой секундой подмечал неприятные детали. Нестриженые ногти, углубившиеся морщины, все больше новых грязных пятен на одежде. Я не мог винить тетю Дашу - они с Людмилой Сергеевной стали няньками Дымчатой. То, что выпало на их долю, никак не лучше и ни на йоту не легче моих обязанностей.

- Ну что, - я подошел к ро-ро, встав между ними и телевизором. - Сегодня я, возможно, спасу вас. Возможно, и нет. Я не пришел прощаться. Так, проведать вас. Интересно, слышите ли вы меня?

Со стороны я напоминал себе персонажа фильмов, который приходит к родственнику, находящемуся в коме, и разговаривает с ним. Реакция была похожей.

- В общем, я люблю вас. Бабушка, дед, я всегда смотрел на вас. И не забуду при любом раскладе.

Сжало сердце.

- Ну... Пока, что ли?

Я подошел к ним и положил руки им на плечо.

- Пока.

Уже на крыльце я замер и повернулся к дому.

- Не знаю, теть Даш, увидимся или нет, но спасибо вам за помощь.

И ушел.

После визита к тете Даше я испытал странное желание обойти всех знакомых, зайти к Людмиле Сергеевне, к Тину, Ивану... А если совсем по-честному, то хотелось попрощаться. И в первую очередь - с Леной. Когда проехала электричка, идущая в сторону Сосновки, я с трудом переборол желание запрыгнуть в вагон.

Нет, так нельзя. Попрощаться - значит, признать свою несостоятельность. Смириться.

А мириться я не хотел. И не собирался.

***

Вечером похолодало. Я натопил сторожку жарче обычного, но так и не мог согреться. Сидел себе в свитере и трясся. Может, от нервов. Тревожно лаяли собаки. Стемнело тоже раньше обычного.

Я нервничал. После дневного заявления Тумана все казалось слишком подозрительным. Я притворил окно и задернул занавески, заметив, что над Дымчатой тяжелело свинцовое небо.

Одеяло не спасало, горячее какао - тоже. На книги словно поставили блок. Читать не хотелось. Чем же заниматься в деревне, если не читать? Вот так просто сидеть и ждать наступления следующего дня. Точнее, ночи. Таинственной и неизвестной. Внезапно дошло, что последнюю неделю я встречал ночь с мыслью, что она может стать последней. И почему-то не переживал.

После разговора с Туманом желание спасти Дымчатую, уберечь ее и сделать прежней плавно перетекло из обязанности в мечту. Удивительно, что я не думал об этом в таком ключе. А казалось бы - чего стоило? Простой разговор подарил мне... Оружие? Нет, противно воспринимать попавших в беду людей именно так. Это неуважение. Интересно, нет ли у меня еще каких потаенных грез, которые я могу использовать как преимущество?

А в голове было много всего. Настоящая каша. И третий пункт из того самого списка, который я боялся потерять больше всего на свете. От одной только мысли об утрате этой мечты по коже пробежал мороз.

- Что ж так холодно! - недовольно сказал я и обомлел.

Изо рта вырвалось облачко пара. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Дыхание участилось. Вскоре вся сторожка заполнилась паром. Стало страшно. Очень.

Где-то несчастно завыла собака. Потом зарычала другая. И еще одна. И еще.

ШАГИ ПОД ОКНАМИ.

Я всмотрелся, но ничего не увидел. Огонь в печке почти погас. Рычали совсем близко. Вокруг сторожки кто-то неторопливо ходил.

На негнущихся ногах я прошел к печке и схватил кочергу, а потом приблизился к порогу и надел кроссовки. Как жаль, что в двери не было глазка. Он был нужен как никогда.

Я опустил ладонь на ручку, но тут же отдернул ее. Обожгло холодом. В полумраке я с трудом заметил, что дверная ручка покрылась ледяной коркой. Висящие на поясе пружины сковал иней. Металлические коробочки на браслетах Тина - тоже. Пальцы, сжимающие кочергу, начинало покалывать.

Нет, так нельзя.

Ступая как можно тише, я подошел к двери и...

Дверь отворилась сама. На пороге стоял Едок. Перед тем как он меня ударил, я успел заметить сгусток мечты внутри него.

Кочерга упала. До сих пор не знаю, как успел создать фанталь. Но удар пришелся точно по ней. Я пролетел через всю сторожку и врезался спиной в стену. Осел на пол с громким треском - браслет задел один из постеров, что нарисовала Лена, и разорвал его. Это подействовало на меня так же, как шестеро кадетов, окруживших Лену. Я поднялся и создал фанталь, вытолкнув ее сразу в Едока. Того выбросило с порога. С улицы повеяло холодом. Я выскочил наружу, глаза резануло ярким голубым светом.

Фанталь висела рядом. Шишковатая, неаккуратная. Ей осталось немного. Совсем чуть-чуть, и я лишусь какой-то мечты. Впрочем, она использовалась несколько раз. Думаю, я знал, на что иду.

На платформе стоял поезд. Стоп. Нет. На платформе стояло два поезда. Перрон был заполнен Едоками. Несколько из них спускались со ступеней, другие успели поравняться с нашим домом. Барьеры пали. То, что я так и не успел доделать, исчезло. А в небе... В небе завис силуэт Пожирателя. Прямо над сторожкой.

Цветы и листья на американских кленах заледенели. Вода в ведре под умывальником застыла. На бутонах люпинов появился иней, окна заиндевели.

Прорыв начался.

Меня не удивило, что твари прибыли раньше обычного. Больше не было никаких правил. Война стирает все рамки.

Спасение Дымчатой. Да, я хочу. Это сильная мечта. И ты поможешь мне.

Фанталь вышла огромной. Впервые. Я принялся растягивать ее, как эластичную ткань. Она поддавалась легко, но что удивительно - по мере увеличения не теряла в толщине.

Остановился я тогда, когда фанталь превратилась в плоский квадрат со сторонами в тридцать метров. Перевернув плашмя, я отправил его к своему дому, загораживая проход Едокам. Те вздрогнули и замотали головами. Высоты квадрата хватало, чтобы зацепить Пожирателя. Прямо над станцией я создал копье и оставил его висеть в воздухе. Резким движением рук слева направо я припечатал квадрат к платформе. Он увлек за собой и Едоков возле дома, и спускающихся со ступеней, и Пожирателя. Удар был такой силы, что трое Едоков умерли сразу, а Пожиратель, которого оглушило оставленное для него копье (жаль, что не убило), как подкошенный рухнул на станцию. В живых остался только Пленус. Быстро переделав квадратную фанталь, я создал купол, накрыв платформу и поезда, чтобы никто не смог выбраться за пределы станции. По крайней мере, пока я жив.

Я оставил себе кусочек фантали и притянул к себе. И вовремя. Пленус появился невероятно близко. Он замахнулся лапой. Я поднырнул под нее, оказываясь позади. Фанталь трансформировалась в лезвие и резанула было по Едоку, но тот отпрыгнул. Еще удар - снова мимо. И так дважды, пока он не разбил мою фанталь, оставив от нее половину. Пленус побежал на меня, но я сбил его оставшимся кусочком, сделав из него растяжку. Едок споткнулся и упал, а я преобразовал растяжку в кинжал и всадил в затылок твари. Бестолку. Фанталь рассыпалась.

Вот и всё, Саша. Нет у тебя больше мечты. Забудь.

В воздухе повисла перламутровая пыльца. Взмах - и невесомое облачко образовало радужную крупинку. Я впитал ее, надеясь, что когда-нибудь она перерастет в мечту, которой была изначально. Отщипнув немного от созданного мной барьера, я проткнул Пленуса. Мечта, подобно пугливой бабочке, упорхнула куда-то за пределы Дымчатой.

Холодно. ХОЛОДНО.

Две мечты. У меня осталось всего две мечты. Против такого полчища. Но это вторжение. Разве мог я поступить иначе?

Бабушка с дедушкой, вы всегда были примером для многих. Я мечтал видеть себя в будущем таким, как вы. Счастливая крепкая семья. Может, слишком рано думать о таком, но я рос с вами с малых лет. Вы олицетворяли то, какими должны быть два любящих человека. Спасибо за то, что показали мне. Надеюсь, однажды, глядя на вас, мечта стать как вы зародится во мне сама по себе.

Фанталь была со мной.

- Я убью вас.

Ощущая жуткую пустоту и отчужденность, я побежал к ступеням. Фантали хватило на то, чтобы создать себе доспехи и не опасаться, что один из ударов ранит меня. Я бросился в самую гущу.

Их было много. Наверное, десятка два. И я сосредоточился только на одной цели. Убивать. Я косил и резал. Пропускал удары, восстанавливал защиту и пропускал снова. Но моя фанталь была сильна, и я не опасался. Едоки падали, испарялись, из вагонов вылезали новые. Периодически я поглядывал в сторону Дымчатой и старался держаться поближе к ступеням. Едоки пытались пробить воздвигнутый мной заслон, но моя мечта была крепкой - стоило только взглянуть на фанталь. Сквозь ее стены не прошел ни один из порталов.

И лишь на высоте метров двадцати проклятый Пожиратель методично долбил по стене купола, разрушая ее. Я заключил себя в пузырь, свил лассо и запустил в увлеченную тварь. Фанталь обвилась вокруг задней лапы. Я потянул на себя. Тяжело. Пожирателя всего лишь слегка перекосило. Он заметил фанталь и повернулся, чтобы разорвать путы. Мне было не перетянуть его. Но зато я мог приказать фантали. Рев ветра, свист, и Пожирателя пригвоздило к платформе. Массивная туша подмяла под себя с полдюжины Едоков. Завоняло гарью. Кого-то раздавило насмерть.

Из поездов валили новые. И если раньше это были небольшие, на два-три вагона, составы, то теперь они разлеглись во всю длину платформы, и с двух сторон Едоки перли нескончаемым потоком.

Когда вы закончитесь?! Откуда вас столько? Я же не справлюсь. Это слишком даже для ВСЕХ моих грез. Мне не выстоять.

Повсюду сияло голубым. Не только на станции, но и дальше - деревья, обычно прячущиеся в темноте, освещались так мощно, что в небе над ними зависло пятно, похожее на замерзшее озеро. Я всмотрелся и чуть не упал в обморок со страха: все пути были забиты поездами. Они встали друг за другом, образовав целую вереницу. Караван поездов. Внутри вагонов копошились воины Хмури.

- Бабушка, дедушка, помогите мне, пожалуйста, - прошептал я и убрал купол.

"Все машинально, Дневник. Я сражаюсь с Едоками и Пленусами и умудряюсь писать сюда. Бортовой самописец падающего самолета.

Я устал. Очень устал. Они умирают, а на их место приходят новые. Никогда не думал, что смогу убить стольких. Едоки, Пленусы и Пожиратели. Я убил уже трех Пожирателей, представляешь? Тогда как прошлой ночью испугался и одного. Почему так?

Наверное, я просто не думаю. Страхов нет. Нет ничего, кроме желания защитить дымчатых. Спасти их, помочь, остановить вторжение. Если все знали о нем, почему никто не пришел?

Дневник, они гибнут пачками. Я убиваю их прямо сейчас. Едок, Едок, Пленус, Едок. Каждый раз состав уезжает. Каждый раз подъезжает новый. У меня кружится голова. Я истощился не столько морально, сколько физически. От фантали почти ничего не осталось. Так странно - на примере перламутровой сферы наблюдать, как сгорает твоя жизнь.

И сейчас ее осталось минут на пять".

Лучше умереть, чем использовать ТУ мечту. Лучше погибнуть с мыслью, чем покинуть этот мир опустошенным. Я пронесу этот свет до конца. Ни одна вера не остановит этот бесконечный напор. Ни одна мечта не вызволит меня из этой ловушки. Я не обращусь к тебе, не воспользуюсь твоей помощью. Нет, я не трону тебя.

Небо превратилось в кусок льда. Оно походило на светильник с голубым плафоном. Призрачный свет заливал все вокруг. Я замерз и едва стоял на ногах. Сражение уже не воспринималось сражением. Так, какое-то назойливое монотонное действие, которому хорошо бы поскорее закончиться.

Устал.

"Тебе сказать, что происходит, когда удар Едока достигает цели? Ты чувствуешь боль. На двух уровнях. Тебе жжет кожу, словно на нее высыпали угли. Запах гари только помогает представить это. Второй уровень - в голове. Твою волю уничтожают. Твои мечты шатаются, а фантазии и обрывки неких сцен исчезают, будто они самоцветы, а удар Едока - сачок, что вытаскивает их с песчаного дна. И уже не хочется ничего. Точнее, тебе ХОЧЕТСЯ НИЧЕГО. Каждое использование мечты, каждая ее потеря - удар по твоему сознанию. Ты становишься оболочкой, лишаешься сознания, тебя ничего не интересует. Вот что такое удар Едока. Это кража человечности".

Сколько ударов я пропустил? Почему я пропускаю их до сих пор? Бейте. У меня богатая фантазия. Но одно я знаю точно - вам не взломать мою мечту. Вы ее не получите. Никто ее не получит.

Сознание... Обманывало. Мир кружился. Едоки стали размытыми тенями. Я не атаковал. Защищался. Я вжался в купол и ждал, когда все закончится. Над головой застыла лапа Едока. Мимо проносились поезда. Шумно. Так шумно. В голове стоял непрерывный звон.

Куда они уезжают? И, главное, как? Составы тянутся едва ли не до Сосновки. Наверняка так же и со стороны Дружбино. Ой, ЛЕНА! Как ты там? Надеюсь, все в порядке. Хоть бы прорыв произошел только здесь. Не потерплю, если с ней что-нибудь случится.

НЕ ПОТЕРПЛЮ, ЕСЛИ БОЛЬШЕ НЕ УВИЖУ ЕЕ!

Поезда. Призраки. Они уезжали.

Тин, как жаль, что я не зашел. Иван... Лена... Неужели мне вас больше не увидеть? Нескончаемый поток хаотичных чисел кузнеца и такое дорогое занудство Мишки, его поделки и изобретения.

- Во славу велодрезины!

- Еще бы семь часов, и было бы плохо!

- Я ж говорил, что крутой и гений!

- Через сорок минут, Сашка!

Мои друзья. Их не украл ни один удар Едока. Они здесь, всегда со мной. Мне суждено встретиться с вами в последний раз. Спасибо, что пришли.

- Саша! Сашечка! Уже скоро! - кричит Лена.

Лена тоже пришла. Как хорошо. Теперь можно...

Лапа Едока опускалась медленно. Шумели поезда. Гремели колеса. Что-то жужжало. Кричали мои друзья. Сознание предавало.

Я закрыл глаза и, с трудом разлепляя губы, вымолвил:

- Не смог.

Удара не было. Передо мной будто пролетел истребитель, оставляя после себя жуткую вонь.

Я открыл глаза. Никакого Едока. Никто меня не окружал. Все были заняты...

- Чего встал? Ау! Давай-ка!

Серебряное пятно. Блестящая кожа.

Спойлер?

- Спойлер, Спойлер! Живой?

- Хороший вопрос.

Из гущи показалась Лена.

- Сашка! Что с тобой? Ты как?

На ней лица не было.

- С тобой все хорошо, Лена? - заплетающимся языком спросил я.

- Да! Со мной все прекрасно! А ты как?

- Лучше всех. Вы... Как?

Возле рельс звенькнуло. Показалась сперва одна голова, потом вторая.

- Ну даже не знаю. Быть может, у тебя слишком хорошие друзья? - ехидно спросил Тин.

- Похоже на то... - пробубнил я.

- Думаю, мы настолько хорошие, - продолжил Мишка, - что мы заслуживаем протянутой руки и своего места на платформе. Не меньше, чем некоторые.

Я подбежал к краю. На рельсах стояли две велодрезины. Возле одной высился Тин, возле другой - Иван. Так он тоже причастный, что ли?! Одну велодрезину я узнал, но вторая выглядела как-то подозрительно. Подозрительно знакомо...

- А ты выкинуть ее хотел! - Мишка проследил за моим взглядом.

- Кого?

- Койку дяди Коли! Говорю же, все пригодится. И вообще, можно и помочь!

Мы со Спойлером помогли им выбраться.

- Что-то ты тяжелый, Миш, - сказал я, глядя на друга. У него на поясе висели несколько тряпичных мешков, в которых что-то звякало.

- Да вот... Хороший у тебя хорек. Как в воду глядел. Часом, не он ли подстроил?

- Попридержи язык! - одернул его Спойлер.

- Шутка же. В общем, хорошо, что я гений. И хорошо, что Иван у нас такой умелец. Мы собрали дрезины достаточно быстро и ждали своего часа, чтобы прийти с подмогой.

- Десять часов! - добавил Иван. - А я б и не ждал. Да ну такое.

- Это да, - я пожал плечами. - Значит, вы знали.

- Пришлось.

- Почему не сказали?

- А зачем?

Я не нашел, что ответить. Пока не посмотрел на Лену.

- Что у вас там?

- Тихо. Все прошли мимо. К тебе. Нам пришлось постараться, чтобы прорваться сюда.

- Ты хорошая приманка, - сказал Спойлер. - Не ожидал. А ты еще жив. Удивил. Что это за игрушки у тебя?

Я проигнорировал его вопрос и осмотрелся. Небо возле нас стало светлей, несмотря на черные набухшие тучи. Но в разных его уголках возникали голубые вспышки. Творилось настоящее светопреставление.

- Что там? - я указал на облака.

- Прорывы.

- Где остальные Хранители? Нам же нужна помощь! ГДЕ ОНИ?!

- Защищают, - беззаботно ответил Спойлер.

- КОГО?!

Он кивнул на небо.

- И что, они справятся?

- Конечно, Саш.

- Значит, это конец?

И тогда мир вздохнул. Протяжно, будто больной, очнувшийся после долгой комы. Это могло быть похоже на землетрясение, если бы не одно но - тряслось само мироздание. Как будто воздух трещал по швам.

- Нет. Только начало! - крикнул Спойлер и вцепился в ограду.

Я подбежал к Лене и, схватив ее за руку, подвел к забору.

- Держись!

В небе над платформой происходило нечто.

Представьте себе огромный кинжал. Представьте, как он входит в небо и разрезает его, распарывает, да так, что остается зияющий чернотой шрам. Огромный рубец, заслоняющий полмира. С треском и надрывным стоном.

Лена прижала ладошку к лицу.

- Глазам своим не верю!

- Что такое? - нетерпеливо спросил я.

Подул ураганный ветер. Деревья взбушевались, некоторые листья, давно мертвые от мороза, упали вниз и со звоном разбились, словно елочные игрушки. По платформе закрутились камни и кусочки бетона. Спойлер прорычал и смахнул проступившие слезы.

- Это Хмурь.

Интерлюдия 8

Сейчас-вскоре

- Это слишком, коллега! - провозгласил Именующий. - Это уже слишком. Что такое Равновесие, если оно отрицает то, в честь чего было названо?!

Созидающий погладил подбородок.

- Я думаю, коллега, это некий кодекс. Своего рода ориентир. Некий эгрегор чести. Одновременно с тем - мерило справедливости.

- Скорее, несправедливости! - рявкнул Именующий, прогоняя фиолетовые искры. Те пугливой стайкой унеслись в другой конец стеклянного куба.

- Знаете, я думаю, важно не то, какая ситуация, а то, какой в ней ТЫ.

- Вы о чем?

Созидающий улыбнулся.

- Я о вас, коллега. Горжусь работать с вами. Именно этим вы мне и импонируете.

- Скажите, коллега, что нам будет за... За нарушение?

- Равновесия?

- Да.

- С человеческой точки зрения - ничего. А чем это аукнется в пространстве, я не знаю.

Именующий сжал кулак. Темнота рядом с ним треснула.

- Мы не можем это так оставить! Это провал!

- Помните, кто вы, коллега.

- Я не могу! Это нечестно. Они должны узнать!

Созидающий всмотрелся в лицо коллеги.

- Но почему?

- Какой смысл жить вечно, если ты не поступаешь так, как надо? Вечность обесценивается. Как говорят Хранители? Смысл жить, если нет мечты? Я понимаю эту формулировку. Мы должны.

- Коллега, стойте!

Пространство вокруг Именующего вибрировало.

- Где Хранители?

Созидающий изучал мир.

- Им хватает проблем. Их... Задерживают.

- Парень погибнет! Он же... О, вы посмотрите. Это они?

- Да.

Именующий ухмыльнулся.

- Скажите, коллега, это ваших рук дело, да?

Созидающий не ответил.